Глава 6

Маленькая ложь рождает большое недоверие

Аржанов был зол. Точнее, хоть по его невозмутимому виду это было и незаметно, он был в бешенстве. Совершить заранее запланированное убийство на его территории… Это был вызов. Осознанный и циничный. Все, кто знал Аржанова, понимали, что «Медвежий угол» – больше чем база. Это его личная территория. Выстраданная, отстроенная, вылизанная, тщательно оберегаемая от непрошеных гостей.

Замаскировать убийство под несчастный случай на охоте – прием старый как мир. Но никто даже и не старался ничего маскировать, произведя выстрел из пистолета и бросив оружие в лесу, в его лесу. В этом чудилась какая-то лихая бесшабашность. Человеку, который это сделал, было наплевать на чувства окружающих. На его, Аржанова, чувства. Хотя о чем это он… Убийце было наплевать на человеческую жизнь, которая не стоила в его глазах ничего. Совсем ничего. И уж тем более он не думал ни о репутации базы, ни о такой мелочи, как репутация Аржанова. Ничем этим он не дорожил. Включая охотничье братство и охотничьи законы, в общем-то непреложные для всех гостей, с той или иной степенью регулярности приезжающих в «Медвежий угол».

Какая-то смутная мысль мелькнула в голове Аржанова и тут же спряталась в закоулках сознания под напором испытываемой им ярости. Вынырнув из этой клубящейся ярости, он попытался ухватить мысль за хвост, так как почему-то она показалась ему крайне важной, но не успел.

«Бог с ним, – подумал он. – Если важно, вспомню. А если не вспомню, значит, не важно».

Разлегшись на медвежьей шкуре в своей комнате, он прокручивал в голове разговор, состоявшийся в гостиной. Даже не сам разговор, а взгляды, вздохи, позы людей, выражения их лиц.

Вот плачущая раскрасневшаяся Светлана. На ее личике написано все испытываемое ею смятение. Вот Заварин, утешающий свою прелестницу. Рассказывая про встречу с Саньком, он был спокоен и холоден, хотя чего еще ждать от хирурга, каждый день сосредотачивающегося перед операциями на человеческом сердце?

Непонятно почему взволнованный Григорий. Такое чувство, что они с Парменовым – сообщники, если судить по тому, как они быстро переглянулись. Никто этого не заметил, кроме него, Аржанова, и, кажется, еще девица заметила, Злата. По крайней мере, в ее больших серых глазах на секунду промелькнула искра интереса. Она вообще приметливая, это он уже успел понять.

Интересно, кому Сашка Громов перешел дорогу? Нет, парень он, конечно, был ершистый, с характером. Остальным егерям правду-матку в глаза резал, гостям гадости в лицо говорил, даже не страшась аржановского гнева. Так, может, его кто-то из егерей и убил? Тогда все еще хуже, потому что годами создаваемая репутация базы даст трещину. Какой он, Аржанов, хозяин, если у него егеря друг в друга стреляют! Хоть и стыдно в этом признаваться, но ему было бы гораздо спокойнее, если бы выяснилось, что в убийстве повинен кто-то из гостей. В конце концов, люди все известные, личности. И к нему, и к базе отношение имеют только косвенное. Из аржановских гостей здесь только Аграфенин. Остальные рекомендованы со стороны, а потому отдуваться перед советом десяти за них придется не ему.

Кстати. А так ли он уверен в Аграфенине? Все-таки столкнулись они в прошлый раз с Громовым не на шутку. Еле разняли их. Мог Антон решиться на месть и в этот раз захватить с собой пистолет? Зачем? Но, с другой стороны, чужая душа потемки. Даже Антохина. Или все-таки егеря что-то не поделили? Хотя пистолет… Не могло его быть у егерей. Никак не могло. Значит, все-таки кто-то из гостей. И хочешь не хочешь, а надо выяснить, кто именно. Чтобы понять, как свести к минимуму репутационные риски.

В полутьме ночной комнаты едва слышно запиликал телефон. Аржанов вскочил на ноги и, невольно охнув, схватился за спину. Застарелая травма – в восемнадцать лет он свалился с лошади – давала о себе знать в самые неподходящие моменты. Вот и сейчас, зажмурившись от острой боли, ловко пробирающейся по нервным окончаниям и расходившейся от спины по всему телу, стремясь захватить голову, он понимал, что пару дней ему будет трудно думать о чем-то другом, кроме этой напасти.

Выдохнув через крепко сжатые зубы, он дотянулся до неумолкающего телефона и нажал на кнопку. Пальцы, влажные от боли, оставили на стекле экрана мутный след. Тряпка. Слабак.

– Да, – сказал он, ненавидя себя в этот момент.

– Сашка. Ты ж все равно не спишь, а гоняешь в своей глупой голове глупые мысли, – сказала трубка веселым голосом Аграфенина. – Так вот, хочу тебе сказать, что это совершенно точно не я. Твой мальчонка, конечно, хам был первостатейный и желание набить ему морду во мне, каюсь, так и не прошло, но я его не убивал. Так что учти это в своих поисках убийцы. А то, что ты этот поиск ведешь, я даже не сомневаюсь.

– Хорошо, учту, – хрипло ответил Аржанов. – Ты чего, Антоха, я на тебя и не думал!

– А что голос такой убитый? Брось, Сашка, все хорошо будет. Ну стрельнул твоего егеря какой-то дурень по причине личных разборок, так ты ведь тут ни при чем. И база твоя драгоценная тоже.

– Спина, – коротко ответил Аржанов.

– Мм-м-м, – коротко откликнулся Аграфенин. – Новокаин есть? Блокаду сделать или ты медсестричку вызовешь?

– Поздно уже медсестричку, – с сомнением ответил Аржанов. – Ребята спят все уже, да и пока съездят, пока привезут. Минимум полчаса. Мне столько не продержаться… Так что ты вовремя позвонил, Антоха. Хоть ты и коновал, а придется принимать медицинскую помощь из твоих рук. Приходи. Новокаин есть.

Минуты через три дверь его квартиры распахнулась. На пороге показался Аграфенин, пропуская вперед себя чуть упирающуюся… Злату. От неожиданности Аржанов непроизвольно дернулся, меняя позу, и тут же глухо застонал от пронзившей его новой волны боли. Злата заметно вздрогнула.

– Ты че творишь, Антоха? – сквозь зубы спросил Аржанов. – Ты зачем девушку привел?

– Ты ж меня обидел, коновалом обозвал, так что я все-таки решил захватить с собой медсестричку, чтобы она тебе нежными женскими пальчиками укол сделала, – весело ответил Аграфенин.

– У вас есть медицинское образование? – неприятным голосом осведомился у Златы Аржанов. Ему было неожиданно стыдно, что она видит его в таком беспомощном состоянии. Чувствовать себя беспомощно он не привык.

– Нет, – коротко ответила она, – но укол сделать я способна. Меня бабушка научила. Она, знаете ли, врач.

– Антоха, ты ее зачем из постели вытащил? – снова осведомился Аржанов. – Ночь на дворе. Детям спать пора.

– Я к ее постели даже не приближался, – заверил Аграфенин и, сделав жалобное лицо, уточнил: – хотя, может, и не прочь бы.

Злата густо покраснела.

– Я, Сашка, чуткий девичий сон не тревожил. Я эту прекрасную деву на улице поймал, на дальних подступах к твоему скромному жилищу. Точнее, это она меня поймала, крадущимся аки тать в ночи. Решила, что я хочу нанести твоей персоне какой-то ущерб, а потому строго призвала к ответу, что я тут делаю. Пришлось признаться, что я иду делать тебе укол, причем не ядовитый, и взять ее с собой, чтобы показать, что ты жив, хотя и не совсем здоров.

– Так и было?

Пунцовая Злата кивнула в ответ на его вопрос.

– Я не могла уснуть и решила выйти на улицу, – пробормотала она. – И увидела, что Антон… – Она замялась.

– Просто Антон, – успокаивающе уточнил Аграфенин.

– Увидела, что Антон идет по направлению к вашему дому. И почему-то решила, что… – Тут она снова замолчала. – Простите, пожалуйста. У меня на фоне сегодняшних событий воображение разыгралось. Простите, можно я пойду?

– А укол? – спросил Аржанов. – Раз уж вас бабушка научила их ставить, то, может быть, я могу рассчитывать на ваше милосердие? Ведь у этого деревенского лекаря тот еще опыт…

Глаза его смеялись, хотя Злата видела, что ему больно. Очень больно. Пот стекал у него со лба, и говорил он отрывисто, сквозь зубы, превозмогая невозможные страдания. Но лицо при этом оставалось бесстрастным, а глаза, ну надо же, смеялись над ее, Златой, глупостью. Какой-то невероятный человек!

– Укол сделаю, конечно, – кивнула она. – Не ядовитый. Хотя в вашем случае ядовитый был бы лучше.

– В смысле? – удивился Аграфенин. А Аржанов лишь поднял брови в недоумении.

– В прямом. Есть такой препарат – ботокс. Вообще-то это ядовитый токсин. Но он используется в медицине для снятия таких вот болей.

– А я думал, его в лоб дамы колют, чтобы морщин не было, – засмеялся Антон.

– Колют, – согласилась Злата. – Эффект-то при этом какой? Мышцы прекращают сокращаться и морщины пропадают. А если его вколоть в сведенную мышцу спины, то она расслабится и боль уйдет.

– Интересно, – сказал Аржанов. – Завтра с утра попробую организовать доставку. Все, что останется, могу для лба отдать.

– Мне пока не надо, – с достоинством ответила Злата. Он невольно усмехнулся.

– Но пока у нас есть только простой новокаин, давайте уж сделаем мне хотя бы его, а то разговаривать с вами в согнутом положении мне уже, право слово, неудобно.

– Ой, простите. – Злата снова покраснела. – Где можно вымыть руки?

Через пару минут укол был позади. Сделала она его ловко, споро и совсем не больно, как и обещала. Рука у нее оказалась такая же легкая, как весь ее облик. Порывшись в имеющейся у Аржанова аптечке, она достала две таблетки обезболивающего найза и таблетку мидокалма, которые принесла Аржанову на своей розовой ладошке, другой рукой протягивая стакан воды.

– Ваши медицинские познания вызывают уважение, – сообщил он.

– У моего папы хронический радикулит, – пояснила Злата, – так что опыт в данном вопросе у меня действительно большой.

– У меня нет радикулита, так же как вам еще рано делать ботокс, – сухо заметил Аржанов. – Я не такой уж старый. У меня просто последствия травмы.

«Ох, какие мы нежные, – невольно подумала Злата. – Нашему образу супермужчины мешает возможный радикулит».

– Я пойду, – вслух сказала она.

– Идите. А то следующим этапом будет неприглядная картина снятия с меня штанов и укладывания в постель, – согласно кивнул Аржанов. – Думаю, с этим вопросом Антон и сам справится.

– Ориентация у меня, конечно, правильная, но штаны я с тебя, так и быть, сниму, – заржал тот. – В данной ситуации барышне это делать совершенно ни к чему. Хотя при других обстоятельствах я бы с удовольствием уступил ей это право.

Звук захлопнувшейся за Златой двери заглушил ответ Аржанова.