ГЛАВА 19

Я не произнесла ни слова, когда Афродита схватила меня за руку, подняла на ноги, словно безвольную куклу, и выволокла из «Цыпленка Чарли».

Взглянув на нас, Дарий в наносекунду выскочил из «лексуса».

— Кто угрожал вам? — проревел он.

— Никто, — покачала головой Афродита. — Никаких угроз, одни любовные драмы. Обычные разборки с бывшим парнем. Поехали отсюда скорее!

Дарий фыркнул себе под нос и вернулся в машину. Афродита толкнула меня на заднее сиденье. Я даже не заметила, что плачу, пока она, ловко перехватив заворчавшую Малефусю, не протянула мне пачку бумажных платков.

— У тебя сопли и тушь потекла, — сообщила она.

— Спасибо, — пробормотала я, сморкаясь.

— Зои в порядке? — спросил Дарий, с тревогой глядя на меня в зеркало заднего вида.

— Сейчас будет в порядке. Даже обычные разборки с бывшим парнем всегда такое дерьмо! А у нее все необычно, поэтому дерьмо в квадрате. Как ты думаешь, такое бывает?

— Эй, не надо говорить обо мне, как об отсутствующей! — Я громко высморкалась и вытерла глаза.

— Значит, ты будешь в порядке? — на этот раз Дарий обращался уже непосредственно ко мне.

— А что будет, если она скажет «нет»? — поинтересовалась Афродита. — Вернешься и убьешь этого глупого мальчишку?

Еле заметный смешок сорвался с моих онемевших губ.

— Не надо его убивать! И я точно буду в порядке.

— Дело твое, но, по-моему, убить его все-таки стоило! — Афродита потянула Дария за рукав и указала на приближающийся молл. — Милый, заедем в «Радио-шэк», ладно? Мой дурацкий айпод совсем разболелся, хочу купить новый.

— Не возражаешь, о жрица? — спросил меня Дарий.

— Нет, — покачала головой я. — Мне все равно нужно привести себя в порядок перед школой. Только э-э… побудь со мной в машине? Пожалуйста!

— Как пожелаешь, о жрица! — Дарий ласково улыбнулся мне в зеркало, и мне стало немного стыдно.

— Я на секунду. Покараульте Малефусю, — Афродита вручила белую зверюгу воителю и галопом помчалась в «Радио-шэк».

Устроив поудобнее шипящее Афродитино сокровище, Дарий повернулся ко мне.

— Хочешь, я встречусь и поговорю с твоим парнем?

— Спасибо, не нужно, — я высморкалась и вытерла лицо. — Он правильно злится. Это я во всем виновата.

— Люди, с вампиром вступившие в связь, могут быть очень ранимы, — тщательно подбирая слова, заметил воитель. — Труден удел человека, решившего стать спутником верным вампира. Но тяжелей во сто крат доля спутника жрицы Верховной.

— Но я же не вампир и не Верховная жрица, — растерянно возразила я. — Я обычная недолетка…

Дарий замялся, явно теряясь, как много может мне сказать, и заговорил, лишь когда в салон нырнула Афродита с мнимым айподом в руках.

— Зои, но жрицей Верховной никто не рождается сразу. Медленно сила растет, и могущество спеет, как колос. Вот и в тебе зреет сила, Верховная жрица, так что себя обмануть и уйти от судьбы не пытайся напрасно. Ты необычна, а значит, поступки твои вызывают лавину последствий, и очень сильно влияют на жизни всех, кто тебя окружает.

— Ох, Дарий, ты умеешь утешить! — вздохнула я. — Пока у меня очень плохо получается справляться со своей «необычностью», а лавина последствий вот-вот накроет меня с головой!

Афродита усадила Малефисент себе на колени, потом повернулась ко мне и заглянула мои глаза.

— Быть особенной совсем не так здорово, как тебе вначале казалось, да?

Я ожидала, что она подкрепит эти слова своей обычной стервозной улыбочкой, типа «я ж тебе говорила!», но в голубых глазах Афродиты светилось понимание и сочувствие.

— Ты такая славная!

— Это все твое дурное влияние! — заявила она. — Впрочем, я, как ты знаешь, привыкла во всем видеть положительную сторону.

— Какую еще положительную?

— Ну, например, что все вокруг по-прежнему считают меня адской ведьмой, — заявила Афродита, счастливо улыбаясь и тиская свою кошку.

— Все ли, моя госпожа? — улыбнулся Дарий. — По секрету скажу, я считаю тебя бесподобной, — он погладил Малефисент, и та милостиво заурчала.

— И ты абсолютно прав! — Афродита повернулась и, придавив взвывшую кошку, звонко чмокнула его в щеку.

Я изобразила, что меня тошнит прямо в платок, но, когда Афродита заговорщицки подмигнула мне и улыбнулась до ушей, я сразу почувствовала себя лучше.

«По крайней мере, все кончено, — думала я. — Эрик меня ненавидит, Старк умер, но даже если оживет, я просто помогу ему освоиться в новой жизни, и все. Точка. После ужасного разговора с Хитом назад пути нет. Завязываю с парнями навсегда, окончательно и бесповоротно!»

Естественно, на занятия по драматическому искусству я опоздала. Из-за нового расписания я оказалась на курсе для продолжающих, чему была только рада.

В средней школе в Брокен Эрроу, до того как меня Пометили, я занималась в драматической студии. Я вообще люблю драмы, но на сцене, а не в жизни. Пусть особых талантов мне Никс не отсыпала, но я старалась.

Итак, перемена расписания свела меня в аудитории с совершенно незнакомыми ребятами, и я, застыв на пороге, лихорадочно соображала, куда бы сесть и как бы не потревожить Эрика (он же «профессор Найт») в середине лекции о шекспировских пьесах.

— Зои, садись, где хочешь, — даже не взглянув в мою сторону, бросил Эрик. Его голос прозвучал сухо и занудно. Другими словами, настоящий педагог. Интересно, как он узнал, что я стою в дверях?

Я влетела в аудиторию и плюхнулась на первое попавшееся свободное место. Разумеется, оно оказалось самым неудачным, в первом ряду. Я кивнула Бекке Адамс, которая сидела прямо за мной. Она рассеянно кивнула в ответ: кажется, я помешала ей глазеть на Эрика.

Бекку я едва знала. Белокурая, очаровательная, как большинство девчонок-недолеток Дома Ночи, она недавно стала одной из Дочерей Тьмы. Надо сказать, в нашем Доме Ночи и на каждую «нормальную» недолетку приходится по пять сногсшибательных блондинок. Кажется, я видела Бекку с бывшими подружками Афродиты, но тогда никакого мнения о ней не составила.

А уж теперь, увидев, как она, вытянув шею, во все глаза вылупилась на Эрика, капая слюной на парту, точно не почувствовала к ней никакого расположения.

«А с какой, собственно, стати? Эрик больше не мой парень, и я не имею права злиться, когда на него пялится другая! Не стану обращать на это внимания. Может, я даже подружусь с этой глупой овцой и докажу всем, что Эрик мне безразличен. Да-да, я обязательно…»

— Привет, Зет!

Очень высокий, очень милый и очень блондинистый Коул Клифтон, который встречается с Шони (что само по себе говорит о его бесшабашной храбрости), прервал мой внутренний монолог.

— Привет! — ответила я, широко улыбнувшись в ответ.

— Отлично, замечательно. Спасибо, что вызвалась, Зои!

— К-куда вызвалась? — захлопала я глазами, глядя на Эрика.

Мой бывший парень и теперешний препод холодно улыбнулся, сверкнув льдисто-синим взглядом.

— Ты что-то сказала, и я решил, что ты согласна составить мне пару в импровизации по пьесе Шекспира.

Я с шумом сглотнула.

— Вообще-то…

Для начала я собиралась у него выяснить, что это за долбаная импровизация такая, но когда холодный взгляд Эрика стал насмешливым, словно он принимал меня за альтернативно одаренную, резко передумала. Фиг два я позвоню Эрику Найту унижать и третировать меня целый семестр!

И прочистила горло и выпрямилась, откинувшись на спинку стула.

— Да, с удовольствием сымпровизирую!

Мелькнувшее в его потрясающих синих глазах изумление придало мне уверенности в себе, которая, впрочем, мгновенно испарилась, едва Эрик произнес:

— Замечательно, тогда бери листок с текстом и выходи к доске.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

— Хорошо.

Через секунду мы с Эриком стояли лицом к классу.

— Как я объяснял до того, как нас перебила опоздавшая Зои, импровизация шекспировских пьес — отличный метод развития актерских способностей. Надо сказать, импровизации на темы пьес Шекспира большая редкость: актеры робеют перед величием драматурга и не решаются отступать от текста. Тем интереснее будет наша задача. — Эрик кивнул на скомканный листочек бумаги, зажатый в моем потном кулаке. — Это начало сцены между Отелло и Дездемоной.

— Так мы играем «Отелло»? — пискнула я, чувствуя, как от шока мой желудок превратился в камень. Монолог из «Отелло» влюбленный Эрик когда-то читал мне перед всей школой.

— Ну да, — Эрик впился в меня взглядом. — Есть возражения?

«Да!»

— Нет, — солгала я. — Просто спросила, вот и все…

Господи, он что, собирается сымпровизировать со мной любовную сцену из «Отелло»? Если честно, я совершенно не понимала, отчего меня так сильно тошнит — от того, что я этого хотела или наоборот?

— Хорошо. Ты ведь знакома с фабулой пьесы?

Я кивнула. Разумеется, знакома! Мавр Отелло (крутой чернокожий чувак) женился на Дездемоне (обалденно белокожей блондинке). Они души друг в друге не чаяли, пока Яго (козел вонючий), по приколу не решил выставить Дездемону изменницей. Отелло реально съехал с катушек и задушил Дездемону. До смерти.

Вот дерьмо!

— Хорошо, — повторил Эрик. — Для импровизации я выбрал самую драматичную сцену пятого действия, когда Отелло изобличает Дездемону. Сначала мы прочтем текст пьесы, а когда я скажу: «ты перед сном молилась», начинай импровизировать. Постарайся говорить, следуя фабуле, но современным языком. Поняла?

«К сожалению, даже очень хорошо».

— Да, поняла! — вслух сказала я.

— Прекрасно, тогда приступим!

Тут, как уже много раз до этого, я увидела чудо. Эрик Найт вошел в образ своего персонажа — и полностью преобразился. Отвернувшись меня, он начал читать монолог Отелло. Я заметила, что он опустил листок с текстом и проносит наизусть:

Клянусь, Эрик даже внешне изменился! Не смотря на гнев и обиду, подступавшие к моему горлу при мысли о том, что эта чертова импровизация вот-вот превратится в мою публичную порку перед всем классом, я не могла не восхититься его потрясающим талантом.

Потом Эрик повернулся ко мне, и сердце мое пустилось вскачь, потому что он с силой стиснул мне плечи.

И тут Эрик вдруг отколол такое, от чего у меня чуть крыша не поехала. Он наклонился и поцеловал меня в губы. Поцелуй был одновременно грубым и нежным, пылающим от горечи измены, но самое главное, Эрик вовсе не спешил его прерывать!

От этого поцелуя у меня перехватило дыхание. Свело живот. Закружилась голова.

«Я так хочу снова стать его девушкой!»

Я поспешно взяла себя в руки, услышав, как Эрик произнес:

Она проснулась.

— Это ты, Отелло? — я подняла глаза от листка на Эрика и захлопала глазами, делая вид, будто его поцелуй меня разбудил.

— Да, Дездемона.

Отпад! Неужели мне придется произнести вслух то, что там дальше? Я судорожно сглотнула, и прохрипела:

— Ты не ляжешь спать?

— Ты перед сном молилась, Дездемона?

Красивое лицо Эрика перекосилось, разом став суровым и страшным, поэтому мне ничего не стоило изобразить смертельный ужас.

— Да, дорогой мой, — быстро прочла я последние слова на листке. Дальше надо было импровизировать.

— Очень хорошо, что ты очистила душу перед тем, что сейчас свершится, — совсем по-современному сказал Эрик, не выходя из образа обезумевшего от ревности Отелло.

— В чем дело? Не понимаю, о чем ты!

Импровизировать оказалось несложно. Я совершенно забыла о классе, жадно ловившем каждое наше слово. Сейчас я видела перед собой лишь Эрика-Отелло и всей душой чувствовала ужас и отчаяние Дездемоны, боявшейся навсегда потерять его.

— Подумай хорошенько! — процедил Эрик сквозь стиснутые зубы. — Если есть, в чем покаяться, проси прощения сейчас. После того, что вот-вот свершится, такой возможности у тебя не будет!

Его пальцы впились в мое плечо с такой силой, что на нем точно останутся синяки, но я даже бровью не повела. Глядя в синие, когда-то такие знакомые глаза, я искала в них Эрика, которому, надеюсь, я все еще была дорога. Ненужный листок с текстом выпал из моих онемевших пальцев.

— Но я не знаю, что ты хочешь слышать! — вскрикнула я, стараясь не слишком растворяться в образе Дездемоны. В отличие от меня, ей раскаиваться было не в чем.

— Правду! — заорал Эрик, бешено сверкая белками. — Жду, чтобы ты призналась откровенно, что предала меня!

— Но я не предавала! — всхлипнула я, чувствуя в глазах настоящие слезы. — Ты в сердце загляни мое, любимый! Оно тебе вовек не изменяло!

Отелло- Эрик затмил собой целый мир, вытеснив из него и Хита, и Старка, и Лорена. Сейчас для меня во всем мире остался только он — и необходимость объяснить, что я не хотела его предавать. И по-прежнему не хочу.

— Нет, это ложь! Душа твоя черна, и ты свое предательство не скроешь!

Рука безумного ревнивца поползла от моего плеча к шее. Клянусь, он не мог не чувствовать, что мой пульс бьется, как сердце пойманной птицы.

— Нет. Что было, было лишь ошибкой. Но верь, ведь сердце и свое я на куски разбила, и не один раз, целых три, мой милый.

— Так ты мое разбила за компанию?

— Нет, дорогой! — взвизгнула я, лихорадочно вспоминая монолог Дездемоны. — Молю я о прощении и хочу…

— О прощении? — взревел Эрик, перебивай меня. — Как я могу простить? Я так любил тебя, а ты мне изменила. С другим.

Я покачала головой.

— Это был обман.

— Говоришь, что мне не изменяла, а лгала лишь? — Стальные пальцы сомкнулись вокруг моей шеи.

— Нет! — судорожно глотнула воздух я. — Ты меня не понял! Все, что меж нами было — был обман. Он был обманом! Ты прав о нем был с самого начала.

— Слишком поздно, — глухо произнес Эрик. — Ты поняла все это слишком поздно!

— Не может быть, что поздно! Прости меня и дай мне шанс второй. Пусть злая ревность наше чувство не погубит!

Череда эмоций пробежала по лицу Эрика — гнев, ненависть, а потом грусть и нечто похожее, только похожее! — на надежду, блеснувшую в теплой летней синеве его глаз.

Но грусть и надежда исчезли так же быстро, как и появилась.

— Нет! — снова взревел Эрик. — Ты повела себя как потаскуха, так получи ее награду!

Почти с настоящим безумием в глазах, словно став выше ростом, Эрик завис надо мной. Он оторвал левую руку от моей шеи и притянул меня к себе. Его правая рука сомкнулась на моем горле, а когда его пальцы сжались, и наши тела прильнули друг к другу, я ощутила безумный жар желания.

Я понимала: это неправильно. Нельзя! Но мое сердце билось не только от волнения и страха. Глядя в синие глаза Эрика, я разрывалась между ужасом Дездемоны и своим желанием, и напрягшееся тело моего бывшего парня без слов говорило о том, что он чувствует то же самое. Да, так оно и было. Передо мной был Отелло — обезумевший от гнева и ревности, и одновременно Эрик — чудесный парень, который полюбил меня, а потом застал в объятиях другого.

Лицо Эрика было так близко, что я чувствовала его дыхание и знакомый запах его тела. Этот запах все и решил.

Вместо того чтобы оттолкнуть Эрика или, продолжив импровизацию, «умереть» в объятиях «мавра», я обвила его руками за шею, притянула к себе и решительно сократила и без того короткое расстояние между нашими губами.

Я вложила в поцелуй всю себя — мою боль и сожаление, страсть и любовь.

И Эрик откликнулся. Губы его открылись, отвечая страстью на страсть, болью на боль и любовью на любовь.

А потом зазвенел дурацкий звонок.