Глава четвертая

Жизнь на зоне текла своим чередом. Как и говорил Либерзон, жить можно было и здесь.

Новая встреча с Леней Быком случилась в ситуации, которая грозила опять обернуться для Полунина серьезными неприятностями.

Как-то раз во время обеденного перерыва, находясь на рабочем объекте, Полунин зашел к Либерзону в бендешку, в которой тот сидел один. Либерзон заварил чай и угостил Полунина бутербродами с колбасой. Обедая, они не спеша разговаривали.

– Нет, Вова, вы не понимаете... Размах дела должен быть кое-чем обусловлен. Главное в деле – это прибыль и еще стабильность самого дела. Прибыль можно делать на вещах мелких, мало для кого заметных, а раз это мало заметно, значит, безопасно. Поверьте мне, старому еврею, три рубля, регулярно и без нервотрепки поступающие в ваш карман, лучше, чем десять, добытые с большим риском. Риск, знаете ли, дорого оплачивается. В конечном счете вы можете потерять все, что заработали.

Либерзон чиркнул спичкой, прикуривая.

– Вот я, например, всю жизнь занимаюсь мелким товаром. Мой маленький магазинчик галантереи приносил неплохие доходы. Я работал на пересортице. Знаете, если пуговицу второго сорта выдать за пуговицу же, но высшего сорта, в этом мало кто разберется. Пуговицы стоят копейки, и люди легко отдадут мне эту маленькую разницу.

– А если нагрянет инспекция? – улыбаясь, спросил Полунин. – Она-то уж точно разберется в этих махинациях.

– К инспекции надо готовиться, – убежденно произнес Изя. – Инспекция – это серьезно, но не фатально. Ведь в ней тоже далеко не все профессионалы. Не все из них хорошо соображают, где и что надо искать.

– Но есть же и такие, кто все же докопается? – снова спросил Полунин.

Либерзон пожал плечами:

– Такие заслужат небольшую премию. В таком случае скупиться не надо... Сейчас многое меняется, вот-вот разрешат частное предпринимательство. Сначала, конечно, в минимальном объеме, дальше будет больше свободы.

– Откуда такая уверенность?

– Боже мой, ведь понятно-таки, что эта страна поворачивается к капитализму...

Вдруг дверь отворилась, и в помещение вошли двое.

Одним из них был хорошо знакомый Полунину Бармалей, второй – малознакомый, по кличке Пепел.

Оба были высокого роста и крепкого телосложения, но, в отличие от Бармалея, лицо Пепла было куда более приятным. Он был значительно молчаливее и сдержаннее. Оба они, как потом узнал от Изи Владимир, принадлежали к «свите» Леонида Волошина.

Едва увидев Полунина, Бармалей грубо произнес:

– Ну ты, щенок, вали отсюда, нам надо с Изей поговорить.

И слова, и манера обращения Бармалея были явно вызывающие, поэтому Полунин даже не пошевелился, а лишь произнес в ответ:

– Я тебе не кошка, чтобы от твоего топота шарахаться! Где хочу, там и сижу.

– Я кому сказал, проваливай отсюда, – прорычал Бармалей, шагнув к столу, за которым сидели Либерзон и Полунин.

Владимир не спеша докурил окурок сигареты до самого фильтра и, затушив его в консервной банке, спокойным голосом произнес:

– Пошел вон, козел.

Глаза Бармалея налились кровью.

– Ах ты, сука вшивая! Нарываешься, гад. Ну ладно, я давно хотел с тобой расквитаться.

Он схватил табуретку и замахнулся на Полунина. Тот вскочил и тоже схватил табуретку – ту, на которой сидел.

Пепел молча шагнул вслед за своим напарником в сторону Полунина. Владимир понял, что сейчас ему придется туго. Оказывать сопротивление двум здоровякам, вроде Бармалея и Пепла, было крайне тяжело. Пути к отступлению были отрезаны, так как дверь находилась за спинами вошедших.

Неожиданно эта самая дверь раскрылась, и на пороге появился сам Леня Бык. Он быстро оценил ситуацию:

– А ну брось табуретку, Бармалей.

Бармалей не пошевелился, продолжая надвигаться на Полунина. Пепел же с появлением Волошина быстро все понял и отошел в сторону.

Рука Бармалея с зажатой в ней ножкой табуретки взметнулась в воздух для удара. Полунин приготовился отразить его. Но удара не последовало.

Одной рукой Бык схватил Бармалея за локоть, а второй зажал его шею так, что лицо Бармалея сделалось багровым.

– Леня, отпусти, удушишь же на хер, – прохрипел Бармалей, выпустив из руки табуретку, которая с грохотом упала на пол.

– Ты что же это, морда, землячка моего обидеть вздумал? – произнес Леня, продолжая держать Бармалея в своих объятиях. – Я тебе разве это разрешил? Опять самовольничать начал!

– Леня, не надо, бля... – еле выговорил Бармалей, задыхаясь, казалось, еще чуть-чуть, и он потеряет сознание.

Бык разжал свои стальные объятия, и его пленник вырвался на свободу, тяжело дыша и растирая горло ладонью.

– Леня, ты за кого заступаешься! Этот гад меня чуть наследства не лишил.

– Ну и правильно сделал, – усмехнулся Бык. – Нечего таких дятлов плодить.

Бык посмотрел на Полунина.

– Ладно, землячок, пойдем на улицу, побазарим. У меня к тебе одна маза есть. А мои братки тут с Изей поговорят.

Полунин настороженно посмотрел на Либерзона, затем на Леню и его братков и остался стоять на месте.

– Да не бойся, – усмехнулся Леонид. – Ничего этому жиду плохого не сделаем. Просто покалякают они тут.

Полунин понял, что Леня не врет, и вышел вместе с ним на улицу.

– Слушай, браток, – произнес Леня, как только они оказались наедине. – Ты где в армии служил?

– На Северном флоте.

– А точнее? – спросил Леня.

– Разведрота десантно-штурмового батальона морской пехоты.

– А, разведчик, значит. То-то, я смотрю, ты ростом не гигант, а морпехом служил.

Леня задумался на несколько секунд. Взгляд его синих глаз сделался холодным и сосредоточенным.

– Значит, подготовка у тебя соответствующая, – сказал он наконец.

– Соответствующая для чего? – недоумевая, задал вопрос Полунин.

– Дельце одно есть к тебе, – неопределенно проговорил Леня.

– Какое еще дельце? – спросил Полунин.

– Святое, – ответил Леонид. – Гниду наказать надо, обидчика твоего – Шевчука. Этот живодер вчера еще одного парня избил, Саньку Кудрявцева. Короче, эта паскуда многих уже достал. Мы с братвой посоветовались и решили наказать его. Как следует наказать, чтобы другим неповадно было беспредельничать... Помнишь наш разговор в медсанчасти?

– Помню, – хмуро ответил Владимир. Он начал догадываться, о чем идет речь.

– Ты готов исполнить приговор братвы? – задал вопрос Бык.

Полунин молчал, лихорадочно размышляя.

– Ладно, – произнес Бык после некоторой паузы. – Гнать тебя я не буду, подумай пока. Если надумаешь, свистнешь мне об этом. Скажу сразу, твое дело исполнить, а мы организуем все как надо, никто не подкопается.

Леня хлопнул Полунина по плечу, улыбнулся и добавил:

– Время у тебя есть, подумай. И помни об одном. Эта гнида нормально жить тебе здесь не даст. Я слышал, он тебя недавно опять в шизо упек.

Это было на самом деле так. Шевчук после выздоровления Полунина хотя и стал доставать его меньше, все же не забывал о Владимире, периодически «прессуя» его, придираясь по надуманным поводам.

Не так давно он снова вывел Полунина из себя. После чего Владимир послал его подальше. В ответ, кроме нескольких ударов дубинки, Полунин получил еще десять суток штрафного изолятора.

Когда после разговора с Волошиным Владимир, задумчивый, вернулся к Либерзону, то увидел, что Изя тоже сидит хмурый.

– Вы только подумайте, ну какие тут нужны нервы, – тяжело вздохнул Либерзон. – Что они от меня хотят? Этому поставь трудовой день, этому не ставь. Изя, сделай то, Изя, сделай се. Я же не господь бог, я всего лишь простой бухгалтер. Если узнает администрация лагеря, что я здесь творю, то моя башка превратится в барабан.

Либерзон посмотрел на молчавшего Полунина и спросил:

– А что Леня от тебя хочет?

– Да так, одну мелочь.