Глава 1

ВЕНЕЦИАНСКИЙ КОТЕНОК

— Мьоли! — тихо позвала Анита. — Мьоли!

Привстав, она осмотрела зеленую лужайку, прислушалась, приоткрыв рот, и повернулась к каменному колодцу. Что-то скрипнуло? Шевельнулось? Прошелестел упавший лист? Девочка внимательно осмотрелась. Нет, ничего такого не произошло.

Котенка в колодце не оказалось.

Анита провела рукой по голове и, сняв резинку, распустила волосы — темные, гладкие, длинные — ниже лопаток. Закусила губу, не зная, сердиться или тревожиться.

Уже поздно. Июньское небо над головой цветом походит на засахаренный апельсин. С лагуны дует свежий ветерок, покачивая недавно распустившиеся глицинии и разнося нежный запах сирени.

— Мьоли! — снова позвала Анита, хотя понимала, что нет смысла искать здесь котенка.

Возможно, он забрался на кривой ствол глицинии, прошелся по витым металлическим прутьям виноградной беседки и в который уже раз перепрыгнул через низкую каменную ограду, которая окружала небольшой сад. И все произошло, можно сказать, на глазах Аниты, которая все послеобеденное время занималась тут, за столиком на лужайке.

— Как досадно!

Ветер шуршал страницами учебника истории, словно старым веером.

«Как досадно! — повторила девочка про себя. — Когда же я видела Мьоли последний раз?» Раньше. «Но когда раньше?» — задумалась она, теребя резинку.

У Аниты еще никогда не было часов. Время она отмечала зрительными впечатлениями. Когда солнце опускается за ровный горизонт в лагуну и словно воспламеняет воду между суденышками, направляющимися в Местре и Кьоджу, это значит, день подходит к концу.

Над головой совсем низко, громко шумя крыльями, пронеслась целая эскадрилья голубей.

Это другая примета неминуемого заката, и для Аниты своеобразный сигнал: пора взять реванш. И теперь нельзя терять ни минуты.

Девочка поспешно сунула в рюкзак книгу, тетрадь и ручку и побежала по узкому и длинному двору к дому — к старинному трехэтажному зданию с обшарпанными стенами и узкими стрельчатыми окнами. Из отверстий под крышей торчали железные балки, какие ставят, когда ремонтируют здание.

Девочка вошла в вестибюль, тронула перила узкой лестницы, ведущей на второй этаж, и прислушалась. Далеко наверху, где работала мама, звучало радио, настроенное, как всегда, на классическую музыку. Звуки скрипки, сопровождавшие какую-то знаменитую арию, витали вокруг, словно призраки, рождая печальное эхо.

Все стены вдоль лестницы от пола до потолка разрисованы темными фресками, изображавшими какие-то лица, животных и фигуры, утопавшие в тени. Потолок, наверху, под самой крышей, пылающий ярким золотистым цветом, пересекает глубокая темная трещина.

Аните она представлялась корнем какого-то дерева.

— Дерево времени и запустения, которое питается пустотой и тишиной, — шептала она всякий раз, следуя взглядом за изрезанными краями трещины до самой «лужи», в которой та исчезала и в которой девочка, казалось ей, различает маленькие серебряные листики.

И ничего не могла поделать: она всегда была такой фантазеркой.

Она все видела вот таким необычным образом.

Даже если ей говорили, что она ошибается, и объясняли, что лишь кажется, а на самом деле ничего такого нет и в помине.

Но в этот вечер для Аниты не было в помине только котенка.

Она опустилась возле лестницы на колени и снова позвала:

— Мьоли!

Но расслышала только скрипичную музыку, звучавшую по радио, и далекий людской говор, доносившийся снаружи — с постоялого двора или с канала.

Анита поднялась по лестнице, переступая через две ступеньки. Не стала смотреть на людей, изображенных на фресках, и держалась поближе к перилам.

Как-то раз она представила, будто эти скрытые в стенах фигуры могут украсть ее или хотя бы просто ухватить за одежду. И с тех пор эта мысль не давала ей покоя. В волнении она быстро взбежала на третий этаж и перепрыгнула через железные балки на полу. Здесь все комнаты до потолка заполняли строительные леса.

Мама Аниты находилась там, под самой крышей.

Грязная рабочая одежда серого цвета, прозрачная пластиковая шапочка на светлых волосах и огромные желтые очки делали ее похожей на какое-то уродливое насекомое.

Мама Аниты — художник-реставратор. Несколько недель назад ей поручили реставрировать этот старинный дом со множеством живописных росписей на стенах. Восстановление фресок требовало большого терпения. И мама Аниты медленно возвращала к жизни старинные росписи — скребла, терла, чистила их с помощью скальпелей, ножей и ватных тампонов, смоченных в дистиллированной воде. Ей придется работать по меньшей мере год, чтобы восстановить живопись на всех стенах в этом доме.

И Анита все время будет здесь.

Она охотно переехала в Венецию, и ей очень нравилось заниматься тут, на лужайке. Дом, конечно, чужой, но благодаря маминой работе он казался Аните уже почти своим.

— Мама! — крикнула она, войдя в комнату. — Ты не видела Мьоли?

Мама, стоявшая на лесах под потолком, даже не услышала ее. Она была поглощена своей работой и музыкой, которая доносилась из маленького приемника.

Анита позвала маму еще раз, потом поняла, что делать это бесполезно, придется искать котенка самой. Она опустила рюкзак на видное место у двери — так мама поймет, что она ушла, — быстро вернулась в сад, подняла тяжелую задвижку на дверце в ограде и вышла на один из каналов залитой солнцем Венеции.

Венецианцы называли это здание Разрисованным домом из-за того, что все стены в нем покрыты живописью. Дом находился в районе Дорсодуро, в южной части города, там, где, по мнению жителей, только и остались еще последние настоящие венецианцы.

Анита всего несколько месяцев назад приехала в этот волшебный город на воде. Звали девочку Анита Блум. Анита — ей исполнилось двенадцать лет — счастливая, причем единственная, дочь итальянской художницы-реставратора и английского банкира, оставшегося в Лондоне, но собиравшегося приехать к ним. Несмотря на то что, любил повторять ее отец, не так-то просто убедить банк переехать из Лондона в Венецию.

— Вот увидишь, Венеция понравится тебе! — сказал отец на прощание, когда Анита с мамой уезжали. — Ну, поторопись. И не плачь. А почувствуешь, что скучаешь по Лондону, садись в самолет. Рейс каждый час!

Все верно, думала Анита, пробегая вдоль канала Борго в поисках котенка. Кроме одного — она нисколько не скучает по Лондону. А в самолет садился ее папа, когда хотел навестить ее.

Девочка заглядывала во все закоулки, во все ворота, осматривала плющ, поднимавшийся по стенам домов, смотрела на крыши, спрашивала прохожих, не видели ли они случайно черно-белого котенка с пятном вокруг глаза. Никто не видел Мьоли.

По мере того как Анита удалялась от Разрисованного дома, город — этот лабиринт из воды и света — все больше восхищал. Освещенные ярким солнцем крыши с их кружевным рисунком походили на пламенеющие гирлянды, а фасады дворцов казались позолоченными.

— Мьоли! — который уже раз позвала Анита, выходя на совершенно пустую площадь Святого Тровазо. Ни души не было ни на солнечной стороне, ни в тени огромной церкви, ни на пятнистой брусчатке. Одна только Анита бродила тут в поисках своего пропавшего котенка.

Девочка остановилась. Эта удивительная, необыкновенная тишина, какую невозможно себе представить ни в каком другом городе, помогала ей думать. А думать Анита любила.

Ей нравилось улетать за какой-нибудь мыслью, оказаться у нее на поводу, уходя в разные стороны, куда только она может повести, а потом вдруг спохватиться, вспоминая, что же она только что делала или что нужно сделать.

Найти котенка.

Немедленно.

Она огляделась. Ее дом находился недалеко, на соседней улице. Отсюда даже видна беседка, увитая глициниями. Значит… Если Мьоли перескочил через невысокую каменную ограду, он легко мог перебраться и на тот большой желтый дом, а потом по крышам отправиться в старый монастырь и спрыгнуть на землю…

— Практически куда угодно мог убежать, — решила Анита, оглядываясь.

Она повертела в руках резинку.

Кошки обычно привязываются к одному месту, подумала она.

В таком случае она знает, где искать Мьоли. В небольшом помещении на площади Святого Тровазо. Это последний в городе ангар, где еще строят гондолы. Три недели назад Мьоли убежал туда, спрятался между лодками и пропал. Оказывается, сидел в гондоле.

Анита невольно улыбнулась. Да, решила она, наверное, он опять забрался туда.

Крытый ангар для лодок на площади Святого Тровазо представлял собой небольшой деревянный дом, очень похожий на сельский домик в Альпах, отчего казалось, будто он упал сюда, на берег лагуны, прямо оттуда. В ангаре стояли на деревянных подставках только три гондолы, и вроде бы никого не было.

Анита смотрела внутрь сквозь решетку, прислонясь к ограде, потом услышала чьи-то шаги.

— Извините! — сказала она, привстав на цыпочки. — Извините!

Из деревянного домика вышел высокий, сутулый человек, и девочка спросила, не видел ли он котенка.

— Нет, не видел! — ответил строитель гондолы с ярко выраженным венецианским акцентом. Потом снял шапку и с усмешкой добавил: — Пойди спроси у Вичентин в номере восемьдесят девять. И понадейся, что и там никто не видел его.

Анита сказала спасибо и убежала. Она знала господ Вичентин, живущих в доме номер восемьдесят девять, и знала, что вовсе это неправда, будто они едят кошек, поэтому не стала обращать внимания на последние слова строителя гондолы.

Так или иначе, ее котенка нигде нет.

И куда он мог подеваться на этот раз?

Девочка искала его повсюду и нигде не находила — нигде!

Ей требовалась помощь.

Она пробежала к дому номер сто семьдесят три, который находился между домами четырнадцать и семьдесят восемь, что в общем-то вполне нормально, поскольку нумерация домов в Венеции соответствовала какому-то загадочному правилу или, если хотите, тайному коду, известному только почтальонам.

Остановившись у дома сто семьдесят три, Анита посмотрела наверх и немного отступила назад. Окно третьего этажа, обрамленное каменным резным украшением, открыто. На балкончике виден вьющийся душистый горошек, сильный запах которого отгоняет комаров.

На двери не было колокольчика. Чтобы получилось погромче, Анита приставила ко рту руки рупором и позвала:

— Томми!

Спустя мгновение в окно выглянул темноволосый большеглазый мальчик.

— Анита! — обрадовался он. — Подожди, сейчас спущусь и открою.

— Не надо, я не буду входить. Я ищу Мьоли.

— Опять?

Анита вздохнула:

— Ну да! Опять! Поможешь поискать?

— Ну конечно! — ответил Томми. — Сейчас выйду.

И сдержал слово. Оставаясь на улице, Анита могла представить все движения мальчика по сопровождавшим их звукам.

Вот Томми торопливо переоделся, вот наткнулся на стол и уронил целую стопку книг, прошел по коридору и сбежал по крутой лестнице в кухню.

Потом Анита услышала, как он сочинил какой-то предлог для родителей, отпер входную дверь и, наконец, выскочил наружу с пылкостью солдата, готового выполнить любое задание.

— Когда он исчез на этот раз? — спросил он, на ходу натягивая свитер на мятую рубашку.

— Не знаю точно. Час или два назад. Может, и три.

— Ясно.

Томми сунул руки в карманы брюк и принялся доставать из них: компас, часы, пару крючков с леской, коробок спичек, которые горят даже в воде, швейцарский перочинный нож и жестяную коробочку с ванильным печеньем.

— Вот что мы сделаем, — сказал он, показывая Аните печенье. — Мы же знаем, какой Мьоли прожорливый, вот и воспользуемся этим.

— Думаешь, он опять спрятался?

Томми кивнул:

— Уверен. Но, как говорит моя бабушка, ни один котенок не в силах устоять перед «Нежнейшим ванильным печеньем».

Они быстро вернулись на площадь Святого Тровазо, которая из-за длинных вечерних теней теперь выглядела таинственной. Анита еще несколько раз позвала Мьоли, а Томмазо тем временем, раскрошив свое вкуснейшее ароматное печенье, рассыпал его повсюду, и вскоре нашлись четыре кота.

Но ни один из них не звался Мьоли.

Ребята вернулись к Разрисованному дому, заглянули во все углы, за все невысокие каменные ограды, под мост, соединявший берега канала, и осмотрели ступеньки, спускавшиеся к причалу.

Никакого Мьоли нигде не было и в помине.

— Глупый котенок! — рассердился Томмазо, выбрасывая последние крошки сладчайшего печенья.

Потом остановился, как всегда, у входа. Казалось, мальчик рассматривает фасад с осыпавшейся штукатуркой, походивший на пиратскую карту с обозначением берегов, островов и тайных бухт, которые нужно отыскать.

Снаружи Разрисованный дом выглядел очень даже внушительно. Он был на этаж выше соседних зданий, и под его островерхой крышей с шестью дымовыми трубами находилось большое слуховое окно, украшенное по периметру резным мрамором. Все окна закрыты. Над входом красуются две огромные буквы «М», сплетенные подобно ветвям оливы.

— Томмазо, давай поищем в доме, — предложила Анита.

— А твоя мама еще там?

— Думаю, там, — сказала Анита, открыла скрипнувшую дверь и подождала, пока друг войдет внутрь. Потом поинтересовалась: — А почему спрашиваешь?

— Ну, ты же прекрасно знаешь, — ответил Томмазо, — что у этого дома… дурная слава.

— О, прошу тебя! — произнесла Анита, проходя по вестибюлю к выходу в небольшой внутренний двор.

Томми незаметно огляделся, напуганный фресками, украшавшими стены.

— Когда перестанешь наконец верить в эти суеверия? — прибавила девочка.

— Это не суеверия. Запомни: это Разрисованный дом, и…

— Мама говорит, что его еще называют Дом Мориса Моро, — сказала Анита.

Томми пожал плечами.

— Венецианцы называют его Разрисованным домом, — продолжал мальчик, указывая на стены, покрытые рисунками, — из-за всех этих росписей, которые тот сумасшедший сделал на стенах.

— Это художник, — уточнила Анита. — Великий французский художник и иллюстратор. Мама говорит, что Морис Моро семь лет разрисовывал этот дом.

— Да. А потом его нашли повешенным.

— Томми!

— Но это правда.

— Это неправда! — с возмущением возразила Анита. — Он умер от старости.

— Тогда кто же поджег его мастерскую на последнем этаже?

Девочка промолчала, оглядывая фасад дома, выходящий во двор. Кирпичная стена здесь как бы сгорбилась за многие годы от сырости, на верхнем этаже на позолоченном потолке имелась глубокая трещина. Снаружи тянулось большое темное пятно — след от копоти, покрывавшей почти всю стену. Тут и в самом деле случился пожар, который уничтожил часть дома. Но кто знает, как давно это произошло.

И кто знает почему.

Нет, Морис Моро не повесился, подумала Анита.

Томми подошел ближе и признался:

— Знаешь, все-таки этот дом немного пугает…

— Немного, — согласилась девочка.

Томми указал на обгорелую крышу:

— Ты поднималась когда-нибудь на последний этаж?

Анита покачала головой:

— Мама говорит, это опасно. Там могут рухнуть балки. Сначала там должны поработать строители.

— Да, — кивнул Томмазо.

Они помолчали.

И тут мальчик обнаружил в кармане еще одно печенье.

— Ну, конечно, это для Мьоли, — улыбнулась Анита.

И они опять стали искать котенка.

Осмотрели все уголки сада, потом Томми забрался на невысокую каменную ограду, на которую свисали глицинии: он хотел заглянуть в соседний двор — что, если котенок просто не может выбраться оттуда?

— Что там видно? — спросила Анита снизу.

Стоя на ограде, Томмазо осматривал все вокруг, близоруко щуря глаза.

— Посмотри сама, — предложил он и протянул девочке руку, помогая подняться.

Анита тоже забралась наверх и встала рядом с ним.

Перед ними раскинулся своего рода лабиринт из множества невысоких оград, цветущих деревьев, узких и высоких домов, крыш, небольших двориков, арок и типичных венецианских окон, разделенных посередине тоненькой колонной.

— Теперь понимаешь, в чем сложность?

— Мьоли может быть где угодно, — ответила, расстроившись, Анита.

— Вот увидишь, он вернется.

— Думаешь?

— Конечно. К тому же тут совсем не опасно. Здесь он не рискует попасть под машину.

Томмазо оставил на стене ванильное печенье, и они спрыгнули на землю.

— Не хотелось бы, чтобы он угодил в колодец… — проговорила Анита.

— Ну, это невозможно, — заключил Томми.

Однако на всякий случай они все же заглянули и туда. Колодец, сложенный из светлого камня, оказался чуть ли не выше их роста, к тому же его закрывала решетка.

Томми извлек из своих бездонных карманов электрический фонарик и посветил вниз.

Внутри колодца скопился мусор, попавший туда за время, пока дом оставался необитаемым.

— Видела?

Анита кивнула.

Они направились в дом.

Девочка стала подниматься по лестнице, а Томми остановился.

— Он мог спрятаться где-нибудь на верхнем этаже, — оглянувшись, сказала Анита.

— Твоя мама не хочет, чтобы я поднимался туда.

— Моя мама никому не разрешает подниматься туда. Она работает и не хочет, чтобы трогали ее инструменты.

— Понятно. — Мальчик провел рукой по волосам. — Значит, мне и незачем подниматься.

Анита подошла к нему:

— Скажи правду. Я же понимаю, что это только предлог.

Томми посмотрел на странные лица на стенах. Какое-то одноглазое чудовище, наверное, должно было изображать Полифема, а щупальца — Симплегадов, мифических существ, сталкивающих скалы, чтобы раздавить проплывающие между ними суда…

— Может, и предлог, — покачав головой, согласился он, — только говорят, в этом доме происходили странные вещи…

С верхнего этажа донесся какой-то металлический звон. И через мгновение повторился.

— Ты хочешь сказать, тебе страшно?

— Не то чтобы страшно, но…

Томми вдруг замолчал, и глаза у него округлились. Наверху лестницы появилась какая-то фигура в белом одеянии и в огромных желтых очках.

— Осторожно! — закричал Томми подруге, отступая.

Желтоглазый призрак остановился. Мама Аниты сняла очки, в которых работала, и, вздохнув, сказала:

— Это я, Томми! На сегодня я закончила!

Она сняла шапочку, высвободив волосы, и расстегнула рабочий халат. Наконец сняла и отбросила в сторону перчатки.

— Добрый вечер, госпожа, — проговорил Томмазо, когда женщина подошла к нему.

— А ну-ка признавайтесь — что затеваете? — спросила она, погладив дочь по голове.

— Мы ищем Мьоли, — ответила Анита.

— Того котенка?! — засмеялась ее мама. — Опять спрятался?

— Похоже.

— Уж точно его не украли, — пошутила госпожа Блум. — Где бы он ни был, поищем завтра.

— Но…

— Нет, Анита, — вздохнула мама девочки, — на сегодня поиски котенка окончены. Я работала весь день на лесах, устала, испачкалась в краске и мечтаю только об одном — принять душ и что-нибудь поесть.

Анита с тоской посмотрела на лестницу, уходящую вверх.

— Вернется, вот увидишь, — заверила девочку мама.

— Томми тоже так говорит.

— И он прав. Завтра после обеда, когда придешь сюда заниматься, котенок будет сидеть в саду и ждать тебя.

Анита поискала сочувствия у Томми, но ее единственный венецианский друг слишком растерялся из-за того, что принял женщину за призрак, и теперь стоял, опустив голову и ожидая, чтобы все поскорее закончилось.

Глава 2

ГДЕ ПРЯТАЛСЯ МЬОЛИ

Заперев дверь Дома Мориса Моро, все трое вышли на канал Борго. С лагуны дул сильный ветер, принося с острова Джудекка запахи цветов и какие-то бумаги, кружившие по земле, словно листва.

Томми остался весьма доволен, что выбрался целым и невредимым из дома, который так страшил его.

Аниту, напротив, дом этот нисколько не пугал. Он казался ей вполне даже реальным существом: шесть дымовых труб — это взлохмаченные волосы, балкон — улыбающийся рот, подвалы по обе стороны дверей — пухлые щеки нахальной физиономии.

— Томми рассказал, что старый владелец дома повесился на последнем этаже, — вдруг произнесла Анита, как бы развивая свое воображение.

— Анита! — с укором произнес Томми, покраснев от смущения. — Это неправда!

— Но ты же сказал это!

Девочка подождала, пока ее мама запрет висячий замок на цепочке у входной двери, и спросила, правда ли это.

— Конечно нет. Глупости! — Женщина засмеялась, направляясь к ребятам. — Кто тебе рассказал это, Томми?

— Так говорят…

— Так значит, не повесился? — продолжала выяснять Анита.

Госпожа Блум покачала головой:

— Вот еще! Морис Моро умер от старости у себя дома, как и хотел. — Она остановилась и показала на причудливое каменное украшение слухового окна: — Он умер вон там, в своей мастерской, выпив горячего чая. Говорят, будто перед смертью он сказал: «Я видел слишком много красоты».

— Томми уверяет, что этот дом приносит несчастье.

— Анита! — снова с укором сказал мальчик. Он не знал, что можно так доверительно делиться своими мыслями со взрослым человеком. И уж тем более что не стал бы так говорить со своей мамой. Это совершенно немыслимо.

— Ты в самом деле так сказал?

— Нет, госпожа Блум, — попытался оправдаться он. — Но в Дорсодуро… незадолго до вашего приезда, разумеется… все всегда говорили, что не нужно ходить играть в Разрисованный дом. То есть, понимаете, возле него…

— И вы, — сказала художница-реставратор, — могу поспорить, всегда играете именно здесь.

— Ну, в общем да… — признался Томми, пригладив волосы. — Получалось как бы… испытание на смелость. Нужно было забросить мяч во двор Разрисованного дома и потом… сбегать за ним. Пока… я хочу сказать… обезьяна… — Мальчик замолчал.

— Какая обезьяна?

— Ну, короче… Мы думали, тут живет… обезьяна.

Теперь рассмеялась Анита:

— Обезьяна? В Венеции? Вот так новость!

— Но тем не менее это действительно так, — возразила ее мама.

Томми выпучил глаза.

— Морис Моро, когда приехал сюда, действительно привез с собой обезьяну, — объяснила художница-реставратор. — Это была макака с Гибралтара, Морис очень любил ее и даже изобразил на стене.

— Я не знала! — воскликнула Анита. — А где?

— Как раз на той фреске, которую сейчас расчищаю. Когда Морис умер, сидя в кресле, именно обезьяна и сообщила об этом соседям…

— Какая интересная история… — проговорил Томми.

— А что потом случилось с обезьяной? — спросила Анита.

Госпожа Блум пожала плечами:

— Кто его знает. Одни говорят, будто это она устроила пожар, оставшись одна, и тогда сгорела часть последнего этажа.

— Подумать только! — удивилась Анита. И вдруг спохватилась: рюкзак! Взглянув на маму, поняла, что та не взяла его.

— Значит, это правда, что тут был пожар? — спросил Томми, снова заинтригованный.

— Еще какой! И хорошо еще, что… — Госпожа Блум почувствовала, что ее тянут за рукав. — Что случилось, Анита?

— Дай мне ключи. Я забыла рюкзак.

— А он нужен тебе?

— Там задание на завтра.

Вечерние сумерки уже окутывали невысокие, тесно стоящие дома, небо сделалось фиолетовым, близилась ночь. И даже выглянула луна.

— Мне хочется домой, дорогая, — вздохнула госпожа Блум.

— Я одна схожу за ним.

— Тебе не открыть замок.

— Открою.

— Уверена?

Анита кивнула и протянула руку:

— Я бегом. И вернусь домой раньше тебя.

Ключи перекочевали из кармана госпожи Блум в руку ее дочери.

— Осторожно поднимайся по лестнице. Там темно.

Анита взглянула на Томми, и тот слегка покачал головой.

Девочка помахала рукой маме и другу и побежала к Разрисованному дому, ни разу не обернувшись.

А когда подошла к двери и стала подбирать нужный ключ, желая отпереть висячий замок, обнаружила, что совсем запыхалась и сердце сейчас выскочит из груди. И не потому, что бежала. А из-за множества противоречивых чувств, охвативших ее, в том числе и от страха. Она будто чувствовала, что вскоре произойдет что-то важное. Что-то совершенно неведомое.

А вот дом, похоже, очень хорошо знал, что должно произойти.

Висячий замок стукнулся о стену, и дверь бесшумно открылась. Анита вошла в прохладный вестибюль. Сейчас, когда тут не звучала музыка из маминого приемника, Разрисованный дом казался много больше, словно ночь увеличила его.

Посмотрев из вестибюля во внутренний двор, Анита увидела колодец. И не смогла не подумать о чем-то страшном. Потом убедила себя, что все это глупости, и, отбросив все пугающие мысли, стала подниматься наверх по широкой лестнице, со слишком низкими ступенями, чтобы наступать на каждую, и слишком широкими, чтобы перешагивать чрез две, так что идти было неудобно.

Анита решила не смотреть на стены с изображениями лиц и огромных змей, которые, казалось, обвивали окна второго этажа. К тому же это ведь не настоящие змеи, а мифологические фигуры, как объяснила мама. Сирены. Сцилла и Харибда. Путешествие аргонавтов на первом судне. Священный афинский дуб, умевший говорить.

Да, конечно. Но только в другой раз.

Анита не задержалась на втором этаже, где все комнаты еще заперты, и пробежала, не переводя дыхания, на третий, где стояли леса.

Если второй этаж был довольно низким, то на третьем потолки оказались очень высокие, по меньшей мере три с половиной метра. Ее мама поставила леса в большом зале, с одной стороны которого окна выходили в сад, а с другой балкон смотрел на канал Борго. Это было самое большое помещение в доме.

Анита прищурилась, пытаясь рассмотреть что-либо в темноте. К счастью, рюкзак лежал там же, где она его оставила, — у входной двери.

Леса представлялись девочке каким-то железным гигантом. Кисти, ведра с водой, шпатели и банки с гипсом — все это только угадывалось в темноте.

Анита взяла рюкзак и хотела было направиться вниз.

И вдруг услышала какой-то звук.

Как будто…

Нет, ничего… Показалось.

Но это походило на…

Мяуканье?

— Мьоли? — шепотом позвала девочка.

Она остановилась на лестничной площадке третьего этажа. Прислушалась. Дом французского книжного иллюстратора словно тихо дышал, вбирая последние отблески дня. Полоски света проникали сквозь закрытые ставни. И когда попадали на стены, Аните казалось, будто картины медленно оживают.

Девочка закрыла глаза и решила прекратить подобные фантазии. Реальность куда проще: она стоит на третьем этаже старого дома, принадлежавшего художнику, который жил сто лет назад… художнику, который давно умер и который…

И тут она опять услышала тот же звук.

Анита осмотрелась, и ей показалось, будто что-то прошмыгнуло у нее под ногами.

— Ай! — вскрикнула она и быстро зажала рот ладонью.

Что это было? Обезьяна? Бесхвостая макака с Гибралтара?

И снова послышался тот же звук.

Но ведь не было обезьян в этом доме. Уже не было.

Прошло слишком много времени. Венеция. Дом, который нуждается в реставрации. Со множеством великолепных фресок на стенах.

И все же она видела перед собой только удлиненные головы диковинных когтистых животных, лазающих по ветвям дерева с висящими в пустоте корнями.

Тук-тук.

Снова раздался звук над ее головой. И за ним отчетливо прозвучало мяуканье. Анита посмотрела вверх, туда, где лестница поднималась выше — к позолоченному потолку с трещиной посередине. Именно оттуда доносился звук.

Тук-тук.

Снова послышались легкие шаги.

— Глупый котенок… — проворчала девочка, кусая губу. — Неужели забрался на самый верх, в мансарду?

Там находилась мастерская художника. Того самого, что умер, выпив последнюю чашку чая. Мастерская сгорела. За слуховым окном, под шестью кривыми дымовыми трубами.

Мама предупредила Аниту: в доме Мориса действительно нет никакого света. Совершенно никакого.

Анита взялась за перила и посмотрела наверх. Там было темно, и лишь чуть-чуть поблескивала позолота.

Тук-тук.

Сердце забилось громче. И чаще.

Девочка стала подниматься.

Ступала на ступеньку за ступенькой, все время держась за перила. И глядя только вверх. Когда оказалась уже почти на самом верху, котенок промяукал третий раз.

Анита хотела было заговорить с ним, но почувствовала, что во рту совершенно пересохло. Поэтому молча прошла на самую верхнюю площадку и увидела перекошенную дверь, которая вела в комнату, находившуюся на самом верху Разрисованного дома.

Последние лучи дневного света пробивались в дверную щель, позволяя рассмотреть цепь с висячим замком.

Котенок, видимо, находился там, за дверью. Теперь Анита слышала, как он царапается в нее.

Девочка посмотрела на связку ключей.

И стала подниматься дальше.

Руки у нее дрожали, сердце билось как сумасшедшее.

Последние ступеньки оказались самыми трудными. Почему-то у девочки мелькнула мысль, что за дверью царапается совсем не Мьоли. И, как все прочие фантазии Аниты, мысль эта не давала ей покоя. Подойдя к двери, девочка позвала котенка. Он замяукал в ответ, и Анита успокоилась.

— Мьоли! Как ты туда попал?

Ей показалось, будто в дверной щели мелькнул черно-белый шерстяной комочек.

— Не беспокойся! — сказала Анита. — Я пришла. Это я. Сейчас открою дверь. Вот только найду нужный ключ… и пойдем домой.

«Конечно домой», — повторила она мысленно, не оглядываясь по сторонам, хотя ей казалось, что кто-то стоит у нее за спиной. Она чувствовала это. И ощущение это шло не от картин на стене. Но она не обернулась. Поискала ключ, попробовала один.

Нет, не подходит.

И следующий тоже не подошел.

И третий тоже…

Мьоли мяукал все громче. Но Анита никак не могла подобрать ключ. И чувствовала, что за ее спиной кто-то всхлипывает.

— Какая досада! — рассердилась она.

И так пнула дверь ногой, что по всей лестнице отозвалось долгое эхо удара.

Анита глубоко вздохнула. По другую сторону двери Мьоли затих. Свет в дверных щелях померк. Стало темно.

Девочка закрыла уши руками. Не обернулась.

Немного успокоившись, вдруг услышала, что кто-то поднимается по лестнице.

И это уже не в ее воображении.

О господи!

На самом деле кто-то поднимается по лестнице.

Анита почувствовала, как мурашки побежали по коже.

Шаги на лестнице. Кто же это поднимается снизу?

Она усмирила свое воображение и молча ожидала, прижавшись лбом к двери, пока шаги не умолкнут.

А они приближались.

Не останавливались.

И тогда она обернулась.

Но никого не увидела.

Подошла к перилам и, перегнувшись через них, посмотрела вниз.

Увидела поднимавшуюся фигуру и, узнав своего друга, радостно закричала:

— Томми!

— Анита! — отозвался он. — Что случилось? Что это был за шум?

Стукнула дверь, подумала Анита и снова зажмурилась. Это Томми, ее друг. Только он, ее единственный венецианский друг. И нет никакого призрака, рыцаря или путешественника, явившегося из прошлого. Никакой обезьяны. Только Томми, который поднимается, запыхавшись, по последнему маршу лестницы.

— А ты что здесь делаешь? — удивилась Анита.

— Ты долго не возвращалась… И я решил пойти тебе навстречу.

— Он тут, внутри.

— Внутри… Кто?

— Мьоли. Я слышала, как он мяукает.

Томми поднялся через две ступеньки на самый верх лестницы:

— Так заберем его. И побыстрее, а то ничего не видно.

— Дверь заперта.

Анита передала мальчику связку ключей.

Томми включил свой фонарик-карандаш, желая рассмотреть висячий замок, и довольно быстро открыл его. Потом ослабил цепочку и немного приоткрыл дверь, чтобы перепуганный насмерть черно-белый котенок мог выбежать на лестницу.

— Вот он! — обрадовалась Анита.

Мьоли прыгнул к ней на руки, словно ища защиты.

Томми не стал рассматривать, что там, за дверью, снова натянул цепочку и закрыл висячий замок.

Через минуту юные друзья выбежали на улицу, на свежий вечерний воздух, и пошли по каналу Борго.

Вокруг уже светило много вечерних огней.

Глава 3

ФРАНЦУЗСКИЙ ХУДОЖНИК

— Что это был за человек? — уже поздно вечером спросила Анита маму.

Они спали с нею в одной большой кровати, хотя папа и возражал.

Кровать огромная, со множеством лежащих друг на друге шерстяных матрасов, и потому такая высокая, что забраться на нее стоило труда. Зато наверху становилось так уютно, что совсем не хотелось слезать.

— Что это был за человек… Кто? — удивилась госпожа Блум, опуская книгу. Она всегда допоздна читала одну и ту же книгу.

Наверное, у нее нет конца, думала Анита.

Она повернулась на подушке и заглянула маме в глаза.

Мягкий свет лампы окутывал женщину, волосы ее пахли шампунем, а дужки очков казались позолоченными палочками.

— Ты похожа на Вирджинию Вулф, — сказала Анита.

Ее мама усмехнулась и опустила книгу:

— Я думаю, тебе уже давно пора спать.

— Но мне не хочется.

Госпожа Блум положила в книгу закладку и протянула руку к лампе на тумбочке, намереваясь погасить свет:

— Ты спросила… Кого ты имела в виду?

— Французского художника.

— Мориса Моро?

— Да, именно его. Что это был за человек?

Щелк. И свет погас.

Комната погрузилась в темноту, но вскоре глаза Аниты привыкли ко мраку, и она стала различать контуры предметов в лунном свете, лившемся в окно.

Они всегда спали с открытыми ставнями.

— Это был очень своеобразный человек, который не вписывался ни в какие схемы, — ответила дочке госпожа Блум, натягивая одеяло по самый подбородок. — Он иллюстрировал детские книги.

— В самом деле? А какие детские книги?

— Главным образом о путешествиях. Вроде «Путешествий Гулливера», читала?

— Про остров лилипутов и остров гигантов?

— Верно. И еще он иллюстрировал «Странствия Сэра Джона Мандевиля». И «Миллион» Марко Поло.

— Итальянского путешественника, который побывал в Китае.

— Молодец.

— Томми показал мне свой дом, — объяснила Анита, откидываясь на подушку. — Но он говорит, что это не настоящий его дом.

— Нет особой разницы между настоящим домом и не настоящим, — заметила ее мама. — Важно, как смотреть на вещи… Если нам удобно считать его настоящим… значит, он настоящий, вот и все.

— Но Томми говорит…

— Томми много чего говорит, — засмеялась госпожа Блум.

Анита поняла, что хотела сказать мама, и тоже посмеялась.

Они помолчали.

— У него в самом деле была обезьяна?

— Анита, попробуй уснуть.

— Так это правда или нет?

— Да. Правда. Он привез ее из Африки, куда попал через Гибралтарский пролив.

— Он был в Африке?

— И во многих других местах. Он был великим путешественником.

— И рисовал все места, где бывал?

— Во всяком случае, нечто похожее. — Госпожа Блум зевнула. — Скажем так, он рисовал места, какие ему нравились, не особенно заботясь о том, бывал там или нет.

— Но ты-то знаешь, бывал он там или нет?

— Вот поработаю пару месяцев, верну этим фрескам их настоящие краски, тогда, может быть, и узнаю. А теперь… спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Помолчав некоторое время, Анита снова заговорила:

— Мама!

— Что?

— Покажешь завтра, где нарисована обезьяна?

— Анита…

— Ты же сказала, что он нарисовал ее. Покажешь?

— Хватит разговаривать, Анита…

— Ну, пожалуйста!

— Анита, послушай, уже двенадцать часов, наверное. А завтра тебе в школу, и…

— Я очень хочу посмотреть на эту обезьяну!

— Не сможешь. Этот рисунок на потолке.

— Поднимусь с тобой на леса.

— Твой отец…

— Но мама!

— Ох, ну хорошо…

— Обещай.

— Обещаю.

И Анита наконец уснула.

Утро пролетело как один миг.

Анита вернулась из школы, горя нетерпением. Дома ее ожидал обед, который нужно разогреть, и множество записок от мамы с объяснениями, как это сделать.

Анита пренебрегла ими и, лишь бы побыстрее, съела обед, не разогревая, посмотрела в дневнике, какие нужно приготовить уроки на завтра, выбрала нужные учебники и тетради и сунула их в рюкзак.

— Ты готов в путь? — спросила она Мьоли, сидевшего на холодильнике.

Анита вяла котенка и сунула в карман куртки, и Мьоли очень неплохо устроился там, высунув мордочку и две белые лапки.

— Идем!

Анита двинулась по улице, перешла мостик и пробежала по площади Борго, придерживая карман, чтобы котенок не вывалился.

В яркий солнечный день, когда берега оживлены, когда на канале Джудекка бурлит плавучий овощной рынок, Разрисованный дом нисколько не пугал. Самый обыкновенный старый венецианский дом с белым кружевным рисунком крыши и со всеми приметами своего возраста. А в этот день госпожа Блум открыла к тому же все ставни.

Анита вошла в вестибюль. Узкая лестница залита светом. Солнце вливается в распахнутые окна, и в его лучах пляшут тысячи пылинок. Анита прошла в сад, в увитую виноградом беседку, и оставила рюкзак возле столика.

Мьоли выбрался из кармана.

— А ты смотри веди себя хорошо! — велела ему девочка. — Понял? Мне совсем неохота искать тебя по всему городу, как вчера!

Котенок поднял голову и стал вылизывать свою шерстку, и Анита приняла это за согласие.

— Будь умницей! — добавила она и вернулась в вестибюль, собираясь подняться к маме.

Сверху, из большого зала на третьем этаже, доносилась музыка.

— Привет! — крикнула Анита маме.

Та находилась на самом верху лесов и наклеивала липкую бумагу на потолочные балки.

— Привет! — откликнулась художница-реставратор. Потом вздохнула и опустилась на колени. — Если бы только твой отец знал, что я позволяю тебе такое…

— А что?

Госпожа Блум указала Аните на одну из металлических стоек, которые поддерживали леса:

— Посмотри сюда. Видишь вот эти пазы. Поднимись по ним, как по ступенькам. Но будь осторожна.

Анита тотчас начала взбираться на леса, и они задрожали.

— Осторожней!

Девочка быстро поднялась наверх к матери.

— Вот моя обезьянка… — произнесла шутливым тоном госпожа Блум, взъерошив дочери волосы. — Будь осторожна. Закружится голова — опустись на четвереньки.

— Хорошо.

— И самое главное… не урони ведро с краской. Оно обойдется мне дороже платы за твое лечение.

Анита показала маме язык. Она понимала, что та шутит. И ей нравилось это. Так шутят взрослые.

И сейчас ей не терпелось поскорее увидеть обезьяну.

— Где она? — спросила Анита.

Ее мама прошла на противоположный край площадки, к самому углу.

— Вот здесь, — сказала художница-реставратор, поднимая светильник, и ярким белым лучом осветила обезьяну с живыми, хитрыми глазами, короткой рыжей шерстью и густыми бровями.

— Вот это да! — воскликнула Анита.

Удивительно, но она представляла ее именно такой. Навсегда запечатленной здесь рукой ее хозяина. Обезьяна выглядела нахальной, любопытной и в то же время, странное дело, умной. И смелой, даже сказала бы Анита.

— Познакомься, это Птолемей, — сказала госпожа Блум, указав на украшение в виде щита над круглой головой животного.

Анита рассмеялась:

— Довольно странное имя для обезьяны.

— Так звали одного путешественника, — продолжала ее мама. — Птолемей — древнегреческий ученый, он один из первых попытался представить форму Земли, морей, континентов. Он рисовал их самым неверным образом, но через несколько тысячелетий оказалось, что не ошибался.

Анита хотела потрогать рисунок, но мама остановила ее:

— Нельзя. Каждое прикосновение к фреске оставляет на ней практически неизгладимый след.

Девочка хотела было возразить, но мама опередила ее:

— Даже если ты вымыла руки.

Анита спросила:

— А почему он нарисовал ее такой, как ты думаешь?

— Понятия не имею.

— А почему у нее подняты лапы?

— Думаю, она поддерживает потолок.

Анита покачала головой:

— Нет. Лапы слишком далеко от него. Она делает… что-то совсем другое.

Девочка всмотрелась в глаза обезьяны, пытаясь найти в них ответ.

— Мне кажется, мама… она довольна, ты не находишь?

— Может быть, — согласилась госпожа Блум.

— Она держит в руках что-то, чего нет, — продолжала Анита. — Что-то легкое. Или же… ожидает, что придется держать что-то…

Художница-реставратор пожала плечами:

— Не знаю, что сказать тебе. Возможно, у тебя есть задатки искусствоведа. — Она погасила светильник. — Так или иначе… ты хотела посмотреть на обезьяну. Вот она такая. А теперь, если не возражаешь, тебе пора приняться за уроки.

Анита кивнула.

— Чтобы спуститься… — начала было объяснять госпожа Блум, но Анита опередила маму. Прошла на другой край лесов и стала спускаться вниз, обхватив опорную стойку.

— Пока, мама! — сказала она. И, прежде чем исчезнуть внизу, добавила: — Пока, Птолемей.

Анита быстро сбежала по лестнице, залитой солнцем. Фрески Мориса Моро казались живыми. А придя в беседку, девочка обнаружила, что котенок снова исчез.

— Опять! — сказала она с досадой.

Однако на этот раз успела заметить белый хвостик Мьоли, убегающего вдоль стены.

Как она и ожидала, котенок забрался на крышу беседки, но не перебрался оттуда в соседний сад, а перескочил на ближайшее дерево и с него — на крышу. А там нашел какое-то узкое отверстие и скрылся в той комнате, где Анита нашла его накануне.

— Так вот ты где! — обрадовалась девочка.

Мамина сумка лежала возле лестницы.

Анита убедилась, что мама не видит ее, и открыла сумку. Конечно, нехорошо трогать мамины вещи без разрешения, но все же… Она взяла связку ключей и поднялась по лестнице на самый верх — к мансарде. Висячий замок открылся легко и сразу.

И тут Анита почему-то испугалась.

Она осторожно приоткрыла дверь и увидела пустую комнату и пол, застеленный полиэтиленом — очевидно, для защиты от протечки.

Анита вошла.

И в самом деле, мало что осталось от мастерской Мориса Моро. Длинная, узкая терраса, откуда открывалась панорама лагуны и виднелись дома на острове Джудекка.

Мьоли сидел на крыше; освещенный ярким солнечным светом, он походил на египетского сфинкса. Заметив хозяйку, котенок слегка пошевелил хвостиком.

Анита нерешительно направилась к Мьоли, ступая по полиэтилену. Черные, обгорелые балки, стены покрыты копотью, разбитый дощатый пол. Повсюду пух и перья голубей. И пахнет мышами.

И на стенах здесь другие рисунки, покрытые темным слоем копоти.

Девочка пренебрегла советом мамы и коснулась фрески.

Она оказалась теплой. Когда отняла руку, на стене остался светлый след, а палец почернел от грязи. Анита снова провела по фреске рукой. А потом еще раз, постепенно стирая копоть.

Ей понравилось, и она улыбнулась. Еще немного, и перед ней возникли глаза, которые она хорошо запомнила.

— И тут Птолемей, — прошептала девочка.

Она присела возле стены и принялась не спеша очищать ее, открывая портрет второй обезьяны.

Мьоли время от времени посматривал на свою юную хозяйку.

Этот Птолемей весьма отличался от того, которого Анита видела этажом ниже, где работала мама. Тот поднимал лапы высоко верх, словно хотел поддержать потолочную балку.

А этот будто топает ногами.

Тот мудрый и спокойный, этот какой-то безумный, почти свирепый.

Анита долго рассматривала Птолемея, пытаясь понять, что он все-таки делает и почему Морис изобразил его в двух таких необычных видах.

«Может, есть и другие его изображения…» — подумала девочка, осматриваясь, но других обезьян не увидела. Она снова присела на корточки перед рисунком.

— Интересно, что ты хочешь сказать мне? — громко спросила она, осторожно приподняв с пола полиэтиленовую пленку.

Под ней оказалось обгорелое дерево — старые балки разной величины.

Нужно позвать Томми и рассказать ему все. Томми обожает подобные вещи. А она…

Анита уперлась руками в пол рядом с рисунком обезьяны, и дерево слегка скрипнуло.

Анита нажала на одну балку, потом на другую и поискала то место, куда мог бы прыгнуть Птолемей.

Ничего не произошло.

А что, собственно, могло случиться? Это же старое, обгорелое дерево, немного скрипит, и…

Щелк! — вдруг скрипнуло что-то на полу. Только один раз, но совершенно отчетливо.

Анита в испуге отдернула руку. Что это было?

Она снова коснулась того места, откуда послышался щелчок, и опять надавила. Однако на этот раз старые балки только слегка скрипнули.

Анита сложила руки на коленях и задумалась. Она действительно слышала щелчок? Действительно что-то щелкнуло или показалось? Что-то произошло — но что?

Девочка поднялась в необычном волнении и поискала Мьоли. Котенок хотел убежать от нее, но она поймала его:

— А теперь пошли отсюда! Ты понял?

Она подхватила его и вышла из мастерской.

— Больше никогда не поднимайся сюда! Никогда, понял? — повторила она. — Никогда!

Она заперла дверь и положила ключ в сумочку мамы.

Анита с нежеланием взялась за уроки, и делать их почему-то оказалось очень трудно.

Все время приходилось перечитывать одни и те же строчки, прежде чем их смысл доходил до нее. К тому же нередко девочка ловила себя на том, что смотрит на стены, на окна и поврежденную крышу. А глядя на слуховое окно, все время вспоминала, как удивительно скрипнул тогда пол. Она качала головой и возвращалась к учебнику.

Мьоли больше никуда не убегал, весь день пролежал рядом с Анитой на столе.

Вечером мама застала ее все еще за уроками.

— Пойдем домой? — предложила госпожа Блум.

Девочка подняла на нее глаза. Мамин силуэт выделялся на темном фоне лестницы.

Анита молча сложила книги и тетради в рюкзак, а Мьоли сам забрался в карман ее куртки.

— Много заданий сегодня? — спросила художница-реставратор. И прибавила: — А Томми не приходил?

Анита опять не ответила. Казалось, мысли ее путаются, причем настолько, что она даже не в силах ничего сказать.

— Что-нибудь случилось? — встревожилась госпожа Блум молчанием дочери.

Анита покачала головой и прошла следом за мамой к выходу, но, прежде чем выйти из Разрисованного дома, решила снова взглянуть на фреску на третьем этаже.

Ей захотелось еще раз увидеть Птолемея.

— Я быстро, мама! — заверила она, бросила рюкзак и побежала вверх по лестнице.

Подойдя к лесам, поискала взглядом обезьяну. Она по-прежнему находилась там, наверху, в углу комнаты. И в самом деле казалось, будто поддерживает лапами потолочную балку. Анита присмотрелась внимательнее. Вечерние тени сгущались и, конечно, не помогали ей, но девочке показалось, будто балка, которую поддерживает Птолемей, кривая.

Или как будто сместилась.

Анита даже заморгала от удивления.

Неужели мама не замечала этого?

— Анита! — позвала дочь госпожа Блум.

— Иду! — отозвалась Анита и тут же, недолго думая, поднялась на леса и прошла в самый угол.

Мьоли прятался у нее в кармане. Стараясь не задеть мамины инструменты, Анита приблизилась к Птолемею.

И действительно, что-то произошло: теперь конец потолочной балки оказался точно в лапах обезьяны. Балка опустилась примерно на десять сантиметров. Анита подняла руку, тронула ее, и торец балки неожиданно легко открылся.

Девочка вздрогнула.

Изнутри вдруг выдвинулся и опустился прямо в руки Аните небольшой деревянный брусок, при этом девочка едва не потеряла равновесие. Теперь она держала в руках что-то похожее на квадратную коробочку сантиметров двадцать в длину и столько же в ширину и глубину. Выходит, в этой потолочной балке находился тайник, открывшийся сейчас благодаря тому, что Анита, когда была над нею — в мансарде, — нажала на какую-то доску на полу…

— Анита, я запру тебя здесь! — крикнула снизу госпожа Блум.

Девочка заглянула в коробку. Там лежали пожелтевший пакет, пучок каких-то черных перьев, перевязанных тонкой бечевкой, черная, в пятнах металлическая коробочка с красками и какое-то странное медное кольцо.

Анита положила все это в карман, вставила коробку на место — в тайник — и слегка надавила.

Щелк! — раздалось тут же, и балка снова оказалась на своем месте — на десять сантиметров выше лап Птолемея.

— Вот это да… — прошептала девочка.

И спустилась с лесов.

Глава 4

ЧТО ХРАНИЛОСЬ В ПАКЕТЕ

Горячая вода заполняла ванну, пока Анита в халате сидела рядом на полу, разложив на коврике содержимое загадочной коробки.

Мама девочки тем временем занималась домашними делами.

Прежде всего Анита открыла совсем небольшую жестяную коробочку-палитру с отделениями, в которых лежало десять неполных пакетиков акварельной краски — порошки, которые нужно растворить в воде. Рядом крохотные углубления для смешивания красок и место для кисточек. Сбоку на коробочке имелся небольшой шлиц, который легко вставлялся в медное кольцо.

Анита вставила его, и коробочка превратилась в небольшой пюпитр, не нуждавшийся в опоре.

Пар от горячей воды стал затуманивать зеркало.

Осмотрев кисти, Анита прочитала надпись на пожелтевшем пакете:

Если найдете, просьба вернуть господину Морису Моро, площадь Борго, 89, Венеция. Вознаграждение гарантируется. Или просьба переслать господину Муру, Путешественнику-фантазеру, Фрогнэл-Лайн, 23, Лондон.

Девочка повертела пакет в руках, не сразу решившись вскрыть его. В нем, похоже, лежало что-то плотное, но довольно легкое. Анита надорвала пакет.

Внутри оказалась книга. Или дневник. Или что-то похожее и на то, и на другое. Одним словом, записная книжка с довольно твердой обложкой; страницы ее выглядели как бы слегка обтрепанными, но именно этим, как известно, отличается бумага, изготовленная вручную.

Анита положила книжку на жестяную коробочку-палитру для красок.

На конверте было написано: Путешествие в Умирающий город.

Под надписью длинный прочерк и дата: 1909.

Строкой ниже подпись: Морис Моро.

Анита с волнением открыла записную книжку.

На первой странице она увидела рисунок: человек в шляпе с широкими полями, из-под которой выбиваются длинные волосы, сидит верхом на сундуке и читает книгу. Кривые ноги его в черных высоких сапогах стискивают настолько набитый чем-то сундук, что казалось, он вот-вот откроется и сбросит с себя седока.

Рисунок являл собой нечто вроде посвящения, потому что под ним Морис Моро написал: Моим друзьям, Путешественникам-фантазерам.

— Путешественники-фантазеры… — проговорила Анита, перечитывая адрес, написанный на конверте: Господину Муру, Путешественнику-фантазеру.

Девочка перевернула страницу. Здесь рисунок оказался побольше. Три человека в лесу возле какой-то странной, квадратной и очень низкой конструкции. Подпись под рисунком гласила: Et in Arcadia ego. ^[1]

На другой странице оказалась рамочка без всякой картинки.

Следующую страницу густо испещряли какие-то непонятные символы. Анита принялась быстро листать дальше, чувствуя, как ее охватывает какое-то странное волнение.

Два десятка страниц этой записной книжки занимало множество других рисунков и непонятных записей, очень похожих на египетские иероглифы. Пустые рамочки, рисунки и подписи к ним чередовались без какого-либо очевидного порядка, и только иногда в этой загадочной путанице эскизов и непонятных знаков можно было что-то угадать.

Как, например, в самом конце записной книжки, где Анита остановилась на странице, озаглавленной «Умирающий город». Здесь на рисунке изображался грустный пейзаж в осенних красках, а в центре возносилась над окружающим лесом, подобно гигантскому грибу, голая скала с крутыми склонами.

«Но тут нет никакого города…» — подумала Анита, а между тем горячая вода наполняла паром ванную. С необыкновенным волнением рассматривая пейзаж, девочка совсем забыла о ней. Как и на многих других страницах, этот рисунок тоже помещался в рамочке, образованной цветочным узором. Совсем крохотный, не больше марки, он особенно привлек ее внимание, потому что в отличие от других изображал женщину.

Ее окружала падающая листва, а ветер приподнял юбку. Обернувшись, женщина смотрела назад, словно хотела понять, не преследует ли ее кто-то. Но… создавалось впечатление, будто она смотрит из книги наружу. Как будто убегает от читателя.

От Аниты.

— Вот это да… — проговорила девочка.

Горячая вода уже поднялась до краев ванны, а пар заполнил комнату.

Анита прикоснулась к осеннему пейзажу и медленно провела рукой по контуру рисунка. Бумага оказалась шершавая, пористая, плотная, такую Анита еще никогда не встречала. Кончиком пальца она осторожно тронула рамочку рисунка с обернувшейся женщиной, потом, поколебавшись немного, коснулась и ее самой.

И тут что-то случилось.

Аните неожиданно стало очень грустно. Чувство это внушал ей рисунок, к которому она прикасалась, оно словно заполняло ее, при этом еще острее ощущался аромат цветов и громче шелестела листва на деревьях, качавшихся на ветру.

Она сильнее прижала рисунок, и чувство сделалось еще ярче — еще ощутимее стал аромат цветов, слышнее шорох листвы и дуновение ветра.

А потом в ее сознании необыкновенно отчетливо прозвучал голос изображенной на рисунке женщины.

— Помоги… — произнесла она. — Прошу тебя, помоги мне.

Анита испугалась, отдернула руку от рисунка и тут же поняла, что снова находится в своей ванной комнате.

И услышала шаги мамы за дверью.

— Анита! — позвала госпожа Блум. — Анита, ты все еще в ванне?

Девочка тотчас вскочила.

Ее потрясло случившееся. Но она не хотела, чтобы мама увидела вещи, которые принадлежали Морису Моро.

Она быстро спрятала их под стопкой полотенец, сбросила халат и быстро забралась в ванну — в очень горячую воду. И едва успела.

Открыв дверь, госпожа Блум отпрянула, испугавшись пара.

— Анита! — воскликнула она, замахав руками. — С тобой все в порядке?

— Да, мама, — ответила девочка, заворачивая кран и стараясь не двигаться в горячей воде.

Вода уходила в отверстие и выплескивалась через край, разливаясь по всему полу.

— А что, без такого потопа ты не могла принять ванну?

— Я все уберу.

— Ты уверена, что все в порядке?

— Конечно, — подтвердила Анита.

На самом деле не все, конечно. Вода была как кипяток. Просто обжигала.

— Зачем же ты принимаешь такую горячую ванну? — упрекнула дочку госпожа Блум.

— Выйди, пожалуйста, — попросила Анита. — Выйди, а то заору.

Женщина улыбнулась:

— Жду в кровати. Постарайся хотя бы волосы не намочить.

Как только мама закрыла дверь, Анита выскочила из ванны. Кожа покраснела, как вареный рак.

Вытираясь, девочка все пыталась понять, что же произошло. Да нет, конечно, она ошиблась. Просто у нее, как всегда, разыгралось воображение, вот и подумала, будто слышит голос. На самом деле звала ее мама, а ей просто показалось, будто кто-то просит о помощи.

Это все, что произошло. Только и всего.

Постепенно Анита успокоилась, сердце перестало биться как сумасшедшее. Девочка спустила воду из ванны и поискала среди множества разных баночек на полке у зеркала подходящий крем. Нанесла его на покрасневшую кожу, надела пижаму и спокойно, как ни в чем не бывало, почистила зубы, словно это самый обыкновенный вечер, который ничем не отличается от других.

Такой же обыкновенный, как остальные.

Выглянув в коридор, она убедилась, что мама уже в постели: в спальне горел свет. Отлично.

Анита достала вещи Мориса Моро из-под полотенец и пробежала в комнату, где находилась небольшая библиотека. Большая осталась в Лондоне, вместе с папой.

Открыла ящик стола, где лежали школьные тетради, — намеревалась спрятать все там.

Но любопытство все же опять неудержимо завладело ею, и она снова открыла записную книжку.

И к своему огромному удивлению, обнаружила, что узорчатая рамочка пуста — никакой женщины в ней нет.

Возможно ли такое?

Анита быстро пролистала записную книжку в обратном направлении и остановилась, наткнувшись на другую рамочку, которая помещалась на краю страницы со страшным изображением пылающего замка. Она уже видела ее раньше, но тогда рамочка показалась пустой.

А теперь в ней обнаружилось изображение человека, сидевшего на высокой пирамиде из стульев и удерживавшего равновесие с помощью длиннейшего черного зонта.

Рисунок выглядел смешным и тревожным одновременно.

Анита осмотрелась.

В квартире темно и тихо, свет горит только на тумбочке у кровати, слышно иногда, как мама переворачивает страницу книги.

Девочка снова посмотрела на человека, сидевшего на пирамиде из стульев. Он никуда не делся. Она не ошиблась — это не померещилось ей.

Анита прикоснулась к рисунку и тотчас, как и прежде, почувствовала, как что-то поползло по ее руке все выше и выше, как будто забирались по ней какие-то крохотные насекомые.

На этот раз девочку охватил страх.

Анита замерла, по-прежнему не отнимая ладонь от рисунка с человеком.

И услышала в своем сознании голос. Сухой, скрипучий мужской голос.

— А ты кто такая? — недовольно спросил он.

И тут где-то вдали прогудел пароход. Анита даже вскрикнула от испуга. Кинула книжку в ящик, побежала в спальню и забралась под одеяло.

Госпожа Блум опустила книгу и с удивлением спросила:

— А теперь что случилось?

— Ничего. Ничего не случилось, — солгала девочка. Потом добавила: — Пожалуйста, не выключай свет.

Глава 5

ПРИЗЫВ О ПОМОЩИ

— Они обращались ко мне, понимаешь? — сказала Анита Томмазо.

Ребята возвращались из школы. Анита поведала мальчику о двух обезьянах, о тайнике в потолочной балке, о разных вещах, найденных в нем, и записной книжке. Томмазо слушал вроде бы спокойно. И, пытаясь понять, кое-что уточнил:

— Ты положила руку… и услышала голос?

— Ну да.

Мальчик покачал головой:

— В самом деле очень странная история.

— Очень странная, — согласилась Анита. — И это случилось два раза, а не один.

— Только в первом случае… ты не испугалась?

— Нет. Скорее стало очень грустно. Ведь я слышала, как меня просят о помощи. Кажется, это говорила женщина.

— А во второй раз?

— Испугалась, и все. Мне показалось, будто человек, сидящий на пирамиде из стульев, находится внутри книги и смотрит на меня. И это было очень страшно!

Томмазо остановился у моста:

— Думаю, мне стоило бы взглянуть на эту записную книжку. Она с тобой?

— Хочешь посмотреть прямо тут?

— Нет, возьму домой. У меня есть специальные инструменты.

— Какие еще инструменты? — с недоумением произнесла она.

— Не беспокойся. Так с тобой книжка или нет?

Инструменты Томмазо — это лупа, нож для резки бумаги, желтые самоклеющиеся листочки для записей и монетка-талисман, которую подарила ему тетушка.

Ребята уселись скрестив ноги на ковре в спальне. Анита показала другу кисточки, коробку с красками, кольцо и записную книжку.

Томмазо рассмотрел все под лупой, записал что-то на листочки и положил их рядом. Когда Анита передала ему пакет, в котором лежала книжка, он произнес:

— Вот оно что… — И замолчал. Потом взял книжку и прибавил: — Выходит, это и есть…

Он измерил ее: двадцать сантиметров на пятнадцать и два сантиметра в толщину. Взвесил: двадцать семь граммов.

Анита не возражала против этих манипуляций и молча наблюдала за ними.

Затем, положив записную книжку прямо перед собой на ковер, Томмазо долго рассматривал ее в лупу и наконец пришел к выводу, что в ней нет ничего особенного.

— Открой ее, — предложила Анита.

Прежде чем сделать это, Томмазо надел белые латексные перчатки.

— Немного малы… — проворчал он, с трудом натягивая их. — У мамы стянул…

— В таких работают полицейские криминалисты?

— Она использует их для чистки креветок.

— Надеюсь, ты вымыл их?

Скорчив подруге рожицу, Томмазо открыл записную книжку.

Все выглядело точно так, как рассказала Анита. В начале книги имелось посвящение, потом шли акварельные рисунки и какие-то записи, сделанные необычными буквами, похожими на иероглифы.

— Я так и представлял их себе, — заметил Томмазо.

— Тебе знакомы эти символы?

Перевернув несколько страниц, мальчик признался:

— Я знаю это письмо.

— Как это понимать, по-твоему?

— Потом объясню… Где рамочка, о которой ты говорила?

— Дальше.

Мальчик пролистнул несколько страниц.

— Вот! — громко сказала Анита, останавливая друга. — Должна быть на этой странице… вот здесь…

Рамочка, в которой Анита видела страшное изображение пылающего замка, оказалась пуста.

— Эта?

— Да. Но человека тут нет.

— Как нет?

Анита посмотрела на пустую рамочку:

— Он был здесь.

— Ты хочешь сказать, что говорящий рисунок исчез?

— Не смейся надо мной!

— Я не смеюсь!

— Нет смеешься. Уверяю тебя, он был здесь, в этой рамочке.

— А женщина?

Рассердившись, Анита взяла записную книжку, открыла на странице с пейзажем и указала на пустую рамочку в нижнем углу страницы.

— Тоже исчезла?

— Похоже.

— А ты уверена, что видела их?

— Видела! Обоих!

— А может, ты все-таки ошиблась. Может быть, просто преувеличила, рассматривая рисунки, и…

— Уверяю тебя, в рамочках были оба человека.

— И они с тобой разговаривали, а потом исчезли? И все это тебе кажется нормальным?

— Нет, это не кажется мне нормальным. Именно потому я и рассказала тебе!

— Да, но…

— Но судя по всему, я ошиблась! Не надо было ничего говорить тебе, потому что теперь ты считаешь меня фантазеркой!

— Анита, я не считаю тебя фантазеркой, но… — Томмазо пролистал страницы в поисках других рамочек. — Но согласись, что…

— С чем еще я должна согласиться?

— Ну, хватит! С тобой невозможно разговаривать!

— С тобой тоже! — Анита сложила руки на груди и замкнулась в упрямом молчании.

Томмазо продолжал листать записную книжку.

— Конечно, все это очень красиво, — сказал он.

Анита промолчала.

— Это вроде дорожной записной книжки.

Никакого ответа.

Мальчик остановился на посвящении в самом начале книжки и, когда увидел сундук у ног Путешественника-фантазера, прибавил:

— Вот и сундук! Невероятно! Точно таким я и представлял его. Все повторяется.

Анита искоса посмотрела на друга:

— Что повторяется?

Томмазо еле заметно улыбнулся:

— О нет, ничего особенного. Три вещи очень удивили меня.

Анита с недовольством посмотрела на него.

— Адрес на пакете, — продолжал Томмазо, — в который вложена записная книжка. Буквы, которыми сделаны записи, и посвящение. И знаешь почему?

— Конечно нет.

— Потому что мне кажется, будто все это я уже где-то видел.

Томми подошел к книжной полке над своей кроватью и провел рукой по корешкам книг.

— Куда же я ее дел?.. — проговорил он.

Но вскоре нашел нужную книгу и передал Аните со словами:

— Посмотри, кто автор.

— Улисс Мур, — прочитала девочка.

— Вот именно. Улисс Мур. А кому адресован пакет? Некоему господину Муру.

Анита повертела книгу в руках. Она называлась «Ключи от Времени».

— Я думаю, это просто совпадение, — решила она.

— Не спеши.

Томмазо открыл книгу на первой странице и указал на фотографию большого сундука:

— Вот второе совпадение. Переводчик книги сообщает, что его послали на полуостров Корнуолл познакомиться с загадочным автором и что, приехав туда, он получил этот сундук в гостинице «постель & завтрак», где остановился.

— И что же в этом сундуке?

— Дневники. Записи этого Улисса Мура, все зашифрованы. Написаны непонятным почерком. И это третье совпадение.

Томмазо быстро перелистал книгу и нашел в ней множество точно таких же символов, какие использовал в своей записной книжке Морис Моро.

— Вот это да! — воскликнула Анита, узнав их. — Но как это возможно?

— Наверное, история Улисса Мура не совсем вымышленная.

— О чем она?

— О городе, который невозможно найти.

— Или об Умирающем городе?

— Нет, это город, и называется он Килморская бухта. Находится где-то на полуострове Корнуолл… Самый обычный город, но только там есть Двери времени.

— А что это такое?

— Это двери, которые можно открыть только особыми ключами с головками в виде разных животных. Каждый ключ открывает только одну дверь. И, открыв, позволяет перенестись… в какое-нибудь очень далекое место.

— Но это ведь невозможно.

— Почему?

— Нет таких дверей.

— Нет и книг с картинками, которые исчезают…

Анита закусила губу:

— Ну а дальше?

Томмазо пожал плечами:

— Не все так просто. Кто-то почему-то отправляет четыре ключа ребятам. И получается, что эти ключи открывают одну из Дверей времени. И только Дверь времени. Причем самую важную из всех — деревянную, обшарпанную, будто кто-то пытался снять ее с петель, и опаленную, словно пытались поджечь.

Анита стала слушать внимательнее.

— Ребятам удается открыть ее, но прежде им нужно расшифровать послания, записанные вот таким же непонятным образом.

— И как же это им удается?

— Легко. В домашней библиотеке хранится книга под названием «Словарь забытых языков». Вот она и помогла им.

— А что было потом, когда открыли дверь?

— Потом они попали в далекую воображаемую страну Древнего Египта. Туда, где никто никогда не бывал.

— Вроде этого городка Килморская бухта?

— Совершенно верно. И это не единственное путешествие, какое они совершили. Еще они побывали в саду священника Джанни, о котором рассказывает Марко Поло, а также здесь, в Венеции.

— В Венеции?

— Они искали Остров масок.

— А тут есть такой?

— К сожалению, нет, — вздыхает Томмазо. — Но по описанию он очень похож на один островок в лагуне, где когда-то был монастырь. И видишь ли, какая история… Он сгорел. Как в книге.

«Опять пламя», — подумала Анита. И вслух сделала вывод:

— Все это, однако, не объясняет, какая связь между этими вещами.

— Морис Моро и Улисс Мур использовали одинаковое письмо. И оба — путешественники, — заметил Томмазо.

— Фантазеры.

— Может быть. Но есть тут одна деталь, которая может оказаться полезной… Переводчик — тот, который получил сундук, — уверяет, что после долгих поисков он все же сумел найти Килморскую бухту.

— Может быть, он просто пошутил…

— Я тоже так подумал. Но в книгах есть фотографии и… множество деталей, которые всегда вызывали у меня сомнение.

— А что, если позвонить ему?

— Кому? Улиссу Муру? Я искал его в Интернете, но не нашел. Его нет и в телефонном справочнике. То есть полвека назад там был его телефон, а потом его удалили.

— Нет. Что, если позвонить этому… переводчику, который нашел сундук с дневниками?

— И что мы ему скажем?

— Расскажем о том, что нашли. Вдруг он поможет нам?

Томмазо задумчиво почесал затылок:

— Не думаю, что это так просто.

— Но у него же есть имя?

Мальчик посмотрел на книгу:

— Это может быть вымышленное имя.

— Проверим! — Анита включила компьютер друга и поискала имя в Интернете. — Я сказала бы, что нисколько оно не вымышленное, — произнесла она спустя некоторое время. — Этот переводчик работает с одним издательством. — Она помолчала и добавила: — Тут есть даже электронный адрес.

Услышав, как подруга быстро застучала по клавиатуре, Томмазо переполошился:

— Подожди! Что ты собираешься делать?

Анита нажала кнопку «отправить»:

— Готово.

— Что?

— Я написала ему.

— Что написала, можно узнать?

Анита написала переводчику о том, что с ними случилось.

Не про все, а только про то, что, как она решила, могло бы заинтересовать его.

В тот день, когда она отправила электронное письмо, ответ на него не пришел. Не ответил переводчик и на следующее утро, когда Томмазо, проснувшись на рассвете, включил компьютер, чтобы проверить почту.

После занятий в школе ребята вместе готовили уроки, но даже не заговаривали про электронное письмо, хотя время от времени с любопытством посматривали на экран монитора и на дисплей мобильника.

И вечером, когда Анита вернулась домой, ответа все еще не было.

Томми решил принять душ, чтобы отвлечься; когда он вернулся в комнату, то взглянул на дисплей мобильника и увидел, что пришла эсэмэска. И не от Аниты, а с какого-то незнакомого номера.

Это шутка, не так ли? — говорилось в сообщении.

«Это он, — подумал Томмазо. — Переводчик».

Нет, это не шутка, господин, — ответил Томми, вспотев от волнения.

И стал ждать.

Когда же потерял всякую надежду получить ответ, пришло новое сообщение: Живу в Вероне. Завтра у меня встреча в соборе Сан-Донато в Пьяве. Можем встретиться в Венеции, чтобы поговорить?

От волнения у Томми даже пальцы онемели. Он сумел набрать только одно слово: Хорошо.

И позвонил Аните.

Глава 6

ВСТРЕЧА В КАФЕ

— Я думаю, вон тот, в черном котелке, — сказала Анита, оглядев площадь Санта-Маргарита из-за угла.

Томмазо, стоявший рядом, скривил губы:

— Считаешь, он такой старый?

— А что? Сколько ему, по-твоему, должно быть лет?

— Не знаю… В Интернете не написано, — ответил мальчик.

Посмотрев на человека с остроконечной бородой, в черном котелке, сидевшего за столиком кафе «Дюшамп», Анита попыталась определить, молод он или стар. Вообще все взрослые казались ей одинаковыми.

— Он, по-твоему, стар?

— Это не он, говорю я тебе. К тому же у него нет книги, — ответил Томмазо.

И в самом деле, они ведь договорились, как узнать друг друга: каждый захватит с собой книгу Улисса Мура.

Юные друзья подождали еще немного.

— А он знает, сколько нам лет? — спросила Анита.

— Нет, не знает.

— Будем надеяться, что не рассердится на нас.

— Сказали бы, сколько нам лет, он, наверное, не стал бы встречаться с нами… — Томмазо вдруг замолчал и, внезапно покраснев, улыбнулся: — Вот он.

На другом конце площади появился человек, несколько сутулый, в джинсах и поношенном пиджаке, со встрепанными волосами с проседью. Он держал в руке первую книгу Улисса Мура и нерешительно оглядывался по сторонам. Узнав «Дом палача», единственный из всех домов на площади, стоявший отдельно от других, заметил и столики возле бара и направился к ним.

— Надо же, он в самом деле пришел! — удивилась Анита.

Человек присел за столик, соседний с тем, который занимал Черный Котелок, и попытался привлечь его внимание, показав принесенную книгу. Но видя, что тот не обращает на нее никакого внимания, стал оглядываться по сторонам.

— И что теперь будем делать? — прошептал Томмазо.

Анита слегка подтолкнула его:

— Иди вперед, я за тобой.

— Подожди! Это не так-то просто. Нужно… еще раз продумать, что скажем и каким образом…

Раскрасневшись от волнения, мальчик глубоко вздохнул и провел рукой по своим каштановым волосам.

— Выходит, опять боишься? — спросила Анита.

— Что значит опять?

Девочка решительно потянула его за рукав, заставляя выйти из-за угла:

— Давай! Ну, в худшем случае попросишь у него автограф!

— Господин переводчик? — спросили ребята, подойдя к столику.

Человек поднял на них глаза, посмотрел сначала на Аниту, потом на Томмазо. Узнал книгу и представился.

— Томмазо Раньери Страмби, — назвался мальчик.

— Анита Блум, — прибавила девочка.

— Рад познакомиться. Садитесь.

В голосе человека слышалась легкая насмешка. Ребята отодвинули стулья и сели напротив него.

— Ну что же, я слушаю. Расскажите.

Они заказали три бутылочки газированной воды, и, пока ожидали заказ, Анита стала рассказывать о событиях последних дней.

Когда она закончила, переводчик не произнес ни слова.

— Имя Мориса Моро вам говорит что-нибудь? — спросил Томмазо.

— Нет, ничего. Решительно ничего.

— А наш рассказ?

— Ну… красивая история… Будь это начало какого-нибудь романа, хотелось бы узнать продолжение.

— Но вы верите нам?

— Конечно верю.

— И вы тоже считаете, что существует какая-то связь между записной книжкой, которую мы нашли, и книгой, которую вы написали об Улиссе Муре?

— Улисс Мур живет в Килморской бухте. Ваш господин Моро или Мур — в Лондоне. В любом случае, Мур — довольно распространенная фамилия.

— Значит, вы думаете, никакой связи тут нет.

— Я этого не говорил… Я сказал… что это красивая история. Вот и все. Где находится дом этого художника?

Анита коротко объяснила и предложила:

— Если хотите, можем пройти туда вместе.

За соседним столиком человек в черном котелке громко стукнул стаканом, ставя его на поднос.

Переводчик откинул назад волосы:

— Пожалуй, потом я взгляну на него. А записную книжку с картинками принесли?

— Нет, — в один голос ответили ребята.

Человек удивленно посмотрел на них.

— Мы прячем ее в тайном месте, — объяснил Томмазо.

— Но мы сделали несколько снимков, — сказала Анита.

— А их принесли?

— Конечно.

Анита достала снимки из рюкзака.

— Интересно… — проговорил переводчик, глядя на снимки.

— В самом деле?

— Они тоже имеют определенную ценность. Поэтому хорошо, что вы прячете записную книжку в тайном месте.

Переводчик наклонился, желая лучше рассмотреть фотографии.

— И что же это за рисунки, которые исчезают?

— Вот эти рисунки были в этих двух рамочках, — объяснила Анита.

— А рамочки тоже исчезают?

— Нет. Только рисунки. Рамочки остаются пустыми.

— Умирающий город… — прочитал человек, глядя на пейзаж рядом со второй рамочкой.

— Это вам что-нибудь говорит?

— Нет, я никогда не слышал о таком городе.

— А эти буквы? — поинтересовался Томмазо, указывая на символы, подобные иероглифам.

— Это несомненно буквы с Диска Фесто, — ответил переводчик.

— А что это за буквы? — спросила Анита.

— Такое письмо использовали Улисс Мур и его друзья, — ответил человек. — Эти буквы имеются на одном археологическом артефакте с острова Крит. И никто никогда не мог их перевести.

— А вы можете?

Человек немного подумал, прежде чем ответить.

— О нет… не теперь, во всяком случае. На это нужно очень много времени…

Человек в котелке укрылся за газетой.

— А хотите побыстрее, тогда стоит сделать одну вещь… — прибавил переводчик. — Обратиться к «Словарю забытых языков».

У Томмазо округлились глаза.

— У вас есть такой словарь?!

— О, нет, конечно нет. Насколько я знаю, единственный его экземпляр хранится в одном старинном доме в графстве Корнуолл.

— Вы имеете в виду виллу «Арго»? — шепотом спросил мальчик.

— Совершенно верно.

— Но она находится в Килморской бухте, на полуострове Корнуолл. А Килморская бухта не…

— Два часа самолетом до Лондона. И еще два на машине до Зеннора. А там уже недалеко. Я сказал бы, что стоит совершить это путешествие, чтобы разрешить подобную загадку.

— Хочу проверить, правильно ли я поняла, — сказала Анита. — Вы советуете нам поехать в Килморскую бухту, на эту виллу «Арго», и посмотреть там «Словарь забытых языков»?

Человек кивнул:

— По-моему, неплохая мысль. Если господа Кавенант примут вас и пригласят в свой дом… то все в порядке. Я имею в виду детей, конечно. А с их родителями совершенно бесполезно разговаривать.

— А вы не могли бы поехать с нами? — спросила Анита. — Я хочу сказать… Если вы знаете дорогу, то мы все сберегли бы немало времени.

Переводчик достал из кармана красную записную книжечку и открыл ее:

— Боюсь, что не смогу. В ближайшие недели у меня очень много дел. Старые обязательства. Очень скучные. А вы, если не ошибаюсь, с завтрашнего дня уже на каникулах.

— Откуда вы знаете?

Человек опустил книжечку:

— Школьные каникулы — не государственная тайна.

— А ты что скажешь? — обратилась Анита к Томмазо.

— Понимаешь… Мои родители ни за что не отпустят меня!

— В любом случае, могу дать вам кое-какие инструкции, — улыбнулся человек.

— Инструкции? — переспросила Анита.

Переводчик достал из кармана белый, запечатанный сургучом конверт. На нем тиснением обозначались инициалы «У» и «М», а надпись, сделанная размашистым и угловатым почерком Улисса Мура, сообщала: ИНСТРУКЦИИ.

— Что это? — спросила Анита.

— Ответ очевиден, — улыбнулся переводчик. — Прочтите — и сможете доехать до Килморской бухты. Знаете этот детский стишок?

Анита и Томми с удивлением переглянулись. Человек рассмеялся, а потом извинился и, сказав, что ему нужно на минутку удалиться, быстро ушел.

Ребята остались за столиком и посмотрели на конверт, лежащий между стаканами и бутылочками с водой, не зная, что и думать обо всем происходящем.

Стоял прекрасный солнечный день. В чистом прозрачном воздухе громко звучали голоса гуляющей публики. Часы на колокольне пробили три.

— Что скажешь? — спросила Анита, взглянув на Томми.

Человек в котелке, сидевший за соседним столиком, поднялся. Несмотря на теплый день, он был в плотном сером плаще и в ботинках на толстой подошве.

— Скажу, что хочу пить.

— Тебе не кажется все это слишком странным? — продолжала Анита. — Мне почему-то думается, что он знал все, что мы расскажем ему. А ты обратил внимание на его записную книжку?

— Нет, а что?

— В ней не было никаких записей. Неправда, что у него много дел.

Томмазо почесал затылок:

— Не знаю, что и думать.

Человек за соседним столиком бросил на тарелочку несколько монет, собираясь уходить. Потянувшись к зонту, стоявшему между ножками стола, он сделал какое-то неловкое движение и, пошатнувшись, опрокинулся на Томмазо.

— Эй, нельзя ли поосторожней?! — возмутился мальчик, который в свою очередь едва не упал на стаканы и бутылочки.

— Извините… — произнес человек, хватаясь за Томми и пытаясь удержаться на ногах. — Извините. Это зонт виноват. Извините.

Анита поднялась и поддержала человека со словами:

— Не беспокойтесь. Бывает.

— Да уж, конечно, бывает, — проворчал Томми, отряхивая брюки, залитые водой.

— Извините. Поверьте, мне действительно неловко…

Человек поклонился еще пару раз, после чего очень быстро удалился.

— Ну и тип. — Томми покачал головой, глядя ему вслед. — Странно, как ему не жарко в шерстяном плаще и шляпе в такой теплый день, как сегодня?

Подошел официант и стал наводить порядок. Протерев стол, поинтересовался:

— Принести вам еще что-нибудь, ребята?

— Нет, спасибо, — ответила Анита.

Тут вернулся переводчик. Взглянув на стол, он сразу же спросил:

— Спасли письмо?

Томми оторопело посмотрел на него.

Анита уставилась на стол:

— Оно лежало вот здесь. Наверное, упало…

Но и под столом никакого письма не оказалось.

— Оно только что было здесь, до того как старик… — Анита обернулась, оглядывая площадь. — Господин с зонтом…

— Он украл его! — вскричал Томмазо и тотчас бросился в погоню за человеком в плаще и котелке.

Анита поспешила следом.

Переводчик проследил, как они промчались по площади, встретился взглядом с официантом и бросил пару евро на стол:

— Ох уж эти ребята! Никогда не угадаешь, что от них ожидать!

И тоже поспешил вслед за ними.

Глава 7

ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Томмазо бежал быстро, как охотник, который хорошо знает местность. Это же Венеция. Его родной город. Он не упустит старика с зонтом.

Анита бежала следом за другом, отстав шагов на пятьдесят, с рюкзаком, который бил по спине, а переводчик спешил за ними, стараясь не натыкаться на туристов.

Когда выбежали на площадь Сан-Панталон, Томмазо показалось, будто Черный Котелок свернул за угол слева. Он поспешил за ним, взбежал на мостик и спустился, перепрыгивая через две ступеньки.

— Извините! — крикнул мальчик, помешав японским туристам сделать романтический снимок на канале.

Японцы снова настроились снимать.

— Извините! — на этот раз крикнула Анита, снова прервав съемку.

Переводчика японская камера запечатлела с высунутым языком.

Свернув за угол еще пару раз, Томмазо ощутил аромат блинчиков, доносящийся из кондитерской «Тоноло». Он прорвался через очередь у входа, побежал дальше и опять увидел старика. Тот убегал.

Томмазо тотчас свернул направо, собираясь выбежать ему навстречу другой дорогой.

— Позвольте! Позвольте!

Он выскочил на канал и остановился.

Старик исчез.

Исчез, и все тут. Куда он делся? Перебежал через мост? Вернулся назад? Или сел в гондолу, которая отходила от причала?

Пока Томмазо думал, что делать, подбежала Анита.

Они стали всматриваться в толпу туристов.

— Нет.

— Какая досада!

Ребята разошлись в разные стороны. Мальчик отправился на мост, а девочка — в переулок. Но все поиски оказались совершенно напрасными.

Когда вернулись на прежнее место, нашли там переводчика, который предложил им угоститься блинчиками. Он выглядел вполне спокойным.

— Кто этот человек? — спросила Анита, переводя дыхание.

— Понятия не имею. Но кто бы он ни был, он надул нас.

— Не понимаю…

Переводчик доел свой блинчик, скомкал салфетку и выбросил ее в урну. Потом снял с руки часы и протянул Аните.

Часы оказались очень легкими, а в центре циферблата девочка увидела сову и две буквы: «ПД».

— Чтобы добраться до Килморской бухты, — прошептал переводчик, — вам необходимо вот это.

Человек в черном котелке велел гондольеру отвезти его в гостиницу «Даниэли».

— Добрый вечер, господин Эко! — приветствовали его служащие.

Даже не взглянув на них, он поднялся в свою комнату.

Снял серый плащ и вместе с черным котелком бросил на кровать. Быстро принял душ и, взяв мобильник, набрал номер телефона в Лондоне.

— Войнич, — ответил ему хриплый голос.

— Добрый день, шеф. Это Эко.

— Никакой он не добрый!

— Однако мог бы быть таким.

— Что тебе нужно?

— Я перехватил интересный обмен мнениями между… одним переводчиком на наш язык и… двумя ребятами.

— Что за переводчик?

Эко назвал имя.

— Что же конкретно произошло?

— Он встретился с двумя венецианскими ребятами, которые говорили ему о каком-то Морисе Моро.

— А…

— И о каком-то городе под названием Килморская бухта. Это вам что-нибудь говорит?

— А что, должно бы?

— Он в списке.

И человек, назвавшийся Эко, быстро рассказал своему шефу все, что произошло, а также о конверте с инструкциями, как попасть в Килморскую бухту.

— Ты забрал его?

— Разумеется. Он здесь. У меня в руках.

— Вскрой.

— Я ждал вашего разрешения.

— Считай, что получил.

Эко сломал сургучную печать.

— Что там написано? — спросил Войнич из Лондона.

— Ммм… — Человек в котелке ответил не сразу. — Но здесь ничего не написано. Тут просто чистый лист.

— Чистый лист?

— Совершенно верно, шеф. Проклятый, проклятущий чистый лист. Что это может значить?

Войнич рассмеялся:

— Что перед нами очередной шарлатан. Если только это не настоящие инструкции, как добраться в тот загадочный город. Чистый лист.

— Иными словами, это означает, что такого города нет.

— Совершенно верно, — подтвердил шеф.

Эко стал расхаживать по комнате.

— И что мне теперь делать?

— Оставь переводчика в покое. Сосредоточим внимание на Морисе Моро. Все, что связано с ним, уже давно вызывает у нас подозрения.

— В самом деле, — согласился Эко.

— Знаешь, где находится этот дом?

— Могу быстро найти его.

— Тогда иди туда и разузнай все, что сможешь. И потом созвонимся.

— Хорошо, шеф. А конверт? А чистый лист?

— Ты не знаешь, что делают с ненужными вещами?

Теперь рассмеялся Эко:

— С большим удовольствием сделаю это.

— Смотри только, будь осторожен. Мне не хотелось бы оплачивать сгоревший этаж в гостинице «Даниэли».

Эко прервал соединение, швырнул на пол конверт с чистым листом бумаги, взял свой зонт и повернул ручку. На кончике зонта вспыхнуло пламя, и Эко сжег конверт.

Потом прошел в ванную комнату, привел в порядок бороду, удалил два неприятных волоска в левом ухе, переоделся, перекинул через руку серый плащ и, выйдя из гостиницы, направился на площадь Борго.

Он пришел туда примерно через час. Узнал Разрисованный дом и остановился возле приоткрытой двери.

Изнутри доносилась красивая классическая музыка.

Глава 8

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

— Он посмеялся над нами, — сказала Анита, входя в дом.

— Почему?

— Не знаю. Но повторяю: он посмеялся над нами.

— Но по крайней мере подарил часы.

— Чтобы добраться до Килморской бухты, вам необходимо вот это… — передразнила переводчика девочка, глядя на часы. — Но как это понимать?

— А стишок? — прибавил Томмазо.

— Ну да! — кивнула его подруга.

Они молча направились к дому Аниты.

— Не говоря уже об этом типе с зонтом, — продолжала девочка.

— Это верно.

— Может, они были в сговоре.

— С какой целью?

— Посмеяться над нами, — решила Анита, останавливаясь в конце переулка.

— Из дома черного хор голосов звучит, — пропел Томмазо. — Бах!

— Бах! В самом деле бах! — рассердилась Анита. — А я очень сердита. И даже немного напугана. Всюду мерещится теперь этот человек с зонтом.

Томми рассмеялся:

— Так возьмешь почитать книги Улисса Мура?

— Не знаю, — ответила Анита. — Может, лучше вообще больше не думать обо всем этом.

— Ясно. До завтра в таком случае.

— До завтра.

И юные друзья разошлись по домам.

Аните осталось пройти еще немного по каналу, но вдруг она почувствовала какую-то тревогу.

У нее возникло ощущение, будто кто-то наблюдает за ней. Но она решила, что все же ошибается. Кто бы ни был тот человек в шерстяном плаще, ему ничего от нее не нужно. Ему нужен конверт с инструкциями, как добраться до Килморской бухты, и Черный Котелок его заполучил.

А настоящие инструкции, решила Анита, содержатся все же не в конверте, а в детском стишке и в часах на ее руке. Это значит… Что теперь человек будет искать ее?

— Подумать только, — проговорила девочка и натянула рукав, спрятав часы.

Анита поспешила домой, окликнула маму, желая убедиться, что ее нет дома, достала записную книжку Мориса Моро и задумчиво посмотрела на нее.

Было что-то такое в этой книжке и в посвящении, что она никак не могла понять и что даже сегодняшняя встреча с переводчиком нисколько не прояснила.

Анита открыла книжку.

Закрыла.

Снова открыла.

Перелистала который уже раз все двадцать ее страниц. Рамочка на странице два пустая, как и рамочка с рисунком пылающего замка, и последняя… Нет!

У Аниты едва не остановилось сердце. Оно просто замерло. Она снова увидела в этой рамочке убегающую женщину.

Именно там, где Анита видела ее в последний раз.

— Томми… — в испуге прошептала девочка.

Но Томми не было рядом.

Анита находилась в комнате одна. И дома одна. Она машинально протянула руку к странице с рисунком.

Ей понадобилось немало времени, прежде чем она набралась смелости коснуться его. И как только коснулась, почувствовала, как ее окутали запахи и звуки, которые не имели ничего общего с венецианскими. Это были звуки и запахи леса или сада. Где-то очень и очень далеко.

Потом она услышала голос. Он прозвучал прямо в сознании Аниты.

— Помоги мне, — произнесла женщина. Девочка судорожно сглотнула.

— Кто ты такая? — обратилась она к рисунку в записной книжке.

— Я — последняя. И мне нужна помощь.

— Как это понимать — последняя?

— Я — последняя жительница Умирающего города.

«Умирающий город», — мысленно повторила Анита и почему-то без всякой причины стала повторять детский стишок, который прочитал переводчик.

— Где ты? — спросила Анита.

— Я прячусь.

— Ты в опасности?

— Да. И я стара. Теперь уже стара.

— А почему ты в опасности?

— Потому что все еще живу здесь. А ты? Ты кто? Дочь Мориса?

Сердце Аниты опять замерло.

— Нет, — прошептала она. — Я не дочь Мориса.

— Тогда кто ты?

— Я — Анита. Анита Блум.

Изображение женщины слегка заколыхалось, словно вода в озере от ветра.

— Что с тобой?

— Мне нужно идти.

— Куда?

Звуки, запахи и голос, заполнявшие сознание Аниты, стали медленно гаснуть.

— Он пришел.

— Кто он?

Девочка почувствовала, что контакт исчезает. Отняла руку от рисунка и увидела, как он очень быстро посветлел и исчез, будто растворился на белой странице.

И тут услышала за спиной шум. Кто-то открывал ключом дверь.

Щелк-щелк-щелк.

Анита словно очнулась. Закрыла записную книжку, снова спрятала ее в ящик и поспешила к дверям, чтобы обнять маму.

Они с мамой спокойно поужинали, разговаривая о пустяках, а Мьоли при этом все время терся об их ноги под столом. Анита ничего не сказала маме о событиях этого дня.

Когда стали мыть посуду, госпожа Блум сообщила дочери, что разговаривала с ее отцом по телефону.

— Он хотел знать, — прибавила она, — какие у нас планы на ближайшее будущее.

Анита, пустив горячую воду, сказала:

— Никаких.

Ее мама завернула миску с оставшейся после ужина зеленью в прозрачную пленку.

— Мы могли бы позвать его сюда.

— Это было бы чудесно, — заметила Анита.

Уже целый месяц она не видела отца.

Госпожа Блум открыла холодильник и поставила туда миску с зеленью.

— Или, если хочешь, можешь сама поехать к нему.

— А ты?

— У меня много работы… — вздохнула художница-реставратор. — И как раз сейчас не могу прервать ее…

Анита догадалась, что стояло за этим разговором: папа хотел видеть ее, Аниту. А мама предпочитала, чтобы она сама поехала в Лондон и чтобы папа не приезжал в Венецию, потому что тогда ей не пришлось бы прерывать работу в Разрисованном доме.

— Подумаю, — сказала Анита.

Оставшись в кухне одна, девочка домыла посуду и уложила тарелки в сушилку, чтобы с них стекла вода. Она слышала, что мама набирает воду в ванной, а потом коротко поговорила с папой по телефону.

Анита вытерла мойку и в наступившей тишине услышала какой-то странный звук, словно кто-то медленно и осторожно царапался.

Звук шел от окна в кухне.

Оказывается, котенок, забравшись на подоконник, царапал лапкой по стеклу, а шерстка при этом вздыбилась от страха.

— Мьоли, уйди оттуда!

Анита подошла к котенку и хотела приласкать его, но тот спрыгнул на пол и грозно зафырчал.

— Но что с тобой? — удивилась Анита.

Она еще никогда не видела котенка таким. Наклонилась, чтобы взять Мьоли на руки, но тот убежал из кухни.

— Странный котенок… — проворчала Анита, хотела было задернуть шторы и машинально взглянула в окно.

И увидела на тротуаре человека в черном костюме.

Анита сразу узнала его — тот самый Черный Котелок.

Он стоял, словно памятник, на берегу канала и смотрел вверх.

На ее окно. На нее.

— Вот это да! — выдохнула Анита.

Быстро задернула шторы и поспешила к телефону.

Мигом набрала номер:

— Томми! Человек с зонтом здесь! У моего дома!

— Я сейчас приду.

— Да нет, незачем…

— Тогда вызови полицию.

— И что я скажу? Что тут стоит человек с зонтом, который смотрит на мое окно?

— Ну, хорошо, только… не паникуй.

— Тебе легко говорить. У тебя под окном не стоит тип, который смотрит на тебя с улицы!

— Подожди… — Томмазо заставил подругу немного подождать и вернулся к телефону. — И в самом деле, у меня за окном никого нет. Но как он нашел тебя?

— Понятия не имею.

— Разрисованный дом! — воскликнул мальчик, и Анита даже вздрогнула. — Какие же мы глупые! В кафе «Дюшамп» ты же рассказывала, где нашла записную книжку, и…

— И он пошел туда. Потом направился за мамой сюда.

— Точно.

— А теперь?

— Нужно что-то делать, — решительно произнес Томмазо. — Я сейчас приду к тебе.

— Томми! Ну, посуди сам, какой смысл тебе приходить сюда? Только рискуешь, что он и за тобой проследит до самого дома.

— Но я не могу оставить тебя одну!

— Нам с тобой нужно понять…

— Почему он пришел к тебе домой? И что ему нужно?

Анита прижала телефонную трубку к щеке:

— Единственное, что мне приходит в голову… Ему нужна записная книжка. Ах, Томми, я ведь опять видела женщину в рамочке! Она опять была там. И на этот раз… я разговаривала с ней.

— Да что ты, Анита!

— Честное слово! Я говорила с ней. Слышала ее голос, а она — мой. Она спросила, не дочь ли я Мориса Моро.

Томмазо тяжело вздохнул:

— А ты что ответила?

— Правду. А потом женщина исчезла. Сказала, что он вернулся. И рисунок исчез.

— А кто это он?

— Не знаю. Она повторила, что ей нужна помощь. И добавила, что она последняя обитательница Умирающего города. И что уже стара.

— Час от часу не легче… Час от часу… Нужно спокойно все обдумать. Человек у твоего дома. Если он стоит там, потому что ему нужна записная книжка… Тогда в первую очередь нужно ее спрятать.

— Согласна.

— Проблема в том, что Черный Котелок знает, где ты живешь. Как только уйдешь, он взломает дверь и перевернет дом вверх дном, и…

— Значит, нужно спрятать книжку где-то в другом месте.

— Верно. Но он может следить и за тобой. Как проследил за твоей мамой.

Анита разволновалась:

— О господи! Что же делать? И зачем только я полезла смотреть на эту обезьяну? Лучше делала бы свои уроки.

— По-моему, совершенно ясно, что книжка эта совсем не простая… В ней ведь имеются какие-то непонятные записи. И на странице появляется женщина, которая просит помочь. Нужно понять, кто она такая и что ей нужно. И как это возможно, чтобы она то появлялась, то исчезала.

— Верно.

— И понять все это можно… только с помощью…

Анита молча ждала, что скажет Томмазо.

— …«Словаря забытых языков».

— А это означает, что нужно отправиться в Килморскую бухту. Ну, тот переводчик считает, что объяснил нам, как туда добраться…

— Да, но… — задумчиво произнес Томми. — С помощью елей-двойняшек и черного дома. Я ничего не понял в этом стишке.

— Не говоря уже о часах с совой…

— Ну, это, по крайней мере, реальные часы. Работают. И изготовлены самим Питером Дедалусом. Гением механики. Вот кто нам нужен! Такой же гений, как Дедалус, который помог бы во всем этом разобраться. Потому что мы, должно быть, запустили какой-то особый… механизм.

— Открыв книжку?

— Ну да! И теперь, когда он заработал, нужно понять, что именно мы привели в движение. Может быть, достаточно только снова спрятать книжку и подождать, пока все успокоится. Может, господин Котелок просто…

— Подожди! — прервала друга Анита. — Как я об этом не подумала!

— О чем?

— Кажется, я знаю, что нужно делать.

— Что?

— Положись на меня, Томми.

— Я не сомневаюсь в тебе. Только… не делай глупостей.

— Обещаю.

Анита положила трубку и быстро вернулась в кухню. Погасив свет, она чуть-чуть отодвинула штору и посмотрела на улицу. Котелка там не было. Анита представила себе, как он идет по влажной брусчатке, ритмично постукивая по земле своим черным зонтом.

Она вернулась в коридор, постучала в дверь ванной комнаты и, когда мама ответила, вошла.

— Я подумала… — сказала Анита и присела на край ванны.

Госпожа Блум, которую окутывало облако пены, с удивлением смотрела на дочь.

— Я хотела бы поехать к папе в Лондон, — продолжала Анита тихим голосом. — А потом хотела бы, чтобы он покатал меня по Корнуоллу.

Глава 9

ДОРОГА В КИЛМОРСКУЮ БУХТУ

Сидя в машине рядом с отцом, Анита выставила руку в окно, играя с ветром. Сомкнув пальцы, сопротивлялась ему.

Небо затянуло множество облаков. По обеим сторонам дороги бежали зеленые луга, пестрящие белыми и желтыми цветами. Бесконечные ряды низеньких каменных оград отделяли друг от друга поля, местами перемежавшиеся небольшими рощицами, там и тут мирно паслись стада овец. Иногда где-то высилось одинокое могучее дерево.

Отец Аниты тоже открыл окно и, выставив наружу локоть, улыбался.

Господин Блум сразу же охотно откликнулся на просьбу дочери: что может быть лучше двухдневного отдыха вместе с ней на полуострове Корнуолл?

И конечно, не догадывался о том, что его ожидает.

Анита сделала все очень быстро: заказала через Интернет билет на самолет, приехала в аэропорт имени Марко Поло в Венеции и приземлилась в лондонском Гэтвике. Включила мобильник, чтобы отправить одну эсэмэску маме (Приехала живая и здоровая! Завтрак ужасный!) и другую Томми (Операция «Умирающий город» началась), потом встретилась с папой. Он ожидал ее в зале прибытия — в смешной шапочке в цветочек и с картонкой на шее: «Жду пропавшую дочь».

Анита не могла не рассмеяться.

Машина ожидала их на парковке. Совсем немногие вещи, которые отец взял в дорогу, уместились на заднем сиденье.

— Зеннор, мы прибываем! Костюм приготовила? — пошутил отец, комментируя обычную пасмурную и сырую погоду, и включил двигатель.

Когда выехали с парковки, показалось, будто галогеновые фары машин растворяются в тумане.

— Мы же англичане, — добавил отец. — Прохлада нас не испугает!

И они поехали дальше. По мере того как английская столица уступала место сельской местности, а спидометр отсчитывал километр за километром, погода постепенно улучшалась. Поднялся ветер, тучи развеялись, и на небе появилось немного голубизны.

Миновав дорогу на Бристоль, они съехали с автострады, открыли оба окна и больше не закрывали их, позволив ветру трепать им волосы.

А потом за поворотом неожиданно открылось море. Бело-голубая полоса, которая тут же и исчезла, словно перечеркнутая высоким мысом.

И тут началась игра: кто первый увидит море. За поворотом, за холмом… В конце концов море окончательно скрылось из виду, и теперь они ехали по прямой дороге, ведущей в Зеннор.

Зеннор.

Горстка домов.

И загадка в виде забавного детского стишка.

Сейчас, в мертвый сезон, многие дома здесь стояли с закрытыми ставнями, а пустые дороги патрулировали только стаи чаек.

— М-да… Тут все очень изменилось с прошлого раза, — рассердился господин Блум, сворачивая в какую-то узкую улочку, куда и не думал вовсе въезжать.

Анита подумала, что он, наверное, просто ошибся дорогой, но промолчала. Она предпочла рассматривать все вокруг: стоявшие вплотную друг к другу домики из темного камня, низенькие каменные ограды, ровные, словно начерченные, пламенеющий закат на море.

Гостиница появилась в конце следующей улочки. Скромная «постель & завтрак», где они оказались единственными постояльцами. Казалось, в этом доме, увитом плющом и зажатом между соседними белыми домишками, с крохотным, необычайно густым зеленым садиком живут феи.

— Ну вот и приехали! — обрадовался господин Блум.

Анита и ее отец познакомились с хозяйкой гостиницы, отнесли вещи в комнату под крышей и открыли круглое окно, выходящее на море.

Потом вышли, желая пройтись по городку, поели острого фасолевого супа в единственном работавшем ресторане и поговорили с хозяином заведения, обладателем длинных, загнутых кверху усов, о том, как время непоправимо изменило тут все.

Для Аниты однако время не менялось. Девочке просто не хватало его. Она испытывала какое-то необычное волнение оттого, что приехала сюда, и огромное сожаление, что не может понять загадочный стишок.

— Вы когда-нибудь слышали о городе под названием Килморская бухта? — вдруг обратилась она к хозяину ресторана.

— Нет, извините, — ответил тот с какой-то странной поспешностью.

И больше уже не подходил к их столу, чтобы поговорить о том о сем, а только наблюдал за ними со стороны, ни на минуту не выпуская из виду.

Лунный свет проникал сквозь шторы, и Анита не могла уснуть. Все думала о стишке и о том немногом, что знала о Килморской бухте. Она прочла первые книги Улисса Мура, которые одолжил Томми, и узнала, что такого города нет ни на каких географических картах по меньшей мере уже лет шестьдесят.

Грандиозная идея. Спрятать целый город. Отрезать его от всего мира. Лишить воздушной и железнодорожной связи, отказаться от проведения в нем праздников и всевозможных массовых мероприятий, от возведения небоскребов и строительства парковок. Наверное, венецианцы когда-то хотели сделать такой же и свою Венецию. Надежное убежище, ни в чем не меняющееся и защищенное от любых перемен.

Вдруг пошел дождь, мелкий, моросящий; он тихо и ласково постукивал по оконному стеклу.

И Анита незаметно уснула.

На другой день их разбудило блеяние овец, стадо которых проходило под окнами «постели & завтрака». Отец Аниты обеспокоился, не повредили ли они машину, а потом, когда стадо прошло, сладко потянулся.

Утро выдалось великолепное.

— Самое подходящее, чтобы покататься на велосипеде! — сказала Анита, глядя на отца, и заметила, что ему это не понравилось.

— В-в-велосипед? — переспросил он, запинаясь.

— Ну конечно! — сказала девочка, выбравшись из-под одеяла. — Давай возьмем велосипеды напрокат и покатаемся по берегу. Или по лугам.

— Неплохая идея, — солгал господин Блум, который определенно не имел ни малейшего желания трястись в седле и крутить педали. — Но сначала давай позавтракаем!

Они принялись за кофе и свежевыпеченные булочки с домашним черничным вареньем, и Анита стала расспрашивать хозяйку «постели & завтрака» о Килморской бухте.

Но оказалось, женщина тоже никогда ничего не слышала о таком месте.

— Надо же, — проговорила девочка и сменила тактику. Вспомнила тот загадочный стишок и прямо спросила: — А далеко отсюда… дуб с рыболовными крючками?

Господин Блум с удивлением посмотрел на дочь:

— Странное название для дерева…

Анита не спускала с хозяйки глаз.

— Как ты сказала, юная госпожа?

Тук — екнуло сердце Аниты.

— Дуб с рыболовными крючками.

Брови у хозяйки гостиницы выгнулись. Она посмотрела в приоткрытое окно, откуда в комнату долетали запахи водорослей и хлева.

— Очень давно уже я не слышала это название. Очень давно.

Тук — опять екнуло сердце Аниты.

Морщинистое лицо женщины походило на карту острова сокровищ, скрывавшую число ее лет.

— А ты откуда знаешь про это дерево? — так же прямо спросила она.

— Слышала стишок, — ответила девочка.

— Стишок? И про что же он?

— Точно не помню… — Анита улыбнулась. — Но в нем говорилось о дубе с рыболовными крючками, который находится в Зенноре.

— Моя дочь живет в Италии, — вмешался в разговор господин Блум, как будто это обстоятельство могло иметь какое-нибудь значение.

Женщина пожала плечами:

— Ну… в любом случае, это какой-то загадочный стишок. Потому что нет в Зенноре никакого дуба с рыболовными крючками.

Сердце Аниты замерло, на этот раз от огорчения.

Хозяйка ресторана отошла, явно размышляя, продолжить ли разговор. Потом остановилась и призналась:

— Есть тут один дуб, и не очень далеко, за городом. — Она кивнула в сторону моря. — Километрах в пяти отсюда, если ехать вдоль берега. Если, конечно, он еще цел… — Она широко улыбнулась. — И если цел, то не ошибетесь. Сразу увидите, издали. Черный и некрасивый. Как и все несчастья, что висят на его ветвях.

— Несчастья? — удивился отец Аниты, надкусывая булочку.

— Дубом с рыболовными крючками это дерево называют, потому что на него вешают крючки рыбаков, не вернувшихся на берег. Причины тому разные, но среди них никогда не бывает счастья.

— Ну же, сильней! Жми! — спустя некоторое время громко требовала Анита, оборачиваясь к отцу.

Господин Блум оставался черной точкой на другом конце спускавшейся к берегу грунтовой дороги — черной точкой, качавшейся на велосипеде.

Анита смотрела с берега, как отец усердно крутит педали, а велосипед подпрыгивает на камнях и рытвинах.

— Не так! Осторожно! Тормози!

Она невольно стискивала зубы каждый раз, когда казалось, что отец упадет.

— Поднимись с седла, стой на педалях!

Но господина Блума по-прежнему подбрасывало на каждом камне, и все время стонали тормоза. К концу спуска они уже просто хрипели, словно какое-то доисторическое животное.

Последний толчок закончился тем, что велосипед свалился, а господин Блум каким-то чудом все же удержался на ногах.

— Ах! — только и смог произнести он.

— Сразу видно, что давно не ездил на велосипеде, — со смехом сказала Анита, которую все это весьма позабавило.

А отец ее, казалось, был просто счастлив, что остался жив.

— На самом деле я никогда не любил этот транспорт, — признался он, поднимая велосипед.

— Мог бы и сказать мне об этом.

— Но тогда я не увидел бы знаменитого дуба с рыболовными крючками!.. Кстати, где же он?

— В пяти километрах отсюда, как сказала хозяйка гостиницы.

Анита кивнула в сторону каменистого берега, который тянулся далеко, до зеленого мыса. Отец ее, напротив, с озабоченностью посмотрел на спуск: съехав с него, он едва остался жив. Он охотно вернулся бы в город. Господин Блум отер платком пот со лба и заглянул в висевшую на перевязи сумку.

— Ну, ладно, поехали, — сказал он, убедившись, что все на месте: вода, бутерброды, темные очки и книжка, которую он собирался прочесть уже целый месяц.

Анита нажала на педали, но колеса вязли в мелкой гальке.

Двигаясь вдоль береговой кромки, они оставляли за собой извивающийся, словно змея, след, и прибой тотчас легко смывал его.

Иногда приходилось круто отворачивать от берега, чтобы не захлестнула слишком длинная волна, а порой море само отступало, обнажая блестящие камушки вперемешку с водорослями.

Хозяйка «постели & завтрака» не преувеличила, когда сказала, что дуб невозможно не заметить. Одиноко стоящее дерево, пугающе черное, высилось на границе поля и каменистого побережья. Огромный массивный ствол делал дуб похожим на сторожевую башню.

Подойдя ближе, Анита услышала какой-то странный звук и увидела, что ветви опутаны множеством тонких лесок с десятками крючков самой разной величины. Покачиваемые ветром, они касались друг друга или ствола, издавая мелодичный звон.

— Их еще называют «приглашение ангелам», — сказал господин Блум, слезая с велосипеда. — Знаешь, такие крючки вешают над дверями.

— Но это приглашение… душам погибших моряков.

Дуб с рыболовными крючками был очень стар. На его стволе оказалось много вырезанных имен и дат: Джонатан, 1929; Близнецы Иб, 1886; Мэтью, 1992…

— В самом деле, необычное место, — проговорил отец Аниты, проведя рукой по стволу.

Девочка пожалела, что не умеет рисовать и не может запечатлеть это звенящее дерево, как сделал Морис Моро. Записная книжка художника лежала в рюкзаке у нее за спиной.

Потом Анита подумала о стишке, который подсказывал, как добраться до Килморской бухты. Оставлю белый цвету дуба с рыболовными крючками, у елей-двойняшек помощь найду…

Но теперь, когда девочка отыскала этот дуб, слова эти ничего не говорили ей.

Отец Аниты расстелил на берегу плед, улегся на него и достал свою книгу.

— Наконец-то! — воскликнул он, наслаждаясь солнечным теплом. Отпил воды и предложил дочери, но та отказалась. — Уверена?

Да. Уверена. Уверена, что оказалась в нужном месте. И что попала сюда не случайно. Переводчик хотел, чтобы она начала поиски отсюда. От этого дерева.

А дальше-то куда идти?

Анита прикрыла рукой глаза от солнца и осмотрелась. Еле заметная тропинка шла от дуба в сторону поля и вскоре терялась в густой траве, над которой кружило множество бабочек. А берег уходил в другую сторону, на юг.

Девочка в нерешительности закусила губу, ведь сначала она намеревалась ехать только по берегу, пока не доберется до Килморской бухты. Если этот город находится на берегу, то рано или поздно она приедет туда. Но такой путь означал, что нужно уговорить отца следовать за ней…

Она взглянула на циферблат часов Питера Дедалуса. Почти одиннадцать часов.

Оставлю белый цвет у дуба с рыболовными крючками…

Рыболовные крючки на дубе оказались самые разные. Найдется ли среди них хоть один белый? Стараясь не уколоться, Анита стала рассматривать их, отыскивая белый крючок.

— Но даже если найдется, то как оставить его? — вслух спросила она саму себя.

— Что ты говоришь, солнышко? — обратился к дочери господин Блум.

— Ничего! — ответила Анита.

Белый крючок. Белый крючок.

Ствол дуба весь изрезан — исписан разными именами. Ничего белого нет и здесь.

Однако, водя рукой по коре, Анита невольно остановилась в одном месте.

— Пенелопа Мур, тысяча девятьсот девяносто семь, — прочитала она, рассмотрев надпись. И взглянула наверх. Сквозь лески и ветви дерева просвечивало небо в белых облаках. Анита перевела взгляд на тропинку, уходящую в поле. Наверное, она тянулась к той рощице вдалеке.

— «Оставлю белый цвет…» — повторила девочка стишок.

Может быть, имеются в виду белые облака? А оставить облака означает, наверное… не видеть неба? Уйти в лес?

Нет, не убедительно.

Но все же она решила попробовать.

Сказала отцу, что хочет прокатиться по тропинке, и он не стал возражать:

— Жду тебя здесь.

— А если задержусь, папа… встретимся уже в гостинице.

Господин Блум опустил книгу:

— Но не задерживайся, ладно?

Анита не ответила. Только улыбнулась.

— Будь осторожна! — попросил господин Блум. — Не заблудись среди тропинок!..

А потом, глядя, как дочь удаляется в поле, добавил:

— И не говори маме, что я позволил тебе уехать одной! Если только она узнает…

Глава 10

БЕЛЫЙ ЦВЕТ

Тропинка оказалась не слишком протоптанной, и вскоре ехать по ней на велосипеде стало невозможно. Анита слезла с велосипеда и дальше просто покатила его. Как и предполагала девочка, тропинка вывела к рощице на другом конце поля. Войдя в тень от деревьев, девочка порадовалась приятной прохладе. Вокруг жужжало множество насекомых, а в траве там и тут виднелись полевые цветы. Взглянув наверх, Анита увидела над головой только переплетающиеся ветви деревьев.

Вскоре тропинка привела девочку к развилке, где лежал камень, прикрытый травой. Анита убрала ее и обнаружила на камне две пометки — белую и желтую.

— Тропинка белая и тропинка желтая, — проговорила она. — Теперь, кажется, начинаю понимать.

«Оставить белый цвет» означало не следовать по белой тропинке.

— Оставляю белую и иду по желтой.

Наверное, именно так и следует поступить.

Так она и поступила.

Желтая тропинка уходила еще дальше в лес, а потом пошла в гору. Зимние дожди размыли мягкую землю, обнажив крупные камни и корни. Анита даже вспотела оттого, что все время приходилось переносить велосипед через всякие препятствия.

А потом тропинка пошла под уклон и вывела девочку к каменистой котловине, откуда, тем не менее, виднелось море. Здесь дорожка снова раздваивалась. Увидев знакомые пометки на придорожном камне, Анита опять решила миновать белую тропинку.

Наконец девочка вышла на просеку, откуда виднелись бескрайнее поле и мирно пасущиеся овцы, и в приподнятом настроении двинулась дальше. Ей нравились овцы, но, конечно, вовсе не хотелось, чтобы к ней устремился козел с кривыми рогами, поэтому она проехала по лугу как можно быстрее.

На другом его конце Анита посмотрела на часы и поняла, что путешествует уже более часа.

Она не захватила с собой ни воды, ни бутерброда, а голод между тем уже напоминал о себе.

Подал сигнал мобильник. Пришла эсэмэска от Томми.

Тут в Be все в порядке. Котелка не видно. Скучища смертная. А ты как?

Анита хотела было сразу же ответить другу, но почему-то пропала индикация на дисплее. Ладно, ответит позже.

Она не могла этого знать, но с этого момента и далее никакие мобильники больше не работали.

Пройдя лесом, а потом опять полем, Анита увидела ручеек в траве, подошла ближе, желая напиться, и, нечаянно оступившись, оказалась по колено в холодной воде. Дно ручейка топкое и илистое, а берег скользкий и темный.

Выбираясь из воды, Анита сильно перепачкала всю одежду. Сняла резинку с волос и затянула их снова, потуже.

«Подумаешь, упала! Это не остановит меня!» — решила девочка.

И двинулась дальше.

Не белая тропинка привела ее к двум елям в виде буквы «V», растущим из одного корня. А тропинка возле них опять раздваивалась, и цветные пометки обнаружились прямо на коре деревьев.

Анита остановилась, чтобы перевести дыхание, и огляделась. Она шла уже часа два. И понятия не имела, куда пришла. В какой стороне море? Она столько кружила, что теперь уже не представляла, где оказалась.

Девочка опустилась на землю. Пахло кислицей, жужжали шмели.

Анита посмотрела на деревья. Два дерева росли из одного корня. Ели-двойняшки?

У елей-двойняшек помощь найду…

Вот эти самые деревья? Но какой помощи ждать от них?

Сколько ни осматривалась Анита вокруг, так и не увидела ничего похожего ни на какую помощь. Ни среди камней, ни на ветвях деревьев. Ничего, просто совершенно ничего тут не было — только птичий щебет и шелест листвы.

Она обошла деревья вокруг. И обнаружила на стволах две пометки: синюю — справа, и белую — слева. Одна указывала вверх, другая — вниз.

Анита хотела выбрать синюю. Но стишок ведь говорит: Помощь найду. Только где же она?

Выходит, никакой помощи нет?

Единственное, что Анита «оставила» у дерева с рыболовными крючками, это белая тропинка.

Возможно ли, что теперь… нужно перейти на другую тропинку?

От не белой к белой?

Девочка просунулась между деревьями и увидела уходившие вдаль пологие холмы, покрытые лесом.

Лес, где растет кислица, — так называл Улисс Мур это место в своих дневниках. А также холмы, где растет кислица. Но этого Анита еще не могла знать.

«Куда же теперь идти?» — задумалась она.

И, выбрав белую тропинку, отправилась в лес.

Через полчаса она остановилась, поняв, что возвращается. Узнала пейзаж, скалу, группу деревьев, поляну.

— Надо же! — удивилась девочка.

Белая тропинка водила ее по лесу огромными кругами и теперь привела обратно к елям-двойняшкам. При этом девочка ни разу не встретила ни одной развилки.

Вспомнив стишок, Анита подумала, что теперь самое время увидеть черный дом, камень или пещеру… что-то такое, что хоть как-то означало бы «из дома черного хор голосов звучит…».

Ну в крайнем случае пора бы увидеть какую-нибудь необыкновенную синюю тропинку.

Из дома черного хор голосов звучит:

Открой, цвет синий, нам прибежище!

Но ничего черного девочка нигде не заметила. Только лес и лес кругом, все тот же нескончаемый лес.

День клонился к концу. Прошло уже почти три часа с тех пор, как Анита оставила отца на берегу.

Мобильник не работал.

Что это может быть за дом, из которого доносится хор голосов?

Птичьих?

Может, она проходила рядом и не заметила его. Может, тут есть какой-нибудь участок леса, где голоса…

Но вместо того, чтобы завершить круг и снова выйти к елям-двойняшкам, Анита вернулась назад — пошла по той же тропинке обратно. Так она сможет с другой точки обзора посмотреть на окружающий лес.

Может, она что-то не заметила. Какую-нибудь там синюю ленточку на ветке? Или черную табличку на дереве? Дом, увитый зеленью.

Хор голосов. Хор голосов.

В лесу столько разных голосов: шуршат в листве животные, щебечут птицы, жужжат насекомые. Какой у них мог быть дом?

Черный, говорилось в стишке.

Но ничего черного поблизости нет — во всяком случае, вдоль тропинки.

Разве что…

Пройдя уже довольно далеко в обратном направлении, Анита остановилась и прислушалась. Тропинка здесь спускалась в полукруглую каменистую котловину, заросшую травой и кустарником, а в самом центре ее деревья росли так густо, что стояли, можно сказать, стеной.

И было здесь как-то необычайно тихо.

Когда Анита первый раз проходила тут, у нее тоже возникло какое-то неприятное ощущение, и она постаралась поскорее миновать это странное место и повела велосипед быстрее. Теперь это впечатление повторилось.

В чем дело?

Здесь, в этой защищенной от ветра котловине, лесные звуки были словно приглушены. И щебетание птиц, и шорох листвы… те же звуки, что и прежде, но послышалось и кое-что другое.

Прислушавшись внимательнее, Анита уловила какой-то очень далекий голос.

Да, человеческий голос!

Он, однако, очень скоро умолк. Но потом зазвучал снова.

«Но это уже другой голос!» — мысленно отметила Анита. У этого совсем другой тембр. Она снова прислушалась, но опять наступила тишина.

И тут Анита вздрогнула, услышав какой-то сухой стрекот. Словно стучала старинная пишущая машинка.

— Какой-то металлический… звук… — с удивлением проговорила девочка.

Тук-тук.

Очень странно было слышать в лесу такой звук.

Тук-тук. И далекий голос.

Анита попыталась понять, откуда он доносится. Подняла голову. С той стороны котловины?

Тук-тук. И опять тишина.

Анита оставила велосипед на тропинке и прошла по котловине дальше, стараясь не шуметь.

Тук-тук. И снова зазвучал голос. Очень слабый. И очень далекий.

Тук. Скрипучий голос.

Анита вошла в густой темный лес и вдруг увидела невдалеке совершенно черный деревянный домик, окутанный темными кабелями и проводами, которые торчали из него во все стороны, подобно спицам, воткнутым в моток ниток, и пропадали где-то в лесу.

Стрекот пишущей машинки и голос доносились из домика.

Дом черный, откуда хор голосов звучит.

Глава 11

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ КОЛЛЕДЖА

Когда дорога вдоль берега свернула к морю, Джейсон Кавенант поправил куртку, взял с соседнего сиденья перевязанные ремнем учебники и, опершись на спинку переднего сиденья, поднялся.

— Эй, Кавенант, ты куда собрался? — просипел младший из братьев Флинт, сидевший на заднем сиденье автобуса.

— И в самом деле… — заговорил старший Флинт, детина ростом под метр восемьдесят, с такой курчавой шевелюрой, что в ней спокойно можно было бы спрятать ананас. — Ты ведь еще не доехал до дома!

— Ты хочешь сказать — домика! — с издевкой произнес средний из братьев Флинт, толстяк, откусивший медовую ореховую палочку, купленную, а может, и украденную в кондитерской «Лакомка».

Джейсон не обратил внимания на эти слова, лишь высокомерно взглянул на остальных ребят в автобусе, которые ответили ему тем же. Все знали братьев Флинт. Знали, какие это дурни. И все молча радовались, когда те цеплялись к Джейсону, его сестре Джулии и к Рику Баннеру — в тех редких случаях, когда рыжеволосый мальчик тоже ехал школьным автобусом.

В этот раз Джейсон оказался тут один. Джулия оставалась дома, потому что болела, а Рик… Ну, он решил, что зима окончилась.

И даже если иногда шли дожди, Рик садился на велосипед своего отца и каждый день, крутя педали, сам приезжал в колледж в Сент-Ив. И нередко на обратном пути он стрелой летел под гору, опережая автобус. Все ребята, кроме братьев Флинт, высовывались в окошко и кричали:

— Это Баннер! Это Баннер!

А он только махал им, и водитель автобуса, господин Роземайер, сигналил ему.

— Эй, Кавенант, чего молчишь? Язык проглотил? — продолжали братья Флинт.

Джейсон прошел к дверям.

— Не обращай внимания, — шепнул ему Джиджер, худосочный мальчик — нос да очки, — которому повезло только в том, что он был сыном мэра. — Им просто больше нечего делать.

Джейсон только вздохнул, присел на переднее сиденье и попросил господина Роземайера остановиться на повороте у маяка.

— А потом сам доберешься домой? — строго спросил водитель.

Господин Роземайер вовсе не страдал косоглазием, но зрение у него все же было не в порядке, потому что, когда он разговаривал со своими пассажирами, автобус двигался по дороге зигзагами.

— Конечно, господин Роземайер! — заверил Джейсон водителя, и тот снова сосредоточился на дороге.

Ребята посмотрели на дорогу, которая шла под гору.

— Тебе же придется потом немало подниматься, — заметил Джиджер.

— А может, возьму лодку… — сказал Джейсон.

— Но и тогда придется подниматься домой с берега по лестнице, — продолжал сын мэра.

Впереди показался Соленый утес. Он высился по другую сторону гавани, как бы напротив маяка, и на вершине виднелась островерхая башенка виллы «Арго», где жил Джейсон.

— Это верно, — согласился мальчик. — Но мне нужно задать корму лошади Леонардо.

Джиджер понимающе кивнул. Смотритель маяка со своей страшной повязкой на глазу всегда немного пугал его.

— Он еще не вернулся?

— Нет.

— Тем лучше для нас, — усмехнулся Джиджер, поправляя очки на носу.

— Поворот на маяк! — сообщил господин Роземайер, резко нажав на тормоза и остановив школьный автобус слева от дороги.

Почти все ребята при этом что-нибудь выронили.

— Эй, ты что, с ума сошел? — крикнул младший Флинт, обращаясь к водителю.

— Я даже круассан уронил! — с возмущением произнес средний из братьев.

— Черт бы тебя побрал… — процедил сквозь зубы старший Флинт.

Водитель обернулся и прикрикнул:

— А ну-ка ведите себя прилично, вы трое!

— А ты научись водить автобус! — грубо ответил кто-то из Флинтов из-за сиденья.

Громко зашипела пневматика, дверь автобуса открылась, и Джейсон вышел из него со словами:

— Всем пока.

— Пока, Кавенант, — сказал господин Роземайер. — До завтра и привет сестре.

Джейсон по-военному отдал честь. Дверь закрылась, автобус, заскрежетав, словно трактор, двинулся с места и уехал, оставив после себя черное облако выхлопного дыма.

На обочине Джейсон помахал товарищам и опустил руку, только когда увидел, что братья Флинт корчат ему рожи.

Пока автобус не скрылся за поворотом, Джейсон стоял сжав кулаки.

«Нужно не обращать на них внимания!» — решил он про себя.

Его сестра поступала именно так.

Но ни ему, ни Рику это не совсем удавалось. Братьев Флинт отличали зловредность, невоспитанность и невероятная глупость. Джейсон дорого дал бы, чтобы преподать им однажды урок, какого они заслуживают.

Он вздохнул и постепенно успокоился. Посмотрел на чаек. Потом, закинув на плечо связку учебников, стал спускаться по дороге к маяку.

Солнце стояло высоко в небе, и день обещал быть отличным. После дождя накануне вечером земля была мягкой. Джейсон шел не торопясь к белой башне маяка, высившегося на другом конце высокого мыса.

Вдали ярко сверкало море.

Ни о чем особенно не раздумывая, Джейсон подошел к двум домикам возле маяка. В первом жил Леонардо Минаксо со своей женой Калипсо, библиотекаршей.

Еще несколько лет назад дом этот был холодным и мрачным, но с некоторых пор преобразился — в нем стало уютно благодаря красным гераням в горшках на окнах, в больших вазонах у входа и на оконных решетках первого этажа. Появились и цветастые занавески.

Старания Калипсо сотворили чудеса.

Второй домик служил хлевом. И как раз оттуда донеслось ржание Ариадны, лошади Минаксо, узнавшей шаги Джейсона.

— Иду, иду! — подал голос мальчик.

Он оставил книги возле дома. Войдя в хлев, ласково похлопал лошадь по спине и вывел из стойла погулять вокруг дома.

— Ну, разве не хочется немного свободы? — приговаривал Джейсон, ведя Ариадну. — Ну, ну, умница, умница!

Лошадь Леонардо радостно фыркала, пока Джейсон готовил сено в хлеву и чистил стойло. Ему доставляло огромное удовольствие заботиться о животном.

Мальчик сделал все что нужно и минут через пятнадцать пообещал Ариадне, что еще вернется сюда сегодня же вместе с Риком. Лошадь фыркнула и ткнулась носом ему в плечо — так она просила сахару…

— Вечером! — пообещал Джейсон. — Сегодня же вечером!

И направился домой. Он не захотел плыть на лодке к своему пляжу возле виллы «Арго», чтобы не подниматься потом по крутой лестнице на утес.

Он предпочел нормальную дорогу. Если повезет, может, еще встретит отца, возвращающегося с работы на машине. А иначе придет минут на двадцать позже.

Он вышел на главную дорогу, туда, где господин Роземайер высадил его, и направился к повороту на Килморскую бухту. И тут его ожидал неприятный сюрприз.

Вернее, три неприятных сюрприза.

Трое братьев Флинт преградили ему дорогу, подобно вооруженным грабителям из какого-нибудь фильма о ковбоях.

— Привет, Кавенант, — сказал младший, самый низенький, как всегда укрывшись за старшими братьями.

Братья Флинт очень походили друг на друга: у всех бледная кожа, курчавые волосы, неряшливая одежда, но все разного роста и разного сложения. Младший и старший очень худые, а средний, напротив, рыхлый толстяк.

Джейсон не стал пускаться в разговоры, а прямо спросил:

— Что вам нужно?

— Он спросил у нас, что нам нужно! Слышали, братья? — произнес младший Флинт, главарь банды.

— Да, он спросил у нас, что нам нужно, — повторил старший Флинт, правая рука главаря.

Средний Флинт, самый глупый из троих, хохотнул и неожиданно обратился к младшему:

— А в самом деле, что нам нужно, брат?

Тот хлопнул его по плечу:

— Ты прекрасно знаешь что.

Джейсон стоял у обочины.

— Нам нужно, чтобы из Килморской бухты убрались чужаки.

— Нам не нужны чужаки!

— Особенно если от них воняет городом.

— Если воняет городом!

— А ведь некоторые из них живут себе преспокойно на вершине нашего утеса…

«Опять за старое… — подумал Джейсон и двинулся к дому. — Не нужно обращать на них внимания. Нужно спокойно пройти мимо».

Однако, когда поравнялся с братьями, старший Флинт остановил его, схватив за грудки:

— Эй, Кавенант! Ты слышал, что сказал мой брат?

— Отлично слышал, — ответил Джейсон, глядя на братьев. — И мне наплевать на это.

Двое братьев посмотрели на младшего, который, ехидно улыбнувшись, проговорил:

— Ты не можешь наплевать на это, Кавенант. Потому что нам не наплевать.

— Нам не наплевать, — вторил ему старший брат.

— Вот именно, нам не наплевать, — произнес средний Флинт с таким видом, будто говорит что-то очень умное.

Джейсон насмешливо улыбнулся:

— Знаете, что я вам скажу? Сегодня в автобусе я все думал, зачем только вы ходите в колледж. Ведь не только несете без конца всякие глупости, но даже правильно произнести их не умеете! — И резко оттолкнул среднего Флинта.

Тот, не ожидавший отпора, упал и едва не скатился в канаву.

— Эй, братья! — вскричал он. — Кавенант ударил меня!

— Я не бил тебя! — возразил Джейсон, глядя на него сверху вниз.

Средний Флинт схватил за руку младшего брата:

— Ты слышал, что он сказал мне?

— Предоставь нам.

— Но он же меня…

— Это верно, он не ударил тебя. Он толкнул тебя. А он не может толкать тебя.

— Эй! — крикнул Джейсон. — А теперь пропустите.

— Знаешь, в чем твоя беда, Кавенант? — спросил младший Флинт. И сам же ответил: — Твоя беда в том, что ты все еще не понял, какие у нас тут, в Килморской бухте, порядки.

— И какие же?

— А такие, что если не захотим пропустить тебя — не пройдешь!

— Очень интересно.

— А также, если хотим ходить в колледж, будем ходить, ни у кого не спрашивая. Или ты думаешь, что он только для приезжих из города вроде тебя? А мы, бедные жители Килморской бухты, должны оставаться неграмотными? Мы хотим ходить в колледж.

— Я-то, по правде говоря, вовсе не хочу туда ходить, — признался средний Флинт. — Но папа…

— Молчать! — цыкнул на него младший Флинт. И, обращаясь к Джейсону, продолжил: — Я сказал, Кавенант, что сегодня мы решили объяснить тебе, какие у нас тут порядки. Тебе. И твоей сестре… И вашему рыжеволосому приятелю из местных.

Только теперь Джейсон начал понимать, что братья не шутят. И только теперь понял, что ему грозит опасность. На дороге ни души. Город за двумя поворотами. Маяк слишком далеко. Справа довольно крутой спуск к морю. Слева поднимается крутой склон холма. Ничего не скажешь, подходящее выбрали место, чтобы подловить его.

— И что же? — спросил он, стараясь не выдать своей тревоги.

Младший Флинт усмехнулся. Поднял руку, показывая два пальца, и произнес:

— У нас два условия.

— Послушаем.

— Первое, Кавенант… Мы хотим, чтобы ты платил нам дорожную пошлину.

— Шутишь?

— И не думаю. Ты чужак, то есть иностранец. А иностранцы, когда приезжают в другую страну, платят дорожную пошлину. Значит, всякий раз, когда встретим тебя в городе, придется платить.

— Вы с ума сошли.

— Но мы еще не сказали сколько, Кавенант! Вот увидишь, у нас выгодные предложения. Сам выберешь. Не так ли, братья?

— Так, — кивнул средний Флинт.

— Можешь выбирать, — прибавил старший.

— Так вот, или останешься навсегда в своем распрекрасном доме на вершине утеса, или, если вздумаешь появиться со своей гадкой физиономией здесь, в городе…

— Или на берегу…

— Или в кондитерской «Лакомка»…

— Платишь дорожную пошлину.

Джейсон не верил своим ушам. Братья Флинт говорили вполне серьезно и убежденно.

— А второе что? — спросил он, не зная, что ответить.

— А! — воскликнул младший Флинт. — Второе предложение еще лучше первого. Согласишься на него — отменим первое. Не так ли, братья?

— Так!

— Конечно!

— Но только это опять же зависит от тебя… Как поживает твоя сестра?

Джейсон насторожился:

— При чем здесь моя сестра?

— Что-то давненько мы не видим ее…

— Ну и что?

— Почему ее не видно?

— У нее коклюш.

— Надо же! — удивился средний Флинт.

— Молчать! — прикрикнул на него младший брат. — Молчать! Чего лезешь!

— И что же это за второе условие? — спросил Джейсон, чувствуя, как по спине бежит холодок.

— Объясни ему, — обратился младший Флинт к старшему.

Тот подошел к Джейсону и издевательски зашептал на ухо:

— Мой брат позволил бы тебе появляться в городе, если бы Джулия стала его девушкой.

У Джейсона округлились глаза. Он оттолкнул старшего Флинта и закричал:

— И думать нечего!

— Ну зачем же так горячиться? — продолжал младший Флинт.

— Только посмейте подойти к моей сестре… — вспыхнул Джейсон. — Я… я…

— Ты… что?

Джейсон уже вышел из себя от злости. Он снова толкнул старшего Флинта и приказал другим:

— А ну, прочь с дороги!

И в ту же минуту почувствовал, как на него накинулся сзади старший Флинт, а младший попытался расцарапать ему лицо. Средний Флинт испугался, но кричал:

— Бейте его! Бейте его!

Джейсон никогда в жизни не дрался на кулаках. Но он читал все выпуски «Доктора Месмеро» и запомнил, как действовал голыми руками герой его любимого комикса.

Отбиваясь от двоих братьев, он размахнулся связкой учебников и стал бить ею своих противников куда попало. Ему тоже досталось: удар по голени, удар в нос. Он вырвался из рук братьев и, наклонившись, ударил головой старшего Флинта в живот, потом схватил его одной рукой, а другой ударил младшего, который тут же взвыл:

— Ой, мне больно!

— Бейте его! Бейте его! — повторял средний Флинт.

Джейсон схватился со старшим Флинтом и толкал его от себя.

— Сейчас ты мне за это ответишь! — прошипел тот.

— Ударь его! — закричал средний Флинт. — Ударь его!

Старший Флинт стал бить Джейсона кулаками по спине. После одного особенно сильного удара Джейсон вцепился зубами в его тощую ляжку.

— А-а-а! — как сумасшедший, завопил старший Флинт. — Пусти! Пусти! Пусти!

Видя, что дело плохо, средний Флинт тоже вмешался в драку и схватил Джейсона за ногу, стараясь оторвать от старшего брата.

Их было трое.

Джейсон отпустил старшего Флинта, покатился по асфальту и так уклонился от пары ударов. Потом поднялся, выставив вперед руки, как видел в каких-то фильмах.

— А ну, убирайтесь! — крикнул он.

Братья сгрудились. Младший держался за поясницу, старший рассматривал укус, а средний едва ли не дрожал от страха.

И тут раздался автомобильный гудок. Из-за поворота неожиданно вылетела на дорогу французская машина, которая мчалась на гоночной скорости, гремела, как самолет на взлете, и продолжала сигналить.

Машина, принадлежавшая госпоже Бертильон, неминуемо приближалась, и Джейсон успел увидеть в ветровом стекле перекошенное от испуга лицо престарелой преподавательницы фортепиано и одну из ее пресловутых шляпок с перьями.

Ребята бросились с дороги врассыпную. Братья Флинт метнулись к обочине со стороны моря, Джейсон бросился в другую сторону.

Кремового цвета машина госпожи Бертильон пронеслась по дороге, раздавив связку учебников Джейсона. Посигналила еще раз и даже не подумала притормозить.

Когда она скрылась за поворотом, братья Флинт поднялись с откоса на дорогу и осмотрелись. Джейсона нигде не было.

— Она что, раздавила его? — испугался средний брат. — Я слышал ужасный шум.

Младший Флинт посмотрел на растерзанные учебники, разлетевшиеся по всей дороге, и покачал головой. Следов крови он не увидел.

— Нет, — сказал он, кивнув в сторону холмов. — Этот подлец убежал!

Глава 12

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

В доме с хором голосов находилось какое-то непонятное устройство.

Аните удалось рассмотреть его сквозь небольшое грязное окошко.

Устройство заполняло всю комнату: медная полусфера помещалась посередине, и над нею поднималось штук двадцать шарнирных механических рук-пинцетов.

Негромко тикая, механическая рука брала кабель и вставляла его время от времени в одно из множества гнезд в стене напротив или вынимала из гнезда.

При каждом таком соединении или разъединении раздавался щелчок. И за те несколько секунд, пока это происходило, из отключенного кабеля доносились различные голоса.

Очевидно, это автоматическая телефонная станция, решила Анита. Она видела такие в старых фильмах, где люди разговаривали с телефонистками, которые соединяли их с нужным абонентом. Телефонистка вынимала кабель из одного гнезда и вставляла в другое, соединяя таким образом людей, желавших поговорить.

Машина служила для переключения звонков.

Весьма необычное дело. К тому же совершенно устаревший способ.

Пытаясь понять, что за всем этим кроется, Анита пару раз обошла дом, но не смогла попасть внутрь. Единственная дверь заперта, а окно затянуто решеткой.

Однако девочка заметила толстый пучок проводов, который тянулся к телефонной станции откуда-то из леса и лежал прямо на земле, местами даже зарос травой.

— Лото, — решила Анита, отметив, что все провода разного цвета.

Открой нам, цвет синий, пристанище!

Присев на корточки и посмотрев внимательнее, Анита очень скоро отыскала синий провод.

Вот он.

Она потрогала его.

Потом вернулась к велосипеду и повела его вдоль толстого пучка. Прошла по плотному слою мха, который местами совсем скрывал его. Минут через десять местность сделалась каменистой, и Анита услышала журчание воды.

Пучок проводов тянулся теперь прямо по камням; он подвел Аниту к узкой тропинке, которая, судя по всему, появилась совсем недавно.

— Приехали, — решила девочка.

Продолжая двигаться по тропинке дальше вдоль кабеля, Анита вышла из леса к глубокой пропасти, по дну которой текла бурная река — шум ее слышался издалека, — и очень скоро увидела перекинутый через нее мост. Справа виднелось море — голубое пятно, бликующее на солнце. Слева стеной стоял густой лес.

Мост как мост, только… на нем не оказалось самого главного — настила, дорожного покрытия, по которому можно было бы перейти на другую сторону.

Просто ажурная конструкция, висящая над пропастью.

Зато имелось некое подобие крыши — металлические дуги, как в виноградных беседках, перекинутые с одной стороны моста на другую, а также металлические перила наподобие венецианских штор.

Но пройти по мосту невозможно — ступить некуда!

На берегах опоры моста украшали невысокие чугунные колонны с узорчатым рисунком, соединенные металлической дугой.

На одной колонне имелось изображение совы с огромными желтыми глазами.

Сова.

На другой рисунок проще: что-то похожее на гнездо.

Кроме того, на обеих колоннах имелись необычные таблички.

На колонне с совой табличка требовала: УХОДИ!

А другая, напротив, приглашала: ВХОДИ!

И больше ничего.

Мост без настила. И чугунная сова.

Анита услышала шуршание крыльев и увидела белую птицу, летевшую в сторону моря.

«Если бы я могла летать…» — подумала девочка.

Но летать она не могла.

Синий провод тянулся через мост и терялся на другом его конце.

Девочка потрогала опору и нашла, что она довольно прочная. Пожалуй, можно было бы пройти по самому краю, держась за перила или за металлические дуги над мостом. Но все же это слишком рискованно.

Нет, тут определенно должно быть какое-то другое решение.

А что говорит забавный стишок? Сколько ни повторяла его Анита про себя, ничего не могла придумать.

Перечитала надписи на табличках.

ВХОДИ!

УХОДИ!

Девочка потрогала колонны: вдруг найдется какой-нибудь рычаг, кнопка или еще что-то, что приведет в действие скрытый механизм?

Ничего не нашла.

Посмотрела на сову с огромными желтыми глазами.

— Ну и что ты так смотришь на меня? — спросила ее Анита. — И почему сидишь на колонне с надписью УХОДИ?

Девочка тронула и сову. Оказалось, она поворачивается, словно рычаг, и…

Щелк. Щелк. Щелк.

Сначала сова поползла вверх по колонне, потом поднялась по металлической дуге и спустилась на другую колонну с гнездом и надписью ВХОДИ!

И как только сова остановилась, чугунные пластины ограждения вдруг начали быстро падать одна за другой, подобно костяшкам домино, образуя настил.

— Вот это да! — восхитилась Анита.

Пластины падали быстро, друг за другом, накрыв пролет моста до другого берега.

Механизм щелкнул еще раз и замер.

И тут произошло нечто совершенно непонятное. На другом конце моста сова-двойняшка поднялась, проделала тот же путь и перебралась со своей колонны на другую.

И едва она сделала это, как пластины тотчас поднялись все разом и вернулись на свое место — в ограждение, а настила опять как не бывало.

И по мосту опять не пройти. Анита с огорчением смотрела на него.

Успеет ли она перебежать на другую сторону, прежде чем механизм перестанет работать?

— Нет, не успею, — решила девочка.

Этот мост ведет себя, как игроки в шахматы. Как только она перемещала сову, на другой стороне моста тотчас совершалось обратное действие. Стоило Аните поместить сову на колонну с табличкой ВХОДИ! как сова на другом конце тут же передвигалась на колонну с табличкой УХОДИ! и от настила моста ничего не оставалось.

Наверное, нужно что-то сделать, чтобы обе совы оказались на колонне с табличкой ВХОДИ!.

Но что?

— Тут возможны два решения, — рассудила Анита. — Или мне нужно каким-то образом задержать птицу на этой стороне или остановить на другой.

Она попробовала сделать это пару раз, но ничего не получилось, и тогда передвинула сову в исходное положение.

— Думай, Анита, думай… — громко приказала она себе.

Если бы хоть кто-нибудь оказался рядом. Томми! Или хотя бы Мьоли.

Но Анита одна стояла у этого нелепого механического моста в лесу, где, очень возможно, уже и заблудилась.

В той стороне, конечно, море… И пожалуй, можно спуститься к берегу и пойти вдоль реки… Или отправиться дальше и отыскать какой-нибудь более легкий путь.

Однако оба решения требовали времени. А его-то у нее уже не оставалось.

Который час?

Ее часы с совой на циферблате показывали двадцать пять минут второго.

Час двадцать пять.

Уже более трех часов бродит она по лесу.

Сова.

Часы.

Инициалы гениального изобретателя различных механизмов в Килморской бухте Питера Дедалуса.

— Чтобы попасть в Килморскую бухту, тебе понадобится вот это… — проговорила Анита, вспомнив, что сказал переводчик, когда подарил часы. — Понадобится, конечно, но как?

Часы. Сова. Инициалы. Мост. Сова. Гнездо.

Анита поиграла часами, пуская солнечного зайчика.

— Тебе нужны эти часы? Нужны? — громко крикнула она, чтобы услышала сова и на другой стороне моста. — Я кладу их сюда, смотри!

Она подошла к колонне с гнездом и табличкой ВХОДИ! и поискала, куда бы положить часы.

Нашла. В узорчатом рисунке оказалась небольшая круглая выемка, отлично подходившая для этой цели. Анита положила туда часы и тотчас услышала знакомое тиканье, с которым сова перемещалась с колонны на колонну.

Но в этот раз Анита даже не прикоснулась к ней.

С колонны с табличкой УХОДИ! сова перебралась на колонну с табличкой ВХОДИ! но, прежде чем привести «пластины» в движение, смешно наклонилась, словно хотела подхватить часы Аниты.

Девочка посмотрела на мост. Пластины опять попадали одна за другой, сложив настил, и, когда переправа соединила оба берега, сова, сидевшая на другом ее конце, на этот раз не тронулась с места.

Анита подождала.

Сова не двигалась.

Ничего не произошло. Девочка попробовала ногой, крепок ли мост. Вроде бы крепок.

Вздохнув и набравшись мужества, она повела по нему велосипед.

Наверное, так чувствуешь себя на палубе судна при небольшом волнении моря.

Испугавшись вдруг, что дорога может уйти у нее из-под ног, Анита побежала.

Очень быстро.

Примчавшись на другой конец моста и осмотревшись, девочка увидела, что сова смотрит на нее, а на колонне оказалась другая табличка: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Тут Анита и поняла, что добралась наконец до Килморской бухты.

Глава 13

СЧАСТЛИВАЯ ВСТРЕЧА

Джейсон бежал со всех ног по дороге между холмами. Его словно преследовал сигнал машины госпожи Бертильон. Тело ныло от ударов братьев Флинт.

У самой вершины холма он остановился, чтобы перевести дыхание, и направился в лес, где растет кислица.

Ему показалось, будто слышны голоса этих негодяев.

— Проклятие! — рассердился он. — Выходит, преследуют меня…

От боли в груди он невольно согнулся пополам. Ныла спина.

Но самое главное, он страдал от уязвленной гордости: пришлось бежать, и он не смог преподать этим хулиганам урок, какого те заслуживали.

Джейсон стал довольно быстро подниматься по холму, но не бежал. Главное сейчас — подальше уйти от преследователей. И нужно придумать, как это сделать.

А сколько времени?

Он не слышал, чтобы колокол церкви, где служит отец Феникс, пробил половину второго.

«Так или иначе автобуса ждать не приходится», — решил мальчик и почувствовал что-то влажное на губе. Оказалось, она рассечена.

И Джейсон поспешил дальше.

Он рассчитывал найти тропинку, ведущую в Килморскую бухту или хотя бы к вокзалу на окраине города. Ни к чему, разумеется, все дальше взбираться на холмы и делать по ним большой круг, чтобы выйти к вилле «Арго». Но существует ли эта тропинка, которую он ищет?

Он решил поискать ее еще минут десять, потом срезать дорогу, то есть отправиться прямиком через лес и поля.

И тут он обернулся на какой-то шум — не братья ли Флинт догоняют его? — но никого не увидел.

Прибавил шагу.

И снова услышал какой-то шум. Он повторился.

Джейсон пошел медленнее, пытаясь понять, что это такое, откуда доносятся эти звуки, и вскоре вышел на цветущую поляну, откуда виднелись часть залива и дома на берегу. Вилла «Арго» находилась в противоположной части залива, намного ниже, и это означало, что Джейсон слишком далеко забрался на холмы, окружающие залив.

Он решил, что, пожалуй, нужно вернуться и найти дорогу получше.

— Осторожно! — услышал он крик позади себя. — С дороги!

Он едва успел обернуться. Увидел незнакомую девочку, которая неслась на него на скорости, и отскочил в траву, покатившись по ней в сторону.

Велосипед пролетел в нескольких сантиметрах от него и упал невдалеке.

Джейсон поднялся.

— Эй! Это еще что такое!.. — возмутился он.

Черноволосая девочка лежала ничком рядом с велосипедом, колеса которого еще крутились.

Джейсон тут же сменил тон и, подойдя к ней, спросил:

— Ушиблась?

Девочка перевернулась на спину, глядя в небо. Потом перевела взгляд на взволнованное лицо Джейсона.

Она улыбнулась:

— Я была уверена, что собью тебя.

— Все в порядке?

— Как будто… Только почему-то кажется, что деревья поддерживают небо. — Девочка поднялась. — Вот это полет так полет!

— Ничего не сломала?

— Вроде нет. Трава смягчила удар… А ты? У тебя губа рассечена.

Джейсон потрогал губу:

— Да нет, это не потому, что упал. Но… — Он окинул глазами открывавшуюся с холма панораму, потом посмотрел на его вершину. — Можно узнать, что ты здесь делаешь?

— Я просто хотела быстро съехать туда, — ответила девочка и показала на залив внизу и дома на побережье. — Скажи мне только одно: это Килморская бухта, не так ли?

Джейсон почесал затылок:

— Ну да…

И тут девочка подняла к небу сжатые кулаки и громко закричала:

— Я сделала это! Сделала! Я нашла ее! — Затем порывисто обняла Джейсона и, прежде чем тот успел произнести хоть слово, чмокнула его в лоб. — Ты и представить себе не можешь, как я счастлива!

Джейсон совершенно растерялся, глядя на Аниту, которая, попрыгав вокруг него, стала поднимать велосипед. Он не знал, что и думать. Эта девочка, слетевшая с вершины холма, казалась ему совершенно сумасшедшей, но в то же время и удивительно славной. Огромные зеленые глаза, черные волосы, красиво обрамляющие овальное лицо.

— Знаю, что похожу на сумасшедшую, но…

— О нет… Что ты! — Джейсон помог незнакомке поднять велосипед. — Со мной сплошь и рядом такое случается — сбивает какая-нибудь девочка на велосипеде, а потом сразу же целует в лоб.

— Меня зовут Анита, — улыбнулась она и протянула ему руку. Потом приложила палец к губам и внимательно посмотрела не него. — Подожди, не говори, как тебя зовут… Любит иронизировать. Держится уверенно. Вот уже по меньшей мере месяца два как не стригся. Ммм… Ты выше, чем я ожидала, и сейчас, наверное, на пару лет взрослее, но… я уверена, что ты… Джейсон. Джейсон Кавенант!

Изумлению мальчика не было предела. Он откинул волосы со лба, желая получше рассмотреть Аниту.

— Откуда ты знаешь, кто я такой?

— Кавенант! — позвал в это время младший Флинт, появляясь из леса.

Джейсон вздрогнул и обернулся.

— Похоже, не только я знаю это! — сказала Анита, глядя туда же, куда и Джейсон.

Братья Флинт выбежали на поляну и устремились к Джейсону с криками:

— Не уйдешь! Мы поймали тебя, Кавенант!

— Вот дьявол! — выдохнул Джейсон.

Анита посмотрела на троицу, которая спешила к ним, и сказала:

— Забыла еще одну деталь: всегда нарывается на неприятности.

— Послушай… — проговорил Джейсон, — мне некогда объяснять… Эти трое…

— Все понятно. Садись! — предложила Анита, встав на педали.

Джейсон взглянул на велосипед, окинул взглядом луг, спускавшийся под уклон, и крыши домов Килморской бухты. Посмотрел на девочку:

— Это может быть…

— Опасно. Знаю, — кивнула Анита Блум. — Но я не напрасно приехала сюда.

В Килморской бухте колокол пробил два часа дня.

Лежа на кровати, Рик Баннер держал на коленях большую тетрадь в черной обложке, а ручку — во рту. Он записал и зачеркнул не один десяток фраз и теперь совсем уже не надеялся, что удастся осуществить задуманное еще очень давно.

И в самом деле, по меньшей мере пятьдесят страниц в этой черной тетради зачеркнуты и перечеркнуты.

— Дорогая Джулия… — прочитал он вслух. — Ну, это понятно… Твои глаза… — продолжил он, но тут же его внимание отвлекли трещины на потолке.

Зачеркнул. Слишком просто. К тому же с описания глаз он уже начинал письмо на странице тринадцать. Или четырнадцать? В любом случае, не получилось.

Так что отменим разговор про глаза. Нужно сосредоточиться на чем-то более конкретном, на чем-то таком, чтобы Джулия сразу поняла, что именно он хочет сказать ей.

— Всякий раз, когда вижу тебя… — стал он быстро записывать, — даже если ты больна и у тебя коклюш…

Но тут же, огорчившись, с недовольством зачеркнул фразу. И ударил себя по лбу, стараясь понять, что за таинственный механизм не позволяет ему изложить на бумаге прекраснейшие мысли, которые заполняют его голову. В чем загвоздка? В какой части его мозга? Или руки? А может, дело в ручке, ее нужно сменить? Или в черной тетради? Как-то он читал, что цвета имеют большое значение, потому что по-разному отражают свет, и потому одни больше подходят для окраски стен, а другие меньше. Может, все дело в том, что тетрадь у него в черной обложке? Может, именно этот нехороший цвет не позволяет ему завершить свое… признание в любви к Джулии.

Любовь. Такое важное слово, возможно, слишком важное, но которое так или иначе — когда больше, когда меньше — все время занимало его мысли между путешествиями, которые он совершал благодаря Дверям времени.

Теперь уже все это видели. Все в городе знали и заметили также, что Джулия отвечает ему взаимностью.

По той или иной причине сами ребята об этом никогда не говорили.

Если, случалось, Джулия дружески приобнимала Рика по какому-нибудь случаю, с ним творилось что-то невероятное: он замирал от волнения, словно мраморная статуя, и не мог даже пошевельнуться. Каждый раз, когда, казалось, вот-вот сделает признание, терял дар речи, а когда пробовал написать о своем чувстве, зачеркивал фразу, даже не дописав ее.

— Рик! — услышал он, как кто-то зовет его с улицы. — Рик!

Звал его Джейсон.

Рыжеволосый мальчик поцеловал черную тетрадь, спрятал в стол и выглянул в окно:

— Что случилось?

Джейсон стоял возле дома. Губа рассечена, весь в грязи.

— Спустись! Нужно поговорить! — ответил Джейсон.

— Что случилось?

— Давай быстрее!

Джейсон оказался не один. Чуть в стороне стояла девочка, которую Рик никогда раньше не видел. Она держала за руль профессиональный горный велосипед. Алюминиевая рама, дисковые тормоза и переключатель скоростей с девятью ведомыми звездочками. Прекрасная машина.

— Послушай, Рик! — крикнул Джейсон. — Ты спустишься, наконец, или нужно кричать на всю улицу? А дело важное. Ясно?

Девочка приветливо махнула Рику, и он, слегка растерявшись, сказал:

— Иду.

Кто это? И где она купила этот велосипед? В городе таких никто не видел.

Рик отыскал спортивные туфли и вернулся к окну.

— А насколько важное? — спросил он друга.

— Очень! — ответил Джейсон.

Рик кивнул, торопливо переоделся и выбежал, не захватив ключа от Двери времени.

Джейсон познакомил друга с Анитой и предложил поговорить в более спокойном месте.

После того как он коротко рассказал Рику про братьев Флинт, заговорила Анита.

— Дело в том, — объяснила она мальчикам, которые уселись перед ней, по-турецки подвернув ноги, — что я добралась сюда, для того чтобы показать вам одну книжку.

Рик и Джейсон переглянулись. Они купили в кондитерской «Лакомка» пирожные с кремом и теперь уплетали их, сидя довольно высоко на берегу, чтобы наблюдать за дорогой, но и достаточно в стороне, чтобы никто не слышал их.

— Должна признаться, я не ожидала, что будет так трудно найти этот город.

— В каком смысле трудно? — спросил Рик.

Анита сбросила туфли и погрузила ноги в песок.

— Она ехала сюда каким-то очень странным путем, — объяснил Джейсон. — За пять километров от Зеннора, чтобы найти дерево…

— Дерево с рыболовными крючками, — прибавила Анита.

Рик покачал головой:

— Никогда не слышал о таком.

— Потом она шла по лесу до телефонной станции.

— Понятно, — сказал Рик, который, очевидно, что-то знал о ней.

— И оттуда до автоматизированного моста.

— Автоматизированного моста?

— С совой, — уточнила Анита, — которая говорила мне то ВХОДИ! то УХОДИ!.

Рик с сомнением посмотрел на нее.

— Это похоже на изобретение Питера Дедалуса, — заметил Джейсон. — Хотя никто из нас…

— Он, наверное, находится над расщелиной… — предположил Рик.

— А как высоко?

Пока друзья обсуждали, где может находиться мост, Анита смотрела на них восторженными глазами. По сравнению с их описанием в книгах Улисса Мура они казались повзрослевшими. Джейсон, мальчик с длинными, непослушными волосами, возмужал, стал выше, едва ли не перерос своего приятеля из Килморской бухты. Рик, напротив, как будто похудел. Однако плечи были очень широкие, ноги мускулистые, как у велосипедиста, а рыжие волосы пострижены очень коротко, без всякой челки.

— Ну, может, обсудим это в другой раз, — прервала ребят Анита.

Джейсон пояснил:

— Мы только хотим понять, почему ты не поехала по дороге вдоль моря.

— Ну да, — кивнул Рик. — Там все время ходит автобус колледжа.

— А вы уже учитесь в колледже? — спросила Анита.

— В Сент-Иве, — ответил Джейсон. — Оттуда легко доехать до Килморской бухты. Рик все время на велосипеде ездит.

— Я не знала. Дорогу мне объяснил один переводчик, который побывал здесь несколько лет назад, — я думаю, человек, который написал книгу о Килморской бухте.

— Ты шутишь? — удивился Джейсон.

— Нет, не шучу.

— И что же он написал? — спросил Рик.

— Приключения. В которых… рассказывается о вас.

Мальчики в изумлении переглянулись.

— О нас? — переспросили они в один голос.

— Именно. В ней говорится о Дверях времени и ключах с головками в виде разных животных. И о какой-то Обливии Ньютон.

— Но этого не может быть! — воскликнул Рик. — Эта история… Я хочу сказать… Это же секрет!

— Переводчик сказал, что у него оказались тетради Улисса Мура, которые он нашел в большом старинном сундуке.

— Сундук, — прошептал Джейсон. И обратился к Рику: — Ты прекрасно знаешь, о каком сундуке идет речь…

— Но… этого не может быть!

— И что же дальше? — спросил Рик у девочки.

— Несколько дней назад в Венеции, где я живу, я нашла одну совершенно необычную записную книжку. Она была спрятана в балке под потолком. Книжка, как и дом, принадлежала художнику по имени Морис Моро.

Джейсон покачал головой:

— Никогда не слышал о таком.

— Я тоже, — прибавил Рик.

— Книжечка совершенно нечитаемая, — продолжала Анита. — Записи в ней зашифрованы с помощью какого-то кода. Того самого, какой использовал Улисс Мур… Вот я и приехала сюда, чтобы привезти ее вам.

— Следуя указаниям этого… переводчика, — проговорил Рик.

— Очень путаные указания, — заметил Джейсон.

— Совершенно верно, — сказала Анита. — Он как будто не хотел… или не мог объяснить понятнее.

Мальчики кивнули.

— Так или иначе, вот она. — Анита достала из рюкзака записную книжку Мориса Моро, положила себе на колени, но не открыла. — Переводчик считает, что для расшифровки необходим какой-то «Словарь забытых языков».

— Для этого достаточно подняться ко мне домой, — сказал Джейсон.

— Но только в том случае, если ты переболела коклюшем, — предупредил Рик. — А то лучше мы сами сходим за ним.

— Покажи, пожалуйста, как это выглядит, — попросил Джейсон, указывая на записную книжку.

Анита провела по ней рукой и со вздохом проговорила:

— Есть тут еще одна особенность…

И коротко рассказала о загадке с картинками, которые то появляются, то исчезают.

Глава 14

КОГДА ИСЧЕЗНУТ ПЧЕЛЫ

В газетах писали, что весна в этом году поздняя. А на самом деле не совсем так. Жара наступила очень рано, из-за чего раньше времени распустились почки на деревьях и первые цветы. А потом полил непрерывный дождь, похолодало, и все испортилось. Клумбы в саду виллы «Арго» стояли залитые водой. От окоченевших от холода петуний остались только сухие скелеты. А пышные кусты сорняков душили все другие цветы.

— Ох, не удастся спасти их! — решил Нестор, отбрасывая ненужную тяпку. — Кто бы помог мне?

Он выпрямился, растирая поясницу. Давал знать себя возраст, а также погода — он чувствовал, что скоро снова пойдет дождь.

Садовник виллы «Арго» погрузил инструменты в тачку и покатил ее к сараю в глубине сада. Легкий ветер шумел в листве, высокий ясень почти накрывал крышу дома, жужжали насекомые, летавшие с цветка на цветок.

— Слишком мало пчел, — решил старик, толкая тачку. — Слишком мало пчел…

Исчезнут пчелы — не будет опыления цветов, не вырастут новые растения, не станет пищи сначала для травоядных, а потом и для плотоядных животных. И в результате через несколько лет наступит конец света. К этому пессимистическому выводу не сам Нестор пришел. Это Альберт Эйнштейн сказал: «Если погибнут пчелы, то через четыре года погибнет все человечество».

— Одно небо знает, как он оказался прав, — проворчал Нестор, совсем упав духом.

И тут увидел Джейсона и Рика, а с ними незнакомую девочку.

Приезжая.

«Приезжая — значит, опасная», — произнес про себя садовник и решил укрыться за деревом.

Но Джейсон уже увидел его, и маневр не удался.

— Очень приятно, господин Нестор. Я — Анита Блум, — сказала приезжая девочка, очаровательно улыбаясь.

Старый садовник пробурчал что-то вместо ответа, коротко взглянув на нее. Стройная, хорошенькая англичанка. Что она тут делает?

— Хотите помочь мне с петуниями, ребята? — спросил он. — Или привести в порядок клумбы? Тогда сразу же и принимайтесь за работу!

— Мы пришли не помогать тебе, Нестор, — ответил Джейсон. — Нам нужна твоя помощь.

Садовник пожал плечами и, толкнув тачку, пошел дальше.

— Я правду говорю, — продолжал мальчик. — Тут такое странное дело. Записная книжка.

При этих словах садовник виллы «Арго» остановился, стараясь скрыть тревогу.

— Покажи, Анита, — обратился Джейсон к девочке.

Та достала из рюкзака небольшую записную книжку в темной обложке. Увидев ее, Нестор ощутил сильнейшую боль в спине. Он сразу узнал ее, но отчаянно постарался скрыть охватившее его волнение, и все же его глаза невольно округлились.

— Морис Моро… — проговорил он, хотя Анита не открывала записную книжку.

— Ты знаком с ним? — поинтересовался Джейсон.

— О да, знаком.

Он очень хорошо знал его. И у него имелся другой экземпляр этой записной книжки. Когда же Нестор увидел ее у ребят, его старое сердце забилось так часто, что пришлось опереться на тачку.

— Где вы нашли ее? — спросил он.

— В доме Мориса Моро.

— Но он…

— В Венеции.

Садовник взглянул на Джейсона, перевел взгляд на Рика и наконец посмотрел на девочку:

— Ты из Венеции?

— Да, — кивнула Анита.

— И как же ты добралась сюда?

— Благодаря другим книгам, которые написал Улисс Мур, — вместо нее ответил Джейсон.

Нестор опять округлил глаза:

— Что ты сказал?

Услышав от ребят историю про переводчика и сундук с дневниками, Нестор не мог поверить в то, что произошло.

Его дневники опубликованы.

— Идите в мой дом, — велел он ребятам. — Приду через десять минут.

Он забыл про свою тачку и, прихрамывая, поспешил на виллу «Арго».

— Госпожа Кавенант? — позвал Нестор, постучав в стекло. — Можно?

Не получив ответа, он открыл дверь и вошел. На веранде было прохладно и темно. На белых диванах перед камином явно кто-то лежал недавно, глядя на огонь. Чуть дальше статуя рыбачки созерцала море под утесом.

Нестор ласково коснулся ее, прошел к лестнице, где на него сурово смотрели со стены прежние владельцы виллы «Арго», и направился в кухню.

— Госпожа Кавенант? — снова окликнул он, остановившись на пороге.

Госпожа Кавенант только что закончила убирать со стола и теперь насыпала молотый кофе в кофеварку. Господин Кавенант погрузился в чтение спортивного номера «Таймс», но все же заметил появление садовника.

— А… добрый день, Нестор! — приветствовал он его, опуская газету. — Очень вовремя. Выпьешь кофе?

— Спасибо, господин Кавенант, но кофе уже много лет запрещен мне… Госпожа…

— Привет, Нестор.

Господин Кавенант предложил старику сесть, но тот вежливо отказался и спросил, как себя чувствует Джулия.

Температура у девочки спала, еще оставался кашель, но самое худшее уже миновало.

— Хорошо, — сказал садовник.

— Ты что-то хотел спросить, Нестор?

Тот вздохнул и признался:

— Вообще-то, да… Мне нужно было бы взять… одну книгу из библиотеки. Если позволите, конечно.

Родители Джейсона и Джулии улыбнулись.

— Разумеется, Нестор, — сказала госпожа Кавенант. — Библиотека в твоем распоряжении.

— К тому же ты и спрашивать не должен об этом. Пользование библиотекой записано как одно из условий в договоре при покупке дома, — добавил господин Кавенант. — Поэтому поднимайся в библиотеку когда хочешь.

«Именно так я и поступаю всегда, — подумал Нестор, поблагодарив хозяев дома. — Только сейчас у меня слишком болит спина, чтобы воспользоваться тайным ходом».

Джулия чувствовала себя на верхнем этаже виллы «Арго» словно в заточении и ругала свою судьбу. Коклюш! Разве кто-нибудь когда-нибудь болел коклюшем в Килморской бухте?

Ответ был однозначным: нет.

Когда она пришла на прием к доктору Боуэну, тот признался, что уже и не помнит, как лечить это заболевание. Ему гораздо проще вылечить человека, пострадавшего от рыбы-меча, чем девочку, заболевшую коклюшем.

В результате лечение оказалось довольно общим и поверхностным: постельный режим, пока не пройдет.

И Джулия послушно лежала в кровати, опасаясь, что теперь будет кашлять всю жизнь. Так прошло десять дней, в течение которых ее мучила температура, иногда высокая. Как только она немного снижалась, Джулия брала книгу и читала, пока глаза сами не закрывались. Свет раздражал ее, как и темнота. То Джулии было жарко, то холодно, и потому она ощущала кожей малейшее движение воздуха, любой сквозняк и слышала даже самый легкий шум в доме, каждый шаг на лестнице. Но с некоторых пор, однако, все изменилось.

Температура прошла, лоб стал прохладный, и она могла спокойно смотреть на все, не ощущая уколов множества крошечных кинжалов. Она стала подниматься с постели и несколько часов проводила в кресле за чтением.

И хотя мама еще не позволяла ей спускаться вниз или выходить во двор, Джулия чувствовала, что болезнь прошла.

Она расхаживала по комнате, когда услышала прихрамывающие шаги Нестора, поднимавшегося по лестнице в библиотеку, и это удивило ее.

Она подошла к окну и увидела Джейсона и Рика, входящих в дом Нестора. И ей показалось, будто с ними еще кто-то. Какая-то девочка.

«Весьма любопытно», — подумала Джулия, вспомнив и некоторые другие странности.

Джейсон, например, не вернулся к обеду. Джулия слышала, как удивлялись этому родители, а Рик не поднялся навестить ее, как обычно, хотя она и запретила ему делать это, не желая, чтобы он видел ее больной.

Подойдя к двери, Джулия услышала, что Нестор достает книги из шкафов. Может, приводит в действие какой-нибудь новый тайный ход, о котором еще никто не знает.

Приоткрыв дверь, девочка ощутила свежий воздух, идущий от окна в конце коридора, где колыхались занавески. Мама упорно оставляла это окно открытым, чтобы проветривать весь дом.

Джулия вышла из комнаты и на цыпочках прошла дальше, мимо комнаты родителей, в просторную ванную комнату, отделанную мрамором. Посмотрела на свое отражение в большом зеркале над умывальником: бледная, осунувшаяся, волосы встрепанные, глаза воспаленные.

Совсем не такая живая и резвая, как в лучшие времена. Но температуры уже не было, и потому Джулия чувствовала себя уверенно.

— Привет, Нестор, — сказала она, войдя в библиотеку.

Садовник стоял на лестнице и просматривал книги на самых верхних полках. Подняв руку, он мог бы легко коснуться потолка, на котором нарисовано большое генеалогическое дерево семьи Мур.

Услышав, что к нему обращаются, Нестор резко обернулся.

— Джулия! — удивился он. — Разве ты не должна лежать в постели?

Потом положил книги на полку, словно вор, которого застали врасплох, и посмотрел на нее.

Джулия прошла в библиотеку:

— Должна. Но я услышала шум, и… А что ты делаешь?

— Ищу одну книгу.

— Могу помочь тебе?

— Не думаю, — ответил Нестор. — Она должна быть здесь. Более того, она всегда была здесь. Но… теперь ее нет.

Джулия заметила, что садовник достал и сложил на полу три толстых тома. Один из них она хорошо знала: «Словарь забытых языков».

— А какую книгу ты ищешь?

— У нее нет названия, — пояснил Нестор. — В темном переплете, без надписи. Совсем небольшая, вот такая. И стояла тут. Между «Последними впечатлениями о старинном городе» и «Путешествием в Индию для того, чтобы посмотреть на слона». Но теперь ее нет здесь.

— Может, ее взял Джейсон.

Нестор торопливо спустился с лестницы.

— Проклятие, — проворчал он, — неужели это она?

— О ком ты говоришь?

— Нет, ничего. Это я так…

— Это очень важно?

Садовник даже не ответил. Внимательно осмотрел два других книжных шкафа и достал из них еще две книги, которые присоединил к отложенным раньше фолиантам — «Учебнику воображаемых мест», «Обстоятельному каталогу несуществующих книг» и, естественно, «Алфавитному списку немыслимых вещей».

— Нестор, — обратилась к нему Джулия, — что происходит?

Он посмотрел на девочку так, будто только сейчас заметил ее:

— Что происходит? Да нет, ничего. Просто я искал одну старую… Мне нужно кое-что выяснить.

— Я же тебя знаю. Когда у тебя такие глаза, значит, что-то происходит.

— Какие глаза?

— Вот такие.

— Джулия, уверяю тебя, совершенно ничего не происходит, — сказал садовник и подумал: «Во всяком случае, пока».

— А что это за книга, которую ты не можешь найти?

— Не то чтобы не могу… Если нет в этом шкафу, значит, нет. Кто-то взял.

— Это не ответ.

— Всего доброго, — проговорил садовник.

И, не сказав больше ни слова, вышел из библиотеки.

Глава 15

СЕКРЕТНЫЕ КНИГИ

— Открой, — попросил Нестор Аниту, вернувшись в свой домик.

Все собрались за столом. Рик поставил на огонь воду для ячменного кофе с ванилью. Остальные похрустывали карамельками, которые оказались на столе в жестяной коробке.

Анита открыла записную книжку, показала всем посвящение и протянула Нестору.

Но садовник не взял книжку, только сказал:

— Это точно она.

Загадочные символы Диска Фесто начинались уже на следующей странице, где была надпись Et in Arcadia ego и изображались три человека возле какой-то большой могилы.

— Вот как выглядят записи в этой книжке, — показала Анита.

Джейсону и Рику достаточно было одного взгляда, чтобы узнать их. Нестор только кивнул.

— А вот это первая рамочка, — продолжала Анита. — Видите? Она всегда пуста, в то время как… — Девочка быстро перелистнула страницы, отыскивая изображение горящего замка. — Ох, смотрите, нам повезло. Опять появился!

В рамочке находился человек, который балансировал на пирамиде из нескольких стульев, стоящих друг на друге. Увидев этот рисунок, Нестор быстро поднялся и подошел ближе.

— Вы все тоже видите его? — с волнением спросила Анита.

— Я вижу, — подтвердил Джейсон.

— И я, — сказал Рик.

— Проклятие… — проговорил садовник.

— Это одна из картинок, которые то появляются, то исчезают, — объяснила Анита, сильно волнуясь. Казалось, этот человек на стульях каким-то образом душит ее.

— А если положить руку на эту картинку… он заговорит? — спросил Джейсон.

Анита кивнула и призналась:

— Меня, однако, этот рисунок пугает.

— Это верно, — тихо проговорил Рик. — В самом деле страшно.

— Попробую, — решил юный Кавенант, поднося руку к странице.

— Подожди! — остановил его Нестор. — Наверное, это не самая лучшая мысль. — Он посмотрел на Джулию. — Ты уже говорила с ним?

— Только однажды. Он спросил, кто я, — ответила девочка.

— И что ты ему сказала?

— Ничего. Закрыла книжку и убежала.

— Хорошо, — продолжал Джейсон. — Я попробую.

Он положил руку на рисунок и подождал.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросил Рик.

— Совершенно ничего.

Но вскоре, однако, ощутил. Ощутил, как от кончиков пальцев горячая волна прокатилась по всему телу, что перехватило дыхание.

От удивления Джейсон даже открыл рот.

Жара. Горячий воздух. Какой-то механизм. Испорченный. Шум горящей топки. Обжигающее пламя. Автомобильный гудок. Все это мальчик воспринял в долю секунды, а в следующее мгновение чей-то хриплый голос произнес:

— А ты кто такой, сопляк?

Наглость, уверенность, хрипота, как у курильщика, — все это отразилось в голосе.

— А ты кто такой? — не растерявшись, в свою очередь потребовал ответа Джейсон.

— Ты говоришь с ним? — спросил Рик. Нестор приложил палец к губам:

— Тсс!..

— Я спрашиваю тебя, — продолжал Джейсон, — что ты там делаешь на вершине этой пирамиды из стульев?

— Ты не можешь настаивать, — ответил наглый голос из записной книжки. — Это немыслимо.

— Уж не тебе решать, что мыслимо, а что нет, — заявил мальчик.

— Джейсон… — произнес Нестор, желая остановить его.

— Как тебя зовут? — прозвучал вопрос в голове молодого Кавенанта. — Где находишься, сопляк?

— Меня зовут Джейсон Кавенант, и нахожусь я в Килморской бухте…

— Джейсон! Нет! — вскричал Нестор и, бросившись к книжке, отдернул руку мальчика от рисунка и захлопнул книжку. — Не нужно было говорить ему, где находишься!

— Но…

— Никаких «но»! Не должен был говорить!

— Но это всего лишь рисунок!

— Не просто рисунок!

— Ах, нет? Так что же это было?

Нестор по очереди посмотрел на ребят, положил руку на записную книжку и прижал ее к столу.

И наконец произнес:

— Это… такая вещь, которая, я был убежден, больше не существует.

Все замолчали.

Нестор открыл шкаф и достал небольшую деревянную коробочку. В ней лежала сигара темно-коричневого цвета, длиной примерно двадцать сантиметров.

Садовник вынул сигару и положил на середину стола, словно это и было объяснение всему.

— Я не знал, что ты куришь, — заметил Рик.

— А я и не курю.

На бумажной полоске, опоясывавшей сигару, причудливый рисунок изображал молнию, зажигавшую кончик сигары, которую держал в руках человек в черном котелке.

— Эта сигара, — заговорил Нестор, — и портрет, висящий на лестнице, все… что осталось от моего деда. Мой дед, генерал Мур, был военным. И… короче, незачем кружить вокруг да около. Мы с отцом очень не любили его. Дед считал себя единственным настоящим наследником династии Мур и без конца оплакивал смерть своей единственной дочери — моей мамы… — Старый садовник помолчал и продолжал: — Как прямолинейный человек консервативных взглядов, он так и не смирился с тем, что его дочь вышла замуж за такого человека, как мой отец. А он, напротив, был натурой романтической, мечтателем. Но дед считал его слабаком и не сомневался, что я буду походить на него. Поэтому он ничего не оставил ему по завещанию. Ничего, кроме дома на берегу моря, и то, наверное, лишь потому, что просто ненавидел его. — Нестор опустил руки на стол и уточнил: — Вот этот дом — виллу «Арго»…

Нестор несколько раз вздохнул. Потом снова заговорил:

— Все остальное, в том числе и особняк в Лондоне, где мы жили, перешло друзьям деда. — Он взял сигару. — Друзьям из Клуба Поджигателей. Любителям сигар, которые во многом походили на моего деда — только и делали, что критиковали таких людей, как мой отец. Клуб этот, придуманный моим дедом, занимал весь первый этаж нашего лондонского дома: огромная гостиная, устланная красно-зеленым паласом, кресла, диваны, книжные шкафы и журнальные столики. В прежние времена там собирались другие друзья семьи Мур — люди, куда более интересные, чем эти любители вонючего табака. Среди друзей, бывавших в нашем доме, моя мама и встретила моего отца…

Нестор, прихрамывая, обошел вокруг стола.

— Дед считал, что это они настоящие виновники смерти его дочери. — Садовник взял записную книжку Аниты и открыл ее на странице с посвящением. — Они — это члены Клуба Путешественников-фантазеров, — объяснил он, — членом которого среди прочих были и мой отец, и книжный иллюстратор Морис Моро.

Услышав это, Анита заметила:

— На пакете, в котором хранилась записная книжка, было написано, что ее следует отправить господину Муру, Путешественнику-фантазеру, Фрогнэл-Лайн, двадцать три, Лондон.

— Фрогнэл-Лайн, двадцать три. Совершенно верно. Это адрес нашего старого дома.

— Выходит, — вступил в разговор Джейсон, — этот Морис хотел, чтобы книга вернулась…

— …возможно, к кому-то из моих предков, — заключил Нестор. — Но уж точно не к моему деду. Потому что это он закрыл Клуб Путешественников-фантазеров, заменив его своим ужасным клубом любителей табака. Из нашей домашней библиотеки исчезли все книги, которые нам с отцом не удалось перевезти сюда. Путешественники-фантазеры располагали картами несуществующих мест со всеми указаниями, как попасть туда. На стенах висели фотографии и рисунки стран и городов, где побывали лишь очень немногие. Страны вне времени. Вроде тех, с которыми уже знакомы и вы.

Последние слова Нестор произнес, посмотрев на Джейсона и Рика.

— Путешественники-фантазеры утратили свое место встреч, — продолжал старый садовник. — Поджигатели сожгли их бесполезные книги. И с этого момента… я не знаю, что было потом… Я покинул Лондон вместе с отцом. Мы переехали сюда, и я, конечно, даже не подозревал… что здесь… на самом деле… такое…

Нестор посмотрел на Аниту, словно раздумывая, продолжать ли рассказ.

— Но мне нравится думать, что отец мой знал и выбрал это место именно для того, чтобы защитить его. Но так или иначе, дело было не только в этом.

Ребята ждали, продолжит ли садовник свой рассказ.

— Дело в том… — старик покашлял, — что среди книг, которые, как я думал, мы привезли из лондонского дома, спасая их от сожжения в камине, находился другой экземпляр вот этой самой записной книжки. — Нестор улыбнулся, приоткрыл книжку и сразу же закрыл. — Отлично помню. Я прочитал ее еще ребенком. Морис Моро… Вот эти самые акварельные рисунки, эскизы и, самое главное, непонятные записи. Все это было удивительно интересно. Помню, я целыми ночами фантазировал о том, что же они скрывают. А потом постепенно… начал понимать их. И расшифровывать. И понял, что представляет собой эта книга, которая так будила мое воображение.

Рик не смог дождаться, пока Нестор продолжит, и спросил:

— Так что же?

— О, это очень просто, — улыбнулся Нестор, опускаясь на стул. — Это Путеводитель для фантазеров, для тех, кто хочет попасть в Умирающий город.

— Не понимаю, — сказал рыжеволосый мальчик. — Совершенно ничего не понимаю. У тебя имелся экземпляр этой книжки?

Нестор кивнул.

— А теперь нет?

— Я искал ее, но не нашел. Она всегда была в библиотеке, точно помню где… Но… — Нестор развел руками.

— И куда же она могла деться?

— Не знаю. Не помню, чтобы одалживал ее кому-нибудь. Может быть, Леонардо. Или же… Пенелопе? Не знаю. Ничего не могу сказать.

— А твой экземпляр тоже был вот так зашифрован? — спросила Анита.

— В этом-то вся прелесть, — ответил Нестор. — Сам Морис Моро открыл мне иероглифы Диска Фесто. И когда стал вести дневники о воображаемых путешествиях, я… всегда поступал, как он.

— Но почему ты все время говоришь о… путешествиях и Путешествеиниках-фантазерах? — спросил Джейсон.

— Потому что это единственное слово, какое можно использовать в данном случае…

— Подожди, подожди… — остановил его Рик, все более теряясь. — Тут я опять что-то не понимаю. Я — вовсе не Путешественник-фантазер. Я… действительно путешествовал и побывал в разных местах. И вы знаете, где именно.

Нестор поднялся и встал перед рыжеволосым мальчиком, словно учитель перед особенно непонятливым учеником:

— Ты прав, Рик. Ты действительно побывал в этих местах. Точно так же, как и другие путешественники.

— Выходит, они вовсе не фантазеры, — настаивал Рик.

— Путешественник-фантазер — не притвора, которому кажется, будто он совершил путешествие.

— А кто же он в таком случае? — спросила Анита.

— Это путешественник, который действительно путешествует по воображаемому месту.

Рик открыл рот от изумления. Потом поднял обе руки. И наконец опустил их на стол.

— А как, уж извини, он это делает?

— Например, войдя в Дверь времени, — подсказал Джейсон, который, напротив, чувствовал себя совершенно уверенно в этом разговоре.

Рик, по-прежнему ничего не понимая, оторопело посмотрел на Джейсона, потом поискал поддержки у Нестора.

— Воображаемое место… для меня… не существует, — медленно произнес он, выделяя каждое слово.

— Это ошибка, которую совершает большинство людей! Так же ошибался и мой дед. И его друзья Поджигатели. Воображаемое место еще как существует, — возразил Нестор. — Но не для всех.

— Вы что, смеетесь надо мной все? — рассердился Рик.

Анита улыбнулась ему. Она понимала его смятение, но была на стороне Джейсона. Ей легче было понять, потому что она уже целый день разбиралась в этом. Она действительно прибыла в город, который, как она думала, не существует.

Нестор вздохнул и обратился к Рику с вопросом:

— Что должен иметь Путешественник-фантазер?

— Не знаю. Чемодан, наверное?

Старый садовник усмехнулся:

— Нет. Он должен иметь воображение. А что такое воображение?

— Фантазия?

— Опять нет. Воображение — это действующие образы. Чтобы отправиться в путешествие, Путешественник-фантазер должен привести в движение что-то такое, что находится… в нем самом. Он представляет место, куда хочет прибыть, еще прежде, чем сделает первый шаг. Оно у него в голове. Он видит его, он его представляет. Знает, что оно существует. Он убежден в этом. И вот… если решает отправиться в путь и у него есть все что нужно… то в конце концов он достигает своей цели.

Нестор перевел взгляд на Аниту и стал смотреть на нее так, словно прекрасно знал, какой путь ей пришлось совершить, чтобы добраться до Килморской бухты.

— А что ему нужно? — спросила Анита.

— Не понял. — Нестор покачал головой.

— Вы сказали, что если Путешественник-фантазер решает отравиться в путь и у него есть все, что необходимо, то в конце концов он прибудет туда, куда хочет. Мой вопрос: а что ему нужно для этого?

— Думаю, ты сама знаешь что.

— Две вещи, — вдруг догадалась Анита.

Нестор долго кивал, прежде чем ответил:

— Совершенно верно, ему нужны две вещи. Во-первых, какой-нибудь предмет из того места, куда он хочет попасть.

У Аниты округлились глаза. Она подумала о часах Питера Дедалуса.

— А во-вторых? — спросил Джейсон.

— Путеводитель, — произнес Нестор. — Это может быть и человек, и животное, и Дверь времени…

— И забавный детский стишок, — прибавила Анита.

— Или записная книжка, — заключил Нестор, указывая на записную книжку. — Морис Моро был путеводителем и нарисовал в своей записной книжке маршрут тайного путешествия. Путешествия, которое приводит…

— В Умирающий город, — завершила Анита его мысль.

— Совершенно верно. Но для большей надежности он зашифровал маршрут. И чтобы знать, кто воспользуется им, нарисовал его в книжке… которая и не книжка вовсе.

— А что же она в таком случае? — спросил Рик, окончательно потерявший надежду разобраться во всей этой путанице.

— Книга-окно, — медленно произнес Нестор.

Потом взял один из трех толстых томов, которые достал с полок, — «Алфавитный список немыслимых вещей», — открыл его и принялся листать.

— Книги-бананы, Шестиугольные книги, Невидимые книги… — быстро прочитал он. И продолжал: — Вот они здесь. Книги-окна. Как написано в этом драгоценном перечне странностей, книги-окна — это… наверное, лучше было бы сказать… книги тайного производства, которые изготовлялись из целлюлозы, мифического дерева под названием «береза психопомпория» (смотри «Учебник воображаемой ботаники»). Первое упоминание о существовании книг-окон относится к сто пятому веку до новой эры. Высокопоставленный сановник китайского двора Тзян Лун, которого многие считают изобретателем бумаги, изготовил первый экземпляр книги-окна для самого узкого круга придворных императора. Название книги определяет ее главная особенность. На ее страницах и в самом деле можно «увидеть» как бы нарисованных всех других читателей, которые в этот момент заглядывают на ее страницы. Похоже, некоторые из таких книг, самые редкие, обладают еще одной особенностью — позволяют читателю и иллюстрации разговаривать друг с другом.

— Наш случай, — шепнул Джейсон.

Нестор окинул всех взглядом и объяснил:

— И в самом деле, каждый раз, когда книгу открывают одновременно два читателя, они могут видеть друг друга в виде иллюстраций в ней.

— Это означает… — произнесла Анита, — что если я вижу их…

— Верно, — продолжил ее мысль Нестор, — то и другие видят тебя.

— С ума сойти! — прошептал Джейсон.

Рик откинулся на спинку стула.

Нестор продолжал читать:

— Книги-окна были уничтожены во время борьбы за престол между разными китайскими династиями, и секрет их изготовления утрачен. Некоторые листы, однако, сохранились, и их увезли в Европу первые западные послы, побывавшие в Поднебесной.

Возможно, несколько таких страниц привез в Европу член иезуитского ордена Джованни Пьян дель Карпине, а также венецианец Марко Поло. И действительно, имеются документальные свидетельства существования разрозненных страниц книги-окна в Венеции восемнадцатого века, в Португалии во времена Генриха Мореплавателя и затем…

Старый садовник взял «Обстоятельный каталог несуществующих книг».

— Если теперь посмотрим на список книг, которых нет… — продолжал он. — Книга из песка… Книга, сотканная из ветра… А вот она где, я так и думал!

— Что? — спросил Джейсон.

— Путешествие в Умирающий город Мориса Моро, тысяча восемьсот восемьдесят восьмой год, тираж ограниченный — четыре экземпляра.

— Четыре экземпляра, — повторила Анита.

— Но извини, Нестор… — вмешался Рик, указывая на фолиант, который листал садовник. — Как может быть каталог несуществующих книг? Я хочу сказать… разве могут быть миллиарды и миллиарды книг, которые не существуют!

— Верно. Но так или иначе, хороших книг всегда немного.

Мальчик из Килморской бухты открыл было рот, собираясь что-то сказать, но садовник прибавил:

— Воображение, Рик. Воображение.

Джейсон стал загибать пальцы на руке:

— Один экземпляр — вот этот. — Он указал на книгу, которую держал Нестор. — Второй — тот, что находится в библиотеке виллы «Арго»…

— Третий у человека, который балансирует на пирамиде из стульев, — продолжил Рик.

— И четвертый — тот, в котором женщина просит о помощи, — закончила Анита.

— Но что это за люди? — воскликнул Джейсон.

Девочка подняла глаза, что-то соображая, и вдруг увидела в окне бледное женское лицо, смотревшее на нее.

Анита испуганно закричала.

Глава 16

ПОДЖИГАТЕЛЬ

Томмазо уже в сотый раз смотрел на дисплей своего мобильника, но по-прежнему не получал никаких сообщений; наконец, рассердившись, он швырнул телефон на кровать.

В открытое окно доносились голоса прохожих, но мальчику было очень не по себе, очень тревожно.

Компьютер гудел, словно банка с мухами. Томмазо установил и запустил все чатовские программы, какие только нашлись в продаже. Но никто так и не приглашал его к разговору. И ни одного электронного письма! Ни от Аниты, ни от переводчика книг Улисса Мура, от которого Томмазо тоже ждал ответа.

«Отсутствие новостей тоже хорошая новость», — нередко говорила его бабушка. Томмазо охотно рассказал бы ей всю эту историю, чтобы послушать, что она скажет…

При полном неведении, которое так угнетало Томмазо, хорошее было только одно: человек с зонтом и в котелке, похоже, исчез. Словно его никогда и не существовало.

Томмазо много раз возвращался на площадь Святой Маргариты и смотрел на столик кафе «Дюшамп», рассматривал прохожих на всех соседних улицах. Но… никаких следов.

И это так или иначе уже хорошая новость.

Он взглянул на многофункциональные часы для подводного плавания. Они работали на глубине пятьдесят метров, показывали время в Париже, Нью-Йорке и Шанхае, имели точный высотометр, термометр, барометр, чтобы не попасть неожиданно в бурю, и компас.

Восемь месяцев экономил он карманные деньги, пока не накопил сумму, необходимую для покупки этих часов.

— Семь, — сказал Томмазо.

В Англии — шесть часов. Возможно ли, чтобы Анита не позвонила ему?

Он быстро вышел из дому, попетлял немного по разным улицам, чтобы запутать возможных преследователей; убедившись, что никто не идет за ним по пятам, прошелся по всем ближайшим каналам, прежде чем вышел к Разрисованному дому.

Музыку из приемника госпожи Блум он услышал еще за два квартала.

Мама Аниты стояла во дворе и рассматривала краски, нанесенные на белую деревянную доску.

— Чао, Томми, — сказала она, заметив мальчика. — Как, по-твоему, какой из этих зеленых зеленее?

— Правый, — сразу же ответил Томмазо.

— В самом деле так считаешь? — Госпожа Блум еще раз посмотрела на краски. — В таком случае выберу правый.

— Есть новости от Аниты?

— О, немного. Она прилетела в Лондон, потом с отцом поехала на машине. С Анитой все в порядке.

— Фантастика, — произнес он, желая скрыть разочарование. — Ну а вы, значит, как всегда, работаете там на лесах.

— Когда позвонит мне, скажу, что передаешь ей привет, — завершила разговор госпожа Блум.

И тут зазвонил телефон.

— Какое совпадение! Это может быть Анита! — воскликнула художница-реставратор и поспешила в Разрисованный дом.

Томмазо прошел за ней. Госпожа Блум отыскала в своей большой сумке мобильник-раскладушку и открыла его:

— Что я тебе говорила? Это мой муж.

Томмазо стоял на пороге, сжав кулаки, пока госпожа Блум совершенно спокойно разговаривала с мужем. Значит, все в порядке…

А потом лицо ее вдруг резко изменилось, и она взволнованно спросила:

— Но когда это случилось, скажи мне!

Сумрак за окном, сумрак и в доме.

Воздух в тесном лондонском кабинете спертый, прокуренный. Пахнет затхлостью и еще чем-то неприятным, как бывает в помещениях, которые давно не проветривались.

И еще пахнет дымом.

На стенах кабинета висят в черных рамах такие темные картины, что изображения не видно. Пол в серо-черную клетку, выцветшая облезлая медвежья шкура возле письменного стола со множеством металлических ящичков, помеченных буквами. На нем разные вещи: пепельница из матового стекла с гигантской, похожей на ракету сигарой, костяной нож для резки бумаги, терракотовая ваза с иссохшим бонсаем, зеленая лампа с тесьмой-выключателем и несколько книг с наклейкой «новинка», с которыми предстоит познакомиться.

А также записная книжка Мориса Моро.

Сейчас она закрыта.

Но на нее внимательно смотрит сидящий за столом человек с блестящей лысиной, в очках в черепаховой оправе и с толстыми стеклами. Он весьма низкого роста и сидит на целой куче подушек в парикмахерском кресле, которое поднимается или опускается с помощью рычага.

Человек выглядит очень рассерженным и в то же время растерянным.

На стене за его спиной целая выставка всевозможных дипломов — по литературе, истории, философии и социологии, юриспруденции, химии, — а также различного рода почетные грамоты, свидетельства об участии в разных мероприятиях и о прекрасных отзывах, полученных там.

Но если бы человек этот захотел выбрать только один какой-то документ, то, конечно, остановился бы на темно-фиолетовой рамочке, которая обрамляла вот такой текст, помещенный под большой короной:

Маляриус Войнич изучал и анализировал разные вещи. Читал. Рассматривал. Слушал.

И потом непременно пытался уничтожать их.

Маляриус Войнич был критиком. И не простым, а таким, которого остальные критики во всем мире считали своим самым авторитетным учителем. Неповторимый Маляриус Войнич, уничтожавший своим словом всех и вся, человек, чья резкая, уничижительная критика не знала пощады.

Поджигатель.

Он читал. Рассматривал. Слушал. И как только обнаруживал что-либо, что не убеждало его… неважно что, мысль, фразу, какой-то намек, который казался ему, пусть даже весьма отдаленно, плодом… воображения (слово это он даже произнести не мог!), Маляриус Войнич тут же замирал от волнения, словно охотничья собака, обнаружившая добычу, и, схватив перо, принимался писать. И практически незамедлительно уничтожал то, что, по его мнению, не имело права на существование.

Однако этим поздним лондонским вечером самый суровый литературный критик Англии нервно постукивал пальцами по холодной поверхности письменного стола.

Дело необычное.

Ставит под сомнение его доводы.

Какая-то загадка.

Он опустил руку на записную книжку Мориса Моро. Красивая, небольшого формата, в дорогой обложке, заполненная рисунками самого художника. От такой не откажется ни один собиратель книг.

Но ее содержание… Путеводитель для путешествия в какое-нибудь воображаемое место.

Хуже некуда.

Уничтожить немедленно.

Если бы только не эти страницы. Страницы, изображение на которых менялось.

Без всякой очевидной причины.

— Но ведь должно быть тому какое-то объяснение… — задумался старый критик, теребя свое ухо.

И хотя он искал это объяснение уже тридцать лет, так и не находил. Именно в поисках разрешения этой загадки он и спустил тогда, можно сказать, с поводка своих помощников, таких же литературных критиков, как он, разослав их во все концы света.

Если только кто-нибудь из них хоть что-нибудь услышит о Морисе Моро… он должен незамедлительно сообщить об этом. Любое упоминание, любые слова, обрывок какой-нибудь фразы или фрагмент текста — все могло оказаться незаменимым для того, чтобы расправиться наконец с этой ненавистной книжкой.

И со словами, которые доносились с этих страниц.

— Глупости. Все это чистые глупости, — решил Маляриус Войнич.

Но ведь уже десятилетия как он повторял их. С тех пор, как эта проклятая книжка оказалась у него в руках. И он пролистал ее.

Он выдвинул ящик, помеченный буквой «М», и достал из него карандаш с двумя грифелями — синим на одном конце и красным на другом. Из ящика с буквой «Б» вынул блокнот с листами в клетку и написал на обложке: Джейсон Кавенант, Килморская бухта.

И подчеркнул название города, внимательно глядя на него.

«Возможно ли такое?» — задумался он.

Потом выдвинул ящик с буквой «Э». В карточке, касающейся его друга Эко из Венеции, нашел запись об их телефонном разговоре.

— Двое ребятишек… — перечитал Маляриус Войнич. — Записная книжка Мориса Моро, Путеводитель для путешествия в Килморскую бухту.

Нет, он не ошибся. Именно такое название.

Килморская бухта.

Надо заглянуть в список.

Он осмотрел письменный стол. Мобильника не видно. Маляриус выдвинул ящичек с буквой «Т» и нашел телефон там.

Набрал номер и услышал дрожащий голос старого Поджигуса.

— Привет, Поджигус. Кто-нибудь уже пришел в Клуб?

— Добрый вечер, барон Войнич, — скрипучим голосом отозвался консьерж Клуба Поджигателей. — В данный момент боюсь, что нет, господин. Никого.

— Прекрасно. Сейчас приду. Приготовь мне отвар ревеня.

— Сию минуту, господин. Без сахара, разумеется?

Маляриус не ответил. Нажал на рычаг, и парикмахерское кресло опустилось до самого пола. Маляриус поднялся и, взяв плащ и зонт, поспешил из кабинета.

Создатель Клуба Поджигателей и в самом деле отличался очень низким ростом.

Но могущество его было неизмеримо выше.

Оно заключалось в нем самом.

Спустя несколько минут он постучал в дверь Клуба Поджигателей.

Небрежно кивнул Поджигусу, бросив ему плащ и зонт, и направился в главный зал, тот самый, где когда-то размещался Клуб Путешественников-фантазеров.

В помещении со множеством круглых столов и одинаковых кресел царила мертвенная тишина и стоял такой же затхлый воздух, как в кабинете критика.

На столах лежали горы книг и несколько проектов, подготовленных для изучения. Медные таблички на столах указывали темы, над которыми трудились Поджигатели: Усложнять простые вещи; Уничтожать новости; Дискредитировать опасных людей; Губить пейзажи; Развивать плохой вкус.

Не теряя времени, Войнич направился к своему сектору — к книгам. Посмотрел на листок с записью, которую сделал только что в своем кабинете, и открыл картотеку — огромный шкаф, занимавший половину стены, разделенный на три части: Книги, которые следует уничтожить; Книги, которые следует снять с продажи; Книги, которые следует игнорировать.

Маляриус быстро перебрал карточки в последнем разделе. Долго искать не пришлось. Сотрудник, имени которого Маляриус не помнил, хорошо выполнил свою работу в подвале Клуба.

«Килморская бухта, вымышленный город, в котором происходит действие одного пошлого бездарного романа Улисса Мура, переведенного таким же бездарным переводчиком. Эко».

Это означало, что по следам переводчика уже направлен толковый критик, способный следить за ним.

Имя Улисса Мура заставило зазвенеть колокольчики тревоги в голове Войнича.

Улисс Мур.

Где-то же он уже слышал это имя?

Он просмотрел висевший у входа в зал Список опасных людей, потом вернулся к картотеке.

Вот это действительно было важно: графство Корнуолл.

— Черт возьми, — проговорил Маляриус Войнич, кладя карточку на место. — Дело усложняется.

И стал ходить взад и вперед, обдумывая ситуацию.

— Ревень, господин, — произнес Поджигус, торжественно входя в зал.

Но самый безжалостный во всем Лондоне критик даже не услышал консьержа. За мишенями со стрелочками (и портретом Гарри Поттера) помещался Список опасных людей. Вот почему ему знакомо это имя, подумал Маляриус Войнич, обнаружив там фамилию Мура. Это ненавистнейший внук Раймонда Мура, основателя Клуба Поджигателей.

— Покинул Лондон в двенадцать лет, уехав с отцом в Килморскую бухту в Корнуолле… — прочитал Войнич. — Сведений о нем нет с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Возможно, скончался.

«Килморская бухта», — повторил про себя Маляриус Войнич.

Опять это название.

Итальянский переводчик, за которым следит Эко.

Двое детей в Венеции.

Книжный иллюстратор Морис Моро.

Какая связь, если она существует, между всеми этими сведениями? И почему, впервые за много лет, Маляриус Войнич вдруг почувствовал такое возбуждение? Отчего? Может быть, от ощущения, что близок к решению задачи?

Выпивая принесенный консьержем отвар ревеня, он подумал только о том, что сейчас, возможно, как раз тот случай, когда нужно немедленно вмешаться. Слишком много возникло неясностей. И несколько сомнений, которые следует развеять.

Значит, нужны лучшие силы. Такие, которые отлично умеют уничтожать все лишнее.

Маляриус Войнич улыбнулся.

Тут нужны братья Ножницы. Клешни.

Глава 17

БУДЕМ ДЕЙСТВОВАТЬ

— Джулия! — удивился Нестор, тоже увидев в окне бледное лицо. — Что ты тут делаешь?

Он поспешил к двери и впустил сестру Джейсона, которая пришла в плаще, накинутом поверх ночной рубашки, и босиком. От духоты девочка судорожно хватала ртом воздух, задыхалась; сняв плащ, она тут же закашлялась.

— Можешь объяснить, как ты выбралась из дома? — спросил Нестор.

— Кхе… кхе… тайный ход… Кхе… думаешь, только тебе одному известен?

Нестор рассердился:

— Немедленно возвращайся в дом, иначе твои родители…

— Кхе… Они ничего не заметили, если это тебя беспокоит…

Джулия прошла к столу, взглянула на раскрытые книги и спросила:

— Можно узнать, что вы тут делаете?.. А ты… мы незнакомы.

— Познакомься, сестра, это Анита, — сказал Джейсон. — Анита, это моя сестра Джулия.

Девочки довольно сдержанно кивнули друг другу, а Рик словно окаменел от удивления.

— Привет, Рик, — наконец обратилась к нему Джулия.

— Привет, Джулия. Все в порядке?

— Это ты мне скажи… Кхе… все ли у тебя в порядке… — ответила девочка, чувствуя себя неловко в ночной рубашке.

— Обычно она одевается еще хуже, — шепнул Джейсон Аните.

— Очень мило с твоей стороны! — сердито сказала его сестра.

— Джулия, сейчас же возвращайся домой к себе в комнату! — потребовал Нестор.

— Только когда объясните, что здесь происходит.

— Ничего особенного.

— И вы устроили это тайное совещание из-за ничего особенного?

— Анита принесла нам книжку, которую нашла в Венеции.

— А почему нам принесла? — пожелала узнать Джулия, сдерживая очередной приступ кашля.

— Наверное, потому, что это не обычная книга.

— А что же?

— Это книга-окно.

Джулия рассеянно взглянула на записную книжку Мориса Моро — похоже, ее больше интересовала Анита.

— Книга-окно? Что это еще за диковина?

Джейсон открыл книжку и, показав сестре некоторые рисунки, символы Диска Фесто, объяснил, что, как они полагают, она содержит указания, как добраться до Умирающего города.

— Там… находится женщина, которая просит о помощи, — прибавил он.

Джулия опустилась на стул:

— А… И что же мы будем делать?

Она решительно посмотрела на Аниту, но та промолчала, сохраняя спокойствие, лишь слегка покраснела.

— Прежде всего… хотим перевести, — ответил вместо Аниты Джейсон, взяв «Словарь забытых языков», чтобы понять, о чем таком невероятном говорится в этой книге. — А потом… решим.

— Хорошо, — кивнула Джулия и взяла карамельку. — Тогда за дело.

— Джулия! — воскликнул Нестор.

— Могу помочь вам.

— Вернись в свою комнату!

— Нет, я останусь.

— Нельзя.

— А я пойду, — сказала Анита, поднимаясь из-за стола.

Она знала, что пора вернуться: слишком много времени прошло с тех пор, как оставила отца на берегу, и он, наверное, очень обеспокоен.

— Правильно, — согласился Нестор, выслушав объяснение девочки. — Это называется «иметь голову на плечах».

— На меня намекаешь? — с вызовом спросила Джулия.

Анита повернулась к выходу.

— Могу вернуться завтра, — сказала она.

— А книжку оставишь нам? — спросил Джейсон.

— Конечно. Так или иначе…

Девочка написала на записной книжке номер своего мобильника, но Джейсон попросил оставить также номер стационарного телефона.

— Мобильники не всегда работают, — объяснил он свою просьбу.

Единственный стационарный номер Аниты был зарегистрирован в Венеции. Она записала и его.

Потом быстро решили, что станут делать: Рик и Джейсон сразу же начнут расшифровывать тексты, а Джулия вернется в свою комнату.

— Постарайся, чтобы родители не заметили! — посоветовал Нестор.

Потом он проводил Аниту до ворот и показал ей дорогу вдоль побережья, которая шла мимо города; прежде чем девочка села на велосипед, старый садовник протянул ей коробку с карамельками, которыми они лакомились весь день.

Анита хотела отказаться, но Нестор настоял.

— Пригодится, — сказал он. — Завтра.

Слова его прозвучали довольно многозначительно, и Анита невольно ощутила некоторое беспокойство.

Нужны две вещи.

Путеводитель. И какой-нибудь предмет из того самого необычного места.

Она поблагодарила садовника виллы «Арго», положила коробку с карамелью в рюкзак и нажала на педали.

Тем временем ребята в домике Нестора начали расшифровывать текст. Дело шло медленно, то и дело приходилось заглядывать в «Словарь забытых языков», но постепенно текст, записанный символами Диска Фесто, становился понятнее. Но не менее загадочным.

С увлечением занимаясь переводом, ребята, однако, с беспокойством посматривали на три рамочки, которые все время оставались пустыми.

Иногда Рик спрашивал друга:

— Как, по-твоему, что это мы переводим?

— Похоже, и в самом деле… путеводитель.

Переводя страницу за страницей маленькой записной книжки, Джейсон понял, что ему не терпится отправиться туда — в город, о котором рассказывал Морис и который рисовал.

Вечером мальчики, сильно взволнованные, разошлись по домам, оставив на столе у Нестора ворох бумаг.

Джейсону достаточно было просто пройти по саду, чтобы поужинать с родителями, а Рик сел на велосипед своего отца и отправился в город.

Тем временем садовник виллы «Арго» с удовлетворением осмотрел проделанную работу, не тронув ни одного листа (он прекрасно понимал, что в творческом процессе нередко очень важен и беспорядок), приготовил себе на ужин зеленый горошек с сосиской и поел, даже не присаживаясь за стол, прямо у плиты.

И все это время размышлял.

Он думал об Аните и о том, каким образом она появилась.

Думал о переводчике, которого она и ее друг Томмазо встретили в Венеции.

Подумал о своих дневниках и сундуке, которые оказались там. Уж точно не по его воле.

Еще не закончив ужинать, он решил избавиться от камешка в башмаке. Положил деревянную ложку в тарелку с горошком и прошел к старому черному телефону.

Набрал номер маяка.

Никто не ответил.

Нестор нажал на рычаг и позвонил на заброшенный вокзал Килморской бухты. Его друг Блэк Вулкан взял трубку после третьего гудка:

— Привет, садовник.

— Не знаешь, где Леонардо?

— Послушай, я рад, что ты жив-здоров и в хорошем настроении.

— Тебе известно, Блэк, куда ушел Леонардо?

— Пусть меня сразит молния, если знаю.

— Осторожней с молниями. Моя спина дает знать, что скоро пойдет дождь.

— Какая важная новость.

— Скажи мне, куда он ушел. Я знаю, что тебе это известно.

— Клянусь, что не знаю. Уехал очень поспешно, на всех парусах. Ты ведь знаешь, какой он… Снова превратился в мальчишку, который бродит по свету.

— Да. И раздает сундуки без моего ведома.

— То есть?

— А ты и этого не знал?

— Не понимаю, о чем ты, старина.

Нестор немного помолчал, прежде чем ответить:

— Тебе и в самом деле не говорили об этом?

— Послушай, Нестор, давай кончать эту игру «я знаю, что ты знаешь» и поговорим о деле.

— А дело в том, — проговорил Нестор, — что, когда вся эта история, как мне показалось, закончилась, я избавился от моего сундука с дневниками о наших путешествиях. Я хотел покончить с прошлым.

— Ты уже говорил мне это.

— И я сказал тебе также, кто согласился уничтожить все это?

— Наши голубки.

— Леонардо и Калипсо, — подтвердил Нестор. — Они должны были просто выбросить сундук в море во время своего очередного путешествия… А они… передали его какому-то переводчику.

— Ничего себе!

— И ты не знал этого.

— Клянусь своей бородой.

— А значит, не знал и о том, что благодаря этой блистательной идее появилось немало людей, которые опять прослышали про Килморскую бухту.

— А что, по-твоему, в этом плохого?

Нестор опять помолчал, потом сказал:

— Именно этот вопрос я и задаю себе.

— Выходит, не сердишься на Леонардо?

— Я взбешен, — ответил Нестор. — Я хотел освободиться от прошлого, Блэк. Оно все еще очень мучительно. В прошлом нас не могли найти… А теперь, наверное, нужно менять стратегию, — добавил садовник и положил трубку.

— Извини! Мне жаль… — в который раз повторила Анита.

— Ах, тебе жаль? И это все, что ты можешь сказать? — вскипел ее отец, размахивая вилкой за столом в небольшом ресторане в Зенноре.

— Я не заметила, что уже поздно!

— Ах, не заметила? И что солнце заходит, тоже не заметила?

— Папа… извини…

Хозяин ресторана подошел очень вовремя, прервав серьезный разговор. Жаркое с картофелем, которое он принес, выглядело так соблазнительно, что у кого угодно поднялось бы настроение. Несмотря на голод, Анита не решилась приняться за еду.

— А ведь стоило всего лишь прислать эсэмэску, — снова упрекнул отец. — Позвонить.

— Мобильник не работал.

— Но можно хотя бы узнать, где ты была.

— Я проехала на велосипеде вдоль всего побережья.

— И куда доехала?

— В колледж в Сент-Ив, — ответила Анита, сказав первое, что пришло в голову.

Отец нахмурился и взялся за приборы:

— Твоя мама рвет и мечет, и это еще мягко сказано.

— Почему? Ты что, сказал ей?

— Конечно сказал! Ты пропадала целых шесть часов!

— Но она никогда ни за что так не поступает!

Отец разрезал картофелину:

— Как не поступает, о чем ты?

— Никогда не рассказывает тебе ничего такого, что могло бы встревожить тебя. О такой истории, как сегодня… она никогда не рассказала бы тебе.

— Она так поступает, да?

— Всякий раз.

Господин Блум пожал плечами и, немного успокоившись, сказал:

— Ешь, Анита.

Она только этого и ждала. Блуждание по лесам, обратная дорога на велосипеде вызвали невероятный аппетит. Они ели молча, больше не касаясь волнующей темы.

В конце ужина девочка угостила отца карамелькой Нестора:

— Возьми, хоть перестанешь сердиться. Господин Блум взял пару карамелек. Потом позвонил домой и успокоил маму Аниты, а девочка незаметно отправила эсэмэску Томми: Я была там. И говорила с ними!

Когда они вышли из ресторана, на небе сияли звезды.

Глава 18

БРАТЬЯ ПО ФАМИЛИИ НОЖНИЦЫ

— Это должно быть здесь, — сказал белокурый парень, который вел спортивный автомобиль.

— Какой ужас, — произнес его кудрявый брат. Братья оглядывали зеленые луга, домики Зеннора и холмы на горизонте.

— Не вижу никаких гостиниц, — сказал кудрявый.

— Хочешь сказать, что я ошибся дорогой? Но указатель ясно говорит…

— Мне жаль, что приходится перечить тебе, но указатель не говорит, а всего лишь показывает.

— Сдаюсь, — неохотно согласился белокурый. — Так или иначе, на нем написано Зеннор.

И к тому же слишком крупными буквами для такого небольшого указателя.

— И цвет нужен поярче, а то похож на кладбищенский указатель. — Кудрявый брат достал из кармана куртки кусок карты Корнуолла, вырезанный из какой-то другой карты, посмотрел на него со скучающим видом и сказал: — Да, приехали. — Огляделся и прибавил: — Но не вижу никакой гостиницы.

— Может, вон там, среди тех домишек.

Кудрявый вздохнул:

— Попробуем спросить кого-нибудь?

— Ради бога, не надо! Терпеть не могу местный выговор.

— Так что же делать?

— Пойдем и сами поищем… — кудрявый поднял указательный палец, — положившись на привычку, которая знает, что нужно делать, и не нуждается ни в чьих советах…

А белокурый уточнил:

— Стой, стой… Марсель Пруст?

Брат кивнул.

— А точнее?

— Привычка, привычка… «Под сенью девушек в цвету», четвертая глава.

— Верно! Совершенно верно!

Они помолчали.

— Между прочим совершенно ненужная фраза.

— Можешь громко заявить об этом, брат. Встреться мне такая фраза… Уж я бы вырезал ее немедленно. И тогда текст читался бы куда быстрее и легче.

Братья Ножницы посмеялись.

Они всегда удаляли все, что считали лишним.

Причем раз и навсегда.

Возле города дорога медленно пошла на подъем. Куры, копошившиеся на обочине грунтовой дороги, почему-то особенно раздражали.

— И почему Войнич послал нас сюда, в эту глухомань? — посетовал белокурый брат. — Не мог, что ли, отправить в Нью-Йорк? Там ведь случилась другая история — с мальчиком, который открыл Агентство призраков.

— Уилл Муглей, — сказал кудрявый. И уточнил: — Он не открывал его, а унаследовал от своего дяди.

— И ты веришь в это?

— Я верю тому, что читаю. Это моя работа. А кроме того, смотри! — Кудрявый указал на велосипед, вылетевший из переулка. — Девочка.

— Может, та самая, которую ищем?

— Включаю «Найди ошибку» и сейчас же отвечу тебе…

Кудрявый взял с заднего сиденья черный чемоданчик, в котором находились ножницы самой разной формы и величины — своего рода демонстрационный набор, — и достал из бокового отделения особые очки, на оправе которых размещалось множество каких-то приспособлений, надел их и начал настраивать, отчего линзы удлинялись, подобно объективу старого фотоаппарата. Он навел фокус на велосипед и воскликнул:

— Ах!

— Ну что?

— Это она, никаких сомнений. Тринадцать лет. Длинные темные волосы. За спиной рюкзак, и очень быстро крутит педали.

Из того же кармана куртки, откуда извлек кусок дорожной карты, кудрявый достал аккуратно вырезанную фотографию и, посмотрев на нее, заключил:

— Уже определил: это Анита Блум.

— И что теперь будем делать? — спросил белокурый брата, прибавив скорость. — Поедем за ней?

— Ммм… нет. Это был бы напрасный труд. Лучше посмотрим, откуда она едет.

Они подъехали к «постели & завтраку».

Господин Блум сидел за столом на освещенной солнцем веранде и читал газету. Перед ним стояла чашечка с кофе.

— Здравствуйте, — произнес он.

Кудрявый и белокурый понимающе переглянулись.

— Здравствуйте, — ответили они и медленно приблизились к столу. Оба загадочно улыбались.

— Может, мы ошиблись, но мы видели сейчас девочку, которая мчалась на велосипеде.

Господин Блум улыбнулся:

— Нет, не ошиблись. Это моя дочь.

— Позволите присесть? — спросил кудрявый.

— Конечно, — ответил господин Блум. И указал на тарелочку с карамельками: — Угощайтесь. Дочь всегда оставляет мне их, когда уезжает.

Братья Ножницы из вежливости взяли по конфетке, но в рот не положили.

— Похоже, очень спешила, — заметил кудрявый.

— Спорю, что направилась к морю, — сказал белокурый.

Господин Блум сложил газету:

— Пожалуй. Она хочет съездить в какой-то городок в нескольких километрах отсюда. Кажется, она была там вчера.

— Городок?

— Больше ничего не знаю. Ну, разве еще то, что там есть колледж.

Братья переглянулись.

— И как называется этот городок? — спросил кудрявый.

Совершенно пустынная дорога тянулась вдоль берега, где-то вилась между скалами, возле которых открывались песчаные пляжи.

Анита доехала до спуска, который вел к дубу с рыболовными крючками, и выехала по густой траве к дороге, которая пошла в гору, тут девочка налегла на педали.

Примерно через четверть часа она оказалась на пересечении четырех дорог и остановилась возле указателя. Неумолчно стрекотали кузнечики.

Здесь дорога, по которой до сих пор ехала Анита, сворачивала к холмам, вела в Зеннор и проходила через Сент-Ив, городок, где ребята из Килморской бухты учились в колледже. В противоположную сторону можно проехать к морю, как сообщал указатель. Самая скромная на этом перекрестке, с остатками асфальта от лучших времен, четвертая дорога никуда не вела — указателя не было.

Анита осмотрелась, нет ли кого-нибудь поблизости, и свернула на нее.

— Еду! — воскликнула девочка, радуясь тому, как славно катится велосипед под уклон и ветер обдувает лицо.

Вскоре она миновала какую-то суперсовременную бетонную виллу, похожую на перевернутый торт и, видимо, давно необитаемую: ворота распахнуты, в окнах выбиты стекла.

Дом Обливии Ньютон выглядел каким-то призраком.

Склонившись к рулю, Анита проехала мимо, пересекла грунтовую дорогу, ведущую на Оуэл-Клок, и направилась к морю.

И за последним поворотом вдруг, словно по волшебству, ей открылся городок Килморская бухта, со своей небольшой гаванью и виллой на вершине утеса.

Анита обрадовалась.

И засмеялась.

Потому что если это и в самом деле волшебство, то оно уже сотворило чудо.

Глава 19

ПУТЕВОДИТЕЛЬ

Анита промчалась по городу, едва не налетев на трех ребят, направлявшихся к школьному автобусу.

Обернулась, желая извиниться, но не остановилась, потому что ей нужен был разгон для подъема на утес.

Это оказалось непросто, но, въехав в ворота виллы «Арго», девочка почувствовала, что вознаграждена за все усилия.

Она была счастлива.

Ну как иначе передать ее чувства при виде этих вековых деревьев, сияния моря, солнечных лучей, пронзающих высокие кроны, при дуновении легкого бриза?

— Анита! — окликнул ее Рик с порога кухни.

Она улыбнулась ему, но не смогла ответить, так запыхалась, и поставила велосипед рядом с велосипедом рыжеволосого мальчика.

— Не запирай на замок, — сказал Рик. — Никто не украдет его!

Анита последовала его совету и заметила часы, которые висели на руле велосипеда Рика. Часы его отца, вспомнила она то, что читала в книгах Улисса Мура.

Из кухни выбежал Джейсон.

— Наконец-то! — произнес он с сияющими глазами, увидев Аниту. — Мы уже испугались, что не приедешь.

Он не дал ей времени возразить, повел в дом и сообщил:

— Мы перевели практически всю книжку!.. Родители рано уехали на работу, — прибавил Джейсон. — И мы решили собраться здесь, в доме.

Вилла «Арго» оказалась именно такой, какой и представляла ее Анита. Более того, выглядела почему-то намного обширнее. Из просторной кухни с кирпичным полом и столом со скатертью в красно-белую клеточку девочка прошла в большую гостиную со множеством разных вещей: статуи, вазы, разные безделушки, маски, привезенные со всех концов света, размещались на старинной, довольно угрюмой мебели. Полы покрыты разными многоцветными коврами, некоторые из них весьма потертые. Из гостиной Анита прошла в комнату поменьше, где стоял круглый стол и находился единственный в доме телефонный аппарат.

Тут она ощутила легкий сквозняк, дувший с лестницы.

Обернувшись, увидела небольшую комнату — самое старинное помещение в доме, со сводчатым кирпичным потолком и каменными стенами, — в которую вели три ступеньки.

Здесь в стене виднелась черная, немного опаленная и обшарпанная Дверь времени. Ее заслонял шкаф, но в щелку между ним и дверью виднелись четыре замочные скважины для четырех ключей.

— А здесь моя сестра, — сказал Джейсон, отвлекая Аниту от ее мыслей и провожая на веранду.

Рик, который шел следом, посоветовал:

— Постарайся не обращать внимания на ее кашель.

Тут перед ними появился Нестор с градусником в руках и стаканом, в котором плавали измельченные листья какой-то целебной травы.

— Привет, Анита, — произнес он. И прибавил: — Юная госпожа Кавенант упрямее осла.

— Здравствуй, Нестор, — кивнула Анита.

Старый садовник отдал градусник Джейсону со словами:

— Не забудь, что через два часа ей нужно измерить температуру и дать выпить еще стакан отвара мать-и-мачехи.

— Ни за что! — донесся голос Джулии с веранды. — Я эту гадость пить не буду!

— Кашель стал уже меньше. Поэтому выпьешь как миленькая! — громко сказал Нестор, исчезая где-то в глубинах дома.

Анита вышла на залитую солнцем веранду. Джулия, явно чем-то очень недовольная, лежала на одном из стоявших напротив камина белых диванов, укрыв ноги шерстяным одеялом в шотландскую клетку.

Анита улыбнулась ей.

Джулия ответила улыбкой:

— Привет!

— Привет! Тебе лучше?

— Этот человек — сущее наказание.

Анита опустилась на диван. По полу были разбросаны книги, которые они просматривали еще вчера, уйма бумаг, рисунки, сломанные карандаши, компас, желтый фломастер и с десяток блокнотов.

— Вы немало потрудились, — заметила Анита, пожалев, что не принимала в этом участия.

Джейсон опустился на пол прямо на бумаги.

— Это оказалось совсем нетрудно, — самодовольно сказал он. — Не так ли, Рик?

Рыжеволосый мальчик улыбнулся.

— И что же? Каков результат? — спросила Анита.

— Вот в этом-то и проблема. — Джейсон предложил Рику тоже сесть на пол и достал из-под дивана записную книжку Мориса Моро.

Анита с волнением смотрела на ребят — на Джулию, Джейсона и, наконец, на Рика. И ждала.

— Твоя книжка состоит из двадцати страниц, включая ту, на которой написано посвящение, — заговорил Джейсон. — На каждой странице имеются рисунки и множество зашифрованных записей. На шестнадцатой странице текста совсем немного, а последние четыре страницы пусты… Рик?

— Рамочки, — продолжил рассказ рыжеволосый мальчик, — в которых появляются люди, находятся на страницах два, пять и тринадцать. А это простые числа. И мы считаем, что это не случайно.

— Почему?

— Размеры записной книжки пятнадцать сантиметров на двадцать, — ответил Джейсон.

— Ну и что?

— Пятнадцать — это тринадцать плюс два. А двадцать — это два плюс пять плюс тринадцать, — объяснил Рик.

Анита смущенно улыбнулась.

— Bay! — только и произнесла она, вспомнив, что такого рода вещи очень нравились Томми.

Джейсон открыл книжку на второй странице:

— Запись вполне отчетливая, но смысл ее весьма темный. Здесь написано…

— Et in Arcadia ego, — пояснил Рик.

Джейсон кивнул.

— А ниже одна из трех рамочек, в которой никто ни разу не появлялся. Рисунок здесь, видите, изображает трех пастухов и что-то похожее на могилу, а на фоне лес и холмы.

— А эти слова что означают? — спросила Джулия.

— Это латынь, — ответил ее брат. — Это значит «Я тоже в Аркадии».

— Поэтому мы сразу же принялись искать эту Аркадию, — заговорил Рик, указывая на «Учебник воображаемых мест». — И обнаружили, что это область в Древней Греции. Но… не только. Начиная с тысяча пятисотого года некоторые знаменитые художники писали на своих картинах эти слова. И никто так и не понял до сих пор зачем. Известно только, что Аркадия превратилась в некую таинственную землю, в легендарное место, где, как говорят, люди не знают никаких болезней. Или, как считали другие, где спрятаны несметные сокровища.

Джулия подняла руку:

— Заказываю билет!

— А теперь самое интересное, — продолжал Джейсон. — Иными словами, скрытый текст.

— Морис Моро пишет… — сказал Рик и, взяв блокнот, принялся читать: — Город, о котором рассказываю вам, друзья, находится далеко от всех других городов на свете, и не только в географическом смысле. Добраться до него путешественникам весьма непросто. В то же время здесь совершенно не нужны паспорта, визы, да и вообще никакие документы. Но все же неплохо иметь какое-нибудь удостоверение личности и медицинскую страховку на всякий случай. Можете повесить на шею бейджик с вашими данными. Не забудьте указать на нем, что принадлежите к человеческой расе.

Рик замолчал. Ребята переглянулись.

— Так прямо и написано? — спросила Анита.

— Постойте, постойте… — проговорил Джейсон.

Рик продолжал:

— Здесь не принимаются никакие бумажные купюры. Для оплаты возьмите с собой золото или серебро, лучше небольшими порциями. Рекомендую пояс со множеством карманов во избежание кражи. Поскольку город, о котором идет речь, не имеет никакой связи с остальным миром, обмен валюты там совершенно произвольный. Вам могут пригодиться разные подвески, женские украшения и другие подобные предметы для обмена с торговцами. Одеться советую очень скромно. Никаких чемоданов или сундуков, только кожаный мешок. Достаточно взять с собой палатку, одеяло и сетку от мошкары. Да не забудьте захватить вечернее платье для балов, на которые вас непременно пригласят. Необходима и маргаритка ветров.

— Балы? — удивилась Джулия.

— А что такое маргаритка ветров? — спросила Анита.

— Понятия не имею, — признался Джейсон.

— Читаю дальше, — сказал Рик. — Прибыв в этот город, не лазайте по развалинам — там вас могут укусить змеи и скорпионы. Избегайте холодных напитков, фруктов и овощей, потому что они могут привести к дизентерии. Пейте воду, содержащую белок.

— А это еще что такое?

— Мы спросили у Нестора. — пояснил Джейсон. — Это вода со взбитым яичным белком.

— Фу! — скривилась Джулия. — Еще один препротивнейший рецепт.

— Возьмите с собой ипекакуану, то есть рвотный корень, и каломель на случай, если заболит живот, бинты для ссадин и синяков и сульфат хинина, если поднимется температура.

Джейсон сообщил:

— Нестор говорит, что это старые средства и что, когда Морис писал все это, еще не существовало аспирина.

— И на этом заканчиваются конкретные советы, — сказал Рик. — Скажем так, советы для путешествия.

Джейсон кивнул и показал всем страницу, на которой они остановились, — страницу пять. Вторая рамочка. Та, в которой появлялся человек, стоявший на пирамиде из стульев.

— И вот мы на самой некрасивой странице… — прошептал он.

Рисунок возле рамочки оказался очень выразительным. Силуэт чернейшей горы и горящий замок на ее вершине. И поблизости две светлые точечки, похожие на двух бегущих людей.

— И что тут написано? — спросила Анита, с волнением глядя на красное пламя, охватившее замок.

— Довольно тревожные вещи, — ответил Джейсон.

Рик стал читать дальше:

— Никому не говорите, что собираетесь отправиться в путешествие. Готовьтесь к нему в строжайшей тайне, если не хотите, чтобы город был сожжен. Те, кто не был осторожен, расстались со всем, в том числе с жизнью. Помните отныне, что существует немало людей, которые напрасно ищут дорогу туда. Она открывается только хорошим людям. А найдете ее, прошу вас не забывать об осторожности и о том, что скромность украшает человека.

Рыжеволосый мальчик помолчал, прежде чем продолжил чтение последней части книжки.

— Дорогие друзья, несмотря на богатства и привлекательность города, все меньше находится отважных людей, готовых отправиться туда в путешествие. Именно по этой причине философы называют его Умирающим городом. — Рик улыбнулся, опуская блокнот. — Конец текста. А дальше идут иллюстрации, лишенные смысла.

На следующей странице книжки и в самом деле помещался рисунок человека, который выходил из дома, глядя при этом в зеркало, и которого окружал целый выводок кур.

— Это путешественник, который отправляется в путь… — сказал Рик. — Окруженный петухами и курами.

— Это петухи, — заметила Анита. — Видишь, у них гребень и бородка под клювом.

— Ну и что?

— Может, путешественник — француз? — предположила девочка.

— Почему? — в один голос спросили остальные.

— Морис Моро француз, а петух по-французски — галл. А галлами называлось племя, которое в древности населяло Францию.

— А при чем тут зеркало? — спросила Джулия.

— Может, он слишком любит себя и ему нравится любоваться собою?

— Послушайте, ребята, а что, если взглянуть на зеркальное отражение этого рисунка? — предложила Джулия.

Джейсон воскликнул:

— Неплохая мысль!.. Пойду за зеркалом! — добавил он и сбежал по лестнице.

Ожидая его, ребята стали листать книжку дальше.

И увидели того же человека, только теперь он шел по берегу ручья. Потом по лесу. И наконец оказался возле стен Умирающего города. А на последней странице имелись только какие-то незначительные пометки.

Читались лишь отдельные буквы, не имеющие никакого смысла — ТЕР Р, — и был заметен набросок какого-то необычного животного, напоминающего хамелеона.

Еще четыре страницы оставались совершенно пустыми.

Джейсон вернулся с небольшим серебряным зеркалом, и ребята стали рассматривать с его помощью человека в окружении петухов.

— Видите что-нибудь странное? — спросил Рик.

Никто ничего не видел.

Потом Аните показалось, будто она заметила одну деталь.

— Мне кажется, здесь что-то есть…

— Что? — спросила Джулия.

Девочка покачала головой. Перевернула книжку вверх ногами:

— Посмотрите! Лапы петухов как будто… составляют буквы.

— «М»! — обрадовалась Джулия.

— Где? — спросил Рик.

— Вот! В зеркале.

— А что значит «М»?

Они перевернули страницу, продолжая рассматривать отражение рисунка в зеркале.

— А здесь я вижу «О», — сказала Анита.

Джулия согласилась, а мальчики ничего не увидели.

На следующем рисунке спрятанных букв оказалось две.

— Вижу! — обрадовался Рик. — Между деревьями. Еще одна «М».

— «Н», — поправила его Анита.

— Но как вы их видите? — удивился Джейсон.

— Ты записывай их, — сказала ему сестра, переворачивая страницу.

Рик, Анита и Джулия смотрели на картинки, так напрягая зрение, что даже слезы выступили на глазах. И постепенно нашли все буквы, какие, по их мнению, скрывались внутри картинок.

Джейсон не увидел ни одной буквы, но зато, когда рассмотрели все, составил совершенно определенное слово.

Название одного французского города.

Чтобы найти Умирающий город, путешественникам нужно отправиться в путь оттуда. ^[2]

Глава 20

В ЛОНДОН? НЕПЛОХО ПРИДУМАНО…

Колледж в Сент-Ив располагался в обширном парке. Чтобы добраться туда, пришлось миновать скалы, побережье с белоснежным песком и проехать в сторону от моря.

Сначала братья Ножницы увидели крыши в окружении зелени — и тут же услышали звонкий ребячий гомон.

— Ненавижу такие места, — сказал кудрявый, высунув руку из окна спортивной машины.

— Да уж, мало хорошего, — согласился его брат, явно пребывавший в очень дурном настроении.

Они подъехали к просторной парковке перед входом в колледж. Тут стояло множество велосипедов, несколько машин и пара старых школьных автобусов.

— Видишь девочку? — спросил кудрявый.

— Нет, — ответил белокурый. — Но судя по гаму, который тут стоит, увидим сейчас, наверное, сразу целую сотню.

Не выходя из машины, они внимательно осмотрели все транспортные средства на парковке и, поняв, что не нашли, кого искали, остановились в тени большого тополя и опустили стекла.

— Вопрос: зачем приехала сюда Анита Блум. У нее каникулы, а она прикатила в школу.

— Может, лучше вернуться к ее отцу и подождать там?

— Мы так и сделаем, конечно. Он сказал, что они уезжают завтра, не так ли?

Белокурый достал из чемоданчика особые ножницы, взял с приборной панели сигару, разрезал ее пополам и закурил, выпуская дым из ноздрей.

— Смотрите, вот это бомба! — послышалось недалеко от машины.

— Ничего себе! — с восхищением произнес еще кто-то.

— Наверное, это «кадиллак», — предположил третий голос.

— Да нет, это «астон-мартин».

Неподалеку стояли трое лохматых ребят, один выше другого.

Немного поспорив, они стали кружить вокруг машины, словно мотыльки, привлеченные светом.

— Вау!

— Смотри, какой цвет!

— Это «ди-би-семь» тысяча девятьсот девяносто седьмого года.

Белокурый выпустил новое облако дыма и поднял палец, на котором блестело золотое кольцо Поджигателей.

— Да нет, приятель, — сказал он. — Для твоего сведения, это «ди-би-семь» тысяча девятьсот девяносто четвертого года. — И стал рассматривать удивленное лицо младшего Флинта.

— Потрясающая машина, господин, — произнес мальчик, с интересом разглядывая приборную панель.

Кудрявый наклонился к рулю:

— Отойди отсюда, сопляк. Тем более что мы не предлагаем тебе сесть.

— Послушай, разве так можно? — упрекнул брата белокурый. — Мы же просто разговариваем с молодым человеком, который интересуется машинами.

— Тогда скажи своему молодому человеку, который интересуется машинами, что его приятель пачкает своим грязным пальцем наше лобовое стекло.

— Это не приятель, — тотчас возразил младший Флинт и приказал старшему Флинту отогнать от машины среднего Флинта. — Это мой брат. А родственников, к сожалению, не выбирают.

Братья Ножницы рассмеялись.

— А вы, наверное, секретные агенты? — спросил старший Флинт.

— С чего ты взял, верзила? — спросил белокурый, затягиваясь сигарой.

— У вас машина, как у секретных агентов. Курите, как секретные агенты. И держите фотографию девчонки на приборной доске.

Белокурый и кудрявый опять посмеялись.

— Несмотря на свой акцент, парень, ты весьма наблюдательный, — заметил белокурый.

— У меня учился, — пояснил младший Флинт.

— Правда?

Мальчик указал на фотографию Аниты Блум на приборной доске:

— Я знаю, где она. Только время теряете, если ищете здесь.

Белокурый выпустил ему в лицо дым и спросил:

— Правду говоришь, парень?

— Меня зовут Флинт.

— Хорошо, Флинт. Что скажешь об этой девчонке?

— А прокатите на своей машине? — ответил вопросом на вопрос младший Флинт. — Тогда отвезу к ней.

В саду виллы «Арго» дул сильный ветер. Анита прошла к лестнице, ведущей на берег. Необыкновенно красиво море отсюда, с такой высоты, отметила она.

Услышав шаги Джейсона, девочка не обернулась.

— Вот так история, а? — спросил он. — В Пиренеях. Я никогда не бывал там.

Именно там, в горах на границе Франции и Испании, находилось место, откуда следовало начать путешествие в Умирающий город. Ребята изучили карту, представляя, как будут искать его.

Аркадия.

Умирающий город.

Тайное место, где никто никогда ничем не болеет.

Женщина, которая просит о помощи. И они, Путешественники-фантазеры, решившие отправиться на ее поиски.

Трудное путешествие, и немногие отважились бы его предпринять.

— Но мы ведь еще дети, — поразмыслив, заметила Анита.

— Ну и что?

Ветер взъерошил волосы девочки. Море шумело.

— Просто это очень серьезная проблема, — объяснила Анита. — Может быть, нужно рассказать о ней кому-нибудь?

Джейсон — выше нее, взлохмаченные волосы спадают на лоб — стоял рядом.

— Кому, например?

Анита подумала, что единственный человек, кому хотела бы рассказать обо всем, это Томмазо.

Далеко внизу под утесом море чернело, будто нефть.

— Этот Умирающий город очень похож на Килморскую бухту, — сказал Джейсон. — Она не отмечена ни на одной карте. Небольшая. И защищена. И обе — и наша бухта, и эта страна — оберегают свой секрет. А секреты на то и секреты, что о них не должны знать все.

— Женщина из книги, — сказала Анита, — сообщила мне, что она последняя. Как это понимать? Что скажешь, Джейсон?

Мальчик покачал головой и оперся на деревянные перила лестницы.

— Последняя из обитателей Умирающего города, — предположил Джейсон.

— Женщине было страшно.

— Будь я последним жителем Килморской бухты, тоже испугался бы. И хотел бы, чтобы кто-то пришел мне на помощь.

— В самом деле хочешь отправиться туда?

— Хотел бы попробовать.

— Но мы же ничего не знаем! — взволнованно сказала Анита. — Ну, хорошо, нашли название города в Пиренеях. И еще какие-то непонятные рисунки. Но достаточно ли этих указаний, чтобы найти Умирающий город?

— Хочешь, покажу тебе одну вещь? — предложил Джейсон девочке.

И повел ее вниз по лестнице.

С веранды виллы «Арго» Рик увидел, как Джейсон и Анита стали спускаться вниз, и проговорил:

— И что они там делают?

— Оставь их в покое, — махнула рукой Джулия. — Скажи лучше, что ты собираешься делать?

Помолчав, Рик ответил:

— Не знаю. Эта идея отправиться в Пиренеи, следуя указаниям в записной книжке… притом незамедлительно… Ну, мне кажется… это безумие.

Нестор вышел на веранду, неся какой-то старый фотоаппарат. Ничего не говоря, садовник остановился перед Риком и приказным тоном произнес:

— Улыбнись.

И осветил веранду вспышкой.

— Ай! — рассердился Рик, потирая глаза. — Что ты делаешь?

— Действую, — загадочно ответил садовник.

Джулия рассмеялась и, почувствовав озноб, укуталась в одеяло, потом тихо произнесла:

— Я же говорю, мой брат прав.

Глаза у нее блестели от высокой температуры.

Посмотрев на Джулию, Рик вспомнил тысячи слов, которые пытался написать ей, и почувствовал, как заколотилось сердце.

— Тебе нездоровится, Джулия, — заметил он.

Девочка, закрыв глаза, промолчала. Рик принялся собирать бумаги с пола со словами:

— Нужно привести все в порядок до прихода твоих родителей.

Джулия покашляла.

— Принести тебе что-нибудь? — предложил рыжеволосый мальчик.

— Нет, — улыбнулась она, — лучше унеси меня с собой. В Аркадию.

Джейсон, как всегда, лихо спускался по крутой лестнице. Анита осторожно двигалась следом. На песчаном берегу, между двух скал, она сняла туфли, желая войти в воду. Джейсон куда-то отошел и, что-то поискав, вернулся к девочке с пахнувшей водорослями коробочкой для рыболовных крючков. Открыв ее, Джейсон сбросил в руку Аниты несколько маленьких шариков.

— Знаешь, что это такое? — спросил он.

Девочка догадалась. Она читала об этих шариках в первой книге Улисса Мура.

— Шарики «земля-свет». В каждом прячется светлячок, который потом вылетает оттуда, и…

Анита посмотрела вверх на Соленый утес — белый, высокий, гораздо выше, чем она представляла, когда читала книгу Улисса Мура.

— Глиняные шарики, баночка и записка с одной только зашифрованной фразой, — сказал Джейсон, — все, что у нас было, когда началась эта история. Не больше, чем у тебя сейчас с твоей книгой-окном.

Анита сжала шарики в ладони.

— Но это безумие! — воскликнула она. — Не говоря уже о том, как объяснить родителям… Ума не приложу… — Она закусила губу. — И потом, зачем вообще следовать указаниям Мориса Моро?

— Чтобы спасти женщину, которая просила тебя помочь.

— Но мы же не знаем, как это сделать!

— У меня есть идея.

— Какая? — спросила Анита, сжимая глиняные шарики и глядя, как волны бьются о скалы, а чайки взмывают в небо, словно преследуя ветер.

Если бы только Джейсон знал, как помочь, он взял бы лицо Аниты в ладони и поцеловал бы ее.

Но он не знал, поэтому просто поделился с ней своим планом.

— Уверяете, будто видели ее здесь? — спросил кудрявый, надевая темные очки.

— Именно здесь, господин, — ответил младший Флинт.

— Совершенно верно, — прибавил старший брат.

— Я не понял… — промямлил средний брат.

Машина остановились на прогулочной набережной Килморской бухты. По мнению братьев Флинт, небольшой, морской, ужасно противный городок.

— И куда она направилась? — спросил кудрявый.

— Вон туда.

Братья Флинт дружно указали на красивую виллу, которая возвышалась на Соленом утесе.

— Кто там живет? — спросил кудрявый.

— Ну… — начал старший Флинт.

— Там живет семья Кавенант, — опередил брата младший Флинт.

Кудрявый призадумался:

— Ты сказал Кавенант?

— Да, именно так, господин.

— Проверь, — обратился кудрявый к брату. — Кажется, это имя есть у нас в записной книжке.

— Джейсон Кавенант, — прочитал белокурый.

— Это он! — воскликнул средний Флинт.

Его старший брат сжал кулаки.

— Мы ненавидим Кавенантов, — объяснил младший Флинт.

— Почему? — поинтересовался кудрявый.

— Потому что они приезжие.

— Мы тоже приезжие.

— Но у вас есть «астон-мартин»!

Братья Ножницы посмеялись.

— Так уж устроен мир, парень, — сказал кудрявый. — Именно так… Расскажите нам о них, — прибавил он.

Младший Флинт пожал плечами:

— Они все время там. В город редко спускаются. Еще и потому, что у них есть приятель из местных.

— Рик Баннер, — сообщил старший Флинт.

— А почему вас интересует все это? — спросил младший Флинт.

Кудрявый поправил очки на носу:

— Не волнуйся. И рассказывай дальше.

— За информацию платят. Как в кинофильмах, — заметил младший Флинт.

— Мы привезли вас сюда на машине. Этого мало?

Братья Флинт в недоумении переглянулись.

— Сделаем так, — предложил белокурый. — Поскольку нам нужны сведения и об этой девочке, и о Кавенантах… — Он извлек из бумажника банкноту в десять фунтов стерлингов. — Последите за ними, и мы оплатим вашу информацию.

Младший Флинт схватил банкноту, заявив:

— Аванс.

Белокурый спрятал бумажник в карман, а кудрявый внимательно осматривал окрестности. Домики. Домики. И снова домики.

— Скажите-ка, братья, можно тут где-нибудь поесть? — поинтересовался белокурый.

— Можно перекусить в таверне «Находчивый путешественник», — ответил младший Флинт.

— Или же, как поступает наш младший брат, отправиться в кондитерскую «Лакомка», — добавил старший Флинт.

На вилле «Арго» весь день обдумывали план Джейсона.

Трое ребят, кроме Джулии, собрались в домике садовника и разработали двадцать возможных вариантов.

Ровно в пять, когда прояснили все детали плана, Анита села на велосипед и покинула виллу «Арго», намереваясь вернуться к отцу.

Когда миновала заброшенный дом Обливии Ньютон, за ней последовал автомобиль «астон-мартин» серии ди-би-семь.

В Килморской бухте осталось только уладить кое-какие проблемы. Нестор второй раз за два последних дня набрал номер телефона Блэка Вулкана на заброшенном вокзале.

— Нам нужна твоя помощь, — без предисловий заявил садовник.

— Нам — это кому? И какая помощь?

— Можно отправить паровоз из Килморской бухты, так чтобы никто не заметил?

— Ты же прекрасно знаешь, что мы закрыли восточный туннель.

— Но я также прекрасно знаю, что мы оставили запасной путь через холмы.

— Куда тебе нужно отправиться?

— Мне… никуда… Но… двоим ребятам.

— Куда?

— В Лондон.

— В Лондон? Неплохо придумано… Нужно посмотреть.

— Так можно или нет?

— Чтобы понять это, мне нужно спуститься в билетную кассу и запустить машину Питера, которая показывает расписание движения поездов. На это понадобится по крайней мере полчаса… зная изобретения Питера… Когда ребята хотят уехать?

— Завтра, — ответил Нестор.

Блэк Вулкан усмехнулся:

— Следует ли мне знать еще что-либо?

— Нет. Едут налегке. Рюкзак, палатка, сетка от комаров.

— Сетка от комаров?

— Это они настояли. Сейчас готовят на кухне сульфат хинина и белковую воду.

— Они что, внезапно сошли с ума?

— Просто прочитали один путеводитель. И намерены старательно следовать всем его указаниям.

— И куда они собрались?

— Страшно подумать. Даже боюсь сказать тебе.

Помолчав, Блэк спросил:

— Неужели нашли его? Нашли того, кто придумал Двери времени?

— Я этого не говорил.

— Но подумал.

— Это женщина. И мне нужно, чтобы завтра ночью ты отправил ребят в Лондон.

— Дам знать.

Блэк Вулкан положил трубку. Нестор ждал звонка. Несколько минут. Целых полчаса.

Наконец телефон зазвонил.

— Слушаю тебя, — тотчас сказал садовник.

— Есть возможность проехать по всему маршруту, не столкнувшись ни с одним поездом, — сообщил Блэк. — И незаметно.

— Великолепно.

— Это довольно рискованная поездка, — продолжал Блэк Вулкан. — И отправиться придется завтра ночью, между часом и двадцатью минутами и часом и двадцатью восемью минутами. По истечении этих восьми минут уже невозможно будет найти свободный путь.

— Пойду сообщу ребятам.

— А приехав в Лондон, что станут делать? — еле слышно спросил Блэк. И прибавил: — Та, что придумала Двери времени, находится в Лондоне?

— Нет.

— Тогда зачем они едут в Лондон?

— Чтобы сесть в самолет.

Глава 21

БИЛЕТ У НЕЕ ИМЕЛСЯ

Пейзаж за окном машины господина Блума бежал в обратную сторону и разворачивался, так сказать, в обратном направлении. Зеленая долина графства Корнуолл постепенно стала сдавать позиции первым домикам окраины Лондона, которые все больше теснили один другого, пока не заняли все видимое пространство.

Лондон. Огромный город со всеми своими улицами и фонарями.

— Мы и в самом деле неплохо отдохнули с тобой, — сказал папа Аниты, тормозя у светофора. — Согласна?

Девочка смотрела на возникавший вокруг мир из стекла, кирпича и цемента, на множество людей на улицах, едва не толкавших друг друга.

Посмотрела на отца и согласилась. Да, ей было интересно. Очень даже интересно.

— А что хорошего в колледже? — поинтересовался господин Блум.

Анита ответила уклончиво. Сказала, что все прошло хорошо. Что с удовольствием покаталась на велосипеде, потому что в Венеции негде это делать. Что пляжи в Сент-Ив очень красивые.

Господин Блум поправил зеркало заднего обзора и заметил:

— Вот интересно! За нами едет «астон-мартин»!

Анита смотрела на витрины и названия улиц, по которым они ехали.

— Можешь отвезти меня на улицу Фрогнэл-Лайн? — вдруг спросила она отца.

— Фрогнэл-Лайн? А где это?

— Не знаю.

— А что тебе там нужно?

Анита придумала предлог. Бог знает какой уже по счету. Сочинила, будто там находится один очень известный парфюмерный магазин, где продаются духи, которые очень любит мама.

— Купим ей небольшой подарок, — добавила девочка.

Потом подумала, что, возможно, Фрогнэл-Лайн вообще не существует. Что это только игра. Шутка. Никаких Фрогнэл-Лайн нет и в помине.

Как нет и ничего плохого в этой жизни. Ничего горящего. Подумала об обезьяне Мориса Моро. Это животное выжило в пожаре на последнем этаже дома.

Одни вещи, значит, горят. А другие не горят.

Отец попросил ее поискать Фрогнэл-Лайн на карте.

Анита поискала.

Нашла такую улицу.

В квартале Хэмпстед.

— Это здесь, — сказала она, показывая карту отцу, и заволновалась.

Взглянув на карту, господин Блум начал осматриваться:

— Думаю, где-то здесь.

«Быть этого не может», — испугалась Анита и крепко ухватилась за ручку над окном.

Господин Блум свернул еще пару раз на какие-то улочки, потом еще и еще, и наконец он выехал на небольшую аллею, обсаженную низкими деревьями. Дома тут выглядели все приземистее, все более ветхими.

— Где же этот магазин?

— В доме номер двадцать три, — ответила Анита.

Машина медленно проехала вдоль всей Фрогнэл-Лайн. Вот дома тринадцать и пятнадцать.

Анита приникла к стеклу.

Семнадцать и девятнадцать.

Строгие дома, с какими-то выступами, неровными углами, медными водосточными трубами и остроконечными крышами. Слуховые окна. Черепица. Узкие, высокие окна. Балкончики без цветов… Номер двадцать один.

Улица совсем сузилась. Какой-то мотороллер подрезал машину господина Блума, и он резко затормозил, отчего Анита сильно дернулась вперед, но ее удержал ремень безопасности.

— Что ты делаешь? Разве можно так вести машину? — упрекнула она отца и протянула руку к рулю, желая посигналить.

Какой-то человек на мотороллере обернулся, посмотрел на них и исчез. Аните показалось, будто на нем не каска, а черный котелок.

— Видела, что творится? — вздохнул господин Блум.

— Да, — зажмурившись, ответила девочка.

— Двадцать три, — произнес ее отец, включив сигнал поворота. — Вот этот дом. — Он высунулся из окна, осматривая его. — Но тут нет никакого магазина. А ты видишь?

Анита видела. Мрачный тротуар. К серой двери через полисадник с невысокой чугунной оградой вели короткая дорожка и три ступеньки. Слева табличка. На ней Анита увидела молнию, зажигающую сигару, которую держит человек в котелке.

— О, нет… — тихо произнесла девочка. — О, нет… Поехали отсюда!

— Может быть, магазин переехал?

— Нет, нет, нет, папа, — торопливо проговорила Анита. — Я ошиблась. Это не здесь. Я действительно ошиблась. Поехали скорее!

Они повернули обратно, по пути почти не разговаривали. Дома господин Блум, включив пульт управления, въехал в подземный гараж и, взяв свой чемодан, вышел из машины. Анита последовала за отцом к лифту.

Дом существовал. Поджигатели существовали.

Все это правда, а не выдумки.

— У тебя все готово на завтра?

— Да.

И это тоже правда.

— И в какое время тебя нужно отвезти в аэропорт?

— В пять пятьдесят.

Господин Блум изобразил отчаяние:

— Господи, Анита! Неужели не было другого рейса?

— Нет, — тихо произнесла девочка.

И это тоже правда.

— Билет в Венецию у тебя ведь есть?

— Да, — ответила Анита, входя в лифт. И не рискнула посмотреть на себя в зеркало.

Она только что ужасно солгала.

Билет у нее имелся.

Но не в Венецию.

В тот же вечер за многие километры от Лондона Нестор, прихрамывая, прошел по парку виллы «Арго» к сараю, выкатил оттуда свой мотоцикл с коляской и отправился вниз, в город. Он вез с собой коробку шоколадных конфет, купленную в кондитерской «Лакомка».

Солнце уже опускалось за облака. Не сняв шлема, Нестор направился в дом госпожи Стеллы, самой старой учительницы в Килморской бухте.

— Добрый вечер, госпожа Стелла, — сказал он. — Я — Нестор, садовник.

И, чтобы она отважилась открыть ему дверь, показал ей коробку конфет.

Через десять минут он сидел на диване, который, казалось, вот-вот развалится. Чай отдавал чесноком. Вспоминая былое, Нестор постарался как можно скорее перейти к главному, что интересовало его, — к ключам от школы в Килморской бухте.

— У вас должен быть еще комплект, госпожа Стелла, — сказал старый садовник.

Понятно, что упоминание о школе тотчас взволновало несгибаемую учительницу. Всего несколько месяцев назад она решила уйти на пенсию. Последним решающим доводом оказалось исчезновение директора школы Марриет.

— Он ушел незадолго до того, как выбросился на берег большой кит, помните? — произнесла она тонким голосом.

Нестор хорошо помнил тот день. И тоже заволновался. Госпожа Стелла ведь и его учительница…

Час спустя он вышел из ее дома с комплектом ключей от школы в Килморской бухте.

Подъехав к старому школьному зданию, садовник виллы «Арго» оставил мотоцикл позади него, чтобы не привлекал внимания, потом обошел школу, желая убедиться, что нигде не горит свет, и поискал в связке нужный ключ.

Войдя в здание, Нестор невольно испытал ощущение, какое беспричинно возникает у человека, который приходит спустя годы в родную школу. Пустые классы, ряды стульев, чистые доски, учительские столы, классные журналы, неповторимый запах мела.

Неизгладимые воспоминания. Слишком много волнений пережито когда-то в этих стенах, чтобы можно было забыть все. А кроме того, Нестор не любил забывать. Он был из тех, кто берег воспоминания, поэтому он прошел, скрипя ботинками, по коридорам, где когда-то бегал, где подружился с Леонардо Минаксо, Блэком Вулканом, Питером Дедалусом, Клитемнестрой и Клеопатрой Бигглз.

И на минуту ему показалось, будто его окружили, словно призраки, детские улыбающиеся лица друзей.

Он прошел мимо директорского кабинета, заметив, что новый директор, присланный из Лондона вместо Урсуса Марриета, кое-что изменил: матовую стеклянную дверь с табличкой сменила некрасивая современная дверь темного цвета. Если бы не спешил и был помоложе, Нестор остановился бы и нацарапал на ней ключом: Долой директора! Но он прошел мимо.

Комната, которую он искал, находилась в конце коридора первого этажа. Из учительской в полуподвал вела небольшая, всегда запертая дверь. Нестор отыскал в связке нужный ключ и, держась за перила, спустился в сырой, холодный подвал, прошел по темному коридору мимо нескольких комнат, помеченных разными буквами, и остановился возле той, где увидел букву «Д» — Дедалус.

И открыл эту последнюю комнату.

Слабый свет с лестницы сюда не проникал, и Нестор щелкнул выключателем. Он не ошибся. Здесь находилось какое-то огромное устройство, накрытое пыльным полотнищем. Нестор приподнял его и увидел еще одно творение Дедалуса, которое весьма походило на доисторическое чудовище, только металлическое. Некий любопытный гибрид из станины, разобранного церковного органа и фрагментов подводной лодки. Как и все другие машины Дедалуса, эта тоже выглядела совершенно загадочной — невозможно угадать ее предназначение. Неясно также, как включить ее, чтобы заработала.

— Привет, Документ, — произнес Нестор, положив руку на черный металл. — Мне нужен новый паспорт. Поможешь?

Он обошел машину, потянул один рычаг, сдвинул другой. Документ заработал и выдвинул перед садовником клавиатуру с круглыми клавишами, как на старой пишущей машинке.

Нестор медленно набрал: Рик Баннер.

Тут же появилась другая клавиатура, с помощью которой Нестор набрал еще два слова: английский паспорт.

Машина выдвинула что-то вроде гусиной шеи с клювом, и садовник вложил в него фотографию Рика, которую сделал днем, когда пояснил Рику, что как действует.

Документ втянул в себя фотографию и начал громко тикать.

Нестор сложил руки в ожидании, пока машина закончит свою работу.

Глава 22

ЗОЛОТАЯ МОНЕТА!

Рик Баннер поднялся с постели, когда услышал бой колокола. Он был уже полностью одет, причем удобно, как того требовала инструкция в путеводителе, и на ремне множество карманов, чтобы избежать кражи.

Стараясь не шуметь, он достал из-под матраса рюкзак, в который сложил смену белья и некоторые другие вещи.

Еще раз внимательно осмотрел его, ведь, как сказал Джейсон, рюкзак должен быть небольшой, чтобы можно было взять с собой в самолет как ручную кладь.

Рик еще никогда в жизни не летал самолетом и даже никогда не видел его.

Он быстро застелил кровать и положил на видное место — на подушку — письмо с объяснением, чтобы мама сразу увидела его, как только войдет.

Прислушался к звукам в доме. Мама спала в комнате, что находилась в конце коридора.

Взглянул на кровать и вздохнул. Письмо его — сплошная ложь. Колледж не устраивал никакой поездки в Лондон, о которой он забыл предупредить ее. Это лишь предлог. А Рик терпеть не мог лгать.

— Вперед! — сказал он себе, желая одолеть искушение отказаться от поездки. — Я нужен другим.

Он вышел из комнаты, прошел к двери на лестницу и посмотрел на ступеньки, спускавшиеся на дорогу.

В ночной темноте белые стены дома казались серебристыми.

Рик надел рюкзак и, бросив последний взгляд в коридор, осторожно прикрыл за собой дверь.

В большом доме на вершине утеса происходила самая настоящая ссора. Близнецы, прятавшиеся в темноте в башенке, были очень недовольны друг другом. За окном виднелись темные пятна деревьев в парке, сквозь них проглядывали далекие огоньки домов Килморской бухты, а море в эту безлунную ночь вообще было невидимым. Слышался только глухой шум прибоя.

— Не делай глупости.

— Я говорю тебе, что могу поехать.

— Нет, не можешь!

— Нет, могу… кхе… кхе…

— Тише!

— Кхе… кхе…

Джейсон рукой зажал сестре рот; она натужно покашляла прямо ему в ладонь, оставив не ней мокроту.

— Фу, как противно!

— Извини, Джейсон. Теперь… — Джулия задержала дыхание, потом расслабилась. — Ну вот, все в порядке. Кашель прошел.

Джейсон стоял перед ней, уперев руки в бока.

— Понимаешь теперь, почему тебе нельзя ехать?

— Я только немного кашляю.

— Еще вчера у тебя была температура и ты лежала в постели.

— Я выпила все отвары! Я лечилась.

— Это опасное путешествие.

— Куда опаснее оставаться тут.

— Если уедешь и ты, мама никогда не простит нам этого. Ни за что не поверит, будто это неожиданная школьная экскурсия в Лондон.

Джулия помолчала, раздумывая.

— Ты рискуешь провалить весь наш план, — прибавил Джейсон.

— У нас нет никакого плана.

— У нас есть часть плана, и этого уже достаточно. И если будешь настаивать… Ну подумай сама, а если потом разболеешься, ты же станешь гирей у нас на ногах.

— Гирей на ногах?! Да как ты смеешь называть свою сестру гирей на ногах?!

— Не повышай голоса!

— А ты не называй меня гирей… кхе… кхе…

— Тсс!.. Тсс!..

Джейсон еще пару раз зажал ладонью рот сестре, чтобы приглушить кашель, и постарался убедить ее, что нужно рассуждать здраво. Джулия промолчала, и он отвернулся к окну, глядя в темный парк.

Так прошло минут десять. Брат и сестра слышали легкое поскрипывание над головой и звук, напоминающий тихое тиканье часов, какой издают древесные жуки-точильщики, а потом вдруг увидели яркий оранжевый луч, описавший широкую дугу слева направо.

— Вот и сигнал! — сказал Джейсон, обернувшись.

Он подхватил с пола свой рюкзак, при этом звякнуло несколько мелких золотых монет, которые дал ему Нестор, и направился к двери.

— Я позвоню, — пообещал Джейсон, берясь за ручку двери.

Джулия снова промолчала.

Джейсон с улыбкой сказал:

— Послушай, Джулия, мне жаль. Но не я решаю это. Мне правда жаль. Мы скоро вернемся.

Опять молчание. Джулия стояла против света, и ее фигура походила на статую со скрещенными руками.

Джейсон открыл зеркальную дверь башенки, спустился на один марш и прислушался. Снизу, с первого этажа, доносился звук телевизора. Мама и папа все еще смотрели эти длиннейшие исторические фильмы.

— Передай им привет, — сказал он сестре, прежде чем двинуться дальше.

— Джейсон! — окликнула его Джулия.

— Что?

— Постарайся найти Умирающий город.

Он кивнул.

— Найди Аркадию… — добавила девочка. — И женщину, которая просит о помощи.

— Не сомневайся.

Джейсон обернулся, желая взглянуть на сестру, но в полумраке не смог понять, куда она повернулась. И тогда он на цыпочках прошел до середины коридора, взялся за крючок, свисавший тут с потолка. Осторожно дернув его, спустил лестницу и, торопливо поднявшись по ней в мансарду, втянул обратно и закрыл люк.

Потом, ориентируясь по памяти, пробрался между мебелью, загромождавшей мансарду, и прошел в мастерскую Пенелопы Мур. Здесь он осторожно открыл слуховое окно и выбрался на крышу. Нашел веревку, которая позволяла закрыть окно снаружи, и затворил его.

Затем на четвереньках прошел по всей крыше, стараясь не нашуметь и не скатиться вниз, ухватился за ветку ясеня и притянул ее к себе. Ну а дальше все было просто детской игрой. Зарубки на толстой ветке позволили добраться до ствола и соскользнуть на землю.

Джейсон укрылся в кустах, посмотрел на дом и увидел, что Джулия смотрит на него из башенки. Помахал ей, хотя и не был уверен, что она видит его.

Взглянул на часы.

Пять минут первого.

В глубине парка повторился желтый сигнал Нестора. Дальше, чтобы не шуметь, Джейсон пошел по траве, а не по гальке, перемахнул через ограду виллы «Арго» и вышел на дорогу. Здесь его ждал черный мотоцикл с коляской, похожий на блестящего черного таракана. Нестор, стоявший рядом, опустил фару, с помощью которой сигналил.

— Опаздываем, — только и произнес он.

Подал Джейсону каску с кожаными ремнями, которые застегивались под подбородком, надел свою и опустил на глаза очки, которые, казалось, взяты из фильма о Красном Бароне — летчике Первой мировой войны.

Джейсон сел в коляску и положил рюкзак на колени. Нестор постарался как можно тише спуститься с утеса.

Десять минут первого ночи показывали часы Рика, которые подарил ему отец. Заброшенный вокзал находился в нескольких сотнях метров от мальчика, на другом конце заросшего травой пустыря. Света в окнах не было, и это значит, что Блэк Вулкан отсутствует.

До отъезда у них есть еще десять минут, прикинул Рик.

— В Лондон, — проговорил он, стараясь приготовиться к тому, что станет самым долгим путешествием в его жизни.

В ожидании Джейсона Рик некоторое время с волнением прохаживался из стороны в сторону, потом остановился вдали от фонарей. Его не покидало ощущение, будто он делает что-то такое, чего не должен делать. Минуты через три он услышал шаги и обернулся, надеясь увидеть Джейсона. К нему направлялись три фигуры.

— Джейсон? — спросил рыжеволосый мальчик, не видя, кто идет ему навстречу.

Потом вышел из тени у стены и шагнул им навстречу. Но почему их трое?

Может, Нестор согласился, чтобы Джулия тоже поехала с ними? При этой мысли сердце Рика переполнилось счастьем.

— Джулия? Ты тоже здесь?

Но когда три фигуры оказались под фонарем, Рик понял, что ошибся.

— Нет, Баннер, я не Джулия, — рассмеялся младший Флинт. — И даже не ее избалованный брат!

— Ку-ку! — прибавил старший Флинт, скорчив гримасу. — Сюрприз.

Средний Флинт тоже посмеялся без всякой причины, потому что ее просто не оказалось в его пустой голове.

— А что это мы тут делаем в одиночестве среди ночи? — поинтересовался младший Флинт.

Ехали они быстро, что называется, со свистом.

Джейсон ощущал, как холодный ночной воздух пробирается под шлем и давит на уши. Сидевший рядом за рулем Нестор походил на солдата Второй мировой войны. Он вел машину уверенно, переключая скорости и заставляя тормоза визжать на поворотах.

Спустя несколько минут они уже оказались у подножия Соленого утеса; проехав мимо дома, где жил доктор Боуэн, и оставив слева крыши Килморской бухты, двинулись к холмам.

Когда приехали на пустырь у заброшенного вокзала, Рика не увидели.

Джейсон выпрыгнул из коляски и снял шлем. Нестор не заглушил мотора и направил фару на билетную кассу.

— Все взял, ничего не забыл? — спросил он Джейсона.

— Да, думаю, все, — ответил мальчик.

— И никаких глупостей, очень советую. Если, приехав туда, ничего не найдете, немедленно возвращайтесь домой.

— Не сомневаюсь, что найдем.

Помолчав, Нестор спросил:

— Лекарства взял?

— Надо полагать.

— Словарь?

— Чувствую, весит немало.

— Золотые монеты?

— Тут, — ответил Джейсон, достав одну из них из кармана.

— И поосторожней с моими сбережениями, ладно? Постарайся не все истратить.

Джейсон улыбнулся, оглядываясь в поисках друга.

Нестор словно прочитал его мысли:

— А теперь, иди! Осталось всего несколько минут. Зная Рика, уверен, он уже ждет тебя на перроне.

Они быстро попрощались. И Джейсон побежал, прыгая через кусты, вдоль здания старого вокзала, затем свернул на тропинку мимо дубовой рощи и в этот момент увидел впереди паровоз с незажженными огнями, пускавший пары.

Блэк Вулакан стоял рядом.

— И это называется пунктуальность! — укоризненно произнес он. И требовательно прибавил: — Поднимайтесь, ребята!

Джейсон, подбежав к нему, спросил:

— А Рик?

— Разве он не с тобой? — удивился старый машинист с колючей, как ржавые гвозди, бородой.

— Нет, я думал, он уже в кабине.

Джейсон передал рюкзак Блэку, и тот закинул его в кабину.

— Не понимаю… — проговорил мальчик. — На площади его не было, и тут нет.

Он хотел было вернуться.

— Эй! — крикнул Блэк. — Ты куда?

— Пойду посмотрю, что с ним случилось…

Блэк взглянул на часы:

— Осталось несколько минут до отъезда.

— Рик живет тут рядом!

— Тринадцать минут! — предупредил Блэк Вулкан. — Через тринадцать минут мы должны отправиться, Кавенант, иначе… ничего не получится. Ты слышал меня?

Джейсон пропал. Старый машинист со вздохом развел руками.

— Тюфяк!

— Молокосос!

— Слабак!

Братья Флинт говорили по очереди, обходя Рика по кругу. Старший и младший выглядели особенно грозно, а средний лишь время от времени добавлял что-нибудь, стараясь выглядеть пострашнее.

— Ты не должен был выходить из дому в такое время.

— Очень опасно выходить из дому в это время…

— Только взрослые могут.

— А ты еще не взрослый…

Рик не отвечал. Медленно поворачивался. Слушал, думал, прикидывал.

И все, что ему приходило на ум, сводилось к одному: черт бы их побрал!

— Знаешь ли, рыжеволосый, мне нравится этот рюкзак.

— Мне тоже нравится, брат.

— Думаю, Баннер, тебе следовало бы отдать его нам.

— Иначе нам придется самим забрать его.

Старший Флинт сделал выпад и попытался отнять рюкзак у Рика. Но тот успел отскочить назад и, замахнувшись рюкзаком, ударил старшего Флинта в лицо, и тот отпрянул, что-то недовольно бубня.

— Послушайте, ребята, — сказал Рик, глядя на братьев. — Мне неохота спорить с вами. Пропустите, и я не стану докучать вам.

— Докучать нам? — повторил младший Флинт и вместе с братьями направился к нему.

Рик отступил и обнаружил, что за спиной стена.

— Это нечестно, — сказал рыжеволосый мальчик. — Вас трое против одного. — Он огляделся, оценивая свои возможности. — Вернее, два с половиной против одного.

Сказав это, Рик бросился к младшему Флинту и оттолкнул его. Тот упал, освободив Рику дорогу для бегства.

Рик рванулся вперед, но старший Флинт успел подставить ему подножку.

Потеряв равновесие, Рик покатился по земле и почувствовал сильный удар в плечо. В следующее мгновение трое братьев навалились на него. Схватили за руки и поставили на ноги. Кто-то, должно быть младший Флинт, отнял у него рюкзак.

— Оставь этот рюкзак!

— Не приказывай нам, что мы должны делать, Баннер! — заявил старший Флинт.

— Но это не он сказал, — заметил средний Флинт.

На минуту все растерялись.

— То есть как это не он? — удивился младший Флинт.

Рик воспользовался коротким замешательством, с силой ударил ногой по голени старшего Флинта и вырвался из его рук.

— Оставь рюкзак! — еще громче повторил прежний голос.

— Но что происходит? — проговорил младший Флинт, оглядываясь. — Кто это говорит?

И тут что-то небольшое сверкнуло в воздухе между Флинтами и поскакало по брусчатке.

— Черт возьми, братья! Это же золотая монета! — воскликнул кто-то из Флинтов.

Младший Флинт отпустил рюкзак, и Рик тотчас подхватил его.

— Это моя! — закричал младший Флинт. — Я первый увидел ее!

— Нет, моя! — возразил старший.

— Золотая монета! — с изумлением проговорил средний.

Все трое братьев сгрудились в одном месте в поисках монеты.

Рик обернулся и увидел возникшую рядом тень.

— Все в порядке? — спросил Джейсон. И добавил: — У нас меньше четырех минут.

— Бежим! — ответил Рик.

Когда ребята домчались до платформы, паровоз поезда «Клио-1974» уже отчаянно свистел.

— Быстрее! — крикнул Блэк Вулкан с подножки, издали увидев Джейсона и Рика. — Нужно немедленно отправляться.

Старый паровоз загудел, окутавшись облаком пара.

И его колеса начали медленно поворачиваться.

Рик и Джейсон побежали быстрее. Джейсон добежал до подножки, схватился за поручень, поднялся и протянул руку Рику.

Тот бросил ему рюкзак.

— Давай быстрее! — закричал Джейсон, стараясь подхватить друга.

Паровоз набирал скорость, и Рик увидел, что платформа старого вокзала заканчивается всего в нескольких шагах. Мальчик помчался из последних сил.

— Жми!

У самого конца перрона Рик рванулся вперед.

Паровоз засвистел, колеса сверкнули совсем рядом.

Рик прыгнул, протянув руку в надежде ухватиться за поручень, и тут его окутал горячий пар…

— Есть! — вскричал Джейсон, поймавший руку друга.

Рик крепко ударился о металлический корпус паровоза, ушиб колено о ступеньку, но удержался. И подтянулся.

— Просто чудом… — произнес он, поднимаясь в кабину.

— Вы двое почему-то всегда опаздываете, — проворчал Блэк, стоявший спиной к ним и занятый рычагами управления. — Ох уж эта современная молодежь!

Мальчики улыбнулись и, расслабившись, обессиленные опустились на пол.

— Располагайтесь поудобнее! — предложил машинист, направляя свой старый паровоз по пути, по которому он не ездил вот уже лет двадцать. — Если все пойдет хорошо, через несколько часов будем в Лондоне.

Некоторые жители Корнуолла утверждали, будто видели той ночью нечто совершенно необыкновенное. Госпожа Кэртон, что жила совсем рядом с заброшенными железнодорожными путями в Пинчанс, уверяла, будто сначала проснулась от паровозного гудка, а когда встала с постели, чтобы попить воды, увидела, как мимо окна пронесся, фырча парами, паровоз, двигавшийся с востока на запад. И рассказывала, будто видела двоих ребят, стоявших у открытой двери кабины машиниста, они еще помахали ей. Никто не поверил этому.

Проезд паровоза отметили также в Саутгемптоне, а студенческая газета «НЛО сегодня» опубликовала небольшую заметку с тревожным заголовком «Инопланетяне прибывают на поезде?».

Журналист, который подписывал свои статьи псевдонимом, утверждал, будто десятки людей могут засвидетельствовать странные явления, имевшие место в ночь со среды на четверг между тремя тридцатью и четырьмя часами утра. Далекий, пугающий свисток паровоза, облако черного пара и неожиданное появление стремительно несущегося старого, по меньшей мере шестидесятилетней давности, паровоза.

Много месяцев спустя после этих событий один из уборщиков, работавших тогда на вокзале Чаринг-Кросс, господин Хью Пенивайс, признался жене, что видел (или ему показалось, будто видит), как из тупика появился паровоз. Ни один поезд никогда не прибывал оттуда по меньшей мере с 1956 года, насколько он помнит. Паровоз подъехал с потушенными огнями, без малейшего шума, встал между другими современными поездами на соседних путях и, слегка скрипнув тормозами, остановился возле пустого перрона. Из кабины машиниста спустились двое ребят с рюкзаком за плечами. Попрощались с машинистом, человеком с длинной черной бородой, и как ни в чем не бывало прошли в вокзал. Наблюдая издали за ними, Хью Пенивайс подумал, что это, наверное, дети какого-нибудь миллиардера, который мог позволить себе такой личный транспорт.

Потом паровоз уехал тем же путем, каким прибыл. Словно и не существовал никогда. Исчез.

Глава 23

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Томмазо Раньери Страмби услышал крик еще на мостике у площади Борго, испугался и побежал.

Кричала мама Аниты. Ее голос доносился из Разрисованного дома с закрытыми окнами из-под обгорелой, затянутой пластиком крыши.

«Надо поторопиться!» — решил мальчик.

Подбежав к дому и услышав, что именно кричит мама Аниты, он понял, что она вовсе не зовет на помощь, а всего лишь изливает на кого-то гнев и раздражение.

Томмазо остановился и прислушался.

— Но это ужасно! — кричала художница-реставратор. — Просто ужасно! Что мне теперь делать?

Приоткрыв дверь, мальчик услышал топот и шум. Это мама Аниты бегом спускалась по лестнице. Томми сделал вид, будто только что вошел.

— А… привет, Томмазо! — на ходу сказала ему мама Аниты, перепачканная в известке.

— Здравствуйте, госпожа. Все в порядке?

— Знаешь, что значит… беда?

— Что-нибудь случилось с Анитой?

Госпожа Блум стала искать ключ, желая закрыть висячий замок, но слишком волновалась и никак не могла найти.

— Могу ли как-нибудь помочь вам? — предложил Томмазо.

— Спасибо, конечно можешь. Знаешь, раз уж ты здесь, запри все сам и приходи потом ко мне домой, хорошо?

— Конечно. Но… вы что-то сказали об Аните…

— Об Аните?

— О какой-то беде…

— А… нет! Анита тут ни при чем… Беда случилась с краской для фресок. Ее доставили в соседний дом.

Томмазо облегченно вздохнул:

— Выходит, просто ошиблись адресом?

— А по-твоему, этого мало? Теперь мне нужно идти и уговаривать этих людей перевезти краску на катере сюда.

— Но я могу помочь вам перевезти ее.

— Не беспокойтесь. Скажите лучше — звонила ли вам Анита?

— Она вернется в конце дня.

— Правда?

«Странно, — подумал Томмазо, — почему же она не прислала мне ни одной эсэмэски?»

— Я бегу домой, Томми, — сказала мама Аниты. — А ты закрой все как следует и приходи ко мне, ладно?

Мальчик кивнул, посмотрел вслед госпоже Блум и перевел взгляд на дом.

И почувствовал, как мурашки побежали по коже.

Он ненавидел дом Мориса Моро.

Ненавидел всей душой. Но все равно решил войти. И плотно прикрыл дверь, чтобы снаружи она выглядела запертой. Осторожно, ступенька за ступенькой, стал подниматься по лестнице, рассматривая загадочные фрески французского художника.

«Почему он нарисовал все эти вещи?» — задавался мальчик вопросом.

Томмазо поднялся на самый верх, туда, где накануне нашел Аниту и котенка. Дверь в мастерскую Мориса Моро была заперта. Мальчик открыл ее, вошел в комнату и поискал ответа на свой вопрос.

«Почему горела его мастерская?» — подумал он, глядя на то, что осталось от пожара, и посмотрел на обезьяну, нарисованную на стене.

Потом взглянул в окно — на крыши разновысоких венецианских строений, тянувшиеся до самой лагуны, и на сверкающую воду канала.

«Но как можно поджечь такое?»

Огонь — это ведь безумие.

Думая об этом, Томмазо почувствовал, как им овладевает какое-то странное беспокойство.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и быстро сбежал на первый этаж. Остановился. Заметил, что входная дверь приоткрыта.

Значит, кто-то вошел в дом.

Томмазо осмотрелся, заглянул во внутренний дворик, перевел взгляд на беседку с глициниями.

И тут у него перехватило дыхание.

За столиком в беседке сидел человек в черном котелке и с зонтом. И смотрел на него.

Ключи в руках Томмазо звякнули. Он шагнул вперед.

— Что вы тут делаете? — спросил он, стараясь скрыть волнение. — Сюда нельзя входить. Это частная собственность. Я вызову полицию!

Человек снял котелок и аккуратно положил его на столик:

— Что за спешка, Томмазо Раньери Страмби? Что за спешка? И почему волнуешься? Здесь только мы — ты и я.

— Откуда вы знаете мое имя? Уходите!

В кармане у Томми просигналил мобильный телефон, и от неожиданности звук этот показался мальчику каким-то нереальным.

— Ты получил сообщение, — сказал человек с котелком. — Взгляни. Это может быть твоя подруга Анита. Возможно, сообщает, что возвращается.

— Уходите…

Человек покачал головой, поднял зонт, направил его вверх и повернул ручку. Из кончика зонта вырвалось длинное, примерно с полметра, пламя. Когда огонь погас, Томмазо даже упал от страха. Глицинии пылали, потрескивая.

А Поджигатель оказался возле мальчика.

Причем двигался он много быстрее, чем можно было ожидать. Вот почему он легко убежал от них несколько дней назад.

Он умел двигаться очень быстро.

— А теперь… дорогой Томмазо… — прошипел человек, — нам с тобой нужно немного поговорить, тебе не кажется?

Томми хотел было убежать, но Поджигатель снова удивил его: минуту назад он стоял рядом, а уже в следующее мгновение преграждал ему дорогу к двери.

Подняв зонт, он приказал:

— Дай сюда мобильник!

Томмазо попятился и невольно прижался к стене.

Он смотрел на черный кончик зонта, откуда вырвалось пламя.

Медленно достал мобильник.

Просмотрел новые сообщения.

Одна эсэмэска действительно была от Аниты.

В Венецию не вернусь. Едем во Францию, в Тулузу, искать Умирающий город. Придумай какую-нибудь отговорку для мамы.

Он быстро прочитал это сообщение и тут же удалил, потом посмотрел на Поджигателя, стоявшего неподалеку.

— Что она сообщает? — спросил человек.

— Ничего интересного, — ответил Томмазо.

Ударом зонта человек выбил мобильник из рук.

Томмазо, поднял его с пола и посмотрел на дисплей.

— Знаешь, что я тебе скажу, мальчик? — медленно проговорил Эко, когда понял, что эсэмэска удалена. — Теперь тебе и в самом деле несдобровать.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

1

Я в Аркадии (лат.).

2

Дорогой читатель, во избежание какой-либо опасности мы решили не указывать здесь название этого города. — Примеч. ред.