Глава 2. Веселый город Торис

Тяжко навалившись на перила, огораживающие палубу, я смотрела, как исчезает за горизонтом последняя башня. Ну, вот и все, все… широко размахнувшись, зашвырнула в воду рукоять меча. Сняв с плеч старые потертые ножны, ласково провела по тесненной коже, украшенной зачарованными серебряными заклепками в виде листьев винограда.^[3]

Жалко, слов нет, но рвать так, рвать! Утяжеленные ножны выскользнули из рук и без всплеска скрылись в глубине. Настал черед гильдейского знака, приколотого на отвороте рубахи. Золотистая ромбовидная мастерская бляха в пол ладони величиной. Выгравированный на ней шутовской колпак с бубенцами окрашен в светло-зеленый цвет. Если знак попадет в чужие руки, он поменяет цвет на черный. То же случится в случае моей смерти. В самом низу, в одном из острых углов, была выгравирована непонятная ломаная фигурка, долженствующая изображать разбитое зеркало. Мастер — полиморф.

Вот с чем не рекомендовалось расставаться не при каких условиях. Знак Гильдии, определяющий статус в этом мире ценился как ничто другое. Единственный достоверный и доступный простому люду способ удостоверения личности! Не каждому ведь по карману маг Опознания. Но… не в моем случае. Без сожалений я отправила в серые сумрачные воды и его. Немногие это знают, но при необходимости знак можно восстановить. И легко! Достаточно войти в любую резиденцию Гильдии Актеров и коснуться герба, висящего напротив входа. Он тут же поменяет свой цвет, обозначая ваше положение в иерархии Гильдии. Если вы чужак — почернеет. Но в ближайшее время я не собиралась посещать эти стены…

Бездумно глядя на бьющиеся о борт волны, пыталась найти в себе хоть капельку сожаления. Но, оборвав последние, связывающие с прежней жизнью нити, покидая если не навсегда, то надолго знакомые места, я не почувствовала ничего! Абсолютно! Клановый меч, который никто бы не доверил незаконнорожденной полукровке… ножны, которые мастерила мать для так и не появившегося отца… знак заработанного потом и кровью статуса… ничего… А хотелось мне спать, есть и выяснить, что случилось ранним утром на пристани. Это ведь не граница, где возможно не все, но многое… а я не боевой маг, чтобы так просто швырять в противников Искру смерти. Вообще, помню только странное наитие, дернувшее меня развернуться и наполненные Силой руки. Гром, молния и темнота, на миг застившая зрение. А потом неумолимая слабость, побежденная только срочной необходимостью покинуть город, и остатки сил, вложенные в просьбу капитану…

Бриг ходко шел на юг, за бортом мерно плескали волны, а в снастях свистел ветер. Незримыми тенями шныряли матросы. Ничего особенного… корабль жил своей, непонятной мне жизнью. Сколько раз мы вот так торопливо покидали города? Прощай, Ларх-инна, я буду помнить тебя!

Сзади раздалось деликатное покашливание. Капитан. Желает задать мне несколько вопросов. Справедливо…. И как бы мне самой найти на них ответы!? Зеленоглазый и загорелый уроженец Хейхольта оказался настоящим Морским Охотником, редкой птицей даже на море. И чем он мне понравился, так умением промолчать, когда нужно, и способностью находить единственное верное время, что бы задавать вопросы. Устало чеканя шаг, я проследовала за ним в каюту. Задумчиво присела в кресло, ощущая мерное скольжение корабля… с волны на волну, с волны на волну… почувствовав, что медленно засыпаю, встрепенулась, пытаясь оценить обстановку. Капитан Верел медленно прошелся по каюте. Десять шагов, туда и обратно. Оглядевшись, я поняла, что это место являлось тем, чего у меня никогда не было. Домом, местом, где можно расслабиться, скинув оковы повседневности.

Широкий стол, заваленный какими-то бумагами и картами. Его ножки из дорого древа были привинчены к полу, а на исцарапанной столешнице в беспорядке валялось множество разных вещей. Старинный компас северной работы, походная чернильница, магические шарики на подставке… Стены обшиты отполированными до блеска панелями светлого дерева, а на полу плетеная тахитская циновка. На стене, около неприметной двери, висит каллиграфическая работа, одно из мудрых изречений Книги Бытия. Руки мастера Аххаш, между прочим.

А кресла, мое и то, в которое уселся капитан, спрятавшееся за столом… массивные, обитые синим бархатом с золотым тиснением. Морские лилии вились по подлокотникам, переходя в искусную резьбу на боковинах и ножках из железного дерева. Работа в древнем северном стиле. Странно.

А пока я изучала обитель Охотника, тот, усевшись за столом, рассматривал меня. Сложив руки домиком, он с рассеянным видом оценивал неожиданную проблему. Но я не обманывалась этим спокойствием. Об охотниках совершенно точно известны две вещи — они никогда не сидят на месте, и являются прекрасными аналитиками. Что само собой подразумевает недюжинный интеллект и отличную память. И сейчас по моему вопросу будет вынесен точный, не подлежащий обжалованию вердикт! Надеюсь, он не отправит меня за борт… плаваю я плохо. А морской охотник на своем корабле — царь и бог, властный над жизнью и смертью…

— И куда же прикажете вас доставить, госпожа кровница? — иронично вздернул бровь капитан.

Я дернулась, судорожно возвращаясь к упрямо уплывающей реальности. Как кровница? Ошеломленно моргнула, и задумалась. Разве это может быть? Кровница? Похоже… надо обдумать.

— Куда же правит ваш рулевой? — наконец ответила я вопросом на вопрос.

— В Торис, госпожа кровница.

Скривившись, когда в сердце кольнула давняя обида, качнула головой:

— Это мне подойдет, и, пожалуйста, не называйте более меня так.

— И как вас называть, госпожа?

Прикрыв на миг глаза, ответила тихо:

— Сирин. Сирин, думаю, подойдет.

— Позвольте заметить, что с вашей несколько аристократической внешностью… вряд ли сочетается чисто хейхольтское имя, — позволил немного критики капитан. Это правда, в Хейхольте высшие аристократы выглядят как чистокровные хальды. Внешнее сходство, правда, не гарантирует тождества сущностей. Выверт истории…

— Внешность — это мелочи! — приободрившись, я махнула рукой. — Скажите лучше, капитан, в какую сумму обойдется мне путешествие?

— Желаете каюту, госпожа Сирин? — почему мне чудится в его голосе насмешка?

— Нет. Мне надо солнце…

Да и денег у меня сейчас, мягко говоря, немного.

— Три медянки, — после продолжительной паузы бросил капитан.

Ну, такого даже я не ожидала! Неужели все настолько плохо?!

— Обед из общего котла, — предупредил охотник.

Только не надо меня пугать солдатской бурдой на этом корабле! Здесь матросы питаются получше некоторых обитателей суши! Я поднялась, нащупав в кармане ровно три медянки. Ясновидец он что ли? Выложила монеты прямо перед капитаном, и, глядя ему в глаза, спросила:

— Долго ли «Серена» будет идти до Ториса?

— Сутки — полтора, если ветер будет попутный, — он не отвел взгляда. Хорошо, значит я постепенно усмиряю пронзительный пристальный взгляд, свойственный степнякам.

— А он будет именно попутный, — утвердительно заметила я, потягиваясь. И скользящей походкой вышла из каюты.

Приглядев уютную бухту непонятного троса подальше от корабельной суеты, у бушприта, расселась там, скрестив ноги на зависть акробатам. Оперлась спиной о какой-то столб и закрыла глаза, медленно расслабляясь. Буквально чувствуя, как одна за другой мышцы становятся мягкими и текучими, подгребла поближе сумки и уснула, пригревшись на ярком солнце. Если что-то мне и снилось, то осталось за гранью реальности, чему я очень благодарна.

Резко вскинувшись, когда на лицо набежала тень, я проснулась. Тело отдохнуло, проведя несколько часов в восстановительном трансе, и мысли прояснились. Солнце скрылось за бортом корабля. Дело уже шло к вечеру, и кишки танцевали марш голодных демонят. Расплетя ноги, одним движением поднялась и довольно огляделась. Целый день на палубе сделал свое дело. Лицо и руки покрывал ровный загар, а, посмотрев в натертое до блеска железо, убедилась, что радужка глаз приобрела вполне обычный зеленый оттенок. Вгляделась в отражение, отрешившись от реальности… черты лица заострились, резко обозначились скулы, нижняя губа припухла, и подбородок упрямо выдвинулся вперед… на меня смотрело почти забытое лицо, мое собственное, только до странности загорелое, треугольной формой напоминающее мордочку мелкой горной лисы.

Палуба была практически пуста, на мачте дежурил впередсмотрящий, и десяток матросов в синих робах лениво следили за парусами, сидя на бочках из-под рома. Рулевой дремал, и только на юте зорко бдел боцман. Хотя, что может случиться здесь, на самом оживленном маршруте между двумя городами, расположенными в самом узком месте пролива, ведущего во внутренние моря? Даже погода благоприятствовала бригу морского охотника. Или может, он призвал ветер, чтобы побыстрее избавиться от неудобного пассажира? От меня, то есть… Говорят, они могут и такое. Хотя я не столь уж важная персона. Еще раз по-кошачьи потянувшись, отправилась искать камбуз и прочие удобства…

Кок оказался выходцем дитерхофских трущоб, чей акцент не изжило даже многолетнее проживание на корабле. Мелкий и рыжий, юркостью своей напоминавший корабельную крысу, он по своим габаритам прекрасно вписывался в узкое пространство между котлами, плитой и столами. Пользуясь тем, что все его внимание было сосредоточено на огромном котле, я утащила миску, наполненную какой-то кашей и ломоть хлеба. И вернулась на облюбованное место. Надо подумать.

***

Слово было произнесено, и крепко запало мне в память. Кровница… не верю! Почему именно сейчас?

Мы, коренные уроженцы хальдских степей, живем теперь по всему миру, но до сих пор под покровительством Грома и Молнии рождаются только воины и маги. Мы с самого первого крика делимся на сражающихся оружием и владеющих Боевой магией. С момента зарождения нашего мира мы вели бесконечные войны… клан сражался с кланом, воины друг с другом и с порождениями Степи. И магия наша — это магия не Опознания, не Принуждения, не Стихий, а Уничтожения. Когда много веков назад на наши земли пришли захватчики, мы с радостью вступили в поединок. Вечная война — вот призвание нашего народа… и она разразилась, долгая и кровавая…

Древние хальды перебили бы пришельцев без труда, но для всех них путь в будущее оказался бы закрыт, ибо они уничтожили бы и себя… потом, в пылу победы. Потому что ничего более не умели, кроме как бесконечно сражаться. А что ждет народ, умеющий только убивать? Самоуничтожение и забвение… И вмешалась Степь, желая другого будущего для своих детей, вполне четко высказав свою волю. «Пусть пришедшие живут, если смогут выжить! Пусть их магия существует рядом с вашей, если найдет источник силы».

И вместо того, что бы добить истекающего кровью противника, они отступили, оставив захватчиков в недоумении. И один на один со Степью… пришельцы выжили, породнившись с нами, но так и не став с нами одним народом. И силу с Изнанки научились черпать без особого ущерба для себя и мира. Но вот жить в степи они не пожелали… это понятно. А Боевых магов, способных напрямую черпать силу у богов, с тех пор стало рождаться все меньше и меньше, пока они не превратились в грозную легенду. Но существование наше не стало более мирным. Хватало и войн между кланами, и между разделившимися на отдельные анклавы пришельцами. Возвращающиеся с севера в родные места хальды то нанимались к чужакам, то с превеликим усердием уничтожали их же. От одной жестокой резни к другой мы шли по пути прогресса…

Может быть, открыть небольшую тайну? На севере, где, отступив от моря, древние образовали Княжества, боевые маги вовсе не перевелись…

О чем это я? Так вот, воины и маги. С магами все ясно, а вот воин не мог обратиться за силой сам. Только на границе, где истончается слой нашей реальности, где возможно не все, но многое… Но существует еще древний договор Крови. Последняя линия обороны…

Любой хальд, воин или маг, может получить Силу, строго соразмерную количеству отданной Богам живительной влаги. Чаще всего она уходила на последнее, посмертное заклинание, забирающее жизнь не только врагов, но и оплатившего вызов. Только необыкновенное самопожертвование во имя будущего… могло подвигнуть на такую жертву человека… Немногие были способны на такое заведомое самоубийство…

Тех же, кто просит мало, отдавая несколько капель, и остающихся при этом в живых, стали называть кровниками. Не воины, не маги… ну а потом, когда древний договор оказался забыт, так стали называть всех степняков без разбора.

Я — кровница? Бред! Хотя… задумчиво вернулась в недалекое прошлое. Кровь я отдала? Отдала… поминая при этом богов. Не по канонам, конечно же, а просто ругнулась. И они соизволили отозваться?! Дважды бред!! Да еще кровь была нечистая, я же полукровка! И, тем не менее, лучше не забывать произошедшее. Возможно, в будущем пригодится…

***

Неожиданный шум с кормы прервал мою медитацию. Все равно ни до чего разумного не додумаюсь, решила я, вставая, и пошла на раздающиеся там звуки. Среди размеренного покойного шороха живущего своей жизнью корабля, резкие глухие удары своим совершенно диссонансным звучанием привлекли мое внимание. Подумать только, пол дня покоя и я уже начинаю томиться скукой!

На корме неожиданно обнаружились прочие пассажиры, до того, видимо, сидевшие по каютам. Сейчас они развлекались, на спор метая разнообразные ножи в крышку бочонка, пришпиленную к переборке. Развлечение как раз по ним, Гильдейским наемникам в поисках счастья. Судя по новым кожаным курткам и богатому вооружению, всем шестерым вполне благоволила фортуна. А унылые бледно-зеленые физиономии свидетельствовали о том, что этим уроженцам Ларинна скучно… или их мучает морская болезнь.

Вечер потихоньку набирал силу, солнце вот-вот грозилось скрыться за горизонтом, и стало ощутимо холодать. Сквозь прорехи в рубашке к телу пробрался холодный ветерок. А ночью то будет еще холоднее! Драный плащ, обещавший хоть немного тепла, остался на том берегу, а всех моих наличных денег не хватит и на погребальный саван. Отвлеченно глядя на заходящее солнце, я пыталась выстроить дальнейшие планы, но сие неблагодарное занятие прервал шум со стороны рассевшихся наемников. Они о чем-то яростно спорили, размахивая руками, и едва ли не кидаясь друг на друга с ножами. Хорошо, не с мечами. Почему, скажите, наемники так любят здоровые двуручники, которыми в хорошей драке не намахаешься? Тяжело и неудобно. То ли дело хороший стилет и удавка… Для устрашения если только?

— Эй, крыса хейхольтская, поди сюда!!

Я удивленно скосила глаза.

— Ты, ты, не косись!

Ну, вот опять! Где ты, скука? Резко развернувшись, скользнула к говорившему, подхватывая с бочки один из ножей:

— За крысу ответишшшь, мразь степная! — и прижавшись к нему, ощутимо кольнула кончиком лезвия под курткой. Опешив, наемник осторожно скосил глаза и медленно отвел мою руку подальше. Я отступила на шаг, настороженно осматривая компанию.

Один черноволосый узколицый тип со сломанным носом, вальяжно рассевшийся чуть поодаль, махнул рукой, и, напрягшиеся было, гильдейцы расслабились.

— Ну, извини, Серран всегда был несдержан на язык! — у него оказался прокуренный лающий голос.

Я согласно кивнула, принимая извинения.

— Ты садись… как тебя называть? — обходительный наемник продолжал знакомство.

— Сирин, — я осторожно присела на услужливо придвинутый молоденьким парнишкой ящик. Еще не бреется мелочь черноглазая, а за оружие держится половчей меня! Впрочем, мы все начинали рано…

— Грамотная?

— ???

— А мы вот нет, — сожалеюще протянул главарь. — Так что, рассудишь?

— Кого?

— Да вот этих обормотов, — он махнул рукой в сторону настороженно замерших в стороне наемников, — у них счет сбился, уж до поножовщины дело дошло.

— Чего это? — я искренне удивилась. Разве не может этот тертый жизнью капитан поддерживать дисциплину среди своих людей?

Правильно истолковав мое недоумение, старший пояснил:

— Да поспорили они, кто лучше ножи метает, а спор, идиоты такие, подкрепили гильдейским договором. Сами со счета сбились, но никто уступать не хочет… посчитай-ка! — и он кинул мне лист бумаги, испещренный неразборчивыми закорючками.

Да, такого даже лучшие шифровальщики Калитана не разберут! Расползающиеся в разные стороны каракули ничего толкового сообщить не могли. В верхнем правом углу их припечатывал гильдейский знак — два скрещенных арбалета. Дело то пустяковое, только зачем было договором скреплять? Ведь при разрыве отдача будет такая, что лечиться неделю придется. Причем всем! И скреплявшим и подтверждавшим. Хотели, пройдохи, что бы все по-честному было, а расхлебывать мне. Хорошо, что, когда в таких случаях привлекают постороннего, его решения никто не оспаривает. Ни спорщики, ни магия договора. Иначе никто не рисковал бы рассудить…

Попытка подсчета очков окончилась ничем. Понятно только, что каждый сделал по десятку бросков…

— Эй, на что спорили? — повернулась я к стоящим поодаль с постными физиономиями наемникам. Они уже представляли в красках, как сейчас будут кататься в приступе дикой боли по палубе.

— Да вот, — расступились они. Да… нашли, что на кон ставить. Новая бежевая куртка из кожи морского котика, с серебряными накладками на локтях и воротнике, отлично помогающими от тварей с Изнанки, с парными внутренними ручными ножнами для стилетов. А стилеты-то из лучшей хетеритской стали… надеюсь, никто не обратил внимания на то, как алчно блеснули мои глаза. Мой любимый фасон, длинной до середины бедра, с разрезами по бокам почти до талии, с шнуровкой на рукавах и груди.

Стоит ли рискнуть? И, если повезет, это не будет мне стоить ни гроша!

— Та — ак… — протянула я, качнувшись на носках. — Примете ли вы мое решение?

Нестройный кивок послужил мне подтверждением. Хорошо, что я знаю этот ритуал. Положив руку на заговоренную бумагу, произнесла:

— Я, Сирин, принимаю на себя обязанность разрешить этот спор, — печать согласно моргнула и я снова обернулась к наемникам. — Так как определить, кто из вас победил, не представляется возможным, сделаем так… — не обращая внимания на возмущенное бормотание, подошла к кругу и выдернула все пять ножей. — Центр — десять очков. Кто наберет больше всех — тот и выиграл. Так?

— Так… — они еще не поняли, к чему идет дело.

— С десяти шагов, — я отступила до еле видимой линии, проведенной угольком. Резко развернулась к мишени, подкидывая ножи. Неплохая балансировка… — Никто из вас не попал в центр больше двух раз, так?

— Ну, — насторожился молодой.

— Если сейчас я выбью дважды по пятьдесят, то выигрыш и приз за мной! Если нет — все достается вашему капитану. Признаете ли вы такой результат? — я расчетливо покосилась на наемников. Они, сбившись в кучу, бурно совещались. Капитан снисходительно фыркнул. Но альтернативой для его подчиненных будет только болезненный разрыв договора…

— Лады!! — молодой развернулся и проговорил, касаясь договора кончиками пальцев, — мы принимаем твое решение, Сирин! Все равно в такую качку большее двадцатки никто не сможет выбить, — тихо буркнул он, не желая прощаться с мечтой о прекрасных стилетах хетеритской работы. Прочие согласно покивали.

Я хищно улыбнулась. Да разве это качка?! Глупости… вдох, выдох. Вот в заливе Ансор, однажды… бросок! Была буря… да! Крутанув между пальцами следующий нож, обнаружила, что он слегка несбалансирован… бросок! Корабль взлетел на гребень волны и на мгновение замер… бросок! И тут же следующий, пока он не клюнул носом вниз. Вдох, выдох… дзень!! И пятый нож вышибает первый, плотно ложась на его место, в самый центр.

Черноволосый наемник боком подобрался к мишени, ловко выдернул ножи. Передать мне все он так и не решился, отправляя по одному, я ловила их левой рукой, мгновенно перекидывала в правую и посылала обратно. Пока я дышу в одном ритме с волной… дзень, дзень, дзень… с кораблем и ветром, надувающим паруса… ножи танцуют у меня в руках, ложась в центр доски пятилистником… дзень, дзень!!

Потом было искреннее восхищение ошеломленных наемников, торжественное вручение призов… да! И много, много горячего пунша, крепкого рома и рисового самогона. Отрешенно крутя между ладоней полный стакан, я смотрела на опалесцирующую гладь ночного моря. Вдохновение медленно покидало руки, принося взамен легкое, пузырящееся торжество… почему я так и не стала цирковым акробатом, так это именно из-за моего пресловутого вдохновения, не поддающегося ни контролю, ни прогнозированию.

Тогда, во время бури, на крыльях силы, вырвавшейся из-под контроля сражавшихся магов — стихийников, я бесстрашно скользила по снастям, одну за другой перерезая веревки, удерживающие паруса. А команда пыталась привести в чувство оглушенную погодницу. Мы выбрались из ока урагана, но многим не так повезло.

Очень неуравновешенны, вспыльчивы и неуживчивы люди, работающие с Огнем, Водой и Воздухом, и от их характера часто страдают невинные. К тому же, они как волки, делят страны на сферы влияния или охотничьи угодья. Очень непостоянны и неустойчивы их силы, и чем они сильнее, тем страшнее бывает, когда стихия вырывается из-под контроля. Хотя кажется, что магия — занятие, требующее контроля и самодисциплины… справедливо это только для работающих с Землей, да и то не всегда. Даже мастера Опознания и Принуждения порой не способны подчиниться холодному разуму.

С тех пор в Ландехольте и Полунсе стихийников больше не берут в придворные маги. Не поладивших столь крупно воздушных магов отправили в катакомбы, лишив способностей. Когда отловили… а ловили долго! И стоило это не одной жизни.

Этой ночью мои сны были наполнены искрящимся весельем и напевными мелодиями Ландехольта. Холод меня не беспокоил…

***

Капитан Владел Верел смотрел вслед исчезающей в портовой сутолоке бежевой куртке. Он искреннее надеялся, что никогда более не увидит этой Охотницы. Всю ночь на корме раздавались пьяные песни и тосты за «такого меткого стрелка», не давая сосредоточиться. Хотя способность выбить десять из десяти на палубе движущегося корабля и достойна восхищения, а то, что откат разорванного договора не прокатился по его кораблю, заслуживает благодарности… прощай, кровница Сирин! Прощай!

Этим поздним утром он наблюдал, как женщина сердечно прощается с неопохмеленными наемниками, скрывая лукавую улыбку. Как подтягивает ремешки новообретенной куртки по тонкой гибкой фигуре, как ловко прилаживает ножны на предплечьях, выдавая свой немалый опыт. Понимающе скривив губы, она вежливо склонила перед ним голову и первой сбежала по сходням. Обернувшись, подняла руку в традиционном пожелании удачи…

Избави боги нас от подобного счастья! Капитан сделал отвращающий жест. Слишком капризна и непредсказуема будет жизнь принявшего дар от хальда! И, хотя ясновидение не числилось среди даров Морского Охотника, он мог с определенностью сказать, что покоя здесь кровница не найдет. А Хейхольт ожидает не самая приятная осень. Впрочем, страну не жаль!

Следует заняться делами! Капитан резко развернулся на каблуках, когда пассажирка окончательно затерялась в толпе, и направился в каюту, где его ожидали утомительные обязанности.

***

Ларинн и Торис называют городами-близнецами. Они стоят друг напротив друга в самом узком месте пролива, ведущего в Океан, оба — процветающие торговые порты… но не рождалось еще более непохожих братьев. Насколько Ларинн угрюм и мрачен, настолько же весел и светел Торис. Замкнутый, стремящийся ввысь город, над которым нависло давящее присутствие Степи, и широко и привольно раскинувшийся предместьями по берегу моря Торис, где даже дышится легче. Особым шиком считалось здесь иметь одноэтажный дом, занимающий чем больше места, тем лучше. И еще — сад… А уж как здесь одевались! Местная мода явно склонялась к яркому многоцветью. Плащи и платья канареечных расцветок, пестрые платки. Совершенно нормальным считалось к синему плащу нацепить оранжевый с зеленым камзол и шляпу с красными перьями. После тусклой серости Ларина и безбрежного сине — зеленого моря, и пыльных просторов Степи это многоцветье резало глаз.

Впрочем, веселье местами носило несколько истерический характер. Чересчур бурное, нервное и напряженное. Потому что Степь прекрасно слышно и отсюда, хотя немногие это осознают. Безмятежность многих неискренна и наигранна…

Я неторопливо шла по тенистым улицам портового квартала. Здесь, даже вокруг складов и пакгаузов высажено множество уже начинающей желтеть зелени. Отстраненно пропуская мимо многочисленных прохожих, я присматривалась и прислушивалась к местным новостям. Хотя на лицах встречного люда не лежало печати озабоченности и скорби, в воздухе витало беспокойство.

Новости… не знаю, хороши ли они для меня? Король умер!

Свернув к купеческим кварталам, задумалась. В гостинцу или к банкирам? Одно- двухэтажные белые дома, утопающие в зелени садов, широкие мощеные улицы, ясное голубое небо…

Пока я стояла посреди улицы, меня трижды толкнули мимохожие лоточники, а один мелкий карманник попытался пошарить в моем мешке. Благодаря выигранной куртке, ловко сидящей на плечах, я приобрела достаточно респектабельный вид, внушивший ему ложные надежды. Наткнувшись на мой холодный взгляд, он сглотнул, кадык на тощей шее нервно дернулся.

— Иди!! — резко отшвырнув паренька, развернулась, вылавливая из толпы плотную румяную булочницу, спешившую по своим ясным и понятным делам. Придержав одуряюще пахнущий лоток, она уже собралась было поскандалить. Я улыбнулась, переборщив немного с доброжелательностью.

— Скажи-ка, милая, где тут поблизости есть хорошая гостиница?

Булочница, смутившись под моим оценивающим взглядом, взмахнула рукой вдоль улицы:

— Господин пусть пройдет до конца улицы и свернет налево, по Мучному переулку, потом направо, к Лесничьей, а там уж будет «Путевая радость», славное местечко. Как раз для благородного господина!

— Спасибо, красавица! С почином тебя, — выудив с лотка булочку, я кинула туда мелкую монетку, мимоходом выуженную из штанов карманника. И, шлепнув девушку пониже спины, отправилась в указанном направлении, уверенно разрезая толпу локтями.

Ну, чем я не наемник?!

По эту сторону пролива, носящего имя Мори в самом узком месте, и названного морем Хольта в самом широком, расположились три королевства. На берегу Внешнего моря, перекрывая выход в пролив Анк, расположился Дикей, государство, славящееся своими пиратами и погодными магами, дальше по побережью расположился Эвенглейнс, на юге упирающийся в горы Димсдейл Королюс. Собственно, эти горы вырастали из болот на морском побережье, ограничивающих на востоке Дикей, и являлись естественной границей распространения людских поселений на этом куске мира. Точнее государственной границей. Часть побережья Хейхольта приходилась уже на Внутреннее море, туда же впадала знаменитая река Королей, берущая начало высоко в горах Димсдейла, огибающих королевство с запада.

Проще говоря, получался немалый кусок побережья, с юга ограниченный высокими горами. Эвенглейнс не славился ничем особенным, кроме своего всемирно известного банковского дома, а вот Хейхольт… объявивший себя наследником традиций хальдов, сделавший магию привилегией высокого сословия. Хейхольт, где королевская семья — обладатели немалых неизвестных сил, ревностно оберегающие чистоту своей крови, где браки между близкими родственниками привели к практически полному вырождению потомков. Где искусство обращения с Кромкой и Изнанкой породили самое страшное явление этого мира — некромантию!

Вот кому следует ощутить гнетущий ужас дыхания Степи. Для того, что бы поумнеть!

Король умер! Да здравствует король! Как бы не так! За всю историю Хейхольта, насчитывающую десять веков, ни разу корона не была передана мирным путем. Схватки наследников, сильнейших магов уж этой половины мира точно, регулярно погружали страну в кровавый хаос гражданской войны. Так продолжалось до тех пор, пока высокое сословие не набрало Силу, и специальным эдиктом, закрепленным кровью всех тогдашних знатных родов, не ограничило период междуцарствия Замком Королей.

Вот уже шесть сотен лет битва за наследство и коронация победителя происходит там, не заливая кровью поля. Когда умирает король, все наследники, где бы они ни были, спешат в Замок Королей… там разыгрывается последнее представление… союзы и предательства, тайные убийства и отравления, схватки высоких лордов и пробуждение Изнанки… Удивительно, но династия, ведущая родословную от первых завоевателей и Хальдов еще не прекратила свое существование. Ни разу престол не занял не принадлежащий ей король. Племянник, кузен, троюродный брат… было из кого выбрать. Даже извращенное знание, заставляющее поддерживать чистую кровь кровосмесительными браками, не погубило королей. Но сколько породило чудовищ?

Междуцарствие — беспокойное время, потому и веселье на улицах царит несколько натужное.

Если бы актриса не была так глубоко погружена в свои мысли, то заметила бы внезапно замершего посреди улицы человека в темно-синем плаще. Недоуменно окинув взглядом ее худощавую, подтянутую фигуру, он отступил в тень, напряженно всматриваясь в спину неторопливо удаляющейся женщины.

***

Граф Рилан был расстроен. Ее высочество принцесса Ирин не слушала доводов разума. И давала невыполнимые поручения. Давно следовало завершить это сотрудничество, но желание обладать властью, еще недавно недостижимой, а теперь близкой как дыхание любимой, не отпускало. Ради нее стоило вытерпеть и выдержать все: многочисленные трупы, тайно выносимые с черного хода, безумные требования и нелепые придирки, капризы и истерики с битьем посуды и ломанием стен. Но сейчас он крепко задумался, не бросить ли дела и не уехать куда-нибудь на север…

— Как пожелает ваше высочество, — склонился он над рукой своей патронессы, — мы приложим все усилия…

— Да уж постарайтесь, — прошелестело из серебряных драпировок, — а не то…

Граф, отпустив вялую холодную руку, невольно передернул плечами, резко развернулся, взметнув крылом темно-синий плащ, и торопливо вышел. С каждым разом все труднее становится выносить общество этой холодной, белокожей красавицы, лениво раскинувшейся на низком диванчике. В малой гостиной он заметил покорно ожидающего своей участи человека. Невысокий плотно сложенный крепыш, в одеждах преуспевающего купца заметно побледнел и мелко нервно трясся. Правильно, злорадно подумал граф, правильно трясешься! Все, что рассказывают про королевскую семью — правда! И про ее высочество в частности… тщательно просеянная и отредактированная, правда. Не повезло тебе, любовник на час, и, возможно, ужин?!

Лорд Ленар Рилан, граф Новары, не самый слабый маг Хейхольта, знаток Опознания и дальний родственник королевской династии, унаследовавший стихию Огня, раздраженно хлопнул дверью черного хода желтого двухэтажного особняка. Полученный в покоях принцессы разнос не способствовал хорошему настроению. Пройдя сквозь сад, он взмахом руки отпустил паланкин, желая пройтись пешком. И немного остыть. Стремительно прошагав по тенистому переулку, он свернул на залитый солнцем Купеческий проспект.

Чувствуя, как отпускает его душная, гнетущая атмосфера ароматного будуара в серебристых тонах, он по давней привычке принялся просеивать движущихся навстречу прохожих через призму Опознания. Простое, ученическое упражнение, способствующее прояснению разума и подчинению взбаламученных чувств.

Послезавтра утром они отбывают в Замок Королей, а полученное задание все также не спешило выполняться. Конечно, ради настоятельной просьбы принцессы, больше похожей на приказ, он задействовал всех своих людей, но, если за всю прошедшую неделю ободряющих докладов не поступило, вряд ли что-то изменится за оставшиеся сутки. Оставалось только положиться на удачу… И так не хочется думать о том, что случится в случае неисполнения приказа. Если Ирин решит, что польза, приносимая им уже не перевешивает неудобства от его общества… и знание множества секретов ее высочества не гарантирует ему безопасности, скорее наоборот!

Бегство — не самая приятная перспектива, но все же куда более оптимистичная, чем смерть. Он трезво оценивал свои возможности, понимая, что, если принцесса пожелает заполучить его, он ничего не сможет противопоставить могуществу истинной крови.

Ах, как не хочется стать еще одним телом, тайно вынесенным через заднюю дверь! И всего лишь за скромное желание возвыситься при дворе. И власть! Этот страшный наркотик, который не вытравит из крови ни одно противоядие.

Утренние прохожие учтиво растекались перед торопливо шагающим вперед человеком. Не следует стоять на дороге аристократа, коего выдавала бледная, молочно оттенка кожа и коротко остриженные светлые волосы. Высокий и худощавый мужчина в темно — синих цветах королевского дома бесцельно кружил по улицам, не решаясь вернуться в особняк. Он свернул в переулок, где брошенный сквозь призму взгляд на рядовую уличную сценку, заставил тревожно звякнуть подсознание. Хихикающая молодка ловко увернулась от шлепка наемника и скрылась в другом конце улицы. Наемник… нет, наемница, гибко потянулась, под плотной курткой обрисовалось на мгновение тренированное тело, и, расправив плечи, уверенным, но мягким шагом, двинулась вперед.

Что такое, почему в душе звенит серебряный колокольчик? Отступив с середины улицы, граф попытался понять, что привлекло его внимание. Характерный взмах руки, текучие движения, резкий профиль и упрямый подбородок. Он задохнулся от неожиданности, сообразив, чьей почти идентичной копией является женщина, и торопливо двинулся за исчезающей за поворотом наемницей.

***

Булочница немного ошиблась. Постоялый двор «Путевая радость» не являлся тем местом, где с распростертыми объятиями встречают первого встречного Охотника. Большое двухэтажное здание из светло — бежевого камня, с огромным прохладным вестибюлем, уставленным мягкими плюшевыми креслами, отполированной стойкой портье из старого темного дерева и надменными привратниками с золотыми аксельбантами на плечах скорее предназначалось для высшей аристократии королевства и золотой купеческой гильдии.

Поискать что-то еще? Мотнув головой, уверенной походкой прошла к надменно вздернувшему брови худощавому типу за стойкой.

Впрочем, пренебрежительная гримаса хозяина быстро сменилась любезной, едва я продемонстрировала универсальный для всего мира пропуск. Кредитные векселя Эванитского Королевского банка, для разнообразия подлинные, обеспечили мне скромный по меркам гостиницы двухкомнатный номер на втором этаже, даже несмотря на свой затрапезный вид. Почти два десятка дней за голенищем сапога ни для одного документа, даже магически защищенного не проходят даром. Тем не менее, обеспеченные золотыми рудниками Эвенглейнса на приличную сумму, они являлись универсальным средством оплаты по обе стороны пролива.

— Как вас записать? — высокий смуглый хейхольтец раскрыл огромную книгу в обложке из тесненной кожи.

— Сер Сирин, поездом до Тахо, — небрежно опершись о стойку, я надменно вздернула брови.

— На какой срок открыть вам кредит?

— Двое суток будет достаточно, — чиркнув роспись в конце строки, я развернулась, окидывая взглядом зал. Неприятный свербеж между лопаток не проходил. Кто-то следит за мной?

Широкий коридор, залитый светом от многочисленных свечей, обшитые светлым деревом стены и устланный пушистым темно-зеленым ковром пол составляли приятный контраст с последней ночевкой в Ларинне. Семенящий впереди портье перечислял многочисленные услуги, включаемые в стоимость номера.

— Горячая ванна, массаж, если господин пожелает, завтрак и ужин в нашем ресторане, услуги портного, цирюльника и белошвейки…

Большинство людей видят лишь то, что хотят, и не более. После меня здесь останется только воспоминание о не очень удачливом авантюристе…

Захлопнув перед носом разочарованного носильщика дверь номера, бросила сумки на паркет и огляделась. Скромная гостиная, делающая честь вкусу хозяина, оформлена в стиле Дикейских домов. Плетеные циновки цвета морской волны на полу и стенах. Легкие кресла из серого ротанга, круглый одноногий стол. За одной из циновок скрывалась объемистая ниша с полками, раздвижная дверь напротив вела в спальню с огромной ажурной кроватью и шкафом во всю стену. Подойдя к окну, раздвинула жалюзи и убедилась, что они выходят во внутренний двор П — образного здания. В правом крыле — ресторан, в левом расположились многочисленные лавочки и магазинчики.

Дернув за шнур, вызвала опрятную нарядную горничную и затребовала портного. Следовало приодеться.

Немного поругавшись с нервным манерным типом в модном камзольчике лимонных цветов, стала обладательницей пары рубах из небеленого полотна, и, в довесок — раздражающе рыжих замшевых штанов с лампасами из черного атласа.

Сапожник, занимающий маленькую каморку под лестницей, обещал до вечера стачать для меня новые сапоги. Как он сказал, для него будет честью выполнить столь необычный заказ, тем более все необходимое имеется в наличии.

Сапоги были пошиты из плотной коричневой кожи северной выделки, доставали до середины икры, с парой потайных карманов в голенищах, являвшихся, по правде, пустующими ножнами, невысоким скошенным пустотелым каблуком и острыми носами, проложенными изнутри железным пластинками. Очень мягкие и удобные, потому что сильно разношенные. Шлепая отваливающейся подметкой, я прошла в ресторан.

Только почему они все время скалят зубы? Это напряженное веселье портит все впечатление от города. Как говаривал Мелмор, побольше бы вам искренности! Мне вот потребовалось много лет, чтобы эмоции, выдаваемые на публику, приобрели глубину и реальность. Зато теперь — небольшое самовнушение и все чувства, изливающиеся на зрителя — подлинные! Совсем не сложно сменить радость на ярость, горечь и ненависть… сейчас зрителями являются все окружающие меня люди. Конечно, требуется постоянный слегка отстраненный от реальности контроль за поведением, но это совсем не тягостная необходимость, а скорее привычное необременительное действие, способствующее комфортному существованию.

И ресторан, и меню оказались выше всяких похвал. Вот только сидя в полупустом, залитом светом зале и уничтожая третью перемену блюд, я все время чувствовала неприятный зуд между лопаток, но кто так мною интересуется, определить не смогла. Это не помешало мне продемонстрировать немногочисленным посетителям и обслуге самые лучшие манеры. Благородный изгнанник, знаете ли…

Приятно потяжелевшее тело требовало отдыха, но, зная себя слишком хорошо, я не рискнула подняться в номер. Потому что хотелось лечь на чистые простыни и дать отдых утомленному долгой дорогой и обильным обедом телу. Рано расслабляться. А сон лучше всего прогнать хорошей прогулкой, например, до банкиров.

Необычайно яркое осеннее солнце, непривычное после постоянных туманов Ларусхольта, слепило глаза. По-кошачьи жмурясь, я кружила по улицам. Мое терпение было вознаграждено. Отделение самого успешного в мире банковского дома Эвенглейнса нашлось в самом центре города, у дворца градоправителя. Он был полностью сокрыт в зарослях лимонных деревьев, и его присутствие выдавал только высокий шпиль с тройной короной, эмблемой Эванитского королевского банка. По узкой тенистой тропинке я прошла в глубину сада. Кажущееся одиночество и тишина не обманывали меня, я просто знала, что не меньше двух дюжин глаз следят за мной из-за ветвей одуряющее пахнущих лимоном деревьев. Если бы хозяева не умели заботиться о безопасности, не стало бы их детище столь успешно.

Единственная тропа вывела меня к небольшому сумрачно- серому зданию, внутри которого царила прохлада. Серый мрамор прекрасно сохранял свежесть. За небольшой стойкой в конце длинного узкого помещения сидел клерк. Эвенглейнсец, разумеется! В этом банке суровый принцип подбора служащих. Только коренные жители страны, где расположено головное отделение банковского дома! Даже на самом севере можно, войдя в скромную серую коробку, найти смуглого сероглазого жителя этой страны. И пусть никого не обманывает скромность помещения. Основная часть всегда находится под землей. Сейфы, склады продовольствия и оружия, казна, даже комнаты для жилья! При необходимости такое скромное отделение может выдержать штурм или осаду, что уже не раз было доказано за последние четыреста лет.

Невозмутимо удостоверившись в подлинности моих кредитных бумаг, клерк вежливо осведомился о сумме, которую я желала получить. Задумавшись на мгновение, попросила сотню золотых, причем половину мелочью. Больше просто невозможно таскать с собой, да и эта сумма изрядно утяжелит меня, мешая передвижению. Ничего страшного в этом нет, еще придется расплачиваться за проживание, а это не меньше двадцати монет. Развернувшись, клерк нажал на кнопку, и за его спиной открылась неприметная дверца, где лежали плотные бумажные свертки. Невозмутимо отсчитав нужную сумму, он пересыпал монеты в мешок и, сделав пометку на бумагах, вежливо простился.

Отвесив не менее вежливый поклон, я отправилась к выходу. И не было во мне ни капли издевки, только искреннее уважение, которое я испытывала. Здесь и сейчас не было нужды в масках, именно подлинная личность требовалась для магического сличения бумаг, магически на меня закрепленных. А порыв силы, холодным сквознячком проскользнувший по помещению и отозвавшийся ломотой в висках, выдавал в сидящем за столом человеке, по меньшей мере, магистра Опознания.

Выйдя из тенистых проулков на солнечную улицу, недовольно вздохнула. Увесистый мешок сильно оттягивал бок и нещадно мешал рукам. Нет, я целиком за бумажные деньги…

Рассеянно кружа по городу, я быстро выявила соглядатая. Если я на бульваре среди щеголей в камзолах и бриджах и модниц в корсетах смотрелась инородным телом, и ко мне никто не приближался только из-за того, что я сохраняла на лице высокомерную неприступную мину спешащего по срочным делам человека… что говорить о типичном тихаре, от которого за километр несло медной Гильдией купцов? Тут и щуплое телосложение, и бегающий взгляд, и одежда неприметных коричневых тонов, на фоне расфуфыренной молодежи заметные до чрезвычайности!

В любой другой ситуации он казался бы более органичным! Хотя шпик ведь достаточно профессионален, чтобы отводить взгляды прохожих, но я прекрасно разглядела его в витрине модного оружейного магазина.

Кому понадобилось устанавливать такой пригляд за приезжими в первый же день?

Плюнув на слежку, отправилась в гостиницу. Тело наполняла звенящая бодрость и легкая радость предвкушения.

Рано или поздно все выяснится!

Путешествуя с труппой, я приобрела замечательную привычку мгновенно засыпать в любое время в любом месте, едва только выдастся свободная минутка, не обращая внимания ни на шум, ни на постороннее присутствие. Вот и сейчас, едва вернувшись в номер, я рухнула в постель, не снимая сапог, сразу же проваливаясь в беспокойный сон. Тревожные, смутные видения проносились мимо, не оставляя следа в памяти, причудливым образом смешивались события прошлых лет. Из мутного тумана неожиданно четко проступили черты Арриола, моего верного друга и любовника. Резкое бледное его лицо хмурилось, глубоко запавшие глаза под кустистыми бровями зло блестели. Тонкие губы беззвучно шевелились… я напряглась, прислушиваясь… «Глупая недоучка! Опять недоделала упражнения! Проснись!!»

По спине будто хлестнуло раскаленным бичом. Я вскочила, затравленно озираясь. Гром и Молния! Опять покойник во сне! Предупреждение? Метнулась к окну, где вечерняя заря уже заливала улицы, и замерла, напряженно вслушиваясь в собственные ощущения. По телу медленно ползали холодные мурашки, от зудящей точки между лопатками расходились прохладные волны. Неожиданно сильно заломило в висках, и, сжав голову руками, я рухнула на колени и попыталась расслабиться, пропуская через себя чужое присутствие. Боль длилась и длилась… пара мгновений растянулись на годы, века…

Внезапно все прекратилось. Ошеломленно встряхнув головой, прислушалась к себе. Все в порядке?

Встала, покачиваясь. Что это было? Я не поняла, хотя была всегда чувствительна к магии. Особенно к изначально чужим Опознанию и Принуждению. И если бы применивший высшие ступени Опознания знал о подобной реакции с моей стороны, то… но он не знал. Теперь — мой ход. И пусть все считают, что я пребываю в полном спокойствии и уверена, что моя персона никого не интересует.