Глава 3.

Воскрешение.

Где-то далеко завывает дикий ветер, шелестит ворохами снег - словно огромный волк, запрокинув мохнатую голову, жалуется хозяйке-луне и, не дожидаясь ответа на свой душевный крик, с шумом срывается с места. Потом, внезапно остановив свой неистовый бег, он поднимает острую морду с заледеневшими усами к небу, и вновь раздается вой, полный печали, тоски и безнадежности. Первое время грустный зверь блуждает вдалеке, но постепенно его звуки становятся громче - он приближается ко мне. И вот, уже совсем рядом шуршит снег и вдруг раздается оглушительный рев, будто этот обезумевший от отчаяния волк завывает мне в самое ухо.

С трудом открыв глаза, я увидел перед собой лишь тьму, будто и не поднимал тяжелые веки. А вскоре они сами собой опустились, и воющий ветер поспешил удалиться, уступая место тягучему сну. Перед глазами вплыли мутные фигуры людей; они что-то говорили, активно жестикулируя призрачными руками, но я их не слышал и не понимал. Вскоре мое внимание привлекло что-то непривычное, то, что помогло бороться со сном - то была боль. Реальная и навязчивая, она разгоралась в руках, ногах, лице и, наконец, зажглась в груди, терзая легкие. Смутные образы стремительно улетучились, оставив меня в ледяном одиночестве. Я вновь попытался открыть глаза и теперь вместе с окружающим мраком познал жуткий холод, пробивавшийся сквозь боль; казалось, холод и являлся болью, ее какой-то иной формой.

Крупная дрожь прокатилась по телу, заставляя очнуться задеревеневшие мышцы. Я решил их напрячь, но послушались в основном только руки, да и то, они оказались в холодном плену. Снег, тяжелый снег давил на меня со всех сторон, не давая даже пошевелиться. В панике я затрепыхался, как подстреленная дичь, и вскоре отвоевал для себя немного пространства и даже смог вытянуть наверх окоченевшие руки, где они не встретили сопротивления, а значит, плотный снег, чуть не ставший для меня могилой, там кончался.

С трудом двигая руками, я разгреб снежную кашу над собой и ощутил, как в глаза ударяются острые льдинки, запущенные лютым ветром. Лицо, к моему страху, утратило чувствительность и превратилось в сплошную замороженную маску. Дышать получалось лишь через приоткрытые губы, образовавшие трещину на заледеневшей коже. Студеный воздух с колючими крупинками снега с хрипом проносился вглубь легких и обжигал их изнутри.

После нескольких неудачных попыток выбраться из сугроба вспомнил о ногах и подключил к делу - но они совсем отказались подчиняться, как будто их у меня вовсе не было. С руками обстояло немного лучше - я ощущал их примерно до локтей, а остальное окоченело и почти не сгибалось. Работая замороженными кистями рук, словно лопатками, немного утрамбовал снег перед собой и попытался выползти, упираясь на локти. Выбравшись до пояса, я перевернулся и упал спиной на снег. Слегка проваливаясь, продолжил загребать руками как веслами, и вот, наконец, мне удалось выбраться из рыхлого сугроба на более твердый наст.

"Что же со мной случилось? Как я здесь оказался? Что это за место?", - мозг засыпал вопросами, очнувшись от замораживающей дремоты. Приподнявшись на локтях, попытался осмотреть себя сквозь ночную тьму и кружащийся снег метели. Я скорее почувствовал, чем увидел, что одет в ту же самую одежду, когда... когда...

"О, боги! Я же ведь...". Из самой груди, сквозь обледенелые губы вырвался громкий стон отчаяния. Инстинктивно скрутившись, как эмбрион в материнской утробе, я прижал окоченевшие кисти к животу, где должна находиться страшная рана. Смертельная рана, которую нанес себе сам...

"Странно - живот почти не болит, ну разве что сильно замерз" - не поверив себе, поскреб руками от груди и ниже. Окоченевшие пальцы ничего не сообщили, но стало заметно, что живот у меня совершенно цел и оттуда не вываливаются внутренности. "Может, я не убивал себя, не распарывал живот во время ритуала? Может, банально потерял сознание после напряженной схватки и дальнейшее мне приснилось? Но как тогда я оказался здесь, погребенным в снегу среди глубокой ночи? Да и почему ритуал, и все, что было потом, так отчетливо врезалось в память? Помню сильную боль, слабость и неотвратимую близость смерти... Но, с другой стороны, теперь живот невредим, да и я...".

"Черт, да я жив!", - обрадовался и сразу захотел озвучить свою мысль, но замерзшие челюсти не сдвинулись ни на миллиметр. В итоге вместо слов послышался какой-то клекот захлебнувшейся вороны.

"Надо вставать, а то живым буду недолго. Надо встать и идти", - приказал сам себе и резко перевернулся на живот, угодив при этом лицом в рыхлый снег. Подтянув к животу чуть ожившие колени, я уперся утопающими в сугробе локтями и попытался встать.

"Идти, но куда?", - с трудом распрямляя ватные ноги, приподнялся над сугробами. Меня сильно шатало и трепало ветром, словно порванный парус, но я чудом удерживал равновесие, размахивая руками и переступая с места на место.

"Как куда? Конечно, к теплу! Сейчас для меня это самое желанное, что может быть в мире", - утопая по колено в сугробе, попытался осмотреться вокруг.

Среди завесы летящего снега что-то блеснуло во тьме, похожее на дальний огонек. Мое лицо треснуло от невольной улыбки, и я почувствовал, как по шее потекла горячая струйка крови. "Вот же черт! Ты точно жив, Самурай!".

...

"Костер! Я так и знал, что это костер", - несмотря на боль в потрескавшихся губах, я все равно пытался ими шевелить, чтобы услышать собственный голос. Впереди уже отчетливо виднелись дрожащие на ветру языки пламени, освещавшие скудным светом унылые окрестности. Куски бетонных и кирпичных стен, ветви высохших деревьев и ржавый скелет грузовика, занесенного сугробами - вот что окружало костер. Однако, где та живая душа, что развела огонь в этом заброшенном богами месте?

Я попытался ускорить шаг, но ватные ноги с трудом волочились по снегу, словно не хотели вести меня к спасению. Зато глазами уже находился там и видел себя сидящим перед костром, с протянутыми к огню руками. Правда, была вероятность, что эти закоченевшие руки отогреть уже не получится. Они страшно побелели, начиная от локтей, а ближе к кистям стали синими с фиолетовыми прожилками. Я попытался отогнать от себя страшную мысль, что с руками придется расстаться. Решил, что сейчас главное - согреться, чтобы сердце не остановилось от переохлаждения, а потом.... А потом посмотрим.

Когда до огня оставалось меньше дюжины шагов и его тепло ощущалось уже физически, я вдруг упал. Ноги мои, не выдержав нагрузки, предательски подкосились в минуте от спасения. Поднявшись с яростным хрипом на колени, упрямо пополз к костру. Посмотрев перед собой, стал пожирать глазами лоскуты огня, пляшущие по огромному бревну. Я вдруг испугался, что не доползу, потеряю сознание - будет очень обидно замерзнуть в нескольких метрах от спасительного тепла. Но тут справа появилось какое-то движение, и это заставило немного придти в себя.

Остановившись, я повернул голову и заметил бредущего к костру человека. Одетый в порванную одежду, он тоже выглядел ужасно замерзшим, впрочем, шел довольно бодро, опираясь на толстую палку. "Еще один заблудший, ...правда, этот умнее меня - догадался использовать самодельную трость. Хотя мне попросту под руку ничего не попалось", - оправдал себя, разглядывая незнакомца. Тот, почуяв живительное тепло, ускорил шаг.

Однако не успел я порадоваться человеку, который добрался до огня и скоро примет его благодатный жар, как произошло кое-что ужасное. Такое, что я застыл на месте и долго не мог пошевелиться...

С другой стороны костра, прямо из-за полуразрушенной кирпичной стены выскочило большое и волосатое существо, окружив себя вихрем снега. Оно пронеслось мимо огня, языки которого взметнулись в сторону, будто хотели увернуться, и врезалось в человека с палкой. В следующую секунду страшное существо подняло передними волосатыми лапами незнакомца над своей огромной клыкастой пастью. Еще через миг крепкие лапы разорвали тело человека пополам, а из чрева чудовища взметнулись вверх мерзкие щупальца и впились во внутренности человека.

Это произошло так быстро, что жертва не успела даже закричать. В итоге среди мирного потрескивания огня и завывания ветра послышались ужасные звуки ломающихся костей и чавканье щупалец, засасывающих еще живого человека.

"Назад! Бежать! Прятаться! Прятаться, пока оно меня не заметило!", - очнулся разум, заставляя напрячь мышцы, разогретые кровью взбесившегося сердца. Я развернулся на четвереньках и вдруг осознал, что мне совсем негде спрятаться - вокруг сошлись в зловещем хороводе ночь, снег, холод и верная смерть...

...

Я медленно полз к огню, опасливо поглядывая вперед. Чудовище возле костра понемногу заглатывало растерзанную жертву, густо обливаясь ее кровью. Оно здорово увлеклось этим поздним ужином и вроде бы не замечало нового гостя.

"Может, эта тварь нажрется и не будет меня трогать, пока я немного погреюсь у костерка?", - наивно подумал, переводя взгляд с костра на чудовище. "Если у него, конечно, нет здесь друзей или родственничков, таких же голодных как он сам.... Да вы посмотрите на него... или на нее - какая милашка! Ну, разве такая может завести каких-нибудь друзей? В принципе может, но только для того, чтобы их скушать. Вон ведь, с этим она недолго дружила...".

Пока подбадривал себя шутками, блаженное тепло от костра, наконец, коснулось моего тела, и я даже решил, что готов сидеть хоть в обнимку с этим чудовищем, лишь бы согреться. Вот только все равно не хочется согреваться у него в желудке...

Приблизившись вплотную к огню, я остановился и бессильно упал на живот, а голова упала на вытянутые руки. От моего тела и одежды стал подниматься пар, словно на морозе после парилки. Закрыв растаявшие глаза, вспомнил, когда последний раз посещал баню - в Хельмграде, за пару дней до отъезда на ставшее проклятым задание клана Симацу. Казалось, это произошло так давно, словно в прошлой жизни. В бане было тоже жарко, только тогда меня согревал приятный пар, от которого на коже выступали капельки пота, и чувствовалось, как очищается не только тело, но и душа. А тут замерзшее и частично окоченевшее тело, чуть отогревшись, зажглось дикой болью, да так, будто на тело выплеснули кипяток и воткнули длинные раскаленные иглы. Однако я, стиснув зубы, терпел, ведь эта боль - крик самой жизни, спасение от холодной смерти.

Постепенно боль притупилась, оставшись только в руках, ногах и на лице. Кисти же так и остались нечувствительными. Раскрыв высохшие от близкого жара глаза, посмотрел на свои руки сквозь разодранные рукава. Они буквально на глазах раздувались и краснели, но только не пальцы. Пальцы оставались безжизненно синими и напоминали тонкие заледеневшие веточки. Я раньше подозревал, что это значит, но теперь убедился воочию, разглядев их при ярком свете костра. Мои пальцы умерли. И если их не удалить, то они потянут за собой и остальное тело при помощи гангрены, что стремительно разовьется через несколько суток. Боюсь, тут даже режим регенерации не поможет.

Разглядывая свои страшные руки, я вдруг почувствовал гарь, а до этого мой замерзший нос воспринимал лишь сухой запах раскаленного воздуха. Это задымилась ткань на изодранных рукавах, оказавшихся в опасной близости с огнем. Одернув руки, слегка приподнялся и посмотрел через костер. "Если даже я почувствовал запах горелого своим обмороженным носом, то уж чудовище и подавно". Впрочем, проглядывающая сквозь прыгающие языки пламени тварь двигалась в сторону кирпичной стены, откуда однажды появилась. Чтобы лучше рассмотреть чудовище, немного отполз от костра и привстал на четвереньки. Лениво перебирая несколькими волосатыми ногами, чудовище, сопя и чавкая, тащило свое огромное брюхо по снегу. Над головой сплелись щупальца, еще терзавшие обглоданную до колена ногу - все, что осталось от неосторожного гостя.

Похоже, монстр не заметил меня и решил спрятаться в свое убежище. А может, заметил, но подумал оставить на потом - я ведь и так с трудом передвигался. Чудовище, тем временем, подкараулит других людей, желающих погреться у костра. А уж потом и я пойду на десерт, подогретый и подрумяненный.

- Чтоб ты подавилась моим дерьмом, коварная сучья тварь! - с губ сорвались ругательства, и я впервые услышал собственный голос. Он оказался хриплым и слабым, но все равно меня порадовал и взбодрил - многие функции организма приходили в себя после шока обморожения, так что скоро наберусь сил. Я тут же начал придумывать, как противостоять чудовищу, если оно снова выпрыгнет из своей берлоги.

"Может, смастерить несколько факелов и поджарить тварь?.. Заодно и поем!", - осенило меня, когда посмотрел на свою одежду. "Ткань обмотаю вокруг головешки и подожгу. А если еще добраться до того грузовика, то можно облить факел топливом или маслом - гореть будет гораздо сильнее!".

Но тут моя гениальная мысль, не успев разгореться, неожиданно быстро погасла. Эта тварь совсем не боялась огня, наоборот, она его использовала, чтобы заманить своих жертв, да и для собственного обогрева - ведь ее убежище находилось недалеко от костра. И что-то я не вижу никого, кто бы подкидывал дрова, значит, тварь сама это делала. "Да что же это за сволочь такая? Какая-то жуткая помесь паука, осьминога и еще черт знает кого, ...и еще с мозгами! Тварь совсем не похожа на обычных или даже на диких мутантов. Одни с мозгами и не так уродливы, другие страшно мутированные, но совершенно тупые. Может быть, это что-то вроде гибрида? Кто знает, что могло родиться на этой зараженной земле...".

Взглянув на свои страшные кисти, я совсем упал духом. "Какие тут факелы можно делать, когда ниже локтей ничего не двигается?.. Ага, еще обмотать тканью и обмазать маслом... Черт, да такими руками даже себе задницу подтереть не смогу".

Я упал на спину и тяжело выдохнул, обессилено уронив руки на снег. "Бесполезный кусок дерьма", - обласкал сам себя и, согнув ногу в колене, сильно ударил каблуком по обледенелому снегу перед костром. Тут мне в голову пришла еще одна идея, уже не столь смелая. Мои ноги прятались от холода в ботинках, и пока бесчувственное тело валялось в снегу, они не так сильно пострадали, как руки. Я даже мог немного двигать пальцами ног, хоть и плохо их ощущал. Это значит, что, набравшись сил, можно встать и все-таки убежать из этой ужасной ловушки умного дикого мутанта...

Привстав на колени, осторожно посмотрел в сторону стены, куда уползло чудовище - оно уже спряталось за обледеневшими кирпичами и притихло. Быть может, если сильно не шуметь, то удастся далеко уйти, прежде чем меня хватятся. Пока я прикидывал свои шансы, послышался подозрительный хруст снега, но звук шел не со стороны стены, а откуда-то справа.

Повернувшись, я увидел невдалеке сразу несколько людей, тянущихся в сторону костра. Первый из них, могучего телосложения бородач в перевязанном веревками тулупе, медленно, но упрямо шагал вперед, сжимая на плече ремень. С его помощью он тащил импровизированную волокушу из веток и тряпок с привязанным к ней человеком без признаков жизни. Следом плелся худой парень, пряча рукава оборванной куртки под мышками. Он часто спотыкался и постепенно отставал - видимо засыпал на ходу. Такого человека, да на таком морозе уже можно считать мертвецом.

Бородатый шел прямо к костру, не замечая меня, зато чудовище его заметило - я услышал чавкающие звуки за кирпичной стеной, а спустя мгновение, из-за нее появилась клыкастая пасть с танцующими в предвкушении кровавого пира щупальцами.

...

- Стойте! Не идите сюда! - попытался закричать простуженным горлом. Мой голос казался таким тихим и слабым, что сам с трудом услышал его сквозь шум костра. Выглянув из-за пламени, я с ужасом наблюдал, как люди приближались к ловушке и как тварь клокочет в предвкушении пира и выползает из-под укрытия, пригнув свое уродливое тело.

Пока я смотрел и ждал страшной развязки, меня посетили неприятные мысли. "Если тварь сожрет этих людей, оно насытиться и надолго забудет обо мне. А уж потом можно набраться сил и бежать отсюда. Главное, не помешать ему сейчас, не вспугнуть людей, не испортить охоту...".

Зло сплюнул на снег от таких размышлений, укорил себя - я же все-таки человек, а не какая-нибудь трусливая тварь. Нагнувшись к костру, словно щипцами зажал горящую палку меж околевших кистей и поднял ее над головой. Огонь находился близко к пальцам, но им уже все равно. Повернувшись к людям, пошел к ним нестройной походкой, крича и размахивая полыхающей веткой над головой.

Мой план сработал - бородач заметил меня и замер. Парень, который спал на ходу, споткнулся об угол остановившейся волокуши и неловко упал в сугроб. Я закричал людям, чтобы они убегали отсюда и, выбросив палку, показал рукой в сторону выползшего чудовища. Но бородатый с удивлением поглядел на меня и стал жестикулировать руками.

- Твою мать! Ты что, не слышишь? Посмотри туда, посмотри на эту тварь! - прохрипел я и сам повернулся в сторону чудовища. Оно вдруг угрожающе заклокотало и, выпустив щупальца, повернулось ко мне.

- Вот же блин... докричался, - пробормотал, невольно попятившись. Однако не успел я сделать и пары шагов, как тварь, взбив волосатыми ногами снег вокруг себя, оказалась прямо передо мной. Огромная пасть с длинными клыками нависла над моей головой, воздух с визгом рассекли гибкие щупальца.

Прыгая назад, успел инстинктивно прикрыть лицо правой рукой. Едва уловимое глазом щупальце врезалось в нее чуть пониже локтя и, с мерзким треском срубив кости, полетело дальше, чудом не задев голову. Упав на снег, с удивлением посмотрел на покалеченную руку - из разорванных мышц и связок острым колом торчала окровавленная лучевая кость. Другая часть руки с кистью повисла на лоскуте растянутой кожи. Я перевел растерянный взгляд с ужасной раны на чудовище, ожидая второго выпада щупалец - на этот раз смертельного. Тварь же, к удивлению, решила оставить меня в покое. Взметнув снег мохнатыми лапами, она направилась в сторону новых гостей. Повернув к ним голову, заметил, что бородач не стоял без дела - он где-то раздобыл длинную оглоблю, скорее всего, вытащив ее из самодельной волокуши, и угрожающе занес над головой. Чудовище, не заставляя себя ждать, выпустило смертоносные щупальца из пасти и устремилось на новую жертву.

Злобно рыча, я перевернулся на колени и чуть не споткнулся, задев свой обрубок руки. Увидев вблизи такую страшную рану, невольно взвыл от ярости. "Моя рука, моя ловкая и сильная рука, с помощью которой я столько сделал и еще мог сделать - теперь ее нет! Ее покалечила, перерезала, уничтожила эта сучья тварь!".

Вскочив на ноги, я наступил на теперь уже мешающую кисть и с криком отчаяния дернул на себя руку. И хотя рука ниже локтя умерла после обморожения, все тело пронзил разряд боли. Словно организм до последнего момента не хотел верить, что теряет часть себя, пока не оборвалась последняя связь.

Вдохнув полной грудью, сотрясаемой серией спазмов, я испустил боевой клич самураев Симацу. И хотя крик оказался совсем слабым, и боевой режим не запустился, я бросился вперед, занеся для удара мое единственное оружие - острую оголенную кость своей же руки.

Когда приблизился вплотную к чудовищу, оно уже разбило в щепки никудышное оружие бородача. Но тот не отступал, упрямо отбиваясь обломком оглобли от стремительно атакующих щупальцев и передних лап.

С яростным криком я подпрыгнул к мутанту и вонзил острую кость в мохнатую кожу, под которой перекатывались массивные жировые складки. Под моим весом рука с хлюпаньем ушла глубоко в студенистую плоть твари, обдав плечо склизкой жижей. Я не ожидал, что так легко проткну такую опасную тварь и поэтому не смог сразу выдернуть руку из живого и вязкого болота. Пока я болтался на чудовище и пытался упереться ногой, одно из щупалец извернулось и сильным ударом отбросило меня в сторону. Грудь зажглась острой болью, а легкие словно сжало тисками - похоже, чудовище переломало мне сразу несколько ребер.

Глотая треснутым ртом воздух, что не желал проходить дальше, я решил встать. У меня ничего не получилось, зато внимание привлекла мерзкая жижа на покалеченной руке. Она переливалась всеми цветами радуги и ярко блестела в свете недалекого костра, совсем как маслянистое топливо. Вдруг меня осенило.

С трудом вдохнув немного морозного воздуха, я чуть приподнялся и крикнул бородачу:

- Возьми огонь из костра! Возьми... и кинь ему в рану!

К сожалению, бородатый здоровяк не услышал - он так сильно увлекся, стараясь проткнуть обломком оглобли живот ошеломленного чудовища, чьи прежде дьявольски ловкие щупальца теперь с трудом парировали смелые выпады.

Я еще раз попробовал встать на ноги, чтобы самому добраться до костра, но обессилено упал, схватившись за разбитую грудь. От резких движений боль тяжелым катком прокатилась по телу, застилая глаза кроваво-красным маревом; окружающий мир стремительно терял очертания, а звуки таяли в нависшей тишине.

- Я попробую, чувак, - прорезался слабый молодой голос, задержав мое сознание. Поднимая голову, я увидел возле костра того худого заснувшего на ходу парня. Он прыгнул почти в самый центр огня и, вернувшись оттуда с большой головней, кинулся в сторону твари. Вскоре горящая палка полетела к чудовищу, а через миг оно вспыхнуло ярким пламенем прямо как гигантская спичка. Пространство вокруг залило ослепительным светом, а воздух наполнился жутким визгом и свистами. Я прикрыл слезящиеся глаза и тут же провалился во тьму...