Книга: Утес Бьёрна



Утес Бьёрна

Анна Завгородняя

Утес Бьёрна

Часть 1. БЕЛАЯ

Широкая река мирно несла свои воды, омывая склоненные ветви деревьев и тонкие сочные травы, покрывавшие пологие берега. Бездонное синее небо, такое насыщенное, каким бывает только в самом начале осени, пестрело обрывками белых облаков и черными точками птиц, кружащих в вышине. Торговое судно со спущенным парусом медленно огибало берег. Ветер совсем стих, и несколько широкоплечих гребцов с загорелыми обнаженными торсами, налегли на весла. Я смотрела, как они одновременно опускают их в воду и с силой проворачивая, извлекают вновь и вновь. Стекающая по веслам вода в ярких лучах искрилась и отбрасывала множество мелких солнечных зайчиков на лица сидящих на палубе. Я сжимала в руках небольшой узел с пожитками и поглядывала на хозяина судна, богато одетого высокого дородного купца с густой бородой и обветренным смуглым лицом, важно расхаживающего на носу и дающего указания гребцам. Скоро, совсем скоро мы прибудем в место назначения, где меня отправят в услужение к местному вождю. Я невольно вспомнила, как оказалась на этом судне. Уже больше месяца прошло с тех пор, как я ступила на палубу и отправилась в длительное плаванье с незнакомыми мне людьми, совсем одна. Когда мой отец сказал, что мне вскоре придется покинуть родной дом и отправиться в качестве гаранта мира к одному из вождей севера, я долго не могла поверить в его слова, и никак не мола понять, почему отправляют именно меня, ведь я в нашей семье была самая младшая. Хотя, если подумать, то его поступок имел оправдание в глазах моей семьи. Меня всегда считали очень странной, а за глаза называли ведьмой, хотя я никак не пойму, почему и за что мне дали такое прозвище. Если я чем и отличалась от прочих женщин нашего поселения, так это умением распознавать травы и знанием простых заклинаний для лечения, которым меня еще в детстве обучила сестра отца. Она была намного старше брата и, будучи бездетной вдовой, жила в нашем доме, пока не умерла от воспаления в возрасте семидесяти лет. С тех пор я заняла её место и стала целительницей. Ко мне приходили за помощью, и я никогда никому не отказывала. Да, у меня были определенные силы, но они были настолько малы, что их хватало только на лечение. В прошлом году мне исполнилось восемнадцать, но к огорчению моих родителей, не нашлось ни одного молодого человека, который бы захотел связать свою жизнь с черноволосой ведьмой, хоть и дочерью князя. Не то, чтобы я была некрасива, скорее наоборот. И многие засматривались на меня, но, вероятно, слишком боялись, чтобы познакомится ближе. Мои сестры давно уже были замужем, подарили родителям не одного внука, и жили в городе при князе, у которого их мужья состояли в дружине. Еще у меня было два брата, старшему из которых, Бажану, было уже давно за тридцать, он имел собственные богатые земли и рабов, которые работали на него. Младший Брен находился при родителях и, вопреки обычаям, именно ему должны были перейти отцовские земли и хозяйство.

Когда я была еще совсем маленькая, на наши земли зачастили с набегами северные люди. После этого мы попрощались со спокойным течением нашей прежней жизни. Они всегда появлялись так стремительно и налетали так внезапно, что никто не мог предугадать, откуда их ждать. Северяне были сильны, хитры и свирепы. Они забирали скот, провизию и иногда молодых девушек, которых или продавали в рабство, или увозили на свою родину в качестве рабынь для собственных нужд. Это длилось не один год. Сил отцовской дружины не хватало, чтобы справится с этими набегами и дать достойный отпор, поэтому он в конце концов решил примириться с северянами и платить дань их вождю, а в качестве заложницы отослал к ним меня, чтобы доказать северянам силу своей преданности. Вот так я оказалась на торговом судне, плывущем в холодные страны, со скромным узелком собранной одежды и предметов самого необходимого. На борту я провела уже не одну неделю, постепенно привыкая к качке и к тому, что меня здесь почти не замечали. Купец, согласившийся доставить меня в целости и сохранности к месту назначения, взял за это довольно приличную сумму золотом у моего отца, но слово свое сдержал. За все время нашего плаванья, мне никто даже слова обидного не сказал, меня хорошо кормили и относились как к ценному грузу. Сам купец был из северян и поэтому спокойно плавал в их водах, не опасаясь подвергнутся нападению со стороны соотечественников. Его плоскодонный вместительный корабль был прекрасно оснащен. Сейчас он плыл заполненный товарами, медлительный и спокойный, как его владелец, по широкой полноводной реке, обрамленной зелеными берегами.

Я дремала, прислонившись спиной к борту, когда внезапный звук, похожий на рев дикого зверя, раздался из-за излучины реки. Открыв глаза и прикрыв их ладонью от слепящего солнца, я привстала и, посмотрев вперед увидела, как навстречу нам стремительно приближается военная ладья с фигурой дракона на носу. На борту ее находились вооружённые воины. Когда корабли поравнялись, купец подал сигнал перебросить на борт ладьи трап. Едва он это сделал, как на торговое судно перебрались несколько воинов. Все они были как на подбор, высокими и сильными, одетыми в безрукавки из звериных шкур поверх серых туник, с обнаженными загорелыми лицами. У каждого к поясу был пристегнут меч, и вид у них был довольно воинственный. Я уже подумала, что сейчас купцу придется платить за проход по землям этих людей, но к моему удивлению, самый молодой из воинов, немного старше меня, обнялся с купцом и широко ему улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. Я еще плохо понимала северную речь, но за время плаванья успела немного подучить слова, наблюдая и слушая разговоры.

— Приветствую тебя, Сингурд! — сказал молодой воин, — Не думал встретить тебя так далеко от твоего привычного курса!

— Пришлось немного отклонится, у меня дело к твоему отцу, — ответил купец, — А куда отправляешься ты?

Молодой воин махнул рукой на юг.

— За данью, — сказал он, — Да по пути хочу побывать на невольничьем рынке в Вестре.

Купец с понимание кивнул.

— Что нового в Харанйоле? — спросил купец.

— Да ничего. Отец набирает новых молодых воинов в свою дружину и целыми днями пропадает во дворе, натаскивая их и выбирая тех, кто по проворнее. Хельга на удивление ведет себя смирно, всю свою неисчерпаемую энергию она направила на Асдис, учит её вести хозяйство, — сказал молодой воин.

— А как твой брат? — внезапно спросил Сингурд.

Молодой воин помрачнел.

— Не хочу говорить об этом. Спросишь у Хельги, она не так остро реагирует на произошедшее, в отличие от нас с отцом. Но одно хочу сказать, пока все без изменений. Ты же знаешь, свадьбу с дочерью Йорвана пришлось отменить, и теперь наш сосед точит на нас зуб, намереваясь отомстить за оскорбление.

— Йорван всегда был напыщенным дураком, — произнес купец, — Если кому-то сейчас и тяжелее всего, то это Бьерну.

Я понимала почти все, что они говорили. Судя по всему, молодой воин был сыном какого-то вождя, с которым купец был знаком. Я старательно прислушивалась, надеясь немного попрактиковаться в их сложном и грубом языке и пытаясь шепотом повторять за ними уже знакомые слова.

— Надеюсь, Альрик, что на обратном пути смогу побывать у вас и погостить, — продолжил купец, сменив тему, — В этот раз я едва смогу переночевать, очень тороплюсь домой, да по пути надо продать товар, ты же знаешь, что моя жена должна вот-вот подарить мне наследника. И я надеюсь успеть к этому дню.

— Надеюсь, Боги в этот раз пошлют тебе сына, — сказал Альрик. Я увидела, как он, окинув палубу взглядом, внезапно остановился на мне. Наши глаза встретились, и я поспешила отвернуться.

— Что интересного везешь на этот раз? — спросил Альрик у купца, а я все еще чувствовала на себе его взгляд.

— Шелка и пряности из Симара, сталь для мечей из Харамунда и много прочего, — ответил Сингурд, — Все самое ходовое, ты же меня знаешь, я не люблю выбрасывать деньги на ветер и предпочитаю привозить людям те товары, которые им необходимы.

— А это что за девушка? — поинтересовался воин, — Рабыня?

Сингурд рассмеялся.

— Нет, что ты! Это и есть та самая причина, по которой я сделал такой крюк, — купец покосился на меня, — Это дочка одного из восточных князьков, с которым твой отец заключил мир. Я везу её к вам как гарантию того, что этот самый князь будет беспрекословно платить дань и не будет пытаться оказывать сопротивление вашим людям.

— Как интересно! — произнес Альрик и добавил, — А она очень красивая! Была бы рабыней, я купил бы её у тебя.

— Говорят, она ведьма, — шепнул купец, я едва расслышала его слова. Я подняла глаза и посмотрела на обоих, стараясь сделать самое простое лицо, чтобы они не догадались, что я не только слышала их слова, но и все поняла.

Альрик смотрел на меня пронзительно и как-то оценивающе. Я принялась рассматривать его в ответ. Молодой воин был довольно хорош собой, с длинными светлыми волосами, спадающими на плечи и точеным лицом и отлично сложен. Серые глаза оценивающе прошлись по моему телу, и я сама себе показалась обнаженной под этим взглядом. Почувствовав неловкость, я покраснела.

— Ну, значит, я еще увижу ее, когда вернусь из похода, — сказал Альрик, попрощавшись с купцом, махнул своим людям, беседовавшим с воинами Сингурда, и они вернулись на свой корабль. Трап затянули на палубу, и, оттолкнувшись от бортов веслами, корабли продолжили каждый свой путь. Я на время забыла о произошедшем, понимая только то, что мне еще не раз предстоит сталкиваться с этим молодым воином, раз я игрою судеб буду жить в имении его отца.

Через несколько дней мы причалили к пристани большого города, расположенного на берегу реки. Деревянные низкие дома, за исключением дома их вождя, были разбросаны в беспорядке на берегу. Я увидела бродивших у реки гусей, за которыми присматривал оборванный мальчишка, несколько лодок, вытащенных на берег, и небольшое поле с колосящейся спелой пшеницей, желтеющее вдали. Мы пробыли там два дня. За это время купец распродал там половину своих товаров и казался вполне довольным полученной прибылью. Все эти дни, я находилась на борту под присмотром кормчего по имени Гринольв. Это был добродушный мужчина в годах. Он даже попытался затеять со мной разговор, но я знаками показала, что не понимаю его речи, тогда Гринольв заговорил на ломаном общем языке:

— Хочешь, научу нашей речи? — спросил он.

Я кивнула.

Кормчий улыбнулся и, показав рукой на реку, произнес на северном языке:

— Река!

Я кивнула и повторила, старательно не выговаривая слова, что рассмешило северянина. Он повторил снова, я за ним, в этот раз уже стараясь произнести слово лучше. Кормчий удовлетворенно кивнул и продолжил. До вечера, по мнению Гринольва я уже знала несколько простых слов и умела здороваться и произносить слова прощания.

— С такими спехами к концу нашего плаванья будешь мало-мальски понимать нашу речь, — одобрительно произнес вечером кормчий, — Уж лучше, чем ничего.

Через три дня мы продолжили путь. С того дня Гринольв продолжал заниматься со мной каждый день, когда находилась свободная минута. А на вопрос купца, зачем это ему надо, кормчий просто ответил, что я очень похожа на его покойную дочку, которая умерла несколько лет назад. Сингурд пожал плечами, но заниматься нам не запретил.

— Учи, если времени не жалко, — благосклонно произнес он, — Пригодится у новых господ.

Прошло еще несколько дней. Мы плыли по реке, пока не оказались в устье, где она впадала в море. Погода испортилась, стало холоднее. Ветер наполнил парус, и наш плоскодонный корабль веселее побежал вперед по морской глади. Уже вовсю чувствовалось приближение осени, причем погода поменялась так неожиданно, что я была удивлена. Хорошо еще, что не было дождей, хотя небо постоянно стало затянуто серыми тучами. Для северян это явление оказалось как само собой разумеющимся. Обогнув высокий мыс, мы достигли широкого фьорда, куда и направилось судно. На вершине скал, возвышающихся над морем, я разглядела небольшой дом, но к моему удивлению, мы поплыли дальше и вскоре оказались около пологого берега с разбросанными по нему маленькими рыбацкими хижинами. Увидев приближающееся судно, рыбаки покинули свои дома, и вышли посмотреть на прибывших. Люди Сингурда вывесили на борт щиты в знак мира и причалили на небольшую пристань, поднимающуюся на сваях над водой. Опустив трап, северяне сошли на берег. В этот раз я была вместе с ними. На борту осталось несколько человек команды, среди которых был и мой учитель кормчий Гринольв. Я помахала ему на прощание с берега рукой, и он с улыбкой кивнул в ответ. Я огляделась. Местность оказалась крайне пустынная и каменистая. Весь берег, кроме песчаной полосы, на которой стояли домики, был буквально испещрен скалами и усыпан валунами. Только вдалеке я разглядела темную стену низкорослых деревьев, кряжистых, от того что приходилось расти на постоянно продуваемой морскими ветрами земле и шапки жилых домов за оградой.

Сингурда здесь прекрасно знали. Рыбаки бросились к нему, в ожидании новостей и пока они разговаривали, я стояла в стороне ото всех и смотрела на море, заметив, что полоса горизонта начинает темнеть и над поверхностью воды сгущаются со стремительной быстротой сизые, переполненные влагой тучи. Судя по сильным порывам ветра, собирался шторм. Сингурд наконец сделал мне знак отправляется и мы поспешили по широкой, протоптанной тропе в сторону леса. Постепенно каменистый берег сменился морем зеленых трав, а потом стали попадаться невысокие кустарники и низкорослые деревья. Через какие-то полчаса мы оказались у ворот обнесенного высоким частоколом поселения, за которым зеленел лес.

— Добро пожаловать в Харанйоль, — сказал мне купец и широким жестом обвел границы поселения.

Ворота были распахнуты, мы беспрепятственно прошли внутрь и оказались в большом поселке на несколько десятков домов, с возвышающимся над остальными жилищем владельца. Я увидела копошащихся в огороде женщин, увидев нас, они распрямляли спины и приветливо махали людям Сингурда. Мимо, весело галдя, стайкой промчались ребятишки. Сингурд и его люди спокойно прошли к дому вождя, где их встречал сам хозяин с женой, маленькой дочерью лет семи и несколькими приближенными воинами из дружины. Вождь Харальд показался мне довольно приятным мужчиной под пятьдесят. У него была густая борода, заплетенная в толстую косу и кривой нос с горбинкой. Но серые глаза сияли добродушием. Сразу было заметно, что Харальд был искренне рад прибывшим, он поздоровался со всеми и обнялся с купцом, после чего широким жестом руки пригласил всех пройти в дом. Его жена, высокая стройная женщина лет двадцати с лишним, была намного моложе своего мужа. Она показалась мне самой привлекательной из увиденных ранее женщин. Роскошные косы цвета меди короной венчали голову. Тонкие черты лица поражали своей правильностью и утонченной красотой. Большие серые глаза посмотрели на меня немного прохладно, но я не придала этому значения и прошла вслед за остальными в большой зал, предназначенный для пиров. Люди купца расселись по скамьям, я осталась стоять в углу, с любопытством оглядываясь по сторонам. Стены зала украшали деревянные щиты и довольно богатая коллекция холодного оружия. Сам Сингурд сел по правую руку от хозяина дома, по левую расположилась его жена. Появившиеся, словно из ниоткуда слуги, торопливо накрывали на стол и разливали пиво. Они были добротно одеты и приветливы. Я долго стояла в ожидании, когда меня представят вождю, когда это, наконец, произошло. Я увидела, как купец машет мне рукой, подзывая к себе и сжав руками свой узелок, поспешила к месту, где сидел вождь.

— Так это ты и есть дочка Свена? — спросил Харальд, — Смотри, Хельга, она настоящая красавица, — добавил он, обращаясь к жене. Та молча подняла на меня глаза и как-то странно и пронзительно посмотрела на меня, но потом неестественно мягко улыбнулась и согласно кивнула.

— Как тебя зовут? — спросил Харальд на общем языке.

— Дара, — ответила я, склонив почтительно голову, а про себя отметила поразительное сходство молодого воина, встреченного нами несколько дней назад на реке с вождем. Хотя, черты Альрика были намного тоньше и он был явно привлекательнее своего отца, но все-равно очень похож на вождя. Скорее всего, и если судить по возрасту, Хельга была матерью только девочки. Значит, матерью Альрика была совсем другая женщина.

— Я рад, что ты приехала, — милостиво произнес Харальд, — Будешь подругой моей дочери, а то ей бедняжке совсем одиноко здесь. Девочек её возраста совсем мало и они не подходят ей в подруги по своему положению. Другое дело княжна! Так что ты вовремя появилась у нас. Твой отец сделал хороший выбор! Я надеюсь, ты образована и будешь обучать мою Асдис.



Я поклонилась.

— Будешь спать вместе с дочерью в ее комнате, — добавил вождь, — Пока поешь, а потом Асдис покажет тебе, где ты будешь жить.

Я еще раз поклонилась и внезапно почувствовала, как кто-то берет меня за руку. Вздрогнув, я повернула голову и увидела маленькую дочь вождя. Рыжеволосая, как и ее мать, с забавно вздернутым к верху носом, девочка оказалась довольно приветлива. Она улыбалась мне и кивала на стол. Я позволила ей отвести меня и усадить на скамью. Потом рабы налили мне вина и поставили предо мной пустое блюдо. Я взяла со стола кусок мяса, овощей и хлеба и стала есть, прислушиваясь к разговору вождя с купцом. Их голоса были едва различимы в общем шуме, и мне стоило определенных усилий, чтобы поймать долетавшие до меня обрывки фраз, сложив которые я имела представление о теме их разговора.

— Мы встретили по пути сюда Альрика, — сказал Сингурд, — Он совсем возмужал. Стал настоящим воином, как его отец и брат.

Я подняла глаза и посмотрела на Харальда. Почему-то от слов купца, ему стало явно не по себе. Меня еще на корабле заинтересовал это вопрос. Что произошло, что и молодой воин и теперь его отец-вождь так резко реагируют при упоминании о брате Альрика? Набивая полный рот тушеным мясом, я навострила уши.

— Как дела у Бьерна? — спросил Сингурд, уже обращаясь к Хельге, — Он все еще живет затворником?

— Да. До сих пор и не хочет возвращаться, — ответила она. Я жены вождя голос оказался довольно мелодичным под стать яркой внешности.

— Ему, наверное, тяжело справляться со всем одному! — продолжил купец, — Неужели никто не ходит к нему, чтобы помогать.

— Мы не общаемся, — ответила Хельга, — Он так решил и пока не передумает сам, все просто бесполезно. Ты же сам прекрасно знаешь, как Бьерн упрям. Но продукты и смену одежды ему относят регулярно и оставляют в доме, пока он отсутствует.

Сингурд кивнул и сменил тему, продолжив нахваливать младшего сына. Я, наевшись, отодвинула опустевшее блюдо и сыто улыбнулась, когда возле меня появилась Асдис. Девочка кивнула на двери и на ломаном общем позвала меня следовать за ней. Я тяжело встала. Сытость приятно тяжелила желудок. Выпитое вино горячим потоком разлилось по венам. Я внезапно поняла, как сильно устала и хочу спать. Покинув зал, мы прошли в маленькую уютную комнатку, где стояла всего одна, но довольно широкая постель и сундук для вещей у окна. Асдис показала мне рукой на кровать. Я благодарно кивнула и, положив на сундук свой узелок, разделась и легла под теплое одеяло. Асдис последовала моему примеру. Я повернулась на бок и закрыла глаза, в блаженстве ощущая под собой мягкие шкуры, а не покачивающуюся палубу. Вскоре я уснула.


Когда я проснулась, солнце уже высоко стояло в небе и заливало своим светом деревянный пол комнаты. Асдис уже не было. Я медленно встала, потянулась. Затем развязала свой узелок и, перебрав платья, надела на себя темно серое, в котором обычно помогала матери по дому. Застелив кровать, вышла из комнаты и ориентируясь по памяти прошла в зал, где ужинала прошлым вечером. Там никого не оказалось. Едва я решила вернуться в комнату Асдис, как услышала за своей спиной звук тихих шагов и резко обернувшись, увидела перед собой Хельгу. Хозяйка дома была одета в богатое платье голубого цвета, расшитое по подолу белым мехом. Её волосы были причудливо уложены. Она стояла и просто смотрела на меня, но мне стало немного не по себе от холода в её прекрасных глазах.

— Кто ты? — наконец заговорила она на языке моей родины.

Я удивленно посмотрела на неё.

— Что? — спросила я.

— Я вижу в тебе тот же дар, что и у меня! — продолжила Хельга. Мне показалось, или она разговаривала сама с собой.

— Простите? — я неуверенно сделала шаг к двери. Взгляд женщины пугал меня.

— Неужели ты думала, что я не замечу? — в голосе женщины звучала сталь, — Даже не вздумай пользоваться им здесь, — произнесла Хельга и, стремительно приблизившись ко мне, заглянула в лицо. Я невольно отшатнулась от явной злобы, которую источала хозяйка дома. Прищурившись, я внезапно увидела её такой, какой она была на самом деле. Старуха с остатками седых волос, неопрятными клочьями, свисавшими на плечи. Гадко ухмыльнувшись, старая ведьма снова превратилась в молодую красавицу.

— Так ты можешь меня видеть! — произнесла она, мерзкая улыбка, исказившая прекрасные черты медленно сползла с её губ, — Интересно…

Я отшатнулась.

— Будешь жить с прислугой, пока я не придумаю, что мне с тобой делать, — сказала она резко, — Я не допущу, чтобы у моей дочери в подругах был кто-то подобный тебе!

Хельга схватила меня за локоть и буквально выволокла из дома. Она протащила меня по двору и, остановившись у длинного дома с соломенной крышей, рывком распахнула двери и буквально зашвырнула меня внутрь.

— Сиди здесь, пока я подумаю, что мне с тобой делать, — сказала она и захлопнула двери.

Я еще некоторое время тупо смотрела на дверную ручку, затем медленно встала и отряхнула платье. Обернувшись, увидела, что нахожусь в людской. Здесь стояло множество узких кроватей для рабов и слуг. В доме, кроме меня никого не оказалось. Очевидно, все были заняты какими-то делами. Я подошла к одной из кроватей и присела на краешек. Моему удивлению не было предела. Я только не понимала, как не разглядела вчера вечером в прекрасной хозяйке дома опасную и довольно древнюю ведьму? Вероятно, всему причиной была моя усталость, или она просто отвела мне глаза? Хельга была не простой ведьмой. Она питалась людской энергией, подтачивая силы жертвы, и она была очень сильной и очень старой. Получается, она не зря вчера так пристально рассматривала меня. Она сразу почувствовала, что со мной что-то не так. Обычно, наделенный даром, будь то дар врачевания или магии, чувствовали друг друга. Только, в отличие от её темного дара, мой был светлым. Темные и светлые ведьмы издревле враждовали между собой. Но я никогда не считала себя ведьмой. Мой дар был в умении приносить добро, исцеляя тела и души. Старая колдунья, сестра моего отца, жившая в нашем поселении совсем недолго, пока ее не забрали боги, разглядев во мне достойную смену, когда-то обучила меня всем премудростям целителей и примитивным заклинаниям белой магии, способствовавшим заживлению ран и восстановлению организма после болезней.

Я встала и принялась мерить шагами пространство между кроватями, мысленно ругая судьбу за то, что столкнула меня с подобным существом. В том, что Хельга не даст мне здесь спокойно жить, я не сомневалась ни на минуту, она ясно дала мне это понять своим поведением. Что же делать? Я обхватила руками плечи. Надо посмотреть еще на Асдис. Если девочка такая же, как и её мать, то мне будет очень тяжело. Против двоих я просто не смогу выстоять. Интересно, знает ли Харальд, кем является его жена? Вряд ли. Как же мне не повезло оказаться в подобной ситуации. Если бы только я могла себе представить, с чем столкнусь сразу по прибытию сюда, то я попыталась бы сбежать с корабля купца при первой же возможности. Но надо было как-то решать возникшую проблему. Интересно, что наговорит Хельга мужу, чтобы оградить свою дочь от общения со мной? Просто так она не сможет избавиться от меня, значит, попытается это сделать в самое ближайшее время. Я снова села на кровать и потерла руками виски.

К полудню двери распахнулись, и на пороге возникла молодая рабыня с моим узелком в руках. Она робко мне улыбнулась и представилась Вестой.

— Хозяйка послала меня передать тебе вещи, — девушка протянула мне узел.

Я благодарно кивнула и забрала его из ее рук. Веста вошла и, указав мне рукой на одну из кроватей, произнесла:

— Эта свободна, можешь спать тут. А пока пойдем за мной.

Я положила свои вещи на постель и вместе с девушкой мы вышли из дома. Во дворе светило тусклое солнце. Небо было затянуто прозрачной дымкой тумана. Холодный ветер доносил запах соленого моря. Мы прошли к хлеву, расположенному за господским домом и Ветла дала мне в руки вилы.

— Будешь работать вместе со мной, приглядывать за скотиной, доить, кормить и ухаживать за коровами, так велела хозяйка, — сказала она тихо.

Я равнодушно пожала плечами. Такая работа была мне не в тягость. У моего отца всегда было мало слуг и зачастую мне приходилось выполнять даже самую черную работу. Я никогда не ленилась ни в чем, и не считала ниже своего достоинства возиться с животными. Я любила их, и они отвечали мне взаимностью.

Мы прошли с Вестой в хлев и занялись уборкой старого сена. Я иногда замечала любопытные взгляды девушки, но молчала, пока она первая не прервала тишину.

— Говорят, ты княжна, — произнесла она все тем же тихим голосом.

— Да, — ответила я.

— Странно, почему же тогда работаешь тут? — удивилась Веста.

— А что плохого в этой работе? — спросила я и посмотрела на неё, облокотившись на вилы.

Веста отвела глаза и не ответила. Наверное, она думала, что я посчитаю ниже своего достоинства копаться в загаженном навозом сене? Тогда она сильно ошиблась, подумала я и с улыбкой продолжила выгребать солому. Мы закончили через час. Пока Веста заполняла кормушки, я засыпала свежим сеном пол хлева и, выпрямив спину, вытерла со лба выступивший пот. Веста тем временем поспешила открыть вороты для скота, и я увидела молодого паренька лет шестнадцати, гнавшего коров с пастбища. Горделиво шествуя, животные протяжно мычали, а он подгонял их свистящим ударом хлыста о землю. Загнав скотину в хлев, пастушонок помог разместить коров и, перебросившись парой слов с Вестой, скосил глаза на меня.

— Привет, — сказал он и неожиданно покраснел.

Я удивленно посмотрела на Весту, но девушка, хихикнув, только махнула на него рукой.

— Привет, — тогда ответила я.

— Ты новенькая? — спросил парнишка. Он был еще совсем зеленый, с перепутанной гривой соломенного цвета волос и загорелым лицом.

— Да, — сказала я, — Меня зовут Дара.

— А я Атли, — мальчишка покраснел еще больше. Очевидно, общение его с противоположным полом было мизерным или просто я понравилась ему? Второй вариант казался мне более правдоподобным.

— Не строй ей глазки, — Веста шутливо толкнула парня в бок, — Это не простая служанка, она княжна и приехала к нам с Сингурдом.

Атли от удивления широко распахнул глаза.

— А почему тогда она тут? — спросил он недоверчиво.

— Хельга прислала, — ответила я.

— А-а-а, — протянул Атли. Он скрутил хлыст и повесил его на крюк на стене, потом заговорил с Вестой, все еще посматривая в мою сторону.

— Сегодня мельком видел Бьерна, — сказал он, — Специально для этого пришлось подняться на утес.

Я заинтересованно посмотрела на пастушонка. Опять этот загадочный Бьерн. Меня так и подмывало расспросить мальчишку, но я сдержалась.

— Я вчера относила ему продукты, но его не было дома, — произнесла Веста, — Так жалко молодого хозяина.

— А что с ним? — внезапно вырвалось у меня. Я тут же спохватилась, но было поздно.

— Вообще-то у нас не принято говорить об этом, — сказала Веста, — Но думаю, ты и так скоро сама все узнаешь.

Да уж, ответ исчерпывающий, подумала я, но продолжить расспросы не решилась. Равнодушно отвернувшись, посмотрела на распахнутые ворота, за которыми мерно текла жизнь. Я увидела, как маленькая девочка гоняется по двору за курицей и улыбнулась, увидев её раскрасневшееся серьезное лицо, когда девочка внезапно споткнулась, и со всего разбега упала на землю. Поднявшись, она посмотрела на разбитую в кровь коленку и, шмыгнув носом, тихо заплакала. Я вышла из хлева и подошла к ней.

— Сильно болит? — спросила я на общем. Девочка не поняла моих слов, но, словно догадавшись, о чем я спрашиваю, задрала платье и показала кровоточащую ссадину. Я присела возле неё на колени и, положив ладонь на колено, зашептала слова заклинания, останавливающее кровь. Когда я закончила и убрала руку, девочка удивленно посмотрела на меня и улыбнулась. Её колено было совершенно целым, без малейшего намека на ссадину. Кожа такая же ровная и гладкая, как и прежде.

— Иди домой, — сказала я на её языке.

— Ух ты, — услышала я внезапный возглас за спиной. Резко обернувшись, увидела стоящего в шаге от меня пастушонка. Его глаза были удивленно распахнуты, а рот приоткрыт, — Как ты это сделала?!

Я поднесла указательный палец к губам, призывая парнишку хранить молчание. Он рассеяно кивнул, все еще не отводя от меня глаз. Девочка тем временем убежала.

— Кайена опять расшибла колено? — спросила она обыденно, словно у этой маленькой девочки была постоянная привычка падать и набивать себе шишки, — Она такая неуклюжая, — Веста посмотрела на меня, по ее взгляду я поняла, что она не видела, как я излечила ссадину малышки. Я облегченно вздохнула, когда девушка позвала меня доить коров. Уходя, я все еще чувствовала на себе взгляд Атли.


Когда вечером уставшая от работы на кухне, я собиралась идти спать, меня неожиданно позвали к вождю. В сопровождении раба, я прошла в большой зал, где по обыкновению проходили сборы воинов. Там, на высоком деревянном кресле, некоем подобие трона, сидел Харальд. У его ног лежал большой лохматый пес. К моему удивлению, Хельги рядом не оказалось.

— Жена сказала, что определила тебя работать в хлеву, — произнес вождь в ответ на мой почтительный поклон, — Но я хотел бы спросить, ты все-таки не рабыня и не служанка, возможно у тебя есть какие-то таланты, где ты смоешь приносить большую пользу. Может, ты хорошо шьешь или готовишь?

Я покачала головой.

— Хорошо, — произнес он. Его владение общим языком было довольно чистое. — Тебе нравится работа в хлеву? Мне кажется, что это не подобает дочери князя, возится со скотом в навозе.

— Я сделаю, что скажете, — сказала я покорно, ведь от меня ожидали именно этого.

Вождь улыбнулся и кивнул.

— Не знаю, почему ты не приглянулась моей жене, — внезапно сказал он, — Я скажу ей, что тебе можно общаться с Асдис. И можешь делать по дому только ту работу, которую пожелаешь нужным, ты меня поняла? Ты мне нравишься, и если будешь вести себя достойно, то глядишь, я и жениха тебе найду. Среди моих воинов есть славные мужи.

Я кивнула, сдерживая радостную улыбку. Значит, у Харальда все-таки было свое мнение, раз он не прислушался к нашептываниям Хельги направленным против меня. Но что он скажет, если она применит к своей просьбе колдовство? Я надеялась, что до этого не дойдет и с этой минуты решила стараться поменьше попадаться ведьме на глаза, чтобы лишний раз не напоминать о себе.

— Спать будешь как прежде с Асдис, поняла? Теперь ступай, — вождь махнул рукой.

Я поклонилась и поспешно покинула зал, все еще не веря собственному неожиданному везению. Оказавшись за порогом и закрыв за собой двери, я прислонилась спиной к стене и облегченно вздохнула. На время можно было не опасаться Хельги. Пока вождь настроен ко мне благосклонно, она не сможет ничем мне навредить. Значит, надо хорошо себя зарекомендовать, но при всем этом быть ненавязчивой и незаметной.

Я вернулась за своими вещами в рабочий дом и снова перебралась в комнату Асдис. К моему удивлению, девочка обрадовалась моему возвращению. Она радостно обняла меня за шею и, коверкая общий язык произнесла:

— А я уже боялась, что мама отошлет тебя навсегда.

Я присмотрелась к девочке и ничего не увидела. В Асдис не было даже намека на силу, ни темную, ни светлую. Это порадовало меня.

— Я устала, — сказала я, — Сегодня весь день работала. Давай ляжем спать.

Девочка кивнула.

— Завтра тебе принесут отдельную кровать, — сказала она, устроившись рядом со мной.

— Спасибо, — ответила я.

Буквально через несколько минут девочка уже сладко сопела, отвернувшись от меня. Я еще некоторое время лежала, вглядываясь в темноту и думая о Хельге и Харальде. Потом я вспомнила родной дом и внезапно поняла, что совсем не скучаю ни по отцу, ни по матери, не тем более, по Брену, который всегда меня открыто недолюбливал. Что ж, теперь ему раздолье. Родительская ласка достанется только ему одному. Брен всегда был любимцем у родителей, красивый, избалованный мальчик со временем превратился в прекрасного, но еще более избалованного молодого мужчину, который не признавал никого, кроме себя и своих потребностей.

Я тяжело вздохнула и, закрыв глаза, повернулась спиной к Асдис и вскоре уснула.


С момента моего прибытия в Харанйоль прошла неделя. Моя жизнь вошла в свою колею. Я подружилась с маленькой Асдис и стала обучать её общему языку, одновременно прислуживая за столом самому вождю и его жене. Хельга перестала обращать на меня внимание, и я почти успокоилась, если бы не злобные взгляды, которыми женщина одаривала меня по вечерам, когда за ужином все собирались в большом зале, которые означали, что она совсем не забыла о своем намерении выжить меня из поселения, и ни за что не откажется от своих намерений. Харальд напротив мне благоволил и всячески старался поддержать. Жизнь в маленьком северном поселке текла спокойная и равномерная, без всяких происшествий, но меня это вполне устраивало. Люди здесь были в основном хорошие и приветливые, и я скоро познакомилась с несколькими женами приближенных к вождю воинов. Так, постепенно обживаясь на новом месте, обзаводилась новыми знакомыми и не забывала старых, в число которых входил и пастушонок Атли.



Проснувшись как-то на рассвете, посмотрев в окно, увидела, как занимается заря. Небо до самого горизонта было чистым, море спокойным. Я быстро оделась в мужские штаны, добытые маленькой Асдис специально для меня из старых вещей её младшего брата Альрика, сложенных в сундуки и пылящихся в сарае, и поспешила из дома, прихватив с собой только холщевую сумку. Я намеревалась собрать трав перед наступлением холодов, пока их еще можно было отыскать. Выходя в ворота, встретила Атли, выгонявшего коров на пастбище. Он приветливо помахал мне рукой и, напевая себе что-то под нос, пошел в сторону холмов, поросших еще сочной зеленой травой. Я же направилась вдоль скал, намереваясь обследовать северную сторону леса и скалистые утесы, расположенные за ним. Я надеялась найти на поросших травами скалах утеса одну очень редкую травку, помогающую при снятии боли. Уверенно шагая через лес, я через некоторое время вышла на живописную поляну, с которой открывался прекрасный вид на море. Несколько минут я просто стояла, глядя на синюю бесконечную водную гладь, распростертую внизу, потом поправив котомку, пошла вперед, внимательно глядя себе под ноги, пытаясь рассмотреть в соцветиях трав нужную мне. Осень уже коснулась листвы и кустарников. Я видела желтые прожилки на зелени листьев, словно седые волоски в гриве спутанных волос. Совсем скоро все они пожелтеют и ветер, сорвав их с веток, разбросает увядающее золото по засохшим травам. Я никогда не любила осень. Даже зима казалась мне более приемлемой, потому что вслед за ней всегда приходила весна. Задумавшись, я совсем перестала смотреть себе под ноги, продолжая брести вперед, уже шагая вдоль обрыва и слушая шепот моря, набегающего на далекий берег. Когда внезапно, до моего слуха донесся удар топора. Я вздрогнула и прислушалась. Откуда здесь мог исходить этот звук? Но вот он повторился вновь, и я поспешила на него, ожидая увидеть кого-то из поселения, заготавливающего дрова к приближающимся холодам. Поднявшись на вершину утеса, я увидела одинокий добротный дом, обнесенный высоким частоколом. Ворота были широко распахнуты, и я неслышно прошла во двор и тут же остановилась, затаив дыхание.

Невдалеке, прямо передо мной стоял высокий мужчина с топором в руках. У его ног стояла деревянная колода, и было навалено множество бревен. Уверенным движением, он брал одно, ставил на колоду. Удар топора и дерево расщеплялось на две аккуратные половинки. Сбросив их, он принимался за следующее. У него было невероятно красивое и крепкое тело, покрытое множеством шрамов. Лица его я не видела, он стоял ко мне спиной, но с удивлением и до ужаса мне вдруг захотелось, чтобы он обернулся, но он продолжал колоть дрова, не замечая моего присутствия.

Я стояла довольно долго, и хотела было уже уходить, как вдруг увидела маленькую тень, метнувшуюся к ногам мужчины, и тут произошло нечто странное. Это была серая пушистая кошка. Она потерлась о его сапог и замурлыкала. Он замер, потом наклонился и, как-то неестественно хватая воздух, наконец, нашел кошку и взял животное на руки. Та довольно замурлыкала. Странная догадка озарила меня. Неслышно подкравшись, я зашла к мужчине со спины и, взяв одно полено, бросила его к остальным. Услышав стук удара, мужчина мгновенно повернулся и посмотрел прямо на меня. Но он меня не увидел. Его темные глаза смотрели в пустоту, и я с ужасом поняла, что оказалась права, он был слеп. Кошка спрыгнула с его рук и направилась в мою сторону. Я сделала шаг назад, моля богов не наступить на что-то, что может выдать меня.

— Показалось, — сказал мужчина и, снова взяв топор в руки, продолжил свою прерванную работу. Я тихо ретировалась со двора и почти бегом спустилась на облюбованную ранее поляну. Его лицо все еще стояло у меня перед глазами. Он был просто невероятно красив, черные как смоль длинные до плеч волосы, короткая борода, волевой подбородок, изящно очерченные полные губы и прямой нос… Но этот пустой взгляд! Он поразил меня до глубины души. Усевшись прямо на траву, я, откинулась назад и посмотрела на бездонное небо, склонившееся надо мной. Я вспомнила, как увидела этот утес с корабля и еще тогда подумала, что кто-то здесь должен жить, но потом забыла о нем, а вот теперь случайно набрела. Я догадывалась, что только что видела старшего сына Харальда. Это мог быть только Бьерн. Но как он мог жить здесь один? Как будучи слепым справлялся со всем хозяйством? Я закусила губу и задумалась. Мне в голову пришла одна очень безрассудная идея, конечно, надо было еще все тщательно обдумать, но я уже знала, что хочу сделать дальше.

Поднявшись на ноги, отряхнула штаны от прилипших травинок и поспешила обратно в поместье, уже напрочь забыв о той причине, по которой оказалась здесь. Ведь все нужное для задуманного у меня уже и так было.

Когда я спустилась к северным воротам, то увидела прибывших гостей. Они поднимались со стороны моря. Впереди шел высокий, одетый в легкие доспехи мужчина. За ним богато одетая молодая женщина и несколько вооруженных воинов. Харальд вышел встречать их, а я тем временем прошмыгнула в дом через кухню и поспешила в нашу с Асдис комнату. Девочки внутри не оказалось, она встречала гостей вместе с отцом и матерью. Я подошла к своей кровати и достав из своих вещей маленький узелок с самыми ценными травами, которые собирала еще моя тетя, высыпала мешочки прямо на постель и стала перебирать их, пока не нашла нужные. Отложив отобранное в сторону, я сложила оставшиеся травы на место и, спрятав узелок, вышла из комнаты, вернувшись обратно на кухню. Плотная стряпуха, рабыня по имени Квета, ласково мне улыбнулась.

— У тебя не найдется маленького чана, — попросила я. Мы с Кветой как-то сразу нашли общий язык, особенно когда я подлечила её больные ноги, она сразу прониклась к моей персоне искренней симпатией.

— Конечно, — вытерев руки о фартук, женщина достала с подвесной деревянной полки медный маленький чан и отдала мне, — А тебе зачем? — спросила она, при этом хитро так улыбаясь наполовину беззубым ртом.

— Сплю плохо, — солгала я, — Хочу себе отвар от бессонницы заварить.

— А-а, — протянула Квета, сразу же потеряв ко мне интерес, и поспешила к тушившимся на огне овощам, а я насыпала на дно чана по щепотке от каждой травы и залила все это кипятком, потом поставила чан в темное место, чтобы снадобье хорошенько настоялось.

— Кто приехал? — мимоходом спросила я у Кветы.

Она повернула ко мне лицо и с самым таинственным видом проговорила.

— Йорван с дочерью.

Странно, но это имя показалось мне знакомым. Я сделала заинтригованное лицо.

— А кто этот Йорван? — спросила я.

— Сосед нашего хозяина по землям, — ответила Квета, помешав рагу, — Они постоянно враждуют с нашим вождем, а вот совсем недавно хотели было заключить мир, поженив своих детей, да с нашим молодым хозяином случилась беда и дочка Йорвана, Гудхильд отказалась за него выходить. А теперь они, наверняка приплыли, чтобы настаивать на свадьбе, только теперь Альрика наверняка женить захотят. Он ведь стал наследником после того, как Бьерн отказался от прав на имущество отца в пользу младшего брата. А Йорван и его дочка своего ни за что не упустят.

Услышав слова кухарки, я тут же вспомнила, где уже слышала имя Йорван. О нем говорили Сингурд и Альрик при встрече на реке.

— А что, он плохой человек, этот Йорван? — спросила я.

— Да уж, хуже некуда, — ответила Квета, — Жестокий и хитрый и дочь пошла в отца. Чистая ведьма, клянусь всеми богами!

Я отвела глаза. Постепенно до меня начало доходить все произошедшее. Значит, старший сын Харальда ослеп не так давно? Интересно, кто поспособствовал этому? Мне стало очень любопытно, кто приложил руку к устранению Бьерна, как наследника или здесь был другой мотив?

Оставив отвар настаиваться до утра, я вышла из кухни. Надо было переодеться, скоро ведь позовут прислуживать за столом. Я вернулась в комнату. Асдис еще не было. Поспешно переодевшись в подаренное мне матерью серое простое платье, я подпоясалась широким поясом с медной пряжкой и переплела волосы в косу, когда двери распахнулись, и в проеме показалась голова Весты.

— Идем, уже пора на стол накрывать гостям, — сказала она.

Мы поспешили на кухню, где в огромных блюдах нас уже поджидала жареная оленина, овощи, куры и конечно, рыба. Воздух был пропитан ароматом пряных трав и горячего хлеба, только что вынутого из печи. Я взяла в руки одно из блюд и поспешила вслед за Вестой в зал, где уже за столом сидел Харальд с семьей и его гости, в число которых входили воины из дружины. В углу зала уже стояла бочка с медом и проворная рабыня с тонкими светлыми косичками, сновала между гостей, то и дело, подливая в опустевшие чаши сладкий хмельной напиток. Лица у многих были раскрасневшиеся. Мужчины громко разговаривали, я слышала обрывки их фраз о оружии, о боях и конечно же о женщинах. Поставив посредине стола свое блюдо, окинула быстрым взглядом присутствующих, на несколько секунд дольше всех, рассматривая дочь Йорвана. Но даже такого мимолетного взгляда мне хватило, чтобы понять, что, не смотря на необычайную красоту и потупленные глазки, девушка была довольно избалована и зла. Она напомнила мне Брена и я невольно усмехнулась от этого сравнения. Но пора было снова бежать на кухню. Веста уже исчезла, я поспешила к дверям, когда Харальд, заметив мое присутствие, неожиданно окликнул меня. Я остановилась и, повернувшись, поклонилась вождю.

— Постой, Дара, — он жестом подозвал меня к себе, — Я хочу, чтобы ты сегодня отдохнула и составила компанию Асдис. Пойди, переоденься и возвращайся к нам.

Я снова поклонилась и поспешила покинуть зал, в дверях едва не столкнувшись с Вестой.

— Где ты ходишь! — воскликнула она, — Тебя уже ждет Квета.

— Я иду переодеваться. Харальд пригласил меня за стол, — ответила я, пропуская Весту мимо и придержав для неё двери.

— Повезло! — улыбнувшись, Веста вошла в зал, а я прошла в комнату и достала свое самое красивое платье, переоделась и вернулась обратно. Присев на скамью возле Асдис, увидела, как Хельга одарила меня холодным взглядом.

Асдис приподнялась и шепнула мне на ухо.

— Как тебе Гудхильд? — спросила она.

— Дочь Йорвана? — переспросила я.

Девочка кивнула.

— Я не люблю её, но маме она нравится, — со вздохом произнесла Асдис, — Она конечно красивая, но, по-моему, ты намного красивее!

Я улыбнулась этим словам. Посмотрев на Харальда, увидела, как тот что-то обсуждает с Йорваном и явно пребывает не в самом лучшем настроении. Мужчины спорили, при этом Йорван стал бордово-красным, а Харальд хмурился и был настроен крайне агрессивно. Веста подливала им вино и крутилась рядом, я подозвала её к себе. Девушка нагнулась ко мне.

— О чем они спорят? — спросила я, — Ты ведь наверняка слышала!

Веста хитро улыбнулась.

— Йорван требует Альрика в мужья для своей дочери, — сказала она, — У них же был договор, перемирие с тем условием, что Гудхильд выйдет замуж за наследника, а когда Бьерн отказался от всего, то все перешло к Альрику.

— А что, Харальд не согласен?

— Он говорит, что без Альрика не может решать такой серьезный вопрос, — Веста забрала с нашей половины стола опустевшее блюдо и отошла. Я посмотрела на Харальда. Он молчал и слушал то, что в данный момент говорил ему Йорвин. В зале стоял такой галдеж, что я, как не напрягала слух, не могла услышать даже слова из того, что они говорили. Хельга, сидевшая рядом с мужем, вела непринужденную беседу с Гудхильд и изредка посматривала на мужа, но молчала и в разговор мужчин не вступала.

Мы с Асдис вскоре ушли. Мне надо было рано вставать и, заметив, что у девочки слипаются глаза, я взяла её под руки и вывела из зала. Уложив малышку спать, я пошла на кухню, где взяла настоявшийся отвар, перелила его в глиныную бутыль и плотно закупорив, унесла с собой в комнату. Поставила его под кровать и раздевшись легла спать.

На утро Асдис разбудила меня с зарей. Мы вместе позавтракали и я помогла Веста с посудой, а потом захватив свою бутыль, поспешила на утес. День выдался холодный. Листья деревьев, казалось всего за одну ночь, окончательно сменили свой зеленый окрас на красные и желтые оттенки. Лишь изредка попадались блеклые подобия прежнего сочного изумруда. Трава была еще совсем мокрой от выпавшей росы и мои меховые башмаки сразу намокли. Небо затянули темные тучи, вскоре начал накрапывать мелкий противный дождик. Когда я оказалась у ворот дома, то к моему удивлению увидела кошку, видящую под тенистым деревом, раскинувшим свои ветви над протоптанной тропинкой. Кошка посмотрела на меня немигающим взглядом желтых янтарных глаз и, потянувшись, пошла к дому, при этом иногда оборачиваясь, словно желала проверить, следую ли я за ней. А я и правда шла.

Когда мы подошли к дому, кошка остановилась на пороге и призывно посмотрела на меня, потом на дверную ручку, словно предлагая мне открыть дверь и впустить её, что я и сделала. Открываясь, дверь едва скрипнула. Я вздрогнула от тихого звука, показавшегося мне громким, как удар грома, но после успокоилась и заглянула внутрь. В доме никого не было. В единственной комнате стояла широкая кровать, сундук у изголовья, стол, одинокий стул и маленький камин, перед которым лежали аккуратной стопкой поленья. На стене висел огромный щит и не уступающий ему размерами меч. Кошка зашла в дом, я за ней. Оглядевшись, увидела на столе большой бутыль. Подошла, понюхала и довольно ухмыльнулась. То, что надо. Мой отвар полностью растворится в меде и когда хозяин дома будет его пить, то совсем ничего не почувствует. Я достала свою бутыль, быстро откупорила и, вылив содержимое в мед, тщательно перемешала. Едва я закончила, как услышала тихие шаги. Быстро забравшись под стол, затаилась. Дверь с протяжным скрипом растворилась, и Бьерн вошел в дом. Я затаила дыхание. Находясь под столом, я могла видеть только его ноги, обутые в высокие кожаные сапоги. Мужчина некоторое время стоял посреди комнаты. Я даже прикрыла ладонью рот, чтобы не выдать себя своим дыханием, когда он, наконец, прошел к кровати и сел. Я осторожно выглянула из-под стола и увидела, как кошка запрыгнула к нему на колени. Бьерн рассеяно погладил ее по мягкой шерстке, а потом удивленно произнес:

— Странно! Я же, кажется, выпускал тебя перед уходом!

Я замерла в ужасе. Сейчас он поймет, что в его доме кто-то был. А если он случайно обнаружит меня? И как мне теперь выйти отсюда? Придется ждать, пока он не ляжет спать или не покинет дом. А если он так никуда и не выйдет? Погода за окном препакостная! Что я тогда буду делать? Я сидела под столом не шевелясь, и почти не дыша, прекрасно зная, какой тонкий слух у слепых людей и думая, как мне выбраться отсюда.

Бьерн опустил кошку на пол, встал и подошел к полке над камином. Уверенным движением человека, проделывающего это уже не первый раз, он достал кувшин и маленькую миску и налил в ней молока. Он поставил миску на пол, и я увидела его лицо совсем близко от себя и неожиданно поняла, что мне нравится смотреть на него. Улыбнувшись сама себе, отметила, что старший сын Харальда совсем не похож на отца, в отличие от Альрика. Мне показалось, или Бьерн как-то странно улыбнулся выпрямляясь. Кошка важно прошагала к миске и принялась лакать, при этом поглядывая на меня и словно говоря, я присматриваю за тобой. Когда она допила, то вернулась на кровать и, потянувшись, свернулась на одеяле в клубок и закрыла глаза. Меня почему-то охватила странная злость на маленькое животное, словно оно было повинно в том, что я застряла в этом доме и не могу не то что пошевелится, но даже нормально вздохнуть!

Заставив себя успокоится, медленно и осторожно, стараясь не издавать ни малейших звуков, я поменяла положение тела. Хозяин дома тем временем накинул на плечи теплый плащ и наконец-то вышел из дома. Я облегченно вздохнула и вылезла из-под стола. Распрямив плечи, выглянула в окно. Во дворе никого не было. Мне стало интересно, куда же мог пойти слепой человек, да еще в такую погоду? Я тихо толкнула дверь и, молясь о том, чтобы она не заскрипела, приоткрыла ее на столько, чтобы выглянуть наружу. Вдруг Бьерн стоит у порога, а тут я! Но там никого не оказалось. Я протиснулась наружу и тихо прикрыла за собой дверь. Только покинув двор, я, наконец, смогла расслабиться и пойти спокойным шагом. Пустая котомка била меня по спине. Я спустилась к лесу и по едва заметной тропинке вышла на дорогу, ведущую в Харанйоль. Уже издалека я увидела частокол, окружавший поселение. В этот раз, сделав дугу по лесу, я вышла к нему с запада. Недалеко от дороги виднелась темная полоса моря с белыми барашками волн. Противный дождик перешел в сильный ливень. Поднялся ветер и я прибавила шагу, надеясь поскорее оказаться под крышей дома, где тепло и уютно. Но пришла все-таки мокрая и раздраженная. Быстро пробежав в комнату, увидела, что Асдис сидит на кровати с тряпичной куклой в руках. Я кивнула ей и поспешила сбросить с себя мокрую одежду. Надев сухое платье, повесила мокрые вещи на спинку стула и, достав полотенце, распустила волосы и принялась их сушить.

— Йорван сегодня утром отплыл вместе с дочерью, — сказала девочка, — Они поругались с отцом и, уезжая, он назвал его старым волком, у которого выпали зубы.

Я села рядом с ней и ободряюще улыбнулась.

— Не обращай внимания на слова этого человека, — сказала я ей, — По-моему, он не совсем хороший.

— Но я слышала, что он сказал отцу, будто знает какую-то его тайну и если тот не согласится, чтобы Гудхильд стала женой его сына, то он расскажет это всем нашим соседям!

— А что он может знать? — удивилась я.

— Не знаю, — искренне ответила Асдис, — Но отец еще больше рассвирепел от этих слов Йорвана. И теперь я боюсь, что снова повторится то, что было раньше.

— А что было раньше? — я отложила полотенце, впитавшее влагу с волос и села у разожженного камина, досушивая волосы.

— Мы воевали с людьми Йорвана! — сказала девочка.

— А-а, — протянула я и, помедлив, добавила, — Не думаю, что это повторится. Твой отец этого не допустит, не беспокойся.

Заплетая высушенные волосы, я сидела у камина и, глядя на трепещущее пламя, думала. И вот какая получалась картина. Два враждующих клана, устав от бесконечных стычек, решили, наконец, помирится, и как залог мира поженить своих детей, но когда наследник Харальда внезапно теряет зрение и, отказавшись от наследования, уходит жить отшельником на мыс, расположенный достаточно далеко от родного дома, при этом прекратив общаться с отцом и семьей. Хотя, если судить, по словам кухарки Кветы, именно Гудхильд отказалась от своего жениха, а теперь значит, Йорван подумав, решил выдать её за младшего брата, к которому теперь переходили все полномочий наследника! Как-то странно все это!

Я бросила взгляд на Асдис, девочка из шелковых лоскутков шила платье своей кукле. Я поднялась на ноги и вышла из комнаты, направившись на кухню, где надеялась застать болтливую Квету. К моему удивлению, кухарки на месте не оказалось. Тогда я, чтобы скоротать время, принялась готовить новую порцию отвара. Завтра мне предстояло вновь проникнуть в дом на утесе и добавить Бьерну лекарство в питье. Я намеревалась вернуть ему зрение и надеялась, что у меня это получится. Если бы я только знала, почему с ним случилось это? Вероятно, стоило расспросить Квету или Весту с Адли? Или ту же Асдис? Но как им объяснить этот мой неожиданный интерес к судьбе Бьерна, о котором мне и знать не полагалось!

Приготовив отвар, поставила на полку, куда не попадал свет, и вышла из кухни. Забежав в комнату, застала Асдис за прежним занятием. Девочка была так сосредоточена на шитье, что даже не взглянула на меня. Я достала из сундука видавшую виды плотную накидку и поспешила из дома. Дождь стих. Ветер обрывал пожелтевшие листья. Я прошла к хлеву, где застала Атли, загоняющего последнюю корову. Парнишка был промокшим с ног до головы, но увидев меня, радостно улыбнулся.

— Я видел сегодня, как ты поднималась на утес, — внезапно сказал он.

— Да, я искала кое-какие травы! — ответила я.

— В такую погоду? — с сомнением в голосе произнес Атли.

— Много ты понимаешь, — бросила я, — Иди лучше переоденься, с тебя капает на землю вода.

Атли повесил хлыст на стену и выбежал из хлева, но вернулся буквально через пару минут в сухой тунике поверх шерстяных штанов. Он подошел ко мне и, переминаясь в нерешительности с ноги на ногу, посмотрел вдруг в мои глаза и внезапно произнес:

— Ты хочешь вылечить молодого хозяина?

— Что? — я изобразила удивление, про себя отметив поразительную наблюдательность парнишки. Он был довольно смышленым.

— Ты можешь мне доверять! — сказал он уверенно.

— С чего бы это? — поинтересовалась я. Вошедшая с деревянным ведром Веста прервала наш едва начатый разговор.

— Что это вы тут шепчетесь? — спросила она и, поставив ведро на землю, внимательно посмотрела на нас.

— Да так, спрашиваю у Атли места, где могут расти кое какие травы, — сказала я, все ещё не отводя пристального взгляда с лица парнишки.

— Тогда ты обратилась не к тому, к кому надо, — смеясь, произнесла Веста, — Атли совсем ничего не смыслит в травах, если что и надо спросить, иди к старой Отте, что живет у моря среди рыбаков, только она тебе и сможет помочь.

Я посмотрела на Весту и благодарно кивнула. Затем поспешно покинула хлев. Следовало быть осторожнее, никто не должен знать о моем даре. Не думаю, что Хельга расскажет кому-то обо мне. Еще не хватало, чтобы и здесь меня стали называть ведьмой! Зачастую, люди боятся того, чего не могут понять, даже если это не приносит им вреда, они склонны проявлять жестокость. Мне не хотелось становиться изгоем и здесь. Веди себя скромно, говорила я себе, не высовывайся и проживешь долгую и спокойную жизнь. Но увидев Бьерна мне захотелось помочь ему, я даже сама не знаю, почему так загорелась этим. Даже сейчас, вспомнив о нем, я словно снова увидела перед собой его лицо и эти слепые, но такие красивые глаза.

Встряхнув головой, прогнала наваждение и, прислонившись спиной к стене дома, перевела дыхание. Не знаю, почему, но когда я вспомнила Бьерна, мое сердце забилось так сильно, что в груди стало больно. Что-то происходило со мной, что-то, чему у меня не было объяснения. Напуганная собственными мыслями, я судорожно провела ладонью по лбу, словно прогоняя их из головы. Надо подумать о чем-то другом, сказала я себе. Отта, внезапно вспомнила я, Веста сказала, что некая старая женщина, скорее всего, знахарка, которая разбирается в травах, живет у самого моря с рыбаками. Может, следует навестить её в ближайшее время и познакомится. Возможно, у нее есть нужные мне травы? Следовало пойти, поискать её дом, все равно сейчас заняться было нечем. Я решительно направилась к воротам. Через которые впервые вошла в Харанйоль в сопровождении Сингурда. Через полчаса ходьбы по размытой дождем грязной дороге, вышла на каменистый берег к домам рыбаков. Строения были довольно маленькие. Между домами на вбитых в песок кольях были натянуты рыбацкие сети. Несколько лодок, вытащенных на берег, завершали пейзаж. Я мельком взглянула на штормившее море. Большие волны с шумом набегали на берег и с той же поспешностью откатывались назад, оставляя после себя россыпь голышей, перепутанных в темно-коричневых водорослях, но когда набегали опять, то уносили все обратно в глубину. Взглянув на горизонт, я внезапно увидела корабль, направляющийся к пристани. Он был еще очень далеко, но шел к берегу очень уверенно, прекрасно зная здешние воды. Я некоторое время смотрела на приближающееся судно, потом отвернулась и поспешила к первому домику, где намеревалась расспросить про Отту. К моему удивлению, на мой стук дверь открыл мой старый знакомый, кормчий Гринольв. Увидев меня, он вначале удивился, а потом с улыбкой пригласил пройти в дом.

— Вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя, — сказал он на общем языке, когда я присела на скамью за стол.

Я улыбнулась в ответ. Гринольв понравился мне еще на корабле купца. Но как он оказался здесь?

— Я думала, вы уплыли вместе с Сингурдом! — произнесла я.

— Нет. После недолгих раздумий, я решил остаться здесь, — ответил кормчий, — Мне захотелось немного отдохнуть от моря, дома меня никто не ждет, поэтому решил погостить у Харальда.

Я окинула взглядом крепкую фигуру Гринольва, и внезапно мне показалось, что я вижу что-то черное у него в груди. Иногда у меня так получалось видеть людей, но никогда я не могла это контролировать, все происходило само.

— Вы больны? — произнесла я скорее утвердительно, чем спрашивая. Кормчий с любопытством посмотрел на меня.

— Как догадалась? — спросил он.

— Должна же была быть причина, по которой вы не захотели больше выходить в море, — ответила я, — И я подумала, что эта — самая вероятная.

Кормчий рассмеялся.

— Забавная ты девочка, — он по-отечески погладил меня по голове. Я смутилась от такой неожиданной ласки, но Гринольв сделал вид, что не заметил этого.

— Теперь мой черед задавать вопросы, — сказал он, — Что ты делаешь здесь?

— Ищу женщину по имени Отта, — сказала я, — Она знахарка или целительница, я не знаю, но возможно, у нее есть лекарственная трава, которая нужна мне.

— Знаю такую, — сказал кормчий, — Если хочешь, покажу тебе, где её дом. Только она не целительница, она лечит животных, коров и коз и вряд ли сможет тебе помочь. Только может прежде выпьешь чего-нибудь горячего? Я вижу, ты продрогла.

Я благодарно кивнула. Гринольв поднялся и прошел подогреть нам вина. Я несколько секунд медлила, потом решилась и произнесла:

— Гринольв, вы знаете что-нибудь о Бьерне?

Он обернулся.

— А с чего это ты им заинтересовалась? — спросил он и вернувшись, налил мне в медный кубок пахнувшего медом вина.

— Просто никто ничего о нем не говорит, а я, гуляя, нечаянно вышла к его дому на утесе, — сказала я, принимая из его рук кубок.

— Да никто ничего и не скажет, — кормчий присел рядом, — Для Харальда это было ударом. Но если хочешь, я все тебе расскажу.

Я кивнула, стараясь не выдать охватившей меня радости. Неужели, я смогу узнать сейчас обо всем, о чем молчат все в доме вождя, о чем не смеют даже заикаться в его присутствии!

— Я знаю не так много, — произнес Гринольв, — Поэтому не думаю, что смогу усмирить твое любопытство.

— И все-таки, — произнесла я.

— Я начну с самого начала, — сказал кормчий. Я пригубила сладкое вино и принялась слушать.

— Когда-то у Харальда Волка была другая жена. Ходили слухи, что она была дочерью какого-то колдуна, но я не верю этому, люди многое говорят о том, в чем не знают толка. Она родила Харальду двоих сыновей. Жили они душа в душу пока из одного своего похода восемь лет назад, насколько позволяет мне память, он не привез с собой красавицу рабыню по имени Хельга. Жена вождя в то время была беременна третьим поздним ребенком, но во время родов она неожиданно умерла, а Харальд, недолго погоревав, женился на своей рабыне, которая вскоре подарила ему дочь. Но это я немного отошел от главного. Два года назад, устав от постоянных нападок своего соседа Йорвана, желавшего завладеть Харанйолем, Харальд решил заключить с ним мир, чтобы жить в спокойствии, не опасаясь неожиданных набегов…

— Прямо, как мой отец, — подумала я.

— Но Йорван поставил условие, что прекратит свои нападки только в случае нерушимого союза — брака его единственной дочери Гудхильд и наследника Харальда — Бьерна. Хочу сказать, что к тому времени только благодаря Бьерну Харанйоль все еще принадлежал Харальду. Сыновья вождя выросли сильные и храбрые, но старшего отличала невероятная сила и ум. Он собрал под своим началом сильную дружину, противостоять которой никто был не в силах. Они ходили в походы и всегда возвращались с богатой добычей и минимальными потерями. Йорван боялся Бьерна и пока старший сын был в Харанйоле, никто не смел тревожить поселение. Самое интересное во всем этом то, что Бьерн мог легко разбить Йорвана, но по указу отца никогда не нападал первым на людей соседа.

Я нахмурилась. Мне вспомнилась слова маленькой Асдис, что Йорван знает какую-то тайну Харальда… Значит именно это сдерживает Волка от решительных действий.

— Итак, Харальд дал согласие на свадьбу. За день нее Бьерн ослеп. Никто не может объяснить, как это произошло. Просто утром он проснулся и уже ничего не видел, — продолжил кормчий, — Узнав об этом, Гунхильд сказала прямо при семье Харальда и своем отце, что не собирается связывать свою жизнь с калекой. И она отказалась от этого брака. Рассерженный Йорван вернулся на свой корабль и отправился домой. В тот же день Бьерн отказался от наследства в пользу младшего брата и переехал жить в пустующий дом на утесе, где и живет сейчас в полном одиночестве вот уже почти два года. С того самого злополучного дня он ни разу не посещал Харанйоль и не разрешает никому его навещать.

Я залпом осушила кубок и с шумом поставила его на стол.

— Вот и все, что я знаю, — добавил кормчий, внимательно посмотрев на меня, — Но это чистая правда, потому что я пересказал тебе все то, что слышал от Сингурда, а он является близким другом Харальда и всегда в курсе всего, что происходит в Харанйоле.

— Спасибо, — сказала я. Рассказ Гринольва не только добавил загадок к уже существующим, но подтвердил главное. Асдис не ошиблась, передавая мне разговор вождей. Йорван что-то такое знал о Харальде, что могло губительно сказаться на его репутации, если это будет обнародовано. Я не могла поверить, что Харальд мог чего-то стыдиться в своей жизни и что-то скрывать, но это было так.

— Согрелась? — вопрос Гринольва вывел меня из задумчивого состояния.

Я тепло ему улыбнулась и кивнула.

— Вы не могли бы показать мне, где живет Отта? — напомнила я.

Кормчий встал из-за стола.

— Конечно, пойдем, — сказал он. Мы вышли наружу. Усилившийся шторм осыпал нас холодными брызгами разбившейся о камни волны. Я поежилась и плотнее закуталась в накидку. У причала стояла военная ладья. Её швыряло на волнах и с силой ударяло о сваи. По переброшенному трапу сходили люди. Я бросила на них мимолетный взгляд и повернулась к Гринольву. Мы прошли мимо перевернутых лодок и остановились у невысокого домика с покосившейся крышей. Кивнув на дверь, кормчий попрощался и поспешил к прибывшим, чтобы помочь им вытащить на берег корабль, пока разыгравшийся шторм не сделает это за людей, только с меньшей осторожностью. Бросив взгляд в спину удаляющегося мужчины, я решительно постучала в дверь, но мне никто не ответил. Я постучала снова и снова, но в ответ мне была тишина. Тогда я просто распахнула дверь и подхваченная порывом ветра, буквально влетела внутрь пропахшего сыростью помещения. С трудом закрыв за собой дверь, я огляделась. Маленькая темная комнатка без окон, освещалась лишь огнем, горящим в очаге. Потолок был настолько низким, что у меня создалось непонятное давящее ощущение, довольно причем, неприятное.

— Кого это принесло в такую погоду, — услышала я ворчливый голос из полумрака. Приглядевшись толстую старую женщину, лежащую на лавке и укрытую до самого носа шерстяным одеялом. Платок на ее голове сидел так же кособоко, как крыша дома. Я несколько удивилась, ожидая, что предо мной будет чистенькая аккуратненькая бабулька, а тут оказалась какая-то немытая страхолюдина. Пересилив неприязнь, шагнула вперед.

— Здравствуйте, — сказала я громко.

— Чего кричишь! — возмутилась старуха, я не глухая.

— Извините, — пробормотала я, — Мне сказали, что у вас есть лекарственные травы…

— Есть, а ты кто такая будешь? — старуха откинула одеяло и свесила ноги. Она была толстая и очень невысокая с горбатой спиной.

— Я из дома Харальда, — ответила я.

— Что-то первый раз тебя вижу, — съязвила старуха.

— Я недавно здесь, — произнесла я.

— Ладно, что надо, раз уж пришла? — спросила она, неожиданно смягчившись, — Хельга опять прислала за травами? Обычно, она сама приходила, но в такую погоду даже я бы не вышла из дома.

— Да, — солгала я. Значит, Хельга брала у этой горбуньи травы? Интересно, для чего они ей? Ведьмы, подобные Хельге никогда не занимались целительством.

— Там, в сундуке, — Отта махнула рукой в темноту. Я ужаснулась, интересно, как я буду смотреть на травы в кромешной тьме?

— Подтащи сундук к огню и возьми то, что тебе велели, если разбираешься. А то мне лень вставать, ноги совсем не ходят.

Я кивнула и вытянула тяжеленный деревянный сундук к самому очагу. Распахнув его, с удивлением увидела аккуратные мешочки, заполненные сухими травами. От разнообразия у меня разбежались глаза. Отта проследила за мной взглядом и, оценив мою реакцию на свои сокровища, довольно хмыкнула.

— Мне нужно это и…еще вот это, — я бросилась перебирать содержимое сундука, принюхиваясь к мешочкам, чтобы определить нужную мне траву. Наконец, собрав то, что мне было необходимо, закрыла сундук и поставила его на место. Надо отдать должное старухе, в чем-чем, а в травах она разбиралась прекрасно.

— Где собираете? — спросила я.

— Ага, так я тебе все и рассказала, — буркнула Отта, — Взяла, что надо и ступай. Я спать хочу.

Поблагодарив горбунью, я вышла из ее покореженного дома. В меня сразу швырнуло россыпью морских брызг. Снова начал накрапывать дождик. Прибывшие воины вытягивали свой корабль на берег, я увидела среди них кормчего. Один из северян внезапно показался мне странно знакомым. Подойдя ближе, я узнала в нем Альрика. Раздетый по пояс, он со всех сил тянул толстый трос. Мышцы на его спине были напряжены, волосы мокрые от морских волн и дождя, густыми прядями покрывали торс до самых лопаток. Я остановилась, с интересом наблюдая как они, наконец, выволокли ладью и протащили по берегу на достаточное расстояние, чтобы разбушевавшееся море не смогло дотянуться до неё своими руками-волнами. Мужчины стояли мокрые, но довольные, когда Альрик, резко обернувшись, увидел меня.

— Вот мы и снова встретились, — прокричал он, стараясь перекричать шум моря и воя ветра свистящего на снастях. Подняв с песка, сброшенную видимо ранее, кожаную куртку, он отряхнул ее и, надев, подошел ко мне. Я стояла просто глядя на него и даже не знала, что мне делать, убежать или продолжать вот так стоять, глупо таращась на почти незнакомого молодого мужчину. Его люди оделись и подошли к нам, среди них и Гринольв.

— Харек и Ортон останетесь с Гринольвом на берегу, присмотрите за судном, пока я не пришлю за вами и товаром повозку, — не отводя от меня взгляда проницательных серых глаз, отдал команду Альрик, — Ты уже понимаешь нашу речь? — внезапно спросил он у меня. Я кивнула. Альрик улыбнулся. Улыбка у него была светлая и очень красивая.

— Идемте все скорее в Харанйоль, — сказал он, наконец, перестав рассматривать мое лицо. Я встретилась глазами с пожилым кормчим, и тот весело подмигнул мне, словно подбадривая. Странный, подумалось мне. Я пристроилась позади за шагающими воинами. Они шагали по мокрой земле под проливным дождем и весело галдели. Я смотрела на спину Альрика, идущего самым первым. Я не знала, какое у меня о нем сложилось мнение. Вроде бы приятный молодой мужчина, но я чувствовала в нем что-то потустороннее, непонятную силу, но не такую, как у меня или у Хельги. Эта сила была животной, мощной и совсем не светлой, но и не черное, а нечто среднее.

Когда мы вошли в ворота, несмотря на сильный дождь, их уже встречала толпа народа. Счастливые лица мужчин и женщин, и даже дети торопились выказать свою радость по поводу благополучного возвращения наследника и его людей. Альрик, смеясь, поднял руки, приветствуя свой народ, капли дождя стекали по его загорелому лицу, но он словно не замечал этого. Подхватив на руки маленького мальчишку, стоявшего около своей матери, он подкинул его высоко в воздух. Ребенок завопил от счастья, когда Альрик, поймал его и вернул матери. Я прошмыгнула мимо образовавшейся толпы и зашла в дом. Два раза за день промокнуть до нитки — это слишком даже для меня, подумала я.

Когда я сказала Асдис, что прибыл ее брат, девочка опрометью бросилась из комнаты, оставив ее в мое полное распоряжение. Я снова сменила одежду и развесила промокшую над камином, подбросила дров и с ногами забралась на кровать, стараясь согреться. Травы, взятые у горбуньи, спрятала в свой мешочек. В честь возвращения сына вождя в этот вечер непременно устроят пир и, скорее всего, мне предстоит прислуживать за столами вместе с Вестой. Надо было немного отдохнуть. Я улеглась и, закрыв глаза, принялась мысленно считать до ста и даже не заметила, как в районе сорока уже заснула.

Меня разбудила Асдис. Со всех сил вцепившись мне в плечо худыми длинными пальцами, она пыталась разбудить меня. Когда я, наконец, открыла глаза и недовольно посмотрев на неё, села, девочка защебетала высоким голоском:

— Отец просил передать тебе, чтобы ты к вечеру принарядилась, в честь Альрика будет пир и отец хочет, чтобы на тебя посмотрели молодые воины из дружины брата! — и тут же поспешила добавить, — Ты такая красивая, что я просто уверена, ты приглянешься хорошему парню!

Я помрачнела. Вот это новость! Уж лучше разливать вино, чем эти ненавязчивые смотрины. Видно, Харальд и в самом деле решил выдать меня замуж, только забыл спросить меня, хотя кого может интересовать мнение пленницы, которую держат только ради того, чтобы ее отец в свою очередь, не забывал о данном обещании и регулярно выплачивал дань.

Встав с постели, я посмотрела в окно. Небо все еще было пасмурным, но заходящее солнце все-таки сумело пробиться сквозь облака, посылая на землю теплые ласковые лучи. Тяжело вздохнув, я начала одеваться.


За столом все разговаривали. Было очень шумно. Мы с Асдис сидели недалеко от вождя, где меня было просто превосходно видно всем собравшимся за столом воинам. Честно говоря, я чувствовала себя как-то глупо, словно рабыня на невольничьем рынка, когда очередной глаз кого-либо из мужчин оценивающе останавливался на моем лице. Я едва сдерживалась, чтобы не вскочить из-за стола и не убежать в безопасность своей комнаты, где могла бы укрыться ото всех и спокойно поспать. Альрик сидел рядом с отцом и время от времени посматривал в мою сторону. Его явно веселило то положение, в котором я оказалась по вине его отца, возомнившего себя свахой. Он посмеивался над моими попытками стараться быть незаметной. А маленькая Асдис в этот день была очень разговорчивая. Она то и дело нахваливала своего брата и все время докладывала мне, какой, из симпатичных молодых воинов, по ее мнению, заслуживал моего внимания. Хотя, хочу признаться, несмотря на ее юный возраст, наши вкусы в отношении внешности мужчин во многом совпадали.

К концу вечера я чувствовала себя, словно выжатый лимон. Поспешив из зала, я первым делом умылась холодной водой, смывая с лица липкие взгляды, и только потом смогла спокойно лечь спать. Асдис к моему удивлению, еще долго сидела со взрослыми и судя по всему, она пошла спать только далеко за полночь, потому что, проснувшись на заре, я увидела, что девочка все еще спит, натянув одеяло до подбородка. Я встала и тихо, чтобы не разбудить маленькую полуночницу, оделась и, достав из-под кровати настоявшийся за ночь отвар, поспешила на кухню. Перелив его в бутыль, положила его в котомку и, набросив на плечи старую накидку, вышла во двор.

Осенний утренний воздух нес прохладу с моря. Небо затянула легкая дымка, которая обещала растаять к полудню. Я услышала, как кто-то зовет меня по имени и, обернувшись, увидела пастушонка.

— На утес собираешься? — спросил он, после пожелания мне доброго утра.

Я кивнула.

— Давай провожу немного? — предложил он, и я почему-то согласилась. Мы вышли из ворот и вошли в лес.

Атли шел рядом со мной, забросив хлыст на плечо, коровы, словно привязанные, следовали за ним.

— Там хороший луг за лесом, — сказал парнишка, нарушив молчание, — И до утеса буквально рукой подать.

— Спасибо, — произнесла я. Был ли смысл сейчас оправдываться перед ним и лгать, что я вовсе не туда иду? Он все равно мне не поверит и правильно сделает. Возможно, мне стоило доверять хоть кому-нибудь в Харанйоле, так почему не этому наивному доброму мальчику? Мое сердце подсказывало мне, что он не предаст меня, но стоило ли верить глупому сердцу, которое когда-то не могло даже подумать о том, что родной отец отошлет меня к чужим людям, к врагам, чтобы самому жить в довольстве и безопасности. Пожертвуй одним, чтобы большинству было хорошо!

В молчании мы вышли из леса и оказались на той самой поляне, от которой до дома на утесы было буквально подать рукой. Попрощавшись с Атли, я направилась к видневшемуся вдали частоколу, окружавшему дом. Но когда я подошла достаточно близко, внезапная серая тень прыгнула мне под ноги и я едва не упав, увидела перед собой кошку Бьерна. Она зашипела на меня и встала у ног, словно не пуская вперед. Но, когда я, отодвинув ее в сторону носком ботинка, все же продолжила свой путь, серая бестия засеменила рядом, словно ни в чем не бывало. Приближаясь к дому, я старалась ступать бесшумно. Благо, на мокрой траве это было не так тяжело. Приблизившись к воротам, я внезапно услышала голоса и остановилась как вкопанная. Кошка надменно взглянула на меня и припустила вдоль частокола. Я последовала за ней и увидела, что она остановилась и смотрит на меня в немом ожидании. Оглядев бревна, я увидела совсем крохотную щель, но достаточную для того, чтобы видеть все происходящее за частоколом и, приблизившись, выглянула в неё. То, что я увидела, заставило меня отшатнуться и закрыть руками рот, чтобы сдержать рвущийся наружу удивленный вскрик. Успокоившись, я снова припала к отверстию и прислушалась. Кошка тем временем потерлась об мои ноги и уселась рядом.

Во дворе находилось двое. Бьерн и женщина, которую я узнала сразу же, не смотря на то, что она стояла ко мне спиной. Но ее из-за густых рыжих волос, заплетенных в косы, сбегавших змеями по плечам, ее ни с кем нельзя было спутать. Но признаю, я была удивлена увидев Хельгу здесь и то, как она страстно прижималась к Бьерну. Она что-то шептала ему, а он молчал, и на его лице застыла гримаса отчуждения. Вот уж чего я не могла ожидать. Получается, Хельга влюблена в сына своего мужа? Но как такое могло быть? Я видела отчаяние на лице женщины, и мне даже стало чуточку жаль её, когда я услышала голос Бьерна.

— Мне стыдно за тебя, Хельга, — произнес он холодно и резко вырвался из объятий мачехи, — Ты хоть немного думаешь о моем отце? Или ты окончательно сошла с ума?

— Я могу думать только о тебе, — жалобно проговорила она в ответ, — Ты же знаешь, что я выходила за твоего отца не по любви…

— Уходи и больше не возвращайся, — сказал Бьерн и уверенным шагом направился к дому. Хельга позвала его по имени, но он так и не обернувшись, захлопнул за собой дверь. Я с удивлением услышала, как она тихо заплакала. Потом затихла, очевидно, вытирая слезы.

Я осторожно опустилась на траву, надеясь, что в таком состоянии ведьма не почувствует мое присутствие. Кошка залезла ко мне на руки. Некоторое время было настолько тихо, что слышался только шум прибоя и крики чаек. Потом до моего слуха донеслись мягкие шаги. Хельга уходила. Едва они стихли, как я перевела дыхание и, опустив кошку в траву, встала. Не понимаю почему, но настроение мое, после лицезрения этой сцены совершенно испортилось. Я прошла вдоль частокола до открытых ворот и нерешительно остановилась. Отвар в котомке печально булькнул, кошка следовавшая за мной подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Мне показалось, что она улыбалась.

Не знаю, сколько я простояла вот так, когда внезапно дверь дома распахнулась, и на пороге возник Бьерн.

— Майя, — позвал он.

Кошка мявкнув, побежала к двери. Но на пороге остановилась и оглянулась на меня, словно приглашая зайти в дом. Странная какая-то кошка, подумала я, словно все понимает, как человек.

— Майя иди домой, — крикнул Бьерн и, оставив дверь открытой, вернулся обратно в дом.

Кошка застыла на пороге, словно ждала меня. Я задумалась. Как мне войти, чтобы он не услышал? Подкравшись к дверям, я нагнулась, сняла ботинки и на цыпочках вошла вслед за Майей внутрь. Бьерн лежал на кровати, заложив руки за голову. Майя прыгнула ему на груди и стала, мурлыча, ластится. Он ласково погладил короткую шерстку. Я быстро огляделась. На столе стоял тот же бутыль с новым медом, очевидно принесенным из Харанйоля. Я прокралась ближе, и пока Бьерн играл с кошкой, добавила в мед отвара и, приподняв бутыль, осторожно взболтала его и поставила обратно. Затем так же неслышно прокралась к двери, подхватила ботинки и села на краю порога и обулась. Уже подход к воротам, услышала как Бьерн закрыл дверь дома. Тогда я, с чувством выполненного долга, бегом пустилась к поляне, где надеялась застать Атли. Но вместо пастушонка увидела только коров, жующих пожелтевшую траву. Я не решилась позвать парнишку по имени и недолго думая, прямиком направилась к поселению. Добравшись до дома вождя за какие-то полчаса быстрым шагом, внезапно на пороге столкнулась с Хельгой. Ведьма словно ждала меня, потому что, выскочив из дверей, схватила за руку и, оттащив в сторону, прошипела:

— Что ты там околачиваешься?

Я недоуменно посмотрела на нее. Вторая сущность Хельги, злобно сощурив глаза, смотрела на меня, и от этого взгляда мне стало страшно.

— Где я околачиваюсь? — переспросила я, глупо заморгав глазами.

— Не смей больше приближаться к его дому, — сказала Хельга, — Иначе пожалеешь. Даже не знаю, что ты там задумала, но только попробуй это осуществить и я уничтожу тебя!

Я вырвала руку и, высоко задрав подбородок произнесла:

— Ты уверена, что стоит так со мной разговаривать? А если я возьму и расскажу твоему мужу, куда ты бегаешь, тайком от него, он вряд ли обрадуется этой новости!

Хельга побагровела от злости.

— Ты еще угрожать мне вздумала! — вскрикнула она и добавила, — Значит, я не ошиблась, это ты была там!

Я улыбнулась в ответ, надеясь, что улыбка получится вполне ехидной, в духе самой Хельги. Она резко выкинула руку, и мое сердце сдавило от невыносимой боли. Я облокотилась о стену, тяжело дыша и глядя в довольное лицо ведьмы, когда внезапно двери, ведущие в дом, широко распахнулись и на пороге возникли Харальд и Альрик. Они недоуменно посмотрела на нас с Хельгой, и я почувствовала, как давление в груди постепенно ослабло и через миг совсем исчезло. Переведя дыхание, выпрямилась под ненавидящим взглядом ведьмы.

— Что вы там делаете? — спросил Харальд, подойдя ближе и как-то странно поглядывая на жену.

Хельга взяла себя в руки, обернулась к нему и лучезарно улыбнулась в ответ.

— Да вот, интересуюсь у нашей гостьи, как правильно варить отвар для хорошего сна из мака и ромашки. Она, оказывается, хорошо в них разбирается, но вероятно из скромности не призналось нам в этом раньше!

Харальд посмотрел на меня с некоторым удивлением, потом растянулся в искренней улыбке

— Это же просто замечательно, — сказал он, — Нам как раз нужна хорошая травница. Старая Отта совсем обленилась, да и возраст у нее уже не тот, чтобы лазить по лесу за травами. Я отправлю тебя к ней в ученицы. Больше чем эта старая горбунья никто не знает о травах, поверь мне!

Я кивнула, мысленно поблагодарив вождя за своевременное вмешательство. Еще немного и Хельга остановила бы мое сердце. Сил и умений противится такой старой и сильной колдунье, у меня не было.

— Ну, вот и отлично! — проговорил Харальд, — Завтра и начнешь. Я пошлю к Отте человека предупредить о тебе.

С этими словами он взял под руку жену и вместе с ней и сыном вернулся в дом. Я сползла по стене. Мое сердце колотилось от пережитого ужаса. Значит, ведьма все-таки почуяла меня там, на утесе. Вероятно, она догадывается, что я попытаюсь вернуть зрение ее пасынку, но почему противится этому, ведь, если она его любит, то тогда должна радоваться тому, что он сможет видеть вновь, или дело не в этом? Может это она сама сделала так, что он ослеп. Если подумать, она вполне могла сама сделать определенное зелье и накануне свадьбы добавить его в еду или питье Бьерну, чтобы он не достался другой. Исцелять она, конечно, не могла, но сделать подобную гадость было вполне в ее силах. Что же мне теперь делать? Сегодня она была вполне серьезна в своих угрозах. Если я продолжу лечить Бьерна, она, того и глади, приревнует и нашлет на меня порчу или еще что похуже. Но я уже не могла остановиться. Я не знала почему, но была твердо уверена, что должна вернуть зрение этому мужчине, потому что… Тут я осеклась. Почему, спросила я себя и с неохотой призналась — потому что он нравился мне и даже больше того. Но разве это было возможно?

Я встала и на ватных ногах вошла в дом. Зайдя в свою комнату, повалилась на кровать и тупо уставилась в потолок. Когда пришла Асдис, она была несколько удивлена моим странным состоянием, но тревожить меня не решилась. Видно, что-то такое слишком отчужденное было в моем взгляде. На ужине я тоже витала где-то в облаках, едва притронувшись к сочной курице и рассыпчатой каше, которая в этот раз получилась у Кветы на удивление удачно.

Когда я собиралась идти спать, кто-то окликнул меня. Рассеяно оглянувшись, я увидела перед собой Альрика. Он смотрел на меня, широко улыбаясь и что-то говорил.

— Что? — переспросила я.

Альрик удивился, но потом повторил:

— Пойдем, прогуляемся к морю?

Я недоуменно кивнула, и мы вместе покинули зала. Миновав коридор, вышли во двор. Ужн давно было темно. Небо, усыпанное россыпью звезд, смотрело на нас сквозь дырявые тучи, порванные ветром. Но, к моему удивлению, было тихо. Мы прошли сквозь ворота, охраняемые несколькими стражниками, с которыми Альрик перекинулся парой фраз, а потом зашагали по обочине дороги, чтобы не выпачкать обувь в грязи, оставшейся после дождя. За все это время Альрик не сказал мне ни слова, и я уже начала жалеть, что согласилась на эту прогулку, когда он, неожиданно заговорил:

— И как тебе живется у нас?

Я подозрительно покосилась на него.

— Что ты хочешь услышать в ответ? — спросила я.

— Естественно, правду, — сказал он.

— Тогда я промолчу, — ответила я.

Альрик хмыкнул.

Мы вышли на берег. В домиках рыбаков почти в каждом втором, в окнах горел свет. Я бросила мимолетный взгляд на дом Гринольва, там было темно, и вздохнула. Альрик шел дальше, туда, где стоял вытащенный на песок его корабль. Рядом, в нескольких метрах, горел костер, возле которого сидели люди. Я еще издали услышала их голоса. Когда мы подошли, я разглядела среди сидящих и кормчего Гринольва. Увидев нас, люди Альрика издали радостный вопль.

— Садись ко мне, девочка, — услышала я голос кормчего, и он похлопал по бревну рядом с собой. Я подошла и послушно присев, оглядела присутствующих. Альрик отозвал одного из своих людей и отошел с ним на некоторое расстояние, чтобы что-то обсудить.

— Весь день счищали ракушки с днища! — сказал мне Гринольв, — Даже не верится, что за пару месяцев успело так обрасти! — он хмыкнул.

Я посмотрела на корабль. Это было красивое, длинное судно, в свете огня страшный дракон на носу корабля казался живым, а когда ветер с моря раздувал пламя, то его тени, отплясывая на деревянной фигуре замысловатый танец, и вовсе делали дракона живым. Казалось еще миг, и он спрыгнет с носа ладьи и бросится на сидящих у костра. Я представила себе это и поежилась, слишком реалистичным все предстало в моем воображении.

— Холодно? — участливо осведомился Гринольв, ошибочно приняв это мое движение за попытку согреться.

— Нет, — сказала я.

Но кормчий уже стянул с себя меховую безрукавку и набросил мне на плечи. Я поблагодарила его и, хотя мне на самом деле не было холодно, плотнее закуталась в мех, чтобы не обидеть Гринольва. Мы сидели довольно долго. Воины Альрика принялись травить байки, некоторые очень страшные, а некоторые смешные. Спустя какое-то время сын вождя присоединился к нам за костром. Подбросили сухих дров, и тогда уже Гринольв рассказал нам страшную сказку о людях, живших в далекие времена на острове, расположенном в океане, где всегда лето и не знают снега. Эти люди могли по собственному желанию превращаться в животных. Старый кормчий рассказывал очень красочно и все мы слушали затаив дыхание, а когда он закончил, я попрощалась со всеми и направилась домой. Альрик вызвался проводить меня, несмотря на то, что его люди остались на берегу. Махнув на прощание Гринольву, мы побрели в Харанйоль. Огромная желтая луна, выглядывая из-за туч, освещала нам дорогу. Мы шли спокойным шагом, обходя лужи и грязь. Когда да ворот поселения оставалось совсем ничего, я увидела странную огромную тень, мелькнувшую среди деревьев, но подумав, что это мне просто мерещится после сказок, рассказанных у костра, я почти забыла об этом. Войдя в ворота, мы остановились, Альрик перебросился парой шуток со стражей и только потом направились к дому. У дверей мой провожатый неожиданно остановился и как-то странно посмотрел на меня. Его взгляд остановился на моих губах. Я замерла и сделала шаг назад и спиной уперлась в дверь, он шагнул было ко мне, но потом тихо рассмеялся.

— Ты что, боишься? — спросил он, и не дожидаясь ответа отодвинул меня в сторону, открыл двери и первым вошел в дом. Я, немного постояв снаружи, последовала за ним, но когда вошла внутрь, Альрика уже и след простыл. Облегченно вздохнув, я отправилась на кухню готовить отвар и легла спать только за полночь.


Атли снова провожал меня через лес. Под веселое мычание коров шагалось как-то бодрее. Утро было холодным, но солнечным. Первый день без дождя и туч радовал буйством осенних красок. Все деревья пестрели остатками ярких листьев, остальные мягким ковром устилали мокрую землю. Птицы звонко пели свои замысловатые трели, перелетая с одной ветки на другую. Атли был в самом прекрасном настроении, он постоянно насвистывал какую-то совсем простую мелодию, но делал это так лихо, что я даже не сдержалась и поаплодировала ему. Пройдя поляну, Атли попрощался со мной и погнал своих коров дальше, туда, где еще росла сочная трава, а я уверенным шагом поднялась на утес. К моему удивлению, серая кошка оказалась у ворот. То ли она поджидала меня, то ли просто грелась на солнышке, я этого не знала, но мое чутье подсказывало мне, что первое все-таки вернее, слишком уж эта бестия была хитрой. Майя щурила глаза и, подняв мордочку вверх, следила за маленьким воробьем, неуклюже прыгавшем с ветки на ветку. Заметив меня, она встала и, выгнув спину потянулась. Потом бодренько побежала к дому и привычно остановилась у дверей, всем своим видом показывая, что хозяина дома нет, и мне стоит поторопиться, если я не хочу, чтобы он застал меня, когда вернется. Я решительно открыла двери и заглянула внутрь. Там действительно было пусто. Я вошла, невольно задумавшись, куда же он уходит? Неужели он не боится гулять один, а если заблудится в лесу или еще чего хуже сорвется со скалы в море?

Подбежав к столу, привычно добавила в мед отвар и, уже собиралась было уходить, как вернулся Бьерн. Он вошел широкими шагами и с силой захлопнул за собой дверь. Кошка раздраженно мяукнула на меня, словно говоря, я же торопила тебя, а ты, глупая, этого не поняла! Я быстро шмыгнула под стол и затаилась. Бьерн подошел к столу и что-то поставил на него, а потом сел на кровать и позвал кошку. Майя не заставив себя долго ждать в миг оказалась у него на руках. Он приласкал животное и лег, заложив привычно руки за голову. Я мысленно ругала себя за медлительность. В этот раз мне могло не повезти так, как в прошлый, и сидеть мне под столом до самого вечера или еще дольше. Я едва не заплакала.

Когда миновал час, а за ним и второй, моя скрюченная спина стала откровенно возмущаться. Ноги онемели, а где-то ниже лопаток отчаянно чесалось. Я уже было совсем отчаялась, когда Бьерн внезапно сел и произнес:

— И долго ты собираешься вот так там сидеть?

Я опешила. Мне что померещилось или это он обращается ко мне?

— Может, все-таки выберешься и скажешь мне, что за бурду ты постоянно подливаешь в мой мед? — продолжил он, — Хотя…если тебе так нравится сидеть под моим столом, что ж, сиди, я подожду еще немного! — с этими словами он хотел снова было прилечь, как я выползла из-под стола и встала. Услышав шум, он улыбнулся и повернулся ко мне.

— Как ты узнал, что я там? — спросила я.

— Я же слепой, а не глупый, — ответил он, — Две абсолютно разные вещи, не находишь?

Я кивнула, но потом спохватилась, что надо ответить, он же не может видеть меня, а только слышать.

— Да, — согласилась я, — Ты прав.

— Я узнал о твоем появлении в тот первый день, когда рубил дрова. Возможно, ты считаешь, что ходишь при желании очень тихо, но берусь тебя разуверить в этом, ты топаешь как приличная лошадь.

Я побагровела. Вот тебе и на, я его лечу, хочу ему зрение вернуть, а он меня лошадью обзывает, неблагодарный. Кошка спрыгнула с кровати и подошла ко мне, грустно заглядывая в глаза, будто ей было жаль того, что меня рассекретили, а до этого так было забавно играть со смешной человеческой девчонкой.

— Ты мне не ответила еще на один вопрос, что ты постоянно добавляешь мне в питье? — спросил Бьерн, — По запаху чувствую, там травы и притом довольно полезные…

— Как ты можешь чувствовать запах, его же просто нет! — возмутилась я и, склонившись над бутылкой, шумно втянула воздух. Пахло медом и не чем больше.

— А я чувствую, — произнес он, — Так что там?

Я выпрямилась.

— Вообще-то, я готовила отвар, который действительно добавляла тебе в питье, чтобы помочь тебе снова видеть, — сказала я тихо.

Он нахмурился. Не знаю почему, но мои слова внезапно рассердили его. Он резко встал и подошел ко мне, словно видел меня. Протянув руку, Бьерн прикоснулся к моей шее, потом поднял пальцы выше и, наконец, дотронулся до лица и внезапно смягчился.

— Сколько тебе лет? — спросил он, — Ведь не больше двадцати?

— Восемнадцать, — ответила я. От его пальцев шло приятное тепло, и я неожиданно почувствовала, что мне приятно то, как он касается меня. Осознание этого заставило меня отшатнуться в сторону. Бьерн с усмешкой опустил руку и произнес:

— Тебе не надо меня бояться, я не сделаю тебе ничего плохого, ты ведь понравилась Майе, а она у меня девушка привередливая!

— Откуда ты? — спросил он, — Ведь не из Харанйоля, я там всех знаю.

— Видно не всех, — подумала я, а вслух ответила, — А зачем тебе это знать?

— Действительно, не зачем, — он снова сел на кровать.

— Ладно, — произнесла я и подошла к двери, — Я пошла. А ты…, — я замолчала, не решаясь продолжить дальше, но все-таки сказала, — Ты выпей свой мед. Меня тетка учила в травах разбираться, это поможет. И еще, если захочешь, я приду и попробую еще кое-что…

Бьерн рассмеялся и ничего мне не ответил. Я вышла во двор, Майя прошмыгнула за мной. Она провожала меня почти до самого леса, а потом, развернувшись, побежала обратно.

Я спустилась в Харанйоль через лес. Миновав ворота, встретилась с несколькими женщинами, работавшими в огородах. Улыбнулась им, они помахали в ответ. Маленькая Кайена опять носилась по двору за разбежавшимися курами, тщетно надеясь загнать их обратно в курятник. Заметив меня, она остановилась, поздоровалась, а потом, увидев одну из пеструшек матери с криком: держи их, снова сорвалась с места и умчалась прочь. Я улыбнулась, как неожиданно чья-то сильная рука схватила меня и потащила за собой. Пытаясь вырваться, я увидела Хельгу. Глаза женщины горели в бешенстве. Она затащила меня за угол дома и только там отпустив, набросилась с злобным шипением. Я прижалась к стене, намереваясь защищаться, если она вздумает поднять на меня руку, но ведьма только прошипела:

— Я тебя предупреждала, тварь, не ходить больше на утес! Теперь пеняй на себя, — и, круто развернувшись, пошла в дом. Я стояла, тяжело дыша и чувствуя, как испуганно колотится мое сердце. Как она узнала, подумала я, неужели она теперь попытается что-то сделать мне? Я и правда боялась Хельги, до сих пор она не применяла ко мне свое колдовство, но теперь я чувствовала, что надо ждать беды.

Я все еще стояла, привалившись спиной к стене дома, когда голос Весты вывел меня из задумчивого состояния.

— Вот ты где! — сказала она и, приблизившись, удивленно ахнула, — Что случилось? На тебе лица нет!

— Ничего, — ответила я, — Просто стало дурно.

Веста подозрительно прищурившись, посмотрела мне в глаза.

— Ты уверена? — уточнила она.

— Да, — сказала я.

— Хорошо. Тогда, если тебе уже лучше, поспеши в рыбацкую деревню. Вождь велел тебе найти Отту, с этого дня ты будешь каждый день ходить к ней, заниматься изучением трав, это его личный приказ. Отправляйся прямо сейчас. Травницу уже предупредили о твоем приходе, она ждет.

Я кивнула. Веста ушла, а мои мысли все еще крутилась вокруг угрозы Хельги. Теперь мне надо было находиться постоянно на чеку, от этой ведьмы стоило ожидать чего угодно. Я постояла еще немного, подождав, пока спадет бешеное сердцебиение. Я не когда не была отчаянно смелой, а перед лицом настоящей угрозы и подавно. Но и трусихой себя назвать не могу, но тут меня почему-то охватил страх и какое-то дурное предчувствие, только почему-то, даже несмотря на это, я все равно знала, что не перестану ходить на утес, даже под страхом смерти. А все потому, что я уже не могла остановить то, что зародилось во мне к этому странному слепому мужчине.

Оторвавшись от стены, я прошла в дом, попутно оглядываясь, не поджидает ли где меня Хельга. Но хозяйки дома и след простыл. Пройдя на кухню, взяла у Кветы кусок хлеба и только потом пошла в деревню. Шагая по подсыхающей на солнышке дороге, я жевала хлеб и смотрела на рыбацкие лодки, разбросанные по глади моря. Достигнув берега, огляделась в поисках Гринольва, но его нигде не было видно, а зайти в гости я как-то не решилась и прямиком направилась к дому Отты.

Она уже ожидала меня, сидя на лавке и даже зажгла в своей темной комнате несколько свечей. Когда я появилась на пороге, Отта захихикала:

— Я так и знала, что это будешь ты, — сказала она.

— Здравствуй, — произнесла я, проходя внутрь.

— Значит, хочешь научиться в травках разбираться, — горбунья слезла с лавки и подошла ко мне, — Но ты и так, по-моему, знаешь. Кто-то уже обучал?

— Тетка, — ответила я.

— Хм, — Отта показала на сундук, — Тащи его сюда, сейчас посмотрю, что ты знаешь, а потом подумаю, как правильно подойти к твоему обучению.

Я вытащила тяжелый сундук, откинула крышку и горбунья стала доставать свои драгоценные мешочки, то один, то другой совала мне под нос и спрашивала:

— Что за трава? От чего лечит? С чем можно смешивать? При каких болезнях давать нельзя?

Я принюхивалась, иногда вынимала сухие веточки, листочки и лепестки из мешочка и разглядывала и отвечала. За этим занятием прошел день, а затем на землю опустилась ночь. У старухи оказалось огромное количество разнообразных лекарственных трав, начиная от простой мяты, шалфея и ромашки, и заканчивая редкими, привезенными откуда-то из жарких стран, названия которых я даже не могла правильно проговорить. К тому же у нее были и ядовитые травы, отвар из которых принятый в большом количестве или приготовленный неправильно, мог привести к смертельному исходу. Многие я не знала, но как мне показалось, в целом горбунья осталась мной довольно, хотя и не хотела мне этого показать. К концу дня я устала так, словно не в травках копалась, а перекапывала огород. Спину ломило, голова гудела, хотелось сделать хотя бы глоток свежего воздуха. Поглядев на меня внимательно, Отта, наконец, милостиво сообщила, что на сегодня достаточно и велела завтра приходить пораньше.

— Ну, тогда я пойду, — сказала я, после того, как поставила сундук на прежнее место.

— Может, у меня заночуешь? — предложила горбунья.

— Нет, — я покачала головой.

— Ну, как знаешь, — старуха пожала плечами и залезла обратно на лавку.

Я попрощалась и вышла. Вокруг было уже темно. Черное ночное море искрилось в свете луны. Длинная лунная дорожка расплавленным золотом растекалась по угольной водной глади. Я прошла мимо рыбацких домиков, бросила взгляд на остов корабля Альрика и сидевших у костра вместе с воинами рыбаков. Возможно, там был и Гринольв, но было уже и так поздно, и я не решилась подойти к ним. Торопливо шагая по дороге к Харанйолю, я внезапно вспомнила ту странную тень, которую видела прошлой ночью. Но тогда я была не одна, а с Альриком. Теперь же мне неожиданно стало страшно. По спине пробежали холодные мурашки, когда я внезапно услышала в темноте деревьев, подступавших к дороге, странные шорохи, словно кто-то большой торопливо приближался ко мне. Я судорожно сглотнула и внезапно бросилась бежать. До ворот поселения оставалось не так много, я уже даже видела огни факелов, освещавших вход перед воротами. Нечто, ломившееся в лесу, последовало за мной. Я бежала по дороге и слышала, как оно ломится сквозь лес, стараясь обогнать меня. Страх добавил мне скорости. Я уже задыхалась от бега, но не могла позволить себе остановится. Что-то подсказывала мне, что мне ни в коем случае не стоит это делать. Наконец, достигнув ворот, я с ужасом увидела, что они, вопреки обыкновению, заперты и на стене нет стражника. Я закричала, надеясь, что кто-нибудь услышит мой зов, но бесполезно. Никто не вышел и не открыл мне, только залаяли собаки за частоколом. Я выругалась и огляделась. Увидев висящий над воротами факел, я бросилась к нему и едва успела достать его из ниши в деревянной стене, как прямо передо мной выскочило какое-то существо. Я испуганно обернулась и застыла на месте, выставив перед собой факел. Огонь ответил высокое тощее существо, ходящее на задних лапах, словно человек. Передние были похожи на скрюченные человеческие руки, покрытые темной шерстью. Продолговатую морду венчала широкая пасть, усыпанная длинными клыками. Глаза существа горели зеленым огнем. Посмотрев на меня чудовище тихо и угрожающе зарычало. Я замерла, боясь, что если сделаю хоть малейшее движение, оно бросится на меня и разорвет на части. Мы долго так стояли друг напротив друга, когда чудовище напало. Оно бросилось на меня так стремительно, что я только чудом предугадав его прыжок, сумела отскочить и со всей дури ткнула существо факелом, попав ему в длинную худую кисть. Шерсть на лапе тут же занялась огнем, чудовище закричало и развернувшись ударом второй лапы выбило у меня из рук факел. Отлетев в сторону, тот упал на землю и прогорев еще несколько секунд, погас. Я осталась в темноте. Глаза, еще не перестроившиеся после яркого света огня, отчаянно щурились, пытаясь разглядеть тварь. Я отползла к стене, молясь всем богам, чтобы напавшее на меня существо ушло, но услышав над собой страшное сопение, поняла, что оно находится не просто рядом, оно надо мной. Подняв глаза, увидела склоненную морду. Капающая слюна попала на мою одежду. Страшная тварь распласталась на частоколе словно ящерица, цепко держась задними лапами за деревянную поверхность прямо над моей головой. Вот тогда я закричала, так громко, как только могла. Существо упало на меня сверху, но в этот момент что-то огромное, покрытое черной шерстью перехватило тварь прямо в полете и вместе с ней кубарем отлетело в сторону. Я разглядела огромного волка, с меня ростом. Животное отшвырнуло напавшую на меня тварь, та взвизгнула и бросилась бежать. Волк последовал за ней. Я вскочила и, подбежав к двери, стала кричать и колотить в нее руками и ногами и только через несколько минут мне открыл заспанный стражник и возмущенно произнес:

— Чего орешь? Весь поселок разбудишь!

Я проскочила мимо него и бросилась к дому вождя. И только оказавшись в своей комнате, рядом с мирно спавшей Асдис, я смогла почувствовать себя в относительной безопасности. Но меня еще долго била странная дрожь, а заснуть я смогла только к утру и то, даже во сне я видела страшные глаза напавшего на меня зверя, несущие смерть.


Когда я с утра вышла к завтраку вместе с Асдис, я уже немного успокоилась. За столом присутствовали все, кроме Хельги, но ее отсутствие меня только порадовало. Я думала, стоит ли мне рассказать о случившемся вождю и если да, то поверит ли он моим словам? Надо было сходить посмотреть, не остались ли следы чудовища возле ворот, все-таки земля была влажная. Едва успев доесть завтрак, я бросилась из дома. Долго бродила возле ворот, но там, как на зло, почва оказалась каменистой и на ней я не обнаружила никаких следов вчерашнего существа, ни его, ни огромного волка, спасшего мне жизнь. Полазив даже в густой траве и около лесной кромки, ни с чем вернулась обратно в дом. На кухне, слушая резвую болтовню Кветы, приготовила отвар, но теперь немного другой по содержанию. Настаиваться ему не надо было и я, перелив в бутыль полученную смесь, засунула ее в котомку и вопреки предупреждениям Хельги снова отправилась на утес. По дороге меня невольно посетила мысль, а не была ли ведьма причастна к вчерашнему нападению. Я ведь не видела ее с утра, возможно…Тут я осеклась. Нет, подумала я, не может быть, чтобы тварь, напавшая на меня, оказалась Хельгой. Я вспомнила, что обожгла существу лапу и сказала себе присмотреться внимательнее к руке Хельги при встрече. Возможно, я все-таки была права.

Кошка, как и прежде, ждала меня под деревом. Когда я подошла, она сидела на траве и умывалась, но увидев меня, поднялась на ноги и поспешила прыгнуть к моим ногам, словно догадавшись, что я в этот раз прихватила ей немного сливок. Я уже не таясь подошла к дому, постучала и не получив ответа, открыла дверь. Хозяин как всегда отсутствовал. Я даже перестала удивляться тому, где он может пропадать, в конце концов, это была не моя забота.

Налив кошке в блюдце сливок, я достала отвар, поставила его на стол и стала ждать прихода Бьерна. К моему удивлению прошло довольно много времени, а он все никак не возвращался. А мне ведь уже надо было уходить к Отте, мы договорились с ней, что я сегодня приду раньше, а солнце уже и так высоко стояло в небе. Я прождала еще с полчаса и ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Майя вышла вместе со мной, но в этот раз не отправилась провожать меня, оставшись во дворе. Оставив отвар на столе, я надеялась, что он сам сообразит его выпить, а если нет, то завтра сделаю новый, все равно ведь приду сюда к утру, у меня уже вошло в привычку подниматься на утес каждый день.

Шагая прочь от дома, я еще несколько раз останавливалась и, оборачиваясь, в тайне надеясь, что увижу Бьерна, возвращающегося домой, но ничего подобного не случилось. Где же он может быть, подумала я, спускаясь к лесу. Миновав поселение, вскоре оказалась в рыбацкой деревушке. Где-то вдалеке стучал топор, женщина в синем платье с платком на голове и маленький мальчик развешивали сушиться рыбу, воины Альрика что-то делали на корабле, среди них я заметила фигуру Гринольва и помахала ему, но он не увидел меня. Я шагала по песку прямо к домику горбунья. К моему удивлению, Отта сидела возле дверей на низкой лавочке и смотрела на море. Я приблизилась и присела рядом.

— Ты опоздала, — сказала старуха, даже не повернув ко мне лица.

— Извини, — произнесла я в ответ.

— Странно, — продолжила Отта, — Сегодня из Харанйоля прибежала рабыня и попросила меня срочно приготовить отвар, помогающий при ожогах, я удивилась, ведь ты живешь там и спокойно могла бы приготовить подобное лекарство, так почему пришли ко мне? Может, объяснишь? — она взглянула на меня. Я с удивлением увидела, что у старухи красивый цвет глаз, насыщенный зеленый, словно молодая листва.

— Для кого ты готовила отвар? — взволнованно спросила я.

— Для Хельги, — старуха встала и, ковыляя, направилась в дом.

Я побледнела. Значит вот кому я обожгла ночью руку. Это и вправду была ведьма, и она пыталась убить меня!

— Так все-таки, почему пришли ко мне? — спросила горбунья, остановившись у дверей.

— Наверное, потому что меня с самого утра там не было, — сказала я.

— И где же ты была?

— В лесу, — ответила я, — Гуляла.

— А-а-а, — протянула Отта и, больше ничего не сказав по этому поводу, предложила мне пройти в дом и приступить к занятиям. В этот день я была очень рассеяна. Мои мысли вновь и вновь возвращались к событиям прошлой ночи. Значит, Хельга таки образом пыталась избавиться от меня, но что это за волк, который спас мне жизнь? Получается, что и ворота оказались запертыми не случайно, да и стражники, скорее всего, были опоены каким-то снотворным. Все как-то слишком запутанно.

Несколько раз получив нагоняй за невнимательность, Отта вскоре раздраженно побросала в сундук свои травы и велела мне идти домой, так как по ее словам, сегодня от меня было мало толку. Я с радостью согласилась, потому что действительно никак не могла сосредоточится на словах горбуньи. Еще, кроме всего прочего, меня волновало отсутствие Бьерна, и я решила, прежде чем вернусь в Харанйоль, заглянуть в дом на утесе. Если он будет дома, подумала я, то я со спокойной душей пойду домой. А если нет? Тогда тоже что-нибудь придумаю, решила я и, попрощавшись с Оттой, покинула ее домик.

Едва я закрыла двери, как услышала, как кто-то завет меня по имени. Посмотрев по сторонам, увидела Альрика. Он помахал мне рукой, и я подошла ближе.

— Ну как продвигаются занятия? — спросил он.

— Спасибо, хорошо, — я посмотрела через его плечо на корабль, на носу которого работал Гринольв. В этот раз старый кормчий меня заметил и приветливо кивнул, расплывшись в широкой улыбке. Альрик обернулся и проследил за моим взглядом.

— Ты очень нравишься старому Гринольву, — сказал он.

— Он относится ко мне как отец, — сказала я, — Он тоже нравится мне.

Альрик перевел взгляд на мое лицо и спросил:

— Ты не слышала ничего подозрительного этой ночью?

— А почему ты спрашиваешь? — изобразив удивление, произнесла я.

— Потому что ночью кто-то за воротами поселения напал на Хельгу и едва не убил ее, — тихо ответил сын вождя, — Отец велел никому не говорить об этом происшествии, но мы подозреваем, что в округе завелся огромный волк или медведь. Отбиваясь от животного факелом, она как-то умудрилась обжечь правую руку и теперь сидит в своей комнате с перебинтованной ногой и обожженной кистью.

— Какой ужас, — притворно раскрыв глаза, я изобразила испуг.

— Просто хотел предупредить, пока не поймаем зверя, не ходи одна по лесу, особенно после наступления темноты, — сказал Альрик.

— А что Хельга делала ночью вне дома? — спросила я, — Как-то это странно.

— Не знаю, но отец велел ни о чем ее не расспрашивать, — Альрик попрощался со мной и направился к кораблю, а я пошла по направлению леса, намереваясь проведать Бьерна и убедится, что он вернулся домой целый и невредимый. Какая-то странная сила подгоняла меня идти быстрее и вскоре, снедаемая плохими предчувствиями, я просто побежала. Но поднявшись на утес, я увидела только кошку, сидящую на пороге дома. Я открыла ей двери и заглянула внутрь. В комнате было пусто, мой отвар стоял, как и прежде на столе. У меня создалось странное ощущение, что Бьерн еще не возвращался.

Я села на кровать и решила, во что бы то ни стало дождаться хозяина дома. Майя забралась ко мне на колени и заснула. Я смотрела в окно, прислушивалась, не раздадутся ли его шаги, но вокруг царила тишина, нарушаемая лишь пением птиц и далеким шумом волн. Постепенно начало смеркаться. Я сняла с колен кошку и переложив ее на кровать, вышла из дома. Багровый закат окрасил небо в мрачные тона. Море выглядело кровавым и мне почему-то стало жутко, захотелось вернуться обратно в дом и заперев двери на засов с ногами забраться на кровать. Но я не сделала этого, а напротив вышла за ворота и пошла в сторону обрыва, где бились о скалы волны и чайки вили свои гнезда. Темнело неожиданно быстро. Я шла, постоянно оглядываясь, словно надеялась увидеть Бьерна. С моря подуло ветерком, небо снова заволокло облаками, когда я услышала странный звук, похожий на тихий стон, раздающийся из темноты, где росли несколько невысоких кривых березок. Я остановилась и прислушалась. Звук снова повторился, тогда я крикнула в темноту:

— Кто там? — мой голос предательски дрогнул, перед глазами встала оскаленная пасть вчерашнего чудовища, но я вовремя спохватилась, ведь если это была Хельга, то она, скорее всего, сейчас сидит дома и зализывает раны, нанесенные ей тем таинственным волком.

— Кто там? — закричала я снова, но никто не ответил. Ночь тем временем сменила сумерки, и стало холодно. Небо стало совсем черным, но мои глаза уже немного адаптировались к темноте, и я могла отличать силуэты деревьев и кустарников. Собрав всю свою силу воли, подошла к деревьям и там я увидела его. Я как-то сразу поняла, что это Бьерн, но почему-то он был совсем без одежды. Он лежал на траве, я бросилась к нему. Упав рядом с ним на колени, положила свою руку ему на грудь, и, почувствовав на пальцах что-то липкое с ужасом поняла, что это кровь.

— Бьерн! — позвала я, — Что случилось?!

Он тихо застонал и попытался встать. Я обхватила его руками и помогла сесть.

— Мне надо домой, — еле слышно проговорил он, — Со мной все будет в порядке, просто помоги мне добраться до дома…

— Я постараюсь, — ответила я, — Только ты такой тяжелый!

Он промолчал, а может, просто у него уже не было сил даже разговаривать. Я не знаю, как мне удалось поставить его на ноги. Он зашатался, и если бы я вовремя не подхватила его, снова упал бы в траву.

— Обними меня за плечи, — сказала я. Бьерн послушно положил мне руку на плечо.

— Идем, — сказала я.

Мы шли настолько медленно, что я сомневалась, сможем ли мы до рассвета добраться до его дома. Несколько раз мы едва не упали вместе, но мне чудом удавалось удержаться на ногах. Бьерн был невероятно большой и тяжелый, но я чувствовала, что он помогает мне, как только может. Когда вдалеке показался его дом, я радостно произнесла:

— Держись, мы уже почти на месте! — тогда мы упали. Больно ударившись плечом о так некстати подвернувшийся камень, я села. Бьерн лежал рядом и, судя по всему, был без сознания. Я сняла с себя накидку и накрыла, а затем вскочила на ноги и побежала к дому. Заскочила в комнату и, стащив с кровати Бьерна одеяло, вернулась к нему. С неба стал накрапывать мелкий холодный дождь. Погода портилась буквально на глазах. Приятный ветер, дувший с моря, постепенно набирал силу, когда внезапно сверкнула молния, на миг, осветив все вокруг, и буквально через секунду ударил гром. Я поспешно расстелила около Бьерна одеяло и с трудом перетащила его на него. Порыв ветра разметал мои волосы, вырвав из них алую ленту, и унес ее вверх. Я вытерла мокрое от дождя лицо и, склонившись, взяла одеяло у изголовья Бьерна и потянула его по направлению к дому. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы оказались в доме. Дождь за окном превратился в ливень. Не обращая внимания на вспышки молний и гром, от которого, казалось, дрожали стены, я из последних сил затащила Бьерна на его кровать и разожгла камин. Когда он разгорелся, и можно было хоть что-то нормально видеть, я нашла на полке свечи и зажгла две, одну поставив на столе, а другую на подоконнике у окна и, наконец, подошла к раненому. Он так и не пришел в себя. Его кожа была еле теплой. Вместе с кровью из тела уходила жизнь. Мне надо было торопиться. Склонившись над ним, я разглядела глубокую рваную рану, проходящую от левого бока до груди, из которой толчками продолжала выходить кровь. Она залила всю его грудь и уже начала стекать на простыню. Набрав в легкие больше воздуха, я протянула над раной руки и, закрыв глаза, стала читать заговор. Это была не маленькая царапина на коленке девочки. Здесь мне пришлось отдать почти все мои силы. Я чувствовала, как из моих пальцев выходит тепло и переливается прямо в тело Бьерна. Я продолжала читать странные слова, которым когда-то давно обучила меня тетушка. Я не понимала ни слова из того, что говорю, это был очень древний язык, даже моя тетя не знала точного смысла всех слов, но даже так заговор действовал. Когда я закончила то, открыв глаза, увидела, что на месте рваной раны остался лишь грубый шрам. Облегченно вздохнув, я взяла со стола отвар и поднесла к губам Бьерна, приподняв его голову.

— Пей! — сказала я.

От звука моего голоса он очнулся и, приоткрыв глаза, послушно выпил почти половину моего зелья, взглянул на меня мутным взглядом, а потом откинулся на подушку и уснул. Только я теперь знала, что с ним все будет в порядке. Мне оставалось только одно, последнее заклятье. Прикоснувшись к векам Бьерна, я снова начала читать. Это заклинание было очень сложным, читая его, мое тело пронзала боль. Если бы он ослеп по каким-то естественным причинам, все было бы намного проще, но здесь было замешано колдовство, причем настолько темное, что я начала сомневаться, что у меня сегодня все получится. Если бы еще не его рана, на которую я потратила основную часть моих сил, я бы точно смогла вылечить его даже без действия отвара, но теперь оставалось полагаться только на него. Когда я закончила, то бессильно опустилась на край кровати рядом с Бьерном. Он спокойно спал, дыхание было ровным. Я посмотрела на его лицо и улыбнулась. Гроза за окном постепенно уходила на север, но дождь лил не переставая. Но я словно не слышала раскатов грома, я просто смотрела на Бьерна и понимала, что то, что я начинаю чувствовать к нему, это не просто симпатия. Даже не осознавая того, что делаю, я наклонилась к его лицу и нежно поцеловала его в губы, а когда отстранилась, то увидела, что он во сне улыбается так безмятежно и счастливо, что невольно заулыбалась сама. Свечи постепенно таяли, вот погасла та, что стояла на камине, а за ней следом и та, что была на столе. И я, незаметно для себя самой, уснула на груди Бьерна.


Рассвет, окрасивший облака и гладь моря в нежно-розовый цвет, застал меня идущей по тропе в сторону Харанйоля. Размокшая после ночного ливня земля неприятно налипала на подошву, и я то и дело останавливалась, чтобы очистить ботинки о траву. Еще издалека я услышала протяжное мычание. Навстречу мне поднимался Атли, его мелодичный свист был слышен за сотни шагов и отчетливо различался среди трелей птиц. Я притаилась среди деревьев, чтобы пропустить пастушонка и его стадо. Почему то мне казалось, что, чтобы избежать ненужных расспросов, мне не стоит показываться ему в это утро на глаза. Когда стадо прошло мимо, я еще немного подождала, чтобы убедится, что никто неожиданно не выскочит подгонять отставшую корову или теленка, и лишь потом покинула свое убежище и продолжила путь. Харанйоля я достигла тогда, когда солнце уже потеряв нежный розовый оттенок рассвета, вовсю золотило кроны деревьев. Я успевала как раз к завтраку и очень надеялась, что если Асдис никому еще не рассказала, что я не ночевала дома, то никто ни о чем не узнает и тем более Хельга.

За столом сидя рядом с Асдис я получила от нее полный молчаливого укора взгляд и поняла, что она никому ничего не сказала, за что я была ей несказанно благодарна. Единственное, что немного расстроило меня, это вид осунувшейся, но все-таки вышедшей к столу ведьмы. Ее рука была перебинтована, впрочем, как и плечо. Бросив на меня испепеляющий взгляд, она, впрочем, от излишних комментариев в присутствии мужа воздержалась, но яростные взгляды, которыми она одаривала меня на протяжении всей трапезы, были многообещающими.

— Ну как обстоят твои дела с обучением? — внезапно спросил у меня Харальд.

— Мне нравится Отта, — ответила я, — Думаю, она может научить меня многому. Я благодарна вам за то, что у меня теперь есть достойное дело, — я чуть склонила голову в знак почтения. Харальду нравилось проявление открытого уважения к своей персоне, поэтому он благодушно кивнул мне в ответ. Остаток завтрака прошел в молчании. Даже Асдис, обычно любившая поболтать, в этот раз молчала, и лишь изредка грустно поглядывала на мать. Хельга же была темнее тучи. Она ела медленно, не поднимая глаз, словно ее тарелка интересовала ее сейчас больше всего на свете. Я была удивлена тем, что никто даже не заикнулся о произошедшем позапрошлой ночью инциденте. Альрик ушел первым, при этом он как-то странно посмотрел на меня и незаметно подмигнул.

— Скоро у Альрика день рождения, — сказал вождь, когда я уже хотела уходить из-за стола, — Я не хотел ничего говорить при нем, но собираюсь устроить в честь этого праздника пир. Будет много гостей. Тебе, Дара, придется прислуживать за моим столом, если ты не возражаешь.

— Нет, конечно же, — сказала я и, извинившись, поспешно вышла. Асдис проскользнула за мной и, догнав меня в коридоре, спросила:

— Где ты была всю ночь? Я волновалась! — она посмотрела на меня своими по-детски наивными глазами и забавно хмурила брови, — Или ты еще не знаешь, что в лесу появился медведь, который нападает на людей!

— Альрик что-то такое говорил, — произнесла я, — Только можешь не волноваться, я прошлой ночью осталась у Отты, мы занимались допоздна, и я не рискнула идти домой в темноте.

— Тогда хорошо, — Асдис сменила гнев на милость и шепотом добавила, — Когда мама спросила меня, ночевала ли ты сегодня дома, я ответила, что ты пришла поздно, но спала вместе со мной.

Я удивленно посмотрела на девочку.

— Ты солгала матери? — спросила я, — Почему?

— Мне кажется, так будет лучше для тебя, — призналась Асдис, — Моя мама недолюбливает тебя, а мне, папе и Альрику ты нравишься!

— Тогда спасибо! — я нагнулась и поцеловала малышку в щеку, — А теперь я побегу переоденусь и снова пойду к Отте. У нас очень много работы.

— Хорошо, — Асдис кивнула, — Только постарайся сегодня ночевать дома, я думаю, мама придет проверять, спишь ли ты здесь, и ей вряд ли понравится твое отсутствие.

Я погладила ее по голове, и мы вместе вошли в комнату, где я, быстро переоделась и вскоре ушла, оставив девочку с ее куклами и с моим обещанием быть дома до ужина.


Когда я пришла к Отте, она снова ждала меня на лавке, около дома. Я остановилась рядом с ней и, бросив взгляд на старую, давно не видевшую починки одежду, спросила:

— У тебя есть еще вещи, чтобы переодеться?

Старуха нахмурилась.

— Это что, вместо приветствия? — произнесла она, подозрительно прищурив глаза, — Чего задумала?

Я хитро улыбнулась ей в ответ.

— Мне нужен веник, тряпка и чтобы ты просто сидела на своей лавочке и не мешала мне делать то, что я собираюсь, — сказала я, напустив на себя самый наглый вид, — Я больше не собираюсь учиться в этой темной и пыльной комнате! И еще, переоденьтесь, я выстираю ваши вещи.

Отта к моему удивлению, рассмеялась.

К вечеру, когда ее дом стал относительно чистым, постиранное белье и одежда сушились на веревке, а я еле разгибала спину от усталости, я села рядом с ней на лавочку и, вытянув ноги, устало вздохнула. Отта внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она.

Я кивнула и встала.

— Я пойду, — сказала я, — Мне надо сегодня пораньше вернуться домой.

— Хорошо, иди, — сказала старуха, — Я буду ждать тебя завтра.

Мы попрощались, и я медленно пошла по берегу, наслаждаясь свежим морским воздухом и закатом. Я шла на утес, чтобы проверить, как там Бьерн. Интересно, помогло ли ему мое снадобье? Я все еще волновалась, что из-за усталости мои заговоры не возымели должного действия. А еще, мне просто очень хотелось снова увидеть его. Вспомнив то, как я сама вчера поцеловала его, я покраснела от собственной смелости, но продолжала подниматься наверх. Когда я подошла к дому к моему удивлению ворота в первый раз были наглухо закрыты. Даже Майи не было на ее прежнем облюбованном месте под деревом. Я подошла к воротам и несколько раз прокричала его имя, но никто не отозвался. Я понимала, что с ним все в порядке, раз он запер ворота, но почему он тогда не отзывается? Что могло произойти, или его просто не было дома? Я ведь полностью залечила его рану, и он должен был себя чувствовать здоровым как прежде. Прождав под частоколом до самой темноты, я еще несколько раз пыталась докричаться до него, но безрезультатно. Возможно, подумала я, он просто не хочет меня видеть? Тогда я, бросив последний взгляд на дом, развернулась и пошла в поселение. Настроение испортилось. Мне до боли хотелось увидеть Бьёрна, просто знать, что с ним все в порядке, я никогда не рассчитывала на что-то большее, но даже этого я оказалась лишена.

Вернувшись в дом вождя, я отказалась идти на ужин и легла спать. Сон долго не шел ко мне, я ворочалась с боку на бок, мое сердце билось так стремительно, что мне хотелось вынуть его из груди и с силой сдавить руками, чтобы оно остановилось и перестало мучить меня.

— Успокойся, — говорила я сама себе, — Увидишь его завтра, мало ли что могло произойти.

Я лежала в темноте закрыв глаза и прислушиваясь к дыханию Асдис, когда внезапно скрипнув, приоткрылась дверь. Меня словно окатило ледяным воздухом. Я поняла, что это пришла Хельга, как и говорила девочка, она все-таки решила собственными глазами убедиться, что я ночую в доме. Интересно, она что думала, что я могу быть у Бьерна? Вряд ли он даже думает обо мне, подумала я, как это глупо. Хельга немного постояла на пороге, а затем, тихо затворив дверь, ушла. Когда стихли ее шаги, я приподнялась в постели. Не знаю почему, но я вся покрылся потом. Вытерев лоб рукавом, села. В голове мелькнула странная догадка, а если он закрыл ворота, потому что к нему снова приходила Хельга? Но тогда почему не открыл, когда его звала я?

Так и просидев без сна до утра, я разбудила на рассвете Асдис и отправилась вместе с ней умываться. Холодная вода немного взбодрила меня. Я твердо решила для себя, что если в этот раз Бьерн не откроет мне, то перестану ходить на утес.

Я едва усидела за завтраком и, почти проглотив свою кашу, подхватила сумку и выбежала из дома, едва не столкнувшись на пороге с Вестой, которая несла ведро с водой.

— Куда так бежишь, будто за тобой гонятся! — вскрикнула она, — Чуть воду из-за тебя не перевернула.

— Прости, тороплюсь, — я вскочила на ноги и побежала. На утес я поднялась так быстро, как не поднималась никогда. Вот за деревьями показался высокий частокол и крыша дома. Я перешла на шаг и запыхавшаяся остановилась перед запертыми воротами. Мое сердце на секунду остановилось и словно упало вниз.

— Бьерн! — крикнула я. Тишина была мне ответом. Я села на землю и вытерла набежавшие на глаза слезы. Вот и все. Он не отозвался, не вышел. Больше никогда не приду сюда. Я так старалась, чтобы он снова мог видеть, мне так хотелось помочь ему и вот как все закончилось. Но самое страшное, что я даже не знаю, вернулось ли его зрение? Хотя, вряд ли, иначе он давно бы показался в Харанйоле.

Встав на ноги, отряхнула штаны и, даже не взглянув на дом, быстрым шагом направилась вниз. Даже услышав, как мне вослед замяукала кошка, я не обернулась.


На день рождения Альрика приехало столько гостей, что в доме вождя не для всех нашлось место и поэтому некоторых селили в домах приближенных к вождю воинов, а некоторые вынуждены были спать прямо в хлеву на сене среди коров. Но это отнюдь не испортило всем праздничного настроения. Из прибывших гостей я знала только Йорвана с дочерью и купца Сингурда. Последний был необычайно весел, даже вспомнил меня и поинтересовался, как мне живется у Харальда. После Веста, вместе с которой мы обслуживали столы, разливая гостям, вино и мед, объяснила мне, что у него недавно родился сын, вот потому-то он и такой радостный, а до этого жена приносила ему одних дочерей, и Сингурд уже не надеялся на появление наследника. Они с женой уже оба были в возрасте, поэтому это явно была их последняя попытка иметь сына и к счастью она увенчалась успехом.

Отмечать начали с вечера. В большой зал снесли несколько длинных столов и лавки. По углам расставили бочки с пивом и медом. Столы ломились от угощений, приготовленных проворной Кветой. Здесь были и сыры, и жареное мясо, тушёные овощи и птица с вертела, а также всевозможные яства, заранее припасенные для праздника. Сингурд привез музыкантов и жонглеров, а Йорван вообще повеселил народ, когда подарил Альрику трех смуглых рабынь, купленных им специально для такого случая. В разгар веселья он поднял вверх руку, призывая к молчанию. Когда шум улегся и все в удивлении посмотрели на Йорвана, он велел слуге привести рабынь. Мы с Вестой с любопытством ожидали обещанного накануне сюрприза и, встав у стены, увидели, как в зал вошли три красивые девушки. У них была одинаково темная кожа и длинные черные волосы. Они вышли на середину зала, встав между столов так, чтобы каждый находящийся внутри смог их видеть и тогда музыкант стал бить в барабан. Девушки принялись танцевать. Из одежды на них было всего ничего. Прозрачные штаны из легкой как паутина ткани и короткий лиф, оставлявший живот обнаженным. Увидев девушек, воины сперва обомлели, а потом радостно заревели, а рабыни начали танцевать, причем они делали это так легко и пластично, что даже мы с Вестой, невольно засмотревшись, забыли наполнять опустевшие чаши. Многие прихлопывали в такт барабанам и топали ногами. Харальд сидел довольный и порядком выпивший во главе стола, а сам виновник торжества едва обратил внимание на танцовщиц, занятый беседой с Сингурдом он только мимолетно кинул взглядом тонкие стройные тела рабынь и отвернулся. Я успела заметить, что Йорвену не понравилось столь откровенное пренебрежение его подарком, но он промолчал. Возможно, он надеялся увидеть Альрика своим зятем и не хотел раньше времени портить с ним отношения.

Хельга сидела рядом с Гудхильд. Они смотрели на танцовщиц и, смеясь, что-то обсуждали. Маленькая Асдис едва дотянула до полуночи и ушла спать, а веселье тем временем продолжалось. На смену девушкам пришли жонглеры. Я почти не смотрела на их выступление, едва успевая разливать пиво, но судя по восторженному улюлюканью гостей, выступление всем пришлось по душе.

Я продолжала ходить между столов, как вдруг заметила, что в зале стало совсем тихо. У Харальда на лице застыло откровенное удивление. Альрик вскочил из-за стола, и так и остался стоять на месте, глядя на двери. Резко обернувшись, я едва не выронила из рук кувшин и машинально поставила его на край стола глядя во все глаза на стоявшего на пороге Бьерна.

Он был одет в дорогую тунику, доходящую до колен, и теплые облегающий штаны, заправленные в высокие сапоги. На плечах тяжелый плащ, отороченный волчьим мехом. К поясу пристегнут тот самый меч, который я видела на стене в его доме. Окинув взглядом присутствующих, он шагнул в зал. Мое сердце радостно встрепенулось, судя по тому, как он, ухмыляясь, смотрел на присутствующих, к нему вернулось зрение.

Первым опомнился Альрик. Он бросился к брату и обнял его.

— Ты снова можешь видеть! Это лучший подарок на мой день рождения! — сказал Альрик.

Бьерн дружески приобнял брата и похлопал его по плечу. Альрик повернулся к музыкантам и сделал знак, чтобы они продолжили играть. Я посмотрела на Хельгу. Ведьма была бледна, как полотно. Она впилась взглядом в Бьерна и судорожно сжала пальцы в кулаки.

— Пойдем, присядь с нами! — Альрик подвел Бьерна к столу и посадил между собой и Харльдом. Я с удивлением заметила, как переглянулись отец и его старший сын. Мне показалось, что вождю как-то неловко видеть Бьерна, но он все-таки пересилил себя, встал и обнял его.

— Сын! — только и сказал Харальд.

Бьерн отстранился и, что-то тихо ответив отцу, сел на свое место. Я схватила кувшин и чистую чашу и поспешила к Бьерну. Встав рядом с ним, наполнила ее вином и поставила на стол, прямо около его руки. Бьерн едва взглянул на меня и заговорил с Альриком. Я вздрогнула и, помедлив с секунду, отошла и тут внезапно поняла, что он просто не узнал меня, потому что никогда не видел моего лица. Возможно, если я заговорю с ним…и тут я остановила себя. Не надо ничего предпринимать, сказала я себе, пусть все идет так, как должно. Он не захотел тебя видеть раньше, почему думаешь, что захочет увидеть теперь?

Совершенно расстроенная, я пошла наполнять опустевший кувшин. Настроение мое заметно ухудшилось, даже Веста заметила произошедшую во мне перемену.

— Что случилось? — спросила она озабоченно.

— Все хорошо, — ответила я тихо, — Мне просто стало дурно, здесь такой тяжелый воздух, — я сунула ей в руки кувшин, — Я выйду на пару минут во двор, подышу свежим воздухом.

— Конечно, — Веста забрала кувшин из моих рук, — Иди, я пока справлюсь и сама.

Она смотрела мне вслед, пока за мной не закрылись двери. Оказавшись вне стен дома, я прошлась за угол, туда, где под окном стояла низка лавка. Присев подняла голову и посмотрела на чистое усыпанное звездами небо, предвещавшее холодный рассвет. Я гнала злые мысли прочь, но они все-равно упорно возвращались и моя голова грозила взорваться от их нечеткого бормотания.

— Дара, — внезапно услышала я. Обернувшись, увидела Атли, выходящего из коровника.

— Чего не спишь? — спросила я рассердившись на его внезапное появление.

— Ты что тут делаешь? — вопросом на вопрос ответил пастушонок, — Я думал, ты там обслуживаешь столы.

Я вздохнула.

— Бьерн вернулся, — сказала я.

Атли радостно улыбнулся.

— И он снова видит, — добавила я.

Пастушонок сел рядом и посмотрел мне в глаза.

— Это ведь ты его вылечила? — скорее не спросил, а уточнил он.

Я кивнула в ответ. Разговаривать не хотелось. Атли, словно почувствовав мое плохое настроение встал и пожелав мне доброй ночи ушел. Я посидела еще немного, а потом вернулась в зал, стараясь не смотреть на Бьерна и не приближаться к нему, но все равно тайком наблюдая за ним.

Веселье закончилось только на рассвете. Многие из пирующих, как впрочем, и сам Харальд, заснули прямо за столом. Хельга и Гудхильд покинули зал еще до рассвета, самыми первыми. Мы с Вестой убирали посуду, еще надо было ее перемыть, прежде, чем ляжем спать. Бьерн и Альрик куда-то ушли. Когда я выносила на кухню блюда со стола, они еще были в зале и о чем-то беседовали, а когда вернулась, их уже не было.

Жутко устав и находясь в самом мерзком настроении, я зашла в свою комнату уже тогда, когда за окном вовсю светило солнце. Упав даже не раздеваясь на кровать, я тут же забылась беспокойным сном и проспала так до самого вечера, когда Асдис разбудила меня и сказала, что принесла мне поесть. С трудом разлепив веки, я села и потерла глаза. Наверное, я выглядела такой мятой и неопрятной, но мне сейчас было все равно.

— Ты, вероятно, уже знаешь, что мой старший брат вернулся, — сказала девочка.

Я отсутствующе кивнула. Хотелось спать. Я откинулась на подушки и зарылась в них лицом. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось говорить и думать о Бьерне.

— И он снова может видеть! — продолжила Асдис, — Альрик говорит, что это чудо!

Я почти зарычала и, приподнявшись, так грозно посмотрела на девочку, что она сразу же все поняв, спрыгнула с постели и больше мне не досаждала. А я натянула на себя одеяло и снова заснула. Когда я проснулась, за окном было темно. Асдис в комнате не было. Я встала, переоделась и переплела растрепавшиеся во время сна волосы и только потом пошла на кухню, где застала суетящуюся Квету. Кухарка колдовала у плиты, и по всему помещению разливался пряный запах тушёного с приправами мяса. Бросив мне короткое приветствие, Квета продолжила свое занятие, а я налила себе травяного чая и отломив кусок еще горячего, пахнущего хлеба, села за стол и принялась есть. Но, даже не смотря на то, что я не ела почти сутки, кусок просто не лез в горло. Выпив залпом остывший чай, я вышла из дома, намереваясь подышать свежим воздухом. Во дворе было много людей, приехавшие со своими вождями воины и слуги. Я прошла мимо них и направилась прочь из поселения. Ноги сами, как то незаметно привели меня на утес. Я остановилась возле дома. В этот раз ворота были открыты. Я в удивлении увидела, что в окне горит свет, а из печной трубы валит дым. Когда под ноги мне прыгнула кошка, я едва не подскочила от неожиданности. Глаза Майи горели, отражая свет, идущий из окна.

— Вот, дура, — сказала я сама себе, — Говорила же, что больше не придешь сюда и вот опять стоишь здесь.

Я присела на камень, лежавший у ворот, и стала смотреть на окно. Кошка села рядом со мной, и затянула свою монотонную тихую песню. Время медленно текло. Я не знала, почему все еще нахожусь здесь. Я не чувствовала холодного ветра и просто сидела, без мыслей, без чувств, какая-то опустошенная и неживая. А когда в окне мелькнул темный силуэт, я внезапно вскочила на ноги и бросилась прочь с утеса и бежала до тех пор, пока не увидела огни, горящие в домах Харанйоля.


Как всегда, все самое интересное Квета узнавала первой и с удовольствием делилась с нами своими последними горячими новостями. Я поражалась, как она умудряется целый день не выходить из своей кухни и при этом все знать! Даже мы с Вестой, постоянно прислуживающие за столом вождя и его гостей, не были в курсе всех событий, произошедших за те два дня, во время которых шло празднование дня рождения Альрика. Оказывается, Йорван все-таки не сумел убедить Харальда поженить младшего сына и Гудхильд, вследствие чего Йорван с дочерью покинули поселение в такой спешке и гневе, что все начали предсказывать скорые столкновения с его людьми. Кратковременное перемирие закончилось возобновлением старой вражды. Но самые интересующие меня новости естественно касались Бьерна. Я не знаю, как Квета умудрилась узнать о том, что происходило за стенами зала совещаний, но она рассказала нам, что якобы Бьерн собирает своих людей, из тех, что захотят следовать за ним и собирается навсегда покинуть Харанйоль, забрав с собой только самое необходимое и свой корабль. Это очень расстроило меня. Я никогда не думала, что он поступит именно так. Бьерн постоянно появлялся в доме вождя, но оставался на ужин крайне редко и, как я не старалась привлечь его внимание, он попросту не замечал меня. Зато я видела, как радуется этому Хельга. Она постоянно следила за ним и злобно улыбалась на все мои попытки быть замеченной.

Прошла неделя. Я продолжала каждый день приходить к Отте. Наши отношения с горбуньей стали более теплыми, особенно когда я подлечила ее больные ноги. Я уговорила Гринольва сделать в домике травницы окно и теперь мы почти всегда занимались при свете дня, наслаждаясь свежим воздухом с моря. Отта заметно повеселела. Она многому научила меня и действительно знала о травах даже больше чем моя покойная тетка.

В один из последних теплых вечеров, выходя из домика горбуньи, я столкнулась с Альриком и Бьерном. Они стояли на берегу возле спущенного на воду корабля и о чем-то беседовали. Заметив меня, Альрик заулыбался и я подошла к ним, старательно не глядя на Бьерна. Зато он, наоборот, смотрел на меня так пристально, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Как успехи? — спросил он, кивая головой на домик Отты.

Я молча пожала плечами.

— Отта говорит, у тебя настоящий талант к травам, — продолжил Альрик.

Бьерн внезапно положил руку на плечо брата.

— Оставь нас ненадолго, — сказал он. Альрик посмотрел сперва на меня, потом на Бьерна и, кивнув, побрел по берегу в сторону Харанйоля. Когда он отошел на значительное расстояние, Бьерн взял меня за подбородок и, заглянув мне в глаза произнес:

— Мне было очень интересно посмотреть, как ты выглядишь, — сказал он, — Я сразу узнал тебя, едва увидел с тем дурацким кувшином в руках, просто не мог не узнать. Ты понимаешь, что я прихожу в Харанйоль только ради тебя.

На моем лице отразилось явное изумление, и Бьерн рассмеялся.

— Извини, что игнорирую тебя, но это только для твоего блага. Ты же знаешь Хельгу. Я боюсь, что она сможет причинить тебе вред, а меня не будет рядом, — внезапно добавил он вполне серьезно, — Ведь ты, как и я, прекрасно знаешь, кто она на самом деле. И она очень опасна.

Я стояла глупо глядя ему в глаза и не знала, что ответить. Но понимала, что он помнит обо мне и это наполняло мою душу ликованием.

— Ты не такая как Хельга, но ведь ты все-таки ведьма? — спросил он.

Я покачала головой.

— Я целительница, — наконец произнесла я, — Я не могу причинять людям вред, иначе потеряю свой дар.

Бьерн поднял руку и прикоснулся пальцами к моим волосам. Я вздрогнула и попыталась отстраниться, когда он неожиданно произнес:

— Я еще не поблагодарил тебя за свое спасение и за то, что ты вернула мне возможность жить нормальной жизнью, — с этими словами он привлек меня к себе и поцеловал. От прикосновения его губ у меня подкосились ноги, и закружилась голова. И, чтобы не упасть, я была вынуждена обхватить его за талию, а он все не отпускал меня от себя и, зарывшись лицом в мои волосы прошептал:

— Ты первая меня поцеловала, помнишь?

Я вспыхнула, надеясь, что опустившиеся на берег сумерки скроют мою неловкость. Когда он отстранился, я отвела взгляд и увидела, как к нам приближается Альрик. Увидев нас стоящих рядом, он сначала немного удивился, а потом расплылся в широкой улыбке. Бьерн взял мою руку в свою и переплел наши пальцы. Я стояла, все еще не веря собственному счастью. И хотя он ни слова не сказал мне о своей любви, я чувствовала ее, исходящую от него теплыми волнами, своего рода волшебство.

— Я вижу, вы поговорили вполне удачно, — сказал Альрик.

Бьерн прижал меня к себе.

— Никто не должен узнать об этом, — предупредил он брата, — Если до Хельги дойдет слух…

— Я все прекрасно понимаю, — Альрик подмигнул мне и посмотрел на Бьрна, — Я сделаю все так, как мы договорились, ты можешь полностью положится на меня. А теперь пойдемте домой. Нам не стоит опаздывать к ужину.

Направившись по дороге в Харанйоль, я чувствовала переполнявшую меня радость. Бьерн продолжал держать меня за руку, при этом нежно поглаживая большим пальцем мою ладонь, и от этих простых прикосновений меня пронзала странная дрожь. Альрик шел впереди. Когда до поселения оставалось всего ничего, Бьерн внезапно остановился.

— Послезавтра я уезжаю, — сказал он, — Я не хотел тебе говорить это сегодня, но все-таки решил, что чем раньше ты узнаешь, тем лучше.

Я похолодела.

— Как? — спросила я. Значит Квета сказала правду, мелькнуло у меня в голове.

— Я хочу уехать отсюда и основать свой Харанйоль, понимаешь? — он внимательно посмотрел мне в глаза, — Я не могу избавиться от Хельги, потому что она жена моего отца, и он любит ее, но знаю при этом, что если останусь здесь, то она не даст мне спокойно жить и любить тебя. И все это может закончиться довольно плачевно.

Альрик остановился и оглянулся на нас. Он прекрасно слышал каждое слово, произнесенное братом.

— Почти все мои люди едут со мной, — продолжил Бьерн, — И все они оставляют здесь свои семьи. Я вернусь за тобой, ты должна верить мне. Но захочешь ли ты ждать меня?

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Но почему ты не заберешь меня с собой сразу? — спросила я, — Я ведь могу пригодиться, ты ведь знаешь, что я разбираюсь в травах и умею лечить.

— Нет, — сказал он, — Это слишком опасно, я не смогу быть свободен в своих действиях, если постоянно буду волноваться о твоей безопасности, а здесь я оставляю тебя на попечении Альрика. Я уверен, что он не даст тебя в обиду. К тому же я отдаю тебе свой дом на утесе, если не хочешь жить под одной крышей с Хельгой, то можешь переехать туда. И Майя останется с тобой.

Я опустила глаза. Да, подумала я, кошка — идеальная альтернатива любимому человеку, но промолчала.

— И когда ты планируешь вернуться? — спросила я.

— Не знаю. Может через полгода, может раньше, не могу сказать определенно. Но ты так и не ответила мне, будешь ли ты меня ждать? — спросил он.

Я приподнялась на носочки и, обхватив его за шею, притянула к себе и поцеловала. Мне казалось, такой ответ будет лучше всяких слов.


Со времени отплытия корабля Бьерна прошел целый месяц. Я все чаще проводила свободное время у моря, вглядываясь в далекий горизонт, ожидая его возвращения и прекрасно понимая, что пройдут еще многие месяцы, прежде чем мы снова увидимся. Я вспоминала наше расставание на берегу, когда он на глазах у всей своей дружины крепко прижал меня к своему сильному телу и так поцеловал, что я еще долго вспоминая этот поцелуй, глупо хихикала, как влюбленная дурочка, которой я, впрочем, и была. Погода все последние дни стояла солнечная, но холодная. Море и небо утратили свою яркость и стали блеклыми и серыми. Уже вовсю чувствовалось приближение скорой зимы. Деревья в лесу сбросили последние листья и стояли обнаженные на холодном ветру. Остатки пожелтевшей сухой травы клонились к земле, как дитя к родной матери. Все чаще поутру стекла покрывались инеем.

Я изучила все травы, о которых знала Отта, она же объяснила и подробно рассказала, где надо искать какую травку и когда ее надо собирать, чтобы она не утратила своих полезных свойств. Дни без Бьерна для меня тянулись очень медленно. Я не переехала в его дом, но почти каждый день ходила туда, кормила Майю и потом вместе с ней забиралась на кровать, на которой когда-то спал он, и могла часами сидеть, глядя на пламя в разожженном камине и вспоминая Бьерна. Я ужасно скучала по нему, так сильно я не скучала даже за родной семьей. Но тешила себя надеждой на скорую встречу.

Отношения с Хельгой, вопреки ожиданиям стали более напряженными. Она постоянно цеплялась ко мне по малейшему пустяку и если бы не защита Альрика и не покровительство Харальда, я, наверное, скоро сбежала бы жить на утес.

В один из холодных солнечных дней, сидя на лавке возле дома Отты, я внезапно увидела одинокий парус военного корабля, приближающегося к нашему берегу. Судя по виду рыбаков, они знали владельца судна, потому что хоть и выглядели немного взволнованными, но зажигать сигнальные огни, обозначающие приближающегося неприятеля, не спешили. И правда, когда корабль подошел настолько близко, что можно было разглядеть людей, находившихся на его палубе, я увидела вывешенные за борт щиты, означавшие, что прибывшие плывут к нам с миром. Я увидела Гринольва, вышедшего на берег и поспешила к нему.

— Это Йорван, — сказал старый кормчий, когда я спросила, чей это корабль приближается к причалу.

Я удивленно посмотрела на Гринольва. В последний раз, Йорван уезжал из Харанйоля находясь в бешенстве и угрожая расправой всему роду Харальда Волка, а здесь прибыл сам. Интересно, не хочет ли он еще раз попытаться сосватать дочь в невестки нашему вождю? Или у него какие-то другие намеренья? Одно я знала точно, ничего хорошего от Йорвана ждать не приходилось.

Высадившись на берегу, Йорван в окружении нескольких воинов, направился в поселение. Я проводила их взглядом и переглянулась с Гринольвом.

— Он что-то замышляет, — внезапно сказал мне кормчий, — Неспроста он появился у нас спустя столько времени.

Я согласно кивнула.

Когда вечером я вернулась домой, то первым делом встретила Весту. Она поманила меня за собой на кухню и попросила помочь ей обслуживать гостей.

— Я одна не управлюсь, — сказала она.

Йорван в этот раз прибыл без дочери. Он сидел рядом с Альриком и Хельгой и рассказывал им нечто занимательное, потому что оба слушали с видимым интересом. Харальд же напротив был хмурым, как небо перед грозой. Увидев меня, он улыбнулся. Я полила ему в чашу вина и отошла назад, оглядывая стол, всего ли у всех хватает.

— Завтра мы идем травить медведя, — внезапно сказал Альрик, — Отец, ты пойдешь с нами? — он повернулся к Харальду, но тот только покаал головой.

— Нет, — ответил вождь, — На завтра я запланировал посмотреть новых воинов на замену тем, которые уехали с Бьерном. Так что придется вам с Йорваном идти без меня.

Я посмотрела на гостя. Мне показалось, или он незаметно для окружающих, переглянулся с Хельгой и она утвердительно кивнула ему. Я помотала головой, наверное, мне все это просто мерещится, подумала я, как внезапно Йорван хлопнул в ладоши и слуга внес в зал большой кувшин. Он поставил его прямо перед Харальдом и кланяясь, удалился. Вождь удивленно посмотрел на Йорвана.

— Это еще что? — спросил он.

— Подарок в знак дружбы и уважения, — ответил Йорван, — Это самое лучшее вино южных земель, которое только можно достать. Только для тебя, как свидетельство того, что между нами больше никогда не будет вражды и кровопролитий.

Харальд сделал мне знак открыть кувшин и налить ему вина. Я поспешила выполнить его желание и вскоре янтарная жидкость с невероятным сладким запахом оказалась в чаше вождя. Йорван знал, чем угодить Харальду, который знал толк в дорогих винах и был до них большой любитель. Пригубив вино, вождь расплылся в улыбке.

— Да, — протянул он с лицом как у кота переевшего сметаны, — Я знаю этот вкус. Когда-то давно, еще в молодости я пил нечто подобное у нашего короля. Благодарю за подарок!

Йорван улыбнулся в ответ. Я настороженно посмотрела на вождя, а потом на довольные лица Хельги и Йорвана. Что-то здесь было не так!

— Альрик, может, тоже попробуешь? — спросил Йорван.

— Нет, — сын вождя покачал головой, — Не вижу смысла пить то, в чем не знаю толка, — ответил он, — По мне, так лучше крепкого меда нет напитка. К тому же смешивать одно с другим не хочется. Завтра мне надо быть с трезвой головой. Медведи это ведь не шутка! — он рассмеялся. Йорван подхватил его смех и дружески похлопал по плечу.

Когда после ужина я убрала посуду, то заметила, что кувшин с подаренным вождю вином исчез. И подумала, что скорее всего Харальд забрал его в свои покои. Но когда я ложилась спать, у меня было очень странное предчувствие на счет появления Йорвена. Я еще долго ворочалась, прежде чем заснуть.


Альрик со своими людьми и Йорван ушли на охоту на рассвете. Я же поспешила на утес к Майе. Кошка ждала меня под деревом и чистила ноготки, вонзая их в его кору.

— Иди сюда, киса, — позвала я, — Я тебе принесла молока и мяса. Пойдем в дом.

Мы прошли внутрь, я разожгла камин и немного прибралась. Все утро меня не оставляло предчувствие беды. Какое-то странное ощущение неизбежного чего-то страшного, что коснется и меня. Я понимала, что стала слишком мнительна, но ничего не могла с собой поделать. Покормив Майю, я немного посидела на кровати и когда догорели дрова, покинула дом. Спускаясь вниз к Харанйолю, я внезапно увидела Атли, бегущего по тропинке к утесу. Он и Альрик были единственными, кто знал, что я бываю здесь. Я увидела его встревоженное лицо и не на шутку перепугалась.

— Атли! Я здесь! — позвала я.

Увидев меня, пастушонок истошно завопил, но я не могла разобрать его слов, он так торопился, что проглатывал половину слов.

— Успокойся и все объясни мне толком, — сказала я, — Что случилось?

Атли отдышался и начал сбивчиво говорить.

— Только что во дворе, во время смотра новых воинов в свою дружину, Харальду неожиданно стало плохо, — сказала он, — Я все видел собственными глазами, потому что наблюдал за тренировками с крыши коровника. Харальд стоял и вдруг просто повалился лицом в землю. Я думаю, он умер!

Я вздрогнула. Мои предчувствие меня не обманули.

— Я поспешил сразу к тебе, ведь, если вождь еще жив, возможно, ты сможешь помочь ему, как тогда с Кайеной! — продолжал Атли.

Мы бросились вниз. Когда мы прибежали в Харанйоль, я увидела столпившихся возле дома вождя крестьян и воинов. Растолкав всех, мы с Атли вошли в дом. Всюду царила неразбериха. Мимо нас пробежала рыдающая рабыня, где-то истошным криком, срываясь на высокие ноты кричала Хельга. Поймав пробегавшую мимо Весту, я встряхнула ее за плечи:

— Что случилось? — спросила я, — Где Харальд? Он жив?

Она запричитала, вытирая слезы с лица. У нее была явная истерика. Я отпустила ее, все равно толку от нее сейчас было мало. Веста выбежала из дома, а я направилась прямиком к покоям вождя. Но на пороге я увидела Хельгу. Она стояла, подперев бока руками, и препиралась с одним из приближенных вождя, воином по имени Вестар.

— Почему я не могу видеть его? — спросил он возмущенно, — Люди хотят знать, что произошло с их вождем.

— Я не позволю тебе войти, — сказала Хельга. На ее лице застыло хищное выражение, глаза сузились, а губы растянулись в узкую полоску.

— Если в произошедшем виновата ты, то тебе придется очень об этом пожалеть, — сказал Вестар холодно, и неожиданно с такой силой отпихнул Хельгу в сторону, что она упала на пол, и зашел в комнату Харальда. Я прошмыгнула за ним, пока Атли помогал ведьме подняться на ноги, и оказалась в покоях вождя. Это была широкая просторная комната с большой кроватью, несколько окон, выходящих во двор, сейчас были закрыты ставнями. На резном столе горели зажженные свечи. В камине полыхал огонь. У изголовья кровати на стене весел меч вождя в дорогих ножнах, покрытых витиеватым узором.

Харальд лежал на своей постели с закрытыми глазами, укрытый шкурами. Его лицо было серым, словно пепел, но он был жив. Глубокие складки пролегли вокруг его губ, он едва дышал. Я подошла ближе. Мы с Вестаром переглянулись. Я посмотрела на вождя. На его губах запеклась кровь.

— Атли, — позвала я.

Пастушонок вошел в комнату вместе с Хельгой, глаза последней метали искры, но к моему удивлению, она молчала и только смотрела на нас с Вестаром. Я не видела в ее глазах особого огорчения, только ледяное спокойствие.

— Сходи в мою комнату, которую я делю с Асдис, достань из-под кровати небольшой холщевый мешок и немедленно возвращайся с ним сюда и распорядись по дороге, чтобы принесли кипяток с кухни, — обратилась я к Атли, — И еще захвати широкий таз! Он кивнул и поспешно выбежал. Только хлопнула дверь.

— Что с ним? — Вестар посмотрел на меня. Он был прекрасно осведомлен о том, что у я учусь у травницы Отты, и имею представление о травах, которые лечат и из которых можно приготовить яд. Конечно, я понимала, что мои знания еще слишком незначительны, но просто должна была попытаться сделать хоть что-то. Я склонилась к Харальду и внезапно он открыл глаза. Я в испуге отшатнулась. Глазницы полностью были налиты кровью.

— Кто-то отравил его, — сказала я, переведя взгляд на Вестара, — Я попытаюсь нейтрализовать действие этого яда, но не гарантирую положительного исхода.

— Хорошо, а я сейчас же распоряжусь, чтобы сообщили Альрику, — Вестар вышел из комнаты, Хельга последовала за ним, при этом бросив мне на прощание странную улыбку, в которой я увидела обещание скорой расправы. Я сжала губы. Явно без вмешательства этой ведьмы не обошлось.

— Да-ра, — едва слышно произнес Харальд. Я метнулась к нему.

— Все будет хорошо, — сказала я уверенно, глядя в глаза вождю.

Он скорчился от боли и закрыл глаза. В это время вернулся Атли. В его руках я увидела свой мешочек с травами. Схватив его, я высыпала содержимое на стол и стала быстро перебирать травы, пока, наконец, не нашла нужную.

— Сейчас Квета кипяток принесет, — сказал Атли, видя, как я разжимаю Харальду зубы, чтобы положить ему в рот какую-то сушёную ягоду. Я растерла ее пальцами и высыпала получившийся порошок на язык вождю.

— Что это? — спросил пастушонок.

— Эта ягода нейтрализует часть яда, — сказала я, — Пока я не приготовлю специальный отвар. Я взяла ее у Отты еще месяц назад и вот пригодилась.

Атли кивнул. Когда пришла Квета, я высыпала приготовленные перед ее приходом травы в пустую чашу, и залила их кипятком и отставила, чтобы настоялись, отослав кухарку обратно на кухню и велев приготовить бульон, на случай, если Харальду станет лучше и он захочет что-то съесть.

Сидя у постели вождя, я вспоминала вчерашний ужин. Кто же отравил Харальда? Моя первая и, как я считала, самая правильная мысль была в том, что яд заключался в вине, подаренном Йорваном вождю. Только Харальд пил его, и то, что кувшин с остатками вина после пропал со стола, еще тогда меня удивило. Я гляделась. В комнате вождя кувшина не было, значит тот, кто унес его, прекрасно знал о том, что находится внутри. Я потерла виски, вспоминая, как сама же налила проклятое вино вождю. Но кто же мог тогда знать, что все так обернется.

Время тянулось медленно. Вскоре Атли ушел. Я осталась наедине с Харальдом. Сменив огарки от свечей на новые, я помогла ему приподнять голову, и дала выпить отвар. К моему явному облегчению, серость стала постепенно сходить с лица Харальда. Когда в дверь постучали и вошел Вестар я по его лицу сразу поняла, что это не все плохие новости на сегодня.

— Как вождь? — спросил он и, подойдя к постели, взглянул на лицо Харальда.

— Кажется, ему лучше, — сказала я, — Если я сделала все правильно, то скоро начнет вместе с отваром выходить яд.

Вестар кивнул.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Мы не можем найти Альрика, — ответил воин, — Ни его, ни Йорвана. Как сквозь землю провалились. Я отправил почти всех своих воинов прочесать лес.

Я посмотрела на спящего Харальда.

— Если продолжать отпаивать его моим отваром, он будет жить, — сказала я.

Вестар кивнул.

— Тогда проследи за этим, — сказал он, — Если справишься, я лично отблагодарю тебя, — он еще раз взглянул на вождя и вышел. Я выглянула за дверь. В коридоре никого не было. Вернувшись обратно в комнату, поставила рядом с собой таз и стала ждать. Через некоторое время Харальд начал кашлять. Я поставила около него таз и приподняла голову. Едва я успела это сделать, как его вырвало. Поставив таз на пол, я снова дала вождю отвара и, вытерла ему рот полотенцем. Он откинулся на подушки, дыхание все еще было слабым, но он был в сознании.

— Дара, — позвал он более внятно.

Я склонилась к его лицу.

— Я умираю? — спросил он.

— Нет, — поспешно ответила я и улыбнулась.

— Я всегда мечтал умереть на поле боя от руки достойного врага, — произнес вождь, — А умираю от яда, как какая-то приблудившаяся собака.

Он застонал.

— Что вы чувствуете? — спросила я, — Где болит?

Харальд перевел дыхание.

— Жжет все внутри, словно прикасаются раскаленным железом! — ответил он и снова сжался от нового приступа боли. Потом его снова вырвало, на этот раз кровью. Я нахмурилась. Что-то шло не так. Этот уже проник в кровь и отравил органы, я стала опасаться, что Харальд не выживет, но пересилив себя, улыбнулась ему.

— Ты хорошая девочка, — произнес он. По лицу вождя тек пот, я промокнула его лоб и услышала, когда он продолжил, — Я хочу признаться в том, что сделал именно тебе. Наверное, это боги решили наказать меня таким образом, — он с неожиданной силой взял меня за руку, — Это ведь из-за меня Бьерн потерял зрение.

Я опустилась рядом с ним на край постели и недоуменно посмотрела в лицо Харальда.

— Что вы такое говорите?! — произнесла я удивленно.

— Да. И я хочу, чтобы, когда Бьерн вернется, ты передала ему мои слова, о том, как я сожалею о своем поступке и как сильно люблю его.

— Вы сами ему передадите, — сказала я, и заставила его выпить еще порцию отвара.

— Хорошо, — сказал он, — А теперь выслушай меня. Я давно хотел излить свою душу, но все никак не получалось. Мне было стыдно за то, что я сотворил подобное с собственным сыном, — добавил он и начал свой рассказ.

— Когда Хельга вошла в этот дом в качестве моей жены, я уже сразу почувствовал неладное. Она как-то сразу загорелась, едва увидела моего старшего сына. Я понимал, что она вышла за меня от безысходности, а не по большой любви, но сам я, даже зная, кем она является на самом деле, был так сильно влюблен, что видел в ней только самое хорошее и закрывал глаза на недостатки. Но шло время, и я видел, что Хельга не дает прохода Бьерну, что она влюбляется в него все сильнее и сильнее, даже когда у нас родилась совместная дочь, она думала больше не о ребенке, а о Бьерне. И хотя он всегда игнорировал ее, я испытывал самые жестокие муки ревности, — Харальд перевел дыхание, — Но буду краток. Заключив перемирие, я хотел таким образом не только добиться относительного покоя для своих людей, сколько хотел женить Бьерна и тем самым оградить свою жену. Как же глуп я был тогда. Ее безумная страсть к моему сыну никогда бы не исчезла, но я понимаю это только теперь. А тогда я использовал любую возможность, чтобы он стал для нее недосягаем. Но, за два дня до свадьбы я проснулся от того, что Хельга встала с постели и вышла. Снедаемый любопытством, я отправился за ней, и каково было мое изумление и злость, когда я увидел, что она заходит в комнату Бьерна… Я напрасно прождал ее, она вышла из комнаты моего сына только на рассвете. Я едва успел добраться незамеченным до нашей спальни раньше нее.

Харальд замолчал и посмотрел на меня. Потом продолжил:

— Я был ослеплен ревностью, но всю свою злобу я переместил на сына и только на него. По моему приказу Отта сделала специальный отвар, который я добавил за ужином в кубок сына. Бьерн ослеп, но самое страшное заключалось в том, что, как я узнал позже, Бьерна в ту ночь, когда к нему приходила Хельга, не было дома. Он всю ночь провел в своем любимом домике на утесе в компании верных людей.

Я не сумела сдержать сдавленного возгласа ужаса. Харальд посмотрел на меня, и устало вздохнул.

— Теперь ты понимаешь, почему я считаю то, что происходит сейчас со мной волей богов. Это их наказание за мой грех.

Я встала и прошлась по комнате. Харальд лежал глядя в потолок, а я буквально застыла, обдумывая услышанное. Во мне поднялась странная волна гнева, направленная сейчас на вождя, лежавшего беспомощным на кровати, а также на Отту, которая просто не должна была идти на подобное. Но что я могла сейчас поделать? Мой долг был выходить Харальда и предоставить судьбе и Бьерну, когда он вернется, разбираться с отцом. Это меня никак не касалось.

Я повернулась к Харальду и хотела уже произнести слова о том, как мне жаль, что все так произошло, когда в комнату ворвался Вестар. Он замер на пороге, а потом внезапно упал на колени. Я удивленно посмотрела на воина, недоумевая, что происходит, когда он произнес:

— Это предательство. Альрик убит, Хельга в сговоре с Йорваном, — из его рта хлынула кровь и он упал замертво лицом в ковер. Когда я увидела, что в его спине торчит несколько стрел, то закричала от ужаса.

Длинная тень упала на тело мертвого Вестара и в комнату неслышно ступая кошачьим шагом вошла Хельга в сопровождени Йорвана и его воинов. Она, улыбаясь, посмотрела на меня, потом на мужа. Ее лицо светилось от осознания собственной силы и власти.

— Девчонку заприте в сарае, а мужа не трогайте, — приказала она воинам Йорвана, — Он и сам скоро умрет.

Когда мне скрутили руки и поволокли прочь из комнаты вождя, я успела бросить на него последний взгляд и видела, как по лицу Харальда стекла одинокая слеза.

— Нет, — закричала я, сделав отчаянную попытку освободиться, но один из воинов с силой приложил меня по голове рукоятью меча, и я потеряла сознание.


Я пришла в себя от холода, сковавшего мое тело. Привстав, ощутила жуткую головную боль и, прикоснувшись к затылку, нащупала там слипшиеся от крови волосы. Охнув, села и вытянула ноги. Вокруг меня было темно, и только впереди мерцала странная вертикальная полоса тусклого света. Я потерла ладонями ноги, пытаясь согреть их и огляделась. Скорее всего, я все еще была в сарае, где меня велела запереть Хельга. Здесь пахло плесенью и мышиным пометом. Солома, на которой я сидела, была влажная и издавала какой-то неприятный запах. Вспомнив, что случилось со мной, я едва не закричала от злости и с силой ударила кулаком о землю, на которой сидела. Боль отдалась во всем теле. Я сморщилась, и с трудом поднявшись на ноги, подошла к источнику света. Это оказалась узкая щель в деревянной двери. Толкнув дверь рукой, я услышала тяжелый удар железного замка о дерево. Но судя по всему, никто меня не охранял. Еще раз пнув, уже ногой, дверь, я вернулась на свое место и села. Когда расвело и я смогла хорошенько осмотреться, то с сожалением увидела, что в маленьком сарае нет ничего, что могло помочь мне. Здесь валялись всевозможные колеса от телег, сломанный плуг и пара пустых ящиков. Я встала и, сдвинув ящики к стене, сделала себе подобие короткой кровати. Все лучше, решила я, чем спать на холодной земле.

Прошло утро, потом день и, лишь когда солнце стало клониться к закату, а полоса между дверью и стеной стала бордово-красной от света заходящего светила, мне наконец-то принесли еду. Какой-то воин из числа дружины Йорвана, открыл двери и, швырнув мне под ноги половину буханки хлеба, поставил у входа кружку с водой и снова запер дверь. Я слезла с ящиков и, подобрав хлеб и питье, съела половину, а остальное спрятала в кармане штанов. Воду же выпила всю.

Я еще долго сидела на ящиках, но скоро меня начала одолевать дремота. Как только я стала укладываться, я услышала чей-то тихий шепот.

— Дара! — позвал голос.

Я вскочила и, прислушиваясь, пошла вдоль стен.

— Кто это? — спросила я.

В стену над полками с всякой сельскохозяйственной мелочью едва слышно постучали и я подойдя ближе постучала в ответ.

— Это я, Атли, — сказал голос за стеной.

— Что с вождем? — спросила я.

— Еще жив, — ответил пастушонок, — Тут такое творится! Хельга сказала людям Харальда, что это ты, вступив в сговор с Вестаром, отравила их вождя и способствовала смерти Альрика. Вождь уже не может говорить, он просто лежит, словно мертвый, ему осталось недолго. Его дружина в бешенстве и когда Харальд умрет, они потребуют у Хельги твою голову!

— И она им ее с радостью отдаст, — закончила я за него, — Как только все могли поверить в такую чушь? — удивилась я.

— Ну, как тебе сказать, — Атли медлил, — Теперь все считают, что ты ведьма и тебя подослал твой отец, чтобы ты убила нашего вождя, как месть за постоянные набеги и прочее! Квета все слышала и говорит, что жена вождя говорила очень убедительно.

— Ты тоже веришь в это? — спросила я тихо.

— Нет, — ответил Атли. Он помолчал несколько секунд, а потом сказал, — Кстати, тело Альрика до сих пор не нашли. Ну, я уже пойду, не хочу, чтобы меня заметили возле сарая. Я по возможности буду приходить и говорить тебе, о том, что происходит. Вряд ли Хельга выпустит тебя отсюда, пока все не уляжется.

— Спасибо, Атли, — шепнула я и услышала его удаляющиеся шаги. Вернувшись на свое место, села на ящики и подобрала под себя ноги. Чтобы не решили Хельга и Йорван, для меня это ничем хорошим не обернется, понимала я. Надо отсюда бежать, знать бы только как. Но с другой стороны, если я сбегу, то все люди, живущие в Харанйоле, решат, что таким образом я признаю свою вину. Если бы только Альрик был жив, но Хельга разделалась и с ним. Вот уж хитрая бестия, все продумала. Интересно, какое наказание ожидает меня за то, что я якобы, отравила вождя. То, что приговор будет смертельным, я не сомневалась ни на минуту, как и в том, что моя казнь будет изощренной и мучительной.

Я легла на ящики и закрыла глаза. Хотелось подумать о чем-нибудь хорошем, чтобы мои страхи ушли хотя бы ненадолго, а потом заснуть и чтобы когда я проснулась, то оказалось, что все случившееся было просто сном. Что Харальд с Альриком живы и здоровы, а Бьерн никуда не уплывал и он здесь, рядом со мной, и стоит только протянуть руку и я смогу прикоснуться к нему. Почувствовав, что плачу, вытерла глаза рукой. Мне было холодно, страшно и одиноко. Я услышала, как где-то в темноте закопошились крысы, и закрыла глаза. К моему удивлению я почти сразу уснула, но сны снились странные, беспокойные. Я увидела вождя. Харальд печально улыбался мне и качал головой, потом на смену ему появился Бьерн. Он стоял на берегу какого-то далекого острова и смотрел на море, и я почему-то знала, что в тот момент он думает обо мне, а потом мне приснился волк. Но он был не черным, как тот, что спас меня от Хельги. Волк из моего сна был почти белый, но его шерсть была покрыта кровью. Он полз по земле припорошенной первым белым снегом и оставлял за своей спиной кровавый след. Я проснулась и резко села. Во дворе слышался шум и громкие крики, и они нарастали приближаясь. Когда дверь сарая содрогнулась от ударов, я вскочила на ноги и испуганно прижалась спиной к стене.

— Ведьма! — услышала я чей-то яростный крик. Кто-то чем-то тяжелым стал сбивать замок с двери. Я внутренне сжалась, понимая, что сейчас эта толпа ворвется внутрь и разорвет меня на части. Их гнев означал только одно — Харальд умер.

Они продолжали кричать, проклиная меня и обещая мне все муки ада, я услышала, как упал замок и уже приготовилась умереть, как внезапно крики стихли. Дверь в сарай открылась и вошла Хельга. За ее спиной я разглядела плотную стену воинов и простых крестьян, обступивших сарай. Я посмотрела на Хельгу. Она была одета в траур. Волосы заплетены в косу и переброшенные через плечо отливали огнем. Она зашла внутрь и посмотрела на меня. Ее глаза смеялись, а губы были плотно сжаты. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Возможно, если за ее спиной не было бы этой разъяренной толпы, она бы так и поступила, но сейчас она не могла себе этого позволить, потому что была бы неправильно понята народом.

Хельга подошла ко мне вплотную и наклонилась так близко к моему лицу, что только я одна могла слышать ее слова:

— Вот и все. Харальд покинул нас. Завтра состоятся похороны и ты умрешь.

Я похолодела.

— Я ведь обещала тебе все муки ада, если ты не послушаешь меня, — продолжила она, — Ты не послушалась, а я не тот человек, который будет бросать слов на ветер. Не беспокойся, когда Бьерн вернется, я расскажу ему, как ты разделалась с его отцом, и он не будет винить меня в твоей смерти.

Собрав волю в кулак, я рассмеялась ей прямо в лицо:

— Ты глупа, Хельга, если думаешь, что он поверит тебе, — сказала я, — Ты никогда не получишь Бьерна, даже если избавишься от меня.

Лицо ведьмы исказила злоба, она еще некоторое время смотрела на меня ненавидящим взглядом, а потом вышла из сарая и обратилась к толпе.

— Завтра на закате мы, как велят наши обычаи, попрощаемся с нашим дорогим Харальдом, любимым вождем, отцом и мужем, — произнесла она, — Мы сделаем для него самый высокий костер, чтобы его дух быстрее смог попасть на небеса, а эту отравительницу принесем в жертву богам, привязав у подножия его тела, чтобы она на том свете предстала перед ним и ответила за совершенные злодеяния!

Толпа радостно заревела. Дверь снова была закрыта. Только теперь возле нее поставили двоих воинов, чтобы я не надумала бежать. Я без сил опустилась на ящики и закрыла лицо руками. Плакать не было смысла. Надо было вчера попросить Атли открыть мне дверь и бежать. Знала ведь, что все закончится именно так, на что же рассчитывала? Какая же я глупая!

Я оставалась в сарае до самого вечера, потом мне принесли еду, тот же самый паек, что и вчера. Хлеб с водой. Я выпила только воду, есть не хотелось. На поселение опустилась ночь, а я все сидела и смотрела прямо перед собой, когда странный звук раздался прямо за моей спиной, похожий на шуршание мыши. И тут я услышала знакомый женский голос.

— Ну что, парни, не замерзли еще совсем? Наверное, и выпить хочется, а я вам меду принесла, — я услышала, как воины отказываются от напитка.

— Ну и зря, — произнес тот же голос с обиженными нотками. Я, наконец, определила, кому он принадлежал. Это был голос Весты.

— Я так хотела сделать приятное вам, охраняющим эту проклятую мерзавку, погубившую нашего вождя, — продолжила девушка.

— Ну, ладно, — произнес один из стражников, — Наливай, только понемногу. Если Йорван узнает, что мы пили на посту, нам точно несдобровать.

— Не узнает, — прощебетала Веста, и я услышала звук разливаемого меда, — Никого же нет, а я не скажу! — она весело рассмеялась, — Все равно девка не убежит, вон какой замок амбарный наш кузнец приладил, да и стены крепкие, хоть и сарай, а строили на совесть.

Потом наступила тишина, наверное, мужчины пили. Через некоторое время Веста сказала:

— Ну, я пойду, пока меня в доме не хватились, — я услышала шум удаляющихся шагов и наступила тишина. А спустя пол часа кто-то одним ударом сбил замок с двери сарая и когда она распахнулась, я увидела стоящего на пороге Гринольва в компании с Атли. Мои стражники лежали на земле без движения.

— Выходи, — сказал кормчий, — Только тихо.

Я шагнула за порог сарая. Вокруг сгустилась ночь. Недалеко от нас горели огни кузницы, а за ней я увидела и дом вождя.

— Тебе надо бежать, — Гринольв взял меня за руку и повел за собой. Я молилась, чтобы нам на пути никто не встретился. Мы пробирались через огороды, стараясь все время находится в тени. Когда мы подошли к частоколу, Гринольв помог перебраться Атли, а потом посмотрел на меня.

— Я не верю, что ты убила Харальда, — сказал он и добавил, — Атли пойдет с тобой, я спрятал в лесу мешок с провизией и кое-какое оружие. Идите на север, вас хватятся уже на рассвете, но скорее всего будут искать на юге. Зима близко, они не будут ожидать, что вы пойдете туда, где уже лежат снега. Идите в этом направлении несколько дней, а потом постепенно сворачивайте к югу.

Я с благодарностью посмотрела на старого кормчего и крепко обняла его.

— Я останусь здесь, и когда Бьерн вернется, он узнает правду, — сказал Гринольв и подсадил меня, чтобы я перебралась через заграждение. Я спрыгнула вниз, прямо в руки Атли.

— Прощай, девочка, — услышала я голос кормчего через частокол.

— Спасибо, Гринольв, — прошептала я, едва не плача. Атли схватил меня за руку и почти потащил за собой.

— Надо торопиться, Дара, — сказал он, — Совсем скоро рассвет и тебя хватятся.

Я согласно кивнула. Мы добежали до леса, где Атли уверенно свернул на какую-то заросшую тропинку. Небо на востоке начало сереть, когда мы вышли на маленькую поляну, посредине которой рос огромный старый дуб. Атли разворошил груду сухих листьев у подножия великана и достал из-под них большой холщевый мешок с лямками, чтобы было удобно нести его на спине. Пастушонок проворно накинул свою ношу на плечи и, взяв меня за руку, повел быстрым шагом вглубь леса.

— Атли, — произнесла я ему в спину, — Почему ты мне помогаешь? Ты же сильно рискуешь, ведь если нас найдут…

— Не думай об этом, — перебил парнишка, — Потом поговорим. Сейчас следи за дыханием, нам еще долго идти.

Я не знаю, сколько мы прошли, но скоро лес закончился, и утреннее солнце застало нас идущими по пустому полю, заросшему сорняком. Вдали снова показались деревья. Атли шел так уверенно, словно бывал здесь не раз. Мне даже стало интересно, как далеко от Харанйоля он заходил со своим стадом. Мы все шли и шли. Я чувствовала, как мои ноги наливаются свинцом, каждый шаг стал даваться мне мучительной болью. Наконец, когда солнце, пробив своими лучами сгущающиеся облака, достигло зенита, я взмолилась, сказав Атли, что больше не могу сделать ни шагу. Он посмотрел на меня задумчивым взглядом, потом молча кивнул и под ближайшей сосной мы устроили привал.

Я упала прямо на землю, вытянула ноги и бессильно посмотрела на Атли, который спокойно присев на корточки снял со спины мешок и, раскрыв его, стал изучать содержимое. Он молча рылся в мешке, кивал и что-то бормотал себе под нос, потом достал оттуда короткий ножик и засунул его себе за пояс.

— Вот, поешь, — он протянул мне кусок сыра с хлебом, — отдыхаем только час, до темноты нам надо как можно дальше уйти от Харанйоля. Вероятнее всего, нас уже ищут.

Я молча согласилась. Атли присел рядом и наспех перекусив, прислонился спиной к стволу дерева, закрыл глаза и моментально уснул, что меня очень удивило. Проспал он совсем немного, не более часа, а когда проснулся, то велел мне подниматься и следовать за ним. И мы опять пошли. Мне еще никогда не приходилось проделывать столько километров за один день. Но, даже несмотря на то, что ступни мои наверняка покрылись волдырями и наступать на них было очень больно, я шла не сбавляя шага за Атли. Морщилась и шагала, потому что от этого сейчас зависела моя жизнь.

К вечеру небо заволокло сизыми тучами не предвещавшими нам ничего хорошего. Стало очень холодно и, спустя какое-то время, пошел мелкий снег. Мы достигли леса. Атли остановился и огляделся.

— Что? — спросила я.

— Надо идти дальше, — произнес парень, — Но я чувствую опасность. Нам надо укрыться где-то на кромке леса, потому что пока идти туда не стоит.

— Откуда ты знаешь? — спросила я.

— Знаю и все, — отрезал Атли, — Делаем привал здесь.

Он сбросил с плеч мешок и к моему удивлению, оставив меня ждать его под высокой сосной, лапы которой лежали на земле, образовав подобие шалаша, а сам ушел в лес. Я села на сухую хвою и обхватив ноги руками, стала ждать его возвращения. Когда на землю опустилась ночь, вернулся Атли. Я с удивлением увидела в его руках заячью тушку. Но, вопреки ожиданию, он не развел костер, а завернув добычу в широкие желтые листья, которые тоже принес с собой, положил ее в мешок.

— Пока нам нельзя разводить огонь, — сказал он устало, — Давай спать.

Он улегся прямо на земле. Я с удивлением посмотрела на пастушонка. Еще недавно я считала его совсем ребенком, но сейчас он ведет себя как взрослый мужчина.

— Ложись! — произнес Атли сквозь дрему, — Нам завтра предстоит немало пройти. Надо отдыхать.

Я повиновалась и легла рядом с ним, прижавшись спиной к его спине. Хоть какое-то, но все-таки тепло. Когда мне удалось немного согреться, я уснула. Эта ночь прошла без сновидений. Когда Атли разбудил меня, мне казалось, что я только что прилегла. Я была уставшей, тело ломило, ноги ныли от долгой ходьбы, так и не отдохнув за ночь. Перекусив холодным мясом с хлебом, мы продолжили путь.

Когда я вышла из-под импровизированного шалаша, созданного самой природой, то с удивлением увидела, что все вокруг и поля и ветви деревьев покрыто снегом. Синее бездонное небо, без единого облачка, простиралось над моей головой, такое глубокое, что в него можно было смотреть до бесконечности. Снег, освещенный ярким солнечным светом, слепил глаза. Я постояла несколько секунд, чтобы глаза привыкли к солнцу, и лишь потом бросилась догонять удаляющегося пастушонка.

В этот день мы шли чуть медленнее, так и не рискнув сунуться в лес, и сделали всего один получасовой привал. К наступлению темноты, мы дошли до небольшой рощи, где, по словам Атли, находился маленький домик о котором было известно только ему одному. И мы действительно нашли этот домик. Совсем не большой, врытый на половину в землю без окон и дверей, но зато с очагом и низким столом. Алти разделал ножом зайца и, разведя огонь, пожарил на углях, порезанное на маленькие кусочки мясо. Он опасался, что дым могут заметить те, кто преследует нас и решился все-таки развести огонь из-за поднявшегося ветра и пурги, которые маскировали дым, выходящий из печной трубы. В землянке было надежно, но не уютно. Мне все время казалось, что потолок вот-вот обрушится мне на голову, но, по крайней мере, здесь было теплее, чем в лесном шалаше.

После того, как мы поели, я решилась преступить к расспросам.

— Ты обещал сказать, почему пошел со мной? — произнесла я.

— Ответ тебя удивит, — сказал Атли, — Я пошел с тобой не столько ради себя, сколько ради собственной выгоды и собственного спасения.

— И все же, я жду? — настойчиво проговорила я.

— Дело в том, что, если бы я остался в Харанйоле, меня ожидала бы участь Альрка, — Атли взглянул мне в лицо.

— Почему? — удивилась я.

— Я сын Харальда, незаконнорожденный, правда, но все равно его сын. Во мне течет его кровь, и не думаю, что Хельга, прекрасно осведомленная об этом, оставила бы меня в живых, — ответил он, — Все получается для нее как нельзя лучше. Бьерн отказался от наследования в пользу Альрика, от которого, как я уверен, она избавилась не без помощи Йорвана и теперь весь Харанйоль принадлежит ей.

Я была поражена. Такого ответа я никак не ожидала от простого пастушонка, только теперь, присмотревшись к нему, я убедилась, что Атли не лгал. Он действительно был сыном вождя. И дело было не в том, что он был похож на него внешне или манерами, нет, я видела в нем ту же странную звериную сущность, какая была и в Альрике и в Харальде. Я удивилась только одному, почему я никогда не видела этого в Бьерне? Возможно, потому что никогда не смотрела на него так, как сейчас смотрю на Атли. Что же с ними всеми не так? У Асдис не было вообще ничего, ни дара матери, ни того, чем обладают сыновья Харальда. Хотя, я уже начала догадываться, кто они такие на самом деле.

— А если Бьерн вернется и захочет вернуть себе владения отца, — предположила я, — Такое ведь тоже может случиться.

Атли вздохнул.

— Боюсь, к этому времени, Хельга успеет объединиться с Йорваном или даже выйдет за него замуж, — сказал он.

Я замолчала и посмотрела на тлеющие в темноте угольки. За окном завывал ветер. Я слышала скрип гнущихся под его порывами деревьев и благодарила богов за то, что мы сейчас находимся в этом укрытии. По крыше застучал град, словно сухой горох высыпали в пустую миску, только здесь звук был во много раз громче.

— Давай поспим, — сказал Атли, — Нам еще столько предстоит пройти за завтрашний день. Но хуже всего то, что земли за этим лесом я уже не знаю. Придется быть крайне осторожными.

— Хорошо, — сказала я.


Когда мы утром вышли из домика-землянки, я не поверила своим глазам. За ночь насыпало огромные сугробы снега, и мы еле открыли заваленную дверь. Снег пушистым ковром покрыл все вокруг, и казалось, пред моим взором предстала сказочная долина, состоящая из сплошных облаков, искрящихся в солнечном свете. А еще стало очень холодно. Атли покачал головой. Он явно был расстроен.

— Теперь нас смогут легко найти по следам, а заметать их означает терять драгоценное время, — вздохнул он. Он сделал мне знак рукой замолчать и прислушался. В наступившей тишине не было слышно даже птичьего крика. Атли внезапно удивил меня, когда стал принюхиваться к воздуху, но я промолчала.

— Они близко, — произнес пастушонок, — Нам не повезло. ПО нашему следу Йорван пустил Охотников, — он опустил глаза и добавил уже скорее для себя, — Странно, я не видел их в Харанйоле. Неужели они все это время прятались на корабле?

— Кто это, Охотники? — спросила я.

— Наемники Йорвана, обученные убийцы, — выдохнул Атли, — И скорее всего именно они разделались с Альриком на охоте. Идем, нам надо оторваться от них и чем раньше, тем лучше. Они прекрасно знают лес, сильные и выносливые. И я даже не сомневаюсь, что пока мы спали в пургу в домике, они рыскали вокруг, и только непогода помешала им нас обнаружить.

Парнишка набросил на плечи мешок и двинулся вперед, с трудом переставляя ноги, увязавшие в глубоком снегу. Я пошла за ним, стараясь ступать след в след. Мы шли довольно долго, когда внезапно Атли остановился, и резко обернувшись ко мне, скомандовал:

— Ложись!

Я послушно прыгнула в сторону, угодив в глубокий сугроб и вовремя. В то место, где я только что стояла, вонзилось сразу две стрелы. Атли уже был рядом. Он буквально выдернул меня из снега и толкнул перед собой.

— Беги! — сказал он.

Я побежала. Хотя назвать бегом передвижение по глубокому снегу тяжело, но я старалась изо всех сил. Атли бежал за мной. Я чувствовала его тяжелое дыхание за своей спиной, когда лес впереди расступился и прямо у моих ног оказался обрыв, на дне которого я услышала шум реки. Атли едва не сбил меня с ног и когда увидел, что мы оказались в ловушке, спокойно сказал:

— Придется прыгать.

Я с ужасом уставилась на него.

— Но это же верная смерть, — произнесла я.

— Верная смерть дышит нам в спину, а это шанс выжить, — произнес пастушонок и с этими словами столкнул меня в обрыв и прыгнул следом.

Падая, казалось бесконечно, я успела увидеть темные лица двух мужчин, склонившиеся над обрывом, прежде чем погрузилась в ледяную воду. Мощный поток закружил меня и понес вперед, больно ударяя о выступающие из воды камни. Едва я открывала рот, чтобы позвать Атли, как в него тут же попадала вода, такая холодная, что от нее до боли сводило зубы. Меня бросало, словно тряпичную игрушку из стороны в сторону, я судорожно пыталась хоть за что-нибудь уцепиться и выбраться из потока, но мои руки бесполезно скользили по мокрым камням, и течение несло меня все дальше и дальше. Наконец, когда я обессиленная уже решила сдаться и перестала бороться с течением, как меня швырнуло на огромный камень, и тут же чья-то рука, схватив меня за шиворот куртки, вытянула меня из воды, протянула по камню и вот я уже лежу на снегу, жадно хватая ртом воздух. Перевернувшись на спину, я уставилась в небо и только через некоторое время посмотрела на лежавшего рядом Атли, и в ужасе вскочила на ноги. Весь снег вокруг него был залит кровью. Он лежал на снегу и тяжело дышал, глаза его были закрыты, из уголка губ тонкой струйкой стекала кровь. Я взглянула на его спину и отвела глаза при виде огромной рубленой раны. Топор, поняла я. Когда мы прыгнули, один из Охотников метнул нам его вслед.

— Атли! — прошептала я, опускаясь рядом с ним на колени, — Я сейчас помогу, — я протянула к нему руки, но он открыл глаза и прошептал:

— Ты не успеешь, уходи! Охотники будут здесь с минуты на минуту. Даже если ты сейчас меня вылечишь, мне все равно нужно будет время, чтобы восстановиться, я не смогу идти, — он натянуто улыбнулся, — напрасно я убегал из Харанйоля. От судьбы не уйти.

Внезапно я услышала странный звук и, оглянувшись, увидела появившегося из деревьев одного из охотников. Он был невероятно огромного роста, одетый в куртку из меха и теплые штаны, заправленные в высокие сапоги. На плечах Охотника лежала шкура убитого волка, огромные лапы которого свисали у самой груди мужчины. Увидев нас, наемник улыбнулся, но как-то криво и внезапно рванул вперед. В его руке в мановение ока возник длинный остро заточенный нож, лезвие зловеще сверкнуло. Я продолжала стоять, глупо уставившись на Охотника, который увидев, что жертва даже не пытается бежать, приостановил свой бег и уже более спокойным шагом стал приближаться. Он ступал почти бесшумно, словно дикая кошка. Даже снег под его ногами хрустел едва слышно. Я нагнулась к Атли и словно обняла его, защищая, а на самом деле незаметно вытащила из-за пояса пастушонка нож и спрятала в рукаве.

Атли покачал головой.

— Беги, — сказал он, — Еще не поздно.

— Он один, — шепнула я в ответ, — Скорее всего они разделились, чтобы прочесать оба берега. У нас есть шанс!

Атли попытался приподняться, и ему это удалось, хотя с большим трудом. Увидев усилия жертвы, Охотник засмеялся и в два прыжка оказался рядом.

— Вот вы и добегались, — сказал он низким тяжелым как метал голосом.

Я подняла глаза и посмотрела наемнику в лицо, стараясь не выказать своего страха.

— Госпожа просила убить только девочку, — Охотник смерил меня насмешливым взглядом, он прекрасно понимал, что я ему не противник и что я в любом случае далеко не убегу. Потом он перевел взгляд на раненого Атли и продолжил, — А на счет мальчишки она просила, чтобы я вернул его обратно живым, только вот Йорван приказал иначе, — с этими словами Охотник схватил Атли и притянул к себе намереваясь перерезать парнишке горло, когда я с вскриком рванулась вперед и всадила тонкий нож Охотнику в бок. Он от неожиданности ахнул и разжал руки. Атли упал в снег одновременно с наемником. Я знала куда бить, этот наемник больше никогда не встанет на ноги. С ожесточением, удивившим даже меня саму, я провернула нож в теле мужчины, прежде чем вытащила его и протянула Атли со словами:

— Добей!

Пастушонок приподнялся и взял нож. Охотник лежал парализованный, глядя обезумевшими от боли глазами на свою смерть в лице раненого молодого парнишки. Атли спокойно перерезал горло наемнику и вытер нож об снег. Я тем временем перевернула его на живот и, протянув руки над раной, закрыла глаза и стала мысленно затягивать рану. Получалось с трудом, но когда я закончила, на теле Атли остался глубокий шрам и разрезанная в лохмотья куртка. Он с удивлением сел.

— Как ты это делаешь? — спросил он.

— Сама не знаю, — ответила я честно, — Тетка научила заговору.

Я помогла ему встать, он все еще был слишком слаб от потери крови, а у меня едва хватало сил передвигать ноги, к тому же мокрая одежда не способствовала жизнедеятельности моего организма. Но нам следовало торопиться, пока второй не напал на наш след. Когда он увидит, что мы сделали с его другом… Я даже не хотела себе представлять то, с каким ожесточением он бросится на нашу поимку.

— Идем, — сказал Атли, но перед тем как уйти, он перерыл все карманы убитого, взял себе его топор и стянув с него верхнюю одежду, бросил мне куртку Охотника и приказал переодеться. Сам быстро натянул еще теплую от тела врага тунику и снова набросил на плечи свою мокрую куртку. Мне стало значительно теплее, правда она была мне очень велика и доходила чуть ниже колен. Жаль только, что у наемника не оказалось ничего съестного.

Мы поспешили углубиться в лес. Нам срочно следовало сделать где-нибудь привал и отдохнуть, просушить одежду и поесть. Только вот у нас не было на это времени. Мы шли по лесу. Снег здесь был не такой глубокий, большая его часть осталась лежать белым одеялом на деревьях. Атли прихрамывал, а я, шагая за ним, думала о том, почему Хельга решила оставить Атли в живых? Значит, у нее есть планы на незаконнорождённого сына Харальда. Я догадывалась также и о том, что Йорван, тайком от ведьмы, ведет двойную игру. Атли Йорвану явно мешал, только в чем? Мне так хотелось это понять.

Долгая ходьба не позволяла замерзнуть нашему телу, но и согреться из-за мокрой нижней одежды и штанов я не могла. Примерно через полчаса после того, как мы ушли от реки, мы услышали дикий рев, от которого едва не посыпался снег с ветвей деревьев. Мы с Атли переглянулись, поняв, что это второй Охотник нашел тело своего напарника. Мы пошли быстрее.

На наше счастье вскоре пошел снег. Небо затянули серые облака и огромные, сбившиеся в пушистые комки снежинки стали засыпать наши следы. Когда на землю опустилась темнота, мы с Атли забрались под лапы одной из высоких елей и, прижавшись друг к другу, пытаясь согреться, заснули. Ни у Атли, ни у меня не было сил на то, чтобы дежурить ночью и высматривать Охотника. Я настолько устала, что мне даже смертельная опасность не помешала моментально уснуть.

Проснулась я от того, что Атли тихо толкнул меня в бок, при этом рукой закрыв рот. Я открыла глаза. Мой напряженный и испуганный взгляд встретился с его. Я сразу поняла, что второй Охотник рядом, возможно даже стоит перед нашим укрытием, намереваясь вот-вот напасть, но ничего не происходило. Я едва дышала, мое сердце гулко билось, как у испуганной птицы. В тишине раздался тихий хруст, словно кто-то наступил на сухую ветку. Я увидела, как Атли потянулся к топору, и покачала головой. Он несколько секунд колебался, потом кивнул и затих.

Внезапно прямо возле нашего убежища я услышала чье-то дыхание, потом низкий голос произнес:

— Где вы, детки?

От ледяных ноток меня пробрала дрожь.

— Думаете, вам удастся уйти невредимыми от Орма Железного?

Я почувствовала, как Атли сжал мою руку.

— Вы убили моего младшего брата, — продолжил он, голос Охотника стал тихим и свистящим, как у змеи, — Где бы вы не прятались, все равно рано или поздно я найду вас и принесу Йорвану ваши головы.

Голос постепенно стал отдаляться. Я поняла, что Орм не уверен в том, что мы спрятались где-то здесь или знал и хотел чтобы мы себя обнаружили, отреагировав на угрозы. Он стал подробно рассказывать, как долго будет снимать с нас живьем кожу и резать ее со спины на полоски. Мне становилось дурно от подробного описания всего того, что он нам сейчас обещал. Потом Орм наконец замолчал. Мы с Атли переглянулись. В глазах пастушонка я не видела того страха, который наверное скользил в моих. Он был напряжен, а когда мы услышали тихий свист, Атли неожиданно оттолкнул меня в сторону и буквально через долю секунды в ствол за нашими спинами вонзился топор, причем сила, с которой он был брошен, расколола дерево напополам. Я выскочила из нашего убежища, Атли с оружием в руках за мной. Прямо перед нами стоял Орм. Я с удивлением заметила странную схожесть двух охотников. Значит, Орм не врал, он и тот предыдущий наемник, которого мы убили, действительно были братьями. Только Орм показался мне еще огромнее, чем его младший брат. Я никогда не думала, что существуют такие большие люди. Он походил на медведя, даже шкура на его плечах была увенчана медвежьей головой. Странно, что при таких габаритах ему удавалось двигаться так бесшумно.

Увидев нас, Охотник ухмыльнулся, отчего его лицо, обезображенное длинным шрамом от подбородка до самого лба, стало еще уродливее. Он не спешил нападать, а просто смотрел на нас, потом медленно достал из ножен широкий меч, покрытый рунами и перебросил его в левую руку, а правую он неожиданно выбросил вперед, в сторону Атли. Парнишка ловко пригнулся и прямо над его головой пролетел нож и исчез в высоком сугробе. Засмеявшись, Орм довольно кивнул. Ему явно понравилась прыть пастушонка. Меня он, как и его братец, проигнорировал.

— Теперь я и сам убедился, что ты щенок Харальда Волка, — сказал тем временем Орм и подняв меч бросился на Атли. Я удивилась той легкости, с которой двигался наемник. Он был гибким, как змея и таким же быстрым. До сих пор удивляюсь, как Атли умудрился увернуться от мощного молниеносного удара его меча и даже парировать его топором. Я стояла, застыв на месте, и смотрела на неравный поединок мальчика и мужчины. В сравнении с Ормом Атли выглядел сущим ребенком, на добрых две головы ниже ростом и явно уже в плечах, но он не выказывал страха и это невольно вызвало у меня уважение. Стряхнув оцепенение, я бросилась в сугроб, пытаясь отыскать в нем брошенный Ормом нож. Пока наемник кружил вокруг Атли, я яростно разгребала руками снег, когда внезапная боль пронзила мою руку. В то же мгновение, когда от пореза снег окрасился моей кровью, я нашла нож. Обхватив пальцами костную рукоять, обернулась к Атли. Парнень еще был жив только потому, что Орм просто игрался с ним. Но его одежда окрасилась кровью, и я заметила многочисленные порезы на теле Атли, которые заставляли его морщится от боли. Но ни одного действительно опасного для жизни ранения не было. Орм смеясь делал выпады, Атли, уже изрядно уставший от этих постоянных атак, уже двигался без прежней ловкости. Он все медленнее уворачивался, и я понимала, что скоро Охотнику надоест эта игра, и он одним ударом меча покончит с пастушонком и тогда примется за меня, а мне такая перспектива совсем не нравилась. Я стала позади Орма и стала выжидать, когда выдастся удобный случай. И вот наемник сделал ложный выпад и подсек ноги Атли, а когда он занес меч над головой для удара, я бросилась вперед и прыгнула прямо на спину огромному воину. Нож сверкнул в моей руке и я полоснула лезвием по горлу врага. Странная волна удовольствия нахлынула на меня, когда горячая кровь брызнула из шеи Орма и мы вместе повалились в снег, прямо на лежащего там Атли. Я не совсем понимала, что со мной происходит, но когда поднялась на ноги и увидела Атли, выбирающегося из под еще дергающего ногами Орма. Он в немом удивлении и даже с некоторым ужасом смотрел на меня.

— Что? — спросила я и внезапно, словно очнувшись, посмотрела на свои руки, залитые кровью и только тогда до меня, наконец, дошло, что я сотворила. Тихонько подвывая, я осела в снег. Атли бросился ко мне.

— Ты ранена? — удивился он.

Я погрузила ладони в снег, словно надеясь, что вместе в кровью с моих рук смоется убийство. Яростно молотя руками по снегу, я плакала, не понимая, как такое произошло. Словно это была не я, а какая-то темная Дара, получающая удовольствие от убийства. Содрогнувшись, подняла глаза. Атли сидел рядом и смотрел на меня.

— Ты спасла нам жизни, — наконец произнес он, — Но, когда я увидел твое лицо, то честно говоря, испугался. Твои зрачки были неестественно расширены, а само лицо, — он замер на секунду и потом продолжил, — А лицо было просто безумным. Такой жестокой улыбки я не видел ни разу в жизни.

— Атли, ты не понимаешь, — я прижала холодные ладони к лицу, — Я только что убила человека, но это была не я. Моим разумом, словно кто-то овладел.

Атли непонимающе посмотрел мне в глаза. Потом предположил:

— Хельга? Ты думаешь, это ее происки?

— Не знаю, — я грустно покачала головой, — Только теперь, боюсь, я потеряла свой дар к целительству. Единственный нерушимый закон белой ведьмы — не причинять никому зла, не убивать. А я столько совершила за эти дни!

Атли задрал на боку тунику и подозвал меня. Я приблизилась. Длинная неглубокая рана, оставленная мечом Орма, сильно кровоточила.

— Попробуй, — сказал парнишка.

Я протянула руки и, закрыв глаза, стала читать заклинание. Но из моих рук не потекло живительное тепло, я не чувствовала больше в себе способности лечить. Во мне была только пустота, и от понимания произошедшего меня охватывало отчаяние.

— Не получается, — сказала я тихо и опустила руки.

Атли порывисто обнял меня и прижал к груди.

— Не переживай, — произнес он, — Думаешь, было бы лучше, если бы ты умерла? Жизнь — это и есть самый большой дар и только его надо ценить. Мы живы, а значит все хорошо.

Я понимала, что он пытался меня успокоить, но это не помогало. Внезапно вспомнив то странное удовольствие, которое я получила, вонзая холодную сталь в горло противника, я похолодела. То, что происходило со мной, было очень страшно. Когда-то моя тетя упоминала об этом, но я с ужасом прогнала прочь воспоминания и крепче прижалась к Атли. Со мной ничего не случится, сказала я себе, но покосившись на мертвое тело лежащего в двух шагах от нас с Атли Орма, я почему-то уже не была так в себе уверена.

Через десять дней пути по заснеженным лесам и равнинам, под пронизывающими ветрами и частыми снегопадами, мы, наконец, впервые за столько времени, вышли к небольшим владениям, сокрытым в чаще леса. Оно было небольшое, состояло из трех домов крестьян, хлева и господского дома. Едва мы подошли к высокому, внушительного вида забору, как навстречу выскочили две большие мохнатые собаки, и настроены они были совсем не дружелюбно, но, заметив, что мы вооружены, нападать не решались и только громко лаяли, оповещая хозяев о нежданных гостях. Атли сделал мне знак остановиться, и мы замерли у ворот, ожидая, когда кто-нибудь выйдет посмотреть, на кого лают псы. Ждать пришлось недолго. Совсем скоро из большого дома выскочили несколько вооруженных, кто топором, кто ножом, мужчин. Они подошли к нам и, старший из них, с густой бородой доходившей ему до талии и заплетенной в косу, окинув взглядом нас с Атли, произнес:

— Кто такие? — при этом оружие он не опустил, хотя не думаю, что мы с пастушонком выглядели такими уж устрашающими. Одетые в одежду, явно на несколько размеров превосходящую наш собственный, с изможденными усталыми лицами и голодными глазами, мне казалось, что мы являли собой такое жалкое зрелище, что нас впору было пожалеть, а не боятся. Но мужчина думал иначе.

— Мы идем в Валланд, — сказал Атли, после того, как назвал наши с ним имена, — На наш обоз напали по пути, в живых остался только я и сестра.

— Напали? — удивился бородач, — В наших краях давно не было слышно о разбойниках. Да и обозы в такую глушь обычно не заезжают. Дорога находится в многих милях от нашего имения.

— Мы просим у вас приюта, — проигнорировав слова мужчины, продолжил Атли.

Я умоляюще взглянула на бородача и его людей, но тот даже глазом не повел, когда вдруг мы услышали громкий женский голос:

— Впусти их, Скалли, они не опасны!

Бородач оглянулся назад. За его спиной, в нескольких шагах позади него стояла пожилая женщина, одетая в богатую соболью шубу и красивый платок, покрывавший волосы. Две толстых косы сбегали по плечам и спадали почти до самых ног говорившей. Вероятно, в молодости она была очень красива, да и сейчас выглядела просто изумительно для своего возраста. Улыбнувшись, женщина приблизилась к нам, но сперва посмотрела на Скалли.

— Разве так принято у нас встречать людей, попавших в беду? — спросила она, вопросительно изогнув бровь. Мужчина потупил взгляд.

— Простите, госпожа, но мне они показались подозрительными, — сказал он.

Женщина повернула к нам с Атли лицо. Ее умные глаза с удивлением остановились на Атли, а потом метнулись ко мне. Она прищелкнула языком и засмеялась.

— Вот так парочка! — потом извинившись, предложила нам войти в дом.

Я была, конечно, немного удивлена ее странной реакцией, но возмущаться не решилась. Близость горящего очага и возможность плотно поесть заставили меня прикусить язык и покорно следовать за странной хозяйкой поместья. Собаки, увидев, что нас пропустили во двор, перестали гавкать и убежали в свою конуру.

Когда мы вошли в дом, хозяйка повернулась к нам с Атли и предложила присесть отогреться у камина, пока на кухне готовили еду. Мы с радостью послушались и вскоре, уже согревшаяся, я решила осмотреться. Дом был небольшой, но богато обставленный. В зале с большим камином, где мы сейчас находились, стоял добротный длинный стол для пиршеств, резные лавки, застланные шкурами. Стены украшали вышитые картины и головы диких зверей. На полу аккуратно разбросана свежая солома вперемешку с душистыми травами. В воздухе пахло сеном и теплом домашнего очага. Пока я рассматривала обстановку, хозяйка поместья куда-то отправила своих мужичков под предводительством бородатого Скалли и повернулась к нам.

— Я забыла представиться, — сказала она, — Мое имя Рунгерд. С тех пор, как умер мой муж, я являюсь хозяйкой этого поместья под названием Асбьйолль. Извините за такой грубый прием. Скалли отличный стражник, но немного подозрителен, — она посмотрела на Атли и продолжила, — Я не буду выпытывать у вас причины, по которым вы оказались здесь и хочу вас уверить, что вам будет оказано все гостеприимство, на которое только способны мои люди. Сейчас вы поедите, а потом я покажу вам, где вы будете спать. А завтра, если захотите, можете рассказать мне вашу историю. Можете оставаться столько, сколько пожелаете.

— Спасибо, — произнес Атли.

Через некоторое время в зал вошли две молодых девушки. Они занесли блюда с едой и горячее питье, поставили все на стол и вышли. Рунгерд села во главе стола и жестом пригласила нас присоединится. Мы послушно пересели на скамью, когда вошли те же девушки с хлебом и кувшином, наполненным медом. Налив Атли полную чашу меда, одна из девушек направилась ко мне, но я только покачала головой, показывая, что не хочу и она, поклонившись, отошла.

Ели молча. Я старалась не торопиться и медленно пережевывая пищу, запивала ее горячим травяным чаем, чувствуя, как согревается все тело. Постепенно, я позволила себе расслабиться, искоса поглядев на нашу гостеприимную хозяйку. К своему удивлению, встретилась с ней взглядом. Рунгерд мне таинственно улыбнулась и произнесла:

— Я вижу, вы не обманули, сказав, что ты княжеская дочь. У тебя манеры воспитанной девушки.

Я уже открыто взглянула на женщину. Наши взгляды перекрестились, и внезапно меня словно пронзило молнией. Странное ощущение узнавания. Я прищурилась и уже иначе посмотрела на Рунгерд.

— Вы… — я осеклась.

— Такая же, как и ты, — ответила она, — Поэтому, я сразу поняла кто ты и кто твой спутник.

Атли перестал есть, и поднял глаза. Рунгерд едва взглянула на него и внезапно рассмеялась.

— Да ты не знаешь, кто он? — она обращалась ко мне.

— Почему же, — обиделась я, — Я не была уверена до ваших слов, но теперь знаю точно.

— Отлично, — женщина налила себе вина и отпустила рабынь. Когда они ушли, она продолжила, — Я вижу, ты потеряла свой дар, как это произошло?

Я тяжело вздохнула. Лгать не было смысла, все равно она сама все сможет при желании прочитать в моей голове. Ведьма была довольно старая, но в отличие от Хельги, душа Рунгерд, хоть и темная, не была так испорчена.

— Я убила человека, — сказала я и перестала есть. Как-то срезу пропал аппетит, я отложила ложку.

— А, — протянула хозяйка дома. Наступило неловкое молчание, потом Рунгерд встала.

— Вы ешьте, — сказала она, — А я пойду, распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. К сожалению, дом у меня небольшой и вам придется спать в одной комнате, но я велю поставить две кровати, а слугам скажу, что вы брат и сестра, чтобы не было лишних слухов.

Она медленно выплыла из зала, оставив нас с Атли наедине. Мы переглянулись. Атли нахмурился.

— Ты думаешь, ей можно доверять? — спросил он у меня.

Я покачала в ответ головой и, приложив палец к губам показала, что нас возможно подслушивают. Парнишка мгновенно понял, что я хотела ему этим сказать и кивнул. Мы закончили есть в полной тишине. Потом в зал вошла одна из девушек рабынь и, поклонившись, попросила нас следовать за ней. Она отвела нас в маленькую, но довольно светлую комнату с двумя кроватями, одну из которых, а это было сразу заметно, принесли откуда-то специально для меня или Атли. Девушка поклонилась и вышла, плотно притворив за собой дверь. Я помню только то, что буквально упала на одеяло и моментально заснула, даже не раздеваясь. Мне сейчас было как-то все равно, что я нахожусь у чужих и совершенно незнакомых мне людей. За долгие дни скитания и сна под открытым небом, я не могла удержаться от соблазна выспаться на настоящей постели, а не на сырых сосновых иглах, которые мы использовали вместо одеял и подушек. Даже сон в тот день мне приснился яркий. Я снова увидела Бьерна, мы стояли рядом на утесе, возле его дома. Я чувствовала, как возле моих ног пушистым клубком крутится Майя. Бьерн смотрел на меня так пристально, словно боялся, что я исчезну. Я видела, что он что-то говорит мне, но не понимала слов и только счастливо кивала в ответ, а потом проснулась.

Атли сидел на своей постели и смотрел в окно на хлопья пушистого снега, ложащегося на землю. Я встала и пересела на его кровать.

— Мы проспали почти сутки, — сказал он.

Я положила свою руку ему на плечо. Атли посмотрел на меня и добавил:

— Скорее всего, нам придется остаться здесь на всю зиму. Нам не пробраться к побережью по такой погоде. Если ты хочешь увидеть Бьерна, то придется ждать до весны и, лишь потом отправляться дальше. Я не рискну вести тебя по такому морозу по лесу, который я не знаю, — он тяжело вздохнул, — Прости, но я ничего не могу поделать.

— Но разрешит ли Рунгерд нам остаться? — произнесла я.

— Я уже поговорил с ней на эту тему, пока ты спала, — сказал Атли, — Она разрешает, только сказала, что тебе и мне придется помогать по хозяйству, но нам ведь не привыкать. Меня определили к Скалли. Он здесь главный над рабами. Он же охотится и снабжает всех свежей дичью. Поживем, а весной тронемся дальше.

Я встала и подошла к окну. Снег засыпал весь ранее расчищенный двор. Наверное, идет с ночи. Сугробы доставали почти до самого окна. Зима в этом году выдалась щедрая на осадки. Когда закончатся снега, ударят морозы. Атли прав. Нам не выжить в лесу, придется ждать зимы. Как сильно бы я не хотела найти Бьерна, но не зная, даже где он находится, слишком рискованно вот так, наобум пускаться в путь.

— Что ж, — сказала я, — Придется остаться.

Мы переглянулись с Атли. Он улыбнулся мне.

— Не переживай, — произнес он, — Все образуется.

Итак, мы остались в Асбьйолле. Рунгерд относилась к нам как к своим гостям, но при этом мне приходилось помогать ей в ведении хозяйства, в приготовлении еды и в ведении прочих исконно женских обязанностей. Она оказалась очень хорошей хозяйкой. Любила готовить, вышивать. Часто, сидя вечерами у разожжённого камина и слушая завывание метели за окном, она звала меня к себе, и мы беседовали на любые темы, будь то природа, рукоделие и даже обсуждали приемы охоты. Оказалось, что Рунгерд знала в этом толк. Как правильно расставит силки, как подкрасться к зверю незамеченным, она знала многое из того, что знают мужчины. Постепенно, Рунгерд начала нравится мне. В меру строгая, в меру болтливая, обладающая неординарным умом, она была одинаково приветлива и с рабынями и с нами, ее гостями. Я не могла понять, почему еще молодая и отнюдь не бедная женщина, похоронила себя заживо в этой лесной глуши, но откровенно спросить не решалась.

Атли в свою очередь, помогал Скалли. Бородач, сначала встретивший нас очень нелюбезно, на деле оказался человеком очень приветливым и добрым. Он был искусным воином и охотником. Рунгерд рассказала мне, что Скалли был одним из самых приближенных воинов ее покойного мужа Тормунда. Когда-то он был рабом, но Тормунд разглядев в нем потенциал отменного воина, сделал его свободным человеком. После гибели своего вождя, Скалли остался жить при его жене, как самый верный и преданный друг и страж.

Когда выдавались солнечные дни, Скалли тренировал Атли во дворе, очищенном от снега. Они бились на деревянных мечах. Я часто приходила постоять под окном и посмотреть на их тренировки. Скалли оказался довольно опытным воином. Я любила наблюдать за ним, как он двигается во время атаки, так плавно, словно в его теле не было костей. Никогда бы не сказала, если бы не видела сама, что он способен на такое. С виду совсем не худой, даже с небольшим животиком, вечно подпоясанный мечом или ножнами с длинным кинжалом и своей бородой, заплетенной в косу, он казался вполне безобидным, но когда доставал оружие, то менялся так неожиданно, что это просто поражало.

В один из солнечных дней, когда Скалли закончил тренировку с Атли и уже собирался уходить со двора, чтобы сменить взмокшую от пота рубашку на свежую, я внезапно набралась решимости и подошла к нему. Стражник удивленно приподнял бровь и усмехнулся в пышные усы.

— Можешь тренировать и меня? — выпалила я.

— Что? — удивился он.

— Я тоже хочу научиться постоять за себя, — сказала я.

— Это не бабское дело, — отмахнулся от меня Скалли.

— Ну, пожалуйста! — произнесла я просящим тоном и улыбнулась ему так искренне и широко, что он улыбнулся в ответ.

— Ну, допустим, — произнес он, — А у тебя есть хоть какие-то начальные навыки? Какое-то оружие, которым ты умеешь хоть немного пользоваться?

Атли, следивший за нашим разговором, засмеялся.

— Она ножом хорошо владеет, — произнес он сквозь смех, — Двоих здоровяков шутя завалила!

Скалли с недоверием посмотрел на меня.

— Да правда, правда, — Атли подошел ближе и кратко рассказал о том, как мы с ним вдвоем разделались с преследовавшими нас Охотниками. Конечно, он немного изменил историю, но саму суть передал точно.

Скалли извлек из голенища сапога остро наточенный нож и, протянув мне рукоятью, показал рукой на дальний забор, на который была прибита круглая мишень.

— Попадешь с такого расстояния, буду учить, — сказал он.

Я потупилась. Никогда в жизни не метала ножей. Шансов, что попаду, у меня почти не было, но все-таки стоило попытаться. Я занесла руку, прицелилась и с силой бросила нож. К моему и Скалли общему удивлению, нож вонзился почти в центр мишени. Воин похлопал меня по плечу своей лапищей и произнес:

— Завтра приходи вместе с Атли, — и, развернувшись, ушел переодеваться.

Я подпрыгнула от радости. Атли кивнул мне одобрительно. Но, когда я повернулась к дому, то увидела, как Рунгерд поспешно отходит от окна. И тогда я поняла, как мне удалось попасть. Без колдовства тут явно не обошлось. Рунгерд владела темной магией, как и Хельга, но при этом почти не пользовалась своим даром. Я решила для себя как-нибудь, когда представится случай, поговорить с ней на эту тему. Я многое знала от своей тети, но о еще большем даже не догадывалась. К моему удивлению, случай поговорить выпал на следующий день. Атли ушел со Скалли на охоту, Рунгерд позвала меня к себе. Молодая рабыня провела меня в комнату госпожи. Я впервые оказалась в ее покоях. Войдя в двери, я нерешительно остановилась на пороге. Комната Рунгерд оказалась светлой и просторной, богато обставленной и напрочь лишенной каких-либо атрибутов магии. Сама хозяйка сидела на деревянном кресле, обтянутом звериными шкурами и смотрела на полыхающий в камине огонь, но, услышав мои шаги, обернулась и с улыбкой пригласила меня войти.

Я подошла и села у ее ног на брошенную у камина шкуру медведя. Тепло идущее от огня приятно согревало спину. Рунгерд посмотрела на меня и внезапно подняла руки. Я отшатнулась, когда мимо моего лица, медленно взмахнув алым крылом и обдав меня жаром, пролетела огненная птица и села прямо на ладонь колдуньи. Рунгерд даже не поморщилась, несмотря на то, что созданная ею из пламени птица роняла на нежную кожу ее пальцев горячие искры. Птица получилась красивая, с длинным хвостом и высоким хохолком. Я впервые видела подобную ей, мне стало любопытно, по какому аналогу воссоздала ее колдунья.

— Я чувствую, нам пришло время поговорить, — сказала Рунгерд и дунула на птицу. В мгновение ока, чудесное создание встрепыхнулось и пеплом рассыпалось в ее руке. Сдунув его, Рунгерд посмотрела на меня.

— Это магия, — сказала она, — И ты можешь делать точно так же, как и я.

Я покачала головой.

— Не думаю, — ответила я, — Меня всегда учили только лечить. Тетушка сказала, что у меня слишком мало силы для чего-то серьезного.

— Возможно, она просто специально так тебе говорила, потому что это совсем не так, — произнесла Рунгерд серьезно, — У тебя большой потенциал для темного колдовства, вероятно, именно по-этому она обманывала тебя. Боялась, что ты кому-то сможешь навредить.

Я нахмурилась.

— Но, это же глупо, — возразила я, — Всю свою жизнь я только что и делала, что помогала людям, лечила их. Как я могла причинить кому-то вред?

— Но ведь ты убила человека, — напомнила мне колдунья.

— В целях самозащиты! — воскликнула я.

— Правда? — бровь Рунгерд изящно изогнулась в притворном недоумении, — Только не отрицай, что тебе понравилось убивать, — продолжила она, — Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня. Я вижу тьму в твоей душе. Вижу жажду крови. Если не хочешь приносить зло окружающим людям, ты должна научиться сдерживаться.

Я посмотрела на огонь. Языки пламени жадно пожирали дрова, то вспыхивали, то немного приглушенно трещали, насыщаясь, и с новой силой взвивались вверх. Огонь так ненасытен, подумала я, сколько не давай ему пищи, ему все будет мало.

— Я хочу помочь тебе, — сказала Рунгерд, нарушая тишину.

Я подняла на нее глаза и увидела, что она улыбается.

— Когда-то я тоже была такой, как ты теперь. Я не верила тому, что смогу причинять боль, но как показало время, я ошибалась. Ты никогда не задумывалась, почему я живу в этой глуши, хотя я еще молодая женщина и могла бы даже повторно выйти замуж.

Мне показалось, что колдунья прочитала мои мысли.

— Я сделала много дурного, — продолжила тем временем Рунгерд, — И не хочу, чтобы ты повторила мой путь.

Она встала с кресла и подошла к огромному, расписанному замысловатыми узорами, сундуку и, открыв его, достала толстую книгу в кожаном переплете. Присела рядом со мной и, положив ее себе на колени, открыла на первой странице. Я увидела нарисованную на весь лист руну, сложную, гармоничную. Ее сложно было повторить.

— Некоторые руны произносятся вслух, — сказала Рунгерд, — А вот такие как эта требуют начертания, — женщина подняла вверх руку и одним плавным движением начертила руну в воздухе. Я с удивлением увидела, как знак загорелся огнем и завис прямо над нашими головами. Я в испуге отпрянула, Рунгерд щелкнула пальцами и что-то произнесла на непонятном мне языке. Руна погасла и исчезла, оставив после себя в воздухе какой-то слабый неприятный аромат.

— Что это было? — спросила я.

— Магия, — Рунгерд посмотрела на меня и улыбнулась, — Это была черная магия и я научу тебя, как ею пользоваться.

Я вздрогнула и встала, но внезапно задумалась. Почему нет, спросила я себя. Мои губы скривила непривычно кривая улыбка, словно это сейчас была не я, а совсем другой человек. Я с ужасом стряхнула с себя наваждение и повернулась к Рунгерд. Она кивала головой.

— Я же тебе говорила, тьма уже в тебе, — произнесла она, — Позволь помочь тебе? — ее глаза превратились в бездонную пропасть и меня стало затягивать туда. Даже не сопротивляясь, я кивнула и села обратно рядом с ней.

— Тогда начнем, — сказала колдунья и перелистнула страницу книги.

Часть 2. ЧЕРНАЯ

Пригнувшись к самой земле, я медленно и неслышно продвигалась вперед, стараясь скользить по сырой траве подобно змее, бесшумно и быстро. Моя рука извлекла из колчана стрелу. Я приложила ее к тетиве, натянула, прицелилась. С такого близкого расстояния промахнуться было просто невозможно. Отпустив тетиву, услышала тонкий свист, стрела взвилась вперед и исчезла среди зелени листьев. Через мгновение раздался звук падающего тела. Я распрямила спину и, раздвинув ветви склоненного дерева, вышла на опушку леса. Быстрым взглядом окинула пространство и, наконец, глаза мои остановились на тушке молодого оленя. Животное повалилось на бок, и в последний раз дернув ногами в предсмертной судороге, испустило дух. Я повернулась к чаще и свистнула. Спустя минуту, из-за деревьев вышел Атли. Он увидел мою добычу и довольно кивнул.

За зимние месяцы Атли очень изменился. Повзрослел, возмужал. Тренировки со Скалли во дворе поместья Рунгерд превратили моего маленького пастушонка в настоящего мужчину. Он стал выше ростом и шире в плечах, его волосы отрасли и длинными вьющимися локонами, которым позавидовала бы не одна красавица, сбегали по плечам почти до самых лопаток. Мои волосы тоже изрядно отрасли и на манер Рунгерд я стала заплетать их в две толстых косы, но сегодня на охоте, я подвязала их, чтобы не мешали.

Переглянувшись с Атли, я направилась к своей добыче. Вытащив стрелу из оленя, я вытерла ее от крови и вернула обратно в колчан.

— Пора возвращаться, — сказал Атли.

Я согласно кивнула и, отложив оружие, достала нож, висящий на поясе, и быстрыми ловкими движениями, как учил Скалли, освежевала добычу. Вырезав для себя самые лучшие куски, остальное оставили диким животным. Атли сложил все в свой заплечный мешок, и мы покинули поляну.

Шагая через лес в сторону поместья Рунгерд, я с удивлением думала, как неожиданно быстро пролетело время. Вот уже закончилась зима, и весна во всю властвует в лесу. Деревья покрылись нежной зеленью, даже сосны выпустили молодую салатовую хвою. Птицы поют, пригревает солнышко, пробиваясь сквозь переплетение ветвей, под ногами шуршит прошлогодняя листва, чуть подмокшая от росы. Миновав тонкий ручей, шумно пробегающий меж камней, мы, наконец, вышли на едва заметную тропинку, ведущую в сторону поместья. Завидев нас еще издали, две большие собаки с шумным лаем бросились нам на встречу. Они радостно прыгали вокруг и старались лизнуть мне лицо, я решительно присмирила их, и ласково погладив обеих по очереди, вместе с Атли прошла в дом. Рунгерд сидела за столом опять рукодельничала. Она вышивала очередную картину, которая вскоре украсит зал или одну из немногочисленных комнат в доме. Завидев нас, она улыбнулась. Атли поспешил отнести мясо, добытое мной и кроликов, которых он достал из силок, на кухню, а я села рядом с хозяйкой дома и, вытянув ноги, покосилась на ее рукоделие. В этот раз Рунгерд вышивала море и плывущую по нему ладью. Мое сердце сжалось от тоски по красотам бескрайней синей глади и, конечно же, по Бьерну, но я заставила себя улыбнуться и сказала женщине:

— Скоро мне придется уйти, ты это чувствуешь? — я показала взглядом на море, оживающее с каждым новым стежком.

— Зима давно закончилась, — сказала она в ответ, — Ты научилась всему, что знаю я. И я могу отпустить тебя со спокойным сердцем. Я ведь знаю, как ты томишься здесь и почему хочешь поскорее уйти.

Рунгерд отложила вышивание и посмотрела мне в глаза.

— Всегда помни только одно, не позволяй тьме поселится в твоей душе, иначе ты пропадешь, и все мои старания пойдут прахом, — произнесла она.

За месяцы жизни под одной крышей, мы сблизились. Теперь Рунгерд была мне такой же родной, как Атли. Я была искренне благодарна ей за все то добро и все уроки, которые она мне преподала. Она научила меня находить свет в своей душе, она научила меня колдовать, но так, чтобы это не причиняло вреда. Тьма во мне была еще сильна, и мне следовало аккуратно использовать свои способности, если я не хотела превратиться в подобие Хельги.

— Когда вы выходите? — спросила колдунья.

— Завтра на рассвете, — ответила я.

Рунгерд встала. Я понимала, что ей тяжело слышать это. Мы за несколько зимних месяцев так привыкли друг к другу, и вот теперь совсем скоро нам придется расстаться.

— Скалли вас проводит через лес, — сказала Рунгерд и, увидев, что я пытаюсь возразить, резко произнесла, — И это не обсуждается. Я хочу быть уверена, что с вами все будет в полном порядке на моих землях. Я также соберу вам съестных припасов, на первое время хватит, — она подняла глаза и посмотрела на меня, — Возможно, я снова повторюсь, но хочу сказать тебе это еще раз, держись за то, что согревает твое сердце, и ты никогда не совершишь непоправимого.

Я кивнула. Рунгерд подошла ко мне и порывисто обняла.

— Утром я не выйду вас провожать, — сказала она, отстраняясь, — Всегда не любила прощаться.

За ужином, когда мы все собрались в последний раз за столом в Асбьйолле, мы все делали вид, словно ничего не произошло и завтра день будет в точности таким, каким был накануне даже без нас. Но я чувствовала, что буду тосковать по Рунгерд и ее урокам. Колдунья вела себя вполне естественно, но иногда я замечала, как она грустно вздыхая, бросает мимолетные взгляды то на меня, то на Атли. Я знала, что у нее никогда не было детей и не может быть из-за какой-то болезни, перенесенной в детстве. Мне иногда казалось, что она представляет себе, что я и Атли — ее дети, о которых она всегда мечтала и которых не смогла подарить своему любимому мужу. Она мало что рассказывала о себе, о Скалли, иногда после занятий, когда на него находила словоохотливость, рассказывал о Рунгерд и ее муже, о том, как сильно они любили друг друга, и как она переживала, когда он умер.

Ужин так и прошел в напряженном молчании. Так же молча мы разошлись по своим комнатам. К своему удивлению, устром я проснулась бодрой и свежей. Мы с Атли встали на заре и наспех перекусив, покинули дом Рунгерд. Уходя под заунывный вой собак, словно чувствующих, что мы покидаем Асбьйолль навсегда, я не смогла заставить себя обернуться, считая, что так будет легче. Но я знала, даже чувствовала, что Рунгерд, вопреки своему обещанию, стоит у окна и смотрит нам вслед.


Скалли вел нас через лес. Ни одной тропинки, только густая чаща и непреодолимый бурелом. Несколько дней ушло на то, чтобы выйти из леса. Уже находясь на его кромке, я внезапно услышала странно знакомый сиплый птичий крик и, подняв голову к небу, радостно толкнула Атли в бок.

— Чайка! — сказала я. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Море было совсем близко. Мне даже на какое-то мгновение показалось, что я слышу шум прибоя и вдыхаю его солоноватый с горечью воздух, пропитанный морской влагой. Ноги сами понесли меня вперед. Где-то там за этим морем был Бьерн. Как же мне хотелось увидеть его. Душа ликовала от предвкушения нашей встречи. Я знала, что совсем скоро мы с ним увидимся.

Мы прощались со Скалли на маленькой опушке. Бородач обнял поочередно меня и Атли и наказав беречь друг друга, исчез среди густой листвы. Я еще некоторое время стояла молча прощаясь с лесом, а потом мы с Атли вышли на широкое пространство, заросшее высокой сочной травой. Небо над нами простиралось до горизонта. Чистое, синее, бездонное. Я шагнула вслед за Атли в траву, чувствуя, как она ласково щекочет мои ладони, когда я провожу по ней рукой. Где-то впереди было море.

Буквально через час вдали показалась синяя гладь. Она так неожиданно появилась вдалеке, что было ощущение, словно море переливается сквозь зелёные травы. Оно было таким, каким я запомнила его, когда увидела впервые с борта корабля Сингурда. Яркое, аквамаринового цвета, насыщенное и шумное. Его плеск мы услышали еще до того, как вышли на высокий обрыв, у подножья которого плескались волны.

Мы спустились к самой воде. Я подошла ближе и, склонившись, позволила волнам прикоснуться своим мокрым языком к коже моих рук. Вода была по-весеннему холодной. Я засмеялась и, набрав пригоршню, швырнула ее в Атли. Мой названный братец-пастушонок напустил на себя самый обиженный вид и бросился прямо на меня, шутливо угрожая расправой. Мы побежали по берегу, когда внезапно, прямо перед нами, из-за невысокого скалистого мыса выплыл огромный корабль с фигурой змея на носу. Я остановилась как вкопанная, Атли со всего разгону налетел на меня и мы вместе едва не упали в воду, просто чудом устояв на ногах. На палубе ладьи нас уже заметили и повернули к берегу. Мне хватило только одного взгляда на тех, кто находился на борту, чтобы понять, кто это. Я приготовилась бежать, когда чей-то окрик остановил меня. Голос показался знакомым. Я замерла и повернулась назад.

— Сингурд? — удивилась я. Что купец мог делать на военной ладье?

Корабль уткнулся носом в песок и из него выпрыгнули несколько одетых в легкие доспехи мужчин. Сингурд был одним из них. Он поспешил к нам с Атли. Я стояла не шевелясь, и просто смотрела, как он приближается.

— Откуда вы здесь? — спросил купец.

— То же самое я хотела спросить у вас! — сказала я.

Сингурд обернулся к шедшему за ним высокому воину с длинными цвета пшеницы волосами.

— Хаки, я знаю этих людей, — сказал Сингурд, и снова повернувшись к нам, добавил, — Атли, мы все думали, что тебя нет в живых. Тебя искали. Хельга хотела сделать тебя наследником после смерти Харальда и того трагического случая с Альриком.

— Что? — теперь уже настала очередь удивляться пастушонку.

Я тем временем рассматривала воина, названного Сингурдом как Хаки. Он в ответ с наглой улыбкой смотрел на меня. Он был очень привлекателен, даже красив, но какой-то грубой красотой. Черты его лица были крупными, но, несмотря на это, его внешность привлекала настолько, что она казалась мне просто идеальной. Голубые, яркие, как море по утру, глаза усмехнулись.

— Куда вы направляетесь? — продолжал свой опрос Сингурд, пока я играла в гляделки с его молодым другом.

— Я оставил свой корабль у Бьерна, — сказал купец, — Неудачно налетели на риф, и нам просто несказанно повезло, что его поместье оказалось рядом. А с Хаки мы плавали по делам в соседний город, я собираюсь покупать себе еще одно судно…

Я не знаю, что там продолжал говорить Сингурд про свои выгодные вложения и расширения дела, я перестала смотреть на Хаки и слышала только, как сильно забилось мое сердце. Наверное, в моем лице что-то изменилось, потому что Атли взволнованно взял меня за руку и тихо спросил:

— С тобой все в порядке?

Я кивнула, чувствуя, как лицо заливает краска. Надо же, как повезло. Едва вышли к морю, как тут же столкнулись с Сингурдом и он отправляется не куда-нибудь, а к Бьерну. Я не могла поверить своему счастью и едва сдерживалась, чтобы не засмеяться и не запрыгать от радости, полностью заполнившей меня. Когда я пришла в себя, то оказалось, что все, включая Хаки и несколько его подошедших людей, смотрят на меня с интересом и несколько настороженно.

— Мы можем отправиться с вами? — спросил Атли, прекрасно понимая мое теперешнее состояние.

Сингурд повернулся к Хаки. Воин согласно кивнул, все еще не сводя с меня любопытного взгляда. Мы поднялись на корабль. Воины Хаки посматривали на нас с интересом, но никто ничего не говорил. Оттолкнувшись от берега длинными баграми, корабль взял прежний курс. Ветер дул слабый и поэтому люди Хаки сели на весла. Я невольно вспомнила, как плыла когда-то с Сингурдом. Также как и сейчас тогда была весна, и даже небо казалось мне похожим.

Атли стоял рядом с купцом и расспрашивал его о делах в Харанйоле. Я краем уха слушала их разговор, из которого поняла, что Хельга вышла замуж за Йорвана и теперь он является хозяином всех земель, ранее принадлежавших роду отца Атли. Что ж, подумала я, именно этого он и добивался. Я только не понимала, зачем это все было Хельге? Убить одного нелюбимого мужа только для того, чтобы вскоре обзавестись вторым, таким же нелюбимым? В том, что у Хельги были какие-то чувства к Йорвану, я сильно сомневалась. Как бы я не ненавидела ее, но одно у нас было общим — любовь к Бьерну.

Корабль медленно плыл мимо высоких берегов. Над нами пролетали чайки. Время тянулось для меня так медленно, словно вязкий мед. Я вся извелась в ожидании встречи. Несколько раз меня посетили глупые мысли, не забыл ли он меня, будет ли рад моему неожиданному появлению? Я успокаивала себя и все твердила, что не стоит придумывать всякие глупости. Скоро я увижу его и все узнаю.

Ближе к вечеру корабль Хаки вошел в широкий фьорд. Еще вдалеке я увидела крыши домов и темнеющие поля. Причалив к высокой каменной пристани, мы сошли на берег. Первым шли Хаки и Сингурд, а за ними уже мы и его дружина.

Поселение еще отстраивалось. Высокую крышу хозяйского дома я увидела, едва мы прошли в распахнутые ворота. К моему удивлению, вокруг царило веселье. То и дело я слышала смех и веселые голоса. Крестьяне ходили нарядные. Дома были украшены праздничными лентами и венками из цветов. Из дома Бьерна лилась музыка, и доносились голоса.

— У них что, пир? Или праздник какой? — спросила я, догнав Сингурда у самых дверей.

— Сейчас увидишь! — сказал купец радостно, — Вам повезло, появится здесь в такой день!

Он прошел вслед за Хаки в дом. Выскочившая нам на встречу наряженная рабыня, при виде гостей, почтительно склонила голову и побежала вероятнее всего на кухню за медом или едой. Мы прошли в широкую дверь и оказались в просторном украшенном зале. Внутри была масса народа, стоял галдеж, звучал смех. Мужчины-воины, уже порядком под хмельком, их жены и, конечно же, рабы, снующие между бесчисленными столами. Я огляделась в поисках Бьерна, Сингурд тем временем прошел вперед, когда я, наконец, увидела ЕГО. Увидела и обомлела. Все внутри меня взорвалось нестерпимой болью. Я не верила своим глазам и пошатнулась, но Атли ловко подхватил меня не давая упасть. Он побледнел и крепко сжал мою руку. Это внезапно отрезвило меня. Оттолкнув Атли, я шагнула вперед, уже вполне осознавая, что то, что я вижу перед собой, это не видение.

Во главе стола был Бьерн. Рядом с ним в свадебном наряде, сияя от счастья, сидела молодая, очень красивая девушка с белоснежной кожей и светлыми, золотистыми волосами. Она смотрела на Бьерна, и в ее взгляде было столько любви и обожания, что мое сердце тут же отозвалось острой болью. Так вот, что это за праздник, подумала я. Ярость во мне стала разрастаться, заполняя меня темной злой силой. Все то, чему учила меня Рунгерд, было в миг забыто. Еще никогда я не испытывала подобного чувства. Меня предали, меня обманули, и мое сердце умирало, отравленное ядом ненависти.

— Бьерн! — крикнула я так громко, что все удивленно стихли.

Он отвел глаза от раскрасневшегося личика своей невесты и увидел меня. Его лицо тут же исказилось. Он вскочил и, рванулся было ко мне, но я внезапным движением извлекла из-за пояса острый нож и Бьерн замер. В зале смолкли все голоса. Взгляды присутствующих остановились на мне. Все произошло в считанные секунды. Я схватила свою длинную черную косу и ловким движением отсекла волосы и швырнула их на стол. Еще не долетев до поверхности, она превратились в огромную черную змею, которая упала между тарелок с едой и, зашипев, собралась для броска. Мгновение и она прыгнула, целясь прямо в грудь застывшей невесты. Многие гости повыскакивали из-за стола. Атли схватил меня за плечи и встряхнул, но я оттолкнула его. Еще доля секунды, и ядовитая гадина вонзит свои зубы в белую девичью шею, когда внезапный окрик Бьерна заставил меня резко выбросить руку вперед и змея остановилась.

— Дара, нет! — в его голосе было столько боли, что я остановилась. Змея зависла прямо у лица девушки. Я повернулась к Бьерну. Не знаю, что такое было в моих глазах, но он словно окаменел. Я вложила в свой взгляд, брошенный ему, все свое разочарование и сердечную боль, а потом сжала пальцы в кулак и потерла ими, словно растирая в пыль сухую травинку и поднеся к губам ладонь, распрямила пальцы и легко дунула на поверхность. В тот же миг черная змея рассыпалась пеплом в воздухе, обдав им наряженную невесту. Она закричала от ужаса и только теперь, сбросив оцепенение, выскочила из-за стола прямо в объятия Бьерна.

Я развернулась на ватных ногах и вышла из зала. Одна.

Я не помню, как покинула дом, не помню, как оказалась на берегу. Корабль Хаки качался на волнах, рядом с кораблем Бьерна. Я бросила взгляд на черную воду и села прямо на песок, поджав по привычке под себя ноги. Гнев все еще был внутри меня, но сейчас он начал отступать, постепенно отползая в затаенные уголки моего сознания. Я подняла руку и коснулась рассыпавшихся по плечам густых волос. Теперь они едва прикрывали мои лопатки и совсем перестали походить на волосы Рунгерд. Но мне не было жаль их, еще отрастут. Мне было жаль мое сердце, которое болело и все еще любило.

Когда за спиной хрустнул песок под чьими-то сапогами, я, даже не оборачиваясь, почувствовала, что это Атли. Только он мог пойти за мной. Я спиной ощущала его звериную сущность. Приблизившись, он замер, а потом присел рядом и обнял меня за плечи.

— Зря мы пришли сюда, — произнес он.

Я промолчала. Я просто не знала, что мне ему ответить и, честно говоря, даже не хотела говорить. Атли внезапно напрягся и повернулся в сторону поселения, вглядываясь в темноту.

— Кто-то идет, — сказал он. Я равнодушно пожала плечами, когда к нам вышел Хаки. Он окинул взглядом меня и Атли, а потом неожиданно произнес:

— Что будете делать дальше? Я так понимаю, вы вряд ли захотите здесь остаться.

— Завтра мы уйдем, — сказал за нас обоих Атли.

— Куда? — Хаки сузил глаза, с любопытством разглядывая мое лицо.

Атли равнодушно пожал плечами.

— Тогда у меня есть для вас предложение, — воин протянул мне руку и помог подняться на ноги, — Если хотите, можете пожить в моем поместье. Я живу достаточно далеко отсюда. Атли может пойти ко мне в дружину…

Мне было все равно, и я просто согласно кивнула. Сейчас мне хотелось только одного, убраться как можно дальше от Бьерна и чем раньше, тем лучше. Я позволила Атли решать нашу судьбы и переговорить с Хаки, а сама отошла к воде. Свет звезд отражался в черной глади моря. Налетевший порыв ветра заставил воду всколыхнуться легкой, золотистой от отражения звезд, рябью. Мужчины разговаривали не долго, а потом разошлись. Хаки вернулся в поместье, а Атли ко мне.

— На рассвете отплываем с людьми Хаки, — сказал он, — Кстати, оказывается он — брат невесты.

Я вздрогнула. Как только я раньше не заметила их явную схожесть. По идее, он должен был обозлиться на меня за то, что я пыталась сделать с его сестрой, но вопреки всему, предложил нам помощь. Возможно, была причина? Хотя, если честно, мне было сейчас не до родства Хаки и, уже жены Бьерна. Я даже плакать не могла. Глаза были необычайно сухими, и когда я потерла их пальцами, то почувствовала резкую боль.

— Пойдем, устроимся где-нибудь на ночлег, — Атли взял меня за руку. Я не сопротивлялась. Все что угодно, лишь бы только не возвращаться в дом Бьерна. Я была согласна спать и в хлеву и даже в курятнике, хотя не думала, что мне удастся заснуть сегодня. Голова на удивление стала совсем пустая и какая-то легкая.

Мы устроились на ночь в доме на краю поселения. Атли сказал, что мы от Хаки и нас пустили спать, устроив на длинной лавке около очага. Атли уснул быстро, а я всю ночь провела, глядя на огонь и подбрасывая в него сухие поленья. На рассвете за нами пришел молодой воин из дружины Хаки, разбудила Атли и мы, даже не позавтракав, поспешили во двор. Моему удивлению не было границ, когда я увидела под дверью Бьерна. Он явно ждал там меня. Наверное, это он от Хаки узнал, где мы остановились на ночь. Наши глаза встретились, и я сжала зубы, стараясь сдержать зарождающуюся во мне ярость. Атли шагнул было к Бьерну, но я остановила его. Мы переглянулись, и он все понял по моим глазам.

— Я буду ждать тебя на берегу, — сказал мой названный брат и, смерив Бьерна недобрым взглядом, пошел вслед за человеком Хаки.

Я подождала, пока они скроются из виду, и повернулась к Бьерну. Я молчала, он тоже. Казалось, он не решался приблизиться, но взгляд его был таким изучающим, словно он пытался запомнить каждую черту моего лица. Честно говоря, я не совсем понимала, зачем он пришел сюда. Между нами все и так было понятно. Зачем лишний раз бередить друг другу сердце?

— Поздравляю, — сказала я, первой нарушив молчание, — Со свадьбой.

Бьерн подошел ближе. Я с трудом сдержалась, чтобы не отскочить, когда его рука прикоснулась к моему лицу. То, что я почувствовала при этом прикосновении просто невозможно описать словами. Я задержала дыхание и на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь этими ощущениями, растворяясь в них.

— Дара, — он произнес мое имя с такой нежностью, что мое сердце затрепетало, но внезапно я осадила себя. Так нельзя, что я творю? Мои чувства выходят из-под контроля. Он предал, обманул, а я тут стою и млею от каждого прикосновения!

Когда я открыла глаза, чернота в них заставила Бьерна убрать руку.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Что? — вскрикнула я. Вот уж чего я не ожидала от него, так это подобного признания, особенно если учесть то, что он только вчера вечером женился на прелестной юной девушке, которая, как я видела сама, была от него просто без ума.

— Ты должна понять, почему я так поступил, — сказал он торопливо, — Я думал, ты умерла!

Я скривила губы и вскинула руки.

— Я что, похожа на труп? — зашипела я, и резко развернувшись, быстрыми шагами направилась в сторону моря. Бьерн в несколько прыжков догнал меня, схватил за плечи и, притянув к себе, поцеловал. Я попыталась его оттолкнуть, но безрезультатно. Он целовал меня до тех пор, пока я не сдалась и, обвив руками его шею, ответила на поцелуй. Когда мы, тяжело дыша, отстранились, я взглянула ему в лицо и заставила себя произнести:

— Больше никогда так не делай, — я постаралась, чтобы в мой голос звучал твердо, несмотря на то, что сердце мое молило об обратном.

— Возвращайся к жене, — бросила я и ушла. В этот раз он остался стоять на месте и смотреть мне в след. Я почти побежала к морю, так и не решившись, обернутся. На берег выскочила раскрасневшаяся, с растрепанными волосами. Атли, ожидавший меня на причале, сразу понял мое состояние, но ничего не сказал и только обнял за плечи.

На корабле уже подняли парус и когда мы поднялись на борт, я увидела Хаки. Он стоял и смотрел на меня так подозрительно, что мне сразу же стало как-то не по себе. Он явно подозревал, что я виделась с Бьерном и если судить по выражению моего лица и яркому румянцу на щеках, встреча эта прошла более чем бурно. Я прошла на корму, чувствуя на себе взгляды людей Хаки. Они с любопытством и без утайки рассматривали меня, но мне было все равно. Пусть себе смотрят, от меня не убудет, подумала я.

Постепенно мы отдалялись от берега. Ветер был попутный. Я стояла на корме и, перегнувшись через борт, смотрела на волны. Глаза я подняла только тогда, когда мы обогнули мыс, закрывший от нас вид на поселение. Я надеялась, что больше никогда не вернусь сюда, но понимала, что обманываю себя.


К вечеру мы достигли живописного берега. Поросший молодыми лиственницами, он возвышался над водой на добрых два метра. В ветвях пели птицы, казалось, появление ладьи их нисколько не встревожило. Когда корабль обогнул мыс, я увидела вдали большое поселение и каменную пристань. Там же на берегу расположился док, и маленькие фигурки рыбаков сновали вдоль песчаного берега, суетясь вокруг лодок и развешенных снастей. Когда корабль причалил к пристани и по сброшенному трапу мы вслед за Хаки и его воинами, спустились на берег, я огляделась. От берега к поместью вела широкая дорога, напомнившая мне дорогу в Харанйоль, по которой я не один месяц бегала к Отте. Маленький рыбацкий поселок отличался от деревушки в Харанйоле добротными домиками и вполне опрятным видом жителей. Даже здесь во всем чувствовалась твердая рука хозяина.

Хаки переговорил с кем-то из дока, прежде чем мы отправились в поселение. До него идти было от силы несколько минут. Вдоль дорог раскинулись широкие поля, уже вспаханные и засеянные зерном. Несколько крестьян копались в земле, но увидев проходящего мимо хозяина, они радостно приветствовали его громкими криками. Само поселение было ограждено внушительного вида забором, но ворота оказались распахнутыми. Навстречу нам уже бежали дети, они еще издали увидели причаливший корабль. Хаки подхватил одного на руки и посадил себе на плечи. Я невольно улыбнулась, увидев это.

Мы прошли вдоль аккуратных домов и остановились около хозяйского, у порога которого нас уже поджидала богато одетая женщина, лет сорока. Хаки снял мальчика с плеч и, поставив на землю, ласково взъерошил ему волосы и поднял глаза на свою мать. Она порывисто шагнула к нему и крепко обняла, потом, отстранившись, кивнула сопровождавшим сына воинам. Когда ее проницательный взгляд остановился на мне, она в удивлении изогнула тонкую черную бровь, а потом перевела взгляд на сына и улыбнулась.

— Мой дорогой, я так рада, что Боги хранили тебя, и ты вернулся живой и невредимый, — произнесла она, — Пойдемте в дом, столы уже накрыты, я хочу послушать твой рассказ о том, как прошла свадьбы нашей Сольвейг и Бьерна.

Я похолодела. Атли толкнул меня к двери и вслед за людьми Хаки мы прошли в дом. Сразу за порогом открылась широкая прихожая, а за ней зал, где несколько столов буквально ломились от обилия яств. Несколько рабынь поспешно сновали между гостями. Мужчины расселись за столами, мы с Атли устроились с краю. Хаки и его мать — во главе. Я наклонилась к Атли, мои перехваченные лентой в тугой хвост волосы упали ему на лицо. Я небрежно отбросила их назад.

— Не стоило нам соглашаться и ехать сюда, — сказала я ему на ухо, — Если мать Хаки узнает, что я пыталась убить ее дочь, как думаешь, что она со мной сделает?

Атли пригубил пиво и ответил:

— Если бы Хаки хотел мести за то, что ты сделала, не думаю, что он вез бы тебя сюда специально для этого.

Я пожала плечами. Возможно, в словах Атли была доля правды. Но и без Хаки кто-нибудь из его людей может проболтаться. Следовало быть внимательной и навострить уши.

Я положила себе в тарелку каши и кусок прожаренной свинины и бросила мимолетный взгляд на хозяина и его мать. Они довольно мирно беседовали, но как мне показалось, женщина несколько раз косилась в нашу с Атли сторону. Но угрозы от нее я не ощущала. Постепенно успокоившись, продолжила трапезу.

Пир в честь возвращения Хаки длился до самого вечера. Когда гости стали расходится, как оказалось у каждого воина здесь был дом и небольшой земельный надел, подаренные вождем за хорошую службу, ко мне подошла рабыня, неказистая, полноватая девушка с рыжей косой и с поклоном попросила следовать за ней. Я взглянула на Атли. Он кивнул мне и ободряюще улыбнулся. Тогда я встала и пошла за рабыней.

Мы вышли из зала и очутились в широком коридоре, освещённом светом факелов, бросающих на стены причудливые тени. И вскоре подошли к какой-то комнате. Рабыня открыла передо мной двери и сказала, что я буду спать здесь. Она прошла вперед и зажгла свечи на каминной полке, а после с поклоном удалилась. Я осталась одна в незнакомом доме, в небольшой, но довольно уютной комнате. Но едва я сбросила верхнюю одежду и собралась ложиться спать, как в двери постучали, и вошла мать Хаки. Она кивнула мне и, окинув быстрым взглядом с головы до пят, села на короткую лавку, стоящую у вычищенного камина. Я с недоумением посмотрела на нее. Неужели она все узнала, подумала я. Но страха почему-то не почувствовала.

— Тебя зовут Дара? — спросила женщина.

— Да, госпожа, — сказала я.

— Ты не из наших мест, — произнесла она скорее утвердительно, — Наверное, с юга? Там в ходу подобные имена. Что означает твое?

— То, что боги подарили меня моим родителям, как благо, — ответила я, не задумываясь.

— Хорошее значение, — кивнула женщина, — А меня зовут Астрид.

Она некоторое время молчала, потом продолжила:

— Знаешь, почему я пришла?

Я покачала головой.

— Просто впервые за многие годы я увидела, что мой сын привез с собой девушку, которая, как мне показалось, ему нравится.

Я едва сдержала смех. Я и нравлюсь Хаки?! Но, кажется, Астрид верила в то, что сейчас говорила.

— Он мало что рассказал мне о тебе, поэтому я хочу спросить прямо, между вами что-то есть?

Я покачала головой.

— Нет, — ответила я, — Мы только недавно познакомились.

— Значит, будет, — Астрид встала и окинула взглядом сброшенную мной одежду. Заметив ножны с клинком, она удивленно приподняла брови, но к моему удивлению, промолчала и, пожелав мне доброй ночи, покинула комнату. Я села на постель. Мать Хаки показалась мне очень странной. И что за нелепые подозрения? Я и Хаки? Что она могла видеть? За весь вечер мы даже ни разу не посмотрела друг на друга?

Я откинулась на подушки и, накрывшись до самого подбородка одеялом, закрыла глаза и тут же вздрогнула, внезапно вспомнив Бьерна. Застонав, я накрылась одеялом с головой и сдавила виски пальцами, пытаясь прогнать его образ из мыслей, но воспоминание о нашем поцелуе заставило мое сердце забиться сильнее. Что мне Хаки, подумала я, если в сердце по-прежнему только Бьерн. Я должна была бы ненавидеть его, но не могла и не понимала почему. Я не должна была его любить, но любила. Все смешалось в моей голове, чувства, мысли, поступки.

Закрыв глаза, прочитала заклинание, призывающее сон. Иначе не заснуть, понимала я. Как хорошо, что Рунгерд научила меня этим маленьким, но таким полезным вещам. Вспомнив колдунью, я поняла, что отчаянно скучаю за ней и за Скалли. Так в воспоминаниях о проведенных в поместье Рунгерд днях, я не заметила, как мои веки сомкнулись и я заснула.


Первый день в поместье Хаки выдался не по-весеннему теплым и удивительно солнечным. Я вышла во двор, одетая в свой старый видавший виды костюм, теплые брюки и мужскую тунику, доходившую мне до колен. Свои волосы я заплела в короткую косу. Голова после того, как я срезала волосы, казалась непривычно легкой. Я искала Атли. Старая служанка на кухне сказала мне, что видела молодого господина, и он ушел вместе с вождем еще с утра.

Я обогнула господский дом и, внезапно услышав звон мечей, доносившийся неподалеку, поспешила туда. Миновав кузницу, вышла на огромное обнесенное невысокой изгородью тренировочное поле. Несколько воинов дрались на мечах, двое метали по мишеням ножи. Хаки стоял вместе с Атли и что-то обсуждал. Я перемахнула через изгородь и подошла к ним.

— Во, гляди, воин в юбке, — рассмеялся один из людей Хаки. Он опустил меч и вместе с другом посмотрели на меня. Я проигнорировала насмешки и подошла к Атли. Хаки немного удивился моему внезапному появлению. Не многие женщины отваживались ступить на эту исконно мужскую территорию.

— Хаки, у нас пополнение! — продолжали насмехаться мужчины. Я, резко обернувшись, бросила в их сторону злой взгляд. Атли схватил меня за руку.

— Не надо, — сказал он.

Хаки заинтересованно спросил:

— Что не надо?

Я ответила за своего друга.

— Дразнить меня не надо, — прошипела я, — А то ведь могу и ответить.

Хаки сделала своим людям знак замолчать и продолжать тренировки. Посмеиваясь, они послушались, но колкие насмешки все еще продолжали звучать в мой адрес. Я стиснула зубы, и решила не обращать на них внимания, но это было очень нелегко.

— Атли выявил желание вступить в мою дружину, — сказал Хаки, — Я вот только хотел посмотреть, на что он способен.

— Ты не разочаруешься, вождь, — сказала я и подмигнула Атли. Это не осталось незамеченным.

Хаки подозвал одного из своих людей. Это был высокий, широкоплечий гигант, на целую голову выше и на пару ладоней шире, чем Атли. Он велел очистить поле и приказал великану испытать новенького в бое на мечах. Кто-то из людей Хаки бросил Атли свой меч. Ловко поймав его на лету, мой названный братец вышел на середину поля и встал напротив громилы Хаки.

— Задай ему, Снорр! — прокричал кто-то из воинов. Они обступили поединщиков в предвкушении веселья.

Огромный Снорр добродушно улыбнулся Атли и внезапно напал. Сделал он это так стремительно, что я только увидела темную расплывчатую фигуру, мелькнувшую перед глазами. Атли, ожидавший подвоха, проворно поднырнул под рукой Снорра и выскочил у него за спиной. Но Снорр уже развернулся и был готов отразить удар Атли. Сталь ударилась о сталь. Посыпались искры и полетели в песок, взбитый сапогами. Теперь атаковал Атли. Я с гордостью следила за его отточенными движениями. Он был намного легче своего противника и двигался быстрее и, как мне казалось, более плавно. Все-таки, не зря Скалли мучил нас до седьмого пота, заставляя сражаться друг с другом на заднем дворе, подумала я. Снорр не пытался увернуться и принял удар. Они сцепились. Снорр стоял как гранитная глыба, Атли не хватало сил, чтобы сдвинуть его хотя бы на сантиметр. Тогда он отскочил в сторону и, сделав ложный выпад, внезапно упал на землю быстро перекувыркнувшись в песке, подкатился под ногами Снорра и выбросив их вперед, ударил противника в место сгиба колена. Огромный воин потерял равновесие и упал, а Атли вскочил и ударом ноги выбил меч из рук удивленного противника.

Я улыбнулась и посмотрела на Хаки. Он одобрительно кивнул Атли. А Снорр, поднявшись на ноги, подошел к своему бывшему противнику и дружелюбно ударил его по плечу, выражая, таким образом, свое одобрение. Остальные воины загудели, хваля смекалку Атли, и через некоторое время продолжили тренировку. Атли вернул меч и подошел к Хаки.

— Тот, кто учил тебя, прекрасно разбирался в своем деле, — произнес молодой вождь.

Атли усмехнулся и посмотрел на меня.

— Она тоже умеет так, — внезапно сказал он. Я побагровела, а Хаки с любопытством посмотрел на меня, а потом внезапно поднял вверх руку, призывая окончить тренировку и громко произнес:

— У нас сейчас состоится еще один бой.

Я попятилась, бросив на своего названного брата уничижающий взгляд, обещающий ему вследствие райские наслаждения.

— Тебе нужна разрядка, — шепнул он мне весело. А Хаки тем временем продолжил:

— Кто хочет выйти против Дары?

Тут все присутствующие воины просто покатились со смеху. Еще бы им не смеяться. Даже самый слабый из них был немного сильнее и опытнее меня. Желающих не нашлось. Я почувствовала, что краснею. Хаки стоял улыбаясь и смотрел на меня искрящимися от затаенного смеха глазами. Чувствуя поднимающуюся во мне ярость, я внезапно шагнула к вождю и, задрав голову, посмотрела ему в глаза и произнесла достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие на поле воины.

— А сам-то не побоишься выйти против женщины? Или способен только других выставлять вместо себя? — сказала и осеклась. Хаки побагровел. Веселье с него, как рукой сняло.

— Что? — воскликнул он, еще не понимая, злиться ему или смеяться. Но я вытащила из ножен свой меч, подаренный мне самой Рунгерд, и легкими шагами выбежала на середину поля. Обернулась к Хаки и призывно подмигнула. Пораженный моей наглостью, он на миг потерял дар речи. Теперь его люди покатились со смеху, но предметом веселья была совсем не я.

— Если не сможешь меня победить, возьмёшь к себе в дружину, — выкрикнула я.

Смех стал еще громче. Не смеялся только Атли. Он-то знал мои способности. Я была уверена, что смогу одолеть Хаки, не умением, так магией. Хаки вряд ли об этом знал, хотя мог бы и догадаться после случая со змеей. Я стояла и с выжиданием смотрела на его лицо. Некоторое время в нем боролись чувство гордости и явное нежелание драться с женщиной, потом внезапно он достал свой меч и, приблизившись ко мне, с силой вонзил лезвие в землю.

— Я с женщинами воюю только в постели, — ответил он с усмешкой. Воины загоготали пуще прежнего. Я изящно поклонилась и отсалютовала ему мечом. Хаки повернулся ко мне спиной и отошел в тень стоявшего рядом деревянного дома. Прислонившись спиной к стене, он послал мне лукавую улыбку и подмигнул, когда я внезапно выхватила из-за пояса нож и швырнула его в Хаки. Острое лезвие вонзилось в дерево всего в сантиметре от его лица. Я увидела, как замерли находящиеся на поле воины и с удивлением повернули ко мне головы. Я медленным шагом приблизилась к Хаки и, вытащив нож, вернула его обратно за пояс. Вождь рассмеялся.

— Что ж, — сказал он, — Возможно, я зря отказался от поединка с тобой.

— Если надумаешь, только позови, — ответила я и подмигнула ему, в точности, как он сделал это всего минуту назад, — Но только помни, если проиграешь, то будешь вынужден взять меня в свою дружину, — добавила я шутя.

— А если выиграю я, что тогда сможешь дать мне ты? — спросил он тихо.

Я отвернулась и направилась к Атли. Мне, наверное, показалось, подумала я, или он только что заигрывал со мной?

— Показалось, — произнесла я вслух.


Следующие дни у меня не оказалось ни одной свободной минуты. Мать Хаки видно всерьез принялась сделать из меня достойную хозяйку. Вероятно, она так и не оставила своей безумной мысли о симпатии сына в отношение меня. Все началось с того, что она слегла, якобы от головной боли и попросила меня проследить за приготовлением ужина, я естественно не могла отказать и согласилась. Со слугами я быстро нашла общий язык, все-таки воспитали меня как настоящую княжну, в таланты которой входило и умение следить за домом и слугами. Сперва я прошла на кухню и перечислила главной кухарке вписок тех блюд, который хотела бы видеть за столом, потом велела перестелить в зале на полу старую солому и тщательно вычистить столы. Потом прошла в комнату Астрид. Хозяйка дома лежала на кровати, прижав ко лбу ладонь.

— Все готово, — сказала я, приблизившись. Астрид благодарно улыбнулась, — Кстати, тебе очень к лицу то платье, что я дала тебе вчера. Намного лучше мужского костюма.

— Как ваша голова? Еще болит? — спросила я, стараясь, чтобы в моем голосе прозвучало искреннее участие и полностью проигнорировав ее намек про платье. Честно говоря, я подозревала, что женщина просто притворяется. Если бы у меня была моя прежняя сила, я бы вмиг определила, действительно ли Астрид мучается головной болью, или просто искусно имитирует ее. А так, приходилось верить на слово.

— Спасибо, — произнесла мать Хаки, — Ты быстро управилась.

— Мне не привыкать, — ответила я машинально, — Дома я часто управлялась вместо матери, особенно, когда мои старшие сестры вышли замуж и уехали.

— У тебя большая семья? — Астрид похлопала рукой по краю своей постели, приглашая меня присесть рядом, — Может, расскажешь немного о себе. Все, что я узнала от Хаки, это только то, что дочь какого-то князя и приехала с юга, а потом некоторое время жила у Харальда Волка в его поместье.

Я похолодела. Интересно, слышала ли Астрид те слухи, в которых говорилось, что я являюсь отравительницей того самого Харальда? Скорее всего, да, но по какой-то, известной только ей причине, она мне ничего об этом не говорила, даже не намекнула. Значит, не верит в них, иначе и на метр не подпустила бы меня к своему ненаглядному Хаки.

— Мой отец и правда князь, — сказала я, осторожно подбирая слова, — Но мы хоть и принадлежим к довольно благородному роду, но земли у нас мало, слуги только наемные рабочие. Правда, мой старший брат живет отдельно и довольно богат, но у нас не принято, чтобы дети содержали родителей.

— А сестры?

— У меня их две. Обе уже замужем и живут в столице вместе со своими мужьями. Правда, я давно уже их не видела и возможно, в их жизни произошли какие-то изменения, о которых я не знаю.

— Мне достаточно знать то, что ты благородных кровей, — Астрид задумчиво улыбнулась. Я встала, чтобы покинуть ее, когда услышала странный шум во дворе. Мы с хозяйкой дома обменялись удивленными взглядами, потом она, привстав на локтях, произнесла:

— Вероятно, кто-то пожаловал в гости.

Я подошла к окну. Из него открывался вид как раз на входную дверь. Столпившаяся там толпа, во главе с Хаки, показала мне, что это точно гость и притом дорогой. Хаки обнимался с каким-то невысоким мужчиной и смеялся при этом, выражая радость от встречи.

— Да, наверное, гости, — подтвердила я.

— Тогда придется вставать, — Астрид посмотрела на меня и добавила, — Пришли мою рабыню, чтобы помогла мне одеться, а сама помоги, пожалуйста, Хаки встретить гостей.

Я кивнула и поспешила покинуть ее комнату. Заскочив по дороге на кухню передала, чтобы поторопились с готовкой и увеличили количество блюд минимум в два раза, а потом вышла во двор. Я, конечно, не собиралась изображать из себя хозяйку дома и поэтому, вопреки просьбе Астрид, просто встала в стороне. Мне просто было любопытно, кто это пожаловал в гости к Хаки, кому он так рад.

Гостем оказался невысокий мужчина с ватагой воинов, уже в довольно солидном возрасте. Он был страшно волосат. Честно говоря, я еще никогда не видела, чтобы у человека на лице и голове было такое немыслимое количество волос. У него безволосыми были полоска лба над бровями, нос и часть щек. Все остальное, даже шея и руки, были покрыты темными волосами. Ростом он был едва ли выше меня, а фигурой походил на квадрат. Плечи и талия были явно одинаковой ширины. Его дружина была ему под стать. Компания разновозрастных мужиков, молодых и старых. Если у Хаки все воины были как на подбор, стройные, высокие и довольно симпатичные, то здесь все было наоборот: страшные, неказистые, но улыбчивые.

— Хаки, как я рад! — голос у мужчины был ему под стать. Скрипучий и низкий, — Кстати, поздравляю с замужеством сестры.

Хаки улыбался гостю так искренне, что я поняла, они находятся в очень дружественных отношениях. При всей своей уродливости, гость вызывал во мне, к удивлению, искреннюю симпатию. Хаки пригласил всех в дом. Я спряталась за углом и подождала, пока они пройдут в двери, и только потом вышла из-за укрытия. Во дворе остался только Атли. Он теперь постоянно находился при дружине Хаки, и все свое время проводил в тренировках, вследствие чего мы виделись только за обеденным столом, но и там сидели далеко друг от друга и не имели возможности поговорить. Атли подошел ко мне и заглянул в глаза.

— Как ты? — спросил он.

— Неважно, — я кивнула на окно Астрид, — Она решила окончательно подавить все мои таланты, кроме управления поместьем, — я засмеялась и легонько толкнула парня в плечо, — А как ты? Как живется в доме вместе с новобранцами?

— Не так уж плохо, — Атли открыл передо мной дверь, и мы вошли в дом, — Постоянные тренировки, вот в чем теперь состоит вся моя жизнь. Но я надеюсь на будущую перспективу.

— Но ты ведь именно этого и хотел, быть воином нелегкая задача, — сказала я.

Мы вошли в зал. Астрид уже находилась там и обменивалась любезностями с прибывшими гостями, после чего лично рассадила каждого за стол.

— Кто это приехал? — я кивнула в сторону волосатого мужчины.

— Я его не знаю, но Хаки называл его Рагнар Тролль.

Я засмеялась. Точнее не придумаешь, действительно волосатый тролль. Тот кто дал этому воину кличку явно обладал хорошим чувством юмора. Астрид усадила Рагнара рядом с Хаки, а сама села по другую сторону и тут же увлекла гостя разговором. Атли занял место за столом молодых воинов, а я решительно взяла в руки кувшин с медом и пошла по рядам. Оказавшись возле стола вождя, я внезапно почувствовала чью-то руку на своем локте. Обернувшись, увидела Хаки. Он вопросительно приподнял бровь и кивнул на кувшин в моих руках.

— Что это ты делаешь? — спросил он.

— А ты разве не видишь? — ответила я и поднесла кувшин с медом прямо к его носу, — Помогаю ухаживать за гостями. Тебе налить?

— Нет, спасибо, — он ответил несколько резковато, — Я уже пью вино.

Я пожала плечами и подошла к Рагнару Троллю. Заметив мое приближение, тот подбоченился и с самым игривым видом хотел ущипнуть меня чуть ниже талии, когда Хаки резко перехватил его руку и покачал головой. Рагнар смерил его подозрительным взглядом маленьких глаз, а потом внезапно расплылся в улыбке и, кивнув, протянул мне свою чашу. Я налила ему меда и отошла, заметив, что едва я это сделала, как Астрид, склонившись к Троллю, что-то шепчет ему на ухо, кивая на сына. После чего тот покосился на меня и с каким-то удовлетворенным закачал головой. Они явно обсуждали нас с Хаки, подумала я. Астрид все никак не оставит свои глупые предположения, касательно нас двоих. Я понимала, что ее предвзято хорошее отношение ко мне объяснялось тем, что она считала будто я нравлюсь ее сыну и мне почему-то захотелось доказать ей обратное. Только я пока не знала как.

Вечер к моему удивлению, прошел очень спокойно, если не считать пару моментов, когда мужчины, изрядно набравшись, сбросили всю посуду с одного из столиков и устроили на нем соревнование на руках. Я послала рабынь собрать осколки, а сама обернулась посмотреть на Астрид, но неожиданно наткнулась на задумчивый взгляд Хаки. Он смотрел на меня как-то слишком проницательно, и я почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки. Хаки как-то неловко улыбнулся, словно я застала его врасплох за чем-то неприличным, и отвернулся к матери. Астрид довольно улыбалась, проследив за тем, как мы только что обменялись взглядами, и кивнула мне с таким видом, словно хотела сказать, ну я же говорила! Я тяжело вздохнула и отвернулась.

Когда все разошлись и гостей устроили на ночлег, ко мне подошел Атли.

— Ты молодец, — сказал он, — Смотрю, хозяйничаешь тут во всю.

— Не смешно, — огрызнулась я, — Думаешь, мне нравится такое положение вещей?

Атли по-братски обнял меня за плечи.

— Приходи завтра к нам на тренировку, — внезапно предложил он, — Рагнар с утра собирается побить десять лучших воинов Хаки. Думаю, тебе будет интересно, да и отвлечешься немного от хозяйства.

— Действительно, приду, — кивнула я.

Попрощавшись, мы разошлись. Атли отправился догонять своих новых друзей из числа молодых дружинников, а я вышла из дома, намереваясь пойти к морю и подышать перед сном свежим воздухом. Рабы убирали со стола и перестилали солому, в общем, наводили порядок, и я прекрасно знала, что в такой малости они обойдутся и без меня.

Свежий ночной ветер вдохнул в меня новые силы. Я набрала полную грудь морского воздуха и медленно пошла вдоль пристани, на которой качались на волнах корабли. Море слегка штормило и я, заметив в отдалении небольшой плоский валун, поспешила к нему. Усевшись в своей любимой позе и обхватив колени руками, я мечтательно закрыла глаза, когда чей-то тихий голос заставил меня вздрогнуть. Я подняла голову и увидела Хаки. Почему-то я совсем не удивилась его внезапному появлению, словно это мог быть только он и никто другой. Но его вопрос меня немного ошарашил.

— Что между тобой и Бьерном?

Я удивилась.

— А как это может касаться тебя? — дерзко ответила я вопросом на вопрос.

— Он женат на моей сестре, — Хаки сел рядом и мне пришлось немного подвинуться, чтобы не прикасаться к его руке, — Если хочешь знать правду, то я не хотел, чтобы Сольвейг выходила за Бьерна, но на этом настояла моя мать, да и сама Сольвейг влюбилась в него по уши. Но я догадывался, что Бьерн любит кого-то другого. Мы как то разговорились с ним за столом, еще до свадьбы и он признался, что девушка, за которой он возвращался в поместье отца, погибла.

Я замерла.

— Почему ты мне это говоришь? — спросила я.

— Потому что ты и есть та самая девушка, — произнес Хаки, — Или я не прав? И судя по твоей реакции на свадьбе, ты тоже неравнодушна к Бьерну. Хотя, я действительно его сейчас понимаю и даже сочувствую ему, как мужчина.

— Все это уже в прошлом, — сказала я, вставая с камня. Ветер и море утратили для меня свою привлекательность. Настроение изрядно подпортилось.

— Хорошо, если это правда, — сказал он и взял меня за руку. Я напряглась, но руки не отняла. Подбодренный моей реакцией, он медленно притянул меня к себе. Теперь, когда он сидел, мы оказались одного роста. Я посмотрела на его лицо. В темноте ночи его черты были видны плохо, но к своему удивлению, я уже прекрасно знала их. Как знала и то, что сейчас он меня поцелует, и не воспротивилась этому. Внезапно мне захотелось узнать свою реакцию от его прикосновений. Мне было приятно, но не более. То, что я чувствовала, когда ко мне прикасался Бьерн, не повторилось. Хаки поцеловал меня и я ответила. Его пальцы поднялись к моим волосам и вытащили ленту. Тяжелые темные пряди упали мне на плечи и Хаки запустил в мои волосы свои пальцы, с силой прижав меня к своему телу. Когда я напряглась, он отпустил меня. Я отошла на шаг назад, тяжело переводя дыхание.

— Извини, — внезапно произнес он и, резко вскочив на ноги, быстрыми шагами удалился в сторону поместья. Я осталась стоять, глядя ему в след, потом осела в песок и закрыла лицо руками. Все шло совсем не так, поняла я. Не стоило разрешать ему целовать себя. Мне казалось, что я предаю Бьерна. Конечно, это было глупо, но я не могла избавиться от мысли, что поступаю неправильно.

Налетевший порыв ветра разбросал мои волосы по спине, и внезапно я услышала, как где-то вдалеке завыл волк. Я поднялась на ноги и огляделась. Вой не повторился. Я отряхнула платье от песка и пошла домой.


Еще только выйдя из дому, я сразу услышала шум и громкие крики, раздающиеся со стороны тренировочного поля. Поспешив на звук, я вышла к нему буквально через пару минут и увидела толпу вооруженных мужчин, создавших круг, в центре которого шел бой. Перебравшись через изгородь, я глазами отыскала Атли в толпе и поспешила к нему. Увидев меня, он радостно улыбнулся и, когда я подошла, кивнул на дерущихся на мечах мужчин. В одном из них я сразу же узнала Рагнара. Раздетый по пояс он весь был буквально перевит тугими мышцами. Его спина и грудь поражала обилием белесых шрамов. Но двигался он на удивление хорошо. Меч в руках Тролля казалось, жил своей жизнью, отдельной от хозяина. Противником оказался уже известный мне Снорр и, судя по тому, как он отступал под медвежьим натиском противника, он явно проигрывал свое сражение. Лицо него было красное от напряжения и досады, а Рагнар, казалось, даже не вспотел и при всей своей неуклюжей квадратной фигуре оказался вполне ловким, даже на фоне Снорра. Я заинтригованно замерла и с интересом наблюдала за окончанием боя, когда невысокий Рагнар выбив из рук противника меч, внезапно отбросил свой в сторону и, перехватив Снорра ручищами поперек тела высоко поднял над головой и замер, пока последний, забавно болтая в воздухе руками и ногами не заревел, подобно раненому зверю.

— Это уже третий, — шепнул мне Атли, — Первые два позорно удалилились с поля боя, — он хихикнул, — Рагнар обещал уложить подряд еще семь наших лучших дружинников.

Я огляделась. Мои глаза как-то сами нашли высокую фигуру Хаки. Он стоял, скрестив руки на груди, и смеясь, смотрел на проделки волосатого коротышки. Люди Рагнара Тролля громко закричали, славя победу своего вождя. Рагнар еще некоторое время покрутил бедного Снорра в воздухе, а потом поставил на землю и, широко улыбаясь во весь рот, пожал ему руку. Когда поверженный противник вышел из круга, Рагнар поднял свой меч и, облокотившись на него, обвел торжествующим взглядом толпу.

— Ну, кто следующий? — спросил он.

К моему удивлению, желающих померится силами с Рагнаром, нашлось достаточно много. Но Тролль посмотрел на Хаки, предоставив последнему решить, кто из его людей достоин сразится с ним. Хаки оглядел взглядом присутствующих и внезапно показал на Атли. По толпе прошелся удивленный гул, ведь Атли еще даже не был принят в дружинники, а сам вождь предложил его кандидатуру. Я схватила Атли за руку, но препятствовать не собиралась. Рагнар не калечил своих противников, хотя в состязаниях подобного рода переломанные руки и ранения были как само собой разумеющееся. И все-таки я переживала.

Атли достал свой меч и вышел в центр круга. Рагнар бросил на него оценивающий взгляд и, покосившись на Хаки, произнес.

— Думаешь, этому мальчику удастся меня уложить?

— Кто знает? — Хаки посмотрел на меня. Я почувствовала, что лицо мое запылало, и тот час отвернулась.

— Что ж, приступим! — Рагнар поднял меч.

Какое-то время противники кружили друг против друга. Рагнар не боялся, он просто давал возможность Атли оценить пространство, отпущенное под бой и, кажется, не собирался атаковать первым. Атли тоже не нападал. Некоторое время они просто играли в гляделки, когда могучему Троллю это вероятно стало надоедать, и он сделал мощный выпад, способный разрубить человека надвое, но как я заметила, бил он плашмя, но все равно такой удар мог запросто проломить человеку голову. Но Атли удалось увернуться и отскочить в сторону. Рагнар тут же развернулся и снова напал. Сделав очередной выпад, он нанес серию довольно сильных ударов, которые Атли отразил к моему удовольствию. Тролль хмыкнул и отскочил назад. Теперь наступил черед Атли атаковать. Меч в его руках работал молниеносно. Удары были четкими и продуманными, но Рагнар с легкостью их парировал. Я невольно восхитилась его умением владеть оружием. Думаю, даже Скалли, при всех его умениях и практике, не удалось бы уложить такого противника. Даже проиграть ему было честью. Я отвлеклась от боя и посмотрела на Хаки, который явно был доволен способностями своего нового дружинника. В тот же миг я услышала, как по рядам воинов, окруживших поединщиков, прошел странный вздох. Я обернулась и увидела, что Атли лежит на земле, а Рагнар держит его меч в свой левой руке. В правой был его собственный.

— Молодец твой мальчик, — одобрительно произнес Тролль и кивнул Хаки, — Но ему пока не хватает опыта, но талант на лицо.

Атли встал и отряхнул одежду. Рагнар бросил ему меч, и он ловко подхватил его прямо на лету.

— Когда-нибудь, мальчик, ты сможешь побить Рагнара Тролля, — произнес, обращаясь к Атли его противник, — Но не теперь.

К моему удивлению, Атли улыбнулся и вышел с поля прямо ко мне. В отличие от остальных, он остался посмотреть, кого Рагнар побьет следующим.

— Осталось еще шесть! — выкрикнул кто-то из людей Тролля.

— Кто следующий? — спросил Рагнар, довольно выпячивая грудь, покрытую роскошной бородой, заплетенной в две густые косицы. Его мелкие глазки пробежали по рядам воинов, оценивая и прикидывая, кого бы выбрать поздоровее. В этот раз желающих оказалось совсем немного. Троих, которых предложил ему Хаки из числа желающих, он завалил так же легко, как и предыдущих. Кажется, больше никто из присутствующих не хотел быть вывалянным в грязи.

— Желающих больше нет? — Рагнар засмеялся и тяжело вздохнув, хотел уже было покинуть поле, как я услышала до боли знакомый голос. Я внутренне сжалась, не веря своим ушам.

— А можно мне попробовать? — воины расступились, и на поле вышел Бьерн. Он шел в сопровождении нескольких своих людей.

Я посмотрела на Хаки. Выражение его лица говорило о том, что он явно не ожидал и не желал увидеть здесь Бьерна. Некоторое время мужчины напряженно смотрели друг на друга, потом Хаки расплылся в фальшивой улыбке.

— Какими судьбами? — спросил он.

— Сольвейг захотелось повидаться с матерью, — ответил Бьерн, — И вот мы здесь, — он перевел взгляд на Рагнара, — Ты тоже тут, Тролль? Так как насчет поединка?

— Я не против, — хмыкнул Рагнар, — Только не обижайся, если что не так. Постараюсь тебе, конечно, ничего не сломать, но не обещаю.

Бьерн развел руками.

— Ну, попробуй! — сказал он с усмешкой на губах. Потом взгляд его скользнул по лицам столпившихся воинов и внезапно остановился на мне. Улыбка сползла с его лица. Он смотрел на меня так откровенно, что я невольно подалась назад. Мой взгляд метнулся в сторону Хаки. Молодой вождь нахмурился, ему явно не понравилось, то, как муж его сестры смотрит на другую женщину, но он ничего не сказал, а я поспешила спрятаться за спину Атли. Мои мысли смешались. Я не думала, что так скоро увижу его вновь. Мне было одновременно и радостно и горько. Только я начала потихоньку приходить в себя, только стала привыкать к новой обстановке, как появился он, чтобы снова поселить смятение в моем сердце.

Рагнар и Бьерн тем временем вышли в круг. Я приподнялась на цыпочки, чтобы из-за плеча Атли посмотреть на бой. Мне было очень любопытно, я еще никогда не видела, как владеет мечом Бьерн, но судя по тому, что говорили про него в Харанйоле, он делал это превосходно. Что ж, подумала я, вот сейчас и посмотрим.

Рагнар не улыбался. Он смотрел на Бьерна как на равного, из чего я поняла, что они или знакомы, или наслышаны друг о друге достаточно, чтобы оценить силу противника еще до начала поединка. Бьерн достал из ножен меч, тот самый, что висел на стене его дома на утесе. Я сразу вспомнила украшавшие лезвие руны. Рагнар поднял свой. В атаку пошли одновременно. Я охнула. Если до этого Рагнар казался мне быстрым, то сейчас он двигался просто молниеносно. Но Бьерн оказался еще быстрее. Он нападал стремительно, ловко уходил от меча Тролля и успевал отражать все удары, которыми тот его буквально засыпал. Я почувствовала, как напрягся Атли. Я понимала, что Бьерн все-таки приходится ему старшим братом, и он переживает за него. Хаки смотрел на происходящее с холодным, несколько отрешенным лицом. Я не могла сказать, о чем он думает сейчас. Он одновременно восхищался умением бойцов и в то же время был вне себя от внезапного появления Бьерна. Все остальные стояли и смотрели на происходящее, словно завороженные. Глаза всех присутствующих воинов неотрывно следили за действиями Рангнара и Бьерна. Мужчины тем временем продолжали бой. Я увидела, как они сцепились, скрестив мечи. Тролль давил всем весом, пытаясь сдвинуть Бьерна с места, но ему все никак это не удавалось. Я видела, как от напряжения на шее Рагнара вздулись мышцы, когда Бьерн неожиданно отскочил в сторону. Не ожидавший этого Тролль со всего размаха ушел лицом в песок. Но надо отдать ему должное, на ноги он вскочил довольно быстро и меч из рук не выпустил. При этом лицо его светилось настоящим восторгом. Казалось, он вполне доволен, встретив себе достойного противника. Бьерн насмешливо вскинул бровь и внезапно сделал резкий выпад. Я даже не успела заметить, как он умудрился за считанные доли секунды оказаться за спиной Тролля и, разоружив последнего, повалить его на землю. Он проделал это столь молниеносно, что толпа, следившая за боем, восторженно ахнула. Я даже подпрыгнула от счастья и повисла на шее Атли.

Рагнар Тролль лежал на земле и с удивлением смотрел в небо. Потом часто заморгал, сел и огляделся. Очевидно, он неслабо приложился головой, потому что некоторое время растерянно мотал ею из стороны в сторону, напоминая пса, выбравшегося из воды.

Бьерн вернул свой меч в ножны и протянул руку незадачливому противнику. Тролль принял ее, и Бьерн одним рывком поставил его на ноги.

— Неплохо ты меня! — сказал Рагнар и расхохотался, — Это надо отметить! — воскликнул он.

Все дружинники, находящееся на тренировочном поле подхватили предложение Рагнара дружным ревом и вскоре вся эта орда, во главе с Троллем, направилась к дому Хаки. Мы с Атли отстали и не спеша пошли рядом.

— Почему он приехал? — спросил Атли и покосился на меня, — Наверное, это из-за тебя.

Я вспыхнула.

— Вот еще, придумаешь! — немного резковато ответила я.

Когда мы вошли в дом, в зале уже были накрыты столы, Астрид хозяйничала между рядами, давая указания рабыням. Я прошла к столу, намереваясь помочь, как внезапно увидела Сольвейг. Молодая женщина сидела рядом с Хаки и была необычайно бледна. Наши взгляды встретились, и она вздрогнула, как от удара. Она сразу же вспомнила меня. Еще бы не вспомнить, подумала я, ведь я едва не убила ее в день свадьбы. Я почувствовала, как мои губы растягиваются в злой улыбке. Бьерн сидел среди своих людей, отдельно от жены и ее брата, словно игнорируя их. Рядом с ним примостился Рагнар Тролль. Они вели между собой оживленную беседу, но я знала, что не осталась незамеченной. Я не знала, что мне делать и решила попросту пойти в свою комнату, чтобы не искушать судьбу. Сольвейг проводила меня тяжелым взглядом, и я облегченно вздохнула лишь тогда, когда за моей спиной закрылась тяжелая дубовая дверь. Весь остаток дня я провела в своей комнате, лежа на кровати и бездумно глядя в потолок. Но ближе к ночи почувствовала внезапный голод и вспомнила, что весь день ничего не ела. Я покинула комнату и пошла на кухню, надеясь добыть себе какой-нибудь еды. Проходя мимо зала, увидела, что дверь слегка приоткрыта. До моего слуха донеслись женские голоса и я, заинтригованная, остановилась.

— Что происходит между вами? — произнес голос, явно принадлежавший Астрид.

— Я…не знаю, — голос Сольвейг показался мне излишне капризным и тонким. Я скривила губы.

— Я видела, что он за весь вечер даже не подошел к тебе, — продолжила Астрид, — Вы поссорились?

— Нет, — Сольвейг некоторое время молчала, а потом выпалила, — Это все из-за нее! Из-за этой девки, которую вы приняли в своем доме.

— Ты про Дару? — удивилась женщина, — Она очень хорошая девушка и помогает мне. Кроме того, она нравится твоему брату, и я надеюсь на союз между ними.

— Моему мужу она тоже нравится, — сказала Сольвейг.

Я напряглась. Я молила богов, чтобы никому из прислуги не вздумалось сейчас здесь появиться. Разговор матери с дочерью меня заинтриговал. Вот значит, почему они оказались здесь. Сольвейг приехала жаловаться на мужа своей мамочке и братцу. Я усмехнулась. Капризная, избалованная девчонка, подумала я, привыкшая к тому, что все от нее без ума и исполняют любое желание по первому требованию. Я удивилась только тому, что Сольвейг по какой-то, известной только ей одной причине не говорит матери о том, как я пыталась убить ее. Это было странно и неожиданно.

— Ты говоришь глупости, — сказала Астрид.

— Нет, — запротестовала ее дочь, — После того, как он увидел ее на нашей свадьбе, он полностью изменился. Если раньше он относился ко мне вполне сносно, то теперь попросту игнорирует меня. Мы даже не спим вместе! Он живет со своими дружинниками, а я вечно одна в нашем большом доме. Что мне теперь делать?

Я услышала чей-то вздох, потом Астрид сказала:

— Сольвейг, ты знала, на что шла, когда выходила за него замуж. Сколько хороших женихов я предлагала тебе на выбор, которые были без ума от тебя, а ты только увидела этого Бьерна и словно ума лишилась. Я ведь сразу тебе сказала, что он не для тебя. Он не любил тебя до свадьбы, а теперь ты требуешь от него того, что он просто не может тебе дать. Подумай, пока не поздно. Мы можем расторгнуть этот союз.

— Нет! — я услышала, как очевидно Сольвейг поднялась на ноги, — Если мы это сделаем, он тут же побежит к своей Даре. А я никогда, слышишь, никогда не отдам его ей!

Я попятилась от двери. Мое сердце билось с такой силой, что казалось каждый его удар, раздается гулким эхом в тишине дома.

— Ты ошибаешься, — сказала Астрид, — Дара совсем не интересуется твоим мужем. Можешь мне поверить, он ей не нужен.

Я медленно, стараясь ступать как можно тише, отошла от двери. Есть, как-то перехотелось, и я вернулась в свою комнату и упала на кровать, зарывшись головой в подушки и чувствуя громкие удары сердца о грудную клетку. Мое лицо пылало, я была так возбуждена подслушанным разговором, что долго не могла уснуть, а когда, наконец, заснула, то мне приснилась Сольвейг с перекошенным капризным лицом, сидящая рядом с матерью и глядящая на меня ненавидящим взглядом.

Поутру я встала на заре и, первым делом, отправилась на кухню распорядиться на счет завтрака. Сама поела в своей комнате не желая раздражать Сольвейг, а потом пошла навестить Атли. Я нашла его в доме, где жили молодые мужчины, готовящиеся вступить в дружину. Это было длинное деревянное здание, расположенное рядом с кузницей. Атли сидел под окном и затачивал свой меч. Увидев меня, он улыбнулся и предложил сесть рядом.

— Ты слышала, в окрестностях появился большой волк! — сказал он мне, — Завтра Хаки решил устроить на него облаву. С ним пойдут также Рагнар и Бьерн, и еще несколько человек. Животные и пастухи якобы боятся покидать поместье. Говорят, волк просто громадный!

— Волк? — задумчиво произнесла я, хотя моя голова сейчас была занята совсем другими мыслями. И тут я вспомнила, как слышала отдаленный вой тогда ночью на берегу.

— Да. Жаль, меня не берут, — вздохнул Атли.

— У тебя теперь другие обязанности, — произнесла я.

Мы еще немного посидели рядом и поболтали обо всем на свете и ни о чем одновременно, а потом Атли позвали на тренировку. Мы попрощались, и я вернулась в дом. В дверях я неожиданно столкнулась с Сольвейг. Надменная красавица взглянула на меня ледяным взглядом и, проходя мимо, постаралась зацепить как бы невзначай плечом. Я усмехнулась и уступила ей дорогу. Она высоко подняла голову и вышла в двери. Наверняка, пошла искать мужа, подумалось мне.

Я вернулась в свою комнату и просидела там до вечера. На ужин не вышла, сославшись на плохое самочувствие. Рабыня принесла мне поесть прямо в мою комнату. Я плотно перекусила и рано легла спать. Поутру, выглянув в окно, увидела, что небо затянуто серыми дождевыми облаками. Я оделась в свою мужскую одежду, в которой приехала сюда, прихватила подаренный Скалли лук и колчан со стелами и вышла в зал. За столом никого не было кроме Астрид и ее дочери. Хозяйка дома приветливо пожелала мне доброго утра, а ее дочь отвернулась. Мне было все-равно. Я съела свою порцию каши и поспешно вышла из дома, намереваясь пойти в лес. Мужчины еще на заре ушли ловить волка, я же хотела просто побродить и подышать свежим воздухом, наполненным запахом приближающейся грозы. А если представится случай, то и подстрелить какую-нибудь живность.

Выйдя за ворота, направилась прямиком в лес. Долго шла, наслаждаясь одиночеством и звуками окружающей меня природы. Лес вокруг уже потерял прежнюю нежную зелень, листва стала темная, матовая. Под ногой хрустнула сухая ветка, я усмехнулась. Я шла, не таясь, птицы пели над головой. Облака в небе принялись сгущаться, совсем скоро пойдет дождь, поняла я, но, несмотря на это, возвращаться в поместье не хотелось, тем более, что идти назад предстояло довольно долго. Я стала внимательно присматриваться вокруг, надеясь найти хоть какое-нибудь укрытие от дождя, что позволит мне переждать, когда пройдет гроза. Внезапно, небо озарила яркая вспышка. Следом раздался треск и гулкий удар грома. Я вздрогнула, и тут до меня донесся слабый запах дыма. Кто-то, возможно охотники или даже Хаки и его люди находились по близости, а значит, там было где переждать приближающийся ливень. Я пошла на запах, проламываясь сквозь переплетенные ветви кустарников. С неба упали первые крупные капли холодного дождя, когда я, наконец, вышла на маленькую опушку, посреди которой стоял маленький, сложенный из цельных бревен домик. Из печной трубы на крыше валил дым. Стало темно, когда очередная молния осветила фигуры нескольких человек, столпившихся на крыльце. Я с радостью узнала в одном из них Снорра. Значит, предчувствие меня не обмануло, это были Хаки и охотники, а с ними, напомнила я себе, Рагнар и Бьерн. Я побежала вперед и едва успела заскочить на крыльцо, как с неба обрушилась сплошная стена дождя. Снорр узнал меня первым. На его лице явно читалось удивление, вряд ли он ожидал увидеть в чаще леса женщину, к тому же вооруженную луком и стрелами. Я приветливо улыбнулась и поприветствовала воинов. Они ответили как-то неловко, когда открылась дверь, и на пороге возник Хаки. Увидев меня, он сперва было улыбнулся, а потом нахмурил брови. Снорр и остальные поспешно ретировались в дом, оставив нас вдвоем на крыльце.

— И что это ты тут делаешь? — спросил Хаки.

— От дождя пытаюсь спрятаться, — ответила я, и хотела было пройти мимо него в дом, как он взял меня под локоть. Я с удивлением посмотрела ему в лицо. Он явно был недоволен моим внезапным появлением, но почему-то просто молчал, не отрывая от меня синих глаз. Так мы простояли почти пять минут, когда я легким движением высвободила руку.

— Волка нашли? — спросила я, непринужденно улыбнувшись.

Хаки вздрогнул и отвел глаза.

— Да, но он ушел, — произнес он.

— А я вот хотела поохотится, только дождь помешал, — сказала я, — Может, пройдем в дом, или так и будем стоять на крыльце, пока не стихнет ливень?

Хаки толкнул дверь и пропустил меня перед собой. Я вошла в теплую комнату, наполненную запахом горящих дров и жареной дичи. При виде меня все разговоры разом стихли. Я глазами отыскала Бьерна и улыбнулась ему. За моей спиной хлопнула дверь. Хаки подтолкнул меня к огню и снял со спины оружие.

— Погрейся, — сказал он.

Я благодарно кивнула. Через некоторое время, разговоры возобновились. Я навострила уши, разговаривали в основном о волке. Кто-то из мужчин протянул мне кружку с медом, я приняла и устроилась у очага. Коротышка Рагнар поправил пояс и, пригладив густую бороду, подсел ко мне. Некоторое время он сидел, улыбаясь и глядя на меня, потом, наконец, расплылся в широкой улыбке и, наклонившись ко мне, сказал:

— Какими судьбами оказалась здесь, красавица? — от него приятно пахло медом травами.

— Совсем случайно, — ответила я.

Тролль хмыкнул.

— А, может ты искала Хаки? — предположил он.

— Может и так, — ответила я туманно. Спорить и отрицать просто не хотелось, все равно он вряд ли поверит в обратное. К тому же здесь явно чувствовалось влияние Астрид, убежденной в том, что мы с ее сыном друг от друга без ума. Нечаянный поцелуй на берегу, как я считаю, это еще не повод для того, чтобы считать, что между нами что-то есть.

— Завтра с утра пойдем искать волка, — сменил тему Рагнар, — Я еще никогда не встречал такого умного и здорового зверя, — добавил он, — Сегодня он ушел от нас, но я честно говоря, загорелся целью подстрелить его и подарить шкуру Астрид. Редкий белый волк. Он выскочил прямо на нас с Хаки, огромный, почти с меня ростом…

— Белый, вы говорите? — заинтересовалась я.

— Да, — кивнул Рагнар, — И шкура у него знатная, не стыдно даже к соболиной шубе как воротник пустить.

Странное ощущение заполнило меня. Я начала подозревать, что этот волк совсем и не зверь. Подняв глаза, посмотрела на Бьерна. Наши взгляды встретились, и я кивнула на дверь. Потом, отвернулась к огню, но через какое-то время встала и, сказав, что мне стало дурно, поспешила выйти на крыльцо. Дождь все еще лил, как из ведра, но гроза прошла стороной. Я прислонилась спиной к стене и стала ждать, наблюдай за всполохами молний в стороне моря. Вскоре дверь открылась, и на пороге показался Бьерн.

— Ты видел волка? — я бросилась к нему. Он удивленно приподнял бровь и плотно закрыл за собой дверь.

— Что? — произнес он.

— У меня такое странное ощущение появилось, когда Рагнар описал его, — продолжила я. Бьерн приблизился, я подняла на него глаза, — А что если это Альрик? — выпалила я.

— Не может быть, — сказал Бьерн, — Гринольв сказал мне, что Альрик погиб.

— Тебе то же самое сказали и про меня, — запротестовала я, — А я, как видишь, вполне жива и здорова. У меня еще в Харанйоле было видение раненого белого волка ползущего по снегу. Еще до того…, — я замолчала.

Дождь полил с новой силой. Я его слышала стук по крыше, брызги попадали мне на лицо. Бьерн привлек меня к себе и обнял, прижавшись лицом к моим волосам.

— Хельга ответит за все, — сказал он, — Это ведь она убила отца?

Я кивнула.

— Я был в Харанйоле, — продолжил Бьерн, — Но тайно. Мы оставили корабль в соседнем заливе, и мне удалось встретиться с Гринольвом. Он рассказал, что произошло на самом деле. Теперь в моем доме живет Йорван. Я считал, что ты и Атли тоже погибли.

— Но почему он решил, что я умерла? — удивилась я.

Бьерн как-то странно посмотрел на меня, а потом произнес:

— Гринольв сказал, что лично видел твое тело. И присутствовал, когда его сожгли на погребальном костре.

Я вздрогнула. Как это может быть? Хельга? Только она могла провернуть подобное, ее силы хватило бы на создание подобного морока, но даже в этом случае, должно было быть чье-то тело, на которое этот морок накладывают. Рунгерд обучила меня подобному заклинанию. Значит, Хельга лишила кого-то жизни, из-за меня. Какая-то девушка или женщина пострадала.

— Я не мог не поверить Гринольву, — сказал Бьерн, — Я думал, что потерял тебя.

Я отстранилась. Бьерн провел рукой по моей щеке.

— Когда ты появилась на свадьбе, мне показалось, что я увидел призрак, но потом, когда ты проделала этот трюк со змеей, я понял, что ты жива, но в тебе что-то изменилось.

— Да, — сказала я, — Я потеряла свой дар. Мне пришлось убить человека, когда мы с Атли спасались от наемников, посланных за нами Йорваном и Хельгой. Я больше не могу лечить. Теперь я, как Хельга, способна только убивать, и поверь мне, я знаю, как это делать, — меня охватила внезапная злость. Я почувствовала, как неконтролируемая ярость поднимается во мне и поспешно отошла от Бьерна в сторону, боясь, что сорвусь и причиню ему вред. А этого мне хотелось сейчас меньше всего.

— Дара, — тихо позвал он. Я покачала головой. Но он проигнорировал меня и, схватив в охапку, поцеловал. Я попыталась вырваться.

— Отпусти, — прошипела я. Моя темная сущность вырвалась на волю, как тогда, когда на свадьбе я увидела его с невестой. Я едва сдерживалась, чтобы с силой не оттолкнуть Бьерна, когда внезапно открылась дверь и вышедший из дома Хаки, увидел мое отчаянное сопротивление, и не поспешил встать между нами. Он со злостью посмотрел на Бьерна, заслонив меня от него.

— Что ты творишь? Оставь ее в покое, — сказал он гневно. Я схватила Хаки за руку и потянула на себя. Странно, но его внезапное появление заставило мою ярость отступить. Я чувствовала, как она постепенно стихает и облегченно вздохнула.

— Хаки, это я виновата, — сказала я, но он не слышал меня.

— Не приближайся к ней, — предупредил Бьерна мой незваный защитник.

— Это с чего бы? — спросил Бьерн. Его лицо не предвещало ничего хорошего. Я видела, что еще немного, и они сцепятся, а мне этого совсем не хотелось. Я продолжала оттягивать Хаки от Бьерна, но безрезультатно. Не понимая, что это так его разъярило. Защищал честь сестры?

— Мне кажется, или ты влюбился в Дару? — вдруг сказал Бьерн и рассмеялся, — Так и есть.

Хаки напрягся, я испуганно потянула его на себя, намереваясь увести с крыльца. Я не узнавала Бьерна. Откуда столько желчи и злобы. Он оба что, с ума сошли. Что он несет? Что вообще происходит между ними.

— Дара, отойди, — спокойно сказал Хаки и, разжав мои руки, отодвинул меня к стене, а сам обернулся к Бьерну. Я замерла, предчувствуя беду.

— Ты немного опоздал, Хаки, — сказал Бьерн, — Я встретил ее первый. И если ты думаешь, что я так легко откажусь от нее, то ты просто дурак. Я никогда не женился бы на твоей сестре, если бы знал, что Дара жива.

Хаки взревел и бросился на Бьерна. Они, сцепившись, слетели с крыльца и упали прямо под дождь на мокрую землю. Я вскрикнула и поспешила в дом. Увидев мое перепуганное лицо, воины переполошились.

— Рагнар! — закричала я, — Скорее, иначе они убьют друг друга!

— Что? Кто? — Рагнар Тролль, сидевший у огня и державший в руке жареную птичью грудку, отшвырнул ее в сторону и равнул за мной. Мы выскочили из дома, следом за нами высыпали воины. Рагнар удивленно охнул, увидев дерущихся Хаки и Бьерна, и обернулся ко мне.

— Что здесь произошло? — спросил он.

— Остановите их, — взмолилась я, понимая, что такое под силу только Рагнару. Он кивнул и вместе со Снорром выбежал под дождь. Я в отчаянии отвернулась, не желая видеть происходящего, и тут внимание мое привлекло какое-то светлое пятно, мелькнувшее меж деревьев. Я прищурилась, но оно исчезло. Но осталось у меня осталось то же ощущение, которое я чувствовала ранее и теперь я была уверена, что это Альрик. Но почему в виде волка? Почему он не превратится обратно в человека и просто не придёт к Бьерну?

Я повернула голову и увидела, что Рагнару, наконец, удалось растянуть дерущихся. Хаки прошел обратно на крыльцо, раздражено стряхнув руку Тролля со своего плеча и едва взглянув на меня, вошел в дом. А Бьерн, легко взбежав по ступенькам, приблизился ко мне. С его длинных иссиня-черных волос капала вода, но он улыбался. Небольшая встряска явно повеселила его.

— Что ты творишь, — прошипела я, склонившись к его лицу.

— Он сам набросился на меня, — Бьерн развел руками.

— Ты сам спровоцировал его, — сказала я, — Ты хоть помнишь, что наговорил ему.

— Тебя это беспокоит? — Бьерн по-прежнему улыбался. Мимо нас, подозрительно поглядывая, прошли Рагнар и Снорр, — Или между вами что-то есть?

Я нахмурилась.

— Ты и правда дурак, Бьерн, — сказала я, — Если думаешь, что Хаки что-то испытывает ко мне. Он просто беспокоится о своей сестре.

— Вот, глупая, — Бьерн ласково потрепал меня по щеке, — Пойдем в дом, мне надо переодеться.

— Стой, — я схватила его за руку.

— Да не переживай, не трону я твоего Хаки, — сказал он.

— Нет, — я покачала головой, — Дело не в этом. Когда вы дрались, я видела белого волка. Я почувствовала его, это Альрик.

Бьерн переменился в лице.

— Я только не понимаю, почему он не превратится обратно в человека? — продолжила я.

— Я знаю, почему, — вздохнул Бьерн, — Когда оборотень слишком долго находится в обличие волка, ему трудно вернуть свой настоящий облик. Мы начинаем забывать, кто мы есть на самом деле, — он подтолкнул меня в двери, — Давай лучше пойдем внутрь, пока твой ревнивый обожатель сам не вышел за тобой.

Я фыркнула, но послушалась.


Спать я легла у камина, на расстеленной прямо на полу медвежьей шкуре. Положив под голову руки, я повернулась спиной к огню и к своему удивлению, быстро заснула. Но поспать мне долго не удалось. Я проснулась от того, что чья-то рука лежит на моих губах. Широко раскрыв глаза, я уставилась в темноту. Страха я не ощущала.

— Просыпайся, — шепнул мне на ухо Бьерн и убрал руку. Я осторожно, стараясь шуметь как можно меньше, встала и пробралась между спящими вслед за Бьерном. Мы вышли из дома. Дождь уже закончился. После тепла, исходящего от камина, мое тело тут же покрылось мурашками. Я передернула плечами, но сырой воздух казалось, пронизывал меня насквозь.

— Что случилось? — спросила я шепотом.

— Хочу проверить твою теорию, — Бьерн подхватил меня на руки и снес с крыльца, но не торопился опускать на землю. Я машинально обхватила его руками за шею, и наши лица оказались в опасной близости друг от друга. Я дернулась в его руках, намереваясь, освободится, но он только крепче прижал меня к своей груди.

— Я понесу тебя, — сказал он, — Если утром кто-нибудь увидит на твоей обуви грязь, то поймет, что ты покидала ночью дом.

— Говоря, кто-нибудь, ты имеешь в виду Хаки? — спросила я и, вырвавшись из его объятий, ступила на траву, — Мне все равно, — добавила я, — В отличие от тебя, у меня нет ревнивой жены и мне не перед кем отчитываться.

— Хорошо, — кивнул Бьерн, слегка задетый моими словами, — Иди за мной.

Мы углубились в лес. Вскоре моя куртка стала совсем мокрая от дождевых капель, оставшихся на листве, но Бьерн шел вперед так уверенно, словно знал дорогу. Он остановился только под большим раскидистым деревом и, бросив на меня насмешливый взгляд, начал раздеваться. Я в изумлении уставилась на него, не в силах отвести взгляд. Тело под одеждой оказалось слишком идеальным. Странный жар охватил меня, я шумно сглотнула. Он снял почти все и когда остались только штаны, неожиданно произнес:

— Ты уверена, что хочешь смотреть и дальше, бесстыдница?! — в его голосе проскользнуло веселье.

Я шумно сглотнула, и к своему удивлению произнесла:

— Да.

Он рассмеялся и повернулся ко мне спиной, и только тогда до меня дошло, что я только что сказала. Густо покраснев, я закрыла лицо руками и отвернулась. Через мгновение я услышала странный звук, похожий на треск разрываемой ткани и, обернувшись, увидела перед собой огромного черного волка. Его длинная морда находилась на уровне моей груди. Я протянула руку и коснулась густой шерсти. На ощупь она оказалась довольно мягкой.

— Бьерн? — произнесла я. Все-таки тогда это был он, поняла я. Именно Бьерн спас меня от Хельги той страшной ночью. Оборотень, просто очень сильный и умеющий скрывать свою сущность от подобных мне. Ведь я почувствовала всех, Харальда и Альрика, но только не Бьерна.

Волк повернулся ко мне спиной и устремился в лес. Я побежала за ним, но очень скоро потеряла его из виду и, несмотря на это продолжала идти в том же направлении. Когда внезапно услышала громкий вой. Где-то вдалеке послышалась возня и треск ломающихся веток. Это продолжалось недолго, а потом резко все стихло, и в лесу наступила тишина.

— Бьерн! — крикнула я в темноту.

Длинная тень упала рядом со мной. От неожиданности я вздрогнула, но увидев черного волка успокоилась. Волк присел рядом со мной, словно предлагая забраться ему на спину, что я и сделала. И тогда он побежал. Я едва успела вцепиться в густую шерсть. Волк грациозно перепрыгивал через поваленные сухие деревья и низкие кустарники. Я прижалась к его спине и закрыла глаза. Не знаю, сколько длилась эта бешеная скачка, но неожиданно волк остановился, и я слезла с его спины. Мы оказались под тем же деревом. Волк поднялся на задние лапы и внезапно согнулся, словно от удара. Шерсть с его тела стала исчезать, втягиваясь под кожу, я, широко раскрыв глаза, следила за превращением зверя в человека. Мне показалось, что это должно было быть очень больно. Казалось, лапы изгибаются под неправильным углом, словно какая-то неведомая сила ломает их и перекраивает на свой лад. Длилось это от силы несколько минут, после чего предо мной предстал Бьерн. Я подхватила его одежду и бросилась к нему. Он тяжело дышал, но увидев меня улыбнулся.

— Да, — произнес он, — Это Альрик, ты оказалась права.

Я накинула ему на плечи тунику и отвернулась.

— Одевайся, — сказала я, — После поговорим, — но внезапно почувствовала его руки на своих плечах. Он развернул меня к себе и прижал к своему обнаженному телу. Казалось, он весь пылал. Его кожа была очень горячей, вероятно, это было следствием превращения. Я не отстранилась, когда он поцеловал меня, и только сильнее прижалась к его груди. Его руки зарылись в мои волосы и внезапно медленно стали опускаться ниже. Как-то незаметно Бьерн снял с меня курточку и отбросил в сторону. Следом полетела моя рубашка. Я почувствовала прикосновение прохладного воздуха к своей голой коже, а Бьерн не переставая целовал меня и вскоре его жар передался и мне. Голова закружилась от этой охватившей меня чувственности. Запах мокрой травы пьянил, и скоро мне стало все равно, что я лежу на собственной одежде, я чувствовала только его нежные прикосновения и таяла в ласковых объятиях.

— Дара, — позвал он меня, оторвавшись на мгновение от моих губ. Я недоуменно раскрыла глаза и увидела, что он одевается. Я удивленно села. Бьерн подал мне мою одежду и помог встать.

— Извини, — сказал он, — Я вел себя непростительно.

Я натянула через голову рубашку, недоумевая. Почему он не захотел меня, если я была готова принадлежать ему? Я испытала одновременно разочарование и облегчение. С одной стороны я была благодарна Бьерну за то, что он не воспользовался случаем, а с другой, мне стало немного обидно. Увидев мое смятение, Бьерн помог мне натянуть курточку и, запахнув ее на моей груди сказал:

— Я не хочу, чтобы у нас все произошло здесь.

Я покраснела.

— Ты заслуживаешь большего, — он привлек меня к своей груди, — Я люблю тебя, Дара, — он нежно поцеловал меня в губы, и я счастливо спрятала лицо у него на груди, но в этот момент была рада тому, что мы вовремя остановились.


Когда вдалеке показались крыши первых домов, я поправила смятую одежду и прибавила шагу. Когда до поместья оставалось всего ничего, мне навстречу выехала открытая телега. Я сошла с дороги, пропуская ее мимо, и угодила прямо в грязную лужу. Но, казалось, даже это не смогло испортить мне настроение. Я представила себе, как выгляжу и рассмеялась. Волосы всклочены, одежда помятая и перепачканная, сапоги в грязи, на левом колене серое пятно. Вот уж Астрид возмутится, увидев меня в таком виде, но мне это сейчас казалось неважным. Я была счастлива, настолько, насколько только может быть счастлива влюбленная женщина. Миновав дома крестьян, вышла к хозяйскому дому. Мимо пробежал раб с ведром воды и скрылся за дверью. Я огляделась. Жизнь вокруг бурлила. Люди занимались своими делами, кто-то колол дрова, кто-то вычищал хлев, несколько женщин работали на огороде, детишки игрались и бегали по двору, даже куры и те, деловито кудахча, копошились в земле, что-то выискивая. Я улыбнулась всему миру и прошла в дом. Пересекая зал, увидела выходящую их кухни Астрид в сопровождении Сольвейг. Обе уставились на меня в немом удивлении.

— Где ты была? Что за вид? — произнесла Астрид.

— Из-за вчерашнего дождя пришлось заночевать в лесу в охотничьем домике, — сказала я, — Сами понимаете, так никаких удобств.

— Ты была с Хаки? — сказала Астрид и улыбнулась.

— Ну, не только с ним, — ответила я, — Там были Рагнар, Снорр и еще несколько мужчин.

— И Бьерн, — добавила Сольвейг.

— И он тоже, — согласилась я, отрицать очевидное было глупо.

Молодая женщина приблизилась ко мне, сверля тяжелым недобрым взглядом. Но я отвела глаза. Мне казалось, что Сольвейг сможет все понять. Мне не было стыдно за то, что случилось между мной и ее мужем. Я понимала, что поступила опрометчиво, все-таки он не был свободен, и рассчитывать мне было особо не на что. Вряд ли Сольвейг позволит ему легко уйти от нее, разорвав брак. Она действительно казалась буквально зацикленной на Бьерне.

— Ну и как, они поймали волка? — спросила Астрид, — Скоро будут дома?

— Нет, дождь помешал, а когда возвращаются, не сказали, — я извинилась и вышла из зала, -

Уже находясь в своей комнате, я переоделась и села на кровать, обхватив колени руками. Вспомнив прошлую ночь, я покраснела и спрятала лицо, словно кто-то мог меня видеть. Моя кожа все еще помнила прикосновения его рук, а губы, казалось, горели от поцелуев.

— Бьерн, — прошептала я, — Что же мне делать?


Мужчины вернулись ближе к вечеру. Я видела, как они подходят к дому из окна своей комнаты. Но, как оказалось, поохотится им все-таки удалось. Двое из воинов несли тушу оленя, а также несколько зайцев и птиц. Я внезапно вспомнила про лук, оставленный в домике, и отошла от окна. Что ж, решила я, придется еще раз наведаться туда. Я подошла к двери, намереваясь выйти, как она распахнулась, и на пороге моей комнаты возник Хаки. В его руках я увидела свой лук колчан со стрелами. Он вошел в комнату и протянул мне оружие. Я с благодарностью приняла его и положила на кровать.

— Когда ты ушла? — спросил он, — Я проснулся раньше всех, но тебя уже не было, — он с секунду выдержал паузу, а потом добавил, — И Бьерна тоже.

Я вскинула голову.

— Вы были вместе? — я внезапно увидела, что он старательно пытается хранить хладнокровие, но его руки, сжатые в кулаки до такой степени, что побелели костяшки пальцев, выдавали внутреннее напряжение. И тогда я поняла, что Астрид и Бьерн были правы, я ему нравлюсь и не из-а сестры он полез тогда в драку, а из-за меня. Я охнула и поднесла ладонь к губам. Хаки стоял неотрывно глядя на меня своими синими, как море глазами и я поняла, что не смогу причинить ему боль, только не сейчас. Но и обманывать его я не собиралась.

— Тебя это не касается, — произнесла я тихо.

— Еще как касается, — он захлопнул дверь и приблизился. Я отступала назад и внезапно уперлась спиной в стену, а Хаки захватил меня в кольцо своих рук, не давая ускользнуть. Его лицо оказалось слишком близко, все, что я смогла сделать, это отвернутся. И тогда он ударил кулаком по стене, с такой силой, что я испугалась, что он или сломает себе руку или проломит стену. Удар пришелся в нескольких сантиметрах от моего лица. Я вскрикнула и он, словно опомнившись, опустил руки, освобождая меня, и отошёл назад на шаг. Я бросилась к двери, но распахнув ее, в нерешительности остановилась и оглянулась. Хаки так и остался стоять ко мне спиной. Я опустила взгляд и увидела, что его рука вся в крови.

— Прости, — сказала я и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Я не могла оставаться в доме и вышла во двор. Ноги сами понесли меня к морю. Там я села на камень и заплакала. В моей голове все смешалось. Я поняла, что Хаки догадывается о том, что произошло между мной и Бьерном и злится из-за этого. Мне следовало быть аккуратнее с ним, но кто же мог предсказать, что он влюбится в меня. Как же слепа была я! Ведь говорила мне Астрид, а я не верила. Но, самое странное было в том, что мне сейчас показалось, будто я предала его. Как же все запуталось.

Я вскочила на ноги и принялась мерить шагами расстояние от воды до камня. В таком состоянии меня и нашел Атли.

— Что с тобой? — спросил он, — Это из-за Бьерна? Что он натворил, что ты места себе не находишь?

Я издала глубокий звероподобный рык, словно хотела через него выдавить из себя все негативные эмоции. Не помогло.

— Я не знаю, что мне делать, Атли, — сказала я, — Я так запуталась и даже сама того не желая, причиняю людям боль.

— Успокойся сначала, — он поймал меня за руки и усадил обратно на камень, — Чем больше сражаешься с судьбой, тем хуже получается. Пусть все идет своим чередом.

— Тебе легко говорить, — сказала я, — Но, все равно, спасибо за совет. Я ведь поговорить здесь могу только с тобой.

— Да, я незаменим, — пошутил Атли и внезапно добавил, — А пойдем со мной на тренировку. Составишь мне компанию. Ты ведь уже давно не держала меч в руках, того гляди, забудешь все, чему Скалли учил. К тому же, я знаю это по себе, физические нагрузки отвлекают от ненужных мыслей.

Не знаю почему, но я согласилась. Я пошла переодеться и взять свой меч, и мы вместе с Атли направились к тренировочному полю. К моей радости сегодня, кроме нас с Атли, там никого не оказалось. Атли встал напротив меня и криво усмехнувшись, сделал пробный выпад.

— Ну, что? Приступим, — сказал он, — Как Скалли учил?

— Угу, — кивнула я.

И мы начали. Сперва Атли дал мне возможность вновь почувствовать, каково это, держать в руках клинок. Мой меч, подаренный Рангерд, был сделан когда-то для нее мужем. Легче, чем мужской, но острее, с красивой рукоятью и покрытый рунами. Мы некоторое время сражались шутливо и сыпали шуточками. Мое настроение вернулось в норму. Атли понял это и перешел к более активным действиям. Его выпады утратили былую легкость. Теперь он бил всерьез, и мне пришлось изрядно попотеть, уворачиваясь и отклоняя его атаки. Я кувыркалась, прогибалась, подныривала под его руки, но сама не нападала, а только отражала его удары. Тело приятно ломило. Я почувствовала, как на мои губы вернулась улыбка. Мы занимались более часа и когда Атли, тяжело дыша, вымотанный почти так же, как и я сама, поднял вверх руку, останавливая бой, я вонзила меч в песок и, облокотившись на него, перевела дыхание. Да, подумала я, тяжело вот так без тренировок. Завтра все тело будет болеть и ныть. Я обвела взглядом поле и внезапно замерла. Хаки стоял в тени дома дружинников, сложив руки на груди, и смотрел на нас с Атли. Интересно, как давно он там находится и что успел увидеть, подумала я. Хотя, какая мне теперь разница.

— Хаки! — Атли приветственно помахал своему вождю рукой. Тот ответил коротким кивком и подошел ближе.

— Дара, ты помнишь свой вызов, — внезапно сказал он, — Ты еще хочешь сразиться со мной?

— А ты возьмёшь меня к себе в дружину? — произнесла я шутливо.

— Да, если победишь ты, но если нет… — он замолчал.

— Так что, если я проиграю? — спросила я.

— Ты выполнишь любое мое желание, — сказал Хаки, — Обещаю, просить о невозможном не буду, так что?

— С чего это ты изменил свое решение, — я вытащила меч и вернула его в ножны.

— Ну вот, такой я непостоянный, — ответил он.

Тут в наш разговор встрял Атли.

— Не вздумай согласиться, — сказал он мне, — Тебе не победить.

Я рассмеялась. Но попытаться ведь можно, сказала я себе, а вслух ответила:

— Хорошо. И когда ты хочешь, чтобы это произошло?

— Давай завтра, на рассвете? Я приглашу Рагнара, чтобы ты не переживала и даже Бьерна, если только скажешь.

— Согласна, — я подмигнула Атли. Но мой названный братец, наигранно закатив глаза, показал мне, что я поступаю опрометчиво и глупо по его мнению. А я надеялась на победу.


Вечер прошел за веселым ужином. Рагнар Тролль рассказывал в шутливой манере о своих похождениях под стук барабанов и завывание дудки, причем язык у него оказался так хорошо подвешен, что гости просто покатывались со смеху и я в их числе. Приглашенные Астрид, для поднятия всем настроения, музыканты шумели громко и продуктивно. Я весь вечер обменивалась взглядами с Бьерном, стараясь скрыть легкий румянец, покрывавший мои щеки всякий раз, когда глядя на него, я вспоминала прошедшую ночь. Сольвейг сидела рядом с матерью надутая и бросала на меня косые взгляды, в которых скользила тщательно скрываемая ненависть, но я старалась не обращать на нее внимания, хотя это удавалось с трудом. Астрид пыталась развеселить свою хмурую дочь, но ей это все никак не удавалось. Я начала подозревать, что музыканты и гости, все это было сделано лишь для того, чтобы капризная Сольвейг изволила улыбнуться. К сожалению, это оказалось не так легко. В конце концов, даже Астрид махнула на дочь рукой, и велела растащить столы и устроить танцы. При виде этого, я хотела было уйти, но сам Рагнар подхватил меня под руки и вывел на середину, лихо приплясывая. Для своего низкого роста и квадратной фигуры, он двигался довольно резво и невольно вызывал улыбку не только у меня, но и у всех окружающих. Я проскакала с ним пару танцев, именно проскакала, иначе это назвать было просто невозможно, а потом быстро улизнула, пока он, разгоряченный своими па, не пошел выпить пива. Оказавшись в своей комнате, я наконец-то смогла расслабиться. Раздевшись, легла на кровать и только тогда почувствовала, что устала за сегодняшний день. Тренировка с Атли вымотала мое тело. Ноги и спину приятно ломило. Перед завтрашним поединком с Хаки мне следовало хорошенько отдохнуть. Я закрыла глаза и стала медленно читать заклинание на восстановление энергии. Возможно, во время боя завтра мне понадобится немного магии. Я не собиралась проигрывать Хаки и тем более не стремилась выполнять при поражении то желание, которое он уже явно себе придумал.

Я повернулась на бок. Странно, но почему-то Хаки никак не выходил у меня из головы. Нет, в своей любви к Бьерну я нисколько не сомневалась, но что-то изменилось во мне теперь. Мои чувства стали немного другими, я словно начала раздваиваться. Я зажмурила глаза и, вытянув по швам руки, заставила себя прогнать все посторонние мысли из сознания. Заклинание сна дочитала, уже широко зевая.

Поутру проснулась, когда еще было совсем темно. Я застелила постель, оделась в свой мужской костюм, пристегнула к поясу ножны с мечом, умылась во дворе прохладной водой, которая сразу же смыла с меня остатки сна и пошла по направлению к полю для тренировок. К моему удивлению, Атли уже был там. Он сидел на заборе и смотрел, как на востоке светлеет небо. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь отдаленным плеском волн и треском песка под моими сапогами. Услышав мои шаги, он обернулся и легко спрыгнул вниз.

— Ты рано, — сказал он.

— Так получилось, — ответила я.

— Еще никого нет, — произнес Атли.

— Как нет? А мы с тобой? — усмехнулась я.

Небо внезапно озарилось желтым светом и я, прикрыв глаза руками, увидела, как восходящее солнце позолотило лес на востоке и плеснуло светом на крыши домов. Безупречное синее небо на миг стало таким ярким, что до боли зарябило в глазах.

— Ты уверена, что хочешь этого поединка? — внезапно спросил Атли и добавил, — У тебя нет ни малейшего шанса выстоять против Хаки, можешь поверить мне на слово, я видел его на тренировках и трезво оцениваю ваши способности.

— Да, наверное, ты прав, — сказала я, — Но я не отступлюсь, ты ведь меня знаешь. Возможно, немного магии совершит чудо, — шепотом добавила я и засмеялась.

Атли покачал головой.

Мы стали ждать. Первым на поле пришел Рагнар. Следом за ним и Бьерн, чему я немного удивилась. Вот уж не думала, что Хаки позовет и его. Мужчины подошли к нам. Бьерн молча окинул меня взглядом и приподнял вверх бровь, выражая, таким образом, свое недоумение. А Тролль мягко похлопал меня по плечу, пожелав удачи. Хаки пришел последним. На нем была только длинная туника и штаны, заправленные в сапоги.

— Не передумала? — спросил он, — Еще есть шанс, ты можешь уйти.

Я вскинула голову, надеясь, что это движение получилось у меня полным достоинства.

— Нет, — ответила я и нагло уставилась на него.

— Тогда давай, покончим с этим побыстрее, — он в несколько шагов оказался в центре поля, я посеменила следом и встала напротив. Одним движением обнажила меч и отбросила в сторону пустые ножны, ловко подхваченные Атли у самой земли. Хаки хмыкнул. Рагнар и Бьерн застыли у изгороди. Я бросила на них мимолетный взгляд и посмотрела на своего противника. Синие глаза смотрела на меня с откровенным вызовом. Он заранее знал, что я проиграю, поняла я. Что ж, по крайней мере, я заставлю тебя хорошенько попотеть, подумала я.

— Осторожнее с его левой рукой, — услышала я крик Рагнара. Хаки засмеялся и одарил друга взглядом, далеким от благодарного.

— Что ж, приступим, — сказала я и послала Рагнару признательный взгляд, отметив при этом, что Бьерн выглядит несколько взволнованным. Он тоже думает, что я проиграю, поняла я. И очевидно, знает, что при этом я буду вынуждена выполнить любое желание Хаки и именно это и беспокоит его. Но, уговор есть уговор.

Хаки стоял спокойно и просто смотрел на меня, очевидно надеясь, что я нападу первая. Я не торопилась атаковать, но и стоять без толку охоты не было. Но Хаки внезапно напал. Его выпад был легким, как будто танец, но таким быстрым, что я едва успела прогнуться назад, и лезвие меча пролетело над моей головой. Что ж, все серьезно, подумала я, чувствуя, как моё темное Я постепенно выбирается наружу, придавая мне сил. Хаки атаковал снова, я отвела удар, выбросив вперед руку с мечом, а потом ударила сама, причем неожиданно для него. Лезвие моего оружия распороло дорогую ткань туники и оцарапало его кожу, и Хаки усмехнулся, даже не посмотрев на проступившую кровь. Я провернулась вокруг своей оси и снова встала перед ним, держа меч на вытянутых руках.

— Молодец, — похвалил он, — Зацепила меня.

Мои губы растянулись в улыбке, и я бросилась на него. Серию ударов я провела довольно ловко, заставив моего противника отступить на несколько шагов назад. Где-то сзади ахнул Рагнар, когда я, выбросив ногу, нанесла довольно сильный удар в грудь Хаки. Он пошатнулся, но не упал, вопреки моим ожиданиям.

— Если ты проиграешь девчонке, я отрежу свою бороду, клянусь всеми Богами, — прокричал Рагнар Тролль.

Мы стали друг напротив друга и начали кружить вокруг. Когда Хаки атаковал меня снова, я едва успела отразить его удары а, когда он отскочил от меня, почувствовала, как по руке стекает что-то горячее. Быстро взглянув на плечо, увидела небольшой порез. Ловко, призналась я сама себе. Я ведь даже не успела заметить, как он задел меня. Боли я не ощущала, не теперь, когда в крови вовсю бушевал адреналин. Я бросилась к нему и, проскочив под мечом, ударила его локтем в бок, потом перекувыркнулась, уходя от следующего удара и вскочила на ноги. Если бы я ударила мечом, то вспорола бы его незащищенный живот, мелькнула у меня шальная мысль, хотя, тут же поправила я себя, он мог давно лишить меня руки, если бы этот бой был настоящим. Мы сцепились снова. Хаки смотрел мне в глаза сквозь наши скрещённые мечи, я едва стояла на ногах. Он был порядком выше и тяжелее меня и когда он с силой толкнул меня, я упала на землю, но тут же перекатилась в сторону и вскочила на ноги, но Хаки уже оказался рядом. Ударом ноги он выбил меч из моей руки и сделал захват, после чего я оказалась прижата спиной к его груди, а около моего горла сверкнуло лезвие клинка. Я не растерялась и заработала локтями, а потом попыталась ударить затылком в лицо, но он, предугадав это движение, схватил меня за горло и с силой сдавил его, так что у меня потемнело в глазах. Я дёрнулась, тщетно надеясь вырваться, но безрезультатно. Хаки опустил меч и, приблизив свое лицо к моему, прошептал:

— Ты проиграла, — и разжал пальцы, сжимавшие мою шею. Я едва не упала в песок, но вовремя подставила руки и ухнула на четвереньки. Плечо неприятно саднило. Я сморщилась и села.

Хаки медленно пошел с поля. Ко мне подбежал Атли и, помогая встать, одарил грустным взглядом.

— Я же говорил тебе! — сказал он. Я отряхнула одежду от пыли и, подобрав меч и ножны, пристегнула их обратно к поясу.

— Но все равно, ты держалась достойно, — похвалил меня Атли.

Я подняла глаза и посмотрела на Бьерна. Он подошел ко мне и осмотрел плечо.

— Довольна? — спросил он зло.

— Да, — ответила я в тон ему и вырвала руку, которую он все еще продолжал держать в своей. А потом развернулась, собираясь уходить.

— Ты с ума сошла, вызвав Хаки на бой, — Бьерн схватил меня и повернул к себе лицом, при этом старательно пытаясь не задеть мое раненое плечо, — На что ты рассчитывала? У тебя с самого начала не было шансов выиграть. Неужели ты не поняла, он что-то задумал.

— Не твое дело, — огрызнулась я, — Что ты набросился на меня, я тебе не жена.

Бьерн резко отпустил меня.

— Это можно легко изменить, — внезапно успокоившись, сказал он, — Я сегодня же переговорю с Астрид.

Я удивленно приподняла брови, не веря своим ушам.

— Я разведусь с Сольвейг, — произнес Бьерн уверенно. Потом взял меня за руку и потащил за собой. Атли так и остался стоять глядя нам вслед.

Мы прошли в мою комнату. Бьерн усадил меня на кровать и вышел. Спустя какое-то время он вернулся с мазью, останавливающей кровь и бинтами. Сняв с меня куртку, закатил рукав до самой шеи и принялся обрабатывать рану. Я сидела молча и только смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он прикасался к моей руке столь бережно и нежно, что меня охватила приятная дрожь. Я блаженно прикрыла глаза. Когда он закончил накладывать мазь и аккуратно перебинтовал мою руку, я уже сама поправила рукав и встала.

— Спасибо, — сказала я.

Пальцы Бьерна пробежались по моей щеке и опустились на затылок. Он притянул меня к себе и легко поцеловал в губы, а потом произнес:

— Ложись, отдыхай. Я скажу рабам, чтобы принесли тебе поесть и кружку вина, тебе это сейчас необходимо.

Он отпустил меня и вышел из комнаты. Я бессильно упала на кровать и откинулась на подушку, чувствуя себя так, словно меня выжали досуха, а ведь это был совсем короткий бой, напомнила я себе. Хаки слишком силен для меня, подумала я, следовало подумать об этом раньше, Бьерн был прав на его счет. Возможно, я совершила глупость, согласившись на такие условия, но отступать было уже поздно. Теперь осталось только узнать, что он потребует за свою победу.


Завтра на рассвете уплывал Рагнар Тролль. В честь его отплытия Астрид решила устроить прощальный ужин. В большом зале собрались почти все дружинники Хаки, а также люди Рагнара и Бьерна. Рагнар торжественно обещал вскоре вернутся. Он отправлялся в очередной набег и где-то через пару месяцев планировал проходя мимо поместья Хаки заглянуть в гости и привезти подарки Астрид. Хозяйка дома счастливо улыбалась ему в ответ. Где-то ближе к ночи, когда веселье подходило к концу, я увидела, что Бьерн встал из-за стола и, подойдя к Астрид, что-то ей сказал. На лице женщины отразилось непонимание, а потом она взглянула на сына, сидевшего во главе, а потом перевела взгляд на Сольвейг и громко произнесла:

— Хаки, пойдем, выйдем, нам переговорить. Бьерн собирается нам сказать что-то важное, — потом она повернулась к дёрнувшейся было встать и последовать за ними дочери, и мягко усадила ее обратно, — А ты останешься здесь, — сказала она.

Я посмотрела на Бьерна, он на меня. Обмен взглядами не ускользнул от пристального внимания Хаки. Он нахмурился, но последовал за матерью. Их не было довольно долго, а когда они вернулись, то я заметила странный взгляд, которым наградила меня Астрид. Она была явно чем-то опечалена. Я задумалась. Неужели Бьерн переговорил с ними по поводу развода с Сольвейг? Мне внезапно стало душно. Я вскочила на ноги и поспешно выскочила в двери. Мне до сих пор не верилось, что все может так легко разрешиться. Я запретила себе радоваться раньше времени, пока не услышу объяснение от самого Бьерна, но сердце гулко стучало, предчувствуя счастливую развязку всей этой запутанной ситуации. Я стояла на пороге дома и почему-то совсем не удивилась, услышав за спиной звук открывающейся двери. Резко обернувшись, увидела вышедшего из дома Хаки.

— Я так и думал, что увижу тебя здесь, — сказал он. — Ты уже вероятно знаешь, что Бьерн попросил у матери разрешение на развод с Сольвейг. И она его дала.

Я почувствовала, что мои губы сами собой расплываются в улыбке.

— Сейчас он объясняется с сестрой, могу представить себе ее чувства, — добавил он, — Только ведь отказать ему мать не смогла, потому что он, якобы привел убедительные доводы.

— Интересно, какие? — спросила я, пряча счастливое лицо.

— Спросишь у него, если тебе это так любопытно, — бросил Хаки, — Я не за этим пришел.

Я недоуменно посмотрела на него. В свете горящих факелов, освещающих входную дверь по обе стороны, его лицо мне показалось зловещим, но и неожиданно привлекательным. Я встряхнула распущенными волосами, прогоняя наваждение.

— Ты проиграла мне сегодня, — напомнил он.

— Я знаю, — вздохнула я, — И чего же ты хочешь?

— Тебя, — выдохнул он и, заметив, как я испуганно вздрогнула, добавил, — Не бойся так. Я же обещал, что не потребую от тебя невозможного. Мне нужен только один твой поцелуй и не более того.

Я отшатнулась. Со мной происходило что-то странное, то, что я чувствовала, показалось мне неестественным, но я шагнула к Хаки, приподнялась на носках и, неловко обхватив его руками за шею, притянула к себе. Несколько секунд я смотрела ему в глаза, а потом поцеловала. И то, что почувствовала при этом, заставило мое сердце бешено биться. Словно меня окутало какое-то волшебство, я не понимала, что происходит, но между мной и Хаки в этот момент вспыхнула настоящая страсть. Я была не в силах заставить себя оторваться от него, пока он сам неожиданно не отстранился. Я посмотрела на него мутными ничего не понимающими глазами, досадуя на то, что он отпустил меня, а потом, словно пелена упала с моих глаз, и я поняла, что произошло только что между нами. Хаки, тяжело дыша, проговорил:

— А теперь скажи мне в лицо, что между нами ничего нет, — он некоторое время молчал и смотрел на меня, ожидая ответа, а потом развернулся и уже в дверях столкнулся с Бьерном. Они обменялись враждебными взглядами и только после этого разошлись. Хаки ушел в дом, а Бьерн подошел ко мне.

— Что здесь произошло? — спросил он, увидев мое странное выражение лица.

Я отвернулась. Мое сердце все еще гулко стучало в груди, я прижала ладони к щекам. Никогда не думала, что со мной произойдет что-то подобное, но не могла не признать, что между нами действительно было что-то, но я не хотела верить в это. Ведь я раньше не воспринимала его как мужчину, почему же все изменилось?

— Все хорошо, — ответила я.

Бьерн как-то подозрительно посмотрел на меня.

— Завтра я уплываю отсюда, — внезапно произнес он, — И, надеюсь, ты вместе со мной.

— Что? — спросила я, все еще не веря своим ушам.

— Астрид и Хаки дали свое разрешение на наш развод с Сольвейг. Конечно, я выплачу ей довольно большую сумму золотом за бесцельно потраченное на меня время и верну приданное. У нее еще есть шанс удачно выйти замуж, даже после нашего разрыва. Я возвращаю ее такой же, как и брал, — он усмехнулся, — Ее девичья честь нисколько не пострадала, только это и убедило Астрид.

— Я так рада! — вскрикнув, я повисла на шее Бьерна и он подхватил меня, крепко прижав к себе.

— Сегодня же собери все свои вещи, — Бьерн поцеловал меня в макушку, — Я не хочу даже лишнего часа провести здесь. Я уже послал человека на пристань, приготовить корабль к отплытию. На рассвете мы вместе покинем этот дом.

Я кивнула, но потом спохватилась.

— А как же Атли?

— Если он захочет, то заберем его с собой, — ответил Бьерн, — Только я думаю, что он предпочтет остаться здесь.

— Я все равно хочу поговорить с ним, — проговорила я.

Мы вернулись в дом. Веселье подходило к концу. Я оставила Бьерна и подошла к столу, за которым сидел Атли. Он взглянул на меня и присвистнул.

— С чего такая радость на лице?

— Атли, я завтра уезжаю с Бьерном.

Парень подвинулся, освобождая мне место на скамье рядом с собой.

— Ты поедешь с нами? — спросила я, с надеждой посмотрев в его глаза. Он покачал головой. Я расстроилась. Последний год мы с Атли были неразлучны. Я так привыкла к нему, к его поддержке и советам. Даже не знаю, что буду делать, когда мы расстанемся. Он стал мне как брат и даже больше.

— Нет, — сказал он, — Я остаюсь здесь. Я уже привык, да и друзей завел. С Хаки у меня хорошие отношения.

— Но ведь Бьерн твой брат, не лучше ли тебе будет с ним? — произнесла я.

— Не теперь, — Атли обнял меня за плечи, — Не переживай так, со мной все будет хорошо. Главное сейчас ты. Я так понимаю, что между тобой и Бьерном все уже решено? А как же его жена?

— Они разойдутся, Астрид и Хаки дали свое добро.

— Даже так?

Я шутливо толкнула Атли в плечо.

— Я думал, что между тобой и Хаки что-то есть, но вероятно, ошибся. Ведь если бы ты ему нравилась, вряд ли он бы пошел на такое.

— Да, ты прав, — согласилась я.

— Что ж, утром я буду одним из тех, кто пойдет провожать тебя.

Я повернула голову и взглядом нашла Бьерна. Он сидел возле Рагнара. Заметив мой взгляд, улыбнулся и подмигнул. Я незаметно взглянула на Астрид, сидевшей рядом с сыном и к своему удивлению, увидела, что Хаки за столом нет. Что ж, подумала я, это к лучшему, что завтра я уеду. Постепенно мои мысли придут в норму, и я перестану так много думать о том, чего быть просто не может.


Мы отплыли одновременно с Рагнаром. Его корабль пошел на север, наш — на юг. На берегу еще долго стоял Атли, провожая меня взглядом. Прощаясь с ним, я надеялась, что у него все будет хорошо, и он станет тем, кем мечтал и отомстит за своего отца. А еще я очень надеялась, что снова увижусь с ним, но вряд ли это произойдет здесь. Я решила больше никогда не возвращаться в поместье Хаки и твердила себе, что все, что происходит сейчас только к лучшему. Скоро я забуду все, что произошло здесь со мной, и буду счастлива с Бьерном, не смотря ни на что. Я ведь любила его, а он меня, что еще может быть важнее? Но почему-то все равно бросала незаметные взгляды на него, пока мы еще были на берегу. Я не смогла подойти и попрощаться, я боялась, что сделаю какую-нибудь глупость, а мне этого совсем не хотелось. Хаки расстался с Бьерном довольно сухо, с Рагнаром они дружески обнялись. Астрид пожелала мне счастья, хотя, я догадывалась, она уже все знала про нас с Бьерном, и вскоре мы отплыли. Уже стоя на корабле и махая рукой Атли, я взглянула на Хаки. Он тоже смотрел на меня, но когда наши взгляды встретились, отвернулся. Ко мне сзади подошел Бьерн и обнял за талию, а потом поцеловал в шею.

Обогнув мыс, мы пошли вдоль берега, но через несколько часов я увидела, что воины Бьерна достают из корабельного трюма толстые сети и раскладывают их на палубе. Я удивленно взглянула на Бьерна.

— Нам придется сделать небольшую остановку, — сказал он и кивнул на сети, — Я хочу поймать Альрика и попытаться вернуть ему его прежний вид, пока Хаки не утроил еще одну облаву, которая на этот раз может оказаться удачной.

— Я пойду с тобой, — сказала я.

— Нет, — он отрицательно покачал головой, — Не в этот раз. Мне будет спокойнее, если ты останешься на корабле. Альрик уже почти полностью потерял человеческий облик, и он очень опасен. И я не собираюсь рисковать тобой. В прошлый раз мне удалось найти его логово и сегодня мы поставим у входа ловушку.

— Твоя помощь потребуется позже, — он ласково прикоснулся к моей щеке.

— Хорошо, — сказала я.

Ладья причалила к пологому берегу. Бьерн и несколько его людей сошли с корабля по трапу, прихватив с собой только сети и ножи, притороченные к поясам. А потом исчезли в лесу, подступающему почти к самой воде. Остальные и я в том числе, остались ждать на берегу. Незаметно наступил вечер, за ним на землю опустилась ночь, а я все так же стояла глядя на берег и ожидая возвращения Бьерна, и лишь изредка прохаживалась по палубе, чтобы размять ноги. Высокий кормчий по имени Ивер, предложил мне поесть в компании воинов. Я согласилась и пока ела, чувствовала на себе их изучающие взгляды. Возможно, многие видели меня на свадьбе их вождя и немного побаивались, но обсуждать не решались и вели со мной себя предельно вежливо. Мне внезапно стало интересно, знают ли они кем является Бьерн?

Далеко за полночь, я услышала странный шум в зарослях леса. Словно что-то огромное пробиралось к берегу, ломая и круша все на своем пути. Многие на палубе проснулись и достали оружие. Я прищурила глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в кромешной тьме. Ночь была невероятно черная и густая и, несмотря на блеск далеких звезд, видимость была просто ужасная. Шум постепенно приближался и до моего слуха донесся приглушенный рык, когда на берег вышли люди. Я с облегчением узнала среди них Бьерна. Следом за собой они волоком тащили огромного связанного волка. Остановившись у кромки воды, Бьерн махнул рукой кому-то на корабле. Тот час спустили трап. Бьерн первым взбежал на корабль, сладом, пыхтя от натуги, воины затащили зверя, причем тот постоянно извивался и страшно рычал.

— Спустите его в трюм, — скомандовал Бьерн, — Только очень осторожно, не повредите ему ничего.

Он подошел ко мне, и я заметила на его левом боку глубокие царапины, оставленные когтями. Еще один из воинов был ранен, белый волк прокусил ему кисть руки, но в целом все обошлось малой кровью. Глаза Бьерна при взгляде на меня зажглись странным огнем, как тогда в лесу, когда он вернулся с поисков брата, и я поняла, что он недавно превращался. Я протянула руку и коснулась его плеча. Кожа была горячей и сухой.

Посмотрев на меня, он понял, что я все знаю.

— Так надо было, — сказал он, — Не бойся, я вполне контролирую себя даже после превращения.

Я обняла его и прижалась всем телом.

— А если с тобой произойдет то же, что и с Альриком? — произнесла я тихо.

— Со мной этого не случится, — ответил он, — Не бойся.

Эту ночь было решено провести на этом берегу. Развели костер и покормили тех, кто отсутствовал с Бьерном. Мы с ним легли спать на палубе. Всю ночь я чувствовала его руки, прижимающие меня к своему телу. Мне спалось как никогда спокойно, я даже почти не вспоминала о Хаки. На рассвете мы продолжили путь и ближе к вечеру приплыли к владениям Бьерна. Зверь в трюме на протяжении всего плаванья вел себя на удивление тихо. Когда открыли трюм, оказалось, что он лежит без движения на самом дне и даже когда его принялись вытаскивать на палубу, он никак не отреагировал и казался огромной безжизненной тушей. Мы с Бьерном настороженно переглянулись.

Альрика перевезли в дом Бьерна на крытой телеге. Там его перенесли в какую-то темную комнату с широкой кроватью и маленьким камином. Волк и правда не подавал признаков жизни, но его грудь тяжело поднималась и опадала. Он дышал, но очень слабо. Бьерн выгнал всех из комнаты и зажег несколько свечей, расставив их по углам комнаты. Потом посмотрел на меня.

— Подойди, — попросил он, — Мне нужна твоя помощь. Оборотни порождения тьмы, а ведь ты у нас теперь темная колдунья, и должна знать заклинание на восстановление сил.

— Знаю, — кивнула я и, приблизившись, присела на корточки рядом с волком.

— Он умирает? — спросила я.

— Да. Когда мы нашли его, он уже вел себя, словно бешеный. Пришлось мне превратится в волка, мы сцепились с ним и я его немного потрепал, иначе мы никогда не поймали бы его.

— Что мне делать?

— Читай заклинание, а когда к нему вернутся силы, я попытаюсь наладить с ним связь и помочь вернуть свой настоящий облик.

Я кивнула и начала читать заклинание, вложив в него все свои силы и стараясь, чтобы в волка, лежащего передо мной, перетекла моя темная сила. Бьерн положил на голову волку руку и, закрыв глаза, стал что-то шептать. Мне казалось, что он зовет брата по имени, но волк никак не реагировал на его голос. Я уже было отчаялась, когда волк внезапно дернул сразу всеми лапами и открыл глаза. Я отшатнулась, увидев какое безумие полыхает в них. Слишком мало от человека осталось в волке. Бьерн продолжал звать Альрика, но я увидела, как зверь зарычал и если бы его морда не была перемотана толстой верёвкой, он давно бы попытался укусить кого-нибудь из нас. Я внезапно вспомнила красивого молодого мужчину, встреченного мной тогда на реке, его улыбку и приятный мелодичной голос и внезапно мне стало страшно от того, что сделала с ним его темная сущность, оказавшаяся сильнее его человеческой части.

— Альрик, — произнесла я его имя и прикоснулась к густой белой шерсти. Зверь еще раз дернулся и, внезапно прямо на моих глазах, его шерсть стала исчезать, уходя под кожу, а кости ломались, принимая форму человеческих конечностей. Морда втянулась, и я увидела красивое, но слишком худое лицо. Он явно в последнее время плохо питался. Кожа едва не обтягивала его кости, настолько он показался мне худым. Густые светлые волосы отросли, глаза глубоко впали. Черты лица заострились, делая Альрика похожим на умирающего. Я прикоснулась к холодному лбу, покрытому вязким потом. Альрик вздрогнул и открыл глаза. Несколько секунд он немигающим взглядом смотрел на меня, словно не узнавая, кто перед ним, а потом легкая тень легла на его губы. Я поняла, что он силится улыбнуться.

— Ты помнишь меня? — спросила я тихо.

Бьерн бросил на меня быстрый взгляд. Потом осторожно поднял брата на руки и перенес его с пола на кровать.

— Ступай на кухню и принесли тарелку бульона, — сказал он. Я кивнула и вышла. На кухне рабыни смотрели на меня какими-то испуганными глазами. Боятся, поняла я.

— Мне надо тарелку куриного бульона, — сказала я резко, — И по быстрее.

Полненькая еще довольно молодая кухарка в длинной шерстяной юбке и с цветастым платком, повязанным на голове, поспешила выполнять мою просьбу. Буквально через минуту над очагом висел котел с подогревающимся бульоном. И еьще через несколько минут, я уже возвращалась к Бьерну, держа в руках дымящуюся чашку. Проскользнув в двери, увидела, что Альрик лежит на кровати, а у его изголовья стоит брат. Я подошла ближе и присев на краешек постели попросила Бьерна приподнять Альрику голову. Он так и поступил, подложив подушку под голову младшему брату, сел на пол и стал смотреть на то, как я с ложечки кормлю Альрика. К моему удовольствию, аппетит у бывшего волка оказался отменный, но Бьерн не разрешил мне скормить весь бульон. Когда кружка наполовину опустела, он встал и забрал ее из моих рук, несмотря на голодный и разочарованный взгляд Альрика.

— Ему может стать плохо, — сказал он мне. Я согласилась и укутала Альрика шерстяным одеялом. Не мне ли, как бывшему целителю знать, к чему приводит после долгого голода переедание.

— Он поправится? — спросила я.

— Очень на это надеюсь, — Бьерн поцеловал меня в губы и, прижав к груди, показал на засыпающего Альрика. Я улыбнулась. На лице оборотня появилось удивительное спокойствие.

— Иди, распорядись на счет ужина, — Бьерн устало опустился на край кровати, и я поняла, скольких сил ему стоило вернуть брату прежний облик. Он выглядел каким-то осунувшимся, но, несмотря на это, глаза его довольно блестели. Я вышла из комнаты и неторопливым шагом двинулась в сторону кухни. При виде меня, суетящиеся рабыни замерли, потом поклонившись, поспешили разбежаться по углам. Я нашла кухарку и, велев ей накрывать стол в большом зале, еще раз оглядела помещение. Кухня была довольно комфортная, все продуманно до мелочей и находилось на своих местах. Слуги работали слажено или может, просто мое присутствие делало их работу такой, не знаю. Но то, с какой опаской они смотрели на меня, мне не совсем нравилось.

Я покинула кухню и вышла из дома. Небо уже было совсем темным. Мелкие россыпи звезд постепенно проявлялись на черном полотне. Где-то за горизонтом поднималось золотое свечение. Луна, поняла я. Сейчас, в темноте, мне внезапно показалось, что я все еще нахожусь в поселении Хаки. Что еще немного и откроется дверь, и он сам появится на пороге. Я вздохнула и удивилась своим неожиданным мыслям, все еще не понимая, что происходит со мной. Возможно, в тот момент, когда я увидела Бьерна на свадьбе, что изменилось в моих чувствах к нему. Я могла оправдывать его мысленно сотни раз, ведь он думал, что я мертва, когда согласился на этот брак, но в глубине души моя вера в него пошатнулась и это меня пугало. А, может меня пугали мои собственные, отличные от прежних, чувства?


Альрик поправлялся медленно, но с каждым днем становился все более похожим на себя прежнего. Он стал быстро набирать в весе, возвращая себе свой прежний вид, только по-прежнему был еще совсем слаб. Но буквально через пару недель, он самостоятельно встал на ноги и, хоть и с трудом, но все-таки перемещался без посторонней помощи. Бьерн все эти дни буквально не отходил от брата ни на шаг. Он оказался очень внимательным и заботливым, и я с прежней нежностью смотрела на него. Я занялась ведением хозяйства. Теперь все слуги и поместье перешли под мое руководство. Постепенно мне удалось доказать рабам, что я не такая грозная, как они думали обо мне, вспоминая случай на свадьбе. Казалось, в поселении не было такого человека, который бы не знал о происшествии со змеёй, но это в какой-то степени было мне на руку, потому что спорить со мной мало кто отваживался, и все поручения выполнялись без лишних обсуждений и почти беспрекословно. Я старалась быть справедливой, и никого не наказывать, но все равно, в глубине души меня все равно боялись, и я это прекрасно чувствовала.

В начале лета, когда Альрик поправился до такой степени, что возобновил тренировки с целью восстановить прежнюю форму, Бьерн наконец объявил о нашей предстоящей с ним свадьбе. Но вначале он хотел посетить Вестер южный город, по воле случая, расположенный в нескольких днях пути от имения моего отца. Там находился хороший невольничий рынок и судоверфи. Бьерн планировал купить торговое судно и строительные материалы, для дальнейшего расширения поместья, а так же подобрать выносливых рабов пригодных для строительства зданий. Предполагалось построить каменную кузницу и расширить господский дом, пристроив крыло для Альрика. А так же несколько из воинов в его дружине решили обзавестись семьями, и поэтому планировалось выстроить для них отдельные дома. Следя за его приготовлениями к отплытию, я внезапно поняла, насколько сильно соскучилась по своей семье, которую не видела уже больше года. Прежние обиды стерлись в моей памяти. Я поняла, что уже почти не помню лица моей матери и отца и не знаю, как там мои сестры и братья, что нового произошло в их жизни и появились ли у меня еще племянники или племянницы? Наконец, набравшись храбрости, я в последний вечер перед отплытием, пришла после ужина в комнату к Бьерну и сев к нему на колени, обхватила его шею руками. Он улыбнулся и поцеловал мои волосы.

— Дара, — прошептал он и его губы переместились на мою открытую шею.

— Хотела попросить тебя кое о чем, — сказала я, пока он целовал меня.

— М-м? — промурлыкал он, не прерывая покрывать поцелуями мое лицо.

— Возьми меня с собой! — выпалила я.

Бьерн отстранился и с любопытством посмотрел в мои глаза.

— Я хочу увидится с семьей, — продолжила я, — Поместье моего отца находится по пути в Вестер. Я бы осталась с родителями, пока ты будешь в городе, а на обратном пути ты бы забрал меня? — я с мольбой посмотрела ему в лицо.

К моему удивлению, он не протестовал, а только сильнее прижал меня к себе.

— Почему бы и нет, — сказал он, — Заодно познакомлюсь с будущими родственниками!

Я облегченно вздохнула. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился улыбающийся Альрик. Увидев нас с Бьерном, сидящих в обнимку, он радостно улыбнулся и, подмигнув мне, зашел внутрь. Я соскочила было с коленей Бьерна, но он не позволил мне и, притянув обратно, силой заставил сесть на место. Не знаю, н мне почему-то в присутствии Альрика всегда было неловко, когда Бьерн проявлял свои чувства, совсем не стесняясь брата.

— Да сиди, — махнул рукой Альрик, — Все равно скоро вы поженитесь, какое может быть стеснение, — он бросил на Бьерна понимающий взгляд.

— Хорошо, что ты пришел, — сказал Бьерн, поглаживая при этом кисть моей руки, — Я бы хотел попросить тебя на время моего отсутствия присмотреть за поместьем. Сначала я думал, что этим займется Дара, но мы решили навестить ее семью перед свадьбой и попросить благословения у ее отца и матери. Тем более, что владения ее отца находятся поблизости от Вестера.

— Понимаю, — кивнул Альрик. Он уже стал совсем прежним, красивый, сильный, с ехидным прищуром светлых глаз. Такой, каким я его впервые увидела на корабле Сингурда, — С удовольствием похозяйничаю во время вашего отсутствия.

На том и порешили. На рассвете утром я поднялась на палубу вместе с Бьерном. Вскоре высокий берег растаял вдали. Мы вышли в открытое море. Погода благоприятствовала нашему путешествию на протяжении нескольких дней, пока мы не вошли в устье широкой реки, длинной лентой тянущейся вдоль зеленых пологих берегов. На следующий же день плаванья по пресным водам, начались ливневые дожди и продолжались несколько дней с небольшими перерывами перед закатом. Только тогда и появлялось солнце, чтобы сверкнув, прощаясь до рассвета, утонуть за вершинами деревьев де-то далеко на западе. Когда вдалеке показался знакомый берег, я едва смогла сдержать странные чувства, охватившие меня. Всматриваясь в родной дом, возвышавшийся на холме, недалеко от реки и на маленькие постройки крестьян, мое сердце ликовало. Никогда бы не подумала, что так буду рада видеть низкие холмы, заросшие молодой травой, по которым бегала когда-то босоногой девчонкой и густой лес, темнеющий вдали, где с сестрами собирали ягоды и травы. Казалось, что даже небо здесь выше и ярче.

На берег высыпали крестьяне. С любопытством разглядывая корабль, они показывали на него руками. Бьерн заранее вывесил за борт шиты, означавшие, что у нас мирные намерения, поэтому никто и не боялся.

Когда мы пристали к небольшому деревянному причалу, и по спущенному трапу сошли на берег, я увидела, как навстречу нам спешит мой отец. Я узнала его еще издалека. Светлые с проседью длинные волосы до плеч, широкий размашистый шаг. В окружении своих воинов он приближался к пристани. Я замерла и посмотрела на Бьерна. Я не знала, как меня встретит отец, обрадуется или огорчится, что вернулась его младшая дочь. Но когда Свен приблизился, я увидела, как он окинул взглядом нежданных гостей и когда его взгляд упал на меня, он сначала удивился, а потом улыбнулся. Я шагнула в его раскрытые объятия и прильнула к отцовской груди.

— Дара! — сказал отец.

Я почувствовала, как по лицу катятся непрошенные слезы, и вытерла их рукой.

После все завертелось стремительно, как волчок. Вот мы уже дома и меня обнимает мать, и даже младший брат радостно улыбается. Бьерн знакомится с моими родителями, пока слуги накрывают столы в большом обеденном зале. А потом начинается застолье. Я сижу рядом с матерью и отцом, Бьерн и мой брат расположились напротив. Я рассказываю, что произошло со мной за тот год, который я провела вне родного дома, конечно, многое утаиваю, что-то недоговариваю, потому что им не все стоит знать. Мать, такая же, как и при нашей последней встрече, плачет и только согласно кивает, а отец с видимым удовлетворением поглядывает на моего жениха. Я вижу, что он вполне доволен моим выбором. Мы сидим едва ли не до рассвета, а потом, я отправляюсь спать в свою детскую комнату и уже лежа в старой, видавшей виды кровати, вспоминаю свое детство, которое сейчас кажется таким далеким и счастливым, и с этими мыслями засыпаю.

Поутру я проснулась в самом прекрасном настроении. Погода была замечательная. Солнце грело совсем по-летнему, небо было чистым и ясным. Я выбежала из комнаты и поспешила во двор, где еще из окна увидела отца, разговаривающего с Бьерном. Увидев меня, они оба заулыбались. Свен довольно пригладил светлую бороду и с явным одобрением взглянул на будущего зятя.

— Я не хотел отплывать, не попрощавшись с тобой, — сказал Бьерн и посмотрел на моего отца, — Я оставляю вам свое самое дорогое сокровище, — сказал он.

Моему отцу польстило то, как Бьерн отозвался обо мне, его дочери. Он важно кивнул и похлопал Бьерна по плечу.

— Можешь не переживать, отправляйся спокойно, кто как не родной отец лучше всех присмотрит за своей дочерью, — сказал он и удалился, дав нам возможность попрощаться без свидетелей. Едва он исчез в доме, как Бьерн сгреб меня в охапку и поцеловал. Я попыталась шутливо вырваться, но он только крепче прижал меня к своему телу.

— Совсем скоро ты будешь моей, — шепнул он мне на ухо. Я почувствовала, что краснею.

— Мне понравился твой отец, — Бьерн поднял меня на руки и вместе со мной примостился на лавке, стоявшей под окном, — Сразу видно, князь.

Я улыбнулась. В это время из дома вышли люди Бьерна. Увидев нас, сидящих в довольно интимной близости друг от друга, они заулыбались и прошли мимо, к моему удивлению не бросив ни одной шуточки в наш адрес. Бьерн снова поцеловал меня, а потом, с видимым сожалением отпустил.

— Мне пора, — сказал он, — Но я скоро вернусь. Надеюсь, за неделю управлюсь и тогда заберу тебя, и мы отправимся домой, праздновать нашу свадьбу.

— Я буду ждать, — сказала я тихо, испытывая при этом странные угрызения совести, потому что расстроилась нашему предстоящему расставанию не так сильно, как это следовало влюбленной женщине. И уже провожая взглядом уходящий корабль, я скрестила руки на груди и смотрела перед собой, словно ничего не видя. Мои мысли перепутались. Я радовалась небольшой передышке и тому, что некоторое время Бьерн будет далеко от меня.

— Дара! — позвал меня голос отца. Я повернулась к нему с улыбкой, застывшей на губах. Свен окинул взглядом мое лицо и приблизился.

— Он скоро вернется, не переживай, — сказал мне отец, — Вестер не так и далеко.

— Я знаю, — ответила я и подошла к отцу. К моему удивлению, он обнял меня и притянул к себе.

— Извини, что отправил тебя тогда к Харальду Волку, — произнес он тихо.

— Я не обижаюсь, все же обошлось, — я высвободилась из его рук, подумав о том, что напрасно он напомнил мне то, что я хотела забыть. Но обида, таившаяся в самой глубине души пошевелилась, сделав решительную попытку выбраться наружу с яростным злобным всплеском, но вспомнив предостережение Рунгерд, я подавила в себе тьму и через силу улыбнулась отцу, — Все хорошо, — добавила я, — Ведь если бы я не отправилась тогда в Харанйоль, я никогда бы не встретила того, кого люблю, — я поймала себя на странной мысли, что не в силах произнести вслух имя Бьерна.

— Пойдем домой, — сказал князь. Я согласно кивнула.


Несколько дней в родительском поместье пролетели, как один. Я почти ни чем не занималась, днем гуляла по лесу, а вечера коротая за семейным столом и выслушивая последние новости из жизни сестер и старшего брата. Как оказалось, изменения были столь незначительны, что я даже не утруждалась их запоминать. Я просто слушала голос матери, стараясь запомнить его, ведь неизвестно, когда мы еще увидимся в будущем. Конечно, они могут наведывать нас, когда захотят, но я сомневалась, чтобы отец захотел проделать такое длительное путешествие и на несколько месяцев оставить свои владения без присмотра. Мы с Бьерном плыли сюда почти три недели и это на быстроходной военной ладье, а у отца было только одно торговое судно и то оно постоянно находилось при деле.

В один из тихих летних вечеров произошло, когда мы сидели за столом, и мать слушала мой рассказ о том, как мне жилось в Харанйоле, в зал без предупреждения ворвался один из воинов отца. Его глаза и весь какой-то взъерошенный вид говорил о том, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Судя по глазам отца, он боялся этого, но не был удивлен.

— На нас напали! — выдохнул воин.

— Йорван, — произнес утвердительно Свен имя, от которого меня передернуло. Признаться, я была удивлена, услышав его. Ведь, судя по всему, Йорван теперь был хозяином Харанйоля, который он получил вместе с Хельгой в придачу. Но ведь между Харальдом и мом отцом был заключен мир? Получается, что Йорван его расторгнул, и на владения отца снова совершают набеги? Я перевела взгляд на отца. Он покачал головой, встал из-за стола и быстрыми шагами направился к двери, прихватив с собой меч и шит. Брен поспешил за ним. Мать испуганно посмотрела на меня.

— Почему вы не сказали? — спросила я.

— Пойдем, надо уходить отсюда, — сказала мать, проигнорировав мой вопрос, — Потом поговорим. В прошлый раз люди этого зверя перевернули в доме все кверху дном и увели многих молодых девушек с собой.

— Ну, уж нет, — я вырвала руку из пальцев матери и выбежала из дома. Во дворе уже царила суматоха. Я увидела несколько военных кораблей на реке и стремительно приближающихся с берега воинов. Шедшего впереди я сразу узнала. В моем сердце поднялась злоба. Йорван.

Я прищурила глаза. Людей у него было намного больше, чем у моего отца. Вскоре недалеко от берега завязался бой, заранее обреченный на поражение защищавших свои дома. Перевес сил был на стороне Йорвана и он это прекрасно знал. Смяв сопротивление, опьяненный пролитой кровью, его воины бросились на поселение. Я увидела отца, схватившегося с кем-то из воинов Йорвана, а потом потеряла его в начавшееся суматохе. Крики женщин, визг скота и звон мечей наполнили густой вечерний воздух. Я проскользнула мимо одного из захватчиков, высокого бородатого детины, и побежала вперед, отыскивая глазами Йорвана. Несколько раз чудом не попала под меч, потом у одного из убитых мужчин забрала нож, хоть какая-то но все-таки защита. Можно было бы взять и меч, но в отличие от оружия, подаренного мне Ругнерд и специально подогнанного под женскую руку, эти весили столько, что я не только замахнутся, даже поднять бы не смогла такую тяжесть. А нож был кстати.

Наконец, среди сражающихся, я увидела Йорвана. Злобно оскалившись, я рванула к нему. Когда я подоспела, он вынимал из груди поверженного врага свой меч. Оглянувшись, он увидел меня и внезапно злобно ощетинился. Я взглянула ему в глаза и увидела в них непроницаемую черноту. Вряд ли он понимал сейчас, что происходит, словно марионетка по указу невидимого хозяина, взмахнув мечом, он пошел на меня. Я швырнула в него нож, при этом повторяя слова сложного заклинания. Еще в полете сталь накалилась и я увидела, как нож прошел сквозь жесткую кожу легкого доспеха Йорвана и по самую рукоять пронзил тело, достав до сердца. Но, к моему удивлению, Йорван обратил на него внимания не больше, чем это была бы простая царапина, и рванул ко мне с такой скоростью, что я едва успела отпрыгнуть от опускающегося на меня меча. Что-то с ним было не так с этим Йорваном. Я чувствовала, что здесь не обошлось без колдовства. Как-то Хельга смогла превратить своего нового мужа в воина-марионетку и при этом, его нельзя было убить. В том, что я попала ножом прямо в сердце, я не сомневалась ни секунды, тем более, что он был заговорен на поражение. Что же происходит?

Я вскочила на ноги и бросилась бежать. Йорван, взревев как разъяренный бык, за мной. Я летела вперед, едва разбирая дорогу, перепрыгивая через мертвые тела и стонущих раненых и чувствуя, что это нечто, потерявшее облик человека, преследует меня и магия, даже темная, против него бессильна, потому что он сам наполнен ею. Как же я это раньше не заметила?

Миновав двор, я выскочила через задние ворота и, оглянувшись, увидела, что Йорван все еще преследует меня. Это меня немного удивило, только размышлять не было времени, я рванула прямиком в лес, надеясь, что он не последует за мной, но моим надеждам не суждено было сбыться. Перепрыгивая через кустарники, я слышала, как он, словно медведь, пробирается за мной, прорубая себе дорогу сталью. Я понимала, что его кто-то ведет, слишком странными были его глаза. Словно через них на мир смотрел не сам Йорван, а нечто, затаившееся в его сознании. Резко свернув направо, я оказалась в дубовой роще. Спрятавшись за толстым стволом, я подняла вверх руки и стала читать заклинание, чувствуя, как по жилам потекла темная сила и перелилась в мои кисти, наполняя их огнем. Я ждала, когда появится Йорван, чтобы нанести удар. Судя по звуку ломающихся ветвей, он был уже близко, когда внезапно, все стихло. Я напряженно прислушивалась, надеясь, что хрустнет хоть одна веточка или едва слышно зашелестит отодвигаемая рукой ветка, но ничего.

Сжав руки в кулаки, я держала собравшуюся в них магию и застыла, стараясь даже не дышать. Когда почти рядом с моей головой в ствол ударил меч. Я вскрикнула и увидела прямо перед собой перекошенное лицо моего преследователя. Моментально выбросив вперед руку, я ударила по Йорвану собранной силой, и это отбросило его назад на несколько метров, меч так и остался воткнутым в дерево. Он сильно приложился затылком о сухой ствол и с трудом приподнялся, тряся при этом головой, как старый больной пес. Я увидела, что мой нож все еще торчит из его груди и посмотрела на налитые кровью глаза, когда Йорван заговорил.

— Так ты жива, дрянь?

Я попятилась назад, готовая в любой момент бежать прочь, но Йорван, кажется, теперь не торопился нападать.

— Мы надеялись, что ты сдохла где-нибудь в лесу от голода или тебя сожрали звери, но нет, ты оказалась намного живучее, впрочем, как и все твари, — Йорван криво улыбался, а потом внезапно увидел рукоять ножа, торчащего из своей груди. Один взмах и он вытащил его и с удивлением посмотрел на хлынувшую из раны кровь. Он не чувствовал боли и только прикрыл рану ладонью.

— Это ведь ты, Хельга? — внезапно догадавшись, произнесла я, — Ты сейчас в сознании своего мужа?

Йорван рассмеялся сиплым, неприятно режущим слух гоготом. И я поняла, что мое предположение оказалось верным. А потом, так и не ответив мне, он рванулся вперед и проделал это столь молниеносно, что я не успела отреагировать и почувствовала, как сильная рука хватает меня за горло, сдавливая его с такой силой, что мне стало тяжело дышать. Я вцепилась в его руки, пытаясь разжать захват, но безрезультатно и вскоре, обмякнув, повисла. К моему удивлению, Йорван не стал меня убивать, а перебросив через плечо, вытащил из дерева меч и пошел обратно в сторону поместья родителей. Я как придушенный котенок не могла даже пошевелиться, меня сковал страх. Я не могла понять, зачем я понадобилась Йорвану, или он собирается отвезти меня к Хельге, что тоже вариант.

Мы пробирались назад довольно долго, но Йорван не торопился. Он шел обратно по своему собственному следу, оставленному после погони. То тут, то там я видела сломанные ветви, когда он продирался за мной через лесную чащу. Когда мы вышли на открытую местность, первое, что я почувствовала, это запах гари и он был так силен, что я закашлялась. Йорван сбросил меня с себя и я упала, больно ударившись бедром о землю.

— Вставай, дальше пойдешь сама, — сказал он. Я с удивлением заметила, что кровь перестала лить из его раны и она словно затянулась. Йорван грубо толкнул меня в спину, едва я встала с земли.

— Давай, пошевеливайся! — рявкнул он.

Пройдя в ворота, я с ужасом смотрела на горевшие постройки. Казалось дым заполнил все небо и языки пламени взрываются к облакам. Горели все дома, и даже конюшня и хлев, откуда раздавались полные ужаса крики животных и людей, наполненных такой болью и ужасом, что мое сердце болезненно сжалось. Я прижала руки к ушам и с ненавистью посмотрела на воинов Йорвана, окруживших дома и следивших за тем, чтобы никто не выскочил. А если кто-то и пытался спастись, выбежав из горящего здания, его встречали мечами и убивали без жалости, будь то женщина или ребенок, а тело швыряли обратно в огонь. Я огляделась. Все поселение полыхало, как огромный костер. По моим щекам бежали слезы, и я не могла и не хотела их становить, с ужасом осознавая происходящее и понимая, что не могу помочь. А когда я пыталась закрыть лицо руками, Йорван бил меня по щеке рукоятью меча и заставлял снова смотреть.

— Нравится? — спросил он, спустя некоторое время, когда стихли все крики и остался только треск горящего дерева и обваливающихся крыш, — Но это еще не все, — он схватил меня за руку и потащил за собой. Я не сопротивлялась, понимая, что это бесполезно. Слишком много здесь было его людей, даже если бы мне удалось завалить хоть на какое-то время Йорвана, я тут же оказалась бы в руках его воинов, которых здесь была тьма.

Мы вышли к берегу и я, с ужасом застонав, остановилась, увидев распятые тела отца и младшего брата, утыканные стрелами. Они были мертвы. Вырвавшись из рук Йорвана, я бросилась к ним, но тут же один из воинов подсек меня и я упала лицом в песок, но тут же вскочила на ноги.

— Не трогать, пусть полюбуется, — сказал Йорван, и меня пропустили к телам. Я посмотрела в застеклявшие глаза отца, но не решилась взглянуть на Брена. Слезы продолжали катиться по моим щекам, но я вытерла их рукавом туники и повернулась к Йорвану. На губах вождя блуждала странная безумная улыбка, и мне на мгновение показалось, что я вижу проступившее на долю секунды лицо Хельги. Но наваждение прошло и на меня по-прежнему смотрело лицо моего врага.

— Ты еще пожалеешь, — сказала я, обращаясь к ней.

— Отведите ее на корабль и хорошенько свяжите, — бросил Йорван.

Мне тот час скрутили за спиной руки и почти забросили на палубу, словно мешок с припасами. Больно ударившись спиной, я не сдержала стон. В моей голове осталась только одна мысль, осталась ли жива мать, или сгорела вместе со всеми в одном из домов? Один из мужчин запрыгнул следом за мной, и волоком протащив меня по палубе, буквально зашвырнул в трюм. Когда сверху закрылся люк, я поняла, что лежу на чем-то мягком, смягчившем падение. Вероятно, какая-то одежда, или ткань. Здесь пахло сыростью и было темно. Узкая полоска света над головой обозначала, что я лежу прямо под люком. Шумно выдохнув, я перекатилась на бок и рывком села. Долгое время по палубе раздавались шаги только одного человека, который, вероятно, охранял меня. Затем я услышала шум множества ног и вскоре корабль отчалил. Над моей головой кто-то весело смеялся. Гомон не смолкал довольно долго. Все это время я сидела и молча пялилась наверх, словно надеясь на чудо. Мое лицо искаженное злобой, тем не менее, было хладнокровно. Слезы ушли вместе с болью, а точнее, я заставила их уйти. Перед глазами менялись картинки: вот мой отец обнимает меня на берегу и вот он, уже мертвый, смотрит в небо безжизненным взглядом. Моя мать, о судьбе которой я ничего не знала, горящие дома, крики ужаса и боли…

Поморщившись, попыталась пошевелить затекшими пальцами рук, но они были слишком туго связаны. Я даже начала чувствовать, как немеют руки, и закусила губу. Только сейчас я подумала, что Бьерн, вернувшись за мной, увидит только пепелище, которое оставил Йорван на месте маленького поместья. И лишь кости, и трупы встретят его возвращение. Интересно, он почувствует, что я все еще жива? Должен, сказала я себе. Но все равно, мне оставалось надеяться только на себя. Бьерн вернется нескоро и за это время я должна попытаться бежать при первой же возможности. Ведь не будут они меня морить голодом до прибытия в Харанйоль. Туда плыть целый месяц, а значит, рано или поздно бдительность может ослабнуть, и тогда мне нужно будет действовать. Только бы они развязали мне руки.

Я легла, чувствуя под собой мерное покачивание корабля. Закрыла глаза и представила образ Бьерна и стала мысленно звать его. Я знала, что это мне все равно не поможет, и он не услышит, но почему-то стало легче.

— Бьерн, — подумала я, — Если бы ты был здесь, когда напал Йорван, возможно, все было бы иначе. Почему все так случилось? Напади он на несколько дней раньше и еще не известно, кто бы оказался победителем.

Заставляя себя не думать о невозможном, я постепенно провалилась в странную, успокоительную полудрему без сновидений. Просто сплошная черная стена перед закрытыми глазами, в которую я постепенно проваливалась без оглядки.


Меня покормили только на следующий день. При этом грубо вытащили из трюма на солнечный свет и швырнули на тюки, стоявшие на корме. Я села, щурясь от яркого солнца и поведя плечами. Когда мне развязали руки, они оказались почти бесполезными, я даже не чувствовала их, а когда возобновилась циркуляция крови, то он боли я едва не закричала, издав только тихий стон, сквозь плотно сжатые губы. Руки долго болели, их словно пронзали тысячи тонких острых игл. Я сдерживала слезы и пыталась шевелить пальцами, но от этого было еще больней. Потом, когда мои руки смогли держать что-то не расплескав, мне сунули миску с густой похлебкой. Я огляделась. Йорван стоял на носу корабля и не обращал на меня ни малейшего внимания. Тогда я выплеснула горячее содержимое миски в лицо сторожившему меня воину и выпрыгнула за борт. На корабле поднялась суматоха. Мне удалось отплыть не так далеко, когда кто-то перегнувшись через борт зацепил меня багром, проткнув при этом куртку вместе с кожей и подтянул меня обратно к борту. Когда меня извлекли из воды и подняли на палубу, ко мне подошел Йорван. Я подняла глаза и увидела холодную ярость, плескавшуюся в его глазах. Он замахнулся и ударил меня по лицу с такой силой, что я отлетела назад и упала на деревянную палубу, а потом проскользила по ней до самой кормы и лишь ударившись о борт, остановилась. Щеку жгло словно огнем. Из разбитой губы выступила кровь. Я поднялась на ноги и вытерла ее тыльной стороной ладони, а потом с вызовом взглянула в лицо своему врагу. Йорван шагнул было ко мне, но потом, словно одумавшись, велел снова связать меня и вернуть обратно в трюм. Мне связали руки, правда уже не так туго и спустили вниз. Два дня никто не давал мне ни еды, ни воды. Даже ходить по нужде мне пришлось в конце концов прямо под себя. Я лежала не шевелясь, чувствуя собственную вонь и слабость от голода. На третий день меня снова извлекли на свет, при этом связали руки уже спереди и выбросили за борт. Долгое время я барахталась в холодной воде, почти захлебываясь пока корабль продолжал плыть по своему проложенному курсу. Я продрогла настолько, что мои мышцы сводила судорога, а зубы били барабанную дробь. Один из воинов Йорвана следил, чтобы я не захлебнулась, и контролировал мое тело, иногда вытягивая меня из воды, чтобы позволить отдышаться. Когда меня подняли обратно на палубу, я уже не чувствовала онемевшего от холода тела. Моя кожа сморщилась, словно у старухи. Я вся тряслась, в тщетной попытке согреться и когда оказалась вновь в трюме, то с почти болезненным удовольствием улеглась на пол и, прислонившись спиной к тюкам с тканями, долго еще пыталась согреться и унять дрожь.

На следующий день я очнулась со странным ощущением, словно все мое тело объято огнем. Когда за мной спустился один из воинов, у меня не хватило сил даже на то, чтобы подняться на ноги. Он сперва пнул меня ногой, очевидно решив, что я как всегда упрямлюсь, а потом внезапно присел рядом на корточки и потрогал мой лоб, усеянный биссеринками пота. Отдернув руку, он поднялся на ноги и задрав голову, позвал Йорвана. Когда лицо его вождя показалось в проеме, закрыв собой доступ солнечному свету, воин сказал:

— У нее жар.

— И что? — спросил равнодушно Йорван.

— Надо бы посмотреть, что к чему, — сказал воин, — Хельга же просила, чтобы мы привезли ее живой.

— Тогда не теряй мое время, тащи ее сюда, — Йорван отошел, открывая путь. Воин подхватил меня на руки, легко, словно я совсем ничего не весила, и поднялся наверх. Я лежала, чувствуя, что не в силах пошевелиться. Руки и ноги отказывали. Голова не соображала, словно кто-то прочистил ее и набил соломой. Я почувствовала, как меня укладывают на палубу, и закрыла глаза от ярких режущих солнечных лучей. Меня перевернули. Кто-то стянул куртку и распоров на спине тунику, внезапно присвистнул от удивления. На лопатку надавили, и меня пронзила такая острая боль, что я едва не потеряла сознание.

— Плохо дело, — произнес чей-то голос, — Помнишь, когда Стин подцепил ее багром, пару дней назад, то вероятно и нанес эту рану. А теперь она воспалилась.

Меня перевернули на спину и едва ли не бережно подложили под голову какой-то сверток. Я с трудом разлепила тяжелые, словно налитые свинцом веки и увидела перед собой двоих бородатых мужчин из числа людей Йорвана. В их глазах, устремленных на меня, я увидела крайнюю озабоченность, но мне сейчас было так на все плевать, что я только вздохнула и отвернула лицо, устремив взор на море. Я даже не заметила, когда мы вышли из устья реки и вышли на открытый простор. Вдалеке, на горизонте, я увидела страшные почти черные сгущающиеся тучи и подумала, что скоро грянет шторм. Очевидно, не я одна думала так.

— Йорван, — услышала я чей-то голос.

— Что?

— Нам стоит поторопиться, если мы не хотим быть пойманными врасплох приближающейся бурей. Давайте причалим к берегу и переждем, а с утра продолжим путь. Наши корабли слишком переполнены, чтобы сопротивляться волнам, а шторм, уж поверь моему опыту, будет серьезный.

— Хорошо, — ответил Йорван.

Я закрыла глаза. Значит, мы скоро окажемся на берегу, а у меня нет ни сил, ни желания попытаться совершить побег, я была настолько равнодушна ко всему происходящему, что даже если бы мы сейчас начали тонуть, я приняла бы смерть от морских глубин едва ли не с благодарностью. В голове мутилось. Странные картины стали появляться перед глазами, такие реалистичные, что я даже сама удивилась. Я увидела Рунгерд, сидящую у окна с рукоделием в руках. Она повернула ко мне свое лицо и нахмурилась, словно то, что она видела, ей совсем не нравилось.

— Дара? — произнесла она одними губами. Я скорее поняла, чем услышала ее слова. Она некоторое время смотрела на меня, потом лицо ее разгладилось и Рунгерд, улыбнувшись, сказала, — Потерпи, я помогу. Все будет хорошо, ты же веришь мне?

И тут мне приподняли голову и в рот влили какую-то горькую, вонючую жидкость. Я машинально проглотила ее, а потом закашлялась. Меня снова положили на место, я почувствовала, как по телу разливается блаженное тепло, боль, словно на немного, уступила. Тело моментально расслабилось, и спасительный сон сковал мои веки. Но поспать мне удалось немного. Вскоре я почувствовала, как корабль содрогнулся от сильного толчка. Раскрыв глаза, увидела над собой темное, затянутое сизыми облаками небо. Море уже не шумело, весело ударяя в борт, теперь оно ревело, словно раненый зверь. Сильный ветер пытался вырвать свернутый парус. Вокруг меня никого не было. Я приподняла голову, чувствуя, что корабль продолжает двигаться по прямой, и только тогда я поняла, что его волокут на берег. Мне было холодно. Налетевший ветер внезапно принес с собой первые капли дождя и они, упав на мое лицо, стекли за шиворот, от чего по спине пробежал неприятный холодок. Я попыталась приподняться, но в руках не было силы. Застонав от мучительного бессилия, я закрыла глаза, чувствуя, как усилившийся дождь ручейками холодных капель стекает по щекам, словно слезы.

Корабль замедлил движение и, уткнувшись носом в песок, застыл. На палубу тот час запрыгнул мужчина, лечивший меня какое-то время назад. Он бережно подхватил меня на руки и вместе со мной спустился на берег. Дождь лил как из ведра. Меня отнесли под сооруженный навес и положили на сухие шкуры. Вскоре, когда все корабли были вытянуты на песок подальше от воды, разожгли костер. Веселое потрескивание сухого дерева успокаивало. Убаюканная теплом и шумом ветра, вперемешку с барабанным перестуком дождя, я снова уснула, на этот раз надолго.


— Ну как она, Утир? — в голосе Йорвана не было и намека на заботу. Я проснулась и, открыв глаза, увидела, что надо мной снова синее небо. Корабль, покачиваясь, рассекал волны. Вокруг суетились люди, ставили парус, закрепляли снасти. Мне стало интересно, сколько я проспала. Судя по всему, очень много. Утир, ухаживающий за мной на протяжении последнего времени, посмотрел на своего вождя, расхаживающего по палубе, посмотрел на меня равнодушным взглядом и встал с колен.

— Жить будет, — сказал он лениво.

— Хорошо, — Йорван кивнул и исчез из поля зрения. Я постаралась приподняться и к моему удивлению, мне это удалось, хотя тело оказалось очень слабым и едва повиновалось мне. Руки у меня оказались свободны, я была слишком слаба для колдовства. Любое, даже самое слабое заклинание сейчас могло стоить мне последних жизненных сил. Внезапно вдалеке показался корабль, и он был не один. Меня перенесли на тюки и укрыли куском холщевой ткани. Под лопаткой отозвалось болью, я почувствовала, как только начавшаяся затягиваться рана открылась вновь. Спустя какое-то время, корабли поравнялись. На борт ладьи Йорвана перебрались несколько мужчин. Я услышала тяжелые шаги, потом завязался разговор. Говорили довольно громко и голос, приветствовавший Йорвана показался мне странно знакомым, а когда я услышала имя говорившего, то сердце мое забилось сильнее. Я заворочалась, и ткань немного съехала в сторону, так что я смогла увидеть говоривших.

— Кто это сопровождает тебя, Сингурд? — сказал Йорван.

— Друзья, — ответил купец, — Встретились вчера на стоянке, когда пережидали шторм. Оказалось, нам в одну сторону. Вместе плыть сподручнее.

— Да, и безопаснее, — сказал Йорван и рассмеялся.

— А откуда ты? — поинтересовался Сингурд.

— За данью ходил, — в голосе Йорвана проскользнула небрежность. Я поморщилась, при этих словах. За данью, как же, со злостью подумала я.

— На четырёх кораблях? — поинтересовался Сингурд, — Это где же тебе столько дани сразу дают?

— Не твое дело, — последовал довольно резкий ответ.

— Ладно, не кипятись, — сказала купец добродушно, и отвел взгляд в сторону и в этот самый миг он увидел меня. Его лицо изменилось буквально на долю секунды, а потом оно снова стало спокойным. Он равнодушно отвернулся, а подоспевший Утир поправил на мне ткань и знаком показал, чтобы я вела себя тихо. Я надеялась, что он не успел заметить, что Сингурд увидел меня, а еще, я очень хотела, чтобы купец встретил Бьерна и рассказал ему, что со мной и где я нахожусь. Шанс, конечно, был невелик, но он все-равно плыл в сторону Вестра и вполне мог столкнуться с ним.

— Ну, прощай, — сказал Сингурд после недолгого молчания, — Я вижу, ты торопишься, поэтому не буду отнимать твое время, — я услышала, как купец и его люди возвращаются на свой корабль, — Удачного пути! — напоследок крикнул Сингурд Йорвану.

— Да, и тебе тоже, — ответил тот. Корабли расплылись в разные стороны. Я почувствовала, как вместе с Сингурдом от меня уплывает надежда на спасение.


Через неделю пути решено было сделать привал, чтобы пополнить запас свежей питьевой воды. Корабли причалили в небольшой лагуне. Разбили лагерь. Меня со связанными руками спустили за борт, и я оказалась по грудь в холодной морской воде. Выбравшись на песок, почувствовала, как ноет рана под лопаткой. За неделю, которую я пролежала на тюках, рана затянулась, мое здоровье стало постепенно восстанавливаться, но по утрам я все еще ощущала слабость. Оказавшись на берегу, я прошла в лагерь и села на поваленное дерево, устало вытянув ноги и предоставив солнцу просушивать мою одежду прямо на мне. Что ж, мне такое было не впервой. Вокруг суетились люди. Разбивали шатры, разводили костры. Стук топора и голоса смешались с шумом моря. Солнце клонилось на закат, погружаясь в сбитые у горизонта облака, окрашивая их в оранжевый оттенок. Совсем скоро мы прибудем в Харанйоль, поняла я. Йорван плыл по маршруту отличному от того, которым следовал Сингурд. Мы миновали речную излучину и обогнули все те города и деревеньки, где Сингурд останавливался для торговли. Морем это оказалось намного быстрее, да и привалы делали нечасто. Не то, чтобы Йорван особо торопился домой, но и не медлил. Я не боялась предстать перед Хельгой, хотя прекрасно понимала, чем для меня может и, скорее всего, закончится эта встреча. Надежда на побег таяла с каждой минутой, проведенной на корабле Йорвана. За мной следили очень тщательно и я, не желая больше оказаться за бортом, привязанная, словно наживка для рыбы, сдерживалась от необдуманных шагов, все еще надеясь, что возможно, представится более удачный случай. Сейчас я сидела на дереве и оглядываясь по сторонам, прикидывала, не удастся ли мне совершить сегодня то, что не получалось ранее. Но каждый раз я натыкалась на взгляд Утира. Даже когда он был чем-то занят, я знала, что он всегда начеку и словно следит за мной каким-то боковым зрением. На корабле он тоже постоянно находился рядом. Огромный, страшный, он, даже находясь от меня на отдалении, давил одним своим присутствием на мое сознание. Я внутренне сжималась от его косых взглядов, равнодушных и холодных.

На ночлег меня положили около костра. Утир лег рядом и перед тем, как заснуть, шепнул:

— Даже не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость. Я сплю чутко и в случае чего тебе несдобровать.

Я отвернулась к нему спиной и положила под голову связанные руки. Одежда на мне толком не высохла и неприятно холодила тело, особенно, когда налетал с моря легкий ветерок. На мое счастье, ночь выдалась теплая и сухая, даже не смотря на то, что небо к вечеру затянуло облаками. Я долго лежала без сна, пока не поняла, что весь лагерь спит. В воздухе вперемешку с шумом прибоя раздавался храп и сопение огромного количества уставших мужчин. Йорван и несколько его приближенных устроились в шатре, после хорошей попойки они дрыхли без задних ног. У костра остались только караульные, в число которых входил и Утир. Пока он спал, двое сменщиков тихо перешептывались, но о чем, я не слышала, да и честно говоря, мне было как-то все равно. Когда я почувствовала, что начала согреваться, на меня стала постепенно наплывать приятная дрема. Но когда я, закрыв глаза, уже собиралась отдаться в объятия сна, я услышала тишину. Насторожившись, поняла, что мужчины у огня затихли. Мне это показалось несколько странным, неужели, они уснули, подумала я. Утир, лежавшие совсем рядом стал просыпаться. Я отодвинулась от него подальше, но он, внезапно тихо охнул и медленно лег на свое место. Я перевернулась посмотреть, что случилось, и увидела рядом с собой темный мужской силуэт. Отблески костра светили ему в спину, и его лицо оказалось полностью в тени, но то, что он был не из числа дружины Йорвана, я это поняла сразу, когда мой взгляд упал на Утира. Мужчина лежал кверху лицом в какой-то неестественной позе. Его широко распахнутые глаза смотрели в небо, а горло было черно от заливавшей его крови. Я хотела было закричать, как мне тут же зажали рот, и я услышала шепот возле своего лица.

— Дара, успокойся, — голос был до боли знакомым. Я не верящим взглядом посмотрела на стоявшего возле меня на коленях мужчину. Он отнял руку от моих губ и подхватил меня на руки. Из темноты выскользнула еще одна тень и сделала моему спасителю знак рукой. Он кивнул и, стараясь ступать бесшумно, быстрым шагом пошел прочь от берега, унося меня от Йорвана из его лагеря. Я обхватила его за шею связанными руками и прижалась лицом к его груди. Мне до сих пор не верилось, что он оказался рядом. Это было невозможным, нереальным, но это произошло, и мы все-таки встретились вновь.

Слушая удары его сердца, я почему-то улыбалась. А он прижимал меня к себе совсем не так, как следовало, слишком сильно, словно боялся, что я исчезну.

Когда мы отошли достаточно далеко от берега, меня поставили на ноги. В темноте сверкнул нож и веревки, стягивающие мои запястья, упали перерезанные к моим ногам. Меня взяли за руку и куда-то повели. Через некоторое время мы снова оказались на берегу, только в нескольких километрах от того места, где высадился на стоянку Йорван. Здесь я увидела военную ладью, качающуюся на волнах возле берега. По длинному, спущенному трапу мы поднялись на борт. Трап тут же затянули назад, и корабль снялся с якоря. Когда мы вышли в открытое море, я повернулась к своему спасителю. Забрезживший рассвет озарил его лицо мягким светом. Он молчал и просто смотрел на меня своими синими, как море глазами.

— Хаки, — произнесла я и замолчала, не зная, что еще сказать и как выразить благодарность за свое спасение. Мне казалось, что слов будет недостаточно, а на большее я бы не решилась.

— Сколько не встречаю тебя, ты все время попадаешь в неприятности, — сказал он и улыбнулся. Вторым его спутником оказался не кто иной, как Атли, мой маленький названный братец. Я бросилась к нему на шею и расцеловала в обе щеки. Покраснев, Атли отстранил меня от себя, я видела, что ему неловко, все на корабле, даже те, что сейчас сидели на веслах, смотрели на нас. Теперь он был мужчиной, к тому же дружинником, а не просто тот маленький пастушонок, с которым я встретилась в старом хлеву Харанйоля.

— Как вы оказались здесь? — спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ и добавила, — Сингурд?

— Да, мы сопровождали его в Симар, когда встретили Йорвана, — сказал Хаки, — Сингурду непременно захотелось поздороваться с ним, и он перебрался на корабль Йорвана, а когда вернулся назад, то на первой же стоянке рассказал, что видел тебя. И нам с ним оказалось дальше не по пути, — Хаки усмехнулся и посмотрел на Атли.

— А как интересно, тебя угораздило попасть к Йорвану? — спросил Атли, — И где Бьерн?

Я вздохнула.

— Это долгий рассказ, — сказала я.

— А мы никуда не торопимся, — произнес Хаки. Я взглянула ему в глаза, у них было странное, не понятное выражение. Словно он чего-то ждал от меня, но не хотел признаться в этом даже себе. Он искал на моем лице следы каких-то изменений, но не находил их и я не знала, разочаровало ли его это или наоборот, порадовало.

Мы прошли на корму и я, облокотившись о борт, рассказала все, что произошло со мной в последние несколько дней, стараясь при этом не расплакаться, когда говорила про смерть отца и брата и о том, как заживо сжигали ни в чем не повинных людей в их собственных домах. Атли смотрел на меня пристально, а Хаки отвел глаза. Когда я закончила, Атли скривил губы и сказал:

— Теперь я рад, что перерезал горло этому ублюдку.

Я удивленно посмотрела на него.

— Что? — спросила я.

— Пока Хаки разбирался с часовыми у костра, я проник в палатку и перерезал горло спящему Йорвану, — сказал он, — Но я не хотел вам об этом говорить.

Я прекрасно понимала, почему. Убить спящего врага было уделом труса. Но я не винила Атли в этой несдержанности. Он хотел отомстить за отца и брата. Он еще не знал, что Альрик жив.

— Ты не убил его, — сказала я тихо. Атли удивленно посмотрел на меня, а я продолжила, — Дело в том, что я не все сказала вам.

— Что еще? — в глазах Хаки появился явный интерес.

— Йорвана нельзя убить, потому что он напрямую связан с Хельгой и пока жива она, будет жить и он. Я не знаю, какими заклятиями она связала свою жизнь с его, но я уже пыталась убить Йорвана и потерпела неудачу. Поэтому, Атли, не думаю, что тебе удалось расправиться со своим врагом. Тут все не так просто, — я вздохнула и неловко повела плечом, отчего под лопаткой отдалось сильной болью, я, не ожидавшая этого, громко охнула и осела.

— Что с тобой? — спросил Хаки, подхватив меня.

— Все хорошо, — сказала я и высвободилась из его рук. Но он неожиданно стянул с меня куртку и оглядел с ног до головы, а потом повернул спиной и замер. Я напряглась, зная, что на мокрой одежде проступило кровавое пятно. Упрямая рана только начавшая затягиваться, открылась вновь. Хаки хватило одного взгляда на Атли, и парнишка тот час поспешил куда то на нос судна. Я попыталась отодвинуться в сторону, но Хаки не дал мне даже шага ступить. Он усадил меня на пустой ящик, состоявший на корме и взглядом, не сулившим мне ничего приятного, буквально пригвоздил к месту. Вернувшийся Атли принес с собой какую-то баночку и протянул ее своему вождю. Хаки сбросил крышку, и прежде чем я смогла что-либо предпринять, сел рядом со мной и, опрокинув меня к себе на колени, одним уверенным движением задрал на моей спине рубашку, обнажив кровоточащую рану. Я запротестовала, но он только шикнул на меня и принялся обрабатывать мою спину приятно холодящей кожу мазью, пахнувшую мятой и полевыми цветами. Я притихла, понимая бессмысленность моего сопротивления. Когда он закончил, я проворно вскочила на ноги, поправляя рубашку и возмущенно глядя Хаки в глаза. Но к своему удивлению, почувствовала, что боль уходит. Не желая показать, что благодарна за помощь, пусть даже оказанную насильно, я всем своим видом стремилась выказать свое недовольство его действиями. Хаки с улыбкой покачал головой, но я заметила, как погрустнели его глаза. Что-то кольнуло в моем сердце, я опустила глаза, но когда подняла их вновь, на его лице не было и намека на какие-то чувства. Покраснев, я тут же решила, что мне все показалось, и мысленно отругала себя за излишнюю самоуверенность.

— Есть хочешь? — спросил Атли, нарушив неприятно затянувшееся молчание.

Я кивнула.

— Подбери ей одежду, — сказал Хаки, вставая, — Та, что на ней, годится только на тряпки.

— Хорошо, — кивнул Атли, провожая взглядом своего вождя. Я же покраснев, не решилась даже поднять глаза и так и стояла, пока Атли не принес мне вяленого мяса, сыр и большой кусок хлеба, а в дополнение ко всему чистую, но правда великоватую рубашку и широкие штаны. Все это он отдал мне и присев рядом со мной на ящике, смотрел, как я с видимым удовольствием поглощаю пищу.

— Ты похудела, — сказал он мне.

Я пожала плечами.

— Ну и как тебе живется у Хаки? — спросила я, зная, что если сейчас промолчу, то дальше последуют вопросы обо мне и Бьерне или еще хуже о том, как сильно я переживаю гибель родителей. Я и правда переживала, но вспоминать об этом сейчас не хотела, понимая, что злость от содеянного Хельгой и Йорваном мне следует оставить напоследок. Когда придет свое время, а в том, что оно придет я не сомневалась ни секунды с той самой поры, когда увидела своего мертвого отца и брата. Тьма внутри меня насыщалась моим гневом, который мне удавалось пока контролировать. Но когда-нибудь, я выпущу его на волю.

Я сделала глубокий вдох, успокаивая разыгравшееся воображение, рисовавшее мне мертвую Хельгу, запрокинувшую голову к небу и глядящему в него безжизненными глазами.

— Меня все устраивает, — ответил Атли и картина, нарисованная в моем сознании, растаяла как дым.

— Пойдем, спустишься в трюм, переоденешься, — добавил он, когда я закончила трапезу. Я кивнула. Спустившись вниз, сбросила свою рубашку и штаны и надела принесенные Атли вещи. Туника оказалась довольно просторной, а штаны пришлось подвернуть и перетянуть на талии поясом. Когда я была готова, то поднялась на палубу. Атли протянул мне гребень и я, усевшись на корме, принялась расчесывать свои волосы уже давно не видевшие ухода. Потом я заплела их в короткую косу. Волосы постепенно стали отрастать и уже почти закрывали спину до самой талии. Закончив нехитрую процедуру, отложила гребень и огляделась. Море слегка штормило, ветер наполнял парус, но, даже не смотря на это, на веслах сидели гребцы. Корабль скользил по волнам, раскачиваясь и слегка вздымая нос. Я перегнулась через борт, чувствуя, как на лицо попадают мелкие соленые брызги. Казалось, приближался шторм. Ветер стал усиливаться, и вскоре убрали парус. Теперь только благодаря гребцам мы плыли в нужном направлении.

— Тут совсем недалеко рыбацкая деревня, — я даже не заметила подошедшего Атли, — Надо успеть до начала шторма достигнуть берега.

Я взглянула на своего названного брата.

— А если мы не успеем? — спросила я.

— Тогда придется выйти в открытое море, так нам будет безопаснее, — Атли показал на горизонт. Я обернулась и увидела темные тучи, клубившиеся вдали и яркие вспышки, озаряющие небо. В сравнении с прошлым, этот шторм обещал быть во много раз сильнее предыдущего, от которого Йорван и его люди укрылись на берегу.

Но мы успели. Еще до того, как грянула настоящая буря с ливнем и грозой, а море вспенилось косматыми огромными волнами, мы оказались на берегу, устроившись на лагерь в маленькой рыбацкой деревушке, лежавшей в отдалении от небольшого города, расположенного в нескольких километрах от берега. Обитатели деревеньки оказали нам радушный прием. Помогли вытянуть на песок, подальше от ревущего моря, ладью и даже устроили на ночлег, выделив длинный сарай для сна. Перекусив горячим рыбным супом с ароматным, свежеиспеченным хлебом, я легла рядом с Атли и слушая грохот и треск молний, сверкающих в небе, заснула. Впервые за несколько дней спокойным сном и так до самого утра. А проснувшись, увидела, что нахожусь одна. Поднявшись на ноги, сонно потянулась и вышла в широкую, немного покосившуюся дверь. Ноги погрузились в густой, насыщенный влагой песок. Моросил дождь. Небо, затянутое низкими облаками, было темным. Казалось, сейчас поздний вечер, а не утро. Я огляделась. Корабль Хаки уже качался на волнах. Несколько мужчин, лица которых примелькались мне еще за первый день плаванья, стояли на берегу. Ни Атли ни Хаки среди них не было. Я вернулась обратно в сарай, находится под неприятным, моросящим дождем не хотелось, а внутри было тепло и сухо. Я прилегла на сухое, разбросанное на полу сено и заложив руки за голову задумалась. Интересно, вернулся ли уже Бьерн и увидел ли то, что осталось от поселения моего отца? Я даже не хотела представить себе то, что почувствует он, увидев сгоревшие дома, и что может подумать обо мне. Оставалось надеяться, что Хаки будет так любезен и отвезет меня к Альрику в поместье, хотя я и так уже была благодарна ему за спасение от Йорвана. Могла ли я просить большего? Я совсем не представляла, что мне делать? Если я была бы в силах как-то сообщить Бьерну, где я и что со мной все в порядке. Тут меня осенило. Атли? Что если между братьями существует связь? Ведь почувствовал Бьерн Альрика в обличие волка? Возможно, Атли сможет передать брату, что я жива и невредима.

Как только придет Атли, надо спросить его об этом. Я немного подбодрилась и даже улыбнулась своим мыслям, когда открылась дверь. Я села, увидев, что это Хаки, немного напряглась. Я всегда в его присутствии чувствовала странную слабость и неловкость, а еще нечто такое, в чем боялась себе признаться. Мне казалось, сделай я это и моя уверенность в моем будущем рядом с Бьерном изрядно пошатнется. Поэтому я сдержанно улыбнулась вошедшему, и быстро встала, отряхнув с одежды солому.

— Идем, — просто сказал он. Я кивнула и подошла к двери. Хаки все еще стоял и смотрел на меня. Я хотела было протиснуться мимо него, как он внезапно остановил меня, преграждая путь, и протянул руку к моему лицу. Я вздрогнула, представив, как он прикоснется ко мне, но он только извлек из моих волос соломинку и шагнул в сторону, давая мне пройти. Я почти выбежала из сарая, мое сердце бешено колотилось. Чувствуя себя невообразимо глупо, я быстрым шагом направилась в сторону моря, где увидела Атли, стоявшего с остальными воинами. Хаки вышел следом.

— Дара! — Атли широко улыбнулся, — Отдохнула, надеюсь?

Я подошла ближе и кивнула. Атли посмотрел мне за спину и быстро перевел взгляд на мое лицо и как то странно хмыкнул.

— Много ты понимаешь, — не сдержалась я.

Атли промолчал. Я поднялась на борт и в ожидании посмотрела на воинов, прощавшихся с гостеприимными рыбаками. Хаки что-то дал старосте напоследок, прежде чем покинуть берег, наверное, денег, подумала я. Когда корабль отчалил, я все стояла и смотрела на море. Следовало поговорить с Хаки о моем возвращении домой. Но мне почему-то не хотелось подходить к нему. Тогда я подозвала Атли. Он закончил помогать ставить парус и подошел ко мне.

— Атли, — начала я, — Мне бы хотелось знать, что будет со мной дальше?

— В смысле? — он прищурил глаза.

— Мне просто интересно, сможет ли Хаки отвезти меня в поместье Бьерна?

— А почему ты не спросишь у него самого?

— Да не могу я, — почти прошипев, ответила я и отвернулась.

Атли некоторое время молча разглядывал мой профиль, потом вздохнул.

— Хорошо, я спрошу, — сказал он. Я услышала удаляющиеся шаги и только потом повернулась посмотреть на удаляющегося Атли. Мне стало как-то неловко от того, что я сорвалась на дорогого мне человека. Атли был единственным, кто всегда помогал мне, кто был искренним другом и настоящим братом. Почувствовав стыд я рванулась было за ним, но увидев рядом с Атли Хаки, тут же поникла, и передумала извиняться, по крайней мере не теперь. Атли что-то тихо сказал своему вождю, а потом покосился на меня. Хаки только улыбнулся и, похлопав молодого воина по плечу, отвернулся, а Атли скинув тунику, занял свое место на скамье гребцов. Я облокотилась о борт. Легкий ветер прикасался к моим волосам, дождь накрапывал не переставая. Я смотрела на обнаженные спины гребцов, на напряженные мышцы на их руках, перевитых жилами, и неожиданно мне стало как-то спокойно, словно все, что происходило сейчас со мной, не было злой шуткой судьбы, а шло своим ходом, так, как и полагалось.

Ближе к полудню гребцов сменили другие, в число которых входил и вождь. Атли окатил себя морской водой из ведра, которое бросали прямо за борт и вытягивали за веревку обратно на палубу и, смеясь, передал его следующему. Сидеть на веслах разрешалось только свободным и только лучшим воинам, я это знала и втайне гордилась своим маленьким пастушонком. Атли бросил на меня взгляд и, увидев, что я смотрю на него, весело подмигнул и, натянув тунику, легким пружинистым шагом направился ко мне.

— Есть, наверное, уже хочешь? — сказал он, — Сейчас Орм будет нас кормить, я тебе принесу поесть.

— Спасибо, — ответила я и прикоснулась к руке Атли, — Ты извини меня за то, что я так грубо разговаривала с тобой, — я отвела взгляд и посмотрела на гребцов. Мой взгляд как-то сам остановился на Хаки.

— Я передал ему твои пожелания, — сказал Атли.

— И что?

— Не переживай, доставит он тебя домой в целости и сохранности, — ответил он, — Если ты, конечно, именно этого и хочешь.

— Что ты имеешь в виду? — вспыхнула я.

— Ничего такого, — в голосе Атли проскользнули какие-то новые, взрослые нотки. Я невольно перевела на него глаза. И когда ты только успел вырасти, подумала я. В глазах молодого мужчины, смотревшего на меня, было столько понимания, что я невольно опустила голову.

— Это, конечно, не мое дело, — Атли пригнулся к моему лицу и говорил тихо, так, чтобы все сказанное им могла слышать только я, — Если бы я не видел, как вы двое смотрите друг на друга, я бы никогда не посмел тебе сказать подобного. Не обижайся, ты всегда была для меня как сестра, и я желаю тебе только счастья. Ты уверена, что Бьерн именно тот человек, с которым ты хочешь связать свою жизнь? Я помню, как отреагировал Хаки, когда узнал от Сингурда, что ты находишься у Йорвана, — он сделал паузу и продолжил, — Поверь мне, то, что он испытывает к тебе это настоящее чувство.

Я отодвинулась от Атли. Мое лицо горело. Я едва сдержалась, чтобы не оттолкнуть его от себя, но в глубине души понимала, что он прав.

— Если ты хочешь и дальше обманывать саму себя, то, что я могу поделать, — сказал Атли уже громко.

— И когда это ты успел так повзрослеть? — спросила я.

Атли рассмеялся. С его лица исчезло серьезное выражение, и он снова стал прежним, веселым мальчишкой из Харанйоля, каким я впервые его и увидела. Щелкнув меня легко по носу, он уже вполне дружелюбно произнес:

— Ну, пойдем, поедим. Я вижу, Орм уже раздает паек, и мы можем не успеть, — он взял меня за руку и потянул за собой.


Остаток пути до владений Бьерна прошел без происшествий. Я целыми днями бесцельно слонялась по палубе, стараясь никому не мешать и меньше попадаться на глаза Хаки, насколько это было возможным на корабле. Атли по моей просьбе пытался связаться с Бьерном, но ничего не вышло. То ли он находился слишком далеко от нас, то ли дар Атли не был еще настолько развит, как у Альрика и Бьерна. Атли говорил мне, что еще ни разу не перевоплощался в волка, возможно, это и было объяснением отсутствия между ними какой бы то ни было связи. Мне удалось уговорить Атли поговорить об этом с Альриком по прибытии. Я считала, что ему следовало знать, с чем он имеет дело, чтобы неожиданное превращение не застало его врасплох. К моему удивлению, он согласился.

Альрик встретил нас несколько удивленно. Он вопросительно посмотрел на меня, словно вопрошая, что случилось, и почему я вернулась одна, на чужом корабле без Бьерна? Но Атли он узнал сразу и был рад его видеть. Пришлось мне первым делом, пока людей Хаки утраивали на ночлег, рассказать Альрику о том, что произошло. Он слушал меня молча, а потом спокойно кивнул.

— Не переживай, я найду способ сообщить о том, что ты здесь Бьерну. Я рад, что ты осталась жива и очень сочувствую по поводу твоей потери, — он по-братски обнял меня, — Иди, отдохни.

Я отстранилась и, бросив благодарный взгляд на младшего сына Харальда, вышла из зала, где уже стали суетится рабы, готовя столы к скорому ужину.

Пройдя в свою комнату, я первым делом потребовала себе принести лохань с горячей водой, и лишь отмывшись и переодевшись в чистое платье, я снова смогла почувствовать себя человеком. Просушив волосы, перехватила их атласной красной лентой и вышла к ужину. За столами уже сидели люди Хаки и те воины, что остались в поселении с Альриком во главе. Я села рядом с Атли и первым делом осушила чашу с вином. Атли присвистнув, толкнул меня в бок и погрозил мне пальцем. Я рассмеялась и прижалась к нему спиной, попутно загрузив свою тарелку всем, что только было на столе, а потом требовательно попросила налить мне еще вина. Я увидела, как Альрик удивленно посмотрел на меня, но он промолчал, очевидно, решив, что сегодня, для снятия стресса мне можно все. Хаки, сидевший с ним рядом в качестве уважаемого гостя, нахмурился, но я проигнорировала взгляды мужчин. Сегодня мне как никогда хотелось расслабиться и почувствовать себя прежней. Поэтому я осушила еще одну чашу и только после того, как почувствовала во всем теле приятную расслабленность, принялась за еду.

Вечер прошел на удивление быстро. Я много смеялась и чувствовала себя превосходно, пока не встала из-за стола. Только тогда я поняла, что все-таки хватила лишнего за столом. Меня повело в сторону и чтобы не упасть, я была вынуждена схватится за плечо Атли. Он тут же встал и приобняв меня вывел из зала, но вопреки моим ожиданиям повел не в мою комнату, а вывел во двор.

— Тебе надо подышать свежим воздухом, — сказал он, — И чего это ты, интересно, так напилась?

— Да вот как-то так получилось, — ответила я.

Атли огляделся и, приметив низкую лавку под окном, отвел меня к ней и, усадив, сел рядом, совсем, как раньше обняв за плечи. Я склонила голову к его плечу и закрыла глаза.

— Атли, ты все еще хочешь отомстить Хельге за отца? — спросила я. Прохладный ветер с моря приятно освежал, возвращая моей голове способность мыслить. Я чувствовала, как постепенно проходит опьянение. Мы вероятно, сидели довольно долго, когда Атли, наконец, ответил:

— Да. Я все еще хочу этого.

— Теперь нас двое, — произнесла я, — Я хочу помочь тебе. С теми знаниями, которые я получила от Рунгерд, мы сможем ее победить.

Атли убрал руку, лежавшую на моих плечах.

— Нет, — отрезал он, — Ты ведь помнишь, что говорила тебе Рунгерд по этому поводу? Если начнешь пользоваться темной магией, то тьма скоро поглотит тебя. Неужели ты хочешь уподобиться Хельге? Смысл тогда в том, что мы убьем ее, если ты станешь точно такой же?

— Я не стану, — ответила я, — Я сильнее.

Атли встал с лавки и отошел от меня на несколько шагов, а потом резко обернулся.

— Это из-за твоих родителей? — спросил он, уже заранее зная мой ответ. Мы с ним понимали друг друга с полуслова. Но я все равно утвердительно кивнула.

— С тобой или без тебя, рано или поздно, я все равно найду способ отправится в Харанйоль, — сказала я твердо.

— И что мне с тобой делать, — вздохнул Атли, — Хорошо, когда я решусь сделать это, я скажу тебе.

— Нет, Атли, — я покачала головой, — Ты не понимаешь. Мы должны сделать это вдвоем. Никакого благородства и чего-то подобного. Мы расправимся с ней ее способом, понимаешь?

Он вздрогнул. Я увидела, как на его лице отражается внутренняя борьба. Потом, после раздумий, он кивнул.

— Хорошо. Дай мне немного времени, уладить все дела. Поговорим об этом позже. Мне надо все тщательно обдумать.

Я согласно кивнула головой. Атли вернулся в дом, а я осталась еще немного посидеть на свежем воздухе, чувствуя, как постепенно ко мне возвращается рассудительность. Кажется, я начинала понимать чего действительно хочу.


Я проснулась еще затемно от того, что в тихо ударил мелкий камушек. Подумав, что мне просто показалось, я перевернулась на другой бок, и собралась было снова заснуть, как звук повторился. Тогда я встала с постели и подошла к окну. Раскрыв ставни, выглянула наружу и тут же увидела Атли. Он стоял, держа в руках еще несколько мелких камешков, но увидев меня, отшвырнул их в сторону и приблизился.

— Что ты делаешь, сумасшедший? — спросила я шепотом, — Чего тебе не спится, как нормальным людям?

Ночь перед рассветом была неожиданно теплая. Где-то в траве пели сверчки. Атли потянулся ко мне и обнял, а потом легко поцеловал в щеку.

— Я хотел попрощаться, — сказал он тихо.

— Что? — я едва не вывалилась с подоконника.

— Хаки сказал, что мы уходим. Он не знает, что я пошел прощаться с тобой.

— Но, почему? — удивилась я и потом поняла, — Это из-за меня? — я посмотрела в лицо своему названному брату.

— А ты как сама думаешь? — произнес он, а потом уже чуть мягче добавил, — Я помню наш вчерашний разговор. Я согласен. Только подожди еще немного. Скоро я вернусь за тобой. Пока не могу, ты должна понять!

Я бросилась обратно в комнату и быстро переоделась в штаны и рубашку. Перехватила волосы лентой и спрыгнула с подоконника прямо во двор к Атли. Он удивленно приподнял брови. Потом словно догадавшись о моих мыслях, улыбнулся.

— Пойдем, — сказал он.

Мы шагали в предрассветном сумраке к морю. Атли молчал, я тоже. Я не понимала, что заставило меня выйти из дома. Ну, захотелось Хаки уплыть тайком, ну и ладно, подумала я, но почему-то не смогла заставить себя вернутся обратно в теплую постель, и вместо этого теперь иду рядом с Атли, даже не зная, правильно ли поступаю, и не стоит ли одуматься, и вернутся назад. Но я не вернулась.

Уже на берегу, Атли еще раз поцеловал меня в щеку и поспешил к суетящимся на пристани дружинникам. Я застыла, ища глазами Хаки. Когда я увидела его, то поразилась странному стечению обстоятельств, он стоял один в стороне от приготовлений и задумчиво смотрел на светлеющее небо. Я тихо подкралась сзади и остановилась в шаге от него. Мое сердце было спокойно, как никогда. Он был так близко, что стоило только протянуть руку, и я бы прикоснулась к его плечу, но я стояла и просто смотрела на него, не в силах произнести даже слово. И к собственному удивлению, поняла, что люблю его. Это понимание поразило меня в самое сердце. Я удивленно распахнула глазами, вспоминая, когда позволила этим чувствам проникнуть в меня? А потом я поняла, что так и не сделаю того, что хотела, потому что еще был Бьерн, и мне надо было считаться еще и с его чувствами, а то, что хотела сделать сейчас я, можно было назвать только изменой, пусть и не физической, но все равно изменой. Я осторожно отступила на шаг назад, потом еще на шаг. Вокруг стало совсем светло. Небо быстро розовело. Я развернулась спиной к морю и побежала и, только остановившись под окном своей комнаты, внезапно поняла, что плачу. А еще я заметила, что мои волосы растрепались, и моя любимая алая лента осталась где-то там, на берегу, или она потерялась по пути к дому, но вернутся, искать ее я не осмелилась, потому что боялась увидеть, как уплывает его корабль, исчезая за горизонтом.


Бьерн вернулся спустя несколько дней после отплытия Хаки. Я встречала его вместе с Альриком на берегу. Когда он сошел на пристань, то первым сразу же поспешил ко мне. Я широко улыбнулась ему и когда он подхватил меня на руки бережно прижав к своей груди, почувствовала себя очень паршиво от осознания того, что больше не чувствую к нему прежней любви. Бьерн опустил меня на землю и посмотрел в глаза долгим, пронзительным взглядом. Я едва не отвернулась, но нашла в себе силы выдержать его взгляд.

— Что там произошло? — спросил он.

— Пойдем домой, — сказал Альрик, — Она тебе позже расскажет.

Вечером за столом в компании только Альрика и Бьерна, мне опять пришлось вспоминать минувшие события. Я словно заново переживала произошедшее, и к концу повествования мой голос стал предательски дрожать. Бьерн сидел со мной рядом и, увидев мое состояние, налил мне в чашу вина и заставил осушить ее до дна, а потом прижал меня к себе и погладил по волосам. Он переглянулся с Альриком.

— Никогда не думал, что буду испытывать чувство благодарности к Хаки, — произнес Бьерн, — Особенно после того инцидента в домике в лесу.

Я подняла голову и посмотрела на Бьерна.

— Йорван и Хельга начинают слишком наглеть, — сказал Альрик, — Тебе не кажется, Бьерн, что пришла пора поставить эту ведьму на место? Мало того, что она отобрала наши земли, убила отца и пыталась убить меня и Дару, так теперь они вырезают целые поселения. Нельзя оставлять это безнаказанным.

Бьерн кивнул.

— Она этого и добивается, — произнес он, — Поверь мне, Альрик, она что-то задумала, иначе не стала бы так открыто действовать. Ты ведь знаешь ее так же хорошо, как и я. Эта хитрая бестия ничего не делает просто так. Только в ее планы так неожиданно вмешался Хаки.

Я подняла глаза на Альрика.

— Так вы все-таки можете общаться на расстоянии? — спросила я.

— Можем, только если находимся друг от друга недалеко, — ответил Альрик, — Когда я попытался связаться с Бьерном, он уже был в дне пути от поместья.

— А Атли сможет так? — произнесла я.

— Атли? — Бьерн посмотрел на меня, — Да, только после того, как первый раз обратится. Он ведь еще ни разу не превращался в волка? Ты ведь бы знала об этом?

— Ни разу, — ответила я.

— Возможно, у него слишком слабый зов, — сказал Альрик, — Есть вероятность, что кровь его матери преобладает над кровью отца, и он никогда не сможет превращаться. Но это только к лучшему, тогда он сможет жить обычной жизнью, как нормальный человек.

Я налила себе еще вина.

— Вы говорили с ним об этом? — спросила я.

— Нет, — Альрик покачал головой, — Они слишком поспешно уплыли, ты ведь сама знаешь. Я не успел с ним об этом поговорить.

— Понимаю, — проговорила я тихо и встала из-за стола, — Я, пожалуй, пойду спать, — добавила я.

Бьерн внимательно посмотрел на меня. Я отвела взгляд, всем своим видом показывая, как сильно устала и хочу спать и даже зевнула для подтверждения этого.

— Все в порядке? — спросил Бьерн.

— Да, — ответила я и поспешила покинуть зал, оставив братьев наедине. Но, когда я закрывала дверь, то услышала, как Бьерн спросил у Альрика.

— Что здесь произошло, пока меня не было?

Я замерла и прислушалась. Бьерн явно почувствовал, что во мне что-то изменилось и, хотя я вела себя с ним по-прежнему ласково, он что-то заподозрил.

— Хаки снова крутился около нее? — произнес Бьерн.

— Нет, — ответил Альрик, — При мне они даже единым словом не перебросились. Она все свое время проводила только с Атли, да и были они тут только один вечер, а на рассвете снялись с якоря и уплыли. Хаки еще после ужина предупредил меня, что не сможет остаться дольше, так как у него какие-то срочные дела дома.

Я услышала, как вздохнул Бьерн.

— Она изменилась, — сказал он тихо. Я едва расслышала его слова, — Я чувствую это.

— А что ты хотел, после того, что ей пришлось пережить, — удивился Альрик, — Подумай сам, на ее глазах живьем сожгли целое поселение, убили ее родителей и брата… Даже не каждый мужчина смог бы остаться равнодушным после такого, а тут молоденькая девушка.

Бьерн пожал плечами.

— Надеюсь, ты прав, — сказал он и встал. Я тот час поспешила отойти от дверей и, тихо ступая, поспешила в свою комнату, не желая быть пойманной за подслушиванием. Закрыв дверь на засов, разделась и легла в кровать. Полночи я проворочалась, сон все никак не шел ко мне. Мысли в голову лезли какие-то непонятные. Я с силой сжала виски пальцами. Голова неожиданно разболелась. Я поняла, как сильно запуталась. Нет, теперь я не сомневалась в своих чувствах, просто не знала, как объяснить все это Бьерну. Могла ли я так подло поступить с ним? Наверное, нет.

Я застонала и легла лицом вниз, накрыв голову подушкой. Когда-то Атли посоветовал мне пустить все на самотек, чтобы судьба решила все за меня. Тогда я согласилась, а теперь думала иначе. Только что я могла поделать в подобной ситуации? И почему я уверена, что Хаки все еще что-то испытывает ко мне? За прошлую нашу встречу мы почти не разговаривали, и я сделала выводы только из слов Атли, а если он ошибался?

Я продолжала вертеться в постели до самого рассвета. Мысли не давали мне покоя. В конце концов, моя голова разболелась так сильно, что даже закрыть глаза было больно.

— Спи, — сказала я сама себе, — Все равно сейчас ничего не решить.

Но заснуть мне так и не удалось. К завтраку я вышла раздраженная, с темными кругами под глазами, которые казались воспаленными. Я молча поела под удивленными взглядами Альрика и Бьерна, а потом, так ничего и не сказав им, снова вернулась в свою комнату и упав на кровать, уставилась в деревянный потолок над своей головой. Через некоторое время пришел Бьерн. Он долго стоял у меня над изголовьем, а потом присел на края кровати и внимательно посмотрел на мое лицо.

— Ты заболела? — спросил он.

— Наверное, — я поморщилась, — Голова просто раскалывается.

Он протянул руку и положил мне ее на лоб. Я не знаю, что он сделал, но мне стало легче. Бьерн улыбнулся и встал.

— Отдыхай, — произнес он. В его голосе было столько заботы, что мне стало стыдно, — Я зайду еще попозже. Постарайся поспать, — добавил он.

Я кивнула и, повернувшись на бок, закрыла глаза. И уснула.


Когда я встала, солнце только вышло из-за деревьев. Я слышала пение птиц в открытое окно. Одевшись в мужские штаны и рубаху, я натянула сапоги и, подпоясавшись длинными ножнами с кинжалом, я перебросила через плечо лук, прихватила колчан, полный стрел, выпрыгнула в окно и, таясь, чтобы случайно не попасть на глаза кому-нибудь из слуг. Миновав ворота, перелезла забор и окружными путями вышла на дорогу, ведущую в лес. И только уже находясь в чаще, наконец, смогла спокойно вздохнуть и замедлить шаг. Решение пойти на охоту пришло ночью. Я знала, что Бьерн меня хватится, но мне просто необходимо было побыть одной, а в поместье это было просто невозможно. Я надеялась, что он поймет, почему я ушла.

Уверенно шагая в самую глубь леса, с наслаждением слушала пение птиц и стрекот насекомых в траве, отдыхая от всех ненужных мыслей. Деревья вокруг пестрели всеми возможными оттенками зелени, от темного, болотного, до нежного салатового. Хвоя смачно хрустела под ногами. Я все шла и шла, пока не остановилась у высокого, просто невероятно высокого дерева. Казалось, его верхушка исчезает среди белых облаков. Я села, прислонившись к стволу, и вытянула ноги. Было жарко, я скинула сапоги и отложила лук и колчан и расшнуровала у горла рубаху, вдохнув полной грудью свежий воздух. Подняла глаза к небу. Синева проступала сквозь переплетение ветвей над моей головой. Я увидела, как пролетела маленькая птичка и исчезла в листве. Потом стала следить, как деловитые муравьи бегут вверх по стволу ровным строем. Мимо моего неподвижного лица пролетела бабочка и, казалось, даже задела мою щеку своим нежным крылом. Время до заката прошло как-то быстро. Когда я встала и натянула обратно на ноги сапоги, уже смеркалось, но на моей душе было спокойно как никогда.

Вернувшись в поместье, я сразу же, не переодеваясь, отправилась на ужин. Судя по напряженному взгляду Бьерна, которым он одарил меня на входе в зал, он знал, что я целый день отсутствовала дома. Потом он увидел лук за моей спиной и произнес:

— Вижу, охота была неудачной?

Я посмотрела ему в глаза и усмехнулась.

— Нет, — ответила я, — Наоборот.

Скинув лук и отложив колчан, я села за стол и тут же положила себе полную тарелку каши и хороший кусок прожаренной оленины. Быстро разделавшись с едой, сыто улыбнулась. Вместе с душевным покоем ко мне вернулся мой прежний аппетит. Там в лесу, я уже все решила для себя и понимала, что так будет правильно. Хватит ждать, пока судьба даст тебе шанс на счастье, надо самой творить свою судьбу. Слушая болтовню и гогот мужчин за столом, я сонно моргала, как кошка, греющаяся на солнышке. Потом, почувствовав, что скоро усну прямо за столом, встала и направилась в свою комнату. В эту ночь я заснула сном младенца, а когда проснулась поутру, то почувствовала, что улыбаюсь.


Дни шли за днями, последний летний месяц подходил к концу. Бьерн, к моему удивлению, молчал о нашей свадьбе. Он стал раздражителен, и все время, казалось, следил за мной. Я постоянно натыкалась на его внимательный, изучающий взгляд. Возможно, он ожидал чего-то от меня, каких-то активных действий, но я молчала так же, как и он. Однажды на рассвете, тренируясь на заднем дворе с мечом в руках, я увидела сверкнувший на солнце парус. Я отложила в сторону меч и, вытерев со лба пот, пошла в дом, переодеться. Мимо стайкой пробежала босоногая ребятня, для них всегда прибытие гостей было в радость. Мне же было все равно. Я ждала только одного гостя, но он так и не объявился, хотя прошло уже довольно много времени с того дня, как он уплыл вместе с Хаки. Я очень надеялась, что Атли не передумает и не отправится в Харанйоль без меня.

Умывшись прохладной водой, я сменила рубашку и, скинув пыльные штаны, одела чистые. Причесав отросшие волосы, я заплела косу и вышла во двор посмотреть на прибывших гостей. Альрик уже стоял на пороге. Я посмотрела на дорогу и увидела идущих по ней мужчин. С моих губ сорвался радостный крик и я бросилась вперед, оставив удивленного Альрика стоять на крыльце.

Пробежав всего несколько метров, я повисла на шее молодого воина и крепко расцеловала его в обе щеки.

— Атли! — почти прокричала я.

Атли, улыбаясь, отстранился и, покосившись на стоявшего рядом и наблюдавшего сцену нашей встречи Хаки, произнес:

— Извини, что меня так долго не было.

— Я так рада, что ты все-таки приехал, — сказала я и перевела взгляд на его вождя. Хаки смотрел на меня со странной полуулыбкой, а потом отошел в сторону, вслед за ним расступились воины, и я замерла, увидев пред собой свою мать. В темном платье, с синим платком, покрывавшим волосы, она смотрела на меня глазами полными слез, а потом шагнула ко мне, протянув руки.

— Мама, — я обняла ее и прижалась лицом к ее щеке.

Атли приблизился.

— Мы вернулись в поселение твоего отца, — произнес он, — Хотели проверить, не выжил ли кто. Но там не осталось никого, и мы смогли найти твою мать совершенно случайно. Она смогла убежать от людей Йована и все это время жила в лесу, одна. Она пряталась даже от нас, думая, что это вернулся Йорван, но наши люди, решив запастись свежим мясом, отправились в лес на охоту и нашли ее. Некоторое время мы даже не знали, кто она такая. А потом, по пути сюда, она все-таки заговорила и назвала свое имя.

Я перевела взгляд с лица матери на Атли. В это время за моей спиной раздались шаги. Я заметила, как изменился в лице Хаки, и сразу догадалась, что подошли Бьерн и Альрик.

— Бьерн, — произнесла я, оборачиваясь, — Моя мать, она жива.

Я увидела, что Бьерн силится улыбнуться, но смотрел он вовсе не на мою мать, он буквально сверлил взглядом Хаки, стоявшего с каким-то отчужденным каменным лицом.

— Добро пожаловать, — произнес Альрик и широким жестом пригласил всех в дом.

— Да, — сказал Бьерн, — Очень рады, — потом он подал руку моей матери и добавил, — Я очень рад, что вы в добром здравии, госпожа. Теперь на нашей с Дарой свадьбе будут родственники и с ее стороны.

Я вздрогнула. Наши глаза встретились, и я недоуменно приподняла брови, словно спрашивая его, что это значит? Он только улыбнулся и повел маму в дом. Я поспешила следом. Атли и остальные уже прошли в двери, когда Хаки, шедший последним, взял меня за руку и отвел в сторону. Остановившись под окном моей комнаты, он внезапно положил мне на ладонь что-то холодное, на шелковой ленте, словно какой-то амулет, и зажал мои пальцы. Я подняла к нему лицо и увидела, что он улыбается. Но не радостно, а как-то настороженно. Затем, резко развернувшись, он ушел в дом. Когда за ним закрылась дверь, я разжала пальцы и не смогла сдержать удивленного вздоха — на моей руке покоилось изящное золотое кольцо, продетое в шелковую алую ленту, потерянную мной когда-то на берегу. Я сжала кольцо в руке, ощущая прохладу металла и глупо заулыбалась.

— Значит, он знает, что я в то утро была там, — подумала я и, промедлив немного, пошла к дверям. В мои обязанности, как хозяйки дома входило проследить, чтобы разместили гостей и накрыли на стол. Мое сердце учащенно билось, я прошла на кухню на негнущихся ногах. Слуги уже суетились, но увидев меня, замерли, ожидая указаний.

Я повесила кольцо на шею. Прохладный шелк ласково заскользил по шее, и я спрятала кольцо под рубашкой, а затем повернулась к слугам.

— У нас гости, — сказала я, — Они устали и прибыли издалека. Быстрее накрывайте на стол. Зажарьте несколько кур, принесите из коптильни рыбу и мясо. Пусть в зале поставят бочки с пивом, и все, чтобы было проделано как можно быстрее. А сейчас несколько человек пойдут за мной, — я показала на двоих крепкий мужчин, они обычно помогали на кухне, когда надо было принести из подвала мешки с продуктами, — Поможете расставить столы женщинам, — добавила я, — И прикатите бочки из пивоварни.

Раздав все указания, я пошла в свою комнату переодеться в одежду, более подходящую хозяйке, чем мужской костюм. Кольцо я так и не сняла.

Мое светлое зеленое платье, легкое, летнее, облегало мою фигурку как перчатка, расширяясь к низу. Я закрепила косу на голове, уложив ее короной, и только потом направилась в зал, чтобы убедится, что все мои распоряжения уже выполняются. К моему удовольствию, в зале уже составили столы, бочки стояли по углам, ожидая, когда их откупорят. Слуги торопливо вносили блюда и расставляли их на столах. Мужчины сидели на лавках. Бьерн во главе. Альрик по правую руку от него, рядом с ним моя мать, Хаки, как гость — по левую. Атли — через несколько человек. Бьерн посмотрел на меня, я словно почувствовала, как его взгляд спускается с моего лица к груди, словно он чувствовал спрятанный на ней чужой подарок. Потом он жестом подозвал меня к себе.

— Присядь, — сказал он, — Слуги справятся сами, а мне бы хотелось, чтобы ты была рядом.

Я хотела было сесть рядом с Альриком на лавке, но Бьерн неожиданно притянул меня и усадил к себе на колени. Я увидела, как удивленно взлетели брови его брата, и почувствовала, что краснею, потому что взгляды всех присутствующих устремились на нас.

— Что ты скрываешь от меня? — шепнул мне на ухо Бьерн, — Он что-то дал тебе, и ты скрываешь это под лифом? Что это? Покажи мне сама, или я сейчас достану это при всех!

— Бьерн, не сейчас, — умоляюще сказала я, понимая, что это сейчас в нем говорит ревность.

— Сейчас, — настойчиво произнес он.

Я сделала попытку встать, но его сильные руки захватили меня в железные тиски, не давая даже пошевелится. Я чувствовала, как закипает в нем гнев и оставила все попытки освободиться. Бросив мимолётный взгляд на Хаки, сидевшем совсем рядом, я увидела, что он пристально смотрит на нас с Бьерном, не зная, стоит ли вмешаться и при этом глаза его выражают явную ярость. Я понимала, что Бьерн провоцирует его, потому что по законам гостеприимства он не может сам напасть на своего гостя, которого принял под крышей собственного дома. Это будет против всех сложившихся устоев.

— Так что? — Бьерн перевел взгляд на своего гостя, — Показывай немедленно.

Я судорожно сглотнула, и быстро извлекла из под лифа красную ленту с кольцом. Бьерн взял его в руку и пропустил через пальцы. Его лицо окаменело. Я видела, каких усилий ему стоило подавить в себе желание сорвать ленту с моей шеи, но он пересилил его и просто снял кольцо через голову. Подбросив его и снова поймав, он, наконец, позволил мне слезть с его колен.

— Что это? — произнес он, протягивая мне кольцо на раскрытой ладони.

Все за столом неотрывно смотрели на нас. Я увидела испуг на лице своей матери, но через силу улыбнулась ей, словно все было в полном порядке.

— Я спрашиваю, что это? — в голосе Бьерна прозвучали зловещие нотки.

— Подарок, — ответила я и выхватила ленту с нанизанным на нее кольцом из его руки.

Бьерн встал и повернулся к Хаки. Я не знаю, как он узнал про кольцо, но я еще никогда не видела его в такой ярости. Казалось, это был совсем иной человек. От него прямо веяло опасностью и темной силой. Я понимала, что он с трудом сдерживается, чтобы не набросится на Хаки. Альрик потянулся к брату и осторожно положил ему руку на плечо, а сам посмотрел на меня выразительным взглядом. Я упрямо подняла вверх подбородок и взгляд не отвела, а потом медленно вышла из зала. Едва за мной закрылась дверь, я побежала, и лишь оказавшись в своей комнате, дала волю слезам, прежде заперев дверь на засов. Спустя некоторое время ко мне постучали.

— Дара, — я узнала голос Бьерна, в нем звучала сталь, — Открой.

— Нет, — всхлипнув, произнесла я, — Уходи.

— Открой, — настойчиво произнес он и с силой ударил в дверь. Я удивилась, что она сразу же не слетела с петель, а как-то продолжала стоять на прежнем месте, — Открой, иначе я сейчас снесу эту проклятую дверь, — зло добавил он.

Я вскочила на ноги и бросилась к окну. Широко распахнув его, вылезла на подоконник и спрыгнула во двор. За моей спиной раздался сильный удар и дверь, ведущая в мою спальню, буквально вылетела в комнату и с гулким стуком упала на пол около кровати. Я вскрикнула и, рванулась было в темноту, как чьи-то руки обхватили меня и отодвинули в сторону. Я услышала, как Бьерн вошел в комнату и, когда понял, что меня там нет, тот час выглянул в распахнутое окно. Увидев меня, стоявшую в нескольких шагах от дома и моего защитника, он криво усмехнулся и легким плавным прыжком перемахнул через подоконник и в считанные доли секунды оказался прямо напротив Хаки.

— Я так и знал, что между вами двоими что-то есть, — сказал он.

— Между нами ничего нет, но, надеюсь, будет в скором времени, — ответил Хаки. Я вцепилась в его руку, но он спокойно разжал мои пальцы и заслонил меня собой.

— Ты опасен, когда ревнуешь, — произнес Хаки.

— Я люблю ее и никогда тебе не отдам, — Бьерн сбросил с плеч вышитую безрукавку. Следом за ней полетела дорогая, богатая туника. Он остался обнаженным по пояс, и я с ужасом поняла, почему он это сделал, но не успела даже слова произнести, когда они бросились друг на друга, как тогда в охотничьем доме. Только теперь все было намного серьезнее.

— Нет, — закричала я, — Не надо!

В доме раздался шум. Лицо Альрика выглянуло из окна моей спальни. Увидев дерущихся мужчин, он выпрыгнул во двор, но разнимать их не торопился, с интересом следя за тем, как Бьерн и Хаки кружат друг против друга. Они оба были не вооружены и в их распоряжении были только их собственные резервы. Я умоляюще взглянула на Альрика, но он только покачал головой, а мужчины между тем снова сцепились. Я видела, что силы были равны. И тогда произошло т, чего я там боялась. Оттолкнув Хаки в сторону, Бьерн перевоплотился, причем это произошло так быстро, вот только что тут стоял мужчина, а через секунду это уже был огромный черный волк. Хаки замер в удивлении и тогда Бьерн прыгнул на него и, навалившись, придавил всем телом к земле. Хаки едва успел перехватить у своего горла чудовищную пасть и с силой отвел ее от своего горла. Я вскрикнула и, забыв про осторожность, бросилась на волка, с силой молотя по нему своими кулаками.

— Оставь его, — закричала я, — Оставь!

Волк замер, словно поняв мои слова и отпустил Хаки, отскочив от нас на небольшое расстояние.

— Что это за…? — поднимаясь, произнес Хаки вставая.

— Не смей его трогать, — закричала я на волка.

Бьерн угрожающе зарычал, и резко развернувшись, в несколько огромных прыжков исчез в темноте. Я развернулась к Хаки и, следуя какому-то порыву, обняла его, прижавшись щекой к твердой груди. В моей руке все еще лежало его кольцо. Я отстранилась и разжала пальцы, потом вытащила ленту и надела кольцо на палец. Альрик увидев это нахмурился, а Хаки с удивлением посмотрел на меня и нерешительно произнес:

— Это означает — Да?

Я почувствовала, как сзади ко мне подошел Альрик. Я спиной ощущала исходящее от него напряжение.

— Одумайся, Дара, — произнес он, — Ты не можешь так поступить с Бьерном. Только не ты!

Со стороны дома послышались торопливые шаги множества ног. И вои уже несколько человек из дружин Бьерна и Хаки, а с ними Атли и моя мать, приближаются к нам. Судя по их встревоженным лицам, они слышали мои крики. Я стояла, глядя в глаза Хаки и казалось, не замечала никого вокруг, а он просто смотрел на меня, напряженно и в ожидании моего ответа. А я внезапно поняла, что так оно и должно быть, что то, что произошло сегодня — это и есть моя судьба. И хотя мне было жаль Бьерна и стыдно за то, что все произошло именно так, я ни на секунду не пожалела о своем выборе. И после того, как я его сделала, мне стало значительно легче. Я не могла сделать так, чтобы они оба были счастливы. Предпочтя одного из них, я бы все равно обидела другого, но это должно было произойти рано или поздно. И я больше не могла обманывать себя. Встреча с Хаки полностью перевернула мою жизнь. Только теперь я поняла, что тогда на свадьбе мои чувства к Бьерну дали трещину, и она разрасталась с каждым днем, разделяя нас. Нет, я любила его, или искренне верила в то, что любила. Он и сейчас был дорог мне, но мои чувства уже были совсем иными. Возможно, когда-нибудь, он поймет и простит меня.

Оглянувшись, увидела напряженный взгляд Альрика и спокойный — Атли. Я почувствовала, как сильные руки Хаки прижимают меня к себе. Я расслабилась и произнесла:

— Это — Да, Хаки. Это — Да.

Часть 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Если кто и испытывал ко мне открытую, слепую и не скрываемую ярость и ненависть, так это Сольвейг. Каждый день, сталкиваясь с ней за столом, я чувствовала на себе ее жгучий, пронизывающий взгляд. А в голосе, обращенном ко мне, звучало столько яда, что я удивлялась, как она еще сама себя не отравила им. Я жила в доме Хаки всего неделю, а уже даже не знала, куда спрятаться от назойливой, вечно следящей за мной сестры Хаки. Конечно, я понимала, почему она так не любит меня и старалась избегать всяческих контактов с ней и по мере возможности с ее матерью, хотя Астрид была со мной крайне любезна, но она помнила, как я уплыла тогда с Бьерном, и это оставило неизгладимый отпечаток в ее любящем материнском сердце. Но сейчас, ради сына, она снова пыталась расположить меня к себе и заново подружится, но я не особо доверяла ей и старалась держаться на расстоянии, хотя понимала, что в будущем этого не избежать.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Казалось, Хаки торопился, словно боялся, что я ускользну от него, но я никуда не собиралась уходить на этот раз. Атли был необычайно доволен моим выбором, о чем и не переставал мне постоянно напоминать. Он был единственным, кто искренне радовался за меня здесь, да возможно, еще дружинники Хаки, с которыми я перезнакомилась, приходя на постоянный каждодневные тренировки вместе с Атли. Видя, как я управляюсь с клинком, их уважение ко мне сильно возросло.

Хаки относился ко мне настолько трепетно, что это вызывало во мне тайную радость. Иногда я вспоминала Бьерна, но старалась делать это все реже и реже, но прошло слишком мало времени, и мне все еще было стыдно за то, что все произошло подобным образом. И я не могла не признаться сама себе, что внутри меня все еще оставалось что-то теплое и нежное к этому воину-оборотню. Мы никогда не обсуждали то, что произошло тогда на наших глазах, хотя Хаки естественно понял, кем являлся на самом деле Бьерн. Но надо отдать ему должное он никому не сказал ни слова.

А потом была свадьба. Я в шикарном, сверкающем платье и Хаки, такой счастливый и улыбающийся рядом со мной. Моя мать, переехавшая вместе со мной жить в имение Хаки, сияющая и искренне радующаяся моему счастью. Веселье длилось несколько дней. Среди приглашенных были Рагнар Тролль и Сингурд, а так же еще много именитых вождей, с которыми я познакомилась впервые. Это была роскошная свадьба. Денег не жалели ни на угощения, ни на увеселительные мероприятия, ни на подарки крестьянам. Вино и пиво лились рекой. Я еще никогда столько не веселилась и не танцевала, как в этот день. А потом, в разгар веселья, мы с Хаки сбежали ото всех на берег моря. Вокруг нас была ночь, бархатная, еще теплая, наполненная запахами приближающейся осени и ароматами задержавшегося лета. Море ласково набегало волнами на песчаный берег, а Хаки подвел меня к тому камню, на котором впервые поцеловал, казалось, с той поры прошла целая вечность. Я села на валун и посмотрела в звездное небо, а потом оно исчезло и предо мной возникло лицо Хаки. Он притянул меня к себе, сминая руками дорогой шелк, и поцеловал, жадно и одновременно нежно. Я запустила пальцы в его густые волосы и ответила на поцелуй, и все между нами теперь было совсем иначе. Мое лицо и тело горело от его прикосновений, а когда он отстранился, я удивленно посмотрела на него, и Хаки рассмеялся.

— Иногда я даже не верю своим глазам, — произнес он, прикасаясь рукой к моей щеке, — Ты теперь моя и только моя.

Я радостно кивнула. Я и сама не верила тому, что сейчас нахожусь с ним, что я уже его жена. Прикасаясь ладонями к его груди, лаская пальцами его спину, я чувствовала, как напрягается его тело. Его глаза горели, и я тонула в их синеве. Ночью они казались такими же черными, как море и я понимала, что погружаюсь все глубже и глубже в эту бездонную пучину.

— Надо возвращаться, пока нас не хватились, — сказал Хаки и, подхватив меня на руки так легко, словно я совсем ничего не весила, он направился к дому. Я смеясь обнимала его за шею и, не переставая покрывала поцелуями его лицо, а он радостно улыбался и шептал мне всякие нежные глупости, склоняя ко мне сове лицо.

Войдя в дом, мы на пороге столкнулись с Сольвейг. Ее ненавидящий взгляд буквально окатил меня холодом. Хаки поставил меня на пол и подтолкнул к входу в зал.

— Иди, — сказал он, — А мне надо поговорить с сестрой.

Я кивнула, но выскочив за дверь, тут же прижалась к ней всем телом, надеясь услышать сквозь шум музыки и крики гостей то, что Хаки собирался сказать Сольвейг. Слышно было плохо, но все-таки слышно. Я ругала себя за то, что ослушалась и подслушиваю, но ничего не могла поделать с собой. Мне надо было знать, что они обо мне говорят.

— Сольвейг, — начал Хаки, едва за мной закрылась дверь, — Я не хочу, чтобы ты продолжала смотреть на мою жену такими глазами. Она теперь будет хозяйкой в моем доме, не смей впредь задираться с ней и обижать ее.

Сольвейг криво усмехнулась.

— Ты пригрел змею на груди, глупый братец, — она рассмеялась странным каркающим смехом, — Или ты забыл, как совсем недавно она ушла от тебя с моим бывшим муженьком? Если это так, то мне жаль, что у тебя такая короткая память.

— Она моя жена, — холодно бросил Хаки, — Не смей говорить про нее гадости в моем присутствии.

— Наивный, — продолжала смеяться Сольвейг, — Неужели ты думаешь, Бьерн с нее пылинки сдувал, как это делаешь ты? То, что он не спал со мной, вовсе не означает, что у него не было женщин. Вряд ли он стал ждать свадьбы, чтобы насладится ее телом. Это ведь только ты у нас такой весь благородный!

Я замерла. Мне показалось, что еще немного и Хаки ударит свою сестру, но звука от пощечины не последовало. Значит, он сдержался. Но Сольвейг продолжала в том же духе.

— Смотри, если она сразу забеременеет, советую хорошенько подумать, твой ли это ребенок! Может она уже брюхата ублюдком Бьерна?

— Закрой рот, Сольвейг, — почти прорычал мой муж, — Иначе, я могу и не сдержаться и забыть, что ты моя сестра!

Я прижала к губам ладонь. Мое сердце билось все сильнее.

— Ты уже давно забыл, что я твоя сестра, — в голосе Сольвейг проступила горечь, — Забыл, когда привез эту тварь к нам домой. А ведь это она отняла у меня мужа и для чего, спрашивается? Чтобы вскоре бросить его самой, переметнувшись к тебе?

И тут он ударил ее. Я вздрогнула, услышав отчетливый шлепок, и голос Сольвейг сорвался на истеричный крик:

— Я никогда тебе не прощу, что из-за какой-то девки ты поднял руку на собственную сестру. Ты пожалеешь!

— Не забывайся, — холодно произнес Хаки, — Она моя жена, я предупреждал тебя, чтобы ты не смела дурно о ней отзываться. А в том, что твой брак распался, виновата ты сама. Никогда не думал, что моя сестра вырастет такой злобной и капризной эгоисткой.

Услышав, что Хаки шагнул к двери, опрометью бросилась в зал. И когда он вошел, я уже, как ни в чем не бывало, сидела во главе стола, принимая пьяные поздравления и пожелания долгих счастливый дней жизни. Подняв глаза на Хаки, я увидела, что он сильно расстроен, но когда наши взгляды встретились, он широко улыбнулся мне и поспешил к столу. Когда он сел рядом, я взяла его за руку и, прижавшись к его плечу, стала гладить пальцами его запястье.

— Ты расстроен разговором с сестрой? — спросила я.

— Нет. Все нормально, — ответил он, — Ее стоило давно приструнить, но я все надеялся, что она будет более благоразумной.

— Она зла на меня, — сказала я тихо, — Я ведь и правда виновата.

— Нет, — он переплел наши пальцы и легонько сжал мою руку, — Никто не виноват и не будем больше обсуждать это.

— Хорошо, — я улыбнулась. Рабыня налила мне полную чашу вина, сладкого и пьянящего. Я залпом опрокинула чашу и потребовала еще. После второй, Хаки перехватил мою руку и покачал головой. В его глазах играли странные блики, а на губах светилась легкая улыбка, которая, впрочем, не скрыла от меня его напряжение.

— Даже не вздумай напиться в такой день, — шепнул он мне на ухо, — Я слишком долго ждал и очень расстроюсь, если ты уснешь в нашу первую брачную ночь.

Я покраснела, но вино больше не пила.

Сольвейг так и не вернулась в зал, очевидно, она ушла в свою комнату, где рыдала от злости и унижения. Странно, но мне было все равно. Когда пришло время провожать молодых в их спальню, нас подняли из-за стола и разделили. Причем меня под руки вели женщины. Моя мать и мать Хаки по обе стороны встали от меня и, проводя в комнату Хаки, давали, как им казалось дельные советы, от которых я только краснела и отводила глаза. Моего мужа вели его друзья, среди которых был и мой Атли. И вот мы, наконец, остались одни. За нашими гостями закрылась дверь, они ушли продолжать веселится, предварительно пожелав нам провести бурную и незабываемую ночь. Я с облегчением вздохнула, когда стихли шаги провожающих, и наступила относительная тишина. Хаки стоял у двери и смотрел на меня, а я отвела глаза и на негнущихся ногах подошла к окну и распахнула его, впуская в комнату свежий ночной воздух и отдаленный шум моря. Я даже не услышала, а скорее почувствовала, что Хаки подошел ко мне сзади. Он поднял руки и принялся распускать мои волосы, так старательно уложенные на голове моей матерью и Астрид, готовивших меня к торжеству. Тяжелые темные пряди, высвобождаясь, падали мне на плечи и подобно шелку соскальзывали по спине. Хаки перебирал их своими пальцами, и от этой ненавязчивой ласки меня охватывала сладкая дрожь. Я прижалась к нему спиной, и он обхватил меня руками, а потом резко развернул к себе и поцеловал. Жар его желания передался и мне. Я извивалась в его руках, когда он стал срывать с меня одежду, а потом, подняв на руки, уже полностью обнаженную, перенес на кровать и, положив на прохладные простыни, отстранился и медленно раздеваясь, смотрел мне прямо в глаза, ни на миг не прерывая взгляд. И я понимала, что, как и прежде, меня затягивает в омут его синих, словно бездонное море глаз. Они увлекали меня в свою глубину, обещая неведомые наслаждения. Я протянула к нему руки, и море поглотило меня, всю, без остатка.


Атли крался сквозь лес. Я шаг в шаг следовала за ним. Занесенный снегом, лес тихо спал и едва слышных хруст ледяной корки от наших сапог не мог потревожить этого сна. Я внезапно остановилась и положила руку на плечо идущего впереди брата. Он медленно повернулся, и я показала ему на мелькнувшую среди темных стволов лисицу. Лицо Атли расплылось в довольной улыбке. Вот лиса появилась опять. Они не чувствовала нашего запаха, мы подкрались с подветренной стороны, и увлеченно что-то рыла в сугробе. Возможно, под толстым слоем снега, пряталась в земле мышь или еще какой зверек.

Я дала Атли знак, что сделаю все сама. Осторожно положив на тетиву стрелу с тонким наконечником, я прицелилась и когда лисица приподняла голову над землей и прислушалась, словно догадавшись, что рядом опасность, я спустила тетиву и стрела, молниеносно рассекая воздух, взмыла вперед. Я увидела, как она пронзила животное, пробив ему глаз, и оно упало, орошая снег кровью. Мы с Атли поспешили к добыче. Он поднял мертвую лисицу за задние лапы и, посмотрев на меня, важно прищелкнул языком.

— Как учил Скалли, точно в глаз, чтобы не испортить шкурку, — сказала я.

Он молча кивнул.

Я подняла голову. Небо заволакивало тучами. Скоро начнется снегопад и нам надо до этого времени оказаться в укрытии. Я вытерла кровь с наконечника стрелы и вернула ее в колчан, а Атли перекинул лису через плечо и медленно побрел в сторону охотничьего домика, где мы решили переночевать после охоты и куда сносили всю добычу. Поднявшись на крыльцо всего через полчаса небольшой прогулки по темнеющему лесу, я отряхнула снег с теплой куртки и потопала, сбивая его с сапог, и лишь потом прошла в дом. Атли положил лису к остальной нашей добыче, сброшенной в углу, сходил за дровами и скоро в камине весело запылал огонь. Впервые за последний месяц нам удалось побыть с моим названным братцем наедине. Хаки уплыл на своем корабле в имение Рагнара, и я не желая оставаться в его доме в компании Сольвейг, уговорила Атли отправится на охоту, чтобы немного размяться и отвлечься от домашних дел. К моему удивлению, он согласился. В последнее время я стала замечать, что он стал какой-то подавленный и даже рассеянный. После того, как я несколько раз кряду вываляла его в грязи на тренировочном поле, я поняла, с Атли что-то не так. Идея с охотой показалась мне отличным поводом побыть наедине и обсудить то, что беспокоит моего маленького пастушонка.

После того, как я приготовила нам поесть и мы сели за стол, слушая завывание разыгравшейся за окном непогоды, я налила ему и себе пива, прихваченного с собой специально для такой цели и пододвинув чашу к Атли, произнесла:

— Что происходит?

Атли поднял на меня глаза, оторвавшись от еды.

— Что ты имеешь в виду? — он рассеяно улыбнулся.

— Я же вижу, что-то гнетет тебя, — я пригубила пиво и облокотилась локтями на стол, — Давай, выкладывай. Ты же меня знаешь. Просто так я не отстану, и даже не думай солгать мне, что все просто замечательно, я же вижу, какой ты в последнее время ходишь подавленный и Хаки тоже заметил это.

— Я и не собираюсь ничего от тебя скрывать, — Атли залпом осушил чашу и протянул ее мне. Я налила ему еще пива и отставила кувшин.

— Я и сам хотел поговорить с тобой, но ты в последнее время была так занята своим мужем, что я не хотел тебе мешать, — сказал он после минутного молчания.

— Ты никогда не можешь мне помешать, не говори глупостей, — отрезала я, — Ты и Хаки единственные близкие мне люди. Я смогу тебе рассказать даже то, чем не осмелюсь поделиться с собственной матерью.

Атли улыбнулся.

Огонь в камине трещал так успокаивающе, а пиво действовало расслабляюще. Я почувствовала странное головокружение и тряхнула головой, пытаясь сбросить его, как наваждение. Вроде помогло.

— Тебе плохо? — встревожился Атли, заметив мое состояние.

— Нет. Просто выпила лишнего, наверное, — ответила я, — Да и хватит обо мне, давай рассказывай, что с тобой происходит.

Атли поудобнее устроился на лавке, а потом очень серьезно посмотрел на меня. В его глазах застыло уже совсем не детское выражение. Как же быстро он менялся, поразилась я. Мой маленький братец.

— Мне стали снится странные сны, — сказал он, — Словно я бегу по лесу, но вижу все вокруг не в привычных ярких тонах, а какими-то расплывчатыми пятнами. Но я хорошо слышу и чувствую запахи. Даже сейчас у меня повышена чувствительность. Я слышу, как бежит кровь по твоим венам, Дара и чувствую ее запах.

Я резко подняла на него глаза. Мы явно думали об одном и том же.

— Значит, пришло твое время? — произнесла я тихо.

— У меня болит все тело, — сказал Атли, — Словно все мышцы натянуты подобно тетиве лука и, казалось, тронь и они разорвутся.

— Альрик что-нибудь тебе говорил о том, как обращаются в первый раз? — спросила я.

— Да, — ответил он, — И поэтому завтра ты пойдешь обратно в поместье, а я останусь на некоторое время здесь. Я проведу тебя через лес.

Я напряглась.

— Почему ты хочешь, чтобы я ушла?

— Потому что в первое свое обращение я не смогу контролировать себя и буду опасен для всех окружающих, — рявкнул Атли.

Я потупилась.

— Хорошо, — неожиданно для себя самой согласилась я.

Атли вытер рукой взмокший лоб и отодвинул пустую тарелку.

— Давай спать, — сказал он и, встав из-за стола, улегся на широкой лавке у окна. Я посмотрела на него. Он явно сильно нервничал и эта агрессия, впрочем, направленная на себя самого меня пугала. Я боялась того, что Атли не справится один, но просто не знала, как ему помочь. Если я была бы прежней Дарой, той, что могла исцелить простым прикосновением руки, я бы смогла облегчить его теперешние душевные страдания, но у меня больше не было прежнего дара и мне оставалось только молча наблюдать за его муками, понимая, что я просто не в силах помочь. Он еще нервничал от того, что боялся принести кому-то вред, а я же верила, что Атли просто не способен на такое. Вымыв посуду, я легла спать. Комната освещалась лишь всполохами огня из камина. Причудливые тени плясали на стенах свои странные танцы. Атли тихо посапывал недалеко от меня. Я уже стала засыпать, успокоенная окружающими меня звуками, когда Атли внезапно затих, а потом он тихо застонал и этот стон перешел в какой-то хрип. Я испуганно села и скинула с себя шкуру и, встав, быстрыми шагами приблизилась к лежащему Атли. Он дернулся во сне, и внезапно раскрыв глаза, посмотрел на меня страшным горящим взглядом. Я отпрянула. Его глаза были алыми и светились, как угли в камине.

— Атли? — произнесла я.

Он резко сел и обхватил руками голову. Я увидела, как из его глаз постепенно уходит алое свечение.

— Это началось? — спросила я. Мой голос сорвался на тихий писк, но Атли услышал меня и едва заметно кивнул.

— Уходи, — произнес он с трудом. Его голос стал каким-то сиплым и совершенно чужим. Его тело изогнулось под неестественным углом и лицо вытянулось. Атли схватился руками за лавку, и я увидела, как треснула на нем одежда и на руках обнажились огромные мускулы, покрытые светлой шерстью. Он менялся, причем не слишком быстро и по всему было видно, что ему нестерпимо больно. Решив, что раз не могу помочь, то хотя бы не стану усложнять ему жизнь, я быстро отошла к камину, достала свою куртку и, натянув ее и шапку, пристегнула к поясу ножны и выскочила из дома прямо в пургу, бушевавшую уже с вечера. Закрыв за собой дверь, я подперла ее бревном, лежащим на крыльце, а затем ступила в снег. Честно говоря, я даже не представляла себе, куда идти в такую метель. Поднявшийся ветер кружил снежным вихрем, тропинка, ведущая к домику была заметена. Вокруг только сугробы и заносы. Я огляделась. Оставаться около домика мне показалось опасным. И едва я так подумала, как в дверь за моей спиной ударилось что-то огромное. Я вздрогнула, услышав, как острые когти оборотня вспарывают дерево, удар за ударом разнося в щепки прочную дубовую дверь. На какое-то мгновение меня охватила паника. Я мысленно прокляла свое невезение. Почему он перевоплотился именно сейчас, а не завтра, когда я бы находилась за надежными стенами поместья, в нашей с Хаки спальне. Лежала бы себе там, слушая треск горящих дров и мечтая о возвращении мужа, так нет. Стою сейчас одна посреди леса, а за моей спиной беснуется обращенный в волка Атли. И мне остается только одно — бежать как можно дальше от разъяренного зверя, еще не осознавшего свою сущность и не контролирующего свои инстинкты, потому что совсем скоро он вырвется на волю и мне несдобровать, я чувствовала исходящую от него угрозу.

Спрыгнув с крыльца, почти сразу же увязла по колено в снежном заносе. Ветер швырнул мне в лицо горсть холодных, острых снежинок и мне показалось, что они расцарапали мою щеку. Я, стараясь идти как можно быстрее, направилась в сторону, где по моим предположениям находилось поместье. Все вокруг кружилось в белом хороводе и совсем скоро для меня деревья стали одинаковыми, и я уже не знала, куда иду, но все-таки шла. Конечно, бродить по лесу в такую метель и мороз было безумием, но еще большим безумием было бы остаться в охотничьем домике.

Я продвинулась вперед совсем недалеко, когда мне показалось, что среди завывания ветра я расслышала тихий волчий крик. В нем не было агрессии, а только призыв. Я напрягла слух, но этот вой больше не повторился. И лишь тогда я увидела его.

Я скорее почувствовала чужое дыхание за своей спиной и мне не помешал бы ни ветер ни снег. Я знала, что он уже там. Медленно обернувшись, присмотрелась в темноту. Крупные хлопья снега падали на лицо, на ресницы, мешая видеть. Я подняла руку, защищая глаза, как от солнечного света и увидела волка. Огромный, покрытый светлой золотистой шерстью, он угрожающе зарычав, выступил из-за деревьев. Атли, подумала я, красивый получился волк! На смену восхищению пришло чувство страха. Я медленно попятилась назад. Оборотень обнажил клыки. Его горящий взгляд предупреждал, еще шаг и я нападу, но я знала, что он нападет в любом случае, но провоцировать его не торопилась. Сделала еще шаг назад, волк зарычал и ощетинился и тогда я, резко развернувшись, бросилась бежать. Но он настиг меня слишком быстро. Я почувствовала, как меня сбивает с ног удар огромной мохнатой лапы и, полетев в сугроб, успела сгруппироваться и перевернуться на спину, когда волк оказался сверху на мне. Я страхе я выбросила перед собой руки и прежде чем огромные клыки коснулись моей шей, обдав меня слюной, его словно отбросило от меня. Я села и бросила дрожащий взгляд на поднимающегося на лапы зверя. Он немного удивленно мотал мохнатой мордой, все еще не понимая, что это с ним произошло, а потом посмотрел на меня. Его глаза больше не горели. Я встала на колени, а потом медленно поднялась на ноги, не сводя опасливого взгляда с оборотня.

— Атли, — сказала я, надеясь, что он пришел в себя. Волк зарычал, но напасть больше не решился. Взглянув на меня, он исчез в метели, а я побрела назад к домику, понимая, что это единственное убежище, которое я смогу найти, пока снегом еще не занесло окончательно все мои следы. Опасаясь нападения волка со спины, я все время оборачивалась, но он больше не вернулся. Когда спустя долгое время я, наконец, вышла к охотничьему домику, моей радости не было предела. Я поднялась на крыльцо и увидела огромную дыру, проделанную в двери когтями оборотня. Открыв дверь, я вошла внутрь. Камин уже догорал, еле тлеющие угольки мне удалось раздуть. В углу лежали изуродованные тушки убитых нами на охоте пушных зверьков. Они были растерзаны в клочья. Я подбросила дров, и скоро веселое пламя взвилось вверх. В помещение полилось тепло. Наспех заколотив поврежденную дверь досками со столешницы и, придвинув к ней тяжелый стол, я улеглась на шкуру возле камина и закрыла глаза, надеясь, что оборотень не вернется обратно, пока не станет снова человеком. Поспать мне в ту ночь так и не удалось. А на рассвете я услышала слабый стук в дверь. Сонно моргая, я только начала дремать, я поднялась и крикнула:

— Атли?

— Открывай, — услышала я голос своего названного братца, — А то я здесь совсем околею.

Я рванула к двери и, оттащив в сторону стол, распахнула ее и тут же отвела глаза. На пороге стоял Атли и он абсолютно голый. Я успела заметить невероятно синие губы и бледную кожу. Он весь дрожал от холода. Отодвинувшись в сторону, я дала ему пройти и закрыла дверь. Подождала, пока Атли оденется, я повернулась лишь после того, как он заговорил.

— Я так рад, что ничего не сделал тебе, — в его голосе проскользнуло раскаяние, — Я и не думал, что это превращение произойдёт так скоро, иначе ни за что не пошел бы сюда с тобой.

— Ты пытался меня съесть, — сказала я полушутливо.

Атли отвел взгляд.

— Но все обошлось, — добавила я, — Надеюсь, ты скоро научишься контролировать свою звериную сущность.

Атли сел у камина на то место, где минуту назад лежала я.

— Ты что-то чувствуешь? — спросила я, присаживаясь рядом, — Какие-то изменения?

— Все те же чувства, только они стали ярче, — Атли протянул руки к огню, предварительно бросив туда полено, — Я страшно замерз. Очнулся на заре, лежащим на снегу и ужасно замерзшим. Даже не знаю, как добрался сюда, ноги сами несли меня. И знаешь что еще… — он немного медлил, пока я не выдержав, почти зарычала на него.

— Я чувствовал своих братьев, — сказал он, — Бьерн и Альрик где-то поблизости.

— Ты уверен? — спросила я.

Атли кивнул.

— Альрик сказал мне, что я буду чувствовать их только после первого обращения. Так и получилось.

Я отвела глаза, а потом указала на испорченную добычу, надеясь, сменить тему разговора. Атли проследил за моей рукой и вздохнул. Столько труда насмарку, говорил его взгляд, но о своих братьях он больше не заговаривал, понимая, что тема мне неприятна.

— Сегодня проведу тебя в поместье, как договаривались, — сказал Атли, нарушив молчание, прерываемое лишь треском дров в камине, — А сам еще некоторое время побуду здесь.

Я согласно кивнула. Атли сказал, что сам наведет в доме порядок и заменит дверь. После завтрака мы двинулись в путь. Спустя всего лишь час, подошли к воротам поместья. Узнавшие нас охранники впустили нас. Атли немного помялся у входа, а потом, чмокнув меня в щеку, пробормотал что-то вроде, через несколько дней вернусь и ушел в обратном направлении.

Я вошла в дом, по пути встретив только несколько рабов, расчищавших дорожки между домами. Они поклонились мне и продолжили свое занятие. Я же прошла в нашу с Хаки спальню и переоделась в теплое шерстяное платье. Привела себе в относительный порядок, когда внезапно почувствовала странное головокружение. Чтобы не упасть, села на постель и закрыла глаза. Все прошло. Я проморгалась, удивляясь, чтобы это со мной могло быть. Потом равнодушно пожала плечами, списав все на переутомление после вчерашней ночи.

Встав, вышла из комнаты и направилась в спальню своей матери. Хаки поселил ее совсем недалеко от нас в отдельной комнате. Когда я вошла, она сидела у окна и вышивала. Подняв голову на звук открываемой двери, увидела меня и улыбнулась. Я села рядом с ней и неловко обхватила ее своими руками.

— Как поохотились? — спросила она.

— Не повезло. Погода испортила всю охоту, — ответила я, — Мы все это время просидели в доме, наслаждаясь прихваченным пивом и болтая, — солгала я.

— Понятно, — произнесла мать.

Мы просидели с ней до самого вечера, и вышли только перед ужином. Астрид сама распорядилась, что подавать. За столом сидели только женщины. Я, моя мама, Сольвейг и Астрид. Большинство мужчин ушли вместе с Хаки в поход, и во время отсутствия вождя остальным дружинникам запрещалось сидеть за одним столом с женщинами рода. Я молча ковыряла ложкой кашу, чувствуя на себе все тот же ненывидящий взгляд Сольвейг. Наши отношения ничуть не изменились. Казалось, она продолжает ненавидеть меня с удвоенной силой. Но, по крайней мере, она перестала цепляться ко мне и предпочитала выражать все свои эмоции одними глазами. Астрид и моя мать единственные поддерживали разговор, но я не прислушивалась к теме их беседы. Что-то из основ ведения хозяйства. К моей радости обе женщины быстро нашли общий язык. У них был примерно один возраст и образование. Они находили удовольствие в общении друг с другом.

До конца ужина, Сольвейг внезапно поднялась из-за стола и, сославшись на недомогание, поспешила уйти. Я проследила взглядом за закрывающейся за ее спиной дверью. Что-то в ее поведении показалось мне странным. Минуту назад сидела и мрачно сверлила меня глазами, а тут внезапно ей, видите ли, дурно стало. Врет, догадалась я и тоже, сославшись на отсутствие аппетита, покинула зал. Я вышла из дверей и оглянулась, прикидывая в уме, куда бы это Сольвейг могла пойти. Потом направилась к ее спальне и постучала. На мой стук никто не отозвался. Я дернула ручку — заперто. Тогда я поспешила во двор. И вовремя, чтобы увидеть тонкую тень, метнувшуюся по направлению к морю. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я поспешила за Сольвейг, стараясь при этом держаться на расстоянии и не быть замеченной. Опустившаяся ночь была мне в этом помощницей. Я кралась, держась заборов, где тени были черными как смоль, и иногда поглядывала на Соьвейг, почти так же незаметно крадущуюся впереди.

— Куда это она собралась на ночь глядя? — подумала я, — Неужели любовника себе завела и на свидание бежит?

Когда мы подошли к морю, я увидела качающуюся у берега на волнах лодку. В ней сидел человек. Сольвейг выпрямила спину, огляделась. Рыбацкая деревня находилась достаточно далеко отсюда, но девушка явно опасалась быть замеченной. Потом, убедившись, что рядом никого нет, она помахала рукой человеку в лодке и что-то прокричала, вероятно, позвала его по имени. Мужчина, а это определенно была мужская фигура, опустил в воду весла и в несколько взмахов оказался на берегу. Мне даже показалось, что я почувствовала, как острый нос лодки входит в мокрый песок. Я подкралась ближе, и мне удалось присесть прямо за Сольвейг, всего в нескольких шагах от нее, спрятавшись за огромный валун. Навострив уши, я приготовилась слушать.

— Долго нам еще ждать? — произнес мужчина. У него был странный сиплый голос.

— Нет, — шепотом ответила Сольвейг, — Когда вернется брат, я дам знать. Вы ведь поможете мне?

Я напряглась.

— Ты сама знаешь ответ, — сказал неизвестный, — Следующий раз не вызывай меня понапрасну, — в его голосе прозвучало нескрываемое раздражение, — Надеюсь, тебя никто не видел?

— Нет, конечно, — сказала она, яростно замотав головой, — Я ушла, когда все еще сидели за столом.

— Хорошо. Тогда я жду от тебя вестей, — мужчина запрыгнул обратно в лодку, — И не вызывай меня понапрасну.

Я услышала, как лодка отчалила от берега и Сольвейг почти бегом бросилась обратно к дому. Она пробежала в опасной близости от меня. Казалось, протяни руку, и я могла бы ухватить ее за подол платья. Честно говоря, я едва сдержалась от искушения сделать это и постараться вытрясти из нее все, что она задумала, но я сдержалась. И вышла из-за своего укрытия, лишь, когда стихли ее шаги. Я была крайне заинтригована ее странным поведением. В том, что Сольвейг задумала какую-то гадость, сомневаться не приходилось. И что это был за мужчина? Их краткое свидание лишь добавило таинственности происходящему.

— Надо сразу поговорить с Хаки об этом случае, когда он вернется, — сказала я себе.

Вернувшись в дом неторопливым шагом, я легла спать. Хаки должен был вернуться со дня на день. Я с нетерпением ждала его, понимая, что ужасно соскучилась. Сейчас, лежа в пустой постели, я вспоминала о его теплых ласковых руках, о том, как он любит шептать мне нежности на ушко и перебирать мои волосы. Хаки любил распустить их, а потом, зарывшись в них лицом, говорить мне, как сладко я пахну. Я покраснела, вспоминая наши ночи и поняла, что с нетерпением жду его еще и потому, что без него в этом доме стало пусто и одиноко, даже при том, что он был полон людей. С мыслями о муже я и заснула.


Дни в ожидании возвращения Хаки сливались для меня в одну серую общую массу. Я спала, ела, вела домашнее хозяйство, по вечерам просиживая в обществе матери и Астрид в зале перед камином и вышивая очередную картину. Атли все еще жил в охотничьем домике. Пару раз он приходил ко мне ночью и будил меня стуком в окно. Он почему-то не хотел заходить в дом, и мне приходилось выходить к нему на улицу. Я заметила, что он осунулся и похудел, но настроение его стало значительно лучше. Он почти все время смеялся и, судя по всему, жизнь в лесу шла ему на пользу. Он признался мне, что постепенно стал справляться с тем зверем, что жил внутри него, и они постепенно становились единым целым. Волк Атли постепенно подчинился своему хозяину, и теперь Атли мог превращаться по собственному желанию, и почти полностью контролируя свою темную сущность. Но возвращаться в поместье он все равно не спешил, даже не смотря на мои просьбы, отвечая, что еще рано и я не спорила, заранее зная, что это бесполезно. А потом в одно из посещений, он неожиданно спросил меня о моем самочувствии. Я удивленно воззрилась на него, приподняв брови, но Атли только рассмеялся.

— Ты так измучилась ожиданием Хаки, что даже не замечаешь происходящих с тобой перемен, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Знаешь, теперь, когда я стал оборотнем, я стал слышать все, что происходит в твоем организме, — сказал он, — Мои чувства настолько обострились, что я даже слышу, как внутри тебя бьются два сердца.

Я вздрогнула, и только спустя какое-то мгновение до меня стал доходить смысл слов моего названного брата. Два сердца! Я покачала головой, чувствуя, как мои щеки заливает предательский румянец. Вот Хаки обрадуется, когда вернется. Как же я была глупа, не заметив очевидного. Я посмотрела на Атли и, подчиняясь какому-то внезапному порыву, бросилась к нему на шею и крепко обняла.

— Я рад за тебя, — произнес он.

В ту ночь я вся извертелась в своей постели. После ухода Атли, я не могла себе места найти, взволнованно думая о том, что совсем скоро подарю своему мужу наследника. Он ведь так хочет сына. Интересно, какой у меня уже срок. Я мысленно подсчитала — три месяца и поразилась своей удивительной наивности. Как я могла не понять тех симптомов, что так явственно мучили меня по утрам? И эти постоянные головокружения, необычные переутомления и сонливость!

Я положила ладони под щеку и, засыпая, чувствовала, что улыбаюсь, так счастливо, как никогда ранее. А через неделю вернулся Хаки.

Едва завидев его корабли, подходящие к берегу, в дом прибежал мальчишка пастух и сообщил о возвращении хозяина. Я вскочила из-за стола, почти отшвырнув свое рукоделие и набросив на плечи первую попавшуюся куртку, снятую с входящего в дом слуги, я опрометью бросилась из дома и по расчищенной дорожке побежала к берегу, где уже швартовались на пристани корабли. Я узнала Хаки еще издали, да и как я не могла не узнать его по высокому росту и светлым вьющимся волосам. Он тоже увидел меня и почти сбежал на берег и схватил меня, раскрасневшуюся от быстрого бега в свои объятия. Потом поднял над собой и подбросил, как маленького ребенка.

— Хаки, перестань, — смеясь и пряча лицо у него н груди, произнесла я, — Ты должен быть со мной теперь нежен и особенно заботлив, никаких подбрасываний и прочих подобных глупостей.

Хаки замер. Я посмотрела ему в лицо. Смуглая кожа, чуть отросшие за время пребывания в море светлые волосы и синие, такие любимые глаза, глядящие на меня с затаенной надеждой. Он не решился произнести те слова, что рвались с его губ и только смотрел на меня в ожидании. Боялся спросить и я сказала сама:

— У нас будет ребенок.

Я увидела, как вспыхнули его глаза, он впился мне в губы долгим поцелуем, а потом подхватил на руки и, бросив приказание своим людям, чтобы без него разгрузили корабли, направился со мной в поместье, так и не выпуская меня из своих рук. Я обхватила его за шею и, уткнувшись носом в его подбородок, говорила всякие нежные глупости, пальцами перебирая его густые волосы. Так мы и вошли в дом. Только переступив порог, Хаки опустил меня на пол и еще на мгновение прижал к себе, а потом из зала вышла его мать в сопровождении моей, и сестра. Они приветствовали моего мужа, обнялись.

— А где твои люди? — удивленно произнесла Астрид, заметив, что мы с ним только вдвоем.

— Остались на берегу, — сказал он, — Но скоро подойдут, а пока я бы хотел провести немного времени со своей женой.

Он взял меня за руку и повлек за собой в нашу комнату, не обращая внимания на смущение и на улыбку матери. Только Сольвейг стояла, как-то злорадно ухмыляясь нам вслед, но я не обратила на нее внимания, весь мой мир сейчас сузился до одного человека и этим человеком был мой муж. Остальные подождут, сказала я себе.


Вечером за праздничным пиром, устроенным в честь возвращения Хаки, мы сидели за столом в окружении самых преданных его людей. Несколько длинных столов, расставленных в зале, буквально ломились от наполненных блюд. Музыканты играли какую-то ненавязчивую мелодию. Я сидела рядом с Хаки, положив свою голову ему на плечо, и смотрела на всех влюбленными глазами, чувствуя, как под столом его рука ласкает мою ногу и краснея от этой тайной ласки. Его пальцы перебежали на мою руку. Он склонился ко мне.

— А где Атли, что-то я сегодня еще не видел его? — произнес он, обращая ко мне взгляд своих глаз.

— Он временно живет в домике в лесу, — шепнула я в ответ, — Потом все объясню.

Хаки кивнул.

— Почему ты никому не сказала, что ждешь ребенка? — спросил он тихо.

— Хотела, чтобы ты был первым, кто узнает об этом.

— Мы должны сейчас же всем сообщить, — сказал Хаки. Я схватила его за руку и посмотрела умоляюще в глаза, но он только покачал головой и легко сжал мои пальцы, словно уговаривая меня не сопротивляться неизбежному, а потом встал. Все разговоры за столом и музыка сразу стихли. Взгляды всех присутствующих обратились к своему вождю. Хаки обвел зал спокойным взглядом и произнес:

— Сегодня счастливый день, — начал он, — Мы все только благополучно вернулись домой с богатой добычей и нашли наших родных в полном здравии.

— Да! — мужчины вскинули кубки, полные меда.

Хаки поднял руку, призывая всех к спокойствию и продолжил:

— И у меня есть хорошая новость для всех вас.

Я переглянулась с матерью. Мне показалось, или в ее глазах было знание того, что она скоро станет бабушкой? Я усмехнулась. Вероятно, это знали все, кроме меня, или догадывались. Если бы не Атли, я вероятно все еще пребывала бы в неведении. Вот тебе и бывшая целительница. Я должна была первая понять, что происходит со мной.

— Скоро у меня родится наследник, — произнес тем временем Хаки, — Моя жена сегодня порадовала меня этой вестью.

У меня заложило уши от дружного рева и стука по столам мощных мужских кулаков. Дружинники едва не вопили. Я внутренне сжалась и подавила в себе острое желание залезть под стол. На Хаки отовсюду посыпались поздравления, за его здоровье и здоровье будущего наследника тут же выпили, потом выпили за мое здоровье и понеслось. Праздник закончился только к утру, когда пьяные и веселые воины по засыпали прямо в зале за столами. Лишь некоторые оказались в состоянии вернуться в свои дома к своим женам или в дом дружинников. Большинство так и остались спать в зале. Кто на полу, кто за столом, порой даже уткнувшись лицом в собственную тарелку с остатками еды. Хаки увел меня еще до рассвета. В ту ночь он был особенно нежен, и заснуть мне удалось, лишь, когда за окном стало совсем светло.


Странный вечер. Пугающе красный закат окрасил море в кровавые оттенки. В ту ночь мне снилась Рунгерд. Почему то во всех моих снах она представала предо мной не иначе, как с рукоделием в руках сидящей у окна или камина. Но сегодня она приснилась мне стоящей во дворе своего поместья с рунной книгой в руках. Она смотрела на небо и что-то говорила, громко, я видела, как вздуваются вены на ее шее, казалось, она кричит, но я не слышала ни слова. Проснувшись в поту, поняла, что нахожусь в постели совершенно одна. Хаки уже давно встал. Я потерла пальцами виски. Рунгерд приснилась мне не зря, поняла я, она хотела меня о чем-то предупредить, но кто-то мешал ей. Я резко встала, поспешно одевшись и приведя себя в порядок, поспешила на поиски Хаки. Мне хотелось как можно скорее увидеть его. Но что я могла сказать? Что меня мучают непонятные страхи о том, что может произойти что-то ужасное? Я уже заранее знала его реакцию — обнимет, поцелует и скажет, что у беременных и не такое бывает. Но мне все равно надо было его увидеть.

Покинув дом, я поспешила к тренировочному полю, где рассчитывала найти мужа. Но его там не оказалось, но, к своему удивлению, я увидела там Атли. Он стоял среди воинов, но почувствовав мое присутствие, обернулся и улыбнувшись оставил своих друзей, направившись ко мне решительным шагом.

— Дара, — он легко поцеловал меня в щеку.

— Ты вернулся? — произнесла я одновременно удивленно и радостно. Его присутствие всегда добавляло мне сил и уверенности.

— Да. Кажется, я уже совладал с собой и теперь безопасен для окружающих, — ответил Атли, — Кстати, только что видел твоего мужа, он ушел на пристань, проследить, за перевозкой грузов, тех, что не успели разобрать и разгрузить с кораблей.

— Спасибо, я как раз его ищу! — я поспешила к морю, — Вечером поговорим, — крикнула я ему на прощание.

Я быстрым шагом направилась по дороге, ведущей на берег. Корабли, качавшиеся на волнах, были видны еще издалека. Ветер, неожиданно теплый, шевелил мои заплетенные в косу волосы. Под ногами хрустел подтаявший наст. До пристани я добралась относительно быстро, отыскала глазами высокую фигуру Хаки и осталась ждать, пока он закончит давать указания на корабле, следя за ним глазами. Он заметил меня только спустя долгое время, и тот час поспешил на берег. Рабы тем временем закончили разгружать корабль, и полные телеги отправилась по направлению к поместью. Хаки приблизился и, поправив на мне шубку, притянул к себе и звонко поцеловал.

— И что это ты тут делаешь? — спросил он, — Уже соскучилась?

Я кивнула и крепче прижалась к его груди. Несмотря на холод, Хаки был одет довольно легко шерстяная туника до колен и безрукавка, отороченная мехом, но от его тела так и веяло теплом. Я вдохнула его запах и улыбнулась сама себе, признавая, что мне нравится в нем даже это. А потом я вспомнила, зачем пришла и, подняв глаза, заглянула мужу в лицо.

— Надо поговорить, — сказала я, стараясь придать голосу оттенок серьезности.

— Хорошо, — Хаки привлек меня к себе, — Вот по дороге домой и поговорим. Это что-то серьезное?

— Не знаю, — честно ответила я, — Возможно и нет, но я хочу с тобой этим поделится, — и, не дожидаясь его ответа, я быстро рассказала мужу о той ночи, когда Сольвейг бегала на берег и о том странном разговоре между ней и неизвестным мужчиной, приплывшим в лодке. Хаки молча выслушал, а потом произнес, — Возможно, она завела себе любовника и это и есть ответ на твои страхи?

Я покачала головой.

— Влюбленные так обычно не разговаривают, — не согласилась я.

— Ну, ты же знаешь мою сестру, — улыбнулся он, — Возможно, она по-другому просто не умеет.

— Возможно, ты и прав, но я все равно почему-то чувствую странную тревогу, — я сильнее прижалась к его плечу, — Я боюсь и это не каприз беременной женщины.

— Хорошо, — Хаки остановился и посмотрел мне в глаза, — Я буду за ней приглядывать, чтобы тебе было спокойнее.

— Спасибо, — шепнула я и, приподнявшись на носочки, поцеловала мужа. Он тут же, смеясь, сгреб меня в охапку и расцеловал. Я, шутливо отбиваясь, вскоре сдалась в его плен, и тогда он подхватил меня на руки и понес бережно, словно я была какой-то хрупкой вещью.

— Ты меня избалуешь, — сказала я.

— Мне приятно тебе баловать, — он поцеловал меня в кончик носа. Я покраснела и зарылась лицом в его длинные светлые волосы. Мое сердце было переполнено любовью к этому прекрасному мужчине, моему мужу. Сейчас казалось, что он всегда был рядом, я не могла поверить в свою счастливую судьбу, подарившую мне такую любовь.


На протяжении всего вечера, Сольвейг вела себя крайне подозрительно. Я тайком наблюдала за ней. Кажется, она несколько нервничала и бросала опасливые взгляды на Астрид. Всеобщее веселье, царившее за столом, ее, казалось, совсем не трогало, хотя она и пыталась натянуто улыбаться, но мне казалось, что она просто боится. Я шепнула о своих подозрения сидевшему рядом мужу, но он только пожал плечами и, бросив поверхностный взгляд в сторону стола, где находилась Сольвейг, вскоре уже, казалось, забыл даже о ее существовании. А девушка тем временем попыталась незаметно улизнуть. Я, немного подождав после ее ухода, встала и направилась из зала, уже заранее догадываясь, куда она пойдет. Мое чутье меня не обмануло, Сольвейг действительно спешила к берегу. Возвращаться за мужем мне показалось лишним, и признаться я была немного обижена на него за то, что он проигнорировал мои слова. И я последовала за ней сама.

Оказавшись на берегу, в том же самом месте, отдаленном от рыбацких домиков высоким мысом, я огляделась. На берегу никого не оказалось. Огромные валуны отбрасывали черные тени, море искрилось от света неполной луны, а Сольвейг словно под землю провалилась. Не таясь, я вышла на песчаную кромку, едва припорошенную снегом, когда внезапно из-за камня ко мне метнулась тень. Через считанные секунды мне заломили за спину руки и я вскрикнула от боли и разочарования собственной глупостью. Меня встряхнули, в бок ткнулось что-то острое.

— Закрой рот, — произнес сиплый мужской голос.

Вышедшая следом за мужчиной женщина оказалась Сольвейг. Окинув меня насмешливым взглядом, она молча прошла мимо, когда я увидела своего мужа. Он вышел на освещенную луной полосу песка, между огромными валунами и смотрел на меня.

— Хаки! — произнесла я.

— А вот и муженек пожаловал, — сказал державший меня мужчина.

Я увидела, как Хаки метнулся было ко мне, но раздавшийся голос разом прекратил его попытки мне помочь.

— Дернешься еще раз, и я прирежу твою женушку, — нож, пройдя сквозь плотную ткань куртки, оцарапал мою кожу.

Сольвейг рассмеялась, глядя на брата, а потом почти прорычала ему в лицо:

— Я же предупреждала тебя, что ты пожалеешь.

Я дернулась в руках незнакомца и внезапно почувствовала резкую боль. Мое расслабленное тело повисло в его руках, и я потеряла сознание.


Я не знаю, что происходило в течение последующих несколько дней. Помню только, что когда приходила в себя, мне давали выпить какую-то приторно сладкую воду, и я снова проваливалась в забытьи. Казалось, вокруг меня только тьма и она засасывала меня в себя. Я сопротивлялась, но она оказалась сильнее и каждый раз, погружаясь в сон, я вспоминала мужа. Я не знала, где я нахожусь, что со мной. Вокруг была только темнота. Пугающая, зловещая, и сны без сновидений. Когда я очнулась в очередной раз, моему удивлению не было предела. В первый раз мне не дали снотворное. Я попыталась приподняться, но не смогла. Силы в моем ослабленном организме почти не было. Мне внезапно стало любопытно, сколько дней я не пила и не ела? Потрескавшиеся губы с засохшей кровавой коркой нещадно жгло. Когда я попыталась что-то произнести, корка лопнула, и кровь тонкой струйкой стекла на подбородок. Вместе с болью в сознание стало постепенно приходить понимание произошедшего. Я вспомнила ночной берег, незнакомца и какой-то дикий, лающий смех Сольвейг. Меня передернуло. И тут в памяти возник образ Хаки, стоящего в темноте. Что с ним?

Оглядевшись, поняла, что лежу на кровати в небольшой комнате, в щель между закрытых ставень пробивается тонким лучом солнечный свет. Комната была совершенно не знакома мне.

— Воды, — прошептала я, а потом уже чуть громче повторила, — Воды!

Через какое-то время дверь со скрипом открылась. На пороге возникла молодая девушка, одетая в рабскую одежду. Ее сопровождал воин, вооруженный коротким топором на поясе. Я едва сдержала усмешку. Кто бы ни был мой похититель, он явно переоценил силы моего обессиленного голодом и отсутствием питьевой воды организма. Девушка тем временем села на край постели и поглядывая на меня не то с опаской, не то со страхом, протянула мне чашку с водой. Она помогла мне приподнять голову, и я жадно припала к кружке, но много выпить мне не дали, а потом я снова провалилась в забытье, теперь не от снотворного, а от усталости и бессилия. Когда я очнулась снова, девушка сидела на маленьком стульчике у окна. Ставни были широко распахнуты, и я увидела темнеющее за окном небо. На толе горела свеча. Я проспала до самого вечера, поняла я. Услышав шорох, рабыня повернула ко мне усталое лицо и тут же встав, подошла, прихватив со стола чашку с чем-то, пахнущим просто умопомрачительно. Оказалось, это обычный куриный бульон, но для меня он показался просто райской пищей. Девушка кормила меня с ложки. Воина, бывшего с ней ранее, я не увидела, скорее всего, он выжидал за дверью, поняв, что я не в том состоянии, чтобы быть опасной и оказывать хоть какое-то сопротивление.

— Где я? — произнесла я, с трудом узнавая собственный голос, какой-то сухой и надтреснутый. Девушка посмотрела на меня и покачала головой. Она подошла к двери, когда она неожиданно распахнулась и на пороге появилась та, кого я меньше всего ожидала и хотела бы увидеть.

— Вот мы снова и увиделись, — сказала Хельга, оглядывая меня своими светлыми глазами. Рыжие косы спадали ей на плечи, и в свете свечи ее лицо казалось золотым и от этого каким-то неестественным. Рабыня тем временем поспешила выйти, очень тихо прикрыв за собой дверь.

— Ты? — произнесла я удивленно.

— Я наконец-то добралась до тебя, — Хельга криво усмехнулась, — А ты плохо выглядишь, совсем обессилила, как я вижу. Ну, да это и к лучшему. Так ты совсем не сможешь колдовать и мне не надо тратить свои силы на блокировку твоих возможностей. Кстати, — добавила она, — Твой ребенок все еще жив. Сильное отродье, только вот жить ему, как и тебе, осталось совсем недолго.

— Хаки? — произнесла я.

— Твой муж у меня, — ответила ведьма, — Тебе определенно везет с мужиками. Сначала Бьерн, а теперь еще один, кстати, очень красивый мужчина.

— Не смей… — прохрипела я.

— Что? — Хельга насмешливо изогнула бровь, — Ты мне угрожаешь? Мне, наверное, показалось, или ты сейчас не в том положении, чтобы мне указывать.

Я попыталась встать, но не смогла. И тогда я заплакала. Хельга рассмеялась.

— Вот так мне больше нравится, — она присела на край моей кровати, — Мы все в Харанйоле скучали по тебе. Помнишь Весту? Ей пришлось умереть за тебя. Когда мы рассказали всем, что Охотники тебя убили, пришлось предоставить какое-то тело для погребения. А она предала меня, тем, что помогла тебе бежать. Я до сих пор удивляюсь, как ты смогла убить обоих Охотников Йорвана? Попались на образ наивной девочки? Или ты применила магию. Я вижу, ты теперь темная, как и я. Поздравляю!

Я закрыла глаза, чувствуя, как слезы катятся по щекам. Драгоценная влага уходила из моего тела. Меня радовала только одна мысль, несмотря на то, что я не еле и не пила, каким-то чудом мой малыш оставался жив. А значит, мне придется сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы выжить самой.

— Я ухожу, — Хельга встала и бросила на меня еще один взгляд, от которого все мое тело пронзила острая боль. В глазах ведьмы вспыхнуло пламя. Она колдовала. Мое тело дернулось еще раз и наконец, боль прошла.

— Завтра ты умрешь, — сказала Хельга, — А пока лежи и отдыхай, если сможешь.

Она вышла из комнаты. Через несколько минут вернулась молодая рабыня. Она бросила на меня странный взгляд, выражающий сочувствие, но ничего не сказала. Я понимала ее, она боялась хозяйки. Интересно, что происходило здесь за время моего отсутствия? Но спрашивать не было смысла. Я устало закрыла глаза. Мой желудок шумно переваривал полученную впервые за несколько дней, пищу. К своему удивлению, я скоро заснула.

А проснулась я от странного шума, раздающегося со двора. Я приподняла голову и увидела, что нахожусь в комнате совершенно одна. Догоревшая свеча расползлась жирным пятном по столу. В окно лился прозрачный свет восходящего солнца. Я прислушалась. Шум нарастал. Я отчетливо слышала крики и звон стали. С усилием перевернулась на бок и сделала попытку подняться на ноги. Голова сразу закружилась, я замерла, ожидая, когда пройдет головокружение и лишь потом, когда стены перестали плавать вокруг меня, решилась спустить ноги с постели, затем, оттолкнувшись руками, встала и тут же пошатнувшись, была вынуждена прислонится к стене.

Крики тем временем словно приближались. Я увидела огненную вспышку, озарившую небо. Упираясь ногами и почти переползая по стене к двери, мне удалось сделать несколько шагов, прежде чем дверь раскрылась и на пороге появился Йорван. Я вскрикнула от ужаса. Его лицо, одежда, меч и руки были залиты кровью. Озверевшими глазами он посмотрел на меня, а потом схватил за шиворот и буквально потащил за собой. Через несколько шагов, я упала, и он продолжал волочить меня по полу, ухватив за косу. Я отчаянно сопротивлялась, насколько хватало моих сил. Ногти оставляли на деревянном полу длинные борозды, но Йорван упрямо тащил меня за собой.

Дом мы покинули через заднюю дверь. Меня швырнули в сугроб. Я приподнялась, отплевывая попавший в рот снег, и увидела перед собой Хельгу. Ведьма едва не метала от злости искры своими холодными прекрасными глазами. Она была кое-как одета, что говорило о том, что ее подняли с постели неожиданно. Тот, кто напал на Харанйоль, явно застал врасплох всех без исключения. Я почувствовала странную радость и благодарность к этому человеку, даже не зная, кем он был.

Хельга бросилась ко мне и ударила ногой. Я успела перекатиться, и удар пришелся по ребрам.

— Дрянь! — закричала ведьма, — Как ты его позвала, говори, немедленно!

Я задохнулась от боли, но как-то умудрилась сесть.

— Что ты несешь? — спросила я.

— Хватай ее, — сказала Хельга и Йорван, подняв меня со снега одним рывком, перебросил через плечо и направился вслед за Хельгой. Мы покидали Харанйоль, поняла я, значит, напавшие выигрывали. Ведьма и ее муж торопились. Мы пересекли двор и тут столкнулись с несколькими воинами, которые держали бессмысленную оборону. Наступавших было намного больше, и я, с трудом разглядев лица, узнала некоторых. Моему удивлению не было границ.

— Она здесь! — крикнул кто-то.

Я увидела, как Хельга одним движением руки убила бросившегося к нам наперерез мужчину в доспехах. Всего один взмах тонкой руки и сильный воин бездыханный упал в снег.

— За мной, — ведьма махнула Йорвану, и они побежали. Меня подбрасывало на его спине, но вырваться не было возможности, слишком силен был державший меня мужчина.

— Если нас поймают, убьешь ее, — прошипела Хельга. От быстрого бега ее дыхание сбилось. Я увидела, что она постоянно оглядывается и по взволнованному виду поняла, что нас преследуют. Мы бежали в лес. Йорван ломился вперед, словно огромный медведь, снося все препятствия. Ведьма теперь замыкала шествие. Она старалась идти след в след за мужем, но снег был слишком глубоким, и это значительно снизило их скорость. Я чувствовала, что Йорвану просто не терпится сбросить меня с плеча и, швырнув на снег, пригвоздить мое тело к промерзлой земле.

— Не отставай, — крикнул он, на мгновение, обернувшись к Хельге, и в этот момент я увидела тех, кто преследовал нас. Они были совсем близко, и я не смогла сдержать радостного возгласа, узнав среди преследователей своего мужа. Это словно придало мне сил. Я приподнялась и впилась зубами в открытую шею Йорвана. Не ожидавший от меня такой прыти, тот взвыл от боли и сбросил меня в снег. Кувыркнувшись в воздухе, я приземлилась в сугроб, значительно смягчивший падение. Йорван в мгновение ока выхватил меч и хотел шагнуть, было, ко мне, но оглянувшись, махнул рукой и рванул в лес, оставив меня лежать на снегу. Хельга побежала за ним.

Я приподнялась. Лес впереди был густой. Я вспомнила, что именно там лежала тропинка к домику на утесе, где я когда-то, казалось, вечность назад встретила Бьерна. Переплетенные ветви, засыпанные снегом, через секунду укрыли Йорвана и Хельгу. А еще через мгновение я оказалась в руках Хаки. Он поднял меня с земли, я взглянула ему в глаза. Мой муж ничего не сказал, только сильнее прижал меня к своей груди. Я почувствовала, как бьется его сердце, сильно, удар за ударом, отзываясь в моем собственном теле. И тут за его спиной возник Йорван. Я услышала крик подбегающего Атли, я почему-то совсем не удивилась, когда следом за ним возник Бьерн, но они не успевали. Йорван в прыжке вонзил свой меч в спину Хаки, причем сделал это таким изощренным образом, что лезвие прошло через лопатки параллельно груди. Я слышала только свой крик полный ужаса, когда подоспевший Атли ударом ноги опрокинул Йорвана в снег. Подхватив Хаки, я начала вместе с ним оседать на землю. Слезы заливали мое лицо. Я увидела Бьерна, он помог мне уложить мужа на снег. Я с отчаянием посмотрела в глаза оборотню, но он, не выдержав моего взгляда, отвернулся. Я вытерла слезы и склонилась к мужу, ненавидя и проклиная себя за бессилие и понимая, что он умирает.

— Хаки, — прошептала я.

Он посмотрел на меня. Мои такие любимые синие глаза затянула пелена, и я с ужасом осознала, что он меня уже не видит. Его грудь еще раз поднялась и опала в последнем вздохе.

Я услышала свой крик. Жуткий, полный боли, разрывающий сердце. Потом я увидела себя словно со стороны. Я встала и подошла к лежащему на снегу мужчине. Йорван равнодушно смотрел на меня холодными глазами. Я не увидела в них ни страха, ни сожаления, только сплошной лед. Он криво усмехнулся и ничего не сказал. Я медленно подняла руку и прикрыла глаза. Внезапно я увидела его, каким он был внутри. Приподняв пальцы, начала методично разрывать его органы. Атли в страхе воззрился на меня. Йорван закричал от боли и скорчился на снегу, выплевывая кровь, а я продолжала его убивать, медленно и расчетливо, в то же время понимая, что отдаю на эту жестокую расправу свои последние силы. Я медленно села в снег, все еще не опуская руку. Я едва дышала, когда Бьерн упал рядом со мной на колени, схватил меня за плечи и встряхнул так сильно, что моя голова откинулась назад и я очнулась.

— Дура, — только и сказал Бьерн и, поднявшись на ноги, достал короткий кинжал из голенища сапога и медленно перерезал горло Йорвану.

Я подползла к телу Хаки и легла ему на грудь. Единственное, чего мне хотелось в данный момент — это умереть. Но кто-то оторвал меня от тела мужа и, подняв на руки, понес в сторону Харанйлоя. Мои руки безвольно болтались, словно плети, запрокинутыми вверх глазами я смотрела на небо. Потом я помню, как оказалась в большой натопленной комнате, на широкой кровати. Я проснулась от собственного крика, вся в холодном поту. В комнате горел неяркий свет от нескольких свечей над камином. Подошедший ко мне человек обнял меня и прошептал что-то успокаивающее, но как я могла успокоиться, если снова и снова видела перед собой мертвые глаза Хаки? Я оттолкнула мужчину и бросила на него злой взгляд.

— Уходи, — произнесла я, узнав Бьерна, — Я не хочу никого видеть.

Он положил мне ладонь на лоб и что-то зашептал. Я, было, хотела отстраниться, но внезапная сонливость сделала мои веки невыносимо тяжелыми, и я провалилась в забытье. Когда я очнулась в следующий раз, у мой постели сидел Атли. Увидев, что я открыла глаза, он как-то неловко улыбнулся.

— Тебе надо вставать, — сказал он, — Мы сегодня будем прощаться с Хаки…

Я не дала ему договорить, отбросила одеяло и поднялась на ноги. Меня зашатало, и Атли подхватил меня под руки, но я оттолкнула его.

— Я сама, — сказала я погасшим голосом. Он молча кивнул и показал мне рукой на темное теплое платье, лежащее на лавке. Я оделась, как могла быстро, а затем вместе с Атли вышла из покоев Харальда. Только теперь я узнала комнату, в которой когда-то умер его отец.

Мы прошли узкий коридор и, миновав пустой зал, оказались во дворе. Попадавшиеся нам на пути рабы старались как можно быстрее исчезнуть из моего поля зрения. Мы прошли двор, миновали дома крестьян и вышли в ворота, ведущие на берег. Я шла как неживая, тупо переставляя ноги, словно машинально и почти не гладя себе под ноги, отчего постоянно спотыкалась и только благодаря Атли я ни разу не упала, но мне было все равно.

На берегу столпились люди. Воины Хаки и дружинники Бьерна, они смотрели на меня сочувствующими глазами, а меня охватывала странная злость от того, что они все были живы, а мой любимый, самый лучший на свете мужчина сейчас лежал мертвый в погребальной лодке.

Я не плакала. Мои глаза были красными и сухими, когда я подошла в последний раз посмотреть на лицо своего мужа. Хаки лежал словно живой, сложив руки на груди, сжимающие меч. На какое-то мгновение мне показалось, что он сейчас встанет и, улыбнувшись мне, скажет, что это все шутка, что с ним все в порядке…

Атли почти оторвал меня от лодки. Я и не заметила, как вцепилась пальцами в борт.

— Пора, — сказал он и мы отошли. Лодку спустили на воду. Альрик и Бьерн взяли луки. Когда она отплыла на достаточное расстояние от берега, наконечники стрел, смоченные в масле, подожгли. Красные языки пламени взметнулись над палубой. Загорелся полосатый, расшитый золотом парус, а затем взялась и сама лодка. Я отвернулась и оказалась в объятиях Атли. Он прижал меня к себе и погладил по волосам и лишь тогда я заплакала.


Хельгу привели через два дня. Всклоченная, в разорванном платье и растрёпанными волосами. Голодная и замёрзшая, она окинула присутствующих в зале надменным взглядом и оскалилась. Я едва взглянула не нее. Первый день, покинув свою комнату, я решилась поужинать в общем зале. Я села рядом с Атли, пытаясь не смотреть на Бьерна и его брата, сидящих во главе стола. Мне было просто невыносимо видеть сочувствующие взгляды именно от них.

Бьерн встал и медленным шагом подошел к Хельге. Я посмотрела на них. Во взгляде ведьмы мелькнуло что-то, похожее на обожание, а потом она снова стала циничной и злобной. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом Бьерн махнул рукой стражникам.

— Уведите ее с глаз моих, — он махнул рукой и вернулся обратно за стол. Атли склонился ко мне и прошептал:

— Завтра ее сожгут на вершине утеса, приказ Бьерна.

Я вздрогнула и посмотрела на названного брата. Улыбка тронула кончики моих губ. Значит завтра, подумала я, и после этого я, наконец, стану свободна!

Остаток дня пролетел быстро. Я к своему удивлению, спокойно проспала всю ночь в покоях Харальда. На рассвете встала, умылась, плотно позавтракала и, когда за мной пришел Атли, чтобы сопроводить на утес, я была спокойна, собрана и холодна. Но сердце мое билось в нетерпении, когда мы вместе с ним поднимались наверх. По дороге Атли рассказал мне, как получилось, что Бьерн и Альрик оказались поблизости.

Когда утром ни я, ни Хаки не вернулись домой, Атли поднял тревогу. Первым делом он поспешил в охотничий домик, надеясь, что застанет нас там, сбежавших и уединившихся вдвоем, но когда нас там не оказалось, он поднял на ноги всех людей Хаки. После долгих, бесплодных поисков никого естественно, не нашли. Тогда Атли пришлось обратится. Ночью, в образе волка он прочесал окрестности и нашел мой свежий запах на берегу. Там же он обнаружил запахи еще множества людей, но единственный, который его заинтересовал, оказался запахом Сольвейг. Обернувшись обратно в человека, Атли сразу же поспешил домой. Не дожидаясь рассвета, он вошел в комнату Сольвейг… Дальше Атли коротко описал, что девушку пришлось припугнуть, прежде чем она рассказала, как о том, как предала брата и сдала его вместе со мной в руки Йорвана. Тогда Атли пришлось разбудить всех дружинников. Корабль снарядили в считанные минуты, Атли почувствовавший поблизоси братьев, позвал их на помощь и они пришли. Дальше они плыли несколько ночей, в основном налегая на весла, потому что ветер был не попутным, стараясь догнать корабль Йорвана, а после держаться на достаточном расстоянии, чтобы не быть замеченными. В первую же ночь после того, как они прибыли в Харанйоль на совете, созванном на берегу недалеко от поместья, было решено напасть на рассвете, что и произошло.

Я слушала рассказ Атли молча, не перебивая его, пока мы поднимались на самый высокий утес Харанйоля. Оказавшись на самом верху, я увидела высокий столб, к которому была привязана Хельга. Ее длинные распушенные волосы развевал ветер, делая их похожими на живое пламя. Вокруг ног ведьмы разложили дрова и сено, для розжига. Увидев меня, Хельга подняла глаза, и мы встретились взглядами. Она не боялась того, что должно произойти, и мне было это неприятно. Я хотела, чтобы ее черная душа металась в своей человеческой оболочке, вся в ужасе и смятении.

Повернув голову, я увидела стоящих Бьерна и Альрика. В руках Бьерн держал горящий факел. Он пристально смотрел на ведьму и мне, почему то захотелось узнать, о чем он сейчас думает. Неужели жалеет эту тварь, убившую его отца, моего мужа, Весту и судя по всему еще многих людей. Я ненавидела ее всем сердцем. Шагнув к Бьерну, я забрала из его рук факел. К моему удивлению, Бьерн отдал его без споров. Я подошла к привязанной ведьме. Хельга смерила меня презрительным взглядом и произнесла:

— Ты отняла у меня любимого человека, а я отняла любимого у тебя. Я умираю счастливой.

Я оскалилась и, наклонившись, подожгла солому. Огонь мгновенно охватил пламенем сухую траву и, взвившись вверх, подобрался сразу к платью ведьмы. Хельга стояла спокойная и даже умиротворенная, и я внезапно почувствовала поднимающуюся вокруг нее чёрную магию. Я зашвырнула факел к ногам ведьмы и, прикрыв глаза, потянулась к ней своей силой. Спасти себя Хельга не могла, но она сейчас пыталась поставить блокиратор на свои чувства, хотела умереть, не испытав боли. Я вторглась в ее сознание, сминая все блоки на своем пути и с наслаждение увидела, как Хельга задрожала. Долгожданный страх мелькнул в ее глазах. Я засмеялась, как сумасшедшая. В это самое время загорелись дрова, и жар охватил ведьму. Как она кричала! Я, наверное, никогда не слышала подобных криков, но они бальзамом легли на мою душу. Я смотрела, не отрываясь на то, как корчилась в судорогах Хельга, запах горящей плоти дурманил меня. Я заметила странный взгляд, которым одарил меня Бьерн, но мне было все равно.

Когда крики прекратились и обвисшее на столбе тело перестало дергаться, при этом все еще распространяя смрад, я спустилась с утеса. Медленно вернулась в дом и, войдя в свою комнату, упала на кровать лицом вниз. И тут меня начало трясти. Только теперь до меня дошел весь ужас ситуации. Я заплакала и скорчилась в постели, подгребая под себя одело. Как мне сейчас не хватало Хаки, его теплых, ласковых рук, его синих, любящих глаз. Я прижала руки к животу, чувствуя небольшую округлость под пальцами. Мой ребенок, только ради него мне теперь и оставалось жить. Я надеялась, что это будет сын, точная копия своего отца. Этой ночью я молилась об этом богам и я надеялась, что осталась услышана.


Я провела еще два дня в Харанйоле. На рассвете третьего, пока спал весь дом, я собрала вещи и кое-какую еду, пристегнула к поясу меч, подаренный Рунгерд, повесила за спину лук и колчан со стрелами и с первыми лучами поднимающегося над морем солнца, покинула ворота поместья. Я не сказала никому о своем уходе, даже Атли, потому что прекрасно понимала, что он попытается меня остановить. Но мне не было здесь места, я не хотела и дня оставаться в Харанйоле. Закутавшись в меховую куртку, я бодро зашагала по дороге. Мне предстояло идти очень долго, но я помнила этот путь, хотя прошло уже много времени с тех пор, как мы вот так же шли по нему вместе с Атли, только теперь с той разницей, что меня никто больше не преследовал. Но я ошибалась. Едва пройдя с несколько километров, я услышала за спиной цокот копыт. Оглянувшись, замерла на месте. Ко мне приближался всадник. Я заметила только, что он был едва одет, словно торопился опоздать. Я остановилась, ожидая, пока он подъедет.

— Зачем ты здесь? — спросила я, когда Бьерн спешившись, шагнул ко мне.

— Куда ты направляешься? — спросил он.

— Возвращаюсь в то место, которое стало для меня домом, — сказала я тихо. Бьерн подошел ближе и взял меня за плечи. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Не уходи, — произнес он.

— Ты, наверное, не понимаешь, — я осторожно высвободилась из его рук и сделала шаг назад, — Я не могу остаться. Я слишком любила Хаки. Если бы не ребенок, я легла бы с ним в ту проклятую лодку и сгорела бы живьем, потому что не могу без него.

В глазах Бьерна промелькнула боль.

— У меня есть свои дела. Осталась еще Сольвейг, — добавила я, — Но она немного подождет. Возможно, когда-нибудь, когда мы встретимся, если даст судьба, я пожалею о том, что ухожу сейчас, но пойми меня, я иначе просто не могу. Живи, Бьерн! — я схватила его за руку, — Живи и радуйся жизни. Женись и пусть твоя избранница подарит тебе много сильных и прекрасных сыновей, я желаю тебе этого. А теперь, прощай!

Я повернулась и продолжила свой путь. Но окрик Бьерна остановил меня.

— Хорошо, — сказал он и, взяв под уздцы лошадь, подвёл ее ко мне, — Возьми ее и будь осторожна, — он хотел добавить что-то еще, но передумав, отвернулся от меня и медленно пошел в сторону Харанйоля. Я не смотрела ему вслед. Забравшись в седло, я медленной рысцой поскакала в противоположном направлении.

Часть 4. УТЕС БЬЕРНА

Время летело стремительно. Зима сменяла осень, лето — весну. Сколько раз я наблюдала за тем, как опадает листва, или как покрываются нежной зеленью леса? Сколько дождей пролилось над землей, сколько выпало снега? Я любила стоять у окна, слушая треск поленьев в камине в общем зале. Глядя на то, как кружится за окном листопад, как встает и снова садится солнце? За несколько лет, проведенных в отдалении от других городов и поселений, моя душа успокоилась, и я, наконец, смогла осмыслить всю глубину произошедшего со мной. Хаки иногда приходил ко мне во сне, и тогда я обнимала его и рассказывала обо всем наболевшем, а он только молча улыбался и таял с рассветом вместе с остатками сна.

Оглянувшись на звук открываемой двери, я увидела вошедшего и, раскрыв свои объятия, поспешила навстречу и, подхватив сына на руки, закружила его по комнате, слушая счастливый мелодичный смех, способный растопить мое ледяное сердце.

— Хаки! — прошептала я и, поставив малыша на пол, поцеловала его в румяную щечку.

Вошедший следом Скалли сбросил с плеч шубу и бросил ее на лавку. Потом посмотрел на меня и улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. Он стал довольно плотным мужчиной, хотя и раньше не отличался хрупким телосложением, но всегда оставался таким же добрым и строгим одновременно. Мой малыш забрался к нему на колени. Я невольно заулыбалась, глядя на сына. Темноволосый, как и я, все остальное — от отца. Больше всего я любила в своем маленьком Хаки его глаза — синие, бездонные, словно море. Для своих трех лет это был чудесный, очень подвижный и развитый мальчик. Он любил Скалли и называл его дядей. Рунгерд он называл не иначе, как бабуля, и это очень радовало пожилую женщину. Она души не чаяла в маленьком Хаки, с самого появления его на свет помогала мне и заботилась о нем, как будто он и вправду был ее родным внуком.

Эта зима была затянувшейся. В ту пору, когда в прошлом году уже вовсю цвели первые цветы и деревья покрывались почками, сейчас вокруг были только сугробы, заносы и снежные шапки на вершинах деревьев. Уже смеркалось. Маленький Хаки убежал к бабушке, а я проследила, чтобы к ужину подали ее любимые свиные ножки и тушёные овощи, помимо каши и рыбы. Когда я услышала, как во дворе залаяли собаки. Уставший Скалли поднялся с лавки и, набросив на плечи мокрую от снега шубу, вышел во двор. Его не было довольно долго, и я в нетерпении поспешила следом. Оказавшись во дворе, первым делом шикнула на собак, и лишь потом посмотрела на стоявшего у ворот мужчину. Мое сердце дрогнуло, и я невольно прижала руку к груди, все еще твердя себе, что мне просто показалось.

— Скалли, кто это? — крикнула я, спускаясь со ступеней крыльца.

— Это я, Дара, — мужчина скинул капюшон, скрывавший его лицо, и шагнул вперед.

— Бьерн? — произнесла я еле слышно. Он улыбнулся.

— Ты забралась очень далеко, — сказал он, — Если бы не Атли, я бы никогда не нашел тебя.

Я отступила назад к дому.

— Зачем ты здесь? — я не узнала собственного голоса, таким далеким и отчуждённым он мне показался. Бьерн мгновенно переменился в лице. Оно словно окаменело.

— Подарок тебе принес, — он сбросил с плеча сумку, в которой я разглядела запечатанный бочонок, в каких обычно хранится мед. Нахмурившись, я подняла взгляд на его лицо. Я уже собиралась сказать ему что-то резкое, как неожиданно за моим плечом возникла Рунгерд.

— Дара, я тебя не узнаю, — сказала она громко, — Не прилично держать гостя на холоде.

— Но… — попыталась я, было, возразить, но наткнулась на твердый взгляд ведьмы и отступила.

Рунгерд тем временем повернулась к Бьерну и самым любезным голосом произнесла:

— Добро пожаловать. Мы всегда рады гостям, — она приглашающим жестом поманила Бьерна. Усмехнувшись женщине, тот прошел мимо, едва не зацепив меня своим плесом. Я отшатнулась и, встретившись взглядом с Рунгерд, поразилась удивлению в ее глазах. Поспешно прошмыгнула следом, за мной зашел Скалли и плотно закрыл двери.

— Вы как раз к ужину, — услышала я голос Рунгерд, раздавшийся из зала. Войдя через двери, увидела, как Бьерн, скинув на руки рабыне тяжелую куртку, поставил свою сумку на пол и присел на лавку за столом. Я посмотрела на него. За эти четыре года он, казалось, совсем не изменился. Черные волосы немного отросли или мне показалось? Я посмотрела на сумку, стоявшую у лавки, и нахмурилась. Он сказал, так для меня подарок? Что бы это могло быть, чтобы он, забросив все дела в Харанйоле и возможно, молодую жену, отправился в такой долгий путь, совершенно один?

— Дара, что стоишь как вкопанная? — резко произнесла хозяйка дома. Я, кивнув, села за стол напротив Бьерна. Ругнерд тем временем повернулась к гостю и широко улыбнувшись, проговорила:

— Мы обычно ни о чем не спрашиваем наших гостей, что за судьба забросила их в наш удаленный ото всех дорог уголок, но меня охватило искреннее любопытство. Ведь, судя по всему, вы оказались здесь не случайно?

Бьерн улыбнулся.

— Вы правы, — сказал он.

Я увидела, как взгляд Рунгерд оценивающе прошелся по его лицу и фигуре, не упуская даже мелочей. Впрочем, судя по довольной ухмылке хозяйки, увиденное пришлось ей по душе.

— Я искал ее, — Бьерн посмотрел на меня, и от взгляда его темных глаз мне стало сразу как-то не по себе.

— Зачем вам Дара? — Рунгерд сложила руки на столе, переплетя пальцы и чуть склонив голову на бок внимательно прищурила глаза.

— У меня для нее подарок, как я уже сказал ранее, — Бьерн встал из-за стола и, достав из сумки бочку, поставил ее на стол и, сорвав печать, погрузил в вязкий мед, коим она была заполнена, руку. Мгновение спустя, он вытащил оттуда чью-то голову. Рунгерд, вскрикнув, отвернулась, а я расширенными от ужаса и одновременно радости, глазами смотрела на все еще узнаваемое лицо Сольвейг. Закрытые глаза, спутанные светлые волосы…я никогда бы не спутала ее ни с кем другим.

— Уберите! — воскликнула Рунгерд.

Бьерн бросил голову обратно в бочку и убрал ее со стола, затем вытер руку о мокрую ткань, поданную ему расторопной рабыней.

— Теперь тебе будет спокойнее? — спросил он, прожигая меня тяжелым взглядом.

Я поняла, что улыбаюсь.

— Да, — сказала я, — Спасибо тебе, — и, поднявшись из-за стола, покинула зал. Мимо меня пробежал маленький Хаки. Я замерла у порога и обернулась. Мой сын стоял напротив Бьерна и смотрел на него любопытными глазами, а потом произнес слова, от которых мое сердце вздрогнуло и болезненно сжалось.

— Ты мой папа? — в голосе ребенка звучало столько надежды, что я невольно посмотрела на Бьерна, ожидая, что же он ответит.

Бьерн посмотрел на меня, наши взгляды встретились и он подхватил Хаки на руки, усадив к себе на колени.

— Нет, но я знал его, — Бьерн взъерошил темные волосы мальчика. Я выскочила за дверь и прижалась спиной к стене, чувствуя, что не прошеные слезы жгут глаза. Вытирая слезы руками, я почти бегом бросилась к себе. Я не понимала, что нашло на меня, но мне совсем не нравилось это ощущение.

Вскоре, после окончания ужина, в комнату вошла Рунгерд в сопровождении Хаки. Мальчик подбежал ко мне и, повиснув на шее, проговорил:

— Мамочка, почему ты не кушала с нами?

— У мамы болел живот, — ответила я, расцеловав сына, — Но теперь я полежала и мне стало значительно лучше.

Рунгерд взяла Хаки за руку.

— Давай сегодня ты поспишь со мной, — сказала она, — Мамочке надо отдохнуть, а я тебе расскажу одну очень интересную сказку.

Я с удивлением посмотрела на хозяйку дома, но она отвела глаза.

— Мам, можно? — спросил Хаки. Он любил спать со своей, так называемой бабушкой, и ему нравилась те истории, которые она сочиняла для него. Я не была против. Иногда мне хотелось побыть в одиночестве. Очевидно, сегодня был как раз именно такой день. Поэтому, я кивнула. Хаки поцеловал меня и вышел из комнаты за руку с Рунгерд. Я задула свечу и откинулась на подушки, немигающим взглядом уставившись в темноту. Вскоре уснул весь дом. Привычные звуки с кухни стихли, только ветер за окном начал петь какую-то заунывную песню. Я повернулась на бок. Мои мысли разбегались и никак не могли сложиться во что-то основательное и единое. Я провела рукой по лицу, словно пытаясь прогнать их, но тщетно. Когда услышала тихие шаги. Я замерла и закрыла глаза, притворяясь спящей. Дверь в мою комнату, скрипнув, отворилась. Я приоткрыла глаза и увидела темный силуэт, застывший на пороге. Мое сердце с силой ударилось о грудную клетку. Мужчина вошел в комнату и, закрыв за собой дверь, присел на край кровати около меня.

— Не притворяйся, что спишь, — сказал он, — Ты ведь помнишь, что я оборотень, я чувствую, как бьется твое сердце, слишком быстро, для спящего человека.

Я повернулась на спину и открыла глаза. В отличие от меня, он прекрасно видел в темноте.

— Зачем ты пришел? — спросила я, приподнявшись.

— Не думаю, что ты позволишь мне надолго задержаться здесь, — сказал Бьерн, — Хотел рассказать кое какие новости.

— Например, — я села в постели, машинально стянув на груди рубашку и почувствовала, как он усмехнулся.

— Твоя мать теперь живет у твоего старшего брата, — произнес Бьерн, — Я лично доставил ее туда. Она передает тебе пожелания здоровья и счастья. Атли стал полноправным дружинником и очень по тебе скучает, хотя никому об этом не говорит. Альрик теперь стал полноправным хозяином моего нового поместья, которое я строил для нас с тобой… Он уже женат, и вместе с женой ждет появления наследника в начале осени. Гринольв вернулся из плаванья с Сингурдом и снова поселился в рыбацком домике.

— А ты, значит, все-таки решил остаться в Харанйоле? — спросила я.

Бьерн не ответил. Некоторое время мы молчали, потом он сказал:

— У тебя растет хороший сын, и он очень похож на Хаки. Особенно глазами.

Повинуясь какому-то порыву, я взяла Бьерна за руку и посмотрела ему в глаза, зная, что он видит выражение моего лица. Я постаралась выразить всю благодарность ему за то, что он когда-либо сделал для меня.

— Спасибо за Сольвейг, — сказала я тихо.

— Она заслужила, — ответил он, — Но это сделал не я. Просто наемники…

— Какая разница, — возразила я.

Бьерн отнял руку и, хотел было встать, как я неожиданно для себя самой вскочила с кровати и, обхватив его руками за шею, прижалась к нему всем телом. Я молчала, уткнувшись лицом в его грудь, а он нерешительно погладил меня по волосам. Его ладони были теплыми, и я еще сильнее прижалась к нему. Я так соскучилась по мужской ласке, мне так хотелось простых человеческих отношений.

— Глупая ты моя, — произнес Бьерн, продолжая гладить мои волосы. Потом его рука как-то сама собой опустилась ниже, лаская спину сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Я вздрогнула и, отстранившись, посмотрела на него. Внезапно вспомнила Хаки. Мне стало не по себе, и я опустилась на кровать. Глупо, но мне показалось, что сейчас я предаю саму память о муже.

Бьерн опустился передо мной на колени и, схватив меня за плечи, легонько встряхнул. Я подняла на него полные слез глаза.

— Дара, ты такая… — он тяжело вздохнул, так и не сказав того, что хотел, — Что ты делаешь здесь? В этой глуши у тебя нет будущего. Ты красивая молодая женщина, тебе надо жить. Хаки нет уже несколько лет. Сколько ты еще собираешься горевать? Пока не будет слишком поздно? Если не думаешь о себе, подумай о сыне. На что ты его обрекаешь, живя как отшельница? Какая судьба будет у него?

Я оттолкнула его руки.

— Ты ничего не понимаешь, — сказала я яростно.

— Конечно, куда уж мне, — он усмехнулся и встал.

Я зажгла свечу. Разговаривать в полной темноте не имело смысла. Когда вспыхнуло пламя, я поставила ее на подоконник и повернулась к Бьерну. Теперь я отчетливо могла видеть его лицо. Он смотрел на меня. В глазах его было что-то такое, от чего я моментально вспыхнула. Бьерн быстро подошел ко мне и, прежде чем я смогла хоть что-то возразить, впился мне в губы яростным поцелуем. Я попыталась его оттолкнуть, но мои руки, спустя короткий миг уже как-то сами начали его обнимать, словно мое тело восстало против меня. Бьерн подхватил меня на руки и перенес на кровать. Моя ночная сорочка с треском была разорвана и отброшена в сторону. Я замерла под взглядом его темных глаз. На мгновение они остановились на кольце, все еще украшавшем мою шею, подвешенном на полинявшей ленте, подарок Хаки, а потом он перевел глаза на мое лицо и улыбнулся. И я, расслабившись, отдалась во власть его рук.


Я проснулась от того, что маленький Хаки залез ко мне на кровать и стал прыгать на мне. Сонно заморгав, я села и натянула на грудь одеяло. Огляделась. Бьерна рядом не было, словно то, что произошло между нами, было всего лишь сном, а может, так оно и было? Вошедшая вместе с мальчиком Рунгерд посмотрела на разорванную ночную сорочку, лежавшую на полу у кровати, перевела взгляд на мое лицо и понимающе улыбнулась. Я почувствовала, что краснею.

— Он ушел на рассвете, — сказала женщина, пока я тискала в своих объятиях сына. Услышав ее слова, я замерла, понимая о ком она сейчас говорит.

— Он сказал, что будет ждать тебя столько, сколько понадобится, — продолжила ведьма, не сводя с меня пристального взгляда, словно стараясь проникнуть в мою душу и прочитать ее как одну из своих колдовских книг, — А еще он сказал, что теперь твоя очередь принимать решение.

Хаки спрыгнул с кровати и выбежал из моей комнаты. Рунгерд достала из сундука чистую целую рубашку и протянула ее мне, а сама направилась за моим сыном, предварительно сказав, что ждет меня к завтраку и, попросила поторопиться.

Я встала с постели. Оделась, а порванную рубашку раздраженно швырнула в камин. Потом застелила постель и, все еще находясь в самом прескверном настроении, вышла из комнаты, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Значит, ушел. Вот так просто, после этой ночи, что мы провели вместе, не сказав мне ни слова! Я была в бешенстве. Войдя в зал, увидела, что стол уже накрыт. Хаки сидел рядом с бабушкой и болтал ногами.

— Мама, ты опаздываешь, — сказал он, немного не выговаривая шипящие звуки.

Кивнув, я села за стол.

— На твоем месте я бы, не раздумывая, уже бежала бы за ним, — сказала Рунгерд.

Я сразу поняла, о ком она говорит, и пожала плечами, изображая крайнее равнодушие, хотя и знала, что Рунгерд этим не обманешь.

— Нет, — сказала я твердо, — Я не побегу.

— Ну и дура, — в голосе ведьмы чувствовалось откровенное разочарование.

Я с усердием принялась за еду, про себя проклиная Бьерна за то, что вновь появился в моей жизни и нарушил ее спокойное течение, разбередив все то, что я уже почти сумела забыть. Скалли, присутствующий за столом, только посмотрел на меня, потом на хозяйку и улыбнулся в усы.


В начале осени я заметила очевидные перемены, происходившие с Рунгерд. Раньше активная и жизнерадостная, она начала уставать, больше времени проводила в постели. По утрам была часто не в духе из-за плохого самочувствия и постоянного головокружения. Мы со Скалли начали подозревать неладное, а когда однажды утром нашли ее лежащей без чувств во дворе, прямо на холодном льду, то поняли насколько все серьезно. Я не знаю, что она там делала ранним утром, но когда мы перенесли ее в ее комнату, она была холодна как лед и я сделала выводы, что пролежала женщина на снегу довольно долго. Я переодела ее и растерла все тело. Когда Рунгерд пришла в себя, то первым делом попыталась встать, но я, запретив, покачала головой.

— Что с тобой? — спросила я, присаживаясь на край ее постели.

— Наверное, старость, — сказала ведьма шутливо. Я нахмурилась и отругала ее за глупые слова. Вошедшая рабыня принесла горячего травяного отвара, и я почти заставила Рунгерд выпить его, а затем, укутав, велела весь день провести в постели. Я провела почти все время до ужина с ней. Маленького Хаки не пускали к бабушке, боясь, что он может заразится, и как оказалось, не напрасно. На следующее утро, проснувшись на лавке рядом с хозяйкой дома, я увидела, что ее лицо горит. Вскочив на ноги, я быстрее послала за рабыней, умевшей лечить, а пока за ней ходили, я положила руку на лоб Рунгерд — она горела. Видно, время, проведенное ею в бессознательном состоянии на снегу дало осложнение. Когда пришла рабыня, то первым делом она прощупала пульс хозяйки, потом велела принести деревянную лохань, наполненную снегом.

— Надо сбить температуру, — объяснила она.

Пока принесли то, что она просила, я стала отпаивать Рунгерд чаем. Ей надо было пить как можно больше. Высокая температура забирала из организма всю жидкость. Пока рабыни раздевали свою хозяйку, чтобы перенести ее в лохань, я сидела на лавке и, обхватив руками голову, смотрела на красную от жара Рунгерд и молча проклинала судьбу, которая, отняв у меня мой целительный дар теперь отнимает всех моих близких людей, кого я когда либо любила. Сначала Хаки, теперь Рунгерд. Если бы у меня была прежняя сила, мой муж был бы жив, и я могла бы помочь Рунгерд. А так, сижу и только беспомощно смотрю на попытки других сделать то, что когда-то для меня было смыслом жизни.

В комнату постучали. Дверь приоткрылась, и маленький Хаки заглянул внутрь.

— Сюда нельзя, — я вскочила и подошла к двери. За спиной сына стоял Скалли. В его глазах застыло выражение печали.

— Уведи Хаки, — попросила я, — Займи чем-нибудь. Я пока не могу отойти от нее!

Скалли взял мальчика за руку и увел, а я, закрыв за ними дверь, вернулась к больной. Рудгерд лежала в лохани. Рабыня натирала ее тело снегом, старательно прикладывая комки на сгибы локтя и под колено. Хозяйка дома открыла глаза, они были влажными с нездоровым блеском. Она как-то криво улыбнулась.

— Холодно, — сказала она.

Ее подняли из лохани и переложили на уже чистую, перестеленную постель. Я приблизилась и укрыла Рунгерд легким одеялом, потом положила ей на лоб руку. Он все еще был горячим, но не таким, как раньше. Видимо, жар все-таки удалось немного сбить.

— Как ты? — я присела на край постели. За моей спиной открылась дверь и два раба вынесли лохань. Девушка лекарка по имени Зои, поспешила на кухню, готовить отвар из трав и попутно передав от меня наказ, сварить свежий куриный бульон для хозяйки. Мы остались вдвоем. Некоторое время Рунгерд молчала, а потом произнесла:

— После того, как меня не станет, я хочу, чтобы все мое имущество досталось Атли.

Я удивленно посмотрела на нее.

— Что ты несешь? Не станет! Глупости сплошные.

Рунгерд протянула ко мне свою руку, слабую от жара, измотавшего ее тело и отнявшего почти все силы.

— Я всегда знала, сколько проживу на этом свете, — сказала она, — И я точно знаю, мой срок пришел, и не спорь со мной. Все-таки, я ведьма! Возможно, ты удивляешься, что я оставляю свое имущество не тебе? Но, поверь, так надо и так будет правильно.

Она перевела дыхание.

— Я благодарна тебе и Хаки за то, что вы были в моей жизни и скрасили ее. Я была счастлива, — продолжила она, — У меня с детства всегда было слабое сердце, я не говорила тебе, но в последние пол года мне становилось все хуже, просто я не хотела пугать тебя раньше времени.

Я вспыхнула.

— Мы могли бы найти лекаря, если бы ты сказала нам раньше! Да и сейчас не поздно…

Рунгерд улыбнулась.

— Ты позаботишься, чтобы Атли получил все это? — спросила она.

Я кивнула.

Дверь в комнату распахнулась и на пороге возникла Зои с отваром в руках. Рунгерд выпила все без колебаний, потом съела принесенный бульон. Она все время странно улыбалась, глядя на меня, когда я кормила ее с ложки, но ничего мне не говорила.

Ночью у нее случился приступ, после которого парализовало всю левую часть тела. Я ничего не могла поделать и сидела, растирая слезы, стекавшие по щекам, бесполезная со своей темной магией. Злясь на себя за это. Как же я не заметила, что у нее больное сердце? Как слепа я была, думая все это время только о себе, о своих переживаниях и не замечала чужой боли.

Рунгерд не могла говорить. Она прикоснулась ко мне здоровой рукой, утешая, словно говоря, не переживай, ты не виновата. А я улыбалась сквозь слезы, стараясь не сильно расстраивать ее. Сердечная болезнь, в сочетании с воспалением сделали свое дело. Через три дня Рунгерд не стало. Я помню, как проснулась, сжимая в своей руке ее холодные пальцы. Вскочив на ноги, я посмотрела на ее лицо. На губах женщины застыла легкая улыбка. Я заплакала, думая только об одном, значит, ей не было больно. Ее любимый муж пришел за ней, и они теперь снова будут вместе.

Сложив руки на груди покойной, я медленно вышла из комнаты и, миновав коридоры и зал, оказалась перед дверью, ведущей во двор. Распахнув ее, вышла на крыльцо и изумленно вздохнула. Розовый рассвет осветил серую влажную землю. В воздухе пахло неповторимым ароматом тепла. Я огляделась. Последние теплые дни уходящего лета просили меня поторопится, если я хочу исполнить то, о чем меня просила Рунгерд, прежде чем на смену осени придет зима.


Хаки бежал впереди, подпрыгивая и звонко хохоча. Высокая пожелтевшая трава колосилась на ветру, как морская гладь. Скалли, несший самую тяжелую поклажу, остановился и, утерев со лба пот, сбросил сумки на землю. Я шла последней и едва не налетела на спину своего провожатого. Сказав что-то не совсем приличное, я выглянула из-за плеча Скалли и невольно улыбнулась, увидев вдалеке крыши домов Харанйоля. До поселения оставалось совсем недалеко. Я надеялась найти здесь Атли, если же он жил у Альрика, мне придется нанимать корабль и плыть туда за ним, чтобы исполнить последнюю волю Рунгерд. А еще я надеялась, что не застану Бьерна дома.

Передохнув, мы продолжили путь. Хаки довольный таким долгим путешествием, первым в его жизни, все-таки был уставшим, несмотря на то, что шли сюда мы медленно и делали частые привалы. Осень вокруг нас набирала обороты. Все деревья были сплошь усыпаны алыми, оранжевыми и желтыми листьями. Вокруг пели птицы, ветер был теплым и нес собой запах соли и морских водорослей. Хаки впервые увидевший, пусть еще и издалека, море, издал восхищенный вопль, полный детского удивления. Над нами пролетели чайки, хрипло крича и хлопая широкими крыльями. По тропинке, мимо лесной полосы, мы спускались к поселению. Наконец, мы вышли на дорогу. Вот я уже разглядела крышу хозяйского дома, чуть дальше — кузница, из нее даже валил сизый дым, растворяясь в синем небе. Хаки показывал рукой на море, казалось, новшество от увиденного, придало сил его маленьким уставшим ножкам. Я улыбалась в ответ на улыбку сына. Мы шли по сухой обочине. Мимо, скрипя колесом, проехала телега. Возница с любопытством посмотрел на нас и даже кивнул в знак приветствия. И вот мы вошли в поселение.

К моему удивлению, стража на воротах пропустила нас без лишних вопросов. Мы сразу направились в дом, где я первым делом прошла на кухню и была вознаграждена встречей с Кветой. Кухарка, увидев меня, едва не упала в обморок, то ли от радости, то ли от испуга. Но она пришла в себя довольно быстро и скоро повисла у меня на шее, причитая. Я рассмеялась и отстранившись, спросила, где мне найти Атли. Квета пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она, — Может Асдис знает? Они очень дружны стали за последние несколько лет.

Асдис… я вспомнила маленькую девочку с большими голубыми глазами, рыжеволосую и так похожую на свою мать, правда, к счастью, только внешне. Асдис, которая любила меня, как она отнесется ко мне теперь, после того, как узнает, что это я убила ее мать? Или она уже знает? Сколько ей теперь? Где-то тринадцать лет. Почти невеста и, наверное, красавица, как и Хельга?

— Где мне найти Асдис? — спросила я у кухарки.

— Наверное, в своей комнате сидит, читает. Она ж ученая теперь у нас, — с усмешкой проговорила женщина.

Пообещав вскоре вернуться и поговорить о том, что произошло за те годы, пока мы не виделись, я вышла во двор и завела Скалли и Хаки на кухню, где Квета принялась их откармливать с дороги. А я поспешила в комнату Асдис. Я прекрасно помнила, где она находится, ведь когда-то мы с ней жили в ней вместе. Проходя знакомыми коридорами, я вспоминала тот день, когда приехала сюда. Пир, на котором меня представили Харальду Волку и его жене Хельге. Вспомнила свою встречу с Бьерном и его умную серую кошку. Мне стало любопытно, жива ли она еще? Незаметно для себя, я оказалась у двери девочки. Нерешительно постучавшись на ее тонкое войдите, открыла двери и вошла в комнату. Асдис узнала меня сразу. Взвизгнув, она бросилась ко мне и повисла у меня на шее. От сердца сразу отлегло. Она не держала на меня зла, поняла я.

— Дара! — прощебетала девочка.

— Ты так выросла, — сказала я, рассматривая свою маленькую подружку и улыбаясь ей.

Мы поговорили несколько минут, старательно опуская даже упоминание о Хельге в своем разговоре, а потом я спросила, где мне найти Атли.

— У меня к нему срочное дело. Как только переговорю с ним, сразу вернусь к тебе, — пообещала я.

— Ты вовремя, — сказала Асдис, — Завтра они с Бьерном собирались отплыть к Арику. Еще бы день и ты бы их не застала. Пришлось бы ждать месяц или даже больше.

Я шумно выдохнула

— Судьба ко мне благосклонна сегодня! — почти прокричала я.

— Ты найдешь Атли в том доме на утесе, где когда-то жил Бьерн, — сказала девочка.

Такого я не ожидала. Почему-то мне меньше всего хотелось сейчас идти именно туда. Но ждать когда Атли изволит появится в Харанйоле мне не хотелось. Я боялась, что он может отплыть, так и не зайдя в поселение. Поэтому не долго думая, я отправилась на утес.

Знакомая тропинка, по которой Атли ходил будучи пастушонком в сопровождении своего стада, насвистывая песенки, была все такой же. Миновав знакомую до боли поляну, я поднялась к дому. Вот впереди показался частокол, которым был обнесен маленький дворик. Вот открытые ворота и стук топора? Нет, показалось. Я сделала шаг вперед и застыла на месте. Спиной ко мне во дворе стоял Бьерн. Я затаила дыхание и с тоской посмотрела на него. Странно забилось сердце, странно подкосились ноги. Я облокотилась на частокол и перевела дух. На короткое мгновение мне показалось, что я вернулась на несколько лет назад, в тот самый день, когда впервые увидела его. Бьерн стоял так же как и тогда спиной ко мне… Смутное ощущение повторения всколыхнуло мою память. Время словно вернулось вспять и чувство, такое глубокое и чистое, какое было у меня когда-то к этому мужчине ожило вновь, как после долгого продолжительного сна. Хаки не был забыт. Никогда… Но я позволила себе подумать о том, что снова могу любить и быть любимой. Что счастье все же возможно.

— Мяу! — мне под ноги выпрыгнула былая кошка. Я вздрогнула и едва сдержала вскрик, уже застывший на губах. Кошка была не белая, она была просто седая. Посмотрев на меня зелеными умными глазами, она подошла ближе, прямо к моим ногам и потерлась об них. Я не сдержала улыбку. Майя, подумала я, ты все еще жива.

Мой взгляд переместился на Бьерна. Он стоял и смотрел на дверь, словно ожидал, что кто-то оттуда выйдет. И, действительно, дверь распахнулась и во двор легкими шагами выбежала молодая девушка. Я до боли закусила губу. Девушка была очень красива. Светлые волосы, цвета спелой пшеницы, личико сердечком, большие голубые глаза и полные ярко розовые губы. Она заулыбалась Бьерну, а я, пошатнувшись, сделала непроизвольно шаг назад. Такого я не ожидала. Точнее ожидала, но только не думала, что это окажется так больно. Значит, у него есть женщина, или уже жена? Я стиснула зубы от обиды. А ведь сказал Рунгерд, что будет ждать меня! Вот, как он меня ждет, прямо не дождется. Кажется, я снова опоздала, мелькнуло в голове.

Сердце забилось как-то подозрительно гулко. В груди стало больно, на глаза навернулись слезы. Я уже и думать забыла о поисках Атли. Развернувшись, бросилась вниз по тропинке, но не пробежала и нескольких шагов, как меня окликнули и чьи-то сильные руки остановили меня, схватив за плечи, и развернули к себе.

— Дара! — в глазах Бьерна я увидела неподдельную радость, отчего мне стало только еще противнее. Я вырвалась из его рук и через плечо увидела, что девушка удивленно и заинтересованно смотрит на нас, не решаясь подойти.

— Дара? — в голосе Бьерна прозвучало удивление, когда я молча и зло посмотрела на него.

— Оставь меня, — прорычала я, — Я не к тебе пришла. Я Атли ищу.

Бьерн опустил руки. Его глаза превратилась в холодные льдины.

— Он в доме, — бросил он мне и, шагнув мимо меня, пошел вниз, забыв даже о своей девушке в изумлении наблюдавшей эту сцену. Я стиснула зубы. Желание окликнуть его было настолько велико, что я сжала кулаки, ногтями впившись в ладони. Я заставила себе остаться на месте, а не побежать за ним, сломя голову. То, что я почувствовала, увидев его с этой девушкой, мне совсем не понравилось. Я повернулась и посмотрела на нее. Она все еще стояла, глядя на меня в некотором недоумении. Потом как-то нерешительно улыбнулась и, повернув лицо к дому, громко позвала Атли по имени. Через некоторое время он вышел на крыльцо. Радость от этой встречи на мгновение затмила разочарование от увиденного минуту назад.

— Что случилось, Лана? — спросил Атли и тут его взгляд остановился на мне.

— Дара! — радостно вскрикнул он и в несколько широких прыжков оказался рядом, подхватив меня на руки и закружив на месте.

— Атли! — я засмеялась, — Отпусти меня, голова кружится.

Он поставил меня на ноги и повернулся к девушке, спокойно наблюдавшей за нашей встречей.

— Кстати, Дара, познакомься, моя жена — Лана.

— Что? — я почувствовала, как мои брови поползли вверх, — Ты… женился? — посмотрев на девушку, я только теперь осознала свою ошибку. Я едва не застонала. Как я была глупа, решив, что она женщина Бьерна. Как можно было не увидеть радость в его глазах от моего появления? Я поступила опрометчиво, сделав неправильный вывод.

— Что с тобой? — спросил Атли.

— Все хорошо, — произнесла я несколько вяло, — Наверное, устала после долгой дороги. Поздравляю тебя, Атли.

Лана приблизилась и протянула мне руку, широко улыбаясь.

— Очень много слышала о тебе, — сказала она, — Ты ведь названная сестра моего Атли.

Я кивнула.

— Я надеюсь, ты станешь сестрой и мне, — добавила Лана. Ее пожатие было сильным, но одновременно мягким.

— Я тоже надеюсь, — сказала я.

— Давайте вернемся в Харанйоль, — Атли взял меня за руку.

— Атли, у меня плохие новости, — сказала я тихо, — Рунгерд умерла. И я здесь только потому, что пришла исполнить ее волю. Понимаешь, она оставила все, чем владела тебе.

— Рунгерд умерла? — Атли выпустил мою руку. Я увидела, что новость его опечалила. Его жена подошла к нему и положила руку на плечо. Атли мягко улыбнулся ей. Мне было приятно увидеть тонкую, но очень сильную связь между ними. Казалось, она звенела в воздухе, словно натянутая струна. Во взгляде Ланы, направленном на Атли, было столько любви, что я невольно позавидовала им. Поспешно отвернувшись посмотрела на тропу, по которой совсем недавно ушел Бьерн и снова мысленно поругала себя за опрометчивый вывод.

— Идемте, — сказала я и первая начала спуск.


Асдис стала настоящей хозяйкой в Харанйоле. Она просто великолепно справлялась со всеми обязанностями. Слуги были безукоризненны, все в поселении довольны. Везде царили мир, спокойствие и порядок. Вечерний пир, который Асдис устроила в мою честь, был в самом разгаре. Я сидела, как в былые времена рядом с ней. Вокруг знакомые и новые лица. Атли сидел рядом с женой. Бьерн во главе стола. Маленький Хаки уже спал в комнате, под присмотром рабыни. Скалли рядом с нами за столом дружинников. Он вскоре собирался вернуться обратно в дом Рунгерд. А я? Я еще не знала, что мне делать дальше. Весь вечер я старательно не смотрела в сторону Бьерна, чувствуя себя очень мерзко. По дороге в Харанйоль, Атли сказал мне, что завтра они с Бьерном отплывают. Что ж, думала я, пройдет какое-то время, он вернется, и я поговорю с ним, только не сейчас. Как раз произошедшее между нами утрясется и все наладится.

Мы поговорили с Асдис. Я рассказала ей о том, что произошло со мной за то время, пока мы не виделись, умолчав правда, про Хельгу. Асдис слушала внимательно, иногда задавала вопросы.

— Ты останешься с нами? — спросила она, когда я закончила свой рассказ.

Я пожала плечами.

Еще до окончания ужина, я прошла на кухню, где еще долго сидела пила чай с Кветой, рассказывая в очередной раз о себе и слушая ее рассказ о том, что было здесь во время правления Йорвана и Хельги. Рассказала так же о том, как убили Весту. Мы долго вспоминали девушку.

— Кстати, Гринольв все еще живет в рыбацкой деревне? — спросила я.

— Да, — кивнула Квета. Мимо пробегали рабыни, убиравшие столы и таскавшие грязную посуду, — Он ходил еще в одно плавание с Сингурдом, но теперь, кажется, остался окончательно. А старая Отта умерла в прошлом году по весне.

Я встала.

— Пойду к нему завтра, проведаю, — сказала я.

Квета поднялась из-за стола и грозным голосом принялась отдавать распоряжения слугам. Я вышла через двери и оказалась во дворе. Ночь была теплой и звездной. Скоро начнутся затяжные осенние дожди, а пока еще можно было наслаждаться остатками лета. Я села на ступенях крыльца, обхватив руками колени. Атли появился сзади так неожиданно, что я едва не подскочила на месте при звуке его голоса.

— Что еще не спишь? Я думал, ты уже в своей комнате видишь сны.

Он присел рядом и обнял меня за плечи. Я почувствовала идущее от него тепло. Как и прежде он пытался подбодрить меня. Я расслаблено положила свою голову ему на плечо.

— Ты никогда не думала о том, чтобы остаться здесь? — спросил он.

Я молчала.

— Завтра я никуда не еду, — неожиданно произнес Атли.

— Так это же замечательно, — произнесла я.

— Бьерн уплывает один, — Атли покосился на меня. Я не выдержала его пронзительного взгляда.

— Что? — немного резко спросила я.

— Ты не понимаешь, Дара, — как можно мягче произнес он, — Бьерн сюда больше не вернется. Никогда.

Я вздрогнула. Что-то внутри меня сжалось. Сердце пропустило удар.

— Я всегда считал, что Хаки больше тебе подходит в качестве мужа, — продолжил Атли, — Но видишь, судьба распорядилась так, что ты осталась одна. И если говорить честно, то я желаю тебе счастья. И если ты найдешь того, кто сможет стать тебе достойным тебя, я буду только рад, — он встал и ушел в дом, оставив меня сидеть одну на крыльце, размышляя над его словами.


Ночью, лежа рядом с сыном на широкой кровати Харальда, я никак не могла уснуть, постоянно ворочалась с боку на бок, иногда садилась в постели или вскакивала и начинала бродить по покоям, отбрасывая пляшущую тень от зажжённой свечи, стоявшей на камине. Иногда я останавливалась и бросала взгляд на сопящего малыша, тогда улыбка трогала мои губы, и я на мгновение забывала слова Атли, которые бередили мое сердце. Я никак не могла понять, почему я так переживаю, я ведь давно решила для себя, что больше никого не впущу в свое сердце. После смерти Хаки я даже представить себе не могла, что это произойдет вновь, но ночь, которую я провела с Бьерном в поместье Рунгерд, показала мне, как я сильно ошибалась. Мне снова отчаянно захотелось любить и быть любимой. Я не могла не признаться себе, что вернулась в Харанйоль не столько из-за обещания, данного умирающей, сколько из-за желания снова увидеть его и убедится, что он все еще любит меня и ждет. И вот как все получилось. Никогда не думала, что окажусь настолько ревнивой, когда едва увидев рядом с ним другую женщину, я, даже не разбираясь, решила, что она с ним.

Я села на края постели. Что же делать? Потерев пальцами виски, поняла, что голова отчаянно гудит от всех мыслей, словно пчелиный улей. За окном забрезжил рассвет. Я удивленно посмотрела на сереющее небо и внезапно поняла, что за моими мыслями незаметно прошла ночь. А на рассвете Бьерн должен был уплыть.

Вскочив на ноги, я быстро оделась и едва привела в порядок растрепанные волосы, а затем выбежала из комнаты и рванула на кухню. Квета уже готовила завтрак. Над очагом варилась каша, из печи доносился сдобный запах пекущегося пирога. Увидев меня, кухарка широко улыбнулась.

— Что это ты так рано? — спросила она.

— Ты уже подавала завтрак людям Бьерна? — спросила я.

— Да. Они совсем недавно поели и отправились на берег, — Квета помешала кашу, — Он же сегодня уходит в море или ты не знала?

— Квета, прошу, отправь кого-нибудь из рабынь по расторопнее присмотреть за Хаки, — уже выбегая из кухни во двор, прокричала я и поспешила через двор в сторону ворот. Я бежала по дороге, еще влажной от выпавшей росы. Впереди показалось море, позолоченная гладь, расписанная голубыми прожилками течений. Пролетающие над моей головой чайки хрипло смеялись, глядя на меня, или мне просто это казалось. Я чувствовала, что опаздываю и прибывала шаг. Сердце судорожно билось, грозя разорвать грудь от болезненных ударов. Дыхание стало сиплым и тяжелым, но я продолжала свой бег и остановилась только, когда впереди увидела берег и причал, у которого качалась на волнах военная ладья. Я резко встала. В глазах внезапно потемнело. Упершись ладонями в колени, я отдышалась и уже более медленным шагом пошла вдоль берега к причалу. Еще издали я разглядела людей, грузивших на борт какие-то мешки. Подойдя ближе, увидела среди тех, что стояли на берегу, Атли и направилась к нему.

— Что ты здесь делаешь? — наигранно удивился он.

— А ты не догадываешься? — я не сдержалась, чтобы не съязвить.

— Если это так, то я искренне рад, — Атли покосился за мое плечо. Я напряглась и сделала ему большие глаза, словно говоря, только не рассказывай мне, что ОН стоит за моей спиной. Атли усмехнулся, прочитав мои мысли и кивнул. Я медленно обернулась. Бьерн стоял рядом со мной, настолько близко, что наши тела почти соприкасались. Я интуитивно сделала шаг назад.

— Пришла с Атли попрощаться? — спросил он, приподняв бровь, — Зря. Он остается.

— Это же замечательно, — сказала я, начиная злится. Его надменный равнодушный вид заставил меня усомниться в правильности моего решения прийти сюда, но я мысленно напомнила себе, что в принципе, в таком отношении к себе виновата сама и, заставив себя успокоиться, посмотрела Бьерну в глаза.

— Атли сказал, что ты больше не вернешься, — произнесла я. За моей спиной раздался обреченный вздох и Атли поспешил ретироваться, когда Бьерн поверх моего плеча, бросил на него яростный взгляд, — Я просто хотела, чтобы ты знал, я была неправа. Теперь я понимаю, что зря вернулась сюда. Стоило остаться там, где я провела последние несколько лет, — я шагнула к нему и, подняв голову, продолжила, — А еще я хотела тебе сказать, что я пришла в Харанйоль не только из-за Атли. Я шла к тебе, а вчера, увидев рядом с тобой другую женщину, я просто…, — я осеклась. В глазах Бьерна растаял лед. Его губы медленно растянулись в улыбке, а потом он и вовсе рассмеялся. Я сначала удивилась, а потом нахмурилась и, обернувшись, увидела стоявшего в отдалении Атли. У него было хитрое лицо, он старательно прислушивался к нашему разговору и я начала подозревать, что здесь что-то неладно.

— Зачем ты сказал ей, что я больше не вернусь? — спросил Бьерн, кивая брату, — Я ведь всего на неделю собрался к Альрику. Вчера я узнал, что у него родилась дочь, вот и хотел проведать.

Я побагровела. Атли провел меня, как последнюю дуру, наговорил всякого, а я поверила. Ох и получит он у меня, подумала я.

— Вы! — закричала я зло, поочередно глядя то на Бьерна, то на Атли. Затем, резко развернувшись, бросилась прочь с берега. Уже на дороге, ведущей в поселение, меня догнал Бьерн. Схватив меня за руку, он заставил меня развернуться к нему лицом. Я вся пылала от гнева, а он просто смеялся.

— Честное слово, Дара, — сказал он, — Я сейчас очень благодарен Атли за его обман, иначе я, наверное, никогда бы не услышал от тебя этих слов, моя упрямая колдунья.

— Отпусти меня, — я дернулась в его руках, пытаясь вырваться, но безуспешно.

— Значит, это была ревность, — продолжил Бьерн, — А я уже решил, что совсем для тебя ничего не значу.

— Так и есть, — огрызнулась я, но вырываться перестала.

— Поздно, — его глаза смеялись, а лицо оставалось спокойным, — Я теперь тебе не поверю.

Его пальцы легли мне на подбородок, и мягко приподняв его, он поцеловал меня. И я больше не сопротивлялась, понимая, что больше не хочу бороться с собой. Когда он отстранился и посмотрел мне в глаза, я улыбнулась в ответ.

— Мне кажется, не стоит тебя оставлять здесь одну, — внезапно сказал он, — У тебя есть дурацкая привычка попадать в неприятности, когда меня нет рядом. Давай поедем вместе тем более, наш мальчик еще не видел моря.

Я положила голову ему на грудь и обвила руками его плечи. Мне стало так спокойно, словно в его объятиях я снова нашла себя. А где-то за мысом, зеленые волны разбивались о берег и парящие в небе чайки смотрели с высоты на высокий утес, где под частоколом, окружавшим небольшой дом, сидела, прищурив глаза от яркого солнечного света, седая кошка. Она смотрела на небо и, казалось, улыбалась чему-то известному только ей.


на главную | моя полка | | Утес Бьёрна |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 25
Средний рейтинг 4.5 из 5



Оцените эту книгу