Глава 11: Балтиморские салюты, часть вторая: Не звали!

Откровенно говоря, время перелёта на транспортнике я помню смутно. В вопросах бытовухи. В остальном же происходящий бардак вбился мне в голову надолго.

Прошёл где-то месяц, если верить ежедневному объявлению. За этот месяц я исследовал, вроде бы, треть корабля. Всё остальное было недоступно человеку с моим пропуском – весь транспорт был разграничен на несколько отсеков, проход на которые ограничивался уровнем допуска. Уровень этот зависел от звания, и, как вы могли догадаться, у специалиста четвёртого класса он лишь немногим выше, чем у рядового состава. Это иногда раздражает, ибо моё «немногим» выражается в паре-тройке кают, которые мне, в общем-то, и не интересны.

Большим минусом этого корабля является полное отсутствие возможностей по отработке боевых навыков, не считая физической формы, изучения теории и практики рукопашного боя. Всё это мы делаем на одной и той же площадке, практически одновременно. И это забавно, когда в одном углу читают лекцию о приоритете выбора цели в секторе обстрела, в другом группа бойцов избивает друг друга, а вокруг них мотает круги взвод, подгоняемый окриками сержанта. Удивительно, но всё это выглядело вполне цивильно и даже систематизировано.

После недели привыкания. За эту неделю количество травм, межвзводных драк и забитых палат в медпункте было настолько высоким, что точка кипения была не за горами. Ещё бы несколько косяков с нашей стороны, и палубная охрана устроила бы нам сабантуй с драматичной концовкой в корабельном карцере. Причём сидели бы мы чуть ли не всей ротой.

Смешно, правда, было бы только им.

Корабельная столовая заслужила у нас только одно звание – пыточная. Да, и раньше нас кормили не то чтобы хорошо-вкусно, а скорее вдалбливали в нас столь ненавистные пайки, которые разбавляли свежими овощами и хлебом. Но...

– Сколько раз тебе сказать надо, пухлый палач наших желудков, если залить питательный брикет цвета детской неожиданности соусом из продуктов, которые ты отказываешься называть, вкуснее он не станет! – так звучит самая типичная претензия с нашей стороны, которую мы повторяем если не ежедневно, то раз в пару дней.

– Я и не обязан делать вам еду, дуболомы недоношенные! В мои обязательства входит поддерживать в вас всё необходимое! – хряк с несколькими лишними подбородками показывает средний палец, и проводит им из стороны в сторону, показывая своё отношение ко всем, кто собрался в столовой.

– Вкус еды и есть необходимое, грёбаный ты банан! – к протесту присоединяется всё больше солдат, которым не по вкусу давиться питательным брикетом.

– Ну соус-то чувствуется? Чувствуется! Какие проблемы?! – повар потрясывает половником, выглядывая из-за своего раздаточного стола.

– В тебе проблемы! – и с этими словами кто-то запускает в сторону повара тот самый брикет с тем самым соусом. Толстяк успел спрятаться за подносом, и вовремя – количество снарядов продолжает расти в геометрической прогрессии.

В этот момент в столовую врываются палубники с круглыми прозрачными щитами и шоковыми дубинками, которые начинают бить первых попавшихся солдат и медленно распределяются по всей столовой.

Злость от того, что их нормально не кормят, осознание того, что единственную еду они только что запустили в её создателя, и то, что появились палубники, привели голодных колониальных пехотинцев в состояние боевого куража.

– Наших бьют! – разлетелось по залу. И понеслось...

Вооружённые подносами солдаты бросились в контратаку на палубную охрану. Бойцы с щитами ловко отбивали удары пехотинцев и отбрасывали их назад, нанося увечья дубинками. Плоский металл гнулся и трескался, но казалось, что запас просто неисчерпаем – пехотинцы, потеряв своё импровизированное оружие, отступали в толпу, чтобы вернуться с подносом наперевес.

Вот один из солдат поязыкатее запрыгивает на стол и начинает координировать действия сослуживцев. Бездумная толпа, начавшая получать приказы, буквально на глазах преобразовывается в легион.

– Подрывники, брикетами – залп! Операторы тяжёлого вооружения – вперёд! Ударить и на смену оружия! Пехота, по сигналу!

И вот группа пехотинцев, державшаяся чуть позади, прицеливается и начинает забрасывать охранников. Питательная дрянь рассыпается в крошки, соус забрызгивает визоры и щиты, координация охраны слабеет.

«Тяжи», выставившие перед собой скамейки, разгоняются и врезаются в противника. Это срабатывает как бульдозерный отвал, снося и разбрасывая врагов. Кто-то из атакующих падает без сознания – увернувшиеся от атаки действуют безжалостно.

– Пехота, бей!

Масса солдат устремляется на охрану, приходящую в себя после атаки тяжеловесов. Не готовые отбиваться, они один за другим пропускают удары подносов и кулаков. Кто-то из солдат подхватывает трофей и использует против владельца – первая захваченная дубинка разбивает визор охраннику и выводит того из игры.

Остатки подразделения палубников в суматохе умудряются сбежать с поля боя и заблокировать зал. Победители расхватывают оружие и снаряжение побеждённых и барикадируют помещение.

Через час сержант-палубник пытается договориться с солдатами через интерком:

– Прекратите этот балаган, сдайте оружие и сдайтесь сами, и тогда ваше предложение будет рассмотрено!

– Хрен там!

– Обойдёшься!

– Нормальной еды нормальным людям!

– Сами виноваты, псы наземные! Я с вами разберусь! – и интерком умолкает. Пехота чествует очередную победу. Тем временем часть бойцов пытается пробиться к повару – тот во время боя запер дверь и опустил решётку, полностью изолировавшись от голодных.

И обещание сержанта сбывается – палубники с помощью инженерного экзоскелета пробивают баррикады и врываются в столовую, вооружившись дробовиками-электрошокерами и гранатомётами со слезоточивым газом в снарядах.

Доблестные пехотинцы дают последний бой, но безуспешно. Вскоре бунтовщиков грузят на гравиплатформы, как мешки, и увозят в карцер. Естественно, привлекаются рабочие – разбрасывать бездыханные тела по камерам.

Через примерно полчаса об этом узнаёт лейтенант Шим от запыхавшегося адъютанта, и доходит до карцера. Там начинается театрально-оперное представление «Ты, палубная крыса» в исполнении звёздного дуэта. Это единственное время, когда охранники не ругаются с пехотой, а горячо обсуждают действия и реплики героев. Потом две группы зрителей разделяются – выпущенные из карцера пехотинцы слушают драматический монолог «Я же говорил», а охранники – его комедийный вариант «Грёбаная пехтура».

И так каждую неделю.

Я удивляюсь, как они умудряются собачиться и забывать произошедшее к концу недели, чтобы повторить в начале следующей. Даже речи, которые своим придуркам читают командиры, из раза в раз не меняются. Слава Колониальному Союзу, меня это полностью избегает – я к голодным бунтам своих сотоварищей стараюсь не присоединяться, ибо первого раза хватило.

Кроме регулярной бузы Колониальной Пехоты на корабле было ещё несколько активностей, которые скрашивали наше тут присутствие. К примеру, ежедневные лекции по общей теории. Судя по словам инструкторов, специально из-за высадки на Балтимор. Темы варьируются от работы внутри малой группы и общей группы войск, так и доходя до мелочей, в том числе о СУКА-х, которые будут нам предоставлены штабом на время работы на планете.

– Садитесь! – сказал инструктор в шляпе с широкими полями, и взвод послушно плюхнулся на задницы. – Сегодня мы повторим одну из важнейших тем, связанных с вашей командировкой на планету Балтимор. Вы должны понимать, что вы будете действовать на незнакомой вам территории. Несмотря на посильную помощь Береговой Охраны Балтимора, вы, тем не менее, регулярно будете оказываться в контакте с местным населением. Как вам, надеюсь, известно, главной проблемой сил закона является террористическая организация Дети Скубы. Учтите – они отвратительные противники с точки зрения боевых действий, и у них не достаёт хитрости и тактического мышления. Правильно управляемый отряд может нанести им сокрушительное поражение без потерь.

Инструктор откашливается, делает глоток из стакана на столе и продолжает:

– Преимущественно агенты Детей Скубы распространены среди гражданских и неплохо маскируются. Но у них есть проблемный признак – они постоянно прячут лицо, на котором есть клеймо. Видите человека в маске, или старательно уходящего от зрительного контакта – хватайте. Не забывайте, что ваша цель – поддержание порядка, локализация крупных бунтов и тому подобное. Вдумайтесь – вас целая рота! Да вы можете горы свернуть! А теперь перейдём к тактике малых групп. Откройте файл...

И так протекало каждый раз. Инструктора старались вдолбить нам в голову то, что мы молодцы, что враг слабый, что мы там ненадолго, а как придём, так сразу нас расцелуют, девушки будут виться и так далее.

Вот только чуйка пережившего вакханалию мне подсказывает, что всё будет не так.

Как всегда.

***

– Эй, Данлоп, поднимайся! Нас спустят на Балтимор через шесть часов! – раздался у моего уха голос сержанта, заставивший меня подскочить и треснуться головой о верхнюю койку. Я, шипя, натянул форму и потащился за взводом, строящимся двойной колонной на выходе из казармы.

По пути я потирал лоб и ворчал, что меня не обязательно было поднимать криком. Мои товарищи, не продравшие глаз после сна, посыпали меня ругательствами. Кто-то пихнул меня в бок, а когда я посмотрел на возможного злодея, тот лишь смотрел в сторону и посвистывал.

Нас, под недовольные взгляды охраны, завели жрать. Двойная колонна перестроилась в нестройную колбаску, растянувшуюся от входа до пункта выдачи. По одному исчезали подносы, и на них появлялись тарелки с тостами, энергетические батончики-мюсли и стаканы апельсинового сока.

– Э... – удивлению с нашей стороны не было предела.

– Чего рты раззявили?! У вас высадка. Живо пожрали и вон отсюда! – бросил кабан в фартуке, скривившись и махнув рукой.

Ускорившись, народ практически смёл продукты, которые выделил повар, и потащился. Довольные, они уплетали тосты, жевали батончики и запивали всё соком, не веря в свою долю счастья.

Я в привычной для себя манере потряс стаканом. В моё поле зрения попала кучка бежевого цвета, и напомнила мне проказу курсантских времён.

– Буря в толчке! – я бросил стакан об пол, и когда все замолчали, отвлекшись на звон, прокричал сигнальную фразу.

Удивлённые солдаты начали проверять свои стаканы, и замечая проблему, приготовились к метанию.

Сок полился, правда не как из рога изобилия... А как из бомбы напалм.

Охрана уже ворвалась и приготовилась бить морды, но бунта не произошло. Обозлённая солдатня разбила посуду и нестройно покинула столовую. Даже недожрамши.

Сержант, поддерживая относительно хреновое настроение в наших рядах, повёл нас на лучшее учебное поле на этой посудине. Второй взвод уже отдувался, отжимаясь и бегая кругами. Нас они встретили беговой речевкой:

– Первый взвод уже идёт! – начал ведущий.

– Даже Боже их не ждёт! – продолжили бойцы, сдерживая смех и свой темп.

– С первым взводом хоть куда! – звонкий голос отличника сержантской школы сопровождало эхо среди корабельных переборок и коридоров.

– С первым взводом нам пизда! – хор ржущих парней в спортивной армейской форме повредил строй и просто развалился по палубе, держась за животы. Их сержант попытался восстановить порядок, но не выдержал и скатился в такое же состояние, как и его подчинённые.

– Позубоскалили и ладно, страдайте дальше. Первый взвод, планы меняются! Идём на тренировку ближнего боя! Повязки цепляй на ходу! Ша-а-а-агом арш!

Как заведённые, мы вытащили тренировочные повязки и начали обвязывать по кистям. Вскоре все мы были готовы бить друг другу морды.

– Ладно, обормоты родные, молитесь, чтобы ваш номер не выпал сейчас. – с этими словами инструктор достал инфопланшет и открыл приложение-рандомайзер, ввёл цифру «29» и нажал на кнопку. На экранчике возникло число 01, а потом, когда сержант повторил действие – 10.

– Данлоп, Фирс, шаг в круг! Вы в деле!

Тяжело вздохнув, я вошёл внутрь круга, сформированного бойцами взвода. Несколько человек похлопали меня по плечу, взъерошили волосы и в таком духе. Кто-то даже меня ущипнул за задницу.

Относительно поправив форму и остаток причёски, я скинул с себя китель и бросил на пол. Ребята за моей спиной подцепили его и утянули к себе. Благодарно кивнув, я перевёл взгляд на соперника и встал в боевую стойку.

Фирс не стал ждал сигнала и ринулся в атаку, занося правую руку назад для удара. Дождавшись необходимого момента, я отпрянул в сторону и ударил соперника кулаком в бок. Ему не сильно это понравилось, и он, слегка согнувшись, зарычал.

– Врежь ему!

– Кроши его!

– Фирс! Фирс! Фирс!

Пехотинец развернулся ко мне и снова начал замахиваться. Я поставил блок по линии его атаки, как вдруг он резко сменил ударную руку и его тяжёлый кулак влетел мне в лицо. Моя голова откинулась назад, а блок распался. Воспользовавшись моей слабостью, Фирс ударил ногой с разворота прямо в живот. Я отлетел в сторону и завалился на колени.

Разъярённый боец начал рывок, надеясь со мной закончить, но неожиданно я рванул ему навстречу и снёс его с неустойчивой позиции. Мой приём сработал, и Фирс, кувыркнувшись в воздухе, глухо ударился об палубу.

Я начал восстанавливать дыхание и подниматься, но удар в сгиб правого колена заставил меня припасть и потерять какой либо контроль над ситуацией.

– Добей его!

Звуки поднимающегося Фирса напомнили мне чем-то мою дуэль с Грумзой. Правда, тогда было и места больше, и у меня был бластерный пистолет. Сейчас у меня только кулаки. Не получилось сыграть на ловкости и хитрых приёмах. В принципе не получилось что-либо сделать – грузный Фирс, шкаф из отделения тяжёлого вооружения, оказался просто непробиваемым.

Я почувствовал касание. Кажется, его кулак опустился на мою голову.

– Фирс – победа. Данлоп – ты опять обосрался. Сегодня точно не твой день.

Мой китель полетел в меня со всем презрением, которое только можно выразить проигравшему в честной драке. Я поднялся и натянул камуфляжную куртку. Фирс протянул мне руку – и я её пожал.

– Нормальный бой. Хорошее начало. Хреново продолжил. Практикуйся.

***

Тренировка закончилась через полтора часа. Нас, уставших и побитых, загнали в душевую, а потом к медикам, прикрыть ушибы и прочее. Чтобы смотрелись получше.

После этого всей ротой во главе с лейтенантом мы отправились в арсенал за снаряжением.

И там нас нехило огорошили.

– Идёте налегке: бронежилеты, форма, наколенники, стандартные пехотные плазмеры и СУКА No. 69. Больше не дам, получите нормальные комплекты после высадки.

– Маловато будет, знаешь ли! – сказал лейтенант Шим, ударив кулаком по столу.

– Да на кой вам больше-то, высадка в мирной зоне, вам ничего не сделают! – откровенно негодующий начальник склада пытался объяснить нам, дуболомам, что ему со своей колокольни яснее.

– И-ди-от! Нам необходимо больше оборудования для эффективной работы, иначе мы не сможем выполнить свою работу! Ты меня по-ни-ма-ешь?! – лейтенант сорвался и попросту схватил начсклада за одежду и с душой потряс.

Комендант, отбившись от лейтенанта, отмахнулся и рявкнул:

– Ладно! Дам вам пару автоматических пушек на гравитационной платформе! Довольны? А теперь взяли свои баулы и снаряжение и НАХРЕН ИСЧЕЗЛИ ИЗ МОЕГО АРСЕНАЛА!

Человеческая многоножка медленно но верно распадалась – люди начали получать снаряжение. Я был первым, и потому долго копался в поисках своей этикетки на запечатанном пакете. Подгоняемый сзади, я взял свои вещи и в ускоренном порядке вышел на свободу. Меня сразу же дёрнул сержант и потянул на построение перед ударными десантными общевойсковыми транспортами, они же, в девичестве, УДОТ-ы.

Целый час я простоял в полном снаряжении в ожидании других придурков, подобных мне. Наконец, вся наша рота, распределённая методом тыка по УДОТ-ам и выслушавшая речь, покинула мусорку с двигателями.

– Всем позывным, на связи Хоутел, проверка связи, приём. – голос лейтенанта, механизированный за счёт микрофона и качества связи, раздался у нас в наушниках.

– Альфа-Лидер, на связи, приём.

– Бета-Лидер, слышу громко и чётко, приём.

– Гамма-Лидер, канал стабилен, приём.

– Вас понял. Следуйте к точкам выброски, конец связи.

Транспорты, включая форсаж, рванули к поверхности планеты. Дежурные стрелки на турелях проверяли пространство вокруг. Пристёгнутые колониальные пехотинцы, сжимая в руках плазмеры, были расслаблены. Их не ждала сложная работа, а высадка вообще должна пройти без проблем. Вот пролетевшим мимо показались станции атмосферной обороны – небольшие сложные фигуры, ощетинившиеся одноствольными автолазерами и пусковыми установками реактивных зарядов. Ничего не подозревающие пилоты шли спокойно, как вдруг...

Обновление системы защиты сменило настройки «свой-чужой». На радаре искусственного интеллекта показалась вереница красных маркеров, и он приступил к их устранению.

– Манёвр уклонения! – крикнул командир транспорта с Гамма-Лидером, но было поздно – рой реактивных ракет добрался до своей цели, и транспорт взорвался. Так же погибли и ещё два УДОТ-а – остальные выпустили ловушки и увернулись, но тут заговорили автолазеры. Красные лучи осветили космическую тьму. Лазерные вееры начали рисовать фигуры, которые с рвением цепного пса следовали по пятам десантных транспортов. Вот взрывается ещё один; тела разлетаются по вакуумному пространству вместе с осколками и обломками.

– Вытащи нас отсюда! – рявкнул сержант пилоту, удерживаясь в маневрирующем корабле.

– Да пытаюсь я, пытаюсь! – крикнул ему пилот, уводя свой УДОТ в вираж. – Система охраны взбесилась! Мы потеряли половину десанта! А-а, твою мать!

Лазерный луч высокой мощности пробил корпус и добрался до штурмана, чья голова попросту взорвалась от попадания. Кровавая каша разлетелась по кабине, забрызгивая приборы и людей. Одного из бортстрелков вырвало, когда чудом уцелевший глаз свесился с приборной панели, и упал, обратив взор на юнца. Сержант выскочил из кабины и практически забежал в десантное отделение.

– Держись, сосунки, посадка будет жёсткой! – с этими словами он запрыгнул на своё место и пристегнулся. – Страховочную систему активировать, если не хотите быть пущенными на шашлык!

Пехотинцы потянулись к кнопке, мигающей ярким красным светом, подобно тем лазерам, что сейчас уничтожали их сослуживцев. По сигналу сержанта они одновременно нажали...

...Но спасительного чуда не произошло. Страховочный скафандр, встроенный в десантные сиденья, отказал из-за повреждений. Накатила паника – самые напуганные задёргались на своих местах и начали молиться, у кого-то под маской потекли слёзы. Некоторые были сдержаннее, но и они мотали головами и вопросительно смотрели на сержанта, в том числе и я. У меня в мыслях было всё что угодно, кроме хороших идей. Я сгруппировался и зажмурился.

– Храни нас Бог... – прошептал сержант и расслаблено закрыл глаза.

– Держи-и-ись! – прокричал в микрофон пилот, старающийся восстановить контроль над УДОТ-ом и приподнять его нос. В армированном стекле стремительно пролетали облака и тучи, тёмное, грязное небо и далёкие шпили высотных зданий. Проходит несколько секунд, и десантный транспорт падает на землю...

***

Капли дождя неумолимо барабанят по обломкам и телам, туша огонь, разбавляя и смывая прочь лужицы крови и машинного масла. В воздухе витает запах смерти – именно тот, который не спутать ни с чем, едкий и горький, пробирающий насквозь. Хмурые тучи медленно плывут куда-то на север, как умирающий, что стремится уползти от самой Смерти. Даже привычный для Балтимора дождь казался неестественным – слишком сильным и горестным, будто само небо оплакивает умерших.

Издалека приближается глайдер, в кабине которого видно двух человек в форме Береговой Охраны. Приблизившись к упавшему УДОТ-у, эти двое останавливают свой транспорт и подходят к горящим обломкам. Аккуратно, стараясь не наступить в грязь, они осматривают место крушения. Подойдя к одному из тел, люди в форме видят, что перед ними живой – оставшийся без руки и с неестественно выгнутыми ногами, в оборванной форме, юноша тяжело дышал и пытался вытащить из своего живота осколок бронежилета. Увидев бойцов Береговой Охраны, он протянул к ним целую руку, и что-то залепетал. Из его глаз полились кровавые слёзы. Один из солдат подошёл и посмотрел на него, наклонив голову набок.

И наступил на осколок, вгоняя его глубже, пробивая грудную клетку. Короткий вскрик – и раненый утихает, и его рука, подобно плети, падает на землю.

Убийца снимает с головы шлем. Его взгляд отражает презрение; губы плотно сжаты, а на щеке красуется клеймо «Детей Скубы».

– Ты мог бы проявить толику милосердия, брат. – бросил ему второй охранник.

– Они пришли убивать наших братьев и сестёр. Они пришли забрать наш мир. Они пришли лишить нас Скубы. Они! – человек без шлема плюёт на мертвеца, – Не заслуживают! Милосердия! Их! Сюда! Не звали!