повествующая о том, как ночью преподобные монахи встретили на своем пути препятствие – реку, Уходящую в небо, и как паломники из милосердия спасли детей

Итак, правитель страны Чэчиго до самого вечера сидел на своем государевом троне и горько плакал.

– Стоит ли так убиваться, ваше величество? – промолвил Сунь Укун, подходя к правителю. – Вы же сами убедились, что эти даосы были оборотнями. Со временем они непременно сгубили бы вас и захватили бы ваши владения.

– Этот почтенный монах прав, – разом заговорили сановники.

Тут правитель перестал плакать и велел одному из сановников позаботиться о ночлеге для гостей, а утром приготовить торжественную трапезу.

Во время утренней аудиенции правитель приказал расклеить у всех городских ворот, а также на каждой улице указ, призывающий всех буддийских монахов незамедлительно явиться.

И буддийские монахи, ликуя и радуясь, поспешили в город.

Когда пир закончился, государь выдал паломникам дорожные свидетельства и вместе с государыней, родичами и приближенными проводил Сюаньцзана и его учеников до городских ворот.

За воротами по обеим сторонам дороги стояли, преклонив колена, буддийские монахи и громко благодарили Сунь Укуна за оказанную им милость.

Распрощавшись с государем, его свитой и монахами, паломники продолжали свой путь. С рассветом поднимались и только на ночь останавливались отдохнуть. Спали под открытым небом, терпели жажду и голод.

Прошли весна и лето, настала осень. И вот однажды, когда уже стемнело, дорогу путникам преградила река, очень глубокая и такая широкая, что не было видно противоположного берега.

– Ученики мои, как же мы переправимся через эту реку? – спросил учитель.

– Смотрите! – вскричал Шасэн. – Там, кажется, стоит человек.

– Никак это рыбак вытаскивает сеть из воды, – сказал Сунь Укун. – Сейчас пойду потолкую с ним.

В несколько прыжков Сунь Укун очутился около того места, где стоял рыбак. Но каково же было его удивление, когда вместо рыбака он увидел каменную плиту с надписью: «Река, Уходящая в небо. Ширина восемьсот ли».

– Учитель! – крикнул Сунь Укун. – Идите сюда, посмотрите, что написано на плите!

Сюаньцзан прочел надпись, и из глаз его полились слезы. Но в это время к нему обратился Чжу Бацзе с такими словами:

– Прислушайтесь, учитель! Не кажется ли вам, что где-то бьют в гонг! Какие-то добрые люди, наверно, устроили трапезу для монахов. Хорошо бы и нам подкрепиться немного, узнать, где переправа, а завтра перебраться на другой берег.

Сюаньцзан прислушался. Где-то и в самом деле били в гонг.

Путники пошли прямо на звуки и, с огромным трудом перейдя песчаную отмель, увидели селение дворов на пятьсот.

У одного из домов развевался флаг. Во дворе горели фонари, оттуда доносился аромат благовоний. Сюаньцзан слез с коня и сказал:

– Сейчас я пойду попрошусь на ночлег, а вы меня тут дожидайтесь. Уж очень вы безобразны на вид, кого угодно можете напугать.

С этими словами Сюаньцзан поправил на себе одежду, снял шляпу и подошел к воротам. Вскоре появился старец с четками на шее и, бормоча молитву, стал закрывать ворота. Тут Сюаньцзан молитвенно сложил ладони и поспешил к нему обратиться.

– Почтенный благодетель, – произнес он, – я посланец Танского императора, иду в Индию за священными книгами. Прошу вас, пустите меня и моих учеников на ночлег.

– Монах всегда должен говорить правду, – сказал тут старец. – До Танской страны пятьдесят четыре тысячи ли. Как же вы могли проделать такой долгий и опасный путь?

– Один я не смог бы его пройти. Но мне помогают мои ученики.

– Где же они? – спросил старец. – Зовите их сюда.

– Сунь Укун, Чжу Бацзе, Шасэн! – крикнул Танский монах.

И вот они все трое, позабыв о приличиях, ввалились во двор. Увидев их, старец так и обомлел и рухнул на землю, бормоча:

– Нечистая сила, нечистая сила…

Сюаньцзан стал успокаивать старца, говоря:

– Не бойтесь, почтеннейший. С виду они и впрямь страшноваты немного, зато умеют усмирять драконов, тигров и всякую нечисть.

Тем временем Сунь Укун, Чжу Бацзе и Шасэн вошли в дом и тут увидали монахов, которые нараспев читали молитвы.

– Эй, вы, что вы здесь делаете? – заорал Чжу Бацзе.

Монахи как глянули на Чжу Бацзе, так бросились наутек, налетая друг на друга и сталкиваясь лбами, а Сунь Укун, Чжу Бацзе и Шасэн принялись хохотать и хлопать в ладоши. Сюаньцзан, который вместе с хозяином вошел в дом, стал их ругать:

– Ну что за негодяи! Ведь дня не проходит, чтобы не учил вас уму-разуму, наставлений вам не читал, а вы что творите? Еще в старину говорили: «Кто добродетелен от природы, тот святой, кто стал добродетельным, следуя наставлениям, тот мудрец, кто не способен внять наставлениям, тот глупец». Выходит, вы и есть глупцы.

Ученики сконфуженно молчали.

Уже совсем стемнело, и хозяин распорядился принести фонари. Но когда слуги с зажженными фонарями вошли в комнату и увидели учеников Танского монаха, они побросали фонари и в страхе убежали.

Тогда Сунь Укун зажег свечи, притащил кресло и попросил Сюаньцзана занять почетное место. По правую и по левую сторону от него сели его ученики, а напротив – старик-хозяин. Только они стали беседовать, как вошел еще один старец.

– Что за нечистая сила явилась ночью в наш добропорядочный дом? – спросил он.

Тут хозяин поднялся со своего места навстречу старцу и поспешно ответил:

– Успокойся, брат, это не злые духи, а преподобный монах из страны Танов и его ученики. Они идут в Индию за священными книгами.

Услышав это, старец положил свой посох, поклоном приветствовал гостей и распорядился, чтобы принесли чай и кушанья. Вначале подали фрукты и овощные блюда, затем пампушки, вареный рис и приправы. Пока Сюаньцзан, прежде чем приступить к трапезе, стоя читал молитву, Чжу Бацзе опрокинул прямо в рот большую деревянную чашку, наполненную рисом.

– Этот почтенный монах туго соображает, – сказал стоявший рядом с ним подросток-слуга. – Спрячь он пампушку, это бы еще ладно. А ведь рисом перепачкает всю одежду.

– Ничего я не прятал, – хитро улыбаясь, отвечал Чжу Бацзе. – Я съел все, что было в чашке.

– Как же ты мог съесть, если даже рта не раскрыл? – спросил слуга.

– А вот смотри, – сказал Чжу Бацзе и опрокинул в рот еще одну чашку.

Тогда работник наполнил еще одну и снова передал ее Чжу Бацзе. Тот, как и в первый раз, опрокинул чашку прямо в рот.

– Да что у тебя, почтенный отец, глотка кирпичом выложена?

Пока Сюаньцзан читал молитву, Чжу Бацзе опорожнил шесть чашек риса. А потом принялся за еду вместе с остальными и запихивал в рот все без разбору.

После трапезы Сюаньцзан поблагодарил хозяев и обратился к ним с такими словами:

– Дозвольте спросить, по какому случаю у вас сегодня было устроено богослужение?

– Оно было устроено в память о том, кто должен скоро умереть.

Услышав это, Чжу Бацзе так и покатился со смеху.

– Ну и шутник же вы, почтенный, – сказал он. – Мы сами кого хотите надуем, а вы собрались нас провести.

– Не то вы говорите, почтенный, – произнес Сунь Укун. – Разве можно устраивать заупокойную службу по живому человеку?

Не отвечая, старцы в свою очередь спросили:

– По дороге сюда вы ничего не видели на берегу?

– Видели, – отвечал Сунь Укун, – каменную плиту с надписью: «Река, Уходящая в небо. Ширина восемьсот ли».

– А храма неподалеку не видели? Он принадлежит князю-оборотню Сокровенное Желание.

– Не видели, – отвечал Сунь Укун. – А что это за князь?

И старцы принялись рассказывать:

– Но раз он посылает вам благодатный дождь и счастливые облака, значит он добрый?

– О, вы ничего не знаете! – топая от горя ногами и колотя себя в грудь, вскричали старцы.

– Он требует, чтобы ему приносили в жертву детей? – спросил Сунь Укун.

– Вы правы, – отвечали старцы. – И вот сейчас настала очередь нашей семьи. У меня есть дочь восьми лет, а у брата моего семилетний сын. Оба мы уже в годах и никогда больше не сможем иметь детей. А что может быть хуже! Ведь некому даже будет оплакать нас, когда мы умрем. Вот по этой причине мы и служим заупокойную службу.

Тут к хозяину обратился Сунь Укун с такими словами:

– Разрешите спросить вас, почтенный хозяин, много у вас добра?

– Да кое-что есть, – отвечал старец. – Одних поливных земель цинов пятьдесят да богарных семьдесят. Сто пастбищ, триста буйволов да около тридцати голов мулов и лошадей. Ну а свиней, овец, кур и гусей не перечесть. Запасов зерна в наших амбарах на две жизни, как говорится, хватит. Одежды не сносить.

– В таком случае на себя и пеняйте. Нельзя быть такими скрягами, – сказал Сунь Укун.

– Почему же это мы скряги? – спросил хозяин.

– Да потому, что за пятьдесят лянов вы можете купить мальчика, а за сто лянов – девочку и принести их в жертву вместо своих детей.

– Мы готовы потратить сколько угодно денег, но это не поможет. Оборотню нужны наши родные дети.

– А можно на них взглянуть? – спросил Сунь Укун.

Тут старец Чэнь Цин поспешил в дом и вынес на руках мальчика. Сунь Укун взглянул на него, произнес заклинание и, встряхнувшись, превратился в его подобие. Оба мальчика, взявшись за руки, стали прыгать и играть. Старцы до того напугались, что пали на колени и стали умолять Сунь Укуна принять свой обычный вид.

Сунь Укун снова произнес заклинание, принял свой обычный вид и сказал:

– Я спасу вашего сына, вместо него стану жертвой. Пусть возжигает благовония и совершает жертвоприношения предкам.

– За такую милость я дам вашему учителю тысячу лянов серебра на дорожные расходы, поскольку вас не будет в живых, – промолвил старец.

– Как так «не будет в живых»? – воскликнул Сунь Укун.

– Да вас же съест оборотень, – сказал старец.

– Вы думаете, он посмеет меня съесть? – спросил Сунь Укун.

– Если не съест, так только потому, что от вас дурно пахнет, – сказал старец.

– А теперь, – промолвил Сунь Укун, – сварите пять доу риса, приготовьте овощные закуски и преподнесите вон тому монаху со свиным рылом. Может быть, он согласится принять образ вашей дочери, и мы вместе с ним отправимся на съедение оборотню.

Услышав это, Чжу Бацзе воскликнул:

– Я могу превратиться в гору, дерево, камень, слона, буйвола! Но принять вид маленькой девочки не смогу.

– Не верьте ему, – сказал Сунь Укун. – Приведите побыстрее девочку.

Вскоре брат хозяина, старец Чэнь Дэн, принес на руках прелестную девочку. Вместе с ним явились его жена и все домочадцы. Они опустились на колени и стали отбивать поклоны, умоляя спасти ребенка.

– Если ты сейчас же не примешь вид этой девочки, – сказал Сунь Укун, – я пущу в ход свой посох!

– Не надо, не надо! – взмолился Чжу Бацзе. – Сейчас я попробую.

Чжу Бацзе произнес заклинание, покачал головой, и в тот же миг голова его превратилась в точное подобие головы девочки. Но его выдавало огромное брюхо.

– Ну-ка, поднатужься еще! – крикнул Сунь Укун.

– Не могу, – отвечал Чжу Бацзе. – Сколько бы ты ни бил меня, ничего не получится.

Тут Сунь Укун легонько дунул на Чжу Бацзе, и тот сразу же принял вид девочки.

Тогда Сунь Укун спросил:

– Вы как отправляете свои жертвы оборотню? Связываете их? Рубите на куски или поджариваете целиком?

– Ничего подобного мы делать не будем, – отвечал хозяин. – Мы возьмем два больших красных блюда, и вы сядете на них, после чего эти блюда мы поставим на стол, а стол слуги унесут в храм.

– Вот и чудесно, – сказал Сунь Укун. – Несите блюда, посмотрим, что из этого получится.

Когда блюда были принесены, Сунь Укун и Чжу Бацзе сели на них, слуги взяли столы, вынесли во двор, поносили немного и вернулись в дом.

– Видишь, брат, с каким почетом нас носят, – сказал Сунь Укун. – Когда же нас принесут в храм и оборотень примется за меня, ты беги.

– Так ведь неизвестно, с кого он начнет, – сказал Чжу Бацзе. – Если он прежде ест мальчиков, я смогу убежать. Если же девочек, тогда и не знаю, что делать.

– В прошлые годы, – сказал хозяин, – нашлись смельчаки, которые пробрались в храм и залезли там под жертвенный стол. Так вот они видели, что оборотень вначале ест мальчиков.

В этот момент снаружи засверкали огни, послышался бой барабанов и удары в гонг. Кто-то открыл ворота и крикнул:

– Выносите мальчика и девочку!

Слуги подняли столы и понесли их прочь.

Если вам интересно узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.