ГЛАВА 23

— Нет, нет, яичницу не буду, — замахал руками Айра Лейпин. Он и Флетч сидели в кафетерии отеля. — Мой доктор предупреждает — холестерина в крови должно быть как можно меньше. И ветчины не надо. Я забыл, какой вред от ветчины. Но что он есть, можете не сомневаться. И, разумеется, никакого кофе, — Лейпин заказал овсянку, гренок без масла и чай. — Чем вот вреден холестерин? Приводит к образованию маленьких бляшек, которые так и норовят оторваться от стенки сосуда и закупорить сердце.

— А я думал он как-то влияет на сосуды головного мозга.

— Этого я не заметил. С головой у меня полный порядок.

Флетч заказал бифштекс, яичницу, апельсиновый сок и кофе.

— Что же творится с нашей молодежью? — пробурчал Лейпин. — Неужели у вас нет денег, чтобы хоть раз сходить к доктору и более не объедаться за завтраком?

— Меня больше волнует рост населения Земли.

— Это предлагаемый вами способ борьбы с перенаселением? Самоубийство за завтраком?

— Не самоубийство, — поправил его Флетч. — Я лишь хочу не задерживаться на этом свете больше отведенного мне срока.

Айра покивал.

— Оригинальная точка зрения.

— Каждый должен о чем-то тревожиться.

— Эти доктора вгонят нас в могилу. Все для нас плохо. Спиртное. Табак. Кофе. Мясо. Даже яйца. Что может быть безвреднее яйца? Это даже не цыпленок.

— Молоко, сыр, шоколад. Вода. Воздух.

— Они хотят, чтобы мы из материнской утробы прямиком отправлялись в могилу. Никаких внешних воздействий. И это называется у них жизнью.

— Тяжелое дело, — Флетч покачал головой. Официантка принесла чай и кофе. — Сомневаюсь, что нам удастся приспособиться.

— Все это я услышал от самого полезного врача, которого только смог найти. Не человек, полутруп. Толстый, как федеральный бюджет. Дымит, как заводская труба. Пьет, словно у него не один рот, а добрая дюжина. Когда он дышит, в груди у него все клокочет. Я-то думал, что он отнесется ко мне с пониманием. Не будет давить. Как бы не так. Я услышал от него старую песню: "Не делайте того, что делаю я. Делайте то, что я вам говорю". Наверное, придется последовать его советам. Он-то уже купил себе землю на кладбище. А ему только тридцать два.

Официантка принесла завтрак.

— Как вам нравится избирательная кампания? — спросил Айра Лейпин пресс-секретаря кандидата.

— Постоянно преподносит сюрпризы.

— Какие же?

— Кэкстон Уилер умнее, чем я думал. Более честный. Более разумный.

— Ранее вы его не знали?

— Нет.

— Были знакомы с его сыном.

— Да.

— Как вы теперь относитесь к прессе? Теперь вы видите нас со стороны.

— Тертые калачи. Без труда могут раздуть из мухи слона. Возьмите, к примеру, вчерашний случай в школе. Фокусы с монетами, которые показывал губернатор. Событие пустяковое, но раструбили на всю страну.

Айра кивнул.

— Я сообщил об этом в редакцию. О значимости, правда, ничего не сказал. Оставил на их усмотрение.

— То есть, редакторов выпускающего номера…

— Такие-то пустячки зачастую и приобретают решающее значение… — Айра посыпал овсянку сахаром, щедро сдобрил сливками. Положил в чашку три ложки сахара, добавил сливок. Густо намазал гренок джемом. Принялся за еду. — Знаете, вы у нас барашек на закланье. Да, да. Вас бросили на съедение волкам. Мне. Нам. Вы удивлены? Ешьте бифштекс. Бифштекс на завтрак. Вы бы вогнали моего доктора в запой. Впрочем, сделать это не так уж и трудно. Он постоянно балансирует на грани. Мы на таком этапе предвыборной кампании, когда на вашем месте им нужен кто-то из молодых. Которому потом можно дать пинка под зад. Сгодился бы и Джеймс, но он подустал. И трюки его мы знали наперечет. Наскучил он нам. Вы молоды, и, судя по разговорам, мыслите неординарно. Так оно и есть. Плюете на докторов, тревожитесь о перенаселении Земли. С вами нам скучать не придется. Говорят, вы дали Солову пузырек с глазными каплями. Это так?

— Нет.

— О вас уже выдумывают истории. Переключают внимание с губернатора. Когда эти бестолковые, отнимающие столько времени и энергии праймери закончатся, из вас сделают козла отпущения. Вам придется отвечать за все ошибки кампании. А потом они пригласят профессионалов. Вы думаете, я не знаю, что говорю? — Флетч слушал и ел, а потому не выразил должного изумления. — Один у них уже наготове. Вы слышали о Грэхеме Кидуэлле? Его уже взяли консультантом по контактам с прессой. Я готов поспорить на оставшийся кусок гренка, что Уилер уже разговаривал с ним этим утром. Может, даже дважды. Кидуэлл, хозяин большого вашингтонского кабинета, совладелец крупной фирмы, специалист в информационных проблемах, можно ли желать лучшего претендента на пост пресс-секретаря президента Соединенных Штатов? Вы думаете, что попадете в Белый Дом? Неужели вы так наивны? Я видел, как это делается. "Президентская кампания — крестовый поход любителей". Где он это взял? Кэкстон Уилер — любитель. Да он такой же любитель, как проститутка в Джорджтауне. А его жена, женщина-дракон. Она может выйти в финал любого соревнования. Даже по кетчу. В ходе первичных выборов, когда приходится колесить по захолустным городкам, налет любительства приносит определенные дивиденды. Приближает кампанию к рядовому избирателю. Создает ощущение народного движения. Привлекает добровольцев, пожертвования. Люди видят поднявшуюся суету, говорят себе: "А я ведь тоже могу помочь", — откладывают лопаты или клюшки для гольфа и идут работать на кандидата. Потом остаются только профессионалы. Поскольку необходим образ компетентности. А сейчас, на проселочных дорогах, вы — главный любитель, — Айра допил чай. — Я вот подумал, что вам следует знать об этом.

— Благодарю, — достаточно бодро ответил Флетч. Возможно, вы правы.

— Не возможно. Наверняка прав. Поначалу избирательной кампании нужны идеализм и молодость. Как только в праймери одержана победа, бразды правления берет цинизм, а идеализму покупают билет домой. Вы не возражаете, что вас используют?

— Используют всех. Все зависит от того, для какой цели.

— Идеализм, — скорчил гримаску Айра Лейпин. — Идеализм едет домой на автобусе, — он вылил в чашку последние капли из чайника. — Меня тошнит.

— Вы неважно выглядите.

— Что мне нужно, так это кофе, — он подал знак официантке. — Наверное, и я должен внести свой вклад в борьбу с перенаселением, — подошла официантка и Айра заказал чашечку кофе. Вновь повернулся к Флетчу. — Вы знаете, мою жену убили.

— Нет. Боже мой. Когда?

— Два года и пять месяцев тому назад. В квартале от нашей квартиры в Вашингтоне. Грабитель ударил ее ножом.

— Прямо в сердце?

— Нет. Но от удара она упала и ударилась головой о каменные ступеньки, у двери дома.

Флетч покачал головой.

— Как можно с этим примириться?

— Нельзя. Можно только об этом не думать. Отложить в памяти и никогда не заглядывать в тот уголок, официантка принесла кофейник, чашку и блюдце. — Спасибо, — поблагодарил ее Айра. — Вы меня убиваете. — Не торопясь, он наполнил чашку. — Я был в Вене с президентом, когда пришла телеграмма. Я смотрел на клочок бумаги и не мог поверить своим глазам. Перечитывал раз за разом, и убеждал себя, что это ложь. Я даже не помню, как добрался до дому. В памяти осталось лишь одно: Марта Нолан из "Бостон глоб" собрал мне чемодан.

— А дети?

— Давно выросли. Убийство потрясло и их. Могли ли они подумать, что на их мать бросятся с ножом?

— А этого человека поймали?

— Кто видел мужчину, убегающего с кошельком? Может, в нем было пятьдесят долларов. Больше вряд ли. Он даже не утащил новую скатерть, которую она купила. Непонятно зачем. Скатерть у нас была.

— Я не знал. Я вам очень сочувствую.

— Дело не в этом, — Айра провел рукой по подбородку. — Но каждый раз, когда я слышу об очередном убийстве, а убивают-то женщин, все всплывает вновь.

— Конечно.

— Послушайте, неужели вы пришли сюда, не зная, что в коридоре убили женщину?

— О чем вы? — удивился Флетч.

— Вы не слышали? Хорошим же вы были репортером. Ночью убили горничную. Задушили.

— В этом отеле?

— Да. Ее нашли повара. В четыре утра. В служебном лифте. Два дня тому назад женщину сбросили с крыши отеля, в котором мы останавливались. Не знаю, что и сказать. Мы продолжаем предвыборную кампанию, словно ничего не происходит… Что с вами? Теперь затошнило вас? Что случилось с вашим загаром? Вы так побледнели. Выпейте-ка кофе.

— Не хочу.

— Выпейте, выпейте. У вас такой вид, будто ваше сердце оторвалось и сейчас выкатится из ваших ботинок.

— Благодарю.

— Пейте, пейте. Я все равно больше не буду. Доктор говорит, что от кофе я начинаю нервничать.