2

Жизнь во дворце однообразна. Работы на верфи окончены, папские галеры с частью экипажа проданы. Основная масса пленных солдат переведена в бани. Благодаря опытным маклерам и неплохому физическому здоровью, их охотно покупают на аукционах за хорошие деньги. Что касается путешественников, то за большую часть из них выкуп уже внесен. Первыми выплатили деньги купцы: с ними легко было договориться о цене, причем многие из освобожденных сразу завели разговор о дальнейших торговых связях. Кое-кто даже решил выкупить остатки добычи пиратов, открыть лавочки, подыскать подходящих покупателей и присмотреть на месте разные экзотические товары, которые могут найти спрос у них дома. Ремесленникам, плывшим на галерах, предложили остаться во владениях Краснобородых за весьма умеренный выкуп и назначили им плату за труд, обеспечивающую их верность. С офицерами дела складывались по-разному. Двое из них умерли; за четверых – младших сыновей из семей богатых и щедрых – выкуп заплатили без лишних разговоров; остальные, у кого родные были бедными, скупыми или у кого их вовсе не было, разделили судьбу своих солдат и либо согласились быть проданными, либо стали ремесленниками. Они охотно послужили бы солдатами у берберов, но Краснобородые не признают наемников ни на флоте, ни в армии. Не исключено, что иностранные офицеры, как, впрочем, и солдаты, оказавшиеся в плену, со временем смогут поступить на службу к берберам, но сначала и тем и другим надо доказать свою абсолютную верность новым хозяевам, то есть тоже стать полноценными берберами.

В общем, так или иначе, дело с папскими галерами закончено, но остались сложности с выкупом за важных персон. Переговоры затягиваются, ибо они находятся в прямой зависимости от величины запрошенного выкупа, что же до Жан-Пьера де Лаплюма и Комаресов, то переговоры о них вообще превратились в многоактную пьесу, конца которой пока не видно.

Капитан-француз сообразил, что на помощь Папы рассчитывать ему никак не приходится. Его же личные финансы уже давным-давно растаяли, а супруга, имеющая и земли и деньги, никогда не проявляла о нем особой заботы, так что он с самого начала не питал никаких иллюзий и свыкся с мыслью, что ему еще долго придется обретаться у берберов.

– Да я здесь хоть всю жизнь могу прожить, – говорил он, работая на верфи, – у меня и дело есть, и друзья появились.

Капитан умеет во всем находить что-то хорошее.

Когда возникла необходимость освободить верфь от пленных, чтобы дать возможность людям Хайраддина воспользоваться последними зимними днями и отремонтировать или подновить свои суда, Жан-Пьер де Лаплюм без всяких разговоров смирился со своей участью. Он уже давно пользовался расположением Аруджа, так как пустил в ход все свои козыри: веселый нрав, умение поддерживать приятную беседу, отсутствие предрассудков, готовность идти навстречу любым сюрпризам, уготованным жизнью. Капитана чаще стали приглашать во дворец, где он проводил целые дни. Однако жить там в качестве гостя и друга де Лаплюм не мог. В отношении военнопленных действуют вполне определенные правила, по которым личные симпатии в расчет не принимаются. В соответствии с этими нормами Жан-Пьер де Лаплюм в ожидании выкупа был, на свое счастье, помещен в дом Койры Таксении – вдовы богатого армянского торговца. И сегодня, прожив у нее какое-то время, он может с уверенностью утверждать, что о более удобном жилье нельзя и помыслить. Хитро подмигнув, он как-то шепнул на ухо Аруджу, что жизнь его у вдовы, пожалуй, веселее и приятней, чем могла бы быть даже во дворце. К Койре Таксении поселили еще двух ассирийских лекарей и математика, преподающего в местном медресе, так что недостатка в ученых беседах капитан не испытывает, а поскольку хозяйка мила, любезна, нежна и вдобавок воспылала к нему любовью, капитанское сердце тоже вполне утешено. О том, что он в плену, ему напоминают лишь стражи со сверкающим оружием, стоящие перед входом, но Койра сумела внушить Жан-Пьеру, что их следует воспринимать как украшение, придающее ее дому очень живописный вид. Дом Койры и сам по себе хорош: во внутреннем саду множество ручейков, с его обширной террасы открывается вид на залив, при доме есть и турецкая баня с опытными массажистами, и много вымуштрованных служанок – приветливых, понятливых и к тому же прехорошеньких.