Книга: Выстрел в зеркало



Выстрел в зеркало

Виталий Романов

Выстрел в зеркало


В заданный квадрат спецназовцы особого отряда ГРУ вышли с опережением графика на два часа. Майор Владимир Казаков – русоволосый и крепкий, выглядевший старше своих тридцати девяти лет из-за седины на висках, – еще раз глянул на подсвеченный циферблат.

– Нормально, – тихо прошептал в микрофон, укрепленный у губ, командир группы. Для боевых друзей – просто Казак. Его голос долетел до спутников, растянувшихся по перевалу на несколько сот метров. – Вышли в рабочую зону. Ждем рассвета, определяемся с позициями.

Никто из бойцов не отозвался. Чужие горы не любят лишнего шума. Чужие? Еще недавно, полтора десятка лет назад, горы Кавказа были своими, родными. Впрочем, так ли уж недавно? Для истории полтора десятка лет – сущая мелочь. Но за это время исчез Союз Советских Социалистических Республик. Кавказ, словно большой праздничный торт, попытались разделить на части. Кусочек независимости – вам, кусочек – им, кусочек – нам. Да вот «тортик» оказался со странной начинкой и вкусом… Не тортик вовсе.

Для майора Владимира Казакова, более пятнадцати лет отдавшего спецслужбам, прошедшие годы мелочью не казались. Они вместили столько, что в другую эпоху кому-то хватило бы на целую жизнь. Развал СССР. Расстрел собственного парламента, ГКЧП и угроза гражданской войны на пороге. Денежные реформы, дефолты, смена премьеров. Войны на Кавказе и не только. Взрывы домов в России. Югославия, Ирак. Список можно продолжать до бесконечности, но у Казака не было никакого желания возвращаться к прошлому.

Вся эта многолетняя канитель означала только одно. Сейчас, находясь в горах Кавказа, неподалеку от Панкисского ущелья, он и его люди – офицеры ГРУ – были преступниками. С точки зрения законов суверенной Грузии. Они перешли границу чужого государства, перешли тайно, ночью, с оружием в руках. Да еще с каким оружием! В руках у бойцов группы находились не стандартные «АКМ». Люди Казака были вооружены бесшумными автоматическими комплексами, «БАК», по-другому именуемыми «автомат специальный „Вал“. Штуковина эта могла с трехсот-четырехсот метров поразить бойца, одетого в бронежилет второго-третьего класса. А те, кого готовились встретить бойцы ГРУ, обычно не носили бронежилетов.

– Слышь, командир, – к Казакову бесшумно приблизился капитан Александр Тополев. Высокий улыбчивый блондин, всегда находивший повод для шутки, был первым заместителем командира. – Я тут радио поймал. «Вести».

Майор усмехнулся. Тополев, или просто Тополь, отвечал за связь с «Опорой». Видимо, доложив командованию о выходе в расчетный квадрат, капитан решил узнать, что происходит в мире.

– Заняться нечем, Тополь? – спросил командир. – Сколько раз психологи трындели: с утра газеты читать вредно. И телевизор смотреть – тоже.

Послышался тихий смех. Бойцы отряда, внимательно наблюдавшие за соседними перевалами, были рады небольшой эмоциональной разгрузке.

– А я и не читаю, – отозвался Александр Тополев. Его голос изменился, стал мальчишеским, задорным. – Я, командир, вообще полуграмотный. Можно сказать – из глубинки. Во! Только сюда, на эту хреновину нажимать умею. Пуххх! Пуххх!

– Тихо! – шикнул на развеселившихся не ко времени спецназовцев Казак. – Новости тоже вредно слушать, Тополь. Прямая дорога к плохому пищеварению и запорам. Так что там наши умники сморозили?

– Новости слушать вредно. От горшка не оторвешься, – цинично заявил Тополев, хотя по враз установившейся тишине понял: не только командир, все бойцы отряда хотели узнать, что творится на Большой земле.

Группа Казака находилась на территории Чечни две недели, прежде чем получила информацию о том, что интересующий их караван готов к выходу. А значит, пора выдвинуться в точку огневого контакта. Все то время, что майор Казаков и его люди находились на чужой территории, они соблюдали максимальную осторожность. Ни разу не выходили в эфир с сообщениями, работая только на прием.

– Ладно, не томи! – приказал майор. – Видишь, народ собрался возле культорга, замер в ожидании чуда. Порадуй новостями.

– Накануне выступал председатель комитета по обороне и безопасности Грузии. Наши СМИ показали. Так вот, говорил, что, по его сведениям, Россия направила на территорию независимой и суверенной Грузии несколько диверсионных отрядов спецназа ГРУ. Задача этих групп: создание хаоса, паники среди мирного населения. Российские спецназовцы должны вывести из строя энергетические объекты Грузии. ГРУ дан приказ: организовать аварии и взрывы на электростанциях, линиях передачи. Ну, и все такое…

– Приятно, конечно, что мы такие всесильные, – откуда-то издали пробурчал второй заместитель Казакова, капитан Олег Мясников, по прозвищу Людоед. – Все-то мы можем, везде нос засунем.

– Мы все можем, Людоед, – тут же напомнил Казак.

– Это я знаю, – все услышали смешок капитана Мясникова. Майор тут же представил грубое, обветренное лицо Людоеда, скривившееся в недоброй ухмылке. Длинный багровый шрам на правой щеке. – Да только на хрена нам дались энергетические объекты Грузии, а? Паника среди их населения? Что нам, заняться больше нечем? Типа, своих дел не хватает?

– Да все, как в басне, – с горечью произнес майор Казаков. – «Ай, моська, знать, она сильна, что лает на слона». Тут, конечно, не слон и моська. Но полаять, коль тебя в ответ не раздавят, – это пожалуйста.

– Какие только задачи не решает спецназ ГРУ, – вздохнул молодой лейтенант Василий Запорожец, совсем недавно пришедший в отряд из элитной дивизии Воздушно-десантных войск.

– Чем ты недоволен, Шумахер? – строго поинтересовался у него Людоед.

Он опередил командира группы, который собирался задать тот же вопрос.

– Да нет, все нормально, – торопливо ответил Запорожец. – Просто… Просто раньше я немного по-другому спецназ ГРУ представлял. Я думал – это работа на территории врага, в глубоком тылу. Выдержка, ум, логические комбинации. Способность рассчитать десятки вариантов, выбрать из них единственно правильный. И этим ГРУ отличается от спецназа ВДВ, призванного физически, в силовой манере уничтожать врага.

– А мы и работаем на чужой территории, – возразил капитан Тополев. Теперь он опередил командира. – Ты не забыл, что Грузия – суверенное государство?

– Нет, вроде не забыл.

– Так вот, если нас сейчас – не дай бог – поймают грузинские пограничники – произойдет крупный международный скандал. Это пока их премьер-министр, в ответ на сентенции председателя комитета по обороне и безопасности, брызжет слюной. Мол, надо усилить охрану энергообъектов. Русские, мол, не пройдут. Никому не позволим отменить завоевания революции!

– Одна тысяча девятьсот семнадцатого года? – угрюмо поинтересовался Людоед.

– Нет, ихней, блин, революции! – тихо засмеялся Тополев. – Которая им независимость от злобной России дала! Для них завоевания революции – святое. Это фигня, что и без русских диверсантов жрать нечего, что электричество бывает лишь по нескольку часов в день. Скоро будут как кубинцы. В магазине: чем вас отоварить, дорогой товарищ? Сегодня есть носовые платки, есть мужские трусы. Выбирайте, дорогой товарищ. Но, увы, только одну вещь в одни руки! Так что: или то, или другое. Выбирайте. Но это все фигня! Зато независимость…

– Кхм-кхм, – услышали все.

Это подал голос старший лейтенант Тенгиз Чабадзе. Черноволосый черноглазый крепыш «трудной» национальности. Его родители, наполовину грузины, наполовину русские, заканчивали высшие учебные заведения в Москве. Да так и остались в России, где у них родился мальчик. Малыш Тенгиз, который вырос в столице, учился читать и писать по-русски вместе с прочими детьми в обычной школе. Мальчик, который бредил армией. Вскоре после окончания школы оказался в Воздушно-десантных войсках. Не Грузии. России. Ибо, как и его родители, был прописан в Москве.

– Прости, Джигит, – виновато отозвался Тополев. – Опять я о больном. Знаешь, все никак не могу привыкнуть, что старые друзья меня врагом номер один считают. Ну как же так? Теперь для них америкосы – свои в доску. А мы – лютые враги. Да нужна эта Грузия американцам! Что там, во власти, слепые? Америкосам покласть на все малые народы! Им новые плацдармы в Азии нужны! В Азии да вокруг России. А если все малые нации передохнут – Америка даже не всплакнет по этому поводу.

– Кхм-кхм, – лишь один короткий ответ в динамиках.

– Ладно! Я просто хотел сказать, что если нас поймают грузинские пограничники, то президент Грузии вместе с премьер-министром такой скандал раздуют… мама, не горюй!

– Значит, надо сделать так, чтобы нас тут не поймали, – философски отозвался командир группы. – А потому – отставить пустой треп! Скоро рассвет. Док! Что в ущелье?

– Пока ноль, – откликнулся старший лейтенант Золин. Доктор, вместе с лейтенантом Игорем Князевым, находился на «острие клинка». – В ущелье – тишина.

– Добро! – отозвался командир. – Болтать закончили. Разговоры только по делу. Выдвигаемся на позиции. Вперед!

Место для засады искать не пришлось. Еще в Москве, на учебном полигоне, Казак, Людоед и Тополь исползали на брюхе всю карту хребта, выбирая наилучшие позиции для огневого контакта. Современная техника – съемки со спутника и цифровая компьютерная обработка – позволяет изготовить карты такого масштаба, что предварительный анализ ситуации значительно сокращает рекогносцировку на реальной местности.

Точки были намечены заранее. Теперь бойцам предстояло занять их. Потом смакетировать линии огня, проверить: простреливаются ли все укрытия за камнями, которыми могли бы воспользоваться люди из каравана Аль Али.

– Северо-восточный склон, направление тридцать пять – двадцать, – бросил в эфир Джигит. – Сто пятьдесят метров вниз от выступа в виде пальца. Группа камней не простреливается.

– Достаю, – тут же отозвался Тополь.

Майор Казаков поднял к глазам бинокль, внимательно изучил скопление камней, создававшее отличное укрытие для стрелка. Или стрелков. В принципе, по информации осведомителя, в караване должно было идти человек пять-семь, не больше. Но подстраховаться никогда не мешает.

– Брат! – скомандовал Казаков. – Смени точку, пятьдесят метров левее и чуть выше. Там впадина, по карте.

– Точно! – после небольшой паузы отозвался лейтенант Сергей Братан. – Занял!

– Укрытие за камнями просматривается? – полюбопытствовал майор.

– Да, командир. Порядок. Если что – подстрахую капитана Тополева.

– Смотрим дальше, – бинокль Казака скользил по камням, временами рука офицера замирала, взгляд фиксировался на каком-то объекте тропы, интересовавшем командира группы.

В караване Аль Али шли опытные, проверенные боевики. Русские были здесь чужими, а многие солдаты героинового барона находились у себя дома. Или совсем рядом, потому что до Чечни – рукой подать. Майор едва слышно вздохнул. Так уж вышло, что они, русские, были чужими и для грузин, и для чеченцев.

Но, во всю глотку заявляя о желании жить отдельно, независимо от подлой и кровожадной России, грузины и чеченцы вместе тащили в Россию – именно в подлую и кровожадную Россию – смертоносную дрянь. Через Краснодар, Волгоград, Ставрополь. Оттуда наркотики растекались по всей огромной территории. И тысячи людей, русских людей, становились инвалидами. А в карманах торговцев оседали огромные деньги, на которые можно приобретать квартиры и машины в той же России. Именно так! В России. А не в Чечне, не в Грузии. Почему же, на словах проклиная Россию, черные дельцы стремились иметь собственность именно здесь? Майор знал ответ…

Аль Али специализировался на героине, хотя были и другие наркодилеры, предпочитавшие синтетические наркотики нового поколения. До этих дельцов начальство майора Казакова тоже планировало добраться. Чуть позже. Аль Али находился в верхней части списка, потому что тратил деньги не только на квартиры, машины и баб. Часть его капиталов шла на финансирование боевых диверсионных отрядов. Тех, что готовили теракты на территории Российской Федерации.

«Чем только не занимается спецназ ГРУ», – вспомнились майору слова молодого лейтенанта.

– А что ж ты хочешь, парень, – беззвучно, одними губами, ответил Казак. – Ныне времена такие. Все орут про независимость, но бабки хотят делать здесь, в России. У себя-то не получается. Там – лишь воровать друг у друга могут. У нас им легче. Но есть мы – ликвидаторы. Волки. Очищаем страну от всякого мусора. Раньше воевали за пределами страны, потому что оттуда исходила главная угроза. А теперь проблемы и снаружи, и внутри. Что же поделаешь?

– Дроп! – услышали все легкий, будто шелест ветра, сигнал.

«Drop» – короткое и ясное английское слово, означающее «бросать», «ронять». В группе Казака так подавали сигнал о визуальном контакте с противником. Сработал старший лейтенант Максим Золин, находившийся на переднем рубеже. Значит, он уже увидел группу Аль Али. Спецназовцы «уронили» себя на землю. Замерли, слились с чужими горами. Стали тишиной и рассветом.

Майор опустил бинокль. Прикрыл глаза, выжидая. До того момента, как он увидит противника, должна пройти минута-другая, не меньше. И на это время следовало обратиться в слух. Казак досчитал до пятидесяти, аккуратно, стараясь не шевельнуться, оглядел позиции своих бойцов. Все было нормально – как и положено. Не зря столько времени и сил отдано тренировкам на полигонах. Даже новички, лишь недавно влившиеся в группу, замаскировались так, что командир их не видит. Куда уж там людям Аль Али, двигавшимся по тропе значительно ниже.

А вот и цели! Один… два… три… Казак насчитал пять человек. А потом засек движение на склонах, чуть впереди и позади основной группы. Двое «прощупывали» боковые ребра скал, один прикрывал сзади. У каждого караванщика за спиной был небольшой вещмешок. Майор прикинул: героин разделили на части. В каждую такую упаковку могло поместиться килограммов десять-пятнадцать. Бойцы Аль Али оставили руки свободными – для оружия. Ношу поделили поровну, чтоб каждый мог попытаться уйти в отрыв в случае необходимости. С грузом в тридцать килограммов это сумел бы проделать только очень хорошо тренированный солдат, а вот тащить за плечами «десятку» – не такая уж сложная задача для взрослого, здорового мужика. Работающего за приличные деньги да за собственную жизнь. Итого, в этот раз партия героина – порядка ста килограммов. Если только караванщики от жадности не набили мешки под завязку. «Немало», – подумал Казаков, наблюдая, как разведчики противника аккуратно передвигаются по склонам, «прощупывают» тропу на пути основной группы.

Люди Аль Али все делали по правилам. Мысленно командир спецотряда ГРУ отдал должное противнику. Наркоторговец совсем не хотел умирать. Его люди, вышколенные и опытные, вели разведку, как повоевавшие солдаты.

Вот только Казак поступил бы еще осторожнее. Если б он вел караван в таком опасном месте, он расставил бы наблюдателей на склонах еще выше. Пустил их не чуть в стороне, а над тропой, в несколько эшелонов. Впрочем, у Аль Али было только семь боевиков, а не рота. И наркобарон пока еще шел по территории Грузии, где, надо полагать, чувствовал себя в относительной безопасности. Возможно, за дальним хребтом, на территории России, он сменил бы тактику передвижения, усилил прикрытие. Майор Владимир Казаков, находившийся на чужой земле, в чужом государстве, не дал ему такого шанса.

– Коу! – резко бросил в микрофон Казак.

И это была команда к атаке, по которой одиннадцать стволов выплеснули вечность на людей в темных маскхалатах. Наблюдателя на левом склоне пуля отбросила в сторону. Людоед «долбил» почти в упор, в корпус. Меньше чем с сотни метров. Капитан всегда был мастером маскировки, а потому именно ему доверили самую «убойную» позицию, чуть ли не на пути у каравана. Казаков был уверен: капитана Мясникова разведчики не смогли бы углядеть и с пяти шагов… «БАК», пробивающий с полукилометра стальную пластину, изрыгнул пламя еще два раза. Что-то вроде контрольного выстрела, по версии Людоеда. Человек из отряда Аль Али всплеснул руками, не удержался на обрыве и полетел вниз. Он даже не вскрикнул. Людоед чуть изменил положение тела, помогая своим, расстреливавшим караван.

Второй дозорный, двигавшийся по правому склону, тоже был мертв. Он остался висеть на камнях, пуля попала в голову. Под телом быстро увеличивалось в размерах темно-красное пятно с какими-то белыми полосами.

По замыкающему вели огонь Док и Князь, в два ствола. Бандит, страховавший караван сзади, упал прежде, чем сообразил, что происходит. Как и другие дозорные. А вот Аль Али среагировал на атаку очень быстро. Хотя спецназовцы «работали» из бесшумных комплексов, наркоделец мгновенно понял, что его караван подвергся нападению. Казак точно видел, что Аль Али, двигавшийся в середине цепочки, получил две пули, но сумел-таки добраться до камней, на которые еще до боя обратил внимание старший лейтенант Чабадзе…



Аль Али оказался единственным, кто прожил дольше нескольких секунд в бойне, состоявшейся в лощине. Все караванщики лежали на земле в разных позах, с оружием в руках. Никто из них не успел выстрелить.

Самого наркобарона добили Тополь и Брат. Майор Казаков еще раз мысленно похвалил Джигита за наблюдательность, а себя самого – за точный расчет. Все «цели» в лощине были четко распределены между снайперами, именно потому на уничтожение каравана ушло менее минуты и ничто не нарушило тишину суверенного грузинского утра.

– Людоед, Сема, Хохол, Князь! Тела – к камням, – коротко приказал майор. – Остальным – занять круговую оборону. Наблюдать за склонами.

Четверка людей, закинув оружие за спины, устремилась вниз. Лейтенант Князев чуть задержался возле наблюдателя, убитого на правом склоне. Поднатужился, сбрасывая тело с камней. Его товарищи уже тащили мертвых к тому месту, где хладнокровно расстреляли Аль Али.

– Всех проверили? – уточнил Казак, хотя этого не требовалось.

Его люди и без команды знали, что следует добить тех, кто выжил. Да только выживших в бойне не оказалось. Но Мясников не пожалел еще по пуле для каждого.

– Норма, – коротко, удовлетворенно отозвался Людоед, оглядев «работу».

– Начинаем движение! – приказал майор. – Хохол – канистры! Князь – прикрыть!

Двое офицеров задержались в лощине. Старший лейтенант Омельченко, по прозвищу Хохол, распоров мешки с героином и рассыпав порошок по траве, старательно поливал бензином тела и отраву. Ради этого мига спецназовцы перли через границу две канистры. Князев, заняв позицию чуть в стороне, внимательно наблюдал за тропкой, по которой пришли наркоторговцы.

Остальные девять бойцов, не мешкая, двинулись обратно к границе. За их спинами взметнулось пламя – Омельченко поджег мешки.

Хохол и Князь, еще раз оглядев «пионерский костерок», бросились вслед за своими. Те уходили по склону, оторвавшись от «пожарников» на несколько сот метров. Задерживаться не следовало. Мероприятие прошло без шума, однако теперь, когда к небу поднимался черный хвост дыма, надо было возвращаться домой с максимально возможной скоростью. Омельченко и Князев увеличили темп движения, но вдруг старший лейтенант споткнулся на ровном месте.

– Командир!!! Сзади, сверху! – выкрикнул он.

И Хохол, и Князь заметили новую, неведомую опасность. А майор Казаков пропустил. Пропустил цель. Но у него было оправдание: угроза пришла не с окрестных скал. Не спереди, не сбоку. Она пришла сверху! В рассветном небе Грузии – неведомо откуда – появился летательный аппарат, больше всего напоминавший… оранжевый шар.

Невероятный по размерам оранжевый шар, беззвучно зависший над головами людей, на высоте в несколько сот метров.

– Что это, командир? – растерянно спросил лейтенант Князев, наблюдая, как снижается чудовищный «апельсин».

Он и старший лейтенант Омельченко оставались чуть в стороне от основной группы. А бойцы спецназа, упав на спины, выставили стволы «БАК» вверх, готовясь открыть ураганный огонь по неизвестному объекту. И тишина. Ни гула двигателей, ни свиста ветра от лопастей винтов. Только учащенное дыхание людей.

– Казак! – услышали все тревожный голос капитана Тополева. – Огонь на поражение? Или… Или как?

Майор колебался. Он никогда в жизни не верил в летающие тарелки! Но объект, висевший над людьми и медленно снижавшийся, не походил ни на один земной летательный аппарат.

– Командир! Они снижаются! – крикнул Хохол.

Но бойцы основной группы не открывали огонь, несмотря ни на что. Казак не отдал приказа…

Из передней части шара на землю упал игольчатый луч зеленого цвета. Пробежал по камням, «расплылся» в широкий конус, скользнул по лицам людей. Все почувствовали жар.

– Огонь? – неуверенно спросил Людоед.

Неведомый летательный аппарат вздрогнул. Вокруг показалось облако золотистого тумана, по корпусу пробежали разноцветные огоньки. Шар словно прыгнул к земле, еще увеличился в размерах.

– Огонь? – переспросил Людоед.

НЛО окуталось золотистым дымом, и вдруг откуда-то снизу – люди не успели заметить откуда – вынырнула летающая тарелка. Перевернутая тарелка, на донышке которой, оказавшемся сверху, находился купол! Диск был выполнен из серебристого металла, напоминавшего алюминий. Майор успел понять, что не видит на приближающемся объекте ни швов, ни заклепок, так, словно эта штуковина выполнена из цельного куска. Купол люди рассмотреть не успели, странный аппарат с огромной скоростью несся к земле. Из-под днища вниз, почти под равными углами, били три луча света. А еще два шли вверх – к огромному шару, который по-прежнему висел на месте.

– Огонь! – крикнул майор Казаков.

Девять стволов били по неизвестному объекту. Почти в упор, длинными очередями. Хохол и Князь находились чуть сбоку, а потому метились в купол. Там, по их мнению, мог находиться экипаж чужого «самолета». Лейтенант Князев выпустил по неизвестному объекту весь магазин.

– Командир! – в отчаянии воскликнул Омельченко.

Девять спецназовцев уже не стреляли. Показалось – неведомая сила прижала тела офицеров к земле, но не только весом. Подавила волю, «размазала» по камням способность мыслить, чувствовать, анализировать.

Что-то неуловимо изменилось. Это уже потом, вновь и вновь возвращаясь в странное и трагическое утро в ущелье на территории Грузии, уцелевшие Князев и Омельченко будут повторять: «Показалось, что включился огромный пылесос».

Безвольные тела их товарищей оторвались от поверхности земли, скользнули в молочную дымку, окутавшую днище чужого аппарата. Один за другим внутри НЛО исчезли все девять офицеров: Казак, Тополь, Людоед, Док, Сема, Джигит, Конь, Шумахер, Брат.

Тарелка с сумасшедшей, невероятной скоростью рванулась вверх. Казалось – в небе произойдет столкновение, взрыв невероятной силы разметает обломки. Но маленькое НЛО столь же резко затормозило. Изменило вектор полета. Описав дугу, нырнуло в оранжевый шар сбоку.

Вновь по «телу» большого корабля скользнули огоньки. Зеленый луч изменил оттенок, пробежал по земле. И там, где он коснулся травы, растительность почернела. Но не сгорела, просто изменила цвет. Шар стал уменьшаться в размерах, таять. Беззвучно! Вскоре летательный аппарат исчез в синем небе, как будто его никогда и не было.

– Да что же это? – недоуменно спросил Князь и огляделся.

Впереди – граница России. Позади – трупы наркодельцов и жирный столб дыма. Под ногами – черная трава, слабо подрагивающая от ветра. Ни друзей, ни оружия. Нет останков! И только они вдвоем, старший лейтенант Омельченко да лейтенант Князев. Двое – от всего отряда спецназа ГРУ.

– Уходим! – сбрасывая оцепенение, приказал Хохол. Теперь он был старшим. – Быстро уходим на свою территорию!

Двое спецназовцев, пытаясь оправиться от пережитого шока, побежали в сторону границы России и Грузии. Перед их глазами по-прежнему мелькали страшные картины: оранжевый шар; зеленый луч, бегущий по лицам товарищей; безвольные тела, уплывающие вверх, в недра неведомого летательного аппарата…

– Связи с «Опорой» нет, – на бегу высказался Омельченко. – Мы просто обязаны выжить! Ты или я. Дойти до своих и доложить. Обо всем. Как было.

– Не поверят! – убежденно откликнулся Князев. – Попробуем – отправят в психушку.

Омельченко притормозил, дернул молодого спутника за рукав, заставляя того перейти на шаг.

– Это единственный шанс, – тихо сказал он и посмотрел в глаза лейтенанта. – Поверят или нет – станет хуже нам. Значит, будем говорить так, чтоб поверили. Но если не расскажем, попытаемся врать – вычислят. Хуже того, Казака и всех наших – всех – будут считать дезертирами. Понимаешь? Дезертирами! Они не вернулись с задания.

– Неееет! – выпучив глаза, испуганно отозвался Князь. – Какие они дезертиры?! Мы выполнили приказ! Но майор… и ребята… они там!

Князев указал пальцем на небо. Он постоял так, а потом безнадежно опустил руку. Сам.

– Вперед! – приказал Омельченко, начиная движение.

Но как трудно давались шаги!

Пустота наползала на майора Казакова, будто огромный червяк. Она приближалась неспешно, заглатывала Владимира, долго проталкивала его по пищеводу невероятной длины. Майора вертело из стороны в сторону. Он всматривался в черноту, пытаясь определить: где находится? Что с ним?

Пустота оставалась где-то позади, и тогда Казак видел перед собой глаза чудовищных размеров. Они, не мигая, смотрели на офицера ГРУ. Майор неспешно плыл, подчиняясь воле плотного черного ветра. Зрачки становились исполинскими, закрывающими все вокруг. Майор проваливался внутрь, барахтался, задыхался. Тонул. Не хватало воздуха, человек агонизировал и умирал. Он слышал, как прекращает биться сердце в теле командира спецназовцев ГРУ, но не успевал поразиться тому, что видит себя со стороны.

Сознание, будто притянутое магнитом, проваливалось в физическую оболочку, и майор вместе с собственным телом погружался в липкую вязкую черноту. Не дыша. Не слыша стука собственного сердца.

А потом огромные чужие зрачки лопались на мириады черных брызг. Снова приходила пустота. Она неспешно, как-то лениво подползала, чтобы заглотнуть майора. Протащить его по пищеводу и выплюнуть в черный ветер, тянувший Казака к исполинским глазам.

Сколько раз это повторилось, прежде чем майор сошел с ума? Разве человек, лишившийся рассудка, способен ответить на такие вопросы…

Майор лежал на черном песке, лицом вниз. Точнее, сначала он понял, что лежит, но потребовалось еще много времени, чтоб разум осознал: Казак лежит на песке. Под ладонями – сыпучее и вязкое. А раз так, раз он способен мыслить, анализировать, делать выводы – он не сошел с ума. Кто придумал, будто он лишился рассудка? Кто?!

– Я жив, – хрипло пробормотал Владимир Казаков.

Дрожащими руками майор уперся в черный песок. Приподнял тело, чтобы сесть. И только тогда «включился», заработал мозг. Каким образом Владимир понял, что песок черный? Вокруг темно, будто в брюхе у кита. Казак сразу вспомнил детский мультфильм про барона Мюнхгаузена: гигантская рыба проглотила пиратов, и те, сидя в брюхе, тоже ничего не видели. Пока не зажгли свечку.

– Темно, – сам себе сказал офицер. – Свету бы…

И свет появился, будто по команде. Странное мрачное освещение тяжелой волной лилось с неба. Красный свет, не кровавый, темно-пурпурный, по спектру почти «свалившийся» в черноту. Майор потер глаза, присмотрелся. Небо меняло окрас на глазах. Так, словно неведомый источник света адаптировался к глазам людей. Посветлело. Пропали тяжелые, инфракрасные тона. Спектр излучения сместился в зону более привычных для человека величин.

И тогда выяснилось, что песок под ладонями совсем не черный. Золотистый. Хороший такой, мелкий и теплый. Чем-то напоминавший пляжи Сочи или Таганрога. Неподалеку, на сыпучем и вязком, находились восемь тел. Майор быстро протер глаза. Пополз вперед, упираясь ладонями в тяжелый песок. Почему тяжелый? Это ноги и туловище тяжелые, непослушные. А песок – сыпучий. Думалось как-то с трудом, непривычно. Словно для того, чтоб протащить мысль через мозг, надо было приложить невероятное мышечное усилие.

Но постепенно это проходило. К нему возвращалась способность видеть, слышать, думать, анализировать. Он вспомнил горный перевал неподалеку от границы Грузии с Россией, отлично проведенную спецоперацию по уничтожению банды наркодельца Аль Али. И еще вспомнил: оранжевый шар, зависший над головой. Маленькую серебристую хреновину, вынырнувшую откуда-то из недр чудовищного летательного аппарата. Вспомнил Людоеда и Тополя, которые лежали рядом, выпуская заряд за зарядом точно в цель.

Но цель оставалась совершенно равнодушна к тому, что девять стволов, способных с дистанции в полкилометра пробить стальную пластину, «долбили» ее почти в упор. Майор будто вновь услышал испуганный крик лейтенанта Бориса Кононова – странная воронка-раструб появилась как раз напротив Коня. Владимир припомнил, он не раз видел картинки стихийных бедствий в Америке: тоненький хоботок исполинской воронки ползет по земле, засасывая пыль и мусор, срывая крыши домов, переворачивая и поднимая в воздух машины, временами стаскивая с рельс железнодорожные вагоны.

Здесь получилась воронка наоборот. Узкое горлышко – возле чужого летательного аппарата. А широкий раструб, втянувший спецназовцев, был обращен к земле. Все это могло означать только одно. Группа майора Казакова, элитного спецназа ГРУ, похищена чужим кораблем. Чьим? Американским?! Бред! Китайским? Аналогично… Казак это понимал, но в таком случае оставался единственный вариант, в который майор абсолютно не готов был поверить…

Техника, с которой столкнулся спецназ ГРУ, не могла принадлежать землянам. Значит, их похитили пришельцы! Загадочные «зеленые человечки», о которых так любят писать Бароны Мюнхгаузены всех мастей. Мол, я видел тарелку. Да что там! Я даже был на ее борту и разговаривал с энлэонавтами.

Ага. Наше бравое «Нет!» сказочникам…

Майор толкнул неподвижного Людоеда, но тот не пошевелился. Казак прилег возле тела капитана, приложил ухо к губам Мясникова. Тот дышал. Впрочем, Владимир Казаков уже догадался, что в планы похитителей их смерть не входила. Можно не сомневаться в том, что очнутся все. Чуть раньше или чуть позже.

Застонал и пошевелился старший лейтенант Золин. Казаков усмехнулся, глядя, как Док пытается сесть. Наконец офицеру это удалось. Он с изумлением посмотрел на окружающий пейзаж. Полубезумно уставился на командира.

– Хай, Док! – оскалил зубы Казак.

Он радостно взмахнул рукой, имитируя поведение секретарши, которая поутру, у входа в офис, встречает самого-главного-босса.

– М-м-м! – промычал Золин, схватился за виски. Старший лейтенант еще раз огляделся по сторонам. – Где мы?

– На пляже! – мрачно пошутил Казаков. – Ты, это… Давай, приходи в себя. Глянь, что с ребятами. Может, кому помощь нужна.

– Угу, – проронил старший лейтенант.

Его движения стали более сконцентрированными, как только Док вспомнил про свои обязанности.

Майор Казаков с трудом поднялся на ноги. Постоял, балансируя руками. Почему-то он боялся, что не сможет ходить. Показалось – разучился. И действительно, первые шаги дались с огромным трудом. Земля будто раскачивалась под ногами. Земля?! Где они? Если на Земле – то на полигоне в штате Невада, не иначе.

За спиной послышалась возня, Доктор сумел «оживить» еще кого-то. Майор решил не оборачиваться, он пока еще не чувствовал себя настолько уверенно.

– Хэй, Шумахер, ты выглядишь так, как я себя чувствую! – услышал командир ироничный голос Людоеда.

«Старая шутка, – улыбнулся Казак. – Из какого-то бредового американского фильма про космический спецназ».

Владимир был рад слышать голоса товарищей. Он прошел чуть вперед, потом аккуратно, стараясь не делать резких движений, развернулся. Увидел сидевших и лежавших на песке офицеров. Вместе с ним – девять человек. Не хватает Хохла и Князя…

Последние двое оказались в стороне от воронки, всосавшей людей. Значило ли это, что они спаслись? Командир не мог просчитать. Тарелка стартовала к большому шару, и черт знает – какими двигателями располагал неведомый корабль? Что за адское пламя клубилось за кормой? Выжил ли хоть кто-то из ребят, оставшихся на камнях, под брюхом НЛО?

– Все в порядке? – оглядев притихших боевых товарищей, спросил Казаков.

Никто не отозвался. Сие означало, что жаловаться на здоровье бойцы не собирались. Может, кто-то и чувствовал себя не в своей тарелке (майор усмехнулся этому невольному каламбуру), но ни один не признался в подобном.

– Где мы, командир? – Тополь задал вопрос, который, несомненно, вертелся на языке у всех.

– На пляже! – повторил Казаков.

Подчиненные, привыкшие к тому, что командир знает все и всегда готов в любой ситуации найти выход из положения, ждали подсказку от него. Казаков ничего не понимал. Точно так же, как все остальные.

– Сдается мне, нас похитили, – высказался Док. – Какая-то хрень проглотила… У меня мозги отключились начисто. Палил-палил, точно уверен, что бил прицельно. И попадал! А потом – воронка. Чернота. И дурь какая-то, будто я по длинному пищеводу ползу. Не сам ползу, разумеется. Меня что-то проталкивает, переваривает. Я разлагаюсь на составляющие, а потом оказываюсь в вязкой черноте. Меня снова заглатывают. Не жуют, а именно заглатывают. Целиком. И так – раз за разом. Тьфу! Блевать потянуло…

– И у меня то же самое, – признался Людоед. Шрам на его лице почернел. – Сознания не терял, но все события протекали через мозг, как вода через сито. Вроде чувствую, что происходит, но осмыслить не могу. Блин! Даже не знаю, как это объяснить.

– И не надо, – покачал головой Александр Тополев. – И так понятно.

– Ну и вот, в какой-то момент показалось, что крыша окончательно съехала, – продолжил Олег Мясников. – Этот червяк снова и снова проталкивает меня по пищеводу. А потом еще глаза. Огромные. Я в них утонул, причем не один раз. Сколько – не знаю.



– Мы видели одно и то же, – резюмировал майор Казаков. – Вернее, надо сказать так: мы пережили одно и то же. Значит, это не было галлюцинацией. В черной пустоте нас всех действительно исследовал какой-то инопланетный «червяк». Возможно, так у них работает диагностическая машина.

– Инопланетный? – прищурившись, переспросил Док. – Ты, командир, произнес слово «инопланетный».

Казаков не ответил.

– А командир прав, – заявил старший лейтенант Семашко. – Если бы какого-нибудь дикаря взяли и стали исследовать в нашем медцентре, то он бы ничего не понял. Но – когда вернулся живым – всем туземцам родного племени рассказывал бы, что к его телу присосались десятки змей. Жалили в руки, пили кровь, вводили яд и все такое… Вот и мы здесь – такие же дикари.

– Значит, почтенное собрание склонилось к выводу, что нас похитил инопланетный космический корабль, – подытожил Доктор.

Никто не возразил.

– Мужики, что с Хохлом и Князем? Есть информация? – Тополь перевел разговор на другую больную тему.

– Меня последним «затянуло», – признался лейтенант Запорожец. – Причем уже в воздухе, будто специально, кувыркнуло через голову. Спиной вперед протащило. Я видел Омельченко и Князева. Они оставались в стороне от воронки. Лежали на земле, смотрели, но не стреляли. Наверное, боялись нас зацепить.

– Или не хотели, чтоб нам хуже стало, – мрачно добавил Людоед. – Оно и верно, я думаю, не стоит понапрасну инопланетный разум злить. Рассердится – схавает по-настоящему. С потрохами.

– Оружие – уже схавал, – грустно заметил Тенгиз Чабадзе. – Ничего не осталось, все пропало. «БАКи», штык-ножи, бинокли, рация. Даже запас еды исчез. И фляги с водой.

Люди огляделись, только теперь до конца осознав положение. Во все стороны – сколько можно было разглядеть – тянулась нескончаемая желтая пустыня.

– Граунд «Зеро», – вдруг сказал Тополев.

– Что?

– Я примерно такое же видел у американцев в Неваде. Желтая пустыня на черт знает сколько километров. Ядерный полигон. А в центре, там, где бомба должна взрываться, стоит «Groud Zero». Отметка ноль.

– Типун тебе на язык! – возмутился Док. – Слава всевышнему, мы не на полигоне в Неваде. Похоже, мы вообще не на Земле.

– Мы сами не знаем, где мы, – признал майор Казаков. – Более того, даже не можем предположить, что и когда здесь взорвется. Или для чего мы тут…

Спецназовцы, помогая друг другу, поднимались на ноги. С недоумением озирались по сторонам. Кто-то подпрыгивал, то ли проверяя работу вестибулярного аппарата после встречи с «червяком», то ли испытывая неведомую планету на прочность. Кто-то бродил по песку, оставляя на ранее нетронутой золотистой поверхности следы присутствия «хомо сапиенс». Кто-то разминал суставы, плечи, поясницу, разгоняя кровь.

– Чего ждем, командир? – деловито осведомился Людоед. – Может, двинем куда? Надо выбираться из пустыни. Подохнем от жажды.

– Ждем контакта, – коротко ответил майор Казаков. – Уж если «хозяева» так заинтересовались нами, что взяли на борт судна, да потом забросили сюда, они должны как-то проявить себя. Так?

– А-а-а, – разочарованно протянул капитан Мясников. – Я думал, мы сейчас марш-бросочек… Километров на двадцать. Подальше от песка.

– Отставить! Успеем марш-бросочек. Сначала понять надо, для чего мы понадобились чертовым «зеленым человечкам».

Группу лейтенанта Даниэля Мэрфи подняли по тревоге в ту самую минуту, когда «тюлени» меньше всего ожидали вызова. Чернокожий командир отряда усмехнулся. Все это чертовски напоминало Литта-Крик, базу SEAL. Руководство секретной школы обожало срывать людей с места через две секунды после того, как ребята доползли до финишной черты и чуть расслабились.

Вот и на этот раз боевые пловцы едва-едва успели закончить контрольное ночное погружение на глубину более тридцати метров. Лейтенант вместе с членами квалификационной комиссии проверял результаты по распечаткам. Да только вызов по тревоге не был учебным. Адмирал Хорнс не стал бы тревожить опытных, проверенных в деле солдат по пустякам. Тем более в Персидском заливе. Не самое удачное место для шуток.

Через минуту Даниэль был в рубке командующего авианосным соединением.

– Адмирал! – представился он, приложив руку к виску. – Лейтенант Мэрфи прибыл!

– Вольно, офицер, – Хорнс шагнул навстречу «тюленю», крепко пожал руку. – Прошу к столу, лейтенант.

Даниэль тут же шагнул к огромной карте, развернутой перед адмиралом, быстро глянул на нее, а потом – на командующего. С немым вопросом в глазах.

– Именно так, сынок! – грустно улыбнулся Хорнс. – Не Ирак. Иран.

Адмирал прошелся по рубке, заложив руки за спину, потом обернулся к младшему по званию, уперся руками в карту.

– Черт бы их всех побрал! – Лицо Хорнса побагровело. – Только-только ввяжешься в одно дерьмо, а тут еще и еще выплывает. Слушай!

За следующие полчаса лейтенант Мэрфи узнал много нового. Оказывается, Пентагон уже давно проводил в Иране секретную рекогносцировку объектов, которые являлись потенциальными мишенями для нанесения ударов. Иран – одна из держав, активно сотрудничавших с СССР по вопросам освоения «невоенной» ядерной энергии. И два, и полтора десятка лет назад советские специалисты помогали «мирным» людям с Востока осваивать новые технологии, создавать атомные реакторы.

И теперь благодаря опыту, позаимствованному у русских ученых, Иран находился на пороге «атомного» клуба. По мнению Пентагона и ЦРУ, режим в Тегеране мог стать обладателем ядерного оружия в ближайшие несколько лет. По данным разведки, разработки велись на тридцати или более объектах, раскиданных по всей стране.

В итоге операции коммандос и спецназа были санкционированы Джорджем Бушем. Адмирал Хорнс особо подчеркнул в разговоре, что приказ исходит с самого «военного верха». Сделав небольшую паузу, чтобы лейтенант Мэрфи сумел переварить полученную информацию, адмирал продолжил. Операции по рекогносцировке ведутся более года. Их цель – установить точные места нахождения ядерных объектов Ирана. С тем, чтобы в дальнейшем на территорию военных баз с высшей литерой секретности могли проникнуть коммандос. А также, как подчеркнул Хорнс, координаты объектов необходимы для нанесения превентивных ударов по заводам и лабораториям Ирана.

Даниэль Мэрфи был ошеломлен. США уже который год воевали против Ирака, и вдруг получалось, что не меньшую угрозу представляет расположенный рядом Иран! Союзник в борьбе с режимом Саддама Хусейна. Союзник?!

– Вот так, мальчик! – закончил Хорнс. А потом, немного постояв у карты, перешел к главному. – Сегодня ночью мы получили доклад одной из разведгрупп. Обнаружен завод по производству компонентов ядерного оружия. Точнее наблюдатели не могут сказать со стопроцентной определенностью. И для того, чтобы начать боевую операцию против объекта «14Z-22», решено направить на место спецназ. Твою группу, лейтенант Мэрфи.

Даниэль вытянулся по стойке «смирно». Адмирал Хорнс тоже встал прямо, поправил мундир:

– Приказываю! Вылет через тридцать минут. Группа: две обычные шестерки, то есть двенадцать человек. Твоя, Мэрфи, и лейтенанта Ричарда Дэвидсона. Ты – старший.

– Есть! – отозвался Мэрфи.

– Задача: скрытно выйти в район секретного завода. Проникнуть на территорию военного объекта, получить неопровержимые доказательства того, что иранцы готовятся к созданию собственной атомной бомбы. При необходимости – никаких сомнений! – огонь на поражение. Ядерное оружие – угроза безопасности США. Потому: убивать всех, кто окажется на вашем пути! Документы и материалы должны быть доставлены командованию даже ценой жизни! Всех бойцов, кроме одного. Кто-то один, последний, обязан выйти в район, где его заберет вертолет.

– Есть!

– Приступайте, лейтенант! При необходимости палубная авиация «Абрахама Линкольна» готова поддержать группу. Мы уничтожим чертов завод, но мне нужны доказательства.

– Понял, сэр! Разрешите идти?

– Вперед! Да пребудут с тобой господь бог и президент США!

Даниэль Мэрфи отдал честь. Четко развернулся и шагнул из рубки командующего. Вперед, к славе. Этой ночью ему предстоит войти в историю. «Тюлени» обязаны найти ядерный завод, пусть даже это будет стоить им жизни…

Через полчаса сводная группа была готова к началу операции. Под прикрытием ночи спецназовцы скрытно погрузились в MH-47 «Chinook», уже ждавший их на палубе. Лейтенант Мэрфи приказал оставить на авианосце все подводное оружие, группе предстояло работать в условиях пустыни. Командир отряда лично проверил снаряжение каждого бойца: малошумные складные пистолеты-пулеметы калибра 11,43 мм, автоматические стволы с глушителями, бесшумные электромагнитные пистолеты, поражающие врага отравленными стрелами. В арсенале каждого «тюленя» имелись патроны повышенной мощности с пулями различных типов: трассирующие, бронебойные, разрывные, зажигательные, останавливающего действия. А также оптические, инфракрасные, лазерные прицелы.

– Проверить связь! – распорядился Мэрфи.

Он не успокоился, пока не убедился в том, что все работает как часы. Затем махнул рукой, приказывая бойцам размещаться.

– Гоу! Гоу! – через минуту лейтенант хлопнул пилота по плечу, давая тому понять, что можно взлетать.

Двигатели «Чинука» взревели. Машина оторвалась от палубы, крутнулась над авианосцем, дремавшем в Персидском заливе у побережья стран Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии. Вскоре машина исчезла в ночи. Рокот моторов стих.

Старший лейтенант Александр Омельченко сидел в небольшой комнате и в третий раз подряд излагал на бумаге одну и ту же историю. Вернее, помещение, в котором находился Хохол, трудно было назвать комнатой. Скорее уж тюрьма специального назначения. Окна закрыты не решетками, а сваренными крест-накрест толстыми стальными пластинами. Между ними можно просунуть лишь палец. Не больше. Александр попробовал. Из упрятанного в металл окошка можно было увидеть только зарешеченную яму, прямо под «комнатой отдыха». И все. Ни кусочка неба, ни солнца.

Омельченко, сидя на табуретке перед небольшим столом, мучительно припоминал: не пропустил ли какие-то подробности из ставшей роковой операции по уничтожению Аль Али? Он то возвращался к листу, то ложился на койку, закрывая глаза. И вновь перед его мысленным взором группа Казака осторожно двигалась по хребту в сторону позиций, выбранных для встречи каравана наркодельца.

Нет, вроде бы он ничего не пропустил. Обо всем написал. Как проходили границу, вели разведку. Как Док шел впереди, как еще до рассвета выбрались на условленное место. Заняли позиции, с появлением солнца провели рекогносцировку. Чуть подкорректировали места расположения стрелков, так, чтобы простреливалась вся тропа внизу…

Да, все правильно. Хохол взял листы бумаги, перечитал написанное, вновь залег на койку. И дальше вроде бы никаких «дыр» в истории. Как мастерски Казак выбрал момент для того, чтобы обрушить шквал огня на Аль Али и его людей. Как сняли наблюдателей на склонах, убрали боевиков наркодельца, а потом добили самого «барона». Да, все написано, как было. В какой же момент возник чертов шар? Разве он, старший лейтенант Омельченко, может ответить точно?! Ему дали четкий приказ: стащить трупы в одно место, туда, где находился Аль Али. Потом он вспорол мешки с героином, убедился: караван – не подстава. «Дурь» – самая настоящая. Именно та, на которую охотились спецназовцы. И он, старший лейтенант Омельченко, в это время не на небо смотрел. Поливал мешки и трупы бензином, стараясь «пометить» героин так, чтоб после пожара не уцелело ничего…

Да! Но ведь именно он заметил «апельсин». Раньше других. Точно! Запалил костер, поднялся, кинул взгляд на группу Казака, что уходила вверх по хребту. И тут в поле зрения попал движущийся объект. Ага, вот про это надо написать подробнее.

Александр присел на краешек табурета, схватил ручку, принялся править один из последних листов…

Оранжевый объект падал на группу Казака. Вертикально. Сверху. И беззвучно! Именно потому наблюдатели, внимательно следившие за движением в скалах, не заметили новую опасность. Это было б немного странно: смотреть в чистое небо над собой, когда движешься по территории чужой страны. Среди скал, которые в любую секунду могут выплюнуть шквал смертоносного огня.

А потом было самое тяжелое, то, что никогда уже не выветрится из памяти. Золотистая пыль вокруг загадочного объекта. Маленькая юркая тарелка, отливавшая серебром, вынырнувшая из тумана. Зеленый луч, бежавший по траве. Трижды повторенный Людоедом вопрос: «Стрелять или нет?» И приказ майора Казакова: «Огонь на поражение».

Да только пули, как показалось Омельченко, отскакивали от чертовой тарелки! Во всяком случае, не причинили ей никакого вреда. Не помешали «засосать» внутрь, будто пылесосом, девятерых товарищей. Не помешали исчезнуть в небе, вместе с огромным шаром…

Дальше у Омельченко было написано кратко: о том, как переходили границу, как двигались по территории Чечни, вышли к своим, молча летели на борту до столицы. Ни он сам, ни Князь так и не смогли прийти в себя от увиденного и пережитого. Ясное дело, бывает, что во время боевой операции гибнут товарищи. Старшему лейтенанту приходилось не раз проходить через такое. Но то была честная игра: ствол на ствол, нож на нож. А на грузинском перевале вышла другая игра, больше всего напоминавшая бойню: земное оружие в руках элитных профессионалов ГРУ оказалось совершенно беспомощным перед загадочными чужаками. Которые зачем-то утащили спецназовцев на борт космического судна.

Утащили или убили? Живы ли друзья? Старший лейтенант Александр Омельченко уже который раз подряд задавал себе эти вопросы, но не знал, как ответить на них…

В соседней «комнате», на оконце которой была наварена точно такая же решетка из стальных пластин, сидел Игорь Князев. Перед ним, как и перед Хохлом, лежала стопка исписанной бумаги. Лейтенант, лишь недавно пришедший в спецназ ГРУ из ВДВ, в третий раз писал отчет о своей первой боевой операции в составе группы майора Владимира Казакова. Первой и последней…

Казак и офицеры его группы прождали на песке довольно долго, но на контакт с людьми так никто и не вышел. Капитан Тополев забавлялся тем, что строил холмики из песка. Мясников прикрыл глаза, даже задремал, слушая истории Шумахера. Тот рассказывал, как в прошлом отпуске посетил Египет. Словно молодому парню не хватало зарубежных «экскурсий». Да, кстати, об этом лейтенанта Запорожца кто-то спросил. Но тот мгновенно объяснил, что одно дело, когда идет боевая операция, а совсем другое – когда предаешься «растительному» образу жизни. Можешь валяться на пляже столько, сколько тебе вздумается.

Как выяснилось, больше всего Василию запомнились в Египте три вещи. Первое, что его поразило – «новые русские». С Шумахером в самолете прилетели несколько человек, у которых путевки были по принципу «все включено». Так вот, рассказал лейтенант, эти орлы добрались до места, зарегистрировались в гостинице. Багаж распорядились доставить в номера. А сами – тут же в бар. Все включено? Давай водки!

Василий рассказал, что мужики не просыхали ровно две недели. По утрам Василий срывался в море, на тренировочный заплыв. New Russians сидели в баре. Он возвращался. Загорал. Шел на обед. Соотечественники продолжали квасить. Вечером, когда спадала жара, спускался вниз, в холл. Орлы хлестали водку.

Спустя две недели их вместе с багажом доставили в аэропорт и отправили на родину. Закончив рассказывать эту историю, Василий искренне недоумевал: зачем люди полетели в Египет? Разве не могли две недели хлестать водку дома?

Потом лейтенант Запорожец поведал про тамошних красавиц, которые щеголяют в зимних шубах, как только температура воздуха опускается до плюс двадцати по Цельсию. Шумахер смотрел на дам как на сумасшедших. А они так же – на русских, которые в такой холод лезут в море. Плюс двадцать два – температура воздуха, плюс двадцать – температура воды. Для местных – это повод, чтобы нацепить меховой наряд. И только больные на голову русские могут лезть в воду, купаться. В общем, как признал Василий, люди смотрели друг на друга, будто представители двух разных цивилизаций. Мы не понимали их, они – нас.

Людоед задремал, не дослушав третью историю до конца. То, что удивляло молодого лейтенанта, давно стало привычным для бывалого капитана. Шумахер перешел к самому, как он думал, интересному. Про аттракцион, когда человека с аквалангом запирают в большой железной клетке и опускают в море. Туда, где плавают акулы…

Мясников пришел в себя от громкого смеха. Судя по всему, Шумахер закончил байку, развеселив товарищей.

– Что-что? – зевнув, переспросил капитан. – Василий! Чем там дело с акулами закончилось?

– Ну, опустили мужика вниз, – охотно повторил лейтенант. – Несколько минут он просидел, акулы вокруг крутились, все пытались достать его сквозь прутья. А потом Жору этого обратно на берег подняли. Вытащили. «Ну, как?» – спрашивают. А он сидит на песке и молчит. «Ты чего?» – а он будто не слышит. Его и за плечо дергают, перед лицом руками машут. А он не видит никого. Полчаса так сидел. Потом, когда уж врача думали звать, вдруг пришел в себя. Очнулся, что ли. Оглядел всех: «Ребята! Нууу ваааще! Нууу ващеее!»

На этом все и закончилось. Потом, много позже, Жора рассказывал интересующимся, что ничего более крутого, адреналинового, он в жизни не видел. И уже не увидит. Тоже, в общем, возвращался из Египта полный впечатлений. Как те «бухарики», что провели две недели в баре.

– Сюда бы его! – проворчал Людоед. – С червячком познакомиться. Да на песочек… Кстати, командир, планы у нас какие? Сколько будем ждать контакта?

– Пока Тополь не накопает такие же барханы, как в Египте, – отшутился командир и показал на капитала Тополева.

Тот увлеченно строил огромный песчаный холм.

– Детство вспомнил, – с легкой подколкой заявил Доктор. – Шоковый синдром. Работа подсознания. Поиск выхода через что-то простое.

– Ыыы! – Тополев посмотрел на товарищей совершенно безумными глазами.

Все замерли. Из трясущейся ладони капитана сыпался желтый песок. С нижней губы вдруг потянулась тонкая струйка слюны. Тополь «подобрал» челюсть, громко рассмеялся.

– Что, курортники? Припухли? – Заместитель командира оглядел спецназовцев. – Шоковый синдром!

– Да ну тебя на хрен, Саша! – в сердцах заявил капитан Мясников. – Я и в самом деле поверил, что тебе плохо. Крыша поехала.

– Да вроде нет пока. Тьфу-тьфу-тьфу. Просто я в детстве обожал песочные крепости строить. Да все… как-то не получалось, знаете. Недоиграл, видимо. Только сядешь – и на тебе, мама куда-то тащит. Или дождь. Или обед. Или еще чего.

– Лягушки с неба падают, – в тон ему продолжил Док.

– А то и корабли пришельцев, – поддержал майор Казаков.

– Эй! Вы, там! – вдруг заорал капитан Мясников, глядя куда-то вверх, в небо. – Долго нам ждать, пока вы явитесь?

Люди замолчали, с интересом ожидая, что будет дальше. Но на громкий крик Людоеда никто не отозвался.

– Воды хоть дайте, изверги! – еще громче заорал капитан. – Мы сдохнем!!! На кой ляд вам трупы?!

Лейтенант Запорожец вскрикнул и замер, пораженный. Остальные, глянув, куда указывает рука молодого офицера, обернулись. За спинами у них стояла огромная бочка. Темная, деревянная, перехваченная поржавевшими железными обручами. И на боку у сосуда, появившегося неведомо откуда, был краник. Почти у самого верха.

Мясников закашлялся.

– Ну, Олег! – с чувством произнес майор Казаков, вскочил на ноги и первым приблизился к бочке.

Остальные молча подтянулись за командиром, окружили емкость. Та была доверху наполнена водой.

– Рискнем? – спросил Олег Мясников.

– Ты первый, – пошутил Док. – Ты заказывал воду, вот и проводи на себе эксперимент.

Капитан осторожно, двумя пальцами, ухватился за краник. Потянул. Сильнее. Из носика потекла тонкая струйка. Людоед посмотрел на товарищей, нагнулся и принялся пить… Людям показалось, что это продолжалось невероятно долго. А потом капитан выпрямился, вытер губы.

– Хорошо! – сказал он.

И вдруг схватился за живот. Скрючился, упал на песок. Ноги его начали судорожно дергаться, выкопали борозды в золотистом песке. Офицер перевернулся на спину, выпрямился в полный рост. Глаза несчастного задергались, он захрипел. Затих, но не опустил веки. Пристально глядел на товарищей, замерших подле него…

Все смотрели на капитана сверху вниз, а он на боевых друзей – снизу вверх. Первым догадался старший лейтенант Золин.

– Идиот! – вынес приговор Доктор. – Олег!!! Ты натурально – идиот!

Мясников скривил губы в усмешке, медленно поднялся на ноги. Стряхнул с одежды песок.

– А что, значит, у Тополя может иметься чувство юмора, а у меня нет? – полюбопытствовал он. – Кстати, вода нормальная. Думаю, чистая. Точнее сказать не могу, я не компьютерный анализатор. Пейте!

– Так! – распорядился майор Казаков. – Приказываю! Шуток, как продемонстрировали капитаны Тополев и Мясников, больше не проделывать! Мы здесь… короче, лекций читать не буду. Не пацаны, вся группа – офицеры. Должны понимать, каждый шаг – будто по минному полю. Всем ясно?

– Так точно! – поспешно ответил Александр Тополев, по вине которого все и началось.

– Хороша водичка, – напившись, признал Док. – Спасибо Людоеду. Спас от жажды.

– Ага, – не согласился лейтенант Запорожец. – Кран-то по-дебильному сделан. Почти у верха бочки. Как уровень спадет ниже – что делать будем?

– Ладошками черпать, – отозвался Тополев. – Без проблем.

– Странная бочка, – вдруг произнес Людоед. – Посмотрите, сколько мы отпили. А воды все равно до краю…

Люди вновь сгрудились возле емкости с водой, придирчиво оглядывая ее. Бочка действительно была полнехонька, будто никто и не открывал кран, не пил.

– А пожрать? – вдруг закричал капитан Мясников, подняв глаза вверх. – Пожрать! Нам ведь не только вода нужна. Пища тоже требуется!

На этот раз люди успели заметить: сначала в воздухе появился контур. Потом «нарисовался» силуэт второй бочки. Вскоре она полностью материализовалась неподалеку от первой.

Старший лейтенант Золин оказался к ней ближе всех. Наклонился над емкостью.

– Это что за гадость? – понюхав шипящую пену, спросил он.

Но не удержался. Вытянул указательный и средний пальцы, подцепил кусок чего-то пузырящегося. Отправил в рот, облизал руку, глянул на товарищей.

– Так! – абсолютно серьезно произнес Доктор. – Командир запретил глупые шутки, а потому – сразу по существу. Это какой-то витаминизированный коктейль. Газ – кислород. То есть эта пища по составу: витамины и кислород.

– А кислород зачем? – удивился Мясников.

– Он великолепно усваивается организмом через слизистую оболочку желудка, – подхватывая новую порцию и отправляя ее в рот, объяснил Золин. – Через стенки желудка кислород в десять раз интенсивнее поступает в организм, чем через легкие. А так как этот газ для homo sapiens – основа жизни, сами знаете, то подобный коктейль положительно влияет на многие процессы. Например, возьмем синдром хронической усталости, известный многим людям. Последние исследования показывают, что утомление или переутомление связано с симптомокомплексом кислородной недостаточности…

Максим Золин разошелся. Сел на любимого конька, изготовился прочесть товарищам целую лекцию по медицине.

– В результате употребления кислородного коктейля нормализуется сон, он становится более глубоким, уменьшается период засыпания. Следовательно, человек лучше расслабляется, быстрее отдыхает. При этом уменьшается или полностью устраняется гипоксия центральной нервной системы.

Потом, что тоже очень важно, кислород активизирует моторные, ферментативные и секреторные функции желудочно-кишечного тракта, обогащает его микрофлору. Следовательно, совершенствуется пищеварительный процесс, быстрее расщепляются питательные вещества.

И вообще улучшается состояние сердечно-сосудистой системы, так что все сюда! В очередь за порцией! У, черт, много не съесть. Попробуйте!

Старший лейтенант Золин отошел от бочки, ласково потирая живот.

– Не болит? – зачем-то спросил Мясников.

По губам Доктора скользнула легкая улыбка, он собрался что-то ответить, но передумал, глянув на командира.

– Не, нормально, – успокоил старший лейтенант. – Даже в голове прояснилось чуток. Словно у моря посидел, свежим воздухом подышал. Короче, супер.

Люди окружили бочку, принялись зачерпывать пузырящийся коктейль ладонями. Перемазались, и это послужило поводом для новых шуток. Больше нескольких пригоршней съесть никто не смог. Доктор оказался прав – витаминизированный обед был чересчур питательным, чтоб уминать его тарелками. Организм, получив необходимое, отказывался от лишнего.

– Спасибо! – насытившись, крикнул небу Мясников. – А пива? Пива бы нам!

Спецназовцы засмеялись, с интересом ожидая, что будет. Ничего вокруг не изменилось.

– Пива! – еще громче крикнул Людоед. – Водки!

– Автомат Калашникова! – проорал лейтенант Запорожец.

– Ты бы еще танк попросил, – хмыкнул Александр Тополев. – Или пароход с ядерным оружием.

Ничего нового на песке не появилось. Люди сделали вывод, что хозяева готовы выполнять далеко не все просьбы.

– Ладно, – признал майор Казаков. – Будем считать, что первый контакт установлен. Хозяева планеты здесь, наблюдают за нами. Но в силу каких-то причин вступать в диалог не хотят. Будем изучать пустыню. Теперь поели-попили – начинаем марш-бросок. За мной!

Люди растянулись цепочкой, оставляя на песке следы босых ног. Камуфляж им оставили, а ботинки почему-то отняли. Первое время Казак вел колонну быстрым шагом, потом, решив, что обед «переварен», перешел на бег. Спецназовцы двигались в направлении, выбранном командиром, старательно оглядывая местность вокруг себя: не изменится ли ландшафт? Не мелькнут ли деревья? Кусты? Пусть даже сторожевые вышки. Хоть что-нибудь…

«Чинук» скользнул над черным зеркалом Персидского залива, будто привидение. За каких-то полчаса вертолет, на борту которого находились подводные пловцы лейтенанта Мэрфи, оказался возле побережья. Пилот взмахнул рукой, привлекая внимание чернокожего командира спецназовцев.

– Мы над территорией Ирана! – крикнул он, показывая пальцем вниз, на промелькнувшую под брюхом, за хвостом прибрежную линию.

– О’кей! – оскалил в ответ белые зубы лейтенант. И повернулся к «тюленям»: – Приготовились!

Люди зашевелились, еще раз подгоняя снаряжение, снимая оружие с предохранителей. Мэрфи обежал взглядом бойцов – все спокойны и деловиты, и командир группы был этому рад. Он подумал о том, что два десятка лет назад приходилось труднее. Тогда существовал один большой, серьезный противник – СССР. Но сражаться с коммунистами приходилось не в открытую. Если спецназовцы встречались в бою, то на территории третьих стран – в Анголе, Вьетнаме, Лаосе. Тогда командиру группы труднее было проверить своих бойцов в деле. Сейчас Мэрфи абсолютно уверен в каждом из своих подчиненных. Мир сошел с ума, распался на тысячи «горячих точек». «Тюлени», ранее встречавшиеся с русскими большей частью на море или в той же Анголе, теперь воевали в Югославии, Афганистане, Ираке. А еще появился Китай. Новый соперник…

Командиру было где проверить выучку подчиненных. Где «натаскать» молодых. И лейтенант Мэрфи искренне радовался тому, что эпоха противостояния США – СССР не коснулась его. Тогда он еще не дорос до серьезных задач. Зато теперь пришло его время, и Даниэль не скучал от отсутствия работы.

– Лейтенант! – вдруг закричал пилот. – Над нами какая-то хреновина! Матерь Божья!!!

– Что там? – Офицер рванулся в кабину, мельком глянув на хронометр – хотел по привычке отметить время.

Безотказные электронные часы – влаго– и магнитозащищенные, противоударные – показывали какую-то чушь.

– Вон она!!! – испуганно завопил пилот, поднимая указательный палец кверху.

Мэрфи продолжил линию и увидел огромный апельсин. Кожура исполинского плода была испещрена трещинами, которые извивались… От ветра? От скорости? Вертолет несся вперед над вражеской территорией, и чудовищный, невероятный «фрукт» сопровождал полет боевой винтокрылой машины! На лбу лейтенанта выступила испарина.

– Что делать, командир?! – истерично крикнул пилот. – Эта штуковина не отражается на радаре. Радар вообще не работает. И высотомер не работает! Ничего не работает!!!

– Связь! – крикнул Мэрфи. – Что со связью?

– Здесь «Коршун», здесь «Коршун»! – летчик попытался вызвать авианосец. – «Холм»! Отвечайте! Отвечайте!

Он пощелкал тумблером на пульте, надеясь врубить резервный канал. Передатчик безмолвствовал. В наушниках – только шорохи и треск.

– Нет канала! – сумасшедшими глазами посмотрев на лейтенанта, выкрикнул пилот. – Что делать? Уходить?!

– Снижайся, выбрасывай нас! – принял решение чернокожий «тюлень». – Как только все окажутся внизу – сваливай в сторону моря!

Пилот быстро-быстро закивал головой. Лейтенант прикинул: вертолет находится неподалеку от расчетной точки десантирования. Если повезет – они благополучно высадятся в пустыне. Пройти десяток лишних километров – не проблема. А пилот «Коршуна» пусть уходит к берегу, в море. Под защиту истребителей и ракет авианосного соединения…

Пилот бросил машину к земле с такой скоростью, будто хотел разбиться сам и угробить всех. Мэрфи схватился за поручень. Блеснули фары. На счастье, они работали. Чтобы не удариться о землю, летчик включил свет, иначе не смог бы в темноте, без высотомера, понять – далеко ли до поверхности.

Апельсиновый шар последовал за ними, не отставая. Казалось, он внимательно следит за потугами людей, с интересом ожидая, какие действия те предпримут дальше.

– Командир! Уходить надо! – За спиной Мэрфи, схватившись за тот же поручень, стоял лейтенант Дэвидсон, возглавлявший вторую шестерку бойцов. – Уходить надо! Сверху – НЛО. Мы садимся в свете прожекторов. Положим всех людей. Трупы!!! Командуй отход!

– Тросы! – крикнул пилот, выключив прожектора. – Я выпустил тросы. Спускайтесь! Живее! Ну?!

Лейтенант Мэрфи колебался лишь несколько секунд. В голове промелькнула мысль: командование не поверит в то, что высадке «тюленей» помешало НЛО. Срыв боевой задачи. Ядерный завод… Конец карьеры. Отставка. Скорее всего, без пенсии.

– Вниз! – яростно скомандовал он. – Тэйлор! Ховардс! Доэрти! Паттон! Лукас! Вперед!

Его люди привыкли беспрекословно выполнять приказы. «Тюлени» один за другим метнулись к тросам, готовясь скользнуть вниз, в черную тьму.

– Давай! – приказал Дэвидсону лейтенант Мэрфи. – Или ты трус?

Второй офицер не успел ответить. Пилот винтокрылой машины завопил от ужаса. Да так, что оба лейтенанта забыли обо всем. Им потребовалось лишь мгновение, чтоб понять: у летчика был повод для истерики. Апельсин превратился в огненно-оранжевый шар, который «обнял» вертолет со всех сторон. Сначала боевая машина провалилась в зарево мелькавших повсюду огней. В золотую, очень мелкую пыль. А потом неожиданно наступила полная темнота.

Даниэль Мэрфи почувствовал, что вокруг него уже нет металлического каркаса, нет стекол. Он был гол и беззащитен, потому что вместе с вертолетом исчезло и оружие, и все снаряжение. Лейтенант с ужасом разглядел перед собой человеческий глаз невероятных размеров. Глаз пристально наблюдал за ним, а Мэрфи не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Какая-то неведомая сила толкала Даниэля вперед. Плотная, упругая. Он прорвал тонкую пленку глаза, хотел закричать от страха, но ничего не получилось. И тут же на лейтенанта набросилась черная голодная пустота. Больше всего она напоминала извивающегося червяка.

Червяк заглотнул «тюленя» и начал медленно проталкивать его по длинному извилистому пищеводу…

Люди майора Казакова двигались по пустыне много часов подряд. Проверить, сколько именно, было невозможно, так как все хронометры исчезли. Но внутренний «будильник», редко подводивший Казака, говорил о том, что марш-бросок занял часов пять-шесть и прошли они не менее тридцати километров. А вокруг ничего не изменилось. Ровным счетом ничего! Все та же золотистая пустыня, песок. Ни дерева, ни кустика. Ни ветра, ни дождя. Ничего.

– Привал! – скомандовал майор и первым опустился на песок, скрестил ноги.

– Мартышкин труд, – сокрушенно признал капитан Мясников, выступавший главным инициатором марш-броска.

– А ты думал, мы найдем город, в котором обитают «зеленые человечки»? – усмехнулся Доктор.

– Ага, – в шутку продолжил лейтенант Запорожец. – Мы отнимем у этих кузнечиков оружие. Всех перестреляем. Потом захватим инопланетный корабль и с триумфом вернемся на Землю.

– Разговорчики! – хмуро оборвал их Мясников. Его лицо стало темным. – Идеи получше есть?

Идей получше ни у кого не было.

– Да, первый опыт оказался неудачным, – признал майор Казаков. – Хотя почему неудачным? Мы выяснили, что пустыня имеет протяженность… ну, километров пятьдесят, а то и больше. И на Земле такие бывают.

– Короче, – подвел итоги капитан Тополев. – Мы никуда не пришли, но лишились бочек с водой и «коктейлем». Пить и есть нечего.

Изумленно и радостно вскрикнул Василий Запорожец. Его длинный палец указывал на… на бочки, возникшие из пустоты. Как по заказу. Все сгрудились около воды и «коктейля», гадая: видят ли они те же самые бочки? Или неведомый разум – от щедрот своих – продублировал запас влаги и пищи?

– В общем, так, ребята, – после долгого молчания объявил Казак. – Бегать по пустыне бесполезно. Знаете, почему? Инопланетяне все время где-то рядом. Они нас слышат и понимают. Если нужна вода и еда – все мгновенно возникает перед нами, будто по взмаху волшебной палочки. А что-то другое, видимо, пока не положено. Потому мотаться по пустыне можем, пока сил хватит. Никуда не выйдем! Если б инопланетяне хотели, мы сразу бы оказались в том месте…

– Логично! – согласился Людоед.

Он вдруг подошел к бочке с водой. Внимательно осмотрел ее, присел на корточки.

– Что ты задумал? – поинтересовался Тополев, глядя, как Людоед ногтем ведет линию по темному дереву, оставляя на бочке след.

– Командир! – выпрямился Мясников. – Как насчет еще одного марш-броска? Небольшого, километров на пять.

– Давай! – согласился Казак, поняв замысел капитана.

Группа вновь растянулась по пустыне. На этот раз двигались быстрее, всем было интересно посмотреть, чем закончится эксперимент Людоеда. Когда бочки пропали из поля зрения, майор выдержал паузу, продолжая гнать товарищей вперед. А потом скомандовал привал.

– Водички бы! – мечтательно заявил Людоед и даже облизнулся. – Внутри все пересохло…

Две бочки возникли перед носом у Мясникова. Капитан тут же бросился к емкости с водой, принялся изучать боковину.

– Она самая! – удовлетворенно заявил Людоед, демонстрируя всем оставленную им же самим царапину.

– Потрясающе! – хмыкнул Док. – Нам стало легче…

– Начинаем с малого, – невозмутимо парировал Мясников. – А дальше будем стараться накопить опыт. Первое мы выяснили: инопланетяне могут переместить предмет с места на место почти мгновенно.

– Это второе, – уточнил Золин. – Первое: инопланетяне могут по нашей просьбе создать предмет из воздуха. Если захотят, конечно. Например, бочку с водой или «коктейлем».

– Между прочим, – вмешался в спор Казаков, – в том наблюдении, которое сделал Мясников, есть очень важное для нас следствие: раз пришельцы могут перемещать материальный объект с места на место, они могли бы и нас забросить в другую точку. Но, видимо, не хотят. Значит, мы им нужны здесь, в пустыне.

– Зачем? – с любопытством спросил Чабадзе, впервые подав голос с того момента, как все они оказались в ловушке.

– Не знаю, Тенгиз, – пожал плечами майор Казаков. – Будем изучать их, как эти ребята изучают нас. Надеюсь, со временем что-то прояснится.

– А вот мы сейчас еще один опыт поставим, – Людоед, воодушевленный первым успехом, подошел к бочке с «коктейлем», зачерпнул еду двумя руками. Все следили за тем, как капитан осторожно несет пузырящийся «горб» к бочке с водой. Мясников подмигнул всем, быстро опустил руки в емкость… Что-то страшно зашипело. Спецназовцы, не удержавшись, захохотали. Уж больно комично выглядел Людоед, вся голова которого была перепачкана брызгами питательного «коктейля».

– Шампанское! – гоготал Золин.

– Рецепт Людоеда, – давился от хохота Тополев. – Заходите в кабачок. Только у нас!

– На хрен! – обмыв лицо и отфыркавшись, заявил капитан Мясников. – С меня довольно экспериментов.

И все же он не удержался от еще одной попытки.

– Эй! Вы, там! – громко крикнул офицер, сложив ладони рупором. – Жить нам где? Казарму-дом слабо нарисовать?!

Люди стояли долго, с интересом оглядываясь по сторонам. Почему-то им почудилось: инопланетный разум пребывает в замешательстве. А потом невдалеке, над песком, задрожало марево. Проступили контуры здания. Оно быстро «плотнело», становясь все более материальным.

– Супер! – восхищенно цокнул языком Доктор. – Вот и хату нам соорудили…

Перед ними была типовая одноэтажная казарма. Правда, в таких жили солдаты-срочники в каком-нибудь небольшом гарнизоне, но разве это имело значение? Первым через порог шагнул майор Казаков. Огляделся. Типовой санузел, типовая комната «для принятия пищи» – большая, со столами и скамейками. Но вместо спального помещения – длинный коридор и двери по обе стороны от него.

Командир спецназовцев толкнул первую из них, и его рука дрогнула. Он медленно, не дыша, переступил порог. Майор Казаков находился дома, в собственной комнате. В спальне. Его и жены. Казалось, Людмила только недавно ушла на работу, воздух еще хранил запах ее духов. Цветы на окне были политы, в блюдцах, располагавшихся под горшочками, стояла вода. На полу, прямо посреди комнаты, лежал плюшевый котенок Вероники. Дочка, как обычно, играла по всему дому. Позабыла зверька в комнате родителей. Казаков присел, бережно, будто нечто хрупкое, стеклянное, поднял игрушку. Выпрямился.

Офицер медленно шагнул к шкафу. За стеклом, совсем как дома, стояла фотография пятнадцатилетней давности: он и Мила. День свадьбы. Море цветов, Первый дворец бракосочетания Санкт-Петербурга. Английская набережная, возле моста лейтенанта Шмидта…

Сердцу стало невыносимо больно. Майор не смог открыть шкаф, чтобы прикоснуться к фотографии. Он закрыл глаза и стоял так долго, ничего не видя и не слыша. Трудно не вернуться домой с задания. Еще труднее – остаться в живых и не вернуться. И даже не иметь возможности передать своим: не мучайтесь. Живите. Я в порядке. Здоров. Даст бог, свидимся…

– Командир! – легонько тронул его за плечо Александр Тополев. Майор узнал его по голосу. – Командир… Ты в порядке?

Казаков, не открывая глаз, кивнул.

– Так у всех, – тихо доложил заместитель. – Всем – по комнате. У каждого – родной дом. Гады они, инопланетяне. Издеваются над нами.

«Нет», – покачал головой в знак протеста майор.

– Нет? – удивился Тополь. – Не гады?

– Они сделали то, что просил Мясников, – тихо объяснил Владимир Казаков. – Вспомни его слова: «А жить нам где? Казарму-дом слабо нарисовать?» Он сказал «казарму-дом». А потом была длинная пауза. Эти… «зеленые человечки»… не поняли, что именно попросил человек. Отсюда и замешательство. А потом они нашли выход: прочли в мозгу каждого из нас про любимое место, про дом. Соорудили типовую армейскую казарму, а внутрь «замонтировали» то, что было наиболее важным для каждого из пленников.

– А родных, любимых они тоже могут «смонтировать»? – еле слышно поинтересовался капитан Тополев.

Майор обернулся, посмотрел другу в глаза:

– Надо ли пробовать, Саша?

Он тяжелой походкой вышел из комнаты. Медленно двинулся по коридору, мимо столовой и санузла, за порог. Долго стоял на крыльце, глядя в небо.

А потом за его спиной появился Людоед.

– Володя! – как-то по-граждански, совсем непривычно, обратился он к командиру. – Представляешь, я все проверил. Вот санузел, например. Туалеты работают, а бачки текут, совсем как там, у нас… дома. Трубы посмотрел – они сквозь пол прямо в песок уходят. Вода оттуда, из-под пустыни идет. Откуда берется?

Казаков молчал.

– Кстати, вода только холодная, – засмеялся Олег Мясников. – Представляешь? Краны есть, и холодный и горячий. Но горячей нет ни фига. Любопытно, правда? Кран есть, а воды нет.

– Все просто, – хрипло ответил Владимир Казаков. – Они «срисовали» типовую казарму из чьей-то памяти. Твоей, моей, Тополева. Сам знаешь, в обычной казарме у бойцов горячей воды почти не бывает. Кочегарки на ремонте, трубы текут. А мы не жалуемся. Привыкли. Почти всегда так. У всех. Гарнизонная жизнь. «Зеленые человечки» это прочитали. Сделали, как нам… как было у нас.

– Точно! – восхитился Людоед. – Так это что, они по нашей памяти материализуют объекты?!

– Вроде того, – прищурившись, согласился майор и двинулся вперед, в золотистую пустыню. – Вроде того…

Ему хотелось немного побыть одному. Совсем немного.

– Разрешите, товарищ генерал? – чуть приоткрыв дверь, спросил полковник Громов.

– Входи! – приказал Абрамов, сам шагнул из-за стола навстречу офицеру ГРУ.

– Полковник Громов по вашему…

– А-а, брось, – отмахнулся генерал. – Здравствуй. Садись.

Офицеры пожали друг другу руки. Уселись за большой дубовый стол.

– Читал рапорта Омельченко и Князева? – поинтересовался Абрамов. – Хотя чего я глупости спрашиваю, сам знаю. Читал!

– Все три версии. Каждую раз по десять, – не улыбнувшись, ответил полковник.

Группа майора Казакова, пропавшая в горах, на территории Грузии, страшной «занозой» сидела в сердце.

– Выводы? – кратко спросил Абрамов.

– Они говорят правду, товарищ генерал! Смотрите. Мы приказали офицерам все припомнить. Как можно более точно. Омельченко и Князев были изолированы друг от друга. Задавали им перекрестные вопросы, на случай если история с НЛО придумана. Потом аналитики досконально изучили рапорта Хохла и Князя… простите, старшего лейтенанта Омельченко и лейтенанта Князева. Так вот, когда люди сговорятся и врут на пару, такого не бывает. Тогда описывают события одинаковыми словами. А в рапортах офицеров есть отличия. Один пишет: по поверхности оранжевого шара пробежали огоньки, а другой – на поверхности вспыхнули, мелькнули огни. Один – шар скрылся в золотистом тумане, другой – окутался золотистой пылью. Один – вынырнула тарелка серебристого цвета, другой – появилась тарелка цвета металлик. Потом, один – скользнул луч зеленоватого оттенка, другой – скользнул изумрудный луч. Я проверил, это – три раза подряд. Омельченко трижды называет луч «изумрудным», а Князев «зеленоватым». Если в первом рапорте Омельченко говорит, что тарелка была серебристого цвета, то во всех последующих употребляет то же слово. А Князев – металлик.

В общем, товарищ генерал, если б они сговорились, детали прорабатывали бы вместе. И давно бы уже перепутали: где золотистый туман, где дымка; где серебристое, где металлик; где изумрудное, где зеленое. По-моему, они описывают то, что действительно видели своими глазами. Только видели чуть по-разному!

– Или описывают то, что им показалось, – вставил Абрамов.

– Как это понимать, товарищ генерал?

Старший офицер встал, шагнул к столу, вытащил из верхнего ящика папку.

– На, читай! – приказал он. – Вслух читай, Григорий!

Полковник Громов открыл папку, взял первый лист. Скользнул глазами по тексту, бросил недоуменный взгляд на генерала.

– Читай-читай! – подбодрил тот.

«…Вечером 2 июля 1947 года над городком Росуэлл в штате Нью-Мехико пролетел светящийся объект дисковидной формы. В двадцати милях от города он упал и разбился. Местный фермер Уильям Брэйзел поутру обнаружил странные обломки, о чем доложил шерифу Вилконсу, который связался с авиабазой в Росуэлле. Прибывшие на место событий военные оцепили район аварии… позднее все обломки были вывезены на авиабазу Райт Паттерсон, штат Огайо, где размещались штаб-квартиры Главного технического управления и Центра авиационно-технической разведки ВВС США, в пресловутый „Ангар-18“.

…Один из американских операторов, назвавшийся Джеком Барретом, так рассказывает о событиях: «В начале июля 1947 года я получил приказ от заместителя командующего стратегической авиацией генерала Мак-Маллена срочно прибыть на место падения летательного аппарата. В мою задачу входило заснять все, что увижу. Вместе с другими офицерами, большинство из которых являлись медиками, мы вылетели с авиабазы Эндрюс под Вашингтоном, совершили пересадку на авиабазе Райт Паттерсон, на самолете „С-54“ прибыли в Росуэлл. Там нас погрузили на машины и привезли на место трагедии. Вся местность была оцеплена. Большая летающая тарелка лежала на „спине“. Земля возле нее была очень горячей.

Мы ждали, пока она немного остынет, чтобы подойти поближе. Жара стояла невыносимая. Донимали крики существ, лежавших рядом с аппаратом. У каждого из них был ящик, который они обеими руками прижимали к груди. Они лежали на горячей земле, обнимали эти ящики и орали.

Чуть позже я снял тарелку, место падения и обломки. Как только земля чуть остыла, мы приблизились к диску. Существа закричали еще громче, едва мы оказались рядом. Они не хотели отдавать ящики, но один все-таки удалось отобрать.

Троих оттащили в сторону. Четвертый, кажется, был мертв. Мы вошли в диск, но атмосфера внутри была очень тяжелой. Любому из людей становилось там плохо уже через несколько секунд…»

Полковник Громов посмотрел на генерала, но тот рукой подбодрил его: «Продолжай!»

«…Диск размером тридцать шесть футов в диаметре упал в долине Парадайс Вэлли, штат Аризона. На борту его находились два существа, рост – сорок два дюйма (чуть более метра). Одеты были в плотно прилегающие комбинезоны без воротников, застежек и пуговиц. Тела бурые, будто обуглившиеся…

…Летающий диск не имеет видимых следов сварки или клепки, кажется целиком отлитым из металла, наподобие алюминия. Однако алмазный бур на поверхности летательного аппарата оставил только едва заметную вмятину, а металл, разогретый до температуры десять тысяч градусов, не расплавился.

…Группа «Маджестик-12» была создана президентом Трумэном, в ее задачи входило:

– обнаружение и вывоз всех материалов иностранного и инопланетного происхождения для научного изучения. Материалы любой ценой должны были попасть именно в руки специалистов «М-12»;

– обнаружение и взятие под контроль всех существ «инопланетного происхождения» или их останков, в целях научного изучения;

– создание специальной команды для проведения вышеуказанных мероприятий;

– создание специальных служб безопасности в секретных зонах континентальных территорий США;

– разработка и проведение секретных операций (совместно с ЦРУ) по доставке с территорий других государств в США технологического оборудования и существ внеземного происхождения;

– соблюдение строжайшей секретности относительно всех вышеуказанных мероприятий.

Для выполнения задач группы «М-12» была подготовлена элитная часть ВВС США – 4602-й дивизион службы технической информации…»

– Я читал о том, – решил вставить свое мнение полковник Громов, – что распоряжение президента Трумэна о группе «Маджестик-12», якобы написанное в 1947-м, выполнено шрифтом, который появился на пишущих машинках только в шестидесятые годы.

– Ты читай дальше! – нетерпеливо перебил Абрамов. – Потом поговорим.

«…В Кировоградской области, на Украине, в 1989 году пропал мужчина пятидесяти восьми лет, по профессии шофер. Появился на пороге собственного дома спустя пять дней, хотя ему казалось, что он отсутствовал час-другой. Утверждал, что был схвачен двумя странными, ни на что не похожими существами, которые затащили его внутрь большого белого объекта. Там были кресла и окна. Он увидел, как деревня стала отдаляться, проваливаться вниз, а потом вокруг появились звезды. Он попал на какую-то планету, где было довольно тепло и легко дышалось. Существа, похитившие человека, разговаривали с ним. Он их понимал, даже отвечал на задаваемые вопросы, но только ничего не помнит из тех разговоров. Потом его вернули на Землю. С тех пор он временами будто впадает в транс, начинает быстро-быстро произносить какие-то фразы на неизвестном языке…

При расхождении двух бортов, в момент начала выполнения маневра один из которых следовал по маршруту Ереван – Таллин, а другой Санкт-Петербург – Ереван, диспетчер получил информацию о том, что перед самолетами внезапно появилось огромное дискообразное НЛО. От него исходили лучи света: три были направлены вниз, к Земле, два – вверх.

Командиру петербургского лайнера была передана команда: изменить курс, приблизиться к неизвестному объекту. Когда самолет оказался на одной высоте с НЛО, направленный к земле луч развернулся, «осветил» кабину. В это время за штурвалом находился второй пилот, а командир отдыхал в соседнем кресле. Второй пилот, внимательно следивший за НЛО, успел закрыть глаза, заслонился ладонью от ослепительного света. Луч переместился, «прошел» по телу командира авиалайнера ярким световым пятном, диаметр которого был примерно равен двадцати сантиметрам. Оба пилота успели почувствовать сильный жар.

Командир воздушного корабля умер через несколько месяцев в Боткинской больнице. В истории болезни есть запись: «Поражение организма вследствие воздействия облучением». Второй пилот выжил, но был отчислен из летного состава по причине инвалидности. Время от времени он внезапно теряет сознание, порою на несколько часов. Его кардиограммы и энцефалограммы имеют весьма странный вид – словно не принадлежат человеку…

В 1988-м в Баренцевом море с неопознанным летающим объектом повстречался корабль Северного флота ВМС России. МРК «Накат» вышел в район учебных стрельб, в заданный квадрат, но внезапно, в тот момент, когда экипаж готовился к пуску, прямо перед кораблем появилось НЛО.

Малый ракетный корабль, не пробуя вступить в контакт с объектом, изменил курс. Попытался обойти преграду, с тем чтобы произвести ракетный пуск. Однако загадочный объект перемещался в пространстве гораздо быстрее, чем корабль ВМС России. НЛО вновь оказалось прямо по курсу, пуск ракеты мог привести к роковым последствиям.

Командир, попытавшись еще раз «обойти» странную преграду, принял решение: прекратить выполнение учебной боевой задачи. Впоследствии к делу были приложены рапорта командира МРК «Накат», капитан-лейтенанта; его помощника, старшего лейтенанта; двух матросов срочной службы: вахтенного рулевого и дежурного по кораблю. Все они видели НЛО, описывали его в документах немного разными словами, но в целом, по их мнению, объект выглядел так: некое тело яйцеобразной формы, верхняя часть – четкая, бледно-зеленого (вариант: зеленоватого цвета), нижняя часть – расплывчатая, будто бы там дрожало марево, цвет фиолетовый или бело-синий. НЛО перемещалось в воздухе над Баренцевым морем абсолютно беззвучно, резко меняло вектор движения при необходимости. По мнению очевидцев, «яйцо» могло запросто прибавить в скорости, но не делало этого, так как не было нужды.

Малый ракетный корабль «Накат» не выполнил поставленную перед ним задачу и вернулся в точку постоянного базирования с ракетой, оставшейся в пусковой шахте. Впоследствии офицер, командовавший судном, не был уволен с ВМФ или разжалован, спустя некоторое время ему присвоили звание капитана 3-го ранга…

В 2004 году крупное НЛО было зафиксировано в Китае, на северо-западе страны, в провинции Гансу. Около полуночи сотни людей стали свидетелями полета загадочного светящегося объекта. Впоследствии люди описывали его как большой яркий шар, за которым тянулся хвост. Объект, пролетев над людьми, скрылся вдали. Через несколько минут раздался мощный взрыв, вернее, люди характеризуют звук как «взрыв, потрясший землю». Около столицы провинции Гансу, в городе Ланьчжоу, на территории в сотню квадратных километров, были зафиксированы колебания земной поверхности. В местную полицию поступило около семисот звонков от встревоженных граждан, половина из которых утверждала, что наблюдала неопознанный объект в небе. К месту падения небесного тела был направлен поисковый отряд, но операция результатов не принесла…

Двадцатитрехлетний компьютерный хакер Мэтью Биван, обвиненный в незаконном проникновении в компьютерные сети США, сделал сенсационное заявление. Взломав защиту Пентагона, Биван обнаружил на одном из компьютеров упоминание о секретном антигравитационном двигателе. Заинтересовавшись данной темой, хакер проник дальше, вскрыл электронные пароли, выяснил, что документы, описывающие двигатель, хранятся на авиабазе Райт Паттерсон. Именно там, куда были доставлены обломки НЛО, упавшего на территорию США в 1947 году (Росуэлл).

Более того, по словам Бивана, исследовавшего документы Пентагона, экспериментальный образец секретного двигателя уже создан. Летательный аппарат с таким «движком» способен развивать скорость, в пятнадцать раз превышающую скорость звука.

Хакер утверждает, что в документах упоминался некий сверхтяжелый элемент, использующийся в качестве топлива для антигравитационного двигателя. Однако Мэтью Биван был отправлен за решетку, добытые в Пентагоне документы исчезли. Самому «взломщику» по американским законам грозит длительное тюремное заключение.

Высокопоставленный представитель Пентагона, пожелавший остаться неназванным, в неформальной беседе признался, что ущерб, нанесенный хакером, настолько велик, что офицер назвал Бивана «самой серьезной угрозой миру после Адольфа Гитлера»…

…Еще в 1988 году советскими специалистами на секретном военном объекте под Норильском была совершена первая успешная попытка испытания в полете НЛО, которое было захвачено в 1978 году под Жиганском. За десятилетие тарелка была отремонтирована и соответствующим образом переоборудована».

– Бред! – не удержавшись, фыркнул полковник Громов. – Боже мой, какой чудовищный бред!

– Дочитывай, – махнул рукой генерал Абрамов. – Там осталось совсем немного.

«…Нет сомнений в том, что планета Земля является объектом интенсивного и массированного наблюдения со стороны инопланетных цивилизаций. В последнее время объектами пристального наблюдения внеземных кораблей стали индустриальные центры, атомные предприятия, крупные военные заводы, авиабазы и полигоны.

Последовательность, с которой ведутся наблюдения, а также их длительность свидетельствуют о наличии некой программы исследований. Данные разведслужб пока свидетельствуют об отсутствии непосредственной угрозы вторжения или захвата Земли со стороны инопланетных цивилизаций.

Однако в последнее время ситуация начала меняться в худшую сторону. Случаи катастроф НЛО участились. Если в документах, созданных в прошлые века, крайне редки упоминания о странных (загадочных, божественных, чудовищных) объектах в небе, то во второй половине двадцатого века произошел коренной перелом в ситуации. Катастрофы НЛО стали происходить с удручающей регулярностью. Хотя самолетов в небе над Землей гораздо больше, чем чужих «тарелок», падают инопланетные корабли значительно чаще. Это не может быть лишь следствием случайных аварий. Тем более что многие «диски» находят оплавленными, с идеально срезанными кусками (будто тепловым или лазерным лучом), а некоторые разделены почти пополам.

Все это свидетельствует о том, что в небе над Землей развернулась полномасштабная война инопланетных кораблей. Вероятнее всего, война идет за нашу планету, так как схватки происходят не где-то вдали от нас, а в небе Земли».

Полковник Громов шумно выдохнул, посмотрел на генерала и отложил документ в сторону.

– Дааа! – высказался он, после длинной паузы.

– Не веришь? – уточнил Абрамов.

– Ну, три четверти – точно бред сивой кобылы! Про то, что у нас в 1988 году был испытан инопланетный корабль, который успешно починили за десять лет. Про то, что у американцев есть антигравитационный двигатель, который позволяет развить скорость в пятнадцать раз больше скорости звука.

Григорий Громов захохотал, махнул рукой. Вытащил платок из кармана, протер глаза.

– Простите, товарищ генерал! Что касается антигравитационного двигателя. Тут два нюанса. Во-первых, если б он существовал, мы бы об этом узнали раньше какого-то двадцатитрехлетнего хакера. ГРУ мы или нет?! Чертежи той чудо-машины уже находились бы в Москве, вместе с создателями антиграва. А если б не смогли вывезли специалистов – просто убили бы! Слишком велика опасность.

И второе. Ни один земной материал не способен выдержать скорость, в пятнадцать раз превышающую скорость звука. От трения о воздух металл расплавится!

– Ну хорошо, – словно проверяя полковника, генерал Абрамов подсунул ему другой лист. – А вот тут, где про малый ракетный корабль Северного флота? Неопознанный объект, причем корабль не сумел выполнить пуск. Появление НЛО прямо по курсу, перед носом корабля, зафиксировали в рапортах как минимум четыре человека.

– Не верю!

– Почему?

– Потому что это бред, товарищ генерал! – отмахнулся полковник Громов. – Уж скорее моряки забыли что-то проверить до пуска, ракета не пошла. Командир судна, капитан-лейтенант, понял, что сорвал выполнение учебной боевой задачи. И решил «нарисовать» такую причину срыва пуска, которую проверить невозможно. Подговорил помощника, который тоже мог остаться без погон. Вдвоем они застращали матросов. Подробно растолковали, что надо писать в рапортах. Вот вам и все НЛО.

– Значит, не веришь? – еще раз уточнил генерал.

– Нет!

– А этому кто поверит? – Абрамов вытащил из ящика стола еще одну папку, на этот раз тоненькую, толкнул ее к Громову.

Рапорты… Рапорты старшего лейтенанта Омельченко и лейтенанта Князева. Двоих выживших из группы майора Казакова!

Полковник резко вскочил с места. Да так, что стул, на котором сидел офицер, опрокинулся назад.

– Простите, товарищ генерал! – хрипло сказал Громов. – Виноват!

Он шагнул к упавшему стулу, поднял его и аккуратно поставил к столу. А потом застегнул верхнюю пуговицу кителя, выпрямился.

– Этим я верю! – твердо и четко проговорил он. – Эти… они другие! Врать не будут. Скажут лишь то, что действительно видели. Готов написать рапорт об отставке.

– Ты не кипятись, Гриша! – попросил Абрамов. – Не кипятись. Думаешь, я тебя не понимаю? Черт побери, мы уже более двадцати лет знакомы.

– Тогда почему мне… не верят… мне и моим людям?

Генерал Абрамов встал из-за стола, прошелся по кабинету, заложив руки за спину.

– Да ты сам представь! – резко сказал он. – Ты только что держал в руках подборку материалов. Я специально заставил тебя прочитать от начала и до конца. Ты хоть в один случай до конца поверил? Поверил?

Полковник Громов промолчал.

– Вот то-то и оно! Ты не поверил. Даже в рапорты четырех моряков Северного флота! Четверо! У нас с тобой – двое. Два рапорта! Старшего лейтенанта Омельченко и лейтенанта Князева. А для тех, наверху… – Абрамов направил палец в потолок. – Для них, в Генштабе, мы все чужие. Что моряки, что спецназовцы… Ну, положу я им рапорты офицеров. О том, что элитная группа волкодавов пропала в Грузии. Исчезла потому, что была выкрадена инопланетной летающей тарелкой. Ага.

Абрамов резко отодвинул стул, уселся, сцепил пальцы.

– Не поверят они нам, Гриша! Не поверят. Ни за что! Я сам бы, на их месте, не поверил. Не бывает такого! Нет никаких «зеленых человечков»…

Григорий Громов ждал, что скажет Абрамов дальше.

– В общем, так, полковник, – промолвил тот. – Бери группу капитана Долбоносова. Пять человек. Бери старшего лейтенанта Омельченко и лейтенанта Князева. Отправляйтесь туда, где майор Казаков встретил караван Аль Али. Ищите! Землю носом ройте! Что хочешь делай. Мне нужны тела. Или оружие. Или свидетели, которые видели, как наши попали в плен к грузинским пограничникам. Хотя я не верю в то, что эти раздолбаи могли взять в плен майора Казакова или волкодавов его отряда. Короче, мне нужны любые зацепки! Найдешь инопланетную тарелку, сумеешь ее сфотографировать – тоже хорошо! Любые следы, Гриша. Аномально высокая радиация, обломки неземного происхождения, оплавленные камни – все фотографировать, описывать. Понял?

– Так точно! – отозвался полковник. – Когда вылет в Дагестан?

– Сегодня! – Абрамов посмотрел на подчиненного. – Сегодня! Сейчас. Чем быстрее, тем лучше. Пока там, на хребте, еще сохранились какие-то следы.

– Разрешите выполнять?

– Действуй! Стой!

Генерал обошел стол, приблизился вплотную к Громову, крепко пожал руку:

– Удачи, Григорий! И вы там… аккуратнее. Вражеская территория.

– Есть! – усмехнулся полковник и, развернувшись, двинулся выполнять приказ.

Искать НЛО и «зеленых человечков». Или тела ребят из группы майора Казакова. «Но лучше – „зеленых человечков“, – подумал Григорий Громов.

– Когда я был ребенком, – начал вспоминать лейтенант Кононов, самый молодой офицер в группе, блондин с голубыми глазами, – родители часто оставляли меня на даче, с бабушкой и дедушкой. Летом. Мы с двоюродным братом, который чуть постарше, придумывали себе развлечения. Целыми днями кататься на велосипеде, гонять мяч и играть в шпионов было утомительно. Ну и вот, как-то раз мне пришла в голову идея – заняться муравьями.

У нас под домом, то ли в фундаменте, то ли в бревнах, большие черные муравьи устроили гнездо. Или что у них там? Муравейник? Не знаю, не видел. У лесных видел. А у тех, что внутри дома прячутся, – нет. В общем, муравьи деловито сновали по дорожкам вокруг летнего дома. Помню, даже на цветы какие-то забирались и висели там. Сок пили, наверное. Ага, да, а цветы вроде пионы.

Мы, значит, решили на муравьев охоту открыть. Как видим на дорожке – хвать! И в стеклянную банку. Руками их, конечно, не трогали. Пацаны были, опасались насекомых. Как сильно муравьи кусаются, не знали. Вот и старались поаккуратнее с ними. Значит, поймаешь одного – и в стеклянную банку. А он бегает, дурачок, по кругу, на стену лезть пытается. Да только лапы скользят. Там, где горлышко, – стена вообще отвесная. Сядешь, значит, возле банки и смотришь. Муравей тебя не видит, ползает по кругу. Потом начинает стену штурмовать. Лапы скользят, он падает. Снова лезет. Мы играли, кто поймает муравья-лидера. Того, которому удастся до верха банки долезть, по отвесной стене.

А чуть только мураш наверху окажется, подумает, что спасся, ты его – вниз. Или банку тряхнешь легонько. Или щепкой столкнешь насекомое. Муравей снова на дне! Особенно любопытно, когда их сразу несколько в банке. Бегают туда-сюда, головами крутят. Друг друга встретят, начинают усиками шевелить. Слышал, они так «разговаривают». Информацией обмениваются. Интересно было смотреть! Они выход ищут, спастись пытаются. А ты – над ними. Все видишь. Царь и бог. Всегда готов вернуть «на исходную» того, кто рискнет из банки выбираться.

Чувствуешь себя всесильным, могучим. Вроде вот ты, и вот они. Они такие смешные – суетятся. Некоторые мечутся по банке, будто раненые. Чуть ли не на стены прыгают. Некоторые двигаются медленно. Неспешные такие, задумчивые. А ты смотришь и знаешь их будущее: им ничего не поможет. Ни раздумья, ни метания. Их судьба – в твоих руках.

– Поучительная история, – с кривой усмешкой вставил реплику капитан Мясников. – Буквально про нас.

Остальные слушали с интересом, понимая, что Конь неспроста начал этот разговор.

– Мы возводили для муравьев дома из песка, – продолжал между тем лейтенант. – Один из нас, я или брат, следил за стеклянной банкой, где сидели мураши. А второй в это время строил в песочнице огромный город. Стены высокие по периметру. Башни всякие. Мосты из палочек. Дороги из травинок. Короче, времени было много, фантазии тоже хватало.

Города получались очень любопытные. С подземными ходами, даже озерами. Это мы формочки с водой «вжимали» в песок. В общем, к тому моменту, как внутрь запускали «жителей», там было на что посмотреть. А муравьи пытались бежать во все стороны, через заграждения! По песку им значительно проще карабкаться, чем по стеклу. Они легко взбирались на высокие стены, удирали за периметр…

Не помогало даже то, что мы наказывали самых «отпетых» беглецов. Их казнили. Публично, на глазах у всех. Если, конечно, у муравьев есть глаза. В общем, тех, кто осмеливался первым рвануть за ограждение, – убивали. Но это ничуть не останавливало других! Они все равно лезли на стены, пытаясь убежать. Им не был нужен песочный город, пусть даже очень красивый. Муравьи рвались на свободу…

– А это мысль! – вдруг сказал Олег Мясников. – Командир! А что, если нам попробовать разделиться на две группы?

– Зачем? – поинтересовался майор.

Он сидел на песке, пересыпая золотистые крупинки с ладони на ладонь.

Людоед поднялся на ноги, посмотрел на боевых товарищей.

– Как зачем? – удивился он. – Мы уже проверили: если уходить от бочек, те снова появляются перед нами, как только останавливаемся на новом месте. Теперь у нас есть и казарма с квартирами. Думаю, если попробуем уйти, на другое место «перетащат» не только бочки, но и наш дом. А вот если разойдемся в две разные стороны, что будет делать инопланетный разум? Они же, эти, которые за нами сверху наблюдают, они не могут распилить дом на две части. Что сделают?

– Сдублируют казарму и бочки, – нехотя предположил капитан Тополев.

– Давайте проверим! – воскликнул Мясников.

Спецназовцы вопросительно посмотрели на командира группы.

– Хорошо! – чуть помедлив, решил майор Казаков. – Проведем такой опыт. Надеюсь, то, что рассказывал Боря Кононов про песочные города и насекомых, тут не сработает. Никто не станет убивать самых отчаянных «муравьев» за попытку бегства.

Бойцы поднялись с песка.

– Людоед, Сема, Брат – со мной! – коротко приказал майор. – Док, Джигит, Конь и Шу – с капитаном Тополевым!

Спецназовцы разделились на две группы. Офицеры, возглавившие отряды, побежали вперед, задавая темп движения. Время от времени Казаков оглядывался. Группа Тополя быстро удалялась в противоположном направлении. Фигурки товарищей уменьшались в размерах, становились расплывчатыми, будто воздух дрожал, нагретый солнцем. Но родной звезды над головой не было.

Проблемы начались, как только майор Казаков потерял капитана Тополева и его группу из виду. Стало трудно бежать – ноги одеревенели, они проваливались в податливый песок все глубже и глубже. Майор вдруг с удивлением обнаружил, что дышит хрипло и часто. Так, будто позади осталось километров двадцать-тридцать.

Каждый следующий шаг давался труднее, чем предыдущий. Майор притормозил, хватая воздух широко открытым ртом. Потом стало трудно держать равновесие, он брел по песку, шатаясь из стороны в сторону. Оглядываясь назад, Казаков видел: троим его спутникам приходится ничуть не легче. Люди продолжали упрямо двигаться вперед, хотя на плечи навалилась невероятная тяжесть – словно каждому из них приходилось тащить на спине раненого бойца.

– Вес удвоился! – прохрипел из-за спины Людоед. – Володя! Наш вес удвоился!

Только после этих слов капитана Мясникова Владимир Казаков догадался, в чем дело. Неведомый разум не хотел, чтобы люди расходились в разные стороны. Но этот чертов инопланетный «игрун» не желал убивать людей. Пока не желал. Он просто давал понять, что им следует вернуться…

Майор упал на землю, стоять было невыносимо тяжело. Сердце медленно-медленно бухало в груди. Веки поднимались с трудом, будто на них навесили огромные гири. Впрочем, глаза все равно почти ничего не видели – темные круги и время от времени проскакивающие белые искры-точки.

– Может, назад? – с трудом выдавив из себя слова, предложил Иван Семашко. – Не дадут пройти дальше. Раздавят…

– Вперед! – прохрипел Мясников. – Вперед! Надо довести эксперимент до конца.

Капитан ползком обогнул командира отряда, попытался еще продвинуться вперед. Майор Казаков напряг глаза, чтобы посмотреть на Людоеда. Тот напоминал черепаху, случайно оказавшуюся на спине. Несчастное животное, попавшее в такое положение, тратит кучу энергии понапрасну. Шевелит лапами, пытаясь оттолкнуться от земли, перевернуться на живот.

Капитан Мясников лежал не на спине, но двигал конечностями ничуть не хуже той самой черепахи. Он расталкивал рыхлый песок вокруг себя, пытался оттолкнуться ногами, но больше не мог продвинуться ни на метр.

Окончательно выбившись из сил, Людоед уронил голову на песок, замер.

– Помогите! – попросил командир Семашко и Братана.

Втроем они кое-как, за ноги, оттащили назад капитана Мясникова. Людоед плохо понимал, что происходит.

– Куда? – в бреду пробормотал он. – Вперед! Вперед, солдаты!

Но тройка спецназовцев его не слушала и тащила капитана назад, оставляя в золотистом песке глубокую борозду. И чем дальше люди сдвигались к «центру», к точке, где находилась казарма, тем легче было дышать.

– Еще немного! – подбодрил товарищей Казаков.

Вскоре офицеры смогли подняться на ноги. Казак и Сема подхватили капитана Мясникова под руки, повели в сторону «лагеря». Спустя минуту-другую Людоед пришел в себя, стал понимать, что происходит, хотя ноги с трудом подчинялись воле спецназовца. Лейтенант Братан двигался позади товарищей, покачиваясь из стороны в сторону.

– Я сам! – раздраженно буркнул Людоед и оттолкнул руки друзей, поддерживавших его.

Капитан сумел пройти без посторонней помощи лишь несколько шагов – не удержал равновесие и рухнул лицом в песок. А с той стороны, где виднелась казарма, уже бежали спецназовцы из группы Тополева.

– Что с ним? Ранен? Переломы? – Старший лейтенант Золин присел возле капитана Мясникова. Перевернул того на спину, принялся ощупывать ноги Людоеда, потом руки, грудную клетку. – Да нет вроде, – сам себе ответил Док. – Кости целы. Что произошло?

– Порядок! – не в лад ответил майор Казаков. – С нами порядок.

– Что произошло, командир?

Майор сидел на песке, яростно массируя шею, виски, глаза. Потом опустил ладони и глянул на товарищей.

– Думаю, «зеленые человечки» решили наказать самого непослушного «муравья», – командир отряда махнул рукой в сторону Мясникова, – который нагло и упрямо нарушал закон…

– Мы повернули, как только поняли, что не сможем бороться с гравитацией, – промолвил Тополев. – Я отдал приказ вернуться.

– Правильно! – одобрил Казаков. – Правильно, Саша! А вот Олег хотел проверить, что будет, если ползти дальше. Проверил…

Казаков взглянул на Людоеда. Тот сидел на песке, обхватив голову, чуть покачиваясь из стороны в сторону.

– Мы сделали еще одно важное открытие, – пробормотал капитан. – Инопланетный разум допускает, чтоб мы двигались по пустыне все вместе. Даже готов «перетащить» за нами следом бочки с едой и питьем. Но он против того, чтобы отряд разделялся на части. За это наказывают.

– Быть может потому, что за «муравьями» проще следить, когда они вместе? – предположил лейтенант Кононов.

Никто не ответил. Посидев на песке, Людоед поднялся и медленно побрел в сторону казармы и бочек. Остальные потянулись следом за ним. Не дойдя до лагеря, капитан Мясников остановился, потряс головой. Протер глаза. И вдруг, издав какой-то приглушенный звук, обернулся к товарищам. Бойцы отряда Казакова устремились к капитану, думая, что ему стало плохо. Но вытянутый палец Людоеда указывал в сторону.

На песке, чуть сбоку от казармы и бочек, лежали тела людей. Спецназовцы двинулись вперед, не веря глазам. Двенадцать неподвижных тел…

Старший лейтенант Золин бросился к ближайшему человеку. Попытался нащупать пульс, затем приложил ухо к груди чужака.

– Дышит! – улыбнулся Док.

– Fuck! – простонал незнакомец и с трудом пошевелил рукой.

– Американцы?! – Золин удивленно отступил назад, к своим. Вопросительно глянул на командира.

– Кажется, нам решили подселить «муравьев» из другого «муравейника»… – пробормотал Конь.

– Назад! – скомандовал майор Казаков.

Лейтенант Мэрфи очнулся и сразу же вспомнил все: полет на «Чинуке» над Персидским заливом; мелькнувшую под брюхом линию берега – границу Ирана; желтоватые песчаные барханы в свете прожекторов; черные змеи тросов, хищно скользнувшие вниз; отчаянный вопль пилота, когда странный оранжевый шар, увеличившись в размерах, проглотил боевой вертолет.

Даниэль поморщился, не поднимая век, покачал головой из стороны в сторону. Неприятнее всего было думать об исполинских глазах, внимательно рассматривавших нагого человека. И об огромном черве, что проглотил лейтенанта.

Лейтенант слабо шевельнул рукой, провел ладонью по телу. Почему он решил, что нагой? Одежда была на месте. Мэрфи опустил ладонь, провел ею по поверхности и сразу понял – песок. Он лежал на пляже. Или в пустыне?

Даниэль открыл глаза. Первое, что увидел, – небо над собой, немного странного оттенка. Солнца видно не было, хотя на освещение жаловаться не приходилось.

– Рай или ад? – пробормотал лейтенант, пытаясь оторвать голову от сыпучего песка.

Удалось, но не с первой попытки. Для ада – странное место. Где котлы, в которых мучаются грешники? Почему не слышно воплей обреченных на вечные страдания? Для рая – тоже странное место. Где божественные деревья, ароматы трав и пение ангелов?

– Чертовщина! Что с моей башкой? – задал вопрос небесам лейтенант Мэрфи, но те промолчали.

Даниэль шумно выдохнул, сел на песке, стараясь держаться ровно. Огляделся. Вокруг лежали тела его «тюленей». А чуть поодаль, в нескольких десятках шагов, стояли чужие люди. Лейтенант Мэрфи замер, разом позабыв про боль в голове и прошлые неприятности. На первый план вышло другое.

«Группа обнаружена! Провал!»

– Помощь нужна? – крикнул один из людей, стоявших неподалеку.

Он говорил по-английски, но с небольшим акцентом, и Даниэль понял: это чужие. Мэрфи отрицательно махнул рукой, а потом еще раз огляделся в поисках снаряжения. Ничего! Ни ножа, ни автоматического оружия. Нет даже электромагнитного пистолета – совсем недавней разработки, выпускавшей из ствола отравленные стрелы. Все исчезло! У тех, чужаков? Мэрфи исподлобья глянул на непрошеных «гостей». К его удивлению, в их руках тоже не было оружия. Так где он и что происходит?

Рядом зашевелился младший лейтенант Джеймс Тэйлор. Бормоча ругательства, «тюлень» оторвал голову от песка, перевернулся, сел ровно. И замер, пораженно глядя то на командира, то на незнакомцев, стоявших неподалеку.

– Провал миссии, Дэн? – прошептал он, незаметно кивая в сторону чужаков.

– Сам не пойму, – нахмурившись, пробормотал лейтенант Мэрфи. – И мы без оружия, и они без оружия. Спрашивают, нужна ли нам помощь. Ничего не понимаю. Они не похожи на иранцев.

Вокруг «оживали» его парни. Лейтенант краешком сознания отметил, что выучка «тюленей» была отменной. Никто не паниковал. Боевые пловцы, старательно имитируя шоковое состояние, готовились к броску на противника. Даниэль отлично сознавал, что его люди готовы уничтожить неприятеля даже голыми руками. Надо лишь успеть сократить дистанцию, чтобы вступить в рукопашный бой. Если выяснится, что у чужаков оружие за спинами или на песке, – все может обернуться бедой.

Мэрфи несколько раз прикинул дистанцию и понял: если противник вооружен, то в схватке «тюлени» не имеют шансов на успех. Две хорошие автоматные очереди оставят всех боевых пловцов на песке.

– Что будем делать? – вполголоса спросил лейтенант Ричард Дэвидсон у командира группы.

Звания у них с Мэрфи были одинаковыми, но адмирал Хорнс не случайно доверил руководство операцией Даниэлю. У чернокожего офицера был значительно больший опыт боевых операций.

– Дистанция для атаки критическая, – так же тихо закончил мысль Дэвидсон. – Положим людей, если идти в лобовую атаку.

– Согласен, – краешком губ ответил лейтенант Мэрфи. – Я отвлеку их внимание. Подойду, попробую заговорить, развернуть боком к вам. Если что, сигнал к атаке: взмах руки вверх. Передай по цепочке – быть готовыми к броску, уничтожению противника. Но по команде! Все ясно?

– Так точно! – отозвался Дэвидсон. – Удачи… сэр.

Даниэль Мэрфи медленно, будто бы с трудом, поднялся на ноги. Чернокожий лейтенант улыбнулся, показывая ослепительно белые зубы.

– У меня нет оружия! – крикнул он.

И не понял, почему эта фраза вызвала такую бурную реакцию у чужаков, стоявших поодаль. Захохотали все.

– У меня нет оружия! – вновь крикнул чернокожий «тюлень». – Я иду к вам!

– Ну, иди! – весело отозвался один из странных незнакомцев.

Даниэль шел медленно, опустив глаза к земле, покачиваясь и спотыкаясь. На самом деле так ему было проще украдкой разглядывать противника. Пройдя два десятка шагов, он уже точно знал: чужаки не прячут оружие за спинами. Но была еще более удивительная штука: около их ног, на песке, тоже не было автоматов или пистолетов! Они что, шутки с боевыми пловцами играть вздумали?!

Чернокожий офицер немного разозлился. «Тюлень» не любил, когда его недооценивали. Лейтенант Мэрфи остановился в нескольких метрах от девятерых людей, интуитивно угадал, кто у них старший, посмотрел тому в глаза. «Выглядит неплохо, но виски седые. Значит, за спиной военный опыт, – подумал Даниэль. – Тренированный солдат. Грудная клетка будто у пловца-стайера. Плечевые мышцы, торс – супер. Такой и у нас не затерялся бы…»

– Младший лейтенант Хоукинс, – представился он. – Служба берегового наблюдения ВМС США. Был шторм. У нас сломался мотор на лодке. Подскажите, куда нас забросило?

– Ага, – вдруг из-за спины «качка», к которому обращался лейтенант Мэрфи, выступил другой человек. И он обращался к Даниэлю практически на чистом английском. – Если ты, Дэн, из службы берегового наблюдения ВМС США, то я – дворник китайского посольства с тридцатилетним стажем.

Мэрфи с минуту стоял, раскрыв рот, глядя на человека со страшным шрамом на правой щеке. Чертовщина! Знакомое лицо. Грубое, обветренное. Шрам… Шрам… Шрам… Где видел? Потом что-то щелкнуло в башке, и она разом перестала болеть, потому что теперь было не до мелочей. Даниэль вспомнил!!! Их родная база Литта-Крик, группа русских, чуть ли не три месяца живших вместе с «тюленями». Рухнула стена, бывшие враги присматривались друг к другу, даже соглашались – время от времени – обменяться наблюдателями. И этот парень… как его… Олег, да! Фамилии не вспомнить…

– Олег! – Лейтенант Мэрфи шагнул вперед, протянул ладонь русскому офицеру. – Ты?! Здесь? В Иране?! Военным консультантом?

Чужаки дружно загоготали. Быстро обменялись фразами на своем языке, но теперь у Даниэля пропали последние сомнения. Он немного знал русский, понимал речь, когда говорили медленно, хотя его специализация была другой – страны Ближнего Востока. Тем не менее Даниэль уловил знакомые слова и окончательно убедился: перед ним – русские.

– С прибытием, Дэн! – скупо улыбнувшись, Олег Мясников крепко пожал руку американца.

– Прости, Олег! – смущенно пробормотал Даниэль Мэрфи. – Забыл твою фамилию. Они у вас, русских, чертовски сложные.

– Мясников.

– Точно! – вспомнил Дэн.

От досады на собственную забывчивость он взмахнул правой рукой и опомнился лишь тогда, когда уловил движение за спиной. Резко повернулся к своим людям, рванувшимся вперед:

– Отставить! Отставить! Стоять!

«Тюлени» остановились. Русские, отскочившие было назад и принявшие защитные стойки, расслабились.

– Приношу свои извинения! – поднял руки вверх лейтенант Мэрфи. – Так удивился, увидев здесь старого знакомого, что все вылетело из головы! Невольно отдал жестом сигнал к атаке.

Командир русского отряда захохотал, хлопнул по плечу Мясникова, подмигнул остальным.

– А ведь они нас атаковать собирались! – Он специально произнес эту фразу по-английски, чтобы поняли и те, и другие. – Хорошая шутка! Ну, «зеленые человечки»…

– Еще раз приношу свои извинения, – повторил Мэрфи, приложив руку к сердцу. – Рад, что из этого не вышло беды. А то мои «тюлени» могли бы… как это вы говорите по-русски… наломать дров.

– Дров они действительно могли наломать. Вместе с нами, – посерьезнел офицер-«противник». – Разрешите представиться: майор Владимир Казаков, спецназ ГРУ.

– Майор?! Спецназ ГРУ?! – не поверил своим ушам лейтенант Мэрфи. Он оглядел русских, которые стояли за спиной командира и насмешливо улыбались. – Спецназ ГРУ? Но что вы делаете в Иране?!

– В Иране или в Ираке? – переспросил блондин, стоящий по правую руку от командира русских. И тут же протянул ладонь американцу. – Капитан Тополев! Александр.

– Очень приятно, – пробормотал Мэрфи, думая, как ответить на вопрос. Он вдруг понял, что случайно проговорился. Два раза подряд. И русские обратили внимание на то, что он говорит именно об Иране.

– SEAL ведет секретные операции в Иране? – приподняв левую бровь, осведомился командир русских.

Мэрфи не ответил, поскольку еще не придумал, что соврать.

– Ладно, лейтенант, можете не отвечать, – улыбнулся майор и хлопнул Дэна по плечу. – Вы скоро поймете, что это не важно.

– Что не важно? – удивился Мэрфи.

– Не важно: будете вы отвечать или нет.

– Мы не в плену? – на всякий случай уточнил чернокожий лейтенант.

Русский офицер вновь рассмеялся, а потом грустно посмотрел на американского коллегу.

– В плену, – со вздохом ответил он. – Только не у нас. И не у иранцев. Вы вообще не в Иране, лейтенант. Не в Персидском заливе. И, увы, даже не на Земле.

– Не на Земле?! – ошеломленно переспросил Даниэль.

Он еще раз огляделся. Русская казарма. Пустыня. И все. Все! Ничего больше. Ни солнца, ни моря. Ни оружия, ни иранцев. А русские стоят, и никто из них не улыбается. Так, словно их командир не пошутил.

А что, если он действительно не пошутил? Если это серьезно? Невозможно! Невозможно поверить!

– Олег! – повернулся к старому знакомому лейтенант Мэрфи. – Мы потеряли вертолет где-то здесь. Там на борту пилот. Необходимо найти! Может, кто-то видел нашу машину в пустыне? Или слышал звук моторов?

– Нет, не видели! – отрицательно помотал головой Людоед. – И знаешь, Дэн, вряд ли ты найдешь машину в этой пустыне.

– «В этой пустыне»? Где мы? Что здесь происходит?

– Ты не поверишь, Дэн! – криво улыбнулся русский капитан, и от этой улыбки шрам на его щеке стал еще более страшным. – Можем рассказать. Но ты подумаешь, что мы тебя разыгрываем. Попробуй догадаться сам. Только, ради бога, не надо считать русских ответственными за все. Мы здесь в равных условиях. Такие же пленники, как вы.

– Где «здесь»? – тупо переспросил Даниэль, отказываясь верить тому, что становилось все более и более очевидным.

– Здесь, на этой планете, – жестко пояснил Олег Мясников, сделав ударение на слове «этой». – В плену у инопланетян.

Мэрфи отшатнулся, глянул на русских как на больных. Но те молча смотрели на лейтенанта SEAL. С пониманием и сочувствием. Без улыбок. Даниэль резко развернулся и побрел по песку к своим. Он несколько раз оглядывался, но русские так и стояли – шеренгой, перед своей казармой. И ни один из них не усмехнулся.

Спецназовцы не двинулись с места, не остановили американцев, когда те, после короткого совещания, выстроились в цепочку и двинулись в глубь пустыни. То ли на поиски вертолета, то ли на поиски выхода из этой ситуации. Лейтенант Мэрфи увел подчиненных, и он не подошел к бойцам ГРУ, чтобы попрощаться. Не оглянулся. Так, словно обиделся на русских за глупую шутку.

– Не поверил, – хмыкнул Док.

– Ну, пусть сам убедится, что мы не шутили! – саркастически улыбнулся Мясников.

Отряд «тюленей» уходил все дальше. Вскоре он растаял вдали, в дрожавшей над песком дымке.

– Интересно, долбанет их гравитацией или нет? – спросил Док. – Или, может, америкосы устанут, прилягут отдохнуть, а «зеленые человечки» нас туда перетащат, вместе с бочками и казармой?

Спецназовцы помолчали, обдумывая такой вариант.

– Кстати, Олег, расскажи подробнее, где ты с ним познакомился? – попросил майор Казаков. – Это в тот раз, когда тебя под видом офицера ВДВ отправляли «перенимать опыт»?

– Так точно, – подтвердил Людоед. – Я прожил на базе «тюленей», в Литта-Крик, около трех месяцев. Лейтенант Мэрфи был одним из инструкторов в школе. Точнее, он набирал группу для боевых операций. У него было несколько опытных солдат, но командование приказало увеличить группу за счет новобранцев.

– Товарищ капитан, расскажите, пожалуйста, как готовят боевых пловцов? – с любопытством спросил Василий Запорожец.

Мясников покосился на молодого лейтенанта. Вопросительно глянул на командира.

– Расскажи, – пожал плечами майор Казаков. – А чего ж не рассказать? Во-первых, тут все свои. Во-вторых, времени у нас все равно до черта. Торопиться некуда. Пусть народ послушает. А то не каждый у нас побывал на базе «тюленей».

Капитан Мясников уселся на песок, задумчиво начертил перед собой какой-то непонятный знак. Видимо, решая, с чего начать. И приступил к длинному, подробному рассказу.

– …SEAL – это сокращенное «Sea-Air-Land», что означает «Море-Воздух-Земля». Несмотря на то что этих солдат чаще всего называют «боевые пловцы», «тюлени», а еще «люди-лягушки», сама аббревиатура говорит о том, что спецназовцы готовятся не только к тому, чтобы действовать в море.

Обычно «тюлени» действуют четверками, точнее, в две пары. В каждой паре люди друг к другу подбираются индивидуально, с учетом психологической совместимости. Этому уделяют особое внимание, так как очень часто боевым пловцам приходится сражаться спиной к спине. В такой схватке крайне важно взаимопонимание напарников, слаженные – до секунды – действия. В последние годы боевые пловцы получили дополнительный опыт. В Афганистане «тюлени» тоже попытались действовать четверками, однако быстро поняли, что группа из четырех человек, попавшая в засаду, практически не имеет шансов на выживание независимо от подготовки. Потеряв несколько бойцов, «тюлени» скорректировали тактику, стали действовать шестерками, то есть в три двойки. Или, что встречалось еще чаще, двойными шестерками, то есть по двенадцать человек в группе. Такую же тактику они применяют ныне в Персидском заливе.

Готовят их на двух базах: в Литта-Крик, штат Вирджиния, для Атлантики, и Корронадо, штат Калифорния, для Тихоокеанского флота. Первичная подготовка – это примерно шестнадцать недель, причем большая часть курса ориентирована не только на то, чтобы подготовить физически крепких парней. С самого первого дня начинается отбраковка людей с неуравновешенной психикой, не готовых выполнять приказы.

Допустим, отдают кандидату в «тюлени» приказ – глупый и нелогичный. Стоит только солдату проявить недовольство, инструкторы тут же «вцепятся» в новичка. Могут подвергнуть какому-нибудь унизительному наказанию, чтобы спровоцировать дальнейший рост психологической неудовлетворенности, дискомфорта. Заставят ведрами черпать воду из моря, бежать сотню метров в сторону, по берегу, а там – выливать. И так – час, два, три. Могут приказать отжиматься, да только не на ровном полу. Загонят в лужу, в грязь, чтоб кандидат извалялся в ней по самые уши. Цель – любыми способами вывести человека из равновесия, подтолкнуть его к открытому выражению несогласия, агрессии. Того, кто не выдерживает, – мгновенно отбраковывают.

Первые три недели идет проверка на «излом». Поднимают будущих «тюленей» в шесть утра. Занятия продолжаются около пятнадцати часов, с короткими перерывами для приема пищи. На занятиях новички сдают нормативы по бегу, плаванию, преодолению полос со специальными заграждениями. Также в барокамере проверяется способность выдерживать повышенное и пониженное давление, реакция на дыхание кислородом под давлением. Это очень важно, так как дыхательные аппараты, находящиеся на вооружении боевых пловцов США, позволяют нырять на глубину до двухсот пятидесяти метров. Другое дело, что подъем из такой бездны требует длительной декомпрессии, поэтому обычно «тюлени» работают на глубинах до сорока метров.

Сдача нормативов и тренинги время от времени сменяются лекциями по выживаемости, по способам оказания первой медицинской помощи. С каждым днем упражнения становятся все тяжелее. Если в первое время новички «обходятся» кроссом в десяток километров, то в дальнейшем инструкторы постоянно усложняют задачу: в программе занятий появляется кросс по болоту, по пересеченной местности, бег в гору, бег с тяжелым грузом. Чуть позже вводятся элементы психологического воздействия: рядом с людьми, выполняющими упражнения, подрываются заряды.

Чем дальше, тем труднее соискателю. Он устает, времени на отдых не хватает, а нагрузка постоянно возрастает. Инструкторы начинают придираться к новичкам по любому поводу, всячески провоцируя их на ответную агрессию. Задача: любыми способами отсечь слабых, неустойчивых. Оставить только тех, кто фанатично желает служить в подразделениях боевых пловцов.

Спустя первые две недели происходит нечто вроде предварительного подведения итогов. Те, что выдержали, в торжественной обстановке получают алые шлемы. Но на этом их муки не заканчиваются, самое неприятное впереди. Третья неделя называется «адской».

В течение нескольких дней новичкам не позволяют спать более двух с половиной – трех часов в сутки. В эти дни никаких теоретических занятий не проводится, потому что мозг человека отказывается воспринимать какую-либо информацию, кроме приказов. «Работает» тело. Курсанты осуществляют высадку на неприятельский берег в боевых условиях – сквозь полосу прибоя, треск пулеметов, взрывы. Людей очередями «вжимают» в прибрежную гальку, в песок, не давая вздохнуть, подняться. И так, среди грохота взрывов и хаоса, они лежат два-три часа. Время от времени канонада смолкает, и тогда «добрые» инструкторы включают через мощные динамики запись. Ехидный голос с восточным акцентом произносит фразы типа: «Мне осинь жаль вас, американсы».

На всех этапах обучения специально обученные врачи следят за индивидуальным состоянием каждого бойца во время тренировок. Часто бывает так, что курсанта «снимают с дистанции» даже вопреки его воле. В ряде случаев человек отчисляется, иногда – направляется на лечение. Потом он получает шанс вновь начать тренировки, но обязан вернуться на «исходную», все упражнения повторяются, как будто курс пошел заново.

Курсантов учат подолгу находиться в воде. И тут самая большая опасность – гипотермия, переохлаждение организма. Когда температура тела опускается ниже тридцати четырех градусов по Цельсию, человек испытывает амнезию, его речь становится невнятной, малоразборчивой. При тридцати трех наступает апатия, курсант уже почти не двигается. При тридцати двух – оцепенение. Если продолжать дальше, сердце может остановиться в любую минуту. Существуют нормативы, сколько должен выдерживать «тюлень» в холодной воде. Врачи контролируют температуру тела курсантов. Те, кто слишком быстро «остывает», не способны долгое время пробыть в ледяном океане. Они отчисляются.

Применяются так называемые «пытки волнами». Молодые курсанты по команде инструктора заходят в океан, цепью. Встают так, что накатывающиеся волны покрывают их с головой. Так – пятнадцать минут. Потом маленькая передышка – пять минут на берегу, на пронизывающем насквозь ветру. И снова в океан, опять на пятнадцать минут. Это упражнение может продолжаться часами. На берегу врачи измеряют пульс курсантов, проводят проверку памяти. Если человек «тянет» – его снова отправляют в воду.

Есть много способов довести соискателя до решения отказаться от дальнейшего тренинга. Не выдерживают до пятидесяти процентов из тех, что изначально подавали заявки на службу в SEAL. Они знают, что могут уйти в любой день. Многие пользуются этим правом.

Те, что остаются, переходят на следующий этап, основные курсы. Теперь боевых пловцов учат пользоваться оружием, подводным и надводным снаряжением, различными техническими средствами. Ну, и конечно, начинается отработка навыков рукопашного боя, появляются более «интеллектуальные» упражнения, нежели муки первого этапа, «пытки тела». Теперь «тюлени» изучают способы проникновения на объекты, снятия часовых, маскировки и тому подобное.

Затем – эвакуация с берега и из моря после выполнения задания. Парашютная подготовка. Радиодело, мины, подрывной курс, средства передвижения под водой, разнообразные буксировщики, умение пользоваться прицелами всех модификаций: инфракрасными, лазерными, оптическими.

Надо ли перечислять дальше? – спросил капитан Мясников. – Я всего не видел, мне в полном объеме показывали только курс по отсеву новичков. Точно так же, как мы демонстрировали американцам только базовые компоненты. Нечего «ноу-хау» раскрывать. В общем, многое из того, что делают они, есть и у нас. Сами проходили…

– Любопытно, – пробормотал лейтенант Запорожец.

– Что, Шумахер, расхотелось идти в «тюлени»? – хлопнув его ладонью по спине, засмеялся капитан Мясников. – Ничего. Освоишься. У нас тоже весело.

– Любопытно то, что это – спецназ США. К тому же морской. В ВДВ примерно так же новичков отсеивают. Чуть ли не один в один!

– Так и должно быть, – заметил майор Казаков. – Да, ты прав, Василий, страны разные. Спецназ тоже по задачам отличается. Но схемы подготовки профи высочайшего уровня во многом похожи. Везде нужны фанатично преданные своему делу люди. Потому соискателей проверяют на «излом».

– Меня в ВДВ заставляли с гранатой без чеки нырять в огромную яму с грязью, – вспомнил Василий. – Инструкторы говорили: всплывешь раньше чем через минуту – гранату можешь себе в зад запихнуть. Я чуть эту самую «лимонку» на боевом взводе в морду инструктору не запустил!

Спецназовцы засмеялись.

– Тебе не одному перепадало! – признался Конь. – Помню, когда первый раз бежали кросс на двадцать пять километров, а на плечи навалили боевое снаряжение, тридцать килограммов, я чуть не сдох. Думал – это просто невозможно выдержать. До финиша кое-как добрался, упал и лежал. Не верил, что это я. Все куда-то подевалось: упрямство, злость, ярость, ненависть. Ни эмоций, ни мыслей не было. Только оболочка.

– Америкосы еще и заплывы на двадцать километров практикуют, – «порадовал» капитан Мясников. – Ага. С буксировкой груза до сорока килограммов.

– Хорошо, что мы не боевые пловцы! – с видимой радостью заявил Шумахер.

– Командир, поставь галочку, – попросил Мясников. – Когда вернемся – этого парня на тренировочный заплыв. С грузом.

Никто не успел ответить на эту ироничную реплику Людоеда. Изумленно вскрикнул старший лейтенант Золин. Док указывал рукой в сторону, противоположную той, куда ушли американцы. Из пустыни приближался отряд.

– Контакт, что ли? – недоуменно спросил у всех Тополев.

По мере того как люди приближались, стало понятно: их двенадцать, ведет маленькую колонну чернокожий. Да! Чужаки еще чуть приблизились, и сидевшие на песке офицеры углядели: колонну вел чернокожий лейтенант Даниэль Мэрфи.

– Дас ист фантастиш, – восторженно заявил Тополев. – Это что, клоны «тюленей»?!

Русские, открыв рты, глядели на американцев. Те, приблизившись, – тоже.

– А вы что здесь делаете? – спросил Даниэль Мэрфи.

– Сидим, загораем, – ответил майор Казаков. – А что еще остается?

– А как впереди нас оказались? – задал «тюлень» еще более глупый вопрос. – Вы же там остались, за спиной.

Он обернулся и указал рукой место, где, по его мнению, находились русские.

– Нет, это вы ушли туда, – махнул рукой себе за спину майор Казаков. – А потом как-то пришли оттуда.

И он указал в другую сторону.

– Издеваетесь?! – Лицо американца чуть изменило цвет. Теперь оно стало не черным, а сероватым.

Вероятно, «тюлень» был в ярости.

– Лейтенант! – Майор Казаков пружинисто вскочил на ноги, но потом успокоился, дружелюбно улыбнулся. – Даниэль, нам, конечно, нечем тут заняться. Но не до такой степени, чтоб издеваться над товарищами по несчастью.

Американец долго смотрел на русского офицера.

– Хорошо! – сказал он наконец. – Мы попробуем еще раз. Проверим.

Лейтенант отошел в сторону, подальше от русских. Разровнял площадку на песке. Примерившись, нарисовал стрелу – указатель, куда он намеревался вести группу. А рядом добавил витиеватый автограф. Видимо, для гарантии.

– Пожалуйста, не трогайте это! – попросил он. – Я нарисовал стрелу, указывающую на то место, где осталась… где осталась первая группа русских. Мы возвращаемся.

– Хорошо, – абсолютно серьезно ответил майор Казаков. – Попробуйте, лейтенант! Даю слово, никто из моих ребят не прикоснется к этим знакам. Однако, поверьте, позади вас не существует никакой другой «группы русских».

Мэрфи не ответил, лишь отсалютовал и быстро зашагал прочь. Колонна развернулась и двинулась в обратную сторону.

– Вот те на! – прервал общее молчание Золин. – Выходит, «зеленые человечки» могут так замкнуть пространство, свернуть его в кольцо, что ты вроде как вперед идешь, а движешься по кругу. Словно бы Землю по экватору обошел и в той же точке очутился. Только прибыл в нее с другой стороны.

– Да, это любопытное открытие, – поддержал его капитан Мясников. – Чем дольше здесь находимся, тем больше интересного узнаем о технической оснащенности инопланетян.

– Что будем делать, командир? – поинтересовался Тополев.

– Ждать! – не колеблясь, ответил майор.

– Слышь, Конь, – вдруг спросил Док. – Ты про муравьев рассказывал. А чем история закончилась? Ну, играли вы с насекомыми. В банку их сажали, город песочный строили. Тех, кто сбежать пытался, – публично казнили. Это все понятно. А что вы делали с образцово-показательными муравьями? Теми, кто соблюдал правила игры? Вам же, в конце концов, надоедало возиться с насекомыми. И что тогда?

– Тогда? – после длинной паузы ответил лейтенант Кононов. – Чаще всего расправлялись с ними. К примеру, набирали полведра воды. Жестяного, по которому лапы насекомых скользят. И всех их – туда, в воду! Они плавают, на стены лезут, срываются. Бьются за жизнь, бьются. А потом сил не остается – и на дно. А ты смотришь. Вот елозит лапками, дергается, спастись пытается. А вот – отмучился. Силы закончились. Лапки пождал, свернулся в клубок – медленно в глубину…

Кстати, иногда карбофосом травили. Интересно было. Команду «Газы!» кричишь и выпускаешь эту дурь. Муравьи останавливаются, лапками усы чистят-чистят… Да только бесполезно все. Каюк.

– А было, что отпускали? – на всякий случай уточнил Максим Золин.

– Было, – ответил Борис Кононов. – Только очень редко. Интереснее посмотреть, как твари дохнут.

Люди помолчали.

– Я бы предпочел, чтоб мы находились в плену у взрослых «зеленых человечков», а не у инопланетных детишек, таких, как ты, – заявил капитан Мясников.

Никто спорить не стал.

Американцы пришли с противоположной стороны через несколько часов. Лейтенант Мэрфи больше ни о чем не спрашивал русских. Принялся бродить по песку в поисках знака, но высматривал метку не там, где она находилась. Капитан Мясников указал место, и Даниэль долго смотрел на нарисованную им же самим стрелу, на автограф. Пристально. Молча. Он никак не мог поверить в то, что пришел на то же самое место, но с другой стороны.

Лейтенант стоял возле разровненной песочной площадки, кидая недоуменные взгляды туда, откуда пришел. Туда, куда указывала стрела. И еще – на русских и казарму.

– Ничего не понимаю! – сдался он. – Ничего не понимаю! Бред какой-то.

Он так долго топтался на одном месте, что к нему подошли лейтенант Дэвидсон и младший лейтенант Тэйлор. Беседа продолжалась несколько минут. «Тюлени» размахивали руками, что-то доказывая друг другу. И в конце концов лейтенант Мэрфи вновь подошел к русским:

– Мы попробуем еще раз! Но теперь разделимся на две части. Пойдем в разные стороны. Не верю в то, что два отряда, которые уйдут в противоположных направлениях, встретятся в одной точке. Не может такого быть!

Русские лишь пожали плечами, словно говоря: «Пожалуйста. Пробуйте».

– Интересно, позволят «зеленые человечки» им разойтись? – полюбопытствовал Александр Тополев. – Или, как нас, прижмут к земле гравитацией…

– Скоро увидим, – спокойно отозвался Казаков.

На этот раз американцы вернулись гораздо быстрее. Сначала появилась шестерка, ушедшая по направлению стрелы. Видимо, эти сразу поняли, что не смогут тягаться с удвоением, утроением веса тела.

Чуть позже вернулась другая группа «тюленей» под командованием Мэрфи. Самого лейтенанта бойцы принесли на руках. Видимо, Даниэль очень старался побороть вес собственного тела и переусердствовал.

– Твой брат, Олег! – заметил Казак. – Такой же упрямый…

Боевые пловцы положили командира неподалеку от казармы русских.

– Помощь нужна? – выступил вперед Доктор.

– Нам воды бы, – попросил лейтенант Дэвидсон. – Хотя бы лицо пострадавшего обмыть. Поделитесь?

– Да берите сколько угодно! – всплеснул руками майор Казаков. – Кстати, лейтенант, вы и сами можете запросто добыть воду.

Заместитель командира «тюленей» недоверчиво посмотрел на русского офицера.

– Просто громко крикните «Воды!» и представьте какой-нибудь привычный источник. Ну, там: канистру, бак, бочку, еще что-то…

Ричард Дэвидсон внимательно посмотрел на майора. Вгляделся в лица русских, в очередной раз пытаясь определить: шутят спецназовцы или нет.

– Хорошо, я попробую! – угрюмо произнес он.

Лейтенант вернулся к своей группе. Постоял, нерешительно оглянулся по сторонам и вдруг заорал: «Воды! Хочу воды!» И отскочил в сторону, будто ужаленный змеей. Рядом, в трех шагах от него, появился универсальный питьевой автомат. Офисный. Тот самый, что может подогреть воду, а может остудить.

Американец ошалело посмотрел на русских, нажал на краник. Оттуда потекла холодная вода.

– О! – криво улыбнулся Мясников. – Зашибительно! Электричества нет, водопровода тоже нет. Зато вода – хоть горячая, хоть охлажденная. Сервис, чтоб его!

– Привыкли америкосы… к комфорту! – фыркнул Казаков. – «Тюлени», блин. Интересно, они во время высадки в «зеленку» антикомарин с собой берут?

Спецназовцы с интересом наблюдали, как мучаются американцы возле автомата, пытаясь отхлебнуть воду. Потом лейтенанту Дэвидсону пришла в голову правильная мысль.

– Стаканчики! – что есть мочи заорал он. – Бумажные стаканчики! Для воды!

На автомате появилась большая разноцветная горка.

– Ну, теперь дело пойдет, – иронично заявил Людоед. – Столики, креслица, панамки. Зонтики от солнца.

– Солнца тут нет, – напомнил Казаков.

– Не важно, – махнул рукой Мясников. – Главное, чтоб зонтики были…

Американцы и впрямь очень быстро сообразили, что можно продолжать в том же духе. Вновь задрожал воздух. Спецназовцы ГРУ, уже привычные к такой картине, все равно глядели с интересом. «Тюлени», впервые наблюдавшие, как «зеленые человечки» из воздуха создают материальные объекты, смотрели, раскрыв рты.

Однако в себя пришли быстро. Американская казарма чем-то очень напоминала русскую. Одноэтажное здание, с двускатной крышей, то ли грязно-белого, то ли серого цвета. Потом кто-то из боевых пловцов «заказал» тренажерный комплекс. Возле домика «тюленей» возник целый клубок металлических конструкций – лесенки, турники, брусья.

– Вау! – обрадовался майор Казаков. – А вот это они хорошо придумали! Надо и нам опыт братьев по оружию перенять. А то сидим на песке, как неродные. Пора обустраиваться!

Американцы между тем аккуратно занесли в казарму лейтенанта Даниэля Мэрфи, который пришел в себя, но по-прежнему не мог ходить.

– У них, наверное, душ горячий работает, – заметил лейтенант Запорожец.

– Можешь не сомневаться, – ухмыльнулся Людоед. – У них все там… по высшему стандарту. Унитазы, писсуары, столики на камбузе. И даже фотки полуголых баб возле каждой койки. Америкосы это обожают. Я как в их казарму вошел, в Литта-Крик, так просто обалдел. Ух! У нас в советские времена за такую «натуру» вывели бы в чисто поле, поставили к стенке да расстреляли всех через одного. Что ни койка солдата, то возле нее на стене – полураздетая красотка на картинке. Выгибается…

– А че, нормально! – заявил лейтенант Кононов. – Мужики они или нет?

– Конь – он и есть конь, – заметил капитан Тополев таким невинным тоном, что все покатились со смеху.

Лейтенант ничуть не обиделся. Лишь улыбнулся, глядя, как товарищи схватились за животы.

– Да, – посмотрев на Бориса Кононова, резюмировал майор Казаков. – И вот в спецназ пришло новое поколение, которое никогда не видело ни одного замполита, не слышало про моральные устои советского человека.

– Слышали, товарищ майор, – ухмыльнулся лейтенант. – Да только природа – она все равно свое возьмет. Сколько ни ограничивай ее глупыми догмами.

– Ладно, об этом потом поговорим, – оборвал тему Казак.

К русским приближался лейтенант Ричард Дэвидсон, командир второй шестерки «тюленей». Заместитель Даниэля Мэрфи.

– Что там у них случилось? – пробормотал Тополев.

В то время, как лейтенант американцев шел в сторону спецназовцев ГРУ, все остальные «тюлени» столпились возле автомата по раздаче воды.

– Майор! – отсалютовав командиру русских, произнес Дэвидсон. – Я хотел с вами посоветоваться. Как вы думаете, мы можем перетащить автомат внутрь казармы, в столовую личного состава?

– Запросто! – авторитетно заявил Людоед, опережая Владимира Казакова. – Никаких проблем, лейтенант. Действуйте!

– Я только не понимаю… – замялся американец, – я не понимаю, коллеги! Если мы его перетащим в другое место, поставим на бетонный пол – откуда в стойке появится вода? Откуда она вообще берется?! Сейчас, когда автомат стоит на песке?

– Очень просто, – любезно объяснил капитан Тополев. – Вы можете перетаскивать автомат с места на место, без вопросов. Вода берется оттуда же, откуда электричество.

– А-а-а, – протянул Дэвидсон и почесал затылок. – Понял!

Лейтенант «тюленей» повернулся и двинулся к своим. Боевые пловцы подхватили тяжелую стойку на руки, аккуратно понесли чудо-машину внутрь казармы.

– Интересно, что он понял? – спросил у всех Доктор. – Тополь, просвети нас! Откуда берется вода? Оттуда же, откуда электричество?

– Хрен знает, откуда все это берется! – в сердцах ответил капитан Тополев. – Что он детские вопросы задает?! Можно подумать, мы все тут профессора. Имеем ученые степени по проблеме «зеленых человечков».

Неожиданно стало темнеть. Спецназовцы недоуменно огляделись по сторонам. Никто не мог понять, почему небо изменило цвет. Если бы по нему, слева направо или как-нибудь наоборот, как угодно, двигалось светило, тогда было бы понятно – на планету опускается ночь.

Но никакой звезды над головой не было. Однако становилось все темнее и темнее.

– Или американцы перестарались, попросив, чтоб сутки делились на две половины, темную и светлую, или сами хозяева «аттракциона» решили, что так будет правильнее, – предположил Тополев.

– А время-то скорее московское, чем вашингтонское, – удовлетворенно заметил Мясников. – Нас захватили в плен утром. Потом вся эта кутерьма, растянувшаяся черт знает на сколько часов. Но это по-нашему сейчас вечер. Неведомые хозяева нам уважение оказывают…

– Трудно сказать, – не согласился Казаков. – Мы не знаем, Олег, сколько времени находились «в отключке». Что, если сутки? Двое? Три с половиной дня? Сколько нас исследовали с помощью «глаз» и «червяков»?

– Давайте спать, – зевнув, предложил Док. – Сдается мне, хозяева ясно дают понять: на сегодня хватит. То ли инопланетные детишки устали, родители оторвали их от «игрушек», позвали домой. То ли взрослые «зеленые человечки» пришли к выводу, что «насекомым в банке» пора отдохнуть.

По данному вопросу никто дискутировать не захотел. Все равно фактов накопилось слишком мало, чтобы выстроить убедительную гипотезу. Можно лишь продолжать наблюдения. Ждать, что дальше предпримут хозяева. А пока люди разбрелись по комнатам, посчитав, что так будет правильнее всего.

Несмотря на абсолютное безумие прошедшего дня, майор Казаков уснул быстро. Он даже не успел ни о чем толком подумать, лишь проскочила одна-единственная мысль: а вдруг снова появится «червяк»? И тут же провалился в черный космос.

Владимир с невероятной скоростью мчался среди звезд. Он точно знал: между маленькими искорками, разбросанными во Вселенной, сотни или тысячи световых лет. И что, даже если лететь вперед на космическом корабле, ни одна из них не сдвинется с места. Он состарится и умрет внутри звездолета, а яркие песчинки останутся на тех же местах, где и раньше. К сожалению, таков удел человека.

Но сейчас, во сне, майор перестал быть человеком. Он сам не смог бы объяснить – кем он стал. Лучом света? Гравитационным всплеском? Криком неведомого, исполинского существа?

Владимир несся между звезд на огромной, невероятной скорости. Разноцветные шары – то маленькие, красные и оранжевые, то огромные, белые или голубые – величественно проплывали мимо него справа и слева, сверху и снизу.

Казаков мог бы прикоснуться к ним, если б захотел. Но ему было не до того. Не до невероятной, ошеломляющей картины, которая могла свести человека с ума, если б он попытался осмыслить то, что видел.

Справа и чуть внизу, неподалеку от Владимира, взорвалась сверхновая. Казаков на огромной скорости пролетел сквозь корону и взметнувшиеся во все стороны – будто щупальца спрута – протуберанцы. Он чувствовал, он точно знал: раскаленная, невероятно горячая плазма не могла не зацепить его.

Но что могла сделать грубая физическая материя ему, существу, воплотившемуся в крик? В золотистый росчерк молнии, пронзивший Галактику, таявший на сетчатке глаза? Ему, существу, умиравшему от боли и страха, рвавшемуся вперед, вперед! Вперед!

Владимир был переполнен предчувствием надвигавшейся беды. Он торопился, обгоняя время, пространство, материю. Успеть! Успеть! Успеть! Туда, где он нужен. Туда, где случится непоправимое…

Маленький голубоватый шар, неспешно двигавшийся в черной пустоте, казался драгоценностью, к которой нельзя, невозможно прикоснуться. Такое – не следует трогать. Таким можно только любоваться. Огненный крик, метнувшийся к беззащитному шару, превратился в две ладони. Они попытались защитить, спасти голубую сказку от ужаса и мрака.

Если б мог, Владимир заплакал бы от бессилия. Его огромные ладони, пытавшиеся укрыть планету от беды, были бестелесны, прозрачны. Оранжевые шары, точно такие же, как тот, который похитил спецназовцев, устремились к беззащитной, хрупкой игрушке с разных сторон.

И ладони снова превратились в крик. Отчаянный, бессильный крик. Никто и ничто не могло остановить чужие, враждебные шары. Огненные росчерки оставались в атмосфере Земли, инопланетные корабли шли на посадку. Майор с ужасом вглядывался в лик родной планеты, не узнавал его: тут и там, по всем континентам, появились черные оспины. Взрывов? Пожаров? Смерти?

Его огромные ладони оказались бессильными. Планета умирала. Шары все продолжали рваться вниз, к маленькому драгоценному камню, потерявшему голубой окрас…

Майор Казаков проснулся, когда в окне его комнаты едва-едва забрезжил рассвет. Сердце билось часто-часто, словно все, что пришло к Владимиру во сне, было настоящим, происходило в действительности.

Он долго стоял перед окошком своей питерской квартиры, глядя из него на чужую, неземную пустыню. Владимир не мог разобраться: что в этом мире правда, а что – ложь. Где сон? Где явь? Потом стало гораздо светлее, и майор понял: хозяева решили начать следующий день.

– Крубары, – вдруг произнес он непонятное слово.

«Что такое крубары? – спросил Казак себя. – Откуда это взялось?» И не нашел ответа. Не сумев разобраться в ночном кошмаре, майор поступил так, как поступал всегда: отбросил прочь ненужное. Лишнее. Тихо вышел из казармы, отошел от дома на несколько десятков шагов. Остановился, уперев руки в бока.

Небо быстро светлело.

– Ну, здравствуйте, твари инопланетные! – тихо признес майор. – Продолжим, да? Что вы нам сегодня приготовили?

Никто не ответил офицеру ГРУ.

Американцы начали утро так, словно находились на своей тренировочной базе. По команде лейтенанта Мэрфи выбежали из казармы, построились в шеренгу. Офицеры ГРУ обратили внимание: за ночь – непонятно когда – возле американской «хижины» появился флагшток.

– Равнение на флаг! – скомандовал лейтенант Мэрфи, и зведно-полосатый кусок материи медленно скользнул вверх по тросу.

Русские наблюдали за этим, сидя на песке возле казармы. Американский флаг дополз до вершины мачты, обвис. Ветра в пустыне не было.

– Ну, все! – безнадежно вздохнул капитан Мясников. – Теперь они каждый день будут свою звездно-полосатую тряпку поднимать. Еще и гимн петь. Ага. Думаю, надо дать им совет: назначать дежурного по казарме. Чтоб отгонял пьяных инопланетян и никому не позволял сморкаться в главную американскую святыню.

– В президента? – уточнил капитан Тополев.

– Отставить! – приказал майор Казаков.

– Что «отставить», командир? – невинно поинтересовался Людоед. – Отставить сморкаться в американского президента или отставить давать советы «тюленям»?

Народ лежал на песке и рыдал от смеха. Казак посмотрел на своих бойцов, едва заметно улыбнулся:

– Отставить и то, и другое! Особенно глупые, провоцирующие советы американцам. Не надо издеваться над их патриотизмом. У них есть чему поучиться.

– Володя, патриотизм и любовь к своей стране не в том, чтоб каждое утро флаг над казармой поднимать, – посерьезнев, твердо произнес капитан Тополев. – Ты сам знаешь, здесь любой отдаст жизнь за… В общем, чего я? Как парторг, в самом деле! Разве дело в том, чтоб стоять по стойке «смирно» под флагом? Да мы, случалось, месяцами родную речь не слышали. Не то что флаг свой, человека русского, даже белого – не встречали. И что? Мешало нам это приказ Родины выполнять?

– Тихо, тихо! Не заводись, Саша, – попросил Казаков. – Сам знаешь, у меня извилины не только в фуражке. Не собираюсь заставлять вас коллективно, хором, исполнять гимн. Я всего лишь хотел сказать, что в американских «прибамбасах» есть зерно истины. Они – у себя дома. Здесь их флаг, значит, кусок американской территории. «Тюлени» попали в трудное положение, но выполняют долг перед своей страной. Так, как могут. Как это понимают.

Американцы между тем, отсалютовав флагу, убежали в пустыню. Видимо, на утренний кросс. В этот раз лейтенант Мэрфи предпочел не рисковать, не отдалялся от интернационального лагеря на большое расстояние. Пробежав с полкилометра в сторону от казарм, американцы принялись методично наматывать круги.

– А что мы, в самом деле, так расслабились? – спросил у всех майор Казаков. – Вон америкосы тренируются. А мы на песке лежим… Непорядок! Подъем! За мной!

Русские организовали второй круг возле лагеря, только двигались навстречу «тюленям». Время от времени две цепочки спецназовцев встречались в пустыне, словно расходящиеся друг с другом поезда на соседних путях. И снова – только песок. Светлое небо. Безмолвие, нарушаемое лишь равномерным дыханием людей.

Американцы закончили кросс раньше русских. Лейтенант Мэрфи, посчитав, что для первого раза хватит, увел своих людей в казарму, на завтрак. Спецназовцы ГРУ, намотав еще несколько кругов, последовали примеру «тюленей». Бочки с водой и «коктейлем» они тоже затащили в казарму, хотя особого смысла в этом не было.

А спустя час или два, когда офицеры ГРУ вновь расположились на песке, командир американских боевых пловцов подошел к майору Казакову.

– Майор! – сказал он. – Я хотел бы поговорить с капитаном Мясниковым один на один. Разрешите?

– Пожалуйста! – тут же ответил Владимир.

Он не видел каких-то препятствий к тому, чтобы спецназовцы двух стран общались между собой. Уж если кто и прочертил границу – так это сами американцы. С тех пор как «тюлени» оказались по соседству с русскими, все общение строилось через Мэрфи. Или через его заместителя, лейтенанта Дэвидсона. Так, словно командир «тюленей» запретил солдатам приближаться к «противнику».

Мэрфи и Мясников медленно побрели в сторону от казарм. Чернокожий лейтенант довольно энергично размахивал руками, что-то объясняя русскому коллеге. Или, наоборот, задавая вопросы. Офицеры ГРУ молча наблюдали за происходящим. Было видно: Даниэль Мэрфи хочет узнать у Людоеда нечто очень важное. Мясников отвечал спокойно, время от времени пожимал плечами, иногда кивал головой.

Затем два офицера вновь направились к лагерю русских.

– Майор! – Лейтенант Мэрфи остановился напротив Казакова, и тот мгновенно поднялся на ноги. – Олег говорит: вы – человек слова. Клянется, что вам можно верить. Я доверяю Мясникову, потому что… потому что знаю его! Хочу задать один вопрос. Поймите меня правильно. Вы, русские, чертовски хитрые люди. В прошлом году я был на Украине как турист, инкогнито. Видел секретный подземный комплекс на Черном море. Тот, что для подводных лодок. Должен сказать, это поразительное зрелище! Потрясающее! И это не все. Со мной в группе «туристов» был сотрудник ЦРУ. Когда возвращались с Черного моря, он рассказывал мне про некоторые хитрости русских. Например, как много головной боли доставили нам ядерные поезда России. Несколько групп сбились с ног, пытаясь обнаружить их.

– Нашли? – с любопытством поднял бровь Казаков.

– Нет, насколько я понял. Вообще, моя специализация – Ближний Восток. Но тогда, посмотрев на подземный комплекс, поговорив с нашим секретным агентом… Россия – огромная страна. Очень трудно работать, – признался Мэрфи. И вдруг, словно вспомнив, о чем шла речь, заторопился. – Так вот, майор, я говорил, что русские – очень умные и очень хитрые люди. У вас невероятное количество всяких «штучек» и секретов. Талантливые ученые. И вот, офицер, я хочу задать вопрос как коллега – коллеге. Скажите: все, что мы видим здесь, что происходит вокруг, – это не новая секретная разработка русских?

Майор Казаков был уверен: он готов к любому вопросу. Но лишь отвесил челюсть, осмыслив, что хотел узнать американец.

– Ну… – смешался чернокожий лейтенант, по-своему истолковав искреннее удивление русского офицера. – Я как-то раз краем глаза видел особо секретный документ, о том, что русские захватили инопланетную летающую тарелку. Даже смогли разобраться в ней, вроде намеревались осуществить пробный полет. А когда я попытался уточнить это у командира, тот лишь приказал: «Забудь об этом, сынок! И больше никогда не спрашивай!»

Так откуда я могу знать, что странный объект, который напал на наш вертолет, не управлялся русским пилотом? Может, все это было специально подстроено ГРУ? Нас захватили в плен, чтобы получить какую-то информацию… Или чтобы, допустим, обменять на кого-то… Невероятно? Но все произошедшее с нами выходит за рамки здравого смысла! И вот я подумал: что, если мы находимся на вашем секретном полигоне? Что, если это какая-то чудовищная шутка… Нет, не шутка! Испытание. Провокация. Или хитрый ход спецслужб?

Майор Казаков изумленно покачал головой и усмехнулся.

– А что? – спросил чернокожий американец. – Вы здесь раньше нас были! Мы появились – у вас уже казарма. Вода, еда. А мы – на песке. Откуда я могу знать, как и когда вы здесь очутились?!

– Лейтенант! – Казак положил тяжелую ладонь на плечо «тюленя». – Даниэль! Я был бы рад сказать: «Да, это работа ГРУ. Да, мы хотели проверить, как поведут себя боевые пловцы SEAL в таких чудовищных, невероятных условиях. Да, мы такие-сякие».

Увы, Даниэль! Не могу тебя обрадовать. Правда заключается в том, что мы сами не знаем, как здесь очутились. Мы даже не представляем, где находимся. Моя группа выполняла боевую задачу, но была захвачена «летающим блюдцем», которое вырвалось из огромного оранжевого шара. Причем два моих бойца остались где-то внизу. Я не знаю, живы они или нет…

Мы очнулись здесь, среди песчаной пустыни. Вокруг ничего не было. Один из моих людей случайно заговорил про воду. Сказал: «Воды бы попить!» И перед нами появилась бочка. Так мы узнали: чужой, могущественный разум наблюдает за нами. Он готов выполнять некоторые просьбы. Скажем, оружие нам не дают, мы пробовали. Водку или пиво – тоже. Видимо, существуют какие-то ограничения, но каковы они – мы можем узнавать только в результате приобретаемого опыта.

Увы, Даниэль, я рад был бы сказать: мы сыграли с вами хорошую шутку. Давайте вместе посмеемся и отправимся по домам! Проблема в том, что я сам не знаю, где мой дом. Как туда вернуться? Вернемся ли мы туда хоть когда-нибудь? Что нужно инопланетянам? На все эти вопросы у меня нет ответов, лейтенант Мэрфи. Мы здесь не только коллеги-солдаты. Мы – товарищи по несчастью. Люди, попавшие в плен, а не участники чудовищного эксперимента. Увы.

Мэрфи долго смотрел в глаза русскому офицеру, затем пожал руку Казакову.

– Спасибо, Владимир! – скупо проговорил он. – Я верю.

Отсалютовав спецназовцам, командир боевых пловцов развернулся и побрел к своим. Русским показалось, что «тюлень» страшно разочарован. Лейтенант Мэрфи подошел ко второму лагерю. «Тюлени» обступили его кружком, и, надо понимать, Даниэль изложил им все, что услышал от командира русского отряда.

В американский лагерь пришли тишина и безмолвие. Казалось, будто из электрических игрушек разом вытащили батарейки. Все «зверюшки» остановились, замерли. Никто не наматывал круги около казармы. Не отжимался, не приседал, не ползал по лестницам и брусьям. Не распевал гимн возле поднятого флага. Шок. Это слово лучше всего описывало состояние «тюленей», из-под ног которых выбили почву.

– Неужели они все это делали только для нас? – недоуменно спросил капитан Тополев. – Неужели все было показухой?! Америкосы боялись, что русские проводят эксперимент, а потому решили сделать вид, что они – «бравые парни», которым любое море по колено?

Боевые пловцы сидели на песке возле казармы, тупо уставившись в золотистую пустыню. Но теперь, видимо, окончательно поверили, что не найдут здесь потерпевший крушение вертолет. Другая винтокрылая машина не прилетит им на выручку. Их даже не возьмет в плен иранский спецназ…

Здесь не было солнца. Ветра. Иранцев. Своих и чужих. И не было надежды на спасение. Если только «зеленые человечки» не сжалятся и не вытряхнут муравьев из стеклянной банки, позволив им разбежаться по домам…

Истина, которую русские усвоили с первых минут пребывания на чужой планете, сразила их американских коллег наповал.

– Командир, – сочувственно глянув на понурых «тюленей», спросил лейтенант Запорожец. – А что он там говорил про боевой подземный комплекс на Черном море? И про ядерные поезда?

Майор Казаков стряхнул оцепенение, удивленно посмотрел на лейтенанта. Но его опередил капитан Мясников:

– Василий, тебе сколько? Двадцать три? Откуда к нам пришел? Ах да, из ВДВ! Что там, в воздушно-десантных, офицеров учат башкой кирпичи разбивать?

– Примерно! – угрюмо буркнул Шумахер.

– Отставить! – приказал майор.

Он прекрасно знал характер капитана Мясникова, Людоеду только дай волю – сожрет без соли. Прозвище не только из-за «мясной» фамилии получил…

– Отставить! – повторил майор Казаков. – Про боевые железнодорожные ракетные комплексы расскажу. Тем более что с ними интересная история вышла. Американцы БЖРК с помощью спутников искали. Шпионов засылали, чтоб точки базирования определить. Не смогли, насколько мне известно. Да и Мэрфи только что подтвердил. А вот ребята из «Вымпела» за две недели справились. Хотя тоже никогда не видели этой штуковины. Не представляли, как выглядит, с чем это едят, как говорится. Однако мозги напрягли – и вычислили!

А вообще, ядерные поезда, или, по-правильному – боевые железнодорожные ракетные комплексы, – штука примечательная. Внешне это выглядит как обычный пассажирский поезд, в том вся хитрость. Спереди – три локомотива. За ними – семнадцать вагонов. Ракетные комплексы, а их в составе комплекса три, занимают девять вагонов. Остальные – командный пункт, системы автономного энергоснабжения и жизнеобеспечения, вагоны для личного состава. На вооружении БЖРК – ракеты РТ-23УТТХ «Молодец», по натовской классификации СС-24 «Скальпель».

Ездит такой поезд по России, туда-сюда. Сверху – ничем не отличим от обычного. А хитрость в том, что пуск ракеты возможен с любой точки маршрута. У тех вагонов, внутри которых ракеты спрятаны, специальные устройства – гидравлический привод для открывания крыши. Даже штуковина для отвода в сторону контактной сети! Все продумано, чтоб электроподвеску над железной дорогой не повредить! Во как ученые работали…

Значит, крыша вбок откидывается гидроприводом, а из вагона – пусковая установка. Поднимается в вертикальное положение. И все! Ракета готова к пуску. Из любой точки России. Только-только по рельсам шел обычный пассажирский поезд… И вдруг на месте оного – ракетный комплекс, в составе которого «Скальпели», способные преодолеть любую, самую изощренную систему ПРО.

– Вот класс! – восхитился Запорожец. – Когда слышишь про такое, испытываешь чувство гордости за нашу страну.

– Угу, – скептически добавил капитан Мясников. – Чувство гордости… Где там! В 2005 году последний такой поезд был отправлен «под нож». Сокращаем мы… ракетные вооружения. Врагов у нас в мире больше не осталось, блин.

– Об этом не нам думать, Олег. Люди поумнее есть, – грустно проговорил майор. И продолжил историю. – А «вымпеловцы», кстати, очень классно БЖРК вычислили. Им не объяснили, что искать. Просто сказали – есть такая штуковина, ядерный ракетный поезд. И дали приказ: «Найти!»

Ребята подумали и пришли к выводу, что межконтинентальная ракета с разделяющейся боеголовкой – штука тяжелая. Значит, огромная нагрузка на колесные оси. Это тебе не пассажиров по рельсам возить. Именно по необычным колесам БЖРК нашли. Оси действительно не так, как у пассажирского поезда, изготовлены были – там на каждую ракету три «вагона» приходилось. Вес распределялся на разные колесные пары, как бы на соседние площадки. Специально, чтоб поезд рельсы не разгрохал при движении. Вот так.

– Теперь все это в прошлом! – упрямо гнул свою линию капитан Мясников. – В угоду американцам отказались от «Скальпелей». Натовцы очень боялись ядерных поездов – потому что не знали, где БЖРК находятся. А при таких входных условиях труднее запуск ракеты отследить.

– Спасибо, очень любопытно услышать обо всем этом, – искренне произнес Василий Запорожец. – Учиться никогда не поздно, в том числе истории. Главное, чтоб рядом хорошие учителя были.

Людоед улыбнулся:

– Эх, парень, наша страна столько всего напридумывала! Тома писать можно…

– А про подземные базы для лодок? – попросил лейтенант. – Расскажите, пожалуйста, и про это тоже.

– Думаю, Мэрфи имел в виду объект в Балаклаве, под Севастополем. Тот, что в документах именовался «объект 825 ГТС». По этой теме главный специалист – капитан Тополев. Он участвовал в вывозе документов из Балаклавы, когда СССР развалился на кучку независимых государств.

– Не совсем так, – поправил Александр Тополев и грустно улыбнулся. – На самом деле крик вокруг «объекта 825 ГТС», поднятый в последнее время, не более чем шумиха. Украинцы сделали из него экскурсионную зону, вот поэтому бывший подземный комплекс для субмарин и прославился.

А закрыли его раньше. Точнее, бросили, скажем так. Бросили потому, что уже в семидесятые годы новые подлодки не помещались в него, по габаритам. Я был там в период распада СССР, но в вывозе документов, по сути, не участвовал. Мне, молодому лейтенанту, досталась простейшая задача: сопровождать старших товарищей и выполнять то, что скажут.

Подземный комплекс в Балаклаве был задуман еще Сталиным, хотя начал строиться уже после смерти «великого вождя». Говорят, когда американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, Сталин был потрясен результатами бомбардировок. Не секрет, что в те годы у СССР не было надежной системы воздушной обороны. Американские самолеты-разведчики, летавшие на огромной высоте, легко проходили над территорией Союза, фотографировали военные объекты. Было понятно, что при желании США смогут нанести удар по нашей стране…

Сталин на примере Хиросимы и Нагасаки отлично понимал, что произойдет с Москвой, Ленинградом, другими городами. И вот именно тогда задумал подземный военный объект – с противоатомной защитой первой категории. Но совсем не для того, чтоб спасти советских людей. Нет! Там укрывались боевые лодки с атомным оружием на борту. Они должны были уцелеть в любом случае. Даже после того, как от СССР остались бы радиоактивные руины. Уцелеть и нанести удар возмездия!

Подземный комплекс мог выдержать прямое попадание заряда мощностью до ста килотонн. Его помещения были выдолблены в скале и покрыты железобетоном, толщина которого – более пятидесяти метров. Представьте себе: на боевом комплексе – бетонная «крыша» с шестнадцатиэтажный дом…

Автономная подача воздуха, водяные магистрали, топливные магистрали, мощные дизель-генераторы для выработки электроэнергии, подземные рельсовые дороги, а также хлебопекарни, столовые, кухни, ванные, душевые, госпиталь, склады, комнаты отдыха – все это жилая часть и техобеспечение городка, который мог вместить до трех тысяч человек.

А что касается боевой части, то там размещался водный канал с сухим доком для ремонта подлодок. Цеха, военные склады для хранения вооружения. Общая длина тоннеля под горой – около полукилометра. Два выхода из горы в море. Ширина канала – более десятка метров, на глаз. Высота железобетонной арки над каналом… как бы не соврать… Я бы сказал, что свод был на высоте пяти-шестиэтажного дома. То есть метров пятнадцать-двадцать. И глубина ходового канала в самом «мелком» месте – метров семь с хвостиком.

В общем, это циклопическое подземное сооружение. В нем могло разместиться сразу несколько подводных лодок, которые при необходимости незаметно выскальзывали из-под горы в открытое море и уходили на выполнение боевой задачи.

Когда туда приехали мы – все самое важное и ценное уже было вывезено. Документация, уникальное оборудование, секретные ноу-хау. Мы лишь должны были еще раз проверить – можно ли безболезненно передавать объект. Но там царил полный хаос. Трубопроводы, кабели, бочки и огромные емкости всех видов, лестницы, переходы и ограждения – все было вырублено, выдрано из креплений, камней. На металл.

Помню, как мы вошли туда. В боевом канале, где раньше стояли подлодки, – темнота, сырость, холод. Плесень на бетонных стенах. Неподвижная черная вода. Это я хорошо запомнил – огромная арка, исполинский канал и неподвижная вода. Казалось, будто она тяжелая, гораздо тяжелее обычной. Но это лишь потому, что ни одного всплеска, ни одной волны. И чернота. Затаилась. Ждет. В общем, зрелище не для слабонервных.

Мы все проверили и покинули мертвый подземный город. Было очень больно прощаться с Балаклавой. Когда находишься внутри – понимаешь, сколько сил потратили люди, чтобы вырубить такие пещеры в недрах скал. Но все дело в том, что военные технологии не стоят на месте. Как только на вооружение встали атомные подводные лодки, все изменилось.

В Черном море максимальная глубина колеблется в районе двухсот метров. Сами понимаете, боевым подводным атомоходам там делать нечего. Лужа! Упор был сделан на два других флота – Северный и Тихоокеанский. Там разместились главные ударные силы России. Балаклава стала достоянием истории.

– Сема, – обратился майор Казаков к старшему лейтенанту Ивану Семашко. – Ты ведь к нам пришел с ТОФа, из «черных беретов». Видел что-то подобное?

– А как же! – откликнулся Семашко. – В Приморье, в бухте Павловского. Там базировалась флотилия атомных подводных лодок. Комплекс подземных сооружений строился начиная с шестидесятых, позже, чем в Балаклаве. И делался уже под новые модели. Во всяком случае, насколько мне известно, должен был вмещать до трех современных ракетоносцев.

Тот объект не завершили. Всю сопку изрезали вдоль и поперек, но стройку профинансировали не полностью. Особенно плохо с этим стало в последние годы. Закончили строительство процентов на семьдесят. Может, восемьдесят. Ну, а потом финансовый ручеек пересох, все потихоньку умерло. Позднее объект разграбили, наверное, так же, как в Балаклаве.

Кстати, и на Северном флоте есть подземный завод для АПЛ. Я точно не знаю, где-то в Ара-губе или Видяеве. Мне приятель рассказывал, они туда проходили. Клялся, что там самая огромная база. Вырублено в скалах шесть доков для АПЛ! Они фарой от «уазика» в потолок светили, но не могли разглядеть, где свод. Не видать. Парень рассказывал, что испытал шок. Дело ведь под землей было, точнее, в скалах. А он фарой светит вверх и не видит свода! Такие вот размеры сооружения. Да только и там вроде объект не закончен. Не знаю.

– В общем, строили много, а довели ли хоть что-то до конца… – вздохнул лейтенант Запорожец.

– Но ты все равно испытывай гордость за свою страну, – с легкой иронией заявил Олег Мясников. – Ибо другой страны, лучше, нету.

Василий внимательно посмотрел на старшего товарища, но так и не понял, шутит капитан или нет.

– Не обращай внимания, Шу, – ухмыльнулся майор Казаков. – Людоед обожает Родину и всегда готов выполнить приказ командования. Просто у него временами от непогоды шрам ноет. И тогда капитан начинает иронизировать.

– Американцы так и не очухались, – быстро перевел разговор на другое Александр Тополев. Ему совсем не хотелось, чтоб товарищи, которым некуда было приложить силы, мозги и энергию, начали ссориться. – Смотрите! Так и сидят на песке.

– Да, – поддержал его старший лейтенант Золин. – Похоже, они и впрямь верили, что этот полигон – дело рук «bad Russians». Во всем виноваты плохие русские.

– Что ж, им придется привыкнуть к новой реальности, – пожал плечами майор Казаков. – Они могут еще пятьсот пятьдесят раз задать вопрос: не мы ли во всем виноваты? Однако рано или поздно до лейтенанта Мэрфи допрет, что эксперименты над ним проводят не русские. Кто-то другой.

Первым новую аномалию заметил младший лейтенант Джеймс Тэйлор. Именно он резко вскочил на ноги, пробежал несколько шагов вперед и громко закричал, призывая всех обратить внимание на…

На медленно сгущавшийся воздух! В сотне метров от русской и американской казарм, впереди. Словно невидимый «архитектор», нарисовав основание треугольника, теперь создавал еще одну, недостающую вершину! Воздух уплотнился, почернел. Что-то задрожало, будто песок раскалился, и горячие токи поднимались от него к небу. На песке «материализовались» семь тел.

– Бааа! – разведя руки в стороны, громко и возбужденно прокомментировал увиденное капитан Тополев. – Каких усталых путников занесло в нашу харчевню? Каким недобрым ветром?!

– Каким ветром – не вопрос, – отозвался майор Казаков, приближаясь к телам. – Ветер один и тот же. А вот что за птицы угодили в ловушку – это любопытно…

И американцы, и русские столпились неподалеку от «вновь прибывших». И те, и другие перешептывались, разглядывая их. На первый взгляд новички казались менее крупными – не такими массивными, как американские боевые пловцы, не такими накачанными, мускулистыми, как русские спецназовцы.

Чуть меньше рост. Сухощавые, жилистые. Все, как на подбор, темноволосые. Майор присел возле ближнего новичка, всмотрелся в лицо. Раскосые глаза. Казаков бросил взгляд на другого – то же самое. Он выпрямился, рассмеялся. Узкоглазые!

– Китайцы! – объяснил он своим в ответ на недоуменные взгляды. И тут же перевел для американцев: – Чайниз!

– Китайцы?! – недобро выдохнул капитан Мясников. – Вот те на! Еще одни заклятые друзья!

– Чайниз! Чайниз! – перешептывались «тюлени».

«Неизвестно, кому с кем труднее будет ужиться, – подумал майор Казаков. – У Китая и США в последнее время дружба, будто у собаки с кошкой. Глотку друг другу перегрызут, только дай волю. У нас с США – старые счеты. А с Китаем – то ли с 1969 года, то ли бог знает сколько веков. Восток – дело тонкое, как говорил Сухов. Так что одним только китайцам ведомо, какие старые обиды они готовы припомнить. Даже если мы тысячу лет назад забыли про те „недоразумения“.

– Конь, сбацай какую-нибудь зашибительную историю про муравьев, – попросил Иван Семашко. – Такую, как раньше. С подтекстом.

– Про муравьев больше не могу, – признался лейтенант. – Я рассказывал то, что было. А придумывать – неправильно. Зато могу про пауков. Хотите? Честное слово, полезно будет. В самую тему…

И, не дожидаясь ответов, он начал еще одну историю про насекомых.

– Иногда надоедало возиться с муравьями. Дело, конечно, интересное – на них смотреть. Однако динамики мало. И вот мы переключались на пауков. Тут совсем другие игры. Бывало, найдешь место, где неподалеку друг от друга две паутины растянуты. В центре каждой – хозяин. Нити держит, добычу ждет. Жрать хочет…

Сломаешь длинную веточку – обязательно длинную – иначе страшно было очень, подкрадешься к одной паутине – р-р-раз ее! Зацепил и быстро тянешь вверх, чтоб паук не успел на землю скакнуть. Они, гады, мгновенно на все реагируют. Сразу нить из брюха выпускают. И тикать! Только его на палку зацепишь вместе с паутиной, а он уже вниз пошел. Да так быстро, круче, чем десант в «зеленку». Некоторые пауки по-другому вели себя, потому и нужна была длинная палка. Они почему-то не убегали вниз, на нитке. На человека бросались. Держишь веточку пальцами, а эта сволочь мохноногая на тебя бежит! Быстро-быстро. Аж мороз по коже! Если не успеешь палку отбросить – на тебя перескочит. И вроде знаешь, что в нашим местах пауки не кусают человека, не способны серьезный вред причинить, а все равно не по себе. Чужое в них что-то.

Но главное развлечение заключалось в том, чтоб хорошего, крупного паука поймать, на землю не упустить. Надо было исхитриться подсадить его на вторую паутину. И знаете, что самое удивительное? Как только два паука оказывались на одной «сети» – они тут же бросались друг на друга! Вот секунду назад хозяин казался неподвижным. Подремывал, держа в лапках контрольные нити. А как только сеть вздрагивала и хозяин замечал чужака, он кидался в бой, ни секунды не медля!

А второй, который убегал с моей веточки, выпустив нить из брюха, случайно на чужой паутине оказывался – видел противника и поступал точно так же! Представляете? За все время, что мы играли, я не припомню ни одного случая, чтоб пауки попытались избежать схватки. Независимо от размеров, независимо от того, кто больше – «хозяин» или «чужак», – они яростно и стремительно бросались друг на друга! Вцеплялись в противника. Получался такой узел… из мохнатых лап. А потом кто-то один оставался висеть на паутине, скрючившись, поджав под брюхо конечности. Мертвый. Иногда, случалось, концы отдавали оба. Вот это было зрелище!!! Честное слово, давно вырос, но вот сейчас припомнил – и будто заново увидел, как эти крохотные чудовища в схватку кидаются, – мороз по коже.

– Так! – сказал Доктор. – Отдельные товарищи попросили Коня сбацать новый хит, да еще чтоб с подтекстом. И вот добрый лейтенант Боря объяснил, зачем тут всех собрали. Казак! Все просто. Сначала «взяли» нас, поигрались. Потом добавили американцев, тоже «крутых». Но мы не полезли друг на друга, стенка на стенку. А «зеленым человечкам» любопытно, как мы будем крошить друг друга. Надо, чтоб мороз по коже. И вот, посмотрев на то, как мы бездействуем, они решили добавить третьего паука!

– Кстати, в этом есть доля истины, – согласился майор Казаков. – Американцы, едва только очутились здесь, готовы были броситься на нас по приказу лейтенанта Мэрфи. Вспомните, тот, увидев Олега Мясникова – старого знакомого, – забылся, взмахнул рукой. И «тюлени» прыгнули вперед, на чужих. Только приказ командира остановил их. А что было б, если б Мэрфи и Людоед не узнали или вовсе не знали друг друга? Можно только гадать. Американец явно готовился к атаке. Внимание отвлекал. Даже соврал нам, представился чуть ли не бойцом городской канализации на полставки. Лишь бы к нам подойти, разобраться, кто мы и что мы. Установить наше вооружение и возможности. А потом – уничтожить. Только случайность предотвратила схватку…

– Олег, ты никого из китайцев не знаешь? – пошутил Иван Семашко, обращаясь к Людоеду. – А то вдруг они тоже начнут на нас прыгать? Ты пойди глянь, установи дипломатические отношения.

Людоед не ответил, лишь бросил странный взгляд на Сему. Лицо Мясникова стало темно-красным. Так и не вымолвив ни слова, он отошел чуть в сторону от товарищей. Казаков и Тополев быстро переглянулись. В отличие от Ивана Семашко, они знали кое-какие детали биографии Людоеда.

– Если мы и теперь не передеремся, «зеленые человечки» подсадят в банку четвертого паука, – подал голос лейтенант Кононов.

– Насчет четвертого паука – это спорный вопрос, – заметил Александр Тополев, радуясь возможности перевести разговор на другую тему. – А вот что касается китайцев, туда никого из наших в командировку не отправляли. Так что, увы, парни, знакомых среди них не будет. Но я не думаю, что семь китайцев с ходу попробуют атаковать девятку русских или дюжину американцев. Это – Восток. Они скорее будут выжидать. Попробуют, не подавая вида, разобраться во всем, установить силы противника. А уж потом бить наверняка. В тот момент, когда враг меньше всего ждет атаки. Это америкосы простые, как два цента. Увидели, что их больше, чем нас, – значит, душить! Численный перевес при отсутствии оружия. Тем более они про себя знали – «тюлени», боевые пловцы. А то, что мы – спецназ ГРУ, не успели подумать.

– Хорошо сказал, – старший лейтенант Золин пожал руку капитану Тополеву, и два офицера церемонно поклонились друг другу…

Александр Тополев оказался прав. Китайцы – а это были действительно они – не стали бросаться ни на русских, ни на американцев. Узкоглазые пришли в себя на удивление быстро. Никто не стонал. Очнувшись, бойцы не задавали командиру и тем более чужим глупых вопросов. Лица солдат все время, пока они изучали местность вокруг себя, оставались непроницаемыми, спокойными. Будто ничего особенного не произошло.

Командир отряда, осмотрев казармы, задержал взгляд на звездно-полосатом флаге, неподвижно болтавшемся на палке. Затем что-то отрывисто приказал. Его солдаты, вытянувшись цепью, бросились через пустыню вслед за лидером.

Даниэль Мэрфи наблюдал за новичками с особым интересом. Он будто видел себя в зеркале! Китайцы исчезли где-то вдали. Спустя небольшой промежуток времени появились с противоположной стороны, словно бы обогнули чертову планету по экватору. Все понимали, что это невозможно. Чужая планета не могла быть такой маленькой – иначе линия горизонта находилась бы значительно ближе. Инопланетный разум сыграл с китайцами ту же шутку, что и с американцами. Чернокожий Мэрфи сиял от восторга. Его глаза светились неподдельным счастьем.

Лица узкоглазых остались непроницаемыми. Словно бы опять не случилось ничего странного. Однако командир китайского отряда не стал рисовать стрелы или иероглифы на песке. Он даже не остановился, увидев уже знакомые казармы и две группы людей. Свернул на девяносто градусов влево, снова увел бойцов в пустыню. Чтоб исчезнуть за горизонтом и появиться с другой стороны спустя пару часов.

– Упрямый! – со злостью прошептал Людоед, глядя, как китаец вновь повернул своих людей, только теперь на сто восемьдесят градусов.

Китайцы совершили четыре попытки – уходили поочередно во все стороны, прежде чем командир отряда признал: все усилия выбраться из ловушки тщетны. Лишь проверив это на собственном опыте, он дал отдых бойцам. Те устроились прямо на песке, подальше от русских и американцев.

Никому из «старожилов пустыни» китайцы вопросов не задавали. Однако очень быстро поняли, как добыть воду. Скорее всего, это было делом случая, так же как прежде у русских. Восточные люди гораздо больше внимания уделяют всяким нематериальным вещам. Духовная сфера развита у них значительно сильнее, чем у представителей западной цивилизации. Это дало новичкам преимущество в скорости овладения техникой диалога со внеземным разумом.

Китайцы не просили себе казармы, как русские или американцы. У них возник целый городок из скромных глиняных хижин, окруженный причудливыми растениями с длинными узкими листьями. Флаг на длинной палке – по примеру американцев – китайцы не заказывали. Что заказали – осталось загадкой, вокруг их лагеря очень быстро появились какие-то заросли.

– Слава богу, не бамбук! – облегченно вздохнул Казаков. – А то узкоглазые сразу бы получили преимущество…

– Что, остров Даманский вспомнил? – недобро ухмыльнулся капитан Мясников, его лицо потемнело, и шрам стал заметен еще лучше.

– Не нравится мне идея лейтенанта Кононова с пауками, – пробормотал майор Казаков.

Он подошел к Александру Тополеву и что-то тихо сказал заместителю. А потом обернулся к товарищам:

– Так! Господа офицеры, прошу всех в столовую!

Спецназовцы удивленно переглянулись, но командир уже шел к казарме, и Тополь двигался следом.

– Для обеда вроде бы еще рано, – заметил старший лейтенант Золин, поднимаясь по ступенькам вслед за капитаном Тополевым.

– Сначала небольшая культурная программа, – усмехнулся Казак. – Политпропаганда, или полчаса о взаимоотношениях России и Китая. Обед потом.

Спецназовцы собрались в столовой, которая при необходимости вместила бы гораздо большее число людей. Теперь здесь появились и длинные скамейки – совсем как в солдатской казарме. Вот только со стороны кухни не доносилось ни стука алюминиевых кастрюль, ни крика поваров. И вкусные ароматы тоже не витали в воздухе.

Капитан Мясников неодобрительно покосился на здоровенную бочку с витаминизированным «коктейлем» и поморщился. На боли в желудке Людоед не жаловался. Инопланетной пищи вполне хватало. Но очень хотелось мяса. Сочного, шипящего, поджаристого шашлыка! С хрустящей корочкой… Капитан сглотнул слюну.

– Друзья! – Майор Казаков встал во главе стола, уперся кулаками в потемневшую от времени древесину. Столешница выглядела еще более-менее нормально, зато ножки стола были изукрашены надписями «До дембеля 37 дней», «Рязань-98», «Прапор – чмо». И здесь, в инопланетной пустыне, все это казалось чудовищно нелепым. Но одновременно с тем домашним и родным. – Друзья, – Казак оглядел всех, и по лицу командира офицеры поняли: тот чем-то серьезно обеспокоен. – Историю лейтенанта Кононова про пауков, которых стравливали, чтобы выяснить, кто сильнее, можно рассматривать с разных точек зрения. Можно – как веселую байку о мальчишках, которым нечем заняться. Можно – чуть серьезнее. Проблема в том, что мы до сих пор не знаем, в чьи руки попали. Что за инопланетный разум похитил нас? Чего хотят от нас чертовы «зеленые человечки»? Почему не показываются, если мы им нужны? Зачем понадобились? На вопросы нет ответов. И, к сожалению, пока мы не установим с инопланетянами контакт другого уровня, нельзя сбрасывать со счетов гипотезу о том, что мы в руках у инопланетных детей. Которые действительно решили стравить нескольких пауков, чтобы посмотреть, кто из них выживет в схватке.

На счастье или как хотите, у нас с американцами сформировались более-менее сбалансированные отношения. Из-за того, что командир «тюленей», лейтенант Даниэль Мэрфи, и мой заместитель, капитан Олег Мясников, были лично знакомы еще на Земле. Однако нельзя исключить вариант силового развития событий. То есть конфликта с боевыми пловцами ВМС США.

При этом, анализируя текущую ситуацию, вынужден признать: еще более вероятен конфликт между спецназом Китая и нами. Или между спецназом Китая и боевыми пловцами из Штатов. Взаимоотношения США и Китая – их проблема, хотя конфликт между представителями этих двух стран неизбежно затронет и нас.

Я хотел проинформировать вас о трениях между Российской Федерацией и Китаем. Зачем? Конечно, можно было бы просто отдать приказ: «Ни при каких обстоятельствах не вступать в конфликт с узкоглазыми». Однако мы все здесь в плену у чужого разума. Что замышляют инопланетяне, можно только предполагать. Потому, чем больше информации у каждого, тем проще формировать гипотезы. Кроме того, у нас в группе несколько молодых офицеров. Далеко не все, как капитан Мясников, хорошо знают историю взаимоотношений с Китаем.

Потому рассказываю о столкновении на Даманском. Именно с того момента отношения между двумя коммунистическими сверхдержавами стали развиваться по сценарию конфронтации. Все было очень серьезно! Существовала вероятность ограниченной ядерной войны. Угроза была вполне реальна. Китай даже выстроил широкую сеть тоннелей и бомбоубежищ для гражданского населения. Ключевые военные и промышленные объекты были перебазированы в глубь страны, подальше от границы с СССР.

Итак, в 1968 году, летом, в результате изменения основного русла реки Уссури, от территории Китая был отрезан небольшой клочок земли, названный китайцами впоследствии Чжэньбао. В переводе это означает «Драгоценный остров».

Существовавшие в тот момент соглашения о мире и дружбе гласили, что граница проходит точно по центру основного русла реки Уссури. Злую шутку с людьми сыграла природа. В результате остров стали считать своим как русские, так и китайцы.

Зимой 1969 года пограничники двух стран впервые встретились на спорной территории. Поначалу никто не собирался применять огнестрельное оружие. Конфликты на спорной территории сводились к «разговорам по душам», в крайнем случае – к рукопашным стычкам. В них побеждали наши солдаты, они были крупнее и мощнее китайцев. Очень быстро выяснилось, что китайские бойцы не готовы к рукопашным схваткам. Техника ударов ногами оказалась малоэффективной на льду, на скользкой почве, против более массивных русских солдат, которые к тому же были одеты по-зимнему, в полушубки. Большинство конфликтов заканчивалось тем, что наши солдаты просто «выбивали» китайских пограничников со спорной территории.

Однако как наши, так и китайцы по-прежнему не пускали в ход огнестрельное оружие – все опасались последствий его применения. Китайцы вновь и вновь упрямо возвращались на остров, чтобы вновь оказаться избитыми. «Накачка» там организовывалась на должном уровне. Соседи готовы были умереть за своего коммунистического вождя…

Чтобы выровнять положение в этом странном невооруженном конфликте, китайское командование решило использовать хорошо тренированных солдат из полка спецназа 49-й полевой армии. Самое любопытное заключается в том, что несколькими годами ранее именно советские инструкторы учили китайских спецназовцев технике рукопашного боя. Под руководством русских офицеров узкоглазые много лет осваивали приемы боевого самбо…

Естественно, пограничники нашей страны вмиг заметили, что против них стали действовать абсолютно другими способами: китайцы, «десантировавшиеся» на остров, теперь использовали другие стойки, повысилась скорость выполнения приемов, выросло число болевых захватов на руки и на шею. Проанализировав технику китайских пограничников, наше командование пришло к выводу: против солдат СССР действуют спецназовцы. Причем именно те, которых ранее готовили советские инструкторы. Мнимые пограничники использовали русскую технику рукопашного боя, приемы боевого самбо.

Командование войсками СССР приняло решение: вслед за противником использовать в групповых драках спецназовцев. Регулярные пограничные части в месте конфликта были заменены войсками специального назначения. Один из командиров отряда, прозванный китайцами Хромой лейтенант, был очень неплохим боксером.

В результате конфликт перешел на качественно новый уровень. Но все вернулось к тому, с чего начиналось: русские спецназовцы, для которых техника китайских бойцов была понятна и хорошо изучена, одерживали верх в стычках. А после встречи с Хромым лейтенантом у многих узкоглазых были сломаны руки, челюсти, носы.

Кстати, по итогам этих боев китайские инструкторы скорректировали технику подготовки спецназа. Они окончательно убедились: удары ногами на скользкой почве проводить небезопасно. Теплая ватная одежда противника сводит на нет все преимущества от работы ногами на длинной дистанции. Сокрушительные «боксерские» удары, которые наносили тяжелые, массивные русские солдаты, не могли быть заблокированы – не хватало мускульной мощности. В результате Китай стал больше внимания уделять западной школе бокса, резким ударам с «передней руки», прикрывавшей челюсть. Да и вообще в спецназ стали отбирать более крупных, тяжелых солдат, чтобы выровнять положение.

Опыт 1969-го изменил концепцию подготовки спецназа в китайской армии. Однако на введение новых принципов боя требовался не один год, а китайские солдаты терпели в схватках поражение за поражением.

Однажды они решили применить деревянные палки, довольно короткие, которые не могли бы рассматриваться как полноценное оружие. На очередную стычку китайские солдаты пришли с деревянными «мечами», спрятанными в длинных рукавах. В результате они легко прогнали с «Драгоценного острова» русских солдат. Те были поражены скоростью и мощью новых боевых приемов китайского спецназа.

Советские воины попытались использовать такое же оружие, однако тут их мастерство не шло ни в какое сравнение с китайским. Дело закончилось тем, что в одной из стычек Хромому лейтенанту сломали руку. Злой, взбешенный офицер, не привыкший терпеть поражений, выхватил пистолет и открыл огонь.

Это, по версии китайской стороны, и спровоцировало новый виток конфликта. Весной 1969 года обе стороны схватились за автоматическое оружие. К середине марта уже происходили конфликты с применением большого количества войск и бронетехники. Именно тогда запахло новой войной, локальным ядерным конфликтом, и Китай приступил к подготовке бомбоубежищ для солдат и населения.

Угроза начала кровопролитного конфликта уменьшилась лишь осенью 1969 года, когда советский премьер Алексей Косыгин, следуя из Ханоя с похорон Хо Ши Мина, сделал внеплановую остановку в Пекине. Состоялась его трехчасовая встреча с китайским премьером. Обе стороны согласились с тем, что необходимо начать срочный «развод» войск на разные стороны реки. Приступить к переговорному процессу. Разум взял верх.

Однако, – закончил майор Казаков, сурово оглядев своих, – на Востоке обиду помнят веками. Случается, даже тысячелетиями. Не то что какие-то пятьдесят лет. Отмечу: человек может дружелюбно улыбаться при встрече. Даже спрашивать о здоровье. Год, другой, третий. Но однажды ему скажут: «Пора!» И он вцепится в глотку в тот момент, когда меньше всего ждешь атаки.

Поэтому приказ: даже если китайцы повернутся к вам задницей и будут провоцировать на конфликт, даже если они засядут в бамбуковой чаще и будут орать «мне осинь жаль вас, русские» – не реагировать! Не отвечать! В конфликт не вступать! Кто нарушит приказ, будет иметь дело лично со мной. Всем ясно?

– Ясно, – грустно вздохнул Людоед.

Все остальные промолчали.

– Обед! – приказал майор. – Капитан Мясников! Попрошу прогуляться со мной… на природе.

Два офицера вышли из казармы и двинулись по песку в сторону.

– Командир хочет сделать внушение своему заместителю? – полюбопытствовал Конь. – Вот не думал, что такое возможно. На виду у всех…

– Командир не собирается делать капитану Мясникову проработку. У Олега отец – офицер-пограничник. Был, – хмуро объяснил капитан Тополев. – Погиб весной того самого 1969 года. На Даманском. Олегу было несколько месяцев. Его вырастила мать. Капитан никогда не видел отца живым. Только на фотографиях. Майор Казаков специально увел… Короче, довожу до всех приказ командира: про китайцев вспоминать пореже! Про конфликт вокруг Даманского – знать и помнить, но вслух не упоминать вообще! Один раз поговорили – и все. Конец теме. Мясникову на больную мозоль не наступать!

Молодые офицеры, не знавшие этой страницы в биографии Людоеда, примолкли. Иван Семашко покраснел, вспомнив, как в шутку предлагал товарищу установить дипломатические отношения с узкоглазыми. Старший лейтенант бросил взгляд в окно. Казак и Людоед возвращались в казарму. Лицо капитана Мясникова было спокойным. Разве только чуть бледнее, чем обычно.

О том, что майор Казаков поступил очень мудро, русские узнали вскоре после обеда. Кроме того, они поняли, что лейтенант Кононов ошибался. Инопланетные «зеленые человечки» собрали бойцов из трех элитных подразделений вовсе не для того, чтоб проверить: какой паук окажется сильнее. За новые знания пришлось заплатить хорошую цену…

Спецназовцы качались в тренажерном комплексе, который «заказали» себе по примеру американцев. А еще они «попросили» траву возле казармы, березки вокруг спортивной площадки. Все это русские получили без промедления. Видимо, данные мелочи не относились к числу запретных.

Громкие крики донеслись откуда-то сбоку, из-за дурацких кустов, скрывавших китайское поселение.

– Стоять! – тут же приказал майор Казаков, не дожидаясь, пока его подчиненные начнут действовать.

Спецназовцы собрались возле командира. Невольно приняли защитные стойки, вглядываясь в чертовы заросли. И снова крик! А потом со стороны американской казармы послышалась ругань. Русские увидели чернокожего лейтенанта, который что есть мочи бежал по песку в сторону китайского лагеря.

– Stop!!! – проорал он. – Stop!

– Там что-то происходит, командир, – тихо проговорил Людоед. – Надо обойти лагерь китайцев, глянуть.

Майор кивнул. Русские, используя технику передвижения, заимствованную еще у бойцов Никарагуа, – пригнувшись, полуприсев, – двинулись в обход чужого лагеря. «Тюлени» гурьбой бежали к тому месту, откуда ранее слышались крики.

Кто начал первым? Американец «зацепил» китайца или произошло наоборот? Почему два солдата вступили в рукопашную схватку? Это не имело значения. Русские подошли к месту событий последними, однако успели увидеть самое главное. Инопланетный разум впервые проявил себя в деле, по-настоящему. Разъяснив всем, кто в доме хозяин.

У майора Казакова почему-то возникла ассоциация с двумя несмышлеными щенками, которые – посреди двора – попытались оттаскать друг друга за ухо. Рыча, повизгивая от боли. Но потом пришел хозяин, растащил обоих за шкирки и всыпал драчунам…

Вот только хозяина видно не было. Он, как и раньше, остался призрачным, бестелесным. Драчуны взлетели вверх, будто огромные руки схватили обоих солдат за шиворот, подняли над песком. Присмотревшись, можно было заметить: воздух вокруг тел людей уплотнился, чуть потемнел, дрожит.

Первым начал орать американец. Китайский солдат продержался чуть дольше, но, должно быть, такую боль не смог бы вынести и самый закаленный йог. Оба драчуна забились в невидимых оковах. Оставшиеся внизу, на песке, хорошо разглядели, как пленники напрягают все мышцы, пытаясь вырваться, выскользнуть из рук «хозяина». Вниз упала одежда, разорванная на части. Оба солдата заорали еще громче…

Так чистят апельсин. Аккуратно, не торопясь, снимая кожуру, чтоб не порезать пальцы об острый нож. Только ножа не было видно, а с тел наказуемых сдирали не кожуру. Кожу.

– Господи! – прошептал лейтенант Мэрфи. – За что же так?

Как ни странно, его голос услышали все. Тихий вопрос лейтенанта поселился внутри черепной коробки, потому что уши были забиты криком несчастных. Умиравшие дергались, извивались в невидимых оковах, но палач продолжал работу. Не торопясь, со знанием дела. Кровавые куски мяса, которые трудно было назвать людьми, трепыхались в воздухе, издавали жалобные звуки, но тому, кто наказывал их, было плевать на мольбы пленников.

Когда от окровавленных тел стали отделяться мышцы, один из американцев не выдержал. Согнувшись пополам, он опустошал желудок, избавляясь от пищи, которую недавно съел.

«Смотреть!!!» – прозвучала в голове команда. И вновь ее услышали все. Поняли. На каком языке она была произнесена? На том, который невозможно не понять и не услышать. На языке, которым чужой разум считал нужным доводить до людей команды.

Как ни странно, несчастные были живы. Вниз полетели куски плоти, отдираемые от тел. Сквозь ребра стали видны легкие. Они раздувались, выплевывая наружу кровь и нечеловеческие вопли.

– Не надо! Не надо! – не выдержал лейтенант Дэвидсон. – Они солдаты! Не надо так!

Лопнул мочевой пузырь китайца, и теперь перегнулся в поясе лейтенант Запорожец. Его тошнило. У обоих пленников брызнули, потекли глаза. Люди еще хрипели, легкие бились о ребра, надувались, опадали и вдруг полезли наружу, прямо сквозь кости. А потом лопнули!

Умиравшие перестали кричать. Они уже не содрогались в невидимых могучих ладонях. Лишь слабо, в агонии, подрагивали конечности несчастных. У американца вдруг стало раздуваться сердце, оно билось о кости словно птица, которая рвется наружу из клетки.

– Хватит! – закричал майор Казаков. – Хватит! Довольно!!! Мы все поняли!

И что-то изменилось в воздухе. Тела пленников будто встряхнули, дернули на нитках. Человеческие останки полетели вниз, в песок. Золотистая пустыня зашипела, из-под наказанных полез сизый дым. Окутал то, что еще недавно было людьми.

Все стояли молча, даже видавшие виды офицеры с трудом подавляли приступы тошноты. Солдат может умирать в схватке. Но воин не должен умирать так. Это чересчур жестоко. Это – бесчеловечно!

Но тот, кто придумал жестокую забаву, не был человеком…

Сизый дым потихоньку опадал, но не рассеивался от ветра, как было бы на Земле. Казалось, он утекал, втягивался обратно в песок. Очертились, проступили контуры тел. Дым исчез, и стало видно: на песке – два человека. В одежде. Американец, лежа на спине, хрипло дышал. Безумно смотрел в чужое, жестокое небо. Китаец лежал на животе, его руки, ноги и голова дергались, будто солдат страдал болезнью Паркинсона.

– Старшина Лукас! – тихо позвал Даниэль Мэрфи. – Джефри! Джефри! Ты нас слышишь?

Американский солдат ничего не понимал. В его полубезумных глазах жила прошлая боль. Боль, которую он перешагнул – по прихоти нечеловеческого разума. Но эта недавно прожитая и пережитая мука еще наполняла тело…

– Джефри! Все в порядке. Мы с тобой.

Китайцы ни о чем не разговаривали со своим товарищем. Они молча, но очень бережно, подняли тело провинившегося. Быстро понесли в свой лагерь. Исчезли за зеленым кустарником. Там наступила тишина.

– Возьмите его! – приказал лейтенант «тюленей». – Несите в казарму!

Шестеро солдат подскочили к Джефри Лукасу, подхватили несчастного на руки, унесли прочь.

А командир боевых пловцов подошел к русскому майору, заглянул Казакову в глаза.

– Владимир! – медленно проговорил лейтенант. – Владимир, я ведь немного знаю русский. Ты крикнул: «Мы поняли», и их отпустили. Что «поняли»? Что мы должны были понять?

– Они сделали предупреждение, но в этот раз простили виновных. Они не хотят, чтоб мы калечили друг друга, – ответил Казаков.

– Кто они, майор?

– Они! – Владимир пальцем указал на небо. А потом, не дожидаясь новых вопросов, побрел в сторону русской казармы.

Люди приобрели новый опыт. Как выяснилось, инопланетные «зеленые человечки» были вполне разумны и адекватны. Скорее всего, речь не могла идти о ребенке. Дитя способно играть с людьми в «пауков» или «муравьев», совсем как земные ребятишки с насекомыми.

Но то, что продемонстрировали пленникам «зеленые человечки», говорило о другом. Инопланетному разуму нужны были именно эти люди. Он старательно, в несколько приемов, собрал их с Земли, потратив время и силы. И чужой разум не хотел, чтобы спецназовцы элитных частей калечили или убивали друг друга.

Он не собирался делать из людей «пауков» или «муравьев» в песочном городке. Землянам явно уготована какая-то другая роль. Какая? Ради этого чужой разум готов был потратить время и силы, даже выполнять некоторые прихоти homo sapiens.

Чего же он хотел взамен? Майор, размышляя, выводил пальцем какие-то странные знаки на песке. Он делал это бессознательно, словно рука сама двигалась по разровненному участку поверхности…

И лишь потом Казаков понял, что бойцы стоят возле него, молча шевеля губами. Майор очнулся, посмотрел на песок.

«Убей крубара!» Печатными буквами, по-русски.

Это написал он, Владимир Казаков.

– Что значит «крубар»? – спросил Людоед. – Вроде где-то слышал такое слово. Причем совсем недавно. Но никак не могу вспомнить – где.

– Во сне! – подсказал капитан Тополев.

И вдруг у всех мороз пробежал по коже. Выяснилось, что в прошлую ночь они видели примерно один и тот же сон: безумный, невероятный полет мимо звезд. Прозрачные ладони, пытающиеся скрыть маленькую, беззащитную Землю от страшных оранжевых шаров. Скользящие к голубой бусинке чужие корабли. Отчаяние. Черные оспины на голубой планете…

Крубары. Те, кто готовится напасть на Землю. Уничтожить и поработить планету людей. Или уже напал?! Никто не знал ответа.

Возле американской казармы и в китайском лагере было тихо, там не прослеживалось никакого движения. Только русские оставались на «улице», размышляя над тем, что увидели. Небо стало темнеть, словно предупреждая всех: пора. «Зеленые человечки» решили оставить землян без ужина. Впрочем, после такого потрясения и шока мало кто мог съесть хоть что-нибудь. Даже чертовски полезный витаминизированный «коктейль».

Небо почернело за считаные минуты. Русские, не мешкая, отправились внутрь дома, разошлись по комнатам. Никто не хотел проверять на себе: какое наказание может последовать за нарушение установленных правил. Преподаный урок был очень жесток и нагляден. Если инопланетяне считают, что на сегодня достаточно, пусть так и будет!

Во сне майор Казаков впервые увидел крубара совсем близко. Сам он и еще десяток пленников стояли перед чужаком. Руки были связаны за спиной, но не веревкой, а каким-то странным извивающимся растением. Оно напрягалось, сжималось, как только человек шевелил руками, пытаясь определить: можно ли скинуть путы…

Чужой солдат прохаживался перед пленниками, и у майора Казакова было достаточно времени, чтоб разглядеть его. Крубар был очень похож на человека: голова, две руки, две ноги. Только ноги странные – на них росли какие-то тонкие, но очень прочные перепонки, пружинившие при каждом шаге. Они позволяли чужаку передвигаться гораздо быстрее, чем это могли делать люди. Над левым глазом крубара находилась небольшая шишка. Или нарост? Сначала майор думал, что это только у одного охранника, но потом убедился: абсолютно у всех инопланетян несимметричные головы. Другой нарост был у чужаков на левом ухе. И еще – у инопланетян был очень странный горб на спине. Издали казалось, будто на хребет обычному человеку «прыгнул» спрут, с четырьмя или пятью конечностями. Позднее, подробно рассмотрев мертвого крубара, Владимир понял: одно, самое короткое щупальце шло от шеи, а присоски располагались на затылке. Два других – влево и вправо, по плечам и рукам, они заканчивались чуть ниже локтевого сгиба. Последнее шло через весь позвоночник, раздваивалось в районе копчика, и дальше – на ноги, минуя коленные сгибы. Почти до пяток…

В руках у чужого солдата было странное короткое ружье без приклада. Чтобы убить врага, не требовалось точно прицеливаться. Крубар нажимал на спусковой крючок, из ствола вырывался лазерный, а может быть, тепловой луч. Он сжигал все, что встречалось на пути. Оружие землян не шло ни в какое сравнение с инопланетным…

Крубар, охранявший пленников, издал странный звук – показалось, ему отдали какую-то команду по невидимому и неслышимому каналу связи. Солдат чуть повернулся и одним выстрелом из ружья убил всех людей, стоявших перед ним.

Убил ли? Майора Казакова луч разрезал пополам в районе пояса. Однако, несмотря на дикую боль, Владимир жил. Или медленно умирал? Он видел шагоходы крубаров, медленно ступающие по территории Норвегии и Финляндии. Боевые машины чужаков шли к границам России. Везде, абсолютно везде, горели танки землян, с криками умирали солдаты. Черный пепел и дым взлетали к небу…

Майор Казаков агонизировал медленно, словно бы его сознание не хотело отправляться к богу. Оно раз за разом цеплялось за тела земных солдат. Вновь и вновь лучевые ружья крубаров рвали тело майора на куски. Он испытывал дикую, невероятную боль, но никак не мог оставить Землю…

Сон был мучительно длинным, кошмар продолжался бесконечно. Земля горела, отовсюду слышались стоны и отчаянные вопли умиравших. Крубары не щадили никого – ни стариков, ни детей. Полыхали леса и дома, рушились заводы. Красивые асфальтовые магистрали Финляндии оставались исковерканными, искореженными лапами боевых «суставчатых» шагоходов. Владимир Казаков с ужасом понимал: скоро чужие солдаты пойдут по его стране.

Офицер ГРУ задыхался от отчаяния, рвался в бой вместе с солдатами НАТО. Падал на землю, а чужие боевые машины все шли и шли вперед, ступая паучьими лапами по телам поверженных врагов. «Где же самолеты?! Где тактические ракеты?! – кричал майор, обращаясь к небесам. – Бейте по нам! Уничтожьте! Превратите в пепел! Вместе с ними

Но над головами мелькали лишь серебристые блюдца. Они проносились с запада на восток с ошеломляющей скоростью, временами резко меняя вектор движения, как если бы хищник заметил цель и выполнял боевой разворот, чтоб сподручнее было ухватить добычу когтями…

И вдруг майор увидел полосатые столбики, остатки колючего заграждения, пылающий КПП. «Все!» – понял Казаков. Крубары дошли до границы России. Европа погибла под шагающими боевыми машинами захватчиков. Остались только руины мертвых городов. Тела людей, штабелями наваленные на улицах. Догорающие танки и ракетные установки. Рассеянные по горящим лесам армии. В ужасе разбегающиеся, чудом уцелевшие жители Скандинавских стран.

За спиной майора Казакова уплотнился воздух, знакомо, уже привычно. Владимир понял: он, офицер спецназа ГРУ, стоит на опушке леса, ожидая, когда шагоходы перейдут границу. Что-то легонько коснулось плеча майора. Рука? Воздух? Некое поле? Казак оглянулся, но там никого не было. Нет!

Газообразное существо, почти неотличимое от земного воздуха! Полупрозрачное, вернее, на три четверти прозрачное тело, колышущееся, непрерывно меняющее очертания. «Мвалан», – вспыхнуло в голове у спецназовца. Слово было новым, непривычным. Но Владимир помнил: еще недавно слово «крубар» было таким же незнакомым, чужим. Оно и сейчас оставалось чужим, но теперь офицер ГРУ очень хорошо знал, кто такие крубары.

Ему показалось: мвалан улыбнулся. «Возьми!» – шевельнулось в голове. Воздушные, прозрачные ладони, будто вылепленные из небольших вихрей, потянулись к человеку. Майор Казаков отшатнулся, но потом замер, осознав: мвалан подал человеку ружье. Точно такое, как то, что было в руках у врагов.

И в голове сразу же возникло – словно развернулось в ленту – описание, как стрелять из такого ружья, как целиться и как менять энергетические батареи.

«Возьми! – повторил чужой голос прямо в черепной коробке офицера спецназа ГРУ. – Убей крубара!»

– Убей крубара! – прошептал майор, открывая глаза.

За окном занимался рассвет. Майор стряхнул остатки кошмара, сел на кровати. Потянулся всем телом и вдруг замер.

Слева от него, на постели, у самых ног, находилось лучевое ружье.

За завтраком люди хмуро обменивались впечатлениями. Вернее – по привычке, – все собрались в столовой, но пища не лезла в глотку. Люди давились «коктейлем», через силу запихивая его в себя, просто необходимо было есть. Чтобы жить. А жить необходимо, чтобы сделать все возможное для спасения родной планеты.

Все русские видели, как под ногами захватчиков погибла Европа. Никто не мог сказать, произошло ли это на самом деле. Сны были на удивление реальными. Даже когда человек просыпался, он продолжал находиться во власти кошмара, терзавшего душу и тело ночью.

Угроза, исходившая от крубаров, воспринималась как абсолютно реальная. Никто не задумывался: могут ли чужаки напасть на Землю? Гадали об одном: состоялось ли уже нападение или оно только замышляется инопланетным разумом? Переговорив с американцами, русские узнали, что те видели примерно такие же сны. Высадившись на побережья Аляски и Канады, отряды захватчиков двигались к границе Штатов.

Мэрфи, у которого родственники имели дом в Торонто, был подавлен. Он своими глазами видел, как механические чудовища прошли по развалинам канадского городка, как некогда зеленые улицы покрылись телами павших людей. Убитых, разорванных, раздавленных боевыми машинами чужаков.

Ненависть к захватчикам захлестывала «тюленей». В лагерь китайцев никто не пошел, но ни майор Казаков, ни лейтенант Мэрфи не сомневались: с узкоглазыми происходило то же самое.

Ружья! Их получили все. И русские, и американцы после недолгого совещания вышли из домов, сжимая оружие в руках. Они пристально оглядывали прилегающую к казармам пустыню. Так, будто крубары должны были появиться в любую минуту. Люди просто мечтали об этом.

Семерка китайцев выросла рядом со спецназовцами молчаливо и тихо. Узкоглазые тоже сжимали ружья, но никому из них не пришла в голову мысль повернуть ствол в сторону американцев или русских. Урок прошлого дня пошел на пользу всем. В подкорку впиталось: нельзя убивать друг друга. Да теперь люди и не думали об этом! У них появился общий страшный враг. Становилось не до каких-то мелочных распрей, прошлых обид.

Три группы людей, с оружием на изготовку, стояли на золотистом песке, ожидая чего-то. Команды внутри головы. Знака свыше. Приказа голосом.

– Что нам делать?! – не выдержав, крикнул лейтенант Мэрфи. – Куда идти?

И песок вокруг них зашевелился! Не возле самых ног, в двух сотнях метров. Но со всех сторон! Люди невольно отступили назад, сгрудились в кучу, подняли стволы. Раздалось несколько быстрых команд на китайском языке. Бойцы, вняв приказу, еще попятились, прижались спинами к русским. Офицеры ГРУ контролировали свой сектор, готовясь отразить нападение.

– Мэрфи! – громко крикнул майор Казаков, наблюдая, как из песка вылезают огромные пауки. – Твое направление – казармы, понял? Сектор обзора – сто двадцать градусов. Держать линию!

Пауки распрямляли длинные металлические лапы, стряхивали с блестящих спин песок. Они ничуть не торопились. Лишь когда отливающие серебром спины засияли со всех сторон, взяв людей в плотное кольцо, чудовища бросились вперед.

– Огонь! – крикнул Владимир Казаков.

Красные лучи, вылетавшие из стволов спецназовцев, уперлись в движущуюся стену. Прочертили на ней волнистые черные линии слева направо, а потом – наоборот. Первая волна механических тварей повалилась на песок, который зашипел от жара.

Рухнула американская казарма, покосился шест со звездно-полосатым флагом. Через несколько мгновений он исчез под суставчатыми лапами чудовищ, наползавших на горстку людей.

– Людоед! – выкрикнул Казак. – Снеси нашу казарму и китайский лес! Левый фланг!

Капитан провел лучом вдоль самой земли. Вспыхнули маленькие глиняные домики китайцев. Рухнула казарма русских, вместе со всеми комнатами, с дорогими сердцу вещами родных, оставшимися внутри. Почернели и съежились «кустарники» вокруг китайского городка.

И очень вовремя. Оттуда на людей рванулось целое полчище механических тварей. Что-то быстро скомандовал лейтенант Мэрфи. Линейка «тюленей» переломилась, изогнулась выступом, теперь боевые пловцы поддерживали огнем китайцев, которым трудно было контролировать свой сектор без помощи коллег.

Песок раскалился, и Казаков мысленно поблагодарил «зеленых человечков» за то, что людям дали не только оружие, но и армейские ботинки… Стало трудно дышать. Со всех сторон доносился лишь металлический скрежет – твари атаковали молча, поверженные особи не орали от боли. Даже пауки с отрезанными лапами не катались по песку в шоке, а упрямо ползли в сторону людей. Вокруг бойцов Земли образовалась высокая ограда из покореженного горячего металла. Теперь атакующие твари – новой волны – преодолевали изгородь из павших в бою монстров. Лишь бы только наброситься на людей, порвать их мягкие тела в клочья. Огромными челюстями сломать кости, заставить кричать от боли!

Самое удивительное, что люди непрерывно чувствовали ненависть и злобу нападавших. Так, словно мысли пауков транслировались в головы землян.

– Осторожно! – воскликнул Казак.

С грохотом и противным скрежетом оползла стена искореженного металла. Несколько рвавшихся в атаку тварей скатилось сверху, чуть ли не под ноги американцам. К счастью, «тюлени» вовремя поняли новую опасность, отступили назад, поливая боевыми лучами всех – и живых, и мертвых пауков. Потекла лужа расплавленного металла. Или песка?

Кислорода не было вовсе. Люди заглатывали воздух широко открытыми ртами. Шатались, но упрямо вели огонь, не подпуская врага к себе. Теперь, после того как американцы чуть сдвинулись назад, все три группы бойцов сбились в кучу, хотя подобие равностороннего треугольника, где каждый отряд контролировал свой сектор, еще оставалось.

– Майор! Надо прорываться! – крикнул лейтенант Мэрфи. – Здесь нечем дышать!

Чернокожий «тюлень» был абсолютно прав.

– Тополь! Людоед! Джигит! – отрывисто приказал Казаков. – Расчистить проход!

Трое людей, плечом к плечу, медленно двинулись вперед, поливая огнем все, что находилось прямо перед ними. Людоед, который шел в центре, крутил стволом будто заведенный. При этом капитан ни на секунду не отпускал гашетку. Товарищи прикрывали его с двух сторон. Спецназовцы медленно смещались вперед, оставляя под ногами раскаленную лужу металла, остекленевший песок.

Они «прорубили» огромный проход в металлической стене. Но смельчакам требовалась поддержка сзади, необходимо было прикрыть их спины, отсечь возможность атаки с флангов.

– Вперед! – приказал Мэрфи, и его «тюлени» двойками, спина к спине, двинулись за русскими из авангардной группы.

Боевые пловцы шли правым-левым плечом вперед, внимательно контролируя металлические завалы по сторонам от проделанного прохода.

– Туда! – махнул рукой Казаков, требуя, чтоб китайцы последовали за «тюленями».

Те, не мешкая, двинулись по проходу, копируя тактику американских солдат. Лишь последняя двойка превратилась в тройку, один из китайских бойцов прикрывал спины товарищей, однако не стрелял, так как прямо за ним находились русские.

– Уходим! – распорядился Казак. – Сема! Конь! Брат!

Выждав немного, майор отправил в проделанную брешь Шумахера и Доктора. Сам уходил последним. Механические чудовища за его спиной уже перелезли через барьер огромной высоты – на дальних рубежах никто не сдерживал их огнем. Жуткие монстры готовы были атаковать отступавших бойцов сзади. Но им требовалось время, чтобы пересечь территорию, покинутую людьми. А солдаты Земли, отступив в пустыню, вновь образовали треугольник, готовясь отразить следующую атаку…

Механические твари не провалились в песок, не взлетели к небу – они вдруг начали таять, будто ледяные скульптуры, невесть как попавшие в Сахару. Лужи серебристого металла на удивление легко просачивались сквозь песок, исчезали. На глазах таяли и горы поверженных чудовищ. Прошло совсем немного времени, и кто-то из бойцов вскрикнул, отбросив лучевое ружье. Оно стало горячим. Вынуждены были расстаться с инопланетными «игрушками» и остальные. Оружие пропало бесследно точно так же, как и чудовищные пауки, не добравшиеся до людей…

Уплотнился воздух, на прежних местах выросли казармы, будто промелькнувший кошмар был лишь галлюцинацией, бредом воспаленного воображения. Вновь китайский глиняный городок окружали заросли, и болтался американский флаг на высоком шесте.

Возле ног землян появился ящик пива.

– Фух! – пробормотал Владимир Казаков. Опустился на песок. Вытащил одну банку, глянул на надпись. – Немецкое.

Он вскрыл банку, стал пить огромными глотками. Остальные смотрели на Казака ошалелыми глазами.

– Что стоите? – усмехнулся майор. – Присаживайтесь, пейте! Разве не поняли? Мы сдали первый зачет. Инопланетный разум удовлетворен тем, как мы сражались с пауками. Видимо, все сделали правильно. И организация обороны, и выход из окружения. Они довольны и наградили нас ящиком пива.

– А если… – Лейтенант Дэвидсон судорожно сглотнул слюну, покрутил пальцем вокруг себя. – Если они… снова… пауки… нас?

– Ружья все равно отняли, – открывая вторую банку, заявил Владимир. – Захотят пустить тварей – мы не устоим. Пейте, пока дают! А то я один все вылакаю.

За несколько дней, прошедших с момента исчезновения группы майора Казакова, в злополучной долине ничего не изменилось. Все то же небо над головой, укутанное в легкие белые облака. Зеленая трава на склонах гор. Тысячелетние перевалы, окружающие место схватки спецназа ГРУ и неведомого летательного аппарата. Тишина и вековой покой…

Старший лейтенант Омельченко медленно шел по тропе со стороны Грузии к границе с Россией. Он показывал полковнику Громову, как двигался отряд наркоторговца Аль Али. Припоминал детали. Вот там, чуть дальше, на выступе, маскировались Доктор и Князь. Они пропустили наблюдателей «через себя». Те миновали первый заслон, не заметив бойцов отряда ГРУ. Чем-чем, а маскировкой парни владели отлично. Вот только Доктор, старший лейтенант Золин, пропал без вести. А лейтенант Князев находился неподалеку. Бродил по долине, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ключ, объяснявший странное происшествие.

Вот тут, чуть ли не перед носом у первого дозорного, ждал караван Олег Мясников. Людоед был лучшим в группе по части маскировки. Он мог так «заделаться» под цвет местности, что даже опытные бойцы, хорошо знавшие Олега, не всегда могли найти его с расстояния в десяток метров. Да, именно отсюда капитан «долбил» по автоматчикам, которые успели понять, что караван атакован, но так и не смогли применить оружия.

Вон там, выше, на склоне, располагались майор Казаков, капитан Тополев и старший лейтенант Семашко. Ага, в эту точку, следуя приказу командира, переместился лейтенант Братан. Чтобы вместе с Тополем перекрыть труднопростреливаемую зону за камнями. Как раз то место, где укрылся Аль Али, единственный уцелевший после первых мгновений боя…

Останки убитых и сожженных боевиков лежали на прежних местах. С первого взгляда могло показаться, что страшная расправа произошла совсем недавно. Старший лейтенант Омельченко не стал задерживаться возле Аль Али и его людей. Лишь указал полковнику Громову на это место, а потом взмахнул рукой, как бы обводя большое черное пятно на земле – след от горевших мешков с героином.

Один из офицеров группы капитана Долбоносова вел непрерывную съемку, фиксируя все, о чем рассказывал Омельченко. Полковник Громов постоял возле обгоревших тел наркоторговцев. Нагнулся, что-то рассматривая. Прошел дальше, до черного пятна.

– Все заснял? – спросил он оператора.

– Так точно, товарищ полковник, – ответил тот. – Панорама, точки расположения бойцов, место засады и гибели каравана. Все готово. Можно двигаться дальше.

И Хохол полез вверх по склону, показывая, как покидали место боя его товарищи. Как цепочка людей потянулась к перевалу, за которым была граница с Россией. А потом начал вспоминать то, о чем было труднее всего рассказывать.

Оранжевый шар, упавший с неба. Замерших в изумлении офицеров ГРУ. Золотистую дымку вокруг странного корабля. Скользнувший по земле луч. Дискообразную летательную машину, похитившую группу майора Казакова.

Старший лейтенант Омельченко огляделся, показал точное место, где спецназовцы приняли последний бой. Полковник Громов подошел к нему вплотную, внимательно огляделся по сторонам. Все было усеяно стреляными гильзами. Это свидетельствовало: группа, лежа на земле, вела плотный огонь. Куда? Старший лейтенант Омельченко утверждал: вверх. Оглядывая камни вокруг, полковник вынужден был признать, что это единственно возможное направление. Если представить, что Казак попал в засаду, что его брали в кольцо, он не должен был оставаться здесь, в уязвимом месте! Следовало подняться чуть в сторону, занять более удобную для обороны позицию.

Опытный офицер, несомненно, просчитал бы все за доли секунды. Но Казаков остался на месте, его люди вели огонь по «врагу» именно с этой, на три четверти закрытой позиции. Получалось, что старший лейтенант Омельченко прав – бойцы стреляли вверх.

Мог ли там находиться вертолет пограничников? Если допустить, что грузины расстреляли с борта весь отряд, а потом забрали тела? Имеет ли право на существование такая версия?

Да, но тогда надо предположить, что майор Казаков спал на ходу… Вертолет – далеко не бесшумная машина. О его приближении спецназовцы узнали бы заранее, смогли бы подготовиться к «встрече». Да и просто успели бы, наверное, раствориться среди скал.

А если бы вынуждены были принять бой – то положили столько народу, что между Россией и Грузией уже произошел бы дипломатический скандал. Вот в чем загвоздка…

Грузия молчит, будто ничего не произошло. То по малейшему поводу политики и депутаты пускались в крик, а тут вдруг не использовали для шумихи такую выгодную ситуацию: русский спецназ замечен на территории суверенного государства. Замечен и уничтожен бойцами грузинских вооруженных сил.

Нет, Грузия точно не смолчала бы. Все мировые информационные каналы уже трезвонили бы о стычке в горах. Гробовое молчание возможно только в одном случае: если российские офицеры взяты в плен при выполнении боевой задачи. Если получилось так, что они оказались в застенках грузинских служб безопасности, где их подвергли пыткам. Вот тогда «независимые» средства массовой информации Грузии молчали бы, получив соответствующий приказ от верховного командования.

Однако поверить в то, что майор Казаков и восемь офицеров элитного подразделения попали в плен к пограничникам – потому что вовремя не заметили вертолет и не смогли оказать противнику должного отпора, – полковник Громов не мог.

Что же оставалось? Куда исчезли Казак и его люди?!

Громов присел на корточки, взял пальцами гильзу. Холодную, молчаливую. Если б она могла рассказать, что здесь произошло. И вдруг офицер вздрогнул. В том месте, где камни были усеяны стреляными гильзами, трава была странной. Местами – зеленой, местами – черной. Полковник нагнулся, пригляделся. Сорвал одну из травинок. Растер ее в пальцах, даже понюхал. Нет, черная трава не была мертвой, сожженной, как возле того места, где сгорели мешки с наркотиками. Здесь черная трава оставалась живой. Сорвав и растерев ее в ладонях, полковник увидел сок на подушечках пальцев. Черный сок. Трава просто изменилась. Она была живой, но другой.

На Земле нет и никогда не было черной травы.

– Зафиксируй это! – приказал Громов сопровождавшему. – Гильзы и траву, крупным планом.

– Товарищ полковник, поднимитесь, пожалуйста, сюда! – негромко окликнул его наблюдатель, располагавшийся над тропой. Как раз над тем местом, где стояли Хохол, Князь и офицеры капитана Долбоносова.

Полковник Громов обошел высокий уступ, разобрался, где можно пройти наверх. Одолел подъем. Отряхнув ладони и поправив маскхалат, подошел к наблюдателю. Тот стоял на уступе, глядя вниз. Как раз туда, где только что на корточках сидел полковник, растирая необычную траву пальцами.

– Смотрите! – попросил офицер.

Трава под уступом была то черная, то зеленая. Но лишь теперь полковник Громов понял закономерность! Мороз пробежал у него по коже. Вся трава на площадке была черной, за исключением тех мест, где находились офицеры из группы майора Казакова. На земле отпечатались контуры девяти человеческих тел! Под ними, куда не смог достать луч, о котором говорили Омельченко и Князев, трава осталась зеленой. Самая обычная трава. А вокруг – там, где скользнул иноземный «прожектор», – черная!

Полковник почему-то вспомнил о Хиросиме. О силуэте человека, оставшемся на стене сгоревшего здания. Когда взорвалась атомная бомба, человек стоял перед своим домом. Вспыхнула сверхновая звезда, тень упала на бетонную стену. Сгорело все – и человек, и дом. Остался только страшный кусочек стены – там, куда падала тень. След несуществующего человека…

На траве были точно такие же «тени». Полковник Громов помотал головой. Нет! Не может быть! Здесь не мог произойти взрыв атомной бомбы! Омельченко и Князев не могли спутать оранжевый шар и ядерный «гриб». Это невероятно, в это не поверил бы никто.

Тем более что Хохол и Князь живы, здоровы. У обоих нет никаких признаков лучевой болезни.

– Оператор! – махнул рукой Громов. – Давай сюда! Зафиксируй площадку под уступом.

Трава с четкими контурами человеческих тел – это пока единственное, что он мог представить генералу Абрамову. Надо еще взять пробы грунта, камни. Проверить в лаборатории на уровень радиации. И на всякую прочую хрень. А заодно – в пластиковый пакет – черную траву. Пусть ее тоже изучат в лаборатории…

Отдав соответствующие распоряжения, Громов спустился вниз, на тропу. Уселся чуть в стороне, на камнях. Полковник ждал доклада разведчиков, обследовавших соседние склоны, расщелины, перевалы. Конечно, еше оставался небольшой шанс найти где-то неподалеку тела людей из группы Казакова. Но Григорий Громов верил в это все меньше и меньше.

Он вдруг поймал себя на мысли, что уже вынес – внутри себя – окончательный вердикт: старший лейтенант Омельченко и лейтенант Князев не солгали. Группа Казакова, выполнив задачу, действительно столкнулась с тем, что принято называть неопознанным летающим объектом.

И результат этой встречи оказался плачевным для опытных, вооруженных по последнему слову техники профессионалов ГРУ. Девять человек исчезли, будто испарились. Будто их никогда и не было.

Полковник Громов невольно посмотрел в небо, словно пытался разыскать среди легких облачков тот самый оранжевый шар. Но и наверху, и вокруг – все тихо, спокойно. Ни грузинских пограничников. Ни чеченских боевиков. Ни чужих летательных аппаратов. Ни следов майора Владимира Казакова. Ни бойцов его офицерской группы.

Владимир Казаков шел по улицам родного Санкт-Петербурга, затаив дыхание. Никогда в жизни ему не было так трудно. Казалось, один неосторожный шаг – и его сорвет с тротуара порывом ветра, неосторожным взглядом встречного прохожего.

Тело майора было прозрачным, невесомым. Ноги не чувствовали неровностей асфальта, хотя глаза человека видели и трещины в покрытии, и выбоины, и заполненные гравием «выпилы», оставшиеся после работяг «Водоканала» и прочих ремонтно-эксплуатационных служб.

Владимир дошел до конца Вознесенского проспекта. Аккуратно преодолел мостик через Фонтанку. Тут Казаков приложил все усилия, чтобы ветер, дующий со стороны Невы – вдоль поверхности канала, – не унес его.

Майор ступил на Измайловский проспект, и его сердце забилось часто-часто. Отсюда до дома оставалось совсем немного. Он почти одолел путь, хотя поначалу думал, что не сумеет справиться с таким трудным упражнением… Человек не может ходить по мостовой, если ничего не весит. Если любой встречный прохожий, не видя тебя, способен «разорвать» твою плоть, развеять во все стороны невесомое существо.

Плоть ли? Может ли быть что-то материальное у духа? У призрака, который будто бы ступает босыми ногами по тротуару, а на самом деле парит над дорогой, как надутый водородом шарик…

Казаков по привычке поклонился главному куполу Троицкого собора. Он делал это и в те времена, когда церковь была запущенной, полуразрушенной, и теперь, когда большие и малые купола выглядели ухоженными, величественными. Майор улыбнулся – чуть сбоку, возле церкви, сидела знакомая старушка. Казаков всегда давал ей несколько монет, возвращаясь в родной город после «работы». Менялась страна: распадалась на части, воевала и ссорилась сама с собой, расстреливала собственный парламент. Менялся Казаков: старел, получал новые звания, терял боевых друзей, но вновь возвращался в родной город. А старушка не менялась, время будто не трогало ее. Она все так же сидела неподалеку от входа. С годами майор выработал примету: если он идет домой, вернувшись в Россию после задания, старушка на месте и он дал ей немного денег – значит, и дальше все будет хорошо. Значит, еще будем жить.

В этот раз он вернулся. И знакомая старая женщина была на обычном месте. Только майор не мог дать ей денег. У него не было ни копейки. У него вообще не было карманов, где могли бы лежать деньги. Он все равно не выдержал, свернул в сторону.

– Здравствуйте! – тихо произнес Владимир. – Я снова вернулся. Простите, в этот раз не могу помочь вам…

Старая женщина смотрела сквозь него, беззвучно шевеля губами. Молилась? Разговаривала сама с собой?

– Вы меня слышите? – спросил майор.

Женщина чуть изменила позу, поправила платок на голове. Она смотрела на обшарпанную стену дома. Никакого майора Казакова не существовало в природе. Для нее. Владимир тяжело вздохнул. Медленно побрел дальше.

Он прошел мимо Первой Красноармейской улицы, выходившей к Технологическому институту. Постоял у стены, в нише, пропуская трамвай. Двухвагонная машина сильно разогналась, и Владимир решил не рисковать. Не хотел распасться на части в двух шагах от дома. Свернул направо, на Восьмую Красноармейскую. Впереди замаячила еще одна серьезная опасность – школа.

Было слишком поздно для уроков, а потому дети и подростки, даже из старших классов, уже разбежались. Кто по домам, кто по друзьям и подругам. Владимир без приключений миновал школу и невольно убыстрил шаги. Вот он! Дом. Целехонек! Ничуть не изменился, все такой же. И никаких тебе крубаров! Ни дыма пожаров на горизонте, ни паники среди людей…

Казаков не смог открыть дверь, а потому проскользнул внутрь сквозь неплотно прикрытые створки. Скорее! Второй этаж, третий! Домой! Он забылся, волнение было слишком велико. Владимир толкнул входную дверь рукой так, словно его конечность не состояла из призрачного газообразного тумана.

Но дверь открылась. Удивительно! Мила перестала закрывать ее на ключ?! Майор тихонько вошел в прихожую. Потоптался на месте, словно бы снимал ботинки, скользнул в спальню. Супруга сидела на стуле, у окна. Спиной к двери.

– Людмила! – тихо позвал майор и вдруг испугался, что жена не услышит его. Точно так же, как старушка возле церкви.

Но Мила услышала! Она вздрогнула, уронила платок, резко повернулась в сторону Владимира.

– Володенька! – всхлипнула женщина.

– Здравствуй! – Казаков смутился.

Он еще никогда не возвращался домой – после задания – в таком виде.

– Я… ненадолго, – пробормотал Владимир, присаживаясь на краешек кровати. – Что-то вроде короткого увольнения.

– Понимаю, – на удивление спокойно отозвалась Людмила.

Майор поразился выдержке жены. Если б к нему домой зашел бесплотный образ супруги, образ, состоявший из газообразного тумана, он бы, вероятно, сошел с ума. Попросил врачей спецмедцентра провести углубленное сканирование организма. Написал бы рапорт об увольнении из отряда…

А жена сидела на стуле, напротив него, бестелесного призрака. Не впадала в панику, не орала от страха, ужаса, не звала на помощь соседей и милицию.

– Я знаю, – заторопился Владимир, – мое появление выглядит чертовски странным. Да и сам я, мягко говоря, немного не такой. Ты не… не обращай внимания, Мила. Это я. Я! Твой Володя. Как девчонки? Как Настя? Как Ника?

– Ника все время спрашивает, когда вернется папа, – начала было Людмила, но спохватилась. Даже по призрачному лицу Владимира стало понятно, как трудно ему слышать это. – Все хорошо! Настасья учится на одни пятерки. Определилась с выбором, хочет поступать в медицинский. Уже готовит документы для спецкласса. Сама.

– Взрослая, – вздохнул Казаков.

Старшая дочь настояла на своем. Она давно мечтала стать врачом, и теперь, когда в соседней школе открывался медицинский класс, готова была «отрезать» все: старых друзей, привычки, среду «обитания». Уйти в новую жизнь, лишь бы только сбылась ее мечта.

– А младшая? – спросил Владимир.

– Да ничего, – улыбнулась жена. – Ждет не дождется, когда наступит ее черед идти в школу. Говорит, садик – не для нее. Она чересчур старая.

– Старая?! – тихонько рассмеялся Владимир.

Его полупрозрачное тело заколыхалось, потеряло форму. Потребовалось усилие, чтобы «собраться» в нечто компактное, целое.

– Ты не волнуйся, Володя, – сказала Людмила. – У нас все хорошо. Правда! Нам родственники помогают. Всегда, когда надо. Все хорошо.

– Молодцы, – кивнул Владимир.

И вдруг не удержался. Встал, приблизился к супруге. Воздух уплотнился, показался Людмиле материальным. Она закрыла глаза, когда рука мужа скользнула по ее волосам, по щеке, поправила упавшую вбок прядку. И снова – легкое дуновение ветра. Владимир отошел.

– Мне так легче, Мила, – признался он. – Мне проще… когда знаю, что у вас все хорошо. Иначе… иначе было бы гораздо труднее… выдержать.

– Выдержать? – переспросила Людмила Казакова.

За долгие годы она привыкла к тому, что нельзя задавать вопросы по поводу работы мужа. Но теперь женщина была уверена: все по-другому.

– Да! – кивнул призрачный Владимир. – Мне легче, когда у вас, дома, порядок. Но ты не волнуйся. Со мной не происходит ничего страшного. Жив, здоров, ем и пью. Тренируюсь. Просто… просто все так странно получилось. Мне даже не объяснить.

– Где ты? – неожиданно спросила Людмила и посмотрела в глаза мужа. – Я говорила с Сашей Омельченко, с Игорем Князевым. Они сами приходили. Сначала клялись, что дали подписку, им запрещено упоминать про вашу последнюю операцию. А потом, на кухне – тихо, шепотом – пытались объяснить, как вышло.

– Милка, ты только не думай, что они сошли с ума, – горько вздохнул майор. – Увы, все, что они говорили, – правда. Тяжелая правда. Я понимаю, трудно осмыслить это. Пережить. Сам не знаю, как все будет. Тут… нам… никто ничего не говорит. Мы не можем знать, как пойдет дальше.

– Тут? – задумчиво произнесла Людмила. – Нет, вы не «тут».

– Точно! – улыбнулся майор и резко взмахнул рукой, отчего его призрачное тело стало нечетким, свернулось в небольшую воронку. – Мы не тут. Мы сейчас на…

…Майор Казаков проснулся. За окном казармы, располагавшейся в пустыне на неведомой, загадочной планете, еще царил полумрак. Если бы это происходило на Земле, Владимир сказал бы: пять утра по Москве.

Казаков был зол на себя. Но рад за жену и дочерей. Ему удалось «посмотреть» еще один реальный сон. На счастье, в этот раз никаких крубаров. Только родной город, знакомые улицы. Дом и Людмила, ждавшая у окна.

Он сам все испортил. Можно было догадаться: неведомый разум, наладивший тоненькую хрупкую ниточку мыслеконтакта между ним, Казаковым, и супругой, ждавшей на Земле, прервет сеанс, как только человек попробует рассказать, что происходит с ним и с его боевыми товарищами. Он все испортил! Об этом не следовало говорить.

А ведь так и не успел узнать: что происходит за пределами Санкт-Петербурга? Слышала ли Мила о крубарах? Об их шествии по Земле, о сгоревшей в огне войны Европе, о хоть каких-то намеках на войну с инопланетянами? Или все это – бред? Слишком реальные галлюцинации, которые по чьей-то злой воле поселились в мозгу людей…

Возле кровати вновь лежало лучевое ружье, но майор этому не удивился.

За ночь вокруг городка людей выросли скалы.

– Ух ты! – невольно присвистнул капитан Тополев, выбравшись на крыльцо. – Мы снова вернулись на Кавказ или как?

Американцы толпились возле своей казармы, с любопытством озираясь по сторонам. По жестам «тюленей» было понятно, что боевые пловцы тоже обмениваются впечатлениями по поводу изменения «интерьера». А китайцев видно не было. Они, как обычно, скрывались за оградой кустарника.

– Здорово! – восхитился лейтенант Запорожец. – Вот это жизнь! Еще бы море…

– И красотки полуголые, – аж зажмурился Борис Кононов.

Старшие офицеры покосились на наивного коллегу.

– Захотят – будет и море, и все прочее! – в сердцах буркнул Людоед. – Чего губы раскатали?! «Инструктор» предлагает нам другой полигон. Отработка в пустыне закончена. Начинаем «пейнтбол» на более сложной карте.

Капитан Мясников оказался прав. Знакомый металлический скрежет, который могли создавать только лапы пауков, стал нарастать. Приближаться.

– К бою! – приказал майор.

Похватав ружья, спецназовцы выстроились в шеренгу. Слева и сзади от них то же самое проделали американцы, прикрывшие другой сектор обзора. Оставалось надеяться на то, что и китайцы «разберут» свой кусок новоявленных гор. Не пропустят чудовищ оттуда.

– Тополь, Док! – отрывисто скомандовал Казак. – Приглядите за зоной китайцев. Если там будет прорыв – сигнал! И перестроение в замкнутую фигуру.

Первый паук возник на гребне неожиданно. Он выскочил будто из-под земли. Вернее, прямо из камней. Черные блюдцевидные глаза уставились на землян, изготовившихся к отражению атаки. И тут же блестящее чудовище исчезло во вспышке – Людоед «рубанул» прямо по глазам монстра. А потом еще прошелся лучом слева направо, разрезав тело на две неровные дымящиеся части. Словно в ответ, скалы ожили, зашевелились…

Пауки двигались по проходам, тропами. Один за одним. Вылезали из трещин среди камней, неодобрительно шевелили усиками. Скатывались по крутым склонам вниз, навстречу красным лучам смерти. На этот раз люди работали значительно увереннее. Опыт, приобретенный накануне, был усвоен подсознанием, переработан телами бойцов. Одно движение – первое, резкое – чтобы отсечь лапы механического чудовища. Второе – вертикальное и короткое – разрубить тело врага пополам.

И вот уже дымящиеся останки чудовищ становятся преградой для следующей волны атакующих.

– Back! – выкрикнул старший лейтенант Золин.

И это короткое английское слово, принятое в отряде Казакова как один из типовых сигналов, означало, что опасность надвигается сзади.

– Джигит! Брат! – приказал Владимир Казаков, обернувшись лишь на миг.

Старший лейтенант Чабадзе и лейтенант Братан мгновенно сменили положение. Уперлись спинами в спины тех, кто контролировал передний сектор. Теперь девятка спецназовцев, сократив зону удержания, готова была вести бой в двух направлениях.

– Back! – снова крикнул Доктор.

И тогда майор Казаков обернулся, чтобы повнимательнее изучить опасность. До того момента Владимир был уверен: четверки бойцов на обратном направлении – достаточно. Но, глянув на то, что творится позади, опешил.

Новые сопки росли из песка. Прямо на месте казарм. Вновь – как и накануне – упал вниз, вместе с шестом, американский флаг. Разъехались стены казармы «тюленей» – вершина горы росла прямо из столовой. И на ней шевелили усиками механические чудовища. Завалилась набок казарма спецназовцев – еще одна скала наехала на домик русских, превратила бетонные стены в обломки. Из груд арматуры и цементной крошки уже выбирались суставчатые лапы.

– Вправо! – скомандовал майор. – Отходим!

Отряд ГРУ начал смещаться в сторону от новых скал, на склонах которых перебирали лапами сотни чудовищ. Сергей Братан споткнулся, не удержал равновесие.

– Линию! – рявкнул Казак.

Людоед подхватил молодого лейтенанта за шиворот, рывком поставил на ноги.

– Стоп! – крикнул Семашко.

Новая скала росла прямо перед ними. На том направлении, которое майор Казаков выбрал для отхода. Бойцы остановились, сконцентрировали огонь на целях, находившихся в опасной близости от людей. Расстояние сократилось до критического, но майор понимал, что пытаться отступать в противоположную сторону бесполезно. Уж если инопланетный разум закрыл им путь вправо, можно не сомневаться – закроет и дорогу влево.

Но что он хотел от людей? Какого решения ждал от майора Казакова?!

– Внизу! – забыв об условных сигналах, завопил Василий Запорожец. – Под ногами!!!

Новая скала пробивалась сквозь песок прямо из-под них. Первым не удержал равновесие старший лейтенант Золин. Он оступился на камнях, с которых водопадом стекал песок. Доктор отпрыгнул в сторону, но его ноги провалились в яму – вокруг новоявленной скалы грунт вел себя абсолютно непредсказуемо.

– Джигит! Конь! Помочь!

Два офицера бросились на выручку Доктора, но не успели. Откуда-то из недр золотистого песка вынырнули суставчатые лапы, и старший лейтенант Золин закричал от боли.

Майор Казаков оглянулся. На поверхности остались только ноги Доктора. Они конвульсивно дергались, но чудовище, подкараулившее Золина, быстро утащило человека вниз.

И почти сразу же закричал Людоед, оказавшийся с другой стороны пика. Камни отсекли его от товарищей. Бойцы ринулись на помощь капитану, но три паука уже рвали челюстями тело Олега Мясникова. Во все стороны летели кровавые клочья.

– Ближе! – что есть мочи крикнул Казак. – Ближе друг к другу! Не разделяться!!! Спиной к спине!

Тепловые лучи заменили солнце. Пустыня вскипела. Песок плавился в стекло. Рушились срезанные боевыми лучами верхушки скал, а механические пауки все наползали и наползали. Со всех сторон. Майор успел заметить, как вновь оступился и упал лейтенант Братан. Его тело мгновенно исчезло под шевелящейся грудой серебристых монстров. И тут же погиб Александр Тополев. Спина капитана осталась неприкрытой. Чья-то суставчатая лапа вошла под ребра, приподняла человека над поверхностью, бросила на острые пики таких же лап.

Дольше продержались Сема и Джигит. Вокруг них металл тек рекой. Монстры тянулись к бойцам, но чудищам не хватало каких-то метров. Эта пара прекратила сопротивление лишь тогда, когда прямо на них рухнула стена раскаленного металла. Атакующие твари второй или третьей волны столкнули на сражавшихся людей гору располосованных на части пауков. Семашко и Чабадзе погибли почти одновременно.

Оставалась лишь тройка Казакова: он сам, Конь да Шумахер. Возможно, им повезло чуть больше. Просто потому, что на каждого из бойцов приходился сектор обзора в сто двадцать градусов, а не в сто восемьдесят, как было у двоек.

Это не спасло от гибели. Загудела почва, люди вскинули ружья, но табун серебристых чудовищ, вылетевший из-за скалы, смел бы и не такой жалкий заслон. Мощи трех стволов просто не хватило, чтобы остановить металлическую лавину. Заорал от боли лейтенант Запорожец. Захлебнулся кровью Борис Кононов. Огромная металлическая лапа пробила спину майора Казакова. Офицер выгнулся, из ослабевших рук вывалилось ружье. Тут же, почти без паузы, другая лапа расколола его череп. Наступила тишина.

– Дурацкая игра, – пробурчал Людоед, рисуя на песке странные иероглифы. – Не нравится она мне…

«Игра» не понравилась никому. Но инопланетные «зеленые человечки», похоже, совсем не переживали из-за этого. Русские уже знали – в страшной бойне не выжил ни один из людей. Механические пауки разорвали челюстями, проткнули острыми лапами, раздробили черепа и поломали позвоночники абсолютно всем «тюленям» и узкоглазым. Кто-то умер чуть раньше, кто-то чуть позже, но все – в страшных мучениях.

А потом, после краткой экскурсии по уже знакомому пищеводу «червяка», земляне вновь очнулись возле казарм. Целехоньких. И даже американский флаг болтался на привычном месте. Ничего не изменилось. Только боль от пережитого осталась внутри. От нее невозможно было избавиться, вычеркнув из памяти усилием воли, приказом. Инопланетный разум, вне всяких сомнений, мог это сделать, но не пожелал…

К русским приблизился лейтенант Мэрфи. Он казался усталым, постаревшим. Словно за последние часы прожил еще одну жизнь.

– Олег! Владимир! – сказал он, присаживаясь на крыльце возле русских. – Я не понимаю. Объясните… Когда подрались мой солдат и узкоглазый – наказали обоих. Мы приняли к сведению: калечить и убивать друг друга запрещено. За это – мучительная пытка. Наказание. Но почему сейчас убивают нас? Если это запрещено, почему? Для чего нужна странная игра, в которой мы обречены на мученическую смерть? Потом, словно в насмешку, нас воскрешают снова!

– Да, нам запрещено убивать друг друга, – отозвался майор Казаков. – Ты прав, Даниэль. Проблема в том, что это запрещено нам. Нам, но не им! Они могут делать все, что вздумается. Пытать. Убить. Оживить. Бросить в бой, чтобы нас растерзало стадо механических тварей.

– Как бы я хотел добраться до глотки того, кто это устроил! – вздохнул лейтенант «тюленей». – Я бы…

Здоровенные черные пальцы боевого пловца задрожали, ладони схлопнулись. Командир американцев резко поднялся с места, двинулся к своим.

– А я бы порвал глотку зубами, – мрачно отозвался Людоед.

– Если у него есть глотка… – задумчиво проронил Казаков.

Никто не поддержал беседу. Спецназовцы сидели около входа в казарму, говорить ни о чем не хотелось. Пережитая смерть была слишком реальной. Теперь люди знали: игры не всегда будут безопасными. Монстры, придуманные чьим-то бредовым воображением, не обязаны были проигрывать в схватках. Это правило, действовавшее на полигоне, инопланетяне «озвучили» не сразу, не с первого дня тренировок. Но легче не становилось.

– Сумасшедший! – вяло сказал Док, указывая пальцем на американца, который карабкался по скале, возвышавшейся за американской казармой.

Русские развернулись на песке. Уселись по-другому, так, чтобы лучше видеть «тюленя», балансировавшего на высоте десятиэтажного дома.

– Назад, Доэрти! – крикнул лейтенант Мэрфи. – Я приказываю: назад!!!

Но солдат не хотел слышать командира. Он упрямо лез по скалам, несколько раз терял равновесие, но все-таки продолжал движение по крутому склону. Пока не добрался до вершины. Затем Доэрти пробежал чуть в сторону, туда, где стена обрывалась отвесно. Глянул вниз.

– Стоять! – крикнул Мэрфи, догадавшись, что собирается делать его солдат.

Но Доэрти вновь отказался подчиниться приказу. Он поднял сжатые кулаки. Встряхнул ими, что есть мочи закричал, обращаясь к неподвижному небу:

– Вы не заставите меня делать то, что вам хочется! Я человек! Человек!!! Не игрушка в чужих руках! Будьте прокляты!

Русские вскочили на ноги, но никто не успел бы ему помочь. Или помешать. Патрик Доэрти бросился с уступа на камни. Головой вниз, с высоты метров в сорок или пятьдесят. Никто не успел бы помешать. Никто. Только чертовы «зеленые человечки»!

Тело боевого пловца застряло в воздухе, не долетев до острых камней совсем немного. Патрик Доэрти повисел головой вниз. Было ясно, что солдат тут ни при чем. Людям показалось: невидимый хозяин думает, что предпринять. Потом «тюленя» резко дернули за шиворот, бросили на песок в стороне от скалы. Потащили к центру лагеря, к точке, находившейся как раз между всеми тремя «городками».

Солдат упирался изо всех сил, выкрикивал страшные ругательства, бил пятками по песку, но невидимая, призрачная рука была сильнее.

«Все сюда!» – услышали люди приказ. Как и раньше, слова эти прозвучали в голове каждого. Бойцы окружили несостоявшегося самоубийцу кольцом, но близко к Доэрти никто подойти не мог – мешала невидимая стена.

Одежда Патрика Доэрти разлетелась в клочья. Он тяжело дышал, вглядываясь в уплотнившийся воздух. «Смотрите!!!» – возникло в черепных коробках землян.

Вены под кожей солдата зашевелились. Сначала они напоминали водоросли, попавшие в поток воды, мечущиеся из стороны в сторону. Потом Доэрти начал вопить от боли. Дикие змеи, поселившиеся в его теле, рвались наружу. Нет, не змеи. Вены Патрика Доэрти с размаху бились в кожу. Прорывали ее, выскальзывали на песок, закручиваясь в клубки. Старшина орал от боли, метался из стороны в сторону, сучил ногами, но призрачная газообразная «стопа» прижала тело пленника к поверхности.

А вены выползали из человека, разрывая кожу, заливая песок кровью, причиняя наказуемому жуткую боль. За ними настала очередь других органов. Разорвав кожу живота, полезли кишки. Доэрти перестал орать, когда через рот на свободу устремились трахеи и бронхи. Потом лопнули глаза, и через пустые глазницы вытекло серое мозговое вещество.

Смотреть на все это было жутко, неприятно, отвратительно. Никого не стошнило, возможно, потому, что в памяти еще был жив случай, когда за драку наказали американца и китайца. Теперь к виновному применили другую пытку, но это ничуть не меняло дела – люди уже не столько боялись наказания, сколько ненавидели того, кто так жутко издевался над пленниками…

На песке шевелились вены, печень, мозговые извилины, почки несчастного. Все было залито кровью Доэрти. Человек не кричал, но, кажется, был жив, хотя никто из товарищей не мог представить, как такое возможно.

Видимо, чужой разум остался недоволен тем, как люди отреагировали на показательную расправу. Он ждал шока, ужаса, страха. А в душе у бойцов Земли лишь окрепла ненависть. Пытка закончилась внезапно, без «дымовых» эффектов. Просто останки Доэрти стали нерезкими, будто «размытыми» в пространстве. И тут же в центре людского круга появилось тело боевого пловца, без видимых ран и повреждений.

Патрик приподнялся, сел на песке, недоуменно глядя на собравшихся вокруг него товарищей. Казалось, он не осознает, что происходило с ним лишь несколько мгновений назад. Даже не помнит об этом. Словно из его памяти начисто стерли эпизод – от начала до конца…

Кровавое пятно быстро исчезло, втянулось в песок. Вскоре на поверхности осталась только золотистая пыль. Лейтенант Мэрфи молча протянул руку Доэрти, помог тому подняться на ноги.

– В лагерь! – приказал чернокожий офицер.

Американцы потянулись вслед за командиром. Еще быстрее в «зарослях» исчезли молчаливые китайцы.

– Нам не следует калечить друг друга, – резюмировал Людоед. – Нельзя убивать товарищей. Нельзя убивать самих себя. За все это наказывают мучительными пытками. А им, лягушкам инопланетным, можно вытворять с нами все, что угодно. Такая вот мораль, парни.

Майор Казаков вновь шел по Питеру в сторону дома. На этот раз он двигался значительно увереннее, возможно, потому, что накопил опыт. Он поклонился Троицкому собору, мельком глянул на старую женщину у входа в храм, проскочил трамвайные пути и свернул на свою улицу.

Владимир торопился домой, к жене. Ему нужно было задать Людмиле один вопрос. Очень важный. Парадная, закрытая дверь… легкое дуновение ветра – и он внутри. Один этаж, еще один. Дверь квартиры… Коридор. Спальня.

Людмила сидела на том же самом месте, у окна. Будто ждала мужа.

– Здравствуй! – Она поднялась со стула, прижала руки к груди. – Здравствуй, Володя!

– Здравствуй, Мила! – ответил бестелесный призрак.

– Я не успела в тот раз сказать… Ты не волнуйся за нас, Володя. У нас действительно все хорошо. Я не соврала. Родственники помогают. Правда! Ребята ваши часто заходят, из отряда. Ты… Ты делай свое дело, Володя. Я дождусь. Сильная. Выдержу, сколько надо. Буду ждать, пока не вернешься.

– Мила, я люблю тебя, – шепнул призрак. Он скользнул вперед. Женщине показалось, что воздушная дымка сложилась в небольшой водоворотик, который легонько коснулся ее губ. – Мила, я в прошлый раз не успел спросить тебя о главном. О крубарах.

– Крубарах? – удивленно подняла брови Людмила. – Что это?

– Крубары, инопланетяне, – торопливо объяснил Казаков, страшно боясь, что мыслеконтакт прервется. – Пришельцы собираются захватить всю Землю! Скажи, их корабли уже высадили десант в Европе? Что происходит в Финляндии и Норвегии?

– Володенька! – Женщина прижала ладони к груди, с испугом посмотрела на мужа. – Что может быть в Финляндии и Норвегии?! Круизы на паромах. Ягоды скоро поспеют, опять русских пригласят собирать. Хоккейный турнир в Хельсинки на днях начинается. Там наша сборная играет, и реклама по телевизору уже надоела…

– Значит, все в порядке? – с облегчением вздохнул майор. – Нет инопланетного десанта? Нет городов, сровненных с землей? Нет сотен тысяч погибших?

Женщина не успела ответить. Дрогнула земля, до ушей беседовавших супругов донесся многоголосый крик. Майор почувствовал – пришла беда.

Нет, он точно знал! Ведь Казаков мог разглядеть не только то, что происходило внутри квартиры. Другим, странным зрением он видел, как рухнул Троицкий собор, как заклубилась над Измайловским проспектом пыль. Боевые машины крубаров, неспешно шагая по трамвайным путям на Вознесенском, движутся к дому Казакова со стороны Невы…

– Скорее! – крикнул он. – Мила!!! Ради бога, скорее! Хватай детей, уходите! Уходите! Бегите, пока не поздно!

Супруга смотрела на него как на сумасшедшего. Майор в отчаянии, в бессилии закричал, невесомым облачком выскользнул из квартиры. Вдали горел Исаакиевский собор. Шпиль Петропавловки исчез, больше не блестел на солнце. Набережные Невы были завалены телами мертвых людей. Тепловые лучи мелькали там и тут. Здания рушились в клубах пыли.

– Людмила!!! – закричал майор.

Боевая машина крубаров ткнулась в дом Казакова, снесла опоры нижнего этажа. Здание медленно осело. Сложилось, оставив под обломками всех…

Майор вскочил с кровати с горестным криком. Огляделся, понял, где находится. Бросился вон из комнаты, в несколько прыжков пролетел через общие помещения, спрыгнул с крыльца на песок.

– Гады! – завопил Казак. – Гады! Твари! Подонки! Я найду вас! Клянусь, я найду вас! Я достану вас, чего бы то мне ни стоило!

Небо не ответило майору. Владимир не знал, кто устраивал людям пытки. Если крубары – человек ненавидел крубаров. Дважды. Если кто-то другой – майор ненавидел и тех, и других. Крубаров – за агрессию против родной планеты, других – за издевательство над пленниками.

Тяжело дыша, майор огляделся. Возле американской казармы, сжав кулаки, стоял лейтенант Мэрфи. Кажется, он тоже что-то проорал инопланетным ублюдкам, но Казаков не расслышал.

Зато майор заметил, что голова командира «тюленей» стала какой-то странной, несимметричной. На левом ухе Даниэля выросла небольшая шишка, а левая бровь выглядела так, будто на ней образовался бугор. Холодея от догадки, майор схватился за собственное лицо. Обнаружил на левом ухе странный нарост, над глазом – горбик. Точно такой же, как у Мэрфи. Точно такой же, как у крубаров…

Было еще одно отличие, на которое в первый момент не обратил внимания майор Казаков. На каждом из пальцев руки появилось кольцо-нарост. Его невозможно было снять. Кольцо словно бы «прикипело» к коже, стало частью человеческого тела. Назначение всех этих инопланетных «штучек» стало понятно не сразу. Ясность пришла только во время нового боя, который – как и накануне – проходил среди скал.

– Опять нас «положат», словно детей, – раздраженно буркнул капитан Мясников. – Задавят числом. Растопчут и порвут на части.

– Тихо! – оборвал его Казаков, внимательно изучая склоны выросших за ночь гор. Других, не тех, среди которых они «бились» вчера.

Инопланетяне решили изменить карту, дабы людям было сложнее действовать – к старому рельефу они уже чуть привыкли. Теперь все приходилось начинать заново. Майор Казаков не хотел, чтобы его люди думали о гибели. Заранее сдавались, подсознательно были готовы к поражению и смерти. Конечно, только «зеленые человечки» знали, каким будет сюжет новой игры, но задача бойцов не в том, чтобы покорно, словно бараны, следовать на мясобойню.

Задача – наблюдать, изучать, накапливать статистику. Делать выводы. Искать выход. Но не сдаваться!

– Слева за холмом – движение, – прошептал Доктор.

Спецназовцы развернулись в нужную сторону, ощетинились стволами тепловых ружей, и только потом Казаков сообразил, что слышал шепот старшего лейтенанта Золина. Между тем Доктор шел на значительном расстоянии от командира, замыкавшего группу.

– Док! – прошептал майор. – Как тебе это удалось?

Теперь и другие спецназовцы поняли, что улавливают тихий шепот командира. Приказы уже не требовалось отдавать громким голосом. Вероятно, люди услышали бы и шелест ветра…

Впрочем, нет! Система, интегрированная в людей, работала по другому принципу. Она селектировала только нужные звуки, доносила до товарищей по оружию лишь смысловую информацию.

– Это нарост над ухом! – первым догадался капитан Тополев. – Что-то вроде нашего радио. Обычно мы применяем «улитки» – микрофон в ухо, динамик к горлу. А тут – ничего не требуется. Как говорится, все свое ношу с собой.

Словно в ответ на слова Тополя, включилась «подсветка» на левый глаз. Лазерная? Какая-то другая? Технологии, которые применяли инопланетяне, были чужими, слишком непонятными для землян. Такое оборудование не снилось ни одному инженеру, работавшему над техническими средствами для оснащения частей специального назначения.

– Стоп! Пауза! – приказал командир группы, всерьез заинтересовавшись новым устройством. – Наблюдаем боковые склоны.

Он подошел к капитану Тополеву. Вплотную. Принялся изучать маленький горбик над левым глазом офицера. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что теперь оттуда словно бы торчал небольшой «клювик» и тонкий луч света, едва заметно подрагивая, рисовал картинку на сетчатке глаза человека.

– Обалдеть! – признал майор. – Сегодня нам дали новое поле для игры, другой боевой макет. И тут же смонтировали комплекс, позволяющий видеть не только то, что вокруг, но и план, карту. Все, что происходит вдали от нас. Осталось только научиться грамотно применять технологии инопланетян.

– Командир! – восторженно отозвался Людоед. – Эти штуковины, похоже, стали частью нас! Не требуют подзаряда, смены электрических батарей! Я не удивлюсь, если они получают необходимую энергию прямо из нашего тела. Класс! Армиям Земли такое и не снилось!

– Класс, конечно, – без особого восторга отозвался лейтенант Кононов. – Только любая баба, пардон за резкое словцо, даст деру, увидев такого шишковатого «раскрасавца».

– У тебя, Конь, главное достоинство не в симметричной башке, – ангельским голосом заметил капитан Тополев.

Спецназовцы дружно загоготали.

– А сами-то… – ухмыльнулся Борис Кононов.

– Внимание! – скомандовал Владимир Казаков, разобравшись в том, как привязать световую картинку на сетчатке левого глаза к окружающей местности. – Слева, двадцать градусов, ориентир – раздвоенная вершина. За ней – три «паука». Тополь, Джигит, Шу! Проверить! При необходимости – уничтожить противника!

Трое спецназовцев отделились от общей группы, сместились в указанном направлении. Джигит присел на одно колено, поднял ствол к глазам, готовясь прикрыть товарищей. Тополев и Запорожец двинулись вверх по склону, держа ружья на боевом взводе. Атака металлических чудовищ была стремительной, но, благодаря технике инопланетян, люди оказались готовыми к ней. Первую тварь капитан Тополев разнес на части выстрелом в упор. Лейтенант Запорожец чуть замешкался, но его подстраховал Джигит, ухитрившийся пустить «стрелу» над плечом товарища.

Шумахер даже присел, увидев тонкий слепящий луч прямо над собой. Потом спохватился, полоснул по третьему пауку, отсекая монстру лапы. Следующим выстрелом развалил блестящий корпус чудовища на куски.

– Отлично! – похвалил майор Казаков. – Быстро сработали.

– Запорожцу надо бы вынести замечание, – проскрипел Людоед. – Долго думал. Пусть благодарит Чабадзе. А то Шумахер открыл бы счет мертвецам сегодняшнего дня.

– Спасибо, Джигит! – услышали все смущенный голос Василия Запорожца. – Я просто чуть замешкался. Пытался разобраться, как действует карта на левом глазу.

– Атака справа, – предупредил старший лейтенант Золин. – Сектор три часа.

И он, и капитан Мясников выстрелили одновременно. Два красных луча вспороли вершину холма, послышался металлический скрежет. Две твари, закопавшиеся в камни, медленно поползли вниз по склону.

– Есть! – выдохнул Людоед, не опуская ствола. – Что-то сегодня их мало. Да, командир?

Отряд спецназовцев продолжал исследовать новую карту. Земляне неторопливо продвигались вперед.

– Не сглазь! – попросил Казаков. – А то механические сволочи полезут табуном, порвут всех на части. Что-то мне не хочется умирать до обеда.

Мясников рассмеялся, остальные не оценили юмор командира.

– А мне и после обеда умирать не хочется! – признался старший лейтенант Семашко. – И даже на ночь не хочется. Уж больно неприятно.

– Тогда стреляй! – крикнул Тополев.

Но Иван Семашко и сам увидел цель на сетчатке – еще одна тварь пряталась где-то в пустотах, среди камней. Чуть ли не под ногами Семы. Красноватый луч уперся в поверхность. Во все стороны брызнули камни, взлетели клубы черной пыли, а потом из них показались длинные суставчатые лапы. Казак хлестнул по ним лучом, не дожидаясь, пока одна из острых пик изуродует старшего лейтенанта Семашко.

– Отлично! – похвалил бойцов майор. – Так, ребята, повнимательнее! Не расслабляться! Пока инопланетники лишь тренируют нас. Приучают пользоваться новыми техническими средствами, переданными в наше распоряжение. Как привыкнем, игра станет более насыщенной событиями, резкой.

– И нас разорвут на части еще до обеда, – со зловещей улыбкой закончил Мясников.

– Это мы еще посмотрим! – не согласился Казаков.

В конечном счете Людоед оказался прав. Невидимые, но внимательно следившие за событиями инопланетяне дали людям возможность освоиться, привыкнуть к новым возможностям организма.

А затем темп событий стал возрастать. Земляне уже не шли вперед, они оставались на месте, лишь выясняя по карте, с какой стороны готовится атака. Волны металлических чудовищ накатывались то справа, то слева, но до поры до времени Казак успевал перестраивать бойцов, закрывая самые опасные направления.

Гораздо труднее стало, когда темп сражения возрос. Атаки пошли с нескольких направлений одновременно. Спецназовцы сомкнулись в «ежа», ощетинившегося испепеляющими лучами. Били монстров, но те лезли из скал, из почвы, из-под земли. Бросались на людей со склонов, огромными прыжками пытались добраться до отчаянно цеплявшихся за жизнь солдат.

Первым упал Тенгиз Чабадзе. Джигит чуть выдвинулся вперед, пытаясь отбить атаку чудовищ, спускавшихся по крутому склону. Их нельзя было подпускать близко – после «обработки» лучами гора расплавленного металла могла рухнуть прямо на бойцов.

Джигита не успели предупредить… Серебристые металлические щупальца выросли из почвы, раздвинув камни. Покрутились из стороны в сторону, одно из них ударило острым концом точно в грудь старшего лейтенанта. Чабадзе захрипел, упал. Из его рта потекла кровь. Монстр ухватил тело офицера блестящими лапами, песок запузырился, какое-то время на поверхности были видны ноги человека, а потом все исчезло. И тут же кольцо, недавно возникшее на правом мизинце Казакова, обожгло холодом.

«Кольца – индикаторы состояния бойцов, – понял Владимир. – Видимо, на каждого человека – свое. Чабадзе мертв, и его датчик изменил температуру, показывая: нас осталось меньше».

Он вскрикнул от боли – одно из колец на правой руке стало невыносимо горячим. Боль было очень трудно вытерпеть.

– Ближе! – крикнул майор спецназовцам, по очереди оглядывая позиции своих людей.

Инопланетная «штуковина» сигнализировала ему, что с одним из бойцов не все в порядке. И майор понял:

– Сзади, Тополь! Сзади!

Паук прыгнул на капитана со склона. Казалось невозможным, что механическое чудовище в броске сможет преодолеть такое огромное расстояние. И действительно, монстр лишь немного не долетел до Тополя. Рухнул на грунт, но по инерции проехал на брюхе вперед, «подсек» человека. Александр Тополев взмахнул руками, потеряв равновесие, но не выпустил ружье. Уже через миг он извернулся. Слепящий луч ударил в монстра, но тот все равно успел сомкнуть челюсти на ребрах капитана.

Замерзло еще одно кольцо, теперь на указательном пальце правой руки. «Второй в иерархии, – промелькнуло в голове у Казака. – Указательный палец правой руки – это капитан Тополев».

Отряд распался на маленькие группки. Паукам, вылезающим прямо из почвы, удалось разделить спецназовцев. В несколько перемещений по «карте» майор собрал большую часть отряда, но Док, Людоед и Брат постепенно отступали дальше и дальше. Монстры теснили их – вперед и влево от другой группы. Люди работали молча, лишь время от времени подсказывая друг другу, с какой стороны ждать нападения. Так прошло несколько минут. А может – часов.

Семашко, Кононов и Запорожец по-прежнему оставались возле командира, разделив триста шестьдесят градусов кругового обзора на четыре сектора. Группу капитана Мясникова отогнали за скалу.

– Людоед! Док! Брат! – позвал майор. – Как вы?

Некоторое время было слышно только хриплое дыхание людей да над скалами мелькали боевые лучи.

– Нормально! – откликнулся Мясников. – Атакуют с трех сторон. Снизу, Док! Снизу!!!

Майор Казаков услышал крик, исходивший сразу из нескольких глоток. Через миг похолодели три кольца – средний и безымянный палец правой руки, мизинец – левой.

– Черт! – ругнулся Казаков. – Черт! Нас осталось четверо. Внимательнее к карте! Следить за грунтом.

– Уйдем на скалы? – в перерывах между выстрелами предложил Семашко. – Похоже, Людоед пропустил атаку снизу.

– Давай! – согласился майор.

Был шанс, что из скал пауки не смогут атаковать людей так, как из почвы. Опыт показывал: механические твари отлично маскируются в песке, скорее всего, обладают способностью передвигаться в нем. А вот камни – субстанция более плотная.

– Двинулись!

Дорогу прокладывали Сема и Шумахер. Казак и Конь прикрывали их спины. Спецназовцы, внимательно контролируя ближайшие сектора, медленно поднимались по склону.

– Командир! Сверху!!! – успел крикнуть Запорожец, и майор осознал, что они допустили грубую ошибку.

Пауки не стали атаковать людей, они поступили хитрее. Навстречу бойцам обрушился поток камней. Два офицера, шедшие впереди, ничего не успели предпринять. Василий Запорожец лишь взмахнул ладонями, словно это могло остановить камнепад. Сема и Шумахер утонули в грохоте и пыли. Страшная лавина накрыла людей.

Казаков и Кононов, успевшие вернуться, отступить за пределы опасной зоны, остались вдвоем.

– Чертовы кольца! – пробурчал майор. – Всем пальцам холодно. Конь? Почему холодно всем пальцам? Мы еще живы?

– Живы! – крикнул лейтенант, поливая монстров лучами. – И хрен они меня сегодня возьмут! Не дамся!

Молодой офицер поводил плечами из стороны в сторону. Если б на скалах располагался наблюдатель, он мог бы подумать, что Борис косит траву: движение корпуса вправо, замах, скользящее движение справа налево, чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Но лейтенант косил не траву. Перед ним росла красноватая, горячая стена изрезанных в куски монстров.

Только в арсенале противника было еще немало сюрпризов.

– Осторожно, командир! – вскрикнул Борис, когда горячая стена металла поползла на спецназовцев.

Майор Казаков резко развернулся, глянул на новую опасность, стараясь оценить ее. И в это время что-то сильно толкнуло его в спину, в позвоночник. Владимир услышал неприятный хруст, даже успел удивиться. В голове мелькнуло: «Что это? Мои кости?!»

А потом в области живота разлилась обжигающая боль. Она обдала кипятком весь хребет, до самой шеи, ворвалась в мозг. И майор Казаков умер. Как пауки добрались до лейтенанта Кононова, Владимир уже не увидел.

– Заходи, садись! – Генерал Абрамов крепко пожал руку полковнику Громову, указал на стул.

Григорий уселся, положил ладони на темную крышку стола, сцепил пальцы. Генерал взял увесистую папку, аккуратно раскрыл ее, разместил перед младшим по званию. Опустился в кресло, рядом. Полковник взял в руки листы.

– Ничего особенного не нашли, – хмуро заявил Абрамов, подождав, пока Григорий прочтет заключение экспертов. – Ни в камнях, ни в пробах грунта, ни в гильзах не удалось обнаружить повышенный уровень радиации. Или чего-то еще…

– А трава? – спросил Громов.

– Трава как трава, – пожал плечами генерал. – Все обычное. Только цвет черный. Аномалия природы, в общем.

– То есть никаких признаков иноземных технологий. Даже земных технологий, – безрадостно подытожил Громов.

– Именно так, Гриша. Никаких фактов, подтверждающих рассказ Омельченко и Князева.

– А фотография? – вспомнил полковник. – Фотография!

– Черная и зеленая трава? Силуэты тел? – переспросил Абрамов. И тут же ответил: – А помнишь, некоторое время назад в Англии странные круги на полях были? Их на видео снимали. Что с земли, что с вертолетов. Ролики всему миру показывали. Мол, здесь, в траву, в пшеницу тарелки садились. Помнишь? Кто-то поверил, что это были корабли инопланетян? Ну да, уфологи поверили.

– Товарищ генерал, бойцы стреляли вверх! – будто не желая слышать Абрамова, упрямо гнул свое полковник. – Мои люди видели угрозу. Она находилась прямо над головами. Майор Казаков и бойцы лежали на земле спиной и «долбили» вверх длинными очередями. Такое возможно лишь в том случае, если их атаковали с неба!

– У нас нет ни одного факта, подтверждающего рапорты старшего лейтенанта Омельченко и лейтенанта Князева, – оборвал его генерал.

– Фотография!

– Я уже говорил про круги от «блюдец» в Великобритании, – отрицательно покачал головой Абрамов. – В общем, так, Гриша. Генеральный штаб нам не поверит. Я уже провентилировал вопрос. Беседовал с их техническими экспертами неофициально. Показал рапорты и материалы, привезенные тобой с места событий.

Мне однозначно дали понять: такой доклад – об операции против банды Аль Али и о факте исчезновения группы офицеров – принят не будет!

– Чего они хотят? – угрюмо спросил полковник. – Чтоб я написал: офицеры дезертировали с поля боя? С оружием в руках? Я ни при каких обстоятельствах не напишу и не подпишу такую бумагу!

– Сам знаю, – отозвался генерал. – А эту подпишешь?

Он выложил на стол распечатку. Рапорт полковника Громова. Григорий, удивленно глянув на Абрамова, принялся читать. Из бумаги следовало: группа майора Казакова успешно вышла в район операции, заняла позиции, дождалась каравана и выполнила боевую задачу, уничтожив группу наркоторговцев. Далее, как гласила бумага, майор Казаков увел своих людей на территорию России. Но в результате непредвиденного стечения обстоятельств оказался на пути отряда чеченских боевиков, превосходивших спецназовцев по численности и тяжелому вооружению.

После боя в живых остались только два офицера из группы майора Казакова: старший лейтенант Омельченко и лейтенант Князев. Остальные участники операции, включая командира отряда спецназа, погибли в боестолкновении, уничтожив более двух десятков террористов. Тела офицеров с места событий эвакуировать не удалось. Банда продолжала теснить выживших в бою спецназовцев, те вынуждены были отступить.

– Какая чудовищная ложь! – воскликнул полковник Громов. – Кому это нужно?!

Генерал Абрамов вздохнул, положил перед Громовым ручку.

– Подписывай, Гриша, – попросил он. – Это лучшее, что мы можем для них сделать.

– Почему? – одними губами спросил полковник.

Генерал прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Его плечи были опущены. Словно у старика, на спину которого непосильным грузом легли годы.

– При таком варианте твоего доклада – они герои, – объяснил Абрамов после долгой паузы. – К сожалению, если все было так, как ты говоришь, и Казаков с группой попал к инопланетянам – нам их не вернуть. Мы можем приказом объявить всех девятерых пропавшими без вести. Тогда жены, дети офицеров не получат пенсии. Сам знаешь, как все у нас устроено.

Но если ты подпишешь бумагу – они герои! И награды, за которые прибавка к пенсии. И сама пенсия. Думаешь, она будет лишней дочерям майора Казакова?

Полковник вздрогнул. Генерал Абрамов все просчитал абсолютно точно. Никакого другого выхода не существовало. Громов взял ручку со стола, снял колпачок, чуть помедлил… Поставил свою подпись под докладом, который написали за него другие люди.

– Спасибо, – забрав бумагу, произнес Абрамов.

– Я могу быть свободен?

– Да, Гриша. И еще. Поговори с Омельченко и Князевым. Чтоб забыли про оранжевые шары и летающие «блюдца». Их товарищи погибли в неравном бою с бандитами. Майор Казаков и его люди – герои!

– Есть!

– Объясни: это единственный способ материально обеспечить семьи офицеров. Их дети не должны просить милостыню.

– Есть!

– Кстати, потом необходимо предоставить Омельченко и Князеву отдых. Направим обоих в реабилитационный центр. Иди!

– Задолбали, на хрен! – в сердцах произнес Александр Тополев, когда все отошли от схватки.

Как и предполагалось, после окончания боя спецназовцы «ожили» возле казармы – целой и невредимой. Металлические чудовища раз за разом превращали дома людей в руины. Но едва «зеленые человечки» приходили к выводу, что пора заканчивать игру, все восстанавливалось, будто ничего страшного и не происходило. Только пережитая боль не оставляла людей, несмотря на то, что никакого физического ущерба от этих «шуток» земляне не получали. Если не принимать в расчет, что за короткий срок бойцы умерли дважды.

Как и накануне, в бою не уцелел никто. Американцы держались хорошо, но в планы «зеленых человечков» не входило оставлять кого-то в живых. Мэрфи клялся, что видел, как погиб последний китаец, разорванный на части двумя пауками. И с гордостью сообщал русским: у него в отряде к тому моменту был потерян только один человек.

Спецназовцы хмуро отмалчивались. Соревнование – кто умрет раньше, кто позже – казалось диким, абсурдным. Чем тут хвалиться? Погибли все. Хуже того, было непонятно – зачем это нужно инопланетникам?

– Ночью – кошмары, города на Земле рушатся. Крубары людей штабелями укладывают. Днем – тебя самого убивают, да так, что боль на всю жизнь запомнишь…

– Я прошлой ночью с мамой разговаривал, – вдруг сказал Борис Кононов. – Представляете? Заснул и увидел, абсолютно реально, что иду по Васильевскому острову, домой. От Невы через Большой проспект к Среднему. У меня там, на Четвертой линии, дом. Мама…

Люди уныло молчали. Примерно то же самое видели и они. Разными были только города и улицы, а в остальном все совпадало.

– Я домой пришел, к маме, – продолжал Конь. – Она на кровати лежит. Плохо себя чувствует. Разволновалась оттого, что мы пропали. Переживает… Не ест, не спит. Я у родителей единственный сын. Был.

– Не говори о себе в прошлом, – упрекнул Казаков. – Мы живы!

– Я к маме! – будто не слыша командира, продолжал лейтенант. – Говорю: мама, не волнуйся! Я жив, все в порядке. Она только-только глаза открыла. Меня увидела, попыталась улыбнуться. Вдруг – грохот, крики.

Меня будто ветром сдуло. Вмиг очутился над крышей дома, хоть и не хотел этого. Смотрю: за Невой, с другой стороны – крубары! Их боевые машины. Исаакиевского собора нет, синих куполов Троицкого – тоже нет. Никольской церкви и ее колокольни не видно. Там, с той стороны, все в огне. Дыму. Английская набережная телами усеяна. А боевые машины крубаров уже на эту сторону Невы перебираются. Петропавловка еще стоит, телебашня… А на Большом проспекте, на Ваське, уже дома рушатся.

– Стоп! – вдруг сказал майор Казаков. – Ну-ка, Боря, давай еще раз! Мы с тобой оба питерцы, больше никого нет.

– Больше нет! – подтвердил Тополев. – Москвичи есть, рязанцы. А еще – Томск и Новосибирск, Владик.

– Самара! – напомнил Док.

– Значит, – продолжал Владимир Казаков, который обнаружил странную вещь в рассказе младшего товарища, – ты, когда над городом взлетел, точно видел: Петропавловка стоит, телебашня цела, да? При этом Исаакиевский собор уже рухнул, и Троицкого не было. Я все правильно понял?

– Да! – подтвердил Борис Кононов. – А потом крубары прошли Большой проспект, мой дом в развалинах, мама осталась там. Я ничего не мог сделать.

– Погоди! – нетерпеливо перебил его командир. – Значит, в твоем сне крубары шли с юга, со стороны аэропорта. Южная часть города уже была уничтожена, а северная еще цела?

– Да какой же это сон, командир?! – возмутился Конь. А потом вдруг смутился, потерял уверенность. – Да черт его знает, сон или нет… Все так реально. Хаос, смерть. Люди кричат. Я на улицах соседей видел, мертвых. Уж их-то я не спутал бы. Да и дом свой – каждую мелочь разглядел.

– Да погоди ты! – еще раз оборвал его майор Казаков. – Ты на вопрос ответь: с какой стороны наступали крубары? С юга?

– Так точно! – подтвердил лейтенант Кононов. – С юга, товарищ командир. Вся та часть города, за Невой, превратилась в руины. Исаакиевский разрушили. Троицкий – тоже. Телебашня стояла. И Петропавловка. Кораблик в дыму был, но я его отчетливо видел, когда ветер задувал.

Майор Казаков громко рассмеялся, хлопнул себя руками по коленям. Товарищи удивленно посмотрели на командира.

– Вот же суки! – покачав головой, сообщил всем майор и вдруг спрятал лицо в ладонях.

А потом резко поднялся, начал быстро-быстро ходить взад-вперед. Спецназовцы смотрели на Владимира.

– Это неправда! – Казаков рубанул ладонью воздух. – Неправда, мужики! Неправда! Не было этого! Обманули нас, сволочи…

Он принялся снова метаться взад-вперед, а потом остановился перед товарищами.

– Мы с Борисом Кононовым – оба питерцы. Это и дало ключ! Понимаете? Нет? Сейчас объясню. Дело в том, что он живет на Васильевском острове, а я – в другом районе, за Невой, как раз неподалеку от Троицкого собора.

Так вот, я был дома, говорил с женой, а потом услышал крики. Тоже оказался над городом, но знаете, что увидел? Крубары шли с севера! Они были на Васильевском острове! Петропавловская крепость – разрушена. И телебашни не было видно. Исаакиевский собор горел, но еще стоял! Троицкий рухнул при мне. Только потом эти сволочи перешли на «южный» берег через Неву, двинулись от Английской набережной в сторону аэропорта. Разрушили мой дом, а под руинами остались жена и дочери.

Понимаете, нет? Они «рисуют» нам очень реальные картины. Заставляют поверить в то, что видим. Но мы с Борисом живем в разных частях Питера, и потому нам дали два разных плана реальности. Мне – атаку с севера, а ему – атаку с юга. Не было никакой атаки! Нет никаких крубаров на Земле!

– Ничего себе! – возмутился старший лейтенант Семашко. – Я второй день – сам не свой. Жена и сын погибли у меня на глазах. Растоптала боевая машина крубаров, прямо в автобусе.

– Сволочи! – выдохнул Людоед. – Как бы добраться до их глотки, а? И оружия не надо. Зубами бы порвал…

– Вот только зачем инопланетные твари это делают? – спросил Казаков, у которого будто гора с плеч свалилась. – Зачем обманывают нас, показывают то, чего нет на самом деле?

– Прививают ненависть к крубарам, – тут же отозвался Золин. – Командир, это первое, что приходит в голову.

– Пожалуй, ты прав! – немного подумав, согласился майор. – Если предположить, что мы попали в руки не к крубарам, а к кому-то другому… И те, вторые, очень хотят, чтоб мы ненавидели… Но это простой логический ход. Док, напрягись! Ты ж, кроме всего прочего, психоаналитик в группе. Какие еще варианты?

– Была у меня одна гадкая мыслишка, – признался старший лейтенант. – Уже давно звоночек в голове: динь-динь. Больно эти их… шагоходы… напоминают боевые треножники марсиан из книги Герберта Уэллса «Война миров». Все мы в детстве читали такой роман. Или видели фильм. Или слышали от друзей про схватку двух цивилизаций. Про шагающие машины, про тепловые лучи, про бессилие земных армий. Вот потому мне и показалось, что некий «кукловод» просто извлекает из нашего подсознания детские страхи. Они ведь, как известно, самые сильные и стойкие.

– Давай, давай, напрягайся, анализируй! – потребовал Казаков. – Необходимо разобраться в ситуации.

– Мне кажется, – сказал Доктор, – что нам меняют порог боли. Ну, как бы объяснить… Вот у нас на глазах убивают близких, семьи. А потом – маленькая зацепочка. Подсказка. И мы вроде бы догадываемся, что ничего такого не было. Придут новые сны – и наших жен, детей, матерей снова убьют. А мы не поверим. Еще убьют – мы снова не поверим. И так постепенно стирается грань между снами и действительностью. Нас учат легко и просто относиться к смерти близких.

– Разве можно к этому отнестись легко? – поинтересовался Семашко.

– Как только перестаешь верить, что все происходит на самом деле, осознаешь, что это игра, – все по-другому становится. Теряешь систему координат. Перестаешь отличать сон от реальности. И уже не понимаешь, кого убили на самом деле, кого «понарошку». За кого переживать, за кого нет? Сердце не может разорваться от боли за родных двадцать раз подряд.

– Ну и дела! – воскликнул Александр Тополев. – А зачем им это надо?

– Но это еще не все, – продолжил старший лейтенант Золин. – Я не договорил. Вторая часть плана – сами бойцы. Нас учат верить, что мы умираем не на самом деле. Убивают, но мы знаем: спустя какое-то время снова очнемся. Конечно, на Земле существует такое понятие, как реинкарнация. Кто-то верит в переселение душ. В то, что жизнь дается не один раз, что, умерев, ты вернешься на Землю снова. А нас не спрашивают: верим мы в это или нет. Убивают и снова воскрешают. Снова убивают, чтобы снова оживить.

– Зачем? – не выдержал Людоед, вновь перебив Максима Золина.

– Мы привыкаем умирать, – четко и медленно проговорил Доктор. – Тот, кто умер двадцать раз подряд, не может воспринимать собственную смерть как трагедию. Она становится чем-то обыденным, несмотря на чудовищную боль, которую приходится перенести. Мы умираем и снова воскресаем. Там же, в том же месте. Продолжаем делать то, что делали до смерти. В результате мы теряем систему координат, точку отсчета. Начинаем воспринимать смерть как часть нашей работы. Мол, через эту «обыденность» надо пройти. Вот и все.

– А смысл?

– Однажды тренировки закончатся, и нас пошлют на смерть. Настоящую, – закончил старший лейтенант Золин. – Будем думать – по привычке, из-за нарушения системы координат, – что это полусон-полуявь. Что нам все позволено. Есть задача, которую надо выполнить любой ценой. Какая разница, умрешь ты или нет? Все равно оживят! За спиной – десятки таких случаев…

Но там, куда нас пошлют, чудес не бывает. Там смерть – это смерть. Инопланетяне смотрят, выжидают, когда мы привыкнем к собственной гибели. К боли. И вот тогда поручат какую-то особую миссию, причем шансов на возвращение уже не будет. Потому что мы умрем по-настоящему.

В установленное время группа лейтенанта Мэрфи на связь не вышла, но поначалу это не обеспокоило адмирала Хорнса. Он прекрасно знал: высадка десанта на чужой территории – штука сложная. Не всегда и не все проходит гладко, по расписанию. Тем более если события разворачиваются в регионе, где все сидят на пороховой бочке, а потому – пристально наблюдают друг за другом.

К утру беспокойство штаба стало нарастать. По всем мыслимым и немыслимым вариантам, которые были рассчитаны при подготовке операции, «тюленям» давным-давно следовало оказаться в глубине иранской территории, между Керманом и Захеданом. Более того, пилоту «Чинука», Рональду Джонсу, предписано было возвратиться на базу до рассвета.

Однако ни группа лейтенанта Мэрфи, ни пилот «вертушки» никак не проявили себя – боевые пловцы чернокожего лейтенанта молчали, безмолвствовал и сам Рональд Джонс. Вертолет не вернулся. Прождав еще час или два – уже в нетерпении, – адмирал Хорнс дал команду начать поисковую операцию.

Конечно, это было сопряжено с риском, ибо «работать» на чужой территории, вернее, над территорией государства, формально не участвующего в военных действиях, запрещалось. Без санкции вышестоящего руководства. Но, как прикинул адмирал Хорнс, на согласования ушло бы черт знает сколько времени, а людей, если они были еще живы, требовалось спасать немедленно. Два поисковых вертолета поднялись с палубы «Абрахама Линкольна», ушли в предрассветную мглу. Адмирал приказал им не забираться в глубь чужой территории, сначала тщательно обследовать побережье…

Человека на берегу – в стороне от городов, автомобильных трасс и коммуникаций – заметили на втором часу спасательной операции. Пилот одной из поисковых «вертушек» обратил внимание на черную точку в полосе прибоя. Вертолет снизился, прошел над неподвижным телом, но неизвестный никак не прореагировал на звук моторов винтокрылой машины.

Взвесив «за» и «против», адмирал Хорнс дал команду «тюленям»: посадить вертолет на чужом побережье, но только на несколько мгновений, чтоб успеть забрать человека на борт. И тут же взлетать, пока не нарвались на неприятности со стороны патрульных и пограничных частей иранской армии.

Неизвестным, лежавшим на берегу – в полосе прибоя, без сознания, – оказался пилот пропавшего «Чинука» Рональд Джонс. Через полчаса он был доставлен на борт авианосца, где его поджидала группа врачей и адмирал Хорнс.

Рональд Джонс заговорил, едва только пришел в сознание. Ему даже не надо было задавать вопросы. Видимо, шок от пережитого оказался настолько силен, что пилоту требовалось немедленно, как можно скорее разделить это с другими людьми.

Однако получить какую-то разумную информацию от Рональда Джонса не удалось. Он хватал врачей за руки и настойчиво твердил: все находятся «под колпаком» у внеземной цивилизации, которая, если только захочет, запросто справится с любой земной армией.

Пилота начинало трясти, он становился мокрым от пота, вспоминая детали ночного рейда. Джонс много раз повторил, что вертолет был в районе высадки десанта, все шло по плану. Группа лейтенанта Мэрфи уже готовилась покинуть борт, когда появившийся невесть откуда, сверху, на них упал апельсин чудовищных размеров. Рональд Джонс вытирал пот со лба трясущимися руками, горячо шептал, что сделать что-либо было невозможно, отключились все бортовые системы «Чинука». Они пытались выйти на связь с базой, но ни один запрос не пробился через ватную пустоту эфира.

Можно было до бесконечности задавать Джонсу вопросы: «Где группа лейтенанта Мэрфи?», «Где вертолет?». Адмирал Хорнс слышал только один ответ: «На борту инопланетного корабля!»

Видя, что ему не верят, Рональд Джонс начинал биться в истерике, кричал, что странный апельсин проглотил всех. Всех! Лейтенанта Мэрфи. Лейтенанта Дэвидсона. Всю группу боевых пловцов. Винтокрылую машину.

Чудом спасся только он сам, Рональд Джонс. И то неизвестно как. Пилот отчетливо помнил: оранжевый шар, похожий на апельсин, оказался совсем близко. Несколько человек на борту винтокрылой машины кричали от страха. Чужой корабль проглотил машину, а потом он, Рональд Джонс, провалился в черную пустоту, где на него набросился исполинский червяк.

Отвратительное создание заглотнуло его, стало проталкивать по кишечнику. Пилот задыхался, сходил с ума, но пытка продолжалась и продолжалась. Потом червяк исчез, но появились огромные страшные глаза. Они внимательно рассматривали висящего в пустоте Рональда. А затем напрыгнули на жертву, и пилот умер. Очнулся только на побережье, в воде, в тот момент, когда «тюлени» спасательного отряда перевернули Джонса, чтоб заглянуть в лицо…

Адмирал Хорнс вопросительно посмотрел на врача-эксперта, обследовавшего эвакуированного с побережья Рональда Джонса. Тот выразительно покрутил пальцем у виска. Хорнс кивнул. Он был полностью согласен с вердиктом медика. Пилот «Чинука» потерял рассудок от пережитого шока. Скорее всего, вертолет не дотянул до берега. Произошла какая-то поломка, и винтокрылая машина рухнула в море, еще до рассвета. Из всех людей, находившихся на борту, в катастрофе выжил только пилот. Волны выбросили его на берег…

Поисковая операция на побережье Ирана была свернута. Тщательно обдумав варианты, адмирал Хорнс подготовил рапорт командованию. Согласно его донесению, вертолет потерпел аварию над Персидским заливом, не добравшись до территории Ирана. Группа «тюленей» погибла в полном составе, ушла на дно вместе с винтокрылой машиной. Чудом спасся лишь пилот «Чинука», Рональд Джонс.

Донесение Хорнса ушло в главный штаб. Свихнувшегося пилота эвакуировали с борта авианосца, отправили в центр реабилитации. Не столько для восстановления сил, сколько для принудительного лечения.

Ночью, во сне, группа майора Казакова тайно проникла на космодром крубаров. Посадочная площадка, на которой размещались звездолеты, совсем не походила на земные «причалы» для космических кораблей. Здесь не было толстых бетонных плит, выгоревших дочерна в адском пламени ракетных двигателей. Не было рельсовых путей, стартовых мачт и бункеров.

Оранжевые шары стояли на траве, всего три штуки. Майор, дав знак Людоеду и Тополю, осторожно пополз вперед. Ему необходимо было подобраться вплотную к чужому кораблю, разобраться в том, где у инопланетного звездолета люк или вход. Должен же экипаж как-то попадать на борт судна… Или крубары умеют проходить сквозь стены? Вряд ли!

Чем-то они были похожи на людей – голова, туловище, две руки, две ноги. Крубары материальны. Это вихревые призраки – мваланы – могут проходить сквозь стены, но крубары не газообразная дымка.

Майор, расположившись у основания чужого корабля, долго осматривал поверхность загадочного оранжевого шара. Он знал: инопланетяне могут в любую секунду поднять тревогу, обнаружить чужака, расстрелять человека из лучевых ружей. Во сне майор Казаков не боялся смерти, и он догадывался почему.

Люк обнаружился случайно. Вернее, вход на корабль помог найти мвалан. Газообразное тело чужака оказалось возле землянина, тщетно пытавшегося разобраться с крубарской машиной. Воздух уплотнился, показалось – стал осязаемым. Газообразный отросток коснулся какой-то невидимой кнопки, совершенно неотличимой от корпуса с точки зрения человека. Полупрозрачная ладонь скользнула вниз, вывела какой-то замысловатый иероглиф на боку апельсина, и, что удивительно, звездолет крубаров послушался мвалана.

В боку не появилось отверстие, не открылся проход, Владимиру Казакову почудилось, что огромный невидимый нож порезал кожуру апельсина на дольки. Затем кто-то потянул один «лепесток». Боковина чужого корабля медленно поехала вниз, прямо на майора. Тот мигом откатился в сторону, дабы не попасть под опускающуюся вниз створку.

Мвалан первым скользнул внутрь, двинулся по коридору, ни секунды не сомневаясь: человек последует за ним. Однако майор Казаков задержался около входа. Он ждал спецназовцев, которым требовалось время, чтобы ползком преодолеть кусок поля, отделявший их от чужого корабля.

За спиной возникло резкое дуновение ветра – казалось, мвалан недоволен тем, что землянин понапрасну тратит время. Но майор все-таки дождался товарищей. Они бросились вслед за призраком, уверенно и привычно скользившим по закругленному коридору.

Изнутри корабль поражал размерами. Майор сильно удивился. Раньше он думал, что крубарский корабль не такой уж и большой. Теперь они бежали и бежали по длинному проходу, словно в изогнутой трубе, и все никак не могли попасть в нужную точку.

В рубке звездолета никого не оказалось. Майор Казаков первым ворвался внутрь. Он был готов к схватке, собирался голыми руками душить чужих пилотов. Ненависть к крубарам переполняла офицера ГРУ, но убивать не пришлось, его встретила пустота. Спецназовцы ворвались в командный пункт звездолета вслед за командиром и замерли в нерешительности.

Лишь теперь они сообразили, что не смогут управлять чужим звездолетом. Он был для них столь же бесполезен, как самолет для аборигена, который даже не видел бензинового автомобиля. Что-то кричал всем Людоед. Размахивал руками Александр Тополев, пытаясь добиться помощи от мвалана. Переговаривались за спиной другие офицеры группы. Казаков ничего не слышал, мозг отказывался воспринимать информацию. Опасность!

Тревога! На крубарском космодроме объявили тревогу. Майор не знал, как он это почувствовал, но был твердо уверен: крубары узнали, что на их корабль проникли чужаки. Люди оказались в ловушке. А значит, им вновь умирать, только теперь не днем, а ночью. Игра продолжалась, даже когда спецназовцы спали. Жестокая игра, в которой только два варианта: либо земляне правильно угадывают, как следует выпутываться из трудной ситуации, либо их безжалостно убивают…

В рубку звездолета ворвались чужаки, бойцы Земли попытались защищаться, им нечего было терять. Но в схватке, где одна сторона вооружена тепловыми ружьями, а вторая сражается голыми руками, у людей не было шансов. Разве только умереть не сразу, продав жизнь чуть подороже.

Утром у спецназовцев появились новые «игрушки». В отличие от уже привычного ружья – без приклада, короткоствольного, – новая «штуковина» была похожа на гранатомет. Правда, укороченный и не такой тяжелый. Русские обнаружили на пороге шесть лучевых ружей и три «штуковины», назначение которых надо было выяснить.

Людоед тут же решил опробовать новый вид оружия. Отойдя чуть в сторону от казармы, он направил ствол-трубу на одну из скал. Прицелился, нажал спуск. Ружье не вздрогнуло, не зарычало и не зашипело. Оно действовало бесшумно, точно так же, как и тепловые стволы, которыми спецназовцы «работали» все последние дни. Но, в отличие от прежнего оружия, новые машинки стреляли огненными клубками, напоминавшими то ли шаровые молнии, то ли сгустки плазмы. Раскаленный комок ударился в верхнюю часть скалы. Все утонуло в грохоте взрыва.

Из казармы повыскакивали американцы. Следом из кустарника появились и китайцы. Капитан Мясников смотрел на изуродованную «горку», открыв рот от изумления. Пробуя ствол, он ненароком снес вершину. Целиком. Казаков почесал затылок.

– Вот оружие так оружие! – чуть придя в себя, восхитился Людоед. – Гораздо эффективнее, чем лучевые ружья. Эдак можно отправить шарик в скопление пауков, и они все растворятся в плазменной вспышке. Вот только почему плазмометов всего три штуки?

Во время завтрака люди обсуждали как ночной сон о проникновении на звездолет крубаров, так и возможности нового оружия. Сначала детально проанализировали тему захвата чужого корабля. Сошлись на том, что простых снов здесь не бывает. Если все дружно видели одну и ту же вещь, значит, в этом был определенный смысл.

– Возможно, в недалеком будущем нам предстоит захватить боевое судно крубаров, – предположил Доктор.

– Скорее всего, это лишь первый этап задания, – не согласился Казак. – Вряд ли в корабле главная суть. Думаю, нам предстоит вояж на чужом звездолете к какому-то звездному объекту. А уж там – миссия, к которой нас старательно готовят.

– Хорошо бы – на планету крубаров! – мечтательно заявил Людоед. – Ух, я бы оторвался! За все получил бы оплату по полной программе. За мучения землян, за издевательства над нами. Представляете? С плазменными ружьями да высадиться на родной планете крубаров. То-то мы б им задали шороху!

Идея понравилась всем. Помечтав о том, как превратили бы в пепел родину крубаров, люди задумались над другим: почему им дали лишь три плазмомета? Отгадку быстро нашел Тенгиз Чабадзе, редко участвовавший в спорах.

– Нас девять, и ружей девять. Всего, – сказал Джигит. – Но плазмометов лишь три штуки. Значит, инопланетяне подсказывают нам: действуйте тройками! Один – с плазменным ружьем, два – с лучевыми. Тот, кто стреляет плазмой, – работает по крупным скоплениям пауков. Остальные – контролируют секторы, прикрывают фланги, сносят одиночные мишени. Вспомните тактику боевиков в Чечне: автоматчик, пулеметчик и третий – с гранатометом. Обязанности в группе разделены. Каждый выполняет свою задачу.

Поразмыслив, офицеры согласились с тем, что Тенгиз нашел верное решение. Когда последовал мысленный приказ «К бою!», они так и вышли на полигон, в три тройки. Плазмометами вооружились Тополев, Мясников и Семашко…

И вновь завертелась карусель! Кольца на пальцах вскоре стали горячими, будто раскаленными. Инопланетяне усложнили задачу, как только убедились в том, что земляне сформировали правильную тактику ведения боя, научились пользоваться картой на сетчатке левого глаза, в совершенстве овладели переговорными устройствами. Стали отслеживать не только свое положение на макете, но и диспозицию товарищей. Теперь пауки атаковали бронированными группами, одновременно с нескольких направлений.

Плазмометчик, выпустив огненный шар с протуберанцами в одну сторону, тут же разворачивался, чтобы отразить нападение с другой. Прикрывавшие его товарищи с лучевыми ружьями синхронно со стрелком меняли секторы обзора. Со стороны это выглядело так, будто на поверхности «макета» вращался равнобедренный треугольник, одна из граней которого – боевая – сметала все, что оказывалось напротив нее.

Плазмомет оказался весьма эффективным оружием против пауков. Один шар превращал в море огня целую орду нападавших. Причем, когда пламя опадало вниз, стихало, на месте атакующих монстров оставалась только лужа расплавленного металла, которая медленно «всасывалась» почвой.

Сложность боя заключалась не только в обилии нападавших, но еще и в необходимости внимательно отслеживать положение других троек. Чтоб ненароком не превратить в плазму своих же товарищей…

Темп постоянно возрастал, но люди держались. Быть может, потому, что в этот раз металлические твари не лезли из-под поверхности. Они атаковали слева и справа, спереди и сзади, но не пытались утащить спецназовцев вниз, как было в прошлые дни. Тополь, Людоед и Сема, слушая команды наблюдателей, вертелись во все стороны, раз за разом выпуская огненные шары, сметавшие монстров. Вокруг уже не было скал – только бушевавшее пламя да столбы пыли до самого неба. Затем все вернулось на круги своя. Металлический скрежет резко усилился, пауки стали вылезать из-под поверхности «макета», в опасной близости от людей. Едва найдя точку опоры, чудовища устремлялись к людям, раскрывали блестящие челюсти.

– Сомкнуться! – приказал майор.

Расстояние снизилось до критического. Треугольники уже не успевали поворачиваться в пространстве, чтобы нужной стороной встретить шеренгу монстров. Теперь – после перестроения, проведенного командиром отряда, – три плазмометчика контролировали секторы по сто двадцать градусов каждый, а все остальные бойцы, вооруженные лучевыми ружьями, помогали им при необходимости. В тех случаях, когда одиночные твари ухитрялись подобраться слишком близко к землянам.

Темп боя еще возрос. Тополь, Людоед и Сема сметали металлические шеренги лап, усиков, челюстей, но на месте поверженных чудовищ тут же вырастали новые. Они увеличивались в высоте, приближались. Несмотря на все усилия людей, суставчатые конечности тянулись к мягким беззащитным телам землян, и было ясно: скоро наступит привычная развязка. Пауки прорвут линию сопротивления, к бойцам в третий раз придет смерть.

И вдруг все закончилось. Людоед по инерции выпустил еще два заряда, повернулся, но все остановились, потому что стрелять было некуда. Выжившие монстры исчезли. Убитые – медленно проваливались в песок. Вместе со скалами.

– Эй, придурки! – крикнул лейтенант Кононов, опуская ствол лучевого ружья. – А покоцать нас? Я жалобу подам!

– Тихо, балбес! – возмутился Док. – Сейчас какая-нибудь тварь вылезет из камней и сломает тебе ребра! Че те не живется, коли отпустили?!

– Я так не привык! – возмутился Конь. – Не могу! Ломки! Ломки, Док, понимаешь? В конце игры меня должны порвать на части, а как иначе?

– Доктор, у парня жар, – озабоченно произнес Александр Тополев. – Надо лечить! Есть два варианта: пинок по почкам или вот этот ствол в задний проход… Слово за медиком.

Капитан Тополев показал ствол плазмомета. Старший лейтенант Золин с деловым видом осмотрел инопланетное ружье, даже померил пальцами диаметр горловины. Потом с сомнением оглядел Кононова. Специально обошел лейтенанта, чтобы глянуть на того сзади.

– Боюсь, – сложив руки на животе и надув губы, заявил Доктор, – ствол – это слишком грубовато для такой тонкой натуры.

– Но-но! – возмутился Кононов под хохот товарищей.

– Значит, остается пинок по почкам, – решил Тополев и с угрожающим видом приблизился к лейтенанту. – Хороший, увесистый пинок.

– Так, попрошу без рук! И без ног! – завопил Борис, невольно отступая. – Мало того что инопланетные твари имеют нас по-всякому, так еще старшие товарищи по оружию самосуд устраивают!

Спецназовцы лежали на песке, схватившись за животы.

– Звери! – ругнулся Кононов, глянув по сторонам. – Ну что вы на меня набросились?! Ствол в задний проход… Товарищ майор, как только они могли такое придумать? Хуже «зеленых человечков»! Я же только спросил: почему нас в этот раз не убили? И все!

– Сегодня – пиво! – объяснил майор и пнул носком большой ящик, появившийся возле ног. – Видимо, инопланетяне довольны тем, как мы работали на полигоне. Потому – пряник, а не кнут. Угощайся, Борис!

Чуть позже, наведавшись к американцам и побеседовав с ними, Мясников узнал: тем повезло меньше – пауки убили всех, как и накануне. «Тюлени» не смогли выстроить правильную линию обороны, и монстры добрались-таки до людей. А как получилось у китайцев – не выведали ни русские, ни американцы. Те старательно избегали близких контактов. Все, что удалось узнать лейтенанту Мэрфи: командира спецназа зовут Фанг Ли. У него в подчинении шесть бойцов. На этом знания на тему, «как работает китайский спецназ», заканчивались. После инцидента, когда американец сцепился с бойцом Востока и обоих наказали за стычку, китайцы полностью замкнулись внутри своего «клана». Не было даже известно, знают ли они русский или английский. Фанг Ли немного говорил по-английски. И все.

Китайцы представляли почти такую же загадку, как инопланетяне. С той лишь разницей, что узнать тайну «зеленых человечков» мечтали и русские, и американцы. А на узкоглазых никто не хотел тратить силы и время. Прячутся – ну и пусть. Их личные проблемы.

– Пойдем на кухню, Саша, – предложила Людмила Казакова. – Пойдем! Я тебя чаем угощу…

– Я на минутку, Людмила Константиновна! – приложив ладони к груди, взмолился старший лейтенант. – Меня… мне ехать надо. Я к вам зашел, потому что не мог… вот.

Женщина замерла, внимательно глядя на офицера, вернувшегося оттуда, где пропал ее муж.

– Давайте присядем, Людмила Константиновна, – попросил Хохол.

Они прошли в небольшую комнату, и женщина села у окна, а гостя посадила на краешек кровати. Как раз на то самое место, где недавно сидел призрачный Владимир Казаков. Людмила молчала, в ожидании теребя платок. Что хотел ей сказать офицер из группы мужа?

Александр, глянув на женщину, решился. Начал торопливо говорить:

– Нас отправляют в реабилитационный центр, Людмила Константиновна. Меня и Игорька Князева. Да. Мы вдвоем вернулись оттуда. Ну… сами знаете… оттуда, где все пропали. И вот я про этот медцентр думаю. Боюсь, промоют мозги. Потом не смогу правду вспомнить, рассказать. Сам забуду, как все было. Буду считать, что это галлюцинация. Сон. Шутка подсознания.

Офицер чуть помедлил, в волнении потер щеки и глаза ладонями.

– Они ведь не умерли! – выдохнул Омельченко. – Не верьте, Людмила Константиновна. Не было никакого отряда чеченских боевиков. И боя, в котором все наши погибли. Мы не бросили бы их! Это вранье! Или все там остались бы, или бы вернулись… Все не так! Но в это трудно поверить. Нам никто не верит…

И он начал сбивчиво, торопливо рассказывать женщине про караван с наркотиками, про успешно выполненную операцию. Про неопознанный летающий объект, который завис над группой Казака и «всосал» в себя девятерых офицеров ГРУ. Старший лейтенант старался изо всех сил, чтоб Людмила Казакова ему поверила. Это было очень важно. Он рассказывал про черную траву, про отпечатки тел на поверхности. Про второй «выход» на то же самое место, видеосъемку и экспертов, изучавших проблему исчезновения офицеров группы.

– Я вам верю, Саша! – тихо проговорила Людмила Казакова. – Верю. Знаю, что Володя жив. Он дважды приходил ко мне.

– Приходил?! – Омельченко вскочил с кровати, не поверив ушам.

– Да, был здесь, – призналась Людмила. – Сидел вот на этом самом месте, где вы сидите.

И она неторопливо, обстоятельно поведала о том, как призрачный Владимир Казаков дважды приходил домой. Как исчез в первом случае, попытавшись рассказать о том, где находится сейчас. Как побывал дома еще раз, на следующий день. Точнее, ночью.

– Он все про каких-то крубаров спрашивал, – вспомнила женщина. – Вы не знаете, Саша, о чем это он? Это вроде моджахедов, что ли? Володя очень переживал из-за этих крубаров. Спрашивал, нет ли их в городе. Все ли у нас в порядке. Почему-то еще про Норвегию и Финляндию спрашивал, нет ли там войск крубаров. Я так и не поняла.

Но старший лейтенант Омельченко только покачал головой. Он не знал, о чем говорил командир. Отряд ГРУ, в котором служили офицеры, не вел никаких боевых действий или разведопераций против такой группировки. Помедлив, внимательно проанализировав все, Хохол признался, что не может помочь.

– Володя был очень встревожен, – сообщила женщина. – Как раз из-за этих крубаров. Весь бледный, на нервах. В конце даже закричал мне: «Уходите!» Уходите, мол, все. Уводи девчонок. А куда? Зачем? Я не поняла. Володя исчез. Мы так и не закончили разговор…

– Нет! – огорченно помотал головой Хохол. И вдруг вспомнил, что еще не сказал главное. – Так я, это, Людмила Константиновна… Хотел сказать. Вас, наверное, вызовут в часть. Выдадут документы о смерти мужа. Вы не верьте! Мы подписали ложные бумаги. Я, Игорь Князев. И даже полковник Громов. Понимаете, руководство убедило, что так лучше. Так вы получите пенсию по потере кормильца. А если майор Казаков и другие ребята будут числиться пропавшими без вести – вам ничего не дадут. Понимаете? Мы сделали это только ради семей наших товарищей! Простите. Руководство сказало: так будет выгоднее для вас. Мы сделали, что могли. Но вы всегда помните – это было иначе, не как в документах! Даже если я потом, после возвращения из реабилитационного центра, стану говорить другое, вы знайте: не было схватки с чеченскими боевиками! Майор Казаков не погиб во время выполнения задания. Они живы! Вы ждите. Вдруг повезет и ребята вернутся?

– Спасибо, – едва слышно прошептала женщина.

– Ну, мне пора! – заторопился Омельченко. – Извините, что так быстро. Машина ждет, мне вообще нельзя было… И к вам нельзя, и говорить про это нельзя… Счастливо! Держитесь, Людмила Константиновна. Все будет хорошо.

Во второй половине дня «зеленые человечки» поставили землян в тупик.

– Что это? – недоуменно спросил Людоед, оглядев оружие, которое было предложено для новой игры. – Что это, парни?!

Его товарищи столпились около кухонного стола в казарме. На нем лежали автоматы Калашникова с интегрированными подствольными гранатометами. Привычные земные стволы выглядели здесь настолько дико, что поначалу никто не ответил на вопрос капитана Мясникова. Офицеры ГРУ рассматривали оружие, которое им не раз приходилось применять во время боевых операций на Земле. Но это происходило в другой жизни.

– Что это? – еще раз спросил Людоед.

Борис Кононов осторожно потрогал автомат пальцем, словно хотел проверить, не галлюцинация ли. Потом взял оружие в руки.

– Это «Гроза», товарищ капитан, – ответил Конь. – «Гроза». Семьдесят четвертый «калаш» с интегрированным подствольным гранатометом.

– ОЦ-14, я сам вижу! – резко отозвался капитан Мясников. – Я не о том! Что мы здесь навоюем таким оружием? Над нами издеваются?!

Любопытство. На этот раз земляне почувствовали не только приказ выйти на полигон. Внутри невидимого инопланетного существа жило любопытство. «Зеленым человечкам» хотелось посмотреть, что получится…

Карта осталась той же самой, что и с утра, словно инопланетяне не хотели усложнять задание. Тонкий луч блеснул из горбика над левым глазом, положил на сетчатку диспозицию.

– Внимание! – прошептал Казаков. – Одиночными! Гранаты бережем.

За ближайшим выступом что-то зашевелилось. Блеснули серебристые лапы, потом над камнем появились черные глаза. Они пристально изучали группу людей. Людоед выстрелил мгновенно, от бедра. Паук дернулся, завертелся – вместо блюдца-глаза появилась огромная дыра.

– Неплохо! – одобрил майор. – Точно в «десятку»!

Хотя он прекрасно знал, что капитан Мясников может стрелять и по более мелким целям. В Чечне он как-то поспорил с мотострелками. В тот раз Людоед стрелял от бедра, но по фарфоровым чашечкам изоляторов, чудом уцелевшим на опорах. Проводов давно не было, как и электричества. А белые изоляторы оставались на покосившихся столбах. Вот их, на спор, и расстреливал Людоед. Причем не одну, а несколько подряд. И промахивался крайне редко…

Загрохотал автомат старшего лейтенанта Семашко – на противоположном холме тоже показались пауки, сразу несколько штук. Сема встретил их длинной очередью, но пули «калаша» не причинили им заметного вреда. Чудовищные твари продолжали двигаться вперед, словно не испытывали ни малейших проблем.

– Интересно, они живые? – крикнул Кононов, пытаясь стрелять по глазам монстров, как это делал Мясников.

– Пойди спроси! – огрызнулся Доктор. Он тоже перешел на огонь по глазам-блюдцам короткими очередями.

– Нет! – крикнул лейтенант. – Ты не понял! Я о другом. Мне плевать, живые они или нет. Мозги у них есть? Если мозг есть – можно попробовать выбить его точным выстрелом. Снести башку очередью! Только куда метить?!

– У носорога или слона такая толстая кожа, что мощное ружье не всегда пробивает, – заметил Казаков в перерыве между выстрелами. – А там калибр другой, побольше. Охотники стреляют или в глаз, или в уязвимые места. Но для этого необходимо знать анатомию!

Иван Семашко нервно засмеялся:

– Надо будет попросить, чтобы нам ночью, во сне, не чужие корабли показывали. Строение пауков преподавали!

– И учительницу-блондинку. Молоденькую, в мини-юбке, – весело поддержал Тополев. – Точно, Конь?

– Идите все на хрен! – отозвался лейтенант. – Нашли время о бабах…

Офицеры дружно засмеялись.

– Надо же, – продолжил Александр Тополев, выпустив две пули, одну за другой. – Оказывается, бывают в жизни моменты, когда Конь утрачивает способность думать о высоком и светлом!

– Внимание! – оборвал нездоровое веселье майор Казаков. – Сзади, справа, сектор пять часов. За скалой – группа пауков. Док, Джигит – подствольники!

Твари появились из-за гребня, но благодаря карте люди успели подготовиться к атаке. Золин и Чабадзе выпустили в сверкающую орду по гранате и тут же отступили за спины товарищей, внутрь «кольца», чтобы перезарядить оружие. Их места заняли Людоед и Шумахер.

– Да, навоюем мы тут! – злобно ругнулся капитан Мясников, наблюдая, как твари, покалеченные взрывами, мечутся из стороны в сторону. – Чуть только группа побольше будет – и прорвутся к нам, вот увидите.

– Относись ко всему философски! – посоветовал Доктор, аккуратно перезаряжая гранатомет. – С утра пиво давали. Теперь сожрут вместе с пивом. В жизни всегда так. Белые полосы чередуются с черными.

– Ни шиша себе, относись философски! – разозлился Мясников. – Мне надоело умирать! Жить хочу!

– Тогда стреляй! – предложил Максим Золин, занимая место в строю.

Пауки лавиной хлынули с холма.

– Ждать! Ждать! Ждать! – шептал Казаков, наблюдая, как шевелящееся море усиков, суставчатых лап, спин, глаз приближается к людям. А потом дал команду: – Конь! Шу! Тополь!

Трех гранат оказалось недостаточно, чтобы остановить надвигающегося противника. Бойцы спешно перезаряжали гранатометы, а по монстрам ударили Казак и Брат. Несколько раз стрелял Людоед – одиночными, по глазам тварей. Капитан Мясников экономил гранату до последнего. Выпустил ее, лишь когда расстояние уменьшилось до критического. Атаку удалось отбить, хотя в какой-то момент спецназовцы подумали, что твари доберутся до них.

И тут же, без перерыва, еще одна волна накатилась спереди. Прямо по ложбине между холмами, навстречу людям. Все утонуло в металлическом лязге наступающих пауков, в шорохе лап по песку. А земляне еще не успели перезарядить оружие.

Майор почувствовал, как раскалились все девять колец на пальцах. Чужие, инопланетные индикаторы сигнализировали, что его товарищам приходится туго и наступает кульминационный момент схватки. Командир отряда знал это и без подсказки.

– Кто успел перезарядить – огонь! – приказал майор. – Огонь и смена!

Четыре гранаты ударили в толпу механических чудовищ, это били Мясников, Золин, Чабадзе и Семашко. Отступать назад, для перезаряда подствольников, они не стали – было очевидно, что не успеют. Земляне выстроились шеренгой, выпуская патрон за патроном: по глазам, по шевелящимся челюстям, в головы пауков.

Потом в сверкающую лавину ударили еще две гранаты, это «сработали» успевшие перезарядить оружие Казаков и Запорожец. Но пауки все равно двигались вперед, и остановить их было невозможно.

– Конец! – тихо пробормотал майор, и благодаря диковинным переговорным устройствам его голос услышали все.

Но люди не опустили оружие, продолжали вести огонь. Клубы пыли окутали землян. Бойцы прекратили стрелять, потеряв из виду противника. Некоторые закрыли глаза, готовясь к чудовищной боли.

Смех. Уже не любопытство. Чужой смех в голове. Рассмеялся кто-то огромный, невидимый. Кукловод! Тот, что дергал за ниточки. Пыль осела на землю. Люди увидели пауков, замерших без движения в нескольких шагах от них. Черные огромные глаза смотрели на землян без ненависти, без желания убить…

Медленно опустились вниз заостренные металлические усики. Сомкнулись огромные сверкающие челюсти, так и не обагрившиеся кровью. Пауки развернулись и один за другим потрусили в пустыню, чтобы там, вдалеке, провалиться в почву.

– Фух! – пробормотал Казаков. Отбросил «Грозу», опустился на песок. – Неужто все? Обошлось…

– Да-а-а! – поддержал капитан Тополев, усаживаясь спиной к спине командира. Вытер пот с лица. – Слышь, Казак, трудно нашим оружием воевать, да?

Бойцы один за другим уселись, кто на камни, кто на песок, вслед за Казаковым и Тополевым.

– Сдается мне, в этот раз инопланетный мозг не хотел нас убивать, – заметил старший лейтенант Золин. – По-моему, просто… э-э-э… очень деликатно намекнул… показал… насколько неудобное у нас оружие. Медленное и шумное.

– Медленное и шумное, – повторил Владимир Казаков. – Ты прав, Док! Тепловые ружья крубаров значительно эффективнее. Они бесшумные. Значит, во время боя можно легко поддерживать связь, координировать действия солдат. Орать не надо. Их ружья не требуют частой смены обоймы. Нет, оно, конечно, внутри «лучевухи» есть батареи, иначе как же? Но их все равно не надо постоянно менять, как магазины у «калаша». Про перезарядку подствольного гранатомета я и не вспоминаю.

– Да и вообще, – добавил Мясников. – Тепловым лучом провел из стороны в сторону – все лежат. С одной очереди можно отрезать копыта у стада нападающих. А из наших «АКМ» требуется по каждой цели индивидуально работать.

Дрогнул, уплотнился воздух. Возле ног людей появился ящик пива.

– Хмм! – проронил Доктор и потрогал пальцем холодную баночку. – Вот и ответ. Мы все правильно поняли. «Зеленые человечки» хотели, чтоб люди сравнили техническую оснащенность земной армии и крубарской. Так сказать, оценили мощь. И вздрогнули от ужаса, увидев пропасть.

– Насчет «вздрогнули от ужаса» – это ты для красного словца приплел, – подумав, заявил майор Казаков. – Еще неизвестно, понимают ли инопланетяне, что такое ужас. И как от него вздрагивать. Но, надо сказать, поступают они весьма разумно. Приучили нас к более мощному и страшному оружию. Отработали групповые действия с использованием сверхсовременных – по-нашему, конечно, – средств связи и наблюдения. А потом наглядно показали, как погибла бы земная армия, окажись таковая на линии атаки пауков.

– Думаешь, применение автоматов с подствольником – разовая акция? – поинтересовался Тополев. – Нам снова дадут в руки крубарское оружие?

– Вне всякого сомнения! – уверенно ответил Владимир Казаков. – Кукловоду понадобились хорошо тренированные бойцы Земли. Но не для того, чтоб смотреть, как люди умеют из «калаша» стрелять. Факт.

На стол генерала Абрамова легло разведдонесение из района Персидского залива с краткими комментариями. Вводная часть напоминала о том, что командование объединенной группировки получило задание: начать детальную разведку ядерных объектов Ирана. Адмиралу Хорнсу предписывалось силами частей специального назначения выявить потенциальные точки производства ядерного оружия, его компонентов. С тем, чтобы в дальнейшем американцы получили неоспоримые доказательства вины Ирана и у них были развязаны руки для нанесения ударов по этой стране.

В основной части донесения говорилось о том, что вооруженные силы США, установив местоположение ряда секретных объектов, попытались начать более активные действия. В первый же день американцы потеряли вертолет MH-47 «Chinook» с пилотом и группу боевых пловцов NAVY’s SEAL в количестве двенадцати человек под командованием лейтенанта Даниэля Мэрфи. Перечислялись фамилии боевых пловцов, их звания, военный опыт. Абрамов скользнул взглядом по внушительному списку операций, в которых участвовали «тюлени» Мэрфи, потом стал читать дальше. Группа не вышла в эфир в контрольное время, не отозвалась на настойчивые запросы, которые делал центр управления. Более того, не удавалось связаться и с вертолетом. Адмирал Хорнс санкционировал проведение спасательной операции.

В результате предпринятых поисковых мероприятий пилот пропавшего «Чинука» был обнаружен на берегу, в полосе прибоя. «Тюленям» из поисковой группы удалось эвакуировать Рональда Джонса с побережья Ирана. Однако на вопросы о том, где вертолет, которым управлял Джонс, и куда делась группа лейтенанта Мэрфи, пилот отвечал каким-то бредом.

По его словам выходило, что спецназовцы не успели приступить к выполнению задания. Боевая машина находилась на подлете к заданному квадрату, когда была атакована неизвестным летательным объектом, больше всего напоминавшим огромный апельсин.

Американцы усомнились в том, что пилот Рональд Джонс способен адекватно оценивать события. Подвергли его углубленному медицинскому обследованию, однако тесты не выявили никаких отклонений, мозг человека функционировал нормально.

Между тем пилот настойчиво твердил, что спецназовцы похищены. На винтокрылую машину напал летающий апельсин, проглотил «Чинук», после чего все исчезло. Вертолет, «тюлени», даже одежда. Он, Рональд Джонс, был съеден червяком невероятных размеров. Червяк долго проталкивал его по пищеводу. Это было очень неприятно, и Рональд думал, что сойдет с ума.

Что произошло дальше, он затруднялся внятно объяснить. Помнил лишь, что червяк пропал, а на Джонса долго смотрели огромные, просто невероятные по размерам глаза. Потом эти глаза на него «напрыгнули». Он провалился внутрь зрачков, начал тонуть и захлебываться. Там было нечем дышать. А затем, когда он очнулся, не было ни лейтенанта Мэрфи, ни его людей, ни вертолета. Ничего. Только вода и песок.

Генерал Абрамов невесело усмехнулся. Получалось, инопланетникам – если только можно верить в эту невероятную, чудовищную чушь – оказалось недостаточно офицеров ГРУ. Им зачем-то потребовались и боевые пловцы ВМС США.

Документ заканчивался информацией о том, что адмирал Хорнс принял решение: не докладывать Генеральному штабу о таких странных событиях. Группа «тюленей» под руководством лейтенанта Мэрфи была объявлена пропавшей без вести при выполнении боевой задачи. Вертолет MH-47 «Chinook» – утерянным в результате несчастного случая. Пилот Рональд Джонс – чудом выжившим в катастрофе. Джонс был эвакуирован с борта «Абрахама Линкольна» и направлен на лечение в центр реабилитации.

Абрамов отодвинул доклад в сторону. Сцепил пальцы в замок, уперся в них подбородком и задумался. Получалось, американцы приняли точно такое же решение, что и он сам. Тоже скрыли факт встречи боевой группы с инопланетянами, представив командованию более привычный доклад.

Страны – разные, языки – разные. Менталитет – одинаков. Земной. Нет никаких инопланетян. «Зеленые человечки» – выдумка. Генерал точно знал – в подобный бред, во встречу военного корабля или земного самолета с инопланетянами, летающими на апельсинах, не поверит ни один уважающий себя Генеральный штаб. А потому майор Казаков и его люди – герои, погибшие во время спецоперации, в схватке с чеченскими боевиками. Лейтенант Мэрфи – тоже герой, но без вести пропавший во время боевой вылазки на территорию Ирана. Все. Конец. Жены и дети получат пенсию, истории эти действительно становятся историей. Забыть обо всем! Навсегда!

Навсегда ли? Не исключено, до следующего раза… Генерал Абрамов встал из-за стола, порвал донесение, сунул обрывки в спецустройство.

Утро началось с события, которое изменило всю дальнейшую модель поведения землян. Проснувшись, как обычно, с рассветом, майор Казаков поднялся с постели и вдруг почувствовал что-то необычное в спине. Владимир вывернул правую руку, чтобы проверить позвоночник, и замер. Похолодел. Бросился к зеркалу, повернулся к нему спиной…

Горб! Словно бы нарост – «голова» небольшого спрута, как раз в области сердца – прикрывала самую уязвимую часть человеческого тела. Пять щупалец… Одно из них, короткое, легло на шею, присосалось к ней, прошло до затылка. Тоненькие пальцы-перепонки забрались под волосы, вросли в кожу. Еще два отростка, чуть покрепче и помощнее, приклеились к плечам и рукам, протянулись за локтевой сгиб. Постепенно их толщина уменьшалась, и кончики было трудно отследить – они слились с кожей, стали не отличимы от нее ни по цвету, ни на ощупь. Последнее щупальце, самое толстое, срослось с позвоночником, шло вдоль него до копчика. Ниже раздаивалось, и каждый «хвост» уходил по задней части ноги, почти до пятки.

Владимир натянул штаны, которые, к удивлению, удалось застегнуть. Схватил футболку и бросился из комнаты в коридор.

– Вставайте! – закричал майор. – Подъем!!!

Офицеры один за другим стали появляться на порогах комнат. Поначалу земляне с ужасом смотрели на командира. А потом, окончательно проснувшись и сообразив, что произошло, начали ощупывать собственные спины.

– Е-мое! – произнес Тополев.

И впервые не пошутил. У капитана не оказалось достаточного чувства юмора. Для данного случая его не хватило…

Майор Казаков, постояв в коридоре, побрел в собственную комнату. Говорить ни о чем не хотелось. Владимир еще раз поглядел на отражение в зеркале, спереди, сбоку. Вздохнув, натянул футболку, застегнул ремень. Пришлось использовать другую дырочку для застежки. Благодаря спруту, вросшему в тело, майор пополнел. Как и следовало ожидать, рубашка порвалась на спине, зато куртка надевалась без проблем.

Подумав, Владимир отбросил сорочку, остался в футболке. Не имело смысла одеваться теплее. Климат на чужой планете не преподносил никаких сюрпризов. А для боевых операций можно куртку маскировочную натянуть. Невелика потеря!

Капитан Тополев сидел на крыльце казармы. Майор подошел к заместителю, примостился рядом на ступеньках.

– Вот мы и стали крубарами, командир, – грустно проронил Александр Тополев, глядя куда-то вдаль, в золотистую пустыню. – Сначала – нарост над глазом. Потом – шишка возле уха, кольца на пальцах. Теперь – горб за спиной, со щупальцами по всему телу. Оружие у нас крубарское. Я даже не знаю, чем мы от них отличаемся.

– Психологией! Мышлением! Тем, что мы люди! – не задумываясь, ответил Владимир Казаков. – Мы пока еще люди, Саша. Я не знаю, кого из нас хотят сделать. Но до тех пор, пока мы думаем и поступаем как люди, – мы не крубары. Мы – земляне!

И тут они услышали мысленный приказ – двигаться на полигон.

– А оружие? – крикнул Мясников. – Где оружие?!

Людоед стоял за спиной товарищей, молча слушая их диалог. Показалось, инопланетный разум всплеснул руками, теряя терпение. Приказ – двигаться на полигон – прозвучал вновь.

– На полигон так на полигон! – сплюнул Людоед. И первым шагнул вперед. – Тупые инопланетные лягушки! Эротические мечты зоофила! Рептилии чертовы! Хоть бы объяснили толком, что за хреновины у нас на спинах, как ими пользоваться…

Как только люди отошли от казармы, она стала таять. Оплыла, осела, исчезла в дымке. Спецназовцы не поверили глазам: теперь прямо у них за спинами располагалась деревенька в несколько десятков домиков. «Журавль» над колодцем. Издали, с луга, послышалось мычание коров. Семашко тихо присвистнул. Все недоуменно рассматривали новый пейзаж…

Гуси неспешно и важно топали через дорогу. Женщина средних лет копалась в огороде возле ближайшего домика.

– Эй! – не выдержав, крикнул лейтенант Кононов. – Эй! Здравствуйте! Откуда вы здесь?!

Женщина продолжала возиться с грядками, никак не отреагировав на громкий возглас офицера. Потом выпрямилась, отбросила в сторону русые волосы, выбившиеся из-под платка. Посмотрела прямо на Казакова и Мясникова. На ее лице не отразилось абсолютно никаких чувств. Она не видела спецназовцев ГРУ.

– Муляж! – понял Доктор. – Нам предлагают еще один муляж. Новая «карта» для боя. Другая.

– Для боя?! – удивленно переспросил Семашко. Лицо старшего лейтенанта вдруг потемнело. – Док… Ты… Это жестоко!

– Смотрите! – закричал лейтенант Запорожец, указывая в другую сторону.

В пятидесяти метрах – слева направо, перед деревенькой – проходила траншея. Торчала вверх «блямба» длинного – необычного – ружья. Дульный тормоз?

– Господи! – вполголоса пробормотал Тополев. – Мужики!!! Это ж ПТР! Противотанковое ружье. Времен Великой Отечественной войны…

Никто не успел ответить. За спиной, в деревне, громыхнуло, да так, что спецназовцы от неожиданности присели. Оглянулись. Бревна, щепки, пламя. Дым, фонтан пыли и земли – один из домиков был уничтожен точным выстрелом из артиллерийского орудия. Орудия?! Казаков стремительно обернулся, оглядел травянистое поле. Глаза сами зацепились за аномалию… Черные коробки, медленно ползущие от кромки леса. Красный цветок у длинного дула одной из «игрушек»!

– Ложись! – заорал майор. – Ложись!

Ему никогда не приходилось бывать под обстрелом танков, но Казак все сделал правильно. То ли гены сработали, то ли память о фильмах, которые смотрел в детстве. Снаряд перелетел через головы офицеров ГРУ, разорвался в деревне. Отчаянно замычала корова, видимо, ее зацепило осколком. К небу потянулся еще один столб дыма.

– В траншею! – рявкнул Казаков. – Быстро!

Спецназовцы, не мешкая, бросились вперед. Чуть ли не «рыбкой» – будто в реку с мостков – нырнули в спасительную траншею.

– К бою! – скомандовал майор, проверяя затвор противотанкового ружья.

Патрон находился в стволе. Откуда он, Владимир Казаков, родившийся через много лет после тех страшных времен, мог знать, как устроены противотанковые ружья? Которыми советские солдаты встречали немцев в тысяча девятьсот сорок первом году?

Еще один взрыв, чуть впереди траншеи.

– Командир! – долетел до майора голос капитана Мясникова. – У меня галлюцинации или как?! Это же немецкие «тигры»! «T-VI» времен Второй мировой! И еще – легкие танки, «T-2».

– Мы все бредим! – откликнулся Тополев. – «Тигры»! Настоящие!

– Ой, держите меня за обе руки! – злобно ругнулся Людоед. – Ой, держите! Покуда я не добрался до шутника, который это подстроил.

Громыхнул еще один взрыв, страшно закричала женщина. Офицеры на миг позабыли о противнике, обернулись. Русые волосы были перепачканы кровью, нога раздроблена. Женщина металась в дорожной пыли, вытягивала дрожащие руки в сторону спецназовцев. Лейтенант Кононов не выдержал, рванулся из траншеи.

– Куда?! – яростно завопил Казаков, да так, что все оглохли на одно ухо – то самое, через которое слышали голос командира. – Конь! Стоять! Стоять!!! Назад! Это приказ!

Офицер будто споткнулся на ходу. Упал на землю, пополз обратно.

– Траншею не покидать! – уже тише скомандовал майор. – На выстрелы не отвечать! Огонь только по приказу.

– Казак, это же игра, – напомнил Док. – «Тигры» – не настоящие.

– А она – настоящая? – яростно выкрикнул командир, указывая на женщину, которая стонала в пыли, за спинами бойцов. Все так же тянула к ним перепачканные кровью руки. – Она – настоящая?! А мы тут – настоящие? Что здесь настоящее? Где правда? Где ложь? В траншею, мать вашу! К бою!

Старший лейтенант Золин не ответил. Вздохнул, поправил на бруствере стойки противотанкового ружья, приготовил гранаты. Длинные «хоботы» танковых стволов чуть подрагивали, выискивая цели. «Тигры» приближались, теперь за спинами офицеров горела вся деревня. Раненая женщина перестала голосить, зато в паузах между взрывами было хорошо слышно – гуси подняли страшный гвалт. Птицы не разбегались, не прятались. Метались вокруг разрушенного дома, словно собирались остаться на месте до конца. Умереть со своими хозяевами…

Танки перенесли огонь на траншею, и бойцы сползли на дно, на себе почувствовав, что такое артиллерийский обстрел. Одно из колец на правой руке вдруг похолодело.

– Потери?! – крикнул Казак, не заучивший еще, какое за кого «отвечает».

– Старший лейтенант Чабадзе, – откликнулся капитан Тополев. – Убит осколком. Наповал.

Майор стиснул зубы. Получалось, в этот раз людям – умирать. Запас пива у «зеленых человечков» исчерпан. Снова в меню – боль и смерть.

– Огонь! – приказал Владимир.

Траншея, в которой находилась боевая восьмерка, огрызнулась пламенем. Один танк остановился, над ним появился черный дым. Другой беспомощно завертелся на месте. Получил второй заряд в моторный отсек и взорвался.

– Есть! – радостно завопил Семашко. – Горят, сволочи! Горят!!!

– «Т-2» горят, – спустил его с небес на землю капитан Мясников. – «Т-VI» из ПТР не возьмешь. Разве что гусеницу перебить…

«Тигры» огрызнулись серией вспышек. Траншея утонула в грохоте взрывов, взвизгнули осколки, земля обрушилась на головы спецназовцев.

– Эх, нам бы сейчас тепловые ружья крубаров! – с досадой произнес лейтенант Кононов. – Мы б этих уродов за минуту поджарили. А то что за игра? Только легкие танки бить…

Траншея выплюнула новую порцию смертоносных зарядов. Один из танков развернулся боком, замер без движения, а другой, словно не видя преграды, ткнулся в бок мертвого «брата».

– Обходят! Обходят справа! – не своим голосом завопил Семашко.

– Людоед! Конь! Сменить позиции!

Офицеры, пригибаясь, бросились по полуразрушенной траншее на правый фланг. Простучал пулемет, и капитан Мясников, согнувшись, упал на бруствер. Кольцо, отвечавшее за Людоеда, стало холодным, но не оледенело до конца. Кононов метнул противотанковую гранату, пополз дальше. В инопланетном переговорнике было хорошо слышно, как матерится Борис.

– Щас я его! – развернув ствол, выкрикнул Золин. – Погоди!

– Не возьмешь, Док! Броня толстая! – остановил Казаков. – Не высовывайся!

– А в моторный отсек?

Максим не выдержал, все-таки выпустил заряд. Танк все равно полз вперед, выискивая цели. Другой из «тигров», обошедший позиции сбоку, задымился, как-то неловко провалился в траншею гусеницей.

– Док! – позвал Золина майор. – Людоед жив, надо его вытащить.

– Есть! – отозвался старлей. – Только как же я медицинскую помощь окажу? Ничего нет, ни бинтов, ни медикаментов.

Владимир Казаков не успел ответить. Кольцо на среднем пальце правой руки, отвечавшее за капитана Мясникова, оледенело. В тот момент, когда под «тигром», двигавшимся вдоль траншеи, громыхнул страшный взрыв. Рвануло сразу несколько гранат, машина замерла. Людоед не умел и не любил проигрывать схватки.

– Отставить, Золин! – процедил майор. – Отставить…

Еще один танк прорвался в деревню, несмотря на то что Кононов метнул в боевую машину гранату. Взрыв не причинил «тигру» видимого вреда. Немецкая «коробочка» исчезла в черном дыму на окраине. А потом раздались отчаянные крики. Офицеры, не привыкшие к такой – настоящей – войне, с жертвами среди мирных людей, вновь забыли о противнике. Развернулись…

Танкисты издевались над людьми. Боевая машина «утюжила» остатки бревенчатых домиков, выдавливая из-под развалин тех, кто уцелел. Гнала перед собой. Пулемет грохотал, но пули выбивали фонтанчики земли около ног обреченных. Вокруг. Впереди.

«Тигр» собирался раздавить. Их. Людей. Русских. Беззащитных. Женщин, стариков, детей.

– Ах ты! – не выдержал лейтенант Кононов.

Ему стало безразлично, придумана эта игра или все происходит на самом деле. «Тигры» казались абсолютно реальными. Люди по-настоящему кричали от боли, ужаса, страха. А он, русский офицер, не мог смотреть, как давят их танками… И Конь, потеряв голову от злобы и ненависти, выпрыгнул из окопа, бросился за чужой машиной.

– Назад! Конь! – орал Казаков.

Но лейтенант его не слышал. Он совершенно обезумел от ярости. Ненависть клокотала в нем, искала выход. И совершенно не имело значения, что больше не было гранат. Лейтенант догнал немецкий танк. Замешательство его длилось лишь секунду, а потом офицер ГРУ ухватился за тяжелую, медленно движущуюся гусеницу. Конь страшно закричал, мышцы на его спине взбугрились, куртка лопнула. Борис сдернул гусеницу с направляющих катков! Двигатель танка еще работал, и машина, потерявшая опору, повернулась на месте. Только потом замерла.

Спецназовцы, забыв про схватку, приподнялись в траншее, с изумлением глядя на лейтенанта. А тот стоял возле танка, тяжело дыша, недоуменно разглядывая собственные руки. Опомнившись, лейтенант забрался на броню, принялся колотить в башенный люк.

– Выходи, гнида! Выходи! – орал он. – Сюда! Сука! Выходи!!! Я тебя голыми руками порву…

– Нет там никого, – услышал Борис голос командира. – Слезай, Конь! Нет там никого.

Лейтенант пришел в себя, посмотрел по сторонам. Деревни уже не было. Пропала траншея. Медленно «таяли», уходя в почву, немецкие танки. Лишь один «тигр», с оторванной гусеницей, оставался на месте. Тот самый. Пострадавший от рук лейтенанта Кононова.

Борис спрыгнул на землю, обошел мертвую машину. Посмотрел на ведущие колеса, приподнял тяжеленную гусеницу, валявшуюся на земле, присвистнул.

– Как тебе удалось, Боря? – тихо спросил Казаков. – Это невозможно.

– Не знаю! – растерянно отозвался Кононов. – Я просто… озверел. В натуре! Озверел!!! Голову потерял, что ли?

– Это все от сексуальной неудовлетворенности, – заметил Доктор. – Конь – он и есть конь!

Послышались смешки.

– Кононов «реквизит» испортил! Чудовище! – весело произнес капитан Тополев. – Боря, надень гусеницу на место! «Зеленые человечки» возмущены твоим поведением!

Лейтенант улыбнулся, еще раз посмотрел на свои ладони:

– Не, ребята, не смогу. Не просите.

– И все-таки, как тебе это удалось, Борис?

Лейтенант смущенно пожал плечами, на его щеках выступили пятна румянца.

Чуть поодаль, за спинами русских, перешептывались американцы. Видимо, лейтенант Мэрфи переводил речь солдата тем, кто не понимал. Китайцы тоже оказались рядом, по другую сторону от офицеров ГРУ. Инопланетный разум всех собрал в кучу.

И «зеленые человечки» еще раз проявили себя, показав, что ничего случайного с землянами не происходит. Все события развивались по сценарию…

Людям почудилось, будто перед глазами возникла пелена, мешающая разглядеть предметы вокруг. И, почти без паузы, они увидели схватку глазами лейтенанта Кононова. Как перегнулся в поясе капитан Мясников, бежавший чуть впереди Бориса. Как Людоед ткнулся лицом в пыль, а Кононов метнул гранату в танк.

Еще два «тигра» шли на позиции. Один из них нарвался на противотанковую гранату умиравшего Мясникова, а другой, не пострадав от взрыва, обогнул Кононова и устремился в деревню.

Люди почувствовали, как Борис утратил способность анализировать события, как рванулся за танком, без оружия, с одной лишь только мыслью: уничтожить, любой ценой!!! И не имело значения, что перед человеком тяжеленная боевая машина, которую невозможно повредить голыми руками.

Можно! Если на твоей стороне дикий взрыв энергии. Бешенство, ярость, ненависть. И горб. Тот самый, что недавно появился на спинах людей. Тот самый, что умеет усиливать мышечные импульсы. Поддерживает весь позвоночник снизу доверху, предохраняя его от повреждений. И одновременно воспроизводит импульсы человеческого тела, многократно повышая их мощность.

Сцена, в которой Борис Кононов сорвал гусеницу танка голыми руками, несколько раз прокрутилась в головах землян. Причем если в первом «фильме» инопланетный разум сделал акцент на механике событий, то в последующих прокрутках люди почувствовали, какой мыслеимпульс активировал наспинный горб. «Зеленые человечки» учили людей пользоваться новым страшным оружием – собственным телом, получившим небывалые возможности.

– Почему они просто не показали во сне, как «работает» горб? В смысле, мышечный усилитель, – позже, когда все разошлись по казармам, спросил Александр Тополев. – Могли же действовать по привычной схеме: сон, урок, реализация.

– Может, и сами не знали? – предположил Доктор. – Тут был необходим очень специфический импульс человеческого тела. Когда отключается логика, когда человек действует не через мозг. Мозг ведь знает, что такое, как сделал Борис, невозможно. А мы, сами понимаете, иногда поступаем вопреки логике. И выигрываем! Не исключено, инопланетники не знали, как активировать эту силу землян, как соединить ее с крубарским «спрутом». Борис Кононов помог им, создал необходимый мыслеимпульс. Некие «машины» его зафиксировали, записали, а дальше вложили в головы, показали, как это работает. Теперь мы все можем совершить нечто аналогичное.

– Больше не пойду биться с пауками вооруженным, – заявил Людоед.

Все посмотрели на капитана. Тот, сидя возле бочки с «коктейлем», продолжал уминать одну порцию за другой.

– Помните, как Илья Муромец вырывал дерево с корнем и «мочил» супостата, размахивая стволом? Всех обращал в бегство. Вот я завтра одного паука за лапу поймаю и пойду махать им вокруг себя. Крушить нечисть. Амбец всем! Людоед я или кто? Ни одна сволочь не подойдет!

– Даже не знаю, что тебе сказать, – скупо улыбнулся майор Казаков. – Боюсь, «зеленые человечки» дадут тебе шанс повоевать голыми руками против пауков. Нам всем дадут. Вот только не знаю, радоваться этому иль нет?

И вновь земляне увидели космодром, на котором располагались оранжевые шары – звездолеты крубаров. Теперь их было целых пять штук.

– Вернулись из дальних странствий, что ли? – прошептал Василий Запорожец и тут же увидел перед носом кулак Людоеда.

Земляне ползком преодолели открытую местность – без приключений – что, впрочем, сделать было не очень трудно. Крубары проявляли потрясающую беспечность в вопросах охраны боевых кораблей. Почему? Не ждали атаки инопланетян? Ну да, это можно было предположить. А в остальном? На Земле любой космодром, любое авиационное соединение закрыто со всех сторон – и от чужих спецслужб, и от террористов, и от дураков всех мастей, которые вдруг пожелают сесть «за рычаги», дабы попробовать угнать «воздушный шарик». И от детей защита нужна. Вот уж кому-кому, а пацанам только дай волю – везде пролезут. Все откроют. Все попробуют.

Крубары ничего не опасались. Ни чужих цивилизаций, ни собственных детей, ни преступников. Означало ли это, что на их планете нет дураков и террористов? Майор Казаков не стал глубоко вдаваться в анализ, просто отметил как факт: крубары беспечны. Это позволяло не только выкрасть у них боевой звездолет. Можно продолжить: крубары настолько беспечны, что не готовы к атаке изнутри. Тогда вопрос: готовы ли они к атаке снаружи? Сканируют ли окружающее пространство вокруг своей планеты или там тоже проявляют аналогичную беспечность?

Это уже был вопрос другого уровня, и ответ на него означал для людей очень много. В таком случае существовала возможность поквитаться с чужаками за все…

Однако некая предательская мыслишка тревожила Владимира Казакова. Уж если крубары настолько беспечны и открыты, способны ли они вести войну в космосе? Цивилизация, которая участвует в боевых действиях, не может быть такой безответственной. Нелогично это. Нелепо…

На этот раз майор сумел открыть корабль без помощи мвалана. В голову человека был «впечатан» узор, который требовалось вывести на боку оранжевого шара. Створка дрогнула, отделилась от корпуса, поползла вниз. Земляне проникли на борт чужого корабля.

Майор Казаков вновь удивился тому, что звездолет крубаров огромен. Снаружи он казался совсем не таким. Людям подобные технические возможности неподвластны. Объяснение могло быть только одно: крубары умели вмещать большое в маленькое. Как если бы, попав на борт, любое существо меняло размер, масштабировалось. Становилось меньше в несколько раз, а потому внутреннее пространство казалось чуть ли не бесконечным.

Спецназовцы вновь бежали по закругленному коридору, в сторону управляющего центра звездолета. Дорога с несколькими переходами была «впечатана» в мозг каждого из них точно так же, как способ проникновения на корабль. Людям не дали никакого оружия, ни плазмометов, ни «лучевух», ни даже «АКМ». Зато теперь у каждого из землян имелся «горб» – и спецназовцы стали на порядок опаснее, чем ранее. Любой из них мог раскидать десяток врагов, не используя никаких технических средств.

Майор усмехнулся на бегу. У каждого из крубаров был точно такой же «горб»! Но если люди только-только учились владеть новым приспособлением, инопланетяне, родившиеся с этой штуковиной, наверняка управляли ею гораздо лучше. Это еще вопрос, кто кого раскидал бы, повстречайся они с чужаками…

Путь до рубки звездолета был свободен. А там бойцов Земли поджидал мвалан. Выпорхнув откуда-то из угла, он принялся быстро-быстро говорить на незнакомом языке. Голос инопланетянина напоминал дуновение ветра, тихий ночной шорох, шелест дождя. Позднее, вспоминая эту встречу, майор старался проанализировать, что именно говорил прозрачный чужак. Но и тогда, ночью, и позднее это было не под силу человеку. Он все понимал, несмотря на высокий темп речи и незнакомый язык. Несмотря на то что все разваливалось, едва майор пытался представить хотя бы одно из слов в виде набора привычных букв.

И вдруг все рухнуло. Он перестал слышать извивавшегося возле пульта инопланетянина, утратил способность усваивать информацию.

Спустя несколько секунд в рубку ворвались крубары. Мышечные усилители не помогли – земляне вновь погибли в схватке. Крубары не стали разбираться, кто лучше владеет техникой рукопашного боя. Они просто расстреляли безоружных врагов из тепловых стволов.

Было очень больно, когда луч резанул по телу, развалив его пополам. Мозг Владимира Казакова какое-то время жил, пылая от чудовищной боли. Затем пришла спасительная темнота…

Он родился вновь, взрослым тренированным мужиком. В комнате, которая располагалась то ли в доме, то ли в казарме на неведомой планете. Майор какое-то время лежал на спине, с открытыми глазами. Прошлая боль оставила его равнодушным. Пережив ее, он тут же выкинул из головы мысли о том, как страшно и неприятно умирать. Владимир шевелил губами, пытаясь вспомнить, что говорил мвалан о технике управления крубарскими кораблями.

Шелест дождя. Дуновение ветра. Тихий ночной шорох… К сожалению, командир спецназовцев не получил всестороннего представления о том, как вести крубарский звездолет в черной трясине вечности. Владимир подумал, что в следующий раз не будет торопить события и отвлекаться. Не надо пытаться анализировать, думать о том, как он воспринимает и осознает речь мвалана. С этим можно поразбираться позже. Главная задача на данный момент – дослушать газообразного чужака до конца, чтобы в мозгу отпечатались инструкции по управлению крубарским звездолетом.

И вот тогда жизнь станет гораздо интереснее!

– На проводе Вашингтон, сэр! – доложил адъютант и передал трубку командующему авианосным соединением.

– Здесь Хорнс! – буркнул адмирал, гадая, какая столичная сволочь побеспокоила его так не вовремя.

Только-только выбросил из головы события последних дней, когда на территории Ирана была потеряна группа элитного спецназа во главе с опытным лейтенантом Мэрфи. Да еще и пилот «Чинука», обнаруженный на побережье, нес какую-то ахинею про летающие апельсиновые шары. Не хватало, чтобы об этом узнали в столице!

– Здравствуйте, адмирал! – откликнулась трубка. – Меня зовут Эндрю Барнс. Я сотрудник секретной группы «Маджестик-12», в обязанности которой входит сбор любых сведений о контактах с инопланетянами. Вы слышите, Хорнс?! Любых!

В первую секунду адмирал растерялся. Он ждал вызова от командующего объединенными силами из Белого дома. В крайнем случае – из аппарата президента США. Между тем совершенно незнакомый человек, о существовании которого адмирал узнал лишь минуту назад, трезвонил по секретному каналу в штаб группировки сил, базировавшихся в Персидском заливе.

– Э-э-э… – начал Хорнс.

Он еще не был до конца уверен, что следует послать шутника. Колебался.

– Вы скрыли от нас правду о событиях на побережье Ирана! – заявил Баранс. – В то время как циркуляр…

Адмирал все никак не мог определиться с дальнейшими действиями. Секретный циркуляр «JANAP-146» – циркуляр Объединенного комитета начальников штабов армии, флота и ВВС четко расписывал действия в случае встречи военных сил с неопознанными летающими объектами. Хорнс отлично знал, что недонесение о контакте с НЛО может обойтись ему очень дорого.

А позвонивший, будто почувствовав колебания военного, наседал все больше и больше.

– Вы должны немедленно передать сведения о контакте группы боевых пловцов с инопланетянами! Передать в «Маджестик-12»! Еще не поздно, адмирал Хорнс. Все можно исправить!

– Э-э-э… – вновь пробормотал Хорнс. – Куда передать?

– Не прикидывайтесь идиотом, адмирал! – сердито произнес собеседник. – Мы разговариваем по спутниковому каналу, это дорого. Не забывайте: все обеспечивается деньгами налогоплательщиков! Боюсь, никто потом не поймет, если вы будете прикидываться идиотом. Я веду запись разговора.

Адмирал Хорнс открыл рот от удивления.

– Запись разговора?! Откуда вы звоните? – спросил он после небольшой паузы.

– Из Вашингтона! – рявкнул Барнс.

– «Маджестик-12», говорите? – уточнил Хорнс.

– Да! Да!!! «Маджестик-12». Хорнс, вы действительно такой болван или старательно пытаетесь им казаться? Группа «Маджестик-12» была создана еще президентом Трумэном 24 сентября 1947 года. Неужели не знаете? В ее задачи входит сбор любой информации, касающейся контактов землян с инопланетянами! Вывоз в спецлабораторию мертвых пилотов чужих кораблей и остатков любых летательных средств неземного происхождения! Научное изучение всего этого!

– Как вас зовут? – перебил собеседника военный.

– Эндрю Барнс! – взвизгнул человек, находившийся в Вашингтоне. – Адмирал! Вы идиот!!! Клянусь, запись нашей беседы будет предоставлена средствам массовой информации! Налогоплательщики должны узнать, какие тупицы управляют нашей армией! Либо вы перестанете издеваться надо мной и передадите все материалы касательно пропавшей группы боевых пловцов, а также предоставите возможность допросить пилота, выжившего пилота с вертолета «Чинук», либо…

– Идите к черту! – потеряв терпение, рявкнул адмирал Хорнс и прервал соединение.

– Что там, сэр? – Адъютант мигом оказался возле командующего, принял от него переговорник.

– Газетчик! – в ярости выпалил Хорнс. – Вот сволочи! Кругом сволочи! Дерьмо! Откуда он узнал, что у нас пропала группа боевых пловцов?! Как информация уходит на сторону? Начальника отдела контрразведки – ко мне! Подумать только, и двух суток не прошло с тех пор, как мы выловили пилота «Чинука»! Я еще не успел до конца разобраться с комплектом документов для командования, а мне уже звонит журналист! Представляется сотрудником какой-то мифической секретной группы «Маджестик-12», требует выдачи всех материалов этого дела, требует предоставить пилота для допроса. Охренеть! Охренеть!

– Интернет, сэр, – виновато объяснил адъютант. – Чудовищное время, господин адмирал. Взлет информационных технологий. Век мгновенного обмена данными. Надо понимать, кто-то на борту «Абрахама Линкольна» черканул письмо родственникам или оставил слишком опасное, неосторожное сообщение в форуме. И вот пошло-поехало. От одного к другому…

– И этот сволочной Барнс вышел на меня по секретному каналу связи с Вашингтоном!

– Ну, у журналистов это проще простого, если только почуют запах сенсации. Достаточно нанять толкового хакера. Сейчас, после притока голодранцев из Индии и России, в стране полно слишком умных парней. У них вечно чешутся руки. Думаю, кто-то пошуровал в компьютерных сетях правительства, нашел очередную «дыру», считал нужный телефон. А дальше – сообщники подключились к магистральному оператору, вышли на спутниковый канал. Уж если вскрывали сервера Пентагона, сэр, то и с правительственными справиться могут. Стоит ли удивляться?

– На рею! Всех на рею! – в ярости пробормотал адмирал Хорнс, покидая рубку. – Чудовищно! Дерьмо!

Нового оружия спецназовцам не дали. И на теле не появилось никаких новых «штуковин». Лейтенант Кононов не утерпел, заявил, что поведение «зеленых человечков» возмутительно. За завтраком офицеры никуда не торопились, внеземной разум не гнал их на полигон, а потому они чуть расслабились. Объектом для «выстрелов» стал Борис Кононов, который сам же и подставился, начав размахивать руками и требовать новых «штуковин».

– Я знаю, что ему нужно, – скромно заявил Сергей Братан, упершись глазами в пол. – Он хочет другое оружие, которое для женщин. Навроде как у коня. Настоящего коня. Такую вот штуковину.

И лейтенант показал. Спецназовцы полегли на стол. Капитан Мясников, успевший отправить в рот порцию завтрака, закашлялся, выплевывая пену «коктейля» на пол. Максим Золин заботливо похлопал его по спине.

– Спасибо, Док! – с трудом пробормотал Людоед. Отдышался и посмотрел на Коня.

Не выдержал и снова повалился на стол, похлопывая ладонью по надписи «Дембель-94. Рязань». Василий Запорожец сидел в углу на корточках, схватившись за живот. Тенгиз Чабадзе вытирал слезы. Иван Семашко ударился головой о стол. Приподнялся, прижимая ладонь к больному месту, но снова зашелся в приступе смеха.

– Слышь, ты из башки последние мозги вышибешь! – сказал ему Борис Кононов. – Правда, это еще вопрос: остались ли у тебя в башке последние мозги. Или первые. Может, стол от тебя больше пострадал? Пожалей мебель, Сема!

Внеземной разум дал людям передышку. И чтобы поесть, и чтобы отвести душу, повеселиться. Но всему свое время. Вскоре в голове у всех отчетливо послышалось: «На полигон!»

– Ну вот, – вставая со скамьи, выдохнул майор Казаков. – Порезвились, ребятки. Пора и за дело. Мы будем работать, веселиться – другие.

Спецназовцы покинули казарму, на всякий случай разглядывая ближайшие подступы к жилищу: нет ли чего-то нового?

– Танк ищешь? – подколол Кононова Доктор. – Ты ему вчера гусеницу оторвал. Не жди, больше не дадут. Обидел хозяев.

Офицеры вышли на полигон, вновь напоминающий золотистую пустыню. Стали оглядываться в ожидании дальнейших событий. Скал не было, оружия не было. И пауки из песка не лезли.

– Тихо, – вздохнул Борис Кононов. – А что делать-то будем, товарищ майор?

Он выступил чуть вперед, присел на корточки, загреб ладонями золотистый песок. Толстая змейка побежала из его рук.

– Хороший, мелкий! – со знанием дела сказал лейтенант. – У нас такого мало на Финском заливе, да, командир? На пляжах покрупнее, и камни встречаются. А тут – как в Зеленогорске или Репине.

Сердце Владимира Казакова сжалось. Он вдруг вспомнил, как несколько лет назад проводил отпуск в Зеленогорске с женой и дочерью Настей. Та радостно бегала по берегу, строила у воды песочные замки, а майор смотрел на нее и был счастлив. Девчонка росла, ему, офицеру спецназа, редко доводилось бывать с семьей. Две недели, с «барского плеча» пожалованные начальством, были чуть ли не единственным полноценным отпуском за последнее время. Ну да, так и было. Когда еще он сумел провести две недели со своими? Только в тот год. Господи!!! Но ведь тогда Настя была совсем малышкой, а Ники и вовсе не существовало, даже «в проекте»! Это что же, с тех пор чуть ли не десять лет минуло?!

– Вижу цель! – негромко произнес Олег Мясников.

Майор очнулся, выскользнул из плена воспоминаний.

Только в глубине, в самой серединке души, осталась горечь: с Настей он хоть однажды вырвался к морю, а с Никой ни разу не успел. Как дочь будет вспоминать отца через годы? «Если вернусь, все к черту! – решил майор. – Отпуск хотя бы на неделю. Махну с Людмилой и девчонками в тот же Зеленогорск. Если вернусь. Вернусь? Обязательно!»

– Тю! Это кто-о-о? – протянул Кононов и сделал еще несколько шагов вперед.

К спецназовцам, стоявшим шеренгой, неспешно приближался человек. Было что-то неуловимо-знакомое в его походке, в его облике. Нечто, которое необходимо осознать, понять… Но никак! Вот беда, никак!

– Это же… это же Арнольд Шварценеггер! – изумленно воскликнул Борис Кононов. – Ребята! Вы видели?!

По песку к ним шел знаменитый киноактер. Конь расплылся в улыбке, еще раз посмотрел на своих.

– Шварц! – восторженно прошептал он. Показалось, на месте офицера ГРУ появился мальчишка.

И вдруг лейтенант побежал вперед.

– Стой! – крикнул майор. – Стой! Болван! Кононов! Стоять!

– Здравствуйте! – широко улыбаясь, Борис протянул руку знаменитому американскому киноактеру. – Можно взять у вас автограф?

Вместо ответа Арнольд скорчил страшную рожу. Через миг Конь оказался на песке, сбитый мощным ударом в челюсть.

– Вот это… вот это да… – опешил лейтенант, медленно поднялся, держась за скулу. С недоумением глянул на кумира детства. – Это что? Автограф?! Это что, а?

Еще одна угрожающая рожа, похуже первой. Борис вновь оказался на песке, получив удар в другую скулу. Видимо, для симметрии.

– Ах ты! – вскипел Конь. – Ты что же делаешь, паршивец?!

Арнольд, не говоря ни слова, схватил офицера ГРУ за волосы, ударил коленом в живот.

– Коня чуть было не лишили главного конского оружия, – озабоченно, с заметным волнением отметил Александр Тополев. – Но… в этот раз обошлось. Выше попало.

А лейтенант меж тем забыл про шутки. Он яростно прыгнул на Шварценеггера, резко отвел в стороны мускулистые руки киноактера. Замер на миг, недоуменно глядя бывшему кумиру в глаза. Не осознавая, видимо, что перед ним – не человек. Фантом. Арнольд, не медля ни секунды, ударил Бориса головой в переносицу, и лишь тогда офицер ГРУ утратил над собой контроль. Он быстро нагнулся, схватил обидчика за ноги. Без видимых усилий поднял над собой, с размаху бросил противника на песок. Шварценеггер неловко упал и уже не поднялся. Лейтенант Кононов наступил на спину обидчика, схватил его за ногу. Резко дернул, но не рассчитал усилия. «Помог» крубарский горб. Конь разорвал противника на части.

Наступила пауза. Все молчали, то ли в ожидании реакции чужого разума, то ли в ожидании слов командира. Их товарищ только что убил человека. Вернее, не человека – муляж. Карикатурный образ, искаженный слепок с солдата. Но фантом Арнольда Шварценеггера не был солдатом Земли.

– Я пацаном на все фильмы с его участием ходил, – виновато, убитым голосом произнес лейтенант Кононов. – Я его обожал, преклонялся перед ним. А тут… вот…

Он растерянно показал товарищам кровавые останки.

– Это видно, что ты перед ним преклонялся, – заметил Доктор. – Читается без труда! Знаешь, есть такая фраза: «фанаты и фанатки растащили кумира на части». Теперь я, наконец, понял, о чем шла речь.

– Кононов, убери это! – потребовал майор Казаков.

– Куда? – растерянно спросил лейтенант.

– Оттащи в пустыню. Закопай… в могилу.

– Есть!

Лейтенант двинулся вперед, потащил за собой останки фантома. И вдруг остановился, обернулся в сторону товарищей:

– Командир! А там… их много! Вон! Как собак нерезаных!

Он указал рукой вдаль. Майор Казаков пригляделся. К ним двигалась шеренга Арнольдов Шварценеггеров. Нет! Терминаторов! Они приближались. И вдруг все, будто по команде, скорчили угрожающие рожи. Судный день настал…

– Ну, слава богу! – повеселел Казаков. – Хоть на душе полегчало. Теперь ясно, что и первый не человек. Это клоны. Бездушные куклы.

Со всех сторон начали расти скалы. Казарма, наоборот, провалилась в почву. Песок шуршал под ногами свирепых воинов, внешне ничем не отличимых от знаменитого американского киноактера.

– У нас что сегодня, рукопашный бой? – зевнув, поинтересовался Олег Мясников.

И тут же получил ответ. Из-за скалы с ревом и воплями выскочили то ли шесть, то ли семь Сильвестров Сталлоне. Бросились на замешкавшегося Людоеда. Повалили его наземь, начали пинать ногами. Только получив несколько приличных ударов, капитан озверел. Вскочил на ноги, с рыком ухватил одного из Сильвестров за ноги. Принялся крутить вокруг себя, отгоняя прочих недругов.

– Сбылась мечта Людоеда, – резюмировал Доктор. – Он стал Ильей Муромцем!

Но Максим тут же был сбит с ног. Это капитан Мясников, по неопытности чуть-чуть не рассчитав амплитуду Сильвестра, случайно задел старшего лейтенанта Золина.

– Поаккуратнее нельзя? – обиженно крикнул Доктор, приподнимаясь и потирая челюсть.

Людоед отпустил ноги Сильвестра, и тот с обиженным ревом улетел куда-то на противоположный склон горы, за гребень.

– Прости! – приложив руку к сердцу, пробормотал капитан. – Прости, Док! Я увлекся…

Максим Золин ответить не успел. Видимо, пролетавший мимо Сталлоне сильно разозлил прочих мутантов. Со всех сторон – из проходов между скалами – толпами повалили Дольфы Лундгрены, Чаки Норрисы и Ван Даммы. С чириканьем и тигрино-кошачьими вяками с гор спускались Стивены Сигалы и Джеймсы Белуши. Из подземного люка-бункера высунулся ухмыляющийся Эдди Мэрфи, но этот, видимо, по ошибке.

В этой суматохе майор Казаков уже не мог отдавать команды своим товарищам. От яростных криков нападавших связь «оглохла». Карта на сетчатке тоже стала бесполезной – после того как Владимир несколько раз получил в глаз, тот «засветился» без помощи инопланетной техники. На любого из офицеров ГРУ приходилось около десятка противников, а подмога нападавшим все прибывала.

Схватка потеряла осмысленность. Каждый из спецназовцев бился со своей группой знаменитостей, раздавая тумаки Терминаторам, Рэмбам и Универсальным Солдатам. Вокруг офицеров ГРУ штабелями лежали Арнольды Шварценеггеры, Сильвестры Сталлоне, Жан-Клод Ван Даммы и прочие. Среди тел павших врагов майор успел заметить одного поверженного Леонардо Ди Каприо, видимо, случайно подвернувшегося кому-то под руку. Избитый Джеймс Белуши лежал поверх своего двойника, а на них удобно примостился Стивен Сигал с переломанными руками. Сбоку, возле кучки трупов, «отдыхал» Арнольд Шварценеггер. Такому видеокадру позавидовал бы даже Стивен Спилберг. Но некому было крикнуть «Мотор!», включить софиты и выбрать план.

Кольца на руках майора то раскалялись так, что обжигали, то холодели, но Казаков не мог определить – кто из его товарищей жив. Болели пальцы, горели отбитые костяшки, ныли ребра, и тяжело было дышать – майор не мог остановиться ни на секунду. Враги наваливались со всех сторон.

В какой-то миг Владимиру вспомнился детский мультфильм «Маугли». Эпизод, в котором волчья стая сражалась с ордой рыжих псов. На каждого из серых братьев «лягушонка Маугли» приходилось по целой своре собак.

«Это была славная охота», – умирая, сказал Акела. Фраза застряла в мозгу офицера ГРУ, когда он упал на песок, закрывая лицо руками. Страшные удары сыпались со всех сторон. Били сильно и точно: по почкам, под ребра, в пах, в область сердца. Майор прекратил сопротивление, у него не осталось сил даже на то, чтобы прикрывать лицо. Но боль он чувствовал. До тех пор, пока не потерял сознание.

Владимир очнулся возле знакомого крыльца. Скалы вновь исчезли, зато появилась казарма, «ожили» товарищи. Кое-кто, уже поднявшись, растирал ноющую поясницу. Кто-то с трудом наклонялся, разминая позвоночник. Пытался растянуть связки, «поправить» выбитые позвонки спины.

– По крайней мере, сегодня было весело, – заявил капитан Тополев. – Не знаю, как вы, а я готов выставить ящик пива «зеленым человечкам». Славно оторвались…

– А по-моему, шутка вышла дурацкая, – пробурчал Людоед. – И главное, непонятно, что будет дальше. Завтра против нас выпустят батальон Майков Тайсонов, что ли?

– Но ты очень неплохо смотрелся со Сталлоне в руках! – похлопал его по плечу старший лейтенант Золин. – Избитый Сильвестр тоже, да. Очень фотокиногеничен.

– Кстати, братцы, – вспомнил Казаков. – Я там среди тел поверженных видел одного Леонардо Ди Каприо. Кто ухитрился отделать раритетный экземпляр?

– Он все время мелькал на заднем плане! – горячо воскликнул Шумахер. – Уж так хотелось до него добраться! Да этот гад только руками махал, науськивая на меня всех прочих!

– Это я его положил! – гордо заявил капитан Мясников. – Моя работа, парни! Учитесь у профессионала!

– Ба! Людоед!!! Как тебе удалось?! – восторженные крики и возгласы удивления донеслись со всех сторон.

– Учитесь, хлопцы! Ноу-хау собственной разработки! – с хрустом почесав шею, ответил капитан.

– Людоед, не томи! – потребовал Максим Золин. – Колись, как ты его?

– Очень просто. Он действительно не хотел приближаться на «рабочую» дистанцию. Постоянно ошивался за спинами прочих. Ну, я и метнул в него Джеймса Белуши. Попал, однако.

– Это сильно! – восхитился Доктор. – Мне такое в голову не пришло.

– А меня били по почкам сразу три Белуши, – грустно вспомнил Сергей Братан. – Объявляю мораторий на фильмы с участием этого… этих гадов!

– Командир, нашего Братана били сразу три Белуши, – доложил Казакову Тополев. – Три Белуши. По почкам.

– Это сорт пива? – улыбнулся майор.

Спецназовцы посмеялись.

– Ну что, ребята, может, кросс? – меняя тему, вдруг предложил Казаков. – Распустились мы в последние дни. С утра – завтрак и на полигон. Там – по распорядку дня «зеленых человечков» – тренировки с полным убиением личного состава. А то я сегодня посмотрел, что физическая форма у нас плохая. Да! Нельзя надеяться только на мускульный усилитель крубаров. Надо и самим работать. Мышцы тренировать, дыхалку. Так что поднимаемся! За мной!

Хотя инопланетяне восстановили всех, память о пережитой боли осталась внутри землян. Бойцы, покряхтывая и потирая отбитые места, потянулись в пустыню за командиром.

– Ничего-ничего! – подбодрил Казаков. – На бегу все болячки очень хорошо лечатся!

– В здоровом теле – здоровый дух! – без особого энтузиазма напомнил себе капитан Тополев. – У здорового духа никакое тело не забалует.

Но тем не менее побежал вторым, вслед за командиром. Прихрамывая на левую ногу.

– Мама, а скоро папа вернется? – с любопытством спросила Вероника, когда Людмила Казакова, уложив младшую дочь в кроватку, поцеловала ее в лоб.

Женщина вздрогнула. Все последние дни она ждала этого вопроса. Ждала и боялась. Она плохо умела врать.

– Понимаешь… – Людмила опустилась на краешек кровати, принялась нервно разглаживать складки на одеяле, стараясь не смотреть в глаза Нике. – Папа у нас – герой. У нашей страны много врагов. И папа их всех прогоняет. Поэтому у него очень много работы. Он редко бывает дома.

Девочка смотрела на маму с недоверием и любопытством. Женщина старательно избегала взгляда дочери.

– Сейчас наш папа далеко-далеко в горах, – продолжала Людмила, поправляя подушку под головой Вероники. – Там высокие скалы, много-много камней и синее небо над головой. Но там нет электричества и телефонов, поэтому папа не может нам позвонить…

– Ты что-то путаешь, мама, – заявила Вероника.

Девочка нащупала плюшевого котенка, которого мама отодвинула чуть в сторону. Обняла его двумя руками, прижала к себе и закрыла глаза.

– Нет, доченька, все так и есть, – грустно покачала головой Людмила. – Там горы и небо. И еще – зеленая трава. Папа с друзьями. Они рядом, ты можешь не бояться. Они там все вместе, и друзья не дадут нашего папу в обиду.

– Ты все путаешь, мама! – сердито заявила девочка, открыв глаза. – Смотри, вот Барсик!

Девочка показала матери плюшевого котенка.

– Когда я беру его в руки – вижу папу, – продолжила Вероника. – Барсик разговаривает с папой, показывает мне все, что там происходит.

– Где «там»? – чужим, деревянным голосом спросила Людмила.

– На космическом корабле крубаров, – ответила девочка.

Людмила Казакова вздрогнула. Сердце застучало часто-часто, так, что женщина перепугалась. Ее дочь, маленькая трехлетняя девочка, произнесла то же самое слово, которое недавно произносил муж! Но каким образом Вероника могла его услышать?!

– Ника! – Женщина сжала в руках цветастое одеяло. – Ника! Девочка! Откуда ты слышала это слово?

– Мама, больно! – жалобно пропищала девочка и шмыгнула носом.

Только тогда Людмила поняла: случайно, не отдавая себе отчета в том, что делает, она ухватила малышку за ногу.

– Прости, милая! Откуда ты слышала про крубаров?

– От Барсика! – гордо ответила девочка и показала маме игрушку. – От папы!

– Расскажи мне… об этом… – с трудом произнесла Людмила.

– Папа на космическом корабле, очень похожем на большой оранжевый апельсин. Снаружи это выглядит очень красиво. Но папа не видит снаружи, ему не хватает взгляда. Он – внутри. Там, где папа, – желтый песок. Очень много песка. И другие люди. Папины друзья. Вижу дядю Сашу. Помнишь, он принес мне вкусный торт на день рождения? И дядю Олега вижу, у которого страшная полоска на щеке.

«Тополев и Мясников! – поняла женщина. Кровь ударила в виски. – Они все… там. Ника видит их! И… она не обманывает. Она не могла услышать, как Омельченко рассказывал про странный корабль, похожий на оранжевый шар. Она не обманывает!»

– Продолжай! Продолжай, доченька…

– А еще там есть другие дяди. Одни говорят, как мы, а другие странно. Я ничего не могу разобрать. Смешно шевелят губами. Издают какие-то звуки. Хуже маленьких детей эти люди! Потому что ничего не понятно! А дяди – разные. Одни похожи на папу. Другие – странные, у них глаза узенькие. А еще черные.

– Продолжай, доченька! Что они там делают… сейчас…

– Сейчас они спят, – полежав с закрытыми глазами, ответила девочка. – Там у папы большой дом. Но внутри – наша комната. Как твоя.

– Наша спальня? – уточнила Людмила.

– Да! Наша комната. Та, в которой ты спишь. Папа – внутри. Он лежит на спине, закрыв глаза. У него в руке Барсик.

– Милая, но Барсик у тебя в руке, – осторожно возразила Людмила.

– Ты не понимаешь, мама, – сонно пробормотала девочка. – Барсик – он и там, и здесь. Это кот! А все кошки гуляют сами по себе. Где и когда вздумается.

Людмиле Казаковой показалось, что Ника уснула. Она чуть потянула одеяло, укрывая худенькие плечи девочки.

– Папа очень хочет домой, – едва слышно пробормотала Вероника. – Он каждую ночь ищет дорогу к нам. Но пока не может найти…

Майор Казаков спал, прижимая к себе плюшевого котенка младшей дочери. Он мечтал увидеть во сне свой дом, но не только жену. Очень хотелось посмотреть на девчонок, на маленькую Нику. Владимир просил об этом «зеленых человечков» каждый раз, как только оказывался в комнате, как две капли походившей на спальню. Его и жены. Он ложился на кровать, прижимал к себе зверька и закрывал глаза. Но из раза в раз видел не дом, а космодром. Огромное поле со звездолетами крубаров. Оранжевые шары, в один из которых необходимо было проникнуть…

Спецназовцы вновь ползли по странной, черной траве, сливаясь с почвой. Снова открывалась «долька апельсина», и офицеры ГРУ оказывались внутри крубарского звездолета.

Уже не поражали воображение размеры корабля. Привычным стал путь до управляющего центра, где людей каждый раз поджидал мвалан. И снова, как в предыдущую попытку, газообразный чужак говорил с людьми на непонятном языке. Что-то показывал на пульте. Учил разбираться в мигающих огоньках, задавать последовательности команд, которые мог выполнять автопилот крубарского звездолета. И майор, перестав дышать, слушал чужую речь.

Нет! Он не слушал. Не пытался понять и осмыслить. Лишь открыл свой мозг, позволив шелесту ветра, шороху морского прибоя вливаться внутрь, заполнять сосуд теми знаниями, которые необходимы, чтоб запустить инопланетный звездолет в небо, в космос.

На этот раз мвалан успел договорить до конца. Владимир Казаков уловил какую-то странную «вибрацию» мозга, словно бы, завершив обучение, чужак передал свое настроение людям. Радость. Удовлетворение от выполненного поручения.

Майор осторожно покачал головой, словно проверяя, может ли расплескаться знание, полученное от инопланетянина. Но голова его не была открытым сосудом, вылиться оттуда ничего не могло. И не беда, что мвалан исчез, а где-то снаружи прозвучал сигнал тревоги. Что крубары готовы ворваться на борт судна, уничтожить землян, располосовать тела беззащитных людей тепловыми лучами.

Не успеют! Нет, не успеют! Владимир Казаков уверенно положил ладони на пульт крубарского звездолета. Там не было рычагов и кнопок. Не было индикаторов со струящимися по ним цифрами, не было видеомониторов.

Положив ладони на пульт, майор замкнул на себя «пуповины» информационных магистралей. Слился с кораблем, увидел его механизмы, силовые машины, ощутил окружающее пространство. По панелям скользнула вереница огней, они повторились на корпусе корабля, словно бы предупреждали всех: «Внимание!»

Взлет! Шар оторвался от поверхности легко и плавно. Никто из людей не почувствовал ни толчка, ни рывка при ускорении, ни изменившейся силы тяжести. Просто космодром и вся планета остались внизу. Оранжевый шар чужого мира уменьшался, уменьшался и в конце концов исчез, растаял в черной бездне. Вокруг остались только маленькие световые иголочки звезд.

Они кололи майора. Раздражали рецепторы, призывая сделать выбор – куда вести корабль. Но Владимир Казаков лишь громко смеялся, оторвав ладони от управляющих панелей. Глядел в потолок рубки, ставший прозрачным, и хохотал. Он смог! Смог! Смех. Только смех вокруг. Люди смеются. Звезды смеются. И грохот морского прибоя, безумие урагана, рев водопада – радость мвалана-учителя…

Владимир проснулся в середине ночи. Включил ночник. Потолок над головой. Ни звезд, ни рубки чужого корабля. Майор выключил свет, прикрыл глаза, вспоминая недавнее видение. Он знал – часто бывает так, что сны уходят за грань сознания. Вроде бы все тут, но уже не ухватить, не вспомнить: а что там было? И мечешься в бессилии. Кажется, необходимо лишь маленькое усилие – все вернется.

Но это усилие невозможно сделать. Мозг бьется в изнеможении. Он не знает, в какую сторону надо совершить небольшое, едва заметное движение, чтобы вспомнить. И Владимир страшно боялся, что с ним произойдет то же самое. Ведь он никогда не смог бы воспроизвести урок мвалана наяву.

Но инструкции чужака были прочно впечатаны в мозг. Владимир проверил это и успокоился. Он помнил, как нужно управлять чужим звездолетом. Готов вести корабль в пространстве. Не потому, что вмиг усвоил навигацию, физику, астрономию и еще множество других наук. Нет! Он знал, как взаимодействовать с «мозгом» чужого звездолета. Он знал, как стать для автопилота своим, умел отдавать машинному интеллекту команды, заставляющие корабль двигаться в нужном направлении…

Владимир Казаков успокоился, повернулся на бок и уснул, прижимая к себе плюшевого котенка по имени Барсик. На Земле его маленькая дочь Вероника успокоилась, девочку перестал мучить кошмар.

На полигоне русских ждали две другие группы: китайцы и американцы. «Зеленые человечки», продолжавшие свой загадочный эксперимент, дали новую вводную: все действуют вместе. Русские получили «АКМ», китайцы – тоже. Только у спецназовцев ГРУ оружие было российской сборки, а у «товарищей» – собственное, изготовленное по лицензии. Американских «тюленей» вооружили винтовками «М-16».

«Не расходиться!» – это четко прозвучало в мозгу каждого.

Из песка начали подниматься дома. Обычные жилые дома, но только полуразрушенные, словно оказавшиеся в зоне боевых действий. Кое-где не хватало крыши, а окна зияли черными провалами – не было стекол. Кое-где от дома осталась лишь коробка – ни перекрытий, ни комнат, только наружные стены.

– Будто в Грозный попали… – пробормотал капитан Мясников.

Люди в недоумении оглядывались по сторонам. Но если для русских пейзаж оказался более-менее привычным, они могли хоть с чем-то сопоставить окружающее, то американцы и китайцы озирались с любопытством.

Гул моторов донесся из-за поворота, видимо, с соседней – мертвой – улицы. Американцы и китайцы тут же, подчиняясь командам, слились со стенами, растворились в пустых коробках домов. А русские все так же стояли посреди дороги. Шестое чувство? Интуиция? Они догадались, что увидят.

Из-за поворота выполз БТР, на борту машины красовалась российская эмблема. Пятнистая башня повертелась из стороны в сторону, словно наводчик проверял окружающие строения на вшивость. Завидев чужаков, с брони посыпались десантники. Они мигом развернулись в цепь, залегли. Слились с камнями, проемами окон, выбоинами на мостовой.

– Звягинцев! Обойти слева! – услышали спецназовцы громкий крик.

– Звягинцев?! – раздался в переговорнике возбужденный голос Василия Запорожца. – Капитан Звягинцев?! Командир! Это мой полк! Мой! ВДВ!

– Не стрелять! – приказал майор Казаков, вытирая пот со лба. – Отходим! Назад!

– Вот чмырины иноземные! – ругнулся Людоед. – Со своими воевать заставляют! Уроды хреновы! Ну нет! Не дождетесь!

Загрохотал пулемет. Длинная очередь прижала спецназовцев ГРУ к земле, не позволяя пошевелиться.

– Не отвечать! – крикнул Владимир Казаков.

– Вперед! За Россию!

Солдаты ВДВ рванулись вперед, пригибаясь и петляя. Стреляя по таким же русским людям, вжавшимся в асфальт чужого мертвого города. И вдруг по наступавшим ударили с двух сторон. Вступили в дело «тюлени» и бойцы китайского спецназа. Они безжалостно расстреливали русских десантников. Послышались крики раненых, стоны. Один из солдат завопил от боли. Стал биться головой о стену, оставляя на ней кровавые следы. Пуля попала ему в глаз, вышла сбоку, и несчастный, на беду, умер не сразу.

– Что же они делают?! – чуть не плача, спросил Василий Запорожец. – Товарищ командир? То ж мои! Да я офицеров в лицо знаю!

– Огонь не открывать! – стиснув зубы, приказал майор. – Лежать!

Расстрел колонны десантников продолжался. Американцы и китайцы «долбили» с двух сторон, почти в упор, с закрытых позиций. Десантники, атаковавшие вдоль улицы, были перед ними как на ладони. От пуль не могли спасти ни выбоины в мостовой, ни канавы, ни груды камней.

К страшному грохоту автоматического оружия, грохоту, от которого уже отвыкли спецназовцы, примешались вопли раненых, умиравших.

– Стойте! – не выдержав, закричал лейтенант Запорожец. – Стойте, гады! Не стреляйте! Это наши! Нааашииии!

– Назад! Шумахер! Назад! – крикнул майор, но было поздно.

Василий пробежал всего несколько метров. Дернулся, будто что-то ударило его в грудь. Недоуменно обернулся к своим, из его рта потоком хлынула кровь. Лейтенант постоял немного и рухнул вниз. Всем телом. В полный рост.

– Тьфу ты! – ругнулся Казаков.

Бой между тем закипел с новой силой. БТРы, определившись с целями, открыли плотный огонь по позициям «тюленей», прижали к земле китайцев. Тем нечем было ответить, «зеленые человечки» оставили спецназовцев без тяжелого вооружения. Боевые пловцы стали организованно отступать, умело используя рельеф местности.

А потом сбоку появилась группа Звягинцева, та самая, которой вначале дали приказ обойти «врага» слева. Десантники закидали гранатами и русских, и американцев. Как погибли китайцы, Казаков уже не увидел…

Очнулись посреди голой песчаной равнины, с тем же самым оружием, что и в прошлый раз.

– Чмырины инопланетные! – в сердцах повторил Мясников.

Офицеры уселись на песке кружком. Настроение было подавленным. К русским подошел лейтенант Мэрфи, лицо чернокожего лейтенанта было печальным и торжественным.

– Ваши? – коротко спросил он.

Никто не ответил. Русские смотрели себе под ноги, в песок.

– Прости, майор! – легонько хлопнув по плечу Казакова, пробормотал Даниэль. – Видит бог, я не хотел этого. Простите нас, парни.

Русские молчали. Лейтенант помялся, переступая с ноги на ногу:

– Я сделал бы то же самое, если б они… наших…

Он махнул рукой. Повернулся и зашагал прочь. Но до своих дойти не успел. Кукловод все слышал, игра продолжалась.

Пейзаж вокруг дрогнул, стал меняться. Со всех сторон из песка полезли низенькие белые и серые домишки, обмазанные то ли глиной, то ли чем-то похожим. В окнах не было стекол, но земляне понимали, что стекол здесь нет по другой причине, нежели в Грозном, – их тут никогда и не существовало. Кое-где отверстия были затянуты тряпицами.

– Ирак?! – в изумлении спросил Мэрфи.

Его услышали все. Лейтенант резко обернулся, со страхом посмотрел на русских. Даниэль бросился к своим, а в дальнем конце улицы уже показалась колонна бронетранспортеров. Можно было не ждать, пока они приблизятся, чтоб разглядеть: на первом болтался звездно-полосатый флаг.

Загрохотал крупнокалиберный пулемет. Все – и русские, и китайцы, и американцы – «растеклись» по песку, вжались в почву. Поползли к глиняным стенам, низеньким каменным заборам.

– Мэрфи! – по-английски крикнул в переговорник Казаков. – Ты слышишь?

– Да, майор! – отозвался лейтенант «тюленей».

– Мэрфи, это ваши!!! «Зеленые береты»!

– Вижу!

Вскрикнул кто-то из китайцев – пуля угодила ему в стопу, оторвала пальцы. Рана была очень болезненной. Боец покатился по земле, завывая от боли. Точный выстрел оборвал мучения солдата. Китайцы мгновенно ответили плотным огнем шести «калашей».

– Мэрфи, что нам делать?

«Зеленые береты», высадившись из бронемашин, охватывали селение в кольцо. Тут и там гремели взрывы – продвигаясь вперед, американские солдаты зачищали квадраты, отправляя по гранате в каждый дом, в каждый колодец или маленькую закрытую повозку. Слышались вопли женщин, вой и стоны раненых, крики испуганных детей.

Кто они, «зеленые береты»? Солдаты? Каратели? Убийцы?

– Мэрфи, что нам делать?! – вновь крикнул майор Казаков, стиснув зубы. То, что вытворяли десантники в мирном поселке, вынуждало его открыть огонь. Но он хорошо помнил, как еще недавно спецназовцы наблюдали расстрел колонны ВДВ. Теперь – по чьей-то воле – роли поменялись.

– Мэрфи!

Лейтенант не отвечал. Американцы не стреляли по своим, ожидая приказа. Лишь китайцы, перебегая с места на место, меняя позиции, вели бой с ротой десантников. Вопли умиравших и покалеченных доносились со всех сторон. Американцы замкнули кольцо вокруг селения.

Грохот взрывов. Вопли раненых и умирающих. Плач детей.

– Мэрфи! – Казаков ругнулся, вытер лицо рукавом.

– Fire! – услышали русские.

Казаков посмотрел на Тополева, затем на Мясникова. Людоед мрачно кивнул и снял автомат с предохранителя.

– Fire! – со злостью повторил лейтенант Мэрфи. Решение далось ему нелегко.

– Рассредоточиться! Занять оборону! – приказал майор. – Огонь!

Док, Сема и Джигит встретили «зеленых беретов» огнем из «АКМ». Первые скупые, но точные очереди бросили американцев на песок. До слуха спецназовцев донеслись хриплые стоны.

– Рассредоточиться! – вновь крикнул Казаков. – Оружие! Гранаты и гранатометы забирать у «зеленых беретов»!

Вести бой среди глиняных домиков и каменных заборов нападающим десантникам было трудно. Они не видели противника, стреляли наугад. Прочесывали двор за двором, а потом неожиданно нарывались на прицельный огонь из нескольких стволов. Спецназовцам было гораздо легче: выручали карты на сетчатке глаза, четко показывавшие дислокацию сил противника, и переговорные устройства, благодаря которым спецназовцы могли тихо и быстро координировать действия.

Китайцы словно взбесились. Они меняли один квадрат на другой, играли с «зелеными беретами» в кошки-мышки. Крубарские карты позволяли им заходить во фланг атакующим, расстреливать десантников со спины. Крики и стоны раненых американцев доносились со всех сторон. Громыхнул взрыв, еще один. Это Людоед, подкарауливший гранатометчика, вытащил солдата через забор. Тихо свернул ему шею голыми руками, начал отстрел бронемашин десанта.

– Back! Back! – услышали русские.

Команда прозвучала не в инопланетных переговорниках, интегрированных в тела людей. И сигнал к отступлению подал не лейтенант Мэрфи. Но спастись удалось немногим из атаковавших селение. Китайцы, разделившись на три двойки, гнали «зеленых беретов» по узким улочкам. Неожиданно появлялись из-за заборов, добивали раненых, не щадили отставших солдат. Некоторые в ужасе бросали оружие, поднимали руки, но узкоглазые не брали пленных.

– Stop! – приказал своим лейтенант «тюленей».

– Прекратить огонь! – повторил команду майор Казаков.

Офицеры ГРУ опустили стволы. И только китайцы преследовали отступавших врагов до окраины селения, а потом ухитрились из гранатомета подбить бронетранспортер, замыкавший колонну. Остальные машины исчезли в глубине песчаной пустыни.

Майор Казаков прошел по улочкам, усыпанным каменной крошкой, обломками стен, осколками битых кувшинов. Тут и там стонали раненые, проходы были завалены телами павших десантников и жителей селения.

Бой получился страшным и нечестным. Инопланетная техника, позволявшая видеть то, что не могли видеть обычные люди, превратила схватку в кровавый фарс. Даже лучевые ружья не потребовались.

Лейтенант Мэрфи стоял на небольшой площади в центре селения возле колодца. Вокруг лежали тела убитых американцев. Даниэль сгорбился, будто ему на плечи навалился невероятный груз.

Майор Казаков подошел к командиру «тюленей», положил руку на плечо, встряхнул офицера. Мэрфи открыл глаза, посмотрел на русского офицера… Во взгляде чернокожего лейтенанта жила дикая боль.

– Я отдал приказ на открытие огня, – прошептал Даниэль.

– У тебя не было другого выхода, солдат! – медленно, с трудом подобрав нужные слова, ответил майор. – Sorry! Ты прости нас…

– Да, – одними губами ответил лейтенант и сгорбился еще больше.

– Пойдем? – спросил Казаков.

Но Даниэль Мэрфи отрицательно помотал головой:

– Мне надо побыть… тут…

Русский майор оглядел площадку. Запыленные, окровавленные лица солдат, искаженные болью и отчаянием. Один из десантников лежал на боку, прикрыв голову руками. Видимо, он – уже раненый – сидел у стены, когда на площадь ворвался кто-то из убийц. Солдат поднял руки, прикрыл лицо, будто это могло спасти от смерти. Но его безжалостно, в упор расстреляли из автоматов. Автоматов Калашникова, собранных в Китае по лицензии Российской Федерации.

Кем были американские «зеленые береты», павшие от рук узкоглазых? Солдатами? Карателями? Безжалостными убийцами, не пожалевшими женщин и детей? Жертвами? Майор Казаков давно утратил иллюзии молодости. Много лет назад мир перестал быть черным и белым, в нем появилось очень много полутонов. Владимир не мог обвинить американских солдат в жестокости. Он хорошо помнил Афганистан, Чечню, Югославию. Мир давно сошел с ума. Тонкий внешний слой цивилизованности – не более чем грим, косметика на лице и теле дикого варвара.

А здесь, на чужой планете? Лучше? Какая тут, к черту, игра? Ну какая игра?! Умирают – не понарошку. Это все – реально. Если боль реальна, она не возникает из пустоты и не исчезает бесследно. Никогда! Как это можно считать игрой?

И словно в ответ майору, поселок стал таять на глазах. В песок ушли домики и каменные заборчики, «утекли» мертвые американцы и иракцы. «Ожил» китаец. А перед солдатами Земли возникли ящики с пивом. Неужели инопланетный разум хотел показать, что доволен тем, как работали спецназовцы?

Ни русские, ни американцы к холодным, запотевшим баночкам не притронулись. Они разошлись по своим городкам, уселись возле казарм, глядя под ноги. И только в зеленых кустиках китайского лагеря царило оживление. Слышались громкие крики, смех.

В этот день «зеленые человечки» больше не тревожили людей, не вызывали на полигон, решив: утренней школы – достаточно. Они показали людям самих себя, в зеркале. И оставили наедине с отражением.

Ночью майор Казаков стал прозрачным, невидимым. Он растянулся в длинный газовый шлейф и летал над планетой крубаров – незамеченным. Владимир пристально рассматривал город инопланетян. Странные кубики зданий, без окон, без дверей. Дорожки, черные и пружинящие, будто покрытые каучуком. На них время от времени появлялись серебристые металлические пауки, совсем такие же, как те, которые несколько дней подряд убивали людей на полигоне.

Майор сразу не смог понять: зачем в городе пауки? Однако, полетав над планетой чуть подольше, пришел к выводу: у крубаров нет полиции или каких-то аналогичных карающих органов. За порядком следили металлические твари. Единственное, что не смог установить Владимир, – были ли эти существа живыми.

Мвалан, сопровождавший майора, пытался что-то объяснить человеку. Казаков понимал с трудом. Вроде бы получалось, что пауки – не роботы. Живые существа. А союз крубаров и суставчатых тварей – симбиоз. Инопланетяне доверяют паукам охрану города, а те, в благодарность за осуществление полицейских функций, получают еду – в виде провинившихся крубаров.

Если мвалан был прав и майор грамотно осознал смысл его шелеста-журчания, то это объясняло беспечность инопланетян в охране космодрома. Они знали, что найдется не так уж много смельчаков, которые захотят ослушаться. Преступить черту закона и оказаться едой для серебристых тварей…

Становилось понятно, зачем людей так долго тренировали для войны с пауками. Именно суставчатые монстры были первой линией сопротивления, которая могла свести на нет любую боевую операцию на чужой планете. Стоило чуть замешкаться, и нарушитель закона стал бы едой. Все земляне, – с оружием в руках, – конечно же, попадали в категорию преступников.

Ответил бы кто: чем питаются пауки, когда никто не нарушает закон? Умершими? Больными? Или некий вершитель судеб выбирает пищу для прожорливых тварей? Бр-р-р…

Майор увидел огромное поле, сплошь усеянное летающими «блюдцами» крубаров. Огромных оранжевых кораблей у инопланетян было сравнительно немного, а вот маленьких подвижных катеров – туча. И все они подпитывались энергией на специальной площадке. Как это происходило, Владимир Казаков не понял. Выяснил лишь, что «блюдца» опускались на специальную энергетическую подстилку. Пилот оставлял машину без внимания, уходил на некоторое время. Затем возвращался, и «блюдце» устремлялось дальше.

Мвалан долго и настойчиво водил газообразного человека вокруг небольшого энергетического центра в форме раковины. Ее тонкий хвостик уходил куда-то в сторону, а широкий раструб присосался к тому, что мвалан назвал энергетической подстилкой. Инопланетянин несколько раз облетел вокруг загадочной ракушки, старательно объясняя человеку, как вывести «штуковину» из строя. В этом заключалась задача русских спецназовцев.

Раковину охраняли не только пауки, дежурившие в подземных нишах. Мвалан дал понять, что придется сражаться с крубарами, вооруженными тепловыми ружьями и плазмометами. А потом, позволив Казакову все внимательно рассмотреть и запомнить, повел человека дальше. К тем объектам, которые должны были уничтожить американцы и китайцы.

На долю «тюленей» выпал уже знакомый всем людям космодром: именно такой, как видели они раньше в снах. На стартовом поле находилось около десятка оранжевых шаров – межзвездных кораблей крубаров. Мвалан торопливо объяснил, что «блюдца» тоже могут летать куда угодно, но энергетическая подпитка нужна им гораздо чаще, чем шарам, которые производили энергию «из себя». Тут Владимир Казаков ничего не понял. Точно так же, как не понял алгоритм масштабирования экипажа, позволявшего в малых размерах перемещать в пространстве огромный комплекс оборудования, самих крубаров. Или людей.

Владимир лишь осознал, что его догадка подтвердилась: крубары уменьшали размеры всего, что попадало на борт звездолета. Именно потому он казался сравнительно небольшим снаружи и огромным – изнутри.

Мвалан свернулся в спираль, превратился в водоворот, пытаясь оттащить майора от межзвездных кораблей. По словам инопланетянина, американцам уже были переданы инструкции, как уничтожить летающие суда крубаров. Для этого предназначались плазмометы, из-за важности задачи по уничтожению звездных кораблей самую большую группу спецназовцев бросали на космодром.

Китайцам достался сравнительно небольшой объект, но, как понял Владимир Казаков, мваланы и ему придавали огромное значение. Это был центр обмена данными. Газообразный инопланетянин долго шелестел и рокотал, объясняя человеку, что у крубаров все по-другому, чем у людей. Центр обмена – не просто средство массовой информации по типу земных. Это и парламент, и правительство. Как работает орган власти, майор не понял. Усвоил лишь, что центр никогда не ошибается и «спускает» всем крубарам информацию о принятых законах и о личных задачах каждого. Тот, кто не выполнял «функций, полученных в результате обмена данными», – такого странного обмена с человеческой точки зрения, – становился добычей пауков-сторожей. Китайцы должны были уничтожить центр, тем самым лишить целую планету точек опоры. Без нужной информации инопланетяне потеряли бы возможность координировать действия и развиваться.

С точки зрения людей, крубарское общество было устроено невероятно сложно и нелогично, но в цели землян не входил анализ развития демократии или тоталитаризма на чужой планете. Мваланы показывали, как можно ударить в самые уязвимые точки. Владимир двигался вслед за чужаком, слушая шепот ветра и шорох морского прибоя. Инопланетянин продолжал полет над планетой крубаров, намечая цели второго уровня – те, которые земляне должны были поразить вслед за уничтожением важнейших объектов.

Первым из казармы – после завтрака – «на улицу» выбрался капитан Тополев. Офицер присвистнул от изумления. Заложил руки в карманы, качнулся с пяток на носки.

– Прошу любить и жаловать! – заявил он, когда все спецназовцы оказались рядом. Вытащил правую руку из кармана и театрально взмахнул ею.

Капитан отступил в сторону, чтоб его товарищи могли полюбоваться окружающим пейзажем. Новый «макет» полностью копировал то, что люди видели во сне. Перед землянами была планета крубаров. Черные упругие дорожки и мостовые. Медленно бредущие по своим делам «аборигены». Пауки, шевелящие усиками в контрольно-наблюдательных ямах. Вдалеке серебрились «блюдца» – там располагался космодром. Вернее, поле подзарядки, то самое, где находилась энергетическая подстилка. И станция, которую должны были уничтожить русские. Земляне. Чужаки на этой планете.

– А у америкосов – космодром! – присмотревшись к тому, что маячило за казармой «тюленей», сообщил Василий Запорожец.

Полигоны располагались за городками, чуть поодаль. Потому трудно было рассмотреть все макеты в деталях. Но стало ясно: началась непосредственная подготовка землян к выполнению боевой операции на планете крубаров. Каждая группа получила свой объект, ей подробно объяснили суть задания. И выпустили в игровое поле: действуйте!

– Теперь понятно, почему с самого начала они взяли группы спецназа разной численности, – угрюмо пробормотал капитан Мясников. – Информационный центр – главный объект внутри города. Он почти не охраняется крубарами, видимо, тут вся надежда на пауков. Поэтому китайцев, которым доверили орган власти, – семь человек. У нас – электростанция. Важнейший объект на планете. Без него крубары лишаются возможности перемещаться в пространстве – их корабли останутся без энергетической подпитки. «Улитка» станции охраняется не только пауками, еще и крубарами с тепловыми ружьями, плазмометами. Те, кто планировал операцию, уверены – не все мы доберемся до электростанции. Поэтому взяли бо€льшую по численности группу.

– А почему американцев еще больше? – полюбопытствовал лейтенант Кононов.

Людоед засмеялся. При этом шрам на щеке капитана покраснел так, что смотреть на офицера стало жутковато.

– Очень просто! – объяснил Мясников. – Выстрелишь в «улитку», качающую энергию, – она взорвется. Никто из нас не выживет, надо понимать. А ведь есть объекты второго порядка, те, что надо уничтожить вслед за главными. Вот американцы туда и пойдут. У них самая простая часть задания – вывести из строя межзвездные корабли крубаров. Так что америкосы выживут. А мы – нет. И китайцы – вряд ли. Пауки всего города соберутся, чтобы сожрать узкоглазых. Так-то вот, парни!

– Похоже на то, – согласился Доктор. – Китайцы выведут из строя информационный центр, он же правительство. Крубары лишатся привычных команд, перестанут понимать, что им делать. А тут еще мы взорвем энергетическую станцию. Что получится? Конечно же, паника! Аборигены начнут метаться из стороны в сторону, нарушая законы. И законов-то, кстати, уже не будет. Как только отключатся энергосистема и информационный центр, пауки смогут жрать любого! Выходит, и мы, и китайцы окажемся в центре безумной толпы, которая станет метаться из стороны в сторону. Но многим не повезет, они попадут в подземные тоннели и клетки, где достанутся на обед суставчатым тварям.

Людоед прав, видимо, все так и было изначально спланировано. Американцы останутся в стороне от этого кошмара. Уничтожат космодром со звездолетами, двинутся на выполнение задач второго уровня. Именно потому их отряд такой большой по численности.

– Хорошая перспектива! – воскликнул Конь. – А если мы не станем делать то, что приказывают?

– Что бывает с теми, кто не выполняет приказы, мы уже видели, – грустно напомнил капитан Тополев. – Вспомните, как вначале убивали двоих американцев и китайца. Вспомните публичные казни. Все происходило у нас на глазах. Хотите, чтоб с непокорных живьем сдирали кожу? Чтоб вены рвались из тела, будто змеи? Чтобы внутренние органы выползали и лопались?

– Лучше застрелиться! – убежденно заявил Сергей Братан.

– Застрелиться не дадут! – отрицательно помотал головой майор Казаков. – Американец уже пытался покончить с собой.

– Так что, у нас нет никакого выбора?

– Выбор есть всегда, – не согласился командир отряда. – Надо только правильно разобраться в ситуации. Ждать. Терпеть. Наблюдать. Копить информацию и делать выводы. Например, что, если вместо атаки на объекты инфраструктуры мы все дружно бросимся на космодром? Выведем на орбиту межзвездные корабли крубаров? Возможно, кому-то из нас повезет. Кто-то сможет уйти от преследования и достигнет Земли.

– Ага, – жизнерадостно продолжил мысль Людоед. – Сумеет добраться до Земли. Приведет за собой хвост мстителей. Чтоб рассчитались не только с нами, еще и с семьями.

– Об этом я не подумал, – честно признал Владимир Казаков.

«На полигон!» – родилась в мозгу команда.

– Ждем! Наблюдаем! Анализируем! – тихо напомнил майор.

Этот бой оказался гораздо более трудным, нежели те, в которых люди принимали участие раньше. И люди, и крубары были вооружены тепловыми ружьями, плазмометами. Обе стороны имели карту, позволявшую определять местоположение противника. Единственное преимущество землян состояло в том, что каждый из них многие годы учился убивать и убивал. Спецназовцы Земли были в этом профессионалами, а крубары – всего лишь рядовыми охранниками. С хорошей выучкой, но, скорее всего, без опыта настоящих боевых действий.

Как только «аборигены» разобрались, что на планету высадились чужаки и движутся в сторону энергетической «улитки», крубары мигом блокировали подступы к объекту. Майор Казаков отлично видел, как перемещаются чужие солдаты по прилегающим к станции улочкам, как пауки в подземных коллекторах начинают собираться на пути движения землян.

Еще на дальних подступах к цели погиб Сергей Братан. Черная резиновая дорожка под ним разъехалась, очень неожиданно для людей. Лейтенант потерял равновесие, взмахнул руками, но все равно повалился наземь. В его грудную клетку тут же вонзилось несколько заостренных суставчатых лап. Офицер был еще жив, когда пауки утащили его под мостовую, и ловушка захлопнулась. Спецназовцы слышали предсмертные крики товарища, но спасти его не могли. Кольцо на левой руке Казакова заледенело.

– Внимательнее! – приказал майор. – Рассредоточиться!

Из бокового переулка выскочил крубар с плазмометом. Его прошили сразу три луча спецназовцев, но чужак все равно успел выпустить огненный шар. Сгусток пламени и молний взорвался неподалеку от того места, где залегли Золин и Чабадзе. Улица исчезла в огненном смерче, а когда дым рассеялся, Доктора и Джигита нигде не было видно. Лишь оледенели еще два кольца, подсказывая – офицеров уже нет в живых.

– Парами! – рявкнул Казак. – Дальше друг от друга! Внимательнее следить за картой!

Конь вовремя углядел еще одну подземную ловушку. Успел отскочить в сторону, когда черная упругая дорожка «разошлась». Не мешкая, лейтенант отправил туда огненный шар из плазмомета и покатился в сторону. Страшное пламя, взметнувшееся над мостовой, все равно достало его – человек не сумел правильно оценить мощность заряда инопланетного ружья.

Лейтенант вскрикнул от боли, его кольцо похолодело, но не оледенело окончательно.

– Нормально! – прохрипел он, словно отвечая на не заданный товарищами вопрос. – Вперед, парни! Я дойду! Дойду! Прикрою сзади.

Но не дошел. Внезапно выскочившие из дома крубары располосовали раненого лейтенанта из тепловых ружей. Мозг Бориса был затуманен от боли. Офицер с трудом фиксировал события вокруг себя, не успел выстрелить раньше чужих солдат. Вместе с Борисом Кононовым погиб и его напарник, старший лейтенант Семашко, который попытался прикрыть товарища огнем. На черной мостовой остались двое людей и четверо крубаров.

По карте было хорошо видно, как пауки движутся в подземных переходах. Собираются к месту событий, предвкушая новую добычу.

– А вот хрен! – выкрикнул Людоед.

Прыгнув в сторону и перекатившись, капитан выстрелом срезал всех охранников, прятавшихся за выступом крубарского дома. И тут же, вскочив, пустил еще один луч прямо себе под ноги. Туда, откуда появились серебристые шевелящиеся лапы.

– Шумахер! Где ты?! За мной! – проорал капитан Мясников и бросился вперед через широкий проспект.

Он не заметил, как слева из стены появились трое чужих солдат. Они чуть присели на одно колено, – почти как земляне, – готовясь «срезать» Людоеда. Но его подстраховал лейтенант Запорожец, который успел выстрелить в крубаров.

И тут же сам исчез в огненном вихревом клубке.

– Тополь, «работаем» станцию, – тихо шепнул в переговорник майор Казаков. – Нас осталось трое. Объект должен быть уничтожен.

– Давай, командир! – отозвался капитан. – Прикрою спину.

– Я – по другой стороне! – тут же отозвался Людоед, который отлично слышал Казака. – На меня не смотрите, работайте сами. Отвлеку на себя чертовых тварей.

Двое спецназовцев проскочили по переулку спиной к спине. Причем Казаков старался держать такой темп, который был доступен Тополеву, вынужденному пятиться. Готовящуюся засаду майор углядел с помощью карты на сетчатке глаза и, недолго думая, снес невысокое строение выстрелом из плазмомета. Капитан Тополев «поливал» черные резиновые плиты под ногами. Пауки один за другим выбирались на поверхность, бросались на двойку «нарушителей порядка».

– Я у цели! Работаю! – донесся из переговорника голос Людоеда. – А, черт!

Кольцо на среднем пальце правой руки командира раскалилось, потом стало медленно холодеть. Чуть поодаль, на соседней улице, мелькнули несколько огненных шаров, выпущенные из плазмомета. Кольцо Людоеда заледенело.

– Вперед, командир! – крикнул Тополев. – Мне больше не сдержать их!

Два человека в полете – «рыбкой» – миновали опасный участок открытого пространства. Оказались у стены дома. Прижавшись спинами к теплой черной поверхности, продвинулись до угла.

– Есть! Вышли!!! – крикнул майор, отбрасывая ненужное теперь лучевое ружье. – Давай, Тополь!

Они выскочили на площадку перед энергетической «улиткой». Каждый из спецназовцев успел выпустить по три огненных шара в объект, прежде чем пауки, настигшие офицеров, превратили обжигающее пламя страшного взрыва в непроглядную темень сна.

Когда все очнулись – «ожили» возле казарм, – к лагерю русских подошли лейтенанты Мэрфи и Дэвидсон. Пожав руки офицерам ГРУ, они присели на песок возле стены.

– Китайцам не удалось вывести из строя информационный центр, – сказал чернокожий «тюлень». – Их сожрали пауки. Мы с задачей справились, потеряли на космодроме только двоих. Нас бросили в город, на подмогу узкоглазым. Матерь Божья!!! Там творилось невесть что! Море серебристых тварей. Стены из отрубленных паучьих лап и раскаленного металла! Все мои люди остались на подступах к этому чертову центру! А у вас как?

– К объекту вышли только трое, остальные погибли в схватке на подступах, – ответил Казаков. – Энергостанцию взорвали. После этого не уцелел никто.

– Вааууу, – протянул Мэрфи. – Я всегда знал, что русские – отличные солдаты. Никто не выжил, но объект уничтожили. Выполнили приказ.

– Так точно, Даниэль! – криво улыбнулся Людоед. – Скверная привычка: умирать только после того, как выполнено задание.

– Это хорошая привычка для солдата спецназа, – уважительно промолвил Дэвидсон и глянул на чернокожего напарника.

Все помолчали.

– Как думаете, что будет дальше? – спросил Мэрфи.

– Скорее всего, тренировки будут продолжены на том же макете, – предположил Владимир Казаков. – Теперь нет сомнений: нас с самого начала готовили к операции на планете крубаров. Помните? Бои против пауков, которые выползали из-под песка, из окружающих скал, атаковали волнами. Нас учили пользоваться такой же картой на сетчатке глаза, как у крубаров. Снабдили переговорными устройствами аналогичного класса и точно таким же оружием. Показали, как управлять звездолетом. Вживили мускульный усилитель. Шаг за шагом нас делали похожими на крубаров – неотличимыми от них внешне. Учили пользоваться их техническими средствами, дабы мы с крубарскими солдатами оказались в равных условиях.

Но мы пока еще не справились, не выполнили задачи, которые были поставлены «штабом». Только боевые пловцы США сделали все, как надо. Причем лишь в первой части, пока вас, Даниэль, не бросили в город. Там – провал. И у китайцев нет результата. У нас был, но, честно говоря, спорный. Когда к объекту выбираются три человека из девяти – это низкая вероятность уничтожения цели. По логике, должны были выйти человек шесть-семь, тогда все было бы в норме.

– Володя, мне непонятно, зачем понадобилась клоунада двух предыдущих дней! – возразил капитан Мясников. – С клонированными Арнольдами, стрельбой по нашим десантникам и американским «зеленым беретам».

Людоед задал вопрос по-русски, и «тюлени» переглянулись. Даже Мэрфи, который чуть лучше знал язык, не сумел ухватить суть. Увидев это, капитан Мясников повторил фразу на английском.

– Я думаю, мы сами в этом виноваты, – медленно, стараясь подобрать правильные слова, ответил на английском Казаков. – Слишком долго не могли разобраться, как следует управлять крубарским звездолетом. Вспомните, мвалану удалось лишь с третьей попытки «влить» нам в головы нужный план действий. Вернее, технологию взаимодействия с компьютерным мозгом корабля.

Надо понимать, из-за этого и случилась пауза. «Зеленые человечки» решили ее заполнить так, как им захотелось. Один день повеселили нас, другой – ввергли в уныние, заставив стрелять по своим. Возможно, у них такое своеобразное чувство юмора.

– Шутили, значит? – побагровел Людоед.

– Наверное, – ответил Казаков.

– Узкоглазые с радостью палили в наших! – в ярости сжав кулаки, напомнил капитан. – И затем прыгали от восторга! Обезьяны чертовы!

– Мы тоже имеем к ним счет, – по-русски ответил Мэрфи. – За ребят из десанта, которых китайцы добивали…

Он запнулся, пытаясь отыскать нужное слово в чужом языке.

– Мы поняли, Даниэль, – положил ему руку на плечо Людоед. – Поняли! На полигоне. Добивали ваших. В упор. Даже тех, кто ранен. Поднял руки. И наших добивали.

Лейтенант кивнул, скрипнув зубами. Его лицо на миг изменилось, гримаса боли и ненависти промелькнула, исчезла.

– Китайцы с радостью убивали наших и ваших, но не справились с заданием, которое им дали инопланетяне, – подытожил Казаков. – Даниэль, если будешь говорить с Фанг Ли, так ему и передай: позор китайскому спецназу!

Чернокожий лейтенант понимающе улыбнулся.

– Для них это страшное оскорбление, – согласился он. – Потеряли лицо на виду у своих врагов.

– Вот и пусть старательнее работают на тренажере против крубаров, а не добивают полумертвых земных солдат!

Американцы шумно выразили одобрение. После, еще раз пожав всем руки, двинулись обратно в свой лагерь. Пройдя несколько шагов, Мэрфи остановился, будто что-то вспомнил.

– Владимир! – сказал он, неловко переступая с ноги на ногу, будто школьник, не выучивший урок. – А вам не кажется, что нам чересчур старательно прививают ненависть к крубарам? Вроде так, по всему выходит, что мы в плену у мваланов. Учат – мваланы. Показывают, как чужим звездолетом управлять, – мваланы. Знания в голову вливают – тоже мваланы. Может, и ненависть к крубарам не наша? От них идет?

– Мы думали об этом, – ответил майор Казаков. – Очень многое говорит в пользу такой гипотезы, Даниэль. Да пока неясно, что с нашими догадками делать. Выход простой: не верить тому, что крубары напали на Землю и уничтожают наши города. Не верить собственным снам. Заставить себя не думать о том, что видишь. Не относиться к этому серьезно, как если бы дело происходило в фильме ужасов. Знаешь, они с виду страшные, но пустые, как воздушный шарик. Хлоп! И нет ничего!

Американец подумал, кивнул и, улыбнувшись, двинулся в сторону казармы, возле которой на шесте по-прежнему болтался звездно-полосатый флаг.

Во сне майор Казаков снова оказался дома. Это получилось как-то неожиданно для него, против воли. Владимир думал: увидит крубарский космодром, путь от входа в звездолет до рубки управления. Мвалан еще раз зажурчит, зашелестит, объясняя, как поднять чужую машину в небо. А потом укажет дорогу к нужной планетной системе. Той самой, где находились объекты, которые должны были уничтожить земляне.

Вместо этого майор очутился возле своего дома. Причем в этот раз он не был прозрачным, воздушно-невесомым. Он вернулся домой именно как человек. Казаков ухватился за ручку двери, потянул. Дверь в подъезд скрипнула – обычно, буднично. Так было тысячи раз, наверное. Но не в два последних посещения, когда Владимир – дуновением ветра – проникал в холл через неплотно прикрытые створки.

В подъезде было темновато. Как обычно, лампочка на первом этаже отсутствовала. Если жильцы прочих этажей сами – не дожидаясь милости от жилконторы – регулярно ввинчивали лампы, то на первом этаже это было некому сделать. Квартиры начинались со второго, а тут размещалась дворницкая да недавно появившиеся «модерновые» почтовые ящики из блестящего металла.

Майор неторопливо, внимательно оглядывая каждую мелочь, поднялся по лестнице до третьего этажа. Если бы кто-то спросил офицера, почему он так задерживается возле любого грязного оконца, на каждой лестничной площадке, он бы, наверное, смутился. В самом деле, трудно объяснить тем, кто никогда не покидал Землю, что такое вернуться домой. Читать надписи на стенах, – и свежие, и уже покрытые краской, – оставленные бесчисленными поколениями дворовой шпаны. Вглядываться в чужие квартиры. С восторгом понимать – там люди. Люди. Родные. Свои. Не чужие.

Владимир Казаков, потоптавшись возле квартиры, в которой они с Людмилой прожили более десяти лет, позвонил. Ключей в кармане не нашлось. Потому он просто несколько раз вдавил кнопку, веря в то, что его ждут.

Дверь распахнулась, очень быстро, неожиданно для него. Людмила стояла на пороге.

– Здравствуй! – сказал Владимир. – Вот я. Вернулся…

Женщина не бросилась ему на шею, не заплакала. Как-то странно посмотрела на мужа, тихо, отступила назад:

– Входи!

И он вошел в собственный дом. Повозился в небольшой прихожей, стаскивая запыленные армейские ботинки, в которых прошагал десятки километров по «макетам» на чужой планете. Не стал надевать тапки и прошел в спальню. Квартира была небольшой: комната старшей дочери, Насти; общая комната, она же гостиная, где до поры до времени спала маленькая Вероника; и третья, в которой обитали Владимир и Людмила. Вернее, бо€льшую часть года – Людмила. Ведь главы семьи постоянно не было дома.

– Я долго? – спросил Казаков, когда жена примостилась у окна, на стуле.

Словно бы и не минуло бездны времени и событий с того момента, как группу спецназовцев в Грузии атаковало НЛО.

– Мы тебя ждали, – ответила супруга.

Никакой торжественности, театрального вскидывания рук, платочков у глаз. Оба давно привыкли к разлукам и неожиданным возвращениям, за многие годы супружеской жизни это стало нормой.

– Как дочки? – спросил Владимир.

– Старшая на дне рождения у подруги, – быстро ответила Мила. – Долго меня упрашивала, я разрешила до одиннадцати вечера. Скоро должна вернуться. Олег Мыскин, мальчишка из класса, обещал проводить Настасью до дома.

– Не рано ей? – строго спросил майор.

«Чего рано? – хотела переспросить Людмила. – До одиннадцати гулять? Или чтоб мальчик провожал?»

Но вслух сказала другое:

– Ей скоро тринадцать лет, Володя. Теперь молодежь по-другому жить привыкла, не так, как в наше время.

– Да, – помялся Владимир.

Возможно, он был чересчур строг. Время нынче и впрямь другое.

– А как Ника?

– Спит.

– Слушай! – оживился Казаков. – Ты не поверишь! Представляешь, там, где я находился последнее время, со мной была такая же игрушка, как у Вероники. Ну, точная копия!

– Знаю, – тут же ответила супруга. – Плюшевый котенок. Барсик.

Майор вздрогнул, выпрямился, провел ладонью по волосам:

– Мила! Откуда ты узнала?

– От Вероники, – объяснила жена. – Она говорит: взяв в руки котенка, видит тебя и твоих друзей. Потому что Барсик – он и тут, и там.

– А где я был, она не говорила? – спросил Владимир, плохо понимая, как ребенок мог видеть то, что не дано и взрослым.

– Говорила, – сцепив пальцы, положив их на колени, отозвалась жена. – У них.

Людмила произнесла «у них» таким странным тоном, что у Казакова все похолодело внутри, мороз пробежал по коже.

– У кого «у них»? – медленно спросил он.

– У них, – жена указала на нечто, располагавшееся за спиной офицера ГРУ. – У них, на корабле.

Майор вдруг понял: в комнате, кроме него и Людмилы, есть кто-то еще. Кто-то чужой. И этот чужак находится у него за плечами. Казаков медленно-медленно повернулся. В углу комнаты, возле бельевого шкафа, стоял крубар. Инопланетянин держал в руках лучевое ружье, его ствол был направлен точно на Людмилу Казакову.

Офицер ГРУ не успел ничего предпринять, несмотря на огромный опыт, несмотря на годы тренировок. Спецназовец прыгнул на врага, красноватый луч дрогнул, уперся в пол. Прошил его, как нож масло. Скользнул по вспыхнувшим занавескам, чиркнул по телу Людмилы.

Женщина дико закричала, и Владимир будто умер. Показалось, луч крубарского ружья разрезал на части не Людмилу, нет. Его. Майора. Офицера ГРУ. Который не успел добраться до ненавистного инопланетника.

Пальцы Казакова сомкнулись на горле чужака. Владимир сжал их изо всех сил, но крубар только рассмеялся. Спокойно отбросил руки человека в сторону. Перехватил ружье поудобнее и двинулся в другую комнату, где на кровати спала маленькая Ника.

– Нет! – дико закричал Казаков. – Нет! Нет! Нет!

Он вцепился в ноги чужака, пытаясь остановить того. Хотя бы опрокинуть на пол. Не пустить к дочери. И вдруг услышал страшный грохот…

…Майор подскочил на кровати. Сел, тяжело дыша.

– Игорек! – раздалось в темноте. – Игорек, где ты?!

Владимир протянул руку, нажал кнопку ночника. В дверях, чуть пригнувшись, стоял Иван Семашко. Казалось, он что-то высматривал под кроватью командира. Когда вспыхнул свет – очень яркий после ночного мрака, – Сема ослеп, прикрыл глаза рукой. Но потом, чуть привыкнув к ночнику и вглядевшись, чертыхнулся.

– Прости, командир! – виновато сказал он. – Чертовы галлюцинации…

Он постоял в проходе, уныло глядя себе под ноги.

– Я зайду? – спросил наконец.

– Заходи.

Старший лейтенант присел на самый краешек кровати:

– Командир, у тебя случайно нет выпить?

Майор отрицательно покачал головой.

– Сволочи они! – вырвалось у Ивана. И по тому, с какой ненавистью заговорил офицер, стало понятно, как тяжело переживал Сема ночные кошмары. – Представляешь, я был дома, говорил с женой. И вдруг – крубары. С тарелок высадились и давай палить по всем. Своими глазами видел, как соседей пожгли, ироды. Я сыну кричу – прячься! А он вроде как меня на помощь зовет.

Ну, ясное дело, с койки-то вскочил. Сдуру, спросонья не понимая, где нахожусь. И в соседнюю комнату. Только когда ты свет зажег – тогда очухался. Значит, опять сон. Опять все ложь! Выпить бы, командир…

– И сам бы выпил, Ваня! – с горечью ответил Казаков. – Рад бы, да нечего. Ты держись. Знаю, трудно. Все очень реально. Надо не сойти с ума.

– Вот ты вчера чернокожему янки сказал: относитесь ко всему, будто фильм ужасов смотрите. Нестрашный. Ага, нестрашный. Володя, я не могу. Свихнусь. Разве кто-то может дать гарантию, что это сон? Все так реально. Будто в самом деле. Командир, ты уверен, что этого самого, ну, того… что к нам во сне приходит… нет на Земле?

Майор Казаков медленно покачал головой.

– Давай верить в лучшее, Иван, – сказал он наконец.

– Ладно, прости. Прости! Пошел я…

Старший лейтенант Семашко вышел в коридор, сгорбившись. Ступал тяжело, будто к каждой ноге у него была прикручена пудовая гиря. Майор посидел на кровати, оглядывая комнату. Совсем недавно, только-только, они беседовали тут с Людмилой. А потом крубар выстрелил в жену. Мила кричала от боли перед смертью…

Владимир Казаков тяжело вздохнул, нашел плюшевого котенка дочери, закопавшегося в одеяло. Прижал зверька к себе, выключил свет. Он так и пролежал до утра на спине, не закрывая глаз.

Существовал только один способ не сойти с ума. Верить в то, что сны – это всего лишь сны. Ничего больше. Зеркало, в котором люди видят родную планету, своих близких, – кривое зеркало.

Полигон остался тем же самым, что и накануне. Задачи не изменились. Китайцам – центр обмена данными, русским – энергостанция, американцам – космодром. Майор Казаков оказался прав: «зеленых человечков» не устроил результат, продемонстрированный людьми. Инопланетный разум вновь погнал землян на тот же макет.

Особо разговаривать никто не хотел. Все были угрюмы, сосредоточенны. Кого больше ненавидели люди – крубаров или мваланов, – не смог бы ответить ни один психоаналитик. Умом все земляне понимали, что крубаров подставляют, антипатию к ним прививают искусственно. Кукловоды. Те, кто наблюдает за людьми-муравьями. Скорее всего – мваланы. И хотя каждый из спецназовцев осознавал, что поводов для ненависти к мваланам очень много, оставаться равнодушными к крубарам они не могли. Слишком сильны были ночные кошмары, реальны сцены убийства. У любого из спецназовцев, даже у тех, кто не успел завести детей, существовали уязвимые точки: мать, жена, сестра, брат. Кукловоды, тщательно изучив каждого, били в самые незащищенные места, причиняя людям страдания.

На полигон вышли угрюмыми, злыми, ожесточенными. По предложению Людоеда, разделились на три группы. Один из спецназовцев, с плазмометом, «прожигал» дорогу перед тройкой. Второй, вооруженный лучевым ружьем, уничтожал пауков под ногами. Третий офицер, тоже с лучевым ружьем, прикрывал спины товарищей, разбираясь с теми, кто пытался напасть на землян сзади.

– Пошли! – коротко приказал майор.

Спецназовцы молча двинулись вперед, выставив перед собой стволы…

То ли потому, что накануне они приобрели ценный опыт боев на крубарской планете, то ли потому, что ярость клокотала в людях, бойцы Земли продвигались к цели гораздо быстрее. Три тройки продавливали врага по разным улицам, применяя тактику капитана Мясникова. Вооруженные плазмометами Людоед, Тополь и Док, не раздумывая, выпускали вперед один огненный шар за другим. Спецназовцы проходили по выжженной дотла земле, на которой не оставалось ни домов, ни пауков, ни крубаров. Только тяжелый смрад от раскаленного, тлеющего дорожного покрытия. Останки чужаков. Части боевых механизмов, вплавившиеся в грунт.

До энергостанции добрались всемером. В одной из троек погиб Борис Кононов, его все-таки подкараулили серебристые монстры. Ухитрились сбить человека с ног, дезориентировать в пространстве. Потом утащили в подземный лабиринт, несмотря на то что Чабадзе изрезал на куски множество суставчатых тварей. Кольцо, отвечавшее за Бориса Кононова, оледенело не сразу. Через несколько минут после того, как лейтенант исчез под дорогой.

Во второй тройке погиб капитан Тополев. Он вырвался чуть вперед с плазмометом, но плотность отметок на карте была такова, что Александр не заметил вражеского солдата, изготовившегося к выстрелу. Огненный шар вылетел точно на группу из трех человек. Тополь успел среагировать на опасность. Офицер мог бы отклониться, попытаться пропустить клубящуюся смерть над собой, но предпочел другой вариант. Два шара столкнулись в воздухе, невероятная вспышка озарила окрестности. Золина и Братана отбросило в сторону, они выжили. Капитан Тополев исчез в пламени двух зарядов.

Одна тройка и две двойки спецназовцев ГРУ вышли к энергостанции и превратили ее в черный пепел за считаные секунды. Мощный взрыв разметал «тарелки», находившиеся на энергетическом ковре. Жирный столб дыма потянулся к фиолетовому небу крубарской планеты. А русские, не дожидаясь команды от чужаков, развернулись в цепь. Двинулись в город, уничтожая все, что встречалось на пути.

Горели дома, упругие ленты дорог, серебристые тела пауков-полицейских, рискнувших выбраться на поверхность. На этот раз бешеная, абсолютно дикая, безумная ярость людей была такова, что их атаку не мог остановить никто. Перед семеркой людей катилась стена огня. И все, абсолютно все, что маячило на пути, пыталось оказать сопротивление, исчезало в адском пламени.

Огненный шквал выжег город дотла, превратил его в черную пустыню, но и этого было мало. Ярость, злоба, ненависть требовали выхода. Офицеры ГРУ продолжали двигаться вперед, словно гигантский бульдозер, оставлявший за собой черную, дымящуюся колею. Русские остановились лишь тогда, когда иссяк заряд батарей у крубарских ружей.

Майор опустился на землю, вытянул усталые ноги, бросил ненужный ствол. Его люди уселись рядом.

– Покурить бы… – тихо проронил Казаков.

– Ты ж не куришь, – без особого любопытства отметил Людоед.

– Сегодня – можно.

И все замолчали. Дружно, словно по команде, обернулись назад, чтобы посмотреть: как там? На крубарской планете было тихо и пустынно. В воздухе летала черная сажа, да неприятно пахло жареным мясом, горелой резиной, еще чем-то тошнотворным.

– Сгоряча вы отправили к праотцам узкоглазых. Чуть было не подпалили кое-кого из моих парней, – улыбнулся Даниэль Мэрфи. – Задача выполнена, все три объекта уничтожены. Однако, думаю, «зеленые человечки» еще раз повторят тренинг. Мало уцелевших среди землян.

– Мы считаем, что люди – живыми – все равно не нужны кукловоду, – возразил майор Казаков. И тут же объяснил подробнее: – Кукловоду, тому, кто ставит этот дурацкий спектакль.

– Может, ты прав, Владимир, – признал Мэрфи. – Может, по их планам все земляне должны умереть. Но если «зеленые человечки» останутся недовольны нашими действиями, все равно погонят нас по той же карте.

– Любопытно, – пробормотал Доктор. – Вы заметили? Мы случайно убили во время тренинга других землян. Раньше за потасовку оба драчуна понесли страшное наказание. А теперь – сошло с рук.

– Это в бою! – возразил чернокожий лейтенант «тюленей». – Вы даже не видели, в кого стреляете. Своих убили без умысла. Думаю, это учтено.

– Система адаптивная, – пробормотал Иван Семашко. – С обратной связью.

– Что?

– Иван у нас – специалист по кибернетике и информационным технологиям, – улыбнулся Владимир Казаков. – Так что иногда непонятными словечками бросается. Почти как Доктор. Но тот – все больше про медицину или психологию.

– Да нет! – возразил старший лейтенант Семашко. – Чего ж тут непонятного? Я так… просто прикидываю: что, если нет никаких кукловодов? Есть некая программа, которой дано задание: подготовить людей к выполнению конкретной операции на конкретной планете. Задан набор типовых полигонов, их можно варьировать как угодно. Лишь бы результат был. Задан комплекс правил: людям нельзя убивать себя, нельзя драться, нельзя умышленно калечить друг друга. И вот эта система – искусственный интеллект, нечто вроде компьютера – гоняет нас, пока вероятность выполнения поставленной задачи не достигнет заданного уровня. Скажем, семидесяти процентов. Или, там, девяноста восьми. И вот тогда на сцене появится заказчик. Тот, кто придумал все это.

– Думаешь, тут, рядом с нами, нет никаких гуманоидов? «Зеленых человечков»?

– А почему бы не сделать такое предположение? Ведь тогда станет понятной и «кровожадность» тренера, и ночные кошмары, и пытки провинившихся. Любой электронный мозг не знает эмоций. Вернее, сам не способен чувствовать, как человек. Но может просчитать реакцию, применить нужный «инструмент», чтобы сыграть на тонких струнах души. Заставить нас лучше и точнее выполнять приказы. Тем самым – повысить вероятность выполнения боевой задачи.

– Ну ты загнул! – восхитился Людоед. – Крубаров я могу ненавидеть. Мваланов – тоже. А бездушную железяку – нет. Сема, не лишай меня ненависти! Я хочу знать: есть живой враг, в горло которого можно вцепиться зубами.

– Джентльмены, мы немного отвлеклись! – напомнил о себе Даниэль Мэрфи. – Я вот что хотел сказать. Не знаю, живое там существо или искусственный интеллект. Это нечто скоро получит результат, который хочет увидеть. И мы сошлись во мнении: после этого спецназ будет отправлен в бой. Коллеги! Мы приняли решение: как только представится возможность – атакуем экипаж корабля, на котором нас попытаются транспортировать к планете крубаров. Вариант номер один: звездолет опустится здесь, в пустыне. Вариант номер два: нас переправят на борт «тарелками». Мы, боевые пловцы ВМС США, начнем атаку в момент, который сочтем наилучшим для получения результата. Ни с кем не советуясь. Вы можете участвовать в схватке с инопланетянами, можете остаться в стороне, ваше дело. Но мы – атакуем.

– Кого? – выгнув левую бровь, поинтересовался Доктор.

– Еще не знаем! – ответил чернокожий лейтенант. – Того, кто попытается отправить нас на планету крубаров.

– Тут есть один трудный вопрос, лейтенант, – мягко остановил его Максим Золин. – На данный момент слишком много неясностей в схеме обучения, которую применяют чужаки. В ней логические нестыковки. Мы не видим всего «узора», доступны только какие-то его части. Проблема в том, что нас зачем-то учили управлять крубарским звездолетом. А если на корабле вообще не окажется экипажа? Что, если кого-то из нас принудят вести судно к нужной планете?

– Тем проще! – воскликнул Даниэль. – Мы уведем корабль в другую сторону!

– Пилоту могут приказать. Настойчиво, – не согласился Тополев. – Кукловоды это умеют. Начнут тело на части «разбирать», любой из нас выполнит приказ. Такую боль невозможно вытерпеть.

– Об этом мы не подумали, – признал командир боевых пловцов. – Спасибо. Надо обсудить это. Спасибо!

Пожав руку Доктору, Мэрфи быстро ушел к своим.

– Интересно, – подняв глаза к небу, поинтересовался старший лейтенант Золин. – Я думал, только у китайцев учат кирпичи башкой разбивать. Оказывается, у «тюленей» голова для того же.

– У нас тоже учат! – гордо заявил Василий Запорожец. – В ВДВ!

– Вась, ты слышал анекдот? – недобро усмехнулся Людоед.

«Нового русского» спрашивают:

– Тебе ноги зачем?

– Как?! Я ими педали жму.

– А руки?

– Как?! Я ими руль кручу.

– Ну, а голова?

– О-о-о! Я ею кушаю!

– Ну и что? – обиженно спросил лейтенант Запорожец.

– Да ничего! В ВДВ анекдот звучал бы так: а голова для чего? О-о-о! Кирпичи разбивать! А у нас, в ГРУ, голова для того, чтоб думать! О!

– Думайте! Думайте! – воскликнул лейтенант Запорожец. – Давайте! Что-то я пока не вижу никакого результата. Умные все, а получается только щеки надувать! Да бред какой-то нести!

– Да ладно, не заводись, Шумахер, – миролюбиво произнес Владимир Казаков. – Шутят ребята. Никто ж не говорил, что про кирпичи и головы – всерьез. А думать надо. Максим Золин прав – в схеме обучения, которую используют чужаки, много странного. То ли нелогичного, то ли просто нелепого.

– Да, но результат они получили какой хотели! – горячо возразил Шумахер. – Да какая разница: логично – нелогично?! Получили то, чего добивались, – и все тут! А методы… Почему «зеленые человечки» должны руководствоваться логикой землян? Они – инопланетяне! Вот и все объяснение.

– Ладно, все правы! – подвел итог спору командир. – И Доктор, и Шу. И даже Мэрфи. Давайте наблюдать, что произойдет дальше. Даниэль точно подметил: тренировки могут скоро закончиться. И это значит: следует быть наготове. Выполнять то, что предписывают кукловоды, но внимательно смотреть по сторонам. Искать возможность побега, любой выход из того положения, в какое мы попали.

– Вот мое удостоверение, – Марк Адамов протянул офицеру ГРУ «корочки» специального корреспондента издательского дома «Новость Плюс».

Генерал не притронулся к документу.

– Мне доложили, – вымолвил он, исподлобья глянув на посетителя. – У нас, знаете, такая организация, что, прежде чем кого-то сюда пропустят, обязательно докладывают.

Офицер сделал особое ударение на слове «сюда», чтоб журналист сразу проникся должным уважением к организации, в которую пришел. Тем более не согласившись на разговор с адъютантом-секретарем, настояв на приватной беседе с самим генералом.

– Понимаю, – широко улыбнулся Марк.

– Так что вас привело к нам? – нетерпеливо спросил офицер ГРУ. – По возможности кратко!

– Дело в том, что редакцией мне было дано задание – побеседовать с Людмилой Константиновной Казаковой, вдовой майора Владимира Казакова.

Марк сделал паузу, внимательно посмотрел на генерала, надеясь увидеть какую-то реакцию в глазах высокопоставленного офицера. Но взгляд Абрамова был таким же, как раньше: пристальным, направленным куда-то внутрь собеседника.

– Майора ГРУ Владимира Казакова, – поспешил уточнить Марк Адамов. – Из вашего ведомства. Он недавно геройски погиб в Чечне, в боестолкновении с большой группой террористов…

– В курсе. Дальше!

– Значит, я отправился в Санкт-Петербург, разыскал Людмилу Казакову. Наша беседа проходила при включенном диктофоне. С согласия Людмилы Константиновны, разумеется. Хотите послушать фрагмент?

Не дожидаясь ответа, Марк Адамов вытащил из кармана маленькую коробочку. Поставил диктофон на стол, включил воспроизведение.

«– …Людмила Константиновна, – донесся оттуда его голос. – Понимаю, вам трудно об этом говорить. Легче – о прошлом, о том, каким был Владимир. Но давайте, если возможно, коснемся последней операции майора Казакова. Той самой, в которой группа спецназовцев наткнулась на отряд террористов, но не отступила, приняла неравный бой. Ведь могли же затаиться, выждать. Могли? А потом вызвать подмогу, чтоб превосходящими силами блокировать банду. Но – нет. Приняли удар на себя.

– Об этом действительно сложно говорить… – донесся голос Людмилы Казаковой. – Боюсь, вы не совсем верно представляете себе картину событий (пауза)… Группа майора Казакова не погибла в бою от рук чеченских террористов (длинная пауза)… Вы знаете, там было одиннадцать человек. Не вернулись девять. Двое – старший лейтенант Омельченко и лейтенант Князев – живы. Саша и Игорь, насколько мне известно, в центре реабилитации. Но, по их словам, не было никакого боестолкновения с чеченцами (пауза)… Объект, который интересовал Володиных ребят, находился не на территории Российской Федерации… (пауза, вздох)… После выполнения задания группа была атакована странным небесным объектом, напоминавшим большой оранжевый шар. Так говорил Саша Омельченко. Люди из группы моего мужа не погибли. Они похищены (странный звук на ленте, видимо, сдавленное восклицание).

– Э-э-э, – озадаченный голос Марка Адамова. – Людмила Константиновна… Я плохо понимаю… Вы что, хотите сказать, что группа майора Казакова была атакована НЛО?!

– Сама не знаю, – честно ответила женщина. – Скорее всего, так.

– И офицеры были похищены инопланетным кораблем?!

– Выходит, да. Вы лучше поговорите с Сашей Омельченко, Игорем Князевым. Они ведь находились там, на месте событий. Все видели собственными глазами…»

Марк Адамов остановил воспроизведение и с любопытством посмотрел на офицера ГРУ:

– Что скажете?

Генерал Абрамов с сожалением глянул на журналиста:

– И вы из-за этого так настойчиво пробивались ко мне?

– Да, – твердо ответил Марк.

– Вас не устроила беседа с моим адъютантом… Требовалось отнимать время у руководителя департамента, чтоб предложить мне на прослушивание эту запись?

– Да, – Адамов не видел никаких признаков напряжения в лице собеседника.

Офицер ГРУ шумно вздохнул. С грустью посмотрел на часы, потом на журналиста:

– Что я могу сказать? Бедная женщина! Мне очень жаль Людмилу Казакову. Даже не знаю, видимо, придется выделить средства из нашего бюджета на лечение… Психологическую реабилитацию. Понимаете, это обычный шок. Такое бывает. Потеряв кого-то из близких, человек никак не может смириться с произошедшим. Всегда проще думать, что тот, кто ему дорог, жив. Случилось какое-то чудо. Бог сошел с небес. Или, например, оттуда явились «зеленые человечки». Они спасли, уберегли от беды.

Пережившему шок от потери близкого так легче. Он верит: все еще будет хорошо. Муж, брат, зять, отец вернется домой. Он жив. Просто временно не здесь. Но так надо. А потом все наладится.

Вот и вся история. А вы, Марк, поступаете некрасиво. Спекулируете на трагедии несчастной женщины, только что пережившей гибель мужа, любимого человека.

Марк Адамов улыбнулся, посмотрел на генерала:

– Знаете, я ведь именно такого ответа ждал от вас! Сошла с ума бедная вдова – и все тут. Но вот, между прочим, забавное совпадение. Примерно через сутки после того, как в боестолкновении «погибла» группа майора Казакова, в Персидском заливе американцы потеряли отряд боевых пловцов в количестве двенадцати человек.

– Это вам тоже Людмила Казакова нашептала? – усмехнулся Абрамов.

– Нет! Тут все проще. У американцев все интернетизировано. Даже такая секретная штука, как авианосец «Абрахам Линкольн», на борту которого находится штаб командования силами США в Персидском заливе. Так вот, кто-то из служащих, из экипажа, случайно узнав о катастрофе, не удержался, сболтнул об этом. То ли в электронном письме домой, родным. То ли на каком-то форуме. А дальше – пошло-поехало. В информацию мигом вцепились уфологи, растиражировали ее по сайтам.

Тут-то и выяснилось, что американцы потеряли боевой вертолет «Чинук», на борту которого находились «тюлени». Двенадцать человек. Чудом выжил только пилот. Он-то и рассказал: винтокрылая машина была проглочена странным оранжевым шаром, напоминавшим огромный апельсин. Что вы на это скажете?

– Ну, думаю, американцы делают хорошую мину при плохой игре, – добродушно усмехнулся генерал Абрамов. – Скорее всего, у них просто вышла из строя боевая машина над Персидским заливом. Или ее сбили. Тривиально. Но янки не любят признавать военные поражения. Гораздо проще списать все на «зеленых человечков». Кстати, Марк, вы разве не знаете? Американцы в Ираке почти не несут потерь в живой силе. Но это если говорить о военных действиях. Зато невероятно высокий процент смертности в результате автомобильных аварий, отравления некачественными продуктами, всяких экзотических болезней, неаккуратного обращения с оружием.

– А при чем тут это? – не понял Марк Адамов.

– Очень просто! – любезно объяснил офицер ГРУ. – Иракцы убивают американских солдат. Но командование силами США в регионе, дабы не портить статистику, проводит потери личного состава по другим пунктам. Не в результате военных действий, а в результате халатного обращения с оружием, автомобильных аварий и тому подобное…

– Хотите убедить меня, что здесь то же самое?! – иронически спросил Марк. – Вертолет упал в море, а командование списало это дело на «зеленых человечков»?

– Именно так, – кивнул генерал. – Хотите – верьте, хотите – нет.

– А совпадение? – не сдавался журналист. – Цвет! Людмила Казакова говорила о том, что группа майора Казакова похищена оранжевым шаром. И спасшийся американский пилот твердил про оранжевый шар! Это как?

– А солнце у нас какое? – Абрамов улыбнулся так, словно его позабавила детская наивность репортера. – Любой серебристый предмет, отразивший свет звезды, покажется оранжевым.

– Я могу побеседовать с офицерами, выжившими с бою с чеченским отрядом? – решился на последний ход журналист, понимая, что его попытка узнать правду заканчивается провалом. – Со старшим лейтенантом Омельченко и лейтенантом Князевым?

– Нет! – тут же ответил генерал. – Это боевые офицеры, и разговоры о реальных операциях ГРУ недопустимы! Вам и так были сделаны большие уступки. Достаточно! Тем более что люди – не железные. Они испытали шок, потеряв в бою товарищей. Надо дать им возможность прийти в себя, не трогать больное. Нет, господин Адамов! Достаточно, я уделил вам пятнадцать минут. Всего хорошего!

Разочарованный журналист поднялся с места. В дверях его ждал адъютант…

Ночь удивила людей краткостью и тишиной. Все ждали продолжения кошмаров. Ну, в крайнем случае, еще одного тренинга по управлению крубарским звездолетом. Повторения маршрута на планете чужаков – от одного объекта до другого. Вместо этого земляне окунулись в черную тьму. Почти такую же, как в самом начале, когда им довелось познакомиться с «червяком», проталкивавшим их по собственному пищеводу.

Наверное, именно поэтому ночь промелькнула непривычно быстро. Спецназовцы провалились в темную глухую пустоту, будто в вату, а потом вынырнули из нее. И все. Ни кошмаров, ни тренингов. Ни крубаров, ни мваланов.

– Похоже, мы у финиша, – отметил за завтраком Александр Тополев. – Скажут нам: погрузка, ребята. А дальше, как в глупых американских фильмах: «Гоу! Гоу!» Выброска в зону операции, топ-топ, детки. Топ-топ. Крубаров – хлоп-хлоп. Или они вас – хлоп-хлоп. Как повезет.

Офицеры стучали ложками по алюминиевым мискам – поглощали иноземный «коктейль», готовясь к новому дню. Первые дни они просто черпали пенистую массу ладонями. Потом Доктор, заявив, что пока еще люди не обезьяны, «изобрел» тарелки, ложки и кружки.

– А ботинки видели? – вдруг спросил Людоед. – Если мы у финиша, зачем обновка?

– Какие ботинки? – тут же поинтересовался Кононов, который заявился в столовую одним из последних.

– А что, у тебя возле койки не валялись? – удивился Мясников. – Я подумал: всем дали.

И он выставил ногу из-под стола. Покрутил носком, так, чтобы лейтенант полюбовался на обновку. Высокие ботинки со шнуровкой напоминали армейские, только подошва была чуть толще. Материал казался мягким, обувь отлично сидела на ноге.

– Ух ты! – восхитился Конь. – Ну-ка, я сбегаю, посмотрю!

Он бросил ложку на стол, побежал в свою комнату.

– Потом не забудь руки вымыть! – строго крикнул Тополев. – А то подхватишь кишечную инфекцию. Мы тебя лечить не будем! Правда, Доктор?

– А ну его на фиг! – засмеялся старший лейтенант Золин. – У него все равно будет кишечное расстройство. Вот как объявят, что пора в бой, – тут у лейтенанта Коня живот и прихватит. Засядет в гальюне.

– Конечно, – заметил Людоед. – То ж не девчонку в мини-юбке щупать. То ж – крубары.

– Абсолютно неэротичные твари! – согласился Док.

Капитан Мясников продолжал рассматривать ботинки – очередной подарок инопланетного кукловода.

– Ты решил их сразу нацепить? – спросил майор Казаков.

– А чего ждать? – пожал плечами Олег Мясников. – Раз нам их выдали – значит, для дела. Ты видел хоть одну «фенечку», которая появилась просто так?

– Парни!!! – донесся из коридора восторженный голос лейтенанта Кононова.

Через мгновение Борис собственной персоной появился на пороге столовой. В руках у него был тот самый ботинок, но во все стороны из подошвы торчали тоненькие, упругие усики.

– Что это? – спросил лейтенант, осторожно трогая пальцем одну из «пружинок».

– Устройство для фиксации стопы на поверхности сложного рельефа, – хмуро объяснил Иван Семашко. – Кстати, с этой штукой все очень непросто. В каблук, скорее всего, вмонтирован маленький электронный мозг. Как он анализирует происходящее вокруг – загадка. Я не нашел ни видеокамер, ни датчиков.

– Мужики! – взмолился Борис Кононов. – Простите жертву термоядерного удара! Объясните по-нашему, по-простому, зачем эти модерновые калоши? Что за усики торчат со всех сторон? Представляете, я только вытащил их из-под кровати, повертел, спросил: «Ну, и зачем они мне?» – и тут же во все стороны полезли эти самые металлические хреновины! Я чуть не заорал от неожиданности.

– Подпортил воздух в комнате… – добавил Максим Золин.

– Кончайте дурачиться! Новая обувь для чего?!

– Тебе ж объяснил Сема, – сказал Доктор. – Это устройство для фиксации стопы на поверхности сложного рельефа. Попроще? Ну, представь, мы действуем в горах. Движемся по склонам. Неровным, покрытым, допустим, травой и мхом. Под ноги некогда смотреть – впереди противник, надо цели фиксировать. И вот ты бежишь по склону, и вдруг у тебя стопа проскользнула на длинном наклонном выступе – вбок поехала. Ты рискуешь потерять равновесие, свалиться вниз. А времени нет – надо «работать» цели. Что делать?

– Ну… – пожал плечами Кононов. – Выкручиваться, как сможешь. Первый раз, что ли?

– А у крубаров на этот счет другое мнение. Вспомни собственные сны! Самые первые, когда они двигались по Земле, сжигая города. Там у крубаров не только шишки на голове и горб за спиной – на ногах как раз такая же обувь была. Только нам показалось: усики из стопы торчат, не из подошвы ботинка.

Зачем? Ботинки выполняют за тебя часть работы. Поехала нога на склоне – усики тут же появились из отверстий. Допустим, нога влево поехала. Значит, те усики, что справа вылезли, изогнутся в виде крючков, постараются зацепиться за трещины в поверхности. А те, что слева, наоборот – упрутся кончиками в скалу, в любые неровности, чтоб только остановить соскальзывание ноги.

– Супер! – воскликнул Борис Кононов и тут же, не мешкая, стал натягивать чудо-обувь.

– Но это еще не все, – добавил Семашко. – Я не случайно говорил про аналог электронного мозга внутри каблука. Ботинки очень хорошо помогают и на крубарской планете. Помнишь, Конь, тебя вчера пауки сбили с ног, а потом утащили в подземный лабиринт?

– Я равновесие потерял, – вздохнул лейтенант. – Никак не уследишь за этими сволочными люками на дороге! Карта только цели показывает, но не ямы-ловушки. Крышка в сторону поехала, нога ушла, я тут же и грохнулся.

– Усики могут вытягиваться на довольно большое расстояние вбок, – продолжал Семашко. – Мы уже тут проверили, сантиметров по пятнадцать в каждую сторону. Вот и получается, что, когда под тобой открывается люк, нога не проваливается в него, висит на упругих стебельках, которые в края ямы, трещины или разломы упираются.

– Что, такие крепкие? – изумился Кононов. – Вес человеческого тела выдерживают?!

Товарищи лишь посмеялись.

– Да, – вздохнул Борис. – Вот сталкиваешься с крубарской техникой и все больше понимаешь, насколько она превосходит земную. Эти стебельки-усики – невероятно тонкие. А выдерживают почти сто килограммов. Да еще загибаться умеют, создавать опору. А тепловые ружья? А «блюдца»? Куда нам с крубарами воевать!

– Воевать с ними не будем! – жестко произнес капитан Мясников. – Проведем быструю операцию. Уничтожим флот, энергостанцию и управляющий центр. Такое вот предложение. На этом все. Они надолго отстанут от людей. Дурацкие «тарелки» перестанут болтаться в атмосфере Земли, вызывая экстаз уфологов. Им – свое. Нам, землянам, – свое.

– Они вернутся, – возразил майор Казаков. – Как только восстановят собственное хозяйство – вернутся. Но, боюсь, тогда у них будут уже не такие миролюбивые намерения.

– Кстати, не забывай и о мваланах, – напомнил старший лейтенант Золин. – Даже если разворошить крубарский «муравейник» так, что инопланетяне надолго забудут обо всех внешних проблемах, остнутся еще газообразные чучела, которые к нам в друзья набиваются. О них мы почти ничего не знаем. Кораблей – не видели, оружия – не видели, о планете – представления не имеем. Может, они совсем не такие добрые, какими хотят казаться? Может, сейчас наша Земля спокойно живет лишь потому, что у крубаров и мваланов равновесие? Как только мы ударим по первым – уничтожим флот, энергосистему, информационный центр, – мваланы вмиг обретут преимущество. Смогут без проблем добить старого противника. А заодно и воспользоваться беспомощностью землян. Что, если мы всего лишь пешка в сложной игре двух сверхцивилизаций?

«На полигон!» – резко прозвучало в головах. Офицеры даже скривились от боли. Они впервые сталкивались с тем, что их собственная мысль может быть горячей. Нет! Раскаленной, прожигающей мозг…

В этот раз идти по макету было чудовищно трудно. Полигон остался прежним, задачи – тоже. Но невидимые кукловоды резко изменили уровень гравитации внутри тренажера. Каждая нога бойца превратилась в пудовую гирю, руки налились свинцовой тяжестью. Земляне не успевали навести оружие на цель, теперь крубары опережали их в быстроте реакции.

Вот странно! Инопланетяне действовали с прежней скоростью. Легко передвигались, прятались за стенами домов, в выбоинах, прожженных лучами и огненными шарами. А люди превратились в черепах. Черепах, умиравших от испепеляющих красных стрел.

Становилось понятно, почему у крубаров ноги чуть короче и толще, чем у землян. Видимо, на их планете сила тяжести отличалась от той, которая была нормальной для обитателей старушки Земли. А теперь кукловод, снабдив людей всем, что могло им помочь, «включил» на макете условия, полностью соответствующие реальным.

Китайцам не помогли даже чудо-ботинки. Несмотря на то что теперь они чувствовали себя гораздо увереннее на разъезжающихся плитах-ловушках, воины тысячелетней империи были сожраны пауками на подступах к информационному центру.

Американцы, дважды с блеском выполнявшие поставленные перед ними задачи, потеряли три четверти личного состава при подходе к космодрому. Упорный лейтенант Мэрфи и еще два уцелевших солдата все-таки прорвались к оранжевым шарам, но были изрезаны выстрелами из тепловых ружей. Им удалось взорвать лишь три или четыре корабля из десятка.

Русские, все до одного, полегли на улицах крубарского города. Последним умер майор Казаков. Владимир, как ему показалось, прорвался к энергоцентру. Уже совершенно обессилев, ползком, видя перед глазами лишь красные круги, он выбрался на дистанцию прямого выстрела. Встал на колени, с трудом поднял плазмомет… и лишь хриплый клекот из легких вместо смеха. Он ошибся. Думал: уже все. Дошел. Но перед ним была еще одна улица. Сил, чтобы ее пройти, совершенно не оставалось…

Его добили, но не крубары. Пауки. Майора, упавшего на черную упругую дорогу, утащили в яму-ловушку. Казакову, несмотря на страшную усталость и апатию, все равно было очень больно, когда бездушные твари принялись рвать его тело на части.

Очнулись не около казармы, не в пустыне. На том же самом полигоне, в начале маршрута.

– Нет уж, хватит! – возмутился Людоед. – Что нам, второй раз подряд умирать?! Дайте силы восстановить!

Приказ «Начать движение!» загорелся в мозгу, словно неоновая реклама. Только неоновая реклама не умела прожигать черепную коробку. Так, что внутри пахло паленым мясом. Собственным.

– Не пойду! – извиваясь от боли, капитан Мясников рухнул на упругую мостовую.

Он скрипел зубами, сдирал ногти о черную дорожку, противясь воле инопланетян. Лишь бы только не закричать. Не сломаться. Не стать безвольной куклой в чужих руках.

Американцы, стоявшие кучкой неподалеку, зароптали, всем видом показывая: они поддерживают русского офицера. Что-то зачирикали по-своему китайцы. Словно бы тоже не хотели идти на тренажер.

На горизонте возникла огромная тень. Некий призрак, высотой до неба, медленно шел в сторону людей. Дрожала земля, подпрыгивали здания в крубарском городе. Скрежетали друг о друга тела пауков в подземных лабиринтах-ловушках.

Призрак обрел контуры, появились тени и полутона. На теле чужака, на лице. И тогда, несмотря на колоссальные размеры чудовища, люди поняли: крубар! Инопланетянин остановился неподалеку от строптивых кукол, медленно стянул с плеча ружье. Новое, такое, какого люди еще не видели. Он целился неспешно, несколько раз проверил, все ли земляне попадают в конус «трубы», и… ничего не громыхнуло. Не было ни вспышек пламени, ни заряда, вылетевшего из ствола.

Но люди вопили от боли, катаясь по улицам крубарского города. Кто-то бился головой о мостовую, кто-то пытался грызть упругие черные дорожки. Под кожей, будто чудовищные змеи, шевелились вены. Они искали дорогу к свету. Мостовая обагрилась кровью. Некоторые земляне вскоре перестали кричать, захлебнувшись собственными внутренними органами, которые превратились в жидкое месиво. Лопались почки, печень, селезенка. Вытекал из пустых глазниц мозг. А смерть – спасительная, желанная – все не приходила. Майор Казаков сошел с ума от боли. Провалился в безмыслие.

И очнулся вновь на том же самом месте. У края чужого города, с оружием в руках. У начала «трассы», которую им вновь предлагалось пройти. Люди плакали, выблевывали из себя завтрак. С трудом поднимались на четвереньки, не в силах поверить: чудовищная боль осталась в прошлом. Они снова живы…

«Начать движение!» – прозвучало в мозгу.

– Сволочь ты! – с чувством ответил Казаков невидимому кукловоду. – Сволочь!!!

«Начать движение!»

– Группа, за мной! – приказал майор.

Он поднялся на ноги. Забросил на спину плазмомет. Выставил перед собой тепловое ружье. Чуть пошатываясь, двинулся вперед. Медленно. Людоед поднялся на ноги вторым, догнал командира, уперся плечом в плечо. Они так и пошли по улице, рядом, словно поддерживая друг друга. В полный рост. Не уворачиваясь от смерти, не прячась от врага. Навстречу выстрелам тепловых ружей, огненным шарам плазмометов.

Спецназовцы нашли в себе силы, чтобы подняться. Был приказ командира! Отряд русских растворился в улицах крубарского города. Все окуталось дымом. Исчезло в стенах пламени, которые накатывались друг на друга, умирали вместе с людьми и крубарами. Потом стены опадали, чтобы возникнуть в других местах. Но огненная волна так и не докатилась до энергостанции…

Майор Казаков очнулся возле казармы и вздохнул облегченно. «Неужели все?» Он повернулся на спину, раскинул руки в стороны, глянул в серое небо. Вставать не хотелось, разговаривать тоже. Он долго лежал, изучая темные облака. Те неподвижно висели над маленьким человеком, которого очень хотели превратить в послушную куклу. Марионетка выполнит любой приказ, отданный кукловодом. И надо сказать, в арсенале у безжалостного чужака, управлявшего людьми, были очень действенные средства…

– Командир, ты как? – к Владимиру Казакову подполз Александр Тополев.

– Нормально! – ответил майор. – Лежу, балдею. Оказывается, просто жить – вот так, когда боли нет, – это уже счастье. А мы и не знали…

– Все постигается в сравнении, – попытался пофилософствовать Тополь. – Ой!

Капитан, попытавшийся сесть на песке, схватился за шею. С трудом покрутил головой из стороны в сторону.

– Знаешь, Володя, – сказал он после длинной паузы. – А горб на спине не только усиливает мышечные импульсы. У него есть и другая задача. Он, оказывается, позвоночник в нужном положении удерживает на повышенной гравитации. Боюсь, иначе б у нас все позвонки «сели», наехали друг на друга.

– Это точно! – поддержал Доктор. Максим Золин подполз к товарищам, но остался лежать на животе, подложив руки под щеку. – Получилось бы, как бывает у людей, больных остеохондрозом. Сначала – уменьшение междискового пространства, снижение подвижности. Потом – жесткая фиксация одного позвонка на другом, зажим корешков нервов. И – привет! Или утеря подвижности рук-ног. Или гипоксия мозга, от зажатых, спазмированных сосудов. Нам повезло. Есть мощная опора в виде щупалец по всему телу, от головы до пяток.

– Я рад, – саркастически заметил Казак, не меняя позы. Он по-прежнему лежал на спине, глядя на серые тучи. – Если б это делалось ради моего здоровья – я бы пожал доброму кукловоду руку. Проблема в том, что все совершается ради того, чтоб мы дошли до стратегических объектов на крубарской планете, взорвали их. А так – мы не нужны им. Расходный материал. Отработаем и – в шлак. Ладно, забыли. Саша, как там у нас, все живы?

– Все, – заверил капитан Тополев. – Доктор и Сема даже успели поспорить на тему кукловода.

– Делать нечего.

– Док считает, что это живое существо, имеющее психологию типа земной. Вчера мы показали нужный результат, а сегодня чужак ввел последний реальный фактор – гравитацию. И люди потерпели поражение. Кукловод столько времени потратил. Выстроил целую схему подготовки землян к боевым действиям на чужой планете. И вроде все правильно шло, да вот опять вероятность поражения стратегических объектов снизилась почти до нуля. Он разозлился, потерял терпение. Погнал нас на полигон еще раз, хотя было ясно, что сил не хватит.

– Точно! – поддержал Максим Золин. – Очень хорошо мысль изложил.

– А Сема чего? – вяло спросил Казаков.

– А Семашко говорит, что над нами издевается не гуманоид – искусственный интеллект! Как только вероятность поражения объектов снизилась до нуля, «мозг» наказал нас. Чтоб, значит, в следующий раз неповадно было. Чтоб работали лучше. И не перечили, как Людоед. В общем, Иван считает, что это типично машинное поведение.

– А мне все равно, – болезненно поморщился Казаков.

– Ты чего, командир? – встревожился Тополь. – Плохо?!

– Нормально! – махнул рукой Владимир. – Просто… достало все. Знаю, командир не должен так говорить. Нельзя, чтоб среди подчиненных разброд и шатания начинались. Надоело, Саша! Мы тут не приказ Родины исполняем. Мы – всего лишь горстка людей в плену у инопланетного чудовища. Которое издевается над нами и днем, и ночью. Раз за разом убивает наших родных, тех, кто нам дороже всего. Потом убивает нас. Причем так, чтобы не сразу. Чтоб было мучительно больно, чтоб люди сходили с ума.

– Фанг Ли! – прошептал капитан Тополев и толкнул командира в бок. – Володя!!! Фанг Ли идет!

Майор Казаков был так поражен, что сел, забыв о боли. К ним действительно приближался командир китайского спецназа. Неторопливо, чуть прихрамывая. Впервые за все дни пребывания людей в ловушке! Владимир Казаков собрался. Встал на ноги, отряхнул штаны и потемневшую за дни «боевых действий» куртку.

– Здравствуйте! – сказал китаец по-русски. – Я – Фанг Ли, командир группы солдат. Хочу говорить с вами. Со всеми.

Он говорил довольно чисто и правильно. Чуть медленно, старательно выговаривая слова чужого языка. Спецназовцы собрались возле командира, удивленные не меньше, чем майор.

– Пусть вас не удивляет мое знание русского языка, – продолжал китаец. – Я несколько лет жил в Москве, как бы студентом Института международных отношений.

Осталось загадкой, что имел в виду Фанг Ли. То ли он был студентом московского вуза, а потом стал спецназовцем. То ли приезжал в Москву по поддельным документам, уже будучи офицером китайской армии.

– Скоро тренировки будут закончены, – сказал Фанг Ли. – Нас отправят на смерть. Надо бежать, пока не поздно.

– Вряд ли мы быстро привыкнем к повышенному уровню гравитации, – возразил майор Казаков. – Это не так просто, как освоить лучевое ружье крубаров.

– Есть мнение: нас не будут приучать к повышенному уровню гравитации, – прикрыл глаза китаец. – Я понимаю логику. Вы делаете вывод: на планете крубаров сила тяжести больше земной. Потому нас будут гонять по полигону, пока не станем двигаться, как хозяева. Подумайте: почему нас не приучали к новым условиям с первой минуты? И днем, и ночью? Логично? Хозяева полигона имели шанс сразу включить повышенную силу тяжести. За несколько дней мы привыкли бы к этому.

– Логично! – вынужден был признать Казаков. – Тогда зачем они это сделали сейчас?

– У наших частей специального назначения есть похожий тренинг, – продолжил Фанг Ли. – Сначала бойцов «прогоняют» по карте, готовят к операции… как это сказать… на бумаге! Они запоминают детали, расписывают обязанности. Начинаются тренировки на местности. Все приближено к реальным условиям. Когда инструкторы посчитают, что группа подготовлена к выполнению задачи, на ноги, на руки, на спину солдатам надевают специальные грузовые накладки. Сильно затрудняет действия спецназовцев. Заставляет их тратить на прохождение полигона больше энергии. Так – несколько дней. Потом, когда груз снимают, солдаты выполняют упражнение с такой скоростью, какая недоступна простым людям. Только после этого инструктор сообщает командованию: группа полностью готова к боевой операции.

Казаков и Тополев переглянулись. Потом майор посмотрел на Мясникова, на Золина. Доктор незаметно для китайца поднял вверх большой палец, словно говоря командиру: «Супер!»

В самом деле, если подобная методика используется для подготовки спецназовцев, почему кукловод не может поступать аналогично?

– Это очень интересная мысль, уважаемый Фанг Ли, – признал Владимир. – Значит, вы полагаете, что в бой нас могут бросить в любую минуту?

– Именно так, – наклонил голову китаец. – Завтра. Надо бежать. Пока не поздно.

– Отсюда невозможно бежать! – грустно улыбнулся русский майор. – Мы пробовали с самого начала. Вас еще не было здесь, мы что только не делали! Как только удаляешься от лагеря – тебя прижимает к земле. Не удается сделать ни шагу.

– Знаю, – едва заметно улыбнулся Фанг Ли. – Мы тоже пробовали. Первой же ночью. Сила тяжести не давала пошевелиться. Сегодняшний тренинг навел на мысль. В первые дни мы все усвоили: бежать невозможно. Попробовали, убедились, что нам не справиться, – и отступили. В голове четко зафиксировалось – пути нет. Так?

– Так! – согласился майор, не понимая, к чему клонит Фанг Ли. – Именно так! Повышенная гравитация не позволяла нам пошевелить ни рукой, ни ногой.

– «Не позволяла»! – повторил китаец. – Не позволяла! И мы создали для себя внутренний запрет – невозможно. Человеку не хватит сил. Невозможно.

– Так! – согласился Владимир.

– Под силу человеку голыми руками оторвать гусеницу у танка? – Щелочки глаз у китайца стали совсем узенькими, словно бы он «спрятался» внутрь, оставив русского наедине с этим вопросом.

– Мышечный усилитель! – воскликнул командир отряда ГРУ. Он с силой ударил себя ладонью по лбу. – Мышечный усилитель!!!

– Вот это да! – восхитился Доктор. – Тогда, в первые дни, у нас не было горба на спине! Мы попробовали бежать, не удалось. И мы создали подсознательный блок – нельзя, не стоит даже и пытаться. А ведь теперь наши физические возможности совсем другие! Но мы даже не пробуем!

– Четко! Точно! – Фанг Ли не сразу подобрал нужное слово. Кивнул, довольный тем, что русские сами все поняли, как только он намекнул. – Вы гораздо сообразительнее янки. Обсудили барьер в голове и мышечный усилитель. Пришли к выводу: защита по краям полигона не может создавать бесконечный уровень гравитации. Это убило бы нас. Смерть не входит в планы тех, кто управляет нами. Думаем: чужой разум просчитал возможности человеческого тела. Удвоил или утроил их. На этом уровне выставлен гравитационный блок. Думаем: за счет сверхусилия, за счет воли человек может попытаться одолеть занавес. Выйти за пределы полигона.

– Логично! – одобрил Золин. – Все толково, грамотно.

– Завтра рано утром попытаюсь миновать защитный барьер. Лучше пробовать сразу. Но после сегодняшнего тренинга потеряно очень много сил. Завтра! Если я погибну, заместителя зовут Цзянь Чжоу. Приказал ему держаться вас, русских. Вы умнее янки. Те при случае будут вытаскивать себя. Ничего больше. Надеемся: придумаете что-то такое. Поможет спастись из плена. Тогда выведете моих людей. Если прорвусь через защиту – Цзянь Чжоу известит. Договорились?

– Слово офицера, – ответил Владимир Казаков и пожал руку Фанг Ли.

– Отдыхать, – пробормотал китаец. – Надо много сил. Очень много.

Он поклонился русским и, больше не произнеся ни слова, исчез в зеленых зарослях, окружавших лагерь китайцев.

Тишина. Слишком долго – тишина. Майор Казаков повертелся с боку на бок, то ли устраиваясь поудобнее, то ли прислушиваясь к тому, что происходило вне казармы. Сон не шел. Владимир привык к другому. Он почти сразу падал в черноту, затем приходили сны. То страшные, о Земле. То информационные, о звездных кораблях и планете крубаров.

Сегодня командир русских никак не мог уснуть. Где Фанг Ли? Удалось ему добраться до силового периметра, выйти за него? Чем закончилась смелая попытка? Почему такая тишина? Если всевидящие кукловоды засекли человека на грани полигона, они должны были наказать смельчака. На глазах у остальных землян. Почему тишина? Неужели возможен успех?

Время шло. Казаков ворочался с боку на бок. Снаружи не доносилось криков. В мозгу не вспыхивал приказ «Собраться на полигоне». Означало ли это, что на утро запланирована реальная боевая операция на планете крубаров? Может, «зеленые человечки», управляющие людьми-солдатами, решили всем дать отдохнуть? Фанг Ли просто умер? Или был возвращен в зеленый лагерь китайцев? Но из-за этого случая инопланетяне не стали тревожить остальных? Да, возможно. Просто решили: один человечек не стоит того, чтоб отменять всю операцию…

– Черт их разберет, уродов космических, – сонно пробормотал майор.

Понять логику кукловода или кукловодов было невозможно. Несколько раз Владимиру казалось, что он улавливает направление хода мыслей чужаков. Но те – довольно регулярно – совершали поступки, которые не укладывались в человеческие представления о цепочке последовательных действий. Связанных между собой.

Майор заснул только в середине ночи. К его удивлению, новых кошмаров о Земле не «показывали». С бешеной скоростью перед внутренним взором человека промелькнули последние дни: от момента уничтожения каравана Аль Али в горах Грузии – через путешествие по кишечнику «червя» – через тренинги и раз за разом настигавшую людей смерть – через страдания и ненависть ко всем инопланетянам – к рубке крубарского звездолета.

Майор вновь слышал журчание мвалана, учившего людей, как вести корабль меж звезд. Мгновенно вслед за этим превращался в облако газа и проносился над поверхностью чужой планеты, разглядывая странную, непривычную жизнь крубарского мира.

А потом все начиналось сначала. Аль Али. Горящие на камнях мешки с героином. Оружие, вскинутое к небу. Длинные очереди в оранжевый шар. Огромные глаза, пристально изучавшие человека. Смерть. Боль. Ненависть.

Земля. Товарищи. Приказ командования. Засада. Ненависть. Боль. Смерть. Трупы наркоторговцев в лощине… Кстати, Аль Али тоже ненавидел, но совсем не крубаров или мваланов. Перед смертью он задыхался от ненависти к русским. К офицерам ГРУ. К майору Казакову, выследившему и уничтожившему его.

Владимир становился газовым облаком, но теперь он стремительно проносился над родной страной. Где-то в городах России тоже обитали боль, ненависть, смерть. Однажды «севшие» на героиновую иглу пытались выбраться из трясины. Боль. Боль. Боль. Ломки. Краткие моменты, когда сознание возвращалось и человек с ужасом понимал: сил, чтобы справиться с этим, у него нет. Ненависть. Новая доза. Новая боль. Новая ломка. Краткая эйфория. Боль. Боль. Боль. Смерть.

Владимир Казаков, сотни, тысячи раз умерев с людьми, сломанными кукловодом Аль Али, в ужасе покидал родную планету. Он ненавидел тех, кто играет человеческими жизнями, но на Земле таких было слишком много. Он, майор ГРУ, столкнулся с неземным разумом, который подчинил своей воле маленьких человечков. Заставил их делать то, что спецназовцы делать не хотели.

А на родной планете – такой красивой издали, похожей на драгоценную игрушку – кукловоды продолжали игру. То были не крубары и не мваланы. Люди! Они заставляли выполнять приказы десятки и сотни тысяч соплеменников. Земляне шли на преступления и смерть. Их воля была сломлена болью, деньгами, приказами. Отсутствием выхода.

Владимир Казаков почувствовал немой знак вопроса, возникший в голове. Словно бы кукловод, которого ненавидел майор ГРУ, пытался разобраться: почему землянин ненавидит чужака, заставляющего выполнять приказы, обрекающие на смерть? Но безропотно выполняет приказы других кукловодов, которые тоже отправляли командира спецназа ГРУ на смерть. Почему земные кукловоды, обрекающие людей на войны, голод, насилие по отношению друг к другу, не становятся объектом ненависти воинов? Почему не умирают в страшных мучениях? Наоборот, живут красиво, в роскоши… Почему их богатство становится предметом зависти «кукол», расположившихся у подножия трона?

Почему люди готовы ненавидеть чужого кукловода, мечтают о том, чтобы вцепиться ему в глотку, но при этом ничего не делают с собственными кукловодами, в чьих руках давно стали марионетками?

«Мы же убиваем таких, как Аль Али!» – хотел возразить Владимир Казаков, но не успел. На него снова взглянули огромные, все понимающие глаза. Майор утонул в море всплеснутых к небу человеческих рук. Люди звали бога, умирая на Земле, в огне. И это были не залпы крубарских ружей. Пламя странных законов, нелепых привычек, извращенных желаний, смертельно больных эмоций.

«Это ваш мир», – шепнул чей-то голос. И майор проснулся. От того, что кто-то тихонько тряс его за плечо. Владимир очнулся от странного забытья, приподнял голову. За окном едва-едва занимался рассвет. В призрачном полумраке командир отряда ГРУ увидел возле себя узкоглазого человека. Тот сидел на корточках, около кровати, и легонько тряс русского, глядя ему в лицо. Но это был не Фанг Ли! Майор резко приподнялся, сел.

– Фанг Ли пропал! – быстро шепнул человек. – Совсем пропал.

Цзянь Чжоу. Тот, кто остался для связи. Заместитель командира китайского спецназа. Он говорил по-русски далеко не так хорошо, как Ли, но понять было можно. Майор Казаков, не мешкая, поднялся с кровати. Натянул штаны и футболку. Принялся зашнуровывать крубарские ботинки. А китаец рассказывал, рассказывал.

Фанг Ли попытался уйти за гравитационный барьер через несколько часов после того, как все разошлись по городкам. Цзянь Чжоу сопровождал командира до самого периметра, а потом отполз чуть назад, чтобы наблюдать за событиями со стороны. Гравитационное поле придавило смельчака к земле, но тот упрямо лез вперед. Фанг Ли сумел продвинуться довольно далеко от начальной линии сопротивления. В какой-то момент Цзянь Чжоу подумал, что командир потерял сознание. Но тот лишь собирался с силами. Напряг мышцы, горб уловил мыслеимпульс, помог человеку. И тут Ли пропал.

Цзянь Чжоу долго ждал у барьера. Ждал неведомо чего. То ли сигнала тревоги, то ли возвращения командира, то ли его голоса в переговорнике. Ничего не произошло, и тогда Цзянь решил вернуться обратно в китайский лагерь. Было темно, но он каким-то чудом заметил командира – тот лежал точно в центре треугольника. Если считать вершинами лагеря русских, китайцев и американцев, то неведомая сила отбросила Фанг Ли точно в центр этой геометрической фигуры.

Командир был жив. Отдышавшись, он рассказал, что полз вперед, пока хватало сил, но дело закончилось тем, что его отбросило за пределы защитной зоны. Однако Фанг Ли был очень упорным человеком. Он решил повторить попытку. Накопив силы, на что потребовалось несколько часов, Ли снова полез через гравитационный периметр. Все повторилось. Он исчез. Цзянь Чжоу вернулся в центр треугольника и вновь нашел там командира. Тот лежал без сознания. Минуло довольно много времени, прежде чем Фанг Ли решился на третью попытку. Это произошло уже под утро, когда стало светлеть. Возможно, в другом случае упрямый китаец отступил бы, но мысль о том, что это утро – последнее, шанса может больше не представиться, заставила Фанг Ли попробовать еще раз.

Командир китайского спецназа в третий раз попытался одолеть силу гравитации защитного периметра, прорваться наружу. И снова исчез. Цзянь Чжоу вернулся в центр треугольника, но не нашел там Фанг Ли. Он долго ждал командира, но так и не увидел ни живого Ли, ни его тела. Тогда Цзянь Чжоу поднял солдат. Они вшестером обследовали защитный периметр, но ничего не обнаружили. Фанг Ли исчез бесследно.

Выслушав все это, майор тут же стал поднимать людей своего отряда. Неужели он был прав? Неужели до начала боевой операции оставалось совсем немного времени? При таком раскладе кукловоды, которым надоел упрямый человечек, решили пожертвовать им. Ради общего спокойствия. От Фанг Ли все равно не было никакого толка. Он так вымотался за ночь, что не смог бы работать на чужой планете в полную силу. И «зеленые человечки», прикинув все варианты, просто снесли лишнюю фигурку с карты. Слабую. Бесполезную.

Майор Казаков подробно – насколько мог – пересказал историю об исчезновении Фанг Ли товарищам.

– Кстати, это очень похоже на искусственный мозг, – снова начал гнуть свою линию старший лейтенант Семашко. – Одна попытка побега – возврат на исходную, вторая попытка побега – возврат на исходную, третья – уничтожение. Классический программный цикл «если – то». С установленным верхним пределом и операторами перехода.

– Нашел время продолжать спор! – буркнул Золин. – Ну ладно, вчера от нечего делать ругались, стресс снимали. А сейчас ради чего?

– Ругаться не будем! – Иван Семашко сильно разволновался, даже рубанул воздух ребром ладони. – Вы не поняли. Я ж не ради того беседу начал, чтоб выяснить, кто прав, кто нет. Просто если там – машина, пусть чужая, необычная, но машина – у нее базовый набор. Понимаете?

– Нет! – ответил за всех Людоед. – Давай подробнее. Но, желательно, очень кратко. Только самое главное. Иначе не доживем до конца твоего рассказа.

– Любой машине, когда ставят задачу, создают поле операторов, которое она может использовать, – быстро затараторил Иван. – Ну, как инструменты. Чтобы отвернуть колесо, надо иметь домкрат, гаечный ключ, отвертки и прочее. Ясно? Если дать роботу набор инструментов и показать, как отворачивать колесо, он сможет выполнить порученное. Но если отнять домкрат – не сможет. Только человек может взять доску и кирпичи, изобрести «качели» или рычаг, чтобы приподнять корпус автомобиля и загнать под него подставку. У нас другой уровень адаптивности, приспособляемости к ситуации.

– Короче! – мрачно заявил Людоед.

– Уже все! – успокоил Сема. – Итак, есть задача: выдрессировать спецназовцев, чтобы они с вероятностью девяносто восемь процентов уничтожили важнейшие объекты на планете крубаров. Даны инструменты: дикие сны, гравитационный барьер, система наказаний вроде снятия кожи или плоти, команды, прожигающие мозг, и все такое прочее. Есть не только «кнут», но и «пряники», вроде тех же банок пива. Искусственный интеллект решает задачу. Для этого он варьирует имеющиеся в его распоряжении инструменты, стараясь приблизить вероятность выполнения задачи к требуемому порогу.

– Еще короче! – свирепо выкрикнул Людоед.

– Фанг Ли полез на барьер, – перешел к сути Иван Семашко. – Допустим, наш искусственный «мозг», не способный адаптироваться к ситуации, механически проанализировал имеющиеся в его распоряжении ресурсы. Построил матрицу. Убить человека? Это снижает вероятность успеха боевой операции: ведь людей станет меньше! Примерно наказать ослушника на глазах у всех? Опять снижает: пришлось бы разбудить бойцов накануне броска на чужую планету! Неотдохнувшие солдаты воюют хуже, опять уменьшение вероятности успеха! Что делать?! «Мозг» откидывает Фанг Ли обратно в центр лагеря! Это выход с наименьшими потерями. Человеку намекают – наказывать не хотим, убирайся спать. А Фанг Ли – снова на барьер! «Мозг» вынужден повторно решать ту же самую задачу. Помните: он не способен адаптироваться к ситуации. Ищет лучшее решение механически, перебирая инструменты.

Значит, вновь прокручивает варианты, находит тот, который оптимален. Опять нас не трогают – себе дороже. Фанг Ли не убивают – невыгодно. Что происходит? Ослушника возвращают в центр лагеря! Но китаец третий раз прыгает голой пяткой на шашку! И «мозг», убедившись: этот человек исчерпал запас сил, работать не сможет, станет обузой для всех, принимает другое решение: удалить. Понимаете? Не потому, что какой-то там кукловод разозлился! Нет!!! Трижды нет! Просто вероятностная модель изменилась. Теперь выгоднее убрать Фанг Ли, чем возвращать его. И наш «мозг» делает это! Парни!!! Это тупая механическая железяка!

– Очень хорошо! – сказал Людоед. – Но я, Ваня, так и не понял, какой толк от твоей модели? Она красивая, не спорю. Могу руку пожать. Нам что делать?

– Не поняли? – засмеялся Иван Семашко. – Надо поставить «мозг» в такое положение, когда он будет строить матрицу, считать вероятностные исходы, но не сможет определить лучший! Мы должны повторить то, что сделал Фанг Ли, только все вместе, одновременно. Смотрите! Смотрите! Допустим – как я говорил ранее, – существует базовый инструмент, некий алгоритм: человека, попытавшегося преодолеть защитный барьер с помощью мускульного усилителя – при достижении критической отметки, – следует откидывать в центр треугольника. А что делать машине, если сразу пять человек в разных точках достигнут критической отметки? А? Каково?! Что ей, откинуть всех пятерых в центр треугольника? Всадить тела в одну точку пространства? Друг в друга? То есть убить всех. Ага! И это в момент, когда следует начинать операцию. Представляете, как снизится вероятность успеха на планете крубаров?! Что получится? Представьте робота, у которого отняли домкрат, но требуют, чтобы он срочно поменял колесо у машины!

Какой еще выход? Убить смельчаков? А если их много? Больше половины? Убьешь – не будет никакой атаки на крубаров. Сил не хватит. Конец всему проекту! Что получится? Машина «зависнет». Потратит время, просчитывая вероятностную модель, пытаясь найти оптимальный выход. Значит, кто-то из нас – самые крепкие, сильные – имеют шанс прорваться за границы защитного периметра!

– Ваня, ты – голова! – восхитился Людоед. – Дай обниму.

– Не надо! – тут же отскочил назад Семашко. Замахал руками, изображая испуг. – Сейчас от избытка чувств сломаешь мне позвоночник. Забыл про мускульный усилитель?

– Так, закончили шутки! – майор Казаков рубанул воздух ладонью. Теперь он напоминал пружину, готовую распрямиться. – Капитан Мясников! Живо – к американцам! Объясни им, что мы собираемся делать. Хорошо, если Мэрфи и «тюлени» поддержат нас.

– Есть, командир! – Людоед побежал к лагерю янки.

– Цзянь Чжоу! – командир русских схватил китайца за руку, принялся объяснять ему план Ивана Семашко.

Тот внимательно выслушал майора, заулыбался. Стал радостно кивать. Затем, крепко пожав руку Казакову, бросился к своим.

– Не забудь! – крикнул ему вслед Владимир. – Начинаем одновременно. Сигнал – выстрел в небо из плазмомета.

Казаков повернулся к людям, ожидавшим его приказа.

– Так, парни! – он взглядом обвел всех. – Разбираем ружья и плазмометы! Их – на спину. Поверх горба. Когда сработает гравитация – оружие станет невыносимо тяжелым, мы не сможем волочить его по песку. Тащить на себе – очень больно и трудно. Но нам необходимо оружие. Атакуем периметр в разных точках, все одновременно.

– Что делать тем, кто вырвется за пределы ограждения? – услышали они в переговорнике голос Людоеда. Капитан торопился к своим.

– Убивать! Сеять панику! – жестко приказал майор. – Необходимо уничтожать всех, кто попытается остановить нас. Необходимо как-то отключить защитный периметр. Необходимо выжить, любой ценой. Олег, «тюлени» готовы?

– Да! По нашему сигналу! – утвердительно кивнул капитан Мясников.

Майор Казаков повернулся к лагерю китайцев, взмахнул рукой, показывая Цзянь Чжоу: «Выступаем!» Людоед подал знак американцам. Неполные три десятка людей, закинув крубарские ружья за спины, бросились в разные стороны, к гравитационному ограждению.

Владимир Казаков остановился, как только почувствовал: на плечи навалился дополнительный груз. Он осмотрелся. Спецназовцы расположились на невидимой линии, готовясь атаковать защитный периметр полигона.

– Тополь! Сигнал! – приказал майор.

Капитан перехватил плазмомет, вздернул ствол к небу. Оранжевый шар, чем-то напоминавший крубарские корабли, пронзил неподвижные облака, исчез в выси. Люди бросились в запретную зону, преодолевая безумную силу тяжести. Импульс! Если волю и стремление достичь цели помножить на ярость – сформируется нужный мыслеимпульс. Крубарский горб увеличит возможности человеческих мышц, поможет вынести чудовищные перегрузки. Защитит хрупкий позвоночник землян от повреждений.

Люди ползли по песку, то припадая к поверхности чужой планеты, то собираясь с силами, чтобы снова двинуться вперед.

«Двое! – подумал Казаков. – Хотя бы двое! Нужно, чтоб не менее двух человек одновременно достигли критической точки. Тогда машина не сможет выбрать нужный алгоритм…»

Он несколько раз терял сознание. Приходил в себя, чтобы проползти вперед еще метр и «отключиться». Майор давно перестал оглядываться по сторонам, пытаясь оценить позиции товарищей. Вперед!

Какой чудовищно тяжелый песок. Десяток крохотных пылинок на руке, а ее уже не поднять. Так не бывает. Это нечестно…

Кажется, он снова отключился. Владимир Казаков попытался выдвинуть руку вперед, но ничего не получилось. Слишком тяжелая. Он хотел толкнуться ногой, но та скользнула по песку. И вдруг майор почувствовал – нога уперлась в грунт, зацепилась! Помогли чертовы усики крубарского ботинка! Снова техника инопланетян работала на человека, пытавшегося нарушить запрет!

Майор резко выпрямил обе ноги, протолкнул непослушное тело вперед. И провалился в черный омут! На него с изумлением смотрели огромные беспомощные глаза. Владимир прорвал тонкую пленку зрачка, ему некогда было тратить время на глупости.

Потому что Казаков лежал прямо на звездах. Так показалось в первое мгновение. Лишь спустя минуту или больше майор понял: он находится на ровной прозрачной поверхности. Звезды – не под ладонями. Далеко внизу. За пределами корабля. Корабля?! Майор в ту же секунду забыл об усталости. Вскочил на ноги, сдернул тепловое ружье с плеча.

Корабля, черт возьми! Крубарского звездолета!!! Оказывается, все это время они находились на борту оранжевого шара! А полигон был расположен в сердцевине «апельсина»!

– Раз! Два! Три! – используя крубарский переговорник, позвал майор. – Кто меня слышит? Отзовитесь! Я прошел барьер. Нахожусь в коридоре, двигаюсь в сторону рубки звездолета!

– На связи! – тут же откликнулся капитан Мясников. – Атакуем управляющий центр!

– Здесь! – по-русски крикнул лейтенант Мэрфи и тут же, перейдя на родной язык, длинно выругался. – Парни! Мы сделали это!

– Внимание! – продолжая смещаться по коридору, крикнул майор Казаков. – В рубке – аккуратнее! Не повредите управляющие машины. Мы не сможем их починить. Огонь – только по кукловодам!

И тут он увидел Олега Мясникова впереди себя. Капитан передвигался по коридору медленно, потому что идти по прозрачной дороге – по далеким звездам под ногами – было невероятно трудно. Казаков и сам спотыкался на ровной поверхности. Хорошо еще, что прозрачными стали только правая стена – наружная, да пол под ногами. Внутренняя сторона коридора-трубы имела привычный вид, тот самый, что люди видели в снах. Казак догнал Людоеда, легонько хлопнул по плечу: «Здесь!» Тот кивнул, продолжая искать опору на прозрачном полу. Еще чуть-чуть, за изгиб коридора. Ходовая рубка! Они увидели чернокожего лейтенанта «тюленей», который замер около входа. Мэрфи пришел к тому же месту с другой стороны внешнего «кольца» и теперь поджидал русских.

– Атакуем? – одними губами спросил он.

Майор кивнул. И тут же показал Мэрфи: твоя сторона – левая. Людоед брал правую. Пульт управления и центр Владимир решил оставить за собой, чтоб никто сгоряча не повредил чужую технику.

Казак взмахнул рукой, будто задавая ритм:

– Раз!

Еще один взмах.

– Два!

Ствол вперед, ногой в проем, перекатиться и с колен…

– Три!

Людоед и Мэрфи замерли рядом, упираясь плечом в плечо. Рубка чужого звездолета была пуста. Если не считать Фанг Ли, который сидел сбоку, на каком-то шаре с выдвижной спинкой. Командир китайского спецназа был мертв. На его правом виске запеклась черная кровь, там, куда вошла пуля. Пуля из обычного земного пистолета, валявшегося у ног китайца. Но сейчас времени на изучение тела Фанг Ли не было. Спецназовцы искали кукловодов.

К удивлению землян, на посту, в кресле навигатора, не оказалось пилота. Они быстро оглядели помещение. Людоед сместился назад, занял позицию у входа. Казаков и Мэрфи шагнули в центр, туда, где ждал приказов «автопилот» чужого корабля. Владимир, глянув на чернокожего лейтенанта, положил тепловое ружье на прозрачный пол, коснулся руками панелей. Совсем так, как делал это во сне. Но тогда рядом стоял мвалан, объясняя, как взаимодействовать с кораблем, чтоб направить его к нужной звезде или планете. А теперь мвалана рядом не было, да Владимир и не собирался разгонять корабль. «Снять защиту с полигона, – попросил он. – Все закончено».

И тут же в рубку ворвались голоса тех, кто остался внутри периметра, в золотистой пустыне. За барьером, который люди сумели одолеть.

– Тополь! Док! Сема! – произнес майор Казаков. – Как слышите?

– Командир! – в левое ухо ворвались сразу несколько голосов. – Где ты?!

– Я – центральный пост звездолета, – отозвался Владимир. – Мы на борту крубарского судна. Все! Эксперимент окончен. Защита с полигона снята. Выходите!

– Казак! Не время расслабляться! – напомнил капитан Мясников. – Надо прочесать весь корабль, проверить. Только если будем уверены, что на звездолете нет ни одного живого противника, тогда можно сесть и подумать.

Командир спецназовцев согласно кивнул:

– Джигит! Конь! В рубку!

Офицеры, тяжело дыша, вбежали в помещение, мельком глянули на мертвого Фанг Ли.

– Останетесь тут вместе с Людоедом. Убивать любого, кто попытается коснуться пульта! Своих и чужих! – приказал майор.

И повернулся к Даниэлю Мэрфи:

– Лейтенант! Начинаем операцию по прочесыванию корабля. Пока не закончим с кукловодами – думаю, с места лучше не двигаться. Так?

Даниэль согласно кивнул.

– Сначала вырежем всех, кого найдем на борту, – мрачно заявил он. – А уж потом разберемся, кого атакуем.

– Пошли!

Американец и русский, плечо к плечу, двинулись по коридору вокруг шара. Чтобы возглавить группы профессиональных убийц, мечтавших рассчитаться за страдания последних дней. За унижения. За все.

Межзвездный корабль крубаров сильно отличался и от «Прогрессов» русских, и от «Шаттлов» американцев. Дело было не только в форме корабля или в принципе устройства. Ясно было, что для полетов между звездами используется антигравитационный двигатель. Самое умное, что люди знали о нем, – это название.

Кроме того – как поняли земляне уже раньше, – крубары использовали масштабирование самих себя и всех предметов, которые попадали на борт судна. Снаружи звездолет не выглядел огромным. Но в ходе операции-зачистки внутри обнаружилось столько помещений, коридоры оказались такой длины, что поначалу было невозможно поверить: это все умещается в сравнительно небольшом объеме.

Однако людей ждал еще один сюрприз. Они смогли взглянуть на полигон извне. На бесконечную пустыню, которая была их домом в течение недели. Тренировочная площадка находилась в центре шара, на одном из горизонтов. Оказалось, она совсем небольшая. На глаз – сотня метров в диаметре, если без учета масштабирования. Со стороны было смешно глядеть на золотистую площадку. Вспоминать, как пленники рвались к ее границам, долгими часами шли по пустыне. Теперь выяснилось, что крубары применили второй уровень масштабирования. Те, кто попадал на полигон, уменьшался в размерах еще в несколько раз. И совсем крохотное песчаное поле казалось невероятно огромным.

Майор Казаков припомнил, как он и его люди мучились, пытаясь одолеть безбрежную золотистую пустыню в первый день пребывания в «клетке». Как потом лезли из кожи вон американцы, уходя на северо-восток и, спустя несколько часов, возвращаясь с юго-запада. Как упорно пытались одолеть хитрую пустыню китайцы. Вероятно, это выглядело очень смешно, когда мелкие букашки ползали взад-вперед, слепо тычась в защитные сооружения, придуманные крубарами. Настоящие муравьи. Совсем как в рассказе Бориса Кононова про глупых насекомых. Муравьи! Не способные видеть дальше собственного носа, оценить перспективу…

Зачем такой полигон требовался на космическом звездолете? Интересную мысль высказал Максим Золин. Он предположил: полигон стал полигоном только в те дни, когда на борту судна оказались люди. А вообще эта штука – что-то вроде рекреационной зоны. Предназначена для отдыха экипажа во время длинных перелетов. Нет сомнения, стены со всех сторон отвратительно действуют на психику человека – угнетают, сводят с ума. Если бы земные корабли обладали такими «рекреациями», в них можно было бы смоделировать чуть ли не бесконечное пространство. Берег моря, камни, песок, яхты, волны, прибой, соленый ветер. Или горы. Огромные пики, уходящие в тучи. Прозрачный, чистый воздух. Тишину. Одиночество. Или – парк. Реку, аттракционы, продавцов мороженого, смеющихся детишек, мамочек с колясками.

Доктор разошелся, пытаясь объяснить всем, насколько полезным оказался бы такой полигон внутри космической станции, болтавшейся на орбите возле Земли. Всем известно, что космонавты вынуждены проводить долгие месяцы в ограниченном пространстве. Такая штуковина, какая имелась у крубаров, здорово разгрузила бы психику. Сняла нервное напряжение. Сократила период последующей реабилитации.

Еще одну интересную гипотезу выдвинул Иван Семашко. Он предположил, что полигон мог быть не только зоной рекреации для экипажа, но и зоопарком. Если исходить из того, что звездолеты крубаров предназначены для исследования чужих миров, то, при условии возможности создания на полигоне макета любой планеты, туда можно загонять животных. Для безопасной транспортировки в мир крубаров. Для изучения в естественной среде.

Владимир Казаков выслушал товарищей, но не стал выступать в роли третейского судьи, пытаясь определить: кто из них прав, кто нет. Полигон обладал невероятными возможностями по части моделирования. Земляне убедились в этом на собственном опыте. Но майор старался не забывать: главная задача людей в данный момент – не восторги по поводу крубарской техники, а зачистка корабля.

Обойдя полигон по кругу, люди нашли переходы на другие горизонты. На уровне, располагавшемся внизу, находился двигатель звездолета, а также энергетические установки. У землян не было полной уверенности в том, что они правильно разобрались в назначении оборудования. Вывод о том, что он и его товарищи попали в зону «силовых машин», сделал Иван Семашко. С ним никто не стал спорить, потому что все равно это было бы гаданием на кофейной гуще. Сема разглядел «улитки», чем-то похожие на ту, которую они видели на планете крубаров, возле поля энергетической подпитки. Поэтому и предположил: это – сердце звездолета. А что могло располагаться рядом с электрогенераторами? Разумеется, главная силовая машина – тот самый антиграв, благодаря которому судно перемещалось среди звезд.

Земляне аккуратно и внимательно осмотрели эти помещения, стараясь понапрасну не размахивать тепловыми ружьями, чтоб, не дай бог, случайно не повредить ходовые машины. Изучив нижний горизонт, поисковые группы отправились наверх. Над куполом полигона располагалась огромная посадочная площадка. Хотя, опять же, подходило ли слово «огромная» для мира, где при желании любую площадку можно расширить или сжать?

Пространство над полигоном было свободно, но люди догадались, что когда-то раньше именно сюда прибывали «блюдца» – хорошо знакомые землянам НЛО. Летающие тарелки, не раз тревожившие умы и воображение уфологов. Сейчас малый космодром пустовал, и это никого не удивило. Неважно, кто принуждал землян работать на полигоне – живые существа или бездушная компьютерная программа. В планы кукловодов не входило бегство пленников с борта судна.

Изучив внутреннюю структуру центрального ядра, поисковики двинулись по внешним кольцам-горизонтам. Там было гораздо труднее передвигаться: одна стена – прозрачная – нервировала землян. Они никак не могли привыкнуть двигаться, имея сбоку от себя звездное пространство. Да еще свою лепту вносил прозрачный пол, сквозь который тоже мерцали звезды. Почему-то настил любого горизонта транслировал то, что происходило под днищем корабля, а вовсе не внутренности ниже расположенного яруса.

В полупрозрачных кольцах-трубах располагались жилые помещения и какие-то склады, набитые разными странными предметами. Большие комнаты служили, вероятно, чем-то вроде кают-компаний.

На одном из складов находилось обычное земное оружие – автоматы Калашникова, гранатометы, американские «М-16», даже израильские «узи». Далее – крубарские лучевые ружья и плазмометы. А в помещении неподалеку – странные вихревые «трубы», напоминавшие то ли не до конца замороженный туман, то ли впрессованный в невидимую форму смерч.

Эти странные штуковины первым обнаружил лейтенант Мэрфи.

– Осторожнее! – громко крикнул старший лейтенант Семашко, увидев, как чернокожий американец крутит «трубу», прилаживая ее к плечу. – Не надо!

– Интересная хреновина, да? – улыбнулся Даниэль. – Никак не пойму, что это такое?

– Думаю, это мваланское оружие, – бережно взяв «трубу» в руки, пояснил Иван. – Очень похоже. Помните, в последний день, когда капитан Мясников отказался выходить на тренажер, к нам заявился огромный крубар? Он снял с плеча такую вот штуковину. Я успел рассмотреть. После выстрела у нас всех зашевелились вены, полезли наружу внутренние органы. Не удивлюсь, если примерно таким же оружием в первые дни наказывали провинившихся солдат – за драку, за попытку убить себя. Помните?

– Убери эту гадость от меня! – не на шутку перепугался Мэрфи, когда за «трубу» взялся Доктор.

Старший лейтенант Золин крутанул ее в руках, широкий вихревой «раструб» посмотрел на чернокожего американца. Тот мигом стал пепельным, на лбу выступил пот.

– Максим! – тронул Доктора за плечо Казаков. – Убери эту штуковину обратно, от греха подальше! Даниэль прав. Мы не знаем, где у нее спусковой крючок. Выстрелишь – такую смерть и врагу не пожелаешь.

Закончив обследование звездолета, майор Казаков, капитан Тополев и лейтенант Мэрфи вернулись в управляющий центр. Крубаров на борту не было. Это они установили совершенно точно. На сто процентов. Командир «тюленей» подошел к мертвому Фанг Ли, внимательно осмотрел рану в виске.

– Да! – сказал он. – Теперь отпадает вопрос: откуда китаец взял земное оружие. На складе его – полным-полно. Пистолеты, винтовки, автоматы – выбирай! Только все равно непонятно: почему он выстрелил себе в висок?

– Это загадка, – согласился майор Казаков.

Он подошел к Даниэлю. Встал рядом с «тюленем», разглядывая Фанг Ли. Было ощущение, что время не властно над мертвецом. Казалось, человек только-только покончил с собой. Тело чуть сползло вбок, но китаец не упал с шарообразного «кресла». Так и сидел – наклонившись, глядя на расположенные под ногами звезды.

– А я-то все голову ломал: зачем нам старательно вдалбливают, как нужно управлять крубарским звездолетом, – вдруг сказал Мэрфи. – Никак не мог понять! Думал, прилетит корабль с экипажем, доставит до нужной точки. К чему тренинг по управлению? Оказывается, мы все это время находились на борту звездолета. Да еще пустого! Кто бы мог подумать?!

Чернокожий офицер прошелся по рубке, осторожно ступая по прозрачному полу, по звездам. И вдруг резко повернулся к русским.

– Послушайте! – воскликнул Мэрфи, глаза его лихорадочно заблестели. – Но… Ведь если Фанг Ли застрелился и невидимый «мозг» – или кто он там? – допустил это, значит… значит, теперь правила не действуют! Они отменились еще до того, как мы сняли защиту с полигона! Раньше нам запрещалось убивать и калечить друг друга, а также самих себя – за этим следовало страшное наказание. А теперь?!

Американец указал на мертвого командира китайского спецназа. Русские поняли мысль. Если можно убивать себя, значит, можно убивать и других. Запрет снят! За спиной послышался смех. Майор Казаков чуть обернулся, но его остановил резкий окрик:

– Стоять! Не двигаться! Руки вверх!

Человек говорил по-английски. Казак, Людоед и Тополь быстро переглянулись.

– Что ты делаешь, Дэвидсон? – удивился лейтенант Мэрфи. – Разве я отдавал приказ целиться в русских?

За спинами трех офицеров ГРУ находился лейтенант Ричард Дэвидсон. Владимир заметил краем глаза: ствол теплового ружья направлен точно на «друзей».

– Ты слишком недальновиден, Мэрфи! – объяснил Дэвидсон. – Не знаю, почему адмирал Хорнс доверил командование тебе, а не мне. Там, в Иране. Мы имеем равный боевой опыт. Шесть бойцов – твои, шесть – мои. Но по умственным способностям и рядом не стоим.

– Дэвидсон, что вы задумали? – чуть повернув голову, спросил капитан Тополев.

Русские офицеры начали чуть заметно смещаться в разные стороны. Чтоб труднее было «накрыть» всех троих, не зацепив пульт управления или лейтенанта Мэрфи. Но янки это заметил.

– Не двигаться, русские бараны! – рыкнул Дэвидсон. – Стойте ровно! А то порежу на куски! Теперь уже никто не склеит, ни одна хрень инопланетная.

Майор Казаков легонько – будто ненарочно – хлопнул подошвой крубарского ботинка по прозрачному полу, дав сигнал товарищам. Тополь и Людоед замерли. А «тюлень» между тем вновь обратился к своему командиру:

– Так вот, Даниэль. В чем суть? Мы вышли за пределы полигона, более того, находимся в рубке крубарского звездолета. На твоем месте – поскольку защита снята и можно убивать – я бы сразу отдал приказ: уничтожить русских и китайцев. Зачем они нужны? Неужто впрямь будем атаковать крубаров? Да лучше пригоним эту посудину домой, в США! Наша страна сделает невероятный технический рывок вперед. Все прочие больше никогда не посмеют противиться воле американского народа! Любой, кто попробует осуществить террористическую операцию, объявить военные действия в зоне интересов США, – будет наказан мваланским оружием. Публично! Представляешь, Мэрфи, как завоют террористы, если их – отныне и далее – будут казнить не на электрическом стуле, а такой вот мваланской «трубой»? От которой слезают кожа и мясо, лопаются внутренние органы? Ни один любитель джихада не посмеет лезть к нам, если увидит, что ему грозит! Враги вздрогнут от нашей мощи!

Ну и, конечно, следует наказать одну-две небольшие страны. Просто так, для острастки. Применить по населению мваланское оружие, чтоб остальные заткнулись и выполняли наши требования. Давно пора разобраться с китайцами и русскими. Их ракеты выжечь плазмометами. Танки и корабли – лучевыми ружьями. Поставить на самолеты такие вот тепловые пушки – весь русский флот ляжет на дно. Террористов в Афганистане, Ираке, Югославии – всех выжечь! Дотла! Под корень! Вместе со скалами, вместе с подземными ходами и укрытиями.

– Ричард! – потрясенно прошептал Даниэль Мэрфи. – Ты сошел с ума…

– Нет, это ты сошел с ума! – резко ответил лейтенант Дэвидсон. – У тебя в руках – мощное оружие. Оно способно сделать твою страну непобедимой. Ты любишь родину, Мэрфи?

– Да, но…

– Ты хочешь, чтобы наша страна уничтожила всех противников на Земле? Хочешь быть героем, который избавил родину от войн и угрозы?

– Ричард!

По лицу Даниэля Мэрфи русские поняли: он колеблется. То, что предлагал Дэвидсон, могло смутить кого угодно.

– Убей русских! – жестко произнес Ричард. – Вернее, отдай такой приказ! Я сам уничтожу этих троих. Русского командира и двух его заместителей. Потом расправимся со всеми остальными, и настанет черед узкоглазых. Что ты колеблешься, Мэрфи?! Нас больше, ситуация – за нас! Бог дает шанс! Это случается лишь однажды в истории. Будь мужчиной!

За спинами русских раздался тихий хрип, что-то стукнулось о стену или палубу. Офицеры ГРУ повернулись к выходу из рубки. Лейтенант Дэвидсон лежал на полу, без сознания. Чуть в стороне валялось тепловое ружье. Цзянь Чжоу оттолкнул его ногой подальше, навел ствол на Даниэля Мэрфи.

– Мы ждали чего-то подобного, – спокойно произнес китаец. По-русски. Словно бы специально, показывая чернокожему лейтенанту, что теперь в моде другой международный язык. – Я предупреждал: как только янки поймут, что есть шанс вырваться из ловушки, они будут спасать себя. Только самих себя. Все остальные для янки – мусор. Мы ждали такого поворота событий. Потому все время следили за «тюленями».

– Но… – начал было Даниэль Мэрфи.

Он хотел объяснить, что попытка убийства русских – частная инициатива лейтенанта Ричарда Дэвидсона. Но китаец резко дернул стволом крубарского ружья. Глаза его были полны ненависти, которую Цзянь Чжоу не счел нужным скрывать.

– Молчи, черная обезьяна! – крикнул он по-английски. – А то отправишься в мир духов! В виде начинки для гамбургера!

– Стоп! Стоп! – майор Казаков выступил вперед, мягко отвел ствол ружья в сторону, чтоб китаец случайно не поджарил янки. – Стоп, ребята! Мы в ходовой рубке! Ну-ка, все успокоились!

Цзянь Чжоу опустил ружье, подчиняясь русскому майору.

– Даниэль, – приложив руку к сердцу, попросил Казаков. – Умоляю, не хватайся за оружие! Мало того, что мы в рубке, так еще все земляне слышат этот разговор благодаря крубарской системе связи. По-моему, дерьма уже по уши. Давайте сбросим обороты!

– Во всем виноват американец! – Цзянь Чжоу показал на неподвижное тело Ричарда Дэвидсона. – Но я не убил его. Просто ударил, чтобы он потерял сознание. Предлагаю для восстановления справедливости устроить показательный суд. Вынести смертный приговор лейтенанту Дэвидсону. Это будет честно – он вылил столько дерьма на Китай и Россию. Не говоря уже о попытке уничтожить нас.

– Н-да, суд будет очень справедливым, если смертный приговор вынесен заранее, – засмеялся где-то вдали Максим Золин.

Переговорная система крубаров донесла его голос до всех.

– Господа, у нас возникла некая спорная ситуация, – продолжал Доктор. – Это понятно. Это объяснимо. Куча мужиков целую неделю варится в собственном соку, в замкнутом пространстве.

– Без баб, – добавил Тополев. – Да, Конь?

Русские дружно загоготали, несмотря на серьезность момента. Это чуть разрядило обстановку.

– В общем, понятно, что мы все устали друг от друга, – заметил Доктор. – Давайте потерпим еще немного. Не будем дырявить из тепловых ружей стены звездолета. Они хоть и прозрачные, но воздух держат. Начнем палить – все отправимся в мир… Как ты там сказал, Цзянь Чжоу? А! В мир теней.

– В мир духов! – поправил китаец.

– О’кей, в мир духов и теней.

– И, что самое обидное, там тоже нет баб, – вставил слово Александр Тополев. – Да, Конь?

– По-моему, у капитана мозги переклинило, – заметил Борис Кононов. – Командир, я не виноват. Я молчал. Врача – капитану Тополеву!

– В мини-юбке и облегающем халатике! – заржал Людоед.

– Да идите вы в баню! – то ли в шутку, то ли всерьез нахмурился лейтенант. – Вы все – сексуальные маньяки!

Ричард Дэвидсон пошевелился на полу, слабо застонал.

– Что с ним делать, Владимир? – медленно, старательно выговаривая русские слова, поинтересовался Цзянь Чжоу. – Я жду приказа. Убить?

– Стоп! Никакой стрельбы! – отрезал майор Казаков. – Я запрещаю стрелять друг в друга! Всем! Если кто еще не понял, опустить оружие! Подумать только! Мы на полном серьезе планировали воевать с инопланетянами! Между собой не можем разобраться! Пауки в банке, блин…

Цзянь Чжоу отступил назад, давая Ричарду Дэвидсону подняться. Лейтенант попробовал выпрямиться. Оперся на стену, сполз вниз – Цзянь Чжоу нанес удар профессионально, и теперь мир вращался перед глазами Дэвидсона. Мэрфи вопросительно посмотрел на русского майора.

– Забирайте! – кивнул Владимир.

– Тэйлор! Доэрти! – приказал Даниэль. – Срочно ко мне! Эвакуировать из рубки лейтенанта Дэвидсона. На полигон! В казарму!

Все застыли в молчании. Двое боевых пловцов вскоре появились на ходовом мостике. Один подхватил лейтенанта под мышки, другой за ноги. Дэвидсона унесли.

– От лица Соединенных Штатов Америки приношу извинения русским и китайским солдатам за действия и слова лейтенанта Ричарда Дэвидсона, – громко, так, чтобы услышали все, произнес чернокожий командир «тюленей». – Поведение нашего товарища будет рассмотрено на офицерском суде чести, сообщено рапортом командованию.

– Благодарим, – церемонно поклонился майор Казаков.

Капитаны Тополев и Мясников склонились вслед за командиром. Карикатурно, с иронической усмешкой на губах. Китаец только сузил «щелочки» глаз – спрятался, дабы никто не смог прочитать его мнение.

– Что будем делать, майор? – спросил Мэрфи.

– Сядем на пол! – предложил Казаков. – Не знаю, как Фанг Ли сумел вызвать шар-кресло, у меня не получается. Давайте присядем. Надо обсудить ситуацию, подумать, как быть.

Он опустился прямо на прозрачный пол. Положил ружье рядом. Все остальные последовали примеру Владимира.

– Цзянь Чжоу, – по-английски спросил Казаков. – Есть ли идеи: почему застрелился ваш командир?

Глаза китайца невозможно было увидеть. Он покачал головой:

– Нет! Мы ищем разумное объяснение. Пока – нет.

– Цзянь Чжоу, в твоей группе все понимают английский язык?

Китаец кивнул.

– Тогда буду говорить на этом языке, так лучше для всех землян. Коллеги! Мы здесь – товарищи по несчастью. Нам нельзя стрелять друг в друга. Надо объединить усилия, чтобы найти правильный выход из положения, в котором мы очутились.

Первое. На данный момент мы не знаем, как вести звездолет к Земле. Мвалан показывал дорогу к планете крубаров. Чтобы разобраться, как направить чужую машину к нашей планете, необходимо время. Есть ли оно? Не ждет ли нас атака крубаров в ближайшие часы? Мы не можем этого знать. Будем надеяться на лучшее. Верить: хозяева звездолета пока остаются в неведении обо всем, что случилось на борту в последнее время.

Давайте проанализируем, что с нами произошло с первого дня. Я буду говорить, но если у кого-то будут уточнения или хорошие мысли – прошу сразу же их высказывать.

Итак, три группы спецназовцев похищены с Земли. Мы оказались в плену в разное время – сначала русские, затем – американцы, потом – китайцы. Это наводит на мысль, что похищения организованы с помощью одного и того же корабля. Возможно, именно того, на борту которого мы находимся сейчас. В момент захвата на звездолете были летающие тарелки. Серебристые НЛО, которые не раз видели космонавты, пилоты авиалайнеров и простые обитатели Земли. Сейчас тарелок нет. Они исчезли. Надо понимать, вместе с экипажами. Почему? Пока неизвестно.

Долгое время мы думали, что находимся на поверхности чужой планеты, похожей на земную пустыню. Теперь знаем, что это время провели на борту звездолета. Нас учили пользоваться чужим оружием, крубарским. Врастили в тела людей средства связи, тактического анализа ситуации. Дали мускульные умножители, необычную обувь. Заставили работать на полигоне против различных «оппонентов» на разных макетах. Однако тренинги последних дней однозначно показывают: нас готовили для боевой операции на планете крубаров. Трем группам спецназа предписывалось уничтожить наиболее важные, значимые объекты инопланетян.

По ночам всех нас мучили кошмарами. Мы видели, как в огне умирают земные города, как крубары безжалостно расстреливают наших жен, детей, родителей. Нам старательно прививали ненависть. Ненависть к крубарам. Ненависть – очень мощное оружие. В истории земной цивилизации не раз бывало: люди забывали об инстинкте самосохранения, о собственной жизни ради того, чтоб отомстить врагу.

Можно предположить: «внешний разум», назовем его так, решил использовать традиционную схему, чтобы заставить нас – солдат Земли – выполнить некую спорную задачу. Нас натаскивали, словно боевых псов. Выбрали лучших, самых подготовленных, дали оружие, которое и не снилось земным воинам. Заставили пройти через нечеловеческие муки, чтоб достичь результата.

За проступки нас наказывали. У всех на глазах убивали тех, кто посмел ослушаться неведомого кукловода. Игравшего нами, дергавшего за ниточки, вынуждавшего бегать по макетам, будто марионеток. Тех, кто не желал выполнять приказы, подвергали страшным пыткам. Таким, какие не снились самой изощренной земной инквизиции.

И вот мы перестали быть людьми. Превратились в боевые машины, способные огненной волной пройти по чужой планете. На Земле нет силы, которая могла бы нам противостоять. Не только на Земле. Мы готовы к тому, чтобы нанести удар по крубарам. Нам показали, как нужно управлять звездолетом инопланетян. Каждый из нас мечтал вырваться из плена, отомстить за муки и унижения.

Теперь мы на свободе. Можем прямо сейчас отдать команду крубарскому звездолету. Он помчится к чужой планете. Уничтожим все, что окажется на пути! Вопрос лишь в том, должны ли мы атаковать планету крубаров?

– Нас похитил корабль крубаров, это точно, – услышали все голос старшего лейтенанта Золина. – Но я, как психоаналитик, давно обратил внимание на то, что со «злобными» инопланетянами не все так просто. Вспомните! За драку американского и китайского бойцов наказывали совсем не крубарскими методами, да? Не расчленяли на части тепловыми лучами. Не превращали в огненный шар выстрелом из плазмомета. Их истязали другими средствами. Сдирали кожу, кусками отрывали плоть, заставили принять мученическую смерть.

Когда пытался покончить с собой американец – его убили на глазах у всех, с помощью шевелящихся сосудов, рвущихся из тела внутренних органов. В конце, когда русский заупрямился, не захотел идти на полигон – всех наказали таким же способом. Каждый из людей узнал, что такое змеи-вены, вылезающие из тела, лопающиеся печень, почки, железы.

Обратите внимание! Мы ни разу не видели такого оружия в руках у крубаров. Там, на их планете. Здесь, на полигоне, наблюдали похожее лишь однажды: в самом конце тренингов, когда наказали всех. Крубар невероятных размеров снял с плеча газовую «трубу», выстрелил в нас. Но все, абсолютно все, говорит за то, что это – оружие мваланов!

– Доктор опередил меня, – улыбнулся майор Казаков. – Именно об этом я и хотел говорить. Мваланы – полупрозрачные существа, чья речь похожа на шепот моря. Их тела – будто смерч, заключенный в невидимый сосуд. Нас убивали оружием, чем-то похожим на самих мваланов – в котором туманная дымка или ветер имели форму «трубы».

– И это еще не все, – заметил Доктор. – Нам прививали ненависть к крубарам. Показывали сны о том, как горят земные города, как захватчики сжигают все, заваливают улицы горами трупов. Как погибают наши родные. А в это время рядом с нами находились «добрые» мваланы. Учили пользоваться звездолетами крубаров, показывали расположение важнейших объектов на чужой планете. Вспомните лозунг первых дней, вернее, не лозунг, а мысль, которая назойливо появлялась в наших головах: «Убей крубара!»

– В общем, – подвел итог майор Казаков, – все это время мы находились в плену, но никак не у крубаров. Так у кого же? По-моему, ответ очевиден: у мваланов! Думаю, кукловоды – именно они. Все было очень неплохо придумано. Не силой заставить нас, не отдать приказ к атаке, а сделать так, чтоб люди сами захотели уничтожить врага. Мваланы старательно дрессировали нас, прививали ненависть к крубарам, но в чем-то просчитались. Возможно, им не дано понять человеческую натуру, психологию. Мы смогли догадаться, что разыгран спектакль.

– Надо атаковать планету мваланов! – тут же заявил Даниэль Мэрфи. – Мне тоже казалось, что все «притянуто за уши». Одни – кровожадные и злые. Другие – невероятно добрые. В жизни так не бывает. Кругом дерьмо!

– Что касается атаки на мваланов, тут не все просто, – высказался Иван Семашко. – Мы даже не знаем, где расположена их планета, как бороться с этими существами.

– Оружием крубаров, конечно! – с жаром заявил Мэрфи.

В этом была логика. Если исходить из того, что два народа давно знали друг о друге, враждовали меж собой, то они должны были изобрести оружие, которое помогало в схватках с ненавистными соседями. Газовые «трубы» мваланов, скорее всего, служили именно для того, чтобы умертвлять крубаров, чем-то похожих на людей. И не просто отправлять в мир иной. Убивать так, чтоб враг расставался с жизнью в страшных мучениях. В свою очередь, плазмометы крубаров могли предназначаться для того, чтобы выжигать газообразных мваланов.

Становилась объяснима потрясающая беспечность крубаров в деле защиты собственной планеты. Просто они ждали другой атаки. Без сомнения, корабли мваланов совсем не походили на те, которыми пользовались сами крубары. Если у цивилизации, чем-то напоминавшей земную, имелись сканеры прилегающего пространства и системы защиты от вторжения – они были настроены на атаку мваланов.

Тогда нехитрый план – напасть на планету крубаров на их же собственном корабле – имел все шансы на успех. Где и как газообразные чудовища заполучили чужой звездолет – об этом люди могли только гадать. Мваланы выкрали с Земли группу людей, сделали их похожими на крубаров. Дали в руки оружие, показали, как управлять звездолетом, «приживили» ненависть к чужакам – и вот цепные псы готовы разорвать глотки врагам.

Если все происходило именно так – у землян был должок к газообразным «благодетелям».

– А почему тогда нам просто не дали звездолет крубаров? – вдруг поинтересовался Цзянь Чжоу. – Потребовалось идти на жертвы, чтобы преодолеть барьер. Если изначально все было рассчитано так, чтобы люди вышли на свободу сами и повели звездолет к планете крубаров, то зачем странная игра в конце? Требовалось лишь снять барьер, чтобы мы получили доступ к управлению кораблем.

– Слабый ход, слишком очевидный, – отрицательно покачал головой Владимир Казаков. – Мы бы почувствовали подлог, чужаки не могли не понять этого. Мы должны были сами вырваться на свободу, только при таком варианте в игре не появились бы фальшивые ноты.

– Возможно, кукловоды так и собирались сделать, как говорит Цзянь Чжоу, – высказал свою версию Максим Золин. – Посадили нас в клетку, стали готовить к операции на чужой планете. И все время проверяли вероятность успешного выполнения задания. Как только показатель устроил хозяев клетки – они сняли бы барьер. Не зря же нас научили водить корабль! Проблема в том, что мы ошиблись. Думали, будто находимся на песчаной планете. Предполагали: когда тренинг будет закончен, сюда опустится крубарский звездолет. Фанг Ли решил бежать за пределы гравитационного периметра, не дожидаясь окончания тренинга. Мы использовали его опыт, попытались совершить более удачную попытку побега – с нашей точки зрения. Но делать этого не требовалось. Нас все равно допустили бы в рубку, как только сочли, что земляне готовы идти в бой. Вот такая вот мысль.

Китаец возражать не стал, но подобное предложение ему очень не понравилось. Признавать, что его командир погиб понапрасну, Цзянь Чжоу не хотелось.

– Если нами все это время руководили мваланы, – подал голос Иван Семашко, – нет никакой гарантии, что сейчас мы свободны.

– Это почему? – не понял Тополев. – Объясни!

– Мваланы – не такие, как люди или крубары. Они какие-то газообразные. В наших снах – полупрозрачные. А может, мы вообще не способны их видеть! Вдруг они полностью прозрачны? Мы обследовали весь звездолет, но искали-то себе подобных! Людей. Крубаров. Любых чужаков, которых могли бы увидеть глазами. Но не ветер в углу перехода с горизонта на горизонт. Не маленький смерч в глубине учебного полигона. Вполне возможно: наша свобода – иллюзия. За нами внимательно следят, контролируют каждое движение.

Все притихли, стали невольно озираться по сторонам. Люди только-только поверили, что они – хозяева положения. Вольны выбрать дорогу, которой пойдут дальше. Иван Семашко вмиг разрушил эти иллюзии.

– Это серьезно! – после долгой паузы вымолвил Казаков. – Очень серьезно, парни.

– Мы можем проверить… – тихо, почти шепотом продолжал Иван Семашко. – Если мваланы здесь, они не позволят нам рассчитать курс… к их собственной планете. Надо попробовать поработать с крубарским компьютером. Узнать – где находится планета мваланов. Уточнить у машины: способна ли она довести туда звездолет. И еще! Надо обязательно попытаться вывести на полигон макет их планеты. Их, а не крубаров. И отработать уничтожение целей! Если за этим или перед началом тренинга не последует расправа над нами – значит, мы хозяева положения в настоящую минуту. Мы, а не мваланы. Ну, а если не мы… сами знаете, что нас ждет…

Люди содрогнулись, припомнив, как их собственные тела становились орудием пыток для сознания. Терзали мозг страшной, дикой, невыносимой болью.

– Лучше раньше, чем потом, – предложил Владимир Казаков. – Умирать – значит умирать. Чем быстрее избавимся от иллюзий, тем меньше времени и нервов потратим.

Он посмотрел на Даниэля Мэрфи и Цзянь Чжоу:

– Ну что, господа офицеры, давайте совместно решать! Готовы ли вы к тому, чтобы пытаться узнать курс к планете мваланов? Согласны выводить на полигон другой макет и проводить тренинг? Расправа над нами может быть свирепой, бесчеловечной, сверхжестокой – выбирайте слова, какие больше нравятся.

– Атакуем мваланов! – сжал руку в кулак лейтенант Мэрфи. – Мы не можем просто уйти. Мы – люди. И отвечаем на удар ударом!

– Китай поддерживает атаку на планету мваланов, – лаконично произнес Цзянь Чжоу.

– Правильно, командир! – кивнул Александр Тополев. – Нельзя просто убежать с поля боя. Мы должны рассчитаться за нанесенное оскорбление. В следующий раз будут думать, прежде чем трогать людей. Выжечь чертово гнездо! Дотла!

– Ух, повеселимся! – мрачно улыбнулся Людоед, и шрам на щеке капитана побагровел. – Я давно мечтаю вцепиться кукловодам в глотку. Жаль, что глотки – как таковой – нет. Зато у меня есть плазмомет, который отлично вправляет мозги газовым тварям!

– Иван! – повернулся майор к старшему лейтенанту Семашко. – Приступай!

Сема кивнул, отложил оружие в сторону, шагнул к панелям в центре рубки управления.

– Мэрфи! Чжоу! В ваших группах есть специалисты по информационным технологиям, кибернетике? Те, кто мог бы помочь в освоении этого… – Владимир Казаков махнул дулом лучевого ружья в сторону панелей, возле которых стоял Иван Семашко.

И американец, и китаец отрицательно помотали головами.

– Тогда пусть Иван работает, – решил Казаков. – Устанавливаем круглосуточное дежурство в рубке управления. Сводные группы, по три-четыре человека. Обязательно представители всех стран. Согласны?

Теперь офицеры дружно закивали.

– Капитан Тополев! Согласуйте с коллегами схемы боевых дежурств в рубке! Всем остальным – отдыхать! Если сможем вывести макет планеты мваланов на тренажер – будем вновь работать на полигоне. Не за страх, а за совесть.

– Майор! – в дверях рубки появился лейтенант Ричард Дэвидсон. «Тюлень» имел очень сконфуженный вид. – Майор! Коллеги! Прошу извинить меня за дурацкую выходку! Сам не знаю, что с головой произошло?! Я так рад, что не случилось беды! Прошу извинить меня…

Капитан Мясников хотел ответить что-то резкое, но сдержался, глянув на командира. По лицу майора было видно: тот разберется сам.

– Идите в задницу, лейтенант! – сухо ответил Казаков. – В следующий раз – думайте головой. И благодарите бога! За то, что вы до сих пор живы.

Командир русского спецназа обогнул покрасневшего Дэвидсона и покинул рубку.

Иван Семашко справился с поставленной задачей за несколько часов. Закончив работу, старший лейтенант хотел позвать всех – полюбоваться на результаты, – но узнав, что, кроме дежурных, товарищи спят, решил не беспокоить коллег. Старший лейтенант покинул рубку управления, спустился на другой горизонт. В пустыню на полигоне, где находилась казарма русских и комната самого Ивана. Диалог с чужим машинным интеллектом отнял у него много сил. Ивану Семашко хотелось немного передохнуть, прежде чем начинать тренинг…

Разбудили его восторженные крики. Офицеры, отоспавшись, выбрались «на улицу». Увидели вместо золотистого песка высокие черные горы мваланской планеты. Иван постарался – удалось вытащить из памяти крубарского «мозга» несколько удачных картинок, как общие планы, так и отдельные крупные детали. По ним смоделировали пейзаж. А потом нарастили на него самих газообразных чужаков. Хотя тут имелись некоторые тонкости – Семашко не был уверен, что удалось точно воспроизвести поведение мваланов.

Утро начали не с тренинга. Сначала бывшие пленники поднялись в рубку звездолета, и старший лейтенант показал всем изображение родной Земли. Но не статичную картинку. Крубарская техника умела творить чудеса, поэтому на одну из боковых стен рубки, которую Иван «сделал» непрозрачной, мозг корабля спроецировал планету людей. Изображение сканировалось в реальном времени. Люди видели перед собой медленно вращавшуюся родную планету, двигавшуюся по орбите вокруг Солнца.

Как бортовому компьютеру удалось сократить расстояние до звезды? Оптике, которая находилась на службе землян, такое было бы не под силу. Семашко не знал, как именно действует крубарский звездолет, он не стал тратить время на выяснение. Просто воспользовался чужой техникой, чтобы добиться нужного результата.

При желании точно такую же картинку можно было бы получить с планеты мваланов. Делать это не стали. Семашко убедил всех, что построенная им и компьютером модель – почти точная копия. На картинке, которую мог спроецировать «мозг», все равно не удалось бы разглядеть настоящих мваланов.

– На полигоне они станут использовать против нас сволочное газовое оружие? – вдруг спросил Даниэль Мэрфи.

– Скорее всего, – кивнул Иван. – Другого у них нет. Разве что крубарское, но… вряд ли…

Слышать это было неприятно. Умирать вновь никому не хотелось, тем более в страшных мучениях. Однако люди твердо решили атаковать планету мваланов. Следовало как можно быстрее разобраться с уязвимыми «точками» инопланетян.

– Есть у них что-то вроде энергетических центров, космодромов и всякое такое? – Владимир Казаков склонился к маленькой копии полигона, которую Сема вывел на пульт.

– Сейчас картинку на стену дам, – старший лейтенант придвинулся к панелям, положил на них ладони.

Изображение мваланской планеты возникло на второй стене, напротив Земли.

– Энергетических центров, электростанций у них нет. Таких, к каким мы привыкли, – пояснил Иван. – Каждый мвалан впитывает энергию сам. То есть собственным телом. И вообще у них в качестве «горячего» нечто среднее: то ли энергия, то ли пища.

– А где подзаряжаются? – тут же поинтересовался Людоед.

– На скалах. Висят там, будто гроздья винограда. Высасывают энергию из камня. Не спрашивайте – все равно не знаю как.

– А корабли? Есть у них корабли?

– Да, нашел. Только, честное слово, никто бы из нас не догадался, что это – звездолеты.

Семашко вывел на стену новое изображение. Водоворот? Черный вихрь?

– Я назвал их «черными дырами», – известил товарищей Сема. – Они действительно совсем не такие, как звездолеты крубаров. Мваланские звездолеты – это как… как гравитационное возмущение пространства. Сгусток пустоты, в котором изменена структура всех полей, не работают обычные законы физики. Мваланы на своих кораблях могут довольно быстро перемещаться по Галактике, от одной звезды к другой.

– Вот бы нам такой корабль! – пробормотал лейтенант Мэрфи. – Чем незаметнее, тем лучше. В смысле: к планете крубаров – лучше подбираться на оранжевом шаре, а к планете мваланов – на такой вот «черной дыре». Меньше наших положат в момент атаки.

– К сожалению, мы не смогли бы управлять таким кораблем, – вздохнул Семашко. – Нам это не под силу.

– Почему? – удивился чернокожий лейтенант. – Мы же освоили управление крубарскими звездолетами! Разобрались бы и с мваланскими.

– Абсолютно другой принцип! – уверенно покачал головой Сема. – Мваланские пилоты строят трехмерную вероятностную матрицу. Риск – скорость – результат. Анализируют возможность перехода к конечной точке.

– Чего? – не понял Мэрфи.

– Иван, ты лицо попроще сделай, – попросил и Казаков.

– Как бы это объяснить… – задумался старший лейтенант. – О!

Он улыбнулся:

– Представьте высоченный дом. На последнем этаже живет майор Казаков. Допустим, в подъезде его квартира – крайняя справа. А в другом подъезде, тоже на верхнем этаже – обитает капитан Тополев. Его квартира – крайняя слева. Что получается? Квартиры двух офицеров примыкают друг к другу! Владимир и Александр даже могут постучать в стену – ведь она общая. Да вот незадача: перегородка между квартирами глухая! И лестничные площадки разные, потому что разные подъезды! Чтоб Александру сходить в гости к Владимиру, необходимо выйти из своей квартиры, спуститься на первый этаж на лифте, по улице преодолеть расстояние до другого подъезда, подняться на лифте на верхний этаж, позвонить в дверь Владимира. Долго!

Долго? А разве есть другой выход? В принципе, есть. Ведь до квартиры Владимира Казакова совсем близко!

– Так они что, образно говоря, стены проламывают на своих кораблях?

– Нет! Я не то имел в виду. Под окнами квартир проходит узенький карниз. Он действительно неширокий, но тренированный, смелый человек способен пройти по нему от одного окна до другого.

Риск? Да! Но если человек хорошо подготовлен, если он знает, что способен преодолеть небольшое расстояние по карнизу – может попасть в квартиру соседа значительно быстрее!

Конечно, человек, который рискнул бы идти такой дорогой, попытался бы снизить риск. Как? Он прикинул бы, что в тапках нога может соскользнуть. Значит, надо надеть более удобную обувь, те же кроссовки. Он подумал бы, что если чихнет – точно свалится вниз. Значит, необходимо прочистить нос от греха подальше. И в туалет сходить на всякий случай. В общем, принял бы ряд мер, чтоб риск стал менее значительным. А потом, если бы решился, – пошел. Мваланы действуют так же. Есть длинный путь. Они ищут короткий, начинают анализировать нюансы. Стараются уменьшить риски, которые способны уменьшить. А потом, если приходят к выводу, что их устраивает вероятность удачного исхода, идут короткой дорогой.

– Ничего себе! – изумился капитан Мясников. – Так они что, не столько летают, как мы или крубары, сколько просчитывают – погибнут или нет?!

– Вроде того, – согласился Иван Семашко. – Но мы ведь тоже рискуем. Допустим, в том примере, о котором я говорил выше. Капитан Тополев проходил специальные тренинги. Он точно знает, что способен преодолеть карниз. Нет проблем! И не такое делали! Ну а если резкий порыв ветра? Неожиданное землетрясение? Или птичка, пролетевшая над крышей, решит пометить его? Куча мелочей, но мы просто не думаем о них! Все эти вещи, точнее, любая из них может стать роковой. Мваланы тщательно анализируют факторы и, как я уже сказал выше, строят трехмерную матрицу: риск – скорость – вероятность достижения результата.

– Обалдеть! – восхитился Людоед. – Не желают тратить времени, а потому играют в «русскую рулетку».

– Ну, не такой уж и риск, если все правильно просчитать, – возразил Семашко. – Скажем, в нашем примере капитан Тополев не пошел бы по карнизу зимой после оттепели. Ежу понятно, что путь скользкий. Шансов дойти до цели – ноль. Или не рискнул бы идти в сильный ветер – порыв может сбросить. Или, выпив у друга в гостях, тоже не пошел бы. Потому что нарушена координация, реакция не та. А если б капитан Тополев направлялся к другу в гости с женой и детьми, он ни за что не сделал бы это по карнизу! Сел в лифт и поехал вниз. Вот!

Мы тоже способны оценить, когда риск велик, когда мал. Другое дело, что мваланы делают это более профессионально. Я потому и говорю: мы не смогли бы управлять таким кораблем. Задали бы начальную и конечную точки. Пространство нелинейно, открылась бы сеть возможных путей, рядом – чудовищная по сложности матрица, которую нужно не только понять, но и обработать. Выберешь неверный путь – не придешь к финишу.

И нельзя надеяться на прежний опыт, потому что ситуация постоянно меняется. В том примере, который мы рассмотрели выше, капитан Тополев не может быть уверен, что каждый раз благополучно пройдет по карнизу, если он когда-то ранее совершил успешную попытку. Так ведь? Летом вероятность успеха одна, зимой другая. В темноте – одна, в светлое время суток – другая. В дождь или снег – одна, в сухую ясную погоду – другая. Вот и в пространстве с переходами по «коротким путям» – то же самое. Мваланский пилот вынужден снова и снова начинать расчет, даже если проходил по конкретной дороге неоднократно. Зато, если все предусмотрел, сделал правильно, он выигрывает очень много времени. По сравнению с тем, кто двигался от звезды к звезде обычной дорогой.

– Ну их на фиг, эти мваланские корабли! – пробормотал Даниэль Мэрфи. – Я лучше вставлю газовую «трубу» себе в задницу и выстрелю. И то шансов выжить больше.

– Это вряд ли, – улыбнулся Доктор. – Хотя будет очень весело.

– Значит, атакуем планету мваланов на крубарском звездолете, – подвел итог майор Казаков. – Или передумали?

– Нет! – твердо сказал лейтенант Мэрфи. – У нас к ним счет!

– Согласен! – кивнул Цзянь Чжоу.

– Иван! – майор вновь обратился к Семашко. – Значит, так. Мы – на полигон. Будем изучать планету мваланов с оружием в руках. С тобой в рубке остается дежурная смена. Но меня беспокоит один вопрос, без которого нет смысла начинать тренинг. Ты сможешь «оживить» бойцов с помощью крубарской техники, если нас порвут на куски?

– О да! – встрепенулся Даниэль Мэрфи. – Черт! Черт!!! Я ведь совсем забыл! Надо не только умереть на полигоне, но еще и возродиться! А то какой смысл?

– Смогу! – уверенно ответил Иван Семашко. – Я уже думал об этом, ночью. Разбирался. Дело в том, что во время тренинга мы не умирали на самом деле. Полнофункциональный имитатор реальности. Крубарские машины проанализировали структуру нашего тела. Разработали модель, как реагировало бы оно на выстрелы из разных видов оружия. А дальше – имитировали смерть. И внешне – на уровне зрительных ощущений. И внутри – на болевом уровне.

– То есть мы не умирали по-настоящему? – со вздохом облегчения спросил капитан Мясников. – Я – это по-прежнему я? Не десятый клон?

– Ты – Людоед первый и единственный! – обрадовал его Сема. – Пока. На тренажере можно работать, командир. Все будет выглядеть, как если бы происходило на самом деле. Смерть воспринимается абсолютно реально. Потом система дает откат, снимает зрительные и болевые образы. В этот момент человек «оживает».

– Не врешь? – прищурившись, спросил Мясников. – Больно гладко стелешь.

– Шагайте, товарищ капитан! – улыбнулся Сема. – Разомнитесь. Сделайте газовый «коктейль».

– Смотри, яйцеголовый! – то ли в шутку, то ли всерьез капитан Мясников потряс лучевым ружьем. – Если неправильно тут наанализировал и меня на части поделят, все равно в рубку приползу. С тобой поквитаться.

И он, не дожидаясь ответа, направился к выходу из командного центра.

– «Коктейль» «Людоед газовый», – бросил ему вслед Семашко. – Приготовляется из отборного капитанского сырья, на планете мваланов. Употреблять свежим.

Общий гогот заглушил слова капитана Мясникова.

Как ни странно, но планета мваланов чем-то сильно напоминала Землю. Не индустриальную планету, с трубами заводов, проткнувшими небо; с асфальтовыми магистралями, скрывшими поверхность. Нет. Она скорее походила на отдаленные уголки Земли, пока еще не испорченные человеком.

Черная почва, на которой, правда, не росло никакой травы. Высокие горы, сразу навеявшие ассоциации с пограничной зоной Чечня – Грузия, где офицеры ГРУ проводили последнюю операцию…

Острые пики уходили в небо, но только вершины гор не прятались в кружевных облаках. На этой планете вместо туч были газообразные мваланы.

Чужаки, как и говорил Иван Семашко, прицеплялись к склонам гор, будто впивались в них. В первый момент Владимир Казаков почему-то подумал о пиявках, которые, прилепившись к телу человека, пьют кровь. Извиваются на чужом теле. Вгрызаются поглубже, чтоб уж точно никто не смог оторвать. Пиявки-мваланы на телах и душах пленных людей… От подобных мыслей Казака почему-то стало тошнить. Словно позади не было долгих лет в частях специального назначения. Огромного количества операций – успешных и не очень. Могил друзей в разных странах. Крови и боли.

– Готовы? – прошептал он.

– Да! – так же тихо ответили Даниэль Мэрфи и Цзянь Чжоу.

Люди стояли возле черты – стартовой отметки полигона, которую Иван Семашко подсветил специальным трассером. До тех пор, пока никто из бойцов не пересек линию – все земляне оставались невидимы для тварей, извивавшихся на склонах чужих гор.

– У меня предложение, – вдруг сказал капитан Мясников. – Нас будут мочить из газовых «труб». Все знают, как больно и трудно умирать после выстрела из такого оружия. Предлагаю добивать своих. Тех, кто угодил под мваланский ствол.

– Самим?! – переспросил Владимир Казаков и посмотрел на лейтенанта Мэрфи.

– Согласен! – отозвался чернокожий «тюлень». – Мне так проще. Мучиться, пока твои внутренние органы не разорвут тебя на части, – ужасно. Пусть те, кто рядом, добивают раненых!

– Согласен, – ответил за свою шестерку людей и лейтенант Дэвидсон. – Умереть без мучений: что может быть лучше для солдата?

– Поддерживаю, – кратко высказался Цзянь Чжоу.

Майор Казаков кивнул. Он был согласен с лейтенантом Дэвидсоном. Лучше умереть сразу. Мнение Людоеда на этот счет было известно.

– Тополь? – спросил Владимир своего заместителя.

– За! – кратко ответил капитан.

Никто из русских не возразил. Китайцы и американцы тоже были солидарны с мнением своих командиров.

– На том и порешили! – подвел итог майор. – Ну… вперед!

Люди пересекли световую черту. Растянулись цепью, стараясь увеличить расстояния между бойцами в шеренге, чтобы как можно меньше землян попадало в конус прицела ужасного мваланского оружия.

Первый огненный шар ударил в вершину скалы. В адском пламени исчезли и черные камни, и кусок неба, и газообразные тела мваланов. Грохот взрыва ударил по ушам – много позже, чем на сетчатке глаз отпечаталась вспышка.

– Гоу! Гоу! – вопил лейтенант Мэрфи своим бойцам.

И голос американца был диким, абсолютно чужим. Люди приучились расставаться с жизнью – об этом позаботились кукловоды, неделю дрессировавшие их на полигоне. Но даже привыкнув к смерти, научившись не сходить с ума, когда взрывы и тепловые лучи рвут тела на части, земляне все равно не хотели умирать от чудовищного мваланского оружия. Потому – не своим голосом, будто раненый бизон – орал на солдат Даниэль Мэрфи. И без конца верещал Цзянь Чжоу, организуя бойцов по направлениям.

Да и сам Владимир Казаков вряд ли хоть раз в жизни сражался с таким остервенением. Ему приходилось убивать, подчиняясь приказам. Случалось, майор убивал из ненависти. Но теперь ужас перевешивал все остальное. Ужас. Перед невыносимой болью, которую обещало людям мваланское оружие.

Казалось, что горы закипели – над черными вершинами взметнулись клубы белого пара. Но то был не пар. Полупрозрачные мваланы, разобравшись, что они атакованы чужаками, стартовали в небо, растворились в вышине. Земляне ослепли бы, если б не крубарская техника. Тела чужаков были различимы на фоне черных гор, но в небе – огромном, безбрежном – люди не видела врага, по которому необходимо было вести прицельный огонь. И только боевая карта, проецировавшаяся на сетчатку левого глаза, выручала землян. Подсказывала, где мваланы, с какой стороны ждать атаки.

Первыми под обстрел чужих воинов попали американцы. К тому моменту люди успели превратить в огненные вулканы, в пар около десятка скал с прилепившимися к ним гроздьями чужаков. А потом в переговорнике раздался хрип Джеймса Тэйлора – второго офицера из шестерки Даниэля Мэрфи.

– Добей! Добей! – завопил американец.

Его речь потеряла осмысленность. Теперь несчастный только выл.

Владимир, выскочивший из-за ребра скалы, превратил в плазму мвалана с газовой «трубой». Перекатился по ровному участку местности, слился с другим пиком.

– Добей! – простонал Тэйлор. И снова жалобный вой…

Казаков сумел различить голоса еще двух несчастных. Видимо, один из мваланов выстрелил более чем удачно. Мелькнули лучи тепловых ружей, вопли стихли. Владимир быстро смахнул пот со лба, на миг прикрыл правый глаз, чтобы лучше видеть карту. И тут же, развернувшись на девяносто градусов, выстрелил дважды. Огненные шары пронеслись через открытое пространство. Первый из них ударился в скалу в тот самый миг, когда из-за нее взмыли в небо двое мваланов с газовыми «трубами». Другой сгусток плазмы уже не понадобился, майор отправил его вслед за первым чисто по привычке. Что-то вроде контрольного выстрела. Вся вершина полыхала, и на сетчатке больше не было целей.

Страшный крик резанул по ушам. В голосе человека слышалось столько муки, что вынести это не смог бы никто. Крик оборвался. Кто-то из товарищей «помог» несчастному, избавив его от страданий.

– Внимательнее к карте! – напомнил Казаков. – Внимательнее!

Впереди и справа родилась огненная лавина. Было понятно: стрельбу ведут сразу из нескольких стволов. Стена огня прокатилась по скалам, взметнула к небу черные камни, пар, остатки газообразных тел. Все стихло. С той стороны больше не прозвучало ни одного выстрела, никто из людей не закричал, не захрипел. Что произошло?

Майор не успел задуматься над этим. Откуда-то из-за плоской вершины горы, возвышавшейся неподалеку, появился человек. Он бежал по склону, в сторону майора Казакова, притаившегося за камнями. Две вихревые тени взмыли из-за скал. Человек успел обернуться, но не выстрелил, только дико закричал, прикрывая лицо руками. В полупрозрачных руках инопланетян были какие-то туманные посохи. Такого оружия майор Казаков еще не видел.

Владимир промедлил, пытаясь разглядеть: что за новые штуковины появились у мваланов? Если б он выстрелил чуть раньше, лейтенант Дэвидсон остался бы жив. Инопланетяне наклонили посохи, из них вылетели шлейфы газа, и американец упал на землю. Спустя пару секунд мваланы исчезли в плазменном шаре.

Владимир Казаков выскочил из укрытия, бросился к лейтенанту «тюленей», корчившемуся на камнях. Подбежав ближе, майор не поверил глазам. Тело Дэвидсона – так показалось – стало резиновым. Лейтенант пытался упереться руками в землю, но кости исчезли! Или стали мягкими, податливыми. Он не мог приподнять туловище над поверхностью планеты! Руки гнулись, пружинили. Лейтенант тихо застонал, попытался подтянуть к себе ногу. Это ему удалось. Но нога, точно так же, как руки, уже не могла служить ему опорой. Она изгибалась во все стороны.

«Новое оружие! – понял майор Казаков. – Резиновые кости!»

Лицо раненого постоянно меняло выражение. Ричард Дэвидсон, судя по всему, испытывал адскую боль, но терпел, лишь иногда с его губ срывались стоны. Предприняв еще несколько попыток приподняться, изменить положение тела, Дэвидсон сдался.

– Ей… я! – крикнул он. Видимо, хотел что-то сказать по-русски.

Майор понял. Американец не мог двигать челюстями так, как привык. Как было многие годы. Из-за размягчения костей нарушилась артикуляция. «Убей меня!» – просил «тюлень». Владимир Казаков забросил на спину плазмомет, поднял ствол лучевого ружья. Избавил Ричарда Дэвидсона от страданий.

Сзади налетел вихрь. Рокот моря. Шелест падающих листьев. Гул ветра в проводах. Владимир стремительно обернулся, но все равно не успел бы стащить плазмомет с плеча. Раструб газовой «трубы» был направлен точно на него. Майор только заметил, что мвалан, прежде чем выстрелить, что-то проговорил ему. Но, увы, лишь раньше, в снах, люди понимали язык инопланетян. То время прошло. Майор упал на землю, разорванный на клочки адской болью, так и не узнав, что хотел сказать ему мвалан.

И не оказалось рядом никого из товарищей, кто мог бы облегчить страдания, убить майора Казакова. Владимир умирал долго и страшно, но в конце концов спасительная чернота все же навалилась на него. Окутала и унесла прочь с дикой, негостеприимной планеты.

– Господи! Господи! За что нам эти муки, – пришел из черноты шепот. – Господи, почему ты выбрал для этого именно меня?

Шепот стал путеводной дорожкой в темноте. Повел через трясину вечности, подкатывавшейся со всех сторон. Тянувшей Владимира Казакова за руки, цеплявшейся за ноги. «Останься! Останься! Здесь хорошо…»

– Господи! Господи! Скажи: за что? Если я буду знать, почему это происходит со мной, я, наверное, смогу вынести…

Узкая дорожка боли, каждый шаг по которой – выстрел себе в висок. Зачем ты идешь, майор? Зачем? Нет ничего. Нет Земли, нет людей. Нет твоего прежнего тела, и дочь заплачет от страха, если ты вернешься домой и протянешь к ней руки. Нет тебя, майор. Ты умер много раз. Твоя душа давно уже в другом месте. Осталось лишь чужое, крубарское тело. Оно не твое. Принадлежит цепному псу, который не может ничего. Ни любить. Ни приласкать. Ни осчастливить. Только разбрасывать во все стороны смерть. Полными пригоршнями. Ты для того идешь по узкой ленте, майор? Чтоб выйти на свет и вновь сажать деревья боли? Останься…

– Господи! Господи! Я знаю, каждый наш шаг по Земле, каждый поступок – лишь по твоей воле. Ты рядом с нами. Все видишь. Скажи мне. Скажи. Пожалуйста. Я же не прошу избавить от боли. Прошу лишь об одном – дай мне силы. Дай веру. Скажи: зачем мы делаем это? Зачем?

Узкая дорожка. Черные липкие отростки вылезают наверх из мертвого болота, цепляют за ноги, не позволяют удержать равновесие.

Останься! Там плохо. Тебя никто не ждет. Никто не встретит. Вас похоронили. Но дело не в этом, майор. Ты умеешь сеять боль, ты хороший садовник. Из зерен, брошенных тобою в землю, вырастают огромные деревья. Они качаются от ветра. Склоняясь к самой земле, бросают вниз листья и семена. Из них вырастут новые деревья боли. А еще – красивые цветы смерти. Кто-то, завидев их, наклонится сорвать. Вдохнуть их аромат. Подумай об этом, майор. Подумай об этом, майор… Подумай, пока еще способен думать.

Владимир Казаков открыл глаза. Неподвижное небо. Чуть сбоку, вверху – огромная скала с прилепившейся к вершине гроздью. Полупрозрачные мваланы, будто пиявки, присосались к телу собственной планеты.

– Господи… Господи… – Лейтенант Дэвидсон лежал неподалеку от майора Казакова, и его шепот взлетал к чужому небу, которое не могло ответить человеку.

Не могло и не собиралось.

– Господи… Господи… За что мне эта боль?

Ноги. Возле лица майора Казакова появились чьи-то ноги. Владимир с трудом пошевелился. Его взгляд пробежал по штанам защитного цвета, по куртке, поднялся еще выше. Людоед.

– Командир, ты как? – спросил капитан Мясников. – Крепко досталось?

Владимир опустил веки в знак согласия.

– А меня какой-то новой штукой «припаяли», – грустно сообщил Людоед. – Представляешь? Выстрелили, и у меня все кости будто из каучука стали. Я рукой в землю упираюсь. Ну, чтоб встать. А она – сволочь – гнется во все стороны. Тело от поверхности не оторвать. Даже мускульный усилитель, в смысле, горб крубарский, не помог. И боль, чудовищная боль. В костях, зубах, черепушке. Будто сверлят, долбят где-то внутри каждого сустава. Жуть! Я кое-как ружье подтянул, крубарское. Слава богу, оно короткое. Удалось ствол в подбородок – и привет!

– Господи… Господи… – шептал Ричард Дэвидсон. – Объясни мне… Зачем все это?

– Ну, че ты заладил?! – повернулся к нему Олег Мясников. – Все путем! Отмучились. Добрались до конечной станции. Вставай!

Но американец продолжал упрямо шептать свое. То ли обращался к богу, то ли просто находился в шоке, не соображал, что говорит.

– Я слышал, – с трудом приподнимаясь, пробормотал Максим Золин, – будто в Чикаго есть закон. Тот, кто взорвет ядерное устройство в центре города, обязан заплатить штраф в размере пятисот долларов.

– Это ты к чему, Док? – наклонил голову Людоед.

При этом капитан посмотрел на командира. Но в глазах майора Казакова читалось недоумение. А может, грусть. Оттого, что старший лейтенант Золин, должно быть, утратил рассудок.

– К тому, – потирая затылок, известил всех Доктор, – что Ричард Дэвидсон – из Чикаго!

– А-а-а, – озадаченно протянул капитан Мясников. Еще раз посмотрел на Владимира Казакова и покрутил пальцем у виска. – Слышь, Дэвидсон! Ты пробовал взрывать ядерное устройство в центре города? Штраф – пустяковый! Всего пятьсот баксов! Зато веселуха какая!

– Господи… Господи…

– А еще, – продолжал Золин, – есть другой закон. Там кошкам запрещено появляться на улицах в темное время суток, если они не оборудованы сзади световыми отражателями.

– Кто «они»? – спросил капитан Тополев.

Он с трудом доплелся до боевых товарищей, уселся на песок возле командира.

– Кошки, блин, кто же еще! – возмутился Доктор. – Я о кошках говорю! Что вы, плохо соображаете, что ли? Тормоза! Кошкам нельзя появляться на улицах города, если у них на жопе нет световых отражателей!

– А кошки об этом знают? – полюбопытствовал Конь.

– А то! – раздраженно махнул рукой Максим Золин. – Еще бы. Все кошки до одной – с отражателями. Гвоздями к заднице прикручены.

– Гвоздями – не прикручивают. Прибивают, – напомнил Сергей Братан.

– А разница?! Какая, на хрен?! – ожесточенно спросил Доктор. – Смысл тот же! Не пудрите мне мозги… Тормоза!

– Вот бы и нам световые отражатели на задницу, – мечтательно пробормотал капитан Тополев. – Типа, для мваланов. Указатели. Сюда не стрелять, парни! А то штраф. Пятьсот долларов. Слушай, Доктор. Ты… это… в порядке? Что-то я не пойму.

– В Чикаго хочу… – известил товарищей Максим Золин. – Там хорошо. Даже о кошках заботятся. Хорошо в Чикаго. Бомбы взрывать нельзя. В центре города.

– Ага, зато на окраине можно, – усмехнулся Людоед. – Правда, Дэвидсон?

– Господи… Господи… Помоги мне, Господи…

– Слышь, хватит канючить! А то снова на полигон отправим!

Ричард мгновенно закрыл рот.

– И правда! – вспомнив о главном, майор Казаков сел, осмотрелся. – Что у нас вышло на тренажере? Все погибли, что ли?

– Все! Все! – безрадостно подтвердили бойцы Земли.

Подошел лейтенант Мэрфи, уселся на песок. Чернокожий «тюлень» внимательно изучал свою левую руку, крутил кистью, двигал плечом.

– Ты чего, Даниэль? – удивленно спросил Александр Тополев. – Неужто здесь вошки завелись?!

– Вошки? – переспросил лейтенант. – Не знаю такого русского слова. Беда у меня, парни. Руку оторвало, сам не пойму как.

– Что ты говоришь? – взмахнул ладонями Людоед, жалостливо глянул на контуженого американца. – Как же ты теперь будешь, без руки?

– Сам не знаю, – грустно ответил «тюлень». – Уже не солдат, получается. Инвалид.

Казаков и Мясников посмотрели друг на друга. Становилось понятно: люди не до конца оправились от шока. Они плохо понимали, что происходит.

– Иван! – позвал в переговорник майор. – Иван Семашко!

– Да, командир! – откликнулся старший лейтенант, сидевший в рубке звездолета.

– Ты полностью сделал «откат»? В смысле, крубарская система на полигоне сняла все болевые ощущения? У меня есть сомнения по данному поводу. Люди ведут себя неадекватно.

На песок возле русских опустился Цзянь Чжоу. С ним вместе пришли три солдата, участвовавшие в тренировке. Два других китайца оставались в рубке вместе с Семашко.

– Все снял, что мог! – доложил Иван. – Остальное – наша память о прожитом.

Майор кивнул, посмотрел на товарищей. Работа на планете мваланов не шла ни в какое сравнение с тем, что им пришлось выдержать в крубарском мире.

– Плохо работали, – лаконично заявил Цзянь Чжоу. – Надо еще тренироваться.

Китайские солдаты, располагавшиеся за спиной командира, чуть наклонили головы, словно в знак согласия. На их лицах не дрогнул ни один мускул. Не мелькнула тень страха, боли, отчаяния. Они готовы были идти в бой и умирать в мучениях, раз это необходимо.

– Господи! Господи! – запричитал Дэвидсон. – За что, Господи?

– Хватит! – рыкнул на него Мэрфи. – Хватит, лейтенант! Всем трудно! Надо работать!

– Господи… Господи…

– Слышь, Дэвидсон, – капитан Мясников легонько ткнул американца носком ботинка. – Ты выглядишь так, как я себя чувствую.

Никто не засмеялся. В результате первого «выхода» на планету мваланов бойцы уяснили для себя – схватка может стоить жизни всем. И смерть не будет красивой. Но еще они поняли другое. Два звездных народа действительно враждовали между собой, причем давно, по земным меркам. Плазмометы крубаров отлично подходили для того, чтобы испарять мваланов десятками и сотнями на пиках гор. Карта, проецировавшаяся на сетчатку глаза, идеально помогала распознавать газообразных врагов – и в небе, и за скалами. Где бы те ни спрятались. Ботинки крубаров – с выдвижными перепонками – очень хорошо держали тело человека на неровных выступах скал, на крутых склонах, трещинах и разломах.

А газовые «трубы» мваланов причиняли землянам – надо полагать, и крубарам тоже – страшные мучения. Это оружие словно предназначалось для того, чтоб отомстить чужакам, посмевшим вторгнуться в мир высоких скал и полупрозрачных тел.

Крубары и мваланы люто ненавидели друг друга. Воевали, возможно, уже много веков по земному летоисчислению. Но кто из них атаковал, кто мстил? Кто был агрессором, кто защищался от вторжения чужаков? Разобраться в этом не представлялось возможным.

– Ну что, парни? – обратился ко всем майор Казаков. – Короткий отдых, а потом еще раз на полигон? Поработаем. Или как?

– Мужики, стоп! – громко сказал старший лейтенант Золин. – Есть мысль!

Теперь он сидел на песке, ожесточенно растирая затылок и шею.

– В чем дело, Док? Все уже слышали, как хорошо жить в Чикаго. Но пока еще мы здесь.

– Мужики! Погодите! У меня тут мозги наконец прочистились. Я чуть посоображал. Так вот, мы делаем что-то не то! Ошибка! Не надо второй раз на полигон!

Максим Золин поднялся на ноги, прошелся взад-вперед, продолжая растирать шею. Потом взялся за уши – хотел увеличить приток крови к голове. Все молчали, ожидая, что скажет старший лейтенант.

– Дайте полчаса! – попросил он. – Или час. Мне необходимо все тщательно продумать. Еще раз. Взвесить. Потом доложу.

– Час! – предложил Казаков и посмотрел на коллег.

Возражений не последовало. Ни со стороны китайцев, ни со стороны американцев.

В назначенное время земляне собрались на полигоне, но на золотистом песке пустыни, за границей «планеты мваланов», по-прежнему отмеченной световым трассером. Старший лейтенант Семашко не убрал с полигона макет, на котором недавно работали спецназовцы. Люди, свободные от дежурства в рубке, рассаживались аккуратно, стараясь не приближаться к роковой черте, за которой их ждали ужасные мучения и смерть.

Послушать, что скажет Максим Золин, пришли все, за исключением трех бойцов, оставшихся на вахте. Каждая из групп землян делегировала в ходовую рубку по одному человеку. Доктор подошел к черте, за которой начиналась рабочая зона полигона. Долго смотрел на мваланов, которые все так же висели гроздьями на крутых склонах. Извивались, как пиявки. Мваланы… Существа, умевшие причинять людям и крубарам невероятную, непереносимую боль.

Максим Золин повернулся к людям.

– С самого начала, с первого дня появления здесь, – заговорил старший лейтенант, выбрав английский язык, который понимали все, – мы без конца задавали себе один и тот же вопрос: кто этот кукловод? И это любопытство не было праздным. От правильного ответа зависит очень многое. В самом деле, если на нашей планете нет войны, если никакие захватчики не сжигают земные города, не убивают женщин и детей, в том числе наших женщин и детей, значит, мы должны предъявить счет тем, кто обрек нас на страшные душевные муки. На терзания по ночам. На страх за близких, любимых.

Но это не все. Разве кукловоды истязали только наши души? Нет! Одновременно с этим рвали на части, калечили наши тела. Кто-то невидимый, но жестокий – невероятно жестокий, безжалостный – вновь и вновь бросал своих пленников на полигон. Нас калечили пауки, рвали на части чудовищные суставчатые твари. В нас стреляли крубары, разрезая тела тепловыми лучами. Мы сгорали в страшном огне плазменных разрядов. Сгорали в муках, чтобы возродиться вновь. Почти как Феникс из пепла.

Лишь затем, чтобы снова пойти на полигон и снова там погибнуть. Думаю, бесполезно вспоминать, сколько раз мы умерли и возродились за последние дни. Страшная пытка, которая усиливалась ночными кошмарами, тревогой, страхом за наших близких.

Кто кукловод? Этот вопрос мы задавали себе непрерывно. По мере того как нам прививали ненависть к крубарам, становилось ясно: здесь не все так просто. Ужасы войны и массовых убийств на Земле выглядели чересчур картинными, надуманными. Хотя они касались дорогих нам людей и было трудно анализировать события беспристрастно.

А что же происходило на самом деле? Перед нами постоянно «рисовались» два образа. Крубар. Злой, жестокий убийца. Чудовище, которое вот-вот изуродует лик нашей родной планеты. Если мы его не остановим. Мвалан. Добрый, мудрый, все понимающий. Друг, который рядом в самую трудную минуту. Готов подсказать, как устроен чужой звездолет. Готов указать путь к планете крубаров. Даже объяснить, куда надо ударить, чтобы причинить жестоким чужакам максимальный вред. Возможно, даже уничтожить цивилизацию крубаров.

В какой-то момент мы «прозрели». Перестали верить в нарисованные образы, которые неустанно внедрялись в наши головы. Догадались: истинные кукловоды – не крубары. Мы в руках у их давних соперников и врагов – мваланов. Именно они сделали нас похожими на крубаров, дали в руки оружие крубаров, научили пользоваться крубарским боевым кораблем. Мваланы толкали нас к удару по планете извечных врагов, но мы поступили по-своему.

Что мы сделали? Захотели проверить – действительно ли кукловоды покинули борт космического судна, оставили землян наедине с оружием возмездия? С чужим звездолетом, способным домчать нас до нужной точки – будь то планета крубаров, будь то планета мваланов.

Как же узнать, наблюдает ли за нами кукловод? Продолжает ли он дергать за невидимые ниточки, заставляя плясать под свою дудку? Правильно! Допустим, мы в руках у газообразного народа, обладающего оружием, которое способно не только убивать, но и сводить с ума. Тогда – по логике мваланов – мы должны атаковать планету крубаров. Ее и только ее! Планету крубаров!

В тот момент, когда мы попытались изменить боевую задачу, стали узнавать курс к планете мваланов, мы показали кукловоду – его замысел раскрыт. Пленники сумели установить, кто истинный режиссер постановки. И, поскольку мы вывели на полигон макет планеты мваланов, кукловод должен был точно понять: люди готовят удар по другому объекту!

А теперь задайте себе вопрос. Сами! И найдите на него ответ. Стал бы кукловод-мвалан или несколько, если их было несколько, стали бы равнодушно смотреть, как мы вычисляем путь до их родной планеты? Отрабатываем уничтожение целого народа с помощью крубарского оружия?

– Нет! – покачал головой Цзянь Чжоу.

– Нет! – согласился Владимир Казаков.

– Вот то-то и оно! – продолжал Максим Золин. – Мы вывели на полигон макет планеты мваланов. Убивали газообразных чужаков пачками, а те отвечали нам залпами из оружия, которое калечило нас, доводило до безумия. Мы агонизировали и уходили в мир иной в страшных мучениях. И это рождало еще большую ненависть к мваланам! Мы, только оправившись от шока, стали думать о повторении тренинга. Для чего? Для того, чтоб побыстрее научиться убивать мваланов! Чтобы отправиться на их планету, превратить черные горы в плазменные факелы. Отомстить чужакам за обиды и пытки. За похищение с Земли.

Между тем следовало на минуту остановиться и задуматься. Ведь стало понятно: кукловоды, если они здесь и наблюдают за нами, остались равнодушны к атаке на планету мваланов. Что же получается?! Мваланы, управляющие нами, равнодушны к тому, что мы готовы нанести удар по их собратьям, разнести в клочья их родную планету. Так?

– Да, странно, – Даниэль Мэрфи яростно поскреб пятерней щеку. – Так что же делать, Док? Кто управляет или управлял нами? Кто истинный кукловод? Куда следует нанести удар возмездия?

– А кому выгодно, чтоб мы атаковали планету мваланов? – вопросом на вопрос ответил Максим Золин.

– Крубарам! – сказал Людоед. И страшно удивился. – Погоди, Макс! Погоди!!! У меня в мозгах будто камни ворочаются… Погоди! Ты что, хочешь сказать: кукловоды – это крубары?!

– Угу. Все-таки крубары, – грустно кивнул Доктор. – Именно так, парни. Я знаю, в это трудно поверить. Но вспомните многие детали. Вернитесь в первые дни. Если нас – в самом начале тренинга – действительно готовили для удара по планете крубаров, почему не дали в руки мваланское оружие? То самое, что заставляет умирающих корчиться в муках. В ряде случаев оно гораздо эффективнее плазмометов. Один выстрел в толпу – и куча врагов парализована, выведена из строя. Но нам дают в руки тепловые ружья и плазмометы, которые лучше приспособлены для уничтожения мваланов!

Дальше. Карта на сетчатке глаза. Заметили? Очень эффективное приспособление, чтобы выслеживать газообразных мваланов среди скал. А чудо-ботинки? Они идеально предназначены для планеты мваланов! Помогают удерживать равновесие на склонах гор, не дают соскользнуть в трещины и разломы. Вы понимаете это? Крубары снабдили нас своим оружием и спецснаряжением, которое должно было помочь людям на планете мваланов!

– Ага. И при этом старательно прививали ненависть к самим себе, – иронично заявил Людоед. – Будто специально злили голодного пса. Мол, давай, прыгай на меня.

– Они не просто прививали нам ненависть, – тут же возразил Доктор. – Они картинно прививали нам ненависть. Карикатурно! Так, чтоб мы сами догадались: это – не по-настоящему. Это – подстава. Нам позволили вычислить: нет крубарской армии на Земле. Плохими и злыми крубаров сделали враждебные чужаки. Вот они-то и виноваты во всем! И мы все сделали так, как хотели кукловоды! Отказались от идеи атаковать планету крубаров, развернули вектор атаки. Выставили другой макет, который, кстати, очень удачно подвернулся под руку в чужом компьютере.

И вот цель достигнута. Глупые земляне, сделав все так, как было рассчитано, пузырятся от ненависти к мваланам. Теперь не надо никаких команд. Не надо никого заставлять. Неразумные горячие людишки сами полезут на планету мваланов, под огонь чудовищного оружия. Они, земляне, сделают это! Уверенные, что все правильно. Что вычислили истинного виновника…

Удар возмездия будет нанесен. По планете мваланов. Похоже, это именно то, чего добивались кукловоды. Подумайте сами. Мы предполагаем, что две мощные цивилизации давно враждуют между собой. Допустим, крубары здесь – атакующая сторона, а мваланы – защищающаяся. Звездолеты крубаров неоднократно атаковали планету скал, и мваланы, несшие потери, с течением времени вынуждены были разработать такое оружие, которое отвадило бы чужаков от их мира.

Мваланы и разработали такое оружие! Любой чужак, который посмел атаковать их планету, умирает в страшных мучениях. И что придумали крубары в ответ? Разобраться с мваланами руками людей! Подставить нас. Давайте вспомним, видели ли вы хоть раз звездолеты мваланов неподалеку от Земли? Точнее, слышали ли о кораблях – «черных дырах»? От пилотов? Космонавтов? Уфологов? Нет! А про серебристые летающие тарелки – корабли крубаров – знают все. Потому что они постоянно крутятся возле Земли. Нас изучают. Повторяю: нас изучают крубары! Исследуют, в том числе строят модели психологии, поведения.

Выкрав нас с Земли, разозлив, накормив до отвала сказками о самих себе, злых и кровожадных, а также о добрых и великодушных мваланах, крубары били наповал, в «десятку»! Они точно знали: люди обладают аналитическими способностями, способны выстраивать логические цепочки. Потому неизбежно усомнятся в простой черно-белой схеме мира: злой крубар – добрый мвалан. Не бывает черного и белого. Нет абсолютного зла и абсолютной доброты.

И мы «повелись», как дети. Сделали то, чего добивались от нас кукловоды. Что конкретно? Стали готовить атаку на планету мваланов! Вот именно потому, что это было нужно режиссерам спектакля, – они сейчас молчат. Не препятствуют нам. А мы все от радости губу раскатали: и корабль слушается землян, и путь до планеты мваланов так легко нашелся в бортовой машине, и оружие есть, и на макете никто работать не мешает.

Такие вот дела, парни! – закончил старший лейтенант Золин и уселся на песок.

За его спиной вздымались до неба черные скалы, облепленные полупрозрачными гроздьями загадочных жестоких существ.

Жестоких ли? Что, если Доктор прав? Что, если мваланы вынуждены были разработать такое чудовищное оружие в ответ на постоянные набеги кровожадных соседей? Может быть, мваланы не хотели войны. Они словно предупреждали чужаков: не приходите в наш мир! Не трогайте нас! И вы не умрете страшной смертью… Но крубары нашли другой выход, чтоб нанести удар по странной планете. Удар – руками людей. Натасканных бойцовых псов. Много лет учившихся одному – убивать. Полных ненависти к тем, кто заставил их страдать.

Газообразные тела, напоминавшие майору Казакову пиявок, висели на склонах гор, медленно извивались то ли от ветра, то ли от удовольствия. Смотреть на мваланов было неприятно, но так ли уж много значат симпатии и антипатии? Можно ли только на основе личной неприязни уничтожать чужую жизнь?

– Да, это все очень серьезно! – сказал майор Казаков, поднимаясь с места. – Понимаете, я только что – впервые, кстати – подумал: мы не полностью отдаем себе отчет в том, что происходит.

Мы рассуждаем тактически, ну, словно оса, которую ненароком зацепили. Что она делает? Не задумываясь, кусает обидчика! Даже если толком не разобралась, кто ее задел. А если посмотреть более общий план, отрешившись от частности? Выйдет страшная вещь. Проблема заключается в том, что мы можем невольно выступить детонатором межзвездного конфликта. Если смотреть на вещи не тактически, а стратегически: так ли уж важно, кто кукловод? Мваланы нас похитили или крубары?

Представьте: в настоящее время существует некий паритет, баланс сил между крубарами и мваланами. Если мы атакуем планету крубаров – изменяем баланс в пользу мваланов. Допустим, все-таки мы ошиблись, неверное выбрали направление удара, и газообразные чужаки – кукловоды. И вот уже следом за неразумными землянами, нанесшими первый страшный удар, на планету крубаров вторгаются их извечные враги. Мваланы. Уничтожают все, что еще движется. Всех, кто уцелел после атаки землян.

Системы защиты оранжевой планеты пропустят нас до космодрома. Мы летим на корабле крубаров, да и внешне – чуть ли не полная копия тамошних жителей. На оранжевой планете ждут атаки со стороны «черных дыр» мваланов, а свой собственный корабль пропустят. И мы – оказавшись внутри защитного контура – уничтожим систему связи, энергостанцию, звездолеты. Посеем хаос. А потом, следом за землянами, на лишенную защиты планету ворвутся мваланы. Со своими газообразными «трубами». Представляете, что будет?

Второй вариант ничуть не лучше. Вполне возможно, что кукловоды – действительно крубары. Они сумели обмануть нас, натравили на своих извечных врагов. Мы попытаемся атаковать планету мваланов, посеем смерть и хаос. Скорее всего, погибнем от страшного оружия газообразных чужаков. Но пока мваланы будут вынуждены разбираться с нами – полезшими напролом мстить за обиду – крубары нанесут им еще один удар! Сокрушительный! Кто знает, возможно, наше неразумное вмешательство приведет к гибели одной из цивилизаций.

– Особенно неприятно, – добавил из рубки управления Иван Семашко, – если мы нанесем удар и кто-то после него выживет. Неважно – те или другие. Они сумеют установить, что первыми в схватку ввязались не крубары, не мваланы. Земляне! Надо ли подробно объяснять, что после этого удар возмездия будет нанесен по нашей родной планете? Выйдет так: за нашу детскую, простите, обиду, рассчитаются те, кем мы дорожим больше всего. Матери, жены, дети.

– А Земля под ударом не устоит, – тихо произнес Максим Золин. – Независимо от того, кто будет атаковать. И мваланы, и крубары обладают таким оружием, что земные армии перед ним бессильны.

– Так что, удар возмездия отменяется? – удивился Даниэль Мэрфи. Американец картинно пожал плечами. – По-моему, вы, русские, слишком много думаете. Особенно когда не хотите воевать. Эдак можно договориться до чего угодно. На мой взгляд, все просто. Есть два сильных и опасных противника. Атаковать и уничтожить обоих!

Предлагаю сначала напасть на крубаров. Их планету мы хорошо изучили, неоднократно работали на макете. Вероятность успешного завершения боевой операции очень велика. Уничтожим звездолеты крубаров – они не смогут к нам летать на огромных шарах. Разрушим или повредим энергетическое поле – вне игры останутся и летающие «блюдца». А если сумеем к тому же вывести из строя информационный центр, по сути, их командный пункт, – то посеем хаос и панику. Крубарам станет не до Земли! А нам только это и нужно. Нечего шататься возле чужой планеты! И вообще, не забывайте, нас выкрал крубарский корабль. Вы, русские, можете выбросить это из головы. А боевые пловцы ВМС США таких обид врагу не прощают.

Даниэль Мэрфи вскочил на ноги забегал вдоль световой черты, сжав кулаки. Глаза чернокожего офицера горели.

– Значит, нанесем удар по крубарам, – продолжал он. – Теперь нам будет еще легче, потому что в арсенале есть газовые «трубы» мваланов. Мы сможем в короткие сроки уничтожить целый город, подавить сопротивление. Стереть с планеты важнейшие объекты.

– А если там женщины и дети? – тихо спросил Золин.

– Где? – не понял Мэрфи. – На военных объектах?!

– Нет, в городе, – пояснил Максим. – Если мы применим газовые «трубы» мваланов по целому городу, в страшных муках умрут не только солдаты. Все. Все, кто попадет в зону огня.

– Когда идут военные действия – гибнут невинные люди, мирные жители, – отмахнулся командир «тюленей». – Это закон войны!

Он говорил о чужой смерти так легко и просто, что русские невольно переглянулись. Да, за последние дни они привыкли умирать, смирились с тем, что это часть их работы. В прямом смысле. Однако речь шла о здоровых мужиках, сознательно выбравших свой путь. Много лет назад. Присягнувших Родине и готовых отдать жизнь по ее приказу. А лейтенант Мэрфи подписывал приговор всем: и тем, кто только-только родился, и тем, кто носил в себе ребенка, мечтая о том, как однажды маленький человечек произнесет слово «мама». Нет, не человечек. Маленький крубар. Но разве это меняло суть? Разве несколько дней назад, когда в кошмарных снах крубары уничожали земные города, лейтенант Мэрфи мог думать о них как о солдатах? Или все же называл их убийцами и карателями? Называл, да только очень быстро забыл об этом…

– Значит, покончим с планетой крубаров, – вещал между тем Даниэль Мэрфи, остановившись напротив своих подчиненных. – А потом те из нас, кто останется жив, – снова в звездолет. Атакуем планету мваланов. Устроим огненную баню этим сволочным пиявкам!

Палец офицера указал на склоны гор, покрытые полупрозрачными телами.

– Плазмометами сожжем горы дотла! – На лейтенанта снизошло вдохновение. Он яростно размахивал кулаками, словно добивал чужаков, посмевших уцелеть после атаки землян.

– Мэрфи, – вдруг сказал Людоед. – Мэрфи!!! Ты хотел бы, чтоб… твоего ребенка… из газовой «трубы» мваланов? А? Чтоб ты рядом был, видел, как он орет от боли, корчится в муках. У него бы лопнули глаза, легкие, желудок… А ты бы смотрел… Хочешь?

– Что ты из меня слезы жмешь, Олег?! – разозлился чернокожий лейтенант. – При чем тут мои дети? Разве я на этих ублюдочных тарелках прилетал к Земле? Я похищал вас? Нет, не я! Они! Крубары! Или мваланы! Если вы гордитесь собственными мозгами, то этих ваших мозгов не хватает, чтоб понять, кто во всем виноват. Мы, американцы, уничтожим всех! Наша страна не прощает обид! Никто не имеет права посягать на свободу наших граждан. Мы атакуем планету крубаров. А потом – планету мваланов. Если вы, русские, боитесь, если вы трусы – так и скажите. При всех! Цзянь! Слышишь? Цзянь Чжоу! Что вы молчите? Скажите русским, что вы солдаты! Идете с нами?! Пусть им будет стыдно!

– Надо думать, – лаконично ответил китаец. – Надо много-много думать.

Девять русских и шесть узкоглазых. Пятнадцать человек. Против двенадцати американцев.

– Тьфу! – в сердцах плюнул на камни Мэрфи.

Он выставил перед собой ствол плазмомета, яростно надавил на спуск. И еще, еще. Склоны гор утонули в клубах дыма и пламени. Во все стороны рванулись уцелевшие мваланы, но, покрутившись в вышине, чужаки вернулись на место. Они не видели обидчика. Даниэль так и не переступил черту, отделявшую его от другой планеты.

– Погоди, лейтенант, не горячись! – миролюбиво предложил майор Казаков. – Мы ж не говорим, что надо сложить оружие и сдаться в плен. Не отказываемся от идеи возмездия. Надо лишь все тщательно взвесить. Попытаться вычислить: кто действительно виноват в том, что мы здесь, а не на Земле. Надо все сделать аккуратно. Если наносить удар – то твердо зная, что мы не убийцы. Мы – мстители. Понимаешь?

И уж точно надо проработать детали. Так, чтобы случайно не вызвать ответный удар по Земле. Уберечь ее от огня космической войны. Да и, признаться, мне не хочется быть тем человеком, который стравил два народа – мваланов и крубаров. Заставил их ввязаться в кровопролитную схватку, в которой нет и не может быть победителя.

– Сейчас ты говоришь не как солдат, – криво улыбнулся Мэрфи. – Ты говоришь как политик. Дипломат. Все дипломаты – трусы!

– Значит, я – трус! – спокойно заметил Владимир Казаков, прищурив глаза. Жестом он приказал лейтенанту Кононову сесть на место. – Но ты, Даниэль, не забывай: со мной еще восемь трусов. И когда говоришь, взвешивай слова. Не надо проверять, как велики границы их трусости.

Мэрфи не успел ответить. Цзянь Чжоу «перетек» из сидячего положения в боевую стойку, переместился поближе к американцу.

– И еще шесть трусов, – добавил он, пристально глядя на чернокожего «тюленя». – Итого – пятнадцать.

Постояв так секунду-другую, китаец чуть заметно поклонился всем собравшимся, жестом приказал своим людям следовать за ним.

– Мы уходим! – сказал Цзянь Чжоу. – Надо много думать. Потом будем еще говорить.

И в этот миг людям показалось, будто кто-то засмеялся. Огромный, невидимый. То ли в небе, то ли внутри черепной коробки. Земляне удивленно посмотрели друг на друга, потом на мваланов. Но те по-прежнему висели на скалах, присосавшись к ним. Мэрфи выставил ствол плазмомета перед собой, начал вертеться из стороны в сторону, но вокруг никого не было. Почудилось?

Чернокожий лейтенант в ярости бросил оружие на песок, широкими шагами двинулся в сторону американской казармы.

Все перепуталось на полигоне с того момента, как старший лейтенант Семашко вывел на «игровое поле» макет планеты мваланов. Ночь перестала сменять день. Люди потеряли представление о том, когда бодрствовать, когда спать. Иван попытался смоделировать привычные для землян условия: чтобы солнце вставало с одной стороны, пробегало по небосводу и садилось с другой. Но ничего не вышло – небо оставалось светлым. Закончилась неудачей и более простая попытка – вернуть свет и тьму, как было в пустыне раньше, до начала опытов Семы.

Несколько часов провозившись с климатическим блоком полигона, Иван признал свое поражение. На том всем и успокоилось. Земляне решили положиться на «внутренние часы», которые подсказывали, когда пора на покой…

В тихий час в рубке дежурили двое: капитан Мясников от русских и главный старшина Джереми Ховардс от американцев. Китайцы дружно отправились на отдых, мотивировав свое поведение тем, что у них только один человек не проходил тренинг на планете мваланов. Он как раз и оставался в центральном командном пункте в предыдущую смену. Все остальные, получив свои порции чудовищной боли и смерти, нуждались в отдыхе. Организм человека не приспособлен к тому, чтобы функционировать двадцать четыре часа подряд. Даже на кислородном «коктейле», даже принимая в расчет ситуацию, сложившуюся на борту крубарского звездолета.

Возможно, дело было не только в том, что люди нуждались в отдыхе. Возможно, Цзянь Чжоу доверял русским. Знал, что, пока они находятся в рубке, корабль не двинется с места ни к планете крубаров, ни к планете мваланов. Не исключено, что Цзянь Чжоу действительно запутался в том ребусе, который необходимо было разгадать землянам. И, потеряв точку опоры, выбрал наиболее легкий путь – позволил событиям развиваться самим по себе. Чтобы посмотреть, куда вынесет по воле течения. Или собрал всех своих бойцов – посоветоваться, как быть дальше…

Олег Мясников подремывал в кресле, пристроив его возле самой стены. Так, чтобы постоянно держать в поле зрения и вход в рубку управления, и центральный пульт крубарского звездолета. Иван Семашко, которому пришлось провести немало часов на ходовом мостике, сумел-таки разобраться, как «вызвать» кресла. Оказалось: шаровидные сиденья с углублением для тела выдувались прямо из пола. Самое любопытное заключалось в том, что их потом можно было перемещать с места на место, чем и воспользовался Людоед.

Крубарское сиденье оказалось весьма комфортным. Оно подстраивалось под форму человеческого тела, причем из шаровидного основания потихоньку вырастала спинка. Кресло действовало адаптивно, оно словно чувствовало – удобно хозяину или нет. При необходимости высота и наклон спинки менялись. Возможно, именно поэтому Фанг Ли до сих пор оставался на месте, не упав на пол.

Люди так и не решили, что делать с мертвым командиром китайского спецназа. Фанг Ли сидел неподалеку от центрального пульта, лицом к прозрачной стене, сквозь которую были видны звезды. Дырка на виске давно перестала «мокрить», кровь свернулась, почернела. Но только издали могло показаться, что человек в кресле спит. Слишком уж неестественной была поза Фанг Ли.

Майор Казаков по-прежнему не нашел ответа на вопрос, терялся в догадках: почему застрелился китаец? Возможно, именно потому он приказал не трогать мертвого. Не двигать его с места, не отнести в другое помещение. Все спецназовцы имели хорошо тренированную нервную систему – инструкторы в разных странах говорили на различных языках, но действовали примерно схожими методами. Потому присутствие мертвого Фанг Ли никого не задевало. Тело китайца почему-то не разлагалось, неприятного запаха не было. Никто из людей в обморок не падал и не просился «на свежий воздух».

Именно потому все выглядело так, словно на пульте дежурили трое: Олег Мясников, Джереми Ховардс и мертвый Фанг Ли. Русский капитан подремывал вполглаза, присматривая и за входом в помещение, и за сотоварищем. Американский солдат, занявший место возле центрального пульта, рассказывал одну историю за другой.

Людоед почти не слушал его, стараясь расслабиться не только физически, но и морально. Отдых был необходим. Для того, чтоб в нужный момент собраться и выплеснуть энергию. Если потребуется. Чужая речь вливалась в одно ухо, плавно и неспешно текла через мозг капитана и выскальзывала наружу, так и не затронув сознание русского офицера.

Американец что-то говорил про отпуск, дорогу через границу, от Сан-Диего до Калифорнии, лодки и море. Про рыб, Калифорнийский залив и коварный характер Тихого океана. Людоед начал задремывать, увидел перед собой огромную рыбину, случайно застрявшую в узком заливе. Она била хвостом, разевала пасть, показывала огромные зубы. Вертелась с боку на бок, но никак не могла освободиться из плена…

Капитан встряхнулся, зевнул. Протер глаза. Американец продолжал рассказывать историю о том, как вместе с сыном выходил в море в прошлый отпуск, а Людоед смотрел на солдата, и в голове бился какой-то тревожный сигнал. «Вспомни! Вспомни! Вспомни!»

Мясников отогнал предательскую дрему, заставил мозг включиться, заработать «на полных оборотах». Вспомни, капитан! Вспомни! Это очень важно!

Что он говорил? Олег внимательно посмотрел на коллегу. Словно по движениям губ и языка можно было угадать не только то, что произнесено сейчас, но и то, что растворилось в воздухе десять минут назад. Или двадцать? Людоед напрягся. Где-то на уровне подсознания бился крик: «Вспомни! Олег! Ну вспомни же!!! Это очень важно!»

А человек никак не мог понять: что именно должно было вновь пройти через его мозг, но уже на сознательном уровне… Он разозлился на себя, но ничего путного не смог выцепить из памяти.

– Стоп! – хлопнул ладонью по колену русский капитан. – Погоди, Джереми! О чем ты рассказывал перед этим?

– О том, как мы с сыном чуть не погибли в Тихом океане, – тут же «дал задний ход» американец. Кажется, он готов был начать все по новой. – Представляешь, я тебе уже говорил, у океана очень сволочной характер. Он только называется Тихим. А на самом деле, когда подует ветер…

– Стоп! – снова перебил его Олег. – Ты извини, Джереми. Давай еще назад. Что ты рассказывал до того?

Американец сбился, посмотрел на русского офицера не то обиженно, не то удивленно. Напрягся, пытаясь вспомнить…

– Ну… Много рассказывал. Разное… Про сына рассказывал. Он у меня в школе учится, большой уже. Вот я тебе и говорил. Учителя хвалят.

– Да! – нетерпеливо произнес Людоед. – Поздравляю. Очень хороший мальчик.

– Я тебе и говорил! – «тюлень» энергично взмахнул руками. Было видно, что он гордится сыном, а потому не поленится повторить все еще раз. Так, что Мясников заснет снова. – Ну вот, я про учителей разных говорил. Про географию, парню про страны разные нравится слушать, про загадки древних цивилизаций. Да! И еше говорил: смешно, у меня пацан несколько лет тарелками этими долбаными интересовался. Вырезки про них собирал.

– Так-так! – Мясников выпрямился в кресле, словно пружина на боевом взводе.

Капитан понял: «Оно самое!» И некий тонкий голосок внутри не просто кричал, бился в истерике: «Оно! Оно! Оно!»

– Я над ним всегда смеялся, – продолжал американец. – Ну, не то чтоб совсем смеялся. Так, подшучивал. Вот ведь жизнь, а? Никогда в эти дурацкие летающие тарелки не верил! А она, сволочь, взяла и выкрала нас! Точнее, нас выкрала не тарелка, а шар! Шар. Так вот, представь! Совсем незадолго до этого сын мне показывал распечатку. Он на каком-то сайте, где новости публикуют, нашел. А на принтер – чтоб, значит, мне показать. Уж так из-за этого случая распереживался, руки чуть ли не тряслись…

– Что там было? – Мясников смотрел на Ховардса, будто удав на кролика.

– Дак там как раз про такой же шар и рассказывалось! – с жаром воскликнул Джереми. – Ты что, забыл?! Я ж тебе говорил! Ты еще улыбнулся, покивал. Ты что, Олег? Совсем недавно я говорил! Шар! Точно такой же, как тот, внутри которого мы сейчас. Крубарский. В 2004 году он потерпел аварию в Китае. Его видели сотни человек. Вот сын и распечатал мне заметку, а я ему не поверил. Ну и жизнь, а? Тогда не поверил. Теперь сам в таком же шаре летаю! Сын был бы в восторге, если б узнал.

– Такой же шар в 2004 году потерпел аварию в Китае? – попробовал уточнить Олег Мясников. Кровь гулко стучала в висках. – А подробности не помнишь?

– Помню! – отмахнулся Джереми. – У меня, знаешь, с памятью – полный порядок. Нас ведь не только стрелять учат. Работать головой тоже надо, вот так вот! А у меня память – фотографическая. Что увижу, в смысле текст – могу закрыть глаза, снова его увидеть. Целиком. И прочесть, будто лист передо мной.

– Прочти! – не то попросил, не то приказал капитан Мясников.

– Пожалуйста, – усмехнулся американец. – Проверить меня хочешь?

Он закрыл глаза, помедлил, словно «извлекая» нужное из огромного архива.

«В 2004 году крупное НЛО было зафиксировано в Китае, на северо-западе страны, в провинции Гансу. Около полуночи сотни людей стали свидетелями полета загадочного светящегося объекта. Впоследствии очевидцы события описывали НЛО как большой яркий шар, за которым тянулся хвост. Объект, пролетев над людьми, скрылся вдали. Через несколько минут раздался мощный взрыв, вернее, люди характеризуют звук как «взрыв, потрясший землю». Около столицы провинции Гансу, в городе Ланьчжоу, на территории в сотню квадратных километров, были зафиксированы колебания земной поверхности. В местную полицию поступило около семисот звонков от встревоженных граждан, половина из которых утверждала, что наблюдала неопознанный объект в небе. К месту падения небесного тела был направлен поисковый отряд, но операция результатов не принесла».

Мясников вскочил с места, начал ходить по рубке, взволнованно бормоча себе под нос слова на русском языке. Американский солдат смотрел на коллегу с удивлением, граничащим с жалостью.

– А что, если… – шептал Людоед. – Да нет же! Невозможно!

Он смеялся, «рубил» воздух ладонью. Останавливался перед прозрачной стеной. Снова начинал метаться по ходовому мостику. Один раз чуть не свалил мертвого Фанг Ли. В этот момент американцу показалось, что русский офицер окончательно сошел с ума. Олег Мясников, наткнувшись на мертвого человека, отскочил в сторону. Так, будто видел его в первый раз. Долго и пристально смотрел в лицо китайцу, словно пытался в застывших чертах угадать ответ на какой-то незаданный вопрос.

А потом бросился в кресло, наклонил голову, сцепил пальцы на затылке.

– Олег… – испуганно позвал его Джереми Ховардс. – Ты в порядке?!

Русский вцепился в собственные волосы, начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Олег! Мне позвать наших? На помощь?

Капитан резко выпрямился, посмотрел на испуганного сотоварища. Но американец понял – Мясников смотрит сквозь него!

– Боже, как все просто! – прошептал русский. – Как все сложно. Но просто и гениально!

– Мэрфи! – позвал в переговорник Джереми Ховардс. – Лейтенант Мэрфи!

– Да! – после небольшой паузы отозвался чернокожий офицер. – Здесь Мэрфи. Слушаю, Ховардс.

– Кажется, нам необходима помощь. Срочно!

– Внешняя атака?! – не на шутку испугался командир «тюленей».

В крубарском переговорнике было слышно, как он вскочил с кровати, зацепился за какой-то стул в своей комнате. Чертыхнулся.

– Нет! Все в порядке! – тут же ответил Ховардс. – В этом смысле – все в порядке. Проблемы у русского, капитана Мясникова. Который со мной в центральном посту.

– Даниэль, порядок! – резко бросил в переговорник Людоед. – Ничего не произошло.

– Я все-таки должен убедиться в этом сам! – возразил американский лейтенант. – Извини, Олег. Время такое…

– Тогда возьми с собой и младшего лейтенанта Тэйлора, – попросил Мясников. – Я бы еще и Дэвидсона пригласил, да он что-то сдал в последнее время.

Мэрфи шумно вздохнул. У командира второй шестерки боевых пловцов действительно возникли проблемы. Он слишком тяжело переживал каждую очередную собственную смерть. Особенно в тех случаях, когда погибал от мваланского оружия. Боль и вправду была чудовищной, невыносимой, пробивала все мыслимые и немыслимые пороги. Видимо, у Ричарда Дэвидсона включилось «охранное торможение». Дабы человек не потерял рассудок окончательно, мозг старательно дистанцировался от окружающей действительности.

– Ты хочешь говорить только с нами, американцами? – задал вопрос Даниэль Мэрфи.

– Нет, я вызываю в рубку майора Казакова, капитана Тополева, старшего лейтенанта Золина и старшего лейтенанта Семашко.

Капитан обращался к своим товарищам. Он пришел к выводу: чем быстрее земляне обсудят сложившуюся ситуацию, тем лучше.

– А Цзянь Чжоу? – спросил Казаков.

– Нет!!! – чуть ли не вскрикнул Людоед. – Командир! Никого из китайцев!!! Это очень важно!

– Хорошо, – удивленно отозвался майор. – Сейчас люди отдыхают после тренинга. У нас – ночь. Хотя и светлая. Думаю, мы сможем все вместе прийти в рубку, не вызвав подозрений у китайцев. Хотя я не понимаю зачем.

– Я объясню! – нетерпеливо бросил Людоед. – Вы только собирайтесь побыстрее!

Двое американцев и четверо русских прибыли в рубку не просто быстро, а очень быстро. Мало того, что капитан Мясников их заинтриговал, так еще появилось ощущение: происходит нечто очень важное. Людоед разбудил всех посреди «ночи», а для этого необходимо было действительно неординарное событие.

Люди расселись у дальней, непрозрачной стены, «вырастив» кресла из пола по методу Ивана Семашко. Капитан Мясников осмотрел всех, бросил короткий взгляд на мертвого Фанг Ли.

– Иван! – обратился он к Семашко. – Можно каким-нибудь способом на время отключить переговорники?

– Зачем? – удивился старший лейтенант.

– Я не хочу, чтоб меня слышали китайцы.

– Так они и не услышат, – улыбнулся Сема. – Ты что, Олег, до сих пор не понял?! Это ж селективная система. Она доносит твою речь только до тех, к кому обращаешься.

– Как это? – опешил Людоед. – Я ж вслух не говорю, что мои слова адресованы Казаку. Или, там, Доктору.

– Но ты всегда это подразумеваешь, – пояснил Семашко. – Так устроен человек. Если ты говоришь сам с собой, то знаешь, что говоришь сам с собой. Если обращаешься к конкретному человеку, у тебя в подсознании «зашита» мысль: я разговариваю с таким-то. А если говоришь для всех – тогда в мозгу: «Хочу, чтоб меня услышали все, кто вокруг». Такая вот фишка.

– Точно? – еще раз недоверчиво спросил Мясников.

– Ну вспомни! – не выдержал Доктор, устав от подозрительной нервозности капитана Мясникова. – Переговорники у нас всех. Но если мы работали на полигоне в несколько групп – русские отдельно, американцы отдельно – то мы, русские, слышали только речь бойцов своей группы. Американцы – точно так же. Система понимает импульсы твоего мозга. Если ты интегрирован в общую боевую группу – значит, говоришь для всех. А если земляне действуют своими отрядами – мозг «изолируется», замыкается внутри конкретной группы. Ты не слышишь чужих, чужие не слышат тебя. Поверь, крубарские переговорники – это гораздо круче, чем наши обычные станции связи для частей специального назначения.

– М-да, – почесал затылок капитан Мясников. – Мы еще не скоро дорастем до такой техники. И технологий, которые вживляют все эти средства прямо в тело…

– Людоед, ты для чего нас собрал? – хрустнул костяшками пальцев майор Казаков. – Мы, между прочим, спали.

– Я все понял! – заявил капитан Мясников. – Сейчас расскажу. Абсолютно все, от начала и до конца. Как было. Только сначала Джереми Ховардс прочтет вам один документ, который помнит наизусть. Джереми! Пожалуйста, повтори заметку про НЛО, которую ты мне воспроизводил.

Американский солдат вышел вперед. Ему было неловко делать то, что просил русский капитан. Вспоминать такую ерунду! Да еще когда на тебя внимательно смотрят семь офицеров.

Он помялся, вздохнул. Закрыл глаза, чтоб «увидеть» ту заметку, и старательно повторил прочитанное когда-то:

«В 2004 году крупный НЛО был зафиксирован в Китае, на северо-западе страны, в провинции Гансу. Около полуночи сотни людей стали свидетелями полета загадочного светящегося объекта. Впоследствии очевидцы события описывали НЛО как большой яркий шар, за которым тянулся хвост. Объект, пролетев над людьми, скрылся вдали. Через несколько минут раздался мощный взрыв, вернее, люди характеризуют звук как «взрыв, потрясший землю». Около столицы провинции Гансу, в городе Ланьчжоу, на территории в сотню квадратных километров, были зафиксированы колебания земной поверхности. В местную полицию поступило около семисот звонков от встревоженных граждан, половина из которых утверждала, что наблюдала неопознанный объект в небе. К месту падения небесного тела был направлен поисковый отряд, но операция результатов не принесла».

Джереми Ховардс замолчал, открыл глаза.

– Все! – сказал он, переступив с ноги на ногу. – Больше там ничего не было.

– Спасибо, Джереми! – рассмеялся капитан Мясников. Потер руки друг об друга. – А теперь, пожалуйста, встань возле самого входа в рубку. Последи, чтоб никто из китайцев не приближался к нам. Если увидишь – обязательно дай знак. То, о чем я буду говорить, не предназначено для их ушей. А теперь слушайте! Рассказываю подробно, как все было на самом деле.

В 2004 году в атмосферу Земли вошел крубарский звездный корабль. Не маленькое «блюдце», а оранжевый шар. Что нужно было инопланетянам – это вопрос, на который не будем искать ответа. Важно другое. У крубарского звездолета возникли какие-то проблемы. В результате поврежденный корабль упал в Китае, в провинции Гансу. Это видели многие жители страны, ведь только в полицию обратилось более семисот человек. Китайские власти утверждают, что корабль взорвался. Компетентные службы, мол, даже выезжали на место катастрофы, но не смогли обнаружить никаких остатков. Скажите мне, так бывает? Чтобы что-то металлическое, огромное, взорвалось, но никто нигде не нашел никаких обломков. Это сказка для дурачков.

Все дело в том, дорогие мои коллеги, что крубарский звездолет не взорвался. Пилот или пилоты – экипаж корабля – сумели посадить аварийное судно на поверхность нашей планеты. В провинции Гансу. А взрыв – лишь инсценировка со стороны китайских спецслужб. У этой истории оказалось слишком много свидетелей. Потому необходимо было врать очень убедительно. Так возникла версия о том, что «огромный шар», пролетавший над Китаем, «взорвался и бесследно исчез». И поисковая операция «результатов не дала».

А что же произошло на самом деле? Под покровом ночи аварийный звездолет крубаров эвакуировали на какой-нибудь спецполигон. Надо понимать, члены экипажа были ранены. Или находились в шоке. Они не смогли оказать сопротивление землянам. Дальше все просто. Выживших пилотов подвергли жестоким пыткам, узкоглазые – мастера по этой части. Они способны выбить признания из любого человека, какой бы подготовкой тот ни обладал.

Без сомнения, они смогли найти болевые точки на телах крубаров. Видимо, пилоты какое-то время молчали, не желая передавать неразумному народу военные секреты внеземной цивилизации. Однако, раньше или позже, их вынудили начать сотрудничество со спецслужбами Китая. Так узкоглазые стали обладателями некоторых тайн и ноу-хау крубарского звездолета. Им показали страшное оружие. Возможно, китайцы стали потихоньку разбираться в принципах устройства двигателя, шаг за шагом постигая сверхтехнологии.

Вы же знаете, китайцы обожают копировать все, что попадает им в руки. Взять хотя бы наш автомат Калашникова. Сначала покупают лицензию на производство. Мы сами помогаем им, учим. Потом лицензия заканчивается, а промышленное производство «АКМ» растет! Потому что узкоглазые уже наладили свои технологические линии, подготовили квалифицированный персонал!

Аналогично – с японской бытовой техникой: телевизорами, приемниками, магнитофонами. Или с американскими компьютерами и комплектующими к ним. Везде надпись «Made in China». Логично предположить, что правительство Китая или руководители спецслужбы, которой поручили «объект», решили сделать все возможное, чтобы скопировать чужие, инопланетные технологии. Научиться производить такое же оружие и средства связи. В перспективе – корабли. Для этого были необходимы три вещи. Первое. Свои инженеры. Толковые, способные воспринимать то, что людям даже в наркотическом опьянении не представить. Второе. Готовность крубаров к сотрудничеству. Третье. Время.

Вы понимаете, что инженеров – самых умных, какие есть, собрали. Готовность к сотрудничеству – под пытками – обеспечили. Оставалось еще одно, немаловажное. Время!

Капитан взволнованно прошелся перед товарищами, снова глянул на мертвого Фанг Ли. Но тот не встал, не рассмеялся в лицо Олегу Мясникову.

– Время! – продолжил Людоед. – А его-то как раз могло не хватить. Смотрите, я приведу такой пример. Играли дети на лужайке. Нашли зажигалку. Ой, штука интересная. А что она может? Подожгли бумажку. А что еще может? Натаскали веток, запалили костерок. Еще, еще! И неразумные детишки удумали поджечь дом. Большой жилой дом. Но тут пришел взрослый дядя, надавал по рукам, а зажигалку отнял.

– Э-э-э, – подал голос Максим Золин. – Кажется, я начинаю понимать дорогого нашего Людоеда. Ты, Олег, хочешь сказать: в твоем примере, неразумные детишки с зажигалкой – это китайцы. А взрослый дядя, который вот-вот должен прийти и отнять чертовски опасную игрушку, – крубары?

– Именно так! – энергично закивал головой капитан Мясников. Чуть ли не засветился от радости. Товарищи поняли ход его мыслей. – Вот-вот должен был прийти взрослый дядя и отнять зажигалку! То есть крубары, заметив неладное – корабль-то бесследно исчез, – должны были начать поиски. Схватиться за головы, отнять у неразумных детишек – читай: китайцев – и пленных пилотов, и сам аварийный корабль, и все технологии, что сумели скопировать узкоглазые. Пока те от радости и любопытства не подожгли собственный дом. Целую планету…

И как же надо поступать в этом случае смышленым детишкам, чтоб не пришел злой и сильный дядя? Правильно! Надо, чтоб у того в квартире случился потоп. Или скандал начался. Чтоб дяде на время стало не до детишек! То есть, переводя на наш язык, спецслужбам Китая необходимо было предпринять нечто такое, что заняло бы крубаров другими проблемами на значительный период времени. Выиграть год! Два! Три! Сколько получится. Скопировать как можно больше. Скрыть следы аварии – как можно лучше.

Так родился гениальный план. Убрать звездолет крубаров с Земли! Что же сделали китайцы? Вы обратили внимание: на верхней посадочной палубе отсутствуют летающие «блюдца», малые корабли? Конечно, знаете это не хуже меня! А куда они исчезли? Мы-то по наивности думали, что на них дали деру кукловоды. Ха! Все было по-другому! Эти летающие «блюдца» – маленькие, юркие – спрятаны в секретных ангарах. Где-то на Земле. В лабораториях Китая.

А большой корабль, который удалось отремонтировать, – уж не знаю, частично или полностью, – стартовал с Земли. Хитрость заключалась в том, что его не просто вывели на орбиту. Нет! На этот корабль поместили людей – несколько групп элитного спецназа. А для чего? Китайцы выпытали у пленных пилотов: есть две могучие звездные цивилизации, которые давно воюют одна с другой. Крубары и мваланы. Что надо сделать, чтобы крубары на время забыли про аварийный корабль на Земле? Правильно! Мы уже разобрали это выше – необходимо устроить потоп в доме у дяди. Как это сделать? Да очень просто! Активизировать конфликт двух цивилизаций! И тогда за лесом никто не заметит одного дерева. За десятками звездолетов, погибших в схватках, никто не вспомнит о застрявшем на Земле корабле. За сотнями и тысячами погибших уйдут в тень жизни нескольких пилотов…

Итак, на борт корабля, на полигон – устройство которого изучено с помощью пленных крубарских пилотов – помещают русских. Потом американцев. А за ними в рабочую зону внедряются свои. Для контроля. На всякий случай. Начинаются жестокие тренировки. Людям прививают ненависть к крубарам. Но день проходит за днем, и пленники все больше сомневаются в реальности происходящего. Земляне уже не верят в то, что видят в снах. И горят желанием атаковать мваланов. Проходит еще немного времени, пленники перестают понимать: кого атаковать? Крубаров или мваланов? Кто виноват? Кто кукловод?

– А кукловод – перед нами! – капитан Мясников положил руку на плечо мертвого Фанг Ли.

Китаец не ожил. Не встал, не поздравил русского офицера с удачным окончанием расследования. Он все так же, скрючившись в инопланетном кресле, смотрел на звезды.

– Кукловод – Фанг Ли? – изумленно спросил майор Казаков. – Вот это да!

– Именно, Володя! – улыбнулся Мясников. – Ты представляешь, какой сложный, но какой гениально простой замысел? А?! Китай почувствовал, что может совершить невероятный по масштабу технологический рывок! Благодаря захваченному кораблю и плененным крубарским пилотам тысячелетняя империя получила возможность выиграть гонку вооружений на Земле. Опередить и русских, и американцев, да и всех других. Стать единственной страной, которая вправе диктовать народам планеты свою волю.

Представьте земную армию, на вооружении которой летающие тарелки и плазмометы. Бойцов спецназа с мускульными усилителями на спине. Нам ли не знать возможности таких воинов?! А газовые «трубы» мваланов? Да с таким оружием можно держать в страхе всех и вся! Гонка вооружений на Земле была бы выиграна, старые соперники – поставлены на колени. Китаю, который задыхается от перенаселения, ничего б не стоило перекроить карту мира. Тут, разумеется, в первую очередь досталось бы России. Слишком близкий кусок, слишком желанный. Тем более можно припомнить старые обиды.

Достаточно пройтись по Сибири и Дальнему Востоку с газовыми «трубами» мваланов: и вся инфраструктура сохранена, и чужая «живая сила» уничтожена. Кто выживет – сам разбежится в страхе. Разве кто-то из землян способен вытерпеть чудовищную боль, которую причиняет мваланское оружие? Даже мы слетаем с катушек, хотя нас «восстанавливают» каждый раз после тренинга.

Итак, я утверждаю: Китаю требовалось самое важное – время. Была разработана очень простая операция, в результате которой разъяренные спецназовцы – офицеры ГРУ и «тюлени», – вырвавшись на свободу, – обязательно нанесли бы удар по одной из планет. По крубарам. Или мваланам. А Китаю – все равно куда. Главное, чтоб эти цивилизации утонули в пламени внутреннего конфликта. Забыли о Земле.

По моему разумению, данная задача была с блеском решена. В нас поселили ненависть и желание отыграться – за мучения, за смерть. За страшные сны по ночам.

– Инквизиция, – пробормотал Максим Золин.

– Что? – не понял Людоед.

– А! Так… – махнул рукой Доктор. – Я сам с собой. Говорю: весьма изощренная пытка. Пытка свободой выбора. Мы думаем, что вольны. Пытаемся вычислить, куда надо нанести удар возмездия. А на самом деле – куда б мы его ни нанесли – проигрываем. Делаем шаг и проигрываем в любом случае. Восточная логика. Инквизиция.

– Вы хотите сказать, что моя страна потерпит поражение? Независимо от того, куда мы нанесем удар: по мваланам или крубарам? – растерянно спросил командир американских «тюленей».

– Именно так, Даниэль. В выигрыше окажется Китай. Он нашими руками уберет со сцены более мощных соперников.

Мэрфи посмотрел на младшего лейтенанта Тэйлора, словно ища поддержки. Тот лишь беспомощно пожал плечами.

– Вы уверены? – Даниэль посмотрел на Мясникова, потом на Казакова.

– Точной гарантии не может дать никто, – ответил Людоед.

– Я скажу так, – вмешался старший лейтенант Золин. – В пользу версии, только что высказанной капитаном Мясниковым, есть много мелочей. Например, вспомните, как здесь оказались мы. В желтой пустыне. Поначалу пытались достичь ее края. Затем осваивались – сумели бочку воды получить, потом еду. Казарму-дом построили. И всю дорогу любую ерунду постигали через собственные ошибки. Вспомните, как пытались в разные стороны разойтись – защиту полигона проверяли.

То же самое произошло и с американцами. Они в точности повторили все наши действия – и попытку уйти с полигона, и разделение отряда на части. А вот что касается еды – спросили. Мы передали накопленный опыт.

Ну, а теперь напрягитесь: кто-нибудь помнит, чтобы китайцы задавали нам вопросы? Кто-нибудь наблюдал их панику после того, как узкоглазые тут «материализовались»? И еще! «Тюлени», первым делом как очухались, попытались броситься на нас. Устранить противника. Лейтенант Мэрфи и его люди полагали, что находятся в Персидском заливе. Долго не могли поверить, что все вокруг – не шутка русских.

А китайцы? Они на кого-то бросались? Пытались узнать: чья это шутка? Нет! Они быстро-быстро «построили» домики. Отгородились зеленым забором. Скрылись там от посторонних взглядов. И никаких вопросов товарищам по несчастью! А почему? И тут, если Людоед прав, ответ всплывает сам собой. Им не надо было задавать вопросы! Все ответы уже были в голове у Фанг Ли. Он прекрасно знал сценарий. И принцип работы полигона…

– Кстати, – напомнил Иван Семашко. – Не забывайте, именно Фанг Ли так вовремя пришел к нам и надоумил, как преодолеть силовой барьер, защищавший полигон. Конечно, он не выдал нам правильное решение на блюдечке: сделайте вот так! Нет. Сказал по-другому: я попробую вот так. И исчез. А уж мы, благодаря соображалке, доперли, как действовать дальше. Но если немного спуститься с небес и перестать гордиться своими мозгами, то надо признать: решение было подсказано командиром китайского спецназа.

– А почему, в таком случае, он застрелился? – встрепенулся Александр Тополев. – Ребята! В ваших рассуждениях есть что-то такое… Логика, да. Авантюра. Но логично. Вот только почему Фанг Ли застрелился?

– Ну, на этот вопрос я нашел ответ, – усмехнулся капитан Мясников. – Это я обдумал еще до того, как решился вас будить. Тут все яснее ясного. Фанг Ли – из той самой спецслужбы, что руководит секретным проектом. Несомненно, он был осведомлен о деталях операции на звездолете. В его обязанности входило наблюдение за тренингом. Возможно, время от времени следовало вносить какие-то коррективы в «учебный процесс», чтобы качество подготовки было выше. Это достигалось очень просто. С помощью пленных крубаров в компьютерную память полигона «ввели» несколько базовых моделей, Фанг Ли мог варьировать их по своему усмотрению. Он лишь подавал «мозгу» одну из согласованных команд. Система воспринимала приказ и выстраивала тренажер по заранее изготовленному шаблону.

А потом настал момент, когда люди, то есть мы, были доведены до крайности. С одной стороны, уже были хорошо натасканы, готовы к выполнению боевой операции. С другой стороны, понимали, что тренинг подходит к концу. Готовились к захвату корабля крубаров, когда он сядет на планету. И Фанг Ли просто подсказал решение. Мы вырвались с полигона, увидели, что находимся не на планете, а на корабле. Звездолет готов доставить нас в выбранную точку.

Все! На этом миссия Фанг Ли закончилась. Он сделал то, что было предписано командованием. Кукловод стал лишним. Почему? Да очень просто! Он, единственный на борту, знал, откуда тянутся нити. Знал, что нет на звездолете ни крубаров, ни мваланов. Истинные режиссеры, те, что дергают за нитки, сидят на Земле. И вот те – настоящие кукловоды – отдали Фанг Ли еще один приказ, последний: покончить с собой. Концы в воду, так сказать. Со смертью командира китайского спецназа все логические цепочки разорвались. Теперь мы, даже если б догадались, кто истинный режиссер, не смогли бы проверить выводы. Единственный человек, который знал правду, мертв.

Капитан Мясников подошел к китайцу, присел возле него на корточки, словно попытался заглянуть ему в душу.

– Как бы я хотел, чтоб ты мог говорить, узкоглазый! – вздохнул Людоед.

– Что предлагаешь, Олег? – спросил майор Казаков.

Людоед выпрямился, сжал правый кулак:

– Надо атаковать Китай!

Владимир Казаков только хмыкнул. Посмотрел на своего заместителя, помедлил, а потом все же решил сказать нечто весьма неприятное:

– Ты их ненавидишь с детства, Олег. Все это знают.

Людоед резко подошел к командиру, нагнулся, заложив руки за спину:

– Дело не в моей ненависти, Казак! Дело в том, что у них, там, на Земле, секреты крубаров! Оружие крубаров. И мваланов тоже. Хочешь, чтобы это все было обращено против России?

– Не факт! – отрезал майор. – Ты говорил очень убедительно. Но это всего лишь гипотеза. Ничуть не лучше и не хуже, чем гипотеза старшего лейтенанта Золина: кукловоды – это крубары. У твоей версии есть и плюсы, и минусы. Например, если операция была разработана в Китае ради того, чтоб стравить крубаров и мваланов, почему Цзянь Чжоу несколько часов назад поддержал нас, а не американцев? Лейтенант Мэрфи хотел атаковать две планеты. Сначала крубаров, затем мваланов. Цзянь Чжоу не запрыгал от радости. Он сказал: «надо много-много думать».

– Командир!!! Неужели это не очевидно? – Людоед сжал кулаки. – Кукловодом был Фанг Ли! Только он знал все детали операции! Он, а не Цзянь Чжоу!

– Парни, – встрял в разговор Даниэль Мэрфи. – Если мы атакуем Китай, начнется Третья мировая война. Вы хоть понимаете? Чтоб атаковать узкоглазых, придется прирезать шестерых китайских спецназовцев, которые у нас на борту. Тогда здесь останется двадцать один человек. Двенадцать «тюленей», включая меня. И девять русских.

Таким составом мы не сможем блокировать все ракетные шахты Китая. Пусть даже у нас в руках оружие крубаров и мваланов. Китай нанесет удар возмездия, как только начнем боевую операцию на его территории. Вы представляете? Ударят не по нам! Осознав, что секретная операция провалилась, отомстят своим главным соперникам: США и России. Ударят ядерным оружием. А потом наши страны ответят. С подводных лодок. С самолетов, несущих боевое дежурство в воздухе. Это Третья мировая война, парни!

От такой идеи очень дурно пахнет. Вы, конечно, помните пилота, который сбросил атомную бомбу на Хиросиму? Думаете, он в раю? Черта с два! На адском костре!

Ну, нет! Уж лучше десять раз подряд умирать после выстрела из мваланской газовой «трубы», но я не хочу, чтоб в учебники вписали: «Лейтенант Даниэль Мэрфи, человек, который начал Третью мировую войну». Если после той заварушки будут учебники… Нет, парни! Нет! Нет! Я готов атаковать планету мваланов. Или планету крубаров. Но я не хочу, чтоб Земля утонула в адском огне! Это без меня!

– Да и вообще, Олег! – обратился старший лейтенант Золин к капитану Мясникову. – Вот ты сказал: «Атаковать Китай». В каком месте? Бить по столице? Уничтожить Пекин? Но секретная лаборатория не там, сам понимаешь. Мы не знаем, где она. Так что, атакуем столицу? Ага! Сколько трупов оставим на улицах? Сто миллионов? Двести миллионов? А может, сразу миллиард? Китайцев много! Давай «мочить» всех: женщин, детей, стариков…

Людоед с бешенством посмотрел на остальных. Резко развернулся, ни слова не говоря, бросился прочь из рубки. Лейтенант Мэрфи шумно вздохнул, вытер пот со лба.

– А чего хочешь ты? – вполголоса спросил Казаков. – Ты мечтаешь атаковать мваланов или крубаров, но не желаешь атаковать Китай. Он хочет атаковать Китай, но не желает воевать с крубарами или мваланами.

– А ты чего хочешь? – вопросом на вопрос ответил чернокожий американец. – Что делать будем, майор?

– Надо много-много думать, – Владимир Казаков невольно повторил фразу, сказанную накануне Цзянь Чжоу.

– Надо принимать решение, командир. Сейчас. Срочно, – пробормотал Максим Золин. – Много-много думать не получится. Люди начинают «слетать с катушек». Они не могут вынести бездействие. Тем более мы столько времени находимся в замкнутом обществе. Варимся в собственном соку. Так и до бунта недалеко. Надо принимать решение.

– Знаете, что самое неприятное? – спросил капитан Тополев. – В истории Земли до черта примеров, когда политические интриги одного государства приводили к войне двух других. И то, о чем говорил капитан Мясников, – очень даже возможно. Хуже другое. Мы никогда не сможем установить, кто истинный виновник всего, что с нами произошло. Слишком сложная модель. Почему мы все время исходим из того, что инопланетных цивилизаций только две? Может, их три. Или четыре? И те самые, о которых мы ничего не знаем, рады стравить мваланов и крубаров нашими руками.

– Это уже паранойя, – констатировал Доктор. – Тополь, зачем им всем наша Земля далась?!

– А я почем знаю? – ответил капитан. – Ну вот представь. У нас есть полярные круизы аж до Северного полюса. На ледоколе! Ага. И стоит это – две тонны баксов. Спроси горемыку: на кой хрен ты, мил-человек, безумные бабки на ветер швыряешь? Чего не видел на этом полюсе? Одна вода кругом! Да льдины… Мало тебе такого счастья где-нибудь поближе? А он скажет в ответ: «Ну как же! Круто! Льдины. Мишки белые. Полюс…» И ведь, знаешь, люди платят деньги! Я слышал, туры раскупаются полностью. Называется это – экологический туризм. На дикую природу смотреть.

Вот, может, у инопланетян – тоже экологический туризм. Они к нам прилетают, как наши богачи на Северный полюс. Просто от не фиг делать. Просто на мишек белых полюбоваться. То есть на нас. Мы ведь с тобой в зоопарк ходим? Ходим! Детей водим, зверюшек всяких показываем. Вот и они тоже. Только не ходят – летают. В зоопарк. На Землю. На нас поглядеть, в естественных условиях. Экологический туризм!

А ихние – инопланетные – туроператоры воюют между собой. У кого «лицензия на маршрут» – тот и бабки гребет. Вот некто третий и решил стравить мваланов с крубарами, прибыльный туристический маршрут под себя подмять.

– Ну и фантазия у тебя, капитан Тополев! – восхитился Максим Золин. – Я, как доктор-психоаналитик, просто обязан взять тебя на заметку. Были б на Земле – в клинику для обследования отправил, честное слово.

– Давай, камрад, отправь меня в клинику, – оскалил зубы Александр Тополев. – Я – двумя руками «за»! И нижними копытами тоже! Отправь! Отправь! Командир! У меня увольнительная.

– Отправлю! – пообещал Доктор. – Обязательно. Вот только выберемся отсюда.

– Ладно шутить, нашли время, – хмуро оборвал их майор Казаков. – Необязательно все так сложно, как Тополь говорил… Может, все проще. Скажем, на Земле какие-то минералы есть, которые служат топливом для чужих звездолетов. Вот и летают к нам. Можно тысячи вариантов придумать. Например, летают научные сотрудники. Типа, как у нас зоологи или эти… которые рыб наблюдают… как их? Ну, неважно! В общем, может быть, просто исследуют Землю. Или действительно сырье добывают.

Но если внеземных цивилизаций много, а не две, не исключено: Земля для них – что-то вроде демилитаризованной зоны. Допустим, существует некое соглашение, что это нейтральная территория. Ну, как Швейцария. На этой территории войны не идут. А теперь некие силы хотят втянуть нашу планету в какой-то сложный конфликт. Поставить ее в центре интриги, которой мы не понимаем. Но нашими руками конфликт будет запущен, мы сделаем первый выстрел в космической войне. Чем она обернется для Земли? Даже представить страшно…

– Может, не будем ни на кого нападать? – осторожно предложил младший лейтенант Джеймс Тэйлор. – Ну это все в задницу! Наши претензии к кому-то там, желание поквитаться с обидчиками выглядят очень смешными и мелочными на фоне ужасной катастрофы, которую мы можем нечаянно вызвать…

– Ни на кого не нападать – это хорошая идея, – задумчиво пробормотал Владимир Казаков. – Неожиданный ход. Явно не тот, которого ждет от нас кукловод.

Майор покосился на мертвого Фанг Ли, потом зачем-то посмотрел на звездное небо за прозрачной стеной.

– Отлично! – радостно потер руки Даниэль Мэрфи. – Не будем ни на кого нападать. Посадим корабль в США…

Александр Тополев громко рассмеялся. Американец, не успевший закончить фразу, недоуменно посмотрел на капитана.

– Что будет, если оружие и корабль попадут на территорию США, мы уже слышали, – напомнил Тополев. – Лейтенант Ричард Дэвидсон один раз уже брал всех на «мушку». Предлагал тебе, Даниэль, стать героем. Спасителем родины. Говорил: давай, Мэрфи, разрежем русских на куски – выстрелом из теплового ружья. Корабль уведем к себе, разберем его по винтикам. Выиграем техническую гонку, после чего вся Земля вздрогнет. Никто не посмеет противиться воле американского народа. Я ничего не напутал, коллеги?

– Все так, – без улыбки подтвердил старший лейтенант Золин. – Если б не эта выходка, я б… может… и поверил, что корабль стоит посадить на родной планете.

– Еще Дэвидсон говорил, что для острастки можно уничтожить одну-две маленькие страны выстрелами из мваланских газовых «труб», – грустно добавил старший лейтенант Семашко. – Это так всех напугает, что прочие государства будут безропотно выполнять приказы американцев.

– Точно! – восхитился капитан Тополев. – О как, Даниэль Мэрфи! Такие вот мысли у лейтенантов американской армии.

– Саша, беда в том, что подобные мысли не только у лейтенантов, – еще более грустно продолжил Иван Семашко. – Такие же мысли будут у руководителей Соединенных Штатов, коли они получат оружие и корабль. Но самое неприятное: и на территорию России нельзя опускать звездолет крубаров. Наше правительство сделает то же самое, что американцы. Убьет ненужных свидетелей, скроет факт посадки внеземного корабля. Потом бросит лучших ученых, лучшие умы, чтоб решили загадки инопланетных технологий. Не питай иллюзий. Наши поступят так же, как любая сверхдержава. Это сто процентов. И китайцы, ведь мы только что обсуждали модель их поведения. Нам некуда сажать корабль на Земле.

– А если в Европу? – с надеждой воскликнул младший лейтенант Тэйлор. – В Европу! Посадим где-нибудь в Брюсселе, например. Возле штаб-квартиры НАТО. Там – нейтральная территория. Русские спецслужбы не смогут уничтожить американцев. Американские – русских. Паритет.

Максим Золин только махнул рукой да невесело усмехнулся.

– Идут два бандита по дороге, – пояснил он. – Раньше приятелями были, не разлей вода. А крупный банк «взяли», куш солидный отхватили – все изменилось. Идут, волком друг на друга поглядывают. Каждый боится другого. Спиной к нему не рискует повернуться. Думает: «Только зазеваюсь, он, гад, и выстрелит. Весь мешок денег себе заберет. Ради чего я страдал, рисковал?!» Идут, значит, нервы у обоих на пределе. Вот-вот за пистолеты схватятся, начнут друг в друга палить. И тут видят: впереди, на пригорке, человек стоит. Улыбается.

Обрадовались, значит. Бегут к нему, руками от счастья машут. «Ты, – говорят, – мил-человек, помоги нам! У нас огромный мешок золота! Да вот беда, волком друг на друга смотрим, совсем крыша поехала. А у тебя лицо доброе такое, и пистолет поменьше, чем у нас. Подержи, мил-человек, мешочек вот этот. Пока мы договариваться друг с другом будем, как награбленное поделить». «Конечно, – отвечает им третий бандит и достает пистолет. – Конечно! Вы правы! И лицо у меня доброе. И пистолет не такой большой, как у вас. Пули из него маааленькие вылетают. От них совсем не так больно умирать, как от ваших, здоровущих. И не страшно. Смотрите! Бах! Бах!»

Младший лейтенант Джеймс Тэйлор смущенно рассмеялся, поднял ладони вверх.

– Да, плохо! – признал он. – Так что же нам делать?

– Существует еще один выход, который никому не понравится, – засунув руки в карманы, пробормотал Максим Золин. – Но боюсь, что…

Доктор прошелся по рубке. Постоял возле Фанг Ли, глядя на мертвого китайца, покачал головой. Все смотрели на старшего лейтенанта молча, с нетерпением ожидая продолжения.

– Так вот. Существует еще один выход. Очень простой. Крубарский звездолет должен бесследно исчезнуть вместе со всем оружием. Что тогда получится? Мы не нападем ни на мваланов, ни на крубаров. Значит, война между этими звездными народами не будет развязана. Более того, ни у одной из этих цивилизаций не возникнет претензий к Земле. Уточняю: не к нам, землянам на борту, именно к Земле, к ее обитателям. Потому что мы ни на кого не напали. И неважно, что собой представляет наша планета – место для экологического туризма или лабораторию для чьих-то научных исследований.

Статус нашей планеты останется прежним, несмотря на все интриги. Раз корабль исчезнет и цепные псы, находившиеся на его борту, не развяжут войну, значит, будет сохранено прежнее равновесие. Ни у кого из звездных народов – ни у первого, ни у второго, ни у гипотетического третьего – не появится повод к тому, чтобы начать агрессию против Земли.

– А Китай? – напомнил старший лейтенант Семашко. – Если был прав Людоед и китайцы уже имеют такое оружие?

– Раз война между крубарами и мваланами не начнется, – грустно улыбнулся Доктор, – значит, придет злой взрослый дядя. У него не случится потоп в доме. Этот самый дядя отнимет у детей зажигалку. Да еще отшлепает их. За то, что хотели разжечь слишком опасный костерок.

– А мы как же? – поинтересовался Тэйлор. – Ну, ладно. Взорвем корабль. Или утопим. С оружием мваланов и крубаров, которое есть на борту. А мы-то как спасемся?

– Я не так сказал, – медленно выговорил старший лейтенант Золин. На его лице не осталось и тени улыбки. – Не «уничтожим корабль с оружием крубаров и мваланов». Я сказал: «уничтожим корабль вместе со всем оружием». Непонятна разница? Мы – тоже оружие. Мы уже не люди. В нас вживлены элементы крубарской техники. Ботинки можно снять. Но… Система боевой связи, карта, горб – от этого уже не избавиться. Мы обладаем уникальной информацией о внеземных технологиях. Значит, все, кто на борту, должны умереть вместе со звездолетом!

Капитан Тополев горько рассмеялся, спрятал лицо в ладонях. Лейтенант Мэрфи присвистнул. Огорченно посмотрел на русского, который предложил такое.

– Так, все ясно! – подвел итог Владимир Казаков. – Я согласен с Доктором. Решение надо принимать, пока на борту судна не возникли ненужные волнения. Или, хуже того, бунт. Прошу всех покинуть командную рубку! Мы с лейтенантом Мэрфи должны обсудить сложившееся положение.

Офицеры молча поднялись с мест, один за другим потянулись в выходу. Глядя на своих товарищей, с которыми Казак прошел не одну боевую операцию, майор невольно припомнил древнюю легенду, так ярко сформулированную поэтом: «Атланты держат небо на каменных плечах». Сейчас казалось, что на плечи его боевых друзей взвалили непосильную ношу. Груз придавил их к полу. Это самое точное описание.

– Что скажешь? – жестко спросил майор Казаков, когда они остались в рубке вдвоем с лейтенантом Мэрфи. – Нас здесь трое. Ты, я и Фанг Ли. Ты отвечаешь за своих бойцов. Я – за своих. Фанг Ли уже принял решение.

– Ты этого хочешь? – вопросом на вопрос ответил командир «тюленей». – Я – нет! У меня сын. В последние дни столько о нем думал… Понимаешь, майор, я же совсем не уделял ему времени! Постоянно – где-то у черта на рогах. В общем, дал себе слово: если вырвемся с полигона, если вернусь – возьму отпуск! Проведу его с пацаном. Хоть мяч научу в корзину бросать. А то вырастет, спросит у матери: «Мам, каким был наш папа?» Что ей ответить?

Мэрфи вскочил с места. Начал взволнованно ходить по рубке.

– Нет, пойми меня правильно, – он ударил себя кулаком в грудь. – Я не боюсь. Обидно! Мы вырвались из плена. Корабль – у нас в руках. А твой человек говорит – нет выхода. Надо убить себя… Моим, конечно, дадут пенсию. Они с голода не помрут. Но я хочу, чтоб мой сын помнил отца!

– А нашим и пенсию могут не дать, – глухо ответил Казаков. – Или дадут такую… смешную… Моим девчонкам точно не хватит. Все на плечи жены ляжет…

– Сраная у вас страна, – пробормотал лейтенант. – Страна – сраная. А люди – хорошие.

Владимир Казаков ничего не ответил.

– А может, все-таки… – американец с надеждой посмотрел на русского майора.

– Хочешь, чтоб в твоего сына стреляли из мваланского ружья? Чтобы газовая «труба», пусть даже одна-единственная, попала в руки террористов? Не сомневайся: если оружие окажется на Земле, найдется Иуда, который продаст его фанатикам.

Чернокожий «тюлень» потряс головой. Затравленно огляделся, будто пытаясь найти выход. Их окружало звездное небо. Клетка.

– Сволочь! – рявкнул Мэрфи.

«Тюлень» с размаху ударил тяжелым ботинком мертвого Фанг Ли. Китаец отлетел к прозрачной стене, остался лежать вниз лицом. Не поднялся. Не ответил. Он выбрал свой путь?

– Сволочь… – пробормотал лейтенант.

Показалось, Даниэль сейчас заплачет.

– Что же делать, Володя?! – в отчаянии спросил он. – Ну, придумайте что-нибудь! Вы же, русские, умные. Черт подери! Придумайте что-нибудь! Что-нибудь!!!

Останься! Там плохо. Тебя никто не ждет. Никто не встретит. Вас похоронили. Но дело не в этом, майор. Ты умеешь сеять боль, ты хороший садовник. Из зерен, брошенных тобою в землю, вырастают огромные деревья. Они качаются от ветра. Склоняясь к самой земле, бросают вниз листья и семена. Из них вырастут новые деревья боли. А еще – красивые цветы смерти. Кто-то, завидев их, наклонится, чтобы сорвать. Вдохнуть аромат. Подумай об этом, майор. Подумай об этом, майор… Подумай, пока еще способен думать.

Казаков покачал головой.

Узкая дорожка боли, каждый шаг по которой – выстрел себе в висок. Зачем ты идешь, майор? Зачем? Нет ничего. Нет твоего прежнего тела, и дочь заплачет от страха, если ты вернешься домой и протянешь к ней руки. Нет тебя, майор. Ты умер много раз. Твоя душа давно уже в другом месте. Осталось лишь чужое, крубарское тело. Оно не твое. Принадлежит цепному псу, который не может ничего. Ни любить. Ни приласкать. Ни осчастливить. Только разбрасывать во все стороны смерть. Полными пригоршнями. Ты для того идешь по узкой ленте, майор? Чтоб выйти на свет и вновь сажать деревья боли?

– Нет!!! – прошептал Владимир Казаков. – Нет моего тела. Почти не осталось меня, прежнего. Но все-таки я еще человек… Знаешь, я кое-что умею… Не сажать деревья…

Русский офицер посмотрел в глаза американцу. Они поняли друг друга без слов.

Мы так молоды… Молоды, чтобы умирать… Это несправедливо, кукловод! Как же это несправедливо, черт тебя раздери!

Владимир достал из внутреннего кармана куртки плюшевую игрушку. Поставил котенка на ладонь…

– Я не хочу! – прошептал американский лейтенант.

– Я тоже… – эхом откликнулся русский майор.

В самом конце зимы 2006 года необычный оранжевый шар приблизился к Земле, это зафиксировали многие обсерватории Голубой планеты. Он проник в атмосферу над США. В столице Штатов близился полдень. Шар с ревом пронесся над Сан-Франциско, «захватил» Калифорнию, но потом резко сменил направление движения. Миновал Чикаго, Детройт, проскочил над Вашингтоном и Нью-Йорком. Затем унесся в Атлантический океан.

По странному стечению обстоятельств, шар заметил не только адмирал Хорнс, находившийся в то время в Пентагоне. НЛО, стремительно проскочившее над Атлантикой, чуть наискосок – вверх, до России, увидели генерал Абрамов и полковник Громов. Генералу в ту ночь не спалось. Он сидел на скамейке в маленьком садике, располагавшемся возле его подмосковного дома. Абрамов хорошо разглядел и сам «апельсиновый» шар, и огненный хвост, тянувшийся за странным летающим объектом…

Чуть раньше заплакала в кроватке маленькая Вероника Казакова, прижимавшая к себе плюшевого котенка по имени Барсик. «Папа, не надо! Пожалуйста!» – вскрикнула она. Людмила Казакова тут же оказалась возле дочери, погладила малышку по голове. А потом шагнула к окну и заметила оранжевый шар, стремительно пронесшийся по небу в сторону столицы России…

Прихватило сердце у Валентины Борисовны Кононовой, назвавшей единственного сына в честь деда-героя. Женщина вышла на кухню, чтобы накапать в стопку корвалола. Черные тучи пронзила огненная стрела – светящийся объект. «Не плачь, мама!» – тихо шепнуло небо. Почему-то стало трудно дышать. Валентина Борисовна пошатнулась, оперлась руками о стол.

Полковник Громов курил на балконе, закончив разработку плана новой операции, в которой предстояло принять участие бойцам его отряда. Шар пронесся прямо над офицером ГРУ. Григорию показалось: он видит сосредоточенное, полное решимости лицо майора Казакова. Сигарета выпала из рук полковника, светящейся точкой устремилась к земле, но Григорий Громов даже не заметил этого.

А огненный шар продолжал движение. Он миновал Самару, где не спала Анжелика Золина, и Новосибирск, где ждали Александра Тополева. Добравшись до Владивостока, махнув огненным хвостом, будто в знак приветствия одной из крайних точек России, небесный объект вновь резко изменил курс. Теперь он несся к Пекину. Пройдя над столицей Поднебесной империи – на очень малой высоте, словно бы желая о чем-то напомнить или предупредить, – оранжевый шар в последний раз изменил курс. Он со страшным ревом унесся в Тихий океан, напугав жителей не только Китая, но и Японии.

Странный небесный объект исчез там, где глубина миллионолетнего океана достигает семи километров. Океана, пережившего все эпохи, таящего в темной бездне многие загадки земной цивилизации, да и не только земной. Огромные волны побежали во все стороны от места падения оранжевого шара. Спустя какое-то время они достигли побережья Страны восходящего солнца. Но не причинили разрушений. Нет. Волны лишь мягко и ласково коснулись Евразии. Оползли вниз, растворились в Тихом океане. Чуть позже они добежали и до Северной Америки.

Это был поклон родной планете. От людей. Цепных псов, выпущенных на волю и сделавших выбор.


на главную | моя полка | | Выстрел в зеркало |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 6
Средний рейтинг 4.5 из 5



Оцените эту книгу