на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



IX

Зимин ждал гостей к семи часам вечера. До этого срока оставалось сорок минут, он сидел на тахте в синем тренировочном костюме и вертел над шахматной доской пластмассового коня. Напротив сидел его сын Игорь, двенадцатилетний мальчик, похожий на Зимина. У него были такие же, как у отца, широкий рот и торчащий нос. Главное сходство заключалось не в общем рисунке, но скорее в одинаковых положениях и движениях головы, шеи, рук.

— Пойду-ка я сюда, — Зимин поставил коня на край доски.

— Сюда? — спросил Игорь.

Зимин взял коня обратно. Он играл хуже, и оба это знали. Игорь занимался в шахматной секции Дворца пионеров и в игре чувствовал свое большое преимущество перед отцом.

— Да не бойся! — воскликнул Игорь. — Можно и сюда, я просто так. А то вдруг через три года попросишь вернуться к этой позиции. Ставь на h5. Это плохой ход, но не проигрышный.

— Не спеши, гроссмейстер! Ты еще не выиграл, — Зимин небрежно поставил коня на поле h5. Он увидел, что может перевести ферзя на g3 и потом закатить (он загудел в нос усыпляющий мотивчик) мат!!

— Думай-думай, — он привстал, достал со стола коробку и бросил в рот леденец. — Женечка, иди посиди с нами! — позвал жену, которая готовила закуски на кухне.

Игорь пропустил мимо ушей все его слова и задумал длинную комбинацию. Если пожертвовать в центре две пешки, вскрыть большую диагональ для белопольного слона, отвлечь ферзя еще одной жертвой, тогда… тогда… Игорь стал считать варианты. Он забирался в туманную высь, где под ногами все шаталось, где уже нельзя было точно рассчитывать, а можно было лишь доверяться своему чувству игры. Оно говорило ему, что там, за пределом закономерности, откроется победа.

— Думай-думай! — поторопил Зимин.

Но как-никак в этой комбинации таился риск, а проигрывать не хотелось. Игорь жил в шахматной игре сильным и храбрым человеком, она пробудила в нем сладчайший вкус к поединку и подарила иллюзию превосходства над большинством взрослых мужчин. Отец тоже принадлежал к этим мужчинам, так как не признавал, что слабее, и проигрывал раз за разом. Когда проигрыши стали ему привычны, он утратил интерес к игре с Игорем. И вместе с отказом от нее отдалился от Игоря. Теперь они играли редко, как бы в шутку. У них не стало общего дела.

— Собирайся, скоро семь! — сказала из кухни жена.

Игорь двинул королевскую пешку.

— Сейчас, — буркнул Зимин. — Успеем. Значит, пешечкой? А мы ее бьем. Вот так.

Он с улыбкой поглядел на сына, и тот улыбнулся точно такой же зеркальной улыбкой.

— Ты много говоришь, — вдруг сорвалось у Игоря.

— Я? Мы с тобой редко разговариваем.

— Такая у нас жизнь, — сказал Игорь. — Я думаю, ты не знаешь, о чем со мной говорить.

Зимин наклонился и провел ладонью по его голове взад и вперед.

— Ну, даешь! — произнес он удивленно. — Ты меня упрекаешь?

— Ничего не упрекаю, просто я это подумал.

— Но если ты так подумал, этого еще может и не быть в действительности, — сказал Зимин. — Согласен?

— Может и не быть.

— Пойми, у меня сейчас много работы… Много работы… Ты еще не знаешь… Твой ход?

— Да. Я тоже бью, — Игорь поднял ноги на тахту, сел по-турецки и ссутулился над доской.

«Должен быть выигрыш, — думал он. — Это комбинация в духе раннего Таля».

Через секунду шахматные фигуры как будто разбежались и утащили с собой доску, — мысли Игоря смешались. «Я же люблю его, — сказал про себя он. — А иногда совсем не люблю. Когда он становится…» — Игорь не мог найти слова и не затруднялся искать. Сейчас отец был неуверенный в себе и одновременно уверенный, злой и одновременно добрый, спокойный и одновременно псих, искренний и одновременно фальшивый. В результате он был никакой, жалкий.

Игорь снова стал думать о шахматах. Зимин по-прежнему зудел свой мотивчик. Игорь считал и считал варианты, потом быстро протянул к доске худую руку и пожертвовал коня.

…Зимин знал, что Женя приготовила интересную забаву — объявить гостям их гороскопы. Она уже давно втянулась в эту игру, подружилась с какой-то чудной аспиранткой Жанной, которая увлекалась оккультными науками, ходила в темных очках, скрывающих ее веселые глаза. Если бы Зимин попытался установить время, когда его жена сблизилась с Жанной, то он бы понял, что это произошло после того, как был продан сеттер Чарли. Этот длинноухий, кофейно-пегий пес появился в доме после того, как Зимин однажды осенью по деловым соображениям ездил вместе с товарищами из треста на охоту; вернувшись, он сказал, что хорошо бы иметь ружье, и Женя подарила ему дорогую двустволку. Вскоре она купила и щенка. Она вообще настойчиво заботилась о развлечениях Зимина, и под ее влиянием он одно время даже коллекционировал марки. Но ружье и марки были забыты, а Чарли пришлось продать, так как от его шерсти у Зимина начался аллергический насморк.

Вот, пожалуй, когда у Жени появилось увлечение астрологией. О второй цепи причин Зимин ничего не знал, и то, что Женя, кроме него, любила еще одного человека, было ему неведомо.

С тем, другим, она познакомилась в первые дни студенческой практики, на раскопках древнего города Любеча, на Днепре. Его звали Василий… Экспедиция, пробив шурфы и сделав раскопки, нашла город, в котором в 1097 году собрались русские князья, чтобы остановить междоусобные войны. Стояли легкие дни раннего июня. Цвел розовый шиповник. «Женя, Женя! — крикнул Василий. — Где ты? Смотри, что я для тебя нашел!» Его находки — серебряные серьги, колт и сосудик для благовоний — уже много лет хранятся в запасниках исторического музея, а Жене до сих пор слышится: «Женя, Женя! Где ты!» Ей тоже повезло найти горшок с гречневой кашей, и она вздрогнула от ощущения тысячи лет. Сняв окаменевшую корку, Женя взяла щепоть каши и поднесла ко рту. Василий схватил ее за руку и остановил: «Это опасно».

Там, ночью, на Днепре, Женя впервые испытала естественную муку любви. Однако женщина в ней так и не проснулась. Василий оскорбил ее. «Я закончу аспирантуру и женюсь на тебе, — сказал я. — А раньше — не могу». — «Почему?» — удивилась она. «Так будет лучше», — рассудил он.

И через четыре месяца Женя вышла замуж за Сергея Зимина.

Василий нашел ее только прошлым летом. Он был женат, имел двух дочерей. Его научная карьера была прекрасной: он раскопал сенсационные скифские захоронения. «Давай бросим все! — с горькой надеждой произнес он, и Женя уловила, что от него пахнет коньяком. — Помнишь Андрея Волкова и Олю? А у них тоже ничего не вышло… Разъехались, завели семьи, детей». — «И что?» — спросила она. «Теперь они поженились. В любви добра не ищут. Наверное, только ради этого и надо жить… Я люблю одну тебя!» Но Женя заплакала и ничего не ответила.

Неужели этот тучный лысеющий мужчина с затравленным взглядом был тот, кого она любила и кого ждала?! Встреча с ним опустошила Женю.

«Смесь гордыни и трагической покорности то возносит вас на вершины, то швыряет в бездну», — прочитала она в гороскопе, переведенном аспиранткой Жанной из французского журнала. В тот момент это походило на правду.

Раздался звонок в дверь.

— Сергей, звонят, — крикнула Женя.

— Сейчас.

Звонок деликатно повторился.

— Сергей!

— Игорек, открой-ка, — сказал Зимин.

Игорь пошел отпирать. На пороге стоял толстый мужчина в темно-синем костюме. Он был потный. Наверное, ему было жарко.

— Здорово, молодой человек! — весело сказал мужчина. — А я думал, ты уже вот такой вымахал. Помнишь меня?

Игорь молча глядел на него, он видел этого человека впервые.

— Кто там, Игорь? — послышался голос Зимина.

— Это я, Сергей Максимович! Кияшко!

Зимин вышел в коридор, кивнул головой.

— Заходи, Кияшко.

— Я не рано? — спросил Кияшко. — Понимаете, не рассчитал: такси сразу поймалось.

Выглянула Женя, румяная, в красном фартуке.

— Здравствуйте, — сказала она, — заходите. У нас тут все в дыму! — Она была привлекательна в своей здоровой статной полноте, подчеркнутой туго повязанным передником.

Кияшко шагнул к ней и протянул руку.

— А почему вы без жены? — спросила Женя.

— Она у меня домоседка, — небрежно ответил Кияшко.

— Сергей, развлекай гостя, а я… — И она ушла на кухню.

Кияшко почувствовал, что своими словами о жене он не угодил хозяйке, но поправиться было поздно. Он вошел в комнату. Зимин усадил его на стул, а сам стал дальше играть с сыном. Жертву коня он, конечно, принял сразу, как только понял, что никаких прямых угроз нет.

— Феликс, как дела дома? — спросил он, чуть поворачиваясь к диспетчеру и не глядя на него.

— Спасибо, ничего, Сергей Максимович.

«Болтун!» — подумал Игорь, хотя Кияшко произнес всего несколько слов. Он совсем низко согнулся над доской.

— Не хочется играть! — Игорь ударил сомкнутыми пальцами по фигурам. — Не могу я так играть!

— Что за штучки? — спокойно и строго спросил Зимин. — Если проигрываешь, надо быть вдвойне выдержанным. Иди к матери на кухню.

Сын медленно, с резким стуком собирал фигуры. Он знал, что может заплакать.

— Сергей Максимович! — окликнул Кияшко с подъемом голоса. — А ведь знаете, неспроста вы нас пригласили сегодня.

Зимин отмахнулся.

Игорь взял шахматы и пошел в свою комнату.

— Я сказал: на кухню, помогать матери! — твердо произнес Зимин, но сын молча закрыл за собой дверь. — Вот сыночек, в гроб вгонит! Игорь, слышишь меня?.. Ну и молчи. Настоящие мужчины не отмалчиваются за закрытой дверью.

Зимин поглядел на Кияшко, словно говоря: «Ну и глупый же у тебя вид, братец!» — и спросил:

— Что там на твоем галстуке написано?

Кияшко приподнял конец галстука.

— А что?

— Так… Ладно.

Зимин о чем-то задумался. Кияшко скрипел стулом, не решался что-нибудь сказать. Ровно в семь приехал Богдановский с женой. Их встречала Женя, потом вышел Зимин, уже успевший переодеться, за ним выглянул Кияшко. Появление Богдановских все изменило, и почему-то возникло ожидание праздника. Почему оно возникло, никто не мог понять. У трех мужчин не было никакого дела, а жена Богдановского, тоже Валентина, направилась на кухню, и все трое, стоя возле раздвинутого, но еще пустого стола, искали тему для разговора, того необязательного приятного разговора, который предшествует дружескому застолью. Вскоре они нашли такую тему. Кияшко скинул свой синий тяжелый пиджак и стал похож на двух других мужчин в легких сорочках.

— Ты видел такой галстук? — спросил Зимин Богдановского.

Игорь слышал их разговор. Он лежал на короткой детской тахте и читал книгу Роберта Джеймса Фишера, этого сумасбродного гениального шахматиста, ставшего гроссмейстером в шестнадцать лет на турнире в городе Партороже. У книги был эпиграф:

«На шахматной доске лжи или лицемерию нет места. Красота шахматной комбинации в том, что она всегда правдива. Беспощадная правда, выраженная в шахматах, ест глаза лицемеру.

Эммануил Ласкер».


* * * | Варианты Морозова | * * *