– Спасибо!.. – картинно поклонился Жора Маклярский после последнего аккорда «Эшелона».

– Браво!

– Бис!

– Силен, бродяга!.. – завопили уголовники. Их подруги завизжали и захлопали, отбивая ладони. Провинциальным «машкам», которые совсем недавно делали в подворотне минет за сто рублей, льстило, что для них поет сам Маклярский. Мурка не выдержала и с молчаливого разрешения Болта помчалась к сцене с огромным букетом.

– Ну, Жорик, ну, блин, вааще!.. – затрясла она головой от избытка чувств, поцеловала Маклярского и сунула ему огромный букет.

– Спасибо! Спасибо... – закивал Маклярский, прижав к груди цветы.

По примеру Мурки с мест сорвались еще несколько девиц и бросились на сцену с цветами, чтобы лично подержаться за звездного шансонье. Пока длились объятия, к Болту быстро подошел хмурый тип и что-то прошептал на ухо. Болт удивленно глянул на вход, потом кивнул...

По знаку хмурого типа к Маклярскому, окруженному визжащими поклонницами, протиснулся «Буба Касторский» и что-то сказал. Шансонье, продолжая обнимать размалеванных девиц, махнул головой. Когда последняя из них наконец слезла со сцены, ведущий проговорил в микрофон:

– Пусть пока наш знаменитый Жора немного придет в себя от столь горячего приема, а именинницу поздравит уважаемый Ашот!

Уголовники разом умолкли и повернули головы к входу. В распахнутую дверь вошел толстый Ашот. Его сопровождали двое здоровенных гоблинов, они, едва войдя в зал, встали по сторонам двери. Глаза пьяных уголовников при виде кавказцев засверкали недобрым огнем.

Ашот, словно не замечая этого, с широкой улыбкой направился к Болту. В одной руке он держал огромный букет, в другой какую-то маленькую бархатную коробочку.

– Извиняюсь, что без приглашения! – подходя к поднявшемуся Болту и цветущей Мурке, проговорил армянин. – Просто проезжал мимо и узнал, что у тебя, дорогой, сегодня большой праздник! Вот и не сдержался, чтобы не поздравить!

– Спасибо, Ашот! Спасибо... – сдержанно кивнул Болт.

– Поздравляю, дорогая! Долгих лет! – изобразил ритуальный поцелуй Ашот.

Мурка приняла букет, Ашоту тут же поднесли бокал. Армянин произнес замысловатый тост, все выпили. Тип с хмурым лицом уже начал было уплотнять гостей, чтобы усадить на почетном месте Ашота, но армянин наклонился к Болту:

– Еще раз поздравляю, дорогой, всех благ! Извини, что не могу остаться! Работа, работа...

Болт с явным облегчением бросил через плечо:

– Бутылку лучшего вина дорогому Ашоту! От именинницы...

Хмурый тип проводил Ашота до двери. Перед выходом тот еще раз кивнул Болту, держа в руке бутылку коллекционного вина:

– Всех благ, дорогой! Всем здоровья, счастья! Спасибо!

Когда дверь за Ашотом и его гориллами закрылась, за столом раздались голоса:

– Уважает, сволочь черножопая, значит, боится...

– Приперся со своими гоблинами...

– Глаза б мои не видели этих сволочей...

– Ничего, бродяги, придет время, когда мы все окончательно возьмем здесь в свои руки! Это обещаю вам я, Болт! За это и выпьем!

– За Болта!

– За русских воров!

– За наше дело! – повскакивали на ноги уголовники.