на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 10

Зона оккупации

Первые увольнительные были выданы в тот же день.

Рапорта написали почти все, но руководствовавшийся какими-то своими соображениями старший политрук Абрамов подписал только три десятка рапортов, из которых около десятка пришлось на летчиков и штурманов, а остальные на стрелков-радистов и технический персонал.

Овсянников и Гайда, со своей стороны, ни к кому претензий не имели. Иван Маркович даже умудрился подмахнуть рапорт дежурившего сегодня по аэродрому старшего лейтенанта Абдуллаева. В последний момент подполковник внимательно перечитал рапорт, негромко выматерился и порвал бумагу, погрозив кулаком широко улыбающемуся Мансуру Абдуллаеву. Шутка удалась.

К удивлению Владимира Ливанова, его рапорт был подписан без каких-либо возражений. А вот Макса Абрамов сначала не хотел выпускать за пределы аэродрома.

— Товарищ старший политрук, мы же один экипаж, — возмутился Хохбауэр, встретив отказ.

— Действительно. Товарищ помполит, непорядок получается, — вступился за своего штурмана Ливанов. — Я и младший комвзвода Зубков едем в город, а лейтенант Хохбауэр остается? Вы сами говорили: необходима слаженность экипажей.

— Ручаешься? — помполит недовольно процедил сквозь зубы, бросая красноречивый взгляд на Ливанова. — А если?

Летчик молча выдержал пристальный взгляд майора и протянул ему рапорт Хохбауэра.

— Мы один экипаж, — упрямо повторил Владимир Ливанов, — вместе империалистов бомбим, на одном самолете в бой идем. Всем экипажем и в увольнение пойдем.

— Если речь идет о моей фамилии… — негромко проговорил Хохбауэр. Негромко, но так, чтоб его слышали все собравшиеся в кабинете помполита летчики. За спиной лейтенанта послышался недовольный ропот. Все знали, что он наш, советский, русский немец.

— Хорошо. Под твою ответственность, старший лейтенант Ливанов, — сдался Абрамов и черканул визу в нижнем углу рапорта.

Конфликт забылся сразу же, как только товарищи выскочили из канцелярии, пряча в карманы увольнительные документы и выданные им в качестве отпускных новенькие, пахнущие типографской краской, хрустящие оккупационные марки. Машины ждали у ворот базы. Если опоздаешь, хоть увольнительную в канцелярию возвращай. До города так просто не добраться и попуток не ожидается.

Обогнавший экипаж Ливанова капитан Гайда на бегу одобрительно кивнул Владимиру и поднял большой палец. Михаил Иванович ценил дружбу и людей, готовых пойти на конфликт с начальством ради своих товарищей и подчиненных. Сам особист тоже ехал вместе с гуляками. Как Михаил Гайда отнесся к категорическому приказу Овсянникова сопроводить, проконтролировать и обеспечить, осталось тайной.

Поручение командира Гайда выполнил формально. Ехал в кабине машины до города и обратно, не забыв пересчитать возвращающихся. В самом же Ла Бурже оперуполномоченный особого отдела в пять минут объяснил товарищам, где что находится, и, реквизировав одну полуторку, уехал по своим делам. Ответственность за безопасность вверенной части с него никто не снимал, и попутными поручениями в случае чего не прикроешься.

Высадившиеся в городском центре, недалеко от мэрии, советские авиаторы недолго решали извечный гамлетовский вопрос. Все направления одинаковы, все незнакомо. Сговорились идти куда глаза глядят, обозревать окрестности, искать, где можно недорого посидеть и чего-нибудь прикупить. Все остальное выяснится по ходу дела.

— Здесь тоже люди живут и человечьим языком молвят, не чета Персии, — заявил Андрей Иванов и зашагал по приглянувшейся ему улице. Остальные потянулись следом.

Первое время ребята держались плотной группой. Все вокруг было непривычно и незнакомо. Западноевропейский городишко резко контрастировал с российскими городками, привычными большинству однополчан. Узкие улочки, украшенные каменной резьбой фасады особняков, соседствовавшие с простыми небогатыми домиками. Удивляли низенькие заборчики, служившие скорее для красоты, а не как защита от нескромных глаз. Первым делом внимание привлекли многочисленные магазинчики, лавки, кафе и бистро. На каждом углу по магазинчику или забегаловке.

Прохожих, несмотря на позднее утро, было немного — по-буржуински одетые мужчины спешили заранее перейти на другую сторону улицы. Пару раз навстречу попались спешащие пролетарии в недорогой потертой, но опрятной одежде. Дима Гордеев обратил внимание на то, что почти все девушки щеголяют нарядами с открытыми плечиками. И все без платков, максимум в кокетливых шляпках и вязаных шапочках.

Постепенно ребята освоились. Пусть и заграница, а ничего страшного, люди как люди. Владимир Ливанов заметил, что, несмотря на привычку одеваться красиво и непрактично, народ живет небогато. Лица у прохожих невеселые, взгляды настороженные, искоса. На полудюжину бистро и пивных, мимо которых протопали ребята, не наберется и трех посетителей. А в одном заведении с открытой верандой и огромной вывеской «Ле Глуар» не видно даже бармена или кассира. На столиках пыль и занесенные ветром листья.

Но, заглянув в один из магазинчиков, летчики были поражены открывшимся им выбором. Помещение невелико, зато прилавки ломятся, на стене до самого потолка висит трикотаж, рубашки, жилетки. Свободное пространство в зале заставлено рядами вешалок с готовым платьем. В углу скромно притулилась примерочная кабина.

Продавец, он же, судя по излишне заинтересованному виду, хозяин магазинчика при звоне дверного колокольчика вмиг встрепенулся и поднялся навстречу покупателям.

— Нефигово, — протянул Дима Гордеев, почесывая затылок. — У нас в Перми такое увидишь только в центральном универмаге.

Ребята быстро рассредоточились по магазину, изредка обмениваясь короткими репликами. Выбор им понравился. Действительно, советская легкая промышленность давала в большинстве своем однотипную массовую продукцию, а кооперативные магазины хоть и старались обеспечить предложение на любой вкус, но были дороговаты.

— Надо будет между делом гостинцев прикупить, — высказал общую мысль старшина Ковалев.

Моторист придирчиво перебирал висевшие на стене рубашки. Двое товарищей ему активно помогали, советами по большей части. Несмотря на кажущееся изобилие, Ковалев никак не мог себе выбрать подходящую обнову: то размер не тот, то материя средней паршивости, слишком тонкая или словно из дерюги сшито, то расцветка уродливая. Наконец старшина подобрал подходящую косоворотку из добротной, плотной и в то же время негрубой ткани коричневого цвета.

— Вот это дело, и фасон форменный, — изрек старшина. — Парни, спросите лавочника: сколько она стоит?

Сам хозяин вертелся рядом с покупателем и лопотал что-то по-своему. До поры до времени на француза не обращали внимания, но когда пришло время платить, возникла неловкая пауза. Лавочник перебегал глазами с одного гостя на другого, на его лице было отчетливо видно волнение, руки тянулись к стенду с галантереей, поправить, стряхнуть пылинки с разворошенного старшиной товара.

— А кто по-французски знает? — осведомился лейтенант Гордеев.

— На пальцах объясняйтесь, — подсказал Андрей Иванов и ехидно усмехнулся. Капитан заранее знал, чем все закончится, знал он и как торговаться, не понимая языка друг друга. Приходилось ему в молодости служить в заброшенном туркестанском гарнизоне. Дикие места, местные басмачи русский язык только от солдат и летчиков учили.

Француз внезапно хлопнул себя по затылку и бросился к прилавку.

— Что это с ним? — озабоченно произнес Ковалев.

Лавочник между тем схватил счеты и, довольно улыбаясь, сделал широкий приглашающий жест.

— Итальяно? Унгаро? — осведомился француз.

— Nein, wir sind rusisch, — проговорил лейтенант Хохбауэр. — Was kostet diese Hemd? [7]

— Deutsche? [8] — изумленно протянул хозяин. Улыбка сползла с его лица, как старая кожа со змеи.

Ребята в ответ расхохотались, уж больно разительна была перемена на лице лавочника. Наконец все уладилось. Макс Хохбауэр объяснил французу, что от него хотят. Попутно выяснилось, что родной диалект Макса отличается от того, что учил лавочник, но это все мелочи жизни. Главное, удалось сносно объясниться и даже немного сбить цену. Здесь на помощь Хохбауэру пришел Ливанов.

Старшего лейтенанта судьба заносила этой весной в Тегеран, и там он четко усвоил одну истину: нельзя платить столько, сколько скажет продавец, если это не государственный магазин. У азиатов можно сбить цену более чем в два-три раза, у европейцев, как сегодня выяснилось, процентов на десять. Тоже неплохо, если учесть, что денежное содержание не так велико, как хочется, а боевые, ночные и прочие доплаты переводятся прямиком в сберкассу на родине. Не разгуляешься.

Прибарахлился в магазинчике не только Ковалев. Дурной пример заразителен, и, глядя на старшину, еще трое товарищей купили приглянувшиеся им обновы. Кто для себя, а кто в подарок родным. Цены, в пересчете с оккупационных марок на рубли, были божескими. Впрочем, наиболее опытные товарищи не спешили тратить деньги в первом же магазине. Иванов и Ливанов пояснили, что во Франции, как и везде, дешевле всего закупаться на рынке или окраине города. Там то же самое можно купить гораздо дешевле.

После магазина компания двинула вниз по улице, в сторону угадывающегося в просветы между домами парка. Выступивший в роли стихийного лидера капитан Иванов предложил поглядеть, как местные отдыхают, и обещал найти кафе, где подают настоящие французские лягушачьи лапки и местный сыр, отличающийся твердостью легированной стали.

Владимир и Макс, в отличие от большинства, отнюдь не спешили приобщиться к сомнительным достижениям французской кулинарии. Тем более Ливанов подозревал, что такие вещи, и достойно приготовленные, можно найти только в Париже или другом большом городе. В провинциальном Ла Бурже им по дикой цене подсунут «цыганский обед» из испорченной до полной неузнаваемости курицы.

Спорить с большинством бесполезно, поэтому Владимир легонько толкнул в бок Сергея Зубкова и предложил отбиться от коллектива. К удивлению, радист наотрез отказался от перспективы «свободной охоты». По горящим глазам Сергея было видно, что его целиком захватила перспектива насладиться «настоящей буржуйской кухней, как в лучших домах Лондона и Парижа».

— Ну, наслаждайся, пока мы на Лондон не летаем, — добродушно скаламбурил Макс, хлопнув радиста по плечу, — отрывайся, молодежь.

Переглянувшись, друзья тихонько приотстали от компании и свернули на боковую улочку.

— Так спокойнее, никто под ногами не мельтешит, — хмыкнул Володя Ливанов, — заметь: Андрей битый час водил толпу кругами по одному району.

— Совершенно верно. Вон ту колокольню я еще у горсовета приметил. Я сам, черт побери, не сразу понял, что капитан плутает.

— Не горсовет, а мэрия, — наставительным тоном произнес Ливанов, — не вздумай при Абрамове ляпнуть, заставит газеты конспектировать.

— Ну и хрен с ним! — Хохбауэр безмятежным тоном выразил свое отношение к нелегкому труду помполита.

— Ладно, а как ты ориентировку потерять умудрился, штурман? Ты же в Ленинграде вырос, вроде большой город.

— Так я и не терял. Как ты и советовал: не лез с советами к старшему по званию, — Макс хитровато подмигнул товарищу, — пусть Иванов жареную лягушатину меж трех домов ищет.

— Пусть сам лягушек и жрет. Вернемся в Крым, в первой же луже ему ведро наловлю.

Беседуя о наболевшем, друзья медленно шли посередине проезжей части. Машин в городе немного, всего-то пару штук видели. Если кому вдруг приспичит проехать по этой улице, посигналят. Чай не маленькие.

За спиной послышался топот. Обернувшись, Владимир узрел бегущего за ними Диму Гордеева. Пришлось остановиться и подождать товарища.

— Не помешаю? — первым делом поинтересовался лейтенант, поравнявшись с Ливановым и Хохбауэром.

— О чем речь?!

— Присоединяйся.

Вместо ответа Дима подбоченился и затянул:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор.

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца — пламенный мотор.

В этом весь Гордеев, всегда найдет повод выпендриться. Впрочем, настроение у ребят хорошее. Друзья подхватили песню и, чеканя шаг, двинули вниз по улице. Советские летчики гуляют! Улица почти пустынна. Попавшийся навстречу седовласый месье в белой шляпе с тяжелым чемоданом в руках при виде троицы в военной форме на секунду замер. Затем он перехватил ношу поудобнее и неожиданно резво для своих лет нырнул в переулок. Ливанов заметил несколько озабоченных лиц, глядевших на улицу из-за шторок окон. Ребята отнесли это на свой счет, дескать, местные не привыкли, когда на улицах поют.

Дорогу показывал Макс. Выросший в бывшей имперской столице молодой человек легко ориентировался в переплетении узких улочек города. Направление он угадывал шестым чувством. Вскоре друзья вышли к небольшому парку на берегу протекавшей через город речушки. Мост обнаружился здесь же. Точнее говоря, улица вывела друзей прямо к мостику.

— Кто ищет, тот всегда найдет! — довольно изрек Володя, взбегая на середину выгнутого аркой моста.

— А здесь слишком тихо, как на кладбище, — негромко пробурчал Макс. — Я надеялся найти недорогое кафе. Знаешь, бывают такие в парках, для отдыхающих.

Да, слова Хохбауэра были недалеки от истины, не то место. Узкая полоска деревьев и кустарников, зажатая с одной стороны набережной, а с другой стеной домов. Запущенные газоны, песчаные дорожки, скамеечки и урны — обычное место, где пенсионеры собираются погреться на солнышке, посудачить о том о сем, прогуливаются молодые мамы со своими чадами. Заведений известного назначения здесь не предусматривалось, не было даже уличных разносчиков пирожков и павильончиков с пивом и мороженым.

— А люди гуляют и даже расслабляются, — облокотившийся на чугунные перила Гордеев ткнул пальцем в сторону трех местных обывателей, оккупировавших скамейку со столиком под сенью рябины.

Безмятежные позы французов, активная жестикуляция и стоявшие на столике стаканы в соседстве двух бутылок яснее ясного говорили, что это за народное собрание. Чуть дальше, в полусотне метров от мостика, прямо на асфальте набережной расположилась веселая жизнерадостная компания немецких солдат. До мостика долетали трели губной гармошки.

— Люди отдыхают, но мы так не будем, — изрек Ливанов. — Похмеляются, наверное, — кивнул он в сторону скамейки с троицей французов. Исказившее лицо молодого человека выражение брезгливости прекрасно демонстрировало его отношение к такому отдыху.

В летной среде любовь к выпивке не поощрялась и не приветствовалась. Максимум, что себе позволяли авиаторы, так это пару стаканов хорошего вина. Все остальное вредно для профессии и может закрыть дорогу в небо.

Идти дальше не хотелось. Вид пьянчуг напрочь отбил желание отметить первое увольнение. Повернувшись к товарищам, Гордеев предложил обсудить дальнейшие планы, стоит ли искать что-то определенное или проще погулять без какой-либо цели? Сам он горячо выступал за то, чтоб пройтись по улочке вдоль реки и посмотреть, куда их река выведет. Настроенный менее романтично Макс здраво рассудил, что таким макаром троица офицеров доберется до родного аэродрома. Речка как раз протекает в полукилометре от ДНСов и столовой.

— Как так?

— Карты иногда смотреть надо, товарищи летчики, — хмыкнул штурман.

С точки зрения Хохбауэра, прогулка по набережной не имела никакого, ни практического, ни развлекательного, смысла. Лучше порасспросить местных и выяснить, где здесь рынок или барахолка. Найти эту зону пещерного капитализма, пройтись по рядам, прицениться. Сравнить цены в магазинах и у продавцов-частников.

— Смотри, не попадись на глаза майору Вайкулису, — пошутил Ливанов.

По мнению старлея, подкрепленному личными наблюдениями и ходившими среди ребят правдивыми, хоть и похожими на легенды слухами, командир БАО с первого дня пребывания во Франции перезнакомился и выпил водки со всеми немецкими завскладами, интендантами, местными барыгами и крупными спекулянтами. Оборотистость майора Вайкулиса уже давно стала притчей во языцех. Причем легенда имела под собой твердую почву и постоянно подтверждалась самим Тойво Вайкулисом.

— Ты сам куда предлагаешь? — очередь остановилась на Ливанове.

— Я? — Владимир задумчиво потер подбородок и отвел глаза в сторону.

Здесь было хорошо. Просто стоять на середине моста, курить и любоваться окрестностями. Наслаждаться скромной красотой выложенных диким камнем берегов речки. Глядеть на текущую воду, проплывающие внизу листья, пучки водорослей. Огонь и река завораживают, невольно притягивают взгляд, гипнотизируют и успокаивают.

Спокойно здесь, на мосту между двух берегов. Спокойно, тихо и умиротворенно. Забываешь, что ты на войне и сегодня ночью предстоит боевой вылет, и если не ты, то кто-то из товарищей не вернется на аэродром.

Если бы не самодовольный гогот немцев и надоевшие маломузыкальные потуги губной гармошки, было бы совсем хорошо.

— Думаю, найти театр, заглянуть на постановку, — пробормотал Ливанов.

— Чего?! — Гордеев и Хохбауэр одновременно схватились за головы — немедленно лечить!

Неизвестно, чем бы дело закончилось, друзья были полны решимости вернуть Владимира на грешную землю, если бы не появление новых действующих лиц. К мосту приближались две девушки. Собравшийся было хватать товарища под белы ручки и вести в ближайшее кафе Дима Гордеев ойкнул и застыл на месте. Голова лейтенанта осталась повернутой набок, а глаза неотступно следили за красавицами.

— Ты чего? — Макс чувствительно толкнул приятеля в бок.

Поняв, что дело нечисто, Гордеев даже не реагирует, Хохбауэр скосил глаза в ту же сторону, что и Дмитрий.

— Симпатичные, — констатировал штурман.

В отличие от импульсивного несдержанного славянина, реакция Хохбауэра была гораздо спокойнее и выдержаннее. Да, посмотреть есть на что. Привлекательные, обе с великолепными фигурками, радующие глаз выпуклости именно там, где положено, две феи плыли по асфальту под мерный цокот каблучков. Одеты скромно, но со вкусом, лица простые, свеженькие, излучающие ауру юного, неиспорченного жизнью и пошлостью задора. Именно то, что сводит с ума мужскую половину человечества.

Внешне в девушках улавливалось какое-то сходство. Обе примерно одного роста и возраста, но каждая красива по-своему. Одна — светло-русая, с округлым личиком и огромными глазищами, идет, покачивая бедрами. Вторая — стройная, как лань, брюнетка, черты лица хрупкие, классические. Мордашка темненькая.

Девушки с неукротимостью рока приближались к мосту, мило беседуя о чем-то своем. Пройдут мимо или нет? Оцепенение с Димы спало, и он с неподдельным интересом глазел на красоток, перебирая в голове все выученные за последние дни фразы на французском языке. Как назло, ничего путного не вспоминалось. Не спрашивать же в самом деле: где тут магазин? Сколько стоит? Или руки вверх!

Макс и Владимир в это время сами превратились в зрителей, только наблюдали они за Дмитрием. Друзья, переглянувшись, поняли друг друга с полуслова — товарища надо выручать. Тем более все чувства и желания Гордеева ясно отпечатались на его лице. Таким восхищенным взглядом лейтенант раньше смотрел только на новенький «ДБ-ЗФ», севший на их аэродром переждать непогоду.

Подруги дошли до моста и остановились. В глазах девушек угадывались волнение и тревога, опасения перед необходимостью миновать трех молодых мужчин в военной форме. Издержки военного времени, оккупированная территория, черт возьми! Еще секунда, и они решат идти другой дорогой. Как некстати до ушей доносится гогот немцев, ржут над какой-то шуткой. Надо решаться. Шанс дается только один раз.

Глубоко вздохнув, Гордеев идет к девушкам.

— Разрешите представиться, лейтенант Дмитрий Гордеев! — выпаливает летчик на чистом русском.

В глазах девушек недоумение. Темненькая что-то шепчет на ушко светленькой. Обе смеются. Дима пытается вспомнить все враз вылетевшие из головы, полученные от Гайды уроки французского. Ничего не выходит. На помощь Гордееву приходят друзья.

— Entschuldigen Sie bitte. Mein Kamerad man kan Bekanntschaft mit Sie machen. [9], — заявляет Макс.

К счастью, девушки немного знают немецкий и непрочь немного поболтать с господами офицерами. Завязывается беседа. Дима с успехом вспоминает школьные уроки и с грехом пополам пытается объясниться. Макс с удовольствием выступает в роли переводчика. Постепенно к разговору подключается Ливанов.

Лед недоверия с успехом сломан. Выяснив, что перед ними не немцы или итальянцы, а русские, девушки расслабляются, в глазах подружек ясно читается неподдельный интерес. Ничего плохого о русских в городе не говорят. Сара и Элен даже не знали, что Советский Союз тоже воюет против Англии. Максу пришлось разъяснить политическую ситуацию — нет, мы не имеем ничего против Франции, мы не враги, мы защищаем интересы нашей Родины и наказываем агрессора. Вот так, в таком духе.

Дима предлагает девушкам проводить их, те, естественно, немного поломавшись, соглашаются. Подруги шли на другой конец города навестить тетушку Сары. В Ла Бурже сейчас неспокойно. Немцы, знаете ли, они такие грубые и ведут себя, как хозяева. Люди боятся спорить с бошами, разное бывает. Вот на прошлой неделе…

Знакомство на этом не заканчивается. По дороге Володе приглянулось тихое уютное кафе, следует предложение посидеть, утолить жажду и голод. За столиком Гордеев продолжает расспросы, его больше тянет к темненькой Саре. Друзья понимают и не мешают Диме. Иногда приходится помогать с переводом, но это жизнь. Само собой внимание Макса и Володи занимает Элен. Сначала, чтобы девушке не было скучно. Потом совсем незаметно появляется симпатия.

Расстались молодые люди только во второй половине дня. Сара вспомнила, что так и не зашла к тетушке, хоть и собиралась. Делать нечего, пришлось проводить девушек в обмен на обещание встретиться через пару дней. Причем Диме даже удалось узнать адрес Сары. Значит, следующее свидание точно будет, несомненно, обязательно и всенепременно. В следующее увольнение друзья опять пойдут втроем. Нельзя же бросать товарища в беде.


Глава 9 Ожидание | Антология фантастики и фэнтези-19. Компиляция. Книги 1-16 | Глава 11 Грозовая пауза