От автора

Автор выражает благодарность за помощь и поддержку:

Орлов Дмитрий (за терпение и помощь в процессе работы над книгой).

Юрчук А. (за консультации по некоторым практическим моментам).

Всех тех, кого по их просьбе называть не могу, но не упомянутыми не оставлю: братья, от души вам всем спасибо. Будем живы. А также самых преданных читателей и помощников с «СИ» (Новиков Сергей, Литвинов Павел, Высокий, Дмитрий «Хищник», МихалЫч и многие другие, простите, кого не упомянул, но не забыл).

Спасибо, друзья.

1.1

Путь к блокпосту «Долга» не осложнился организованным преследованием, как я того ожидал. Группа прикрытия свернула периметр и начала отходить в сторону базы клана наёмников, видимо получив конкретные инструкции на этот случай. Само собой меня никто со взрывом не связывал: приказ о пуске ракеты отдавался или самим Эдвардсом, или мистер Хиггс взял на себя эту «почётную» миссию. Ситуация, как им казалось, была полностью прозрачной и контролируемой, ведь данные у них почти в кармане, а жадный наёмник, сейчас получит по заслугам. Выжидать будут ровно до того момента, когда расшифруют записи полёта истребителя. Эдвардс не дурак, обязательно поймёт, что флеш-карта либо у меня, либо я отдал свою Марине и она везла ему обе флешки. Пока он напряжёт резидентуры на местах, пока меня отыщут — я буду уже на базе «Долга». Далее возможны два варианта: либо попробуют взять заложников из числа семьи, либо попытаются взять тут в Зоне лично меня. Второй вариант выглядел вероятнее всего, так как возможности по России у миллионера были ограничены. Прикинув финансовые риски и вероятность успеха, думаю, меня попытаются взять из Зоны — это быстрее и явно дешевле. Я был готов к обоим вариантам и в любом из них передача информации амерам не планировалась.

Делая короткие интервалы между переходами, моя группа уже на пятые сутки вышла к территории контролируемой «долговцами». Дав команду остановиться, приказал занять круговую оборону в лесопосадке. Потом, послушав эфир, подозвал к себе Василя:

— Слушай, боец, настрой ПДА на связь со своим начальством и проси группу сопровождения прислать. Раз мы у вас в гостях, пусть устроят экскурсию. А то лишний шум получиться может. Я же устав знаю — жахнете из всех стволов и тю-тю жисть молодая.

Белорус только усмехнулся и отжал тангенту на передачу. Пробормотав какой-то код, начал созваниваться с блокпостом. Это заняло минут пять, не больше. Затем повернулся ко мне:

— Будет сопроводилово, через полчаса дежурная группа подойдёт с востока — трое человек. Давно догадался?

— С самого начала знал. Только я вам не враг, да и то, что мы провернули вашим только на пользу пойдёт.

— Верно. Но вот документы… Дай их мне. — Обнаглевший секретчик протянул руку и простоял с протянутой рукой минуты три. Я усмехнулся и парень невольно начал поднимать автомат. Вытянув обе руки перед собой, я успокаивающе начал отбивку давно заготовленной версии.

— Так я тебе и отдал. Это — страховка. Миллионер захочет наши (это слово я особо подчеркнул) бабки снова вернуть в семью так сказать. Нехорошо получится, если ему это удастся. На данный момент флеш-карта — это очень большая головная боль. Встречное предложение, Василь, можно сделать?

Боец опустил АК, недовольно мотнув головой, кивнул: продолжай мол. Я присел возле ствола засохшего дерева, предлагая жестом сделать Василю тоже самое. Он неохотно подчинился. Теперь, вроде всё успокоилось, разговор приобрёл конструктивный характер.

— Смотри: твоё начальство непременно хочет получить эти данные. Но что потом? Разработка, думаю, за пределами Зоны вообще невозможна. Сам знаешь — ни один артефакт дольше года за «колючкой» не работает, а унисолы явно сделаны для «внутреннего употребления» так сказать. Следовательно, что бы там ни было на флешке, быстрой выгоды это не принесёт. Допускаю, что какие-то выжимки будут, но за это время твоим командирам не раз и не два дадут по шее, а на сам «Долг» налезут все, кому Эдвардс скажет «фас!». Вы отобьётесь, но группировка скорее всего потеряет свои позиции и влияние в Зоне, что гораздо важнее спорных научных изысканий. Начальство твоё этого не поймёт, поэтому давай так: ты сам видел, как я передал Марине ОБЕ флешки, после чего произошли известные нам события. Это снимет все вопросы к тебе и пройдя по официальным каналам, дойдёт до амеров. Я же никому эти данные не отдам, даже если придётся за это сдохнуть: что в Зоне создано, то тут должно и остаться. Нулевой вариант, короче.

Белорус задумался. С одной стороны у него были чёткие инструкции, с другой он был полевым агентом и действовал больше на своё усмотрение, т. е. как самостоятельная фигура. Иначе оба долговца просто геройски погибли бы в бою, вместе с Пашей. Тайну нужно было уберечь любой ценой. Но убивать братьев мне не хотелось, да и «Долг», как оперативная база, больше подходил для моих вылазок в Зону нежели Кордон, насыщенный агентурой всех разведок мира и в придачу информаторами уголовной верхушки Зоны. Чуть поразмыслив, Василь утвердительно кивнул:

— Добро. Верно мыслишь: некоторые двери лучше не открывать. Перебьются отцы-командиры. Знаешь, я здесь уже очень давно, словно всю жизнь только и делал, что ходил по этим заповедным местам. Тут хорошо: нет фальши, и люди видны как на ладони… И друзья и враги. Как на войне.

— Довелось где-то поучаствовать? — Осторожно поинтересовался я. Василь кивнул. Тёплая, добродушная и вместе с тем печальная улыбка осветила круглое перемазанное маскировочной краской лицо.

— Баграм, восемьдесят второй год. Я вертолётчик, Антон. Ребят вроде тебя кучу на своей «ладушке», у духов из-под носа, домой перенёс. Вот вроде война была, а на «гражданке» душно, хоть и стрельбы нет, и духи далеко. Вранья много, люди жизни боятся. Почему так?

— Это нормально, просто там, где не стреляют, другая система ценностей. Жизнь продолжается, есть всякие удобства, и блага — люди воспринимают это как должное. Борьба за выживание переходит в иную плоскость: интриги, сплетни, бытовые дрязги. А в местах вроде этого — Я чуть повёл рукой вокруг себя — всё возвращается в эпоху, когда главным было не слово, а дело. И цена многих вопросов это уже не цветные бумажки, а кровь и сама жизнь. Всё переходит в плоскость инстинктов, упрощается.

Василь усмехнулся, поза стала совсем расслабленной, напряжение постепенно отпускало секретчика. Этот раунд был за мной.

— Ты прям, как профессор чешешь, будто и не прапор вовсе.

— Читал много — отец и дед долго библиотеку собирали. Я вроде как из интеллигентной семьи, поэтому и в армии без офицерского звания.

— Это как?

— Настоящий интеллигент хочет понять всё сам. Добраться до первоисточников жизни, не опираясь на авторитеты и не ища лёгких путей. Блажь конечно, но некоторые вещи лучше узнавать не из книг. Так я родителям и сказал. Они не препятствовали, хоть и не одобряли мой путь к истине, так сказать.

— Ты её нашёл, ну истину эту?

— Ну, я же здесь. Значит нашёл.

Мы поднялись и чувство было такое, что каждый узнал для себя что-то важное, бродившее в подсознании и наконец-то оформившееся в некий осязаемый принцип мироощущения. Норд сообщил, что группа сопровождения уже в зоне прямой видимости. Я дал команду сворачиваться. Следовало пройти к КПП «Долга» до темноты. Этот район Зоны был плохо изучен и тут часто видели «контролёров». Стать марионеткой самому и сделать такими своих бойцов я не хотел.

Встреча сопровождающих прошла нормально — это был дежурный наряд засевшего в одном из заглублённых укрытий, передового дозора. Они обменялись с Василем парой фраз, старший наряда кивнул мне и через сорок минут моя группа уже была у знакомого шлагбаума. Казалось только вчера прощался тут с Лесником и его непростой дочкой. Василь переговорил с начальником караульной смены и нас пропустили внутрь охраняемого периметра. Пройдя ещё через одни ворота и миновав холмистый участок местности, весь изрытый воронками от мин, мы вышли на разбитую асфальтированную дорожку, ведущую к комплексу промышленных зданий, на местном жаргоне именуемых «Бар». Название того, что было здесь до катастрофы на ЧАЭС, уже стёрлось из народной памяти. Теперь же тут было три достопримечательности: забегаловка известная под названием «100 рентген», совмещающая в себе функции гостиницы и закусочной; штаб-квартира группировки «Долг», контролирующей всю территорию Бара и стоящей чуть южнее особняком; и главный аттракцион Зоны отчуждения под говорящим названием «Арена». Насколько я понял, это некий гибрид судилища, гладиаторского ринга и тотализатора, чьи сводки жадно ловят по открытому каналу сталкеры по всей Зоне, а диски с записями боёв расходятся по всему миру, прочно удерживая первые места в рейтингах запретных развлечений.

Миновав ров и ещё один блокпост, мы оказались на территории Бара. Узкие улочки были полны народа, кто-то спешил уйти, кто-то возвращался в различной степени потрёпанности. Вот мимо прошла группа «вольняг», в жутко радиоактивных шмотках, счётчики радиации тревожно затрещали. Вот на территорию базы «Долга» прошли двое сменившихся с поста снайперов, сидевших где-то у северных ворот, там периметр граничил с Дикой территорией. Стволы держали в руках, я уловил знакомый запах горелого пороха: кто-то из шляющихся по руинам мародёров или наёмников уже никуда сегодня не придёт. Правду говорит народная мудрость: не бегай от снайпера — умрёшь уставшим. У ворот ведущих на базу, Василь с братом от нас отделились, мы пожали друг другу руки и разошлись. Несмотря на достигнутое соглашение, я знал, что секретчик своё ещё взыщет. По его представлениям я был его должником, что давало некий бону на будущее. То, что он заявится ко мне с какой-нибудь мутной просьбой — это лишь вопрос времени.

Мы с Кротом, Нордом и Денисом зашли в бар, чем-то неуловимо напоминающий столовую на Кордоне, только здесь помещение было оборудовано в полуподвале, а комнаты находились вообще где-то внизу, отделённые от общего зала широким зарешеченным тамбуром, где за постой школьной партой сидел охранник. Перед ним стоял монохромный монитор, разделённый на четыре сектора, где просматривались коридоры ведущие в номера, чуть справа и в центре раскрытый потёртый журнал регистрации с привязанной к нему на длинном шнурке ручкой, а на полу тоже справа, стоял прислонённый к боку парты АКС74. Парень с профессионально — ленивыми манерами лузгал семечки, аккуратно сплёвывая шелуху в бумажный кулёк, свёрнутый из какого-то глянцевого журнала с грудастыми полуголыми девчонками.

За широкой барной сойкой, протирая стаканы, стоял брат-близнец Сидоровича, только без очков. Его зычный, хриплый баритон перекрывал громко надрывающийся телевизор, где без остановки крутили музыкальные клипы вперемешку с записями боёв на Арене. Табачный дым плотным слоем укутывал потолок и серым маревом струился между столиками, создавая в баре, по-своему уютную атмосферу. Шутки, брань, ритмы современной музыки — всё это сливалось в общее монотонное жужжание, настраивая на предмет выпить и закусить.

Мы с друзьями заняли свободный столик, находившийся далеко от стойки с телевизором и от того совершенно свободный. Подошёл худощавый паренёк лет четырнадцати в камуфляжных натовских штанах и чёрной футболке навыпуск, доходившей чуть ли не до колен. Надпись на груди красными, готическим буквами сообщала всем, кто мог её прочитать, что парень — бунтарь («I'm rebel»). Кудрявые, сальные волосы ниспадали на худые острые плечи, а когда парень чуть поворачивался в профиль, длинный нос его, точно бушприт старинного парусника, точно указывал направление взгляда своего хозяина. Неожиданно живые зеленовато-карие глаза, наводили на мысль, что для данного индивида в жизни ещё не всё потеряно.

— Хай (привет — авт.)! Чего пить будем? Сразу говорю: пиво только к вечеру завезут. Есть портвейн, «вискарь» само собой… — Начал перечислять парень чистым даже звонким ломающимся голосом.

— И тебе не хворать. Принеси бутылку минералки, пол-литра перцовки, пожевать чего-нибудь есть?

— Не. Сосиски есть консервированные, картошка фри, ветчина тоже в банках. У нас в основном чипсы да орешки потребляют. Ну к пиву то есть. Если пожрать так это к Люське. Баба такая. Она в бывшем цеху столовку организовала, но там водки не дождёшься. Не любит она этого. Вот бродяги пить сюда и ходят. А хавать — это к Люське. Водку с собой не берите — выгонит.

— Знатно. А скажи мне парень, далеко этот рай домашней кухни?

— Сразу как выйдете — соседнее строение вход со двора в такой же подвал.

— Спасибо, хлопец. Неси сосиски, хлеба, и пол-литра перцовки. Лук есть? Тащи его головок шесть. Сала не спрашиваю, вдруг светится. За пять минут обернёшься — дам червонец.

— Щас всё будет. — «Бунтарь», словно призрак растворился в дымном мареве местной атмосферы. Ещё спустя ровно пять минут, мы ели довольно свежий хлеб, хрустели синим крымским луком, заедая всё это немецкими консервированными сосисками. Перцовка была так себе, но не напиваться же мы пришли. Жизнь снова была хороша. Еда, простая и бесхитростная, настраивала на миролюбивый лад. Напряжение последних дней, понемногу отступало. Пришла пора определяться. Для моих друзей. Я предложил каждому высказаться по поводу дальнейших планов.

Крот выразил желание уехать: события последних дней дали ему понять, что я ввязался в большую игру, а у него уже всё было в порядке. Кроме того, денег полученных в результате операции, хватит на грандиозное переоснащение фабрики фейерверков. Но он выразил готовность приехать, если мои дела совсем поплохеют. Денис долго вертел пустую стопку в руках, но в конце концов тоже решил отправиться домой, не объясняя причин. Это был не страх, и тут ему однозначно понравилось. Думаю, что так всегда бывает с основательными людьми: некоторые события они осмысливают неспешно, а для этого нужно время. Юрис единственный выразил желание остаться:

— Я с тобой, командир. Ты же знаешь: я без настоящего дела не могу. Там дома… надоело всё, душно. А здесь, твоя правда, чувствуешь себя на месте. Я остаюсь.

— Норд, Светлана Витальевна снимет с меня шкуру живьём. Она если надо, сама сюда приедет, чтобы вызволить сына из этого… «райского уголка». Будут проблемы.

— Мама… Нет, командир. Мама умерла два месяца назад.

— Не знал, прости.

— Люди всегда умирают, так заведено. Не будем об этом. Я остаюсь. Я решил.

— Добро: Крот, Денис — Я выудил две заранее заготовленные бумажки с номерами счетов, которые мне прислал Сидорович. — Вот на этих номерных счетах по сто тысяч евро. Они ваши. Снимайте-пользуйтесь. Там же служащий сообщит вам номер телефона по которому можно будет оставить сообщение для меня. Может пригодится когда-нибудь. Завтра в 04.00 на Кордон отправляется караван с хабаром, всякой технической рухлядью, требующей ремонта за «колючкой». Караван ведут «долговцы», пойдёте с ним. Сидорович проводит вас через КПП вояк, как и в первый раз. Удачи ребята. Иван, был рад снова увидеть тебя, братишка. Денис, ты отлично сработал, на тебя можно положиться, удачи.

Мы посидели ещё немного, потом сняли два двухместных номера и на следующие восемь часов все вопросы были решены. Отдых для солдата — первое дело. Тот, кто строил эти казематы, был умным человеком: звукоизоляция была полной, ни один писк не доносился снаружи. Сон получился не таким как всегда, ощущения были сходны с теми, что я уже испытывал раньше, когда мне показывали историю из жизни Меченого. Всё виделось как будто со стороны, цвета словно ушли, всё отображалось в некоей коричневато-жёлтой гамме, где не было места другим цветам и оттенкам. Словно на старых, пожелтевших фотографиях…

«… Человек шёл уже третьи сутки. Осколок Монолита был надёжно укрыт в матово-чёрном тубусе контейнера, который лежал в рюкзаке. Звери как будто бы не замечали бредущего усталого и почти безоружного сталкера, словно отделённые от него невидимым барьером. Вот уже восемь дней подряд Меченый пытался выбраться за «колючку». Это ему всегда удавалось, но дальше происходило одно и тоже: куда бы он ни направился, дорога приводила его снова к дыре в сетчатой ограде периметра. Он менял направления, оставлял метки и раз за разом возвращался в исходную точку. Зона не отпускала его. Но как же быть с просьбой Монолита? Артефакт хотел, чтобы его частица упокоилась на дне самого глубокого и чистого озера в мире, и это должен был сделать Меченый. Что же произошло, почему Зона не отпускает?..

Неожиданно, он услышал крик, потом хлопки выстрелов и рычание. Стая псевдособов нашла себе лёгкую добычу. Видимо какой-то новичок забыл первое правило: сначала осмотрись, потом действуй. Подхватив «калаш», Меченый поспешил к месту боя. Через пять минут он был уже за «колючкой», снова оказавшись на территории Зоны отчуждения. Сил сразу прибавилось, хотя до этого момента он уже подумывал закусить консервами и придавить на массу пару часиков, до того вымотался. Осмотревшись, сталкер увидел знакомую картину: пятеро довольно мелких «прикордонных» псевдособов взяли в полукольцо средних лет плотного невысокого мужика, который отстреливался из неподходящего для этих целей ПММ^[2]. Одну тварь новичок подранил, но этого было явно не достаточно: чтобы псевдособы отстали нужно обеспечить их пищей, то есть убить хотя бы одного пса. Но с ПММ такие фокусы не удаются: мутировавшие псы неплохо переносили девятый миллиметр, поэтому скорее уж они загрызут мужика, а выстрелы станут прощальным салютом над могилкой в виде жухлой местной травы.

Нужно было помочь: Меченый вскинул АКСУ. Он не понял как этот автомат оказался у него в руках — это произошло после толчка в спину на Припяти. Этот «чебурашка» был продан им ещё год тому назад, а его старый верный АКМС видимо навсегда остался у саркофага. Удивляться было некогда. Сталкер плавно выбрал люфт спускового крючка. Две короткие очереди и вожак стаи неловко кувыркнувшись через голову, укатился в овраг. Его сородичи, ведомые только чувством голода и страхом перед сильнейшим, тут же бросили трудную добычу и умчались делить еду и драться за освободившуюся вакансию лидера. Новичок опустил пистолет, уже вставший на задержку и оглянулся. Затем, увидев опустившего автомат Меченого, выронил ствол и попятился назад. Сталкер повесил оружие на плечо и вытянул руки в миролюбивом жесте: «не трону мол». Мужик вроде немного успокоился. Завязался разговор.

Мне вдруг стало очевидно, что этот бородатый мужик с ПММ — это мой старый знакомый Ник-Ник. Оказывается, он знавал не последних людей в Зоне, это было любопытно. Зачем-то ведь мне показывают это кино…

Сталкер и Ник-Ник отошли за пригорок, снова приблизившись к «колючке». Разговор вышел любопытный.

— Ты как сюда попал, мужик? Да ещё и без оружия почти… Жить надоело?

— Н… нет. — Мой покойный компаньон имел довольно бледный вид, постоянно порываясь задать стрекача — Бизнес свой хочу открыть. А денег нет совсем. Вот занял у кого мог, подался сюда, может удача улыбнётся…

— Считай, что так оно и случилось. Удача сегодня раздаёт призы горстями: ты остался жив, а состояние я тебе обеспечу. Но ты должен будешь кое-что сделать для меня. Согласен?

— Ч… чего это…

— Не трясись. Взрослый мужик вроде. Дам я тебе одну вещицу, её надо отнести и опустить в озеро. Сам то откуда будешь?

— Я из Н… Новосибирска.

— Хорошо, поедешь на Байкал, откроешь контейнер, кристалл утопишь. Через полгода он сам к тебе вернётся. А ты его привезёшь сюда. Отдашь Сидоровичу. Знаешь такого?

— Встречались… Только я не…

— Не торопись… вот тебе другой контейнер, в нём очень редкие артефакты. Долго их собирал. Тебе там, за «колючкой», на пол жизни хватит. Сам я уйти пока не могу — дела у меня тут. — Меченый болезненно скривился, отдавать контейнер мутному типу не хотелось. Но ключ в тубусе пел, что всё идёт как надо и сталкер чуть успокоился. Поломавшийся для проформы Ник-Ник взял тубус и вместе с контейнером упрятал его в мешок. Сталкер вывел его за периметр и, прощаясь, припугнул. Но это и не было нужно. Меченый уже догадался, в чём была волшебная сила его убеждения.

Вернувшись обратно, он скинул рюкзак, сел на пригорке, положив автомат по другую руку. Появился другой человек, тоже хорошо известный мне. Шухов присел рядом с Меченым, сорвав жёлтую травинку и засунув кончик стебля в рот.

— Здорово, Меченый. Чего притих? Страшно стало или…

— Монолит обманул меня. Я покойник, такой же как и ты. На черта мне такое счастье!

— А куда тебе идти, ты всегда был здесь, что было раньше — уже не вернёшь. Ведь не умри ты, снова шарился бы по Зоне, возился со снаряжением, добывал хабара. Ничего не изменилось. Так всё и останется.

— Но уйти то я уже не смогу. Я заперт тут. Понимаешь, ЗАПЕРТ!

— А если уйдёшь, то будешь заперт там. — Чёрный сталкер резко и зло махнул рукой себе за спину, в сторону забора — Но там выбора ещё меньше. Люди не любят таких как мы.

— Это покойников что ли? Так и я не шибко жалую.

— Дурак. Всё ты понял. Нечего людям вроде нас с тобой делать там, в мире. Наше место здесь — Рэд похлопал ладонью по земле рядом с собой. Трава в том месте заиндевела. — И в глубине души ты это понимаешь. Монолит спас тебя, спасаясь сам. Как умел, конечно. Ты не мёртв…

— Но и не жив.

— Кто знает как оно. Временами, я думаю, что быть живым в нашем положении это лишь вопрос хотения. Насколько сильно пожелаешь, настолько материальным сможешь быть. Я вон даже в «Теремок» раза два заходил.

— И что?

— И зашибись, как будто бы и не умирал — Чёрный сталкер весело подмигнул неофиту. — Лучше не стало, но произвольную программу откатал на «отлично».

— Но выбраться-то отсюда всё равно нельзя.

— Хм. Тут такое дело. Монолит можно будет попросить ещё раз, если он сможет — вернёт тебя. Но это ещё не скоро. Сам понимаешь, сектанты второй раз так сильно не просчитаются. Я уже сейчас ближе чем на пяток километров к Монолиту подойти не могу. Тебя ещё раньше корёжить начнёт. Длинна волны излучения Выжигателя изменилась, простой народ уже так быстро не мрёт, зато нашего брата просто отбрасывает чёрте знает куда. Возвращаться трудно. Нужно подождать — время думать, а не действовать. Когда ключ вернётся в Зону, тогда и наступит момент окончательного расчёта. Сейчас всё на время затихнет. Потрясёт, конечно, сектанты так просто не отступят, только когда поймут, что артефакт утратил цельность. Но это ещё не скоро. Камень уснул, Зона будет предоставлена самой себе. Наша с тобой задача — поддержание баланса сил. Будешь помогать?

Меченый замолчал, посматривая в даль, где выводок кабанов стремительно догоняя пару слепых собак. В отдалении слышались громовые раскаты, в тучах сверкали зарницы. У воздуха был запах приближающегося дождя… Тряхнув головой, он протянул Рэду ладонь в знак согласия. Сталкеры молча поднялись и разошлись в разные стороны, истаяв в воздухе через пару минут…»

Я проснулся. Было уже полтретьего утра. Пора было поднимать людей. Нужно собраться, договориться с караванщиком. Об увиденном я старался не думать. Не люблю сны. И ещё больше не люблю всякие загадки. Однако сейчас предстояло заниматься насущными проблемами: с караванщиком надо было основательно перетереть относительно моих бойцов. Крота было жалко отпускать: подрывник с таким талантом рождается раз в сто лет. Денис тоже имел определённые задатки, но у парня была своя дорога. С самого начала я чувствовал, что наши пути скоро разойдутся.

С водилой договорился быстро: хорошо вооружённые и опытные попутчики, да ещё с рекомендациями Василя (который оказался не последним человеком в клане), были в долгом и опасном пути очень кстати. Крот живчиком вскинул РД на плечо, подхватил «калаш» на сгиб правой руки и кивнув мне на прощание, ушёл в голову колонны. Денис от чего-то не уходил, переминаясь с ноги на ногу. Потом подошёл ко мне и сказал:

— Командир, не держи зла, что ухожу.

— С чего бы это мне злиться: каждый должен был решить сам для себя куда идти. Наши пути пока расходятся, только и всего.

— Но вы с Нордом остаётесь тут одни, я чувствую — будет что-то серьёзное. И вам придётся туго.

— Думаю, мы справимся. В Таджикистане я услышал одну народную мудрость: «Где встретишь врага, там найдётся и друг». И что самое любопытное, так оно всегда и выходит. — Я подмигнул всё ещё хмурому Денису, и хлопнул его по плечу — Пусть там, куда пойдёшь ты, найдутся и достойные враги, и верные друзья. Удачи, боец. Прощевай покуда.

Парень кивнул и, задумавшись о своём, присоединился к хвосту каравана. Тот уже почти вышел за пределы первого блокпоста. Надеюсь, парень достойно встретит свою судьбу и у него хватит мужества перенести её сюрпризы с честью…

Мы с Нордом устроились в северной части комплекса, заняв старую водонапорную башню. Там никто не жил из-за близости к Дикой территории, но похимичив с периметром и поставив пару сюрпризов в дальних (юго-западных и северо-западных) секторах, не прикрытых с расположенного не далеко аванпоста, проблему неожиданной атаки удалось частично решить. Я составил примерную карту оборонительного периметра, обозначив минные заграждения. И понёс её на утверждение в особый отдел клана, предварительно уведомив командира дежурной смены аванпоста. Мало ли что: вышлет патруль, а ребята на мои сюрпризы наскочат. Воспринял моё соседство долговец нормально: лишние глаза на проблемном участке никогда не помешают. Обменялись паролями для экстренной связи, на случай прорыва. Он обещал уведомить смену об изменении общей обстановки. Юрис остался обустраивать базу, заметив, что место неплохое. Я же подхватив автомат, отправился к южной части комплекса. Там размещались казармы, тренировочный полигон, штаб и хозяйственные постройки «Долга». На КПП меня остановили, попросили подождать. Вышел парень с нашивками сержанта, и проводил меня за первое кольцо охраны. Я заметил, что штабные ходили в повседневке (камка, берцы и кепи), всё было как в родной армии: погоны, эмблема на левом рукаве, группа крови. Не было только кокард на кепи, не знаю почему. Мы зашли в длинное помещение с узким коридором и парой дверей. В одной меня попросили сдать оружие под расписку. В другой выписали пропуск и повесили гостевую бирку жёлтого цвета на грудь. Её хорошо было видно издали, поэтому на поражение никто сразу стрелять не станет, сначала будет предупреждение. Потом сержант указал на трёхэтажное строение с высоким крыльцом. Там размещалась канцелярия и особый отдел группировки. Меня направили в девятый кабинет к капитану Таборину, он был кем-то вроде коменданта района. По пути я отметил отсутствие плаца, для шагистики и флагштока. Видимо долговцы не хотели давать бесплатный ориентир корректировщикам огня соседей, в лице вояк и «свободных». Заметил полигоны, где отдельные группы отрабатывали штурм зданий, форсирование водной преграды, проходили усложнённую полосу препятствий на результат. Слышалась стрельба, крики инструкторов. Более частая и системная канонада слышалась со стрельбища: его мне не было видно, но то, что оно присутствовало, было видно по ряду характерных признаков.

Войдя в здание комендатуры, как я её прозвал, предъявил дежурному пропуск и в сопровождении ещё одного бойца с «Абаканом», прошёл в кабинет к капитану Таборину. Это оказался мужик под полтинник лет, с коротким «ёжиком» соломенно-белых волос, серыми пристальными глазами на совершенно круглом дублёном всеми ветрами лице. Кряжистая, невысокая фигура, мало подходила кабинетному работнику. На правой стороне груди виднелись орденские планки: два ордена «Красной звезды», медаль «За отвагу», два ордена «Боевого Красного знамени», «орден Ленина». М-да… Серьёзный мужик, отнесёмся с уважением. Я прошёл, представился. Капитан отпустил сопровождающего, тот отдав честь вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Так же жестом Таборин пригласил присаживаться. Потом начал говорить, голос у него был тихий, хриплый немного усталый. — Знаю про тебя всё, знаю. Чем планируешь заниматься… А вот это толково — Глянул он на схему минных заграждений — Мне Анохин доложил, правильно всё сделал прапорщик. Правильно. К нам не хочешь пойти? Слышал ты разведчик, работы много, подключайся. Поставим на довольствие, походишь в рейды с нашими, потом свою группу наберёшь. Как предложение?

— Благодарю, товарищ комендант. Но сначала я прошу разрешения осмотреться, узнать обстановку. Само собой, обещаю учитывать интересы вашего отряда, во время вылазок в Зону. Если чего увижу необычного, дам знать, если рабочую частоту дадите и человека для связи. А пока я тут новичок, никаких обязательств давать не хочется. Преждевременно это. Прошу меня понять правильно, я вам не враг, скорее наоборот.

Таборин задумчиво вертел карандаш в коротких сильных пальцах и чуть помедлив, кивнул. Потом написал пару строк на листке отрывного календаря, продублировав запись на клочок бумажки

— Позывной для связи с нами: «Гора четыре», вот частота. Ответит либо Кашин, либо лейтенант Зенкевич. Больше никому не отвечай. Как им тебя называть?

— Тридцать девятый. А если Кашин ответит, то вспомнит меня, мы встречались пару раз, его голос я узнаю. Если это всё, я пойду, товарищ капитан?

— Владимир Семёнович. Лучше так зови.

— Хорошо, договорились Я — Антон. Можно пока без отчества. Пойду я, до свидания.

— Я позвоню на КПП — тебя выпустят, выпишут пропуск постоянный. Заходи если чего нужно. Ну а если что-то нужно будет мне — Тут капитан раздвинул губы в улыбке — Я человека пришлю. Добро?

— Договорились. — Мне тонко намекали на то, что я тут как на ладони и что некоторые просьбы придётся выполнять в строго обязательном порядке. Но это было ожидаемо и сильно не осложняло моего положения. Независимый статус остался при мне. В случае чего, можно будет просто уйти в отрыв. Необходимость в собственной, удалённой от любого влияния базе, всё острее вставала передо мной, по мере того, как местные большие игроки втягивали меня в орбиты своих интересов. Пожалуй, это и будет основной задачей на первое время. Нужно будет тут полазить и всё изучить. Времени много, займусь пока изучением карт, поспрашиваю людей чего тут и как.

Уже почти у выхода с территории отряда, меня окликнули. Женщина, примерно моих лет. На ней был такой же камуфляж как и на всех, только поверх был одет белый халат. Врач или фельдшер. Чёрные, вьющиеся волосы были коротко подстрижены, но это женщину не портило: тонкие линии овального, с чуть тяжеловатым подбородком лица, смотрелись очень даже ничего. Фигура, скрытая слегка не по размеру подобранной формой, наводила на мысль о спортзале: лёгкие и плавные движения при беге говорили о регулярных тренировках, чисто обще развивающего характера. Добежав до меня, женщина быстро начала говорить.

— Здравствуйте, Антон! Вы меня не знаете, но я про вас слышала. Мне говорил Василий Гриневич.

— Доброго дня. Не знаю такого. Чем обязан?

— Ну как же: вы же вместе вернулись вчера вечером. — Лёгкое замешательство нагнало пару морщинок на гладкий лоб медички — Он служит здесь при штабе. Они с братом очень хорошо о вас отзываются.

— А-а! Вы говорите про Василя. Да теперь понятно. Так чем могу помочь?

Женщина сразу подобралась и сбивчиво рассказала, что три недели тому назад умер парень, который был единственным выжившим из десяти разведчиков, отправленных в поиск. Его нашли в катакомбах на ничейных землях с артефактом на груди рядом с останками банды каннибалов. Девушка, которая нашла тело, призналась, что помощь вызвал некий сталкер, не назвавший ни имени, не показывавший своего лица.

— Что заставляет вас думать, что это был я? Мало ли бродяг ходит по Зоне.

— Нож. Девушка говорила про специальный нож и …

— Мой нож самый обычный, таких много. Но чтобы сэкономить ваше время… Как вас к стати зовут?

— Светлана Борейко, я жена Тимура Алимова, сержанта отдельного поисково-разведывательного отряда «Рысь»… Гражданская жена. Тут познакомились… Говорил, что скоро вернётся и… — Слёз не получилось, женщина говорила всё это глухим голосом отчаявшегося и изверившегося человека. Не знаю почему, но я ответил откровенно.

— То, что я скажу, будет неприятно. Но уж как есть. Вы в состоянии без истерики меня выслушать? — Светлана утвердительно кивнула, и как-то вся внутренне сжалась. — Хорошо. Вот то, что я знаю… Я шёл по своим делам, прятался в тоннелях от Выброса. Чуть заплутал — место было для меня не знакомое. Девчонка эта прибилась ещё… Взял с собой. На выходе, в первом горизонте натолкнулся на банду людоедов. Перебил. Идти-то надо было, не век же по подземельям шариться. Нашёл останки нескольких тел и одного прикованного к стене человека. Нашёл пару ПДА, один вашего мужа, другой был этого раненого ефрейтора Бахчеева. Помощь оказал, какую мог. Артефакт оставил…

— Это продлило ему жизнь, но спасти всё равно не удалось: нужен был вертолёт. Военные отказали, учёные из Х-20 лаборатории тоже потеряли единственный транспортник. Всё было безнадёжно. Даже алхимики помочь не сумели…

— Я слышал, тут у вас обитает некий Доктор. Лечит всех, даже безнадёжных больных.

— Он отказался помочь: ребята за пару дней до этого дострелили раненую «плоть», которую болотный Доктор до этого вылечил. «Жизнь за жизнь» — он сказал.

— Понятно. Ну, в общем вот то, что я знаю. Останки точно идентифицировать не представлялось возможным, предположить можно всё. Ни живым, ни мёртвым я вашего Тимура не встречал.

— Тогда может вы возьмётесь его отыскать, у меня есть план операции и их маршрут. Подробная карта, место последнего радиообмена с базой…

— Прошло очень порядочное количество времени, следов практически не осталось, а поиск по косвенным данным может затянуться…

— Я не тороплюсь — Светлана горько усмехнулась. — Найдите хоть что-нибудь, я очень вас прошу.

Мне всё равно нужно было начинать поиски места под ППД, можно будет совместить два дела в одно. Ведь любое дело откуда-нибудь должно начинаться.

— Хорошо. Я начну поиски с завтрашнего дня. От вас мне нужно…

— Я могу заплатить. Но, правда, не много…

— Не перебивайте. От вас мне нужно полное содействие в плане получения информации по маршруту группы вашего мужа. Все данные, что вы сможете достать: чем больше, тем лучше. Гарантий никаких дать не могу. Только моё слово в том, что я действительно буду очень хорошо искать. Меня этому неплохо обучали. По поводу денег — забудьте, этот вопрос мы больше не поднимаем. Хорошо? Вы согласны?

Женщина закивала головой и протянула мне флеш-карту. Я скопировал данные в свой ПДА и вернул накопитель Светлане.

— Если чего найду — сразу по прибытии сюда дам знать. До свидания Светлана, мне действительно уже пора идти. Получив оружие и размышляя о том, как лучше организовать поисково-разведывательный рейд, я не заметил, как вернулся в башню. Юрис отлично постарался: ставни и местами даже окна были водворены на своё прежнее место, в подвале нашлась старая душевая и умывальник с невесть как уцелевшим зеркалом. Тут можно было укрываться от Выброса, держать арсенал и кладовую. Жизнь вроде налаживалась. Уже под вечер, закончив прибираться и разместив вещи, поставив ловушки от незваных гостей, мы сели за довольно крепкий стол, который Норд выменял на десяток патронов у местных бомжеватого вида, жителей. Предстояло обсудить, как нам действовать дальше. Юрис тоже был согласен со мной по поводу того, что помочь медичке стоило, не согласен он был только по поводу удалённой базы, у долговцев ему нравилось больше. Мы решили, что идти в поиск нужно мне. Норд ещё слабовато разбирался в местных условиях, к тому же мне нужны были объективные данные по общей обстановке на базе «Долга» и вокруг неё. Предстояло завязать нужные знакомства, наладить снабжение. Самое главное — информация. Вопросы типа «кто», «где», и «когда», могли сильно облегчить нам жизнь. Доверять я мог только Норду, поэтому вопроса кто пойдёт, а кто остаётся, даже не возникло.

Экипировался я как обычно, увеличив только размер носимого полезного груза до семидневного объёма. Кто его знает, как долго предстоит шариться по местным достопримечательностям. Вышел как обычно в четыре часа утра, быстро миновав посты и выйдя в район Свалки. Поиск следовало начать с заброшенной стоянки «вольняг», где собственно и начинался маршрут группы Тимура. Получив сигнал о перестрелке, они выдвинулись к депо довольно поздно: прошло порядка восемнадцати часов. Пройдя пару мусорных холмов, я вышел на прямую линию с точкой назначения. Тут следовало сменить тактику: согласно последней собранной Нордом в баре информации, стоянка в депо была с тех самых пор заброшена. Никто не останавливался там на ночлег, никто не стремился подмять под себя довольно удобное в стратегическом плане местечко, что было очень странно. С другой стороны, про аномалии или опасных зверей, тоже ничего слышно не было. А уж кто-кто, но зверьё шарится по развалинам всегда.

Местность была насыщена мелкими группами уголовников, которые перехватывали идущих с Янтаря и Кордона. В первом случае, чтобы поживиться за счёт потрёпанных и уставших «вольняг» и более слабо вооружённых, чем они сами, мелких сталкерских команд. Во втором же случае пожива шла за счёт новичков. Только выбравшихся в Зону или журналистов и всякого рода экстремалов, ищущих приключений на свою «пятую точку». Караваны больших группировок и сильные отряды сталкеров бандиты обходили стороной. Мне тоже попались две довольно грамотно организованных на случайного путника засады: в первом случае я обнаружил движение по флангу и просто затаился, бросив гайку в близко расположившийся «трамплин», имитировав своё попадание в аномалию. Двое бандитов прятались у автобусной остановки, а их, видимо, лучший в банде стрелок залёг на холме справа. Первые двое сломя голову побежали ко мне, третий оказался умнее и со своего места не поднялся. Вынув АПБ, я положил с десяти метров обоих искателей чужого добра и резко перекатился вправо, уходя от ответного огня третьего бандита. Парень сделал единственную ошибку: продолжал лупить длинными очередями по тому месту где меня уже не было, позабыв сменить позицию. К тому же, у него был МР5, что на том разделяющих нас шестидесяти метрах, приводило к тому, что пули летели широким веером. Ползком обогнув холм, на котором залёг бандит, я вышел ему в тыл и почти не прячась вышел на позицию стрелка. Всё как обычно: кожаная куртка, тренировочные, тёплые штаны, демисезонные кроссовки и довольно высокий радиоактивный фон. Бандиты шляются по Свалке почти без защиты, век их короток, но и простым людям его укоротить они успевают основательно. Обычно, хватает одного выстрела в голову, но когда имеешь дело с уголовниками — лучше подстраховаться. Они почти поголовно ходят обдолбанные и часто даже физически мёртвый урка, может на последнем издыхании огрызнуться случайным выстрелом. Поэтому первая пуля пошла в позвоночник, и лишь вторую я послал бандиту в голову. Обыскав трупы, ничего полезного кроме трёх дешёвых артефактов не нашёл. Оружие их было в очень скверном состоянии, поэтому побросал тела в многострадальный «трамплин», вместе со стволами. Сложив артефакты в контейнер и чуть запутав след, скорее для проформы нежели по необходимости, я отправился дальше. Уже начало смеркаться. Я выбрал место в ложбинке, между трёх небольших холмиков и развёл небольшой костерок, не дающий дыма. Веточки и сухостой, давали ровное и чистое оранжевое пламя. Против обычного, дождя не было уже неделю, поэтому я отказался от сухого горючего как способа побаловать себя чайком. Разогрев банку каши с мясом, и запивая крепким, почти чёрным чаем, я стал прислушиваться. Вроде обычные звуки, ничего особенного, сканер показывал обычную для этого времени суток активность военных патрулей и мелких бандитских групп. Почти идиллия. С северо-запада послышалось шуршание и нарочито громкие шаги: некто давал о себе знать видимо решив присесть к огоньку. Расстегнув кобуру, я выложил пистолет, поставив переводчик огня на автоматический огонь. Со стороны приближающегося путника ствол не будет заметен (тень от РД скрывала его), а автомат лежал рядом на видном месте. Путник подошёл и в неярком свете костра, я разглядел потёртый, грязный дождевик с остроконечным капюшоном, стоптанные «кирзачи» и лысую, без признаков какой-либо растительности голову. Это был мужик, неопределённого возраста: таким можно дать и сорок и семьдесят лет. На круглой, красной физиономии выделялись изумрудно-зелёные глаза… С вертикальным зрачком. Грубые простецкие черты лица резко диссонировали с ними, наводя на смутные, нехорошие мысли. Возможно, это слабый мутант, который не может убить жертву издалека и нападёт он только на спящего или безоружного. Возможно, этот мутант не любит человечину и ему нужно что-то ещё. Кусочек сахара, например. Побеседуем — узнаем.

Мутант держал руки на виду, на правой свободно болтался тощий «сидор», из вылинявшего брезента в грязных разводах. Радиоактивный фон был нормальный, хотя в том направлении откуда гость пришёл, были одни «светящиеся» холмы всякого хлама. Сделав приглашающий жест, я указал гостю место напротив себя. Кивнув, тот присел, держа котомку на коленях и сам начал разговор.

— Доброго вечера, солдат. Хорошо, что стрелять не стал. Приморился я сегодня, да и воин из меня — никакой. Слышал о тебе.

— И что говорят?

Мутант усмехнулся, почти в точности повторяя мою собственную «улыбку». В мерцающем свете костра это выглядело для постороннего человека весьма жутковато. Особенно когда я вернул любезность. Со стороны, мы практически ни чем друг от друга не отличались: будь по близости кто из вольняг или клановцев, нас с ночным гостем положили бы рядом.

— Умный вопрос… Охотник сказал. Назвал тебя братом, сказал, что если что — я сам пойму почему он так тебя назвал.

— Угощайся, много нет, но что есть — поделюсь. Раз день был трудный, на пустой желудок беседы разговаривать не резон. Вот каша со свининой, вот заварка. Ешь, пей. Говори.

Мутант благодарно наклонил шишковатую голову и взял открытую банку рисовой каши, затем сыпанул заварки в крышку своего прокопченного армейского котелка, снова поблагодарил, когда я налил ему воды из походной фляги. Потом, не боясь пламени, притулил котелок на обломок кирпича, служивший мне плиткой. Молча ел, потом, когда вода забурлила, сыпанул заварку в котелок и накрыл крышкой. Я уже поел, поэтому просто смотрел на огонь, чтобы не смущать гостя излишним вниманием, но и не выпускать его из виду. Наконец мутант заговорил.

— Спасибо за компанию и еду. Охотник был прав: ты другой.

— Могу я узнать твоё имя?

— Тут меня люди никак не зовут: больше боятся да взорвать норовят. Учёные как-то поймали, притащили к себе, иголки всякие тыкали, кормили, правда, знатно: пять раз в день. Но потом решили препарат из меня соорудить. Ну, собрал я манатки, да и ушёл от них. Смешно было: бегают, суетятся, ищщуть!.. — Мутант снова улыбнулся, видимо вспоминая переполох в лаборатории и отхлебнув чаю, продолжил — Так вот, профессор Круглов меня Изломом прозвал. А своего имени я им не говорил — немым прикинулся.

— Я слышал о тебе: просишь у путников еду, а кто не даёт — рискует не проснуться.

— Э…х! — Излом даже пристукнул с досадой по коленке — Так это ж кого: пару бандюков за то, что они дали тухлые консервы, а я им честно — «ночную звезду» отдал за них. Попробовал — чуть не помер. Догоняю, говорю: не хорошо мол, ребята, старика обманывать. А они из автомата, да в два ствола… Естественно осерчал. Быстро-то я не могу бегать, пули от меня тож не отскакивают. Есть вот это только — Излом расстегнул дождевик, и на свет появилась длинная трёхсуставчатая рука. — Но это с виду только страшно, на самом деле жутко болит потом.

— Ты пришёл со стороны мусорных холмов, там радиация местами зашкаливает под сотню дневных норм. Как выживаешь там, если не секрет?

Излом помешал угли в костерке длинным заострённым пальцем третьей, костяной, руки. Задумчиво уставившись на пламя костра пожал плечами.

— Чёрт его знает. Ты думаешь, мы всё про себя понимаем? Да ни фига подобного: я вон помню себя только лет с десяти, да и то смутно: мир этот чужой для многих наших. Но никто толком не помнит как и почему мы здесь. Вон побратим твой, да родичи его, те с самого начала всё знают. Только это запретная тема у них — никому не говорят.

— А контролёры?

Излом зло сплюнул в сторону и глаза его словно осветились изнутри недобрым яростным светом.

— Мозгоеды тоже многое знают. Только говорить ни с кем не будут. Больные уроды потому что. Из-за них люди охотятся на остальных наших, стреляют во всё, что движется, даже если не мешает. Берегись их парень, человека запутать и мозги выжечь это их любимое развлечение и заодно лакомство. Они особо и не едят простую пищу. Так — для проформы только…

Мы сидели ещё долго. Излом сильно мне помог, уточнив карту местности, дорисовав (довольно профессионально) некоторые области болот за Янтарём. Я демонстративно убрал автомат и вложил АПБ в кобуру. Оценив мой жест правильно мутант спрятал костяшку и, порывшись в мешке достал из его недр редкий трансмут — «бусы бабки бюрера». В знак доверия я сразу вложил артефакт в кармашек на поясе. Через пару минут сил ощутимо прибавилось: трансмут не имел известных побочных явлений и за «колючкой» стоил пару сотен тысяч евро, если не больше. Перед тем, как улечься спать, я задал последний вопрос.

— Скажи, примерно месяц с небольшим тому назад, на Депо была громкая перестрелка. Не припоминаешь?

— Помню конечно: чужие это были, семеро, говорили непонятно совсем тут такого языка не слышал. Лупанули по воротам из гранатомётов, кто пытался выскочить, положили. Потом порезали всем головы и мин понаставили. Сейчас даже псы безглазые туда не суются. Чуют железки пакостные и не суются. Я тож не хожу, жизнь то одна.

— Куда пошли эти чужие, случайно не заметил?

— Пошли в сторону болот, точнее не скажу. Долговцы потом приходили, один подорвался на растяжке, встали лагерем, ждали подмогу. Потом собрались… Вроде по следу пошли.

— Понятно, спасибо. Ну, время позднее, спать давай.

— А не боишься меня?.. вроде как я во сне убиваю.

Излом хитро прищурился и вопрос был задан полушутя, но видно, что от моего ответа зависит что-то важное, лично для него. Убить он меня бы не смог, даже если бы попытался, это было очевидно. Я ответил максимально искренне.

— Нет. Ты не страшный. Хорош глупости изрекать. Это ты может радиации хватишь и сутками зажигать без отдыху. Мне сон требуется. Отбой, короче.

Я нарочито небрежно отвернулся спиной от костра, положив между огнём и собой довольно увесистый кусок бетона, чтобы во сне не скатиться к пламени, отодвинувшись в тень. Стало тихо. Потом Излом зашуршал котомкой и … Захрапел.

Сон был как обычно крепкий и без сновидений, фокусы местных чародеев меня больше не беспокоили. Встав я обнаружил, что излом ушёл, оставив клочок бумаги придавленный осколком кирпича к камню возле которого мутант сидел ночью. Неожиданно ровным и чётким почерком, при помощи грифельного карандаша, было выведено следующее: «Спасибо за ночлег и интересный разговор. Если буду нужен, оставь записку на заброшенной автобусной остановке, возле «долговской» заставы. В южном углу есть ниша, там гильза автоматная. Чем смогу-помогу. Тихон добро помнит. Прощай, Тридцать девятый».

Записку я уничтожил, когда кипятил чай и разогревал кашу. Популярность в «узких кругах» стремительно росла. Это имело как свои положительные, так и кучу отрицательных сторон. Мутанты становились ценным независимым источником информации и не менее ценными помощниками в осуществлении ряда «острых» акций. Другое дело, что было не понятно, какие цели преследуют они сами, чего хотят от меня и насколько их сведенья могут быть объективными. С людьми и проще, и сложнее одновременно: прикинь их шкурный интерес, личные пристрастия и уже практически знаешь откуда ждать подлянки или наоборот помощи и поддержки. Мутанты же были непредсказуемы.

Через сорок минут я уже был на месте у Депо. Взобравшись на насыпь над заваленным железнодорожным тоннелем, я внимательно осмотрел периметр сортировочного узла. Общая картина подтверждала рассказ Тихона-Излома. Вот кучка гильз от РПК, вот два тубуса от «мух». Зверья действительно по близости не наблюдалось, лишь в паре сотен метров восточнее тусовались слепые собаки, растаскивая какую-то падаль.

Осмотр внутреннего двора подтвердил мои худшие подозрения: характерный почерк «духов», всё говорило о том, что это битые опытные восточные наёмники. Разведчик «Долга» подорвался на «дурке» (обычная оборонительная граната, замаскированная куском выбитого асфальта или щебёнки — жертва задевает кусок, придавливающий предохранительный рычаг и «мокрый» гостинец сразу же рвёт всё в клочья). Дёшево и сердито. Были тут и заминированные уже «подсохшие» трупы без голов и заманчивый рюкзак с полуразвязанной горловиной. Короче — классика жанра. Я насчитал в общей сложности десять растяжек на гранатах, пять «ведьмочек» и четыре старомодных но убойных закладки на основе «помогаек»^[3]. Духи порезвились во всю. У дальнего правого угла видимо допрашивали пленных, привязывая их к свисающим со стропил цепям. Двоих только взяли, но изгалялись по полной программе. Потом собрали трофеи и ушли. След запорошили грамотно, да и дожди со временем стёрли почти все хорошие «указки»^[4]. Но те, что остались, подтверждали слова мутанта про пункт назначения духовской группы. Вызвав карту местности на экран ПДА, прикинул место куда бы они могли тут идти. Естественно, что им нужно было место для постоянного лагеря и это должно быть нечто труднодоступное. Подходящей была группа островов к западу от Янтаря в заболоченной низине. Тихон довольно точно указал гати (проложенные в топких местах болота настилы из веток) и тропы в тех местах. Острова были идеальным местом для базы. В случае чего, можно было успешно обороняться и без проблем выйти за «колючку», узких мест для прорыва было хоть отбавляй. А вот блокирующая группировка будет ограничена в манёвре, вынужденная распылять силы по заболоченной плохо проходимой местности, позволяя противнику легко обходить заслоны и прорываться в северо-восточном и юго-западном направлениях. А там уже Мёртвый город, катакомбы и ищи их, сколько влезет.

Сверив выявленное направление с маршрутом группы Тимура, я понял, что разведчики быстро встали на след и продвигались в верном направлении. Нужно было идти за ними. Обозначив на карте примерную схему ловушек, я вышел на связь по резервному каналу с Кашиным и переслал ему схему с указаниями типа закладок и примерным их описанием. Добавив на словах, как их лучше будет снимать. Настоятельно рекомендовав сделать это как можно скорее — в Депо было удобно укрываться от Выброса, а неопытный сталкер привыкший к подлянкам чисто аномального характера, станет лёгкой жертвой подлянки человеческой. Кашин довольно вяло отговорился дежурным: «как будет время — пошлю группу». Плюнув на поиски, пришлось ещё десять часов до темноты возился с минами. Зелёной краской, нашедшейся в конторке диспетчера, обозначил безопасные зоны. Намалевал на воротах предупреждение. Краска была какого-то ядовито — «кислотного» оттенка и буквы были хорошо видны в сумерках. Только чудом удалось не перемазаться в колере. Сделал длинный привал, удобно устроившись на старом диване в технической яме у правой стены. Утром следующего дня вышел и уничтожил мины снятые ранее. Духовские гостинцы себе брать не стал — эти знатные выдумщики могли запросто похимичить и с нутром ВУ. Вышло громко, но тут такое повсеместно и обратить на себя внимание я не боялся: если духи услышат — подумают на свой гостинец, если кто-то ещё, скорее всего — проигнорирует.

Сверяясь с маршрутом, я понял основную ошибку долговцев: духи оставили тыловой заслон, который ещё трое суток находился в отрыве от основных сил отходящей ДРГ^[5]. Услышав взрыв и приметив возню долговцев на месте боя, духи отправили гонца с известием, чтобы не быть обнаруженными по радиообмену. Даже сейчас примятая трава и пара одноразовых шприцов показывали место, где духовский заслон обретался. Когда же долговцы встали на след, моджахеды пошли следом, маскируя радиообмен декодером смены радиочастот. Если не злоупотреблять — действенная мера. Ещё сутки ничего кардинально не менялось. Но дальнейший ход событий был уже ясен. Долговцы шли в засаду, расставленную духами, к тому же их грамотно обошли по правому флангу и с тыла.

К вечеру третьего дня я вышел на место боя. Долговцы даже не смогли толком развернуться для обороны. Всё заняло минуты полторы. Пятерых убили сразу, троих взяли в плен уже ранеными. Видимо, одного взяли совсем плохим, потому что по ошмёткам на корявой берёзе и характерно примятой траве я понял, что чей-то труп сбросили в аномалию, дабы скрыть следы. А вот потом стало твориться нечто странное: духи шли обычным порядком, иногда останавливаясь, чтобы выслать разведку и проверить тылы (ох, кисло будет тому, кого пошлют этот гадючник чистить) но потом разом начали палить во все стороны и друг в друга. Очень весело. Затем, побросав трупы в аномалии и собрав оружие, трое духов бросив обоих пленников, направились прямо в топь. Один за другим, да ровно так, словно… Ой ёлки-моталки! И тут же я ощутил накатывающую тошноту. Глаза застилал туман, тело стало ватным, движения замедлились. Ни духи, ни я не заметили контролёра. Мозгоед устроился где-то неподалёку и развлекался с прохожими на всю катушку. Про этих, скорее всего разумных, обитателей Зоны было известно очень мало. Их следует обходить дальней дорогой, и если попал этой твари на глаза — бежать как можно дальше. Огнестрельное оружие мутант отведёт, не даст прицелиться. Гранату бы кинуть, но вот пока мутным взором оглядишь всё вокруг, он уже подберётся поближе и выжжет мозги напрочь.

Самый главный враг человека попавшего в экстремальную ситуацию это панический страх смерти. Нужно суметь взять эмоции под контроль и смотреть на ситуацию как бы со стороны. Страх превратится из врага в верного союзника, обостряя чувства и рефлексы. Мозгоед ударил только когда я вошёл в некую зону, где его дар зацепил меня практически краешком. Я знал, что на такой дистанции контролёр вынужден сохранять неподвижность, чтобы уберечься от ответного нападения. Собрав последние силы и крепко сжимая автомат, я стал отступать назад, шаг за шагом. Пять метров… Тошнота ещё держалась, но ломота в висках и туман в голове понемногу отступали. Десять метров… Пятнадцать… Всё! Послышался еле различимый разочарованный вздох. Упустив добычу, мутант совершил единственную, но смертельную для себя ошибку — подал голос. Я пустил две короткие очереди на звук. Крик боли, всплеск воды и всё стихло. Давящего чувства больше не было. Но потом с новой силой накатила волна дурноты, сопровождаемая дикой мигренью. Не убил… Чёрт! Я его не убил…

Контролёр медленно выбрался из трясины, куда только что свалился, срезанный моей, видимо второй, очередью. Это был гуманоид, ростом чуть ниже среднего, человеческого. Непропорционально большая голова, полное отсутствие шеи, узкие плечи. Красная, покрытая струпьями кожа голого, по пояс, торса блестела от стекающей на землю болотной жижи. Из простреленного плеча капала кровь, но скоро рана затянулась. Регенерация тканей была просто ураганной. Мутант был в неопределённого цвета шароварах из грубой брезентовой ткани и стоптанных берцах, видимо снятых с очередной жертвы.

Боль накатывала волнами, буквально поджаривая мозг, заставляя мысли путаться. Паника плескалась где-то на самом дне подсознания. Только не потерять нить… Только не утратить контроль над телом… Нож… Нужно подпустить тварь как можно ближе. Лишь бы хватило сил. Чёрт, как же больно!..

Сделав усилие, я перекатился на живот и незаметно вынул верный клинок, спрятав его от взгляда контролёра, зажав обратным хватом. Затем снова крутанулся на спину.

— Мои-йй! — Прошипел мутант, обнажая в оскале редкие треугольные зубы. — Забб-ее-ру!

Зрение стало отказывать, поэтому движения мутанта разбились на отдельные, рваные фрагменты. Вот он вылез на тропу, вот уже вразвалочку приближается ко мне. Двадцать метров… Тварь уже рядом: сквозь грохот собственного сердца и шум прилившей к голове крови, слышу, как вода чавкает в его ботинках, озвучивая каждый шаг. Десять метров… Запах болота перебивается вонью исходящей от мутанта… Пять метров… Контролёр встал, наслаждаясь мучениями жертвы. — Кри-ии-чч-и! — Снова прошипела тварь — Бысст-р-р-оо умиии-рать!

Разозлившись, что жертва умирает молча, контролёр сделал неуловимое движение и приблизился вплотную к моему лицу. У него были белёсо-серые глаза, маленький, вдавленный внутрь курносый шнобель и безгубый, слюнявый рот. Смрада я уже почти не чувствовал, сконцентрировавшись только на ударе. Нужно в глаз попасть… Клинок достанет мозг через незащищённую глазницу. Больших усилий такой удар не требует…

— Кр… Ахх-а!.. — Удар. Мутант завалился влево и замер. Боль сразу отступила, оставив привкус крови во рту. Тошнота всё ещё осталась. В глазах прояснилось, но не надолго. Видимо мозги теперь совсем набекрень будут какое-то время.

Активировал аптечку. Инъектор уколол в бедро, боль и тошнота отступили, но слабость осталась. Поднявшись на ноги, высвободил нож, вынул АПБ и проконтролировал мутанта в голову. Потом отрезал контролёру башку. Положил на тропу и примерившись, наподдал по ней ногой. Она утонула метрах в десяти от тропы, булькнув на прощание. Проверив оружие и собрав пожитки, я направился прочь из болота, выбираясь на сухой участок, поросший низким, но довольно густым кустарником. Осмотревшись и поняв, что со всех сторон моё убежище скрыто зарослями болотного багульника, я позволил себе час отдыха. Просто сидел и тупо пялился в даль, где только что чуть не расстался с жизнью.

Нужно было вернуться на место боя и продолжить поиски. Подавив болезненные ощущения, осмотрев и дозарядив оба ствола, я уже через полчаса быстрой ходьбы оказался на месте. После меня сюда никто не заглядывал. Видимо даже местная живность была в курсе того, кто нашёл себе пристанище в этих местах и обходило болота стороной. Спихнув труп контролёра в «воронку», я принялся рассматривать следы пленников. Им повезло больше, чем духам: путы не дали совершить экскурсию в трясину, а занятость Мозгоеда предоставила возможность пересидеть опасное время. Перетерев верёвки и видимо подобрав кое-что из снаряжения, долговцы направились на юго-восток, надеясь проскочить между ничейными территориями возле Мёртвого города и спорными землями, в районы Военных складов, к одному из аванпостов своей группировки.

Их взяли на привале, через двое суток, когда измотанные и оголодавшие, разведчики уснули. Зная, как духи умеют обрабатывать тех, кому не посчастливилось припасти на такой крайний случай гранату, я не стал удивляться. Теперь это были знакомые мне любители человечины, приметившие путников ещё за пару километров до места ночёвки и шедших параллельным курсом. Проследив путь банды до колодца, ведущего в подземные катакомбы, сделал пометку на карте и стал готовиться к спуску под землю. Кто-то другой, возможно, закончил бы поиски уже тут, когда картина прояснилась на столько, что уже можно смело возвращаться и рассказать женщине, что никакой надежды нет. Шансы найти даже мёртвое тело были исчезающее малы, говоря по правде их не было вовсе. Но есть такая штука, как совесть и она-то мне диктовала пройти этот путь до того коллектора, где до сих пор гниют останки Тимура и ещё, возможно, трёх-пяти жертв каннибалов.

Сырости в тоннелях почти не наблюдалось, каннибалы оставляли корявые рисунки «мёртвой головы», на поворотах позволяя без особого труда находить дорогу к их бывшему логову. Два раза наткнулся на довольно хитро расставленные растяжки, но больше никого не встретил. Даже соседей мясоедов по территории — снорков, нигде не было видно. Один из разведчиков или сам был серьёзно ранен или успел-таки попортить шкуру одному из людоедов. На бетоне чётко отпечатывался протектор правого ботинка в крови. Рану никто не удосужился перевязать. Поэтому через каждые два-три метра я находил знакомый «автограф».

Надежда, тусклой искоркой, вопреки здравому смыслу и опыту, ещё теплившаяся где-то глубоко в сердце — угасла. С моей стороны это не было пустой эмоцией основанной на некоей корпоративной солидарности. Опыт диктовал только один непреложный постулат — на войне возможно всё. Люди, считавшиеся пропавшими без вести неожиданно возвращались после долгих скитаний по тылам неприятеля, а те кто казалось бы должен отправиться в абсолютно безопасную поездку в тыл — подрывались на фугасе, заложенном местными подростками за тысячу фальшивых долларов. Иногда даже точный расчет не спасёт от рокового стечения обстоятельств. Но на сей раз, всё было иначе — чуда не произошло…

Выбравшись на поверхность, я снова взял курс на болота, огибая мёртвый город с северо-запада. Было необычно тихо: стрельбу слышал только пару раз, зверья не встретил вовсе. Однако через два часа с минутами, острое чувство опасности заставило присесть, затеряться в траве, неподвижно замерев. Вовремя — на удалении ста метров, в том же что и я направлении шла группа из пяти человек. Заметил я их не сразу, сначала почувствовал некую враждебную настороженность исходящую с их стороны. Чуйка сработала. Вынув монокуляр, стал всматриваться, с целью обнаружить принадлежность этих туристов.

На них были простые сталкерские комбезы с нашитыми поверх него ленточками ткани, осенних расцветок. «Лохматый» камуфляж скрадывал силуэты фигур, не давая их разглядеть с первого раза. Выдавало людей только быстрое, но размеренно-осторожное движение. По характеру экипировки я определил, что имею дело не со сталкерами вышедшими за хабаром. Лёгкие трёхдневные РД, укороченные немецкие G-36C^[6], с навинченными «тихарями», снайпер с фашистской же «магазинкой» MSG^[7]. Всё это было довольно серьёзно и дорого. Пристроившись в тыл к «фирмачам», прошёл с ними около двух часов. По характеру перемещений стало ясно, что группа идёт поисковой спиралью. И ищут они то же, что и я. Только вот предмет наш немного разнился. Я выяснял судьбу долговских разведчиков, а этих модников интересовали покойные духи.

Следопыты из этих интуристов были аховые. Судя по маневрам совершаемым поисковиками, след они потеряли ещё на болоте, не обратив внимание на следы недавнего моего спора «за жизнь» с контролёром. Раз они теперь здесь (от места боя около семнадцати километров), значит просто тыкаются на удачу. Нужно за ними походить. Духи, гниющие теперь в болоте, явно не все попёрлись тогда резать «неверных» на Сортировке. Семь человек это скорее была разведка, авангард. Всё было в пользу моей ранней версии по поводу лагеря на болотах. Местная икона в лице Доктора обреталась где-то в юго-восточной части, среди вообще непроходимых топей, куда не каждый знает дорогу. А вот северо-западный квадрат был совсем в тему. Так бы поступил и я сам, буде возникла необходимость заводить базу.

Время клонилось к вечеру и поисковая партия поменяв направление заспешила именно в северо-западный угол болот. Пару раз они поверялись, высылая разведчиков назад и вперёд, но меня не обнаружили. Застолбив сухой участок, поисковики остановились на ночлег. Судя по обрывкам негромкой речи, это были наёмники: язык преобладал английский, пару раз слышался испанский говор. В караул выписали невысокого бойца со снайперкой. Все фирмачи отнеслись к экипировке серьёзно: помимо «тихарей», каждый имел ПНВ-монокуляр, какие стоят на вооружении амеровских морпехов (довольно не плохая штука, когда нужно одновременно рассмотреть что-либо в сумерках и одновременно вести прицельный огонь). Снайпер побродил вокруг лагеря, проверил растяжки с «сигналками». Покрутил головой и выбрал себе позицию на склоне холма, откуда все вероятные подходы к лагерю довольно хорошо просматривались. Случись кому напасть, или приблизиться метров на сто-сто пятьдесят, их быстро обнаружат. Тому, кто пойдёт впереди, точно не жить. MSG — серьёзное оружие, даже в руках довольно среднего стрелка. Немцы как обычно хорошо постарались.

Я лежал в десяти шагах от часового, оборудовав себе укрытие под гнилой корягой. Трогать интуристов смысла не было. Они сейчас являются пропуском на духовскую базу. Если это те, о ком я думаю, значит периметр оборудован очень серьёзно и наёмников остановят где — то на полпути от лагеря. Чужих внутрь никто не позовёт, но всё зависит от того, насколько духи уверены в своих силах: сменят ли позиции секретов, изменят ли схемы минзагов и сигнальных заграждений или нет. Если всё серьёзно, то поход за наёмниками мне ничего особенного не даст: в случае штурма, всё равно придётся идти, как в первый раз.

Через три часа и две смены постов, наёмники поднялись и стали менять место ночёвки. Ух, блин, хитрецы хреновы! Грамотно работают. Выбрав место восточнее гряды островков ведущих вглубь трясины, интуристы облюбовали сухой участок и разбили лагерь там. Прошло ещё около часа и стало светать. Не зажигая огня, используя редкие в этих местах химические грелки, наёмники закусили, избегая пить свой любимый кофе, запах которого мгновенно оповестит всех в округе, что рядом туристы. Зачёт, ребята, твёрдая «пятёрка» по маскировке.

После пяти часового перехода, старший группы, бывший ещё и самым высоким из наёмников, поднял руку, сжав пальцы в кулак, дав сигнал рассредоточиться и занять круговую оборону. Сканер пискнул, зафиксировав кодированный радиообмен с источником в глубине болот. Но гораздо южнее, чем я предполагал. Это лишний раз говорило только о профессионализме духовского командира. Тот не стал связываться с наёмниками со своей базы, выбрав никак не связанное с лагерем место и послав всего лишь одного связного.

Затаившись в сорока метрах от места встречи, я стал прикидывать примерный план действий. Логичнее всего будет пропустить наёмников обратно, а самому пойти за связным. Захват связника даст необходимую информацию и, в случае чего, пройдёт для меня без последствий.

Минут через сорок с севера появился человек. Дух был в традиционном уже сталкерском комбезе, но более продвинутой модели: где-то умудрились разжиться СКАД-ами девятой модели. Разгрузка и шлем были другими: шлем лёгкий, из полимеров, а разгрузка модульная, походная. Всё в принципе грамотно. Вооружён посланец моджахедов был военной модификацией LR300^[8]: дорогое и, как практически всё амеровское, капризное оружие. Лицо скрывала зелёная армейская маска и разглядеть расовую принадлежность гонца не представлялось возможным. Разговор длился не долго и проходил внешне в спокойной манере: оба чуть кивали, гонец в такт размахивал руками. Его не удовлетворил отчёт наёмника о результатах поисков. Они ещё немного поговорили, затем гонец развернулся и не торопясь отправился тем же путём, что и пришёл сюда. Наёмники остались ждать, я же медлить не имел права. Дух скоро войдёт в контролируемую своими зону и там провернуть операцию по захвату будет сложнее.

Двигаясь с предельной осторожностью, я обогнул стоянку наёмников по левому флангу и вышел чуть впереди по торной тропе, по которой должен был пойти гонец. Выбрав довольно сухой и почти не топкий участок метров в десять, затаился. Прошло минут десять, дух видимо проверялся, но со своими на связь не выходил — стерёгся. Снять опытного диверса ожидающего подвоха без шума, задача почти не реальная. Но нервы есть у всех: в спокойной обстановке, человек расслабляется, ему трудно сохранить полную концентрацию постоянно. Это видно по ряду внешних признаков. Один из них — противник перестаёт сечь фишку (оглядываться по секторам). Я напал с левой стороны, пропустив духа чуть вперёд. Удар по шее прикладом автомата вызвал сильнейший болевой шок, вторым ударом я отправил духа в лёгкий нокаут. Моему появлению он удивиться не успел: шлем сужает боковое зрение, не даёт слышать тихие звуки, а выбранное для засады место вообще позволило двигаться бесшумно.

Стащил гонца в кусты. Обыскал его, выдернув из гнезда ПДА. Стал обладателем массивного как мачете, ножа; упомянутого выше чуда амеровского военпрома, амеровской же «беретты» М9, четырёх «РГО-шек». Связав духу руки, снял с него правый ботинок и вынув из разгрузки сломанный винтик, положил его на дно берца, потом надел и снова зашнуровал. Заткнул пленнику рот и дал по морде, для бодрости, предварительно сняв с духа маску. Лицо оказалось бледным, заросшим недельной курчавившейся щетиной. Узкое, с горбатым носом и полными губами, белки глаз были жёлтыми. Наркот, или печень посажена. Не сообразив, что связан, гонец вскочил на ноги и замычав, повалился обратно на землю.

— По-русски понимаешь? — Задал я уточняющий вопрос — Если так, кивни головой, тайн я пока никаких не выспрашиваю. Так как оно?

Дух утвердительно закивал головой, мыча и дико таращась на мою скрытую маской физиономию. «Паутинка» отлично маскировала лицо. Дух не мог долго смотреть на постоянно меняющую оттенок ткань, у него кружилась голова, мысли путались.

— Отлично, приятель. Теперь всё будет следующим образом: ты сам мне не нужен, прогуляешься со мной на окраину Могильника и я тебя отпущу. Кто ты и сколько вас тут меня не интересует. Ваши дела меня не касаются. Согласен прогуляться? Если нет — хлопну тебя прямо ту и положу в рот кусок сала. В рай свой точно не попадёшь, так и будешь тут обретаться. Ну!

Гонец быстро и утвердительно закивал головой. Пустив пленника впереди себя, я снова взял курс на выход из болот. На Янтарь идти было далековато и опасно: последнее время там видели пару контролёров, да и снорки в тех местах многочисленнее и умнее своих тоннельных собратьев. С грузом там делать нечего. А вот найти уютный подвал и побеседовать с духом по душам — это можно и в мёртвом городе, который многие зовут Могильником.

Гонец почти не останавливался, но прихрамывал ощутимо и о подлянках не помышлял. Подлая бандитская натура подсказывала ему, что я — обычный напуганный лох, который не хочет связываться с неким сильным противником и просто бежит. Он уже представлял себе, как возглавит операцию по моей поимке и лично отрежет мне уши. Не будем расстраивать человека, пусть думает о приятном.

С короткими остановками, мы добрались до восточной окраины могильника. Всё это время я внимательно слушал эфир. Гонца дважды вызывали на связь. Всё было хуже, чем я думал: говорили на афганском диалекте «дари». Духи были не просто матёрыми волками, а ещё и очень серьёзными противниками, именно в диверсионной войне. Подлянка с наёмниками может их не обмануть и тогда по моему следу уже идёт человек пять опытных головорезов из числа горцев воюющих чуть ли не с семилетнего возраста. Пять на пять ещё можно, но в одного я их не вывезу. Нужно будет лучше спрятаться и по плотнее расспросить пленника. Мой план строился на том, что товарищи гонца обвинят в его пропаже наёмников и сначала погонятся за ними, или пустят две параллельные группы. Но их не так много и поэтому за мной пошлют человека два-три. Наёмники завяжут с духами бой, может даже отобьются, время будет упущено и мне удастся проскочить незамеченным. Пока всё так и было. Только звуков боя слышно не было. Возможно, командир наемников заложил петлю и мотает духов в надежде оторваться, не приняв боя. Признаков того, что за мной тоже кто-то идёт, пока не наблюдалось, но это ничего не значило: афганские духи это очень вредный народ.

Когда начало смеркаться мы вышли на окраину Могильника. Слишком часто в последнее время приходится бывать в этом «гостеприимном» месте. Оглядевшись я понял, что для моих нужд подойдёт первый этаж «хрущёвки». Судя по широким витринам тут раньше был какой-то магазин. Загнав пленника внутрь и тщательно осмотрев помещение вскрыл старую, обитую железом дверь в подсобное помещение. Затхлого запаха не наблюдалось, помещение имело вентиляцию и как я позже выяснил, запасный выход.

Подсобка была пуста, что бы там не хранилось — теперь всё вывезли. Остался только колченогий рассохшийся стул и куча ящиков из-под молочной тары из фигурного алюминиевого профиля. Пора было начинать беседу. Дав моджахеду ещё раз по морде, что выключило его на пару минут я перебросил через стропила под довольно высоким потолком верёвку и подвесил духа так, как раньше поступал с секретчиком на Кордоне. Срезал с духа верхнюю одежду, оставив только трусы. Тот дёрнулся, очнувшись.

— Наши планы изменились, уважаемый. Твои друзья очень хотят со мной поговорить. Для чего скорее всего уже идут сюда. — Дух ухмыльнулся и пробормотал нечто на своём языке. — Но ты сильно не радуйся — сало по прежнему у меня есть. Кроме того, я разрублю тебя на части, чтобы после смерти ты не смог добраться до райских кущ. Выколю глаза и отрежу язык. Тебе нечего будет сказать и ты ничего не сможешь увидеть. Рай окончательно будет потерян для тебя приятель.

Весь монолог был тщательно отработан: духи не боятся пыток, смерти и издевательств. Ну само собой не все. Но я понял, что имею дело с упёртым, по тому как более слабый противник уже бы напустил лужу на пол. Их с самого детства учат терпеть боль и мучения, ради лучшей, загробной жизни. Пообещав ему расчленёнку, я наглухо перекрыл доступ этого конкретного духа к райской загробной жизни. Логика у духов в этом случае проста: Аллах дарует соплеменникам победу, а мне следует позаботится о себе — Бог не осудит правоверного, заботящегося о спасении души, а его товарищи или отобьются, или станут шахидами. У каждого своя судьба и воин сделал всё, что мог. Попытается, конечно навести на мины, но тут у меня был припасён ещё один фокус. Порывшись в РД гонца, я прихватил с собой карманное издание Корана. В отличие от наших доморощенных ревнителей ислама, афганцы не вытирают задницу страницами этой священной книги, а используют её по назначению. То есть молятся, читают суры, берегут и никогда с ней не расстаются.

— Вот священная книга Пророка Мухамада. Я — неверный, но чту и уважаю чужую веру как заповедал мне мой Господь и как велит тебе твой Бог. Клянусь, что прочитаю над тобой последнюю молитву и похороню тебя достойно, если ты честно и правдиво ответишь на мои вопросы. Поклянешься ли ты на Коране, что не обманешь меня и расскажешь всё, что я хочу знать?

Дух задумался. Клятва неверному священной силы не имеет, и если бы я предложил ему просто сказать: клянись мол, гонец не раздумывая начал бы врать. Другое дело клятва на священной книге. Тут мусульманин даёт обещание не мне, а своему Богу. Его он нарушать, тем более перед смертью не имеет права — клятвопреступление смертный грех. Это в христианстве всё поистёрлось и прощение можно вымолить. Ислам, как более молодая религия таких вещей однозначно не допускает, если клятва принесена по всем правилам, правоверный её обязан выполнить. Пообещал же я гонцу не так уж и мало. Райские кущи уже были совсем рядом. Чуть помедлив, дух согласился и заговорил.

Их было тридцать человек, пятнадцать из которых моджахеды из отряда Анвара Халида, остальные — этнические чечены и узбеки, из Турции. Сам Халид, решил наладить свой канал торговли всякими местными диковинами, меняя всё это на героин, который уже завезли в количестве чуть ли не двухсот килограмм. Далее шла обычная байда: торговля людьми, рэкет, заказные убийства и прочие фокусы. Минных заграждений не оказалось — растяжки и противопехотные мины на болоте малоэффективны. Местность патрулировали четыре пары бойцов и ещё шестеро, сидели в секретах, прикрывая опасные направления.

О пропавшей группе, подрядившейся за определённую долю в территориях, убрать некоего Шалыгу, предводителя «вольняг» с Сортировки вместе с его людьми, гонец ничего сказать не мог. Халид нанял группу местных парней, лучше знающих территорию, но они ничего не обнаружили. На вопрос, кто же заказал «вольняг», дух только помотал головой: таких подробностей он не знал. Уточнив некоторые детали, я развязал пленника, дал сотворить молитву и пристрелил. Потом завернув гонца в обрывки его одежды, стал читать молитву (в конце Корана основные молитвы были написаны русскими буквами, читать было не сложно) На рассвете я вынес духа из подвала и закопал в небольшом садике с чахлыми деревцами. Обещание было выполнено.

Послушав эфир убедился, что путь на восток свободен. Задачу свою я так и не выполнил, место для базы пока было не найдено. То, что обещал жене погибшего разведчика, в расчёт не принималось — это делалось попутно. А вот про духов обосновавшихся на болоте, следует рассказать Кашину или коменданту. Местные бандюки просто ангелами покажутся против афганцев. И если дать им освоиться, то потом уже кипятком не вышпаришь: будут лезть в Зону снова и снова, пока местный мирок не превратится в какой-нибудь филиал Чечни. Это никак не годилось, от духов нужно было как можно быстрее избавляться. Что предпримут местные кланы сказать трудно: объединиться и совместно уничтожить моджахедов будет самым правильным, но встанет вопрос о командовании и тут всё пойдёт в разнос. Ликвидировать духов можно было силами небольшого отряда, зачистив лагерь и представив всё как аномальную активность: тогда духи за «колючкой» решат, что лучше наживаться на перепродаже хабара с безопасного расстояния и точно в Зону больше не полезут.

Размышляя так, я вышел из предместий Могильника, взяв направление на северо-восток, в обход Дикой территории к внутреннему блокпосту «Долга». Маршрут проходил по пустошам, образовавшимся в результате второго так называемого Большого Выброса. Тут не осталось никаких построек и кроме кустарника на холмистой равнине ничего не росло. Растительность была грязного бурого оттенка и по заверениям местных старожилов раньше тут такой травы не росло. Говорят, был небольшой хутор, да пара лесопосадок. Но всё это куда-то исчезло, как будто и не было вовсе. Низкие облака вновь разразились далёкими громовыми раскатами, на востоке просверками вспыхивали зарницы. Заморосил мелкий, почти ласковый дождик, который я почти полюбил и воспринимал как добрый в дороге знак.

Неожиданно стало беспокоить нарастающее чувство тревоги, какое бывало у меня только перед артподготовкой и не раз выручало в смысле побыстрее всех найти укрытие. Резкий нарастающий свист, был не похож ни на звук летящего снаряда, ни пули, ни тем более визга мины. Инстинкт заставил кинуться ничком на землю и перекатиться вправо. Свист достиг неимоверной высоты звучания и финишировал громким хлопком. Метрах в тридцати, судя по эху. Выждав пару мгновений, я осторожно приподнялся на колено, держа автомат наготове. Кустарник скрывал меня почти по плечи, маскировка переливаясь сообщала окружающим, кто мог бы увидеть, что я некий холмик, неправильных очертаний.

В том месте, где предположительно хлопнуло, образовалась дыра. Но не в земле а… в воздухе. Пространство было искажено, напоминая нечто вроде прозрачного водяного зеркала, овальной формы с оплывшими краями. Зеркало висело в полутора метрах над землёй, постоянно меняя цвет, от серебристо-стального, до почти прозрачного бесцветного. Самое близкое — лужа воды, только парящая над землёй. Артефактом этот сгусток «не — пойми — чего» не был. Объект был плоским, двухмерным. Поскольку он находился вполоборота ко мне, было видно, что это нечто вроде окна. Передо мной было легендарное явление Зоны — пространственный портал. Куда он вёл и как тут появился — не суть важно. Интересно было другое — что вывалится оттуда или что зайдёт в него. Принял решение обождать. Кто его знает, что сулит мне это явление, одно я знаю точно — это «ж-ж» не спроста. Наш, советский, Вини-Пух, был почётным талисманом моего взвода. Неунывающий медвежонок имел дельные заготовки на все случаи жизни, чем очень импонировал моим бойцам.

Медленно, чтобы не привлекать внимания, я стал отходить в сторону группы из двух холмов, правее и выше того места где находился теперь. Наконец, по прошествии двадцати долгих минут, спасительное укрытие было достигнуто: убрав автомат, я снова достал монокуляр и включил сканер радиочастот — тишина, аномальный фон не изменился. Радиации тоже было не более чем за час до того. «Зеркало», закончило менять цвет и стало туманно-серым. Постепенно, туман рассеялся и я увидел в глубине пространственной дыры точно такую же равнину, с серым небом по которому плыли низкие тучи. Минут пять ничего не происходило и я уже подумывал о том, что не худо будет убраться отсюда как можно дальше и забыть о происшествии. Как вдруг по ту сторону засверкали сполохи молний, поднялся сильный ветер. Резкая боль пронзила всё тело, а детектор пискнув на высокой ноте замолчал и ПДА отключился. Чья-то агрессивная воля шарила у меня в мозгах но встречая некий неведомый барьер, откатывалась назад, возвращаясь снова и снова. «Моллюск» на поясе сильно нагрелся и уже стал почти как раскалённый уголь жечь кожу сквозь многослойную защиту и одежду. Руки, как ни странно не дрожали, зрение оставалось ясным. Через силу подняв монокуляр, я увидел причину моих мучений. Сквозь портал было видно существо… Гуманоид. Метров четырёх ростом с массивным кряжистым телом. С сиренево-бурой кожей, тумбообразными ногами, трёхпалыми мощными руками свивающими до колен. Мощным торсом, покрытым складками жира. Шеи у существа почти не просматривалось. У рта и на груди шевелились пучки щупалец с присосками, носа и ушей не было вовсе, а глаза… Красные, без век и зрачков, они смотрели как бы всюду, хотя существо ими не двигало и не вращало головой, больше похожей на плоскую башню танка, без орудия. Существо попыталось сделать шаг за барьер, не прекращая попыток пробиться какое-то место в моём мозгу. Чувствуя, что слабею, я стал отползать под прикрытие холмов… Неожиданно снова засвистело, но хлопка не случилось. Давление исчезло. Выждав пару минут я с трудом поднялся и осторожно выполз из-за склона холма. Портал исчез. На его месте осталось только выжженное пятно в форме овала диаметром полтора на полтора метра. Что бы это ни было, прорваться в наш мир оно не смогло. Я вынул «моллюска» и осмотрел: артефакт медленно остывал, приобретя свой обычный цвет. Аптечка снова впрыснула стимулятор, я перехватил автомат поудобнее и стал на предельно возможной скорости уходить от места событий. Кто его знает, что может случиться ещё. Надвигалась гроза, дождь прекратился. Но запах озона, давал знать, что скоро он пойдёт снова, под звуки громовых раскатов.

Аптечку пришлось отключить: после всего, что случилось за последние несколько дней (нападение контролёра и этот невиданный ранее ни кем новый мутант), мозгам досталось на полную катушку. Мигрени вообще не прекращались, автоинъектор впрыскивал стимуляторы и обезболивающее слишком интенсивно. Кончится это тем, что на базу я уже не вернусь — надорванный моторчик просто забастует и я стану кормом для местной живности. Нужно было найти место для долговременного привала. В случаях вроде моего, помогает обычный сон и немного жрачки.

Оставаться на открытом месте было не разумно, поэтому вызвав на экран ПДА карту местности, стал искать нечто подходящее, типа пещеры или заброшенной хаты. Чуть в стороне от намеченного маршрута было место, возможно соответствующее моим требованиям: пара полуразвалившихся бревенчатых домов, видимо хутор. Нет ни дорог, ни подведённой линии электропередачи. Вполне годится, чтобы отдохнуть пару часов или около того.

Понадобилось получасовая борьба с собой, чтобы перейдя на бег, выйти к развалинам хутора на расстояние прямой видимости. С северо-востока и с южной стороны постройки подпирали редкие лесопосадки, их с домами разделяло метров пятьдесят холмистой равнины, поросшей низким кустарником. В остальном, местность была открытая и хорошо просматривалась. Понаблюдав ещё минут двадцать, я решил остановиться в крайнем справа от меня домишке, где крыша почти цела и если я зажгу огонь его не будет видно с открытого места. Чтобы быть обнаруженным нужно обойти развалину с восточной стороны, где было окно, которое я собирался прикрыть куском сорванного с крыши ветром кровельного железа.

Зайдя в дом и осмотревшись, сделал вывод, что тут никого не было довольно долгое время: были следы мелких животных типа кошек и птичий помёт, но следов крупных хищников и человека не наблюдалось.

По хорошему, следовало организовать наблюдательные посты в лесополосах, но я был один, поэтому поставил четыре растяжки в направлениях возможного нападения. Но только в непосредственной близости от укрытия: если кто пойдёт мимо и зацепит сторожок, совершенно не нужно, чтобы он заглянул ко мне на ужин. Пусть себе идёт дальше. Но вот если путник решит подойти поближе, то его ждут неприятности. У меня же оставался отход в сторону второго дома и возможность уйти на юг, туда где кустарник был особенно густым и был почти метровой высоты. Добраться скрытно до лесопосадок в случае форс-мажора будет не трудно.

Усталость и головная боль сделали своё дело: как только я запихал в себя полбанки тушёнки и стакан очень сладкого чаю, сон навалился на меня с тяжестью борца-супертяжа. Чуткости слуха я не утратил, но вот подойди сейчас кто со злонамеренным умыслом — быстро оказать сопротивления я бы уже не смог. Всё на что хватило сил, это сесть таким образом, чтобы был виден единственный вход в хату — через узкое окно, так как дверь я завалил всякой рухлядью и припорошил пылью и вырванным кустарником (типа заросло всё тут — нет никого).

Сновидения меня как всегда не мучили, проспал часов шесть-семь с половиной. Тревожно заверещал таймер: время Выброса приближалось. Укрываться в подполе деревянной развалюхи было глупо, поэтому превозмогая остаточные явления ментальной атаки странного существа, поднялся и взял направление на базу Долга.

До начала Выброса оставалось не более десяти часов. По моим прикидкам, до ближайшего ЗНП^[9] долговцев было около суток пути быстрым шагом. Нужно было снова искать место, где можно будет пересидеть. По карте получалось, что в пяти километрах к северу был вход в сервисный тоннель. Но пометка говорила о повышенной опасности. В сносках ничего не говорилось о том, какого рода сюрпризы таятся в подземелье, но выбора особого не было. Через сорок минут я достиг точки указанной на карте. Вход был, но это не был классический стакан колодца, а скорее дыра в земле. В разные стороны торчали куски арматуры, внизу на бетонном полу скопилась в довольно большую лужу дождевая вода.

Зацепив трос на один хитрый узелок, спустился в провал. Коридор тоннеля резко уходил вниз под углом градусов в шестьдесят, освещение отсутствовало. Пока опасности не ощущалось, просто было понятно, что из-за развороченного стакана колодца этот выход был доступен всем подряд, а это не есть хорошо. Набросив ПНВ и взяв автомат поудобнее (приклад на сгибе локтя правой руки; предохранитель снят; ладонь левой руки легко прихватывает цевьё; оружие смотрит стволом вниз; обращено вперёд, по курсу движения), медленно продвигаюсь вперёд. Ничего особенного не наблюдается: лужи на полу, обрывки кабелей на стенах, выбитые светильники. Какой-то бытовой мусор разбросан вокруг, такое впечатление, что вот уже лет пять сюда никто не заходил. Отсутствие крыс не настораживало. Эти твари обожают влагу и тепло, предпочитая нижние горизонты такого рода сооружений. Дверь, ведущая на первый уровень тоже была сорвана с петель и валялась отброшенная в левый дальний угол бытовки. Шкафчики для одежды, когда-то стоявшие вдоль правой стены прямоугольного помещения, были сорваны со своего места и смяты в один большой ком рваного железа. Это было не последствие взрыва: на стенах нет следов гари и осколочных отметин, только следы чьих-то острых массивных когтей. Их глубокие борозды тянулись до самой железной лестницы, ведущей на первый ярус тоннелей. Судя по отметинам, лап было две, а когтей по четыре на каждой конечности. Рост существа был около полутора метров, тип передвижения — скорее прямоходящий, не очень быстрый. Вес должен был достигать не менее трёхсот килограмм.

Кто это был меня особо не волновало: существо таких размеров трудно не заметить, поэтому если оно всё ещё здесь, что сомнительно, ко встрече можно успеть подготовиться. В любом случае, ничего подобного в энциклопедии не нашлось. Сталкер, поставивший отметку об опасности тоннеля, скорее всего не стал рисковать. Рассмотрел отметины на стенах и выбрал более удобную дорогу. Раз так долго сюда никто не наведывался, то путнику все поверили на слово. Как обычно и бывает, открытие предстояло совершить из необходимости, нежели по призванию. Где бы не находилось данное существо теперь, тем же путём, что и вошло, оно больше не пользовалось. Тут только два варианта: либо я встречу его по дороге, либо визит был вынужденным и зверюга уже давно где-нибудь на другом конце Зоны.

Меж тем, дорога привела меня к развилке: тоннель расходился на три ветки, одна из которых была закрыта прямоугольной железной дверью, чуть помятой моим массивным предшественником, но устоявшей. Взламывать её смысла не было, кто его знает, что находится внутри. Детектор молчал, вредные излучения и аномальная активность была в пределах нормы. Здесь никто не проходил уже довольно давно, поэтому я выбрал правый рукав тоннеля, как более заглублённый. Судя по тому, что через десяток метров дорога шла под уклон, этот путь будет оптимальным. Во время Выброса лучше держаться от поверхности как можно дальше. Через час пути, тоннель расширился на столько, что в обе его стороны могло проехать по грузовику, вроде ГАЗ 66. На стенах появился конденсат, температура ощутимо снизилась. На водовод это было не похоже, больше напоминая подземные сооружения которые мне в своё время приходилось охранять. В Советском Союзе как естественно и в России, есть несколько подземных городов, заглублённых на несколько километров. Такое сооружение может существовать автономно довольно долгое время, а уж путешествовать там можно месяцами. Лёгкая тошнота подступила к горлу — Выброс начался, но на этой глубине практически не ощущалось его влияния. Сверившись с маршрутизатором, я свернул к обочине подземной дороги и отыскав нишу метров в пять шириной и высотой полтора метра, при этом довольно глубокую, расстелил коврик и развёл огонь. По пути мне попался кусок листового железа, изъеденного ржавчиной, не понятно как тут очутившегося. Привычка подбирать всякий, потом пригождающийся хлам и в этот раз оказала услугу: накрыв огонёк таблеток сухого спирта железякой, исключил возможность видеть такой хороший ориентир с точки, не закрываемой моим корпусом. Разогрев тушёнку и заварив чай, позволил себе чуть задуматься: Выброс продлится ещё как минимум часа два, потом ещё столько же всё будет приходить в норму, всплески радиации и других, менее неизученных излучений утихнут и только тогда можно будет выходить наружу.

Торопиться особо было некуда: б/к был не израсходован даже на треть, еды хватит ещё на трое суток, а если урезать рацион, то может и на шесть. Благодаря «моллюску», недостатка в чистой воде я не испытывал, что даже при отсутствии еды, давало мне ещё трое суток. Время на исследование этого сооружения было, по истечении контрольного срока, я просто дам сигнал Норду, что задерживаюсь. Иначе Юрис кинется на выручку и может не рассчитать своих сил: Зону я все-таки знал немного лучше него, хоть и не на много. Покемарив часа два и свернув лагерь, двинулся дальше. Редкие светильники давали островки жёлтого, тусклого света, поэтому идти в полной темноте не пришлось. Тревожное ощущение взгляда в спину возникло, когда был пройден бетонный пандус, ведущий к запертым бронированным створкам ворот, видимо это был какой-то грузовой терминал. Поднявшись ко входу и убедившись, что пройти внутрь нет никакой возможности, я продолжил путь, отметив на карте точку, на будущее сделав зарубку вернуться сюда со взрывчаткой.

Вот тут то и появилось ощущение слежки: тяжёлый, враждебный взгляд, казалось, исходил со всех сторон, но стоило завертеть головой, как ощущения смещались за спину. Очевидно, тварь оставившая отметины на двери была не единственным обитателем данного места. То, что это был мой приятель с нестриженными ногтями я исключил сразу: ощущения были похожи на то, как преследует добычу рысь. Этот быстрый и осторожный зверь всегда нападает сверху, подгадывая момент, когда жертва запаникует и утратит осторожность. Тот, кто выбрал меня в качестве главного блюда на обед, поступил точно так же: охотник был наверху, очевидно цепляясь за перекрытия или удерживаясь на потолке иным способом. Нападёт он уже скоро, в воздухе буквально ощущалась эманация голода и злобы, совершенно мне не понятной: да, я чужак, но находящийся здесь транзитом; гораздо разумнее будет выждать пока я не уйду, чтобы не обнаружить себя, нежели нападать с неизвестным результатом. Поведение существа не поддавалось анализу, но если хочет напасть — пусть попробует.

Игра в «гляделки» продолжалась ещё минут десять, потом справа сверху донёсся еле уловимый шорох и этого оказалось достаточно. Две короткие очереди, посланные в том направлении из моего верного «ковруши», попали кому-то в очень чувствительное место: шипение, а затем пронзительный вой, стали ответом на моё «приветствие». Я добавил. Снова шипение, вой и последовавший следом шлепок, завершили поединок. Сменив магазин, я стал осторожно приближаться к тому месту, куда упал мой противник. Существо лежало грудой изломанных костей в луже чёрной крови. Это было нечто напоминающее человека, только с чешуйчатой переливающейся в свете фонаря кожей, тонкой длинной шеей, оканчивающейся треугольной плоской как у змеи головой. Мелкие зубы в два ряда, чёрные, мёртвые глаза, закрытые плёнкой как у рептилий. Конечности оканчивались пятипалыми когтистыми руками, с присосками на внутренней стороне ладоней. Видимо этот мутант был ядовит, поэтому и выжидал момента напасть сзади, рассчитывая парализовать или убить жертву ядом. Очередью существу распороло правый бок и прострелило навылет голову, поэтому всё закончилось так быстро. Отрубив мутанту голову и конечности, я продолжил путь по тоннелю, который теперь поворачивал на юго-восток.

Это существо не выглядело как одинокий охотник. Скорее его повадки походили на поведение часового, охраняющего территорию стаи. Если это так, то стоило поворачивать обратно: стая может быть сколь угодно многочисленной и в одного мне с ними точно не совладать. Дав себе обещание, что пройдя за поворот и осмотревшись, тот час же поверну назад, прошёл ещё метров сто. И не зря: тоннель дальше обрывался, потолок и стены были сначала обрушены с помощью инженерных зарядов, а вентиляционные шахты замурованы, поэтому воздух стал таким спёртым. Тут же обнаружилась и причина обвала: на полу метрах в пятидесяти от меня лежал обглоданный скелет того самого существа, когти которого оставили отметины на стене тоннеля и железной двери. Массивный костяк и длинные передние лапы не оставляли сомнений, это было то самое существо. При полутораметровом росте мутант имел мощный скелет и длинные клыки в пасти открывавшейся почти на девяносто градусов. Сняв и это чудо природы на портативную камеру, внимательно осмотрел помещение. По правую руку от меня, был ещё один невысокий пандус, ведущий к уже виденной мною в начале тоннеля бронированной двери. Эту тоже пытались вскрыть когтями. Но старые следы говорили скорее о панике гиганта, нежели о желании выковырять из-за двери вкусных человечков. Осмотрев костяк ещё раз, стало понятно следующее: мутанта гнали родственники существа, убитого мною чуть раньше. Скорее всего, отравив или парализовав жертву змеевидные твари просто ждали пока гигант не сможет двигаться а потом жрали его живьём (характер расположения костей говорил именно об этом, мелкие зубы ящеров не смогли бы так проворачивать солидные мослы загнанного зверя). Нужно было уходить, так как по следам было понятно, что время от времени ящеры всё ещё заходят сюда, включив тоннель в границы своей охотничьей территории. Развернувшись, я быстро пошёл в обратную сторону. Кто бы не сделал этот тоннель и какие бы тайны не хранились за заблокированной дверью — разгадывать их в одиночку было слишком рискованно. Для тайн ещё будет время, а сюда стоило вернуться — чуйка меня ещё никогда не подводила. Слежки за собой я не чувствовал, кроме того, было понятно, что гиганта, чей скелет лежал сейчас глубоко под землёй, просто загнали туда, выследив ещё на поверхности. Ящеры были амфибиями и жили или на болотах, или в затопленных ответвлениях найденного мною странного сооружения. На поверхности была ночь. Выброс не остался без последствий: пара дохлых птиц и несколько вновь появившихся аномалий остались на память до следующего раза. Сменив направление и отойдя от входа в тоннель метров на двести, разбил лагерь и перекусил. Через два часа, которые ушли на осмотр оружия и сон, я снова был на ногах и направившись в обход засечённой рейдгруппы «свободных», взял направление на базу Долга.

1.2

Путь занял ещё сутки, за время которых ничего существенного не произошло. Миновав блокпосты я вошёл на территорию прилегающую к Бару. Старая водонапорная башня, ставшая мне и Норду временной базой, просто преобразилась. Появились тяжёлые ставни из листовой стали, двери были заменены и теперь без направленного заряда их не собьёшь. Крыша обзавелась, невесть откуда взятой металлочерепицей. Башня стала напоминать некое подобие рыцарского донжона, солидное и основательное строение получалось.

Юрис был предупреждён и поэтому не удивился. Обменявшись обычными в таких случаях приветствиями, каждый занялся своим делом. Я скинул комбез и прибрал оружие, после чего отправился в подвал, принять душ. Вода бежала со слабым напором, но была горячей, смывая усталость последних дней. Мыслей никаких в голове уже не было, только чувство усталости и некоего неприятного осадка — разговор с вдовой Тимура предстоял неприятный. Женщина скорее всего уже смирилась с потерей, но видимо чувства были слишком глубоки и сумасшедшая надежда на чудо ещё теплилась. А я эту искорку погашу…

Потом был сон, чёрныё и глубокий, как когда-то в детстве. Помню, что рядом мама и за хлипкой дверью в нашу старую квартирку, на пятом этаже кирпичной пятиэтажки, никого нет. Завтра выходной день и в школу идти не надо. Стены башни были достаточно толстыми и не пропускали шума снаружи. Мерно тикали настенные «ходики», которые Юрис, любитель всякого антикварного старья, выменял пару дней назад на комплект для чистки оружия, выигранной хитрым латышом в покер у местных вольняг. Норд обладал даром изображать тупого простачка — лёгкую поживу для шулеров, но после пары драк в баре и разорения известного в узких кругах каталы^[10] Вальки Штирко, с хитрым латышом больше ни кто не садился за карты. Ходики были в виде совы с бегающими вправо-влево глазами и удивительно мягким боем.

Поднявшись и посмотрев на часы, я понял, что проспал почти сутки — дань походной жизни и не простому рейду. Поднявшись на второй этаж, где у нас получилось нечто вроде гостиной, я застал Юриса за составлением карты Зоны с учётом моего последнего рейда. Получалось очень интересно, учитывая, что Норд тоже не сидел сложа руки. Присел напротив и поинтересовался:

— Как оно тебе здесь, Юрис? — Латыш только скупо улыбнулся, отложив распечатанную карту испещрённую пометками и новыми зарисовками, сделанными его аккуратным убористым почерком.

— Нормально, командир. Люди тут разные, много романтиков, мутного народа тоже хватает, но вот дураков гораздо меньше, чем там — в мире. Очень похоже на то, что было на войне. Всё очень знакомо.

— Скоро будет ещё более знакомо, брат. Духи объявились на болотах. — Мой снайпер сразу сделал стойку и в глазах засветился нехороший огонёк.

— Сколько?

— Нам с тобой хватит: численность до взвода, тяжёлого вооружения нет, только «граники»^[11], да снайперки. Но духи тёртые: костяк банды это моджахеды, а те кто на подхват имеют довольно серьёзный боевой опыт. Все отлично вооружены и экипированы. К тому же их позиция для войсковой операции неуязвима. Они уйдут и снова появятся, и будет как обычно. Кошки-мышки. У местных нет шансов: в открытом бою ничего не выйдет, потому что духи от него уклонятся, а в партизанщине местные будут друг другу только мешать, в результате чего духи укрепятся и встанут на ноги. Будет кисло.

— Не согласен: Долг может противопоставить духам пятьдесят обученных бойцов, и это только рейдовики. Я встречался с ними, Антон, это опытные бойцы.

— Да. Но это если давить духов сейчас, да и то сомневаюсь, что местные смогут тихо выйти на позиции и положить группы прикрытия и секреты. После того как ты уволился, появилось много чего интересного в этом плане и болотные духи эти приёмчики знают. За местных не поручусь. Слишком они стали полагаться на технику, она то их и погубит.

— Нужно рассказать Кашину. Сейчас рассказать, командир — Юрис даже привстал в возбуждении, что с ним бывало крайне редко, даже акцент чуть проглянул. Я успокаивающе поднял руку.

— Присядь, боец. Я уже думал над этим. Информацию твоим любимым долговцам я конечно дам. Поговорю с комендантом, дам знать и Кашину, если он захочет меня слушать. Но тут нужно действовать самим. Соберём группу человек из двенадцати, потренируемся недели две и пойдём, навестим моджахедов. Пойдём тихо и сделаем всё тихо, а потом пусть местные «безопасники» делают, что хотят. Я это затеваю не ради Долга или других местных, просто мы тут надолго — Я вопросительно глянул на Юриса, тот утвердительно кивнул — Поэтому приветы из прошлого нам тут ни к чему. Лады?

— Да, командир, я согласен. Но Кашину нужно сказать… убедить его.

— У-ххх. — Вдох и выдох, спокойнее Антон — Скажем так, брат, я попытаюсь как смогу. Устроит?

— Да.

Посидев ещё немного, отправился собираться. Нужно было навестить жену Тимура и отметиться у коменданта района. Одев комбез (после того, как обнаружил духов на болоте, доверия к местной охране стало процентов на пятьдесят меньше обычного) и взяв автомат, вышел из башни. Дело было к обеду, но низкие облака и накрапывающий мелкий дождик, давали понять, что сейчас ни как не меньше семи часов вечера. Тусклый осенний свет, пробивался сквозь подушку сизых туч, окрашивая всё вокруг в некие грифельные полутона. Кому-то покажется уныло и депрессивно, меня же наоборот успокаивало, скрашивая неприятности предстоящей беседы со вдовой разведчика.

Пройти на территорию базы с пропуском, выписанным мне комендантом в прошлый мой визит, было гораздо проще, нежели без оного. Автомат и АПБ всё же забрали, но особой волокиты не было. Светлана уже ждала меня вместе с сержантом, выделенным мне в сопровождение. Докторша что-то сказала ему и боец, козырнув, удалился в караулку.

— Я сказала, что сама Вас провожу к коменданту. Меня тут многие слушаются. Штопаю их чуть ли не каждый день. Пойдёмте в санчасть, там сейчас никого нет.

Мы пошли по дорожке засыпанной кирпичной крошкой, ведущей мимо здания комендатуры в западную часть комплекса. Санчасть оказалась тоже в подвале, что поделаешь: Выброс мог не оставить раненым и не ходящим больным шансов на спасение. В Зоне необходимость поменяла всё местами, теперь подсобные помещения были на верху, а собственно жильё всегда зарывалось в землю как можно глубже. Кабинет Светланы был совмещён со смотровой комнатой и имел довольно стандартный для медучреждений белый окрас. Мы сели за стол, женщина выставила не хитрую закуску и шкалик водки. Простой русской водки, которой я уже не видел здесь со дня своего приезда в Зону.

В разговорах, вроде предстоящего есть только один виноватый — это гонец, принесший дурную весть. Не в первый раз приходилось общаться с родственниками погибших сослуживцев и каждый раз мысль в голове только одна: лучше умереть самому, чем смотреть в непонимающие от горя глаза матери, жены, бабушки или сестры. Мужики как-то менее эмоциональны, хотя и тут пару раз приходилось вызывать неотложку и отпаивать до её приезда корвалолом падавших замертво отцов и братьев. Женское горе в десятки раз сильнее, потому что они расстаются с большим, нежели мужчины. После таких «сеансов», спасало только стрельбище, где я сжигал сотни патронов, изводя организм предельными нагрузками. Ходившие со мной работники местных военкоматов провожали меня только до подъезда, предпочитая напиваться на лавочке вдали от эпицентра чужого горя. К концу обхода, приходилось тащить в военкомат ещё и их полубессознательные тела. Я их не виню. Повторяю: лучше десять раз умереть самой лютой смертью, чем заглянуть в пустые от горя женские глаза. Горжусь лишь тем обстоятельством, что ни разу не приходилось отчитываться перед родственниками своих бойцов. Мои все вернулись домой.

По мере того, как я рассказывал, глаза Светланы приобретали уже знакомый мне вид отрешённости и отчаянья. Судорожно схватив бутылку, женщина разлила водку по пластиковым пятидесятиграммовым стаканчикам и в глоток опрокинула свою порцию, даже не поморщившись. Затем, опустив глаза, молча сидела минут пять. И тогда я сказал то, что обычно говорю в таких случаях:

— Мучений не было, Света. Тимур не дался мясоедам в руки, его смерть была безболезненной. Он умер как воин: в бою и с оружием в руках. Теперь его надо оплакать и похоронить. Помни его живым.

Женщина, казалось, не слушала. Но я знал, что она ловила каждое моё слово. Потом она порывисто вскочила и убежала в дальний угол помещения. Уткнувшись лицом в угол, женщина зарыдала. Тяжёлый и протяжный бабий вой, пронзительно отозвался в сердце и каждой клеточке мозга. Тимур не был моим бойцом. Но согласившись помочь в поисках, я принял на себя и часть ответственности за него. Осознание того, что все мясоеды мертвы ценностью не обладало: сама по себе смерть врага для женщин потерявших близкого человека — слабое утешение. То, что Светлана заплакала, было хорошим признаком. Горе переходило в следующую стадию, когда психика уже принимает потерю, стараясь смириться с ней. Нужно, чтобы кто-то был с женщиной рядом некоторое время, моя же миссия была завершена и следовало уйти. Очень кстати появилась пожилая уже женщина лет под шестьдесят, в белом халате и повседневке с майорскими звёздами на погонах и знаками отличия медслужбы, иногда проглядывавшими сквозь ткань удивительно белого медицинского одеяния.

Кивнув мне (видимо тут уже все были в курсе моей роли), со значением: «уходи мол», пожилая женщина майор, приобняла за плечи и увела Светлану в смотровую. Я же вышел из санчасти и направился в сторону комендатуры. Но меня окликнули. Майор Кашин, собственной персоной, в припрыжку бежал в мою сторону, придерживая рукой сбивающееся от ветра кепи, от чего головной убор стал похож на плоский блин, весьма неаппетитного вида. Встав на месте, решил дождаться, когда майор добежит до меня. Тот перешёл на начальственный шаг, поправил кепи и поравнявшись со мной, первым протянул руку для пожатия;

— Здоров, старшой. Спасибо, кстати за мины. Мои сапёры говорят, почти нечего было после тебя делать. Грамотно снял гостинцы.

— Да ешьте на здоровье. Поздно спохватились, ведь знали, что мин там понатыкано, боец ваш нарвался тож. Чего сразу сапёров не оставили или «отвалилось не болит»?

Кашин потемнел лицом, но вспомнив, что я вроде как вольная птица и не совсем бесполезный человек, ответил без чинов.

— Да у меня грамотных минёров всего трое! Трое, Антон. А мины ставят каждый день. Уголовники, наёмники и мародёры на Дикой территории минируют подходы к своим тайникам, просто направления поганят растяжками и минами, чтобы вольняги подрывались и можно было хабар как грибы подбирать. А погибло ещё десять человек и всё это за полгода…

Кашин вынул пачку сигарет «Петр I» и, выцепив зубами сигарету, жадно прикурил от умело зажженной о ноготь большого пальца левой руки спички. Окутавшись облаком пахучего дыма, майор чуть сбавил тон и продолжил:

— Знал я про мины эти. Разослали по открытому каналу предупреждение, ворота хотели заварить вечером того же дня. Но тут столько шуму было: «свободные» сразу по трём направлениям полезли. Пока отбились, пока пленных обменяли вот время и ушло. А тут ты нарисовался…

— И всё за вас сделал…

— Да иди ты начисто! Чего снова пришёл или денег хочешь за доброе дело? — Видимо я снова улыбнулся, потому что Кашин невольно опустил руку к поясной кобуре. — Ты чего…

— Нет, товарищ майор, всё нормально. А деньги мне не нужны. Просто согласно договорённости с комендантом, пришёл проинформировать вас об общей остановке в районе, где я побывал. Думаю, что вам будет интересно.

Кашин слегка удивлённо пожал плечами и кивнул, указывая дорогу в отдельно стоящий одноэтажный домик в шесть окон. У входа с обоих сторон были сложены бетонные блоки и стояло по пулемёту. Стрелковые позиции брали сектора перед зданием и все подступы под прицел, исключая возможность подхода штурмовых групп на дистанцию прямого выстрела. Службу несло шестеро бойцов в броне. Красная табличка с золотыми буквами сообщала, что это особый отдел отряда «Долг». Само здание тоже в любую минуту могло послужить очагом обороны и видимо держаться можно было довольно долго. Майору отдали честь, меня снова обыскали.

Кабинет Кашина был в конце коридора, таблички на двери не наблюдалось. Обычная казённая обстановка, стол, шкаф, металлический сейф возле стола справа от входа и пара стульев. Кивнув мне на довольно крепкий ещё стул, майор усевшись напротив, казалось, весь обратился в слух.

Изложив то, что произошло со мной в последнем рейде, естественно умолчав о встрече с мутантом Тихоном, я ожидал любой реакции кроме последовавшей. Кашин вскочил и начал ходить из угла в угол, меряя кабинет широкими, не приличествующими его малому росту, шагами, двигаясь по диагонали и постоянно затягиваясь уже третьей по счёту сигаретой. Правда у этой он ещё и оторвал фильтр, что характерно для людей, привыкших к более крепким сортам курева.

— Пойми, Васильев, не было у меня возможности вторую группу посылать. Контрики^[12] наши вообще ничего не нарыли по засаде на Сортировке. Выслать ещё людей, которых и так мало — не видел смысла…

— Ну вот теперь, вам всё известно, так в чём же дело? — Вопрос я задал риторический, видно было, что майор уже принял решение и оно не то, которого ожидает Норд, но вполне точно предсказано мной ранее.

— А в том, что теперь придётся договариваться со «Свободой» о совместной операции и это в том случае, если они согласятся.

— Думаю, что согласятся: появление сильного и в перспективе многочисленного противника их тоже не обрадует. Только вот я же говорил, что крупномасштабная операция имеет слишком много уязвимых моментов. Будет громко, но слабо эффективно. В идеале накрыть бы этот островок миномётным огнём, но лагерь хорошо замаскирован и корректировщикам будет почти невозможно работать. Секреты и патрули грамотно стоят, засекут и поднимут тревогу.

— А ты знаешь, прапорщик, что и мины тут не всегда взрываются. Если подлянка на земле поставлена — всё нормально, но вот со снарядами и минами чуть больше пятидесяти миллиметров, начинаются проблемы. Могут вообще не сработать или исчезнуть в процессе полёта. Короче, с закрытых позиций огонь не возможен. Есть у меня штук двадцать «подносов»^[13], да толку от них мало: когда сработают, когда — нет. Мы в месте, где физические законы действуют избирательно и человеческая логика тут не работает.

— Но, помнится, «свободные» используют миномёты, сам слышал, как они из них УР сектантов обрабатывали.

— Так то старьё, ещё с войны осталось. Наштамповали в своё время, та на склад и положили. Но штука паршивая — пятидесятый миллиметр даже толком не поцарапает монолитовскую городьбу. Это они для проформы стреляли — вдруг поможет. Слышал, что им кто-то поставил партию «Вампиров»^[14] вот с их то помощью они УР и взломали, да и то не полностью. За первой линией их встретили пристрелянные по секторам КПВ^[15] вот они и откатились. Зачем полезли теперь, знаю — Майор с некоторой долей превосходства глянул в мою сторону — Но это так, к слову пришлось. Короче, миномёты тут не помогут. Вспугнут только. За сведенья спасибо, будем думать.

— Только не очень долго. Времени у вас почти нет: духи уже наладили контакты с мелкими торговцами, местным криминалом в лице смотрящего. Торят тропы по проводу караванов из глубины зоны, налаживают свой обычный бизнес по торговле рабами наркотой. Когда они освоятся и придавят какой-нибудь из слабых кланов, будет уже совсем поздно. Завалят сначала вас, потом пощиплют «Свободу», но до конца её давить не станут: у «свободных» слишком серьёзное прикрытие. Наёмники связываться с духами не будут и просто свалят туда, где не так горячо. Несогласных моджахеды быстро возьмут на ножи. Алхимиков обложат данью, поставят свою охрану. Учёные… тут возможны варианты, но контроль будет и за ними. Вам пощады не будет точно: «шурави»^[16] вырежут под корень.

— С чего ты взял, что только мелкие торговцы у духов на связи?

— Тут всё просто: к эксклюзиву, типа вашей «паутинки», духи доступа не имеют. Оружие и снаряжение для Зоны есть, но оно от вояк, или своё. Артефакты они не используют, я спрашивал у пленного. Пользуются меднаборами тех же военных. Значит, завязки только вне зоны, через мелких оптовиков. Да и не станут они обращаться ни к Сидоровичу, ни к Одесситу, слишком велик риск раскрыть себя.

— Понятно, постараюсь договориться со «Свободой», посылать своих пока рискованно.

— Ничего не даст ваша «расческа»^[17]. Информация может уйти к духам и потом уж точно будет кисло. Кроме того, вы не сможете наладить полного взаимодействия со «свободными»: пока будете тянуть одеяло каждый на себя, моджахеды просочатся мелкими группами сквозь ваши порядки и уйдут. И на этот раз всё будет иначе, теперь они будут готовы и вам не поздоровится. Воевать с духами ваши ребята не смогут: партизанщина — не ваш образ жизни. До некоторых пор вас выручит знание местности и условий, но это не на долго. Духи очень быстро учатся и их сюда может прийти очень и очень много. Найдёте где-нибудь за пару месяцев человек пятьсот подготовленных волкодавов знающих местность и умеющих воевать с афганцами — может и простоите ещё некоторое время. Если нет, то довольно быстро Бар сменит хозяина.

— А ты меня не пугай. Не факт, что операция не даст результата. Мы можем сколько угодно драться по мелочам между собой, но когда «свободные» поймут, против кого мы идём, взаимодействие будет таким как надо.

— Если только лидеры «Свободы» не решат объединиться с духами, против вас. А это вполне шоколадный вариант для них. Им уничтожение не грозит — это-то «свободолюбы» сразу дадут духам понять.

— Васильев, я устал от тебя. За предупреждение спасибо, но мы уж как-нибудь сами разберёмся, что и с кем нам предпринимать. Более не задерживаю — Лицо майора закаменело. Давая понять, что разговор окончен. Когда человек в чём-то сильно уверен, разубеждать его бесполезно я и не стал больше тратить своё время.

— Разрешите идти, товарищ майор?

— Иди, уже иди. Не задерживаю…

Выйдя из здания особого отдела, я направился в комендатуру. Но на пол пути меня окликнул знакомый голос — Василь. Местный «Штирлиц» был в комбезе разведчиков «Долга», она напоминала мою, только имела чуть другой рисунок линии бронежилета. Очевидно, нечто более продвинутое. Секретчик улыбался и получалось это у него так, будто я его потерянный брат, которого он очень долго искали и обрёл после долгих лет разлуки. Видимо так и учат в их закрытых школах: вот сейчас он улыбнётся и мгновением позже уже всадит в тебя очередь из автомата. Но такие фокусы нас распознавать учили, поэтому меня этому супермену не провести. Если потянется за оружием или просто о нём подумает — я успею первым, тут даже сомнений быть не может. Думаю, что на сей раз улыбки мне расточали на предмет выудить некоторые подробности последнего рейда или взыскать должок, за предыдущий. Распространяя вокруг себя флюиды радушия, Василь как-то незаметно увлёк меня к КПП, а потом мы оказались в «100 рентген»: он за кружкой пива и горкой солёных орешков, я просто сидел «на сухую», пива или чего покрепче совершенно не хотелось. Наконец закончив нарезать круги вокруг да около, секретчик стал расспрашивать про рейд. Народу вокруг ещё не наблюдалось, в столь ранний час большинство посетителей либо ещё спали, либо уже разбрелись по своим делам. Осторожно, опуская ряд подробностей, изложил особисту всё то, что до этого говорил Кашину. Василь, в отличие от майора слушал внимательно, задавая уточняющие вопросы, стараясь пробить меня на предмет дальнейших действий. Но и этого я ожидал, посему не дал секретчику повода к размышлению. Поняв, что лучше всего играть в открытую, Василь поинтересовался:

— И что же они по твоему могут предпринять уже тут в глубине охраняемой территории? Шансов пробиться внутрь, практически никаких.

— Есть шансы и очень неплохие. Смотри сам: под видом не вызывающих подозрений вольняг, мелких торговцев и просто транзитных путешественников они накопят в разных концах внутреннего периметра группы по пять-шесть человек. Оборудуют схроны с оружием и в нужный момент просто перебьют дежурные наряды на блокпостах и мобильные патрули. Прорвут периметр внутренней охраны базы и уничтожат средства связи и управления. После этого войдёт та группа, что будет дожидаться с внутренней стороны первого кольца обороны, тоже скопившаяся под разными предлогами в узловых точках и напавшая на дежурную смену внешнего блока уже после того, как диверсанты просигналят, что связь отключена.

— Ловко, — Василь даже слегка поёжился до того убедительный и реально выполнимый план я изложил — Практически мы беззащитны: вольняги откажутся сдавать оружие на внутреннем «блоке» — зверьё периодически шныряет там и сям, места у нас тут не спокойные… Разоружение всех прибывающих отпадает… — Он задумчиво разгрыз пару зёрен арахиса и сделал длинный глоток из кружки — И что же будет потом?

— Очаговая оборона у вас организована грамотно, но вот внешние блокпосты ориентированы только на внешнее нападение: стрелковых точек, обращённых в тыл просто нет. Уцелевших изолируют в зданиях, потом уничтожат или возьмут измором. Ваши соседи — «свободные», думаю, даже помогут. Я уже молчу про кланы мародёров и наёмников: издыхающего льва будут грызть все шакалы. Потом — финита: отрезанные яйца и головы по всей территории базы.

— Весело. — Секретчик мрачно цедил пиво, которого осталось совсем на донышке. — Можешь подсказать меры противодействия?

— А чего тут мудрить: духов прихлопнуть уже сейчас, пока они не проторили сюда дорожку…

— А кроме этого, — Особист скривился как от зубной боли — Пойми Антон, я не всесилен, приказать Кашину не могу.

— Тогда наладить пропускную систему. Брать всех вновь прибывших нейтралов и подходящих под описанный тип легендирования (торговцы, мелкие новые группировки, одиночки), завести служебных собак, натаскать их на поиски тайников с оружием и взрывчатки, бессистемно и неожиданно проводить рейды прочёсывания по территории. Перестроить укрепления таким образом, чтобы все они могли довольно долгое время держать оборону в изоляции. Проводить инструктаж и учения с личным составом разработав соответствующий сценарий. Запустить дублирующий передатчик, вынеся его в отдельное строение. Вот приблизительно так.

— Ну, учения это хорошо, но вот людей в канцелярию как добыть: куча народу ведь приходит… Но это частности. Спасибо тебе, прапорщик, теперь я у тебя в долгу.

— Это я запомню, Василь, будь уверен.

Посидев ещё немного, мы пошли каждый по своим делам. Василь удалился, чуть ли не рысью в сторону КПП, я же пошёл к выходу чуть позже. И замер как вкопанный: в бар зашла молчаливая компания сталкеров в одинаковых комбезах с нашитой на них бахромой маскирующей ткани. Узнал я их сразу, это были те самые наёмники с которыми я столкнулся на болотах. Но на этом сюрпризы не закончились: командир «диких гусей» тоже был мне очень хорошо известен ещё по моей прошлой жизни. Это был Якоб Зан, мой старый знакомый из бывших восточногерманских немцев. Он долгое время выполнял какие-то мутные поручения в одной части, к которой я был временно командирован. Зан был отличным рукопашником и виртуозно владел ножом. В спарринге мы вечно «убивали» друг друга почти одновременно, победы так никто и не добился. «Мальком»^[18] я владел гораздо лучше — Зан долго и упорно постигал методику работы с МСЛ, но овладев базовой техникой, дальне не пошёл. Потом судьба нас развела, и больше мы не сталкивались.

Дождавшись пока его парни рассядутся у дальней стены, а сам Якоб подойдёт к стойке бара, я решил обнаружить себя. Подойдя к немцу с левого плеча, хлопнул его по правому, одновременно громко сказав:

— Гитлер капут! — Реакция у немца была отменной: наши движения были почти синхронны. Он попытался провести удар в сердце локтем левой руки, а я, уйдя с траектории, обозначил удар в кадык. Затем увёл в сторону ладонь, сложенную в «клюв», нацеленную в одну пакостную точку на моей физиономии. Достигни такой удар цели, жить мне бы осталось секунды две.

— Спокойно, геноссе Зан. Это только я. — Разорвав захват, отошёл на пару метров и пронаблюдал, как на узком, обветренном лице знакомого проступает узнавание. Чёрные глаза засветились радостью. Якоб минуту назад убивший бы незнакомца посмевшего так неловко подшутить над ним, теперь сграбастал его в охапку и приподнял несколько раз над полом.

— Wassiljew, du der alte Waldteufel! (Васильев, старый ты лесной чертяка! — нем.) — Потом быстро перешёл на русский, которым отлично владел — Как ты попал сюда — не спрашиваю, рад встрече камрад.

— И я рад, Якоб. И тоже не удивлён, что битый ландскнехт вроде тебя попал именно сюда. Помню твой извечный позывной, он как девиз для всех нас: «Sturmvogel» (буревестник — нем.). Мы всегда там, где буря.

— И как эта птица мы всегда умираем в полёте… — Якоб достал фляжку и налив в колпачок сначала себе и опрокинув обжигающую влагу в рот, потом выпил и я. Коньяк был армянский, очень редкой сейчас марки «Двин». Немец пил либо тёмное пиво, либо позволял себе глоток только коньяка этого сорта. И делил его лишь с друзьями. Я удостоился такой чести вторично. Первый раз это было в одной горной республике, когда я и мои бойцы вытаскивали из ловушки горного ущелья самого Якоба и неизвестного мне афганца по приказу аж самого командира бригады. Полковник Сидоренко, чуть ли не упрашивал разыскать немца и его спутника в лабиринте пророка Джумы, туда духи из одного горного племени загнали Зана и его напарника. Нашли мы их через сутки погасив по ходу дела группу духов уже вставшую на след немца и его товарища по несчастью. Как говориться: ищешь дичь — поищи охотников. Выйти чисто не получилось, духи прознали о стычке и объявили тотальную облаву. Нас четверо суток гоняли по горным тропам, пока не припёрли к обрыву, на пятачке каменистой горной землицы. Оттесняя нас всё ближе и ближе к пропасти, духи решили взять кого-нибудь живьём.

Моджахеды волнами накатывали на изрытый пулями и осколками пятачок каменистой земли, где мы закрепились не в силах уйти. Что поделаешь — горы для нас только горы, а духи тут дома. Пулемёт давно заклинило, гранат осталось только две, ранены были все, я дал приказ спускаться по отвесному склону — метрах в семидесяти внизу была тропа, которую духи ещё не перекрыли. Остался на пятачке только я… Духи, поняв, что добыча уходит, начали ураганный обстрел из всех стволов. Случился обвал. Меня завалило… Выбрался, недели три шарился по горам, пока не вышел к нашей погранзаставе. Потом, долго валялся по госпиталям и заполнял всякие бумажки, что я действительно жив. Немец тогда сильно помог, подтвердив мой рассказ, ребята тоже старались, но потом верный человек сказал, что именно рапорт Зана сыграл решающую роль. Наши пути разошлись, дружбы особой не возникло, но было некое ощущение, что этот человек надёжен и в случае чего можно если не помочь друг другу, то как минимум один раз разойтись краями без жертв.

Главным вопросом на сегодняшний момент оставалась роль Зана в операциях духов. Насколько сильно он с ними завязан и не войдут ли наши с ним интересы в конфликт. Времени прошло достаточно и кто его знает, чем сейчас немец зарабатывает на жизнь. Но наёмников на территорию Долга не пускают, значит, Зан имеет свой базовый лагерь, а людей у него гораздо больше шести: десяток-полтора я думаю. Пятеро пришли с ним, а остальные остались «на хозяйстве» так сказать. Пятнадцать опытных диверсов — это серьёзная сила. Но переиграть их было вполне возможно: специфика подготовки и её направленность имеет серьёзный перекос в сторону чисто контрразведывательных, оперативных методов работы. Поэтому боевая подготовка имеет свои бреши, случись нам столкнуться в поле, даже мы с Нордом вдвоём сможем если не уйти от группы Зана «в чистую», то уж дорого продать свои жизни, сделав охоту за нами делом очень убыточным, сможем наверняка. Но лучше, если такого варианта не будет даже в проекте. Тем временем Якоб изложил краткую версию своего появления в Зоне:

— После того случая, ну …

— Я помню, как не помнить. Орден-то дали какой или просто не посадили? — Зан поморщился, видимо вспомнил что-то не очень приятное связанное с той давней историей.

— Нет, служил дальше. Орден получил уже года через два, когда увольнялся в запас. Поехал на малую Родину в Волгоград. Родственники в большинстве своём уехали в Германию. Меня пока не выпускали, как носителя гостайны… Потом добился, уехал.

— И как там? Пиво вкуснее, а раки больше? — Но немец не улыбнулся, наоборот, на лицо его набежала тень, и без того тонкие губы сжались в тонкую нить. Глаза сверкнули очень нехорошим светом.

— Нет, Антон. Я уехал из ГДР очень давно ещё в 89 м. Все думали, что после объединения что-то изменится к лучшему. Но кроме пособий и новых стеклопакетов в старых домах ничего не появилось. Зато многое исчезло: работа, уважение. Сама служба в войсках ГДР стала преступлением. Нет — в слух конечно этого никто не говорил, но с работой стало совсем туго. Я пытался организовать сначала детективное бюро — отказали в лицензии, потом спортзал — снова отказ и жуткие проблемы с арендой помещений… И тогда…

— Банк грабанул в Дрездене, году в 99-м. Верно смекаю? — Лицо Якоба вытянулось, но он быстро взял себя в руки.

— Не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ну, раз не понимаешь, значит, я обознался. Хотя работа была ювелирная, и проводил её тот, кто точно знал тактику работы GSG-9^[19] и как поладить с этими парнями. Чистая работа, как на учениях: ни следов, ни единой зацепки для следствия. Да и купюрами крупного достоинства никто после не сорил, раз местные полицаи не отрапортовали о задержании и раскрытии… Значит, тут теперь. И к кому прислонился?

— Сам по себе. Подтянул коллег по старой работе — Якоб усмехнулся и сделал движение подбородком в сторону столика, где его команда уже расписала партию в покер, под пивко и бутерброды — Выполняем заказы на поиск и спасение… Последний раз неудачно: пропала группа сталкеров на болотах. Шли от заброшенной стоянки на сортировочном узле. Заказчик слишком поздно обратился, по следам уже было ничего не отыскать. Неделю ходили кругами… Часть денег пришлось вернуть.

— Ты какой валютой гонорар брал?

— Долларами, разумеется. Местные фантики мне доверия не внушают, кроме того есть тема перебраться в Сомали. Зовёт полковник Чеботарев, может помнишь такого из особого отдела дивизии?

— Помню, конечно. Нормальный мужик. Так вот о деньгах. Ты с кем договаривался о работе?

Тут Якоб насторожился: слишком уж деликатные вопросы я задавал и намёк на мою осведомлённость был очень прозрачен. Медленно и с расстановкой немец поинтересовался:

— Что ты знаешь?

— Это духи Якоб, наши старые знакомые духи. Скорее всего, с тобой расплатились именно фантиками. Ты же знаешь привычку наших заклятых друзей рисовать бумажки очень напоминающие настоящие деньги. Думаю, что там фальшивые не все, а только треть или четверть: полное фуфло они сейчас толкать не решатся. Их пока ещё не так много и афишировать своё присутствие наши гости ещё не готовы. Ты проверь шуршики-то, проверь.

Медленно поднявшись со стула, немец извинился и вышел из бара, на ходу вынимая ПДА.

Я вдруг почувствовал острую жажду и заказал кружку тёмного пива, о наличии которого сообщал тетрадный листок в клеточку, исписанный корявым, но понятным почерком, пришпиленный к стойке где рядами стояли пачки сигарет имевшихся в продаже на данный момент. На проверку купюр уйдёт какое-то время. Подделки не могут быть слишком плохого качества, но думаю, что при внимательном осмотре это выяснится. Кружка опустела уже на треть, когда Якоб быстрым шагом вернулся в бар и уселся на стул рядом со мной, приглашая всем своим видом поделиться знаниями.

— Готов слушать? — Немец кивнул и вид его при этом был не из весёлых. Понимая, какой счёт ему могут предъявить его же собственные люди, за подставу, хоть и невольную. В нашем опасном ремесле мелочей не бывает. Поэтому спрашивают серьёзно и по-взрослому за всё одинаково.

— Тогда принимай: тебя наняли духи из банды Анвара Халида. Его люди разгромили стоянку сталкеров-вольняг на Сортировке, потом постреляли разведывательно-поисковую группу долговцев уже на болотах, после чего их всех прибрал контролёр. И думаю, тебе повезло, что вы их не нашли: Контролер там давно сидел, позабавился бы и с вами.

Информация была новостью для немца, это было видно по тому, что он не играл изумления, а скорее старался скрыть чувства, охватывавшие его по мере того, как я говорил. Значит, заказ получил через посредника, к которому обратились духи. Именно поэтому гонец был в маске и скорее всего по этой причине послали духа жившего в Турции. Это не вызывало очевидных параллелей. Фальшивки должно быть высокого качества, раз Зан не обнаружил подвоха тут же на месте.

— Если не секрет, Якоб, сколько фантиков было в колоде?

— Двенадцать тысяч — Немец только чуть заметно побледнел, уже полностью обретя контроль над нахлынувшими эмоциями — Разные номера одной серии, но есть характерный дефект при печати цифры «8», она заваливается чуть вправо. И ещё пара мелочей, но для банковского спеца где-нибудь во Франкфурте этого будет достаточно. Не поленились, сволочи — перемешали купюры… Высокое качество, хорошая бумага. Определили бы не скоро…

— Ну… Страшного-то ничего не произошло: ты предупреждён, деньги ещё на руки своим деятелям не выдавал. Раздай аванс из заначки, а эти… Я у тебя выкуплю из расчёта 1: 1, при условии, что это останется нашей маленькой тайной.

Вы когда-нибудь видели охотничьего пса? Но не спаниеля, а серьёзного, натасканного на человека. Добермана, например? Эта порода генетически предрасположена именно для охоты на человека, умный и правильно обученный пёс бросится бесшумно, не издав ни звука. А уж по следу будет идти, пока не настигнет или не умрёт… Или не последует команда «фу». Против обычного зверя доберманы бесполезны, но если добыча — человек лучше собаки не найдёшь.

Зан напомнил сейчас именно добермана идущего по следу: эмоции исчезли, включился некий механизм охотника, уже готовящего место на стене под новое чучело. Как скоро оно там появится — уже вопрос времени, но пустовать оно точно не будет в этом можно быть уверенным.

— Антон, зачем тебе фальшивки, я не спрашиваю…

— И правильно делаешь — не отвечу. Ты же знаешь, я запасливый. Кроме того, возможно ты решишь присоединиться к одному мероприятию, которое я планирую в недалёком будущем. Риск будет минимален, я почти всё уже рассчитал.

— Хочешь пощипать духов?

— Нет. Уничтожить. Другой вариант меня не устраивает.

— Я подумаю. Когда ты хочешь получить фантики и мой ответ?

— В течение этой недели я буду здесь. Давай условимся, что каждый день в… — Я глянул на часы определяя время — В девятнадцать тридцать по местному времени, я буду ждать или тебя или твоего человека, пусть он назовёт твой радиопозывной, так мы узнаем друг друга.

— Хорошо, договорились. Теперь буду осторожнее с контрактами и после нашего дела наверное переберусь в Сомали. Там всё проще.

— Везде есть свои сложности, камрад… Но раз тянет к неграм и малярийным болотам — доброго пути. Только замечу, что духи пришли сюда не пустыми. Для тебя будет возможность завязать.

— Всегда поражался, как тебе удаётся знать всё и про всех…

— Это старая русская магия, обитает она в пятой точке организма и только у нас. Западный человек не поймёт, а вам немцам вообще лучше и не пробовать…

— И почему же?

— Это заразно: кто научится — сразу становится русским и в компанию приличных европейских господ его уже не пускают.

Якоб заржал, качая головой, направился к столику своих парней уже по третьему разу перераспределившим весь гонорар за месяц вперёд. Покер — чудная игра, где всё строится на интуиции. Расчёт тут не главное: любой план может полететь ко всем чертям, если нет чувства ситуации или закралось хоть малейшее сомнение в последовательности действий. Некоторые называют шахматы королевой логики. Но в этой игре скрыт самый главный порок: конечное число вариантов ведущих к победе. Проще говоря, всё можно предусмотреть и неожиданных ситуаций вообще не может возникнуть из-за жёстких правил, ограничивающих возможности игроков некими определёнными рамками. Покер ближе всего подходит к жизненным реалиям из-за одного волшебного приёма — блеф. Даже если на руках одна паршивая пара, всегда можно заставить противника предположить, что в его комбинацию закралась ошибка и у тебя есть некое преимущество. Как и в жизни, блеф даёт возможность склонить чашу весов в свою пользу, когда шансы на выигрыш ничтожны, исчезающе малы…

Я вышел наружу и не торопясь направился домой… Пусть временный, но теперь у меня есть свой дом. Место, куда можно прийти, отгородиться ото всех и на некоторый срок стряхнуть с себя часть напряжения. Норд был в гостиной и чистил недавно приобретённую им по вновь обретенным каналам снайперку. Как раз сейчас он снимал набалдашник массивной мушки и одевал на ствол непривычно тонкую трубу ПБС, которая скрыла весь ствол до самой оконечности деревянного цевья и после поворота едва слышно щёлкнув, встала на место. Присмотревшись, я узнал оружие. Это была новая модификация «моськи», под названием ОЦ-48К^[20]. При всей моей неприязни к «буллпап» — компоновке, нужно было признать, что конкретно этому стволу уготовано большое будущее: винтовка была приёмистой, относительно лёгкой и при небольшой длине, позволяла доставать человека в броннике на расстоянии не менее пятисот метров, с гарантированным результатом. Где Юрис раздобыл это чудо — оставалось загадкой, но когда он навесил на неё амеровский семикратный «Леопольд», оружие приобрело очень многообещающий вид. Увидев меня, Норд заулыбался кивая на свою новую игрушку:

— Почти даром обошлась. Завтра буду пристреливать. Отличная машинка, командир, никогда не думал, что смогут из обыкновенной «трёхлинейки» сделать нечто подобное.

— Странный «тихарь»^[21], таких видеть ещё не доводилось.

— Местная разработка. Из чего делают, точно сказать не могу, но практически не сбивает баланса и использует какой-то иной принцип. Звука и вспышки просто нет. Говорят последняя разработка алхимиков.

— Весь гонорар поди ухлопал на него?

— Нет — Юрис чуть смутился, — всего десять тысяч рублей отдал.

— Даром практически… Ну да если вещь хорошая, нужно узнать на предмет…

— В оружейном ящике посмотри, там и для тебя припасено.

Ехидно улыбаясь, Норд перемазанным в мастике большим пальцем правой руки указал на шкаф у себя за спиной. Сюрпризом был точно такой же ПБС, только предназначенный для автомата, точнее, для моего «ковруши». Усталости как не бывало, сразу принялся за работу. Компенсатор пришлось снять, новый девайс устанавливался вместо него. Разумно и чуть снижает вес оружия. Конструктор поработал на славу: крепление полностью совместимо с креплением ДТК^[22] и с обоих сторон имелись четыре ряда отверстий, призванные оный заменить. Длинна ствола чуть увеличилась, но это было не критично, по сравнению с привычным армейским вариантом ПБС. Тот удлинил бы ствол ещё сантиметров на десять как минимум. Новый девайс почти неслышно щёлкнул, подтверждая что крепеж осуществлён верно. Как я и предполагал, баланс был в норме, вес глушителя почти не ощущался. Правильно поняв моё желание, Юрис подхватил винтовку и пошёл к лестнице.

— Пойдём к соседям на блок, командир. Дикая территория как на ладони видна: можно будет опробовать покупки.

Что тут скажешь: разрядка после встречи со Светланой была просто необходима, да и творчество местных умельцев тоже требовалось оценить. Нужно отметить, что подобное устройство уже стояло у меня на АПБ и никаких нареканий не вызывало. Но одно дело старый уже устаревший пистолет и совсем иное — автомат, только-только запущенный в серийное производство. Нагрузки не те, да и требования выше, так как автомат — основное оружие в бою. Подойдя на десять метров, я тут же ощутил на себе последствия доверительной беседы с Василем. Нас не просто окликнули: теперь в тыл был повёрнут РПК и добавлено пара блоков защищающих позиции поста с тыла. На сердце чуть потеплело: значит не зря говорил, послушались. Теперь, случись что, погибнет гораздо меньше бойцов. А может быть и все отсидятся…

Уладив формальности, мы договорились о проведении силами нашей группы небольшой разведки боем. Командир «блока» сообщил, что в полукилометре наблюдается активный радиообмен между двумя небольшими группами мародёров и зажатыми на грузовом терминале ж/д узла вольнягами. Последних «приняли» на выходе из тоннеля ведущего на Янтарь, потом загнали в заброшенный склад. Среди вольняг было двое опытных сталкеров — одиночек. Только благодаря им, группа (ориентировочно состоящая из пяти человек команда) заняла круговую оборону и пока держалась. Долговцы выслали дежурную группу «отбойщиков», так как подобные ситуации случаются постоянно, но на галерее бывшего заводоуправления засела группа стрелков из какой-то новой группировки наёмников. С большими потерями бойцы «Долга» были вынуждены отойти: двоих раненых и одного убитого было вполне достаточно для принятия такого решения. Мы подошли к карте, расстеленной на снарядном ящике в палатке командира блокпоста. Хмурый парень лет двадцати с шевроном за ранение и погонами лейтенанта, хмуро тыкал в испещрённую значками карту района.

— Да глухо всё, Антон Константиныч (парня звали Сергеем и он с самого начала проникся ко мне непонятным для меня по своей мотивации уважением), в лоб их не взять, подходы все простреливаются. Там пулемёт и пара снайперов да человек пять автоматчиков. Пробовали уже. Кроме того, радиоактивных пятен и живцов штук шесть в округе. Не пройти там. Задымление не помогает — наскочим на аномалии, да растяжки там везде. А дым быстро рассеивается. Миномёты сами знаете, эффекта не дают. Да и галерея сама капитально построена: порушить до конца, только сосредоточенные заряды нужны…

— Давай не будем впадать в отчаянье, лейтенант. Раз в лобовую не получается, попробуем в обход взять: вот смотри, на северо-западе колодец канализационный…

— Там тварь какая-то обитает, к нам не лезет, но — внутрь не пройти. Человек шесть уже зажевала. Чем только не пробовали выкурить — не помогает.

— Что за зверь там сидит, выяснить не пробовали?

— Нет. Но силён, падла — людям головы проламывает. Одному руки — ноги пооборвал.

— А куда коммуникации из того коллектора ведут?

— В западное крыло заводоуправления и сборочный цех. Чего тут собирали не знаю, но помещение большое. Крыша до сих пор цела, станки растащили само собой. Там заминировано всё: мы ставим и эти — Сергей смачно сплюнул в сторону — свои самоделки накрутили. Даже если в цех пройти, наверняка пристреляно всё. А начнёшь метаться — подрыв и привет семье.

Похоже, что положение было не из лёгких, но в пятистах метрах дальше идёт бой, вольняг просто порежут на лоскуты и вряд ли это будет быстрый процесс. Канализация оставалась единственным путём, который вёл к победе. Наёмники уверены в своей неуязвимости и не ожидают сюрпризов с этой стороны. Нужно было рискнуть. Я повернулся к Юрису

— Норд, залезь на крышу, прижми этих козлов, как ты это обычно умеешь.

Так, теперь лейтенант

— Сергей, мне нужна твоя помощь

— Да не вопрос, Антон Константиныч, что от меня нужно?

— Пошуметь. Пока Норд работает, ты со своими бойцами постреливай по галерее и цехам. Не нужно, чтобы противник понял, что работает снайпер. Ваша стрельба будет как фон для моего бойца, да и бандиты успокоятся. Ожидаемые действия противника, это тоже своего рода успокоительное. И вот ещё что. Есть связь с вольнягами?

— Да, командир группы некто Слон. Личность известная — давно ходит на Янтарь и другие гиблые места знает как свой задний двор. — Добро, давай частоту. Их скорее всего слушают, но попробовать надо.

— Не уверен: Слон парень тёртый, даже мимо нас иногда на спор проходил с песнями в эфире, а мы не слышали…

— Но ведь в этот раз его приняли, верно?

— Ларчик просто открывался — он людей новых в Зону повёл, вот из них кто-то про маршрут и сболтнул. А мест прохода через Янтарь не так много.

— Ладно, давай крути свою шарманку. Время дорого.

Долговцы были неплохо оснащены: у ребят на «блоке» был «Акведук»^[23], который отлично себя показывал в полевых условиях. Надёжная и неприхотливая система. Сначала лейтенант сам заговорил с вольнягами, потом протянул трубку телефона мне. Сразу стало ясно, что группе Слона приходится туго: связь была хорошей, поэтому чётко прослушивалась окружающая обстановка на складе. Бандиты не экономили боеприпасов: слышались длинные заливистые очереди из пяти LR300, тявканье двух «ремингтонов» бандитских снайперов и диссонансом вклинивался родной «Печенег»^[24]. Им отвечали два АКМ, да пара пистолетов (что-то импортное, что я не мог идентифицировать на слух). Всё было очень плохо: судя по интенсивности перестрелки, бандитов удерживало только наличие, у обоих обладателей АКМ, «подствольников», да видимо меткость бьющих короткими очередями стрелков. Но скоро соотношение сил изменится: вольняг задавят массированным огнём пулемёта и под прикрытием огня средств поддержки, подойдут на бросок гранаты. Дальше всё кончится быстро…

— Здравия желаю, Слон. Как долго продержаться сможешь?

— С кем я говорю? — Голос вольняги был спокоен, что внушало определённый оптимизм — Лейтенант, кого ты мне там дал?

— Я просто проходил мимо, зовусь Антоном. Ты про меня не слышал, я человек в Зоне новый…

— Ты что ли Светкиного мужика искать уходил? — Тесен мир, никуда не денешься.

— Я.

— Слышал о тебе немного, но что слышал… — В ухо ударил звук короткой автоматной очереди, видимо Слон параллельно давал «диким гусям» прикурить — Слышал, говорю, только хорошее. Не долго продержимся: скоро ещё какой-то мутный народ подтянется. На Янтаре мы от них оторвались, без боя обошлось. Но на хвост они нам присели крепко, договорятся с Ефремом или нет, но сначала нас задавят совместно, это факт.

— Ефрем это так понимаю твой главный оппонент? — Снова две короткие очереди, звук заменяемого магазина, голодный лязг затвора.

— Он родимый. Вроде цыган (ударение Слон сделал на первом слоге, получилось очень по-домашнему, так у нас говорили в отдалённых деревнях), но кто их тут поймёт: перемешалось всё.

— Ясно. Сам то откуда будешь?

— Хе. Да вроде земляки мы с тобой, с Братска я. Слышу говор знакомый…

— Земляки почти… Потери есть?

— Два «трёхсотых», но тяжёлых пока нет. Что дальше будет пока не ясно: моих пассажиров живьём сначала взять хотели, но теперь озверели совсем, думаю, положить нас всех хотят.

— Продержись сорок минут, земеля. Больше не прошу. Дай мне эти сорок минут. Сможешь?..

Некоторое время в трубке было тихо, слышалась только стрельба и чпокнул взрыв: кто-то закинул ВОГу. Потом Слон заговорил:

— Много это… Но постараюсь… Слышь, брат… Если положат нас, верни паскудам должок, а я с того света за тебя Боженьку попрошу, чтобы сразу в тамошний «дисбат» не списывал, договорились?

— Они умрут. Очень медленно. Обещаю. Но ты так дёшево не отделаешься — с тебя сегодня простава. Отобьёмся, держись. Я иду. Отбой.

— За мной не заржавит. Хоть залейся её, так проставлюсь. Жду тебя, земеля. Отбой.

Передав трубку Сергею, я поставил Юрису задачу вести беспокоящий огонь, по возможности вывести из строя пару-торйку стрелков. Потом взял у лейтенанта пару «зорек»^[25] и стал готовиться к спуску в канализацию. Момент с неизвестным мутантом сильно смущал: кто бы он ни был, шансы прижмуриться были и довольно существенные. Но соваться в мешанину из аномалий и полностью простреливаемое пространство внутреннего двора заводоуправления тоже резона не было. Вот теперь то и пригодится штурмовая экипировка добытая с таким трудом. «СКАД-10» — вполне подходящий прикид для подобных операций. Перед выходом в первый рейд походил в нём и опробовал. Для дальних путешествий данный БЗК подходил мало: слишком уж тяжёл и мембраны динамиков на шлеме могли выйти из строя в условиях повышенной влажности. Но для коротких штурмовых операций было самое оно: усиленная бронезащита по классу «V»; доработанный цифровой ноктовизор; продвинутая система вентиляции; антибликовое покрытие лицевого щитка и возможность подключения стрелкового комплекса нового поколения. Последняя примочка была без надобности, тем более что запись боя я вести не собирался и соответствующих приблуд для подключения тоже не припас.

Облачиться в комбез было делом десяти минут. Взял стандартный б/к и две гранаты, помимо «зорек», плюс всякие полезные мелочи, как обычно. Проверил связь и ещё раз предупредил лейтенанта, чтобы по моему сигналу выдвигал отбойную группу к складу, где прижали Слона и его людей. Оставалось двадцать минут. На сорок минут я не рассчитывал: вряд ли в рейд Слон припас столько патронов, чтобы отбиваться от подобных нападений. Поход за хабаром был рассчитан на то, чтобы в крайнем случае уйти, не ввязываясь в серьёзную перестрелку. Если мне не удастся правильно разобраться со стрелками на галере в течение следующих десяти минут — считай всё зря, Слона и его людей можно смело списывать.

Сложив приклад автомата, чтобы сократить длину оружия для боя в узком пространстве тоннеля и включив ноктовизор в пассивный режим, начал осторожно пробираться по тоннелю теплотрассы, ведущей на северо-запад, к сборочному цеху, а точнее на первый этаж, где располагались сервисные выходы в здание цеха. Наушники шлема исправно доносили до меня даже отдельные шумы боя на поверхности, а ноктовизор отображал всё в довольно приятном глазу сиреневом колере…

Первый труп я обнаружил метров через десять после того, как свернул в боковой штрек, ведущий в нужную мне сторону. Это был вольняга с размозжённой головой. Оружие и припасы отсутствовали: тот, кто это сделал, унёс всё с собой, основательно порывшись в карманах и тощем теперь рюкзаке. Орудием убийства послужил кусок металлического профиля, запущенного в голову бедолаге с невероятной силой. Нападение было внезапным, жертва даже не успела ни разу выстрелить: гильз не было, следов рикошета от пуль тоже. Труп был месячной давности, поэтому была надежда, что неизвестное существо меня пропустит или уже давно ушло отсюда.

Вторая находка обнаружилась ещё через пятьдесят метров: трупов было два, причём более свежих — недельной давности. Они пришли с противоположной стороны тоннеля и были убиты одним метровым обрезком арматуры. Некто пропустил их вперёд и с невероятной силой запустил штырь как копьё. Обоим пробило головы, импровизированное копьё было пущено с большой силой, люди умерли мгновенно. Не спасли их даже лёгкие полимерные шлемы — прошило насквозь. Судя по нашивкам, сталкеры принадлежали к сообществу клана наёмников и когда-то были неплохо вооружены: я заметил натовские разгрузки, добротные БЗК рейдовая оснастка которых позволяла долго действовать автономно без ущерба для мобильности. Некто, забрал и выпотрошил и их рюкзаки, забрав практически всё, кроме б/к и фляг с водой. Странно, что патроны не забрал… не уверен, что убийца хотел трофеями воспользоваться, на мародёрство тоже походило мало. Потом нашлись следы крови, а по стенам пошли росчерки рикошетов. Видимо это та попытка о которой мне говорил лейтенант: сунулись, потеряли как минимум двоих человек, потом отошли к блоку и больше сюда не совались. Все не легли, потому что нашли трупы наёмников и были настороже. Но поле всё равно осталось за противником.

Сзади послышался еле уловимый шорох. Я мгновенно присел и крутанулся назад, полоснув короткой очередью на звук. Новый «тихарь» оказался выше всяких похвал: звук выстрела был еле уловим и полностью сливался с клацаньем затвора автомата. Вспышка в свете ноктовизора была еле различима, значит, для невооружённого глаза будет практически незаметна…

Некто прятался у меня за спиной видимо в проломленной трубе теплотрассы. Мой противник действовал по уже отработанной схеме: пропустив меня вперёд, стал выжидать удобного момента для нападения. Но кусок трубы, с зазубренными краями, избранный очень подходяще по случаю (голову просто бы отделило от туловища — армированная манжета СКАДа на такое не рассчитана), был чуть присыпан щебнем, который и спас мне жизнь. Две бронебойные пули одна за другой попали существу в голову. Это был мутант метрового роста, кряжистый с короткими ручками и практически без шеи. По описанию больше всего подходило существо, которого местные зовут «бюрер». Эти невысокие гуманоиды живут только в подземных коммуникациях, группами по две-три особи, обладая манией стаскивать наиболее понравившиеся им предметы в гнездо. Агрессивные, но удивительно трусливые создания, бюреры обладают мощными паранормальными способностями. Используя в качестве оружия нападения телекинез, могут кидать предметы в десятки раз превышающие их вес на довольно большие расстояния. Но промзона — это слишком близко к людям. Что заставило этих существ прийти сюда, было не понятно. Времени на зачистку логова мутантов не оставалось, поэтому, пожертвовав одной РГО, и сплетя растяжку таким образом, чтобы обойти её стало невозможно, двинулся дальше.

Прошло двадцать минут, из отпущенного мне срока, когда я выбрался на поверхность в прямоугольной подсобке сборочного цеха, узкой и основательно захламлённой. На люк была выставлена растяжка — видимо это сделали те двое наёмников, трупы которых, я обнаружил в тоннеле. Снять её, вынув мгновенно погоревший запал и бросить его вниз в колодец, было делом трёх секунд. Снимать гостинцы на три такта учишься довольно быстро, если на кону жизнь и здоровье.

Ноктовизор я не выключал, сменив режим интенсивности, позволяющий видеть в сумерках без распадения картинки на цветовые фрагменты белых пятен. В цеху было довольно темно. На галерею можно было пройти сквозь захламлённое помещение цеха, но это было слишком очевидно. И скорее всего путь был заминирован. Я заметил лестницу, ведущую к навесной ажурной галерее, тянущейся вдоль верхней трети помещения цеха и ведущей в «скворечник» когда-то застеклённого кабинета главного инженера. В самом кабинете никого не было, но вот на галерее справа примостился снайпер в знакомой мне броне наёмников с пятнами искажающего камуфляжа типа «город». Парень расположился с комфортом, примостившись на тарном ящике, разложив на подоконнике с местами выбитыми стёклами, дополнительный б/к и всякую снедь. Сейчас он просто закусывал, жуя хлеб и прихлёбывая нечто из металлической кружки. Запахов из-под щитка было не уловить, но вряд ли это было нечто с градусом.

Я мог снять этого гаврика уже с того места, где стоял. Тихо разложив приклад «ковруши», стал выцеливать голову стрелка. Вдруг голова наёмника дёрнулась и он выронив еду опрокинулся назад, скатившись с ящика на пол. Норд, его работа. То, что снайпер замолчал, поймут очень быстро. Поэтому не мешкая более ни секунды, я закинул автомат за спину и расстегнув кобуру с АПБ (автомат вскинуть не успею, но пистоль достану — это как к гадалке не ходи), начал разматывать трос с кошкой на конце. Накинув его на двутавровую балку, идущую через весь цех и служившей раньше средством транспортировки громоздких узлов двигателей, которые тут собирали. Затем подтянулся и оттолкнувшись от опорной несущей стены, перепрыгнул на третью ступеньку металлической лестницы ведущей к «скворечнику». В десять шагов я преодолел расстояние до мертвеца. Пуля точно вошла в левый глаз, вынеся кусок затылочной кости и мозгов, величиной с чайное блюдце. Всё-таки «моська» ещё очень даже ничего, если правильно доработать. Послышался запрос по рации, торчавшей из кармашка на левом плече разгрузки покойника. Некто вызывал, прося пошарить в правофланговом секторе, на предмет проверки, не засел ли там снайпер долговцев. Значит, скоро придут проверять…

В гости следовало ожидать одного — двух человек, учитывая, что снимать больше людей при ограниченном составе группы было просто опасно. Проверив, не будет ли видно моё существенно увеличенное комбезом тело из-за угла «скворечника», взял автомат на уровень шеи, стволом вверх и стал дожидаться гостей. Тут следует отметить, что часто новичка могут почувствовать именно в момент ожидания в засаде. Неопытный человек ЖДЁТ, концентрируя внимание на самом моменте «вот сейчас противник появится, вот сейчас он придёт». В подобных ситуациях громко думать тоже очень вредно для здоровья. Я же просто растворился в окружающей обстановке: нервы, тикающий таймер, возможное опоздание по срокам — всё это ушло, уступив место пустоте и отрешённости. Противника я почувствовал ещё загодя: это был один человек, который осторожно двигался по коридору, в полуприсяде. Удар прикладом настиг «проверяющего» в тот момент, когда он утиным шагом миновал мой тёмный угол, сосредоточившись на трупе своего товарища. Шлема у бедолаги не наблюдалось, поэтому с ударом я чуть переборщил, но клиент был жив и скоро очухается. Стреножив его как связывают баранов и подрезав правую ягодичную мышцу, чтобы быстро не бегал, я двинулся к цели своего путешествия на галерею, где по моим прикидкам осталось четверо человек.

Проход между цехом и галереей был проделан вручную: некто проломил стену, сделав достаточно широкий проём. Дождавшись, пока наёмники снова откроют огонь, я рывком спрыгнул на пол небольшого квадратного помещения, из которого наверх к собственно галере вел один пролёт деревянной лестницы, явно принесённой откуда-то ещё. Как-то я говорил, что в разгрузке таскаю всякий полезный хлам, вроде болтиков и верёвочек. Было у меня ещё одно полезное приспособление — хромированная деталь он какого-то агрегата, подобранная в Могильнике, похожа на зеркальце, только чуть искажает перспективу. Комната, куда я попал, была предназначена для неких хозяйственных нужд. Уровень пола, по сравнению с галереей был почти в метр. Устроившись справа в углу и выставив зеркальце в проём прохода галереи, изучил позиции стрелков. Наёмники располагались через каждые три метра в выложенных из кирпича и мешков с песком стрелковых ячейках, перекрывая части секторов друг друга, что создавало непреодолимое препятствие для штурмующих. Галерея давала прекрасный обзор внутреннего двора с десятиметровой высоты, исключая возможность скрытного выдвижения штурмующих на расстояние эффективного огня из автомата или броска гранаты, даже из подствольника попасть будет трудно — граната рванёт снаружи, застрянет в плетении металлоконструкций перекрытия галереи. Оружие это не очень точное. Есть, конечно, способ, но для этого нужен человек с СВУ, а ему на выстрел подойти не дадут. Позиция — супер, но ошибку наёмники всё же допустили: канализационный тоннель нужно было подорвать, а не мутить растяжки. Нет непреодолимых минных полей, это давно известно.

Я закинул сначала «зарю», потом следом пошла РГО. Нападения противник не ожидал, но мог иметь средства защиты от нелетальных средств, поэтому страховка была не лишней. Получилось не слишком громко — стены взяли на себя основной звуковой удар. Перекинув переводчик огня «ковруши» на огонь свободной очередью встал в полный рост и поднялся по ступенькам на галерею. У группы Слона почти не оставалось времени: в общей сложности я возился уже целых двадцать семь минут. Все наёмники были мертвы: разрыв оборонительной гранаты в купе с эффектом ослепления и дезориентации вызванным светозвуковой гранатой, не дал им верно оценить ситуацию. «Дикие гуси» просто заметались в панике и полегли почти мгновенно. Проверив каждого выстрелом в голову, вышел на связь со Слоном. Он ответил почти сразу.

— Держись, земеля, почти сняли мы твою проблему. Дай мне ещё пяток-другой минут, сможешь?

Длинные заливистые очереди пулемёта и амеровских трещоток становились всё сильнее. Калаши отвечали всё реже. Голос Слона был тих и спокоен.

— Держусь. Обходят справа, скоро выйдут на бросок, тогда хана… Помни, что обещал.

— Я скоро, брат, держись…

Вызвал Норда, латыш отозвался не сразу, видимо говорил с кем-то из долговцев. Мой напарник пользовался среди снайперов отряда заслуженным уважением и не преминул поделиться опытом, если кто просил.

— Как общая обстановка, Юрис? Видишь тех, кто Слона обошёл. Ориентир — наблюдательная вышка справа десять. От твоей позиции семь.

— Дождь идёт, командир. Не могу гарантировать попадания.

— Меняй позицию, будь готов по моему сигналу перебраться на галерею, я почти закончил, сейчас пришлю гонца.

— Добро. Связи — отбой.

«Послать гонца», я обещал не зря — стреноженный наёмник будет идеальным проводником через минное поле. Размышляя над выгодами данной позиции на галерее, стал понятен смысл появления этой группы наёмников здесь. Их основной узел обороны был расположен на юго-западе промзоны, не далеко от железнодорожной развязки, где скопилось много брошенных составов, и была масса сервисных тоннелей и подземных коммуникаций. Простреливать всё по секторам наёмники могли лишь частично, путей обхода для небольших групп старателей была масса. А вот галерея и цеха — узкое место, где можно спокойно поджидать идущих с Янтаря и с окрестностей Припяти, где россыпи артефактов попадались гораздо чаще. Сектанты, конечно, прореживали ряды желающих «поднять реальный хабар», но это был допустимый фактор риска, на который многие соглашались почти не раздумывая. А тут некие серьёзные ребята перекрыли единственный нормальный проход к рынку сбыта и нормальной стоянке. Все вынуждены будут платить…

Возвращаясь к мотивации пленника, следует сказать, что желание жить у таких людей особенно обострённое — рискующий за деньги человек уже пошёл на сделку с совестью и кроме собственной шкуры его мало что беспокоит. Долговцы, конечно попинают — попинают, да и после отработки могут отпустить. Другое дело, вольняги или военные, стреляющие именно наёмников с особым остервенением. Я решил дать пленнику шанс пожить ещё часа два, ровно столько ему оставалось, учитывая способ которым тот был связан. В позвоночнике и поясничном отделе уже возникли необратимые процессы, ведущие к парализации нижних конечностей и смерти в течение двух часов плюс-минус минут двадцать. Но он об этом знать не мог: внешне способ выглядит совершенно обычно, есть только пара малозаметных нюансов.

Развязав пленнику ноги, я обрисовал ему ситуацию: если он бежит (очень быстро бежит) к посту «Долга» и проводит отбойную команду через свои минные порядки, то гарантированно будет жить. Если нет — я живьём сниму с него кожу, одним очень интересным способом, начальную фазу которого, я быстро показал на трупе его бывшего подельника. Дикий гусь быстро согласился, выразив искреннее желание к сотрудничеству.

Потом мы спустились вниз и наёмник прихрамывая и прижимая рану на заднице рукой, побрёл замысловатым зигзагом к позициям долговцев. Я вызвал Юриса.

— Видишь гонца?

— Да, командир. Я запомню, как он идёт, пристрелить его потом?

— Нет, я ему «барана» показал, все равно сам скоро сдохнет. Скажи лейтенанту, пусть рысью собирает отбойщиков. Осталось пять минут.

— Сделаю, командир. Отбой связи.

… Группа выдвинулась к моей позиции. Но времени почти не оставалось, я пошёл вперёд, благо проход на территорию грузового терминала был тоже только один. С левой стороны, почти у самого входа, лежал на боку старый контейнер, внутренности которого были припорошены палой листвой и всяким мусором. Угол кирпичной арки прикрывал меня с правой стороны и если кто-то сидит на вышке, что была обозначена на плане, то засекут меня только если высунусь сразу, не подумав. Между зданием заводоуправления и аркой был узкий проход, куда можно было втиснуться с большим трудом, заканчивающийся глухой стеной высотой метров шесть. Времени совсем не осталось, но умерев торопясь я точно никому помочь не смогу. Ещё пять минут ушло на преодоление стены и выход в мёртвую зону обзорной вышки.

Манёвр оказался правильным: как я и предполагал, снайпер сидел на вышке и периодически сёк фишку в направлении входа под галереей. Но основной задачей у него было прикрывать двух автоматчиков, что под прикрытием его винтовки уже готовились к рывку в сторону полуразрушенного и уже начавшего гореть склада. Крыши у последнего убежища группы Слона уже не было, левый дальний угол весело горел. Автоматчики держали левый фланг, штурм со стороны вышки был обречён на успех: из-за рухнувших ворот кто-то редко постреливал из пистолета. Но снайпер не давал стрелку свободы манёвра, постоянно пресекая попытки сменить позицию и увидеть готовящихся к рывку штурмовиков.

Мешкать я не стал: штурмовикам прилетела «зорька»: больше отвлечь, нежели помешать — толку от неё на открытом пространстве да ещё и днём почти нету. Ну а снайперу досталось в корпус две или три пули. Винтовку он выронил, ствол звонко ударился о растрескавшийся асфальт внизу. Штурмовики выдали по две заливистые очереди из своих «трёхсоток», одного всё же ослепило чуток, парень часто моргал и тёр глаза сквозь чёрную матерчатую маску. Второй вычислил направление броска, но выстрелить уже не успел, я запятнал его «тройкой» в грудь и голову. Ослепшего добивал уже на ходу, как вдруг два ощутимых толчка в область пресса отбросили меня на два шага назад. На ногах я устоял, но ощущения были ниже среднего. ПНВ я выключил ещё на галерее, перед зачисткой, но щиток не поднимал, поэтому и проморгал третьего снайпера сидящего слишком далеко в районе второго терминала на северо-западе промзоны. Выручил добротный броник и частично артефакт, потому как по ощущениям боеприпас был целевой. Перекатом я ушёл из его сектора под прикрытие здания, когда в меня пошли ещё две пули от защитника склада с пистолетом. Тьфу ты пропастина: врываться в склад нельзя: автоматчик просто перенесёт огонь на меня и уверенности что артефакт или новомодная броня убережёт меня от тяжёлой автоматной пули калибра 7.62 мм совсем не было.

Спрятавшись за углом, вызвал Слона. Ответа не было. Только статика. Да и работал только один АКМ… Опоздал!.. Рывком проскакиваю в дверной проём и бью прикладом в живот растерявшегося чудика в оранжевом ОЗК «Эколог». Тот, выронив пистолет, падает на колени и видимо воет, за стеклом шлема не слышно. Рывком поднимаю щиток с лица и укрывшись за каким-то железным ящиком ору на весь склад;

— Сло-оо-он! Это я, Антон. Не стреляй!..

Сквозь дым и блики пожарища, ко мне ковыляя подошёл высокий мужик в потрёпанном сталкерском комбезе без нашивок. На груди комбез распахнут, его распирает пропитанный кровью инд. пакет, пуля не прошла на вылет. Но видимо, что лёгкое не задето иначе ходить мужик уже не смог бы. Жёлтые, грязные волосы, русая борода, открытое и простое лицо с ястребиным профилем, задубевшее, прокопченное. И пронзительные серые глаза под кустистыми бровями.

— Пришёл всё-таки… А кавалерия где? — Потом Слон, а по голосу это был именно он, рухнул на пол.

— Идут уже… — Я оттащил раненого в угол, где тот сидел до этого и прислонил его к стене склада. Даже раненый, сталкер выбрал удачную позицию, откуда просматривалась дверь на склад. Причина, по которой он не выстрелил, была очевидна: патронов в рожке АКМ было всего три. Видимо он хотел подпустить меня поближе. Слон снова открыл глаза

— Зацепило меня. Снайпер… Сука… Андрон! Сюда иди, подмога пришла. — Это он позвал кого-то в глубине склада. Где перестрелка почти стихла. Скорее всего, противник перегруппировывался, чтобы начать снова. С верхнего штабеля уставленных уступом ящиков, заполнявших склад и уже почти сросшихся за двадцать лет, спрыгнул молодой ещё парень лет двадцати пяти. У него был такой же АКМ, как и у Слона, но разгрузка и комбез были натовские, добротные. А торс прикрывал броник с «фартуком». Шлем — «сфера» в камуфляжном матерчатом чехле, был чуть сдвинут на затылок, открывая такие же, как и у Слона соломенные коротко стриженные волосы. Братья, но не отец и сын — слишком небольшая разница в возрасте…

— Это мой сын, Андрон. Да не смущайся ты… — Цыкнул он на парня — Рано я женился … как паспорт получил… — Слова давались раненому с трудом, сказывалась большая кровопотеря. — Скоро «долганы» подойдут или опять самим биться?

— Это узнаем сейчас… — Я вызвал Юриса — Норд, где отбойщики? С права всё чисто, но не надолго. Скоро снова начнут обходить. Давайте быстрее.

— Уже близко, командир. Оставь нам пару тушканчиков. Через десять минут подойдём.

— Там «кукушка» слева двадцать, ориентир — вышка. Меткий, гад. Пошли ему открытку. Как ствол, нормально пристрелял?

— Хорошая машинка, командир. Вижу твоего обидчика… Ну держитесь там, засветка по координатам есть. Ждите. Идём.

— Вот видишь, а ты говоришь: «сами».

Андрон просветил по поводу общей обстановки. Против нас воевало две группы общей численностью до пятнадцати стволов. Пять снайперов, один пулемётчик, остальные кто с чем, но народ битый. Сначала пасли на Янтаре, но Слон почуял слежку и увёл группу в отрыв. Тут — то и подоспел «комитет по встрече», но Слон снова увёл сына и троих мутных чудиков пришедших из-за колючки, за каким-то лядом в Зону, прямо у засады из-под носа. Учёные посулили очень не хилые деньги, да и тот, кого я боднул прикладом, обещал помочь Слону с лечением больной матери оставшейся в Братске.

— Дошли до сюда — Рассказывал парень неторопливо, во многом копируя манеру отца — Потом засели. Одного из чудиков сразу цепануло в ногу, на себе тащил. Второй поймал пулю уже здесь но в плечо. Зарастёт. Вон слева на верхотуре сидит, притих чего-то… Этот вот — Андрон показал стволом автомата на поднявшегося с пола и подошедшего к нам чудика в оранжевом комбезе — Везучий оказался, только от тебя и схлопотал. Не боец, конечно. Но везучий.

— Ладно, пошли на верх, скоро снова полезут. А ты — Я обратился к учёному — сиди возле раненого смотри в оба. Чуть чего сразу стреляй. Если не крикнут, что от Норда пришли. Понял всё, или как?

Чудик поднял руку в знак того, что всё мол ясно и уселся рядом с полулежащим у стены Слоном. Поднявшись по ящикам, мы присели у дыр, служивших амбразурами. Обстановка была не ахти: правый фланг перекрывали вагоны составов, местами перевёрнутые и раскуроченные, по левому флангу шли заводские строения, высотой метров двадцати, стеной возвышаясь над складами и тянувшиеся почти на километр в сторону Янтаря. Что тут было раньше, даже не припомню. Но вести огонь, и менять позиции было откуда. По фронту была основная база наёмников, которые облюбовали какое-то недостроенное здание, торчащее скелетом бетонных конструкций между которыми можно было поставить хоть безоткатное орудие. Всего опасных направлений было пять, и вот с них-то нас и будут давить. И если с штурмовиками можно ещё поспорить, то пулемёт, чья позиция была именно по центру между двух бетонных блоков примерно на трехметровой высоте чуть дальше чем на полные четыреста метров. Кисло. Прижмут огнём и закидают гранатами. Сзади послышались два пистолетных выстрела. Я обернулся и увидел, как в проёме исчезла фигура с автоматом. Норд молчал, значит, это была вторая партия штурмовиков.

— Иди вниз, Андрон, я тут побуду. Помоги профессору и отцу. Будем отбиваться. Где третий пассажир?

Третий учёный был мёртв: два пулевых отверстия в шлеме и оба на вылет. Видимо в горячке боя никто не обратил внимание. На ногах остались только два с половиной бойца. Везение нашего бойкого учёного могло очень быстро ему изменить. Потом было тонкое, на грани слышимости, шипение… Я быстро скатился вниз и только что и успел крикнуть «ложись». Два взрыва ухнули под крышей склада один за другим. Нас обстреляли из гранатомёта. Выстрелы были рассчитаны на поражение «брони», поэтому осколков было не много. Но северная стена рассыпалась, а нас закидало обломками. Дальнейшее напоминало набор отдельных кадров: вот в проём лезут сразу трое наёмников — я успеваю положить одного, потом в спину меня бьёт кувалдой и, выронив автомат, я падаю ничком. Рефлексы спасают — успев выхватить АПБ и перекатившись, всаживаю две пули в стоящего на верхнем ярусе штабеля наёмника в боевом экзоскелете. Расстояние менее десятка метров, но пули с визгом рикошетят… Помогает Андрон, наёмник валится навзничь, получив очередь из его АКМа…

Откатываюсь вправо и нащупываю свой автомат… Снова взрыв, но уже с тыла: подошла отбойная команда. Видя, что расклад меняется, наёмники дрогнули и стали отступать. Бегства не было, опыт сказывался: они, грамотно прикрывая друг друга, стали отходить в сторону своей базы, под прикрытие пулемёта.

Встаю и поднявшись на второй ярус штабеля выцеливаю сначала одного, а потом и ещё двоих отступавших… Ещё через мгновение меня трясёт за плечо Норд. Бой закончился. Отбойщики не преследовали отступавших, для раненых готовили носилки но… Наш «везунчик» был жив, словив только пулю в правое плечо и осколок наступательной гранаты в бедро. Слон был весь белый от кровопотери, на лице его уже проступила предсмертная желтизна. Может и не выживет уже… Писец снова показал мне свой лик, смерть опять прошла почти рядом. Мне вспомнилась одна присказка: «Поле битвы осталось за нами, но весёлых песен никто из нас не пел…»

Дай бог, чтобы Слон и этот везучий пассажир выжили. Я подхватил автомат, опустил щиток шлема. Нужно было быстро убираться отсюда. Когда мы проходили под аркой галереи там уже копошились долговцы с «блока», устанавливая сосредоточенные заряды. Сложный участок решено было убрать.

Теперь наступало время спасти тех, кого можно было спасти: «везунчик» был ранен не опасно. «Пятёрка», проделала в его плече аккуратную дырку, а коллаген вброшенный медблоком ОЗК заблокировал раневой канал не дал истечь кровью. Со Слоном было труднее, его самодельный комбез вообще напоминал решето, был изодран осколками и кроме ранения в грудь, было ещё два проникающих осколочных в правую ногу и нижнюю треть брюшины. Да и крови он потерял много, шансы на выживание были минимальны.

«Долг» не принимал в свой госпиталь всех подряд, лечили только своих или особо тяжёлых из гражданских. Если это понятие применимо к мужикам увешанным оружием, шляющихся по радиоактивному клочку земли и истребляющих друг друга разными интересными способами. В нашем случае, учёным заинтересовался особый отдел группировки, а Слон, уже сильно напоминавший покойника, перешёл в категорию «тяжёлых» и поэтому почти сразу отъехал в «разделочную». Судя по тому, что я видел, на базе был развёрнут мобильный госпиталь на три операционных и двадцать мест стационара и возможно сталкера ещё можно будет спасти.

К КПП вышло двое: Василь и Светлана. Первый, едва кивнув нам с Юрисом, сразу же увёл сына Слона с собой, а вот девушка подошла к нам и тревожно всматриваясь мне в лицо завела разговор.

— Здравствуйте, Антон. Вы опять там, где стрельба… Не ранены, помощь не нужна?

— И вам здравия желаю. Нет, благодарю, со мной и напарником всё нормально. Единственная просьба: проследите, чтобы раненый сталкер получил хороший уход, если выживет.

Лицо девушки чуть изменилось, набежала лёгкая тень беспокойства, но потом она снова взглянула прямо и кивнула, заторопившись в госпиталь.

Юрис заинтересованно посмотрел ей в след и вопросительно глянул на меня. Отрицательно мотнув головой на немой вопрос напарника «у тебя что с не было чего-то?», я махнул в сторону нашей башни и не глядя более никуда конкретно отправился в подвал — принять душ и немного передохнуть после напряжённого утра.

Оружие почистил и осмотрел сразу по прибытии. А вот починку комбеза оставил на более поздний час. БЗК отлично выдержал испытание, остановив три пули. Одну «семёрку» ощутимо скользнувшую по правому наплечнику можно считать за полноценное попадание: если бы не конструкция накладки — пуля пробила бы мне плечо и раздробила кость. Наплечник был деформирован, но движений не стеснял, заменить или выправить — решать будем позже. Гораздо серьёзнее всё выглядело со спины: я поймал две амеровские ТУСки^[26] — «пятёрки», в район верхнего отдела позвоночника и под левую лопатку. Словил я их с близкого расстояния, поэтому получилось не красиво: верхняя и средняя пластины и кевларовая проложка комбеза были подпорчены основательно. Пластины чуть вогнулись внутрь, мешая нормальным движениям, если нужно согнуться — разогнуться, а кевлар просто топорщился. Но задачу свою комбез выполнил, и идти в нём на очередной пробег было можно. Теперь ещё мастера нужно искать…

Вода бежала со средним напором, но была горячей как никогда — к низенькому, крашеному в зелёный цвет неровному потолку, поднимались клубы пара. В такие моменты возникает некое опустошение, когда всё что мог ты уже сделал и теперь за работу берётся время. Кому положено умереть, тот умрёт. А кто вылезет из чёрной и холодной тьмы небытия обратно в этот мир — откроет глаза и… Как я и говорил раньше: нужно благодарить судьбу за то, что имеешь. Если остался жив и ничего не оторвало, а тушка попорчена не шибко критично для продолжения прежних занятий — жить можно. Некоторых давит страх, оказаться в подобной переделке снова, и они начинают заливать его всем, что горит. Не выход, но понимаю таких. Стержень хрустнул, надломился… А кто-то, вот как я к примеру, просто идёт в душ, а потом засыпает без сновидений в подвешенном на глубине десятка метров меж двух толстых подвальных стен гамаке.

Проснулся я через два часа, от того, что почувствовал, как то-то спускается по лестнице. Норд увидев что не разбудил, остановился на полпути.

— Там давешний паренёк из бара, не помню как зовут его. Просит встречи. Пустить?

— Пусти, конечно. Только веди в подсобку — не фиг ему осматриваться в чужом дому. Посмотрим, чего от нас хочет тот, кто его прислал.

Латыш кивнул и снова поднялся наверх. Приведя себя в порядок я тоже отправился следом. Визит «посланца богов», как пить дать был обусловлен появившейся у меня в узких кругах репутацией. Чего хотят на этот раз предположить тоже не трудно; профиль работ тут и так узкий, следовательно кто-то кому-то мешает жить… А может снова потерялся кто …

Парень был в том же прикиде, только на этот раз патлатую башку венчала шапка — душегубка, вывернутая в причудливую конструкцию, напоминающую печную трубу. Смотрелось это забавно, учитывая и без того не средний рост тинэйджера и его природную худобу. Парень стоял у стены, кивая в такт музыке, лившейся ему прямо в мозги из двух каплевидных наушников наглухо забитых в его скрытые «локонами» уши, но видимые иногда во время вялого раскачивания головой. Увидев меня, Бунтарь кивнул, изобразив некий приветственный жест едва приподняв ладонь правой руки. Потом вынул затычки наушников из обоих ушей, что выражало крайнюю степень сосредоточенности, и было немалой пыткой для самого парня.

— Хай! — Повторил посланник своё обычное приветствие — Там, в баре пришёл человек от алхимиков, хочет тебя видеть. Это срочно. Пойдём, я провожу, в задние комнаты посетителей не пускают, без меня тебе… — Парень оценивающе посмотрел на меня своими кошачьими зенками — Короче, чтобы приват был полный, лучше со мной пошли. Идёшь?

Обычно, таким способом зазывают в засаду, чтобы без проблем и на своей территории разобраться с неугодным человеком. А может, и в правду хотят поговорить. Чуйка молчала, поэтому я только кивнул.

— На улице подожди, через пять минут выйду. Тебя звать то как?

— А я сам прихожу… Ладно, у входа буду… Душно тут у вас. — Снова изобразив приветственный жест ладонью, Бунтарь тронулся в сторону выхода, неожиданно мягко притворив за собой тяжёлую створку ворот. Юрис вопросительно глянул на меня:

— Ты снова становишься знаменит, командир. Я слышал, что алхимики — серьёзный и закрытый клан. Всегда прячут свои лица, с болот не вылазят, торгуют только через посредников. Пару раз «свободные» и наёмники с бандитами пытались их подмять, но хорошего ничего не вышло. Назад мало кто вернулся, в баре рассказываю всякие нелепицы про ручные аномалии и натасканных на людей химер. «Свобода» до сих пор трансмуты через третьи руки закупает, а бандиты с наёмниками вообще на болота не суются. Чего бы им от тебя понадобилось, а?

— Сходим да узнаем. Засады не чую, может и впрямь нужно чего. Только что с нас возьмёшь, Юрис? Скорее всего работа по специальности, тут и к гадалке не ходи.

— Один пойдёшь?

— Нет, конечно. Как выйду, не упускай меня из вида. Жди где-нибудь неподалёку. В бар не ходи — если засада, постараются блокировать, там это проще. Вынь потом бармена на разговор, если сам не выберусь. Лады?

— Всё понял.

— Тогда пошли собираться…

— Только один вопрос, командир, можно?

— Валяй.

— Чего это бабы к тебе все в очередь становятся, вроде и внешность у тебя не так чтобы очень, да и обращеньице — моё почтение. А вот уже и тут какую-то нашёл, даже завидно…

Что тут скажешь, если видимость всегда больше действительности? Сколько себя помню, все, начиная с соседки по парте в школе, заканчивая бывшей женой, старались ко мне прислониться в поисках поддержки. Далее всё было так: в школе меня захватывал спорт, после сдачи нормативов на КМС^[27] по боксу, пошли соревнования вплоть до областного уровня и девушки сильно обижались. Бокс, затем рукопашный бой, пулевая стрельба и спортивное ориентирование в местном отделении ДОСААФ^[28], забирали всё свободное время. Само собой девчонкам это было не по душе: женщины тоже собственники, да каких поискать. Поэтому после всегда однотипной сцены прощания долгих отношений как-то по жизни не складывалось. Дольше всех держалась жена, но конкуренции с трудными бытовыми условиями и моей службой не выдержала и она. А вот лёгкие, ни к чему не обязывающие интрижки это да, сколько угодно.

И происходило это не от недостатка женского внимания, обычно ко мне тянулись. Ну само собой были всякие переживания, драки у подъездов очередной «единственной и неповторимой» с группами поклонников и с отдельными, отвергнутыми ради меня менее удачливыми соперниками. Только всё это проходило как бы стороной; главным было всеобъемлющее увлечение всем, что касалось боя, возможностей позволяющих довести свой ум и тело до предела их возможностей в желании переиграть, победить противника. Любого. Всегда и везде.

Так что ловеласом человека вроде меня назвать сложно. А по жизни подходит слово фанат, или трудоголик, когда дело касалось службы и увлечений спортом. Правда, позже, пришло понимание, что спорт это нечто вроде трамплина. Несмотря на серьёзный накал страстей, спортивная борьба за первенство всё-таки немного не то: удар фиксируется, любые травмы это как правило случайность. Поэтому армия дала мне больше всего в плане науки побеждать. Спорт остался в прошлом, уступив место настоящему бою, за жизнь, с самыми высокими ставками. Что тут поделаешь: сложилось, как сложилось…

— Что тебе ответить, старик, это талант такой. С этим надо родится, а на развитие уходят долгие годы. Вот постареешь — поймёшь.

— Да ну тебя! Я же серьёзно спросил. Помнишь ту инструкторшу — психологиню, что учила нас методикам сопротивления допросу? Так весь взвод был уверен, что у вас с ней вообще дело до свадьбы дойдёт…

— Юрис, я уже был женат…

— Ну так вроде с Ириной у вас не сложилось?..

— Это она ушла, что я на цепь должен был её сажать, когда к таджикам пошли? Ушла. Ей сейчас лучше, чем было со мной. Мы оба совершили ошибку, но теперь я больше так не сделаю — баста. Хорош уже о постороннем. По плану всё понятно?

— Да. — Латыш сразу стал таким как обычно: собранным и спокойным, пацанство снова отступило, как это всегда бывает.

Эмиссар алхимиков назначил встречу в «100 рентген», но не в первом общем зале. А в задних комнатах, куда вообще посторонним хода нет. Прийти предлагалось без оружия и только одному. Гарантией опять же была репутация алхимиков. Этот клан как уже говорилось, поставлял местным группировкам трансмуты. То есть артефакты, полученные путём смешивания в агрессивных средах, обычных природных или как их зовут иначе — элементарных артефактов. Полученные гибриды были весьма различны по своим свойствам, чаще выгодно отличались от своих естественных сородичей, превосходя их по качеству.

Другое дело, что занятие это было очень опасным: до сих пор ходили слухи о Воронке. Эта аномалия возникла в ходе одного неудачного опыта алхимиков и получилась из обычной «карусели». Теперь это была дыра в земле метров пятидесяти в диаметре, где почва совершенно изменила свои свойства, превратившись постоянно вращающуюся против часовой стрелки массу, засасывающую в себя всё и всех, кто подходил на расстояние пятнадцати метров. Находилось это чудо всегда в одном и том же месте на севере границы Ржавого леса и дачной пятикилометровой зоны на окраине Мёртвого города. Что хотели получить алхимики — так и осталось неизвестным. Сколько их там сгинуло, тем более никто не считал.

Источников о точном местонахождении их штаб-квартиры тоже не было: товарообмен осуществлялся всегда на нейтральной территории и всегда в разных местах. Тех же, кто пытался устроить засаду на посредников или «внешних сотрудников», по терминологии самих же алхимиков, ждали санкции и медленная смерть. Получая барыши сравнимые, наверное, только с бюджетом небольшой европейской страны, алхимики никогда не стеснялись «заказать» обидчика, щедро оплачивая подобного рода контракты. Ходит много легенд про сталкера по прозвищу Лич. Этот наёмник, после выполнения пары сложных заказов на устранение обидчиков клана ушёл на покой и проживал на собственном островке в Тихом океане.

У меня не вызывал сомнения предмет нашей беседы с «внешним сотрудником». Скорее всего слава пошедшая обо мне в узких кругах дошла и до этого закрытого сообщества. Наверняка предложат кого-нибудь пришить к сатину красными нитками. Но этот вывод портило неприятное ощущение, что приглашение было с секретом. Высококлассного исполнителя можно было найти и из своих, уже проверенных людей. А подробности моей биографии в Зоне, должны были подсказать алхимикам, что двойную игру я сразу распознаю. Но отказаться было бы ещё более недальновидным поступком. Любое предложение от такого закрытого клана это уже информация. Однозначно я больше узнаю поговорив с посредником, нежели игнорируя встречу.

В бар я попал через задний ход, располагавшийся метрах в двадцати от самого строения. Бунтарь проводил меня только до внешнего поста охраны, кивнул главному охраннику Боре Лузге и заткнув в уши свою «музыку» качая в такт ритму головой, удалился. У заднего хода уже ожидал один из охранников заведения, имени которого я не знал, но помнил парня в лицо как одного из личных телохранителей бармена. Оружия он не скрывал. Демонстративно держа свою пижонскую М4А2 стволом вверх у правого плеча, второй рукой указывая мне на дверь. Охрана у местного барыги была не на высоте. Разоружить бы такого бравого вояку, да удавить его ремешком от его же собственного ружьишка будет раз плюнуть и даже не в полный рот. Со стороны поза охранника выглядит эффектно и угрожающе, но при нападении оставляет мало шансов выстрелить первым и сманеврировать. Далее я прошёл ещё два пункта охраны, где сдал АПБ, предусмотрительно скрыв нож в клапане рукава(карман под такой способ ношения НР у меня был ещё на службе, тут я тоже перешил клапан левого рукава комбеза в ручную, замаскировав продолговатость толстым швом). Его не обнаружили, даже просканировав портативным детектором, поэтому козырь на случай непредвиденности оставался. Летом было бы сложнее, так что факторов везения присутствовала масса, но когда в Зоне наступает лето?..

Наконец меня провели в помещение без окон с низким потолком без окон и тусклым освещением. Под полком одиноко светила лампочка ватт на сто, в гнутом жестяном абажуре на длинном проводе. У дальней стены стоял стол, за ним нахохлившись, сидел человек в мешковатом дождевике с надвинутым на глаза капюшоном. Больше никого в комнате не было, напротив стола с моей стороны стоял табурет. Охранники остались за массивной стальной дверью, повисло долгое, почти в минуту длинной молчание. Из-под капюшона раздался негромкий приятный барион:

— Добрый вечер, Тридцать девятый! Мы слышали о тебе от друзей и решили познакомиться лично. Мы — алхимики, когда ты говоришь со мной, ты говоришь с Советом хранителей. Мы приветствуем тебя как равного и просим располагаться и говорить без опасений. Будь нашим гостем здесь. Тебе нечего опасаться. У нас нет зла к тебе, но есть предложение и просьба. Готов ли ты выслушать?

— Да. — Я прошёл к столу взял табурет и разместил его таким образом, чтобы видеть всё пространство комнаты и в случае угрозы использовать посредника как щит.

— Наши друзья были правы, ты тот, кто может помочь — В голосе посредника сквозили довольные интонации. — Чего хочешь ты, нам уже известно. Поэтому мы скажем, что беспокоит нас, а ты решишь, что попросить взамен. Это устроит тебя, Тридцать девятый, старший прапорщик Васильев Антон Константинович?

— Более чем. Я слушаю вас очень внимательно и рад оказанной мне чести. — Я вежливо наклонил голову, не отрывая взгляда от фигуры в плаще. Издав еле слышный вздох, посредник чуть откинулся на стуле назад и продолжил:

— Мы знаем, что ты недавно искал человека на болотах и нашёл не только то, за чем отправлялся. Это так?

— Всё верно.

— То, что я расскажу тебе сейчас, должно остаться скрытым от всех, даже твой друг с холодным взглядом змеи, не должен знать всего.

— Не приемлемо: я так понимаю, мне придётся снова отправиться в путешествие. А к э… превратностям любого пути я привык готовиться сам и готовить тех, кто идёт со мной.

— Но Павел ведь не знал, что ты используешь его как приманку. — Посредник поднял ладонь левой руки в останавливающем возражения жесте — Знаю. Это был враг, но если ты согласишься, некоторый компромисс неизбежен. Друзей придётся оставить в неведении, для их же блага.

— Хорошо, излагайте. Только я не говорю последнего слова пока не обдумаю все детали… И свою ответную просьбу.

— Это справедливо, Тридцать девятый, мы согласны. Теперь слушай внимательно и смотри.

На столе, сантиметрах в десяти от поверхности столешницы, перед посредником повис бирюзового оттенка артефакт идеально круглой формы. Сначала он замерцал. Потом растворился в воздухе. Затем, пространство в полуметре над столом сгустилось и в пространстве появилось нечто вроде облака, правильной овальной формы.

— Не пугайся, это «клубок», он показывает любое место Зоны лучше ваших спутников и компьютеров. Смотри внимательно, Тридцать девятый, и запоминай.

Облако прояснилось и я увидел тот самый участок болот, где был свидетелем сцены передачи денег группе Зана. Карта, а это была именно интерактивная карта, увидев которую, любой изобретатель системы позиционирования, сразу побежал бы разыскивать телефон дьявола, с целью заложить свою бессмертную душу. Точность и разрешение были поразительными: посредник силой мысли (его руки оставались недвижимы замерев на краю стола ладонями вниз) масштабировал изображение в реальном времени. Можно было увидеть каждую кочку, каждый примятый куст жёлтой травы…

— Здесь мы назначили встречу одному из наших покупателей. За него поручились уважаемые люди и мы согласились продать новичкам то, что они просили. — Изображение дрогнуло и поплыло смещаясь к северо-восточной части болот, то есть чуть в стороне от логова моих новых знакомых в лице Халида и его компании.

Дальнейший ход событий стал мне ясен; духи прикормили кого-то из местных «шустрил» от бизнеса средней руки, дали ему нажиться на нескольких выгодных но не шибко крупных заказах. После этого, предложили большой куш и серьёзный процент со сделок в дальнейшем. Барыга скорее всего решил рискнуть, не подозревая, что будет крайним в новой игре с хорошим русским названием: «кто виноват и что с ним делать». Но виду я пока не подавал, внимательно вслушиваясь в интонации посредника, выстраивая дальнейшую схему беседы. Алхимики были влиятельной группировкой, пожалуй, самой влиятельной в Зоне и знали о ней больше всех аборигенов исключая разве что мутантов наверное.

— Но того, кто нёс… Оговоренный товар, ждала засада. А два дня назад, мы получили предложение обменять нашего брата на некоторые предметы, не попадающие в руки посторонних ни при каких условиях.

— Видеозапись была?

— Да — В голосе посредника прозвучало некое удивление. — Наш брат цел, но его сильно бьют и в случае нашего отказа в обмене, бросят в «студень». Перед нами дилемма: или отдать похитителям то, чего они требуют или пожертвовать своим братом.

— Покажите мне плёнку если можно.

— Смотри.

Изображение в овале, генерируемом «клубком», поменялось и я увидел знакомую картину: завешенная ковром стена, хлипкий стул и сильно избитый … Это был не совсем человек. Лысая, без единого волоска голова, обезображенное горбом, тщедушное тело. Неестественно вывернутые руки… Шестипалые кисти трёхсуставчатых рук, были свободно опущены вдоль тела и свисали до земляного пола. Чёрные, без белков глаза, выделялись на круглом, абсолютно лишённом растительности лице. Алхимик был гол по пояс, от его странного, похожего на научный комбез костюма, остались только лохмотья. Сохранились только штаны и необычной формы продолговатые полуботинки, напоминавшие обычные резиновые калоши.

Свет камеры был выставлен неровно, поэтому я различил тени оператора и двух охранников. Далее всё было стандартно: голос за кадром на чистом русском языке, объяснял, что нужно принести нечто в определённое место и оставить там, иначе заложнику конец. Подробности касающиеся требуемого выкупа кто-то подредактировал, поэтому что конкретно хотели за алхимика духи от его собратьев было неясно. Когда запись закончилась, я обратился к посреднику, предлагая ему самому сделать первый ход.

— Что ты посоветуешь нам сделать Тридцать девятый?

— Прежде всего, не наказывайте поручителя сверх меры — жадность это конечно плохо. Но думаю, он уже сам не раз пожалел об этой нехорошей черте своего характера.

— Этот человек получит своё… Но лишнего мы с него требовать не станем. Обещаю тебе.

— Нужно собрать необходимые для обмена предметы и установить с похитителями контакт, с целью потянуть время. Отдать малую часть требуемого, если придётся. Это даст ещё некоторую фору. И попробовать отбить вашего собрата. Другого пути нет: даже получив требуемое, своего … сотрудника, вам назад не вызволить. Его будут какое-то время пытать, вымогать с вас всё больше и больше, а затем всё равно убьют. И этот захват не последний.

— Нас трудно найти…

— Поверьте, эти люди умеют искать. Так или иначе, ваше убежище обнаружат. И тогда вы все будете работать на этих похитителей или умрёте. Другого выбора вам не оставят. Если оставите своего друга в руках этих людей — тоже проиграете.

Алхимик издал лёгкий вздох сожаления, видимо такой вариант прорабатывался как самый надёжный, а отомстить местные кудесники хотели потом.

— Ты уже нашёл их лагерь, Тридцать девятый?

— Только приблизительное место. Это скорее всего группа из пяти больших островов на северо-западе болот на Янтаре. Нужна доразведка местности и уточнение позиций секретов. Узлов обороны, расписания патрулей. Их можно уничтожить. Это совершенно точный прогноз.

Алхимик взял паузу. Мутант думал и прикидывал шансы. С одной стороны ему не хотелось полностью доверять случайному человеку. Пусть даже и с очень надёжными рекомендациями. Видимо мой друг Охотник приложил свою когтистую руку к этому. Но скорее всего даже не он, а Излом-Тихон. Этот бродяга вполне мог быть полевым агентом алхимиков, бродя по округе, мониторя обстановку, собирая сведенья.

Наконец, посредник заговорил, голос его странно изменился: густой баритон распался на несколько тембровых оттенков, будто сразу говорило человека три. Но произносили они одни и те же слова.

— Мы услышали твои слова Антон Васильев. В состоянии ли ты встретиться с нами ещё раз, через сутки, когда совет мастеров примет консолидированное решение?

— Не вижу препятствий для новой встречи. Только прошу учесть, что у вас не более двадцати семи часов. Противник — опытные афганские моджахеды. Эти люди чуют подвох издалека. Вашего собрата убьют, а на остальных эмиссаров и посредников они будут охотиться. Не более чем через неделю, они вскроют дислокацию вашей базы или части инфраструктуры и каналов поставок. Потом… Думайте сами. Но потом времени будет не много.

Голова в капюшоне согласно кивнула и посредник слегка откинулся на спинку кресла в котором сидел.

— Мы поняли тебя, Тридцать девятый. Хватит ли у тебя сил, чтобы вернуть то, что похищено и покарать похитителей?

— Ничего невозможного в этом мире нет. Но наш главный враг время. Для того, чтобы собрать группу, мне нужно найти нужных людей, разработать план. И как минимум трое суток чтобы выйти на исходные позиции.

— Завтра в это же время… Мы встретимся тут и продолжим беседу… Ты не обманул наших ожиданий воин… Я рад, что наши дороги пересеклись, пусть даже при столь причудливом узоре линий вероятности. До завтра, Антон Васильев.

— Доброй ночи. Рад был познакомиться.

Выйдя тем же путём, что и вошёл, я направился к башне. Темноту только еле-еле освещали огни костров разбросанных там и сям стоянок сталкеров, у которых не было денег, чтобы укрываться в подземных убежищах постоянно. Тренькала гитара, люди не громко переговаривались между собой. Что могут сказать друг другу только что заглянувшие смерти в лицо? Как правило, ничего особенно важного: некоторые по пьяной лавочке хвастают своими подвигами, когда мнимыми, а когда и настоящими, некоторые просто как заведённые повторяю одни и те же слова, выпуская наружу накопившийся за время пережитого страх. Но всегда и все твёрдо помнят и уверены только в одном: они выжили. Смерть на волосок промахнулась своею острой косой, пронеся её чуть в стороне от их шеи, дав лишь почувствовать этот ледяной холодок на коже. Его чувствуешь, даже если кругом плавится асфальт и горит земля. Даже когда сами камни и сталь готовы расплавиться и превратиться в реки и растечься багряными ручейками, холод отсроченной смерти пробирает до самых пяток… Тогда каждый знает, что трусости нет. Жизнь победила, карты легли удачно и никто не хочет заглядывать в завтра, чтобы там не случилось. Даже следующие пять минут, уже не имеют значения, когда так остро ощущается вкус и запах простой еды и даже воздух пахнущий гарью и местами дерьмом и кровью кажется сладким. И вот уже приходит ощущение, что ничего и никогда лучше этой минуты, отвоёванных у судьбы пары лишних мгновений жизни уже не будет никогда.

Всё это было знакомо и испытано уже давно. Наверное поэтому так трудно было привыкнуть к размеренному ритму мирной жизни, совершенно непонятным и кажущимися дикими правилам повседневности. Все проблемы и заботы людей кажутся надуманными и мелкими. Когда вот только месяц или год назад тебя от последней черты отделял только порыв внезапно налетевшего ветра, помешавшего врагу взять точный прицел и отведя предназначенную тебе пулю … Вот она летит, опаляет тебя горячим ветерком и впивается в кирпичную стену дома, обиженно и зло круша ни в чём не повинный кирпич. А бывает, что и заберёт чью-то жизнь, разменяв её на твою…

И ни дай Бог задуматься над тем, почему сегодня не твой день, час, минута и мгновение. Те, кто мучает себя подобными вопросами и представляет себе, что вот у врага тоже есть семья, дети и может быть он вообще будущий гениальный композитор или врач — быстро пересекают черту. Ту самую тонкую грань, за которой начинается безумие и хорошо, если приходит смерть. Потому что видеть во что может превратить человека его же собственное воображение, даже хуже чем собирать ошмётки разнесённых прямым попаданием 152мм снаряда в клочья товарищей.

Поэтому слышать плоские шутки, невнятное бормотание и тоскливый или напротив, разухабистый вой под гитару, разнимать дерущихся насмерть из-за какой-то Люськи, это нормально. Жизнь берёт своё. Именно так ведут себя живые люди, которых война опалила, но не расплавила, а лишь закалила, сделав сильнее. Жизнь в подобных условиях приучает человека к предельной ясности и простоте, когда нет места двусмысленностям, иносказаниям и компромиссам с совестью и обстоятельствами. Если приобретаешь врага — нет покоя пока кто-то из вас ещё дышит, а если появляется друг, то это навсегда. И те и другие становятся частью души, постоянно проверяя то, что ты из себя представляешь. Чего стоишь и это не измеряется деньгами.

Истина… Правда… Названий у этого ощущения осмысленности и ясности бытия, которое не покидает на войне практически никогда, наравне с усталостью, голодом, болью и страхом очень много. И оно так быстро улетучивающееся в мирной жизни. Это и есть то маленькое звено, что удерживает людей вроде меня вдали от тёплых квартир и сытого, размеренного существования.

Я не говорю, что такое состояние ясности возможно только в экстремальных условиях и только там, где стреляют и смерть ходит практически рядом и можно увидеть собственную погибель иногда по нескольку раз на дню. Нет, конечно. Просто каждый находит истину сам, а уж где она — решать дано только самостоятельно, твёрдо идя до конца, не оглядываясь на всевозможные: «а если бы тогда»… «может, не стоило»… «а что если я был бы там»… Смерть настоящая ждёт там, где начинаются сомнения. В них как в паучьих сетях буксует и бьётся, умирает душа, а следом за нею приходит и северный зверь писец.

1.3

В башне меня снова ждал сюрприз: похоже уже каждая собака знала где можно найти скромного отставника Антона Васильева. По устоявшимся негласным правилам на втором этаже, ставшем чем-то вроде гостиной и приёмной, за столом сидела Даша. Дочка Лесника уплетала из алюминиевой миски макароны с тушёнкой, заедая это нехитрое но питательное блюдо маринованными помидорами из открытой стеклянной банки. Девушка была в своём обычном наряде: лёгкий комбез разведчика (вроде моего, только перешитого явно под миниатюрную девичью фигурку), тактическая кобура на бедре и неизменная вязанная шапочка, теперь сиротливо лежащая на углу стола. Увидев меня, Даша бросила вилку, вытерла губы салфеткой и стремительно оказалась рядом.

— Живо-ой! — И сразу потянулась ко мне. Не без удовольствия ответил на поцелуй, что продлилось ещё целую вечность. Оторвавшись и заглянув мне в глаза, девушка вернулась за стол и продолжила трапезу с ещё большим аппетитом. Потом отставила вычищенную до блеска тару и прихлёбывая кофе (сам я этот напиток не жалую, но Юрис как большой поклонник держит запас для себя), стала излагать свою одиссею.

— Здорово ты здесь устроился. Пока выспросила, кучу народа обошла. Только перед первым долганским «блоком» старичок какой-то подсказал, что ты в заброшенной водонапорной башне поселился. Сказал, что Тихон поклон шлёт, сказал, что на остановке тебя ждать будет завтра в полдень. Странный он какой-то. Но безобидный совсем «медузу» мне просто так подарил, сказал, что на память вроде…

Вот старый пень! Но видимо действительно припекло, раз вдруг встречи ищет. Нужно будет сходить, не думаю что мутант стал бы искать со мной встречи только для приятного разговора. Пружина событий раскручивается всё быстрее. Это уже ощущалось почти физически: ветер времени дул с всё более нарастающей силой.

— Какими судьбами сюда? Богдан поди ищет уже… — Девушка убийственно глянула на меня и отставила кружку в сторону.

— А я сама себе хозяйка. — Потом чуть помедлив, добавила уже спокойнее — Папка сейчас не может ездить, опять спину застудил, вот я и отправилась сюда за припасами. Ты не думай, я с караваном шла. А знакомец твой вечером на привале прибился. Как посты только прошёл не пойму. Не рад, что ли?

— Рад… Просто беспокоился.

— Я умею стрелять!

— Стрелять — да, воевать — нет.

— Так научи меня. Вместе ходить за хабаром будем, ну и … Я тоже соскучилась.

М-да… Теперь придётся снова всё объяснять, потом она обидится и уйдёт. Затем снова вернётся и после того, как увидит, что я не передумал снова уйдёт и теперь уже насовсем.

— Даша. Я не беру девушек и женщин в рейд. — Я поднял ладонь, останавливая готовую взорваться эмоциями девушку — Погоди, дай скажу. Только не пережидай, а вслушивайся в то, что говорю лады?

— Хорошо… Но… Ладно, давай уже. — Насупившись и скрестив на груди руки, Даша исподлобья уставилась на меня.

— Пойми одну вещь: не важно, как хорошо ты стреляешь или как быстро ты можешь бегать или пускать врагу кровь. Уверен, что всё это ты сможешь делать лучше многих мужиков, в этом нет сомнений. Дело в психологии. Женщины импульсивнее, эмоциональней и склонны к неподчинению. А в разведке главное это именно точное выполнение приказа. Вот ситуация: я ранен и идти не могу, тащить под огнём ты меня не сможешь. Я даю приказ бросить меня и отступать. Ты ведь так не сделаешь?

— Нет, конечно.

— Вот! Личный мотив, плюс импульсивность поведения: погибнем оба и задание провалено.

— Но тут — то нет заданий и война скорее как бы за себя.

— Тем более погибнем зря! А так хоть запомнишь и сможешь посчитаться с тем, кто меня приложит.

— Так вот я смогу…

— Нет. Сейчас у нас с тобой чисто теоретический разговор. Пули не свистят, кровь не льётся и враг далеко. И пообещать ты можешь что угодно. Не потому что хочешь согласиться для вида. Уверен, что теперь ты всё поняла правильно. Но только вот здесь — Я постучал пальцем себя полбу — А вот здесь — Я хлопнул себя по груди — Сидит импульс. Живут чувства. Когда придёт момент, ты не сможешь принять решение, которое нужно принять именно разумом. Чувства будут позже, но только у тех, кто умеет ими управлять. Без расчёта нет победы.

Девушка опустила голову и я понял, что сейчас будут либо слёзы, либо обида. И всё равно она уйдёт. Но вышло иначе: подняв голову, она только решительно кивнула головой.

— Научи меня. — Твёрдость в её голосе звучала не женская.

— Хорошо. Даю тебе слово: ты будешь тренироваться вместе со мной и будешь включена в резервный состав. Потом будет проверка. Но это всё. Не пройдёшь — без обид.

— Я пройду.

— Надеюсь, что да… Хотя, лучше если оставишь эту затею.

— Не-а. — Даша решительно поднялась из-за стола и пошла к лестнице ведущей в подвал — Где тут у тебя душ?

— Вниз и налево.

— А спальня? — Последний вопрос был задан тем же деловитым тоном без тени игривости.

— Я в гамаке сплю, от входа в подвал налево, рядом с каптёркой.

— Нет, Васильев. Пока я моюсь — найди кровать и сделай это быстро. Я скоро.

Приехали… Где я кровать — то найду?.. Но решение пришло само собой в лице Юриса. Латыш весело подмигнув показал большим пальцем левой руки на потолок

— Там ящики снарядные есть. Если матрасы постелить — будет самое оно. Щас вниз стаскаем — вот вам и кровать.

— Благодарность тебе Норд, от лица службы. Как ты её вообще впустил?

— Ну… Что тут сказать… это интуиция, командир. Кроме того, попробуй такую не впусти — застрелит. — И снова ухмыльнулся.

На оборудование кровати ушло минут сорок, всё это мы с Юрисом, проделали под весёлое пение смешивавшееся с шумом воды, доносившееся из душевой. Кровать получилась практически трёхспальная, жёсткие рёбра верхних крышек были проложены, раздобытым хозяйственным латышом, губчатым утеплителем. Ложе получилось практически царское. Норд всё ещё пряча улыбку попутно выспросил все подробности нашего с лесниковой дочерью знакомства. Скрывать особо было нечего, опустил я только всякие детали чисто интимного и глубоко личного свойства. Ограничился лишь урезанной версией. После чего, напарник снова подмигнул и заторопился на сеанс одновременной игры. По его словам в баре появился какой-то испанец, жутко опытный по части покера и очистивший уже не одного местного чемпиона лиги полупрофессионалов. Понятное дело, что друг просто удалился из деликатности.

Тем временем, я тоже решил принять душ, но из этого мало что получилось: оба мы с Дашей были голодны дуг до друга. Поэтому нормальная помывка получилась только спустя час с небольшим.

Потом время полетело совсем с бешенной скоростью. Мы так долго и яростно любили друг друга, что мир сузился до ставшей совсем крохотной импровизированной постели, созданной из вместилища инструментов смерти. Снова та же звенящая пустота во всём теле и… нежность к женщине подарившей мне ощущение полноценного дома и чего-то ещё очень важного, но пока не выразимого в словах…

Положив мне голову на плечо, девушка уснула. Ровное, мерное дыхание и то осторожное живое тепло, которое исходит только от любимой и желанной женщины, подарило покой и мне. Сон опять был глубоким и без сновидений… Но не долго: я ощутил тяжёлый, ищущий враждебный взгляд. Некто с нечеловеческим и очень мощным разумом стремился найти именно меня. Нечто вроде тонкой деревянной стены пока скрывало меня от этого давящего взора, подобного ослепительно — яркому лучу шарящему по серому пространству сна… Вот исчезла и стена, взгляд ослепительным лучом упёрся в моё сознание. Стремясь выжечь его дотла, уничтожить само воспоминание о том, кто я есть и кем был. Сопротивляться долго я не мог — лишь пару мгновений боролся и проиграл. Отброшенный в глубь себя с лёгким пренебрежением. Казалось. Что этот некто просто смеётся над моими попытками сопротивления. Они его забавляли.

И вот когда огонь уже затопил мой разум окончательно, а от безумного пламени небытия было доли мгновения, серый, вязкий кошмар разорвала серебряная вспышка. Тёмная, вобравшая в себя всё оттенки темноты тень, отбросила палящий луч в сторону. Я открыл глаза, сон кончился. Не было холодного пота, тяжёлого дыхания и дикого взгляда. Просто я понял, что это был не кошмар. Даша тоже проснулась, уловив некие изменения в эмоциональном фоне. Женщины вообще чувствительнее нас мужиков к таким вещам и в полусне, постаралась обнять и успокоить, подумав, что это именно кошмарный сон заставил меня проснуться. Потом она снова ровно задышала, крепко обхватив меня рукой и прижавшись ещё теснее всем телом.

Из дальнего угла коридора раздался знакомый голос:

— Извини, Антон. Но давай, ты оденешься и поднимешься на второй этаж. Времени до рассвета уже совсем мало. Да и твой друг уже скоро закончит обчищать бедолагу Брухо в карты и вот уже через полчаса вернётся сюда.

Это был Рэд. Призраки вообще народ нахальный. А этот был бесцеремонен, как никто другой. Но с другой стороны, узнав Шухова поближе, я понял, что менее всего его можно за это винить, приходил он всегда по делу. И это явно не его фокус был во сне. Скорее всего он был тем, кто отвёл атаку, заставив меня проснуться. Осторожно высвободившись из объятий Даши, я оделся и поднялся на второй этаж.

Шухов изменился. Теперь это был настоящий призрак, ни чем не напоминающий того уверенного в себе и почти осязаемого парня, которого я встретил полтора месяца назад по прибытии в Зону отчуждения. Бледное, полупрозрачное лицо, рваный комбез, явные признаки разложения во всём облике Чёрного сталкера. Легенда вблизи выглядела жутковато.

— Слабею… Даже сюда теперь трудно приходить. Наша с Меченым власть дальше этого места уже совсем на нет сходит. Сектанты изменили длину волны Выжигателя: вас простых уже не задевает как раньше, а вот призракам вроде меня вообще скоро каюк.

— Что, «Монолит» стал настолько силён? Простые бродяги с обычным оружием сектантов больше не беспокоят?

— Ты же с «девяткой» повоевал… — Совсем с человеческой усталостью в движениях Рэд тяжело опустился на стул и положил АКСУ на стол перед собой, сложив сцепив пальцы рук в замок, опёрся подбородком на них и уставился в стену невидящим взглядом.

— Теперь их максимум трое и на создание остальных уйдёт довольно много времени. Или я чего-то не знаю? — Присев напротив Рэда, налил в кружку холодного чаю и отхлебнул. Вкус был горьковатым.

— Все мы чего-то не знаем, сталкер… Все мы. — голос Шухова дрогнул, Рэд закашлялся, согнувшись под стол и стараясь заглушить звук сжатой в кулак ладонью. — Я пришёл за помощью.

— Не ты первый, встань в очередь. Ты знаешь, что у вас в этом заповеднике непуганых идиотов завелись настоящие волки? Афганцы тоже хотят счастья, но явно только для себя. Они похитили мастера-алхимика, привезли в Зону четверть тонны героина, тянут караванные тропы с оружием и «бычками»! Исполнитель желаний им для этого никогда нужен не был.

— А как быть с трёхметровым жлобом, который чуть не сжёг твои непутёвые мозги возле Могильника?! — Шухов хотел повысить голос, но замерцал и став почти прозрачным, спохватившись, снова сбавил тон — Есть вещи, Антон, гораздо страшнее кучки отмороженных духов. С ними ты справишься, в этом я практически не сомневаюсь. Ты пойми одну вещь: не станет нас — сектанты сметут «Долг», «Свободу», наёмники свалят сами, а бродяги полягут кто где и всё закончится не только для Зоны. Есть странные силы вне нашего мира, Антон. Странные и совсем чужие. Пока мы их сдерживаем, а Камень управляет барьерами, но скоро это закончится. Капитаны «Монолита» заключили с существами с той стороны пакт. Те передали монолитовцам кусочек технологии, с помощью которого сектанты создали «девятку» и изменили длину волны излучателя пси-волн… Вскрыть защиту Камня им пока не удаётся. А помочь в этом сами существа без реального присутствия в нашем мире не могут. И времени почти не осталось. Ты же сейчас чуть не сгорел как свечка. Я прикрыл твоё сознание зеркалом, а «моллюск» ты оставил здесь. Если хочешь выжить — никогда не оставляй Дар дальше, чем в двух метрах от себя.

— Значит, это не только биофильтр?

— Все вещи здесь, немного не то, чем кажутся на первый взгляд. Дар — это окаменевшее сердце кровососа. Охотник признал тебя частью своей семьи и отдал в знак нерушимой клятвы одно из трёх сердец своей семьи. Это мощный артефакт, он прикрыл тебя на болотах, он не дал Чужому сжечь твои непутёвые мозги, когда ты уходил от Могильника. А кровь Охотника заставила Дар защищать тебя, признавая частью Семьи. Кровососы — существа с той стороны, Антон. Древние и невероятно могущественные. Они зовут себя Изменяющими, что бы это не означало. Камень открыл им дорогу сюда, чтобы укрыться от Чужих. То, что люди называют «Исполнителем желаний», на самом деле разумное существо, коллективный разум имеющий власть над материей времени и пространства. Я знаю только, что таких как он не много, племя твоего побратима водит дружбу только с Камнем, приведшим их сюда. Войну с Чужими соплеменники Охотника проиграли, поэтому пришли сюда. Они прячутся, видимо в открытом бою с Чужими им уже не тягаться.

— А как же серые кровососы? Их больше и они не так э… дружелюбны.

— А люди все дружелюбны? Вот и эти тоже воюют меж собой. Серые — полуразумные, недоразвитые существа. Они покорились Чужим, признали их власть и пошли следом за племенем Охотника. Так мне объяснили. Сюда прорвалось много кого и чего странного. Жить хотели все, но получилось так, как получилось. Чужие отправили сюда ещё и мозгоедов. Это их верные союзники и шпионы, но есть и нейтральные к людям существа. Вроде Изломов… Но сам понимаешь — страх делает человека глупее, кроме тебя в Тихона и его сородичей не стреляет только ленивый.

— Что я должен сделать?

— Пока жди, прислушивайся и тебе необходимо согласиться на предложение алхимиков. Когда придёт время, я … Мы все надеемся, что ты будешь на нашей стороне.

— Алхимики тоже с той стороны?

— Нет. Это люди… Были когда-то. Просто могущество стало для них фетишем, и они идут за грань каждый раз, когда создают новый трансмут. Энергия Зоны изменяет их. Некоторые из алхимиков были учёными, потерявшими веру в науку «правильную», классическую. Некоторые… Есть слухи, что некоторые вообще живут на земле веками и пришли в Зону из разных мест нашего шарика, ища последнего убежища от любопытных глаз. Так это или нет — не знаю. Да и тебе не советую узнавать. Теперь прощай, я больше не могу тут оставаться. Выброс будет через двое суток, продлится он не долго, пару часов всего. Поэтому советую тебе поторопиться со сборами.

— Хорошо. Я сделаю, как ты просишь. Прощевай покуда.

Шухов снова растаял в воздухе, а я пошёл вниз и снова лёг в кровать. Девушка лежала на правом боку, отвернувшись к стене, словно обидевшись на моё долгое отсутствие. Сна уже не было.

Я снова стал фигурой в большой игре. Другое дело, что выполняя определённую роль и принимая чью — либо сторону, я всё равно иду своим путём. Чёрный тубус стал некой меткой, выделивших меня из всех пришедших в Зону отчуждения людей. Исходя лишь из чистой случайности. Видимо, даже мои личные качества не играли определяющей роли, просто так вышло.

Теперь же, следовало продумать предстоящий рейд. Сразу соваться к духам было бы глупо и неосмотрительно: группу вскроет незамеченный охранением «секрет», и нас просто перебьют или вынудят отойти. И в том и в другом случае проигрыш. Поэтому следовало идти с проводником. Интересно, согласится ли Тихон провести нас по своим угодьям, в обход духовских постов?.. С одной стороны, это будет в наилучший вариант для меня, но тогда Излом засветится в качестве моего оперативного контакта перед Заном и его людьми.

Тёмной лошадкой я уже не был, но вот подтверждать слухи о своих контактах с «порождениями Зоны», как по незнанию называют существ «с той стороны» все вокруг, напрямую было бы неразумно.

Вообще, почему все молчат о самоочевидном факте: даже за двадцать лет, появление разумных мутантов, способных давать жизнеспособное потомство невозможно. Даже если бы всё вокруг светилось и излучало как сумасшедшее. Изменения внутренних органов — да. Онкология и прочие прелести вторичной радиации — вполне вероятно и возможно. Но вот появление целых новых видов живых существ и проявлении неизученных природных законов ранее нигде толком не проявивших себя — нет, это уже бред.

Ходили слухи о тайных советских лабораториях выводящих боевых биороботов и экспериментирующих на солдатах. Верю, но Союз давно умер, а вот наука новой Украины такие исследования вряд ли потянет. Американская помощь? Тоже вариант объяснения, но тогда потребуются затраты сравнимые с ассигнованиями на, скажем, космическую программу. Если частные разработки и ведутся, то это очень узкие, прикладные области и участие американцев исключено. Иначе мой старый заклятый партнёр Эдвардс, не организовал бы «чёрную операцию»^[29], по извлечению результатов работы сектантов над боевым комплексом.

Скорее всего призрак говорил правду и ни одно государство инициатором всего творящегося в Зоне отчуждения не является. Шпионить и пытаться изучать — да сколько угодно. Но вот возглавить процесс — нет, слишком уж велик кусок и ни одному государству его не прожевать. А уж тем более союзникам по НАТО — передрались бы уже на стадии первых результатов, пошли бы утечки в прессу и всё — исследования засекретят и сольют. Вмешательство, назовём их банально: Чужих. Вот самое вероятное объяснение, несмотря на всю свою дикость.

На фоне этого даже духовская база, с их планом по превращению Зоны в ещё один свой анклав это уже мелочи, детская игра.

Но все проблемы разом не решить. Придётся вплотную заняться именно басмачами, а уже потом поискать чёрную кошку в тёмной комнате… Она затаилась там, и выдают её пока только иногда открывающиеся глаза, да опрокидываемая мебель. Но именно косвенные признаки тревожнее всего. Медлить нельзя.

Выхода нет: сам я вряд ли быстро смогу отыскать безопасную дорогу к базе моджахедов, а при повторном появлении духи просто сменят дислокацию «секретов» и расписание мобильных патрулей. На такую меру предосторожности их толкали серьёзные ставки, сделанные в последнее время. Стеречься они будут, и делать это они станут качественно, как и всегда.

Для проведения операции без привлечения оперативных контактов нужно было больше времени: пара ходок, и система смены «секретов» и расписания патрулей будет установлена. Но на это уйдёт недели две. Ещё пару недель на разработку плана акции и отработку на макете и трое суток на реализацию. А у меня максимум семьдесят два часа… По истечении этого срока, алхимику отрежут голову перед камерой и возьмут кого-то ещё.

Прямой штурм невозможен, поэтому остаётся только инфильтрация. Именно для этого мне и нужен Тихон. Излом может показать слабое место в обороне базы. Зайдём-выйдем и попытаемся уйти без боя, прихватив заложника. Была у меня одна задумка. Но Крот ушёл, и сейчас уже наверное орёт на строителей в родной вечной мерзлоте. А другого такого подрывника ещё поискать надо. Да и то, что я задумал — наделает много шуму, унести бы после этого ноги и желательно подальше от того участка болот.

Алхимики заинтересованы в исчезновении проблемы и быстро. Что же, решение у меня есть. Но вот есть ли где материалы, которые мне понадобятся… Ладно, это вопрос завтрашнего дня или точнее уже сегодняшнего. Пока я собирал мозги в кучу, уже прошло около часа и даже моя засоня уже начала ворочаться просыпаясь.

Вообще — то к Даше было трудно применимо это понятие: «моя». Девушка даже после столь близкого знакомства вела себя несколько отстранённо, независимо. Вот и сейчас, потянулась, и совершенно не стесняясь своей наготы и пробормотав нечто приветственное, на автопилоте пошла в душ. Заглянул Юрис, на ком вообще не отразилось затяжное сражение с местными картёжниками и подмигнув сказал:

— Каждому своё. Доброе утро, командир.

— И тебе не хворать. Чего весёлый такой?

— Ну так! — Юрис достал из кармана толстую «котлету» местной валюты — Выиграл снова. Так, глядишь, и за винтарь скоро всё верну.

— Не. Для того, чтобы вернуть то состояние, что ты на винтовку потратил надо круглые сутки в карты с местными рубиться. Да и кто теперь с тобой за стол сядет, коли обдираешь всех как липку. Ладно. Слушай вводную: после завтрака начинаем готовиться. В течение сорока восьми часов надо выступить.

— Ну наконец-то! А то я думал совсем тут застоимся, надоело с вышки по всяким мумрикам упражняться. К духам в гости?

— Да. Но акция будет тихая: войти-выйти. На зачистку времени не будет.

— «Факел»? — Друг сразу посерьёзнел лицом. За что и ценю его: собранность не покидала латыша практически никогда. Стило только отдать приказ, и балагура и картёжника больше нет.

— Думаю над этим. Но получится слишком громко и времени на установку такой конструкции может и не быть. Есть один вариант, но пока не поговорю с заказчиком — обсуждать нечего.

— Готовься. Идём на неделю. Жратвы минимум. Пять рационов, двойной б/к. Три закладки на маршруте: взрывчатка боеприпасы. Всё как обычно. Пойдёшь один, пока я тут разговоры говорить буду. Поверь схроны, доложи чего сам придумаешь. Возьми Андрона, сына нашего крестника, если хочешь. Парень сообразительный, для разовой работы сгодится. Потом при себе его держи, чтобы язык не распустил. Ну да что я тебя прописным истинам учу. Рассчитывать будем на восемь бойцов. Пока это всё. Вопросы?

— Кто с нами ещё пойдёт?

— Я тут Буревестника встретил…

— Да ну! — Юрис обрадовано потёр ладони — Ну держись теперь пехотный капитан! Он один или?..

Зан произвёл в своё время неизгладимое впечатление на Юриса, когда показывал комплекс работы с ножом и кое-чему научил моего снайпера. Плюс Якоб неплохо играл в покер, и тут уже мой напарник драл немца в хвост и в гриву. А фраза из гоголевского «Ревизора», так и вовсе была их условным сигналом на картёжный бой.

— Или. Судя по тому, что я знаю, у твоего визави бригада голов в двадцать. И теперь уже он мне кое-что должен. Всех его людей для «войти-выйти» арендовать не будем. Но вот шесть человек нам пригодятся. Собирайся. После завтрака, начинай тариться припасами, потом разметь маршрут и вперёд. В 13.00 вы с Андроном должны уже быть на маршруте. Закладки обнови сначала по маршруту движения, потом по направлениям отхода. Думаю, что за двое суток управитесь. Жди меня в двенадцатом квадрате, сидите там тихо. Если на встречу не выйду — отходите на базу. Свяжись с Василем. Не уверен, что сильно поможет — у долговцев и без нас скоро жарко будет, но весточку про должок передай. Теперь точно всё.

— Всё понял. А… как с дамой?

— Дама скоро возвращается обратно домой — Это Даша вышла из душа посвежевшая и уже в моей «камке». Хлопчатобумажная куртка вполне пристойно прикрывала тело девушки почти до колен, а на ногах были пушистые тапочки (видимо с собой привезла) в виде забавных щенят с вислыми ушами. — Провожу вот вас и сама подамся с караваном обратно на Малый кордон. Где тут у вас плита. Жрать охота, а то за разговорами даже поухаживать за девушкой некому.

Юрис кинулся показывать, что у него где лежит. А я был слегка озадачен столь резкой переменой решения подруги. Что-то изменилось за ночь…

На завтрак была яичница с салом и крепкий чай. Даша привезла гостинцы от Лесника. Сало было вкусное. А яичницу я пробовал только у них в доме. Зона не располагает к разведению кур. После этого Норд удалился и мы с подругой долго занимались каждый своим делом. Я приводил лёгкий комбез в порядок. А она что-то напевая мыла посуду. А потом принялась за уборку. Что было немного непривычно, учитывая мой долгий стаж холостяка. Наконец я не выдержал, и уже собирался было выяснить у Даши причину её скорого отъезда, но она сама начала разговор.

— Васильев, не напрягайся. Я уезжаю ненадолго, только товар папке завезу и уже к твоему возвращению снова буду тут. Ты ведь хочешь, чтобы я была тут? — Девушка быстро стрельнула в мою сторону глазами.

— Да. Очень хочу. — В горле вдруг стало сухо, и слова застревали где-то на полпути от мозга ко рту.

— Мне хорошо с тобой Антон, давно не было так спокойно и … Ты просто настоящий. Помнишь парня, что стихи мне писал, да цветы носил? — тон подруги изменился, став серьёзным. доверительным.

— Ты говорила один раз. Да. Помню, конечно.

— Так вот было у нас всё: и слова красивые и клятвы со слезами… Но вот пусто как-то становилось, как только мы переставали говорить или оттягиваться в клубах или шариться по городу с друзьями. Он, конечно, кольцо купил, да и квартира была что надо… Но вот подумала я, что через пару лет поймаю его с однокурсницей и просто убью. Не потому что он мне дорог, а просто не люблю неясностей в таких делах. А если прощу, то потом поймаю с секретаршей или ещё чего типа того случится. Плюнула на всё, кольцо вернула и сюда. Он приезжал потом. Даже сюда добрался… Не поняли мы с ним друг друга. Он был обычный. Хороший, добрый и не жадный. Только другой.

Ты это совсем другая песня — Девушка так улыбнулась, что мне захотелось глотнуть чего-то покрепче чая. Столько теплоты и нежности было в этом взгляде, выражении лица, жестах — Люди вроде тебя женаты на работе, суют голову в пекло ради других и при этом совершенно не умеют устраиваться в мирной жизни. Твоё место на войне, Васильев. И мало какая дура сможет находиться подле тебя. Это слишком сильное ощущение. Но ты знаешь, я не ищу лёгких путей. С папкой моталась по всем местам его службы. Играла с разряженным «макаром», с пяти лет с ним на стрельбищах да на учениях. Отцовские солдаты вечно были в няньках, короче, люди в форме… Считай, что это моя слабость. Я тоже за простую и опасную жизнь. Так правильнее. Вот вспоминаю Мишку (парня этого из Киева), как время убивалось зря, сколько слов говорили просто так, чтобы заполнить пустоту между собой. Бабки — тачки — карьера… А что потом?

— Дети, Даша.

— Ну ладно, хорошо пусть дети. И снова всё по кругу? И они тоже будут потом бесцельно бегать, суетиться и в пустую прожигать жизнь?! Нет, не хочу для своих детей этого. Никогда не хочу! Знаю, хочется для них лучшей доли и всё такое, но… Разве это жизнь?.. Так, существование. — Девушка с силой опустила тряпку в ведро с грязной водой.

Что я мог ей возразить? Пока человек ищет себя, навязывать или диктовать какие либо идеалы извне бесполезно. Само собой скоро приоритеты изменятся. Повзрослеет, поймёт что к чему. Пока же пусть пробует эту жизнь на излом самостоятельно. Такие шишки нужно набивать самому, только так это работает и только через собственные действия можно познать мир и понять своё место в нём. Или не понять. Но тогда это будет пустая трата времени…

— Думаю, что мы вернёмся к этому разговору через какое-то время. А пока давай, я тебе с уборкой помогу и пойдём дела крутить.

— Вот ещё! Иди уже по своим делам. А я тут останусь. Отдохну, а то спала мало — При этом девушка украдкой улыбнулась и не обращая на меня вообще никакого внимания удалилась в подвал менять воду.

Подготовка к встрече с Тихоном много времени не заняла. Прихватив автомат и стандартное снаряжение, я к назначенному сроку был у места встречи. Осматривать место на предмет засады было бесполезно. Руины каких-то построек с запада, и радиоактивные холмы с востока постоянно находились в движении. То там то сям появлялось зверьё. Но близость пулемётов «Долга» и постоянное прочёсывание местности патрулями, давало свой эффект: близко никто уже не совался.

Остановка была почти целой и служила временным пристанищем для небольших групп сталкеров стремящихся устроить привал или укрыться от непогоды на короткое время. Само собой от Выброса бетонная коробка защитить не могла. Удобство этого осколка прошлого было ещё и в том, что строение находилось вне зоны прямой видимости как со стороны холмов, так и с позиций долговских наблюдателей. Именно поэтому, последние проложили маршрут патрулирования недалеко от остановки. Но было это раз в три часа, поэтому можно было встретиться и спокойно переговорить без свидетелей.

Я выбрал подходящий холмик и залёг. Ожидая пока Тихон появится и не привёл ли он с собой кого из нежеланных для меня гостей; бережёного боги стерегут. Пока же было время прикинуть все плюсы и минусы возникшего у меня плана спасения алхимика. Ясное дело, что о чистой работе говорить не приходилось. Спасти этого чудика и зачистить духов одновременно не получится. Либо одно либо другое.

Всё в душе восставало против новой отсрочки и невольного предупреждения. Которое я отправлю чуркам, уведя у них из-под носа лакомый кусок. Да ещё и оставив большинство из них в живых. Вариант «Факел», о котором спрашивал Юрис, означал использование носимого спецбоеприпаса с одноимённым названием. Действие его было страшным если брать территорию радиусом в триста-четыреста метров. Общий вес ВУ составляет ровно 53 кг и распадается на несколько компонентов, числом шесть. Пять блоков устанавливаются на определённом расстоянии друг от друга и приводятся в действие дистанционно. С помощью вышибных зарядов посылают контейнеры с активным веществом (по свойствам нечто вроде напалма), на высоту тридцати метров. Облако взвеси образует несколько слоёв вещества, часть которого остаётся в воздухе, а часть оседает на земле и всех и всём в радиусе поражения. На образование объёма подрыва уходит от трёх до пяти секунд, после чего происходит подрыв детонатора, остающегося на земле. Ветер и дождь боевой смеси не помеха, если только это не торнадо или там ураган «Катрина». Надо ли объяснять, что всё и вся на территории распыления выгорает до пепла, а ударная волна оставляет ровную как стол площадку? Думаю, что нет. Шум и потери отвлекут духов от преследования. Но островов-то пять! Максимум перебьём человек двадцать, а остальные уйдут и скорее всего вернуться уже с более серьёзными силами. И тогда снова всё сначала и вербовать мне придётся целую роту, чтобы выследить и раздавить эту заразу снова.

Само собой какое то время будет тихо и все успокоятся. Но вот потом всё повториться и станет только хуже…

Наконец. Я увидел как с северо-запада спорым шагом к остановке подходит знакомая сутулая фигура в драном пыльнике с линялой рыжей от старости котомкой. Глянув на часы убедился, что Тихон не опоздал. Не заметив ничего особенного, я тоже поднялся и пошёл в его сторону, помахав рукой. Тот ответил на приветствие и сделал приглашающий жест в сторону невесть как уцелевшей лавки внутри помещения остановки.

Излом ничуть не изменился, только в лице появилась некоторая расслабленность. Он меня уже не боялся, возможно даже считал приятелем. Свою необычную руку он прятал так ловко, что становилось понятно как ему удаётся обманывать бойцов на блокпостах: идёт себе бомжара по своим мелким делам, взять с него нечего, да и не опасен вроде. Так и совершаются ошибки. Вот такой же неприметный человечек высмотрит и зарисует если нужно, расположение огневых точек, пометит узлы обороны, посчитает личный состав. Долговцам повезло, что разумные мутанты пока не взялись за крупные группировки организованно. Скорее всего глубокий индивидуализм не даёт этим созданиям объединиться и вышибить людей из Зоны к чертям. Как долго они будут терпеть сложившееся положение непонятно, но думаю, что если терпение лопнет, то мало человекам не покажется.

Например такой вот безобидный Тихон, всё высмотрит и расскажет кровососу, который сотоварищи невидимым пройдёт все блокпосты и вырежет тихо и незаметно командный состав и испортит связь. А контролёр поведёт на штурм десятки кабанов, зомби. Паника и хаос. А потом ещё и десяток химер… Нет. Пока людям очень дико везёт, что большинство существ разума не имеют, довольствуясь инстинктами. А те у кого он есть, предпочитают невмешательство.

— Доброго дня, Тридцать девятый. Рад, что ты цел и даже счастлив. Дочка лесникова очень хороша. Только молодая ещё… Но это сам понимаешь и достоинство и недостаток одновременно.

— Здоров, Тихон, здоров. Верно говоришь, каждое слово чистая правда. Как твои дела, тухлых консервов больше никто не подсунул?

— Та стерегусь теперь. Вот думал, ты мне чего подкинешь…

— Держи, брат. Тут немного консервов. Пять пачек чаю и сахар. — Ну… — Стало видно, что Тихон был приятно удивлён. Он степенно спрятал подарки в безразмерный «сидор» и … Ответного дара, как это было в прошлый раз, не предложил — Отдарюсь тем, что ты у меня просить хочешь. Дело это не простое, а уж идти с твоими головорезами на дело, так и вообще стрёмно. Зачем тебе Изменённым помогать? Они от жадности своей пострадали, потому что всегда жар чужими руками загрести норовят! — Излом зло скривился — Вот ты даже не спросил чего это такое они твоим черонжопым продать решили, а всё туда же в пекло лезешь.

— Тихон, я и у тебя сильно много не спрашиваю. Лишние вопросы, это лишняя головная боль. Потому как за них вполне её непутёвую оторвать могут. Я пока ещё не согласился. Дело это рискованное, твоя правда. Но меня попросил ещё кое-кто…

— Да слышал, слышал уже. Родька Шухов к тебе в гости заходил. Поди, про конец мира плёл. Да всяких злых пришельцев?

— Да. А что, он не прав?

— Хех! — Тихон с силой прихлопнул себя по колену, даже его третья рука зашевелилась под плащом — А я толком и сам не знаю; Слышать доводилось. Видел портал как и ты, но вот что это было… Антон, мы в таком месте живём, что тут всё неправильно и до чёрта всяких странностей. Сам я, сколько себя знаю тут жил, никаких иных миров не помню. Ну разве что один раз по телевизору в «100 рентген», место знатное видал «Мальдивы» называется… — Излом сладко прижмурил левый глаз, видимо вспоминая белый мальдивский песочек — А чтобы совсем-совсем иной мир — нет, не припомню. Точно говорю. Так что пока не пощупаю энтих Чужих, про которых Родька тебе плёл, верить отказываюсь.

— Скорее всего, когда они тебя пощупать смогут, вопросы веры уже не будут иметь принципиального значения, брат. Нет у меня предчувствия на враньё. Согласен: Шухов преследует свои цели. Ты вот свой интерес имеешь, я и алхимики тож. Общество стоит на том, что всем нам друг от друга чего-нибудь да нужно.

— Да ну тебя! — Излом явно обиделся. — Я вот от чистого сердца помочь пришёл, зная, что ты СВОЙ. А не так как эти все — подарок возьмут, а потом ещё и в спину стрельнут. Знал я, что не отговорю от похода. Помогу. Злыдни черножопые эти твои, дело своё добре знают, сунься туда ты один или с дружиной своей, положат они всех. А урода этого Изменённого, на куски порежут и алхимикам в их подземную нору так и отправят в разных пакетах.

— Так ты знаешь, где они обретаются?

— Само собой. А кто им всякие редкости для их забав таскает, по-твоему? Я в такие места пройти могу, куда эти уроды даже на пять километров подойти боятся. И тебе покажу где сидят, если вздумают обмануть да вдруг подставить. Так им и передай.

— Думаю, что они догадываются о нашей дружбе, Тихон. Иначе напрягли кого-нибудь из более проверенных своих людей.

— Ну, тогда и расплатиться им придётся по полной. Втёмную решили со мной сыграть. Ой, держись, шелупень!

— Не горячись, брат. Уверен, что выгода для всех сторон будет обоюдной. Ну а если алхимики откажутся с тобой расплатиться — кинь им претензию, а я поддержу.

Тихон быстро и как-то изумлённо глянул в мою сторону и крепко сжал кулаки. Затем я увидел, как в уголке кошачьего глаза излома мелькнула влажная дорожка, но тут же пропала. Чуть помолчав, он ответил;

— Нет, ты точно какой-то чокнутый. Но… Этого я тоже не забуду. Мы пойдём и вынем этого жлоба, а потом… Может и я смогу тебя кое о чём попросить. — Проси и если это не сабля, конь или жена — поделюсь. — Некий наметившийся мелодраматический надрыв, нужно было сбавлять. Поэтому я отшутился, дав понять, что если излом попросит, я помогу.

— Ага, щас — Принял игру Тихон — Твою Дашку пожалуй пойди возьми: зубастая она у тебя. Как ты с ней ладишь вообще, не понимаю. Зверь девка. Это же надо учудить: чуть одному сержанту из этих — Он махнул рукой в сторону блокпоста долговцев — яйца не отчекрыжила, когда тот с нежностями полез.

— Кто это был?

— Покажу, как из лазарета выйдет. Круто она с парнем. Хоть и за дело, а всё же по самому для мужика дорогому коленом — через край. Но об этом потом. Что хочешь от меня?

— Слабое место в обороне духовского лагеря. Мне на выяснения потребуется недели две, и нет гарантии, что манёвры не будут обнаружены. Я планирую пройти мимо постов и секрета в самом слабо охраняемом месте. Взять заложника и уйти. Тоже тихо и без особого шума.

— Лихо. Есть такое место. Давай карту, покажу.

— Тихон, тебе придётся пойти с нами и провести до места. Потом уйдёшь.

— А архаровцы твои по мне стрелять не начнут? Я ведь стра-а-ашный. — Излом озорно ухмыльнулся.

— Слово. Ты — просто проводник. Я постоянно буду на подстраховке и в обиду не дам. — Раз так, пойдём, конечно. Когда?

— Жди меня через два дня пятнадцатого ноября, в 05: 00 тут же. Со мной будет человек шесть-семь, для виду, командовать будет немец. Это мой старый приятель, но… Короче держимся вместе ты, я. Норд с ещё одним человеком уже скоро выйдут на маршрут, подстрахуй их, если сможешь. Договорились?

— А то как же. Твой друг картежник, каких поискать. Только его глаза выдают.

— Что с его зенками не так.

— Там Смерть. — Тихон слегка поёжился — Твой друг впустил Смерть к себе в сердце и теперь она всегда будет ему помогать. Смерть любит его.

— Это плохо?

— Кто знает… Просто теперь он до конца жизни будет её посланником. Смерть не отпустит его ещё очень долго. Он сам по себе хороший человек, только очень холодный. В таких мало души. Она вся уходит в посылаемую в цель пулю.

— А что ты видишь во мне?

— Я не гадалка и не прорицатель, Тридцать девятый. Но одно могу сказать точно; Тебя пометил Мозгоед.

— Это как? — Неприятный холодок пробежал вдоль спины. Что бы не увидел Тихон, метка контролёра, наверное, штука небезопасная.

— Ты его убил? Убил. А перед смертью он тебе в мозгах своё тавро выжег. Теперь остальные его собратья будут знать, если мимо проходить будешь.

— Отомстят?

— Это под настроение и ситуацию. — Излом снова растянул губы в улыбке, так похожую на мой собственный оскал — Если кто из сильнейших, то всенепременно взять попытаются. Но у тебя есть Дар. Даже сильному контолёру, теперь придётся подойти к тебе метров на десять, чтобы волю сломить. Раньше «моллюск» защищал тебя инстинктивно, а теперь ты знаешь, что это такое. Мой тебе совет: поговори с Охотником. Он знает больше, ведь мозгоеды их извечные враги. Он научит тебя тому, что необходимо знать. Теперь же прощай. Выброс уже совсем скоро, я пойду.

— Можешь остаться в башне. Подвал большой, места хватит всем.

— Спасибочко, конечно, но сейчас наши пути разойдутся. — Голос Излома потерял простецкие интонации, стал скрипучим и каким-то очень чужим и внушающим доверие одновременно, будто некто на долю секунды приподнял карнавальную маску. Дав взглянуть на своё истинное лицо — Мы встретимся, как договорились, прощай покуда…

Из бесед ставших частыми в последнее время, стала вырисовываться общая картина обстановки в Зоне. Получается, что никаких мутантов или «загадочных» лабораторий не существует. Властям, несомненно, известно реальное положение вещей и про Чужих они тоже знают. Но всё пущено на самотёк; ждут, что всё само собой рассосется и утрясётся. Армию, как обычно поставили охранять не пойми что, а простых людей пустили в качестве подопытных крыс, бегающих по лабиринту устроенному чуждым и явно враждебным разумом. Правители выжидают. И я их понимаю, ситуация может разрешиться только двумя способами: Чужие передохнут сами, от местного колорита и тогда всё шоколадно — иди и собирай трофеи; Или неведомые гости полезут всерьёз и тогда уже солдатики, пачками будут затыкать порталы в чужой мир своими телами, проявляя героизм. А простые бродяги… Да кому они нужны?..

Пока ситуация, хоть и опасна, но взять контроль вполне реально. Но этого никто делать не станет. Общая политика в отношении людей. Вопящих о пришельцах себя хорошо оправдала. Даже если кто и заикнётся, то мало кто поверит. Хотя вот они чудеса, вот они пришельцы.

В башне всё сияло и как ни странно лежало на своих местах. Нет. Нужно срочно на ней жениться. Такие девушки стадами не бродят, это как алмаз в пыли. Сама Дарья уже снова облачилась в свой комбез и по ощутимому запаху смазки оружие тоже привела в порядок. И тут пришёл мой черёд дарить подарки. Камни камнями, но я привык дарить вещи нужные, поэтому на цыпочках прошёл к оружейному шкафу в подвале и достал давно присмотренный для подруги ствол. Ещё по прибытии на территорию Долга, я стал задумываться о том, будет ли продолжение у нас с Дашей. Что-то внутри говорило, что так просто всё не закончится. Поэтому, я напряг Юриса, который быстро свёл знакомство с местным оружейником по прозвищу Тара. Это был немногословный здоровый лось, с унылым, флегматичным лицом усталого тяглового коняги. Сначала. Он даже говорить с нами не хотел, но рекомендации моего старого приятеля Михаила Анатольевича «Одессита» Цвирни, возымели волшебное действие и вот уже перед нами открылись Закрома. Именно так, с большой буквы. Тара поднялся на торговле «прихватизированным» имуществом советской армии. Года полтора назад, он оптом толкнул два десятка танков Т56, десять гаубиц Д30 и кучу стрелкового оружия в Африку. Папуасы расплатились толи алмазами, толи коксом, но бизнесу был дан первоначальный толчок. Появились клиенты и поставщики, артефакты Тару не интересовали, оружие приносило пусть несравнимо меньший, но зато стабильный доход.

Вот у него-то я и прикупил для Даши несусветную редкость, которую тоже полюбил всей душой. Это была германская HK417^[30] с тридцатисантиметровым стволом. Точная и практически безотказная машинка. Её разработали после того, как амеры облажались в Афганистане со своими М4. Духи отказывались умирать от слабого и капризного произведения заводов Кольта. Многим приходилось ходить с полноразмерными М16А3, таская на себе её непомерную тяжесть и мирясь с оставшимися неисправленными косяками. Дорогие и довольно редкие в регулярных частях модификации «бушмастера», имели в своём распоряжении только разведчики и небольшое количество офицеров и сержантов. Остальным приходилось бегать с М4А1 и особо не чирикать.

Немцы со своими G36, чувствовали себя довольно комфортно, потому что из-за особенностей конструкции их автомат почти полностью удовлетворял непростым условиям этой горной страны. Однако после того, как в горах от рикошетов и общей нестабильности «пятёрки», пошли потери среди личного состава, в работу был взят вариант со старым добрым 7.62×51 мм.

Получилось неплохо: 417 чуть уступал своим старшим братьям в скорострельности и ёмкости магазина, но зато превосходил их в точности и надёжности, не говоря уже об очевидных преимуществах «семёрки» в условиях горной и лесистой местности. Хотя и был значительно тяжелее, того же G36С.

Внешне, 417 сильно напоминал амеровский М4, практичные немцы, рассчитывали на то, что сохранив эргономику и знакомые внешние элементы управления, бойцы, скажем, американской армии быстрее освоят новое оружие. Вся хитрость была скрыта внутри: при всём внешнем сходстве, внутренне изделие немецких оружейников походило на своих старших братьев, семейства G36, имея точно такую же схему автоматики. Такой ствол почти не боится грязи и свободно работает в самых мерзких условиях. Конечно, до АЕК ему далеко (кучность, ёмкость магазина, скорострельность у калаша или «ковруши» само собой выше), но как личное оружие 417 вполне себе хороший компромисс.

При выборе подарка, я руководствовался принципом «надёжно и удобно», а что касается веса, то это был вопрос тренировки и привычки. Плюс это был явный эксклюзив, что тоже было немаловажно. Тара подогнал винтовку в фирменном кофре с тиснением и полагающимися аксессуарами (кевларовый ремень, набор для чистки и сезонных масел, подробная инструкция), плюс от себя добавил ПБС сделанный на заказ местными умельцами, специально для этого ствола. От себя я присовокупил эотеховский коллиматор^[31], самый лучший из придуманных за последнее время, плюс очень удобный. Обычный прицел типа того же ACOG, не позволяет пользоваться периферическим зрением, а поскольку автомат это не снайперка, то в ближнем бою главное это скорость реакции. А по надёжности 553-й значительно превосходил мою «кобру». Но в наличии был только один девайс, и я отдал его Даше. А себе заказал ещё один, в другой раз, Тара обещал завезти. Для меня это не критично: кого надо я и так подстрелю.

Я вынес кофр и положил его на стол, прямо перед носом подруги. Подозрительно глядя в мою сторону, девушка открыла коробку. Изумлению и радости, появившимся на лице дочери Лесника, не было предела.

— Ох!.. — Этот вздох я уже слышал, чуть раньше и при довольно пикантных обстоятельствах, поэтому понял, что подарок понравился. — Это мне?

— Само собой. Не всё же с пистолетиком рассекать. Сегодня, ближе к вечеру будем мат. часть изучать. Пристреляем и вот тогда я уже за тебя почти полностью спокоен. Патроны я запер, не балуй. Чуть тяжеловат, калькулятор, для девушки, но думаю…

— Да я больше тебя выбью! Тоже мне… Давай учи!

— Пока почитай мануал. У меня сейчас встреча, потом вернусь и будем знакомиться с подарком.

— Я в долгу не останусь, Васильев — Дашины глаза приобрели какой-то особенный оттенок серого цвета, какой мне видеть ещё не доводилось — Но мой подарок, ты получишь вечером.

— Ох, всё слова, да слова…

— Тряпкой кину. — Сказано это было шутливо, но я на всякий случай снова вышел за ворота.

До встречи с представителем алхимиков оставалось около десяти минут. Времени было только на пару сигарет, но к этой привычке я так и не пристрастился. Просто стоял, прислонившись к шершавому, кирпичному блоку башни и смотрел в небо. Облака висели низко-низко. Почти задевая, казалось, такие высокие крыши полуразвалившихся цехов и ангаров. Вороны летали, тревожным карканьем сообщая друг другу последние новости. Солнце не пробивалось сквозь толстую подушку облаков, оставляя свет тусклым. Но в сочетании с сырым, холодным воздухом, наполненным ароматом прелых листьев, гари костров и целого букета «жилых» запахов стоянки, общее настроение поднималось. Сразу вспоминалось детство, когда под гудок заводских труб в полутьме наступающего дня я шёл в школу. Проклиная каждый метр, отделявший меня от прерванного сна. Но пока я шёл, до меня доходило, что все кругом заняты и тоже спешат куда-то явно не по своей воле. Работа. Это слово ещё тогда внушало уважение и некую степень собственной значимости. Общность с этим спешащим потоком людей, давала некое ощущение осмысленности бытия. Лень оставалась, но теснилась под натиском совести и новый день начинался…

Я снова миновал пижона-охранника и оказался в той же комнате, где посредник всё так же сидел за столом, будто бы никуда и не уходил. О на этот раз, посредник поднял голову и откинул капюшон на спину. Редкие, цвета «соль с перцем», короткие волосы. Высокий лоб с залысинами. Красное, всё в следах заживших ожогов, круглое лицо и те же, что и у виденного мной на записи пленника, чёрные без белков глаза. Тонкогубый рот и ввалившийся нос не оставляли желания вечно любоваться на обладателя этих «красот».

— Каково твоё решение, сталкер?

— Если будут приняты некоторые мои условия — возражений с моей стороны нет. Я достану вашего собрата и накажу обидчиков.

— Что за условия?

— Тихон получает с вас то, что попросит. Это первое.

— Бродяга получит, что попросит, мы согласны.

— Хорошо. Для себя я ничего не прошу. Вы и ваш клан будете должны мне услугу. Только и всего.

— Разумное решение, Тридцать девятый. Я снова в тебе не ошибся. — Голос посредника снова «ломался», видимо эмоции не давали ему полностью контролировать себя.

— Теперь к делу; Как я уже и сказал вчера, самый наш главный враг, это время. Я проясню ситуацию и очерчу круг моих возможностей. Я вытаскиваю вашего собрата и убиваю столько духов, насколько позволяют сроки. Нет гарантии, что умрут все. С оставшимися разбираться будет сложнее и я за это тоже смогу взяться, но за отдельный гонорар. Для этого же задания, мне понадобится сумма на расходы и двое суток времени на подготовку. Свяжитесь с похитителями. Тяните время. Общие сроки исполнения заказа — восемьдесят часов. Начиная с ноля завтрашнего дня. Этот срок не обсуждается. Быстрее и с положительным результатом ваш заказ не выполнит никто. Если мы пришли к окончательному согласию — я прямо сейчас начинаю подготовку, если нет, тогда было приятно пообщаться.

Как ни странно, посредник практически не раздумывая согласился. Снова набросив капюшон, он поднялся и … Протянул мне руку для пожатия. Для этого даже сняв перчатку. Я сделал было движение навстречу, но Дар, с которым я теперь не расставался, вдруг тревожно запульсировал и нагрелся. Кроме того, на протяжении всего разговора, не покидало странно знакомое чувство опасности. Некое предчувствие отложенной смерти.

— Думаю, что для рукопожатий пока ещё рано, уважаемый.

— Ты не обидел меня — В голосе посредника звучала лёгкая досада, он снова надел перчатку и убрал руку в карман пылевика — Перед выходом, мы свяжемся с тобой, чтобы передать некоторые особые инструкции. Предвидя возражения скажу: есть вещи, без которых мы не можем существовать. Когда спасёте брата, просто сразу же отдадите ему… Некоторые личные вещи. До встречи, воин.

— И вам не хворать. Буду на связи, всего доброго.

Уже выйдя наружу, я понял, что насторожило меня во всей этой беседе: посредник много рассказал про своего собрата. Но ни словом ни обмолвился о возвращении груза, прихватизированного людьми Халида. Причин, конечно, могло быть сколь угодно много: от банального нежелания раскрывать перед случайным человеком свои секреты, до полного безразличия к тому, что возможно без захваченного инструктора использовать невозможно. Странности и недомолвки в подобного рода делах — обычное дело, ситуация неординарная и нуждалась в прокачке.

Что мы имеем: клиент настаивает на спасении заложника в определённые сроки. Это вполне объяснимо и нормально. Груз возвращать никто не просит, значит либо без инструктора его нельзя использовать, либо… Стоп! Вот оно что: посредник подставляет нас довольно грамотно, соглашаясь на всё на свете в расчете на наш невозврат. Заложник обезврежен. Потом он приводит в действие несомненно пакостный девайс, из-за которого Халид решился на беспредел и писец всем и вся. Само собой, это я сгущаю краски, но вполне может быть, что так оно и будет на самом деле. Поэтому при наработке мероприятий нужно учитывать именно этот вариант развития событий как основной.

Размышляя так, я пошёл в северную оконечность здания именуемого Ареной. Тут происходили все местные разборки и было нечто вроде тотализатора. В одном из помещений был оборудован тактический лабиринт, для желающих сразиться огнестрельным оружием. Другой зал, чуть поменьше, был отведён под рукопашные поединки. Где, впрочем, допускалось использование и холодного оружия.

А в подвале метрах в десяти под землёй, обитал Тара. Его владения были несравнимы с камерной, почти домашней обстановкой штаб-квартиры Одессита. Если там был эксклюзивный салон, то у Тары был супермаркет. Ящики с боеприпасами, например, занимали отдельную закрытую секцию, сравнимую по площади со средних размеров овощехранилищем. Тут было почти всё, что можно купить за деньги, исключая разве что крылатые ракеты. Где Тара держал взрывчатку, не знал никто. Оружие было выставлено почти открыто, на металлических стендах, забранных крупноячеистой металлической сеткой. Стволы были везде: на стенах, и в рядах закрытых коробок по всему залу. Ходи себе, да выбирай. Несколько подручных Тары внимательно следили за порядком, способные и дать укорот, любителям халявы. Ребята были все как один среднего роста; плавными, экономными движениями они перемещались по залу, мгновенно реагируя на потенциальную угрозу. Оружия я у них не видел. Но думаю, что если будет нужда, они его непременно достанут или справятся и так.

Пройдя в глубину торгового зала, я подозвал одного из этих славных парней и попросил позвать хозяина, отрекомендовавшись как положено.

Парень с явно скандинавской внешностью и прибалтийским акцентом, по-русски вызвал Тару шепнув пару кодовых фраз в незаметный микрофон. Это устройство помещалось на вороте куртки добротного натовского камуфляжа, модной серо-чёрной пиксельной расцветки. Отлично, скромненько, но со вкусом Тара одевает своих работников…

Чуть погодя и сам хозяин, длинный и жилистый мужик, с лицом печального мерина, вышел ко мне из недр своих владений. Чёрные, абсолютно ничего не выражающие глаза торговца, чуть прикрылись набрякшими веками в знак приветствия. Потом, указав мне в дальний правый угол склада, где был отгорожен закуток со столом и парой стульев он сам пошёл впереди, заняв место за вполне современным офисным чёрным столом, где в образцовом порядке лежали всякие папки и деловито светился дисплей современного компьютера.

— Чем могу? — Голос у Тары был совершенно бесцветный. Как и его внешность не говорящий о хозяине ровным счётом ничего конкретного.

— Мне нужен комплект «Факел А6-О» Желательно в течение трёх суток.

— Это очень сложно, Антон Константинович. Очень. — Ни тебе изумления, ни лишнего движения глаз. Этот человек наверняка помнит каждый патрон в своём хозяйстве.

— Понимаю. Но цена значения не имеет, поэтому я и пришёл. Поставка будет проплачена немедленно, если вы обратитесь вот к этому человеку. Я протянул листок с кодом частоты данной мне для связи посредником алхимиков.

Тара оживился, взял листок и вбив данные с него в свой ПДА, подождал пару минут. Наладонник пискнул, и на лице торговца впервые отразилось изумление. Но это было нечто настолько мимолётное, что спустя пару мгновений, я уже думал, что мне привиделось. Снова глянув в мою сторону с отрешённостью всё повидавшего тяглового коняги, какими их рисуют в мультиках, Тара что-то пробормотал в трубку телефона. Тот стоял тут же, и тоже работал на имидж обычного универмага, ничего общего со складом подпольного торговца оружием не имеющего. После этого, выслушав ответ, снова повернулся ко мне.

— Завтра в 17.30 товар будет здесь. Оплата уже произведена. Инструкция и блок наведения идут в комплекте и отдельно не оплачиваются. Что-то ещё брать будете? Для вас теперь предусмотрена оптовая скидка на шесть месяцев. Это будет пятнадцать процентов вне зависимости от услуги и товара.

— Благодарю, обязательно воспользуюсь. Но пока это всё. До завтра.

— Заходите почаще.

Выйдя на воздух, я направился в башню. Даша уже закончила уборку. В доме вкусно пахло съестным. Щи и котлеты. Нюх меня не подвёл, подруга знатно потрудилась: она молча поставила передо мной до краёв полную тарелку супа. А после и котлеты с макаронами. Сытость навалилась подобно тяжёлой пуховой перине. Мысли сразу стали путаться, и всё чаще возникала порочная мысль забыться сном. Тряхнув головой и отогнав эти еретические видения, повёл подругу на стрельбище. Времени до встречи с представителем Зана было ещё довольно много. Поэтому я поспешил ознакомить девушку с её новым лучшим другом — штурмовой винтовкой НК417С.

Даша помчалась со мной, будто на танцы. Я облюбовал место, где северо-восточный блокпост прикрывал подходы к базе долговцев со стороны дороги ведущей на военные склады. Места это были пустынные, зверьё появлялось довольно редко. Выйдя за границу охраняемой зоны и предупредив командира дежурной смены, что идём пострелять, углубились на запад до группы плоских холмов, идеальное место для стрельбища.

По дороге я насобирал консервных банок, а из башни прихватил лист жести, где зелёной краской очертил ростовой силуэт. Получилось коряво, но довольно похоже. Расстелили коврики, и я стал знакомить подругу с винтовкой. Отрегулировал ремень, показал правильный хват, выверил и показал стойки и положение рук. Начали с простого: лёжа, с колена, стоя. Потом на вскидку в движении. Дистанцию я выбрал оптимальную для встречного боя — 55 метров. Сначала было не очень: девушка привыкла к лёгкому короткоствольному Р99 и справится с четырёхкилограммовой бандурой было непросто. К тому же, Лесник видимо учил дочь стрельбе из отечественного оружия, вроде АК. Эргономика довольно сильно отличается от амеровской. Но через час, скорость выполнения упражнений возросла, а спустя ещё полтора, Даша уже уверенно пользовалась новой игрушкой. Прицел очень помог, девушка быстро освоилась и теперь уже старательно чистила автомат. Я заранее нарисовал ей схему и график тренировок по практической стрельбе и наказал, чтобы тренировалась при каждом удобном случае. Раскрасневшаяся и довольная, она ловко перехватила карабин, правильно держа его на сгибе локтя правой руки, подхватив цевьё ладонью левой руки, держа оружие стволом вниз перед собой. Получилось, однако!

— Здорово! Антон, я скоро смогу так как ты стрелять?

— Два месяца по три часа в день, не менее ста патронов сожжёшь — научишься и лучше.

— А воевать вместе, как обещал?

— Лучше бы не пришлось… Но если придется — пойдём, конечно.

— Ну Васильев!.. — Подруга ткнула меня локтем в бок — Соскочил — таки.

— Но ответный подарок, я всё же заслужил? — Я произнёс это с самой невинной из имевшихся в моём небогатом арсенале интонацией.

— Ладно уж… Но смотри на будущее; не возьмёшь с собой — покалечу!

— Не губи, я старый. Авось сам помру…

— Дурак! Я тебе помру, только посмей… — Я понял, что лучше будет прекратить перепалку самым приятным способом, и ловко отведя автомат подруги в сторону, обнял и поцеловал. Часовой с блока, к которому мы уже подошли, заливисто и озорно засвистел…

…Мы вернулись, когда стало темнеть. Осень вообще время сумерек, а в таком месте как Зона темнеть начинает часа в четыре пополудни. Даша сразу после того, как пристроила винтовку в оружейный шкаф, убежала в душ. Девушка в силу своего полнейшего счастья словно солнышко светило всем вокруг. Настроение и так было неплохим, а от того, что с подарком угодил, стало совсем хорошо.

От Норда пришло контрольное сообщение: он осмотрел и обновил два из трёх схронов на маршрутах отхода и теперь двигался к третьей закладке, а потом уходил на Янтарь. Я обрисовал положение вещей, подтвердил первоначальное место встречи и отключился. Юрис сообщил, что Андрон показал себя неплохо и пару раз даже распознал аномалии в которые мой снайпер непременно бы вляпался. Парню пока было ещё рано доверять, но вот взять ещё одного надёжного человека в команду было б неплохо. Глянув на часы, убедился, что подоспело время идти в бар. Согласно договорённости, человек Зана должен был появиться там уже через полчаса. Нужно прийти заранее, осмотреться и просто посмотреть на людей, послушать последние сплетни.

Под шум воды и весёлое пение подруги, я положил в кобуру АПБ и вышел. Со «стечкиным» придётся расставаться: последняя стычка на Дикой территории показала, что мощность и пробивная сила 9×18 мм патрона уже не могла противостоять современным средствам защиты так, как должно. Следовало всё же завернуть к Таре и подобрать себе новый «второй номер». На эту роль прекрасно подходил новый армейский «Грач»^[32]. Когда я увольнялся, эти стволы ещё только-только стали появляться в войсках и поэтому знакомство наше было мимолётным: я отстрелял положенные 60 патронов и сдал новинку на склад. По старой памяти, вспомнился старенький спортивный пистоль «Иж-38». Как ни странно, ощущения от «грача» были в чём-то похожими, возможно из-за того, что конструктор у обоих стволов был один. Точность была выше, чем у моего АПБ, рассеивание небольшим и на 25 метровой дистанции вполне удовлетворяло. В бою этот пистолет должен был прекрасно заменить АПБ. Единственным недостатком была невозможность стрельбы очередями и меньший объём магазина, но как выяснилось, с 9х19мм патроном достаточно будет обычной «двойки», чтобы гарантированно поразить защищённого противника. Новый, мощный патрон позволял уверенно себя чувствовать даже с теперешними ходячими танками. Пока же следовало направить свои стопы в бар. В выборе экипировки и оружия не стоило торопиться. У Тары наверняка найдётся и нужный мне ствол, и может быть, даже удастся достать вариант с «тихарём».

В баре было как всегда по вечерам очень шумно. Орал телевизор, в громкости с которым соревновалось одновременно глоток сорок, пришедших снять стресс, бродяг Зоны. Я, как и было оговорено, занял место за столиком у дальней левой стены зала, откуда хорошо просматривалась входная дверь, барная стойка и вход в подсобку. Сюрпризов стоит ожидать всегда, тем более в людных местах, где подобно сухому листу среди травы может затаиться враг, или наблюдатель.

Заказал тёмного пива и сухариков. Осматривая зал, поглядывал на экран большой плазменной панели, где как раз транслировали схватку «два на два», между группами вольняг и «свободных». Бой проводился на малой Арене, где допускались только рукопашные бои с применением холодного оружия, чаще всего ножей и в редких случаях «мачете». Условие всегда было только одно — смерть одной из сторон. Пощады правилами не предусматривалось. Если кто начинал выпендриваться, то у хозяев Арены был козырь в рукаве: стая голодных псевдособов. Пять или шесть зверюг, метр в холке. Выпускали их в случае, если явный победитель артачился, отказываясь добивать противника, и тогда ставки уже делались на время, которое люди продержатся против зверья. Поэтому нарушителей находилось не много. Вызов на Арену — это серьёзный аргумент в споре, зачастую списывающий все долги.

Пока я допивал приятный, в меру горький напиток, последнего бродягу прижали к металлической сетчатой ограде ринга и основательно подпорченные «свободные» уже почти праздновали победу. Но что-то знакомое мелькнуло в движениях зажатого в угол мужика… Чёрт, я могу вообще никуда не ходить и сколотить состояние на ставках, если не будет договорных боёв. Готов был поставить вдесятеро против одного, что бродяга одолеет уже расслабившихся «свободных».

Между тем, ко мне подсел чернявый, латиноамериканской наружности парень, заросший курчавой бородой по самые глаза. Мы обменялись условными фразами, хотя это и не было нужно: я вспомнил, что это был снайпер из поисковой группы Буревестника, которого я чуть не прирезал на болоте. Но он — то меня видел впервые. По-русски наёмник говорил плохо, почти никак не говорил. Поэтому я поддерживал разговор на некой смеси английского, сдобренного испанскими словечками смешанного диалекта. Пулемётная речь не вязалась с точными, выверенными движениями парня, который назвался Серхио. Серёга, если по-нашему.

— Шеф говорил, что ты должен мне кое-что передать.

— Верно, держи. — Я протянул парню под столом пакет с деньгами, а он в свою очередь, передал мне такой же.

— Отлично. Делаешь ставки, Леший? — Серхио не смог произнести немецкое «лесной чертяка», как это сделал бы Якоб, но меня называли и так, поэтому я не поправлял.

— Нет. Боюсь сильно выиграть. Этот бой возьмёт бродяга, а «свободных» вынесут по частям. Не интересно.

— Ха! Ты проиграл бы много денег, хомбре (приятель — исп.)! Твой боец почти спёкся. — Серхио хлопнул на стол «сотку». — Ставлю сотню на «Свободу».

— Удваиваю. — Твоим парням не повезло: бродяга владеет техникой «папоротник»^[33], его покойный напарник только сдерживал бойца. Теперь же всё будет иначе. Смотри внимательно.

Так оно и вышло: зачерпнув сочившуюся из раны на ноге кровь, бродяга плеснул её в лицо соперникам. Один отскочил, видимо был опытнее, а вот второй, забыв о защите, принялся тереть глаза рукой, опустив руку с кинжалом. За что и поплатился: точный и молниеносный удар в грудину (тот был в лёгкой «повседневке», что говорило лишь о самоуверенности бойца), пробил сердце «свободного» и тот рухнул лицом вперёд. Растяпа даже и не успел понять, что уже мёртв. Бродяга, безусловно, ослабел и потерял много крови, движения его уже не так точны и видно было, что каждодневные тренировки — далёкое прошлое. Сейчас боец работал только на опыте и зашитых в подкорку и мышцы рефлексах. Его соперник был чуть выше ростом, серьёзных ранений у него не наблюдалось: рассечена бровь, да явно точным ударом подбито правое колено. К тому же вооружён он был самодельным охотничьим ножом с почти тридцатисантиметровым лезвием. Длинные руки, хорошая реакция, всё это было в зачёт. Но вот было ещё кое-что. Парень ни разу никого не убивал на близком расстоянии своими руками или, скажем, даже при помощи ножа. Нет, заметно было, что он тренировался и с ним кто-то серьёзно работал. Возможно, что на поясе висело несколько вражеских скальпов. Но одно дело нажимать на спусковой крючок автомата или палить из пистоля, а вот совсем другое, если приходится смотреть противнику прямо в глаза. Видно на эту тему со «свободным» никто не поговорил. Он был обречён, просто ещё не понял этого. Человек, серьёзно занимавшийся чем-либо и по каким-то причинам переставший это делать, всё равно имеет больше шансов на победу нежели тот, кто получив навыки ещё не имеет должного опыта. Так было и на этот раз: потрёпанного вида бродяга смотрелся жалко на фоне более мощного и хорошо вооружённого противника. Движения «свободного» были красивыми и эффектными, рассчитанными на публику. Бродяга же был старше лет на двадцать и к тому же серьёзно ранен: кровь из длинного пореза на правом бедре, заплывший левый глаз и явные признаки закрытого перелома левой руки. Скупые, рваные движения выглядели не очень убедительно, но я понял, что делает бродяга: сбивает ритм противника, чтобы потом втянуть неопытного пацана в свой. «Раскачка»… Это делается с одновременным воздействием на психику противника, движения бойца подобны завораживающему танцу кобры. Незаметными покачиваниями корпуса, сложными и на первый взгляд, беспорядочными движениями, бродяга ментально «раскачал» противника. Незаметно для себя и для окружающих, «свободный» впал в транс, подчиняясь теперь уже всецело действиям противника. Затем как бы случайно ступил на повреждённую ногу, припал на неё и вот уже почти сам нанизал себя на нож бродяги, который неуловимо оказался чуть в стороне и пробив манжету комбеза «свободного», обычным армейским штык-ножом от АК, достал парня в шею. Потом, чуть отступив, вынул нож из раны, провернув его. Крови было много, но большая её часть впиталась тканью БЗК. «Свободный» почти сразу вскочил, но тут же рухнул наземь и испустив чуть слышный выдох, совсем затих. Бродяга двинулся к выходу с Арены пошатываясь и походя вытер нож о куртку первого покойника, затем вернув клинок в ножны на поясе скрылся в коридоре ведущем во внутренние помещения.

В зале и на Арене взревела толпа, не знаю чего в криках было больше: разочарования или изумления неожиданному финалу схватки. Само собой мало кто ожидал победы какого-то пропойцы, над, казалось, крутым и всё умеющим противником. Я забрал свои деньги с края стола. Серхио поглядывал в мою сторону несколько настороженно, и не спешил уходить.

— Ты умеешь так же, как и этот бродяга управляться с ножом?

— Нет. Это был мастер. Возможно в прошлом очень хороший боец. Сейчас, конечно, я его сделаю, но вот пару лет назад лежал бы там, на песочке с пропоротым горлом уже через пару мгновений боя. Ты лучше шефа своего попроси несколько уроков дать: Буревестник лучший с ножом из тех, кого я знаю.

— Якоб просил сказать, что если есть дело, то он подпишется.

— У тебя отличный командир, парень. Держись его и никогда не будешь в накладе. Передай, что если он согласен, то мне нужен он сам и ещё пятеро самых надёжных бойцов. Лучше если среди них будет хороший подрывник и спец по связи. Будет много работы.

— Я передам.

— Не затягивай с передачей. Я буду ждать только до ноля часов завтрашнего дня. Потом уйду без вас. Помни — шесть человек и никаких вопросов. Встретимся тут же в 01: 00 ровно через сутки.

— Всё понял, передам.

Серхио поднялся и быстро направился к выходу, по пути нажимая на тангенту вызова, скорее всего отчитываясь перед Заном. Пять минут спустя от Буревестника пришло подтверждение — он и его ребята вписываются. Камень упал с души: если бы Зан отказался, пришлось бы связываться с Василем, а вмешивать местную «спецуру» вообще не хотелось. Но тут сомнения были скорее мимолётного характера: практичный немец ухе понял, что мне известно о духовских богатствах гораздо больше, чем было сказано. Намёк на большой куш, был верно понят и теперь Якоб в лепёшку расшибётся, но будет работать со мной.

Предстояла нешуточная беготня, поэтому следовало как можно быстрее зайти к Таре и выбрать «второй номер». Сомнений было много: некоторые оружейные экстремалы отзывались о ярыгинском стволе пренебрежительно, упирая на «жуткий перекал» всего и вся и выходе из строя затворной задержки после отстрела 7000 патронов. Проверить это можно только одним способом — взять оружие и использовать его. Во-первых, я не был уверен, что мне доведётся палить столь интенсивно, чтобы ствол пошёл в разнос и сломался. В течение двух месяцев пришлось бы отстреливать по сотне патронов в день. Поэтому, поломка мне если и грозила, то не так скоро. Во-вторых, со времени моего знакомства с предметом прошло уже довольно много времени и не думаю, что конструкторы сидели сложа руки, оставив официально принятый пистолет без внимания — доработают. На крайний случай выбор будет, возьму что-нибудь импортное…

Тара встретил меня сам, вышел в зал и поздоровался за руку. Видимо алхимики отвалили ему немалый гонорар за заказанный «гостинец». Узнав о моей проблеме, торговец сразу предложил на выбор несколько пистолетов, среди которых был и искомый ярыгинский «Грач».

— Хорошее оружие. — Тара взял пистоль в руку и, передёрнув затвор, нажал на спуск. Боёк щёлкнул — Особенно с учётом последних доработок: есть сменный ствол, под вариант с ПБС, поставлены новые резиновые накладки на рукоять, есть возможность установки ЛЦУ, полимерная рама, оружие стало чуть легче.

— А что с надёжностью, слышал про проблемы с механизмом…

— Было. Но это в прошлом, сейчас пистолет служит … Изделие ещё новое, но если отстреляете тысячу и пистолет э… откажет — Тут лицо торговца перекосило как от чего-то кислого — Я даже прятаться не стану, приму любые претензии, как от вас, так и от ваших друзей, если этот ствол откажет в бою. Я не торгую хламом здесь — Тара обвёл рукой торговый зал — Хлам продаю на вес, с чёрного хода и по бросовым ценам. Я не заинтересован в потере состоятельных клиентов. Лучше, если они будут ко мне приходить на своих ногах, а мой товар спасёт им жизнь.

— Хорошо, тогда я возьму один. Что с комплектом поставки?

— Кроме сменного ствола, прилагается две коробки фирменных патронов (можно забугорных, можно родных российских), набор для чистки, сезонные масла, мануал и ПБС (разработка ваших нынешних нанимателей) — исключительно надёжное приспособление. И тактическая набедренная кобура. Разработана специально под этот ствол для ношения обоих вариантов (с глушителем и без оного). Гарантия… Пока не надоест пользоваться, не сломается — Тут торговец изобразил некое подобие улыбки, от чего его лицо перекосилось и Тара стал ещё больше похож на мультяшного конягу — С учётом скидки, получается четыре тысячи двести рублей. Опробовать и пристрелять можно тут же в тире.

— Беру. А патроны лучше наши и лучше сразу триста штук. Насколько я помню, там было что-то специальное?

— Верно: бронебойные 7Н21^[34]. Мощный патрон, дырявит семимиллиметровую сталь как масло. С брониками сложнее, «трёшку» пробьёт метров с десяти, но тут гарантии не дам: проверяли только на штатном натовском. Российский или украинский может и не пробить.

— Ладно. Оплачу и пройду на стрельбище.

— Рад был новой встрече, Антон Константинович. — Торговец неспешно удалился в свой закуток, а я, отдав деньги и забрав покупки, направился в помещение в задней части магазина, где было стрельбище. По сути — это тир, совмещённый со слесарной мастерской. Сам я большим фанатом тюнинга не являюсь: оружие для меня всегда было лишь инструментом, частью профессии, если хотите. Проводить целые сутки напролёт, изгаляясь над стволами и экспериментируя с оснасткой — это не моё. Времени на это было недостаточно: главным всегда было овладеть оружием в совершенстве. Привыкнуть к нему. Наработать определённые навыки в обращении и показать лучший скоростной результат при стрельбе и в обслуживании. Тут присутствует некоторая консервативность: если ствол надёжен и из него можно гарантированно поразить противника — лучше не переучиваться. Но непременно стоит знать из чего тебя попытаются убить, чтобы в случае чего уверенно пользоваться чужим оружием. Несть числа тому, что пришлось отстрелять в своё время. Но кроме некоего автоматизма в работе с чужими изделиями в голове и моторике тела ничего не оставалось. Основного и дополнительного штатного оружия в подразделении бывает от силы по четыре-пять образцов, вот их знаешь на ощупь и готов собрать и разобрать за пяток секунд на спор.

«Грач» оказался хорошим, лёгким и ухватистым оружием, эргономика несколько возросла со времени нашего последнего знакомства. Пистолет был на две трети легче моего АПБ, а новый глушитель вообще не давал звука. Затворная рама ходила без лязга, кучность стрельбы была хорошей: на расстоянии двадцати пяти метров все семнадцать пуль легли в трёхсантиметровый круг. Поняв, что вопрос будет мучить меня ещё долго, я поднялся на верх и приобрёл наш броник «Вызов», вроде того, что был у меня. Навесил его на набитый пенопластовым наполнителем и опилками куль и отстрелял ещё два магазина. Пробить удалось только с пяти метров, да и то когда серия из двух патронов легла в район правого плеча, почти одна в одну^[35]. Центр держал удар нормально. Значит, всё как всегда: бьём только в район верхней трети грудины или в голову. Но с АПБ не было и этого: серии я всегда ставил только на верхний отдел торса, ближе к шее, а наёмник даже не поморщился, во время последней заварухи.

Укрепив кобуру и убрав в неё новое приобретение, отправился в башню с чувством выполненного дога. В душе воцарилось некое спокойствие, какое бывает, если чувствуешь уверенность в завтрашнем дне, а пока так оно и было. Дело, которое предстояло провернуть, имело ряд проблемных нюансов, но критичных, способных опрокинуть всю комбинацию в целом, моментов, пока выявить не удавалось. Предстояло увидеть сюрприз, обещанный мне подругой. Судя по её необычному взгляду в момент вручения автомата, это будет нечто необычное.

2.1

В гостиной на втором этаже царил полумрак. Стол был сдвинут к краю комнаты, а кругом горели свечи. Прямо на полу был расстелен ковёр, видимо притащенный из комнаты Норда наверху. Я почувствовал движение за спиной, но нарочито громкое: моя подруга знала, что из-за издержек профессии, рефлексы могут опережать разум, поэтому не стала проверять кто из нас сильнее в рукопашной.

На Даше было нечто лёгкое, чёрного цвета на тонких лямочках и едва прикрывающее бёдра. Контуры тела проступали сквозь прозрачную ткань, свет живого огня свечей делал знакомое уже во всех деталях, более загадочным, манящим. Девушка прошла на середину комнаты, из дальнего угла полились первые аккорды тягучей, красивой мелодии. Танец, казалось, длился вечность, но закончился в одно мгновение. Подруга уже снова была рядом, музыку я потом вспомнил — это был Vangelis, альбом назывался «Voices», по-моему. Тихая и спокойная музыка, очень подошедшая в качества обрамления сюрприза. Музыка стихла, а мы ещё долго не отрывались друг от друга, пока не утомились. Живое тепло и хорошая усталость, дали мне ощущение невероятного по своей полноте счастья. Возможно, со стороны это и покажется однообразным, но как описать те моменты, когда сливаешься с женщиной в единое целое, и как говорят индусы, любовники становятся «зверем о двух спинах». Когда открываешь человеку самые потаённые уголки своей души и сердца, момент духовного и физического единения настолько велик и всеобъемлющ, что словами этого не передать. Такое можно только пережить, ощутить самому…

Даша, положив свою голову на сгиб моей правой руки, смотрела в потолок и как бы случайно водила подошвой ступни по моей ноге. Потом повернулась, пытаясь поймать мой взгляд, и спросила:

— Сюрприз удался?

— Более чем. — Я нагнулся и легонько поцеловал подругу в губы. — Теперь я снова у тебя в долгу, красавица. Чего ты хочешь? Ну, кроме как пойти в рейд.

— Быть с тобой как можно дольше. — Эти слова Даша сказала совершенно серьёзно, обрубая фривольность наметившуюся было в начале разговора. — С тобой я чувствую себя счастливой, Антон. Как бы долго это не продлилось и как бы скоро не закончилось, знай: ты моё счастье.

— Это взаимно. Мне тоже давно… Нет, вру. Никогда ещё не было так… Вот так. Извини, я не умею говорить толком в такой ситуации. Просто знай, что я счастлив. Видишь, как получилось: пришёл сюда за комфортом, привычным образом жизни, а нашёл…

— Что? — Девушка нетерпеливо приподнялась на локте и заглянула своими огромными тёмно-серыми глазищами прямо в душу.

— Счастье. Ты тоже подарила его мне и теперь оно всегда будет со мной, куда бы я ни отправился.

— Смешной… — Даша ткнулась носом куда-то в район моей подмышки потом заворочалась, устраиваясь поудобнее и уже в полусне пробормотала — Давай спать Васильев, вставать завтра рано. Мне в дорогу, да и ты, наверное, не засидишься. Вернусь через неделю, буду ждать тебя… Только попробуй потеряться. Убью… — Последние слова были сказаны полусонным шёпотом, которое сменило ровное и ставшее уже родным, дыхание. Пусть всё идёт своим чередом, счастье — очень эфирная материя…

Привычка не заглядывать далеко вперёд появилась у меня сразу после первой «горячей» командировки, когда взрывом своей же артиллерии накрыло нашу роту, выдвинувшуюся на замену сводной группы «ВВшников» и «красноармейцев»^[36]. Мы должны были развернуться и поэтапно поменять какой-то ОМОН. Вертолётная пара уже отвернула, закончив сопровождение и мы двигались колонной, на довольно приличной скорости, опасаясь засады. «Чехи» отлично пользовались своим знанием местности и если их наблюдатели заметили, что «крокодилы»^[37] отвалили, то вполне была вероятность «горячей» встречи, уже на подходе к блокпосту.

Нас (меня и мою группу), спасло то, что комроты поставил в походное головное охранение и наша БМП-3^[38] с моими архаровцами на броне, оторвалась довольно далеко от колонны. Роту накрыло артударом полковой артиллерии. Какой-то мудак в штабе артдивизиона неверно передал координаты на батарею и вместо духовского кучмана накрыло мою роту. Что такое работа по площадям десяти мобильных артсистем типа «Акации»^[39], думаю объяснять не надо — колонну раздолбали в пыль. А когда обстрел прекратился, мы уже мало что могли сделать: из восьмидесяти человек, выжил только едва ли каждый пятый. Погибло трое моих друзей, не осталось даже путных останков, по которым их можно было бы опознать. А мы строили планы, что по прибытии в ППД отметим день рождения самого младшего из нас — Вадима… Ему так и осталось девятнадцать. Навсегда.

Виновного тут же услали во Владикавказ и так я до этой гниды и не добрался. Но с тех пор никогда не строю далеко идущих планов, это стало плохой приметой. Бывшая жена не понимала истинной причины. Ошмётки человечьего мяса ей не предъявишь, а просто сказать, что примета не позволяет… Так какой же штатский человек к этому серьёзно отнесётся? Это была одна из причин периодических скандалов и слёзных сцен.

Даша ещё ни разу не спросила меня о том, что будет после. Не имелось, конечно, ввиду какое-то конкретное событие, а просто — «после». Мы оба понимали, в каком месте живём, постоянно сталкивались с одними и теми же проблемами, а смерть и кое-что похуже, постоянно ходят рядом, неподалёку. Поэтому я впервые встретил женщину, которая живя на войне, знала все её приметы и… понимала. Это понимание между нами было практически инстинктивным, не требующим слов. Научившись ценить то, что даёт тебе судьба, легче потом относишься к тому, что она у тебя забирает. Поэтому такими яркими были те мгновения счастья. И так долго помнилось то хорошее, что происходило в эти редкие моменты, что приходило понимание — лучше уже не случится никогда. Возможно потом, с другой, будет большая привязанность, расчёт или уже привычка, но вот так уже не будет. Настоящее пришло только здесь и сейчас, а потом… Пыль и тлен. Но ни капли сожалений.

Лёгкий шорох вывел меня из состояния философической задумчивости, заставив мягко высвободиться из объятий подруги и прихватив с края тумбочки новое приобретение, с навинченным «тихарём», я осторожно стал подниматься на первый этаж. Было тихо и шорох повторился уже громче, звук шёл из гостиной. Голый мужик с пистолетом — это уже неожиданность, поэтому я в полуприсяде выглянул в проём, так, что видна была вся комната. На ковре в центре комнаты стоял мой побратим.

То, что это был Охотник, не было никаких сомнений: фиолетовая шкура и дарёный медальон на шее. Изменяющий заметил меня и в мозг ударило волной эмоций (узнавание, насмешка, радость и некое волнение). Я опустил пистолет и чуток выдохнул.

— Что у вас за манера являться ночью, да ещё в такие … Неподходящие моменты.

— Прости, Тридцать девятый. Время. Надо идти. Ты и я. Видящий Путь ждёт. Сейчас. Торопись.

Это было странно, видимо некто, кто мог приказать моему, казалось, полностью автономному побратиму тоже возымел желание побеседовать. Дело уже привычное, но как далеко этот некто, учитывая специфику внешности Охотника.

— Даша уходит на рассвете, а под вечер придут люди. Без обид, но времени в обрез. Как далеко место встречи?

— Нет расстояния. Есть проход, дыра. Войдём — река времени остановится, выйдем и будет как раньше — Волнение, беспокойство и … Страх, вот что передал мне Охотник. Чтобы заставить волноваться такое существо, как эта машина для убийства нужно сильно постараться — Ты должен выстоять, Тридцать девятый. Нет победы — нет нас обоих.

— Дай оденусь и пошли. Попробуют убить, будем драться. Вместе.

— Вместе (тепло, радость, сожаление). Ты поймёшь. Нет битвы этим — Изменяющий поднял перед собой руку и выпустил и убрал лезвия когтей — Есть битва здесь — Он поочерёдно прижал руку сначала к сердцу, а затем к голове. — Оружие оставь. Не поможет.

— Вопросов нет. Дай мне пять минут.

Одевшись в приготовленный с вечера лёгкий комбез, я всё равно спрятал нож в шовной нише левого рукава. Ритуалы — ритуалами, но страховка не повредит. Дар я всегда носил с собой и поэтому его присутствие в нательном, специально сшитом кожаном мешочке, даже не обсуждалось. Когда я дал понять, что готов, Охотник разжал левую ладонь и резко подбросил к потолку некий искрящийся предмет, похожий на начищенную до блеска десятирублёвую монету. Затем протянув другую руку, притянул меня к себе. Что-то хлопнуло совсем не громко, на нас с потолка стала осыпаться белёсая, светящаяся пыль. Получалось нечто вроде кокона, внутри которого мы с побратимом оказались. Свет померк, всё стало молочно-белым, словно плотный осенний туман. Повеяло холодом, потом стало невыносимо жарко и дышать стало нечем. Я отрубился.

Через мгновение, как мне показалось, я уже стоял на ногах. Мы перенеслись в какую-то пещеру с высокими сводами. Охотник, чуть придерживая меня под руку, повёл за собой по широкому тоннелю, плавно уходящему под землю. Проход был довольно широким: в ряд могло пройти человека три в одну сторону. Скальная порода, была того же цвета, что и шкура охотника, поэтому тот мог просто прислониться к стене и перестать быть видимым. Скорее всего, место где мы оказались было на большой глубине, периодически начинало звенеть в ушах. Метров семьдесят или сто.

Наконец, тоннель закончился и мы оказались на пороге большого зала. Это было квадратное помещение, вырубленное в скале, с абсолютно гладкими стенами и чёткими гранями углов. В центре зала лежал плоский, полуметровой высоты широкий камень, на котором можно было сидеть. Точно такие же, но длинные, метров пятнадцати скамьи располагались вдоль западной и восточной стен зала. Как только мы с побратимом переступили порог помещения, появился свет. Причём он именно появился: сначала мягким, сиреневым светом засветились стены и потолок, а затем полумрак превратился в… Описать это трудно, но скальная порода как бы сама излучала это мягкое, ровное свечение. Все предметы обрели чёткость, но вместе с тем, свет чуть скрадывал их очертания. Такое сочетание чёткого и нечёткого, давало ощущение, которое испытываешь во сне. Вроде точно знаешь, что спишь, но в то же время ощущения полностью реальны: всё можно потрогать и почувствовать. Мы прошли к центру помещения, оказавшись точно напротив плоского камня, на котором мог сидеть только один человек, но габаритами он должен был обладать, как у двух Изменяющих, если судить по моему побратиму. Может это был алтарь, а может и ещё что-то. Охотник передал мне сигнал остановиться и ждать. Театрального эффекта не было, прямо из воздуха начали появляться кровососы: один, второй, третий… Всего их вышло пятнадцать. Ростом они все были примерно как и мой побратим, но различались по оттенку кожи. Некоторые были темнее, некоторые светлее Охотника. Но вот потом случилось то, что потрясло меня окончательно: когда все уселись по обе стороны вдоль стен, в зал вошёл тоже прямо из воздуха самый большой кровосос в этом мире. По крайней мере, об экземплярах трёхметрового роста я нигде не читал. От существа исходила мощная волна уверенности, силы и… усталости. Пройдя к плоскому камню, опираясь на некий посох, метров четырёх, гигант сел. Посох был из материала, с виду похожего на голубовато-чёрную сталь. Один его конец венчала небольшая сфера, а вот основание было острым, как наконечник копья. Внешне, эта штука напоминала бивень морского кита-нарвала. Существо испустило некий сигнал и мой побратим наклонил голову и сделал мне знак, повторить этот жест, видимо приветствие. После этого, он отступил на два шага назад и мы с Видящим Путь (это точно был он), оказались один на один.

— Мы видим тебя, Тридцать девятый. Мы видим того, кто называется братом нашего брата.

Слова эти прозвучали не у меня в голове, Видящий говорил с помощью рта, хоть речь его и не была похожа на голос человека. Однако, была более похожа на человеческую, нежели речь побратима, чуть правильнее и связаннее, что ли. При этом Видящий транслировал эмоциональную окраску своих слов чтобы их смысл в точности доходил скажем до человека вроде меня.

— Нужно сказать, зачем я позвал тебя, человек. Прежде всего, благодарю, что спас нашего брата. Такое будут помнить, пока жив последний из нас (признательность, толика удивления, уважение).

— Трудно сказать, Охотник скорее всего сам бы справился…

— Нет! Он поддался порыву. Пошёл мстить, не рассчитав сил. Мозгоеды ждали его и ещё пару наших братьев. К счастью, Охотник одумался. Дал остальным уйти, уводя Мозгоеда и его свиту за собой и непременно бы погиб (сожаление, отголоски ярости и досады). Ты, хотя это и не в особенностях вашего народа, ответил на Зов, услышав его (удивление, задумчивость). Вступил в неравный бой, скорее от незнания, нежели из храбрости (добрая насмешка, гордость). Охотник остался один из своей семьи. По нашим традициям, он должен был уйти. Но ты снова предложил ему помощь, назвав братом. Вы стали семьёй и Охотник снова получит право быть в племени, если ты пройдёшь второе испытание (ожидание, надежда, сомнение).

— Почему второе?

— Первое уже пройдено: Мозгоеду и Чужому не удалось сжечь тебя и поработить (удивление). Ты сделал это почти сам, Дар только чуть-чуть прикрыл твой разум в самые последние, критические моменты схваток (гордость). Теперь твою участь и участь Охотника решит поединок. Один из них придёт сюда и вы будете драться.

— Кто это?

— Мозгоед, истребивший семью Охотника. Ему дозволен Круг Арбитра. Вы двое и Мозгоед со своим собратом. Кто кого подчинит, тот и уйдёт из Круга. Проигравший будет выпит.

— У контролёров есть имена, прозвища?

— Нет. Они как одно существо, разум един, своей личности почти нет. Что знает один из них, то известно и остальным. Расстояний для Мозгоедов не существует, они всегда вместе. Но ходят чаще по парам. Придя в Круг парой — это почти ничего не значит для пожирателей мозгов: просто они всегда слишком самоуверенны. И кроме того, по другому им до вас не добраться, им это хорошо известно (удовлетворение, гордость).

— В чём суть поединка?

— Вы войдёте в круг и будете нападать. Но битва будет только битвой разума, так гласят правила Арбитра. Тот кому бросили вызов, сражается оружием предложенным ему вызывающей стороной, дабы доказать своё явное преимущество и силу.

— Иными словами, Мозгоеда нужно превзойти в его же искусстве иначе бой не допускается?

— Ты всё верно понял, Тридцать девятый. Нет доблести в турнирном бою, если твоё оружие совершеннее, а сам ты ничто без него. Возьми оружие врага. Овладей им и победи. Тогда в десять раз увеличится твоя сила в бою обычном. Таков закон племени Изменяющих. Итак, я спрашиваю тебя, Антон Васильев, старший прапорщик, позывной «Тридцать девятый»: ты встанешь плечом к плечу с братом и сразишься в Круге Арбитра?

— Да.

— Твёрдость и мужество (удовлетворение) — Видящий повернулся к остальным, сидящим по обе стороны кровососом. Намеренно говоря вслух, не пользуясь мыслеречью — Перед нами необычный претендент. Он не был рождён в племени, его не обучал Ведающий искусство Охоты, но я считаю, что этот человек достоин схватки. Что думаете вы?

Промедлив не более пяти секунд, один за другим, кровососы стали подниматься со своих мест. Потом каждый из них прошёл мимо меня и в зависимости от решения смотрел на Видящего путь. Потом все они снова заняли свои места на скамьях. Видящий снова заговорил;

— Двенадцать из пятнадцати сильнейших Охотников племени Изменяющих, сочли тебя достойным, Тридцать девятый. Мой голос будет тринадцатым. Тринадцать — число темноты, когда всё зависит от нитей вероятности и от самого испытуемого. Будущее твоё тёмно, но и сила не мала. Сегодня будет бой. Пусть победа будет за достойным.

— Мне всё понятно. Драться, так драться.

А что вы хотели? Ситуация получилась пикантная, но выйти из неё можно было только одним способом — победить мозгоедов. Уверенности в том, что это получится, конечно, полной не было. Но учитывая, что я буду в паре с побратимом, шанс оставался. В книжках герою открывают некий секрет и у него всё получается само собой, в реальности всё несколько иначе. Как и сказал старый кровосос, всё что нужно я знал и умел, осталось только правильно это применить. Так, нужно вспомнить свои ощущения там, на болоте. Прежде всего: раскрыться и пропустить боль через себя, принять её как тяжёлый но вполне подъёмный вес. Это прояснит мозги и позволит более-менее чётко мыслить. Затем, вспомнить ощущения возле портала. Тогда я пытался обращаться к непонятному мне тогда тёплому, по ощущениям, предмету. Это был Дар. Ну-ка попробуем… Дар тут же отозвался, тело окатила волна живительного тепла, усталость и туман в голове исчезли. Сил ощутимо прибавилось. Значит, это резерв. Но вот как подчинить мозгоеда?.. ответ пришёл от побратима:

— Нападай. Верни боль. Направь пожирателю мозгов его силу в ответ. Потом — прикажи. Вырывается — снова пошли боль, и снова прикажи. Так всё время.

— Спасибо брат. Ну, когда будем драться?

— Скоро. Они уже здесь. Чувствуешь?

Переключившись на ощущения, я действительно ощутил всех: племя, моего побратима, старого, как чёрт знает кто, Видящего Путь и нечто иное. Будто попал рукой в куль с гнилой картошкой: жижа и вонь. Сотни, тысячи загубленных жизней… Страх, желание поквитаться, ненависть ко мне и Охотнику. В северном конце зала появились две закутанные в пылевики низкорослые фигуры. Наш противник появился.

Неожиданно, всё вдруг подёрнулось непроницаемой белёсой пеленой, и очертания зала исчезли. Через пару секунд дымка рассеялась, и мы с Охотником и мозгоедами очутились на небольшом, примерно десять на десять метров пятачке, напоминающем по форме правильный круг. Границами этого своеобразного ринга были огненные аномалии — «жарки». Факела чистого, оранжевого пламени поднимались на шестиметровую высоту, но ни тепла, ни каких либо звуков аномалии не издавали. Всё было понятно и так: кто выйдет за пределы круга — прогорит до пепла. Мы встали друг против друга, мозгоеды откинули капюшоны скрывавшие их лица. Ничего особенного: уродливые, шелушащиеся от радиации лица, белёсые глазки, да узкие, безгубые рты.

— Начинайте! — Голос Видящего донёсся, казалось, со всех сторон.

Одновременно с этим нахлынула боль, жуткая и не переносимая. На грани потери сознания. Держаться… Принять волнами нахлынувшее безумие. Рядом чувствую ответный удар. Охотник вступил в поединок с более сильным соперником. Холодная ярость, жажда мести и радость битвы — вот что было в ответном отголоске волны боли и ужаса посылаемого моим братом навстречу потоку мутной волны безумия исходящей от старшего Мозгоеда…

Волна боли и ужаса прошла и появилось ощущение некоего сгустка энергии, до которого я мог дотронуться и … Я собрал всю свою ярость, вспомнил то, что говорил Охотник и ответная волна пошла от меня к противнику. Резкий крик боли, переходящей в визг стал ответом, давление на психику исчезло. Мой визави не ожидал удара от человека: оба мозгоеда сконцентрировались на атаке Охотника, походя придавив меня чем-то вроде ментальной оплеухи. Они думали, что подобно им самим, Охотник использует меня как источник силы, резерв. Не восприняв человека как полноценного бойца, мозгоеды просчитались.

Тактика врага тут же изменилась. Теперь уже большая часть их усилий была направлена на то, чтобы сломить волю более слабого противника, раздавить его. Боль и паника превратились из тоненького ручейка в глубокий океан. Я почувствовал, как падаю на колени. Предприняв отчаянное усилие, мне удалось дотянуться до Дара. Живительный силовой поток снова наполнил тело и разум жизнью и энергией. Вот почему артефакт так хорошо впитывает радиацию, а кровососы не боятся излучения. Оно даёт им силы не хуже какого-нибудь сочного кабанчика. Медленно, превозмогая боль, удалось встать на ноги и отправить ответную волну в источник боли и ужаса, щедрыми потоками изливающихся на меня.

Справа я почувствовал как чья-то рука, ухватив меня под локоть, удерживает от падения. Охотник не бросил, прикрыл снова: мощный, яростный поток энергии устремился в сторону двух грязно-коричневых пятен. Из-за тумана застившего мне глаза, всё вокруг было очень размыто. Снова послышался высокий, скрипучий визг контролёра. Напарник более старшего мозгоеда уже слабел, впрочем как и я. Собрав все силы, мне удалось сконцентрироваться и послать сгусток паники в мозг слабеющей твари. Получилось: контролёр запаниковал. Его защита рухнула и мой побратим тут же ударил в образовавшуюся брешь. Дикий, рвущий перепонки крик разрезал тишину пещеры, где проходил наш почти безмолвный поединок. Боль ослабла, один из мозгоедов рухнул на пол. Но второй с удвоенной силой начал атаку и тогда, мне пришла в голову фраза Видящего Путь, о победе врага, его же оружием.

Собравшись с силами и зачерпнув энергию из почти опустевшего Дара, я решился на отчаянный ход: проникнуть в сознание упавшего контролёра. Мерзкая тварь была ещё жива, хотя мозг её уже был сожжён. Устремившись внутренним взором к поверженному противнику, прилагая дичайшие усилия, прорвался внутрь его сознания. Всё окружающее вдруг потеряло свои цвета, поменяв их на всевозможные оттенки красного. Я понял, что получил контроль над сознанием и телом поверженного Мозгоеда. Заставил его повернуть голову, ничего нет подходящего… Справа тоже ничего… Посмотрел на когтистые, тоненькие но жилистые руки Мозгоеда и заставив того подняться вцепился ими в горло старшего нападающей пары. Тот даже вздрогнул от неожиданности. От чего пропустил мощный удар Охотника.

Было понятно, что задушить контролёра вряд ли получится. Но вот отвлечь — вполне возможно.

— Бей!.. Со всей силы бей его!.. — Это я крикнул, но на самом деле только прошипел сквозь зубы. Кровь уже не переставая струилась из носа, пот градом катил с лица, слепя и выедая глаза.

Охотник услышал и, рыкнув нечто нечленораздельное замолчал, но оставшийся Мозгоед завизжал в голос. Я же всё сильнее сжимал руки на его горле, попутно заставляя подконтрольное тело вцепиться в шею главного Мозгоеда и грызть его тонкую шкуру мелкими острыми зубами, добираясь до кровеносных артерий. Чёрная жижа брызнула в лицо марионетки, а я перестал что-либо различать. Неожиданно, всё прекратилось: красный свет исчез, навалилась темнота.

Очнулся всё в том же зале с фиолетовыми стенами. Но на этот раз обнаружил себя сидящим на одной из скамей у восточной стены зала. Рядом, по правую руку сидел Охотник, а слева ещё один кровосос, чья шкура была покрыта тонким узором застарелых шрамов. Ощущения были ниже среднего, как после серьёзной контузии. Силы постепенно возвращались, но хуже чес сейчас, мне ещё никогда не было.

— Испытание пройдено — Это заговорил Видящий Путь — Тридцать девятый, теперь ты стал частью племени Изменяющих. Но знай: мы — свободные охотники, полагаемся только на свои силы и силы своей семьи. Нам чужда стадность… Поэтому нас осталось так мало. Собрания подобные этому — редкое исключение, такое случается не часто. Рассчитывать ты можешь только на себя и своего брата. Мы помогаем, если опасность угрожает Пути племени или если месть не может свершиться по причине смерти всех братьев семьи. Помни то, чему научился и будь готов принять вызов или ответить на призыв Общего сбора. Теперь же, ты вернёшься туда, откуда был взят. Раны твои затянутся, но приобретённое знание и обретённая семья будут с тобой всегда (гордость, одобрение, надежда). Твой брат скажет то, что нужно сказать, но это уже только ваше дело. Мы приветствуем тебя, Тридцать девятый, ты — Охотник Изменяющий. Внутри племени мы будем звать тебя так, как было произнесено. Любое существо на Осколке будет знать, кто ты теперь и по-своему будет проверять достойно ли было полученное сегодня тобой звание. Прощай, мы увидимся в своё время. Сейчас же линии вероятности расходятся, возвращайся в свой дом.

Всё снова померкло и я очутился в башне, где и рухнул бы на пол, не подхвати охотник меня под руки. Взяв мою правую руку, побратим сделал небольшой надрез на бицепсе и впрыснул свою слюну. Обожгло холодом, по телу разлилось онемение и слабость.

— Час. Потом будешь как раньше. Молчи. Слушай. Часто захват делать нельзя — ты человек. Слабее Охотника, можешь умереть. Если пришлось — пей воду очищенную Даром. Всё пройдёт. Быстро. Но надо отдыхать. Часто. Людей можешь читать так. Смотри, пошли Волну. Не сильно — люди глухие. Не чувствуют. Изменённые — чувствуют. Осторожно с ними. Но ты сильнее. Будут знать. Остерегутся обмануть. Мозгоеды будут охотится. Стерегись «серых плащей». Сильные Мозгоеды — будут нападать. Если больше одного — зови. Сам с двумя не сражайся. Тогда я снова один. Тогда уйду совсем (сожаление). Серых предателей не бойся: прочитают метку — будут побегать. Попытаются напасть два или три — законная добыча, справишься сам. Шли Волну на всех. Хватит. Потом стреляй, не смогут сопротивляться. Потом — отдых и вода… Но серые — трусы. Не нападут, затаятся. Тоже почувствуешь. Бойся Пустотелых и их хозяина. Близко к… В_ы_ж_и_г_а_т_е_л_ь (длинное и незнакомое слово далось кровососу с трудом) не ходи. Защиты нет. Другие места — можно. Хорошая охота всегда. Теперь пора. Наша охота ещё впереди. Пока — сам. Солнышко — хорошая (теплота). Подарок ей. — Побратим протянул мне на ладони маленького котёнка, тот почти не пищал, только смотрел на меня серебряными глазами. Это был «чернобыльский кот», опасная по слухам тварь, тоже умеющая выжигать мозг всякой мелочи вроде крыс и тушканов — Не бойся. Это друг. Поможет ей, предупредит если беда. Ест сам. Спит где хочет. Друзей защищает своей жизнью.

Котёнок посмотрел на меня ещё раз и … Я почувствовал мысленный контакт. Зверёк согласился быть моим другом и присмотреть за Дашей. Мявкнув, спрыгнул с ладони Охотника и удалился в подвал. Там, как я чувствовал, начала просыпаться подруга. Поединок изменил меня. Нет, конечно кожа не посинела, глаза были того же цвета, что и раньше, но изменилось нечто в восприятии. Я мог чувствовать всех, кто проходил в пяти метрах от башни, всех, кто внутри. Причём именно чувствовать. Все эти басни про чтение мыслей оказались не верны. Точные фразы и конкретные слова я читать не мог, а вот настроение, мыслеобразы приходящие в виде разной чёткости картинах — это да, это получалось. Интуиция и раньше была неплохо натренирована многочисленными ситуациями имевшими место быть на войне. Но раньше это было как далёкий шёпот, который в гуле толпы не всегда и расслышишь, скорее почувствуешь. Теперь это было совершенно доступное состояние, потянись к которому и всё становилось более-менее чётко читаемо. Даже крыс чувствовал, спешно покидающих неизвестные мне доселе норы в подвале. Живучие твари почуяли кота и решили не рисковать.

Как и обещал Охотник, «клофелин отпустил» через час. Чувствовал я себя разбитым, но теперешнее состояние, не шло ни в какое сравнение с тем, что было сразу после поединка.

Из подвала послышались шаги, потом с котёнком на руках появилась Даша. Зверь был серый в чёрную полоску и с виду от обычного кота ничем кроме глаз не отличался. Уютно устроившись у девушки на руках, он подхалимски и уютно мурчал.

— Васильев, как он очутился здесь, не замечала, даже запаха кошачьего нет. Славный… Твой?

— Нет. Это тебе в подарок прислал мой побратим Охотник. Он сказал, что кот этот немного не такой как все. Сказал, что тебе должно пригодиться то, что этот зверь умеет. Что он может, я не знаю — Ответил я на немой вопрос девушки — Возьми его с собой. Охотник сказал, что это важно.

— Мрр. — Котёнок потёрся мордочкой о Дашину грудь, устраиваясь поудобнее. Я почувствовал, как он… Посылает мне образ солнечного зайчика, быстро прыгающего по дощатому полу. Кот хотел сказать своё имя.

— Его зовут Солнечный зайчик.

— Длинно, но забавно пусть будет так. Я в душ. А потом вещи паковать — Присмотревшись ко мне, Даша подозрительно покосилась — Я буду меньше на тебя наседать Васильев, всего два дня прошло, а ты уже на приведение похож.

— Укатала старика.

— Вот ещё, старик нашёлся! Бегать надо по утрам и витамины есть.

— Угу, виагру… И я почти всё время бегаю, прыгаю и поднимаю тяжести. С физнагрузками у меня всё в порядке.

— Тапком кину, не нарывайся лучше. Просто поменьше шарься по всяким подвалам да… — Досказать я ей не дал. Подошёл и, обняв, крепко поцеловал. Кот спрыгнул на пол, сразу принявшись вылизываться. Высвободившись из моего захвата с явной неохотой, подруга добавила, уже спускаясь в подвал — Рот он мне заткнул! Старый… Укатала… Вот посажу на диету…

Я посмотрел комбез и понял, что бельё и картриджи-поглотители надо менять. Несло от меня козлиным дум непереносимо. Будто в баню в полной выкладке ходил. Вот этим-то полезным делом я и занимался, попутно кумекая над снаряжением для рейда. Нужна была хорошая радиостанция. Я планировал на базе комплекса типа «акведука» собрать систему совместимую с ПДА. Цифровая карта с наложенной на неё сеткой радиоперехватов поможет отряду свободнее маневрировать и чётче выполнять приказы. Следовало подумать над шифратором и поискать программы декодеров рабочих частот местных группировок. У Тары это должно быть: кредит алхимиков позволял мне заказать ему почти всё, что нужно. Единственным неудобством было то, что парни Якоба экипированы на западный манер и в боестолкновении будет непросто отличить своих от чужих на звук. Но тут была задумка заказать им всем фирменные «тихари». Тогда звука не будет совсем. Остаётся только несовместимость б/к, но думаю, что проблем быть не должно. Разберёмся…

Сборы вместе с завтраком заняли около часа. Даша приготовила омлет с консервированными грибами, сама напилась кофе, а я по старой привычке баловался чайком. Кот заявился точно к столу. Притащил крысу, которую запивал консервированным же молоком из банки, налитым специально для него в алюминиевую миску. Ели все молча, но мысли были общими: и ей, и мне не хотелось расставаться. Только причины были у каждого свои. Меня больше волновал поход подруги с караваном и те неприятности, которые могли подстерегать их отряд на пути. Знал, конечно, что всё это ерунда. Ведь Даша стала лучше стрелять и кое-что в бою сумеет показать. Чувство тревоги за близкого человека — штука иррациональная, мало зависящая от конкретики и фактического положения вещей. Ход мыслей подруги был читаем почти аршинными буквами: ей тоже не хотелось уходить, но более всего хотелось пойти со мной, быть рядом. Не из кровожадности и азарта, а лишь по причине глубокой привязанности. Высокие слова типа «любовь», «страсть», я произносить зарёкся ещё со времени последней женитьбы. Каждый раз, как доводилось произносить нечто подобное, чувств это не выражало, скорее опошляло их, внося некий элемент наигранности. Потом помыли посуду, каждый раз как бы невзначай касаясь друг друга, что было жестом не выразимого словами чувства печали.

К западному блокпосту мы вышли вместе, после чего Даша в последний раз прикоснулась губами к моей чисто выбритой щеке и не оглядываясь пошла вслед за вьючными лошадьми, принадлежавшими караванщику. Конвой состоял из пяти подвод с возчиками, трёх вьючных лошадок, видимо с грузом для Лесника, да десятка «долговцев», выполнявших функции охраны. Они водили караваны на Малый кордон — огибая зоны враждебных группировок с северо-запада, тропа проходила частью по дикой территории, частью по окраинам Могильника. По пути было оборудовано несколько пунктов отдыха — держали их мелкие группировки вольняг, взимающие с проходящих караванов небольшую плату за постой, попутно затариваясь всем необходимым, делая караванщикам заказы на те, или иные припасы и снаряжение заранее. Выгодно было всем: путешественники получали сравнительно безопасное место для ночлега и отдыха, а вольняги могли особо не напрягаться по поводу снабжения. Банды мародёров обычно пытались устраивать засады неподалёку от таких стоянок, но сталкеры постоянно патрулировали прилегающую местность и стычки с бандами происходили редко.

Прощальных слов не было, в нашем ремесле прощаться, желать удачи, и как тут некоторые придурки вечно голосят: «чистого неба», не стоит. Наоборот, кроме обычного «бывай», лучше ничего не говорить. Удача в подобных местах играет не последнюю скрипку, поэтому пожелав её на словах, вполне можно спугнуть эту капризную дама на деле. Чистое небо я, как разведчик, тоже не приветствую, по весьма очевидным причинам. Для моей работы предпочтительнее дождь, слякоть и холодрыга, когда врагу есть о чём подумать, кроме приятного осмотра окрестностей под ласковый, тёплый ветерок и яркое солнышко, когда сектора просматриваются аж на всю глубину. Я так вообще солнце не жалую, потому что вспышкой осветительной ракеты, пущенной пьяным «контрабасом»^[40], в угол комнаты отдыха, мне серьёзно подпалило лицо. С тех пор я очень не люблю синее небо и яркое солнце. Дело здесь не в какой-то травме, просто не люблю и всё тут…

Дождавшись, пока Дашин караван скроется за поворотом тропы, помеченной вешками после последнего Выброса, я направился в сторону «супермаркета» Тары, хотя это слово можно произносить и без кавычек: гигант местной спекуляции действительно развернулся в Зоне шире всех остальных. Само собой были и минусы в этом: если, скажем у Одессита, можно найти нечто особенное, нигде более не встречающееся, то Тара ориентировался скорее на оптовиков и товар у него был массовый, редкостей лучше было не спрашивать. Зато в плане последних новинок именно массового производства, будь то новейшие системы связи, боевые стрелковые комплексы, средства защиты и прочее — выбору в его подвале могли позавидовать армии в некоторых европейских странах. А за качеством торговец следил особенно тщательно, потому что жил в месте, где рекламации на бракованный или некондиционный товар могут последовать в весьма резкой форме, причём со смертельными для продавца последствиями.

Предстоявшая операция была чистой воды авантюрой, на которую без определённого рода давления, я бы ни за какие пряники не подписался. Слишком мало информации по противнику и ни минуты времени на выработку подходящего плана действий. Единственным плюсом, было отсутствие проблем со снабжением, что непременно нужно использовать по максимуму. Если рассуждать здраво, то помочь в проведении рискованной, сверх всяких пределов, акции могло только чёткое понимание обстановки. Спутники в этом «заколдованном королевстве» ни чем помочь не могли, поэтому я придумал нечто уже виденное как-то раз. Если совместить трансивер вроде носимого «Акведука» с нашими ПДА, можно получать чёткий рисунок обстановки, а в случае облавы, появлялся реальный шанс сманеврировать на местности и уйти от преследования. Более того: можно включиться в радиоигру и сбить преследователей с толку. Преимущества трансивера были очевидны только для группы: в одного мне вполне хватало семидесяти метров, которые обеспечивал довольно точный сканер ПДА. Но всё поменяется, если придётся, как раньше, выходить в рейд группой. Резко снижались возможности к маневрированию и увеличивался риск обнаружения противником. Но в одного или тройкой идти тоже было не приемлемо: в полноценной группе, при обнаружении велик шанс отбиться и выполнить поручение, а втроём… Если засветимся, то «груз» придётся бросить и тогда всё обернётся кисло. И именно в группе есть возможность заполучить радиста. Андрон на эту роль вполне подходил. Таким образом, диапазон уверенного определения целей увеличится до пяти километровой зоны и кто бы чего не сказал, мы будем об этом знать. Кроме того, узел управления будет под полным моим контролем и в случае если братья — подельнички из группы Буревестника задумают соскочить, или что-либо переиграть, то останутся без связи. Замкну управление отрядом на себя, чисто проведу акцию и разбежимся.

План был прост: пройдя внутрь периметра духовского лагеря, зачистить всех по-тихому, уничтожить следы пребывания «факелом» и постараться уйти с заложником как можно дальше. Нет гарантий, что духов уже не стало сорок или пятьдесят человек как минимум. Увидев фейерверк и поняв что случилось, они непременно кинутся следом. И вот тут я за расклад не поручусь: что мы с Нордом, что Буревестник со своими парнями в зоне люди новые. Духи тоже не старожилы. Но болота они скорее всего изучили лучше нас — это очевидный факт. Тихон, как проводник, становился незаменимым звеном. Почти ключом к успеху акции. Но… Доверие и ставка на одну фигуру — это почти гарантированный проигрыш. Поэтому нам нужны были «уши», чтобы сопоставлять информацию проводника со своими действиями. Нет полной гарантии, что Тихон не использует нас в каких-то своих целях. Не случайно этот хитрый бомжара будет находиться рядом со мной. Так гораздо меньше шансов нарваться на сюрприз. Во всём нужен контроль.

Пока я шёл к «супермаркету», поступил входящий вызов по закрытому каналу от Норда. Свернув на пустырь за каким-то промышленным зданием, занятым под ночлежку и склад продовольствия, отжал тангенту и ответил.

— Что у тебя, второй?

— Вышел в точку «рандеву», точки проверены. «Зелёный» по квадратам.

— Отлично. Как там новичок?

— Парень знает всё кругом лучше меня, сильно помог. Просится к нам в группу, если отец разрешит.

— Добро. Отправляй его на базу, сам остаёшься с проводником. Присматривай за ним, но без враждебности. Помни второе правило.

— Доверяй, но не расслабляйся. Понял, всё сделаю.

— Время встречи по основному варианту, ожидайте там.

— Понял. Отключаюсь.

— Отбой связи.

Андрон будет здесь к 01.00 завтрашнего дня. Группе представлю его позже, а пока следует затариться электроникой. Каламбур однако: затариться у Тары. Выйдя снова на дорогу, подумал о том, что взять: наш «Акведук» или нечто импортное, вроде амеровского «Айкома», принятого на вооружение совсем недавно. Вроде всё стандартно по набору функций, кроме того есть возможность подключить ПДА. Посмотрим, что он предложит.

Тара принимал меня не сам, на этот раз я попал на вёрткого парня совершенно непримечательной внешности. Тот выслушал мою просьбу и предложил на выбор как наши, российские «Акведуки», так и амеровские армейские комплекты «Military Bundle», на базе радиостанции IC-F43GS. Парень бесцветным голосом заметил, что «американская байда удобнее, но русский лучше переносит условия кипеша». Поэтому мы с ним остановились на носимом «акведуке», с заменённой амеровской, более удобной гарнитурой «свободные руки». Ларингофонная схема позволяла голосовую активацию рации, не пользуясь руками, а миниатюрный наушник почти не мешал восприятию звуков окружения. Наши подобные устройства были чуть топорнее и часто выходили из строя, банально перетирались провода, а импортные были кевларовыми. В остальном я решил поддержать отечественного производителя, учитывая, что комплекс хорошо себя показывал в экстремальных условиях.

Вернувшись в башню, сразу принялся за подключение и вот — на руках у меня было девять комплектов радиостанций и один, относительно небольшой «короб» трансивера. Весил он около четырёх с половиной кило, поэтому таскать его было не так обременительно. Выделив основной и пару резервных каналов, зафиксировал рабочие частоты и частоты сканирования. Синхронизировав трансивер со своим ПДА, мне удалось добиться передачи данных на его мини-карту, где тут же отобразились все точки шифрованного радиообмена и точно показался район последнего контакта с Нордом. Хитрый латыш вышел от точки «рандеву» километров на пять и только после этого начал разговор. Если кто-то заинтересуется — пусть поищет неприятностей на свою пятую точку. Для встречи с наёмниками всё было готово, оставалось только подождать несколько часов.

Снова заработал ПДА, пришло сообщение от Норда, но это была карта примерного расположения секретов и расписание смен мобильных патрулей на духовской базе. Всего строений было шесть и расположены они были грамотно: по периметру островка, таким образом, чтобы смешиваться с низкорослым кустарником и затруднить обнаружение с воздуха и возвышенностей. Судя по всему, это были обычные двенадцатиместные палатки. Обложенные срезанным кустарником и затянутые маскировочной сетью, такие убежища вполне подходили как укрытия от наблюдения… Но от Выброса спасти не могли. Можно рискнуть и предположить, что на время данного неприятного явления, боевики покидают лагерь и ищут убежища в Могильнике. Подвалов и всяких заброшенных коллекторов там — прячься не хочу. Было и ещё одно сооружение в северо-восточной части острова, схематично напоминавшее клетку. Там наверняка держали «бычков», не думаю, что алхимика будут так открыто демонстрировать всем желающим. Скорее как обычно. Потеснили кого-то из младших братьев и засунули пленника с глаз долой. Болотистая местность не располагает к рытью зинданов, поэтому думается что клетка для простых рабов. А этого держат в палатке, слишком уж ценен пока алхимик для духов.

Отсутствие убежища от Выброса настораживало всё больше и больше. Срочно вызвал Норда.

— Второй, на связь. Ответь Тридцать девятому.

— Слушаю. Здесь второй.

— Опроси проводника, уверен ли он, что на схеме указано всё, что нужно. Нет ли укрытия от Выброса где либо поблизости от «места встречи»?

— Сейчас выясню. — Треск статики был почти не слышен: двойная обработка сигнала — это что-то. Через пару секунд Норд снова вышел в эфир. — Нет, он уверен, что в квадрате нет строений больше.

— Следи за ним, Второй. Отбой, всё по плану.

— Отключаюсь, отбой связи.

Ещё одно «белое пятно». Задание и раньше казавшееся сложным, сейчас всё более походило на ловко расставленные сети. Хорошо, допустим, что меня хотят вывести из игры, но почему столь дорогостоящим способом? Граната в окно или пуля в затылок — это было бы логичнее и дешевле. Что-то я упускаю, но на сей раз это не лежит на поверхности: большая часть головоломки пока скрыта и не доступна для анализа. Все меры предосторожности приняты, пути отхода и планы манёвров продуманы. Теперь всё решится в действии, именно действие сможет вскрыть замысел противника. Иногда размышления уже ничего не дают.

Себя, как цель акции я исключаю сразу — масштаб не тот. Значит, это мой «груз». По каким-то своим причинам, алхимикам не выгодно, чтобы духи начали резать заложника на куски самостоятельно. Всё яснее и вероятнее становилась версия, что в чемодане, который я должен пленнику передать, лежит нечто способное решить все вопросы и с пленником, и со мной, и с бойцами Буревестника. Эта мысль уже второй раз напрашивалась, как нечто самоочевидное. Но это только вероятный сценарий…

Значит, решено: подстрахуемся и с этой стороны, не станем сразу отдавать чемоданчик и даже упоминать о нём не будем. Если всё, что я про алхимиков слышал верно, то жизнь они ценят не слишком дёшево и возможно, если убедить пленника не распылять всех на атомы, то условия контракта будут соблюдены. В крайнем случае, его можно будет ликвидировать, скажу что скончался от счастья, не вынес разлуки, а чемодан можно и вернуть.

Снова последовал вызов на резервной частоте. На этот раз, сам Буревестник объявил, что они уже у внешнего блокпоста Долга. Только из-за новых правил их пока держат в предбаннике, пробивая личности по базе данных. Снова с уважением подумал про Василя. Особист старался, как мог и скоро агентам других кланов придётся серьёзно пересмотреть своё отношение к легкодоступности долговской территории. Рейды с собаками и укрепление узловых точек обороны медленно, но верно давало свои результаты. Стрельба и разборки внутри периметра совсем прекратились, пьянь не шаталась по улицам, а драки стали достоянием Арены.

Наконец Якоб дал знать, что через двадцать минут он и пятеро его бойцов будут в баре. Я стал собираться, прихватив схему предстоящей операции и аванс для всей группы. Наёмники должны увидеть деньги и понять, что я веду их не на смерть, а к прибыли, и по этому меня выгоднее слушаться, тем более, что показать им я намерен солидный куш, который ждал их в одной из палаток духов. Другое дело, что тащить наркоту помогать я им не стану: если захотят забрать, то это будет только их ноша — не моя. Кобура с новым пистолем была несравнимо легче. Нарабатывая привычку, я старался приучить тело к новому ощущению, чтобы чувство дискомфорта от лёгкости оружия не мешало восприятию ситуации в боевой обстановке. Как отвлекающий фактор это было немаловажно.

В баре было многолюдно: под вечер собирались компании ещё в рейд не ходившие и громко что-то обсуждали или наоборот перешёптывались те, кто только что вернулся с уловом и без оного. Удача — штука капризная и везёт не каждый день. Мои будущие подчинённые сидели на старом месте в западном углу бара, в тени отбрасываемой низко расположенной потолочной балкой, тянущейся через весь зал. В карты никто не играл, все были предельно собраны и нервничали. Что же, общий фон вполне подходящий. Посмотрим, кого набрал Якоб себе в напарники: Серхио я уже знал; двое выглядели и говорили как соотечественники Зана; один то ли венгр, то ли румын, бритый наголо, плотный среденрослый мужик, с обожжёнными руками (этот скорее всего подрывник); пятый был русским — это я распознаю сразу, наших всегда узнаешь в любой толпе. Не могу сказать конкретно по каким признакам, но сто к одному, что не ошибаюсь. Подойдя к столу, кивнул всем, придвинул свободный табурет и, посмотрев на Зана выжидающе, начал знакомство сам:

— Доброго всем вечера. Я — Антон ваш командир в предстоящей операции. Предварительно с вами уже говорили и если все здесь, то условия всем понятны. Кому-нибудь нужен переводчик или перейти на английский? — Никто не выразил желания и я продолжил — Дело не простое, но если выгорит, сможете несколько лет ни в чём себе не отказывать, если, опять же останетесь живы. Подумайте хорошо, прежде чем соглашаться, если разговор пойдёт в деталях отказы не принимаются.

Приподнял опалённую руку только «румын», как я про себя окрестил наёмника с обожжёнными руками. Говорил он по-русски чисто, с мягким неуловимым акцентом, наверно точно или румын или молдаванин.

— Якоб говорил только об оплате в двадцать тысяч евро каждому. Сейчас непростые времена. Сильно на эти деньги не пожируешь.

— Трофеи миссии оставляю вам. Поделите только меж собой. Я не в доле. Поэтому хватит всем, там, куда мы пойдём есть что взять и не заморачиваться с правами собственности. Да и сбыт можно организовать прямо тут, оптом. Получите чистоганом и по домам — мечты осуществлять. Не пойдёте же вы к Монолиту счастья просить, не даст — проверено на практике.

— Вопросов больше нет. Лично я согласен. — «Румын» расслабился и, откинувшись на табурете, подпёр стену спиной, выпив сразу полкружки светлого пива.

— Тогда давайте знакомиться. Серхио я уже знаю. Как и его специальность. Ты хороший снайпер, только будь чуть наблюдательнее в карауле. Я сидел совсем рядом с тобой.

Лицо бородача стало бледным как пергамент, видимо представил, как чуть было не расстался с жизнью. Я повернулся к Буревестнику.

— Якоб, представь мне своих соотечественников и вот этого молчаливого парня из Рязани. — Тот на кого я показал кивком головы, чуть вздрогнул, но ничего не сказал, уставившись отрешённым взглядом в экран телевизора. Мой приятель усмехнулся и кивнул.

— Это Карл и Юрген, а тот, кого ты безошибочно назвал рязанским парнем — Николай. Карл у нас мастер на все руки, штурмовик и специалист по тяжёлому вооружению. Юрген просто хорошо и быстро стреляет из всего на свете, что может стрелять. А вот Николай у нас пулемётчик. Знает об этих машинках всё и из КПВ как-то на спор попал в пикового туза со ста метров, хотя бил короткой очередью и карта вообще уцелеть не должна была. Михай, как ты догадался, подрывник. И смею уверить, не хуже твоего Крота.

— Думаю, Крот бы не согласился с тобой, брат. Но это мы проверим. Теперь, раз возражений нет, предлагаю перейти к плану операции и подгонке снаряжения. Времени у нас около сорока часов на всё это…

— Мммужики! А вы слышали историю про полтергейста, что в Мёртвом годе живёт… — Приват был нарушен, плюхнувшимся возле меня пьяненьким мужиком, которого все звали Валера «Брехун». Этот персонаж курсировал между Кордоном и территорией Долга, не отваживаясь ходить дальше этих сравнительно безопасных мест. Брехун зарабатывал тем, что крепко приседал на уши новичкам, пришедшим в Зону недавно или компостировал мозги заезжим писакам и тележурналюгам. Ходил Валера от костра к костру и от стола к столу, пока не надирался до безбожного состояния и не засыпал, где придётся. Оружие он своё пропивал, а старенький ПМ никогда не был заряжен и вынимался владельцем из кобуры, только для открывания пивных бутылок. Новенький, но в многочисленных винных и пивных пятнах комбез местного «сказителя» придавал своему хозяину на редкость непрезентабельный вид. А пятна блевотины и резкий запах мочи, не оставлял случайным соседям «фольклориста Зоны» инвариантности поведения: либо выгнать Брехуна вон, либо слушать его иногда совсем бредовые побасенки и тупые анекдоты. Чаще ставили выпивку и выгоняли, но иногда, если дым стоял карамыслом на мероприятии, куда Валеру заносило попутным ветром, многие даже слушали и смеялись. — Ввы чего?! — Возопил Валера — Да меня по ящику показывали и… и… афф-ф… афтрографы брали. Я теерь типа звезда! Ик!

Тут Валера не врал, была одна история. Тогда сталкеру, подрядившемуся к какой-то журналистке в проводники, не заплатили за риск. Парень выдернул барышню с телевидения, чуть не попавшую в «кругловку». Дамочка визжала и требовала новых опасностей. Парень разозлился. Привёл журналистку на Кордон и в «Тошниловке» и сплавил на руки Валеры, бывшего тогда почти трезвым и выложившего телерепортёрше весь свой репертуар. Слушала она Брехуна часа два, всё записала и уехала в Беларусь, где под озвученные профессиональным актёрам Валерины бредни и наложенный поверх видеоряд окрестностей Свалки, «создала» двухчасовой фильм. Шумиха была колоссальная. Журналистке дали кучу премий и чуть чего приглашали, как знатока Зоны во все передачи, так или иначе освещавшие события в Зоне отчуждения на телевиденье или радио. Потом она издала книгу о Зоне отчуждения и к Валере пришла кратковременная слава. Потом, само собой пошли опровержения, журналистку стали шельмовать. Но народ уже не переубедишь. А Брехуна пару раз действительно показали по украинским и российским каналам. Но только мельком, потому что «менестрель» на щедрые подношения почитателей пьянствовал месяц напролёт и чаще дрых, бормоча нечто несуразное. Потом всё как-то утихло, слава ушла, но Валера по старой памяти так и шлялся по маршруту Кордон — Свалка — «100 рентген», перебиваясь случайными подачками. Где он раздобыл новый комбез — ума не приложу. Но от назойливого болтуна нужно было тихо избавиться. Наёмники уже напряглись, Николай как бы невзначай сместился чуть ближе к пьянчуге, намереваясь выкинуть того из-за стола. Многие в баре были уже навеселе, пролетающий мимо Валера, мог послужить поводом к началу заварухи. Этого нельзя было допускать. Я похлопал Брехуна по плечу и успокаивающе пообещал поставить выпивку, если тот пойдёт сейчас к барной стойке и перестанет бузить. Но видимо Валера был не в себе, сбросив мою руку, обложил всех присутствующих последними словами. Наёмники спокойно стали приподниматься со своих мест, писец уже показал свои зубы в прощальной улыбке, спецом для Брехуна. Положение стало угрожающе выходить из-под контроля, этого нельзя было допустить. Вспомнив ментальную оплеуху, которой меня угостил контролёр, я применил этот же приём на Брехуне. Эффект был потрясающим: пьяницу отбросило метра на два назад, под чужой стол. Посланный мною импульс сильно прижёг Валерины проспиртованные мозги, но вот что значит «общий наркоз», тот, почти сразу поднялся и выпучив глаза заорал перекрывая общий гул в зале— Кы… Кы… Кыотнролёр! — И дрожащей рукой указал на меня. Сразу стало сначала тихо, а потом у кого-то не выдержали нервы и в нашу сторону пальнули из пистолета. Пули прошли над нашими головами и впились в кирпичную кладку стены.

Положение спас Бунтарь. Увидев, кто заорал про контролёра, парень махнул рукой охраннику Лузге (парень обожал семечки и почти питался только ими), подойдя к Брехуну, громко сказал:

— Чё палите? Не видите, Валере на плечо «белочка» присела. У-у, сволочь, стену из-за тебя попортили. Людей вон хороших обзываешь. Пшёл вон! Лузга, выкини эту тварь, раз слов нормальных не понимает. Проспись сначала, потом приходи, сказитель хренов!..

Лузга взял «менестреля» за шиворот и поволок почти не упирающегося алконавта к выходу. Тот уже успокоился и только тихо поскуливая, со страхом пялился в нашу сторону. Одной байкой в репертуаре у него точно прибавится, если мозги я ему не сильно подпалил. В баре всё утихло, стрелявший прислал на наш стол дюжину хорошего «хайнекена», все вернулись к своим делам. Для приличия мы посидели ещё немного, пришлось отклонить пару предложений Серхио сделать ставки на бои, которые без перерыва транслировали с Арены, и я предложил перейти в башню для детального обсуждения плана акции. Возле входа в куче сухих листьев и всяческой бытовой шелухи валялся Брехун. Забулдыга мирно похрапывал, прижав к щеке труп крысы и что-то ласково ей бормотал. Буревестник усмехнулся, и мы пошли восвояси.

Разместившись на втором этаже, мы внимательно стали изучать район будущей операции. Как инициатор, я предложил высказаться всем, но желание выразил только Буревестник.

— Операция рискованная, Леший. Информации почти ноль целых, хрен десятых. Сам понимаешь, если нас засекут и возьмут в кольцо, это верная смерть. Мы должны знать, за что рискуем и кто нас поведёт.

— Справедливо. Но если я скажу, что нас поведёт некто знающий эти болота как нищий свою кружку, вас это вряд ли успокоит, верно?

Парни согласно закивали. Но особого беспокойства я на их лицах не заметил, сказывалась репутация их вождя. Буревестник водил их не первый год судя по всему, и наёмники привыкли доверять чутью своего предводителя. Более того, я уверен, что на вакансии в группе был нешуточный конкурс. Дикие гуси чуяли прибыль, их мало что могло остановить.

— Итак, что мы имеем? По моим прикидкам на острове нас не ждут, в момент появления в лагере будет дежурная смена, это двое дневальных и отдыхающая по палаткам смена — двадцать человек. Реально, это только двое бодрствующих духов. Заходим со стороны восточного «секрета», если получается — обходим, если нет — убираем. Я знаю дари, если что смогу ответить на вызов по перекличке, перехватим их частоту или поставим помехи. Потом, забираем «груз», устанавливаем «факел», зачищаем бараки. Ставим мины на тропах. Почва топкая, но думаю, что поможет. Дело не сложное, если действовать быстро, никто ничего не услышит. Заорёт кто-то — не беда, могут и не насторожиться.

— А если с других островов кто-то придёт?

— Законный вопрос. Мина даст сигнал, троп ведущих в лагерь с островов, всего три. Выставим половинную мощность фугаса, и помощь нарвётся на ловушку, по шуму услышим. Кроме того, снайпера будут контролировать подходы к лагерю, страховка двойная. Радист засечёт любые переговоры в радиусе трёх километров с достаточной точностью — ещё один плюс для нас. Теперь о призах. По моим данным, духи привезли в Зону четверть тонны героина. Чистого и неразбодяженного. — Послышался присвист, наёмники прикинули долю каждого из них в таком солидном трофее, как двести пятьдесят килограмм чистого героина. — Кроме того, есть вероятность, что удастся взять казну Халида, если хорошо поищем. Резюмирую: зачищаем лагерь, берём груз, трофеи и уходим. На всё про всё трое суток работы. Отходим к двадцать четвёртому квадрату — это лесополоса, направление: юго-восток от Могильника. Поворачиваем на окраину к недостроенной школе, прячемся в подвале. Там пережидаем Выброс, что тоже заметает следы и отсекает погоню, если таковая будет иметь место. Потом разбегаемся. Вопросы?

— Я хочу спросить, — поднялся Николай — А почему ты не в доле? Или брезгуешь?

— Резонный вопрос. Но лишний. Задашь его ещё раз или косо посмотришь в мою сторону — убью. Понял меня, землячок? — Николай, привыкший, что его побаиваются, несколько опешил, но его порыв удержал Якоб:

— Ты ещё краснеть за тебя заставь. Осади Коля. Антон мне жизнь спас. Если призы его не интересуют, то подвоха для нас в этом нет. Я верю ему. Вопрос закрыт! — Николай тяжко, до скрипа опустился на стул, явно недовольный.

— Ещё вопросы?

— Я спросить хочу, — поднялся Михай — Как мы наркоту потащим? Прятать-то негде.

— Есть одна задумка. Но это позже, когда встретимся с проводником, у него есть вещи, способные нам помочь в транспортировке. Унести сможем всё, это я вам обещаю точно. Теперь у меня к вам настоятельная просьба: вон в том углу — Я указал на ящик, куда положил собранные рации с гарнитурами и глушители для G36C, которыми были вооружены наёмники — Подключите рации. Отрегулируйте гарнитуры. Синхронизируем частоты. Проверим картинку на ваших ПДА. Теперь мы сможем видеть дальше противника. А они нас вряд ли увидят и услышат. Об изменениях в обстановке, переключаемся на канал «три», общая частота «один».

Все потянулись со стульев, теперь всё было им привычно и знакомо: калибровка связи и проверка оружия — успокоительные процедуры для солдат. Подготовка вступила в завершающую фазу, когда придёт Андрон, будем выступать.

После того, как формальности были улажены, а аванс в размере двух тысяч рублей роздан каждому из наёмников на руки, они отправились в бар, где сняли пару комнат. Мне не хотелось оставлять их в башне, да в этом и не было никакой необходимости: размеры ожидаемой добычи перевешивали очевидные риски акции. Кроме того, мне понятны были намерения их командира, который жаждал свалить из Зоны, в более понятную и простую Африку. Там было всё намного проще и безопаснее. Нет, безусловно, там стрельба, малярийные болота, СПИД и куча кровожадных и воинственных племён и безумно жадных до власти диктаторов. Но весь расклад понятен и прост для наёмника: мины обезвредит сапёр, с продажными властями договорится наниматель, а помощь всегда можно получить, прикинувшись заблудившимися охотниками откуда-нибудь из Зальцбурга в ближайшей миссии «Красного креста». Ни тебе «мутировавших» зверей и сжигающих мозг тварей, ни аномалий, ни непонятно по каким причинам не взрывающихся ракет и снарядов. Всё как бывает обычно на войне, пусть и всех против всех. Иногда важна не фактическая безопасность, а наличие опасностей, от которых ты умеешь защищаться, и которые не доставляют чувства растерянности и беспомощности. Поэтому прикинув мотивацию Зана и его подчинённых, я не стал сильно натягивать поводок: ребята будут стараться не только за деньги. Успешная акция… Это будет их билет в нормальную и привычную жизнь, как бы странно это не прозвучало применительно к сомалийской неразберихе. И каждый надеется, что этот билет достанется именно ему и это не его, полудохлого, бросят в аномалию подельники. Не заморачиваясь с похоронами и лечением. Не его оставят подыхать в окружении трупов и слышать как приближается нечто пришедшее закусить падалью. Когда последняя надежда только на заветную, припасённую специально для подобного случая, гранату.

В своё время, пришлось навидаться наёмничьего быта в разных интересных краях. Любое подразделение больше напоминало банду, где считали деньги убитых товарищей, прикидывая, сколько достанется на каждого, кто выжил. Были случаи и когда работников «кидал» наниматель, выдавая малую часть обещанной суммы или вообще смываясь не заплатив. Конечно, это всё частности. Но именно такова обыденность быта этого сорта людей. Команды профессиональных «диких гусей» ушли в прошлое, со смертью самого знаменитого из них — Боба Денара^[41]. Сейчас данностью являлись две крайности: либо это большая корпорация, напоминающая армию на хозрасчёте или банды слабо организованных уголовников, подобно шакалам рвущих слабых и избегающие сильного. Частные армии это совсем другая песня: там почти всё как и в обычной, государственной, только защищают они интересы транснациональных корпораций и действуют более бесцеремонно. Одиночки, вроде моего приятеля — вымирающий вид; сохранившийся в единичных экземплярах, раскиданных по разным малоспокойным местам вроде Зоны отчуждения.

До прихода Андрона оставалось ещё несколько часов, использовать их на очередной анализ столь запутанной ситуации, не было уже никаких сил: события сменяли друг друга слишком быстро, поэтому совершив обычный «медитативный» ритуал с личным оружием, я отправился сначала в душ, а затем устроился, на ставшей такой огромной кровати и уснул.

Отдых пролетел как одно мгновение, вызов по закрытому каналу на ПДА побуждал к действию. Пошарив рукой по прикроватной тумбочке, нашёл прибор и ответил на вызов.

— Это Андрон, я у входа.

— Щас… — Наскоро одевшись, спустился и открыл калитку в воротах. Андрон мало изменился с нашей последней встречи. Только под глазами залегли тёмные тени. Парень шёл без остановок, да и за отца переживал сильно. Слону не становилось лучше, в сознание он приходил лишь на короткое время. Светлана говорила, что единственный шанс для раненого, это эвакуация за пределы Зоны, лучше в крупную больницу и лучше в Днепропетровск или Киев. Положение осложнялось тем, что военные вертушки сталкеров только расстреливают, это было единственной «услугой» которую официальные власти могли оказать тем, кто варился в зоновском котле. Учёные могли помочь, но их транспортники часто сбивали, поэтому стоимость поездки была равна стоимости самого вертолёта. Оставалась миссия «Красного креста», расположенная Береднянске, маленьком городишке за третьей линией санитарного кордона. Они тоже могли рискнуть только в крайнем случае: сбивать беззащитные транспортники находилось слишком много желающих. Военные через раз давали группу прикрытия, а натовские вертушки хоть летали но, но очень большому блату, украинские власти ещё не на столько отпустили вожжи в своей раздираемой на части стране, чтобы боевые вертолёты стран «дружеского» блока летали как у себя дома. Белые вертушки «красного креста», где после того, как машина рухнет, можно поживиться медикаментами и уцелевшим оборудованием, это лакомый кусок. А если повезёт, то можно взять в плен кого-то из докторов. Свой личный врач — мечта каждой мелкой группировки и охота за наивными представителями этой профессии, была излюбленным ремеслом уголовников и мародёров. Крупные сообщества вроде «Долга» и «свободных», держали довольно приличный штат медперсонала, остальным же приходилось довольно туго, местная знаменитость «Болотный» доктор помогал не всем, да и найти его в тамошнем радиоактивном лабиринте было ой как непросто.

Требовался финт ушами, каковой уже пришёл мне в голову примерно на последней ступени лестницы ведущей на первый этаж к воротам. Нужно было только связаться с нанимателем и предложить им свои условия, и сделать это так, чтобы они согласились.

Проводив парня в гостиную и поставив перед ним тарелку с яичницей и остатками сала — гостинца Лесника, я удалился, для завершения приготовлений к переговорам, а когда вернулся, сковорода уже сияла. А молодой пил кофе из алюминиевой кружки, видимо достал из рюкзака. Что теперь стоял в углу у входа в комнату.

— Спасибо, Антон Константинович. После холодной тушёнки это просто блаженство.

— Рубай. Скоро снова перейдём на консервы. Если пойдёшь со мной, конечно.

— Тут такое дело — Парень замялся — Отцу всё хуже, надо его в Береднянск бы увезти, да только кто же возьмётся. Думаю, с караваном дойти.

— Не вариант. Тяжёлого «трёхсотого» с собой, даже под ответственность родственников никто в конвой не возьмёт. Шансов дойти нет. — На лице парня отразилось решительное упрямство:

— Попытаюсь хоть… Загнётся он тут.

— И по дороге тоже загнётся, даже ещё быстрее. Есть вариант… Но пока я не поговорю с нужными людьми, ничего не обещаю.

— Антон, спаси батю…

— Ничего не обещаю, но попробую. Сам я вертушками не распоряжаюсь. Да и вдвоём с тобой мы безопасный коридор и площадку не организуем. Это надо по-хитрому взяться. Прорвёмся. Времени до выхода осталось менее суток, через два часа рассвет. Пока иди отдыхай, гамак возьми в углу стоит возле каптёрки. Ты ничего сделать не можешь, лучше поспи — Видя как парень заартачился, сказал чуть повысив тон — Отдыхать иди. Проморгаешь опасность в рейде, мёртвым точно отцу не поможешь. До рассвета, твоё задание это отдых. Спать, я сказал!

Окрик подействовал и парень подобрав вещмешок, поплёлся в подвал. Пискнул ПДА, пришло сообщение от алхимиков. Их представитель через час готов был встретиться на прежнем месте. Теперь предстоял ещё один разговор, но уже более личного характера. Снова видеть Светлану не хотелось, между нами по прежнему стояло горе, растоптанная надежда. Раньше, я это чувствовал слабо. Но после инициации в племени побратима, мыслеобразы людей читались гораздо легче. Нет, само собой не все, а только наиболее яркие, лежащие на поверхности. Глубоко я проникнуть не мог, да и не хотел.

Собравшись с мыслями и попутно облачившись в комбез, вышел на воздух. Синие предрассветные сумерки и редкие огни костров, вот тот пейзаж, который помог мне собраться с силами и пойти в сторону КПП базы долговцев. Дежурный сержант, уже знавший меня в лицо, кивнул, принимая кобуру с пистолетом и нажав кнопку освобождавшую вертушку турникета. Сразу миновав плац и здание комендатуры, я направился к медблоку. Там тоже успел примелькаться, так как навещал Слона по мере возможности. Принося всякие мелочи медикам, чтобы не забывали моего раненого земляка.

Светлана вышла на крыльцо. Кивнула, грустно улыбнувшись пригласила пройти в ординаторскую; маленькое, прямоугольное помещение в подвале, с низким потолком и крашеными в традиционный белый цвет стенами и потолком. Присев за старый, канцелярского вида стол, с традиционной стеклиной на столешнице и завалом всяких бумаг, обменялись последними новостями. Девушка забывала горе тяжело. Уходя в работу, беря подменные дежурства и просто ночуя в госпитале. Под глазами залегли тёмные круги, лицо заострилось, приобретя мертвенно-бледный оттенок, ещё более подчёркиваемый лампами дневного света, принятыми в подобного рода учреждениях.

— Не порадую, Антон. Плох ваш земляк. Здесь мы ему уже ни чем не поможем, думаю, что от силы неделю продержится. Потом…

— Есть шанс на спасение, если эвакуировать его скажем, сегодня за пределы Зоны?

— Можно отправить в киевский военный госпиталь но… Он же гражданский, да к тому же русский. Хотя за деньги можно всё, но вертолёта нет.

— Света, сколько тяжёлораненых есть у вас сейчас в стационаре и куда их эвакуируют в случае, буде такая возможность появляется? — Девушка оживилась, посмотрев на меня со слабой толикой надежды.

— Ещё двенадцать человек, которых можно транспортировать и… У которых есть шанс.

— Отлично. Кто начальник госпиталя?

— Майор Остапчук Татьяна Витальевна. Она сейчас в операционной но…

— Я сейчас поговорю с Василем. Если найду…

— Он на территории, в последнее время натаскивает комендантский взвод лично. Поэтому всегда здесь. Я…

— Нет, сам поговорю с ним. Как получите от меня сообщение — готовьте раненых, поговорите со своим начальством. Есть только одно условие: вы лично проследите, чтобы мой земляк получил место в вертушке. Без этого — ничего не выйдет.

— Но…

— Света, я не бог, чудес творить не умею и делать их для ваших людей не собираюсь. Да — мне жаль бойцов, но прежде всего я забочусь о своих людях. Ваше командование ничего поделать не может, такова жизнь: начальство есть у всех. Неформально, я попытаюсь помочь вам, решив свои задачи. И расплачиваться за этот жест тоже придётся мне и тем, кто мне доверился.

— Хорошо — Понимания добиться не удалось. Девушке хотелось спасти всех, кто нуждался в помощи, ей казалось, что вот так по мановению волшебной палочки бывший прапор Васильев прикажет вертушке забрать дюжину умирающих людей и он мог провернуть этот фокус всегда. Просто не хотел всех спасти и значит, виноват в чёрствости и равнодушии — Я всё организую. Можете не сомневаться, вашего человека не оставят тут.

— Отлично. Ждите моего сообщения. После моего звонка, замыкаю связь на Василя. Надеюсь, что эвакуацией будет руководить он. Вам нужно будет отдохнуть, Света. Поверьте, раненые от этого только выиграют.

— Потом… Может быть, потом отдохну. Спасибо Антон. Снова вы делаете то, что было невозможно.

— Пока ещё рано благодарить. Мне нужно уломать тех, кто вообще никому помогать не желает. До встречи, Света.

Девушка лишь устало кивнула головой. Теперь все её мысли были заняты пациентами, меня она уже не замечала. Пройдя метров двадцать по коридору направо, я оказался возле дежурного поста, где сидел парень в белом халате, медбрат, очевидно. Его я ещё не знал, но уговорить пройти к Слону труда не составило: блок хороших сигарет решил вопрос в пару секунд.

Слон лежал в крайней от дальней стены медблока палате, где кроме него разместилось ещё пять человек, таких же тяжёлых. Хотя палата и проветривалась, в комнате стоял тяжёлый дух из смеси запахов лекарств, человеческих выделений и хлорки. Люди лежали спокойно — видимо на ночь всех «подгрузили» обезболивающим. Но дрёма в таком состоянии это скорее некая форма бодрствования: ты всё слышишь и только временами проваливаешься в тяжёлое забытьё, из которого вырывают частые боли, прорывающиеся сквозь лекарственную блокаду. Храпел только парень без левой ноги, весь обмотанный бинтами словно мумия.

Я взял табуретку, и подсел к койке Слона. Сталкер был прооперирован, но замотаны были только правая нога и торс до середины груди. Повязки были свежие и сквозь них проступала желтизна антисептической дряни, специфический запах которой, узнаваем из тысячи. Лицо раненого приобрело более живой оттенок бледно-синего, нежели во время нашей пробежки до блокпоста. Глаза ввалились, но почувствовав моё присутствие раненый открыл глаза и мутным от лекарств взором нашёл то место, где я сидел.

— Землячок… — Голос Слона был хриплым, чуть слышным. Видно было, что слова даются с трудом и отзываются болью в простреленной грудине — Не забываешь, спасибо. Сын где?

— Здорово, Слон. Рад, что узнал. С Андроном всё в порядке, поел, сейчас спит у меня в башне. Завтра… Уже сегодня поутру, придёт тебя навестить.

— Хорошо… — Раненый перевёл дух, вздохнув несколько раз со свистом, и его заколотило в приступе кашля. Придерживая его голову, я взял с прикроватной тумбочки поилку их толстого фарфора и прислонив носик сосуда к губам раненого дал глотнуть пару раз. Благодарно прикрыв глаза. Слон откинулся на подушку. Потом он снова медленно заговорил.

— Вынул ты нас тогда, да видно каюк мне всё равно приходит. Медичка эта твоя… Хоть и суетится… Но вижу… Писец мне настаёт. Сына не оставь, парень он смышлёный. А ты фартовый… Может, и он жить будет.

— У тебя тоже шанс есть. Я достану вертушку, вас вывезут в Бреднянск, а оттуда в Днепропетровск или Киев. Там военный госпиталь, думаю, что поставят на ноги. Денег тамошним «пилюлькиным» сколько надо дадим.

— Хе… Смеяться больно… — Слон поморщился и чуть повернулся ко мне — Вертушку достать это сложно даже Кашину. Видишь, как гниют ребята заживо здесь… Это прОклятое место, «борта» сюда не летают…

— Я очень сильно попрошу — Видимо в этот момент, я снова улыбнулся потому что Слон слегка отстранился лицом — Кончай хоронить себя, старый. Никто в этот раз гнить не будет. Думаю, что найдутся те, кто проникнется вашими страданиями. У меня дар такой есть: никто из моих людей ещё не помер, пока я этого не разрешу. И ни разу так не получилось, чтобы я не выполнил обещанное, может поэтому так редко что-то обещаю. Короче так, Слон, давай ты завяжешь с трауром по себе, на большой земле шансов у тебя по самую маковку, то есть завались. Держись покуда и готовься. Апельсинов извини не принёс, а курево тебе ещё рано. Держись. Всё путём будет.

Раненый ещё попытался что-то сказать. Но я уже поднялся и жестом оборвал разговор. Что нужно я уже сказал. А длить пустопорожний трёп не хотелось. ПДА пискнул — через десять минут, посредник алхимиков ждал меня на прежнем месте встречи в «комнате переговоров». Светлану по пути встретить не удалось, но всё что хотел, я уже ей сказал. Предстояло убедить алхимиков дать вертушку без дополнительных обязательств.

Пройдя через КПП и получив назад своё оружие, почти на автомате прошёл в башню. Сын Слона спал, несмотря на недавние заверения, что он де хоть сейчас в поход. Собравшись с мыслями и заперев ворота, я пошёл к заднему входу в бар. Охрана была предупреждена и после обычных формальностей, я снова очутился в знакомой уже комнате со скудной мебелировкой и будто и не уходившим никуда Посредником.

— Ты звал меня лично, воин. Что произошло?

— Думаю, что вынужден вернуть вам аванс и выплатить неустойку: спасение вашего сотрудника невозможно.

— Что случилось?

— Люди. Главная часть моего плана. Это надёжные люди, а полагаться я могу только на троих из девяти, считая меня. Если один из них уйдёт — ничего не получится.

— Я понял тебя, Тридцать Девятый — Возможно мне показалось, но в голосе алхимика прозвучали ироничные нотки — Что нужно от нас, чтобы этот человек остался? Раз уж его нельзя заменить… Ты прекрасно знаешь, что деньги не решат наших проблем.

— Но могут решить мою, это совершенно точно.

— Говори, время уходит.

— Нужен транспортный вертолёт, который доставит раненых и в том числе члена семьи моего бойца в Бреднянск, а оттуда в киевский военный госпиталь. Борт нужен в течение суток, до нашего выхода в рейд.

— Почему мы должны вывезти и раненых «Долга», они отказались спасать нашего … сотрудника, когда мы к ним обращались.

— Они обезопасят место посадки и обеспечат наземное сопровождение вертолёта над своей территорией. У меня нет столько людей в команде. Это вынужденная мера, раненые «Долга» пусть будут на попечении того, кто будет их сопровождать. Мой же человек, должен получить лучший уход и выжить…

— А если его уже нельзя спасти?

— Врач говорит, что в Киеве это не проблема — С нажимом произнёс последнее слово я.

— Хорошо — Голос Посредника уже не дрожал, я чувствовал как он мысленно с кем-то общается, как будто бы в воздухе проложили линию высоковольтных передач, ощущалось дикое напряжение — Борт будет через пять часов. Опознавательные знаки «красного креста», бортовой номер «028». Свяжись с нами по оговоренному каналу, по крайней мере за час до того, как достигнешь взаимопонимания с Кашиным. Вопрос решён?

— Думаю, что да. Благодарю вас за понимание и поддержку.

— Мы пока — Голос Посредника снова принял ироничный оттенок — В одной лодке, воин… Но так будет не всегда. Прощай.

— И вам всего хорошего.

Честно сказать, на такой быстрый положительный результат я не рассчитывал. Гонять вертушку из-за чужих раненых… Для этого нужно очень сильно захотеть, чтобы именно я выполнил определённую задачу. И это настораживало. Как и предупреждал Охотник, прощупать Посредника незаметно и так же быстро, как и простого человека не получилось. Скорее всего, Изменённый был готов к подобному повороту ситуации и выставил защиту. Подвох был, но какой именно, мне пока нащупать не удавалось. Работать с людьми несомненно проще, как я это уже и подмечал раньше. Тут же совсем другой расклад, иная, малопонятная мотивация, неизвестные цели преследуемые нанимателем. Отступать было поздно, да и сомневаюсь, что вообще было возможно: так или иначе, меня бы принудили к рейду совместными усилиями. Вообще довольно глупо ставить всё на возможности одного исполнителя, не подготовив запасного варианта. Но местные это не мистер Эдвардс и за ними не стоит могущественная корпорация и правительственное лобби. А деньги это ещё не главное: древние римляне хоть и разумно полагали, что ворота вражеского осаждённого города можно открыть с помощью осла, гружёного сумками с золотом, но не забывали и о силе власти. Которая всегда перемогала власть денег. Даже очень богатому человеку придётся туго. Если он восстанет против системы. Поэтому часть логики алхимиков мне была понятна и ясна: они вынуждены обратиться ко мне, потому что всё, что есть у них на данный момент это только деньги. Время и более могущественный и многочисленный противник брали клановцев за горло. С одной стороны рано или поздно это должно было произойти из-за выбранной ими линии поведения. С другой же занять такую позицию в их положении это единственно верное решение. И вот теперь алхимики находятся в двойственном положении и другие кланы о сложностях самого таинственного из своей среды сообщества знать не должны. Репутация выстраиваемая годами рухнет в момент и ослабевших любителей экспериментов над собой просто разорвут на части. Ручные химеры или скажем хитрые ловушки это безусловно хорошо, но если «свободные», наёмники и бандиты в лице местного положенца Борова, решат, что пришла пора подвести баланс — алхимикам не устоять. Значит, очевидного подвоха с целью сдать меня и группу нет. Но как только задача будет выполнена — возможны варианты, мы становились опасными свидетелями слабости клана, казавшегося таким несокрушимым и всесильным. Народ они тёртый, поэтому я думаю, подлянка будет, но только в тот момент, когда мы сдадим груз или я передам чемодан пленнику. Чёрт его знает, насколько сильна корпоративная солидарность у мутировавших и сдвинутых на экспериментах учёных. У одного из них достанет смелости и соображения уничтожить себя, нас и просчитавшихся духов, одним лёгким движением руки. Но делать нечего: пора размышлений прошла, план разработан и все возможные последствия были учтены. Остальное проявится только по ходу действий.

Я направился в сторону КПП и попросил дежурного сержанта вызвать Василя. Тот маленько заартачился, но вспомнив, что чем меньше думаешь, тем легче служба, просто вызвал начальника караула. То связался с комендатурой и вскоре, Василь уже почти рысью, подходил ко мне. Похоже со Светланой он уже успел переговорить, но лицо его радости не выражало. Подойдя он вынул пачку «L&M» и вытащив сигарету зубами закурил. Я встал чуть в стороне, чтобы дым не несло в мою сторону: табачный запах очень стойкая штука и тренированный человек может распознать его за десяток метров. Были случаи, когда мне самому приходилось находить любителей ароматного дымка таким образом и убивать их даже не видя. Запах распространяется на уровне грудь — голова — «рабочая» рука, поэтому смерть наступала почти всегда мгновенно. Многие принимали эту мою привычку за природную брезгливость, что не совсем верно: много раз приходилось сидеть в помойных и выгребных ямах сутками, вдыхая гораздо более пикантные ароматы. Просто наука побеждать всегда состоит из малых и мельчайших деталей, пропустив одну — провалишь задание, проиграешь. А я этого не любил.

— Слушай, кудесник сибирский — В голосе «особиста» слышались бабьи надрывные нотки. Сказывалась усталость, я слышал, что Василь практически в одного ставил комплекс охранных мероприятий и подбирал людей. Понять его можно было, я только чуть улыбнулся — Ты, говорят, вертушку для раненых добыть похвалялся?

— Вот рабочая частота координатора клана алхимиков. — Я протянул изумлённому и немного злому Василю спичечный коробок с цифрами. — Частота будет действительна только десять часов. На время пока раненые не будут погружены и доставлены в Бреднянск. Там уже готовьте свой транспорт и сопровождение. Мой человек полетит вместе с вашими ранеными, это единственное условие. Если нет — всё отменяется.

— Да ты понимаешь, что ради твоего… — Я поднял руку ладонью вверх в отстраняющем жесте. Особист есть особист, рассчитывая на то, что заставит меня проговориться о деталях сделки, Василь несколько переоценил свои способности.

— Это ваши люди, а вы не в состоянии о них позаботиться. Могу подрядить десяток человек в баре перенести место посадки в другое место и обеспечить погрузку только моего человека. Ваши бойцы останутся гнить на базе и что вы им скажете, в оправдание своего отказа от помощи, это только ваши проблемы.

— Ты… — Слова были скомбинированы в многоэтажную конструкцию и изобиловали образными сравнениями. Я просто чуть ткнул особиста в район ключицы указательным и средним пальцами, «прямым мечом», как этот способ зовут китайцы, и забрал коробок с цифрами частот из онемевших пальцев изумлённого и парализованного болью Василя.

— Когда перестанешь грубить и паясничать, сразу отдам. Я тебе не подчинённый, а ты для меня не командир, понял?

— По… понял. — Видимо так с особистом давно никто не разговаривал. Потому что он только сейчас осознал, что находился на волосок от смерти. Кроме того, придя в разум и прикинув, что по-другому всё равно не случится, он примирился с положением вещей. Хоть и временно, конечно. — Давай коробок, договорились: двенадцать наших и один твой.

— Договорились. — Я вернул особисту коробок, хотя и понимал, что скорее всего тот уже запомнил частоту наизусть. — Лично прослежу за отправкой, без моего слова вертушка не взлетит. Чем бы ты не грозил летунам, алхимиков они боятся больше, чем вас. Прими совет, брат; не финти и играй как договорились. Думаю, ты уже понял, что будет в случае изменения правил с твоей стороны. Так?

— Так… Васильев, мы просто в трудном положении, вертушку последнюю завалили месяц назад. Новых пока не дают, хохлы сильно дёргаются, когда мы пытаемся протащить новую сюда и наладить снабжение по воздуху.

— Ваши проблемы меня не волнуют, Василь. Делайте то, что хотите и считаете нужным, просто помните, что для своих нужно делать больше, чем возможно и больше, нежели допустимо здравым смыслом. Иначе ты не в праве кого-либо за собой вести и что-то требовать от подчинённых. Это не мораль, так — наблюдение по жизни. До встречи через два часа, я свяжусь и сообщу квадрат для посадки вертолёта.

— До встречи. Ты не прав, Антон…

— Это как тебе угодно или вернее, спокойней будет считать. А мне как-то боком: поступаю, как считаю правильным сам. Только сам, Василь.

— Смотри не ошибись — Былой запал уже прошёл и особист спорил по инерции. Не желая признавать поражения.

Я ничего не ответил, пусть его. Мы сами выбираем дорогу по которой идём, даже если кажется, что этот выбор делает за нас кот-то другой. Если принять как данность всю полноту и меру ответственности за свои действия, не остаётся сожаления о промахах. Зная всегда, кто виноват, реже оступаешься. Никогда не мучил себя умозаключениями, имеющими сослагательное наклонение.

2.2

Андрон уже проснулся и пребывал в угнетённом состоянии. Тревога за состояние отца буквально съедала его изнутри. Он сидел за столом и сосредоточенно смазывал свой АКМ, устроив оружию настоящий праздник — полную разборку.

Многое можно сказать о человеке, по тому, как он занимается обыденными делами. Чистка оружия для военного человека, это как раз такое занятие: местами для кого-то нудное, а местами лучшая часть дня (это мой случай). Андрон переживал, руки его ходили нервно, с затворной группой он возился неоправданно долго. Простой и неприхотливый «калаш» всё время выкручивался из рук хозяина. Присев напротив, я кивнул в знак приветствия и решил порадовать парня хорошими новостями. Это для меня всё происходящее было как вечный праздник. Постольку поскольку Зона это одно из немногих мест, где люди вроде меня чувствуют себя вольготно. Когда известны правила и точно знаешь как поступить в большинстве из складывающихся ситуаций, это и есть комфорт в моём понимании.

— Андрон, собирайся. Через час долговцы отправляют партию раненых в Бреднянск. Твой отец отправится вместе с ними. Оттуда в хороший госпиталь, где думаю, его жизни ничего угрожать не будет.

— Как тебе… Вам… удалось? — Изумление было вполне понятным, время ещё было. Поэтому я решил объяснить, чтобы успокоить парня и усилить мотивацию уже по заданию.

— Наниматель… Мой наниматель — очень влиятельный клан. Они согласились на отправку твоего отца в госпиталь, если я выполню их просьбу. Ты ходил с Нордом и проводником…

— Хитрый такой старикашка, но что-то в нём неправильно…

— Не перебивай. Все тут со странностями. Так вот, всё очень просто: делаем дело и все получают то, что хотели. Ты согласен идти со мной?

— Конечно… А вопрос можно?

— Валяй.

— Если всё сделаем, мне хватит денег, чтобы экипировку новую взять? Батя наверное уже не вернётся обратно, а я останусь. Нечего там за колючкой делать. Не хочу.

— Хватит и ещё останется, а если пойдёшь ко мне — выберешь экипировку и оружие сам. И уже сейчас.

Выражение лица парня напомнило плакат «в первый раз в первый класс», где румяный школьник с ранцем за плечами весело марширует навстречу знаниям. Молодость это тот недостаток, который быстро проходит, поэтому я особо не стал придираться и продолжил.

— С нами пойдут наёмники, доверять я могу только Норду, тебе и в какой-то степени проводнику. С рацией умеешь обращаться? «Акведук» носимый потянешь?

— Знакомая штука. Попрактиковаться маленько и всё будет тип-топ, Антон Константиныч.

— Отлично. Тогда вон тебе тренажёр — я указал парню на короб рации в углу. — Вот тебе сводная таблица частот. Тут вот наши и те, что следует сканировать не реже чем каждые пятнадцать минут. Программа будет вбита в ПДА, запомнишь, поставь на проверку. Потом вот тебе записка, пойдёшь к Таре. Оружие и амуницию точно по списку возьми, потом после рейда сможешь или поменять, или загнать. Пока всё делай, как я скажу. Это понятно?

— Да… Есть!

— Ну так-то оно правильнее. Через сорок минут быть у КПП базы долговской, проводим Слона на курорт. Вопросы?

— Не. Я побегу тогда?

— В темпе только.

Пискнул ПДА, пришёл запрос тот координатора алхимиков. Он информировал о том, что некто майор Кашин лично связался с Советом и выразил им свою благодарность за помощь и сообщил координаты места для посадки вертолёта. Алхимик запрашивал моего разрешения на начало транспортировки. Я согласился, осведомившись, будет ли выделено прикрытие для транспортника. Координатор сообщил, что до точки рандеву транспортник поведут две германские «Тигры»^[42], но на подлёте к базе «Долга» отвалят, чтобы не провоцировать зенитчиков клана. Присоединятся после погрузки, о чём они уведомили Кашина. Я поблагодарил и дал отбой.

Очень интересно: натовские боевые вертушки свободно летают над территорией суверенного государства… Но с другой стороны, где гарантия, что фармацевтические корпорации не используют наработки алхимиков? В Зоне отчуждения нет никаких законов и можно ставить любые эксперименты, проверять любые, даже самые дикие теории. А учитывая вечный бардак, царящий на Украине, то вертушки иностранного государства — это вполне нормальное явление, хоть и чудно с непривычки.

Вернулся Андрон, чей прикид теперь больше соответствовал намеченным целям миссии: средний БЗК разведчика, вроде моего; АК104 с рамочным прикладом, «грач» в тактической кобуре. Вроде всё как я написал. Парень в ещё необмятой экипировке, с только что пристрелянным оружием, буквально весь светился от счастья. Человеку в нашем мире много не надо: только надежда и чуть-чуть патронов. Одобрив результат, я передал Василю, чтобы готовил зону посадки за пределами внешнего кольца постов, назвал место, получил подтверждение. Теперь следовало проинструктировать радиста, на роль которого и планировалось поставить Андрона. Парень был в зоне дольше меня и несомненно станет ценным приобретением для команды, которую я намерен собрать.

— Андрон, сегодня в 00.00 мы выходим в рейд. Слушай внимательно и запоминай, что я скажу и если возникают вопросы — спрашивай сейчас.

— Понял — Парень весь внутренне подобрался, волнение выдавали только руки. Нервно теребившие завязку на цевье автомата («ствол» он грамотно замотал камуфлирующей лентой, что тоже говорило в пользу правильности моего выбора).

— Пойдём на болота, вызволять одного сотрудника алхимиков. Держат его опытные люди на одном из пяти островов на северо-западе. Втроём нам это не потянуть, потому как духов очень много. А действовать нужно аккуратно и быстро. Поэтому с нами пойдут шестеро наёмников. Командира их я знаю давно. Но ни ему, ни его людям верить нельзя: цели у нас разные и когда «дикие гуси» решат сыграть сольную партию, лучше бы нам быть вместе и наготове. Если же всё пойдёт нормально — раскланиваемся и идём каждый своей дорогой. Если нет — твоя задача отрубить им связь и держаться Норда, он прикроет. Пока наши временные союзники будут разбираться кто и кого, наша задача уйти с грузом по запасному маршруту. Вот карта, изучи и запомни, потом отдашь. Итак, если наёмники борзеют — гасить их по возможности, но лучше отходить без шума. Условный сигнал — длинный тональный сигнал по командной частоте. Гаси первого, кого видишь из них и в отрыв. Это понятно?

— Да.

— Теперь главное: жизнь твоего отца и наши с тобой тоже зависят от того, вынем мы этого заложника или нет. Любой ценой этот фрукт должен выжить и быть доставлен к своим. Наши жизни в расчёт пока не принимаются. Даже если буду подыхать — спасай груз, это самый главный приказ. Понятно?

— Да. Я… Я всё понял.

— Не финтить в рейде! Я говорю, а ты делаешь. — Андрон молча и с твёрдостью кивнул. Слава Богу, что хоть этот будет работать как положено. — И последнее: Зону ты знаешь лучше всех (ну, кроме проводника). Поэтому, если видишь чего опасное или необычное, вот список условных сигналов. — Я протянул бойцу бумажку, где написал наши с Нордом старые «маячки», ещё со службы. — Так же тоновым маячь. Все поймут. Во время рейда делай как я: останавливаюсь и ты стой, кидаюсь ничком — и ты носом в землю. Понятно?

— Да. — Видно было, что парня посетил мандраж, но это было нормальное состояние. Видеть такое приходилось довольно часто. Андрон был нормальным и уже обстрелянным парнем. Новые навыки лягут на прочный фундамент, привычки войдут в мышцы и подсознание со временем.

Мы собрались и пошли к КПП, где уже сформировалась колонна из пяти подвод, на которых лежали носилки с ранеными. Тринадцать человек. Кто-то покалечился, попав в аномалию или пострадал от зверья, но больше всего было раненых обычным огнестрельным оружием, осколками мин и гранат. Что точно сообщало, что враг всегда внутри нас, людей. Природа лишь защищается. Раны, нанесённые искалеченной людьми землёй, были хоть и страшны, но немногочисленны.

Мы пошли рядом с подводой, на которой лежал Слон и ещё один боец, раненый в грудь с полностью забинтованным лицом, воздух подавался ему через маску, видимо были обожжены дыхательные пути. Слон был в сознании. Всех хоть и подгрузили анальгетиками, но при транспортировке на большие расстояния лучше, если находишься в сознании — так шансы выжить намного больше. Я чуть отстал, давая отцу и сыну время на прощальный разговор. Лёгкое касание за рукав — это Светлана, вызвавшаяся сопровождать раненых до самого госпиталя, увидев меня решила пообщаться.

— Антон, спасибо вам. Даже если делаете это не по велению души.

— Рад помочь.

Светлана чуть забежав вперёд, попыталась заглянуть мне в глаза. Не знаю, что она там хотела увидеть, но явно не разглядела. На её же лице отразилась целая гамма чувств: некая боль смешанная с непониманием и … сожаление. Сожаления на мой счёт, конечно. Как объяснить девушке, к которой война повернулась совсем иными гранями, нежели ко мне, почему я не рыдаю в голос?.. Можно только промолчать.

Часто в компании людей не служивших, или чья армейская эпопея не была столь бурной как моя, приходилось слышать глупые вопросы. Самый популярный из них это: «сколько человек ты убил?», или если вынуждали рассказать нечто пикантное (одному гражданину было жутко интересно, что такое форсированный допрос в полевых условиях): «показывался я психиатру?». Девушки вели себя двояко, кто-то жутко возбуждался и жаждал подробностей, а кто-то вставал из-за стола и заявлял нечто вроде «садист ненормальный» и уходил блевать. Самое смешное было потом, когда я показывал заламинированную справку от мозгоправа и удостоверение частного охранника с разрешением на ношение служебной «мухобойки». Но ещё больший шок у нервных девиц и чистоплюев из «интеллигентных» вызывал мой краткий ответ, что ни одного человека я не убил. Спор плавно перетекал в политические дискуссии, которые заканчивались без меня: спорщики резко теряли интерес к общению и этих любознательных граждан я более не встречал.

Война — это всегда ясность и простота, когда выбор предельно ограничен и вместе с тем чрезвычайно широк: один и тот же поступок не имеет более двух толкований и либо ты сволочь, либо с тобой хоть в кишлак за солью. Обычная жизнь склоняет нас к компромиссу, прежде всего со своим истинным «Я». Заставляет размениваться по мелочам, не замечать подлости, жадности или скотства, творящиеся походя, почти машинально и легко. То есть все те вещи, которым на войне хоть и есть место, но только там подлец или вор точно знает, что так или иначе тут ему ответят, и мера будет адекватна преступлению. Страх за приобретённое мелкое душное благополучие, за которое люди тихо себя ненавидят, когда смотрят в зеркало по утрам… Он берёт в заложники прежде всего их совесть. Забирает душу по краешку каждый день, и вот в один прекрасный миг человек оглядывается и понимает, что компромиссы увели его на самое дно, где мелкие сделки с собой уже превратили вроде бы неплохого парня или девушку в равнодушных жвачных животных. Которые стараются не заглядывать дальше экрана телевизора, очерствевших и по-настоящему мёртвых. Трудно осуждать тех, кто не готов жить коротко и ярко, но и понимания между мной и ими точно никогда не было…

— Вам совсем наплевать, что не договорись вы с «красным крестом», то эти люди могли просто умереть? Антон, ваше равнодушное лицо не вяжется с…

— Света, можно я без церемоний скажу, ладно? — Чуть изумлённая девушка кивнула, даже чуть замедлив шаг. — Те, кто сейчас лежит на подводах — это взрослые битые жизнью мужики, пришедшие сюда в поисках счастья. Беда в том, что судьба даёт нам не то, что мы просим, а лишь то, чего заслуживаем. Произошедшее будет для них некоей паузой. Это звоночек от того, кто подвесил их жизнь на тонкой ниточке. Знак, что пора бы и задуматься над тем, а так ли нужно им счастье такой ценой и не стоит ли его поискать в других местах. Кто-то прислушается, а кто-то вернётся сюда снова… не надо оплакивать чужой выбор, его нужно уважать. Сегодня судьба моими руками дала им отсрочку, завтра руками врачей решит ещё чью-то, но конечный выбор всегда будет только за этими людьми: идти дальше или свернуть на другую дорогу. Я принимаю всё, что случается со мной и не собираюсь лить слёзы над теми, кто не может принять последствий своего выбора.

— Равнодушно и холодно, Антон.

— Зато правда. Вон, вертушка уже заходит на посадку. Прощайте, Света. Присматривайте там за бойцами и за моим земляком. Я рад, что именно вы летите с ними.

— Жаль, что мы не понимаем друг друга.

— Так тоже бывает, не переживайте.

Транспортный Ми-8, нарочито окрашенный в белый цвет, уже сел, но винты молотили воздух на холостых оборотах. Машина готова была взлететь в любую минуту, хотя долговцы постарались на славу: зона посадки была грамотно оцеплена почти взводом бойцов. Снайпера заняли подходящие для обзора высоты с северо-востока и на южном склоне мусорной горы. Площадка была надёжно защищена, вдалеке слышался шум винтов пары сопровождения. Раненых грузили осторожно. Но так быстро, как только позволяла обстановка, неприятности могли начаться в любой момент. Слона погрузили одним из первых, мы пожали друг другу руки. Земляк сказал, что ещё вернётся. Коротко простившись с сыном, он откинулся на тощую подушку и закрыл глаза. Предчувствий никаких на его счёт у меня не возникало, может быть, всё действительно было не зря.

Времени до выхода оставалось не более десяти часов, я планировал выйти чуть раньше полуночи. Чтобы увеличить наши шансы прийти на место акции с запасом времени, делая поправку на превратности пути. Маршрут проходил по спорным землям, поэтому и зверья и людей можно было встретить в изобилии и постараться этих встреч избежать любой ценой. Народ подобрался тёртый, обстрелянный, проблем предвиделся самый мизер. Более всех меня настораживал Николай, «десантник» мог включить психа в самый острый момент и подставить всех нас. Я вышел на связь с Юрисом и сбросил ему краткую инструкцию, где подчеркнул, что особое внимание нужно обратить именно на Колю.

Приведя снаряжение в порядок и вздремнув пару часов, стал собираться. К 22.00 подтянулся Буревестник со своей командой. Они экипировались точно так же, как и в прошлую нашу встречу на болоте, только на этот раз Николай навинтил на ствол своего «германца»^[43] глушитель и коллиматор (ACOG обрезиненный и с усиленным креплением, спецом для пулемётов под натовскую «пятёрку»). Лёгкий и надёжный «ганс» должен был обеспечить нам надёжное прикрытие, если духи вдруг полезут на подмогу своим братьям. Когда же все утрясли мелочи в экипировке, проверили оружие и прошёл тест связи, я провёл последний инструктаж и слил на ПДА каждого окончательный план операции, попутно комментируя обозначения на карте.

— Значит так: идём скрытно. Избегая любых контактов по маршруту. Остановки на отдых минимальные по часу в сутки, без смены места ночёвки. Перед выходом на рубеж — отдых ещё час. Якоб, — повернулся к командиру наёмников, — Ты и твои люди чистите лагерь, где шесть палаток и клетка по центру периметра. Работаем тихо: световыми гранатами и потом добиваем всех, кто будет внутри. Заходите с севера, Серхио и Норд прикрывают вас, работают по трём тропам, ведущим на соседние острова, на случай подхода подкреплений. Это маловероятно, если работать быстро. Но вполне возможно, если выйдет промашка и кто-то из духов успеет хоть раз пальнуть. Постарайтесь без срывов, лады?

Зан кивнул. Такое же понимание скользнуло по лицам остальных бойцов. Предельная собранность, вот что порадовало в ощущении от этой компании.

— После того, как зачистим лагерь, уходим в точку ожидания, пойдём по топким местам. Проводник знает заброшенную гать, ведущую в обход секретов. Духи про нее не знают и с той стороны не стерегутся. Потом пережидаем Выброс в Могильнике и расходимся. Вы берёте заначку Халида, я заложника и через двое суток присылаете курьера в Бар, там рассчитываемся и все довольны. Вопросы есть?

Молчание было того сорта, когда сразу понятно, что люди не хотят болтать попусту. Поэтому если вопросы и возникли, их никто не озвучил. Миновав оба кольца охраны по одному, мы снова собрались в километре от последнего поста наблюдателей «Долга» и построившись в походную колонну по одному, двинулись к цели.

Местность пока позволяла идти скрытно; трава и низкорослый кустарник были местами по пояс. Я вместе с Андроном шёл в головном дозоре, Буревестник и Михай выполняли роль тылового охранения. Шли тихо, постоянно слушая эфир. Всяческие переговоры по рации я запретил, дабы не выдать себя, поэтому дозоры держались в пределах прямой видимости от основной группы и подавали сигналы только руками. Избегая малейшего шума, каковой многократно усиливался во всё более возрастающей сырости воздуха.

Несколько раз приходилось сворачивать, меняя направление: «свободные» искали кого-то, отрезая вероятному противнику пути отступления. Наблюдали группу уголовников, ведущих троих «бычков». Шли урки от Свалки, захватив группу новичков, возможно, взяли на привале и теперь их участь во многом зависела от того, насколько вменяем будет новый хозяин рабов Зоны. Урки нервничали, постоянно подгоняя пинками пленных, уходя в сторону базы своего главного руководителя — Борова.

На коротких привалах я постоянно гонял в голове план предстоящей операции. Слабым местом было отсутствие подходящих высот, которые могли бы занять снайперы и пулемётчик для прикрытия группы и подавления очагов сопротивления в лагере. Несколько холмов скорее всего под наблюдением или же заминированы. Последнее не так страшно — если мины простые, то снять их можно практически незаметно и спокойно занимать позицию для стрельбы. Хуже, если высоты наблюдают, тогда любые новые детали будут обнаружены и позицию вскроют. Кочки и густой кустарник не дадут снайперам развернуться как положено, и сектора обстрела будут строго ограничены. Тут всё зависело именно от выучки стрелков. На это я и сделал основную ставку. Колю с его «зингером» я решил поставить возле северной тропы, ведущей ко второму по величине острову. Там вероятнее всего располагался склад и хозпостройки, и там же, вероятно, располагался резерв Халида. Я поступил бы именно так, а на тропу поставил курсировать мобильный патруль и секрет с парой бойцов. Фишка была в том, чтобы расположить своего стрелка как можно ближе к сходу с тропы основного лагеря. Такая позиция не имеет смысла, если в тылу находится неполный взвод злющих духов, но будет как нельзя кстати, если стоянка подвергнется зачистке. Те, кто побежит за подмогой, лягут сразу, а услышавшие крики или пальбу духи со второго острова лягут чуть позже, когда выдвинутся к основному лагерю. Снайперам же достанется непростая работа выцеливать всех, кто сможет вырваться из палаток или тех, кто побежит в лагерь из секретов на огонёк. Учитывая, что духов очень много, а местность и погода пакостнее некуда, снайперам придётся хуже всего. Но это можно исправить, если на местности удастся перебазироваться на высоты после основной фазы зачистки. Фугас должен скрыть все следы и приостановить обязательно кинувшихся по горячему следу моджахедов, но тут результат будет скорее всего не слишком впечатляющим — объёмный взрыв хорош в закрытых пространствах, в нашем случае, расчёт только на то, чтобы замести следы.

До рассвета прошли уже треть пути, до места встречи с Нордом. Мы шли на северо-запад, огибая Могильник и контролируемые «свободными» и вояками сохранившиеся дороги, петляя меж плоских холмов. Каждый третий из которых светился от радиации и дозиметры не умолкали почти всё время. Но вот что-то кольнуло взгляд. Так и есть: Норд оставил след спецом для меня. Чтобы знали куда идти. Ещё через пять километров скомандовал остановку. Привалы были короткими. И хоть в группе все тренированные и привычные бойцы, но маленький привал не повредит, к тому же настало время для старой забавы — «найди снайпера». Маскироваться Юрис умел отлично, но я всегда его находил, тот вечно тужился, но обхитрить меня у латыша никогда не получалось.

Внимательно осмотрев местность и прикинув расстояние, я вынул из кармашка на разгрузке гайку и без замаха кинул её метров на двадцать…

— Бля! Командир, как ты это делаешь? — Из травы на склоне холма поднялась «кочка» и кусок дерна. Юрис поднялся во весь рост и рысью кинулся ко мне.

— А колбаску чесночную меньше надо трескать в засаде.

— Брось, не ел я колбасы…

— Ну, значит мне снова подфартило, с тебя опять пара пива.

— Нет, я разгадаю, как ты это делаешь, — В голосе друга слышались упрямые интонации. — Духи чуть ли не наступали. Собаки не чуяли. Химера эта местная прошла рядом в пяти метрах и даже не остановилась. А ты всегда находишь…

— Может и химера бы нашла. Слышал ваше лабусовское мясцо они не любят — жёсткое сильно, вот и не почтила вниманием.

— Да иди ты!.. тут стараешься… Нет, ну скажи: как нашёл?..

— Просто всё, брат. Я сам бы там залёг, позиция больно удобная. Сам посуди, тропка меж холмов от ветра закрыта и самое удобное место для прохода группы. Северный склон даёт отличный обзор, отклонений по ветру не будет. Дистанция на прямой выстрел тянет, бей как в тире. Можно пятерых положить, пока остальные спохватятся. Подумал, что там лежишь, вот и снова не ошибся.

— Так просто?.. — Норд, непробиваемый и спокойный Норд, был разочарован и чуть сконфузился.

— Кому как, брат. Кому как…

Чаще всего навыки помогают, но только в том случае, если перед вами оказался неопытный противник или новичок. Если достаточно долго бывать в местах, где постреливают, то довольно быстро начинаешь мыслить как шахматист или игрок в покер. Считаешь ходы, крутишь в голове разные варианты и слушаешь интуицию. Многие считают, что главное условие для победы — это поставить себя на место противника… Нет. Не думаю, что это так на сто процентов: люди все разные и хоть набор приёмов в любой армии примерно одинаков, поступки другого бойца можно на себя только примерить, не факт, что он сделает именно то, чего от него ждёшь. Если по мне, так часто психованный салага может уделать самоуверенного спеца, просто задавив энтузиазмом — сам сдохнет, но и тебе не жить. Поэтому трудно сказать, что больше помогло мне найти укрытие друга: опыт или некое везение или навыки. Наверное, это работает только целиком, всё вместе.

Тем временем из-за другого холма, справа от мирно беседующих нас, вынырнула нескладная фигура в грязном пылевике. Тихон вприпрыжку направился в нашу сторону, улыбаясь во весь свой щербатый рот.

— Здоров, начальник! А мы уж тебя часами двумя позже поджидали, — Обернувшись к Норду, излом требовательно протянул нормальную руку, в которую Юрис с видимой неохотой положил банку шпрот. — Не дуйся, служивый. Я же говорил, что найдёт, а ты сам спорнуть предложил. — Потом обернулся ко мне и продолжил, — Вроде спокойно всё, только «свободные» часто шныряют по окраинам Могильника. Ищут чего-то…

— Ладно. — Я поднял руку, жестом подзывая Якоба, который в бинокль наблюдал за нами с места, где группа расположилась на отдых. Как только он подошёл и пожал руку своему старому картёжному сопернику, я продолжил, чтобы все были в курсе — Как общая обстановка в районе операции, Юрис?

— Сложно сказать, наблюдали караван численностью в десять бойцов, вели пару лошадей с грузом и двоих пленных. Сутки назад, примерно. По радио часто не болтают. Патрули за пределы зоны ответственности не совались. Нас не обнаружили, вроде всё.

— Караван куда пошёл, Тихон?

— По следу судить если — то на второй остров, где лагерь у них, что на карте тебе отмечал. Служивый сказать забыл, что парня с девкой душегубцы взяли. Так думаю, что журналисты это. Выкуп хотят просить. В простые «бычки» сразу не определят, — Излом скривился, от чего его зелёные с вертикальным зрачком глаза зло сверкнули. Якоб, заметив эту особенность, чуть напрягся. Но виду не подал, продолжая слушать. — Покуражатся вволю, конечно. Как без энтого дела, ведь на болоте сидят. Почти никуда не суются, каждый куст им враг здесь. Обоих замордуют. А если денег не получат… Журналистам конец, это ясно.

— Шакалы пера не наша забота, что узнали про груз? Юрис?

— Судя по переговорам, держат его в штабной палатке. Укрытия там основательные: метровым слоем мешков с грунтом палатки обложены, масксеть натянута. Просто так с воздуха не обнаружить. Высоты под контролем, на северном и юго-восточном направлениях стоят два КПВ на станках. Наблюдают за высотами плотно. Пару раз открывали огонь по группе снорков, порвали стаю в клочки.

— Входить будем с северо-запада, оттуда не ждут. Ты и Серхио из группы Буревестника — гасите расчёты, только синхронно, потом прикрываете группу во время зачистки, пойди, сведи знакомство, час вам на отработку схемы. Потом выдвигайтесь и по готовности доложите. Ясно?

— Так точно, ясно.

— Ну так вперёд, времени и так мало.

Мы же, оставшись втроём, склонились над картой на моём ПДА. Решено было, что через трясину, Тихон проводит группу попарно, после чего Якоб, Юрген и Михай чистят западную сторону, а Карл с Николаем — восточную, где занятыми будут только две палатки. Сигналом станет момент, когда я с Андроном нейтрализую двух часовых, слоняющихся по лагерю бессистемно, по словам Тихона (шарятся и шарятся, как шальные… то присядут, то снова ходят), а снайпера погасят тех, кто будет сидеть на пулемётах, после чего перебазируются на высоты и возьмут под контроль тропы ведущие с острова. После зачистки. Николай садится на северную тропу и прикрывает отход основной группы с грузом, координируя свою работу со снайперской группой. Михай поставит заряд, после чего все уходим.

Якоб пошёл расписывать задачи своим. А я, пригласив Тихона присесть со мною рядом, устроился в тени холма, предстояло кое-что выяснить.

— Тихон, ты ничего не хочешь мне рассказать? Только давай прямо, без метафор. Чувствую, хотят похоронить нас тут алхимики вместе с собратом своим, неспокойно на душе как-то.

Излом понимающе кивнул и достав из кармана банку со шпротами и быстро открыв её, с явным удовольствием принялся есть. Я не мешал, в подобной ситуации не роскошь собраться с мыслями и ответить обстоятельно. Наконец, вылизав плоскую коробочку до блеска и обсосав жирные пальцы, Тихон начал говорить;

— Знаю я энтих торгашей уже давно. Почитай, как от Круглова сбежал, так и свели знакомство с главным у них, Этером кличут. Народ это сумасшедший, ради своих экспериментов и себя, и весь мир готовы на воздух поднять. Чего они там под землёй творят, даже представить боязно. Поэтому не зря подвох чуешь… Брат Изменяющих. — Тут излом быстро глянул мне в лицо, не удивлюсь ли, и увидев, что не застал врасплох, продолжил. — Но в чемодане, который они тебе дали, ничего особенного нет: пара модификатов, которые помогут Саже (так нашего пленника зовут, знаю его, приходилось встречаться) быстро восстановиться и не быть нам обузой в пути. Знаю, и что за товар продать хотели бородачам этим. Рисковый народ, они эти му… ма… короче чурки твои. Задумали они переносные порталы открыть: один здесь, на болотах, другой где-то у себя за колючкой. Алхимики им продать-то продали, но забыли рассказать, что за пределами Зоны эта хрень толком не работает; сбоит через раз на третий. Думаю так, что засунули чурки в портал что-то ценное, а на выходе не поймали, вот и тормознули Сажу у себя, пока потерю не возместят. Клан конечно на дыбы: кидать-то можно только им. Другие вообще вроде как даже не второй сорт по их меркам, поэтому и высвистели тебя, как кару небесную. Подлянка будет, но она уже свершилась: сейчас ты со своими головорезами чурок под нож пустишь, те поймут, что связались с крутыми, раз даже тут их достать смогли. — Излом хитро ухмыльнулся. — А ведь многие уже пробовали: тут тебе и «Свобода» скаутов своих отправляла, черножопые их выловили и отрезанные головы прям к крыльцу ихнего командира (Дилейни его зовут), в мешке и подбросили. Записку присовокупили: «Любой гость — дар Аллаха, даже твоих собак приняли, как положено. Сам приходи, если не боишься». Крику было… Вроде пытались ещё пару раз, но после того, как бородачи вырезали два каравана и сбили единственную «вертушку», Дилейни отступился. Наёмники лезли пару раз, на караваны зарились… У вас в Баре про пожар на базе наёмников ничего не слыхать было? Припасы, амуниция, арсенал — всё на воздух взлетело. Больше наёмники караваны бородачей не трогали. Теперь и «свободные», и гуси-лебеди наши, сидят на жопе ровно, раны зализывают.

Алхимики правильно поступили, что тебя припрягли. Ты, да змей этот с ружжом. Ну, может головорезы, что ты с собой привёл — единственные кто, му… ну ты понял как их зовут, приструнить сможет. Ты их страх видишь, а остальные брезгуют или боятся. Думают, что и так всё успокоится и будет как раньше. Только ничего уже как раньше быть не может, потому как эти бородачи как волки в овчарне: заберут, что понравится и придут снова и снова. Их надо напугать, ты справишься. Я уверен.

После такого длинного монолога Тихон полез в карман, извлёк на свет кусок варёной колбасы в крошках табака и всяком мелочном мусоре, каковой скапливается в карманах у любого из нас. Потом, чуть отряхнув его, принялся со вкусом жевать, запивая из походной солдатской фляги чистейшим спиртом. При этом на лице существа с той стороны не отражалось ни тени эмоций, Тихон просто смотрел в даль на сизые, низкие облака и медленно жевал.

— Спасибо, брат. Просветил так сказать. Рад, что всё немного проще, чем я ожидал. Но…

— Ты всё правильно сделал, Брат Изменяющих. Ожидать нужно всегда самого худшего. Иначе не избежишь горького разочарования и неприятных последствий.

— Конфуций? Не ожидал.

— Не. Эт я сам догадался, жизнь заставила. А что, ещё где-то умный человек завёлся? Немец или француз?

— Китаец, древний философ. Умер, тысячи две лет назад.

— Жалко, хороший мужик наверное был.

— Ну… Лично знать не доводилось, может и хороший, а может и не очень. Ладно, давай к выходу готовиться, уже смеркается…

Пискнул ПДА, снайперская группа докладывала о готовности. Пора было выдвигаться и нам. Сумерки быстро перешли в ночь. Группа активировала ноктовизоры, в пассивном режиме они немного разгоняли темень и давали небольшое преимущество над духами. Те во всю использовали активный режим подсветки. К тому же в лагере горел костёр, его отблески были прекрасно различимы в монокуляр. Двинулись парами, друг за другом, огибая остров с северо-восточной стороны. Лагерь был укреплён грамотно, если бы у нас не было в проводниках такого опытного старожила, то пришлось бы штурмовать остров с одного из опасных направлений. Даже у крупного соединения, до роты, нет шансов прорваться сквозь оборону, подобную этой. Узкие тропы и пристрелянные сектора крупнокалиберных пулемётов не оставляли штурмующим больших шансов на прорыв без серьёзных потерь. А духи, тем временем, спокойно перегрупируются для прорыва и уйдут врассыпную.

Но привыкнув к горам, духи в болоте больше доверялись картам и северо-восток был прикрыт только частично, посредством появления на этом берегу острова патруля из двух человек, по причине его полной безопасности. Моджахеды свято верили, что с этого направления их прикрывает трясина, непроходимая для противника. Поэтому они сосредоточили оборону на известных подходах. В ту же сторону смотрели и «станкачи», лишь раз в полчаса проворачивая стволы в направлении непроходимого участка трясины.

Тихон перевёл нас всех на остров, где группа быстро рассредоточилась и … И тут нас ожидал сюрприз: духи не спали, а праздновали вовсю: я слышал аромат шурпы^[44], а из палатки в центре правого ряда, слышались старые, но всё ещё очень популярные песни Заира^[45]. Посреди лагеря горел большой костёр. Пятеро духов кружились в традиционном пуштунском воинском танце. Со стороны это выглядит очень эффектно: потрясающий оружием воин кружится подобно дервишу вокруг своей оси, попутно совершая круг, огибая костёр по некоей причудливой траектории. Ещё трое сидели на расстеленных возле огня туристских ковриках и хлопали в такт музыке, льющейся из палатки. Только часовые имели угрюмый вид. Это были наши «чехи», которых афганцы за людей не считали и постоянно третировали, вот как сейчас забрив «младших братьев по вере» в караул.

Маякнув на командной волне тангентой «смотри на меня», дал сигнал руками затаиться и ждать моего сигнала. Обстановка изменилась, условия становились менее приемлемы для штурма. Теперь следовало подождать, пока духи поедят и утомятся, расслабон они уже чуток поймали. Значит, где-то ближе к часу тридцати, все отправятся по койкам. Вот тогда и начнём, а сейчас главное, чтобы не заметили.

От костра потянуло сладковатым дымком, духи свернули по косячку и затянули свои заунывные песни. Про подвиги, да про тяжёлую свою жизнь. Мой словарный запас был не особо велик, но знакомые фразы улавливались без труда. Вдруг один, в дорогом СКАДе, хлопнул в ладоши и сказал, чтобы привели пленников. Ну понятно: потянуло на любимое развлечение; будут измываться, потом попинают парня и снасильничают девку. Вариантов у этого не особо приятного зрелища было не много. Но пленникам ничего хорошего не светило. Первой была девушка. Стройная, лет на вид ей было около двадцати пяти. Волосы цвета воронова крыла, свалялись и патлами падали на посиневшее от побоев лицо. Руки были стянуты перед собой пластиковыми наручниками и слегка опухли, намечался отёк. Одета журналистка была в остатки какого-то чёрного туристического костюма с утеплителем, добротного, но уже рваного. Во многих местах просвечивало голое, в кровоподтёках и ссадинах тело. Затравленно глядя в землю, она стояла чуть покачиваясь (скорее всего лёгкое сотрясение мозга), а духи, распаляя себя, тыкали жертву стволами автоматов с примкнутыми штык-ножами. Потом девушку по приказу того же богато прикинутого духа повалили на землю и стали насиловать по очереди. Пленница уже не вырывалась, видимо шоковое состояние просто не давало ей понять, что происходит.

Смотреть на это было неприятно, но ничего не поделаешь — пока я бессилен. По командной частоте, голосом, передал новый план действий. Теперь мы с Андроном берём этих джигитов у костра, а Буревестник командует зачисткой. Но пока не найдём груз, шуметь было бессмысленно: как ни жаль пленных, но их спасение не являлось первостепенной задачей, кроме того, неудачливые журналюги сильно избиты и замедлят скорость отхода. Ввяжемся в затяжной бой, израсходуем боекомплект и потом сами подставим задницы духам у костра, только тогда они будут не так нежны: попутно всех пленных будут нарезать тонкими ломтиками.

Тем временем девушку увели, главный дух снова хлопнул в ладоши и привели парня. Теперь сценарий был иной: по походке я понял, что жаркого духовского секса парень ещё не пробовал, хотя его и били, но скорее для острастки. Девушке повезло гораздо меньше, что самоочевидно: беззащитная белая женщина может раздразнить любого. Что уж говорить о кучке озверевших от сидения на болоте здоровых и диких моджахедов. Раньше приходилось видеть, как подобные им насильничали и среди своих же мусульман, так что различий ни для кого не делалось. Старые законы шариата принимали на войне довольно причудливые формы и толковались, как ни странно это прозвучит, с восточным же лукавством. Воину во время джихада многое прощалось, но право творить насилие над единоверцами они присвоили себе сами, лишь успокаивая ошмётки совести.

Парня подвели к главарю и, пнув под колени, бросили на землю ниц. Дух с видимым усилием перешёл на русский язык, но старался говорить правильно, минимально коверкая слова. Мы с радистом были всего в десятке метров и слышали всё прекрасно.

— Ти в плену у непобедимых муджахедов, кафир^[46]. Зачем ти сюда приходил, смотрел?

— Мы… Я, — Парню крепко дали по морде, слова он выговаривал с трудом, — Пришёл снимать научно-популярный фильм для ВВС, мы не шпионим за вами и вообще шли на «Росток»…

Дух коротко без замаха ткнул журналиста прикладом LR-300 в солнечное сплетение и парень повалился на землю ничком успев только хрюкнуть.

— Молчат! Ти врёшь. Твой проводник сказал, что ведёт вас на болота. Даже неверный говорит правдиво, когда ему режут яйца. Говори, кито послал тебя, свиння! Или я сам отрежу тебе уши, эта будит тиольки для начала, чтобы ти не осквернял мои уши враньём. Потом Саид — дух кивнул на невысокого, бородатого моджахеда с АКМ, потёртый местами до белизны металл ствольной коробки которого был замотан тряпками — срежет с тебя штаны и …

— Н… не надо!

— Мольчи, кафир! Или клянусь Пророком, отрежу сначала твой лживый язык!..

На самом деле от парня они не хотели получить никаких сведений, всё что нужно духи уже вытянули из проводников. Без них эта парочка охотников за жареными фактами так далеко бы не забралась. Сейчас их задачей было сломить волю и без того ошалевших от страха и унижений пленников. Чтобы подавить последние остатки разума, убить волю к сопротивлению. Со стороны это покажется бессмысленным проявлением садизма, но на самом деле, такой способ обработки позволяет ослабить контроль за жертвой. Человек в подобном состоянии думает только о том, чтобы его перестали бить и насиловать, какое уж там мыслить о побеге. Как опытные «овцеводы», духи понимали, что не сломленного пленника труднее охранять, нужна постоянная бдительность и внимание. Но ведь есть ещё куча всяких дел. Поэтому пленных сначала прощупывают, выискивают слабые места и ломают психологически, нанося увечья. Но не сильно влияющие на товарный вид (если все-таки договорятся с родственниками или работодателями жертвы о выкупе), или работоспособность.

Журналист, а как выяснилось, это был вольнонаёмный оператор или «стрингер», как их ещё называют, визжал как резаный, хотя его пока только били и стращали. Парня пробило на словесные излияния, что он только духам не обещал, вплоть до дарственной на свою квартиру, только чтобы его отпустили домой в Москву. Про девушку, которая не проронила ни звука в моменты когда её избивали и насиловали, стрингер не вспоминал. Всё его существо и каждый жест и слово вопили только об одном: «спасите меня». Духи гоготали в голос, а один уже начал распускать шнуровку на комбезе, его примеру последовало ещё двое приятелей.

— Ну всё, сын свинни! — Это вступил главарь. — Твоя херня нам надоела, будешь делать то, что ты привык у себя в Москве. Тибе не привыкат подставлят очка. Синимите с него штаны.

— Не-ее!.. — Лицо стрингера сделалось совсем бледным и он на карачках пополз чуть ли не в самое кострище. — Ненаддооо!..

Журналиста быстро поймали, сноровисто прижав к земле и вывернув связанные руки вверх. Почти ласково придерживая коленом, разрезали добротные натовские штаны сзади и приступили к тому, что обещали. Собственно прелюдия была именно ради этого момента, духам было банально не интересно насильничать, не заведя себя морально.

В наушнике пискнуло тоновое сообщение, все заняли свои позиции. Я махнул Андрону, давая сигнал приготовиться и маякнул снайперам, дав добро на поражение выбранных целей. Ждать целый час было бессмысленно. А вот с главным духом надо было свести знакомство. Главное западло было в том, что в лагере я не ощутил присутствия пленного алхимика. Две из шести палаток были пусты и судя по докладам, в лагере было только двенадцать человек. Пятерых не хватало и я, кажется, понял где их найду. Ситуация существенно осложнилась в очередной раз, ломая план операции. Работать по лагерю было необходимо немедленно.

Первыми, как и предполагалось, легли патрульные «чехи». Андрон и я синхронно положили обоих практически бесшумно, не заметно для занятых приятным остальных духов. Мой удачно «уронился» в трясину и практически мгновенно ушёл в болотную жижу без единого следа. Только лёгкий плеск выдал падение, но никто не заметил этого. Андронов клиент упал на твёрдую почву за пределами освещённого круга, поэтому тоже пока не привлёк внимания. Как сработал Норд и Серхио, мне видно не было, на командной частоте поступил сигнал, что все цели нейтрализованы и идёт передислокация на высоты. Дав «добро», кинул к группе у костра «зорьку», предупредив своих сигналом «вспышка». Ослеплённые духи, полностью потеряв ориентацию в пространстве, не смогли оказать сопротивления. Четверо сидевших у костра были нейтрализованы людьми Якоба почти одновременно, а «главарь» обездвижен двумя ранениями в правую, «рабочую» руку и верхнюю треть бедра левой ноги. Такое ранение не было смертельным, но разносторонние повреждения конечностей мешают жертве оказывать слаженное и эффективное сопротивление. Дух со спущенными штанами откатился от журналиста, которого теперь уже никто не держал, боль не давала ему орать, поэтому главарь только тихо подвывал. Ещё четверых нашли спящими в двух палатках на западной стороне лагеря и просто пристрелили во сне.

Снова последовал доклад от снайперской группы: высоты заняты и тропы, ведущие в лагерь, взяты под контроль. Николай вёл себя нормально и без напоминаний рысью побежал на северную тропу. Откуда уже через пять минут доложил о занятии позиций. Собрав трупы возле костра и выставив охранение в лице Клауса и Михая, стали проверять лагерь. Из темноты вынырнул Тихон и присел возле костра, подбросив кусок сухого торфа, от чего пламя разгорелось чуть ярче. Осветив искажённое ужасом лицо главаря и отрешённое лицо девушки, которой дали кружку чаю и более-менее чистое одеяло. Стрингера поймали только десять минут спустя по наводке Норда. Журналист в припрыжку побежал в сторону трясины, выпрыгнув из разорванных штанов, и сгинул бы там, пробеги он ещё пару десятков метров. Стрингера снова связали и кинули возле костра, видимо бедолага повредился разумом после пережитого.

Улов оказался ожидаемым: помимо оружия и снаряжения, обнаружилась кубышка Халида, где в трёх семисотграммовых банках из-под консервированных фруктов обнаружились самоцветные россыпи. Драгоценных камней примерно тысяч на триста долларов, была и наличка деньгами, в размере шестидесяти тысяч евро, упакованных в аккуратные пачки перетянутые резинками. Но вот наркоты не обнаружилось. Десять полных контейнеров с артефактами разной степени ценности и свойств дополнили нехилый навар наёмников.

Не было главной цели акции: алхимик пропал, но я примерно понял, что случилось. Хитрый полевик Халид забрал самого ценного и опасного пленника с собой и прятал его на втором острове. Просто перестраховался, посадив пленника под усиленную охрану. Подозвав Буревестника, решил посоветоваться и уточнить наши планы.

— Как тебе улов, Якоб? Не жалеешь, что подписался на дело?

— Улов сказочный, Чертяка, это точно. Но вот что делать с твоим заложником и этими приблудными? С собой их взять нецелесообразно, отпустить — тоже нельзя. По косвенным данным родичи Халида нас вычислят. А твоего вообще не знаю где искать, может шлёпнули давно и резину тянули?

— Посмотрим. Что с заложником, я узнаю у нашего любвеобильного друга. Дай мне с ним несколько минут наедине, и он всё скажет.

— Орать не будет?

— Это исключено… Ладно, брат: собери трупы в палатке, полей «сахарином»^[47], чтобы лучше горели, скажи Михаю, чтобы начинал ставить заряды «факела». Половинную мощность отменяю, пусть всё жарится на полную катушку. Мины выставим возле выходов на тропы за триста метров от лагеря, думаю, будет то, что надо. Волоките духа в командирскую палатку.

Поставив Андрона у входа в большую, рассчитанную на пятнадцать человек палатку, исполнявшую роль духовского штаба, велел парню слушать эфир и если что, доложить Буревестнику. А сам посадил духа с еле перевязанными ранами на раскладной стульчик и принялся слой за слоем взламывать его мозги. Тот не ожидал подобного: его готовили к пыткам, но против ментального сканирования «горный» человек оказался бессилен. Сквозь мутную пелену посторонних мыслеобразов я прорвался, но вопросы пришлось задавать вслух. Как плетью стегая полусожжённый мозг пленника, если тот пытался врать. Мои догадки в целом подтвердились; алхимика действительно держали на соседнем острове, где было оборудовано три убежища. На случай Выброса. Пленника держали в северо-восточной части острова. С ним постоянно было трое охранников из числа личных телохранителей Халида. Сейчас охранник был всего один, а сам Халид уехал по делам за «колючку», вернётся только через трое суток, вот бойцы и расслабились.

Пристрелив уже ненужного пленника, я вышел на воздух и сообщил новости Якобу. Решили, что на остров пойдём все, за исключением Николая и снайперов. Тихо примем заложника, нейтрализуем складской гарнизон и подорвём убежища. Подозвав Тихона, спросил, есть ли обходной путь параллельно тропе на северный остров.

— Хех! Нету такого пути. Но идите смело, тропа чистая… — Излом лукаво глянул на меня. — Да ты и сам почуешь, если что. Я с вами не пойду, крови шибко опасаюсь. Тут посижу. Вон девку успокою. Отвар ей сделаю. Это ж надо так по башке садануть: её теперь долго колбасить будет… Но где-то был у меня мох сушёный и ещё…

Излом удалился к костру, что-то бормоча себе под нос. Уже не обращая на нас внимания, занятый своими мыслями. План, как это обычно и бывает в подобных операциях, полетел к чертям. Общая эффективность вновь оказалась высокой только благодаря опыту предыдущих подобных акций. Не разреши я снайперам свободную охоту, и журналюга бы убёг, и духи уже начали бы сбегаться на шум из секретов, зовя Халида на всех частотах. Подошёл Андрон, вид у парня был встревоженный и протянул мне свой ПДА. Хитрая программа, установленная умельцами Одессита ещё в бытность мою на Кордоне, умела показывать примерное расстояние до источников интенсивных радиосигналов, если те длились более десяти минут и имели большой процент сходных характеристик. А с мощным трансивером, который у нас был в данное время, точность определения даже чуть выросла. Конечно, без спутника точного места она показать не могла. Но программист был гений, посему в реале я видел почти ту картину радиоперехватов, которую мне мог предоставить РЭБ^[48] в родной части. Болота планомерно окружали группы численностью до пяти полных взводов, все имели рабочие частоты с индексами «свободных», было также две больших группы наёмников. Амба.

— Андрон, предупреди снайперов, что с тыла к нам идут гости. Духи в секретах ещё ничего не знают, дайте мне телефон нашего любвеобильного друга… — В памяти всплыли позывные «секретов», выуженные попутно из головы пленного «главаря». Чисто я говорить на дари не смогу, но воспроизвести то, что было в памяти у духа, вполне смогу.

Связь с «секретами» поддерживалась по обычным проводным телефонам, дабы не выдать точное расположение постов. Провернув ручку старого, ещё года эдак 58-го выпуска, аппарата, я разыграл «главаря», предупредил секреты о приближении гостей и дал команду держаться до последнего и отходить к лагерю только через полчаса, что бы они не услышали. Получилось убедительно, постовые побожились, что умрут на посту. Верилось слабо, но у меня была страховка.

— У нас двадцать минут на то, чтобы найти алхимика и смотаться отсюда. — Я отжал тангенту, активируя голосовую связь. — Норд, Серый, к нам часа через три будут гости, если кто из «кочек» побежит раньше в нору — гасите. По клику отходите, направление по маршруту «три».

— Норд принял. Выполняю.

— Серый принял. Готов выполнить приказ.

— Отбой связи.

— Так. — Я обернулся к Якобу и остальным. — Со мной вынимать алхимика с кичи пойдут Андрон, Михай и Клаус. Коля нас прикрывает с тропы, остальные остаются в лагере, готовятся отходить по сигналу. Быстро входим, давим охрану и подготавливаем всё к взрыву. Потом уходим, пока «свободные» разворачиваются. Задача ясна? — Никто не выразил непонимания.

— Что с жуналюгами делать, оставим тут? — Это подал голос Михай.

— Есть идея получше. Но об этом немного позже. Думаю, всех устроит то, что я придумал, заодно и отвлечём от себя внимание, пока нет необходимости в устранении. Ладно, выходим…

Пройдя метров тридцать по тропе, ведущей на северный остров, кольнуло предчувствие. А в следующий миг впереди хрустнула ветка. Дал команду и мы сошли с тропы, заняв круговую оборону. Духов было двое, видимо они шли в базовый лагерь, подвела как обычно это и бывает, беспечность: они включили активный режим в ноктовизорах, поэтому для меня и остальных выглядели как туристы на прогулке. Пара лёгких побед и ложное чувство безопасности, плюс отсутствие командира, сыграло нам на руку. Пропустив духов через свои позиции, мы в четыре ствола расстреляли их как в тире. Клаус и Михай стащили тушки с тропы и притопили в болотной жиже, чтобы их не обнаружили сразу… Махнув рукой, дал команду продолжать движение. Двигаться пришлось осторожно: каждый нёс дополнительно по пять кило пластита. В неснаряженном состоянии он безопасен, но когда имеешь дело со взрывчаткой, расслабляться не следует никогда.

Остров был меньше предыдущего и вместо пулемётных гнёзд были оборудованы стрелковые точки, прикрывающие тропу и вероятные опасные направления. Всего числом три и все пустые. Пострелянные нами на тропе духи просто отправились в гости, никого за себя не оставив…

— Э! Хайдар… — Оставили, значит. Нас заметил часовой, как раз стоящий у среднего убежища. Вкопанной в грунт наполовину пятнадцатиметровой трубы с герметичной овальной дверью со штурвалом запирающего механизма. Думать было некогда, поэтому я ответил:

— Салам! — И как только дух опустил автомат, Андрон положил дружелюбного часового короткой очередью в грудь. Тот завалился на бок, открыв доступ к двери. Я дал команду на зачистку, прошло десять минут от заявленных на отсрочку.

Штурвал провернулся легко. Внутри было всё как обычно: тесный коридорчик, койки в два яруса, санузел и пункт наблюдения. На нижней полке справа лежал искомый алхимик. Даже сквозь маску я чувствовал запах гниения. Но парень был жив, потому что повернул в мою сторону шишковатую голову и чуть улыбнулся:

— Вы пришли меня убить? — Голос пленника был слабым и ломким как тонкий ледок на луже осенним утром.

— Если хотите, можно и это организовать. Но лучше если вы пойдёте с нами. Ваши коллеги просили вытащить вас отсюда и передали со мной привет и гостинцы. — Я поставил перед носом алхимика чемоданчик, который мне дал посредник и взял Изменённого на прицел (мало ли что он задумал).

— Линии вероятности сплелись причудливо сегодня. — Пленник поднялся и открыв чемоданчик, вынул оттуда два артефакта неизвестной мне конфигурации. Оба они излучали изумрудный свет. Потом было мерзко: пленный просто расстегнул свой прорезиненный комбез и его грудная клетка раскрылась. Оттуда выпали два угольно-чёрных комочка, вонь в помещении усилилась. Потом алхимик вставил оба артефакта прямо в грудину. После чего застегнул комбез обратно.

— Спасибо вам, кто бы вы ни были, — в голосе измененного слышалось облегчение, — ещё бы сутки и всё было бы бесполезно… Сколько времени у нас есть? Мне нужно чуть-чуть полежать.

— У вас пять минут, пока мы тут всё осмотрим и подготовим.

— Этого хватит, я буду готов вовремя. Благодарю вас… Брат Изменяющих, почему ты помог мне?

— Это сейчас не имеет значения, для разговоров ещё будет время. — Дверь приоткрылась, заглянул Михай. Сложив указательный и большой пальцы правой руки в колечко, показывая, что заряды заложены. Я обернулся к нему, — Ставь таймер на двадцать минут, уходим через пять.

— Есть, командир!

Однако я становлюсь командиром даже для людей Якоба… Такое бывает, если тот кто ведёт, принимает верные решения. Люди начинают верить тебе, заодно у них прибавляется веры и в свои собственные силы. Шансы на то, что удастся выйти без потерь, были исчезающее малы. Кольцо окружающих нас рейдерских команд сжималось с каждой минутой.

Алхимик тем временем уже поднялся с койки и вышел вслед за мной на воздух. Облака плотным одеялом покрывали небо, не давая лунному свету пробиться к земле. Это было хорошо. Такие вещи я всегда считал добрым знаком. Михай юркнул в убежище. Выматерился от души из-за шибанувшего в нос запаха и, провозившись пару минут, пулей вылетел назад.

— Всё, время вышло. Уходим отсюда, пора сматываться.

Обвязав алхимика верёвкой вокруг пояса и пристегнув конец троса карабином к своему ремню, дал отмашку начать движение, предупредив Колю, что мы идём.

Отступать пришлось в темпе, судя по радиоперехвату, «свободные» отрезали возможные пути отступления с островов к Могильнику, как наиболее вероятному из всех возможных направлений для отхода и старались, по мере возможности, перекрыть пути к «колючке». Последнее было явно излишним: вояки слушали эфир и скорее всего уже подтягивают группу оперативного манёвренного резерва, чтобы принять прорвавшихся с той стороны периметра. Духи, сидящие в «секретах», на некоторое время задержат нападавших. А приготовленный мною сюрприз спутает карты преследователям, насколько это возможно.

На южном острове всё было подготовлено к отходу: Буревестник и его ребята отлично справились. Перетаскав трупы в штабную палатку и залив всё «сахарином». Гореть такая смесь будет весело и очень долго, не дав возможности опознать тела при беглом осмотре и затруднив работу медэкспертам, буде тушки духов переправят в подходящие для экспертизы условия. Хотя, после того, что намечается, вряд ли до этого дойдёт. Все собрались у схода на южную тропу.

Никто не пострадал, ни один боец не был ранен. Расход боекомплекта в пределах пяти процентов, это отличный результат. Теперь же следовало наметить план отхода, старый полетел к чертям. После того, как обстановка изменилась и «свободные» начали окружать подходы к лагерю, пришло время для запасного варианта. Воевать более чем с ротой хорошо вооружённых рейдеров в мои планы не входило. Чего бы эти гаврики не хотели от Халида, меня это никоим образом не касалось. Карта у противника скорее всего тоже имеется и думаю, что там отмечено большинство проходов к островам. Отход по заброшенной гати не годился по двум причинам: нет никакой уверенности, что наше движение не засекли скауты «свободных» и приняв нашу компанию за духов, просто оставили там пару человек и заминировали подходы. Выйди мы в том месте и тут же станем лёгкой мишенью (в трясине с узкой тропинки особо не сойдёшь, перестреляют как в тире), или дав нам выйти на берег подорвут нечто противопехотное, «тяжёлых» добьют, кого-то допросят и всё равно кончат. Этого, конечно, могло и не произойти, однако положение не способствовало принятию рискованных решений. Теперь вся наша надежда была только на умение Тихона и маленький отвлекающий манёвр, который заставит штурмующих если не свернуть операцию, то уж точно отвлечёт от нас внимание.

— Что будем делать? Похоже, нас обложили. — Якоб подошёл ко мне, пока группа уничтожала последние следы нашего пребывания в лагере.

— Пойдём на юго-восток, обогнём их порядки по правому флангу и выйдем в район пустошей. Место открытое, но я знаю одну подземную нору. Туда «свободные» точно не сунутся. Врать не буду — местечко очень странное. В прошлый раз я был там один и наткнулся на одну непонятку.

— Что за место? — Видно было, что Буревестник встревожен не на шутку и перспектива новых рисков его раздражала. — Опять наобум полезем?

— Ну, можно попробовать сдаться «свободным». Выйди в эфир, попроси не стрелять или геройски попробуй прорваться. Они этого только и ждут, братишка.

Наёмнику стоило больших усилий не сорваться на маты и не послать меня куда-то очень далеко и глубоко. Поиграв желваками и потеребив ремень карабина, он нашёл в себе силы ещё раз спросить, но уже спокойным, ровным тоном.

— Ладно, говори уже… Где это?

— Когда я был тут в поиске, наткнулся на спуск в подземелье. Судя по всему, это военный объект, законсервированный и давно заброшенный. Спуск метров на пятьдесят под землю, потом глубина увеличивается. Там был какой-то сталкер, на картах у всех это место обозначено как опасное, но дальше раздевалки персонала «первооткрыватель» не полез, поставил метку о крайней опасности подземелья и свалил. Рейдеры за нами туда не пойдут. Там действительно есть нечто непонятное, будь я один, повторно бы не полез туда. Но нас девять человек, думаю, справимся.

— Что там сидит? — Якоб уже сообразил, что местечко с подвохом. Но деваться было некуда: если даже мы и вырвемся из окружения, Выброс застанет нас в чистом поле. А это верняк сожжённые мозги, если не чего похуже.

— Точно не знаю, я пристрелил какую-то змееголовую тварь. Зелёная чешуя, ловко лазит по отвесным стенам. Возможно, что их там штук десять-двадцать. Но может и обойдётся всё… Кроме того, есть у меня задумка одна. Может, даже ещё хабара поднимем, если дверь тамошнюю откроем. Одному было не поднять это дело, а так и Выброс пересидим, и заодно благосостояние улучшится…

На лице приятеля мало что отразилось, но новые способности позволили мне чуть проникнуть в его намерения. Предательства он не замышлял, по крайней мере, пока что. С запада донёсся звук парного взрыва: противопехотки, «клейморы» судя по звуку. Потом спорадический огонь: пять и два в ответ, все «иностранцы». Скорее всего, это передовое охранение наступающих рейдеров зашло на управляемое минное поле, кто-то сдох, а теперь духи добивают раненых и тех, кто пытается вытащить своих раненых из опасной зоны. Так, счёт открыт и на некоторое время духи займут штурмующих… Ещё строенный взрыв с юго-запада и северо-востока. Обкладывают грамотно, но рейдеров больше и если желание прижать Халида достаточно велико, оборону сомнут уже через десять минут. Потом духи отойдут к лагерю и, обнаружив трупы приятелей, ударятся в панику. В трясину сразу не бросятся, пойдут по тропам, где их встретят наши гостинцы. А когда «свободные» придут в лагерь, будет ещё один сюрприз. Но это уже без нас, нужно уходить. Я построил людей и провёл краткий инструктаж. Настроение бойцов изменилось: если в начале операции ко мне относились настороженно и с подозрением, то теперь люди начали потихоньку доверять новому командиру: никто не погиб и не ранен. Взята хорошая добыча и даже духи сейчас дерутся по моему приказу как заговорённые, появилась надежда, нужно её поддерживать.

— Группа, слушай вводную. Противник прорывается в лагерь, но полностью блокировать сектор у него не получится. Старый маршрут небезопасен, поэтому проводник проложит новый, пойдём через трясину. Идти тихо, беречь оружие от воды, если тонете и вытащить нельзя — дайте адреса родственников, я перешлю им вашу долю как выберемся. Но только если утонете молча. Беречь груз, без него нам не укрыться от мести «свободных». Любой ценой защищать заложника. Это понятно? — Последняя фраза относилась скорее только к одному человеку, Андрон молча занял место рядом с Сажей, который уже выглядел довольно посвежевшим, если это можно сказать о существе с радиационными ожогами, застарелыми шрамами на обезображенном лице и двенадцатью пальцами на руках. Алхимик держался прямо, его большие, без белков глаза матово поблескивали в отсвете догорающего костра. — Теперь так: общая обстановка будет меняться. После подрыва фугаса всполошатся ночные твари и нас будут атаковать снорки. Их тут много, пойдём тихо: осматриваемся, держим строй «ёлочкой»^[49] и открываем огонь только по команде или если кто действительно подберётся близко. Если нас не трогают — огня не открывать. Теперь по нежданным попутчикам: Михай, верни им их личные ПДА, вещи какие нашлись ихние, потом активируй маяк на аварийной частоте, с задержкой в час. Тут недалеко. Есть маленький островок, почти кочка, оставим их там. Это тоже чуть отвлечёт погоню, если таковая будет. Перед этим я сам с ними поговорю. Вроде всё. Норд и Серхио — головной дозор, мы с Андроном и грузом — замыкаем. Всё, пошли.

Взрыв со стороны складов раздался спустя пять минут после того, как мы сошли с южной тропы в трясину. Островок, о котором я говорил, лежал чуть юго-западнее и в стороне от лагеря афганцев. Расчёт был на то, что «свободные» повозятся с сумасшедшими репортёрами и решат их допросить, перенеся поиски в район обнаружения незадачливых писак. Мы же сменим направление и пойдём на юго-восток, не отклоняясь от тропы, но и не входя на неё. Болото кишит снорками, местами опасно высок радиоактивный фон, местность, по которой предстояло уходить, была мало пригодна для этой задачи, на том и строился весь план. Нас просто побоятся искать так глубоко в топях. Подошёл Тихон, что-то беспокоило проводника. Пока Михай устраивал девицу и парня на кочках, я вопросительно глянул на излома, тот чуть помявшись, начал:

— Изменяющий… Антон. Не делай девочке зла, пусть уйдёт из Зоны по-хорошему. Парень… — Тихон только махнул рукой, — безнадёжен, деньга его длинная сюда привела, да и умом повредился сильно. Но вот девочка совсем не при делах, не трогай её, а?

Я подошёл к излому вплотную и посмотрел прямо в чуть светящиеся в сгустившейся темноте кошачьи глаза. Он не зря просил за журналистку, это понятно, но неужели тёртый бродяга настолько размяк, что не понимает причин, по которым его просьба невыполнима.

— Тихон, ты сам-то смекаешь, чего просить вздумал? Я не убийца женщин и детей, если они не взрывают мой дом или сами не пытаются убить меня, но… Ты серьёзно полагаешь, что «свободные» вот так спокойно отпустят журналюг обратно в тёплую редакцию, не выпотрошив их до отказа? Ты пощадишь девчонку, она даже может быть, клятвенно пообещает тебе полное молчание и конфиданс. Но вот дознаватели «свободных», прошедшие подготовку скорее всего где-нибудь под Львовом^[50], выпотрошат твою «девочку» как пойманную рыбу. И она споёт им всё, даже если не захочет. А она захочет, там учат так, чтобы человек захотел рассказать, уверяю тебя.

Потом они отловят тебя, Буревестника и его гоп-компанию и стыканутся с нами. Из-за твоей доброты пострадает слишком много народа. Я ещё плохо владею Даром, поэтому выжечь мозги — это вполне реально, но вот только часть… Трудно обещать такое. Идти или не идти сюда это был их выбор, а то, что получилось не так, как они ожидали — просто шутка судьбы. Я не смогу защитить троих беспомощных гражданских. По топям нам самим-то уйти почти не реально, а мы полны сил и немало тренировались. Загубим всех. Не проси, Тихон, не стану я этого делать — журналюгам и так и так каюк. Пойдут с нами и скорее всего сдохнут от радиации: костюмов у них нет, сил идти тоже, стрелять они не умеют, вскроют группу и загнёмся все вместе.

— Жалко её, молодая. Смелая очень, ей говорили, что соваться сюда нельзя… Постарайся, чтобы в уме осталась, — Тихон как-то тоскливо глянул на меня, уже с исчезающей искоркой надежды в голосе, — Вдруг смогёшь, а?

— Хорошо, я попробую… Но не обещаю, что получится. Жечь мозги духу было и то не просто, до сих пор кровь носом идёт. Что получится сейчас, не знаю, посмотрим.

Тихон снова поглядел как в ту нашу первую встречу у костра, только на этот раз я своим новым чутьём уловил некий мыслеобраз. Туманную картинку, сложившуюся в одно единственное слово: «Ступающий». Что бы это не означало, так он обозвал именно меня. Эмоциональная окраска слова являла собой смесь страха, надежды и чего-то ещё, что никак не давалось облечь в слово…

Михай доложил, что поместил заложников на островке, придав им позы самостоятельно выбравшихся на него людей. Следы румын замёл грамотно, я только подогнул пару «указок», хотя в темноте этого никто не заметит, но так — на всякий пожарный. Парень тихо постанывал и его я сломал довольно быстро: изнасилование поломало сознание сильнее чем я ожидал и теперь это было растение, а не человек. С девушкой следовало обойтись чуть деликатнее, правда, в успехе я совсем уверен не был. Просто стал слой за слоем пробираться в воспалённое, измученное, но не сломленное сознание очень осторожно, хотя время и поджимало…

История путешествия Томы и Александра (так звали журналистку и стрингера), была банальна до безобразия. Работали оба на одну из американских медиакорпораций, которая отправила борзописцев с целью проникнуть в самое сердце Зоны отчуждения, привезти эксклюзив. Выделили деньги, пропустили на Кордон. Тут они просидели почти неделю, пока им не попалась небольшая группа бродяг, шакаливших на Янтаре и неплохо знавших этот район. Предводителем у них был некий бывший автомеханик, сбежавший из подмосковных Химок в Зону, после того, как разбил в хлам отремонтированную гоночную «итальянку» «Ferrari» какого-то банкира. Парень решил пустить знакомым пыль в глаза и украсил придорожный столб дорогой иномаркой, не справившись с управлением. Долго скакавший как блоха на сковородке по России-матушке, оказался в Зоне, где его наконец-то перестали искать агенты разочарованного банкира. За свою въедливость и живучесть, парень получил прозвище «Репей». Команду он сколотил из новичков, но им пару раз крупно повезло вскрыть захоронки погибших сталкеров и разжиться хорошим снаряжением, хотя сам Репей отчего-то предпочитал носить два пистолета, как киношный ковбой, паля с двух рук, при этом только пугая всякую живность. Справедливости ради нужно отметить, что пара хороших стрелков в команде автомеханика всё же имелась, иначе бы группа дальше Свалки не ушла. Был у них и опытный проводник, татарин по прозвищу Бегемот. Девушке он виделся толстым, низеньким дядькой в обычном самодельном БЗК, который облегал фигуру Бегемота как перчатка. Команда называла себя «Вороны» и насчитывала шесть бойцов.

С ними договаривался оператор, Репей взялся показать труднодоступные места и повёл журналистов на Янтарь. Нужно отдать вожаку мародёров должное: он честно собирался выполнить контракт и привести туристов обратно на Кордон. Девушка о его намерениях судила исходя из поведения вожака «воронов», который хотел по возвращении получить копию репортажа. Спорный момент, но скорее всего так оно и было. Приняли их на привале на шестые сутки пути. На дневном привале стрингер решил снять охоту кабана на псевдоплоть. Сначала всё шло нормально, но оказалось, что охотник сам превратился в добычу и как только кабан зашёл в густые заросли кустарника, куда убегала его добыча, из травы поднялись ещё три карикатурно выглядящих фигуры — эдакие шары на тонких ножках (именно так выглядит псевдоплоть издали) и атаковали кабана с тыла. Растерзав тушу немаленького секача и опьянев от крови, звери почуяли человека и кинулись на оператора. А тот не нашёл ничего умнее, как замереть на месте, хотя убегать было бесполезно — псевдоплоть очень быстро передвигается на своих хитиновых копытцах. Сталкерам удалось отбить журналюгу, подняв при этом нешуточную пальбу из дробовиков, которые «вороны» предпочитали в качестве основного оружия. Чем и привлекли внимание поисковой группы духов. Те шарились в поисках безопасной караванной тропы неподалёку и, услышав ружейные выстрелы, приняли журналистов с эскортом за новичков-экстремалов. Духов было всего трое и нападать на хорошо вооружённых людей днём они не решились, завидев в происходящем хорошую возможность разжиться бесплатной рабочей силой. Девушка поняла это уже после того, как той же ночью они без единого выстрела сняли обоих часовых, гревшихся у костра, и повязали полусонных мародёров почти одновременно.

После этого воспоминания девушки были сумбурны и расплывчаты. Единственное, что мне удалось понять, это то, что мародёров почти сразу перебили, покидав останки в огненную аномалию «жарка». Тамара не понимала, почему духи это сделали. Приписывая, по наивности, им черты чудовищ из старых сказок. На самом деле всё было гораздо проще: афганцы не хотели тащить с собой лишний груз, прихватив только проводника, собственно главаря шайки мародёров и обоих журналистов, разумно предположив, что после допроса мародёров можно будет взять их нычки и забрать накопленный там хабар. А за журналистов заломить солидный выкуп или продать в другой клан, нуждающийся в бычках. Тащить с собой слишком много пленников было нецелесообразно. Продираясь сквозь страх и боль, перенесённые за несколько дней плена, мне удалось выяснить, что Репей раскололся и был зарезан на вторые сутки, проводник же присоединился к моджахедам, но его девушка в лагере больше не видела.

Скрепя сердце, я начал атаку. Но на этот раз медленно и постепенно увеличивая натиск, отчего девушка глухо застонала. Визуально я видел огненную стену, как бы пожирающую мозг журналистки… Внезапно Дар похолодел, сила его стала уходить из меня. Пожар стал медленно угасать… В глазах стало темно, слабость как обмотанная тряпьём бейсбольная бита ударила в грудь, ноги подкосились и я упал на колени рядом с девушкой. Кровь сочилась из уголков глаз, я выплюнул чёрный сгусток слизи изо рта, стало чуть легче, когда трясущимися от слабости руками я нацедил в котелок, предусмотрительно оставленный до начала сеанса рядом на поросшей спутанными пучками травы кочке, воды очищенной Даром. Потом осторожно встал и коснулся сознания девушки. Там не было хаоса, царившего в голове стрингера, просто некоторые воспоминания были выжжены из её памяти. Грубо и бесповоротно. Тома забыла, зачем и где она находилась: последнее, что она помнила достаточно ясно, это было какое-то здание и комната на восемнадцатом этаже, да стол с фотографией её самой и маленького мальчика, обнимающего её за шею. Сын…

Мне удалось. Её разум был чист только от последних воспоминаний, что будет с девушкой после того, как она попадёт в руки дознавателей «Свободы», можно легко представить. Гарантий на сохранение психического здоровья не было совершенно. Но шанс, что её отпустят и переправят за колючку — был. Неожиданно воздух передо мной прочертили белые, похожие на морозные узоры на стекле, линии. Одна из них начала пульсировать зелёным, а пять красным цветами…

— Это линии вероятности, теперь ты их можешь видеть сам, Ступающий. — Тихон видимо уже давно стоял рядом, с опаской глядя на меня. — Благодарю тебя, за то, что сплёл линии для этой девушки, это было опасно, но ты справился.

— Что это было?

— Все кто пришёл с той стороны, называют это линиями вероятности. Там будущее, прошлое и настоящее переплетёно в танце вечного движения. Прошлое закрыто почти для всех, только камень, который все в Зоне называют Монолит, может попытаться что-либо поправить. Но с непредсказуемым результатом и только если таких как он, будет не менее чем трое. Будущее изменяется посредством влияния на настоящее, этим могут баловаться Изменяющие и Мозгоеды. Алхимикам такая возможность недоступна: линии они видят, могут иногда проникать в суть танца сплетений. Но всегда остаются только сторонними наблюдателями, питаясь объедками со стола избранных.

— Ну… Понеслась! — Меня взяла досада. Ненавижу всякие загадки и сюрпризы — И значит, я тоже Избранный?

— Нет, конечно, — Излом хитро прищурился, — Таких как ты зовут Ступающими. Линии только иногда открываются вам, и управлять или изменять этот танец вы можете только при определённых условиях и не так прочно, как скажем, твои друзья Изменяющие. Ты — человек, Антон. Сплетения, связанные тобой, могут распадаться, поэтому будущее этой девушки и расплывчато. Если бы плетением занимался Охотник или Видящий Путь, судьбе этой несчастной ничего бы не угрожало. Сплетения — это уже гарантированное будущее, Антон. Но человеку такие фокусы не под силу. Поэтому ты просто стоишь на берегу реки и переплыть её у тебя нет сил. Люди не созданы для таких переходов, вы можете только чуть подправить их, рискуя потеряться в лабиринте сплетений навсегда. Сегодня тебе повезло. Не думаю, что так будет всё время, но… Теперь я ещё раз у тебя в долгу, не спрашивай за что, пока я не готов отвечать.

— А я и не собирался. Выведи нас отсюда к заброшенному хутору, — я показал излому место на карте своего ПДА, — Потом решай сам, насколько велик твой долг передо мной: дальше я иду в очень опасное место.

— Хорошо, но легко не будет, «свободные» очень разозлятся и это будет трудная ночь. Снорки уже выходят на ночную охоту, а огонь из лагеря их только растревожит. Мы пойдём вдоль южной тропы. Там есть неглубокие места, но полно стоячих радиоактивных плешей и аномалий. Скорость будет невысока, да и просидеть в болоте придётся ещё около суток. Боюсь, как бы Выброс не застал нас на открытом месте.

— Тогда поторопимся. Духи уже перестали стрелять и скоро начнут рваться наши гостинцы на тропах, после этого у нас ещё десять минут и рванёт фугас. Пора идти.

— Ладно, собирай своих головорезов, действительно пора. — Излом наклонился над девушкой и как-то особенно нежно погладил её по слипшимся от грязи волосам и ушёл, почти бесшумно переставляя ноги в рваных бахилах.

Трудные условия, в которых оказалась моя группа, одновременно были и преимуществом. Рейдеры вынуждены были использовать активный режим ПНВ, регулярно связываться между собой, чтобы координировать штурм. Кроме того, они шли по известным маршрутам, пролегающим по узким, не более полуметра шириной, тропам; местами проваливаясь в трясину и задерживая общее продвижение. Духи тоже не сидели без дела и основательно проредили поголовье «свободных», наступавших с западного направления. А кто-то из особо упорных, покинув «секрет», встал за станок КПВ и минут пять просто сметал с тропы всех, кто пытался прорваться. Шахида успокоил только удачный выстрел из «подствольника», после чего пулемёт замолчал, а звуки перестрелки стихли. Судя по отметкам на тактической карте, район радиообмена переместился в сторону центрального острова. Штурм вошёл в решающую стадию. Как я и ожидал, первыми в лагерь прорвались именно наёмники. Спустя ещё пять минут подтянулись и остальные, а ещё через две на месте базы моджахедов возник огненный ад, осветивший всё вокруг яркой вспышкой оранжевого пламени.

Мы успели отойти на достаточное расстояние и свет бил в спину, не ослепляя, даже чуть подсветив дорогу. Тихон каким-то интуитивным способом вёл нас по горло в болотной жиже, в двадцати метрах от протоптанной тропинки, иногда даже мы видели в свете ноктовизоров лучи подсветки, испускаемые ПНВ противника. Свободные были растеряны, палили во все стороны, а на их рабочих частотах царил хаотичный обмен запросами о потерях и дальнейших приказах. По разрозненным данным погибло до восьмидесяти процентов из наёмных отрядов и ещё пять групп «свободных» понесли тяжёлые, безвозвратные потери. Ещё минут десять и бардак в эфире стал сходить на нет, последовал приказ на общей волне перегруппироваться и продолжать прочёсывание. Видимо вожак «Свободы» решил поквитаться с духами любой ценой. Ещё через некоторое время, когда мы отошли от лагеря на приличное расстояние, и звуки перестрелки можно было расслышать с трудом, последовал доклад небольшой группы рейдеров о том, что нашли наших журналистов.

Тон и характер приказов тут же изменился и район поисков сместился в направлении юго-запад, что оголяло правый фланг, открывая нашей группе дорогу к хутору. Путь на пустоши охраняло всего несколько тыловых заслонов, просочиться или сбить которые не составит особого труда. Неожиданно посетило чувство близкой опасности, и я дал команду остановиться. Вовремя: прямо на нас, развернувшись полукольцом, шла стая снорков, голов с десяток. Потревоженные активностью людей, эти существа отдалённо на них похожие, вышли на охоту и вот уже час шли за нами, оставаясь незамеченными. Послав приказ занять оборону, я рассчитывал, что снорки уйдут мимо и их отпугнёт пара убитых сородичей. Дав приказ Норду снять вожака, а остальным не стрелять, сам выцелил наиболее крупную особь и приготовился к бою, мысленно нащупав сознание тварей. Снорки — коллективные существа и в момент атаки подчиняются приказам вожака. Если его устранить, стая ослабеет, но не остановится. Лишь станет похожа на разрозненную и озлобленную кучу-малу, нападающую на всё, что видит перед собой. Наше положение осложняла невозможность просто дать залп из «подствольников», чтобы рассеять стаю и добить оставшихся. В лобовой атаке мы рисковали сблизиться с противником на расстояние рукопашной схватки, где снорки имели неоспоримое превосходство над людьми. Эти существа непостижимым образом удерживались над трясиной, скользя как водомерки по поверхности или ныряя туда, где человека ждала неминуемая гибель. Нас довольно быстро сомнут и будет резня. Болота — территория снорков и даже у подготовленных людей шансы отбиться на зыбкой болотной земле были минимальны. Тихон развернулся ко мне и семафорил руками, пытаясь сказать что-то.

Видимость была метров десять-пятнадцать, наступала почти полная тьма, было примерно 03.15 утра. В таких условиях надежда была только на мастерство наших снайперов, да на пулемёт Николая. Нельзя было подпускать зверьё на расстояние рукопашной, тогда группу ждёт быстрый и местами мучительный конец. Дав два тона на командной частоте, роздал инструкции бойцам:

— Третий, держи правый фланг и тропу, Первый и Второй — выбивайте тех, что покрупнее. Остальным ждать, прикрывать груз и первые номера. Огонь открывать только на крайней дистанции, не более десяти метров. Как поняли?

Последовали короткие доклады, всем была ясна наша ситуация, возражений не было. В довершение всего, на болота стал опускаться туман, белыми клочьями повисая на кустах и струясь между кочками, видимость ухудшилась, существенно снижая наши шансы отбиться. Последовал доклад от Андрона: на тропе зафиксирован источник радиообмена. Группа приблизительно десять человек шла в сторону базы моджахедов и через десять-пятнадцать минут будет у нас по правому флангу. Писец снова подкрадывался к нам в полный рост. Стрелять нельзя, но и молча умирать тоже не годится. Если ввяжемся в перестрелку, о контакте тут же сообщат, даже постановка помех (наш трансивер позволял наводить их, но на короткий срок, только на известных частотах и только на небольшом расстоянии — переключись рейдеры на резервную волну, шумоподавление станет малоэффективным) не поможет. Нас окружат и перебьют в течение тридцати-сорока минут.

— Третий, разворачивай свой «зингер» на тропу. Если будет возможность, подпусти ближе. Постарайся выбить командира и связь. Первый и Второй — прежняя задача. Остальным огня не открывать.

Туман стал медленно, но неумолимо скрадывать очертания снорков, осторожными рывками перемещавшихся по фронту и с левого фланга. Твари тоже чуяли присутствие новых участников охоты, нервничали задирая морды вверх и нюхая воздух. Вдруг, один за другим завалились сразу два наиболее крупных снорка. Норд и Серхио открыли счёт. Стая повела себя странно. Не кинувшись в атаку, а продолжая бестолково и нервно перемещаться на отдалении от наших позиций.

— Первый, Второй, — Я снова вышел в эфир. Но по-другому в условиях сгустившейся темноты и надвигающегося тумана было нельзя, — Отлично. Огонь прекратить, ждать приказа и отслеживать стаю. Третий, всё внимание на тропу.

Снорки по-прежнему продолжали вести себя странно: звери нервничали, не решаясь напасть. Даже смерть двух сородичей, казалось, сильно не обеспокоила их. Крутятся на месте, но не уходят… Мы оказались зажаты между тропой и стаей непредсказуемого зверья. Вариантов было два: подождать пока кто-то из противника явно обозначит последовательность своих действий или же немедленно идти на прорыв. Снорков мы сметём, но вот все ли они тут, это ещё был вопрос. То, что я знал про этих существ, было неоднозначно и мало проверено: охотятся стаей, наибольшую активность проявляют по ночам, слабоуязвимы и быстро восстанавливаются после ран. Некоторые предполагали наличие некоего подобия коллективного разума, но это не подтвердилось: пристрели вожака и стая распадётся, это я уже выяснил на собственном опыте. Снорки жили и охотились по принципу волчьей стаи, но на более сложном уровне, кроме того обладали некоей псизащитой, мне не удалось уловить ни единой мысли, исходящей от стаи, только общий фон излучающий страх, злобу, голод и беспокойство.

Ночью на болотах особенно холодно, нас защищали комбезы. Даже алхимику дали накидку, сшитую из масксети, чтобы не слишком выделялся на общем фоне, хотя его холод вообще не беспокоил: получив свои артефакты, Сажа стал гораздо быстрее двигаться и почти не шумел на марше. Если рейдеры нас не обнаружат, просто перебьём снорков и пойдём своей дорогой. По-хорошему, следовало найти место с менее зыбкой почвой и переждать по крайней мере ещё часов десять, когда направление поиска сменится на предложенное мной в момент оставления журналистов на кочке.

Острое чувство неправильности сложившейся ситуации удерживало меня как от прорыва, так и от длительного ожидания. Что-то было не так. Подобное чувство было у меня пару раз, и оба эпизода, не доверься я интуиции, привели бы к неминуемому антракту. Один случай был особенно показателен: тогда я со своими бойцами шёл в передовом охранении. Мы проводили караван, созданный на духовский манер, потому как на точку, где стояла наша артбатарея, по другому было никак не добраться. Десять низкорослых лошадок с боеприпасами и продовольствием во вьюках, да нас сорок рыл. Командовал довольно опытный офицер, хорошо знающий местность. Но проводник дал дёру ещё за сутки до описываемых событий. Убежать далеко ему не дали — Норд срезал духа в движении, дав довольно далеко отойти, видимо испытывая новую оптику и какие-то свои снайперские задумки на живом материале. Но делать было нечего, без боеприпасов и жрачки, ребятам пришлось бы туго. Всё было штатно до тех самых пор, пока мы не подошли ко входу в ущелье, вполне безобидное на первый взгляд. Я дал команду остановиться и отправил гонца к комвзвода, с просьбой дать время на разведку дороги. Офицер нервничал. Место было очень удобно для засады: по флангам на склонах вполне можно было ожидать духов, но согласился. Пустил Крота и пару бойцов прикрытия. Эвенк долго ползал по склонам и по самой тропе, чуть ли не роя носом землю и вернулся с докладом — чисто. При этом Норд с другим нашим тогдашним снайпером Мишей Кудой, по миллиметру обшаривали склоны оптикой и тоже ничего не заметили. Комроты прибежал сам и начал качать права. Но я просто повёл его к самому сходу в ущелье и заставил постоять там чуток. Все мои бойцы (Норд и Крот) возвращались из ущелья в подавленном состоянии. А эвенк всё теребил чётки и бормотал молитвы. Офицер тоже «проникся» и мы обошли то ущелье. Более длинной и опасной дорогой, сбив по пути пару духовских заслонов и потеряв одну лошадь с грузом. Немного позже я узнал, что выше ущелья располагался снежный карниз, там духи заложили несколько зарядов взрывчатки, и нас бы всех похоронило под снежной лавиной, дойди караван ровно до середины ущелья. Кроме того, само это место было нехорошим: местные звали его «Погост семи пророков» и сами кроме как по одному его никогда не пересекали, те же кто отваживался идти в компании, часто не выходили с той стороны или возвращались с признаками помутнения рассудка, которые потом не проходили даже спустя многие годы. Проводник хотел завести нас в двойной капкан, рассчитывая на то, что если кто и выживет после схода лавины, то уж точно семь пророков его не отпустят без наказания.

Так же было и на этот раз, и только Норд тревожно маякнул мне тоном рации, запрашивая общую обстановку. Я приказал — ждать. И только я это сделал, как тропа осветилась ярким, синевато-белым светом, после которого послышались отчаянные крики и пальба. На рейдеров кто-то напал и они не успели среагировать. В оптику ничего толком видно не было: туман и яркие вспышки света не давали ничего разглядеть. Ко мне подошёл Тихон и тронул за рукав:

— Шугани снорков, Ступающий, и будем быстро-быстро отсюда уходить. Кто-то привлёк электрическую химеру и судя по всему, это самка. Гнездо у неё где-то рядом, почуяла людей и решила напасть, видимо давно не ела, а котята тоже прожорливы. Снорки напуганы. Шуганём их сейчас, пока химера занята, потом будет поздно.

— Хорошо. Иди в голову колонны, как подавим снорков — веди. — Отжал тангенту и передал приказ остальным, — Третий, перенести огонь на стаю, Первый и второй — свободный огонь по фронту. Тропу не трогать. Всем приготовиться к движению, идём на прорыв.

Стрелять стоя по грудь в болотной жиже и при этом быстро двигаться в холодной, вязкой среде — почти цирковой аттракцион. Но выбора особого не было. Снорки падали один за другим, не в силах совладать со страхом перед химерой или отказаться от боя с нами. Вот мы сблизились на дистанцию десятка метров и вся группа открыла огонь по оставшимся тварям. Лишь двоим из них удалось наконец убежать. Мы двигались так быстро, как только это позволяли обстоятельства, выстрелов с тропы слышно уже не было, но всполохи электрических разрядов всё ещё продолжали иногда разрывать густую ночную темень. При этом химера не издала ни единого звука, нападая в полном молчании. Про обычных то химер известно не много, а электрические вообще редкость. Известно про них только то, что живут они поодиночке. А сходятся только для продолжения рода, после чего самец всегда уходит. Они в полтора раза крупнее своих лесных собратьев и чаще всего их видят на болотах и в развалинах отдельно стоящих промышленных объектов Зоны. На людей они нападают регулярно, но с большими перерывами, ведя кочевой образ жизни, видимо мигрируя за своей основной добычей — кабанами.

Сменив направление, мы пересекли южную тропу, чтобы выйти в район пустошей примерно в тридцати километрах от развалин хутора и в сорока от входа в странное подземелье. Наступало утро. У всех членов группы наблюдалось головокружение, тошнота и общая слабость. Выброс неумолимо приближался и дойти до убежища нужно было как можно скорее, несмотря на общую измотанность бойцов и общий упадок сил после боестолкновения. Глянув на карту, отметил прохождение по ориентирам до схрона двенадцать километров. Нужно было пополнить запасы взрывчатки и прихватить эластит, раз уж придётся снова лезть в эту малоприятную дырку в земле. Андрон доложил, что поисковики «свободных» уже выходят в район исчезновения группы, чью гибель мы наблюдали пару часов назад. Следовало ускорить темп, иначе даже сгустившийся туман нам не поможет. Дал команду на приём стимуляторов, чтобы снять усталость хотя бы частично, теперь отыграем ещё пару часов. А потом рейдерам будет не до нас: следов перестрелки нашей группы со снорками им не обнаружить — сами мы стояли чуть ли не по горло в воде, а снорки наверняка вернулись и растащили падаль, так что распознать кто кого пришиб, будет довольно трудно, даже если у поисковиков и будет время на это. Построившись в колонну и выдвинув охранение, мы направились к схрону. Этот был самым последним и ставился уже почти на исходе ресурсов, поэтому хорошо, что боекомплект мы сильно не расходовали, а взрывчатка была там в положенном количестве.

Примерно через три часа мы достигли места, но нас ждал сюрприз: схрон попытались вскрыть, но с плачевными для себя результатами. Сам тайник был оборудован в склоне оврага и замаскирован кустарником. Видимо, изначально кусты разрыл кабан, но не найдя ничего ценного, просто ушёл. А потом появились эти. Трупов было три штуки: двое погибли непосредственно от взрыва, а третий умер от кровопотери вследствие ранения поражающими элементами. Ролики противопехотки задели бедренную артерию и мародёр просто истёк кровью, не сумев остановить кровотечение. Судя по одежде, это были или бандиты Борова, или сталкеры какой-то мелкой группировки из Могильника. Консервы и вода были безнадёжно испорчены (подрыв произошёл двое суток назад), но патроны и взрывчатка были целы. Закладка ставилась с расчётом на профессионалов, и с учётом характера груза в схроне. Поэтому контейнер со взрывчаткой и детонаторы помещались отдельно в разных стенках тайника. А мины (это были две средних по мощности противопехотки МОН-50^[51]) расставлены снаружи таким образом, чтобы перекрыть площадь вокруг схрона под углами в 45 градусов. И поскольку площадка у люка представляла собой пятачок не более десяти квадратных метров, первая мина должна была убить тех, кто выйдет подбирать мешок (её Норд поставил в пяти метрах параллельно люку. А вторая сработает с задержкой в пять секунд и чуть в стороне, не дав уйти тем, кто мог укрыться за единственным холмом, покрывая по площади поражения всю его западную часть, находящуюся в противостоящем от люка положении. Таким образом, исключалась возможность детонации пластита и порча ВВ.

Получилось так, как я и предполагал: двоих убило, когда они подошли потрошить мешок, а третий, видимо вожак, получил своё отлёживаясь за холмом, считая себя уже самым хитрым вором на свете. Прибрав трупы в крутившуюся неподалёку «карусель» и заметя основные следы, остановились на короткий привал, полчаса я должен был людям дать. Стимуляторы стимуляторами, но реальный отдых это всё же лучше. Пусть он и краткосрочный. Единственное, чем люди были недовольны — это отсутствием курева, которое я изъял ещё перед выходом на акцию. Подошёл Буревестник и настало время разговора, которого я ждал давно.

— Антон, думаю, что нам надо разделиться сейчас. Твой вариант с подземельем слишком опасен. А до могильника двадцать два километра. Можем дойти и укрыться там, ничем не рискуя.

— Может и так. Только вот думаю, что «свободные» сейчас активно чешут Могильник, скорее всего сговорились с главарями тамошних наиболее крупных кланов и вас примут ещё на подходе к окраинам или выследят до убежища и подождут конца Выброса. А потом… Ты же знаешь: нас в плен не берут и мы не берём. Закон этот стар и непреложен, поэтому пощады не жди.

— С чего ты взял, что ищут нас? Может не обратят внимания, проскочим…

— Якоб, это твои люди. Посоветуйся с ними, я своего решения не изменю. Хотите идти сами — мешать не буду. Если уцелеете, встретимся в баре, как оговорено или по истечении контрольного срока деньги будут переведены на указанные счета, если за гонораром никто не придёт.

Приятель развернулся на месте и направился к отдыхающим бойцам, объяснять новый расклад. Такой вариант событий тоже учитывался, имея его ввиду лишь как самый крайний. Не думал, что добыча может вскружить голову такому профессионалу как Зан. Люди меняются и почти всегда только в худшую сторону, это давно замечено. Но меньше всего я рассчитывал на такое развитие ситуации. В нашем деле никогда нет выбора между рискованным и не рискованным вариантами, всегда приходится выбирать меньшее зло, меньший риск. Обычный человек в похожей ситуации вообще бы потерялся, предпочтя сдаться на милость победителя. Возможно, у обычного бродяги шанс выжить и будет. Нас готовили с единственной установкой: драться до конца, пленных не брать и в плен не сдаваться. То, что Якоб запаниковал, показывало, что его срок как профессионала вышел — он размяк, стал слишком импульсивен. Практически, шансы его и тех, кто с ним отправиться были 50/50, то есть равны нулю. Разговор надолго не затянулся; как я и думал, с доводами Буревестника согласились не все, хотя выбор некоторых стал для меня неожиданностью. Серхио, Карл и другой земляк Зана решили отправиться вместе с ним, а вот Коля и Михай молча стали собирать свои вещи и подошло ко мне. Михай просто кивнул на десантника, видимо тот был лучшим говоруном из них обоих и Коля заговорил:

— Тут такое дело, Леший… Буревестник — правильный командир, но слишком торопится сейчас. Зуб даю, ждут нас в Мёртвом городе. Примут сразу как придём, тут даже думать нечего. Кроме того, там Яшка Кречет мазу держит, а в последний раз его бойцов под роту набралось. Сброд конечно, но он их на какое-то дело подписывал… Думаю, что хочет весь северо-запад под себя подмять, а Якоб ему сильно в последний раз насолил. Если «свободные» к нему обратились — вычислят нашего Буревестника, короче мы с Михасём решили с тобой идти.

Пулемётчик и сапёр… Оба усиливали нашу группу, и в подземелье эти двое увеличивали шансы на выживание до значительных величин. Если Михай казался надёжным человеком с самого начала, то к Коле вопросы ещё оставались.

— Хорошо. Но давайте договоримся на берегу: демократии в отряде нет, всё делается так как я скажу и только тогда, когда я это говорю. Испытательного срока и попыток нет, промах означает исключение. Если это происходит в рейде — лучше не тратьте моих патронов, застрелитесь сами. Если эти условия принимаются — добро пожаловать в группу.

Всё это я сказал, глядя прямо в глаза Николаю и видя, что хоть мои условия и вызывают некий протест, но желание выбиться в высшую лигу было сильнее личных обид. Коварство, хитрость… Но всё слишком примитивно, такого я смогу держать в узде и заставить подчиняться.

Что касается Михая, то к нему эти слова относились лишь опосредованно; Румын слишком хотел выиграть, мелькали мыслеобразы некой женщины в годах (мать, наверняка), ветхий дом в четыре окна с красной черепичной крышей и покосившимся забором и какая-то молодая девушка в синей кофте и облегающих чуть тяжеловатые бёдра чёрных джинсах. Овальное лицо, чуть длинноватый нос, чёрные волосы до плеч, карие глаза со смешинкой… Наверное, жена или просто «девушка мечты». Мужик банально решил, что сейчас я — это единственный билет к богатству и свободе. Такой не предаст, будет тянуть лямку за троих.

— Мы в теме, командир. Всё понятно. — Это уже сказал Михай. Он молча поправил карабин и стал поправлять разгрузку. Николай только кивнул и улыбнулся во весь свой, полный «жёлтого металла» зубов, рот. Как ни странно, вышло вполне искренне, теперь команда была готова выдвигаться к точке спуска в тоннель.

Якоб подошёл попрощаться. На лице моего бывшего сослуживца мелькнуло выражение некоей вины, понимания ошибочности своего шага. Но это были метания постаревшего и растерявшего чутьё волка. Который сам идёт в капкан, ведя за собой поверившую ему стаю. Главное, чего ему хотелось, это побыстрее оказаться за «колючкой», поменять бриллианты на «весёлые фунты» и одеть льняную сорочку и белые штаны, где-нибудь на Лазурном берегу Франции. Мираж благополучия ослепил немца. Он уже не думал о том, что деньги кончатся через полгода и он снова пойдёт искать новое дело. Но с каждым разом это будет всё тяжелее и тяжелее, пока рука не дрогнет или вот как сейчас страх одержит верх над инстинктом самосохранения, давя голос интуиции и прошлого опыта. На этот раз Буревестник поймал свою последнюю бурю. Шторм поглотит его, а тело примет к себе море, так что на серой ряби волн не останется ни единого следа. Над трупом, скорее всего, надругаются и доверившихся ему людей перебьют вместе с командиром. Я мог бы их остановить. Но этот шаг не имеет смысла, если убеждаешь взрослых мужиков изменить привычке идти след в след за своим лидером. Могут послать на три русских буквы, может и до перестрелки дойти. Лишние телодвижения в такой ситуации слишком вредны для здоровья. Что-то кольнуло под сердцем и перед глазами вновь проступил морозный узор. Линии все были мертвенно зелёного цвета, шансов выжить у группы Зана не предвиделось. Стало противно и пусто на душе, мучительно захотелось долбануть упрямого козла в затылок прикладом автомата и силой потащить на себе в подземелье… Минутная слабость, каждый сам выбирает свою смерть.

Мы построились в колонну. Вперёд пошёл Норд, то появляясь в клочьях рассеивающегося утреннего тумана, то исчезающего подобно призраку. Андрон скинул последний мониторинг по общей обстановке. Две группы рейдеров окончательно отрезали нам путь к могильнику и теперь широкой полосой двигались в сторону окраин Мёртвого города. В направлении юго-восток всё было чисто, там нас никто не искал. Поисковая партия, отправленная на розыск жертв химеры, быстро потеряла наш след и повернула на запад, уходя к разгромленной базе моджахедов. Проанализировав складывающуюся картину, я пришёл к выводу, что «свободные» свернули поиски в южных районах и после зачистки лагеря частью укроются в Мёртвом городе, а часть вернётся в ППД, ввиду близости Выброса и бесперспективности поисков на болотах.

Получалось именно так, как я и говорил Кашину, только с поправкой, что духов большей частью удалось ликвидировать, а собственно «Долг» в потасовке участия не принял. Иначе потери штурмующих были бы раза в полтора-два выше, а безвозвратные потери среди личного состава исчислялись десятками жизней. Сейчас же «Свободу» хоть и сильно потрепало, но основной удар приняли на себя наёмники, ворвавшиеся в лагерь в неподходящее время. Эти полегли почти все, «Факел» — это очень пакостная штука. Хотя многих спасли комбезы, но против чистого пламени и адской температуры не устоят и они. Это подтвердили и радиопереговоры: безвозвратные потери «диких гусей» составляли до восьмидесяти процентов личного состава. Кодовые фразы использовались стандартные, американские, на радиоигру похоже не было: слишком большой сумбур царил в эфире. Остатки двух когда-то многочисленных групп отступали в район базы своей группировки, яростно переругиваясь на общей частоте с командирами «свободных». Видимо наёмники подозревали подставу со стороны своих временных союзников, потому что некоторые фразы вожаков вольного братства «солдат удачи» почти прямым текстом содержали намёк на скорую расплату. И вместо прочного союза получилась новая война. Для нас это хорошо: пока все будут думать о духах и неудачном налёте на их базу, у нас будет время ускользнуть. Тревожно было только за Буревестника, если его возьмут живым и разговорят — будет кисло.

Шли осторожным быстрым шагом, иногда переходя на волчий бег. Усталость скрадывали съеденные часа полтора назад стимуляторы, но суток через двое за это придётся расплачиваться дикой усталостью. Нужен был полноценный отдых и как можно скорее. До заброшенного хутора оставалось что-то около пяти часов пути. Я сменил Михая в тыловом дозоре и… почувствовал тяжёлый, давящий взгляд в спину. За нами шли, и довольно давно. И это был не зверь, нам на след встала чужая разведгруппа. Причём действовали они грамотно, не приближаясь, но и не упуская нас из виду. Говорить своим сразу нельзя, скорее всего противник затаится и тогда уже навяжет нам бой. Следовало перехитрить неведомых попутчиков и, раз уж пошла такая потеха, узнать кто и по какой причине идёт за нами. Дав сигнал остановиться, я сделал вид, что уточняю по карте ориентиры маршрута и подозвал Норда. Лица наши скрывали маски. Поэтому, даже наблюдая в бинокль, ничего заподозрить было нельзя. Я водил пальцем по экрану ПДА, попутно поясняя снайперу ситуацию.

— Юрис. Нам сели на хвост и довольно грамотно ведут почти от схрона. Там гостей ещё не было, это можно сказать точно. Видимо, про схрон знали, и ждали кто придёт.

— Дальнобойщик? — Юрис имел ввиду, что у противника есть человек с дальнобойной снайперкой. Такие оснащаются сильной оптикой и думаю, что наблюдение велось именно при помощи такого прицела. — Тогда нам хана, если не потеряемся. Что предлагаешь?

— Сменим направление через пару километров, потом разделимся. Я попытаюсь вычислить наших гостей. Вы же по-прежнему идёте к хутору… Там поставишь, — Я вызвал снимок развалин трёх домишек вид сверху, — В крайнем с северо-запада домике, костерок. Пусть огонь будет виден только с юга и юго-востока. Сами рассредоточьтесь по периметру, покажи Андрону и Михаю, где сесть удобнее, пусть Тихон затихарится где-нибудь и прикинется пеньком. Дистанция произвольная всем, кроме тебя и Коли. Задача общая для группы — поиск и уничтожение. Сядете в лесопосадках на востоке и северо-западе, хорошо замаскируетесь. Так возьмёте хутор в клещи, а я по тылам поработаю. Гости придут на огонёк именно со стороны источника света. Вышлют наблюдателей, покажи им куклу (выньте всё что можно, но соорудите пару «часовых» в крайнем с юга домишке и одного у костра посадите), через пару часов начнёт смеркаться, должно сработать. Оставьте чёткий, но грамотный след и пару «указок» для гостей, чтобы сразу к хутору шли. Задача ясна?

— Предельно. Сигнал прежний, два тона?

— Да. Должно получиться. Личная просьба, Юрис: постарайся вычислить командира, подрань его или радиста. Нужно кого-то захватить для снятия информации. Сильно не старайся, но это желательно. Как дам сигнал, работайте свободно и предельно жёстко. Чую, это кто-то из своих, форы нам не дадут.

— Сделаю, командир. Значит, я за старшего… А что с грузом делать?

— Посади его в погреб там рядом с домом, у которого крыша не обвалилась, есть пристройка. В ней погребок под кучей гнилья. Пусть сидит там, пока всё не закончится. Могут грохнуть экспериментатора, но не связывай, пусть проникнется, поговори с ним. А то всё бесполезно.

— Понял.

— Смена направления через полчаса. Уходим в холмы, петляем и я отстаю. За работу. Давай вводную группе.

— Есть.

Мы снова двинулись прежней дорогой, но я не переставал прокачивать ситуацию. Версия с дальнобойщиком реально самая вероятная, но что-то не давало принять её до конца. Хотя холмов кругом много и… Стоп! Раз хотят убить, то приложили бы уже давно. Благо возможностей было предостаточно. А за нами просто наблюдают и идут по следу… Нестыковочка. Неужто хотят вычислить куда идём?.. Тоже не вариант: любой более-менее смышлёный человек, умеющий читать карту и сверив направление поймёт, что идём на хутор или… Понятно. Противник не думает, что мы зайдём в подземелье или знает о нём нечто такое, что заставило его исключить данное место в качестве пункта назначения. Я достиг нужной цели и вновь не дал врагу реализовать явное преимущество. Мой план оказался слишком сумасшедшим, посему и неразгаданным: они не знают, куда идём и зачем. Поэтому не нападают и ждут привала на хуторе. В развалинах (судя по очень грамотным действиям преследователей) они себя не обозначат, побоятся спугнуть добычу. Поэтому и выгуливают нас на длинном поводке… Чёрт, приятно иметь дело с настоящими спецами!

Как и договаривались, я потерялся у подножия группы холмов и залёг на склоне, чтобы видеть тропу, и стал ждать. Ожидание, как я уже и отмечал, это особое искусство, мало просто прикинуться ветошью и сделать себя частью пейзажа, нужно ещё и действительно сродниться с землёй, стать именно НЕОТЪЕМЛЕМОЙ частью окружающей среды, чтобы даже по ощущениям проходящий враг не отличил тебя от кочки или холмика. Очистить голову от мыслей, рассредоточить взгляд, расслабиться и затормозить дыхание. Я исчез, нет меня совсем…

Передовой дозор появился через час. Двигались они осторожно — снайперская группа. У одного нечто длинноствольное с огромной блямбой прицела (четырнадцать миллиметров «ствол», серьёзная машина), замотанное тряпками и с камуфляжным напылением. У второго номера — АН-94 с оптикой. Спорно, но вполне оправдано. Оба одеты в боевые экзоскелеты, а поверх накидки из «паутинки». Грамотно, костюмы не издавали ни единого механического звука, даже ступали ребята правильно: чуть задерживая ногу перед тем, как поставить. Принадлежность пока не определялась. Я думал, что это снова наёмники, но шибко дорогие. Идти за мной практически сутки незамеченными могут только профессионалы, прошедшие сходный курс подготовки и то, я таких узнаю по почерку. А тут нечто не знакомое…

Пропустив дозорных вперёд, стал ждать, пока пройдёт основное ядро группы. Интересно, сколько же их. Вряд ли много и как они решили вопрос со следом, который оставил Якоб. Пошёл ли за ним кто-нибудь?.. Если поисковики разделились, шансов уйти чисто будет ещё меньше. Вопросов пока больше, чем ответов. По ухваткам получалось, что это наёмная команда, иначе нас бы перебили ещё пару часов назад… А вот и они, тоже идут «строчкой», все в экзоскелетах и лохматых накидках. Видимо, пасут нас давно: одеты для глубокого рейда, десантировались, а не вышли с базы, иначе прикинулись бы полегче. Все вооружены «абаканами» с глушителями. Тихари не местного производства, а армейские… Командир идёт в тылу, по левому флангу колонны, радист замыкает, рация импортная, работает только на приём. Чёрт, точно кто-то из бывших коллег!

Когда понимаешь, что оказался по разные стороны линии огня с человеком, который, возможно, в недалёком прошлом делил с тобой последний сухарь и глоток воды, делается муторно на душе. Ты знаешь, что всё равно придётся с ним воевать и пощады давать и просить не следует. Но это похоже на бой с самим собою, или с близким другом, невольно оказавшимся в роли врага, не учебного, а реального: хитрого, расчётливого и беспощадного, как ты сам. Превратности войны именно таковы: не всегда приходится стоять плечом к плечу, часто приходится и стоять, направив друг на друга оружие и знать, что вариантов решения проблемы всегда только два: спустить курок самому или получить такой же меткий выстрел в ответ.

Колонна прошла, и через полчаса появилось двое из тылового охранения. Всего преследователей было двенадцать человек. Я выждал ещё пару минут и двинулся следом.

2.3

Уже в сумерках мы подошли к хутору. Преследователи остановились, тыловое охранение заняло позиции, развернувшись на север. Как я и предполагал, огонёк костра заметили и выслали разведчиков. Видимо, побоялись спугнуть и просто понаблюдали издали. Главное было вычислить, где сидит снайпер, уберу его и противник лишится своего главного козыря — звена поддержки, а потом уничтожить связь. Некоторые ошибочно считают, что голова всего в подобных отрядах — это командир. Могу разочаровать, это не совсем верно и если сосредоточить всё внимание именно на звене управления и связи, можно только чуть снизить эффективность подразделения, но не более того. Если это тот, о ком я подумал, то бойцы будут действовать по схеме автономно, не отвлекаясь на второстепенные цели, их не обязательно нужно будет понукать по рации. Поэтому, раз уж пошли серьёзные дела, лучше реально притормозить «дальнобойщика» и его приятеля, а уж потом свести более короткое знакомство с их начальством.

Сумерки становились всё гуще, противник уже занял место для ожидания: выставил наблюдателей и скоро выдвинет штурмовиков на позицию. Рассуждая здраво, так и следовало поступить: нужно устранить всех, кто мешает и захватить тех, кто нужен. Тем более, что по прикидкам нет вокруг ни одного подходящего места для укрытия. Поэтому нужно сворачивать операцию и выводить бойцов в точку эвакуации, пока вертушка ещё сможет прилететь. На разведку и выдвижение у противника будет около сорока минут, которые следует отыграть в свою пользу: не спугнув штурмовиков, ударить им в спину.

Развернул карту и прикинул позицию снайперской пары, задавая себе один и тот же вопрос, как повелось со времён службы: если бы я был дальнобойщиком, то где бы я сел?.. Мест таких оказалось всего два, и оба на расстоянии семисот метров от развалин. Холмы, могущие выступить в качестве господствующих высот, и склон мусорной горы, чей радиационный фон был не так высок, как у её «сестёр» на Свалке.

Холмы я, побродив в окрестностях, исключил: вражеский стрелок умён и скорее всего осведомлен о вооружении Юриса. Даже на семистах метрах тот способен был почти на равных потягаться с «дальнобойщиком», вычислить его позицию и переиграть. ОЦ-48 давала моему другу возможность поиграть в пятнашки с вражеским стрелком, почти не напрягаясь. Корме перечисленного, противник учёл и фактор противодействия от мобильных групп, коей я в настоящее время и был. Где стрелка не будут искать? Правильно: там, где опасно или на первый взгляд невозможно быть, а именно таким местом и был склон мусорной горы. Главным условием для профессионала всегда остаётся выполнение боевой задачи, «мелочи» вроде последствий радоблучения отходили на второй план. Позиция была идеальна: вид на хутор с расстояния в полторы тысячи метров открывался отличный и развалины были как на ладони. Случись при штурме осложнения, от пуль прошивающих лёгкую броню трухлявые брёвна не спасут. Штурмовикам нужно будет только корректировать огонь стрелка и добить выживших (хотя после такого попадания шансов остаться в живых долее чем на полчаса — нет).

Искал я группу именно так, как искал Юриса, только на этот раз пришлось рискнуть и зайти с северной, противоположной стороны горы, дабы не быть обнаруженным. Дозиметр показывал полторы суточных нормы. Но с Даром было немного спокойнее, может и удастся не стать настольным светильником через какое-то время, к тому же комбез неплохо защищал от излучения. Добрался довольно быстро, когда вдруг ожила рация: три тона но командной частоте. Норд давал знать, что видит перемещения по периметру хутора. Осторожно кликнут один раз — давая сигнал «ждать». Пару я обнаружил спустя пять минут. Ребята грамотно залегли, используя мелкий строительный мусор и щебень в качестве укрытия. Наводчик залёг справа и уже выставил перископ, давая шёпотом наводку для стрелка. Ствол последнего уже замер, отыскав цель. Нужно было убрать обоих в момент выстрела и перенацеливания на другой объект, чтобы выиграть время. Я вынул пистолет и прицелился в наводчика. Он единственный из пары сможет быстро выхватить оружие. Если что-то заметит сам стрелок, то потратит на движение в мою сторону слишком много времени. Винтовка чуть дёрнулась. Звука из-за массивного глушителя почти не было слышно, он напоминал хлопок вылетающей пробки из бутылки с шампанским. Одновременно с его выстрелом я произвёл свой. Две бронебойные пули ушли в затылок наводчика, и две в корпус. А после миллисекундной задержки ровно такую же операцию я проделал со снайпером, который даже не успел обернуться.

После этого, не медля ни секунды, дал сигнал Норду — «работай». Сам же подошёл к телам и проконтролировал обоих ещё парой выстрелов в корпус. Туда, где у экзоскелета размещался автоинъектор аптечки. Кто его знает, может, оживут ещё… Но опасения были напрасны — оба уже не шевелились. Отбросив оружие в сторону от тел и вынув затворы, я начал спускаться с горы, перехватив автомат наизготовку…

Дела у штурмующих были дрянь — Норд положил троих штурмовиков, пошедших, как они думали, под прикрытием своей «артиллерии». Начавшую перемещаться с северо-востока вторую группу приложил Коля, но не до конца: один боец укрылся за грудой камней и постреливал в сторону Колиной позиции в лесополосе, мешая тому взять верный прицел, вынуждая или залечь, или попытаться сменить позицию, чтобы приложить, как только мой пулемётчик чуть приподнимется. Но ему на выручку пришли Михай и Андрон — наш самый молодой боец просто кинул оборонительную гранату и последний штурмовик замолчал. Но их обнаружила группа резерва: командир, радист и ещё двое бойцов противника прижали моих парней к земле возле средней хаты, от которой осталась только одна стена, да устояла печь. Ситуация застыла в той точке, когда всё решает последняя капля, перевешивающая чашу весов на ту или иную сторону. Нас было меньше и мы измотаны почти беспрерывными марш-бросками, но внезапность помогла несколько уровнять шансы, которые теперь снова распределились поровну. Двое давили Юриса, вынуждая снайпера замолчать. Моего друга спасало только бесшумное оружие и хорошая маскировка, однако опытный боец довольно быстро вычислит направление, откуда ведётся огонь, даже если демаскирующих факторов немного. Спецы просто били короткими очередями по лесопосадке, вынуждая снайпера отвлекаться. Рано или поздно они его могут зацепить. Ухнула с недолётом ещё одна РГОшка, Андрону не удалось добросить гранату: огонь спецы не прекратили, ни один из четырёх стволов не замолк.

Мне удалось незамеченным подойти в тот момент, когда один из спецов зацепил Михая в правую руку. А остальные начали массированный обстрел по секторам Коли и Норда. Намерения были просты: прорваться в развалины, подавить прикрытие и закончить с Андроном. Ребята были очень упорные. Я был уже на расстоянии тридцати метров, когда один из спецов обернулся в моём направлении. Мы выстрелили одновременно, оба попали. Только я в голову, от чего щиток шлема спеца жалобно звякнул и дал трещину, а мой противник попал в грудную пластину моего бронника. Шибануло, но не так сильно, как если бы это был старый армейский Ж-86^[52], инъектор впрыснул в кровь стимуляторы, снимающие спазмы и боль. Спецу повезло чуть меньше: если бы он стрелял в голову, шансов выжить у вашего покорного слуги устремлялись бы к абсолютному нулю. А так я повредил обзорный щиток его шлема и из-за плохой видимости парень промазал во второй раз. А я угодил точно в район паха, от чего спец рухнул навзничь. Всё это заняло какие-то доли секунды. После чего я тоже метнул РГН в центр группы наступающих и бросился в сухостой вправо. Взрыв чуть приглушённо ухнул, засвистели осколки и спецы на некоторое время прекратили огонь. Этого оказалось достаточно для моих бойцов, через минуту всё было кончено.

Я встал и, вскинув автомат, на всякий случай дал очередь по разметавшимся по прибитой и выжженной взрывом земле телам. Радист был мёртв, один из бойцов и тот, кого я про себя определил как командира подразделения, подавали признаки жизни. Спец, с которым я пострелялся, лежал не шевелясь. Медленно и осторожно я подошёл на пять метров. Осмотрелся и стал обыскивать тела. Оружие сразу отбрасывал как можно дальше. Особое внимание уделяя карманам разгрузки и контейнерам, закреплённым на корпусах боевых костюмов. Дал команду тоном «все ко мне» и встал так, чтобы видеть обоих подраненных пленников. Системы самоуничтожения я не обнаружил, инъекторы на случай впрыска ядов просто выдрал с «мясом» проводов. Оба спеца были серьёзно ранены. Боец был сильно контужен, а «командир» получил два проникающих ранения в область торса, скорее всего печёнку зацепило и лёгкое прострелено, полчаса жизни от силы. Второй может и выживет, только вот будет ли соображать нормально — большая загадка природы.

Подошли мои парни, все вроде целы, только Михай ощутимо припадал на правую ногу и мотал головой. Видимо, кто-то из штурмовиков успел кинуть «гостинец». Только Тихон куда-то запропастился, видимо восприняв мою команду прикинуться ветошью слишком близко к сердцу.

— Михай, ты как?

— Ляжку прострелил, гад, — румын указал стволом карабина на мёртвого спеца, — Да вот ВОГу закинули, не слышу левым ухом ни черта. Но идти и драться смогу.

— Норд, посмотри что с ним, перевяжи если надо и отдыхайте. Всем осмотреть оружие и отдыхать десять минут. Пока я побеседую с нашими попутчиками…

— Командир, — Это неугомонный латыш тронул меня за рукав, — Дай «слонобой» заценю, штука больно любопытная, а?

— Только быстро и после осмотра личного оружия. Потом догонишь нас.

— Понял. Спасибо, командир. — И шустро убежал к стене средней развалюхи, где Михай уже опустился на землю и расстёгивал комбез.

— Андрон! — Наш новичок показал себя хорошо и держался бодро, несмотря на усталость последних дней и немалый стресс. — Бегом в погреб за грузом, твоя ответственность, не забыл? Как там в эфире, скинь общую обстановку как с Сажей разберёшься. Коля, — теперь я обратился к пулемётчику, — Долго возился, в следующий раз может так не повезти. На тебе сбор трофеев, собери всё, скидай в погреб и кинь пару гранат, как уходить будем. Трупы тоже приберём, но жечь не будем — дым заметят, если не одни они были. Сейчас я с гостями потолкую и всех вместе в сарай, где Сажа сидел скидаем и заминируем. Чтобы нашедшие сильно находке не радовались… Нефиг другим подарки дарить… Всё, в темпе работаем! Пока ещё кто-нибудь не пришёл.

Пленный боец для разговора не годился, контузило его знатно: взрыв произошёл практически у него под ногами, менее чем в полуметре. Экзоскелет спас парню жизнь, но не рассудок, заглянув в его сознание, увидел только мешанину из образов недавнего боя и какие-то детские воспоминания. Командир же был в сознании, но жизнь быстро покидала тело, из-за отключённого инъектора коагулянты не успели плотно закрыть раны и кровь медленными, сильными толчками прорывалась сквозь ошмётки медицинской «пены», впитываемая тканью одежды. Сковырнув замок, удерживающий манжету шлема, снял и отбросил чуть погнутый «горшок» в сторону. Экзоскелет вообще сыграл с майором и его бойцом скверную шутку: после того, как я обрезал тросы сервоприводов, оба пленника оказались парализованы, даже связывать не пришлось.

— Здравия желаю, товарищ майор. То-то чувствую, что почерк знакомый.

Когда говорят, что мир тесен, то не имеют ввиду малый размер земного шара, скорее, что люди одной профессии и склонностей могут пересечься в определённой точке мира с большей долей вероятности, нежели те, кто не имеет таковых. Так война манит и собирает вместе людей казалось бы разошедшихся уже навсегда и не питающих друг к другу ни особой вражды, ни ненависти, ни вообще каких-либо неприязненных чувств. На сей раз мне довелось столкнуться с майором Коваленко из разведбата одной знаменитой бригады «Войск Дяди Васи». Пару раз мы работали в одной горной республике вместе, но чаще я только страховал действия группы майора. Коваленко был мастер на всякие подлянки и «чехи» его просто ненавидели и боялись. Стычек особых меж нами не происходило, не считая одного случая. Тогда ему и мне совместно приходилось разнимать озверевших от водки бойцов, не поделивших обычный «спальник». Как это водится, за обоих скандалистов вписались друзья и потасовка приняла массовый характер, где повода для драки уже никто толком не помнил. Мы с Ковалёвым тогда дрались спина к спине, пока нам обоим это не надоело и я не достал АПБ со свинченным «тихарём» и просто дал пару выстрелов в воздух, пообещав прописать следующую пулю в лоб тому, кто не успокоится. Помогло. Только сам майор потом полез ко мне с выяснениями. Победила молодость: мне удалось взять десантника на болевой, потом выпили мировую и разошлись. Не думал, что тот мелкий инцидент может иметь столь бурное продолжение, там, за «колючкой» всё обошлось ровно. Сейчас бледный и умирающий, Ковалёв представлял собой удручающее зрелище. Я присел на корточки так, что наши лица разделяло не более полуметра.

— Что скажешь, майор?

— Васильев… Нужно было сразу тебя пристрелить…

— Так что же помешало, товарищ майор? Поводок натянули слишком сильно и приказали взять живьём? Непрофессионально, Леонид Михайлович, со мной такой номер не проходит, вы-то должны были запомнить.

— За живого… — Майор забился в приступе кровавого кашля, выхаркивая ошмётки разорванного нутра себе на грудь, — Предложили больше втрое… Почти всё получилось…

— Старик Хоттабыч в таких случаях говаривал, что чуть-чуть не считается. Кто заказал, можете рассказать или дальше танцевать будем?

— Не выйдет… Я почти труп… А если буду молчать, жена получит компенсацию… Нет, Васильев, не договори… — Новый приступ кашля сделал лицо майора, почти синим, — Не договоримся, помолчу лучше…

— Не думаю. Все мы чему-то учимся. Я вот тоже кое-что новое узнал, уже здесь. Пытать тоже можно по-разному, только на этот раз жена точно ничего не получит. Давай так: говоришь всё, и я сам перечислю деньги твоей семье; молчишь — узнаю, что хочу и так, но тогда твои родственники ждут милости от твоего нанимателя, а он тебя кинул, майор. Зверски кинул. Время у тебя на исходе, что решаешь?

— Нет. — Сказано это было твёрдым голосом, но лицо дрогнуло. У обречённых людей, а тем более у умирающих и знающих этот факт наверняка, очень сильно обостряется интуиция. Поэтому майор точно чувствовал, что я действительно знаю способ вынуть из него то, что мне было нужно.

— Ну, тогда извини. Время поджимает, поэтому без нежностей: нет времени на психологические этюды. — Я достал пистолет и дважды выстрелил в голову контуженого бойца. Помочь ему всё равно было уже нельзя, бросать же скорбного разумом на съедение падальщикам мне не хотелось. Тот испустил тихий, еле слышный выдох, какой бывает только у умирающих и так и остался сидеть, удерживаемый конструкцией костюма.

Потом я просто стал слой за слоем снимать память майора и… Наткнулся на стену огня… Опалило. Но Дар выручил и на этот раз… Как сквозь смертельный жар, я пробирался сквозь грамотно поставленную блокаду и… увидел незнакомого человека в полевой натовской форме дорогой, офицерской, но без привычных знаков различия. Седые, собранные в хвост волосы. Кустистые брови, глубоко посаженные серые глаза смотрели пронизывающим, проницательным и неприятным взглядом. Он что-то говорил:

«… — Леонид, наши цели вас волновать не должны. Этот человек взял то, что принадлежало нам и вот уже несколько месяцев носится по Зоне, постоянно мешая нам работать. Если вы вернёте то, что он украл, и принесёте нам, вы и ваша семья ни в чём не будете нуждаться до конца дней своих. В знак доброй воли, на ваш счёт будут переведены солидные активы уже завтра. Так мы договорились…

Этот голос… Я помнил этот голос… Лес… Расстрелянный конвой и двое наёмников, получающие инструкции по рации:

— Восьмёрка, что у вас?..»

Вот оно значит как! Всё это время я играл против «Монолита». Нашивки на куртке «хвостатого» работодателя явно на это указывали. Им нужен Ключ. Вот почему так трудно и весело живётся в последнее время… Закончив с майором и пристрелив бесполезного уже теперь ловца удачи, я поднялся с земли. Заметно шатало, кружилась голова, снова пошла носом кровь. Изматывает это дело. Да и словленные в броник две пули даром не прошли: «пятёрка» на таком расстоянии могла и пробить пластины, но обе воткнулись рядом, попав в нахлестный стык двух лепестков и застряли там, вогнув пластины внутрь и скорее всего синячина был здоровенный. Хотя армейские глушители и как следствие слабые, дозвуковые пули, это тоже шанс выжить в моём случае и шанс немалый. Будь на мне нечто более старое и лёгкое — сломанные рёбра как минимум…

Псизащиту монолитовцы поставили очень серьёзную и при современных методиках допроса, Ковалёв бы скорее сдох, нежели раскололся. Зато теперь картина полностью прояснилась. Враг обнаружил себя и что важнее всего, пока не знал об этом. Местное сообщество «не-мёртвых героев» и «честных торговцев», сделало меня громоотводом, красной тряпкой для «хвостатого» капитана «Монолита» и его хозяев. До сих пор ведь думают, что тубус с Ключом у меня и пытаются выковырять его любыми способами. С одной стороны это хлопотно и опасно, но с другой, как бы хранит от неожиданной и внезапной смерти. Противник хочет сначала достать Ключ, а для этого нужно точно знать, где я его заныкал. В башне они не шарились и не должны полезть. Во-первых, чтобы не спугнуть, а во-вторых — Ключ может быть имеет свойство проявлять себя только в непосредственной близи от хранителя. Последнее знание пришло как бы со стороны, возможно явившись отголоском снов про Меченого. Старожилы скорее всего готовят акцию по прорыву к камню, подобрали группу, обучили и вооружили её, пока противник бегает за мной в полной уверенности, что искомое именно у некоего бывшего прапорщика в кармане.

Тогда даже мои резкие скачки имеют смысл, и нет повода предъявлять претензии местному паноптикуму в лице Шухова и его приятелей. Сколько раз приходилось быть приманкой и уводить врага по ложному следу. Заставляя его тратить силы, время и ресурсы на то, чтобы кто-то другой смог добраться до цели и выполнить задачу. Тогда кроме счастья и нового смысла жизни, обретённого здесь, в Зоне отчуждения, есть ещё и долг перед теми, кто это всё мне дал. И я способен платить за такие вещи даже кровью, если придётся. Сколько раз приходилось держать на руках умирающих товарищей и единственный вопрос, который всегда мне задавали на последнем вздохе, перед шёпотом «мама», это только: «Братуха, ведь всё было не зря. Правда?..» И я всегда точно знал, что так оно и есть: если воин сражается и побеждает, то остальное, включая его жизнь, не имеет никакого значения. У победы всегда самая высокая цена и если ты готов её заплатить сполна, нет ни страха, ни препятствий на пути к цели. А я готов… Как и большинство тех, кто пришёл сюда в Зону за счастьем и остаётся в живых или погибает, обретая мир и покой, ибо сделал всё, чтобы осуществить то, к чему стремился. При таких высоких ставках в зачёт идёт даже попытка…

Тихон так и не объявился. Я чувствовал, что излом ушёл неспроста, и не было ощущения, что он попал в беду. Скорее всего, бродяга просто выполнил свою миссию и ушёл в одно из своих укрытий, предпочитая английское прощание. Мысли о том, что он нас сдал, не возникло: хитрый пришелец имел некую цель и планы в отношении меня. Состроить подставу он мог уже не один раз и при более выгодных для себя обстоятельствах. Кроме того, перед Выбросом он всегда уходил, предпочитая пережидать это местное стихийное бедствие в одиночестве и думаю, что на то у него было достаточно причин.

Построив людей в походную колонну, я осмотрел своих бойцов; все устали от неимоверных нагрузок и держались на последнем дыхании, кроме пожалуй Сажи. Алхимик был бодр и только с любопытством поглядывал в мою сторону. Этот «кавказский пленник» давно хотел мне что-то сказать, только вот времени для приватной беседы пока не выдалось, но думаю, что под землёй обмен мнениями всё же состоится.

Вышли как только проверили оружие и построились. Михай шёл в центре, поддерживаемый Сажей, который добровольно вызвался помогать раненому. С самого начала инцидент с группой Ковалёва имел некоторые тёмные, неясные моменты. Атака хоть и была спланирована чётко, но носила некий налёт лихорадочной спешки. Как я понял из докладов бойцов, разведчики противника, высланные к хутору, слишком торопились: не было зафиксировано время перемещения патрулей, не было подтверждения о позиции группы наблюдения в лесополосе и наконец, целеуказания снайперской группе давались по приблизительным ориентирам, тяжёлая пуля разворотила корпус кукле, сидящей у костра, оставив без внимания Колину позицию, наверняка тоже вскрытую при наблюдении, что являлось грубейшей тактической ошибкой. Приоритетом на уничтожение всегда выбирается именно вынесенный НП, а не часовой в периметре. Идти за нами грамотно, быть обнаруженными только благодаря случайности и действовать столь опрометчиво в завершающей фазе акции — слишком всё неестественно выглядит. Хотя если принимать во внимание близость Выброса и тот факт, что данное явление так и не научились точно предсказывать… может быть я снова переоценил смекалку противника. Вряд ли капитаны «Монолита» станут нанимать группу профессионалов, чтобы только развлечь меня таким образом. Для этих целей есть гопники с Агропрома или со Свалки, они дешевле и быстрее выполнят роль раздражителя. Мутно всё пока что, а майор так и не прояснил ситуацию до конца. Хотя многие ниточки стали связываться крепкими узелками.

Погода стремительно портилась, низкие тучи чуть ли не цепляли брюхом линию горизонта, а резкий и порывистый ветер приносил с севера холод и мелкий, моросящий дождь. Видимость ухудшалась, заставляя снизить темп продвижения к укрытию. Сумерки густели, придавая окружающим холмам, поросшим высоким сухостоем, загадочный и таинственный вид. Ветер играл с быстро намокающей травой, делая шаги более трудными. Но шума при ходьбе издавалось меньше, поэтому было лишь нам на руку. Вдалеке на северо-западе слышались первые раскаты грома. Посверкивали зарницы молний, иногда перечёркивая протуберанцами весь горизонт. Скорость и так упала из-за раненого, которого теперь вели под руки Андрон и Сажа. Спустя полчаса нас догнал Норд. Мой снайпер сиял как начищенная бляха. Видимо, заныкал где-нибудь «слонобой», ранее принадлежавший Ковалевской группе и теперь ждал случая, чтобы похвалиться трофеем. Не дожидаясь намёков, спросил его сам:

— Ну, чего сияешь? Зачем «слонобой» заныкал? NTW^[53] — штука приметная, нас по ней легко вычислят.

— Они и так нас не найдут, командир, — Юрис на ходу протянул мне флеш-карту, — Вот, вынул у снайпера из ПДА. Там бегло просмотрел только. Всё они знают, даже сунуться хотели. Но кто-то долговцам посоветовал ужесточить меры безопасности и вскрыл их агентурную сеть с парой схронов оружия. Там доклад есть, посмотришь сам. За тебя серьёзные деньги дают, почти как в старые времена… Ты чего, пулю поймал? Не ранен?

— Нормально всё… Не моя пуля была… Бумажки потом почитаем, сейчас дуй мухой вперёд, до входа в подземелье уже немного осталось. Прощупай там всё, на предмет гостей у входа и по периметру, потом маякни. Если встретишь кого непонятного, сразу не стреляй, затихарись где-нибудь, доложи. И жди, пока придём. Нужно успеть, пока совсем не стемнело и какая-нибудь тварь, ошалевшая перед Выбросом, не попыталась нами закусить на ночь или желающие получить награду ещё не закончились. Вперёд.

— Есть.

Длинными перебежками Норд ушёл вперёд, сменив направление, чтобы с западной стороны обогнуть наш маршрут, выйти ко входу в подземелье и засечь предполагаемую засаду. Если таковая будет нас поджидать, и если он окажется хитрее предполагаемых охотников. Но если это люди, я спокоен — Норда им не переиграть…

Люди устали, на лицах, скрытых масками ничего не прочтёшь, но общий фон был именно таким: усталость, боль, жажда и голод. Сначала долгий марш с короткими остановками, потом скоротечный, но очень напряжённый бой, и снова марш, и снова бой. Да всё это в сырости и на пронизывающем ветру. Комбезы хорошо отталкивали влагу и задерживали тепло, но вот походите-ка недельку в таком не снимая, а ещё лучше месяц, когда всё что можно сделать, это сменить исподнее, да обтереться спиртом для дезинфекции. И то не всегда. Тяжело и вредно для здоровья — согласен, но явно здоровее, нежели пуля в башку или другие жизненно важные части тела.

Вскоре, когда сумерки сгустились почти до состояния чуть просматриваемой синевы наступающей ночи, группа остановилась на вынужденный привал: я сделал небольшую нычку в свой прошлый визит в эту местность, да и раненого следовало перевязать, чем добровольно занялся Сажа. В склоне холма, поросшего густым кустарником, я прикопал пять МОН-50 и ещё пару полезных мелочей на случай, если пришлось бы вернуться сюда. Особо тайник я не шифровал. Репутация у места была не самая хорошая, да и подходить к тайнику смысла не было. Я просто откопал шнур, к которому был привязан контейнер с минами и потихоньку вытянул груз за него. Шнур тоже был замаскирован в траве, поэтому трогал кто-нибудь нычку или нет, стало бы ясно сразу. Закладка оказалась цела, что я посчитал за добрую примету.

Мины мне нужны были как раз на случай возвращения в тоннель, ведущий к запечатанным воротам и если снова придётся иметь дело с ползунами, имеющими привычку нападать на случайных прохожих сверху. Поставив пять противопехоток змейкой, выставив направление разлёта поражающих элементов под углом к сводам тоннеля, я смогу сильно подпортить обед или ужин довольно изрядному количеству этих тварей. Другой вопрос, как правильно выставить датчики. Но тут я решил не мудрить особо, положившись на ручной дистанционный детонатор. Твари могут обмануть сенсоры выслав разведчиков, которые и разминируют собой опасный участок, или Выброс исказит сигнал. А с машинкой в руках я был полностью уверен, что всё произойдёт именно в нужный мне момент.

На командной частоте поступил сигнал от Норда, снайпер докладывал, что у входа и в начале тоннеля всё чисто, даже мои вешки остались не тронутыми. Последнее ни о чём не говорило, может и вправду никто не заходил. А может он просто заметил мою нехитрую сигнализацию и обошёл её стороной. Дав сигнал оставаться на месте, я подошёл к раненому, возле которого сидел Сажа и что-то говорил успокаивающим тоном.

— Как дела, боец?

— Болит жутко, но я могу идти…

— Брось, не поднимай, — я успокаивающе махнул рукой, — Забудь эти ужимки наёмников, у меня в поле никто не остаётся ни раненым, ни убитым. Я своих не бросаю. Будет плохо, значит на своём горбу потащим. Личная просьба к тебе: терпи молча. Уже недолго осталось, а там тоже может кто-нибудь сидеть. Задача ясна?

— Ясна, командир. — Михай успокоился, хотя битый мужик всё ещё до конца не верил, что я не успокаиваю его перед финальным выстрелом в затылок. — Я всё понял.

— Ну тогда поднимайтесь. Время дорого.

Сажа молча подставил своё хилое, на первый взгляд, плечо и почти полностью принял вес раненого на себя.

— Сажа, ты долго тащил, через полчаса тебя сменит Андрон, потом я подключусь.

— Не стоит, я крепче, чем выгляжу. Этот вес я смогу нести ещё час не снижая скорости, не беспокойтесь.

Сказано это было почти шёпотом, голос алхимика больше не играл обертонами, стал мягким и довольно приятным тенорком. После того, как он воткнул себе пару артефактов в грудину, Сажа вообще стал выглядеть бодрее, ничего не ел, только пару глотков воды на привалах, вот и вся пища. Но вёл он себя тихо и за все эти дни ничего подозрительного я за ним не замечал, скорее наоборот: алхимик старался быть не в тягость и как умел, пытался помочь остальным. Похоже, что хоть он и рад спасению, но вот возвращаться к своим ему не особо хотелось. Пока он не мешал. Но и присматривать за ним было не так уж и трудно.

Путь до входа в тоннель занял ещё около полутора часов, мы уже видели заросший кустарником развороченный провал в земле, когда гроза, всё это время медленно продвигавшаяся в северо-восточном направлении, настигла наш небольшой отряд. Дождик из моросящей мелочи превратился в тугие, холодные потоки воды, падавшие с неба почти вертикально. Ветер время от времени бросал мутную и холодную влагу прямо нам в лицо. Дав команду Николаю и Андрону идти впереди по правому рукаву тоннеля, но далее пятнадцати метров вперёд не уходить, я занял позицию у входа, дав сигнал Юрису заходить внутрь и прикрывать Сажу и Михая, которые уже начали спуск к служебному помещению с кучей металлолома в правом углу, бывшем когда-то раздевалкой.

После того, как снайпер присоединился к ядру группы, я стал отходить следом за ними, устанавливая по пути простые растяжки, их среди прочего я тоже держал в вынутом из схрона контейнере. Бессмысленно было устанавливать ловушки на тварей, умеющих лазить по отвесным стенам и потолку, как по ровной дорожке. Растяжки я ставил на людей, могущих появиться здесь. Хотя это и было маловероятно, учитывая репутацию подземелья и тишину в эфире в радиусе, по крайней мере, полукилометра. Ловушки расставлял с таким расчётом, чтобы услышать звук даже на большом удалении и не слишком близко ко входу в правый рукав тоннеля, дабы не привлечь внимание. На случай, если кто-то ещё выберет это место в качестве укрытия, но далее чем на сто метров вглубь не решится пройти.

Когда же с приготовлениями первой линии было покончено, я присоединился к группе и мы довольно быстро достигли останков непонятного существа и закрытых ворот. По пути я заметил, что останки убитого мною ящера исчезли, но ничего более настораживающего обнаружить не удалось. Кто бы ни схарчил эту тварь, следов он не оставил. Отойдя ещё на пятьдесят метров, оборудовал вторую линию периметра, расставив мины таким образом, чтобы сектора сплошного поражения приходились частью на верхнюю треть стен и свод тоннеля. После чего замкнул управление на универсальный пульт дистанционного подрыва. Им можно было взвести мины и тогда датчики сработают на движение или подать сигнал на подрыв вручную, когда это будет удобно. В сложившейся обстановке я выбрал второй вариант как и планировал ранее. Всё, что можно было сделать для безопасности, было сделано. Остальное зависело только от конкретной обстановки, хотя общий боекомплект позволял нам выдержать интенсивный получасовой бой. А в условиях ограниченного пространства, где невозможен обход с флангов и с тыла, есть вероятность того, что удастся продержаться и дольше. Но лучше бы вообще боя избежать и пересидев ненастье и отдохнув, просто уйти на базу.

Разместились мы с северной стороны пандуса, чтобы разведённый костёр не был заметен издали. Отсвет шёл только в глухую стену напротив, благодаря куску жести, который я оставил тут в прошлый раз. Разместив всех на отдых и взяв в качестве напарника в первую караульную смену Колю, самого ненадежного на мой взгляд бойца, я прислонился к стене и скрылся в полумраке, наблюдая как Сажа осматривает повязки Михая. А Андрон и Норд осматривают оружие, из последних сил перемогая усталость. Наконец и они, и раненый угомонились, лишь Михай постанывал во сне.

Земля чуть ощутимо подрагивала, но больше никаких последствий бушующего на поверхности Выброса здесь внизу не ощущалось. Николай бодрился и не спал. Так как в караул заступил вместе со мной и из кожи вон лез, чтобы доказать свою полезность. Я всматривался в тёмный провал тоннеля, пытаясь слушать его звуки, стараясь вычленить сочетания и тональность каждого из них. Чтобы распознать изменения в обстановке и быстро среагировать на нападение. Но вроде ничего похожего на прошлый раз не было, только где-то капала вода, старое строение всё же давало слабину под гнётом времени и стихий. Вдруг сзади послышалось движение, обернувшись я увидел, что это Сажа идёт ко мне. Что же, значит время для беседы по душам наконец настало. Я указал алхимику на место возле себя в полуметре, чтобы не мешал наблюдению и кивнул в знак того, что готов выслушать. Тот благодарно склонил голову и шёпотом зачастил, совершенно отличаясь по манере изложения от своего велеречивого собрата — Посредника из бара.

— Вы — Ступающий, я сразу понял как только увидел вас там, на болоте. Откуда вы?..

— Вас не учили не соваться с лишними вопросами к незнакомым людям? У меня нет желания это обсуждать. Займите своё место у костра и отдыхайте, с часовым на посту нельзя говорить.

— Подождите. — В голосе алхимика сквозило отчаяние. — Вы не поняли, я интересуюсь не с целью получения выгоды. Просто наш чтец линий вероятности уже который год говорит о вашем появлении. Вообще, многие знают, кто такие ступающие, но обычно это изломы или крово… — Тут он поёжился под моим неприязненным взглядом — Изменяющие. В нашем мире это большая редкость. Встретить кого-то вроде вас.

— Ну, значит поздравляю и закончим на этом.

— Как вы не понимаете, — голос стал дрожать и тембр сломался, что было признаком крайнего возбуждения или волнения у алхимиков, — Есть списки, составленные нашими прогностами. Согласно им, Ступающий появится перед самым Перезапуском. Вы здесь из-за него, как это будет?

— Не знаю ничего про «перезапуск». Что это такое?

— Согласно нашим данным, Монолит перестраивает свою структуру и когда процесс будет завершён, перезапустит систему порталов. После этого путь на Родину будет открыт для тех, кто хочет уйти и закрыт для обратного перехода. Потом порталы закроются наглухо и на определенный срок. Выбросы будут не так часты и опасны, как теперь. Многое изменится…

— Зона исчезнет?

— Нет, Монолит… Он без Зоны не может существовать здесь, как и большинство наших…

— Расслабьтесь, мне известно, кто вы и откуда. Теперь же я знаю то, что было недосказано раньше. Услуга за услугу: Ступающим я стал случайно, оказывая помощь брату. Умею и могу немногое, и это всегда мне дорого обходится. Большего не скажу, не просите.

— О! И этого будет вполне достаточно, спасибо. Знания бесценны для нас. Можно попросить вас об одолжении?

— Смотря о каком.

— Я бы хотел присоединиться к вашей группе на постоянной основе. Рядом с вами будет интересно.

— И опасно. Не забывайте об этом, хотя кому я говорю про опасность…

— Верно. — Алхимик аж привстал от напряжения. — Я не буду в тягость. Могу конструировать и модернизировать артефакты, лечить тех, кто ранен или болен. Могу быть незаметным и… стреляю немного, хотя и не люблю этого.

— Обещаю, что подумаю. Пока это всё, идите к костру.

Жестом прервав возможные разговоры и возражения, я отвернулся от просителя. Держа его в поле зрения краем глаза, на всякий случай. Вздохнув, Сажа отправился к костру, где и угомонился, прикорнув рядом с Андроном. Предложение алхимика было неожиданным, как и то, что он рассказал… Опять тупик: или таких как я несколько, или консорциум имени спасения камня не принимает в расчет прогнозы алхимиков. Снова большие игры, терпеть этого не могу. Гонять варианты сейчас бесполезно, информации слишком мало. Так я просидел ещё около полутора часов, пока не пришли Андрон с Юрисом. Передав Норду пульт и указав ориентиры, спокойно откинулся на коврике, отодвинув его в тень и заснул. Но сон не пришёл сразу: воздух снова подёрнулся морозной дымкой и появились красные, белые и зелёные прожилки. Линии вероятности… Зачем они появились снова?.. Может я просто устал…

Потом появилось и вспышкой погасло видение: караван, с которым ушла Даша, обстреливали… Взрывы… Мешанина тел и рты людей, раскрытые в немом крике… Самой девушки я не видел, а потом всё заслонила туша существа из портала, которое чуть не сожгло мне мозги на пустошах и видение оборвалось. Линии потекли и стали складываться в знакомый узор: теперь это была паутина, сотканная из красных, зелёных и белых нитей с тёмным пятном в центре…

Я проснулся. Было тихо и лишь потрескивали обломки какой-то мебели, подкинутые Сажей в костёр. Прошло всего пять минут… Что означало послание, было не ясно до конца, но то, что ничего хорошего произойти не может, это просматривалось совершенно чётко. Земля больше не дрожала, Выброс сходил на убыль, ещё через пару часов можно было двигаться дальше. В душе поселилось беспокойство. Предстояло ещё многое узнать, прежде чем продолжить игру.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

Ангарск. 28 ноября 2008 г.

1

2

ПММ — пистолет Макарова модернизированный. Состоит на вооружении МВД РФ с 1994 года. Разработан под новый, высокоимпульсный патрон 9х18мм. Масса (со снаряженным магазином) — 0, 86 кг. Количество патронов: 12, в секторном двухрядном магазине. Начальная скорость пули — 420 м/с. Может использовать стандартные магазины для ПМ ёмкостью 8 патронов.

3

Антон имеет в виду противопехотно-осколочную мину «ПОМЗ2М» корпус цилиндрический, литой, чугунный. Диаметр — 60 мм. Высота — 130 мм. Вес — 1,5 кг. Имеет характерные поперечно-продольные насечки на внешней стороне корпуса (как у ручной гранаты «Ф-1»). Масса ВВ — 75 г. (тротиловая «буровая» шашка). Устанавливается нижним торцом на вбитый деревянный колышек (или крепится иным способом). Взрыватель натяжного действия, серии МУВ с Р-образной боевой чекой. Чувствительность такого взрывателя — 1–17 кг. В настоящее время мина не производится. Но с вооружения не снята.

4

«указка» — жаргонный охотничий термин, обозначает сломанные ветки. Примятую и повреждённую растительность, могущую местом слома указать примерное направление движения добычи.

5

Диверсионно-разведывательная группа (военно-специальный термин).

6

G-36C — укороченный вариант ШВ, для сил специальных операций. Лёгкое, компактное и надёжное оружие. Калибр — 5.56×45 мм NATO. Длина: 720/500 мм. Длина ствола: 228 мм. Вес без патронов: 2,8 кг. Емкость магазина: 30 патронов. Темп стрельбы — 750 выстрелов/мин.

7

Антон имеет в виду адаптированную для армейских условий германскую СВ — «HK MSG-90A1». Калибр: 7.62×51 мм NATO (.308 Win). Механизм: самозарядный, с полусвободным затвором, роликовое торможение отката. Длина ствола: 600 мм; Вес: около 6,4 кг; Длина оружия: 1165 мм. Магазин: 5 или 20 патронов, отъемный коробчатый.

8

LR300ML — современная американская ШВ, отличается несколько иной конструкцией газоотводного механизма, что позволяет наличие складного рамочного приклада (складывается влево), повышая компактность оружия. Калибр — 5.56×45 мм. Масса (с неснаряженным магазином) — 3,26 кг. Длина — 914 мм/673 мм (со сложенным прикладом). Длинна ствола — 419 мм. Темп стрельбы — 950 выстр./мин. Практическая эффективность стрельбы — 40/85 м. Заявленная эффективность стрельбы — 300 м. Ёмкость магазина — 30 патронов (ШВ совместима с магазинами М16/М4). Данная модификация предназначена для армии США. Признана слишком дорогой в производстве и на вооружение поступает в весьма ограниченном количестве.

9

ЗНП — заглублённый наблюдательный пункт.

10

катала — профессиональный игрок, шулер.

11

«граник» — противотанковый гранатомёт, жаргонное выражение.

12

«контрик» — сотрудник военной контрразведки, жаргонное выражение.

13

Кашин имеет в виду ротный 82 мм миномёт 2Б14-1получивший своё название из-за характерной формы круглой штампованной опорной плиты. Основные ТТД: Вес — 42 кг; Калибр — 82 мм; Дальность стрельбы — 85–3922 м; Скорострельность — 15–24 выстр./мин. Расчёт — 4 человека.

14

РПГ-29 «Вампир» — ручной противотанковый гранатомёт нового поколения с тандемным б/п, позволяющим уничтожать инженерно-оборонительные позиции укреп. районов. Основные ТТХ: Калибр — 105,2 мм; Боеприпасы — ПГ29В; Масса — 11,5 кг; Масса выстрела ПГ-29В — 4,5 кг; Начальная скорость гранаты — 280 м/с; Длина в походном положении — 1100 мм; Длина в боевом положении — 1780 мм; Прицельная дальность — 500 м; Бронепробиваемость: гомогенная броня после преодоления ДЗ — 600 мм; железобетон или кирпич — 1500 мм; деревоземляные препятствия — 3700 мм; Тип — динамореактивный (безоткатный) пуск + реактивный ускоритель на гранате; многоразовый.

15

КПВ — крупнокалиберный пулемёт Владимирова образца 1944 года, калибра 14,7 мм. С середины 60-х годов не выпускается, однако до сих пор имеется в резерве хранения на складах РАВ.

16

«шурави» — «советские», жаргонное прозвище советских солдат в ДРА.

17

«расчёска» — масштабная войсковая операция, облава с использованием крупного войскового соединения. Слэнг, выражение военных разведчиков.

18

«малёк» — малая сапёрная лопата; шанцевый инструмент входящий в экипировку бойцов пехотных подразделений РА. Может использоваться в качестве холодного оружия. Существует комплекс боевой работы с МСЛ.

19

GSG-9 — Группа по силовому противодействию терроризму. Создана после неудачного штурма силами полиции ФРГ самолёта с заложниками во время олимпийских игр в г. Мюнхене в 1969 г. На сегодняшний момент одна из лучших групп антитеррора в мире.

20

СВ ОЦ48К (карабин) — снайперская целевая винтовка для сил СпН и разведподразделений ВДВ, на базе винтовки Мосина. Основные характеристики: Тип патрона 7.62×54 мм, Масса винтовки без оптического прицела — 5,5 кг. Дальность прицельной стрельбы — 800 м; Емкость магазина — 5 патронов. Габаритные размеры: длина без глушителя 1000 мм; ширина — 70 мм; высота — 250 мм.

21

тихарь — жаргонное название прибора бешумно-беспламенной стрельбы.

22

ДТК — дульный тормоз-компенсатор. Устройство, предназначенное для частичного рассеивания эффекта отдачи и частичного же рассеяния вспышки выстрела. Неотъемлемая часть автомата или ПП.

23

Антон имеет в виду комплекс связи пятого поколения КВ-УКВ радиосвязи Р-168Е «Акведук», поступивший на вооружение в ВС РФ на смену устаревшим системам в начале ХХI века. У бойцов «Долга» на вооружении стоит собственно сам комплекс и его составляющие в лице Радиостанций Р-168–0,1У(М) Е/ Р-168–0,1У(М) 1Е — обеспечивающих связь на уровне командир роты — командир взвода — командир отделения — солдат. Назначение: Портативные радиостанции Р-168–0,1У(М) Е и Р-168–0,1У(М) 1Е предназначены для обеспечения открытой и технически маскированной радиосвязи радиосетей ТЗУ (тактического звена управления) и являются средством криптографической защиты информации. Портативная радиостанция Р-168–0,1У(М) 1Е (транспортное исполнение) предназначена для ведения связи и громкоговорящего приема на ходу и стоянке различного типа грузовых и легковых автомобилей, имеющих бортовую сеть питания от +10,8 В до +30,8 В. Портативные: приемопередатчик, пульт управления с МТГ, АФУ с ШСУ, первичный источник электропитания 6НКГЦ-0,94, комплект экипировки, комплект ЗИП-О, комплект ЭТД, зарядное устройство (одноместное или двухместное). По желанию заказчика комплект поставки может быть дополнен пультом записи, модулем сопряжения.

24

«Печенег» — единый ручной пулемёт нового поколения Калибр: 7.62×54 мм (R). Вес без патронов: 8,2 кг на сошках; 12,7 кг на станке-треноге. Длина: 1155 мм; Длина ствола: 658 мм; Питание: лента 100 или 200 патронов. Темп стрельбы: 650 выстрелов в минуту.

25

Антон имеет в виду светозвуковую гранату «Заря-2». Предназначена для оказания светозвукового воздействия. Диаметр 64 мм, длина 120 мм, вес 175 г, уровень звукового воздействия 125 дБ, яркость 30 млн. канд., дальность безопасного воздействия 2 м, дальность эффективного воздействия 10 м, время замедления 3,5 сек. Состоит из корпуса с резиновой оболочкой, заряда ВВ, запала УЗРГМ 2.

26

Антон имеет в виду пули с термоупроченным сердечником, сокращённо — ТУС.

27

КМС — спортивный норматив. Дословно — кандидат в мастера спорта.

28

ДОСААФ — добровольное общество содействия армии авиации и флоту. Военно-спортивная организация, ныне не существующая.

29

«Чёрная» операция — военно-специальный термин; Означает проведение диверсионной операции, не санкционированной официальными государственными структурами управления. В случае провала такой операции или захвата исполнителей официальные власти отказываются от них, отрицая всякую причастность своей страны к проведению акции.

30

HK417 — штурмовая винтовка нового поколения. Калибр: 7.62×51 NATO; Тип автоматики: газоотводный, запирание поворотом затвора. Длина: 905–985 мм (вариант со стволом 400 мм); Длина ствола: 305, 406 или 508 мм. Вес: 4,36 — 4,96 кг в зависимости от длины ствола. Темп стрельбы: 600 выстрелов в минуту. Магазин: 10 или 20 патронов.

31

Голографический прицел EOTech HWS Model 553 w/ A. R. M. S. Mount. Голографический прицел (Holosight, Holographic Weapon Sight, HWS) — электронно-оптическое устройство, на стекле выходного окна которого записано голографическое изображение прицельной марки, проявляющееся под воздействием лазерного излучения. Крупная и прозрачная (не перекрывает цели) прицельная марка такого прицела хорошо различима при любой освещенности и расположена по центру прицела, независимо от угла наблюдения. Светящийся зрачок виден только стрелку и абсолютно не заметен со стороны. Плоское окно прицела имеет антибликовое покрытие, что уменьшает вероятность обнаружения стрелка противником. Голографический прицел относится к прицелам открытого типа, поэтому стрелку не приходится во время прицеливания зажмуривать второй глаз. Большое поле обзора позволяет стрелку пользоваться периферическим зрением и мгновенно реагировать на появляющуюся угрозу. Следует отметить, что скорость стрельбы с голографическим прицелом значительно выше, чем с оптическим, поэтому его и ставят на автоматы. Еще одной характерной особенностью такого прицела является то, что его можно использовать при любой погоде — и в дождь, и в снег, и при сильном тумане. Прицельная марка будет отчетливо видна даже в том случае, если выходное окно окажется залепленным снегом или грязью или даже разбитым. Конструкция прицела позволяет использовать его совместно с приборами ночного видения. ТТХ: Увеличение: 1x. Диаметр объектива: 30×23 мм. Прицельная марка: Круг (65 МОА) с точкой (1 МОА). Рабочее расстояние от окуляра до глаза (мм): Любое, без обязательной центровки. Диапазон регулировки ввода поправок — 100 м, МОА: +/— 40; Цена одного деления механизма ввода поправок, МОА: 1/2. Выходное окно прицела: габариты — 30×23 мм; материал: ламинированное стекло с антибликовым покрытием; толщина — 4,7 мм; поле зрения (100 м): 28 м при удалении выходного зрачка 102 мм; отношение уровней яркости: 110000:1. Отношение уровней яркости в режиме ночного видения (NV): 1000:1. Источник питания: 2×CR123 литиевые батареи. Время непрерывной работы: 1100 ч. Количество уровней яркости: 30 (10 для работы с ПНВ). Водонепроницаемость: погружения на глубину до 20 м (2 атм.); Габариты прицела, мм: 125×46×71. Масса, г: 348.

32

МР-443 «Грач»; индекс ГРАУ: 6П35. УСМ двойного действия. Калибр: 9×19 мм (7Н21, 9 мм Парабеллум). Вес без патронов: 950 г Длина: 198 мм; Длина ствола: 112 мм; Емкость магазина: 17 патронов.

33

Антон имеет в виду комплекс боевой подготовки «Папоротник». Система включает в себя комплексы работы с ножом, сапёрной лопаткой, комплекс штыкового боя, подручными предметами и РБ. Система основана как на практических наработках, так и на реконструкции некоторых техник индо-европейских боевых школ. Система «Папоротник» стоит на вооружении некоторых подразделений армейских СпН и ВВ МВД.

34

7Н21 представляет собой пистолетный патрон, герметизированный красным лаком. Лак-герметизатор наносится по стыку пули с гильзой и по окружности капсюля. Для защиты от коррозии выступающая из оболочки часть сердечника окрашена чёрным лаком. ТТХ: Калибр — 9 мм. Длина патрона — 29,7 мм. Длина пули — 17,8 мм. Диаметр пули — 9,03 мм. Вес патрона — 9,3 г. Вес пули — 5,3 мм. Вес сердечника — 3,8 г.

35

Тут имеет смысл уточнить, что Антон не случайно одевает бронежилет на куль с наполнителем, имитирующим человеческое тело. Средства индивидуальной бронезащиты раскрывают свои возможности только будучи одетыми на человека. Тело служит дополнительным фактором, компенсирующим динамический и баллистический удары, принимая часть нагрузки на себя и увеличивая защитные свойства изделия.

36

«ВВшники» и «красноармейцы» — презрительное прозвище частей ВВ и МВД в армейских частях и среди контрактников.

37

Антон имеет в виду транспортно-боевой вертолёт Ми-24П, наиболее распространённую модель вертолёта поддержки во время проведения контр-террористической операции в Чечне.

38

БМП-3 — Боевая машина пехоты нового поколения, отличается от предшественников новой конструктивной схемой расположения экипажа и десанта: В передней части корпуса в один ряд расположены сидения трёх членов экипажа (среднее — механик-водитель, крайние занимают стрелки — операторы двух 7,62-мм пулемётов, непосредственно за ними находится двухместная башня, где располагаются командир БМП и наводчик. Силовой отсек и отсек управления расположены рядом в передней части корпуса, что позволяет уравновесить машину, т. к. переднее бронирование существенно больше, чем у предшественников). ТТХ: Масса: 18,7 т. Скорость: 70 км/ч, запас хода: 600 км/ч. Вооружение: 100-мм нарезная пушка 2А70, 30-мм пушка 2А72; 2×7,62-мм пулемёта. Система 9К116 «Бастион» для ведения огня ПТС—управляемыми боеприпасами (9М117).

39

«Акация» 152 мм самоходная гаубица 2СЗ. ТТХ: Масса: 27,5 т. Скорость: 60 км/ч. Запас хода: 500 км. Экипаж: 4 человека. Скорострельность: 3,5 выстр./мин. Дальность стрельбы: 18,5 км осколочно-фугасными б/п; 24 км активно-реактивными б/п. Вооружение: 152 мм гаубица Д22; 7,62 мм пулемёт ПКТ.

40

«Контрабасы» — презрительное название части военнослужащих-контрактников в войсках РФ. Применялось к личностям, замеченным в мародёрстве, глупости или предательстве.

41

Робер (в английском варианте Боб) Денар (настоящая фамилия — Бурже) 1929–2007 гг. Родился в Китае в семье французского офицера. Избрал военную карьеру, в конце сороковых годов поступил на службу в ВМС Франции во Вьетнаме. В 1961 году объявился в Конго с отрядом наемников, и с тех пор стезя «солдата удачи» стала основной его профессией. Воевал в том же Конго, в 60-х годах сражался на стороне свергнутого имама Йемена, участвовал в гражданской войне в Нигерии. Принял участие примерно в десяти военных переворотах. В 1977 году неудачно попытался совершить путч в Бенине. Через год с группой из 50 человек устроил революцию на Коморских островах, в ходе которой был убит президент Суалих. Денар стал начальником гвардии нового президента Абдаллы. В 1989 году Абдалла был убит при невыясненных обстоятельствах, и Денару пришлось покинуть Коморы, выехать в ЮАР, а потом вернуться во Францию, где он не был уже много лет. В 1995 году отряд наемников под руководством Денара вновь высадился на Коморах, низложив президента. Прибывшие на Коморы французские парашютисты окружили его боевиков, и полковнику пришлось сдаться. Он вернулся в Париж, где в 1993 и 1998 годах находился под судом по обвинению в попытке переворота в Бенине и смерти президента Комор Абдаллы. В обоих случаях был оправдан. Дважды был женат, имеет 8 официально признанных детей. Возглавлял ассоциацию бывших наемников «Мир — наше отечество».

42

Антон имеет в виду новый вертолёт поддержки бундесвера UHT «Tiger», разработанный и принятый на вооружение совместно с французами. Данная машина относится к классу лёгких. Вооружение вертолета состоит из одноствольной 30-миллиметровой пушки GIAT AM-30/781 с боезапасом в 400 патронов, размещенной во вращающейся установке в носовой части. На четырех узлах подвески под консолями могут подвешиваться противотанковые ракеты HOT (европейская версия ПТУР TOW), усовершенствованные противотанковые ракеты TRIGAT, неуправляемые реактивные снаряды, пушечные контейнеры и ракеты самообороны типа «Стингер» или «Мистраль». Максимальный взлетный вес составляет 6 тонн. С подвешенным вооружением он может развивать скорость до 270 км/ч, и имеет максимальную дальность полета в 800 километров без подвесных баков.

43

Антон имеет в виду новый десантный пулемёт немецкой фирмы «Хеклер и Кох» со складным прикладом: HK MG-4KE; Данная модель легче своих линейных аналогов и надёжнее, нежели главный конкурент НК — бельгийско-американский Minimi. Основные характеристики: Калибр — 5.56×45 мм NATO, Вес — 7,7 кг, Длина ствола (без глушителя) — 402 мм, общая длина (без глушителя) — 950 мм; Питание — россыпная лента на 100–200 (короба матерчатые с окантовкой из стали или цельнометаллические) патронов или жестяные магазины барабанного типа аналогичной ёмкости. Темп стрельбы — 770 выстр./мин. Пулемёт может вести только автоматический, непрерывный огонь. Стрельба ведётся с открытого затвора. Стволы быстросменные, в т. ч. и специальные под вариант с ПБС, навинчивающийся вместо пламегасителя.

44

Шурпа или, как говорят таджики: шурпо. Острая мясная похлёбка с добавлением лука, помидоров, картофеля и специй. Традиционное национальное блюдо в Таджикистане и Афганистане у местных жителей.

45

Ахмад Заир — известный с середины семидесятых годов прошлого века афганский автор-исполнитель, его песни пользуются успехом до сих пор. Часто перепеваются, считаются народными.

46

Кафир — собака, неверный. Общеупотребимое прозвище всех немусульман.

47

«сахарин» — смесь из дизельного топлива, сахара или любого другого замедлителя. Имеет плотную, густую консистенцию и при нанесении на поверхности очень долго поддерживает процесс горения. Применяется в качестве средства для совершения диверсий на объектах военного и двойного назначения.

48

РЭБ — служба радиоэлектронной борьбы. Обеспечивает постановку помех на частотах противника, ведёт перехват и расшифровку радиопереговоров, осуществляет связь со спутниковой группировкой поддержки, выполняет ряд других коммуникационных функций по обеспечению связи подразделений.

49

«ёлочка» — способ передвижения в колонне по одному. Сектора распределяются таким образом, чтобы держать под контролем фланги во время движения. Напоминает направление роста веток у ёлки. Эффективно при движении по лесистой, заболоченной и неразведанной местности.

50

По некоторым данным, именно под Львовом размещён один из учебных центров Центрального Разведывательного Управления США, где проходят подготовку сотрудники специальных служб Украины.

51

МОН-50 — Противопехотная мина направленного действия, от описанной в первой книге МОН-90 отличается только радиусом разлёта поражающих элементов (у этого изделия он 50 метров), массой и размерами. В остальном — это аналогичные ВУ.

52

Ж-86 — Советский модульный бронежилет образца 1986 г, индекс ГРАУ 6Б5. Защитные модули на основе ткани ТСВМ, титановых, стальных и керамических пластин. Имеет до девяти различных модификаций. До сих пор кое-где встречается, хотя почти вытеснен более современными образцами, превосходящими «восемьдесят шестой» по совокупности характеристик.

53

Aerotek NTW 20/14.5 mm AMR — Мобильный антиснайперский комплекс производства ЮАР. ТТХ: Калибр — 14,5 мм. Схема однозарядная, продольно-скользящий затвор. Длина — 2015 мм. Масса — 28 кг. Вместимость магазина: 3 патрона 14.5×114 мм. Дульная скорость пули — 1080 м/с. Оптимальная дистанция стрельбы: от 300 до 2300 м.