Элизабет Адлер Сейчас или никогда Глава 1 Большой серебристого цвета пес с изумительными светло-голубыми глазами вылез из-под кровати, насторожился, поднял уши и долго смотрел на циферблат часов, встроенных в радиоприемник: 4:57, 4:58, 4:59, 5:00… А когда ровно в пять прозвучал сигнал, он вытянул лапу и нажал на кнопку звонка. Гарри Джордан, детектив отдела по расследованию убийств бостонской полиции, перевернулся на спину, но так и не смог открыть глаза. Собака продолжала смотреть на него, ожидая указаний. А когда убедилась, что в ближайшее время их не будет, запрыгнула на кровать и улеглась рядом с хозяином, положив голову ему на грудь. Через десять минут снова зазвонил будильник. Гарри с трудом разлепил веки и уставился на собаку. Та энергично замахала хвостом, но так и не убрала голову с его груди. — Ну ладно, ладно, встаю, — недовольно проворчал он, вспомнив, что во сне видел совершенно другие глаза, правда, такие же голубые. Он потрепал верного друга по шее. А потом, откинув одеяло, медленно опустил ноги на пол. Через минуту он встал, потянулся и медленно побрел к окну, чтобы убедиться, что уже рассвело. Гарри был высоким, широкоплечим, прекрасно сложенным мужчиной с узким лицом, волевым подбородком, темно-серыми глазами, высоким лбом и коротко стриженными темными волосами. Коллеги называли его Профом, потому что он получил гарвардское юридическое образование, но еще больше восхищались числом забитых голов в сборной Мичигана, где он когда-то играл. А его мяч, забитый с расстояния в сто пять ярдов, стал уже легендой. Однако Гарри никогда не рассказывал друзьям, что, помимо прочих достоинств, обладает еще одним — весьма солидным состоянием, которое оставил ему дед. Большую сумму в трастовом фонде можно было получить лишь по достижении тридцати лет. Внук унаследовал также прекрасный старый дом в Бикон-Хилле, районе Бостона. Разумеется, сначала Гарри думал, что эти деньги принесли бы ему больше радости не в тридцать лет, а гораздо раньше, но позже он понял, что дед был прав. Получи он это наследство раньше, сейчас бы от него, возможно, ничего бы и не осталось. В молодые годы деньги тратятся легко и безоглядно — на дорогие машины, на женщин и прочие развлечения. А так Гарри пришлось немало попотеть, чтобы получить хорошее образование, найти свое место в жизни и доказать самому себе, что он чего-то стоит. Гарри часто вспоминал слова своего отца, в сердцах сказанные им, когда он провалил свой первый год обучения на юридическом факультете Гарвардского университета. «Почему бы тебе не оторвать мозги от члена и не начать использовать их по назначению? — сердито выпалил он тогда. — Застегни свои штаны, Гарри, и прекрати бегать по бабам. И верни мне ключи от машины, которая не дает тебе покоя. Советую забыть всю эту чепуху, приклеиться задницей к стулу в лекционной аудитории и наконец-то заняться делом». В конце концов Гарри так и поступил. Успешно закончив университет, он получил диплом юриста и стал работать в семейной фирме. Но вскоре ему надоели однообразие и рутинная бумажная работа, и он, ко всеобщему удивлению, пошел работать сыщиком в полицейский департамент Бостона. А на вопрос, почему он так поступил, всегда отвечал, что, по его мнению, адвокаты давно уже не имеют никакого отношения к защите справедливости. Они просто делают деньги, оказывают никчемные услуги и главным образом выискивают прорехи в законодательстве, чтобы освободить своих клиентов от справедливого наказания. А в полиции можно полностью реализовать себя и принести больше пользы обществу, освобождая его от преступников. И он это делал отменно и с превеликим удовольствием. Через некоторое время Гарри уже стал лучшим сыщиком бостонской полиции, прошедшим долгий путь от рядового патрульного дорожной полиции до старшего детектива, которому поручали самые сложные дела. Он успел поработать и в спасательной команде, и в оперативной группе, и даже в отделе по борьбе с незаконным распространением наркотиков. Что же касается личной жизни, то сейчас у него ее практически не было. Правда, в двадцать восемь лет он женился, но жизнь не заладилась, и вскоре они разошлись. Жена никак не могла смириться с тем, что ее муж не высокооплачиваемый и весьма уважаемый в обществе прокурор, а простой полицейский, который сутками ловит преступников и редко вспоминает о семье. Ее уход оказался для него страшным ударом. Он каялся, просил прощения, осыпал жену поцелуями, но было уже поздно. Она считала, что любовь прошла и ничего с этим поделать уже нельзя. Погоревав, Гарри переделал свой огромный дом под квартиры и стал сдавать в аренду верхние этажи. Сам же поселился на первом этаже в небольшой квартире, окна которой выходили в сад. Купил симпатичного щенка, с которым и коротал все свое свободное время. Когда щенок подрос, то стал похож на волка и постепенно превратился в самого надежного друга. Гарри дал ему странную кличку Сквиз, что тому, видимо, нравилось, и пес не отходил от него ни на шаг. Гарри еще раз потянулся, а потом подошел к двери, которая вела в небольшой садик, и широко распахнул ее. Собака выскочила во двор, где проделала свои рутинные дела, а потом остановилась и долго втягивала в себя свежий утренний воздух, оглядываясь по сторонам. Гарри поежился и поспешил в ванную. — Надо как-нибудь выкроить время и привести в порядок траву на газоне, — проворчал он, вспоминая о своем дворике только по утрам. Но времени-то у него как раз и не было. И все же он любил свой небольшой и уютный садик, как, впрочем, и ванную. Она была огромная, квадратная, в старомодном стиле — с покрытым черно-белыми плитками полом и огромным камином с ажурной железной решеткой. Словом, это была жемчужина викторианской эпохи, предназначенная для людей неторопливых, любящих пространство и ценящих комфорт. Освежившись, Гарри не спеша направился через всю гостиную на кухню сварить чашку крепкого кофе. В отличие от всего остального интерьера кухня его была отнюдь не старомодной. В ней сверкала покрытая лаком черная мебель и хромированная сантехника. Правда, он уже давно ничего здесь не готовил и лишь пользовался большой кофеваркой. Вот и сейчас она зашипела и замигала веселыми огоньками таймера, усиливая и без того приятное чувство комфорта и уюта. Гарри с грустью подумал, что вся его жизнь подчиняется таймеру. Даже наручные часы, казалось, все время подмигивали, напоминая о том, что жизнь быстротечна, время бежит и надо вечно куда-то спешить. Он налил большую чашку кофе, положил пару ложек сахара и направился в гостиную, но тут зазвонил телефон. Посмотрев на часы, он нахмурился. В начале шестого утра телефонный звонок мог сулить лишь очередные неприятности. — Что случилось, Проф? — прозвучал в трубке знакомый голос. — Неужели на этот раз Сквиз промахнулся и не нажал на кнопку будильника? Гарри отхлебнул немного кофе и уселся на диван. Это был Карло Россетти, его напарник по службе и преданный друг. — Нет, он обычно нажимает только раз, а потом терпеливо ждет, когда я встану и выпущу его в сад, — пояснил Гарри. — Извини, дружище, что побеспокоил тебя так рано, но думаю, что ты должен знать это прямо сейчас. Сегодня ночью обнаружили еще одну жертву. Молодая девушка была изнасилована и порезана ножом. Правда, она еще жива, но не уверен, что поправится. Слишком много крови потеряла. Сейчас она находится в больнице «Массачусетс дженерал». Надо обязательно поговорить с ней, пока она еще жива. — Ладно, встретимся в больнице. Скажи шефу, что мы уже выехали на место. Она в сознании? Может быть, уже что-нибудь сообщила? — Нет. По крайней мере мне об этом ничего не известно. Я сам только что приехал сюда. Звонок поступил к нам примерно около трех часов утра, когда ночное дежурство уже подходило к концу. Нам сообщили, что два рыбака обнаружили ее на берегу озера неподалеку от городка Рокпорта. Туда сразу же вылетела бригада «скорой помощи», которая и доставила ее в больницу на вертолете. В это время дежурил Макмэхен. Он с Гэйвелом уже там, но ты же знаешь, Гарри, что это наше дело. Вот я и решил позвонить тебе. Гарри вспомнил два изуродованных женских трупа, которыми они занимались все последнее время. — Хорошо, буду там минут через десять, — угрюмо процедил он и положил трубку. Значит, ему опять не удастся спокойно допить свой кофе. Он быстро натянул брюки, надел рубашку, снял с вешалки кожаную куртку, сделал еще один глоток кофе и быстро направился к двери. Открыв ее, он позвал Сквиза, потрепал его по голове и вышел из квартиры. Его любимый «ягуар» 1969 года выпуска стоял у ворот на своем обычном месте. Открыв дверцу, Гарри пропустил вперед Сквиза, который быстро запрыгнул на свое привычное место рядом с водителем, а потом сел сам, завел мотор и помчался из престижного района у Луисбург-сквера к центральной больнице штата. Глава 2 Центральная больница штата Массачусетс располагалась в массивном кирпичном здании в удаленном от оживленных магистралей районе. Утренний воздух был наполнен шумом и даже слегка вибрировал от мчащихся по у скоростному шоссе машин, а возле самой больницы то и дело визжали сирены «скорой помощи», прерываемые хлопающими звуками винтов санитарных вертолетов. Они садились на крышу здания, выгружали пациентов и вскоре снова отправлялись за теми, кто нуждался в их помощи. Гарри припарковал машину перед входом на специально отведенной стоянке. Захлопнув дверь, он оставил заднее окно открытым и быстро зашагал к дворам больницы, где нос к носу столкнулся со знакомым врачом. — Боже мой, что за спешка! — всплеснул тот руками. — Никогда бы не подумал, что сыщики встают так рано, чтобы навестить своих клиентов. — Доктор поправил свои огромные роговые очки и пристально посмотрел на Гарри. — Простите, доктор, — пробормотал Гарри извиняющимся тоном, не сбавляя шаг. — А, это вы, доктор Блэйк, извините, не узнал вас. Я спешу. У нас тут очередное происшествие. Доктор покачал головой и понимающе улыбнулся: — Понятно. Впрочем, я не припомню случая, чтобы вы когда-нибудь куда-нибудь не спешили. Может, могу чем-нибудь помочь?! — крикнул он вдогонку. Гарри махнул рукой, давая понять, что ему сейчас не до этого. — Это не по вашему адресу, доктор! — прокричал он. — Во всяком случае, сейчас. — . Гарри нахмурился, удивляясь собственным словам. Ведь доктор Блэйк заведовал отделом патологии в этой больнице и к тому же являлся главным экспертом-патологоанатомом департамента полиции. Дежурная медсестра тоже знала Гарри и сразу же показала ему рукой на дверь. — Первый этаж, отделение травматологии, последняя дверь направо, — быстро произнесла она, не дожидаясь расспросов. — Девушка потеряла много крови, и ей уже сделали переливание. Она в коматозном состоянии, и сейчас никто не может сказать, чем все это кончится. — Господи Иисусе, — прошептал Гарри, глядя в глаза сестры. — Да, — подтвердила та, опустив голову, — все сейчас в руках Всевышнего. Увидев у лифта толпу посетителей, Гарри помчался вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки. Поднявшись на первый этаж, он остановился, перевел дыхание и провел рукой по волосам. Затем закрыл глаза и какое-то мгновение стоял неподвижно, собираясь с силами. Больничный запах напомнил ему, как в возрасте пяти лет он впервые попал в больницу, где ему удалили миндалины. Тогда его почти целую неделю держали на диете и кормили исключительно одним мороженым. Несмотря на мороженое, он так и не смог избавиться от детского страха перед больницей. Немного отдышавшись, он толкнул дверь и вошел в коридор. Дверь палаты находилась рядом с лестницей. Россетти стоял прислонившись к стене. Его черные волосы были аккуратно зачесаны назад, а белая рубашка поражала своей свежестью. Он насвистывал какую-то веселую мелодию и рассматривал свои ногти. Если бы не столь ранний час и не столь печальные обстоятельства, то можно было бы подумать, что этот молодой человек всем доволен и не обременен тяготами жизни. Сейчас Карло чем-то напоминал молодого Джона Траволту, а не детектива бостонской полиции, прибывшего для допроса потерпевшей. Гарри улыбнулся ему, хотя, откровенно говоря, сейчас было не до веселья. Но этот парень нравился ему и с ним всегда было легко. В свои тридцать два года Россетти привлекал внимание посторонних своими черными, необыкновенно живыми глазами, красивым, слегка удлиненным лицом и горделивой осанкой. Женщины были от него без ума, и даже сейчас он выглядел так, словно только что вышел из дома своей сердобольной итальянской мамочки, а не провел беспокойную ночь с очередной красоткой в ночном ресторане. Другими словами, он был собран, подтянут, выбрит до синевы и, как всегда, готов действовать. — Похоже, она долго не протянет, — спокойно сообщил Россетти, показав рукой на больничную палату. Гарри нахмурился и недоверчиво посмотрел на друга. — Откуда ты знаешь? — Насмотрелся я на людей в таком состоянии. Думаю, надо приготовиться к худшему. — Он сделал паузу и равнодушно пожал плечами. — Можешь сам убедиться, если хочешь. Дверь больничной палаты охранял полицейский. Он козырнул Гарри, поздоровался с ним и отступил в сторону, давая тому возможность войти внутрь. В палате было все как обычно в таких случаях. Медсестра внимательно следила за жизнеподдерживающей аппаратурой, которая мигала, жужжала и натужно вырисовывала на экране едва заметную кривую, а на узкой больничной койке неподвижно лежала девушка, от которой тянулись многочисленные проводки датчиков. Ее забинтованные руки лежали поверх белоснежной простыни и поражали своей безжизненностью, как, впрочем, и ее мертвенно-бледное лицо, обрамленное темными и странно обрезанными волосами. Медсестра повернула голову и посмотрела на вошедшего детектива грустными глазами. — Она сейчас вряд ли сможет поговорить с вами. Может быть, очнется через некоторое время. — Ее мягкий, вкрадчивый голос не предвещал ничего хорошего. Гарри подошел ближе и внимательно посмотрел на пациентку. Ему очень хотелось верить сейчас этой милой медсестре, а не цинично-холодному приговору своего друга Россетти. — Скажите, есть шанс, что она придет в себя и сможет побеседовать с нами? — Скажу вам откровенно, если она и очнется, то вряд ли захочет говорить. — Понимаю, но нам очень нужны ее показания. Дело в том, что это наша единственная возможность определить, выследить и в конце концов поймать убийцу. Не исключено, что она видела его лицо, а может быть, даже знает его. Медсестра тяжело вздохнула и молча кивнула. Она знала, что это далеко не первая жертва маньяка, и боялась, что не последняя. — Знаете, на сей раз он не отрезал ей соски, как в предыдущих случаях. Гарри долго смотрел на бледное лицо женщины, на ее обескровленные руки и на темные пятна крови, просочившиеся сквозь туго наложенные на запястья бинты. В эту минуту он понял, что это мертвенно-бледное лицо еще долго будет стоять у него перед глазами. По крайней мере до того момента, когда он защелкнет наручники на руках этого подонка. Бросив на нее последний взгляд, он тяжело вздохнул, повернулся и быстро вышел из палаты. Россетти уже закончил свою утреннюю процедуру с ногтями и медленно потягивал дымящийся кофе из бумажного стаканчика. Еще один стакан он держал в другой руке и сразу же протянул его Гарри. — Ну, что скажешь? — Скажу, что теперь нам остается только молиться за нее. Оба какое-то время молча пили кофе. — А что там с этими рыбаками? — спросил наконец Гарри. Россетти неуверенно пожал плечами: — Местная полиция взяла у них показания и отправила факсом нашему боссу. Но там, к сожалению, нет ничего интересного. Они сказали, что ровным счетом ничего не видели, то есть ничего такого, что могло бы заинтересовать нас, а просто слышали звук быстро удаляющейся машины. А потом увидели на берегу труп… прости, тело молодой девушки. Если бы они появились хоть на несколько минут раньше, то могли бы застать подонка на месте преступления. Да, ей не повезло, что они не оказались там раньше. — Нам известно ее имя? — Пока нет, но местная полиция сейчас работает над этим. К сожалению, у потерпевшей не было ни водительских прав, ни кошелька, ни ключей и вообще ничего такого, что могло бы помочь нам установить ее личность. Гарри кивнул и задумался. Да, нелегко определить имя девушки в Бостоне, где проживают десятки тысяч юных студентов. Обе предыдущие жертвы были студентками, поэтому Гарри не сомневался, что и эта из их числа. Другими словами, начинать поиск надо именно со студенческих кампусов. Оставалось надеяться, что местная полиция справится с этим и вскоре представит полные данные об этой жертве. Он допил кофе, смял бумажный стаканчик и огляделся вокруг в поисках кофеварки. — Я хочу выпить еще кофе, а потом посижу здесь: вдруг она придет в себя? У меня все-таки есть надежда, что она выкарабкается. А ты поезжай в участок и объясни им, что я на месте и жду результатов ее идентификации. И вообще посмотри, как там идут дела. Возможно, они получили какие-нибудь новые данные. — Хорошо, — быстро согласился Россетти и, допив остатки кофе, отделился от стены. — Послушай, Гарри, — сказал он напоследок, пристально посмотрев другу в глаза, — не принимай все это близко к сердцу. Ты же просто полицейский, который делает свое дело, не более того. Я никогда не считал тебя слишком щедрым на эмоции, — добавил он через плечо. — Прибереги их для живых женщин. Они любят чувствительность. Бери пример с Клинта Иствуда и других героев фильма «Мосты округа Мэдисон». — С этими словами он похлопал Гарри по плечу и медленно зашагал по пропахшему лекарствами коридору. Гарри улыбнулся: — Откуда ты все это знаешь, Ромео? — Не Ромео, а Казакова, дружище. Я слишком стар для роли Ромео. — Россетти весело рассмеялся и исчез за дверью. Джордану стало неловко от нелепого смеха в стенах, где чувствовалось дыхание смерти и горя. Почти целый час Гарри расхаживал по коридору взад-вперед, пока наконец не почувствовал, что изрядно проголодался. Спустившись в кафетерий, он съел сандвич с беконом и яичницей, запил еще одной чашкой кофе и вновь поднялся в отделение, где снова стал мерить шагами коридор, постоянно озираясь на дверь палаты. В полдень Гарри устал настолько, что уже не мог больше выносить запах лекарств и решил немного прогуляться, тем более что в машине его ждала собака. Выпустив ее погулять, он направился в небольшой магазин, купил там несколько бутербродов с ветчиной, щедро поделился с верным другом, а потом, напоив свежей водой, снова посадил пса в машину. Сквиз грустно посмотрел на хозяина, послушно запрыгнул на заднее сиденье и прилег, положив голову на передние лапы. При этом его светло-голубые глаза полны были нескрываемой укоризны. — Что делать, дружище, — попытался извиниться перед ним Гарри, захлопывая дверцу машины. — Такова жизнь полицейского. Собачья жизнь, надо сказать, поэтому ты должен понять меня. Я предупреждал тебя, что все будет именно так и никак иначе. Так что не ворчи. Любопытно, что именно эти слова он много лет назад часто повторял своей жене, но она к ним не прислушалась и предпочла разорвать брачные узы. Пока Гарри отсутствовал, на смену дежурившему с утра у двери палаты полицейскому пришел другой. Он поприветствовал детектива привычным жестом. — Добрый день, сэр. Офицер Рафферти. Мне приказано быть здесь до восьми вечера, сэр. В палате сейчас находится доктор Уаксман. Он осматривает пациентку и может поговорить с вами. Доктор стоял рядом с больничной койкой и внимательно изучал данные о состоянии несчастной девушки. Когда Гарри вошел, он повернул голову и грустно улыбнулся: — Как дела, Гарри? Они были знакомы уже немало лет. — Лучше не бывает, но меня сейчас больше интересуют ее дела. Есть хоть малейшая надежда? — Минут десять назад она пришла в сознание, но лишь на очень короткое время, — пояснил доктор и тяжело вздохнул. — Должен заявить со всей откровенностью, что перед нами весьма редкий случай торжества духа над грешной плотью. Ее состояние постепенно стабилизируется, но сказать что-нибудь определенное пока не могу. — Он еще раз посмотрел на койку и пожал плечами. — Все может случиться, но будем надеяться на всесилие духа. Гарри подошел поближе и посмотрел на бледное лицо девушки. Дай Бог, чтобы она пришла в себя и сообщила хоть какие-то подробности этой трагедии. — Если она очнется, доктор, то сможет хоть что-нибудь рассказать нам? — спросил он, нервно проводя рукой по непричесанным волосам. — Я бы тоже этого хотел, но не могу обещать, что она сможет это сделать. А как врач вообще не могу позволить этого. Она очень слаба, и любое потрясение может оказаться для нее последним. Гарри пристально посмотрел на доктора, и их глаза встретились. — Я все прекрасно понимаю, док, но это наш единственный шанс выйти на след преступника, — тихо произнес он. — Есть надежда, что она либо знает его, либо видела его лицо. И если наши предположения верны, то она может спасти немало людей. — Ладно, посмотрим, — уклончиво ответил тот, возвращаясь к журналу текущего состояния пациента. Потом он бросил его на край тумбочки и устало махнул рукой. — Меня ждут в отделении экстренной помощи. Вы будете здесь? — Гарри молча кивнул. — В таком случае мы еще увидимся. — Гарри опустился на стул у изголовья кровати и уставился на застывшее бескровное лицо девушки. Его вдруг охватило чувство неловкости, которое обычно бывает у человека, подглядывающего за спящей женщиной. Однако это было не совсем так. Девушка не просто спала, а находилась в забытьи и вообще балансировала на грани жизни и смерти. Может быть, это ее последний час, а он, полицейский, последний, кто видит ее живой. Пытаясь избавиться от этих грустных мыслей, Гарри поднял голову и уставился в потолок. В этот момент рядом с ним пискнул аппарат, а на мониторе дернулась кривая линия пульса. Значит, она еще дышит. Господи, дай ей силы разорвать цепкие когти смерти! Он всегда считал себя хорошим полицейским и опытным сыщиком, но вид этой беспомощной бледной девушки действовал на него удручающе. Послышался легкий стук, и в двери появилась голова Россетти. — Я так и знал, что найду тебя здесь, — негромко сказал он и вынул из бокового кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги. — Ее зовут Саммер Янг. Ей двадцать один год. 14 и она учится на последнем курсе Бостонского университета. Приехала из Балтимора, там живут ее родители. Кстати сказать, им уже сообщили, и они скоро будут здесь. Думаю, нам предстоит нелегкое объяснение. Нам также удалось связаться с ее соседками по квартире. Они в ужасе и говорят, что обнаружили машину Янг на стоянке неподалеку от библиотеки. Машина была открыта, ключ торчал в зажигании, а сумка с книгами лежала на переднем сиденье. Они сразу же позвонили в полицию и сообщили о случившемся. Гарри молча кивнул, подтверждая ранее созревшую у него догадку. Нечто подобное ему уже приходило в голову. Какое-то время они молча смотрели друг на друга и думали о том, застанут ли родители в живых свою дочь. — Летчуэлл уже здесь и готов приступить к работе, — добавил Россетти после небольшой паузы. — Я здесь ни при чем. Он приехал просто на всякий случай. Гарри нахмурился и снова посмотрел на девушку. Летчуэлл был специалистом по составлению фотороботов и отличался незаурядными способностями в своем нелегком деле. Даже по самым неполным описаниям он мог составить почти точный портрет преступника и иногда делал это почти из ничего, чем всегда ставил в тупик своих коллег. Достаточно было слов «тонкие губы, густые брови, черные глаза, прямой нос» или чего-нибудь в этом роде, как он безошибочно определял внешность преступника, практически никогда не ошибаясь в своих предположениях. Благодаря его мастерству полиции за последнее время удалось отыскать и посадить за решетку не одного убийцу и сексуального маньяка. Россетти сочувственно посмотрел на девушку. — Если у тебя нет ко мне вопросов, то я, пожалуй, вернусь в участок. Мне еще нужно поговорить с рыбаками и выяснить, не вспомнили ли они каких-нибудь важных подробностей. Гарри молча кивнул и повернулся к кровати. Теперь ему во что бы то ни стало нужно дождаться ее родителей и заверить их, что этот ублюдок непременно будет наказан. Может быть, их присутствие поможет ей выкарабкаться из объятий смерти. Пусть они обнимут дочь, успокоят и скажут, что все будет в полном порядке. Надо только набраться сил и выжить любой ценой. Через несколько минут, будто услышав его молитвы, девушка неожиданно зашевелилась и открыла глаза. Это было так неожиданно, что Гарри чуть было со стула не свалился. — Добрый день, — тихо прошептал он. — Я детектив Гарри Джордан. Вы сильно пострадали, но теперь все будет нормально. Вы сейчас в полной безопасности. Скоро здесь будут ваши мама и папа. Вам нужно набраться сил и дождаться их. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Ее губы зашевелились, и Гарри понял, что она хочет что-то сказать. — Подонок, — сумел догадаться он по движению губ. Он кивнул и наклонился над ней. — Скажите мне, Саммер, вы не знали этого человека раньше? Она попыталась покачать головой, но ее лицо мгновенно исказилось от невыносимой боли. Тогда она почти беззвучно произнесла «нет». Гарри ненавидел себя в эту минуту за то, что причиняет ей боль своими расспросами, но не мог поступить иначе. — Вы его видели когда-нибудь? Можете вспомнить? — Она нахмурилась и снова попыталась что-то сказать. — Мягкие… — прочитал Гарри по ее едва шевелящимся губам, — руки… Медсестра нажала кнопку вызова врача и замахала на Гарри рукой, одновременно прикладывая палец к шее потерпевшей, чтобы определить пульс. — Достаточно, — прошептала она, показывая детективу , на дверь. Гарри молча согласился и встал со стула. Он и сам уже понял, что пора прекратить этот невыносимо мучительный для девушки допрос. У двери он остановился и в последний раз посмотрел на нее. Саммер пыталась что-то сказать, и Гарри быстро вернулся, чтобы разобрать ее последние слова. — Глаза… — прочитал он по губам, — темные… пронзительные… Он еще немного подождал, но девушка закрыла глаза и затихла. По ее мертвенно-бледной щеке скатилась крупная слеза. — Ничего, — тихо прошептал Гарри, — все будет хорошо. Ты храбрая девушка, Саммер. Храбрая и отважная. Все будет нормально. На пороге палаты Гарри столкнулся с доктором Уаксманом. — Все, детектив, — строго предупредил он, — ваше время истекло. Хватит терзать бедную девушку. Ей нужно набраться сил. Ее родители уже летят сюда на вертолете, и им тоже захочется поговорить с ней. Тем более что они имеют на это больше прав, чем вы. Гарри, опустив голову, вышел из палаты. — Если что случится, немедленно дайте мне знать. Я буду в полицейском участке. В коридоре его уже ждал Летчуэлл, уставившийся на него своими кельтскими глазами. — Есть что-нибудь для меня? — спросил он, отвернувшись от офицера Рафферти. Гарри пожал плечами: — Ничего особенного. Она лишь успела сказать, что у преступника темные пронзительные глаза, больше ничего, к сожалению. — Ну что ж, для начала неплохо. — Боюсь, это все, что мы сможем получить от нее, — грустно заметил Гарри. — Спасибо, Летчуэлл. И извини, что заставили потратить твое драгоценное время. — Ничего страшного, это моя работа. Будем надеяться на лучшее. — С этими словами он медленно поплелся к выходу. Гарри последовал было за ним, но тут зазвонил мобильный телефон. Россетти сообщил неприятные новости. Потрясенные рыбаки не могли вспомнить ничего существенного, кроме окровавленного тела девушки и собственных переживаний. И абсолютно ничего насчет мерзавца, который издевался над ней на пустынном берегу. Гарри попрощался с дежурным полицейским, предупредив, чтобы тот не впускал в палату никого постороннего, и вышел из больницы. Сквиз почуял приближение хозяина и, громко заскулив в салоне машины, высунул голову в окно. Но Гарри был настолько взволнован разговором с девушкой, что поначалу не заметил отчаянных попыток собаки обратить на себя внимание. Две молодые женщины уже погибли от рук этого подонка, третья находится на грани жизни и смерти. А он никак не может напасть на след преступника и остановить его. И даже сейчас, спустя год после первого убийства, он ни на шаг не приблизился к раскрытию этих преступлений. И что он теперь скажет родителям девушки? Ровным счетом ничего. Гарри сел в машину, потрепал собаку по голове, отвез ее домой, хорошенько накормил, а потом, одолеваемый тягостными размышлениями, отправился в участок. Ему предстояла долгая и мучительно тяжелая ночь. Через пять часов из больницы поступила трагическая весть: Саммер Янг умерла, не приходя в сознание. Глава 3 Детектив Россетти мчался на своем «БМВ» по направлению к береговой линии, минуя темные улочки спящего города. Он свернул налево, проскрипев тормозами, и остановился на небольшой парковочной стоянке у клуба «Лунный свет». На часах было половина второго ночи. В окнах горел яркий свет, а когда он переступил порог заведения, на него обрушился гром звуков. Из мощных колонок доносились невероятно громкие звуки какого-то модного рэпа, которые наталкивались на стены, а потом обрушивались мощной волной на присутствующих, приводя их в состояние экзальтации. Молодой чернокожий бармен добродушно ухмыльнулся и поприветствовал Россетти взмахом руки, а остальные, увидев детектива в дверях, тоже весело замахали руками. Россетти получил чашку крепкого кофе, а потом направился прямо в спортивный зал, который, несмотря на позднее время, был заполнен до предела. Он сразу заметил высокую фигуру Гарри, прислонившегося к стене. Тот внимательно наблюдал за игрой баскетболистов и время от времени проводил рукой по темным волосам. Россетти хорошо знал этот жест напарника и понял, что тот взволнован до предела. Его узкое худощавое лицо казалось серым от усталости и истощения, одежда измята. Судя по всему, Гарри весь день просидел в своем кабинете, сотни раз прокручивая все известные ему обстоятельства трех последних убийств. Обычно такое случалось, когда он чувствовал беспомощность, но справедливое чувство гнева заставляло его ломать голову над разрешением задачи. Злость придавала ему сил для дальнейшей работы. Иначе он давно бы свалился от усталости. А тут еще трагическая смерть Саммер Янг, на показания которой возлагали столько надежд. — Я так и думал, что найду тебя здесь, — тихо сказал Россетти, привалившись к стене. Гарри обернулся и едва заметно улыбнулся, увидев в руке напарника бумажный стаканчик с кофе. На нем был строгого покроя пиджак, сверкающая белизной рубашка и выглаженные брюки. Только сейчас Гарри вспомнил, что даже не успел переодеться. Он до сих пор был в тех самых джинсах и куртке, которые в спешке натянул сегодня в пять часов утра. — Настроение хуже некуда, — буркнул Гарри, вглядываясь в зал. Россетти понимающе ухмыльнулся: — Это видно даже без слов, Проф. А собачка твоя выглядит просто прекрасно. Как дела, Сквиз? Может быть, ты знаешь какую-то страшную тайну, которая терзает душу твоего хозяина? Надо привести его в порядок, дружок, а то он совсем раскиснет. Надеюсь, ты знаешь все секреты его личной жизни? Чем он занимается в свободное от работы время? Может быть, все дело в женщинах и ресторанах? Гарри долго молчал, а потом рассмеялся: — В свободное от работы время, говоришь? Расскажи мне, что это такое? — Это невозможно объяснить, Проф, — укоризненно посмотрел на него Россетти. — Это можно только ощутить. Думаю, что именно в этом все твои проблемы, дружище. Ты хорошо работаешь, но совершенно не умеешь отдыхать. Вот посмотри на меня. Я сменился сегодня в половине девятого, немного выпил с друзьями, в половине десятого провел некоторое время с красивой женщиной, хорошо поел в ресторане, и вот сейчас я снова как огурчик. А ты? Что ты сделал сегодня лично для себя? Ничего! — Россетти поднял вверх палец в предостерегающем жесте. — Нет, только не говори, что ты занимался своими непосредственными обязанности-" ми. Ты сидел за столом как проклятый, а потом проглотил холодный гамбургер и запил его кружкой пива. После этого снова вернулся на работу и сидел до ночи, ломая голову над таинственными убийствами. В результате ты потратил уйму времени и не позаботился о своем здоровье. Нет, Проф, тебе нужно немного развлечься, расслабиться и восстановить силы для дальнейшей работы. Иначе ты надорвешься и попадешь в больницу. К тому же тебе следует хорошенько выспаться, а не торчать здесь. Гарри тяжело вздохнул: — Ты прав, конечно. Я действительно потерял много времени, выбился из сил, но так ничего и не сделал. Ты знаешь, что сказала она мне в последнюю минуту? «Подонок». До сих пор не могу забыть ее глаза. Они преследуют меня весь день, и я никак не могу от этого отделаться. — Он неожиданно выпрямился и покрутил головой, словно желая освободиться от дурных мыслей. — Да ладно, Россетти, черт ним, с отдыхом. Давай-ка лучше выпьем чего-нибудь. Я угощу тебя бурбоном, а ты расскажешь мне о своей счастливой жизни. А заодно послушаем хорошую музыку и немного отвлечемся. Гарри протянул руку, и Россетти дружески пожал ее. Это было единственное место, где Гарри мог провести время, и Россетти понимал, как тому сейчас нужна его поддержка. — Ладно, договорились, — согласился он и направился к выходу из спортивного зала. — Только учти, я не намерен прыгать под эту кошмарную музыку. Все эти физические упражнения в два часа ночи плохо действуют на меня. Да и силы уже не те, что раньше. Они вышли из клуба часа через два, когда занимался рассвет. Гарри вдруг подумал, что уже второй рассвет встречает на ногах. Напевая какую-то назойливую мелодию, он поплелся к своей машине, не обращая никакого внимания на плетущегося за ним друга. — Ты поешь, как Глория Эстефан, — иронично заметил Россетти, прикуривая сигарету. — Благодарю за комплимент, — буркнул Гарри, не оборачиваясь. — А заодно и за компанию. Будь здоров, Россетти. — Спокойной ночи, Проф. — Россетти открыл дверцу своего старенького «БМВ», включил двигатель, а потом посмотрел в зеркало и провел рукой по волосам. Гарри сидел в машине, вцепившись обеими руками в рулевое колесо, и смотрел куда-то вдаль. А рядом с ним поскуливал притомившийся за день Сквиз. — Россетти! — закричал вдруг Гарри, быстро вылезая из автомобиля. — Эй, Россетти! Тот высунул голову из окна. — Да, Гарри, что случилось? — Слушай, старина, хватит сидеть. Тащи сюда свою задницу! Поедем сейчас в Рокпорт. — В Рокпорт? — переспросил тот и широко зевнул. — В Массачусетс? — Нет, в какой еще Массачусетс! В Иллинойс! Ты когда-нибудь видел в Массачусетсе город с таким названием? Россетти, оторви от сиденья свою толстую итальянскую задницу и дуй ко мне. Нам нужно еще раз поговорить с теми рыбаками. А пока я буду крутить баранку, ты свяжись по радио с участком и скажи, чтобы они немедленно вызвали Летчуэлла. Думаю, нам могут понадобится его изощренные мозги. Послушай, Россетти, я абсолютно уверен, что рыбаки видели этого мерзавца. Не могли не видеть. К тому же это наши единственные свидетели, и только они могут нам помочь. Мы должны вытрясти из них все, что они знают, понимаешь? Мы должны расшевелить их память и выудить у них все, что может оказаться для нас полезным. Глава 4 Мэллори Мэлоун ехала в лимузине в аэропорт Кеннеди и внимательно читала сообщение в газете об изнасиловании и убийстве студентки Саммер Янг. Прочитав до конца, она снова вернулась к тому месту, где полицейские высказывали предположение, что эта трагедия каким-то образом связана с" двумя предыдущими убийствами, произошедшими в штате Массачусетс за последний год. Немного подумав, она вырвала из газеты эту заметку и сунула в зеленую кожаную сумочку, уже почти до отказа заполненную визитными карточками, записками с телефонными номерами и адресами и другими бумагами. Затем она положила ее в большую, песочного цвета, дорожную сумку, также заполненную бумагами, которые она собиралась прочесть на пути в Лондон. А кроме бумаг, там было еще много всякой всячины — две пары солнцезащитных очков, разбухшая косметичка, набор ручек и карандашей, пачка чистой бумаги, сумочка с украшениями, теплый кашемировый свитер, шарф, несколько комплектов белья и еще бог знает что. По своему горькому опыту она знала, что следует быть всегда готовой ко всяким неожиданностям и иметь под рукой самое необходимое. Если, например, багаж ее задержат или потеряют. А магазины в городе будут уже закрыты. Мэл весело улыбнулась, вспомнив поговорку: «Если хочешь побольше узнать о женщине, поройся в ее сумочке». Конечно, кому-то это может показаться слишком наивным и легкомысленным, но ее не интересовало мнение других людей. Она просто знала, что в современном мире все может случиться. К этому приучила ее хаотичная и неустроенная жизнь. Даже ее машина всегда была переполнена совершенно ненужными вещами: тряпками, коробками, пакетами, пустыми банками и прочим мусором, выбросить который у нее почему-то никогда не хватало времени. Но на самом деле она очень даже серьезная женщина тридцати семи лет от роду, успевшая заслужить уважение окружающих и добиться определенного положения в обществе. Она высокая, стройная, с копной белокурых волос, необыкновенно живыми голубыми глазами и правильными чертами лица. Одевалась просто, предпочитая сшитые на заказ у известных модельеров строгие костюмы бежевого цвета. С косметикой она обращалась весьма осторожно и умело. Мэл была известна как «телевизионный детектив». Она вела передачи о преступлениях, пытаясь докопаться до истины, используя при этом самые разнообразные методы расследования. Занималась она лишь теми преступлениями, которые получили широкий общественный резонанс. В ее поле зрения обычно попадали исключительно редкие по жестокости убийства, сексуальные скандалы в Вашингтоне или мафиозные разборки наркодельцов в Майами. Мэл всегда держала руку на пульсе жизни общества, подмечала самые незначительные подробности громких дел и постоянно напоминала зрителям о том, что нужно быть бдительными и всячески помогать в расследовании тех или иных преступлений. В точности никто не мог сказать, красива ли она. Все зависело от ее настроения и энергии, которая зарождалась в ней каждый раз, когда ей попадалось интересное дело. Когда Мэл увлекалась им, она вся светилась изнутри и поражала зрителей своей необыкновенной раскрепощенностью и обаянием. Кстати сказать, сама она уже давно знала эту особенность и всеми силами старалась избегать занудных дел, которые не зажигали ее и не подпитывали дополнительной энергией. К сожалению, таких дел в последнее время становилось все больше и больше. К сожалению, потому что каждый раз это было связано с очередной невинной жертвой какого-нибудь сексуального маньяка или очередной трагедией в жизни людей. Это постоянно портило ей настроение, хотя и служило источником ее искрометных телевизионных передач, которые по вечерам смотрели миллионы телезрителей. Вот и сейчас она направлялась в аэропорт, чтобы вылететь в Лондон и взять там интервью у одной скандально известной американской актрисы, которая решила выйти замуж за еще более скандально известного миллиардера. Мало того, что он был в четыре раза старше ее, так еще и прославился какими-то темными делишками и имел весьма сомнительную репутацию проходимца и мошенника. Узнав об их помолвке, Мэл тотчас же связалась с этой счастливой парочкой и добилась согласия на встречу, хотя и предупредила, что по ходу интервью будет задавать весьма щекотливые вопросы. Собственно говоря, согласие дала актриса, так как была совсем юной, неопытной и жаждала все большей популярности. Сам же миллиардер отнесся к этому настороженно, но, вероятно, не смог отказать своей новой пассии. — О, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, — весело прощебетала актриса. — Вы хотите узнать, например, не выхожу ли я замуж за его миллиарды? Ну что ж, на этот вопрос я могу ответить прямо сейчас. Я по уши влюблена в него и никогда не задумывалась о его миллиардах. Да, да, именно так, поверьте мне. Все очень просто. Если бы вы знали его, то поняли бы меня. Разумеется, Мэл была достаточно умна и не стала бы задавать подобные вопросы в такой форме. На самом деле она хотела спросить у нее то, что интересовало весь остальной мир: действительно ли эта симпатичная двадцатитрехлетняя женщина имеет сексуальные отношения с восьмидесятилетним мужчиной? И если да, то что она при этом испытывает? И как бы она вела себя с ним, если бы у него не было его миллиардов? Другими словами, согласилась бы она лечь с ним в постель и даже связать с ним свою жизнь, если бы он не был так сказочно богат? Мэл нисколько не сомневалась, что ей удастся вытянуть из этого миллиардера все интересующие ее сведения, так как она была настырной, умной, изобретательной и чрезвычайно искушенной в подобных делах. И ему придется выложить все начистоту, поскольку он старый человек, который всегда заботился только о самом себе и о своем состоянии. А потом, когда он будет готов к откровениям и попадется в расставленные ею сети, она задаст ему самый болезненный вопрос — о его первой жене. Это была простая девушка из бедного лондонского предместья, которая провела с ним многие годы и долго работала рядом с ним в том самом кафе в восточной части города, с которого началось строительство его огромной империи ресторанов и отелей. — Что же стало с той молодой женщиной? — спросит она его, хотя, откровенно говоря, прекрасно осведомлена о ее судьбе. А когда он начнет врать и доказывать, что ничего не знает о ней, она выложит ему все и заставит сдаться на милость победителя. Она развенчает его перед миллионной аудиторией! — Так вот, что касается этого «несчастного случая», — скажет ему Мэллори Мэлоун, хитро ухмыляясь. — Насколько мне известно, были два свидетеля того, как ваша жена «упала» с той злосчастной лестницы. Как могло случиться, что все свидетели исчезли? Мэл рассеянно посмотрела в окно лимузина, за которым мелькали огни проезжавших мимо машин. Движение было оживленным, и они продвигались не так быстро, как того хотелось. Она вдруг вспомнила про недавнее сообщение об изнасиловании и убийстве студентки Саммер Янг. Саммер была примерно того же возраста, что и юная актриса, и у нее тоже была впереди целая жизнь, наполненная радостями и горестями, счастьем и разочарованиями, пока какой-то подонок не прервал ее самым чудовищным образом. А какое замечательное имя — Саммер Янг. Интересно, она действительно была похожа на молодое лето? Наверняка у нее были какие-то свои цели в жизни, свои амбиции, родные и друзья. Впрочем, вполне возможно, что она была трудолюбивой скромной студенткой, просиживавшей днями на лекциях, а вечерами и ночами корпевшей над своими учебниками. Такие люди обычно ставят перед собой реальные цели и добиваются их осуществления. Мэл даже вздрогнула, представив себе, каким страшным пыткам подверг ее этот мерзавец. Сняв телефонную трубку, она быстро набрала номер своего офиса. — Бет Харди слушает, — прозвучал в трубке бодрый голос ее ассистентки. — Бет, это я, — быстро отозвалась Мэл. — Я сейчас направляюсь в аэропорт Кеннеди и хочу, чтобы ты сделала одну вещь. Надеюсь, ты уже прочитала сообщение об изнасиловании и убийстве юной студентки из Бостонского университета? — Разумеется, Мэл, ведь это же мой родной университет. Боже мой, что творится на белом свете! Не понимаю, почему она не позвонила в студенческий отряд по защите студентов. Правда, от библиотеки до стоянки всего пять минут ходу. Я хорошо знаю это место — сама много раз проделывала этот путь. Бедняжка, она, вероятно, подумала, что за это время с ней ничего не может случиться. Какой кошмар! — Да, но дело в том, что полиция связывает это убийство с двумя предыдущими, а это уже совсем другое дело. Это похоже на серийное убийство, и мне очень нужна информация о ходе расследования. Короче говоря, Бет, мне нужны точные и хорошо проверенные факты. Покопайся в этом деле и посмотри, что мы можем из этого вытянуть, хорошо? — Значит, ты собираешься сделать из этого очередной материал для передачи? Мэл задумчиво посмотрела на приближающиеся огни аэропорта. — Вполне возможно, но пока это только сырая идея, не более того. Надо покопаться и посмотреть, нет ли за всем этим каких-нибудь интересных сведений, которые полиция предпочитает скрыть. Идея неплохая — серийный убийца разгуливает на свободе! Или что-нибудь в этом роде. — Услышав в трубке треск от помех, она поморщилась и снова посмотрела в окно. — Ну ладно, Бет, мы уже подъезжаем. Позвоню тебе из Лондона. — Доброго пути, — успела произнести помощница. — И удачного интервью. Десять минут спустя Мэллори вышла из машины, проследовала по VIP-коридору и очутилась в огромном салоне самолета «конкорд». А еще через пятнадцать минут огромная серебристая машина взмыла в воздух, и Мэл, устало откинувшись на спинку кресла, потягивала крепкий кофе. Она пила в самолетах только этот напиток и никогда не заказывала шампанское или фруктовый сок. Сидевший рядом с ней молодой человек попытался было завести разговор, но она была отнюдь не намерена тратить время на пустую болтовню. Полет прошел так быстро, что она даже не успела как следует осознать его. Перед посадкой она вошла в туалет, привела себя в порядок, слегка подкрасила глаза и губы, причесала белокурые волосы и хотела было воспользоваться дезодорантом, но передумала. Она ощутила натужное подрагивание огромного тела самолета и почему-то вспомнила свое детство. Кто бы мог подумать тогда, что простая загорелая девочка Мэри Мэллори Мэлоун из захолустного штата Орегон будет когда-то лететь быстрее звука на интервью с одним из самых богатых и могущественных людей планеты. Через некоторое время Мэл прошла через таможенный и паспортный контроль аэропорта Хитроу, села в поджидавший ее «роллс-ройс» и помчалась в фешенебельный отель «Лансборо», где ей был заказан номер-люкс. — Боже мой, Мэри Мэллори, — произнесла она тихо, — как далеко ты ушла от городских переполненных автобусов и грязных комнатушек со старыми кроватями и скрипящими пружинами! Глава 5 -Ну что ж, по-моему, тебе можно поставить «пятерку» за отличную работу, — сказал Россетти, когда они остановились перекусить в небольшом дорожном кафе на обратном пути в Бостон после утомительной беседы с рыбаками. Они оба уже потеряли счет времени и не могли сказать, что это у них сейчас, поздний завтрак или ранний обед. — Благодарю за столь высокую оценку моего скромного труда, — отшутился Гарри. — Откровенно говоря, это не бог весть что, но все же мы получили хоть какое-то представление об убийце. — Гарри снова посмотрел на составленный Летчуэллом фоторобот предполагаемого преступника. Узкое восточное лицо, большой рот с тонкими губами, широкий лоб, над которым нависали черные волосы. — И глаза — черные и пронзительные, точно такие, какими их запомнила несчастная девушка. Им понадобилось целых четыре часа, чтобы расшевелить рыбаков и вынудить их вспомнить хоть какие-то приметы преступника, которого они видели всего лишь пару секунд. Слава Богу, те оказались порядочными людьми и сделали все возможное, чтобы помочь сыщикам. Сначала они только и говорили что об окровавленном теле на берегу, а потом все-таки припомнили, что на миг увидели мелькнувшее в свете фонаря лицо. В темноте они все же успели различить черты маньяка, прежде чем он бросился к машине и уехал с места преступления. К счастью, очень помогло им описание глаз, которое дала Саммер Янг незадолго до своей смерти. Как только Гарри сообщил, что у насильника были пронзительные глаза, они постепенно восстановили в памяти обстоятельства той ночи. А все остальное сделал весьма опытный в подобных делах Летчуэлл. — Среднего роста, обычного телосложения, — задумчиво прочитал Гарри, — узкое, чисто выбритое продолговатое лицо. Проницательные глаза, кустистые брови, густые черные волосы, слегка взлохмаченные на затылке. Одет во все черное. Водит небольшой фургон темного цвета. Гарри снова задумался и посмотрел в окно. — Завтра эти приметы будут помещены на первых страницах центральных газет «Геральд» и «Глоуб», а также во всех таблоидах. Возможно, даже в местных газетах. Россетти молча выслушал друга и равнодушно пожал плечами. Он не считал, что подобные меры могут хоть как-то помочь в поиске преступника. Скорее наоборот, он может затаиться и ждать удобного момента для нанесения очередного удара. Он с шумом отхлебнул кофе, и Гарри пристально посмотрел на приятеля. — Слушай, хватит глотать эту гадость. Твои внутренности и так уже покрыты толстым слоем кофеина. — Представь, как омерзительно я бы выглядел изнутри, если бы доктор Блэйк распотрошил меня, — пошутил тот. — Думаю, что он ни за что на свете не согласился бы вскрывать тебя. В твоих жилах давно уже течет не кровь, а кофе. — Гарри укоризненно покачал головой. — Кстати, ровно в шесть он будет делать вскрытие тела Саммер Янг. — Ты собираешься присутствовать при этом? — Гарри молча кивнул. — На меня можешь не рассчитывать, Гарри, — решительно воспротивился Россетти. — Я не могу выносить этого зрелища. — От этого никуда не деться, дружище. И без таких специалистов, как Блэйк, мы бы никогда не узнали, что происходит с людьми во время болезни или несчастного случая. Если хочешь знать, он тоже своего рода сыщик, только расследует все уже после смерти человека. Россетти поежился: — Да, конечно, но я все же предпочел бы не попадать к нему на стол. Уж лучше болеть, чем оказаться под его скальпелем. Гарри рассмеялся: — Боюсь, что тебе не избежать подобной участи, если будешь поглощать такое количество кофе. Всю обратную дорогу в Бостон у Гарри не выходила из головы женщина, с которой он провел прекрасный вечер три недели назад. Она не была красавицей, зато обладала каким-то удивительным чувством меры, редким обаянием и готовностью понять самые немыслимые обстоятельства. Кроме того, она была сдержанной, начитанной и уверенной в себе. Она выросла в приличной бостонской семье, они были знакомы семьями и поддерживали традиционные дружеские отношения. Тот вечер прошел просто великолепно. Причем настолько, что они встречались еще пару дней у нее на квартире, а потом началась вся эта свистопляска с ночными дежурствами и убийствами, и все оборвалось. Он до сих пор не мог забыть ее грустные глаза и слегка дрожащий голос, когда они расставались последний раз. Он обещал позвонить ей, но так и не смог. А потом позвонила его мать и деликатно напомнила, что его давняя знакомая по колледжу никак не может найти своего старого друга и что они, кажется, очень подходят друг другу. Гарри пожал плечами. Ну что тут поделаешь? Такова жизнь полицейского сыщика. В особенности такого, который все свое свободное время отдает работе и никогда не отказывает, когда речь заходит о срочных делах. А их в последнее время становится все больше и больше. Глава 6 Несколько дней спустя в половине восьмого утра Гарри сидел в своем кабинете в полицейском участке, закинув руки за голову и положив ноги на стол, и думал о трагической судьбе Саммер Янг. Только что у него состоялся весьма неприятный разговор с начальником полиции, который был раздражен безрезультатными поисками преступника и укорял его и Россетти в том, что ему практически нечего сказать представителям общественности. — Интересно, — возмущался впоследствии Россетти, — он что, думает, что мы ничего не делаем? Сидим в кабинете и протираем штаны? — Россетти явно был обижен взбучкой шефа, но вместе с тем не мог не понимать, что у того были достаточно веские основания для недовольства. Разумеется, Гарри охотно поддерживал его возмущение и негодовал по поводу того, что на них со всех сторон оказывается мощное давление. — Мы действительно делаем все, что только в наших силах, — повторял он шефу. — Мы сутками занимаемся этим делом и из кожи вон лезем, чтобы поймать мерзавца, но дело очень сложное, и нам пока нечем похвастаться. — В этот момент он в очередной раз вспомнил грустные глаза Саммер Янг и те слова, которые она прошептала незадолго до смерти. Гарри убрал ноги со стола и, включив компьютер, стал в очередной раз просматривать список собранных им за короткое время улик. Вообще говоря, полицейские, работавшие на месте преступления, проделали огромную работу. Они нашли следы преступника на сыром песке, тщательно осмотрели место, где он повалил на землю свою жертву, и в конце концов пришли к выводу, что это был коренастый мужчина ростом пяти — шести футов. Судебно-медицинские эксперты сделали все возможное, чтобы получить наиболее полную информацию о причинах смерти девушки. Они уже давно и не без оснований считают, что преступник всегда оставляет следы на месте преступления, только надо уметь их отыскать и правильно оценить. Именно поэтому они обращают внимание на те детали, которые обычно ускользают от сыщиков и полицейских. В отношении этого дела они даже решили испробовать новейшие электронные способы получения отпечатков на пыльной поверхности. Для этого на пол машины положили лист фольги, а потом пропустили через него слабый электрический ток, в результате чего все частицы пыли прилипли к фольге и таким образом появились хоть и слабые, но все же достаточно определимые отпечатки обуви. К сожалению, даже этот способ оказался непродуктивным. Никаких отпечатков под задним сиденьем машины они не обнаружили. Правда, при этом были собраны образцы пыли, которые могли быть полезными при идентификации преступника в будущем. Кроме того, на заднем сиденье были обнаружены два волоска, которые явно не принадлежали хозяйке, а также несколько нитей ткани, возможно, от одежды преступника. Однако самые интересные и самые важные сведения должны поступить из химической лаборатории, где изучается сперма насильника. А между тем составленный Летчуэллом фоторобот пока не принес никаких результатов, хотя уже прошла почти неделя. Местные телеканалы демонстрируют его в каждом выпуске новостей, местные газеты публикуют его в каждом номере, но пока безрезультатно. К сожалению, Россётти был прав. Телефон звонит каждую минуту, но в основном это либо ненормальные люди, желающие пообщаться с детективами, либо сердобольные старушки, которым показалось, что где-то они видели человека, отдаленно похожего на преступника. Разумеется, использовать подобную информацию практически невозможно. Гарри опять вспомнил слова, которые бедняжка Саммер Янг выдавила из себя незадолго до смерти: «Пронзительные черные глаза… мягкие руки…» Даже доктор Блэйк выразил свое сомнение относительно возможности идентификации преступника. — Вы уверены, что этот фоторобот правильно отражает действительный облик преступника? — спросил он Гарри, когда после вскрытия тела они вышли в коридор. — Ведь у вас нет достаточных сведений для этого. Только эта несчастная девушка могла сообщить вам точные данные, но она, к сожалению, не успела. — Знаешь, что нам нужно сейчас сделать? — поделился Джордан с Россётти внезапно мелькнувшей идеей. — Обратиться за помощью к Мэллори Мэлоун. Тот удивленно поднял брови и посмотрел на напарника так, словно увидел перед собой сумасшедшего. — Гениальная идея! Это как раз то, что нам нужно сейчас больше всего на свете. Она Выставит нас на посмешище перед всем белым светом, поиздевается вдоволь, а потом скажет, что если бы эти тупые полицейские работали как следует, то преступник давно бы сидел за решеткой. Ты понимаешь, чем все это может кончиться? Она повесит на нас все эти три убийства, и нашему шефу ничего не останется делать, как просто уволить нас за несоответствие занимаемой должности. А журналисты еще долго будут преследовать нас и спрашивать, как это мы ухитрились не поймать преступника. — Погоди, — попытался урезонить его Гарри. — Возможно, ты прав, но здесь есть и другая сторона дела. Она может показать его фоторобот на всю страну, а ее шоу смотрят десятки миллионов людей в Калифорнии, Флориде, Техасе, Монтане и других штатах. Может быть, хотя бы один человек, узнает по фотороботу преступника. Это наш единственный шанс. Неужели ты не понимаешь, что нам не обойтись без посторонней помощи? Причем помощь эта нужна немедленно, а не через год. Ты же знаешь, что время стирает все следы. — Какие следы? — иронично спросил Россётти. — Не понимаю, зачем нам напрашиваться на неприятности? Мы и так по уши в дерьме. Неужели нам с тобой мало того, что шеф бесится и скоро вообще вытурит нас на улицу? Звони этой Мэлоун, если хочешь, но только оставь меня В стороне от всего этого дерьма, ладно? А я отправляюсь в бар, чтобы проглотить яичницу и запить чашкой кофе. Гарри знал, что Мэллори Мэлоун пользуется огромной популярностью у простых людей, однако ее отношения с полицией балансировали на грани уважения и ненависти. Полицейские ценили ее опыт и знания, частенько пользуясь помощью Мэллори в поиске преступников, и ненавидели ее за то, что она в своих передачах не скрывала слабых сторон их работы. Тяжело вздохнув, Джордан снял трубку и быстро набрал номер телестудии «Мэлмар продакшнз». — Это Гарри Джордан, детектив из отдела по расследованию убийств полиции Бостона, — представился он. — Я бы хотел поговорить с миссис Мэлоун. — Одну секунду, сэр, — ответила женщина. — Я соединю вас с ее помощницей. Через несколько минут томительного ожидания под мелодичные звуки пианино в трубке послышался голос другой женщины: — Бет Харди. Чем могу помочь, детектив Джордан? — Я бы хотел обсудить с Мэллори Мэлоун одно важное дело, — осторожно начал Гарри. — Речь идет о недавнем изнасиловании и убийстве одной девушки. — Студентки Бостонского университета? — мгновенно догадалась Бет Харди. — Да, значит, вы уже слышали о происшествии? — К сожалению, да, сэр. Когда-то тоже окончила этот университет. Бедняжка, могу представить, какая это трагедия для родителей! — Да, именно поэтому мы решили обратиться за помощью к миссис Мэлоун. На другом конце послышался тяжелый вздох. — Извините, мистер Джордан, но сейчас это невозможно. — Она сделала паузу, неожиданно вспомнив звонок Мэллори относительно этого убийства. — Знаете что? — предложила она через несколько секунд. — Я позвоню ей и сообщу о вашем звонке. Россетти был прав. Гарри уже сейчас чувствует себя идиотом, который отрывает от важных дел чрезвычайно занятых людей. Судя по всему, эта Мэлоун действительно помешана на своей популярности и выставит его на посмешище. Если, конечно, вообще соизволит связаться с ним. — Премного благодарен, миссис Харди, — сдержанно ответил Гарри, — но я не могу ждать, пока она найдет время и позвонит мне. — Какой вы обидчивый, детектив, — с насмешкой заметила Бет. — Ничего не могу обещать, но сделаю все, что в моих силах. Глава 7 Когда зазвонил телефон, Мэл решила не снимать трубку. Она лежала на заваленной вещами софе в гостиной своей прекрасной квартиры на Пятой авеню и рассеянно смотрела в окно, за которым прямо над Центральным парком проплывали лохматые темные облака. Она все еще никак не могла отойти от недавней поездки в Лондон и в очередной раз обдумывала предстоящее шоу. Кстати сказать, этот миллиардер оказался намного сложнее, чем она могла себе 34 представить. Все было обставлено таким образом, что этому старому негодяю пришлось согласиться с ее предположениями. Правда, он грозился подать на нее в суд и вообще стереть в порошок, но ее эти угрозы не испугали. Мэл покачала головой и подумала, какой шум поднимется в студии, когда она продемонстрирует реальную силу денег и те преимущества, которыми обладает владеющий ими человек. Эта глупышка все еще надеется, что заарканила мистера Миллиардера и будет теперь наслаждаться его богатством до конца жизни. Бедняжка, ей и в голову не приходит, что он вышвырнет ее сразу же, как только почувствует, что она ему надоела. И хорошо еще, если просто вышвырнет на улицу, а не столкнет ее со своей огромной лестницы, как сделал это с первой женой. Мэл устало зевнула и потянулась. Даже такой комфортабельный самолет, как «конкорд», не мог устранить всех последствий быстрой смены временных поясов. Во всяком случае, полностью. Все произошло так быстро, что она даже не успела посмотреть Лондон. Снова зазвонил телефон, и через несколько секунд включился автоответчик. Мэл в очередной раз уверила себя, что должна хоть немного отдохнуть, а посему никаких телефонных звонков и никаких срочных дел. Всему свое время. И все же интересно, кто бы это мог быть? Если это Бет, то она, конечно же, звонить по пустякам не будет. Значит, это что-то важное. Мэл подошла к столу и посмотрела на автоответчик. Да, так и есть, Бет Харди. — Извини, что нарушаю твой покой, — послышался в трубке мелодичный голос помощницы, — но тут неожиданно появилось одно чрезвычайно важное дело, требующее твоего немедленного вмешательства. Ты помнишь студентку Бостонского университета, которую недавно изнасиловали и убили? Ты просила меня перед отъездом хорошенько разузнать об этом деле. Так вот, сегодня утром мне звонил детектив из Бостона по имени Гарри Джордан. Он хочет, чтобы ты взялась за это дело и помогла ему как можно скорее найти преступника. Я, конечно, сказала ему, что ты сейчас очень занята и программа наша расписана на многие недели вперед, но на него это, по-моему, не подействовало. Он очень разозлился и заявил, что ему некогда ждать твоего звонка. Бет сделала небольшую паузу, а потом продолжила: — Короче говоря, я решила сообщить тебе о его звонке на тот случай, если тебя это заинтересует. Откровенно говоря, я считаю, что тебе нужно как следует отдохнуть после поездки в Лондон и не связываться с этим полицейским. Во всяком случае, сейчас. Но если ты все-таки надумаешь позвонить ему, то у меня есть его рабочий и домашний телефоны. Повторяю, я взяла их просто на всякий случай, так что не ворчи на меня. Мэл забралась с ногами на диван, укутавшись в халат, и долго смотрела на покрытое дождевыми каплями окно, а потом решительно сняла трубку и набрала телефон детектива Гарри Джордана. После десятого гудка послышался треск и включился автоответчик. — Ничего удивительного, детектив, что вам срочно понадобилась моя помощь, — с нескрываемым раздражением произнесла она в трубку. — Я с трудом дождалась, пока включится ваш автоответчик. Сделайте мне одолжение и перестройте свою идиотскую машину на третий гудок. Нельзя же так нагло убивать чужое время. К тому же это сбережет вашим клиентам нервы и силы. Короче говоря, вы знаете, где меня найти. Да, чуть не забыла, это та самая Мэллори Мэлоун, с которой вы хотели поговорить. Разозлившись, она швырнула трубку и пошла на кухню ставить чайник. Пока он закипал, она нервно стучала пальцами по столу, думая о несчастной девушке, невинной жертве этого чудовища. Когда вода вскипела, Мэл опустила в чашку пакетик с чаем фирмы «Уайлд Берри Зингер», залила кипятком, положила на тарелку большой кусок лимонного обезжиренного пирога и вернулась в гостиную. Через пару минут от пирога ничего не осталось, и она с вожделением подумала, не отрезать ли себе еще кусочек. — Это вы во всем виноваты, детектив Гарри Джордан! — со злостью воскликнула она. У нее всегда разгорался аппетит после любых неприятностей. А потом она весело рассмеялась, почувствовав всю нелепость ситуации. Если бы кто-нибудь видел ее сейчас, то надорвался бы от смеха. Это же надо, свалить все на какого-то детектива! — Черт возьми, сколько можно мучить себя голодом! — выкрикнула она, не переставая смеяться. — Единственное, что мне сейчас нужно, так это хорошенько поужинать. Я даже не помню, когда в последний раз нормально ела. Все время в бегах, в спешке, в суете. Когда же я буду жить по-человечески? Никогда, к сожалению. И ничего смешного в этом на самом деле нет. Она допила чай, окончательно прогнала от себя мысли о еде и, сняв трубку, снова набрала номер детектива Джордана, но на этот раз домашний. В этот момент Гарри только вошел в квартиру и не успел даже переодеться после велосипедной прогулки. Он был в серых шортах, мокрой от пота майке с короткими рукавами и спортивной обуви. Поставив велосипед и сняв шлем, он бросился к телефону, отпихивая от себя спешащего туда же Сквиза. — Уйди с дороги, псина, — недовольно проворчал он. — Это игрушка для людей, а не для собак. Сняв трубку, он устало плюхнулся в кресло. — Да, Джордан слушает, — произнес он, не успев еще как следует отдышаться. — Это Мэллори Мэлоун, — послышался в трубке раздраженный голос. — Мэллори Мэлоун? — не поверил своим ушам Гарри. — Да, детектив Джордан, Мэллори Мэлоун. Надеюсь, ваше учащенное дыхание не означает, что я оторвала вас от чего-то такого, чего делать в это время суток не следует? — ехидно пошутила она. У Гарри глаза на лоб полезли от удивления. — Миссис Мэлоун, я никогда не делаю ничего такого, чего не следовало бы делать. Причем не только в это время, но и во всякое другое. Впрочем, я вполне допускаю, что у нас с вами могут быть разные представления о том, что следует делать, а чего не следует. — Конечно, вы правы, — сухо, почти грубо ответила она. Гарри улыбнулся, отметив про себя, что ему понравилось начало разговора. — Благодарю вас, что выкроили минутку вашего драгоценного времени и позвонили мне. Кстати сказать, откуда у вас мой домашний телефон? — Не следует недооценивать возможностей моей оперативной группы, мистер Джордан. У меня работают профессионалы высочайшего уровня. — Вы хотите сказать, что все дело не в том, что вы знаете, а в том, кого вы знаете? — Может, и так, но сейчас не об этом. Что вы хотите мне сказать о своих проблемах? — Ну, если быть точным, миссис Мэлоун, то их у меня три. Три одинаковых убийства, жертвами которых стали три юных девушки, проживавшие в районе Новой Англии. Идентичность всех трех преступлений уже практически доказана. Их поджидали ночью на пустынной автостоянке или на столь же пустынной улице, сажали в машину, а потом увозили из города, насиловали и убивали. При этом у всех жертв маньяк почему-то отрезал волосы на голове, насиловал самым извращенным способом и надрезал им запястья, причем делал это умело и аккуратно, словно привык пользоваться хирургическим скальпелем. Первое убийство произошло в заброшенном фермерском домике, второе — в таком же заброшенном рыбацком домике на берегу реки, а третье — на пустынном берегу озера. В двух случаях об исчезновении девушек было сообщено полиции, но их тела обнаружились только несколько недель спустя, да и то совершенно случайно. В последнем случае преступника спугнули рыбаки, которые мельком увидели его лицо. Гарри сделал небольшую паузу. — Последняя жертва, Саммер Янг, допоздна засиделась в университетской библиотеке и, выйдя оттуда, направлялась к своей машине. В этот момент на нее напали, вероятно, связали, а потом отвезли на пустынный берег, где и случилась эта трагедия. — Выдержав непродолжительную паузу и не дождавшись вопросов, Гарри продолжил: — Убийца успел изнасиловать ее и даже порезать руки, но потом два рыбака спугнули его. К счастью, они шли с фонарем в руках и на мгновение увидели лицо преступника. По их описанию нам удалось составить фоторобот этого маньяка, но пока, к сожалению, его никто не опознал. Вот, собственно, и все. — Значит, у вас есть его фоторобот? — удивилась Мэллори. — Совершенно верно, мэм. — Не мэм, а миссис Мэлоун, — еще больше разозлилась Мэллори. Гарри почти физически ощутил это раздражение. — Ненавижу это дурацкое слово «мэм». Из-за него я чувствую себя как минимум на сто лет старше. — Послушайте, Мэллори, — с издевкой заметил Гарри, — неужели вы думаете, что кто-то может дать вам меньше тридцати пяти лет? — Спасибо, детектив, — обдала она его ледяным холодом. — Если я выгляжу на тридцать пять, то вы, полагаю, вообще не подвластны времени, а заодно и законам всемирного тяготения. Однако давайте вернемся к Саммер Янг. Я была в Лондоне и не знала, что вы уже составили фоторобот преступника. Это меняет дело. Я бы хотела как-нибудь встретиться с вами и поговорить об этом более подробно. Разумеется, меня интересуют все известные вам факты, и я не приму никаких оговорок. — Значит, вы согласны помочь нам? — От шутливого тона Гарри не осталось и следа. Он даже представить себе не мог, что она так быстро согласится сотрудничать с ними. — Я согласна помочь в поиске преступника, который может натворить еще много зла, не более того. Помогать лично вам я не намерена. Вы сами должны делать свою работу, детектив. А моя задача — сделать все возможное, чтобы предотвратить следующие преступления. Повторяю, я не намерена выполнять за полицию ее работу, понятно вам? Гарри ухмыльнулся и потер подбородок. — Да, мэм. То есть миссис Мэлоун, я хотел сказать. Надеюсь, мы сработаемся, так как у нас одна цель — как можно быстрее поймать преступника. Когда приступим к делу? — Вы свободны, скажем, завтра вечером? Я приеду в Бостон, — еще больше удивила она его. — Вообще говоря, в этом нет никакой необходимости, — попытался возразить ей Гарри. — Я сам могу приехать к вам. Только потом он сообразил, что было бы глупо лишать ее личного участия в этом деле. — Я вылечу в семь часов утра из аэропорта Ла-Гуардиа. У вас там есть какой-нибудь ресторан, где мы могли бы встретиться? — Разумеется. Это сразу за углом здания, в котором расположен наш участок. Бар Руби Миллера. — Прекрасно, я буду там ровно в половине девятого. — С нетерпением жду встречи с вами, миссис Мэлоун. В трубке послышались сигналы отбоя. — Буду безумно счастлив встретиться с вами, — недовольно пробормотал Гарри, положив трубку. Он провел рукой по волосам и призадумался. Сквиз наклонил голову, настороженно посмотрел на хозяина, словно стараясь прочитать его мысли. — Да, дорогой мой друг, — потрепал его Гарри по голове, — они были правы. Эта мадам та еще штучка. Крутая, одним словом. Глава 8 Когда Гарри повернул за угол, спешно направляясь в ближайший бар, по асфальту уже вовсю шелестел дождь. Волосы намокли и прилипли к голове, а за воротник куртки попадали холодные капли. Сквиз семенил рядом, то и дело поглядывая на темное, затянутое тучами небо и вздрагивая от каждого раската грома. Дверь ресторана тихо звякнула, и Гарри вошел в небольшой, но очень уютный зал. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в том, что он заполнен до предела. Все кабинки и столы заняли завсегдатаи да еще застигнутые врасплох дождем люди. Здесь сидели даже двое полицейских, которых Гарри знал по службе. Окна ресторана были плотно закрыты, и в зале смешались запахи пота, кофе, цыплят табака, табачного дыма и крепких спиртных напитков. Гарри оглядел зал и недовольно поморщился. Только этого еще не хватало. Не дай Бог эта телезвезда Мэлоун уже здесь и стоит где-нибудь в углу, дожидаясь, когда освободится столик. Сквиз встряхнулся, разбрызгивая капли воды вокруг себя, а потом уселся на пол и стал напряженно втягивать в себя воздух, в надежде получить что-нибудь вкусненькое. Не зря же он тащился сюда под проливным дождем. Гарри вынул носовой платок, смахнул с лица капли дождя, а потом вытер шею. — Эй, Дорис, — позвал он пробегавшую мимо официантку, — мне срочно нужна свободная кабина. Как ты думаешь, она скоро освободится? Та равнодушно пожала плечами: — Не знаю, минут через десять-пятнадцать, не раньше. — Гарри схватил ее за руку. — Дорис, мне нужно точно знать, понимаешь? Сделай что-нибудь, дорогая. Ты же знаешь, я в долгу не останусь. — Гарри мило улыбнулся ей и даже подмигнул. Она была толстая, круглолицая и лет уже под пятьдесят как минимум. — Похоже, ты подцепил красивую женщину и решил посидеть с ней у нас, старый развратник? — шутливо спросила она, удивленно подняв густые крашеные брови. — Нет, Дорис, это деловая встреча, не более. Но эта женщина очень требовательна, избалованна, и мне бы не хотелось, чтобы она торчала у стены и ждала свободного столика. — Ладно, постараюсь что-нибудь сделать, — пообещала ему официантка. — Ты же знаешь, я с ними не церемонюсь. — Она посмотрела на мокрого Сквиза и хмыкнула. — Здесь запах, как на скотном дворе. Она ушла и вернулась вскоре с большой тарелкой мяса. Сквиз радостно завилял хвостом и запрыгал вокруг нее. — Каждая собака хоть изредка заслуживает кусок мяса, — сказала она, ставя тарелку в углу зала. — Даже такая пахучая, как ты. — Ты балуешь его, Дорис, — улыбнулся Гарри. — Кроме того, я его недавно кормил. Он и так уже растолстел. — Да уж! — снова хмыкнула она. — У тебя растолстеешь. А я, между прочим, всегда любила и люблю упитанных мужчин и собак. К сожалению, ты к ним не относишься, детектив. У тебя одни мышцы и никакого жира. — Она засмеялась, довольная собственной шуткой, и, подхватив поднос, быстро удалилась. — Эй вы, парни, — услышал Гарри ее громкий голос, — что, собираетесь здесь всю ночь сидеть? Здесь еще немало желающих посидеть за столиком. Гарри улыбнулся и хотел было подойти к ней, но в этот момент зазвонил его сотовый телефон. Он вышел в вестибюль ресторана и крепко прижал трубку к уху. — Да, Джордан. — Послушайте, детектив, — раздался в трубке раздраженный голос Мэллори Мэлоун, — где этот чертов ресторан? Водитель лимузина никогда не слышал о нем. Гарри снисходительно ухмыльнулся: — Миссис Мэлоун, любой человек, который хотя бы раз бывал в Бостоне, прекрасно знает, где он находится. Дайте трубку и я быстро объясню, как сюда проехать. К тому моменту, когда Гарри закончил объяснять водителю, как проехать к ресторану, и отключил трубку, Дорис уже нависла над парнями в кабинке, грозно скрестив на груди руки. Гарри внимательно следил за ней и даже боялся подумать, что было бы, если бы он заставил миссис телезвезду торчать где-нибудь у стойки бара и дожидаться свободного места. Наконец он уселся в кабинке спиной к стене и стал терпеливо дожидаться Мэллори Мэлоун. Дверь ресторана с шумом распахнулась, и на пороге появилась высокая, стройная женщина в сером кашемировом свитере, темной юбке и красном пиджаке. Ее золотистые волосы были собраны в пучок, и на них блестели крупные капли дождя. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что она заметно выделяется своей одеждой из серой массы посетителей ресторана и вообще выглядит как нежный тропический цветок в снегах Аляски. Гарри встал из-за стола и пошел ей навстречу. Он заметил, какие большие темно-голубые у нее глаза, что по телевизору обычно скрывалось чересчур длинными ресницами. Но самое удивительное было в том, что она, как ему показалось, заметно смутилась, увидев его перед собой, и скромно пожала протянутую руку. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Откуда у телезвезды такая стеснительность? И почему у нее такие холодные руки? Мэл тем временем исподволь рассматривала молодого и, как оказалось, довольно симпатичного полицейского. В своих изрядно потертых джинсах и видавшей виды куртке с огромным количеством карманов он ничем не выделялся среди остальной публики. Это был стройный, широкоплечий, с открытым мужественным лицом и вообще чертовски привлекательный мужчина, да к тому же моложе, чем ожидала Мэл. Его мокрые и оттого еще более темные волосы были зачесаны назад и открывали широкий лоб, под которым ярко сверкали серые, удивительно проницательные глаза. Да и губы у него казались на удивление страстными, даже сексуальными. Никогда еще она не видела таких необычных полицейских. В нем была какая-то аристократическая уверенность в себе, в своей неординарности и неотразимости, что обычно несвойственно простым людям. — Детектив Джордан, — холодно произнесла Мэллори, — мой шофер потратил целых полчаса, пока отыскал этот ресторан. — Весьма сожалею, мадам, но на самом деле ничего сложного здесь нет. Обычно сообразительные люди быстро находят его. По всему было видно, что с самых первых слов между ними возник какой-то странный антагонизм. Мэллори презрительно осмотрела шумный и прокуренный зал ресторана, затем перевела взгляд на бар, украшенный многочисленными зеркалами и рекламными проспектами напитков, на неряшливо одетых официанток, снующих с подносами взад и вперед, и недовольно поморщилась. — Детектив Джордан, вы уверены, что это самое приличное место в вашем городе? Гарри, гневно сжав челюсти, промолчал. А что она ожидала, черт возьми? Шикарный ресторан? — Прошу прощения, мадам, но я сейчас на работе, а это самое ближайшее к полицейскому участку заведение. Я, конечно, понимаю, это не соответствует вашим запросам, но другого варианта у меня нет. — Он сделал паузу и пожал плечами. — Кроме того, не забывайте, что перед вами самый обыкновенный полицейский, который не может позволить себе дорогие рестораны. Это место для простых людей, мадам, — добавил он и слегка поклонился. Мэллори, ехидно прищурив глаза, посмотрела на Гарри: — Совершенно верно, Джордан, это место для простых людей и самых обыкновенных полицейских, к которым вы, насколько я знаю, не относитесь. Гарри понял, что попал впросак. Эта заносчивая телезвезда ненавидела дешевые рестораны, ненавидела полицейских и больше всего на свете ненавидела богатых полицейских. Откуда она узнала про него? Впрочем, ничего удивительного в этом Нет. Если уж она добыла его домашний телефон, то все остальное не представляет для нее никакого труда. Тем более что это уже давно стало ее профессией. Пока они шли к своему столику, многие глазели на нее и перешептывались за спиной, но она, казалось, ничего не замечала вокруг себя. Устало опустившись на стул, Мэллори вытянула ноги, неожиданно наткнулась на что-то мягкое, отпрянула назад, но, посмотрев под стол, доброжелательно улыбнулась. Гарри уставился на нее и ничего не понял. Она мгновенно преобразилась, стала совершенно другим человеком. Он даже представить себе не мог, что эта избалованная вниманием женщина может так мило улыбаться. — Поздоровайся с леди, Сквиз, — тихо приказал Гарри, и тот, весело помахивая хвостом, словно оправдывая свое редкое имя, протиснулся между ножками стула и стал ластиться к гостье. В конце концов он уселся рядом с ней и дружелюбно протянул лапу. — О, какой умный песик! — Она пожала его лапу, нежно потрепала по голове и как-то странно посмотрела на Гарри. — На место, Сквиз! — строго приказал хозяин, и собака послушно улеглась под столом, положив голову на его мокрые ботинки. Мэлоун еще раз взглянула на Гарри, как будто хотела задать самый важный в ее жизни вопрос. — Вам не кажется, что Сквиз — это довольно странная кличка для собаки? Почему вы не назвали его, например, Ровер, Фидо или как-нибудь в этом роде? — Я назвал его Сквизом, — пояснил Гарри, — потому что он действительно похож на существо, которое может пролезть куда угодно. Он может улизнуть отовсюду, чем доставляет мне немало беспокойства. Причем отличался этой особенностью, еще когда был несмышленым щенком. Вы бы знали, как я с ним намучился, пока он не подрос. Он может пролезть через любую дыру в заборе, через любую щель в окне машины и даже из моей спальни поздно ночью. Мэллори кивнула, согласившись с ним, и с ее белокурой головы слетело несколько капель воды цвета весенней хризантемы. Гарри с трудом оторвал от нее взгляд и протянул замызганное, покрытое жирными пятнами меню в пластиковой оболочке. — Что будете есть? — подчеркнуто вежливо спросил он. — Я бы рекомендовал заказать бифштекс с жареным картофелем. Она бросила взгляд на грязные тарелки на других столах и решительно покачала головой: — Нет, я, пожалуй, выпью немного пива. Этого будет вполне достаточно. Гарри прекрасно понимал, что пиво — это не ее стиль и не ее уровень. Скорее всего ей бы подошел черный кофе без сахара, но она, видимо, решила сыграть роль простой женщины, чтобы не отличаться от других завсегдатаев подобного заведения. Он подозвал Дорис и попросил ее принести два пива. Та изумилась, увидев его спутницу. — Два пива? — оторопела она, глядя на Мэллори. — Гарри, для такой дамы ты бы мог хоть раз в жизни заказать шампанское. Оно у нас не такое уж и дорогое, к твоему сведению. С этими словами она хитро подмигнула Мэллори, и та весело рассмеялась, всем видом показывая, что шутка ей понравилась. — Мы, женщины, должны быть более требовательными к тем, кто приглашает нас в ресторан, — добавила Дорис, еще раз подмигнув Мэллори, и быстро удалилась прочь, вернувшись через пару минут с двумя кружками пива и счетом. — Мэл, — довольно просто обратилась она к спутнице Гарри, — не могли бы вы поставить вот здесь свой автограф? А то мои детишки ни за что на свете не поверят, что я обслуживала в своем паршивом ресторане саму Мэллори Мэлоун. Мэл быстро расписалась на служебном листе бумаги, но Дорис сокрушенно покачала головой: — Откровенно говоря, они все равно не поверят, что это действительно ваш автограф. Они скажут, что я сама подделала вашу подпись. — Возможно, — согласилась с ней Мэл, все еще смеясь, — но мы-то с вами знаем, что это не так, не правда ли? — Да, разумеется, и это самое главное, — обрадовалась Дорис. — Большое спасибо, мадам. Вы очень добры. И не позволяйте этому бабнику дурачить вам голову. Я всегда говорила, что у него крепкие мышцы, но при этом никакого уважения к женщинам. Мэллори снова рассмеялась и с удовольствием сделала несколько глотков пива. Потом она сняла свой красный пиджак, повесила его на спинку стула и выжидательно посмотрела на Гарри. Ее лицо стало строго деловым, а от веселья не осталось и следа. — Ну что ж, детектив Джордан, давайте перейдем к делу. — Знаете, — неловко поежился Гарри, — у меня такое ощущение, что я нахожусь на вашем знаменитом шоу. — Я не исключаю такой возможности, — быстро отреагировала та, — но это будет зависеть только от вас. Итак, что вы хотели мне поведать? Он рассказал ей о преступлениях серийного убийцы и закончил тем, что все жертвы вряд ли связаны друг с другом, так как они не только из разных городов, но и из разных штатов. Девушки учились в разных университетах, жили далеко друг от друга и вряд ли знали друг друга. — И вместе с тем, — заключил Гарри, — это далеко не случайные убийства. — Этот парень хорошо знает, кого хочет убить. Он действительно серийный убийца, который выбирает девушек исходя из каких-то строго определенных принципов, разгадать которые мы пока никак не можем. Думаю, что каждое свое преступление он готовит самым тщательным образом, прекрасно знает место жительства своей очередной жертвы, ее привычки, наклонности, расписание рабочего дня и так далее. Глаза Мэллори заметно расширились, а по спине пробежала дрожь. — Вы хотите сказать, что он выслеживает их? — Да, несомненно. — Это усложняет дело, — задумчиво сказала Мэллори. — Любой маньяк чрезвычайно опасен, но особенно опасен тот, кто следует определенной логике, трудно понимаемой обычными людьми. В таких условиях он может свободно выбирать себе очередную жертву и настигать ее. И у вас нет абсолютно никаких наметок, кто это может быть? — Нет, кое-что, конечно же, есть, но этого явно недостаточно для поиска преступника. Судебно-медицинские эксперты сейчас пытаются определить характерные данные преступника — волосы, ткань его одежды, сперму, но анализы ДНК будут готовы только через пару недель, не раньше, а я очень боюсь, что за это время может произойти очередная трагедия. Что до меня лично, то я нисколько не сомневаюсь, что все три преступления совершил один и тот же человек. Самое ужасное, что это взбудоражило общественность. Студентки боятся ходить по улице без сопровождения, стараются нигде не задерживаться допоздна, а уж если это случается, то неизменно прибегают к услугам студенческих отрядов охраны. Разумеется, это далеко не лишние меры предосторожности, но преступник пока на свободе и рано или поздно отыщет себе очередную жертву. Именно поэтому мы должны остановить его любой ценой. — А вы уверены, что он снова заявит о себе? А если он затаится на время? — Уверен, — твердо заявил Гарри. — Специальное подразделение ФБР по исследованию психологии преступников уже давно определило основные психологические типы серийных убийц. Так вот, они говорят, что мы ищем преступника с глубокими нарушениями психики в отношении женщин вообще и в особенности женщин определенного физиологического склада. Так, например, он постоянно обрезает своим жертвам волосы, а это уже определенный устойчивый стереотип поведения, который надо во что бы то ни стало разгадать. Более того, он лишает их почти всех признаков женственности, что тоже весьма показательно. Насилие означает для него реализацию символа власти и одновременно компенсацию каких-то унижений со стороны женщины в прошлом. Именно поэтому он делает глубокие надрезы на запястьях. Похоже, что без этого он просто не может достичь желанного оргазма. А самое главное — беспомощность его жертв. Они мучаются, страдают от боли, умирают от потери крови, и именно таким образом этот подонок утверждает себя. Другими словами, его собственная жизнь так или иначе связана со смертью молодых женщин. Если он вдруг перестанет их насиловать и убивать, то его собственных жизненных сил не хватит даже на то, чтобы сходить в магазин. — Боже мой! — тихо воскликнула она. Гарри угрюмо кивнул: — Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему мы спешим? Нам нужно поймать этого мерзавца до того, как он найдет себе очередную жертву. — Почему люди ведут себя так? Гарри пожал плечами: — Исследования показывают, что подобные преступники происходят из семей, где нарушены традиционные связи. Обычно сопутствующими и усугубляющими факторами становятся наркотики, алкоголь, склонность к преступлениям и еще бог знает что. Кроме того, в таких семьях в большинстве случаев наблюдаются тяжелые психические расстройства, а сами преступники часто испытывают в детские годы эмоциональное и физическое насилие над собой. Обычно это сопровождается грубым доминированием материнского начала в семье, где мальчик воспитывается слабым, изнеженным. Именно из таких мальчиков вырастают грубые, бесчувственные люди, не способные к нормальному общению и нормальным сексуальным контактам с другим взрослым человеком. — Вы думаете, что все это случилось с данным преступником? — с недоверием переспросила Мэллори. — Хотелось бы ошибаться, но боюсь, что это так. Обычно люди думают, что убийцы должны быть похожи на какого-то жуткого монстра, — продолжал Гарри. — А на самом деле они практически ничем не отличаются от большинства нормальных людей. Исследования ФБР показывают, что наш убийца, вероятно, живет нормальной жизнью или, во всяком случае, искусно притворяется, что является нормальным человеком. Подавленный психозом, он живет один, скорее всего в своем доме, а не в квартире, так как не может долго находиться с другими людьми. Он замкнут, скрытен, неразговорчив, чрезмерно аккуратен и до болезненности чистоплотен. Работает скорее служащим, чем рабочим, и может быть выходцем из высоких социальных слоев общества. На работе исполнителен и безупречен, не имеет друзей и вообще предпочитает не вступать в близкий контакт с другими людьми. — Значит, мы ищем преступника, который ничем фактически не выдает себя, — высказала догадку Мэллори. — Наш преступник — это ничем не отличающийся от окружающих человек, которого все знакомые и соседи считают вполне нормальным, то есть таким же, как вы и я. — Совершенно верно, — согласился с ней Гарри. — Хорошо еще, что вам удалось составить его фоторобот. — Гарри достал из коричневого конверта фото и протянул ей. — Есть еще одна вещь. Саммер Янг, его последняя жертва, успела сообщить нам незадолго до смерти две маленькие детали: у него черные пронзительные глаза и мягкие руки. — Значит, он уж точно не рабочий. — Да, это маловероятно. — И больше она ничего не сказала? — Ничего, к сожалению. Она назвала его подонком, но это вряд ли нам поможет. Мы и сами знаем, что он подонок. Это были ее последние слова. Потрясенная услышанным, Мэл долго смотрела на фоторобот, а потом, отпив немного пива, отвернулась в сторону. А Гарри тем временем внимательно изучал ее. Ему нравилось наблюдать за ее не очень длинными, но красиво загнутыми ресницами. — Этот фоторобот сделали на основании описания рыбаков? — спросила она после продолжительного молчания. — Да, но они видели его мельком, в тусклом свете фонаря, так что они с большим трудом вспомнили мелкие детали. А вот наш фотограф и художник сделал настоящее чудо. — Думаю, что этой информации явно недостаточно для эффективного поиска, детектив Джордан. Данные слишком расплывчаты, слишком неточны и скудны, чтобы показать этот фоторобот по общенациональному телевидению. Мне очень жаль, но я вряд ли смогу вам помочь. — Быстро подхватив пиджак, она вскочила и повернулась к выходу из кабины. Гарри оторопело уставился на нее немигающими глазами и какое-то время вообще ничего не мог понять. Ему казалось, что они нашли общий язык и она была готова тотчас же выступить по общенациональному телевидению и тем самым спасти жизнь очередной жертвы, и вдруг такой неожиданный поворот. Она как будто захлопнула дверь у него перед носом. Гарри догнал ее и схватил за плечо. — Что случилось, черт возьми? — Что вы имеете в виду? — грозно взглянула она на него. Гарри тут же отпустил ее плечо, а она густо покраснела и опустила голову. — Мне кое-что неясно, — медленно произнес Гарри. — Сначала вы заинтересовались моим рассказом, а потом вдруг мгновенно охладели. В чем дело? Я сделал что-то не так? Мне бы очень хотелось знать, что вас так напугало. Она равнодушно пожала плечами: — Я просто позволила вам поделиться со мной своими проблемами, вот и все. Я внимательно выслушала вас и приняла соответствующее решение, исходя из собственных представлений об этом деле. Я всегда так делаю при выборе следующего материала. Разумеется, отказ — это не самое приятное в жизни, Гарри Джордан, но с этим приходится мириться. Глава 9 По пути в аэропорт Мэл задумчиво всматривалась в покрытое дождевыми каплями стекло лимузина и старалась забыть недавний разговор. Мимо проносились какие-то дома, а по тротуарам спешили запоздавшие пешеходы. В самолете она прочитала четыре большие статьи в журнале «Вэнити фэр», но уже не помнила, о чем они. Добравшись до дома, она наконец-то немного успокоилась. Сбросив туфли, она побрела через гостиную в спальню, сбросила по пути юбку и свитер, а потом и нижнее белье, после чего направилась в ванную из розового мрамора. Там она нашла спички, зажгла несколько свечей, включила воду и невольно посмотрела на свое отражение в огромном зеркале. Самое удивительное, что внешне она никак не изменилась. Это была прежняя Мэллори Мэлоун — красивая и уверенная в себе журналистка, прославившаяся громкими расследованиями и своим популярным телевизионным шоу. Однако она уже понимала, что под этой внешней оболочкой кроется нечто невероятное. Забравшись в ванну, она закрыла глаза и попыталась возродить воспоминания о своем детстве, которые всегда помогали ей восстановить душевное равновесие. Но на этот раз они не подействовали. Недовольно поморщившись, она вылезла из ванны, обернулась огромным белым полотенцем и снова посмотрела на себя в зеркало. Она почувствовала в душе гнетущую пустоту и ощутила, что вновь превратилась в миссис Ничто. Понурившись, Мэллори побрела на кухню, поставила чайник и тупо уставилась на него. Затем заварила свой любимый чай из лесных ягод, а на лимонный пирог даже не посмотрела. Она отнесла поднос с чаем в спальню, поставила на ночной столик и залезла под толстое одеяло. Не долго думая она выключила телевизор и свет, свернулась калачиком и попыталась уснуть. Но мягкие подушки до боли сжимали ее шею, одеяло сковывало руки и ноги, словно она провалилась в какую-то жуткую черную яму. — Боже мой, какой ужас! — воскликнула Мэл, очнувшись. — Что за чертовщина! — У нее давно уже не было ночных кошмаров, и она надеялась, что с ними покончено раз и навсегда. Она вся дрожала, перед глазами плыли темные круги, а во рту пересохло от страха. Неужели они снова начнут преследовать ее по ночам? Она вскочила с постели, включила ночник на столе, верхний свет, а потом и все лампы в ванной, прихожей и гостиной. Вскоре ее огромная квартира сияла, как рождественская витрина какого-нибудь шикарного супермаркета. Мэл тревожно огляделась, словно ожидая увидеть невесть куда спрятавшийся призрак. Затем она решительно тряхнула головой, подошла к гардеробу, где отыскала свой чемодан, и стала набивать его самыми необходимыми вещами — тапочками, пижамами, юбками, свитерами и прочей мелочью. Когда все было готово, она посмотрела на часы — половина третьего ночи. Ничего страшного, она пошлет факс в Тусон и предупредит, чтобы ее ждали. А потом придется как-то убить три с половиной часа, прежде чем она позвонит в аэропорт и закажет билет на самый ранний рейс. И только тогда она сможет убежать от Гарри Джордана, а заодно и от своего прошлого. А Гарри занимался в спортзале и никак не мог понять, что же произошло и почему так неожиданно закончилась встреча с Мэллори Мэлоун. До этого он увлеченно играл в баскетбол, а потом еще какое-то время занимался в тренажерном зале. Но и это не помогло. Пропотев как следует, он устало присел на скамью и понуро повесил голову. Исподтишка наблюдавший за ним Россетти грустно вздохнул. — Послушай, Проф, — недовольно проворчал он, — я оставил дома теплую постель и такую же теплую женщину, чтобы встретиться здесь с тобой в половине третьего ночи. Что происходит? Как все это прикажешь понимать? Сначала ты отправляешься на ужин с Мэллори Мэлоун, а потом скрываешься в этом клубе и посреди ночи выматываешь себя физическими упражнениями. Ты что, считаешь, что слишком хорош для нормальных полицейских? Гарри посмотрел на друга, вытирая полотенцем пот: — Нет, дружище, все гораздо проще. Просто я никак не могу избавиться от дурных мыслей. — А я что, могу, что ли? — возмутился Россетти. — Не забывай, что мы работаем в одной упряжке. Своей встречей с той телезвездой ты подвергаешь риску не только свою карьеру, но и мою тоже. Ты побеседовал с ней, а потом неожиданно исчез и не отвечаешь на звонки. Что я мог подумать?.. Гарри встал и медленно поплелся в душевую. Россетти последовал за ним. Гарри включил воду и подставил лицо под прохладную струю, не обращая никакого внимания на торчавшего неподалеку напарника. — Знаешь, раньше мне казалось, что мы работаем вместе и вместе пытаемся найти этого мерзавца, но сейчас у меня возникают некоторые сомнения на этот счет. Похоже, что это ты ищешь преступника, а я только мешаю тебе. Или ты выбрал взамен меня эту самую Мэллори Мэлоун? В таком случае мне остается лишь поздравить тебя с прекрасным напарником, — продолжал наседать на него Россетти. Гарри смахнул с лица остатки воды и посмотрел на раздраженного детектива. — Ошибаешься, приятель, Мэллори Мэлоун наотрез отказалась сотрудничать с нами. Она сказала, что у нас нет достаточно полной и надежной информации для ее телевизионной программы. А составленный нами фоторобот преступника, по ее мнению, является неточным. — Как она может судить, точный он или нет? — возмутился Россетти. — Она что, видела преступника своими глазами? Гарри грустно пожал плечами: — Не знаю, Россетти. Ясно одно — она не собирается помогать нам и сотрудничать с нами, вот и все. Россетти удивленно смотрел на друга, не зная, как реагировать на это известие. — Может быть, ты был с ней чересчур груб или что-нибудь в этом роде? Гарри рассмеялся, надевая рубашку. — Нет, ни с кем в жизни я не был столь деликатен, как с ней. Она казалась замороженной, как Снегурочка во льдах Арктики. Правда, не все время. — А как она вела себя в остальное время? — продолжал допытываться Россетти. Гарри застегнул пуговицы на рубашке, а потом задумчиво посмотрел на напарника. — В какой-то момент она показалась мне на редкость милой и обаятельной. — Милой? — оторопел Россетти. — Кроме того, она доброжелательно отнеслась к Сквизу, а это весьма немаловажно. Россетти, улыбаясь, похлопал напарника по плечу: — Да, это самый короткий путь к сердцу мужчины и к тому же срабатывает безотказно и во все времена. Как говорится, любишь меня, люби и мою собаку. — Ну нет, мы до этого не дошли, — улыбнулся Гарри. — Это было бы слишком. Кстати сказать, она меня так разозлила своими капризами, что мне пришлось приехать сюда, чтобы снять напряжение, занимаясь на тренажерах. Иначе пришлось бы кого-нибудь поколотить. Они зашли в бар, выпили по чашке крепкого кофе, попрощались с друзьями и вышли на улицу. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и не было никакой надежды на то, что в ближайшее время он прекратится. — Ты прав, Россетти, это была глупая затея, — грустно заметил Гарри. Гарри мчался на машине по безлюдным улочкам к Луисбург-сквер. Было уже три часа ночи, но он хорошо знал, что не сможет уснуть, даже несмотря на нервное напряжение и физическую усталость. Сквиз встретил его у двери, беспокойно помахивая хвостом. Он словно чувствовал, что у хозяина был трудный и не самый удачный день. Гарри взял поводок и вывел Сквиза под проливной дождь. — Сегодня тебе не удастся побегать вволю, дружище, — тихо пробормотал он. — И прости меня за то, что не взял тебя с собой сегодня вечером. Мне нужно было побыть одному. Он улыбнулся, поймав себя на мысли, что извиняется перед собакой так, как раньше, бывало, извинялся перед женой. — Какого черта, Сквиз! — вдруг воскликнул он. — Хватит грустить и скулить. Мне сейчас не помешала бы рюмка виски, а тебе, дружище, вкусная кость. Джордан потянул на себя поводок и повернул обратно, таща за собой вяло упирающуюся собаку. Дома он бросил ей огромную кость, себе налил виски, положив в стакан пару кусочков льда, и, войдя в гостиную, поставил диск Нейла Янга, а потом уселся в мягкое кожаное кресло. Комната наполнилась мелодичными звуками. Гарри всегда ставил эту песню, когда ему было грустно. Она напоминала ему о том счастливом времени, когда он впервые познакомился со своей бывшей женой. Сколько раз он говорил себе, что пора покончить с бесполезными воспоминаниями, но песня напоминала о том, как ему казалось, счастье, которое он испытывал в то время. Сквиз явно не хотел оставаться один на кухне и, притащив кость в гостиную и положив ее на старинный ковер восемнадцатого века, уселся у ног хозяина и стал неторопливо грызть ее, иногда заглядывая Гарри в глаза. Этот ковер когда-то принадлежал его бабушке, и Гарри обычно не позволял собаке есть на нем, но сегодня махнул рукой на все условности. — Черт с ним, Сквиз, — потрепал он пса по голове, — это всего лишь ковер. Он для того и создан, чтобы им пользоваться, не так ли? Еще до того, как он стал антикварной вещью, на него писали несколько поколений детишек, собак и кошек. Так что ничего страшного мы с тобой не совершаем. Неожиданно его мысли вновь переключились на Мэллори Мэлоун. Весь свой разговор с ней он прокрутил в голове, как кинопленку, стараясь не упустить самых мелких деталей. Поначалу все было нормально, она проявила заметный интерес к его рассказу о ходе расследования и даже высказала свои соображения относительно сбора улик, а потом… потом вдруг произошло что-то странное. Она как-то изменилась, как будто чего-то испугалась. Что же случилось, черт возьми? И когда именно? Гарри глубоко вздохнул и посмотрел на Сквиза. — Вот так-то, дружок. Оказывается, Мэллори Мэлоун — штучка с большим секретом. Во всяком случае, она знает гораздо больше, чем говорит. И я намерен во что бы то ни стало докопаться до этой тайны. Сквиз поднял голову, посмотрел хозяину в глаза, приветливо вильнул хвостом, а потом снова вернулся к своей кости. — Любишь меня — люби мою собаку, — повторил Гарри слова Россетти и улыбнулся. Посмотрев на часы, он решил непременно позвонить ей утром. А сейчас надо хотя бы пару часов поспать. Глава 10 Человек в «вольво» цвета металлик медленно подъехал к перекрестку и повернул за угол. Сегодня он поздно возвращался домой, и уже одно это испортило ему настроение. Он не любил запаздывать, но бывали случаи, когда по-другому не получалось, например, как сегодня. Улица была пустынной и очень красивой в этот поздний час. По обе стороны дороги росли высокие деревья, а за ними виднелись небольшие, тщательно ухоженные лужайки и красивые домики из красного кирпича. Перед ними стояли дорогие автомобили, что уже само по себе свидетельствовало о благополучии жителей этого района. Его дом находился в самом конце улицы, напротив пустой автостоянки. Он был небольшой, тоже красивый и, что самое главное, хорошо скрыт от любопытных соседей за часто растущими деревьями и густым кустарником. Ему не нравились эти густые кусты, но вырубить их он не мог, так как только они укрывали его дом и внутренний дворик, где он любил отдыхать, от посторонних взглядов. Он проводил в нем много времени, ухаживая за цветами — поливал их, подрезал. Он повернул во двор, подождал, когда поднимутся ворота гаража, въехал внутрь, выключил двигатель и, взяв с соседнего сиденья небольшую красную коробку, вышел из машины. Замки на задней двери дома тоже являлись его гордостью. Не так-то просто было открыть эти дорогие и весьма сложные механизмы. Он достал связку ключей, открыл первый замок, потом второй, вошел в дом и запер за собой дверь на эти два замка и задвинул еще пару огромных засовов. После этого он медленно прошел на кухню, пристально осматривая каждую деталь в прихожей и гостиной. Кажется, все нормально. Во всяком случае, он не заметил никаких признаков пребывания в доме посторонних людей. Все вещи лежали там, где он их оставил. Удовлетворившись беглым осмотром комнат, он направился в кабинет с деревянными стеллажами до потолка и положил на письменный стол красную коробку. Хотел было уйти, но потом вернулся и с нескрываемым раздражением подровнял стопку книг на столе, которые уже давно собирался прочесть. Заодно привел в порядок лежавшие на столе ручки и карандаши, разложив их строго по цветам — красные, синие, черные. Он терпеть не мог беспорядка на столе, как, впрочем, и во всем доме, и не мог приступить к работе до тех пор, пока все не было разложено по своим строго определенным местам. Соблюдать «морской порядок», как часто повторял его отец, морской офицер, он был приучен с детства. Откровенно говоря, назвать отца морским офицером можно было лишь отчасти. У него еще в молодые годы, когда он был лейтенантом, появилась вредная привычка — пристрастие к алкоголю. Он довольно часто напивался во время несения службы, дебоширил на судне, дрался в портах, куда заходил корабль, а иногда пьянствовал так, что не мог добраться до каюты без посторонней помощи. Разумеется, сначала его предупреждали, уговаривали, грозили наказаниями, а потом просто уволили из флота, когда он до полусмерти избил какую-то проститутку в порту Сан-Диего. Сыну в ту пору было не больше шести. Он еще, ничего не понимал, и только много лет спустя мать рассказала ему эту грустную историю и строго-настрого приказала держать язык за зубами и не болтать лишнего о своем отце. При этом она постоянно напоминала ему, что это их секрет, который не должен стать достоянием общественности. А отец тем временем болтался по ресторанам, переходил с одной работы на другую, но нигде больше месяца не задерживался. Эта их с матерью тайна, к сожалению, была не единственной. Сын с самых первых дней спал с матерью в одной постели, а когда вырос из пеленок и перестал сосать грудь, мать по-прежнему укладывала его с собой и требовала от него определенных ласк. Он ненавидел ее в такие минуты, но ничего поделать не мог, так как очень боялся ее. Она была строгой женщиной и приучала его к порядку в семье, а порядок этот подразумевал прежде всего беспрекословное подчинение ее воле. Однажды она потребовала от него сосать грудь, даже когда в этом уже не было никакой необходимости. — Ну давай же, давай, — шипела она, настырно подсовывая ему огромную грудь с толстыми коричневыми сосками. — Освободи меня от этого проклятого молока. Ты же сам виноват во всем. Если бы не ты, я не превратилась бы в толстую корову с гигантскими сиськами. Да и твой папаша тоже хорош. Пропивает все на свете и уже не способен даже переспать со мной. Так что давай, мой мальчик, забери у меня этот груз. При этом она стонала, дрожала всем телом и постоянно елозила рукой в нижней части живота. Он до сих пор не мог забыть терпковатый запах пота и женского естества, который исходил от нее в такие минуты. — Что ты делаешь, мама? — спрашивал он, отрываясь от ее груди, но она еще крепче прижимала к соску его голову и продолжала томно стонать. — Ничего, сынок, делай, что тебе говорят, иначе мне придется лишить тебя невинности. А потом произошло неизбежное. Когда он подрос, она уже не могла удовлетвориться его пассивной ролью сосущего грудь ребенка и стала приучать его к половой жизни. Но сейчас он не хотел даже вспоминать об этом. В его спальне царила стерильная чистота, как и во всем доме. На полу лежал коврик бежевого цвета, все стулья аккуратно стояли вдоль стены, кровать была односпальной, так как сама мысль том, что рядом с ним может находиться кто-то другой, приводила его в бешенство, постель сверкала белизной. Он снял твидовый пиджак и аккуратно повесил его в гардероб, выровняв все складки. Потом повесил брюки. Сняв рубашку и нижнее белье, он брезгливо швырнул их в бак. Он никогда не надевал белье два раза подряд, считая это проявлением неряшливости. Оставшись в чем мать родила, он внимательно осмотрел себя в зеркало, пытаясь отыскать хоть какие-то отклонения от нормы. К счастью, все было в полном порядке. Он был невысокого роста, коренастый, с широкими плечами, которые накачал еще в годы интенсивных занятий тяжелой атлетикой. Волосы на голове были по-прежнему черными и аккуратно подстрижены. Раз в месяц он заходил в самую дорогую парикмахерскую Бостона, где регулярно подкрашивал их. А вот волосы на груди заметно побелели, а местами вообще стали седыми. Когда он обнаружил первую седину, ему было не больше двадцати шести лет. Тогда ему казалось, что это украшает мужчину, делает его более мудрым и привлекательным и придает ему некоторую исключительность. А он считал себя в высшей степени исключительным человеком, не похожим на большинство тупоголовых обывателей. Однако позже он узнал, что преждевременная седина означает не что иное, как преждевременное старение, а стареть ему вовсе не хотелось. С тех пор он начал регулярно подкрашивать волосы на голове, с ужасом наблюдая, как седина неумолимо распространяется на груди. Он еще раз посмотрелся в зеркало и ехидно ухмыльнулся. Эти безмозглые копы думают, что напали на его след, а между тем составленный ими фоторобот не имеет ничего общего с оригиналом. Правда, им каким-то странным образом удалось запечатлеть выражение глаз, но этого слишком мало для опознания. Кроме того, во время «охоты» он всегда надевает контактные линзы, что довольно хорошо скрывает характерные особенности его взгляда. Взяв со стола очки в массивной оправе, он надел их, аккуратно причесал волосы, сделав пробор с правой стороны, и снова посмотрелся в зеркало. Какие глупцы! Конечно, когда он снимает лыжную маску, волосы на его голове становятся торчком, что и зафиксировано на фотороботе, но обычно они всегда гладко зачесаны, что придает ему вид старомодного актера. Во всем же остальном фоторобот совершенно не похож на него. Разумеется, какие-то самые общие черты подмечены верно. Узкое лицо, например, густые брови, но при этом рот совсем не его. То же самое можно сказать и о форме подбородка. Он даже рассмеялся, представив себе, как эти тупоголовые копы будут искать его по всей стране по этому фотороботу. Нет, они и за миллион лет не поймают его. И не потому, что он такой везучий, а прежде всего потому, что гораздо умнее тех неудачников, которые идут в полицию, не найдя более достойного места в жизни. Вот они, например, называют его деятельность «выслеживанием добычи», а он сам предпочитает использовать древнее слово «охота». На самом деле он охотник за добычей, которая должна быть достойна его высокой миссии. Конечно, это требует много времени, но на то он и настоящий охотник, чтобы долго следить за очередной жерт-60 вой, принюхиваться к ней, а самое главное — наслаждаться самим процессом подготовки к решающему удару. Он всегда точно и четко знает, какой будет его очередная жертва. И как только выбор сделан, начинается длительный период охоты, в ходе которой он проявляет весьма незаурядные качества следопыта. Более того, ни с чем не сравнимое удовольствие доставляет ему то, что сама жертва не догадывается о своей обреченности. В конце концов он узнает о ней даже больше, чем она сама о себе знает. Он знает самые сокровенные, самые интимные подробности ее жизни. И в этот момент он наносит удар. Прекрасный момент, надо сказать. Он еще раз взглянул на себя в зеркало, потом неспешно натянул стерильно чистую пижаму из хлопка, надел такие же чистые домашние тапочки и направился вдоль по коридору к заветной двери. Перед ней он остановился, посмотрел на прочные замки, но потом решил, что сегодня не время переступать порог этой тайной комнаты. Точнее сказать, в этом не было никакой необходимости. Спустившись вниз, он прошел на кухню, открыл холодильник и задумался. Вообще говоря, он поужинал сегодня в кафе, куда любил заходить после работы. Его там уже все знают и считают одиноким человеком, который пытается хоть как-то разогнать тоску, наблюдая за посетителями. Обычно он заказывает бокал красного вина и картофельное пюре, которое он любит с детства. Кроме того, он никогда не скупится на чаевые официантам. Он стоял у открытого холодильника и размышлял, чего бы ему выпить в столь поздний час. Прямо перед глазами были огромная бутылка водки «Смирнофф», две бутылки минеральной воды и несколько лимонов. А еще небольшой нож с узким лезвием в пластиковом чехле. Наконец он достал бутылку водки, налил себе четверть стакана, отрезал кусочек лимона и опустил его в содержимое. Сделав небольшой глоток, пошел в кабинет и уселся за письменный стол. Затем он взял со стола фотографию в черной рамке и поставил ее перед собой. На него смотрела толстая женщина с суровым, жестким и довольно мясистым лицом. Он поднял стакан и подмигнул ей. — За тебя, мама. За женщину, которая сделала меня счастливым. — И залпом осушил стакан. Затем он открыл привезенную с собой красную коробку и вынул оттуда стопку газет и журналов с сообщениями о трагической гибели юной студентки Саммер Янг. Он прочитал каждую статью, обратив при этом самое пристальное внимание на те места, где описывались предполагаемые черты преступника, и снова ухмыльнулся, разглядывая в газетах свой фоторобот. Через некоторое время он опять пошел на кухню, наполнил стакан водкой и вернулся в кабинет. Достав из стола целую дюжину фотографий, аккуратно разложил их на столе. На них были изображены молодые женщины, выбранные им не случайно. Рассматривая каждую, он то и дело бросал взгляд на пожелтевшее фото матери, пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь сходство. Вдруг ему показалось, что она слишком строго смотрит на него. Не долго думая он схватил портрет и швырнул на стол. При этом он задел стакан, разбил его и слегка порезал палец. Громко выругавшись, бросил карточку матери в ящик стола, а потом сунул окровавленный палец в рот. Конечно, все эти фотографии далеки от совершенства. Он снимал этих женщин из окна машины на улице или в кафе. Он долго изучал каждую, пытаясь обнаружить самые важные детали, которые обычно определяли его окончательный выбор. В конце концов он остановился на одной, взял красный фломастер и перечеркнул ее крест-накрест. Вот и очередная жертва. Удовлетворившись своим выбором, он собрал все бумаги и фотографии и, спрятав в стол, запер его на ключ. Пусть они лежат там вместе со снимками тех, кто уже давно покинул эту грешную землю. Потом он вышел в свой любимый садик и какое-то время с любовью разглядывал цветы, гордясь порядком, царившим здесь. Каждому растению было определено свое место. Все они были аккуратно подрезаны, прополоты и обильно политы водой. Он наклонился над красивым кустом роз и жадно вдохнул исходящий от них аромат. В этот момент он ничем не отличался от любого другого жителя престижного пригородного поселка, если, конечно, не брать во внимание запертую на прочные замки комнату, в которую он решил сегодня не входить. Да еще, пожалуй, трусиков Саммер Янг, которые он до сих пор бережно хранил в кармане, иногда наслаждаясь их запахом. Он то и дело ощупывал их, доставал и прижимал к губам. В этот момент он вспоминал ее очаровательные формы и неистребимый запах женского тела, который преследует его уже много лет. Глава 11 Когда в понедельник в половине девятого Мэллори вошла в офис «Мэлмар продакшнз», что на Мэдисон-авеню, там уже кипела работа. Мэллори была одета в черные байкерские шорты, белый свитер спортивного покроя с надписью «Тусон» на груди и черную бейсбольную кепку. Ее помощница Бет Харди сидела за столом с телефонной трубкой в руке. Увидев Мэл, она разинула рот и чуть было не выронила ее. — Что с тобой случилось? Ты просто вся сияешь. — Мэл улыбнулась: — Не больше тысячи двухсот калорий в день, четырехмильная прогулка в шесть часов каждое утро, физические упражнения в девять часов утра, аэробика в одиннадцать, занятия йогой в полдень, — она сделала глубокий вдох, изобразив из себя атлета, — и ты тоже будешь выглядеть как я. Бет окинула ее завистливым взглядом и горько вздохнула. Она была полноватая, невысокого роста, с длинными волосами и внушительным бюстом. — Нет, дорогая, такие формы нельзя изменить даже двенадцатимильными прогулками и голоданием, — шутливо заметила она, критически оглядывая себя. — Ну и черт с этим. Откровенно говоря, единственное, чего мне бы очень хотелось, — это нормально выглядеть в одежде, вот и все. — А большинство женщин почему-то стремятся хорошо выглядеть без одежды. — Да, но только не я, — отмахнулась Бет. — Мне вполне достаточно того, что у меня есть. Мэллори весело рассмеялась и похлопала подругу по плечу. — Если ты изменишься, то твой муж, несомненно, будет скучать по твоим прежним формам. Бет закатила огромные карие глаза: — Ох уж эти мужья! Думаю, что надо хорошо использовать то, что дал тебе Бог, и не претендовать на большее. — Ну, во-первых, Бог дал тебе не так уж и мало, — весело подытожила Мэл. — Во всяком случае, мне кажется, что ты выглядишь не так плохо, как говоришь. В особенности мне нравится твой кремовый костюм. — Мне тоже нравится. Купила в прошлом году в универмаге «Блумиз». От Кельвина, между прочим. — Она рассмеялась, и Мэл с легкой завистью посмотрела на ее сияющее счастьем лицо. — Ты знаешь, у нас с Робом юбилей. — Ну и сколько же лет уже прошло? — Семь. Мы поженились сразу после окончания колледжа. Думаю, что скоро побьем все существующие рекорды. — Счастливая ты, — тихо сказала /Мэллори. — Я пригласила весь персонал на девять часов, — перешла Бет к делу. — Но прежде мне хотелось бы собрать все материалы и показать тебе. Это касается нашей передачи во вторник. — Прекрасно. — Мэл резко повернулась и пошла в свой кабинет. — Да, чуть не забыла. Тебе звонил детектив Гарри Джордан. Звонил несколько раз. Странный какой-то. Такое впечатление, что он вообще не может представить тебя в отпуске. Я сказала ему, что ты выходишь на работу сегодня, так что он скоро будет звонить. А еще я попросила наших сыщиков навести справки о нем, о его личной жизни. Свой отчет они оставили в твоем компьютере. Мэл замерла у двери. — Он сказал, что ему нужно от меня? — Да. Ему позарез нужен твой домашний телефон. — Бет посмотрела на подругу с любопытством. — Ну так что мне ответить ему? Может, ты все-таки расскажешь, как прошла ваша встреча в Бостоне? Мэл пожала плечами: — Да так, ничего интересного. Обычная игра в кошки-мышки, не более того. Детектив Джордан сам не знает, чего хочет. — Значит, это остается вашим личным делом? То есть не выходит за пределы твоих с ним личных отношений? Мэл вошла в кабинет. Он был довольно большим, светлым, с окнами от пола до потолка, выходящими на оживленную Мэдисон-авеню. Ее огромный рабочий стол итальянского производства из стали и красного дерева был совершенно пуст, но к тому времени, когда к ней придут на совещание сотрудники, он уже будет завален кучей бумаг. Вокруг еще большего овального стола для проведения совещаний стояли сверкающие хромом стулья, а чуть поодаль, на журнальном столике, — электрокофеварка, заварочный чайник, чашки и стаканы, пластиковые тарелки и бумажные полотенца. Мэл села за стол, сняла бейсболку, провела рукой по волосам и подумала про Гарри Джордана. Только сейчас ей пришло в голову, что она при встрече с ним вела себя как самая настоящая дура. Он человек достаточно умный, и не исключено, что заподозрил что-то неладное в ее поведении. Не стоило показывать ему, какое впечатление произвел на нее фоторобот преступника, так резко прерывать их беседу и так холодно прощаться с ним. Разумеется, это могло показаться ему странным. Она налила себе стакан сока. А с другой стороны, все произошло слишком быстро. Она не успела собраться с мыслями и выработать наиболее естественную линию поведения. Когда в кабинет стали входить сотрудники ее телепрограммы, она немного успокоилась и подумала, что все это ерунда, так как больше никогда не увидит этого настырного и дотошного детектива Джордана. День выдался далеко не из лучших. Нужно было тщательно подготовиться к очередному шоу, намеченному на завтра. Обсудив некоторые поправки, она отпустила сотрудников. Покончив с самыми срочными делами, она переоделась в серый костюм, приготовленный для деловой встречи с президентом телеканала в ресторане «Фор сизэнз». — Если вы считаете, что ваше шоу работает нормально, — заявил он без лишних предисловий, — стало быть, оно нас тоже устраивает. Все, что выгодно для вас, выгодно и для нас. Еще бы ему было невыгодно! Его телеканал еще никогда не имел такого высокого рейтинга, как в последние месяцы. После встречи с президентом она поехала в студию, где до самого вечера занималась подготовкой новой передачи, на что ушло больше времени, чем она рассчитывала. А когда все это наконец закончилось, Мэл поспешила в тренажерный зал, чтобы хоть немного расслабиться. Ровно в шесть вечера она вернулась в офис и застала там одну Бет. Все уже разбежались по домам. Да и Бет она застала на пороге. Та подкрашивала губы и приводила себя в порядок. — Ну, как я выгляжу? — увидев Мэл, спросила она. — Прекрасно, — рассеянно ответила та, оглядывая принарядившуюся помощницу. — Ты замечательная женщина, Бет. Думаю, твоему Робу крупно повезло с женой. — Еще бы. Знаешь, я напоминаю ему об этом каждое утро, но он только улыбается и не хочет поверить своему счастью. — Да, но он наверняка говорит об этом каждую ночь перед сном. Бет рассмеялась и хитро подмигнула подруге. — Ну ладно, я ушла. Какие будут указания на завтра? — Мэл задумалась, а потом несколько неуверенно покачала головой. Бет внимательно посмотрела на подругу: — Что-нибудь случилось? Какие у тебя планы на сегодня? — Нет, нет, никаких планов. Думаю, что пора домой. Мне нужно хорошенько отоспаться, так как завтра будет трудный день. Когда неожиданно зазвонил телефон, обе повернулись и застыли в недоумении. Бет бросила на Мэл умоляющий взгляд. — Все, — решительно отрезала та, — тебя уже нет. Желаю удачного вечера. — Нет, — столь же решительно воспротивилась Бет, — у меня уже выработался условный рефлекс на телефонные звонки. А если это что-то чрезвычайно важное? Если кто-то умирает или уже умер? — Она подошла к столу и сняла трубку — «Мэлмар продакшнз». — Добрый вечер, Бет, — послышался в трубке приглушенный голос Гарри Джордана. Бет удивленно вскинула брови, прикрыла трубку рукой и повернулась к Мэл. — Гарри Джордан, — шепнула она. — Нет, — отчаянно покачала та головой. — Вы очень настойчивы, детектив, — слащавым голосом ответила Бет. — Это делает вам честь. — Спасибо за комплимент, но мне все же очень хотелось бы поговорить с миссис Мэлоун. — Э-э, знаете, она сейчас… она сейчас занята, — неуверенно пробормотала Бет. — Думаю, что сегодня… Мэл услышала смех на другом конце провода. — Ну ладно, я рад, что она вернулась на работу, — донеслось из трубки. — Передайте, что я очень соскучился по ней. — Он говорит, что очень соскучился по тебе, — шепнула Бет, прикрыв трубку ладонью. Мэл закатила глаза и вздохнула. — Можете также сказать, — продолжал Гарри, — что я сейчас в вестибюле и буду рад встретить ее после работы. Мэл вытаращила глаза и закачала головой. — Почему ты не хочешь встретиться с ним? — прошипела Бет с нескрываемым удивлением, но Мэл провела пальцем по горлу и насупилась. — Извините, детектив, но она… очень устала. Сегодня был трудный день. Это был первый день на работе после отпуска. — Ничего, я подожду, — продолжал настаивать Гарри, и Бет оставалось лишь положить трубку. Она смотрела на подругу ничего не понимающим взглядом. — Мэл, что случилось? Насколько я понимаю, этот парень просто пытается выполнить свои профессиональные обязанности, и не более того. Неужели так трудно принять его, поговорить по душам и дать ему возможность изложить суть дела? У него такой приятный голос, кстати сказать. Сексуальный, я бы сказала, голос. Бет грустно вздохнула, посмотрев на подругу. Она никак не могла взять в толк, как такая красивая женщина, телезвезда, не подпускает к себе мужчин ни на шаг и мается от одиночества. Она махнула рукой, повернулась и, открыв дверь, остановилась как вкопанная. На пороге стоял мужчина и мило улыбался. Он был высок, строен, прекрасно сложен, с темными коротко стриженными волосами и мужественным лицом. Правда, он был одет несколько небрежно, но даже потертые джинсы не уменьшали его привлекательности. На таких людях все сидит прекрасно и все им к лицу. — Детектив Джордан? — осторожно высказала она догадку. — Собственной персоной, — весело ответил тот. — А вы, надо полагать, Бет Харди? Рад познакомиться с вами. Наконец-то я увидел вас своими глазами. — С этими словами он протянул ей руку, и она охотно пожала ее. — Как вам удалось пробраться сюда? — спросила она после некоторого замешательства. Гарри улыбнулся и пожал плечами: — Нет ничего проще. Значок полицейского открывает если не все, то, во всяком случае, многие двери. — Надеюсь, вы не притащили с собой собаку? — ехидно спросила Мэл ледяным голосом. Гарри окинул ее долгим взглядом, обратил внимание на длинные, загорелые на жарком солнце Аризоны ноги, на плотно облегающий свитер, из-под которого выпирали тугие груди, а потом остановил взгляд на легкомысленной, какому показалось, бейсбольной кепке. Сказать, что она выглядела прекрасно, значит, ничего не сказать. Она была просто великолепна, а ее леденящий душу тон еще больше усиливал это ощущение. — Нет, Сквиз слишком совершенное существо, ему не перенести путешествие по воздуху. Тем более что он никогда еще не испытывал восторга от многолюдного и не слишком чистого Нью-Йорка. — А вы, похоже, от него в восторге, не так ли? — ехидно заметила Мэл. — Что заставило вас проделать столь долгий и утомительный путь в этот грязный город? Бет с интересом смотрела то на подругу, то на незваного гостя. — Ну ладно, — не выдержала она наконец, — я ухожу. Приятно было познакомиться с вами, детектив. Надеюсь, мы с вами еще не раз встретимся. Выйдя из офиса, она остановилась перед лифтом и с трудом сдержала себя, чтобы не рассмеяться. В жизни она не видела более комичной ситуации. Гарри все еще стоял на пороге, а потом, так и не дождавшись от хозяйки офиса предложения сесть, прислонился к стене, засунул руки в карманы и выжидательно посмотрел на Мэл. — Вы слишком настырны для богатого полицейского, — холодно заметила она и отвернулась, не выдержав его пристального взгляда. — Неужели вам никто не говорил, что в приличном обществе принято понимать слово «нет» как «нет»? В особенности если его говорит женщина. — Я не привык так легко сдаваться, миссис Мэлоун, — с улыбкой произнес Гарри. — Кстати сказать, я пришел не для того, чтобы выяснять с вами отношения. Не знаю, как вы это воспримете, но я хочу пригласить вас на ужин. Но имейте в виду, что это частное приглашение и к моей работе не имеет никакого отношения. Она удивленно вскинула голову и смерила его скептическим взглядом. — Вам понравились мои голубые глаза? — Да, но еще больше мне понравилось то, что вам понравилась моя собака. Это прозвучало так неожиданно, что Мэл громко рассмеялась. — Вы хотите сказать, что нам стоит еще раз встретиться в том самом бостонском ресторане? Гарри пристально посмотрел ей в глаза. Они были такими глубокими и ясными, что дух захватывало. Мэл, не выдержав, отвела взгляд, проклиная себя за то, что не может устоять перед каким-то там полицейским. — Я знаю один ресторанчик в районе Виллидж, — сказал Гарри каким-то странным голосом уже без тени шутливости. — Думаю, он вполне устроит мадам. Пожалуйста, составьте мне компанию. Слово «пожалуйста» окончательно убило Мэл. Если до этого она и мысли не допускала об ужине с ним, то это слово сломило ее окончательно. Впрочем, вполне возможно, что она просто устала от одиночества и хотела хоть немного пообщаться с другими людьми вне рабочей обстановки. — Хорошо, — согласилась она, — но только при одном условии — никаких разговоров о делах, договорились? — Обещаю, — охотно согласился Гарри и для пущей убедительности сложил руки крестом на груди и вытаращил глаза. Она снова рассмеялась и дала слово, что подойдет в половине девятого ко входу в бистро «Арлетт». Глава 12 Помня о старом кожаном пиджаке Гарри и его потертых джинсах, Мэл решила надеть что-нибудь попроще — например, простые черные брюки и такой же свитер. При этом ее не покидала мысль, что, отправляясь в бистро «Арлетт», она совершает непростительную ошибку. Это ощущение еще больше усилилось, когда она вошла в ресторан. Заведение оказалось весьма приличным, а Гарри вырядился так, словно пришел на званый ужин в какое-нибудь иностранное посольство. На нем были темные выглаженные брюки, белая рубашка с 70 галстуком и пиджак не иначе как от Армани. — Очень рад, что вы не передумали, — вежливо поклонился он, встретив ее возле стойки бара. — Признаюсь откровенно, я до последней минуты сомневался, что вы придете. — Значит, мы с вами существуем в разных диапазонах, — раздраженно ответила она, злясь на себя, что так глупо просчиталась при выборе одежды. — Если бы я знала это заведение, то оделась бы по-другому. Он сочувственно вздохнул. — Ну кто же знал, скажите на милость, что вы никогда не были в «Арлетт»! Это весьма популярное заведение. — Да, конечно, как и тот ресторан в Бостоне. Он улыбнулся и повел ее к столику у окна, на который указала ему официантка. — Ну что ж, может быть, в другой раз нам удастся договорится, как одеться. Во всяком случае, это хороший повод для следующей встречи. — Следующей? — удивленно вскинула она брови, усаживаясь за стол. — А вам не кажется, что это уже выходит за рамки традиционного делового общения? — Не кажется, — уверенно произнес Гарри. — Я свято верю в великое предназначение перспективного планирования. Мэл рассмеялась удачной шутке. Она сама увлекалась перспективным планированием и постоянно напоминала своим сотрудникам о его неоспоримых преимуществах. Он как будто читал ее мысли, если, конечно, в этих словах нет какого-то подвоха. Нет, не похоже. В его взгляде не было никакого ехидства. Гарри следил за каждым ее движением и думал, что никогда еще не видел более привлекательной и обворожительной женщины. Конечно, ее нос был не совсем прямым, но небольшое утолщение в середине ничуть не портило ее. Напротив, это придавало ее взгляду оттенок аристократичности. А глаза у нее просто замечательные, хотя, откровенно говоря, поставлены чересчур широко. Да и подбородок слегка кругловат, но зато губы компенсируют все эти недостатки. Полные, красивые, страстные, всегда чуточку влажные и какие-то уязвимые, что ли. Словом, прекрасные губы, которыми можно любоваться часами. Однако больше всего ему нравились в ней неистребимая холодная энергия и столь же холодный, совсем не женский ум. В ней была какая-то невыразимая острота ощущений, словно она все разрезала острой бритвой на отдельные части, чтобы потом сложить в единое целое. Даже ее уши были какими-то острыми, а он был особенно чувствителен в отношении ушей, хотя никому и никогда не признавался в этом, даже своей бывшей жене. Джордан подозвал официантку и заказал шампанское. Мэл удивленно посмотрела на него, явно возмущенная тем, что он даже не посоветовался с ней. — Если вам не нравится шампанское, я закажу что-нибудь другое, — быстро отреагировал он. — Я просто хочу, чтобы вы попробовали этот чудесный напиток. Я сам открыл его только во Франции и с тех пор всегда отдаю ему предпочтение. — А если я предпочитаю мартини? — Нет проблем, вы получите мартини. — Понятно. Вы, вероятно, относитесь к тем мужчинам, которые лучше знают, что нужно их дамам, и всегда готовы взять на себя ответственность за сделанный ими выбор. Гарри положил локти на стол, подался вперед и пристально посмотрел ей в глаза: — Только в том случае, мадам, когда уверен, что не ошибаюсь в своем выборе. Мэл тоже положила локти на стол и подалась вперед. Их глаза сомкнулись в немом поединке, исход которого не мог предсказать сейчас никто из них. Она посмотрела на темные круги вокруг его глаз, на усталое лицо и посеревшую от недосыпания кожу. Конечно, он весьма привлекателен, но, к сожалению, слишком настойчив и занудлив Кроме того, она абсолютно уверена, что он до сих пор ищет преступника по своему идиотскому фотороботу. А она не хочет связываться с этим делом. Иначе все может кончиться для нее печально. — Итак, детектив Джордан, скажите откровенно, зачем вы вытащили меня в столь поздний час? — Я подумал, что это поможет мне получше узнать вас, — откровенно признался Гарри, неотрывно глядя в ее голубые глаза. — Впрочем, то же самое могли бы сделать и вы. Она улыбнулась, но эта улыбка напомнила ему знаменитую улыбку Чеширского кота из «Алисы в Стране чудес». — Не обольщайтесь, детектив, может оказаться, что я знаю о вас больше, чем вы думаете. И потом, если вы такой ответственный и решительный человек, то закажите что-нибудь общее для нас обоих. Гарри удивленно заморгал глазами: — Прекрасная идея. Весьма польщен вашим доверием. — В моем словаре нет слова «доверие»! — отрезала Мэл, понуро опустив голову. Гарри пристально посмотрел на нее, но она поняла, что слишком разоткровенничалась, и тут же улыбнулась. Он подозвал официантку, что-то сказал ей тихо и повернулся к собеседнице. — Знаете что? Полагаю, что слово «детектив» не очень-то подходит для людей, которые согласились разделить общую трапезу, не так ли? Кроме того, мне очень не хочется, чтобы у вас создалось впечатление, что я продолжаю выполнять свои непосредственные профессиональные обязанности. Почему бы вам не звать меня просто Гарри? Официантка тем временем налила им шампанское, и он сразу же пригубил охлажденный напиток. Мэл одобрительно кивнула: — Похоже, что вы действительно хорошо знаете это вино. — Да, но это между прочим. — Хм, вы умрете от чего угодно, детектив, но только не от скромности. — Боюсь, вы неправильно меня поняли, мадам. Я имел в виду только то, в чем я неплохо разбираюсь. И к тому же я Гарри, а не детектив, не забывайте об этом. Она посмотрела на него и задумалась. — Не уверена, что смогу называть вас просто Гарри. К тому же в этом нет никакой необходимости, так как это наш первый и последний «кулинарный опыт», как вы элегантно выразились, приглашая меня на ужин. — Мне не очень приятно думать, что это наша последняя встреча, миссис Мэлоун. — Миссис Мэлоун? — удивилась она. — А вы предпочитаете, чтобы я обращался к вам «мадам»? — Мэл засмеялась: — Никогда бы не подумала, что у полицейских принято дразнить малознакомых людей. — У нас это не принято, мадам, но вы так и не предложили мне называть вас просто Мэллори. Она подняла бокал: — За вас, Харальд Прескотт Джордан Третий, наследник весьма обеспеченного и древнего рода славных адвокатов. — Она пристально посмотрела на него, и в ее глазах засверкали озорные огоньки. — Сын одного из величайших адвокатов своего времени, непревзойденного мастера судебных разбирательств, которому удавалось спасти от петли даже самых закоренелых преступников. Причем даже тогда, когда он сам был уверен в виновности своего подопечного. А по искусству составления апелляций ему вообще не было равных в судебной практике. Гарри застонал и замахал руками. — О нет, миссис Мэлоун, давайте не будет затрагивать наши семейные секреты. Мэл хитро прищурилась и даже слегка подмигнула ему. — Почему же? Ведь вы, Гарри Третий, стали продолжателем семейной традиции, разве не так? Сначала вы получили общенациональную академическую стипендию за отличную учебу в школе, потом стали знаменитым футболистом Мичигана, добились в спорте немалых успехов и вдруг бросили футбол и поступили на юридический факультет, где тоже проявили себя весьма строптивым студентом. — Она с любопытством посмотрела на него. — Почему, Гарри? Что с вами тогда случилось? Гарри пожал плечами и пригубил немного шампанского. — Вы хотите сказать, что упустили этот забавный факт из моей биографии? — Даже я не могу знать всю подноготную совершенно постороннего для меня человека. И уж тем более его потайные мысли и планы. Однако могу высказать предположение, что на этом настоял ваш отец, не так ли? Гарри кивнул: — Да, он опасался, что после его смерти мои дела могут пойти не так блестяще. Ведь он женился в сорок с лишним лет, а когда я поступил в колледж, ему было уже за шестьдесят. Именно поэтому он предложил мне своеобразную сделку, от которой я просто не мог отказаться. «Я старею, сынок, — сказал он мне однажды. — В моем возрасте никогда не знаешь, что может случиться завтра. А у тебя еще есть мать, о которой нужно заботиться. Поэтому я хочу быть уверен, что моя адвокатская фирма окажется в надежных руках и что она никогда не станет объектом посягательства многочисленных конкурентов». Гарри сделал паузу и улыбнулся. — Отец имел в виду своих партнеров, почему-то думая, что они изо всех сил стараются занять его место. Впрочем, в какой-то степени он, безусловно, был прав. Кстати сказать, это отец надоумил меня бросить бесполезный, как он считал, футбол и поступить на юридический факультет. «Ты только не думай, что у меня нет оснований гордиться тобой, — сказал он мне тогда. — Какой отец не гордился бы сыном, который забивает столько голов в матчах с „Нотр-Дам“? Ты бы видел, как я прыгал от радости после каждого твоего гола. Но спорт — это хорошо, а мне уже стоит подумать о преемнике. Время берет свое, сынок. Я старею и хочу передать тебе дело своей жизни. Так что подумай обо мне, о себе, а самое главное — о матери. Она заслужила, чтобы о ней было кому позаботиться на старости лет». — Итак, вы оказались хорошим мальчиком и поступили в Гарвард, чтобы продолжить дело отца, — закончила его мысль Мэллори. — И чуть было не вылетели на первом курсе. Вероятно, вы хотели вернуться к отцу? Гарри изумленно вытаращил на нее глаза: — Мэлоун, у нас что, отменили право человека на личную жизнь? — Ну что вы, только этого нам недоставало! — замахала руками Мэл. — Конечно же, нет. Но это не относится к людям общественных профессий. Такие люди всегда должны быть на виду, и у них не может быть никаких секретов. Тем более что все эти сведения содержатся в вашем досье и добыты вполне официально. Итак, на старших курсах вы больше времени тратили на симпатичных девушек, чем на работу в библиотеке, успели разбить за это время две машины, часами просиживали в барах и ресторанах и в конце концов так запустили учебу, что вас чуть было не исключили из университета. Гарри поднял в отчаянии руки и недовольно поморщился. — Знаете, мадам, не надо добивать меня на первом же свидании и укорять ошибками молодости. Или вы получаете от этого какое-то садистское удовольствие? Теперь в ее глазах появилось нечто большее, чем просто любопытство. Это было какое-то странное выражение теплой симпатии и сочувствия. Такое случалось с ней крайне редко и, как правило, во время телешоу, когда поверженный ею противник молит о пощаде и почти падает перед ней на колени. — Ну хорошо, Гарри, — наконец смилостивилась она, — вы можете быть со мной предельно откровенным. Обещаю, что все подробности нашего разговора останутся между нами, — добавила она мягко. — Да, я действительно хотел все бросить и вернуться к карьере профессионального футболиста. Думал, в этом деле я смогу добиться наибольшего успеха. Однако потом оказалось, что время уже ушло, а на футбольном поле появились новые люди — молодые, сильные, перспективные, настырные. Словом, они были намного лучше меня. Отец сказал, что он сожалеет о моем решении, но не стал противиться, считая, что я сам должен отвечать за свои поступки. Гарри помолчал и после некоторых колебаний рассказал давнюю историю о том, как отец в конце концов не выдержал и приказал сыну застегнуть молнию на брюках и заняться серьезным делом. Они оба посмеялись от души, после чего наступила томительная пауза. — Значит, вы все-таки решили вернуться в университет? — первой нарушила молчание Мэллори. — Да, я знал, что отец прав и что надо заняться делом. Спорт — дело чрезвычайно капризное и не всегда удается добиться выдающихся результатов. А человеку нужна профессия на всю жизнь. После того разговора с отцом я вернулся в университет, окончил его, а потом стал работать с отцом в его фирме. В этот момент к ним подошла официантка с огромным подносом в руках. Увидев на нем тарелки с ломтиками семги и золотистым поджаренным картофелем, Мэллори даже привстала от неожиданности, и глаза ее загорелись от внезапно пробудившегося аппетита. Давно она не ела таких вкусных вещей. — Попробуйте, — деликатно предложил ей Гарри. — У меня есть надежда, что на вкус это так же приятно, как и на вид. — У-у, — неожиданно протянула Мэл и глубоко вдохнула приятный запах блюда. При этом она несколько раз жадно сглотнула и даже закрыла глаза от предвкушения. Гарри подумал, что в этот момент она напоминает маленькую девочку, которой на день рождения преподнесли долгожданный пирог. — А мне кажется, что на вкус это намного приятнее, чем на вид, — сказала она, не отрывая взгляда от огромной тарелки. — Ну вот, теперь я вижу перед собой более нормального человека, чем некоторое время назад, — иронично заметил Гарри. — Я уж было подумал, что вы никогда не откажетесь от застывшего образа телезвезды. — Возможно, вы правы, — охотно признала Мэл, хотя и не совсем была согласна с этим спорным утверждением. Она не собиралась открывать детективу свою душу и объяснять все тонкости своей профессии. Приступив к еде, она тем не менее решила довести разговор до конца. — Значит, вы почти два года работали в фирме отца, не так ли? А потом вдруг все бросили и перешли в полицию. Почему? Что вас толкнуло на это? Ее голубые глаза были настолько проницательными, что, казалось, сверлили его до самых глубин души. Такая женщина может докопаться до чего угодно. Впрочем, именно острый ум и безупречная логика сделали ее такой знаменитой. Без этих качеств ее телевизионная программа была бы обречена на провал. — Послушайте, Мэлоун, вы так много знаете обо мне, что без труда ответите на этот вопрос. Он вытекает из всего вышесказанного. Она сделала паузу и, казалось, была всецело поглощена едой. — А что вы можете сказать о своей бывшей жене? Вы любили ее? — Господи Иисусе! — взмолился Гарри и удивленно уставился на нее. — Разумеется, любил. И если хотите знать правду, очень сожалел, что она бросила меня. Чертовски сожалел. А зачем вам все это надо, позвольте спросить? — Просто для того, чтобы убедиться, что богатые полицейские тоже могут испытывать простые человеческие чувства. — Как вы, например? — ехидно спросил он. Мэл усмехнулась и удовлетворенно кивнула: — Молодец, хороший ход, детектив. Ну ладно, тогда расскажите мне о своем клубе под романтическим названием «Лунный свет». Гарри вынужден был засмеяться, чтобы не выдать своего удивления. — Черт возьми, Мэлоун, откуда вам известны такие подробности? Ведь это один из моих главных секретов. — Джордан перестал есть и пристально посмотрел на собеседницу. Он действительно оказал финансовую помощь клубу, но сделал это анонимно, и об этом знали только несколько человек из его начальства. — Не забывайте, что это моя работа. Я по долгу службы обязана знать как можно больше о тех людях, с которыми общаюсь. Я даже знаю, что сейчас вы строите еще один тренажерный зал в другом районе города с большим бассейном. Более того, мне известно, что вы вместе с другими полицейскими непосредственно помогаете в этом строительстве. — Она умолкла и очень серьезно посмотрела на него. — Вынуждена признать, что вы делаете замечательную вещь, Гарри. Сейчас не так уж много найдется людей, согласных тратить свои средства и время на каких-то уличных подростков. Гарри, по обыкновению, пожал плечами: — Возможно, это потому, что другие люди не видят подростков на улице так часто, как полицейские. Ведь кто-то же должен помочь этим ребятам? Я живу один, ни в чем не нуждаюсь, так почему же не отдать часть своих сбережений на нужды детей? — Очень благородно, — без тени иронии заметила Мэл. — Да уж, — засмеялся Гарри. — Только не надо делать из меня святого. И вообще, Мэлоун, я чувствую себя участником вашего телешоу. Думаю, что настало время поменяться ролями. — Он взял ее руку, повернул ладонью вверх и стал внимательно разглядывать линию жизни. — Или мне придется ограничиться той информацией, которую предоставит мне ваша ладонь? Мэл нервно заерзала и выдернула руку. Она прекрасно брала интервью, но никогда не испытывала желания отвечать на вопросы других. — Мне практически нечего сказать о себе. Самая что ни на есть обычная жизнь. Девушка из маленького городка неплохо окончила школу, поступила в колледж, затем получила работу на местном телевидении, пару лет вещала прогноз погоды, а потом попала в поле зрения большой общенациональной телекомпании, вот, собственно, и все. — Она равнодушно пожала плечами. — Обо мне почти все известно каждому телезрителю. — Нет, нет, так не пойдет! — взмахнул руками Гарри. — Погодите минутку. Это слишком просто и слишком поверхностно. О каком маленьком городке идет речь? Где ваша семья? Ваши братья и сестры? Ваше семейное положение? Где ваш муж? Другими словами, я требую, чтобы вы потратили на рассказ о себе столько же времени, что и я. Иначе это будет несправедливо по отношению ко мне. Она внезапно помрачнела и отвела взгляд в сторону, однако Гарри успел заметить в ее глазах тот же самый блеск загнанного зверька, который запомнился ему еще при первой встрече, когда она увидела фоторобот преступника. — Все это ерунда! — отмахнулась она. — Мне действительно нечего сказать. Если хотите знать, я самая неинтересная женщина на этой планете. И снова в ее глазах он увидел какую-то неприкаянность, которая бывает только у очень одиноких людей. Гарри сокрушенно покачал головой. Он знал, что ее гложут сомнения, но ничего не мог поделать. Она вдруг подняла голову, и ее лицо озарилось светлой улыбкой, а в глазах сверкнули озорные огоньки. — Это шутка, Гарри, просто шутка, не более того. Не обращайте внимания. Официантка убрала посуду, и какое-то время они сидели молча, напряженно глядя друг на друга. — В таком случае зачем вы обрушились на меня со своими психологическими изысканиями? — первым нарушил гнетущую тишину Гарри. — Судя по всему, у меня нет никаких шансов попасть на ваше телешоу, хотя я до сих пор не могу понять почему. И все же должен вас предупредить, что по-прежнему расследую это дело и непременно доберусь до преступника. Даже без вашей помощи, хотя она была бы весьма кстати. Мэл провела пальцами вверх и вниз по запотевшему бокалу. — Мне просто было интересно, чем вы живете и откуда черпаете силы для работы. Я до сих пор не понимаю, какими мотивами вы руководствовались, приглашая меня на сегодняшний ужин. — А какими мотивами, позвольте спросить, руководствовались вы, принимая мое приглашение? — парировал Гарри, вопрошающе глядя ей в глаза. В этот момент между ними снова пробежала черная кошка. — Мне было интересно, что вы собой представляете в неофициальной обстановке, — пояснила она с невинным видом. Гарри задумчиво провел рукой по подбородку. — Стоит ли это понимать как чисто абстрактный интерес к малознакомому человеку или за этим кроется нечто большее? Я имею в виду, что вы хотите узнать меня лучше? А для какой, собственно, цели? Она снова обдала его холодной как лед ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего: — Эта была просто шутка, детектив, не более того. — Гарри вздохнул, изображая крайнюю степень сожаления. — А я-то думал, что это сексуальное домогательство. — Он внимательно смотрел, как она жадно поглощает остатки рыбы, и почему-то подумал, что она, наверное, питается чистым воздухом да еще, может быть, розовыми яблоками. — Мэлоун, вы так жадно едите, словно несколько лет не видели и не ели нормальной пищи. — Вы правы, — неожиданно подтвердила она. — В последние две недели я сижу на диете и потребляю не больше тысячи двухсот калорий в день. А в детстве вообще питалась плохо. Иногда у нас и еды-то никакой не было. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сейчас я с такой жадностью набросилась на семгу и жареный картофель. Гарри долго смотрел на нее, не зная, как продолжить разговор. Наконец-то она хоть что-то сказала о своем детстве. — Откровенно признаться, вы удивляете меня, Мэлоун, — сказал он через некоторое время. — Мне почему-то казалось, что вы выросли в большом уютном доме, где много света, тепла и людей, не говоря уже о еде. В таком доме сердобольная мама всегда торчит на кухне — готовит всякие вкусности, а папа подстригает травку на газоне или играет в баскетбол с детишками. А вы — королева дома, за один только взгляд которой дерутся местные мальчишки. — Вы нарисовали прекрасную картину, но, к сожалению, далекую от истины. — Она откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки. — К сожалению, далеко не все люди появляются на этот свет с серебряной ложкой во рту, как вы, например, Гарри Джордан. — Да, но это еще не повод, чтобы стыдиться своего прошлого, — резонно заметил Гарри. Скептически хмыкнув, Мел покачала головой: — Откуда вам знать, что думают люди из бедных семей? Вы, вероятно, даже не подозревали, как живут люди в неблагополучных семьях и в неблагополучных районах города, пока не стали полицейским. — А вы что, живете сейчас в одном из таких районов? — Нет, мы сейчас говорим не обо мне, а вообще о существовании таких районов. Тем более что мне по долгу службы положено знать, как живут люди в трущобах. — Мне тоже. Она настороженно посмотрела на него: — Интересно, чем занимаются такие люди, как вы, после окончания рабочего дня? — Мэлоун, вы знаете обо мне почти все, изучили меня вдоль и поперек. Если вы не хотите рассказывать о себе, то расскажите обо мне. Мэллори заметно оживилась: — Ну, мне кажется, вы ведете активный образ жизни, причем не только днем, но и ночью. Просиживаете часами в своем клубе, занимаетесь на тренажерах, встречаетесь с друзьями, любите потанцевать с красивыми женщинами, не отказываете себе в удовольствии выпить хорошего вина, неравнодушны к вкусной еде, женщины находят вас достаточно привлекательным, и вы не отказываете себе в маленьких слабостях. — Ну вот, опять мы вернулись к прежней теме. — Мэл доброжелательно улыбнулась: — Забавно, как вы пытаетесь пролезть ко мне в душу. Послушайте, детектив Джордан, мне очень приятно беседовать с вами, но завтра мне предстоит трудный день и надо хорошенько выспаться. Утром мы записываем очередную передачу, а для этого требуется войти в образ Золушки. — Очень жаль, — искренне сказал Гарри. — У меня уже появилось ощущение, что я начинаю узнавать вас все лучше и лучше. — Правда? — удивилась она. — А зачем вам это нужно? Может, для этого вы меня и пригласили? — Она бросила на него насмешливый взгляд, а потом встала и направилась в дамскую комнату. Он покачал головой, наблюдая за тем, как она весело помахала ему рукой из дальнего конца зала. Он, конечно, не рассчитывал на такой финал. Сейчас он знал о ней ничуть не больше, чем во время первой встречи. — Вам не стоит провожать меня, — твердо сказала она, когда они вышли на улицу. — Я доберусь на такси. — Нет, мадам, — столь же твердо заявил Гарри, — я привык провожать женщину до двери ее дома. — Ну, это чересчур старомодно, детектив, — попыталась отшутиться Мэл. — Так было во времена молодости вашей мамы, а сейчас женщины стали очень самостоятельными и независимыми. И к тому же сами научились ловить такси. Он посмотрел на нее с нескрываемым раздражением: — Вы можете говорить что угодно, мадам, но я с детства приучен к хорошим манерам. — Ах да, я и забыла. Ведь вы же маменькин сынок, не так ли? — Именно так, — буркнул Гарри. — Как тот серийный убийца, которого я безуспешно пытаюсь поймать. — Вы же обещали не говорить о делах, — внезапно помрачнела Мэл. — Да, и всегда выполняю свои обещания. Скрипнув тормозами, перед ними остановилось желтое такси. Гарри открыл дверцу, пропустил Мэл вперед, а потом сел сам. К его удивлению, Мэллори не стала протестовать. Сообщив водителю адрес, она притихла и напряженно вглядывалась в темноту ночи. В этот момент ей пришла в голову неожиданная мысль, что было бы неплохо, если бы ее любил такой человек, как Гарри Джордан. То есть красивый мужчина со старомодными манерами и редкой по нынешним временам способностью выполнять свои обещания. К тому же надежный и крепкий, как стена, за которой приятно было бы укрыться от жизненных невзгод. А Гарри в этот момент физически ощущал близость Мэллори и жадно вдыхал тонкий запах ее духов. Он повернул голову, уловил взглядом блестящую золотую цепочку, а потом проследил, как она спускается и исчезает в ложбинке между ее грудей. Не выдержав напряжения, он прокашлялся и первым нарушил тишину: — Благодарю вас за приятный вечер, миссис Мэлоун. — Она повернулась и долго смотрела на него. — Мне тоже было приятно, детектив Джордан. — Значит, мы снова вернулись к официальному тону? — грустно заметил Гарри и покачал головой. — Впрочем, я так и не дождался разрешения называть вас просто Мэллори. — Значит, в этом нет необходимости, — так же грустно сказала она, и ее голубые глаза потемнели. Такси остановилось возле небольшого дома, и Гарри вышел из машины открыть ей дверцу. — Вам придется привыкнуть к моим старомодным манерам, если нам случится еще когда-нибудь встретиться. Мэл смерила его скептическим взглядом, но ничего не ответила. Они пошли по направлению к дому. — Полагаю, что на чашку кофе мне рассчитывать не приходится, — грустно подытожил Гарри. — Вы будете вживаться в многотрудный образ прекрасной Золушки, не так ли? — Именно так, детектив, вы не ошиблись. — В таком случае мне остается пожелать вам спокойной ночи. — Спокойной ночи, детектив Джордан. Какое-то время Гарри стоял перед дверью, сложив на груди руки, и наблюдал, как она вошла внутрь, но неожиданно остановилась. Затем, немного подумав, она вернулась к нему. — Скажите мне одну вещь, Гарри, — осторожно начала она. — Когда я звонила вам по телефону, вы ответили мне запыхавшись. Что это было? Чем вы там занимались? Гарри улыбнулся и провел рукой по волосам. — Вам сказать правду или соврать? — Правду, разумеется. — Жаль. Я бы предпочел соврать. Так вот, правда заключается в том, что за секунду до этого я с собакой вернулся с велосипедной прогулки. Мы часто это проделываем, так как нам обоим нужно быть в хорошей форме. А вы что подумали? Мэл, откинув голову, весело рассмеялась: — Да нет, ничего особенного. Просто интересно, почему человек так учащенно дышит в трубку. Ну ладно, еще раз спокойной ночи, Гарри. — Она зашагала к двери. — Знаете что, миссис Мэлоун? — крикнул ей вдогонку Гарри. Она остановилась и обернулась. — Что еще? — Если бы вам вдруг пришлось описать меня одним-единственным словом, какое вы выбрали бы? Мэл нахмурилась: — Это что, тест или что-то в этом роде? — Нет, просто настал мой черед задать вопрос. Вы же сами начали эту игру, не так ли? Причем вы можете соврать или сказать правду. Я бы предпочел правду. Она задумалась на какое-то мгновение. — Петушистый! — неожиданно выпалила она. — Да, именно петушистый. Вот этим словом я могла бы вас охарактеризовать. — Хорошо, а теперь вы можете задать мне свой вопрос. Она изумленно посмотрела на Гарри: — Ну ладно, я задам вам такой же вопрос. — Энигма, миссис Мэлоун, — выдохнул Гарри. — То есть загадка. Это единственное слово, с помощью которого можно описать вашу сущность. Энигма. Мэл долго смотрела на него, не зная, что ответить. — Я принимаю это, Гарри, в качестве комплимента. — С этими словами она повернулась и открыла дверь. — Спокойной ночи, Гарри, и на этот раз без шуток. Она подняла руку, помахала и исчезла за дверью. Глава 13 Мэл приехала в студию в семь часов утра. Запись передачи должна была начаться в десять, но она всегда приезжала раньше, чтобы проследить за подготовкой и убедиться, что все идет по плану. — И это после того, как мы почти сто раз прогнали сценарий, — пожаловалась Бет, не понимая рвения подруги. — Мэл, после трех лет совместной работы пора бы уже доверять своей команде. — Я все понимаю, но должна лично убедиться, что все идет нормально, — продолжала настаивать Мэл. — Ну ладно, Бог с тобой, в конце концов это твое личное дело, — смирилась Бет. — Если тебе не спится по утрам, то выпей хотя бы чашку кофе и съешь пирожное. Мэл взглянула на нее с возмущением. — Ты предлагаешь мне кофеин и сахар? — взорвалась она и с тоской посмотрела на стоявшую перед Бет дымящуюся чашку кофе. — Ну хорошо, может, полчашки мне все-таки не помешает. Но только без сахара, — предупредила она подругу, которая уже налила ей почти полную чашку крепкого черного кофе, и закрыла глаза. — Изыди, сатана, не искушай меня! — произнесла она, словно молитву. Потягивая кофе, она быстро проглядывала текст сценария, с каждой минутой убеждаясь, что он написан превосходно. — Ну что ж, я уже готова принять свое второе лицо, — шутливо оповестила она Хелен Росс, которая была ее гримером с первого дня выхода ее шоу в эфир три года назад. Хелен придирчиво осмотрела Мэл с ног до головы, обратив особое внимание на ее лицо и прическу. — Ты всегда говоришь эти слова, но на самом деле мало отличаешься от сценического образа. Единственное, что нам остается сделать, так это подчеркнуть черты лица и наложить соответствующие тени, вот и все. Ты же знаешь, что телекамера требует особого подхода. — Мне всегда становится легче на душе, когда я думаю, что практически ничем не отличаюсь от других людей. — Мэл плюхнулась в кресло и пристально посмотрела на себя в зеркало. — Но если говорить откровенно, то телезрители видят на экране не меня, а совершенно другую женщину. Хелен покачала головой, выражая несогласие с ней. Одновременно она готовила крем для макияжа. — Хелен? Та вопросительно посмотрела на отражение Мэл в зеркале. — Как ты думаешь, я действительно навязываю всем свою волю? Хелен рассмеялась: — Нет, не думаю, но знаю многих людей, которые придерживаются именно такой точки зрения. Мэл насупилась и критически посмотрела на себя в зеркало. — Думаю, они правы, — глубоко вздохнув, сказала она. — Но это мое шоу, и если я не буду контролировать весь процесс подготовки, то оно никогда не станет самым популярным. — Совершенно верно, — поддержала ее Хелен. Пока Хелен обрабатывала ее лицо, Мэл еще раз пробежала глазами текст сценария, но сконцентрироваться так и не смогла. Мысли то и дело возвращались к тому, о чем она думала почти всю ночь: что сейчас делает Гарри Джордан? Она представляла его то мчащимся на велосипеде со своей собакой, то гуляющим в парке, то сидящим перед телевизором, то спешащим в магазин за продуктами. Она вспоминала его крепкое тело, прижатое к ней на заднем сиденье такси, и думала: наверное, хорошо было бы провести с ним ночь. И всегда он был в своих потертых джинсах и такой же кожаной куртке. Почему он так небрежно одевается? Неужели ему безразлично, как к этому относятся женщины? Что он делает сейчас? Скорее всего сидит в полицейском участке. Она перевернула очередную страницу сценария и попыталась сосредоточиться. Сейчас не время ломать себе голову над личной жизнью какого-то бостонского детектива. Надо хорошенько подготовиться к съемкам программы. В конце долгого и трудного рабочего дня Мэллори собрала всю свою команду, и они отправились в небольшой китайский ресторан неподалеку от студии. Там все поужинали, попутно вспоминая самые интересные и смешные эпизоды недавней съемки, а Мэл ограничилась лишь чашкой жасминового чая и практически не принимала участия в общем веселом застолье. Домой она вернулась только в девять часов вечера и, как только переступила порог дома, сразу же почувствовала необыкновенно приятный запах. Она закрыла глаза 87 и вдруг подумала, что ей это почудилось. Но на столе стояла большая хрустальная ваза с огромным букетом белой сирени, кремовых роз и белых лилий. А рядом с вазой лежала почтовая открытка. Она уже знала, от кого эти цветы, но не могла понять, как Гарри Джордан узнал о ее пристрастиях. Кроме открытки и цветов на столе лежал небольшой пакет. Скинув туфли, Мэл схватила пакет и открытку и поспешила в гостиную, где, уютно устроившись в мягком кресле, принялась читать послание. «Энигма, — говорилось в открытке, — это нечто загадочное и в высшей степени таинственное. Так обычно называют людей, поступки и жизнь которых остаются загадкой для окружающих. Происходит от греческого слова „ainigma“». — Остроумно, Гарри, — сказала Мэл, все еще разглядывая открытку, — очень остроумно. - Затем она посмотрела на небольшой пакет. Он был завернут в яркую упаковочную бумагу с тисненными золотом рождественскими поздравлениями и пожеланиями счастья и перевязан красной лентой с большим бантом. Она вскрыла его и обнаружила компакт-диск со знаменитой музыкой Эдуарда Элгара под названием «Вариации энигмы». Мэл вставила диск в проигрыватель и, усевшись на пол, под звуки этой волшебной музыки полностью ушла в воспоминания своего детства. Она выросла в небольшом провинциальном городке Голдене, но родилась совсем в другом месте. Сюда они с матерью переехали после того, как однажды ночью ушел отец и больше не вернулся. Мэри Мэллори все еще помнила его — высокий, коренастый, с обветренным лицом и огромным шрамом на подбородке. И еще у него была жуткая татуировка на правой руке с изображением пышногрудой русалки, выполненным так искусно, что когда он хотел позлить жену или смутить дочь, сгибал руку, и ее огромные груди колыхались, как живые. Мэллори с матерью смущенно отводили глаза, а он хохотал над их старомодной целомудренностью. В молодые годы он был моряком и очень любил рассказывать об этом, особенно в подпитии, а таким он был практически всегда. Последние годы отец работал кочегаром на небольших торговых судах и постоянно болтался в море между Сиэтлом и какими-то азиатскими странами. На самом деле, конечно, никакого моря и уж тем более других стран он не видел, так как все время проводил в тесной и душной кочегарке, выходя на берег только в больших портах. Все, что отец помнил о своих морских вояжах, была неимоверная жара кочегарки и угольная пыль, которую он глотал каждый день. Конечно, изредка он выходил на верхнюю палубу покурить и подышать свежим воздухом, но через несколько минут снова возвращался в жаркую преисподнюю натужно гудящего чрева судна. Он был извергом, издеваясь над беззащитной женщиной, ее матерью. Спальня Мэри находилась рядом со спальней родителей, и она слышала, как он глумился над матерью. Точнее сказать, он просто терроризировал ее своими сексуальными фантазиями и при этом все время ссылался на свои амурные похождения в экзотических портах Макао, Тайбея или Гонолулу. — Знаешь, как они это делают? — приставал он к ней. — Очень просто. Они крепко сжимают ноги и работают мышцами. — При этом он орал на нее прокуренным сиплым голосом и требовал, чтобы она проделывала то же самое. Только потом Мэри поняла, какого мужества и терпения матери стоило, чтобы выносить все эти муки и не будить ребенка криком. — Ты никчемная и совершенно бесполезная баба, — говорил он, когда оказывался несостоятельным как мужчина. — Ты ничтожество, ты мерзкая тварь, животное! Ты просто старуха, которую давно уже пора отправить на кладбище! Потом обычно начиналось самое ужасное. После своих неудач он начинал остервенело бить жену, причем колотил ее так, словно это был мешок с песком. Слышались только глухие удары и тяжелые стоны матери. Мэри обычно закрывала уши ладонями и все время повторяла молитву, которая, конечно, не помогала, но хоть давала надежду на то, что это скоро закончится: «Боже мой, Боже милостивый, Боже праведный, пожалуйста, не позволяй ему бить маму, накажи его, отними у него силы, сделай хоть что-нибудь. Он же убьет ее!» Она никак не могла понять, почему ее молитвы не доходят до Бога, а если все-таки доходит, то почему это не помогает. Правда, иногда ей казалось, что Бог услышал ее молитвы, так как отец бранясь вскакивал с постели, натягивал на себя грязную одежду, долго возился с ремнем, потом садился на кровать, скрипя пружинами, надевал ботинки, и после этого, как правило, наступало минутное затишье. Иногда он снова начинал колотить мать, но, к счастью, чаще всего просто уходил, громко хлопая дверью. Это спасало их на какое-то время, и оставшуюся часть ночи они могли спать спокойно. Пока Мэри была маленькой, она думала, что такие моменты случались исключительно благодаря ее неустанным молитвам, но потом, повзрослев, поняла, что ее всемогущий Бог не имеет к этому никакого отношения. После каждого такого скандала Мэри долго лежала в постели и со страхом прислушивалась к каждому шороху, боясь, что отец вернется и снова начнет избивать мать. Однако самое ужасное заключалось в том, что она не могла прийти к матери и пожалеть ее. В их семье все проявления чувств считались мещанской пошлостью. Со временем Мэри стала считать, что люди не должны проявлять чувств, — это слабость, которую следует безжалостно искоренять. А ее мать все больше замыкалась в себе, ни с кем не разговаривала и часто плакала украдкой. Даже за обеденным столом они, как правило, сидели молча и только изредка нарушали тишину отдельными фразами, такими, например, как «передай соль» или что-нибудь в этом роде. А когда отца не было дома, мать бесцельно бродила по дому как сомнамбула, постоянно курила и заливала горе крепкими спиртными напитками. — Мама, — обратилась как-то к ней Мэри, когда отца, по обыкновению, не было дома, — почему бы нам не сходить в кино? В нашем кинотеатре, говорят, сейчас идет очень интересный фильм. Мать подняла на нее осоловелые глаза, глубоко затянулась сигаретой, а потом понуро повесила голову. — Нет, дочь, не хочу. А ты сходи. Деньги возьми в моем кошельке. Мэри действительно пошла в кино и долго не могла забыть сверкающий мир голливудского экрана, красивых мужчин и женщин и красивую жизнь, которая для нее тогда олицетворялась прежде всего в беззаботности, отсутствии чувства голода и насилия над собой. Тогда она поняла, что на свете есть другая жизнь, лишенная тех трагических моментов бытия, которыми была наполнена ее собственная. С того дня Мэллори старалась посмотреть практически все фильмы, которые показывались в их небольшом кинотеатре, а многие видела по два, а то и три раза. И лет до двенадцати она верила, что реальная жизнь действительно такая, какой она представлена в фильмах. И только ее личная жизнь складывается по-другому. Кроме того, она не верила в существование истинной любви между людьми. Не верила, что люди могут любить друг друга по-настоящему, могут смотреть друг на друга любящими глазами, с открытым сердцем. А когда они обнимаются, целуются и клянутся в любви, то это просто ложь, которая нужна для утешения других, не более того. Девочка была уверена, что родители ее не любят из-за того, что она такая гадкая и некрасивая. Она действительно была не очень привлекательной девочкой — худосочная, угловатая, с жидкими волосами и очками с толстыми пластиковыми стеклами, которые делали ее похожей на чудище с голубыми глазами. За все годы своей юности она не могла вспомнить ни единого случая, чтобы кто-то обнял ее за плечи, поцеловал, пригласил в кино или вообще проявил малейший интерес. Когда ей исполнилось одиннадцать лет, отец ушел в плавание и не вернулся. Прошел год. Как-то, возвратясь из школы, Мэри увидела свою мать на кухне читающей какое-то письмо. Увидев дочь, мать потрясла листом бумаги и запричитала со слезами на глазах: — Мэри, они прислали нам извещение, что мы задолжали за дом и должны немедленно убираться отсюда. В противном случае в субботу утром к нам явится судебный исполнитель и выкинет нас на улицу. Какой кошмар, Мэри! Что же нам теперь делать? Мать положила извещение на стол и пристально посмотрела на дочь. Мэри вдруг показалось, что на самом деле мать обрадовалась такому повороту дел. Во всяком случае, тогда она увидела в ее глазах слабые огоньки надежды. Оправившись от онемения, она вскочила на ноги и бросилась к дочери. — Ты должна помочь мне, Мэри, — прошептала она, оглядываясь вокруг. — Нам нужно срочно упаковать все вещи, включая кухонную посуду, одежду и все такое прочее. Затем она остановилась и пристально посмотрела на дочь сверкающими от счастья глазами. — Надеюсь, ты понимаешь, что все это означает? Мы никогда больше не увидим твоего отца. Мэри осознавала, что грешно радоваться такому событию, но, с другой стороны, она прекрасно понимала свою мать, которая мучилась с ним всю жизнь и вот наконец-то получила долгожданную свободу от его тирании. Они обе ощутили небывалое облегчение и стали быстро паковать вещи. Сожаление о потерянном отце пришло лишь много лет спустя, когда забылись многие обиды. — Мама, все это, конечно, хорошо, но куда же мы с тобой поедем? Мать остановилась на секунду, а потом весело взмахнула рукой: — Сама не знаю куда, но мне давно уже хотелось осесть где-нибудь на берегу океана. — Последние слова она произнесла с таким восторгом, что Мэри невольно ощутила прилив морской волны и дыхание океанского бриза. — Да, доченька, поедем поближе к морю. — При этом она мечтательно закрыла глаза и втянула в себя воображаемый морской воздух. В тот момент Мэри Мэлоун вдруг поняла, какой красивой была ее мама в юности. Ее голос неожиданно стал бодрым, глаза молодыми, а во всем теле появилась какая-то невиданная ранее гибкость. Да, она действительно была очаровательной женщиной, пока не вышла замуж за ее отца. Мэри тоже поддалась настроению матери, взбодрилась и почти уже поверила, что теперь их ждет самое настоящее счастье, и не где-нибудь, а на берегу теплого океана. Весело смеясь и переговариваясь, они вытащили во двор все свои небогатые пожитки и погрузили их в багажник оставленного отцом старенького автомобиля. Мать уселась за руль машины. Мэри сказала, что неплохо бы заправить бак бензином, поскольку им предстоит дальний путь. Они остановились возле автозаправки, мать долго пересчитывала деньги, а потом весело подмигнула дочери и вместо бензина накупила продуктов, включая огромную бутылку кока-колы и плитку шоколада. — Это наш обед, — сказала она, усаживаясь в машину и закуривая. Через некоторое время они уже покинули город и выехали на скоростное шоссе. — Мама, а как же быть со школой? — неожиданно вспомнила Мэри, откусывая маленькие кусочки шоколада. — Ничего страшного, дочка, у тебя будет новая школа, — без колебаний ответила мать. Мэри оглянулась и в последний раз посмотрела на массивное здание школы из красного кирпича, где она провела свои последние четыре года. У нее не было причин сожалеть о ней. Друзей там не было, а учителя просто не замечали девочку. Мэри давно поняла, что отличается от всех остальных школьников. Их родители всегда приходили в школу на празднование Рождества, беседовали с учителями об успехах своих детей, веселились вместе с ними. Учителя никогда не предпринимали попыток побеседовать с родителями Мэри. А когда видели девочку, одиноко стоявшую в углу, лишь многозначительно переглядывались и язвительно ухмылялись. Вскоре Мэри с матерью выехали за город, и несколько часов за окном мелькали живописные сельские картины с многочисленными стадами коров, гусей и прочей живности. Мэри откусывала шоколад маленькими кусочками, стараясь растянуть удовольствие, и не сводила глаз с окна. Сначала все шло хорошо, но к концу дня, когда они выехали на прибрежное шоссе, ее одолело неприятное, но, к сожалению, хорошо знакомое ей чувство голода. — Мама, мне хочется есть, — тихо напомнила она матери. — Что будем делать с ужином? Мать посмотрела на встроенные в приборную доску часы. — Боже мой, неужели мы так долго едем? — Она была очень удивлена этим обстоятельством и через некоторое время свернула и подъехала к небольшому дорожному кафе. Вслед за ними на стоянке остановился огромный, до отказа заполненный толстыми бревнами грузовик. — Черт бы побрал всех женщин, которые садятся за руль машины! — выругался водитель грузовика, вытирая пот со лба. — Если вы не научитесь включать сигнал поворота, то очень скоро окажетесь на кладбище. Разве можно так резко поворачивать без сигнала? Мэри прикусила губу, а мать сделала вид, что ничего не видит и не слышит. — Извините, сэр, — виновато пролепетала Мэри, искоса поглядывая на него. Тот сокрушенно покачал головой и погрозил им пальцем. — Пойдем, — строго приказала ей мать и быстро зашагала в сторону кафе. Мэри поспешила за ней. — Мама, а почему ты не заперла машину? — Зачем? — удивилась та, беспомощно озираясь. Девочка взяла у матери ключи, вернулась к машине и заперла дверцу. В придорожном кафе было полно народу, пахло сигаретным дымом, вином и потом, острыми специями, жареным мясом и еще много чем. В углу зала стоял большой музыкальный автомат, из которого неслась какая-то громкая мелодия. Не обращая ни на кого внимания, мать направилась к стойке бара и только потом оглянулась на торопливо семенящую за ней дочь. — Тебе одного гамбургера хватит, надеюсь? — спросила она и, не дожидаясь ответа, заказала два бутерброда и по кружке пива. Затем взяла поднос и, по-прежнему не обращая внимания на недовольное ворчание шоферов, что пролезла без очереди, направилась к дальнему столику у окна. Мэри стыдливо опустила голову, стараясь ни на кого не смотреть. Ей было стыдно за мать. Потом они долго сидели за столом, молча пережевывая не совсем свежие гамбургеры, и думали каждая о своем. Мэри вдруг вспомнила, что они уже давно не сидели с матерью за одним столом, и ей стало немного легче на душе. В тот миг ей казалось, что впереди их ждет счастливая, хотя и не беззаботная жизнь. Мать казалась ей сильной, целеустремленной и уверенной в себе женщиной. Она как будто ожила после потери мужа и снова превратилась в полновластную хозяйку своей судьбы. А такие люди, как казалось тогда Мэри, всегда могут найти работу и устроиться в этой нелегкой жизни. У них снова будет свой дом, появятся новые друзья и новые возможности обрести долгожданное семейное счастье. Когда они вернулись к машине, Мэри свернулась калачиком на заднем сиденье и проснулась, лишь услышав громкий возглас матери: — Проснись, Мэри, мы наконец-то добрались до моря! — Мэри подняла голову, опустила стекло и увидела перед собой темную полоску океана. Справа от них простирался лес, а слева — бескрайнее поле с редким кустарником. Мэри высунулась наружу и жадно вдохнула влажный, с примесью соли морской воздух. Океанские волны набегали на берег, урчали и шумели, а потом разбивались на мелкие брызги и откатывались назад, оставляя на берегу пушистые хлопья пены. В тот момент океан показался Мэри каким-то грозным чудищем, которое с громким рыком наскакивало на берег и каждый раз отступало, не сумев опрокинуть противника. — Да, мама, это самый настоящий океан! — воскликнула она, радостно хлопая в ладоши. Мать улыбнулась и зевнула. — Думаю, что мы можем провести ночь здесь, а потом отправимся дальше. — Она устало откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. А Мэри тем временем посмотрела на лежавшие рядом с ней коробки, пакеты и сумки и решила, что спать ей придется по-прежнему в неудобном положении. Впрочем, выспаться ей тогда так и не удалось. Теплый морской воздух вскружил голову, а перед глазами маячили смутные образы их новой жизни. Солнце взошло рано, и Мэри тотчас же высунула голову из машины, любуясь невиданным ранее зрелищем. Мать все еще спала. Вскоре на них обрушилась настоящая стена дождя. Море вдруг почернело, и все выглядело уже не таким приветливым, как некоторое время назад. — Боже мой, какой дождь! — всполошилась внезапно проснувшаяся мать. — Нам пора в путь, Мэри, — сказала она, протирая заспанные глаза. Они снова выехали на шоссе и медленно двигались вперед, с трудом разбирая дорогу сквозь плотную пелену дождя. Через полчаса они остановились у автозаправочной станции, накрыли головы пластиковыми пакетами и, весело смеясь, вбежали в небольшое помещение. Там они умылись, почистили зубы, купили пару пачек мятной жевательной резинки и снова отправились в путь. — Черт возьми! — воскликнула мать, когда они выехали на шоссе. — Я же забыла заправить машину! Мэри посмотрела на счетчик и прикинула, что у них есть еще как минимум полбака бензина. Конечно, надо бы вернуться назад и долить полный бак, но дождь лил как из ведра и отбивал всякую охоту покидать теплый салон машины. Через час Мэри снова почувствовала себя проголодавшейся. — Мама, когда мы с тобой позавтракаем? — Что? Ты снова хочешь есть? — возмутилась мать, недоверчиво посмотрев на дочь. — Ты стала какой-то уж слишком прожорливой в последнее время. — Она закурила очередную сигарету и выпустила в окно струйку дыма. — В чем дело, Мэри? На тебя что, морской воздух так подействовал? Мэри с грустью подумала, что о морском воздухе ей приходится только мечтать, так как все последнее время она дышит сигаретным дымом. Она открыла было окно, но тут же пожалела об этом, так как в лицо ударил прохладный сырой воздух. — Закрой это чертово окно, Мэри, — грозно приказала мать, — а то мы простудимся. Только этого нам еще не хватало. Мэри закрыла окно и протянула матери толстый шерстяной свитер. — Надень, а то действительно заболеешь. Так они ехали несколько часов по мокрому шоссе под проливным дождем, пока машина не начала чихать, кашлять, а потом и вовсе заглохла. Мать недовольно насупилась и посмотрела на счетчик. Стрелка окончательно застряла на нулевой отметке. Она потянулась, закинула руки за голову и широко зевнула. — Ну что ж, кажется, приехали, — сказала она, рассеянно вглядываясь в окружавший пейзаж. — Бензина больше нет, Мэри, стало быть, мы в самом конце нашего долгого пути. Вот здесь нам и суждено жить. Мэри опустила стекло, высунула голову и прочитала видневшуюся впереди надпись: «Добро пожаловать в Голден, штат Орегон». Глава 14 Гарри подъехал к больнице, выбрал свободное место на стоянке и с трудом втиснул свою машину между красным «фордом» и металлического цвета фургоном «вольво». Попутно он бросил взгляд на их номера и мгновенно запомнил их. Причем сделал это автоматически, без какой-либо цели. Эта привычка выработалась у него много лет назад, когда он работал патрульным полицейским и вынужден был запоминать номера всех вызывавших у него хоть малейшее подозрение автомобилей. К слову сказать, эта привычка довольно часто выручала его. В приемной, как всегда, пахло медикаментами, потом и кровью. Плакали дети, пациенты терпеливо дожидались своей очереди, а вокруг суетились медсестры. — Добрый вечер, Сьюзи, — поздоровался он с молоденькой медсестрой, сидевшей за столом регистрации. — Трудный день сегодня, не правда ли? — А разве у нас бывают легкие дни? — мило улыбнулась девушка с таким видом, словно он приглашал ее на свидание. Сьюзи Уокер знала Гарри уже давно, но так и не дождалась от него подобной милости. — Судя по всему, вы решили навестить жертву дорожного происшествия? — догадалась она. — Его только что перевезли в больничную палату. Второй этаж, третья дверь налево. Кстати сказать, детектив Россетти вас опередил. Он появился здесь полчаса назад. — Обычная история, — пошутил Гарри, направляясь вдоль по коридору. — За ним не угонишься. Он быстро взбежал на второй этаж, прошел по длинному коридору и столкнулся с Россетти, который вышел из палаты с неизменным стаканом кофе в руке. — Как там у него дела? — поинтересовался Гарри, отправляясь за кофе. — Превосходно, — ответил Россетти, поедая бутерброд и запивая его кофе. — Даже прекрасно для человека, у которого сломаны обе ноги и разворочена скула. Он грохнулся прямо на крышу автомобиля и каким-то чудом не сломал себе шею. Говорит, что ничего не помнит, кроме того, что это был фургон белого цвета. Сам понимаешь, что с такой информацией далеко не уедешь. Гарри шел по коридору, осторожно держа чашку с горячим кофе. — В таком случае нам нет никакого смысла болтаться здесь. — Да, тем более что сейчас им занимаются Гейлорд и Франц. — Россетти допил кофе, выбросил в урну пластиковый стаканчик и устало потянулся. — Ничего, Проф, завтра еще будет день. Не знаю, как ты, а я чувствую себя полностью истощенным и разбитым. Хочу поскорее вернуться домой и пораньше лечь спать, чтобы отоспаться. — Он посмотрел на часы. — Хотя, конечно, ложиться спать в десять вечера было бы, пожалуй, слишком. — Да, но только в том случае, если ты ложишься спать один, — подколол его Гарри. — А с тобой, насколько мне известно из достоверных источников, такого никогда не случается. Откровенно говоря, — продолжал Гарри, — нам не повезло не только сегодня, нам вообще не везет с машинами в последнее время. Так, например, мы до сих пор не знаем, на какой машине привез преступник свою жертву на берег моря. Тебе не кажется, дружище, что с некоторых пор сама судьба настроена против нас? Или мы "настолько глупы, что не можем принять брошенный нам вызов и довести до конца хотя бы одно дело? — О чем ты говоришь? — возмутился Россетти. — При такой скупой информации можно надеяться только на чудо. — Нет, нет, мой друг Холмс, — шутливо возразил Гарри, — у нас множество зацепок, но мы пока не можем использовать их надлежащим образом. Вот лишь один пример: эксперты установили недавно по отдельным волосинкам, что преступник был одет в кашемировый черный свитер. Россетти удивленно присвистнул. — Похоже, наш клиент любит покупать одежду в дорогих магазинах. Он, вероятно, не испытывает недостатка в деньгах. Ты уже послал ребят проверить магазины? Гарри кивнул: — Да, послал, и не только магазины, но и те фирмы, где производят подобную продукцию. — Что еще? — испытующе посмотрел на друга Россетти. — Еще его волосы. Эксперты уверены, что они принадлежат человеку кавказского происхождения. К тому же они на самом деле не черные, а седоватые, хотя и не совсем седые. Вероятно, наш герой регулярно подкрашивает их. — Как ты считаешь, он это делает всегда или только перед очередным преступлением? — поинтересовался Россетти, задумчиво посмотрев в окно больницы. — Ведь если окажется, что он тщательно маскируется, то найти его будет еще труднее. Гарри пожал плечами: — Трудно сказать. Единственное, что нам сейчас известно, это что он гораздо старше, чем мы предполагали. Они спустились вниз, приветливо помахали сидевшей за столом Сьюзи Уокер и вышли из больницы. Первым вышел Гарри, а Россетти еще долго оглядывался на симпатичную и очень одинокую медсестру с огромными зелеными глазами и копной огненно-рыжих волос. — Сьюзи, — крикнул он ей, — когда же ты наконец согласишься поужинать со мной? Неужели у меня нет никакой надежды? — Когда вы немножко повзрослеете, детектив Россетти, — парировала она, стараясь не смотреть в его сторону. Гарри услышал ее ответ и ехидно ухмыльнулся: — Слушай, дружище, а кто говорил мне, что умеет обольщать симпатичных девушек? Я вижу, ты начинаешь терять навыки, не так ли? Какое-то время они стояли на широком крыльце больницы и оживленно обсуждали результаты криминологической экспертизы, которые оставляли им мало надежды на успех в их расследовании. А в это самое время сидевший в фургоне «вольво» мужчина внимательно следил за ними в бинокль. Он знал, кто они такие, но, к своему сожалению, не умел читать по губам, поэтому их разговор остался для него тайной. Хотя было понятно, о чем могут говорить полицейские, занимающиеся расследованием самых громких преступлений. Да еще на крыльце центральной больницы штата. Наконец-то полицейские распрощались, и один из них, похлопав друга по плечу, направился через автостоянку к своей машине. Мужчина быстро пригнулся и набросил на голову куртку. Стекла его фургона были затемнены, но он все же не хотел попасться на глаза этому пронырливому полицейскому. Мало ли что может случиться. Затаив дыхание, он услышал, как тот подошел к припаркованной рядом с ним машине и открыл дверцу. Мужчина дышал ровно и не испытывал никакого чувства страха. Он знал, что намного умнее этого сыщика и не даст ему никакого повода для подозрений. Однако в следующую секунду произошло нечто невероятное. Из машины полицейского выскочил огромный пес и, бросившись к его фургону, громко залаял. — Сквиз, — прикрикнул на него хозяин, — ты что себе позволяешь? Что случилось? А собака тем временем ткнулась носом в узкую щель приоткрытого окна и, шумно вдыхая в себя исходящие изнутри запахи, грозно рычала. Гарри схватил ее за ошейник и оттащил от фургона, но та снова вырвалась и набросилась на автомобиль. Человек в фургоне нервно заерзал и втиснулся в сиденье. — Сквиз, ты что, с ума сошел? — снова попытался вразумить его Гарри, оттаскивая собаку. — Если ты поцарапаешь ее, то мне придется платить. Не забывай, что покраска машины сейчас стоит безумных денег. Продолжая рычать, Сквиз неохотно повернулся и запрыгнул на заднее сиденье машины хозяина. Через секунду мужчина услышал шум двигателя, а потом шуршание шин по асфальту. Когда автомобиль отъехал, он зашелся утробным смехом. Этот пес оказался намного умнее своего хозяина. Он по запаху определил убийцу, а Гарри Джордан совсем потерял нюх и даже фоторобот не может составить как следует. Однако пора. Он поднялся, еще раз проверил фотоаппарат и приготовился к съемке. Настало время сделать из этой симпатичной медсестры настоящую фотомодель, имя которой, возможно, скоро узнает вся страна. Войдя в квартиру, Гарри сразу же увидел красный огонек на автоответчике, но решил сначала покормить собаку, а уж потом прослушать сообщения. Собственно говоря, он уже догадывался, кто это мог быть, но предпочел не торопить события. Открыв банку с собачьими консервами, он выложил их в миску Сквиза и, сунув себе в рот кусок пиццы, нажал кнопку автоответчика. — Спасибо, Гарри, — послышался слегка искаженный, но узнаваемый голос Мэллори Мэлоун, показавшийся ему еще более приятным на фоне любимой мелодии Элгара. Впрочем, он был приятным и без музыки. Более того, Гарри уловил в нем какие-то новые интонации. Так обычно мурлычет кошка после вкусного обеда. А это, безусловно, хороший признак. Он еще долго смотрел на автоответчик, но ничего интересного для себя так больше и не услышал. Он прокрутил запись еще раз, но результат оказался тем же. Ну что ж, Мэллори осталась верна себе. Она была умной женщиной и знала, что иногда пара слов может означать гораздо больше, чем целая тирада. Гарри улыбнулся, налил немного виски, добавил туда дольку лимона и несколько кубиков льда, подхватил коробку с уже почти остывшей пиццей и пошел в гостиную. Там он уселся в мягкое кожаное кресло, поставил видеокассету с записью последнего телешоу Мэллори Мэлоун и мечтательно уставился на экран. Его комната вмиг наполнилась мелодичным голосом ведущей, а на экране появилось ее вдохновенное лицо. То самое милое, добродушное и красивое лицо, которое он совсем недавно видел перед собой за столиком в ресторане. «Да, в этой женщине есть некая тайна, какая-то мистика, — подумал он, — а это уже совсем другое дело. Но может быть, женщина для того и существует, чтобы всегда оставаться мистической тайной для искренне любящего мужчины?» Нет, нет, это какой-то бред. Гарри тряхнул головой, пытаясь освободиться от слишком заумных мыслей. Конечно, у этой женщины есть свои секреты, но вряд ли стоит идеализировать ее образ. Гарри сосредоточился, решительно взмахнул рукой, а потом снял трубку и быстро набрал номер телефона Мэллори Мэлоун. — Алло? — послышался ее сонный голос. Гарри с ужасом посмотрел на часы, а потом с облегчением вздохнул: не так уж и поздно, всего лишь половина двенадцатого. — Миссис Мэлоун? — почему-то решил уточнить он и услышал в ответ ее грустный вздох. — Зови меня просто Мэллори. — Хорошо, это Мэллори? — брякнул он, чуть было не рассмеявшись в трубку. — Да, это Мэллори, — решила она поддержать его шутливый тон. — Извини меня ради Бога, — неуклюже оправдался Гарри. — Я сначала набрал номер, а уж потом только посмотрел на часы. Мне очень жаль. Я часто теряю ощущение реального времени. — Ничего страшного, — послышался в трубке ее мягкий голос. — Не так уж сейчас и поздно. Просто я сегодня решила лечь пораньше, вот и все. — Я прослушал автоответчик. — Правда? — ехидно переспросила она. Гарри понял ее тон и отметил остроту ума. — Да, но дело вовсе не в том, что я еще способен слышать, а в том, что твое пожелание, к сожалению, оказалось слишком лаконичным. — Это мой стиль. В трубке послышался легкий смешок. — Интересно, какие ощущения обычно испытывает женщина-энигма? — не без лукавства спросил Гарри. — Энигматические, если говорить коротко, — снова отшутилась Мэллори и рассмеялась. — Что же до цветов, то они были прекрасны. Кстати, откуда ты узнал, что я обожаю сирень? — Я не знал этого, но очень рад, что угодил тебе. Просто мне показалось, что они подходят тебе больше, чем что бы то ни было. Они свежие, хрупкие и красивые; как весна. — Похоже, в тебе пробудился поэтический талант, детектив. — Мы же договорились, меня зовут Гарри, — напомнил ей он. — И потом, ты что, не знала, что можешь пробудить в мужчине поэтический дар? — Или музыкальный, — смеясь, добавила Мэл. — Не стану скрывать, мне очень понравился Элгар. — Еще бы, это же вершина романтической музыки. — Следовательно, ты тоже, Гарри, в высшей степени романтическая натура, не так ли? Или я ошибаюсь? Гарри улыбнулся, представив Мэллори в постели. — Возможно, хотя в это, вероятно, трудно поверить. Очень надеюсь, что ты позволишь мне показать, до какой степени романтической может быть моя тонкая и ранимая душа. Кстати сказать, я мог бы сделать это, скажем, завтра вечером. Мэл надолго умолкла, размышляя над неожиданным предложением. — С удовольствием принимаю это предложение, Гарри, но только при условии, что на этот раз все расходы я беру на себя. Идет? Скажем, ровно в восемь у меня дома? — Согласен, — без колебаний согласился Гарри. — Ровно в восемь у тебя дома. И спасибо за приглашение, — добавил он. — Ну ладно, Гарри, увидимся завтра. Доброй ночи. — Она положила трубку, не дожидаясь ответа, а он еще долго смотрел на телефон, будто ждал от него какого-то рождественского подарка. Грустно вздохнув, он подозвал Сквиза, надел ему ошейник и вышел на вечернюю прогулку. При этом почему-то все время думал о том, что Мэллори сейчас в постели и сладко засыпает. Интересно, в чем она обычно спит? А Мэллори лежала с открытыми глазами. Ей, конечно, не следовало бы так быстро и так охотно соглашаться на продолжение их знакомства. Вне всяких сомнений, он мужчина интересный, привлекательный и в высшей степени порядочный, но все же весьма опасный для нее. Он может без особого труда разрушить ее с таким трудом построенную благополучную жизнь. Но противиться его натиску она больше не могла. Мэллори глубоко вздохнула и, повернувшись на живот, уткнулась лицом в мягкую подушку. Через несколько минут она уже крепко спала. Глава 15 Гарри всегда чувствовал себя лучше в традиционных джинсах и кожаной куртке, но ради такого случая решил надеть свой единственный костюм, белую рубашку и шелковый галстук, который купил недавно на какой-то распродаже. Тщательно завязывая его перед зеркалом, он улыбнулся, вспомнив, что уже второй раз специально одевается для встречи с Мэллори Мэлоун. Никогда такого еще не было. Он очень надеялся, что она оценит его усилия. Прибыв в Нью-Йорк, он снял номер в небольшом отеле на Мэдисон-авеню и сообщил администратору, что собирается съехать на следующее же утро, так как заказал билет на утренний рейс в Бостон. В этот день он чувствовал себя счастливым подростком, которому удалось сбежать от родителей, и вот теперь он предоставлен самому себе в этом огромном мегаполисе. А чтобы это ощущение не переросло в дурную привычку, он прихватил с собой конверт с фотороботом преступника, который должен был напоминать ему о его главных профессиональных обязанностях. Из вестибюля послышался голос портье, который сообщил, что цветы уже доставлены. Подхватив корзину с цветами, Гарри вышел из отеля и сразу же сел в поджидавшее его такси. — Не иначе как на похороны собрался, приятель? — язвительно заметил таксист, посмотрев на корзину. — Надеюсь, что нет, — спокойно отреагировал Гарри. — Тем более что эти цветы пахнут гораздо приятнее, чем твоя замызганная машина. Подъехав к дому Мэллори, Гарри вышел из такси и, войдя в вестибюль, назвал консьержу свое имя. — Поднимайтесь на последний этаж. Миссис Мэлоун уже ждет вас. В лифте Гарри машинально посмотрел на часы и удовлетворенно улыбнулся. Он был предельно пунктуален, чего требовал и от других. Интересно, как она его встретит, что скажет, как выглядит в домашней обстановке и что представляет ее жилище? Скорее всего оно такое же загадочное, как и сама хозяйка. Выйдя из лифта, Гарри обескураженно огляделся. Мраморный холл поражал своей респектабельностью и основательностью, и это впечатление еще больше усиливалось от огромного размера венецианских зеркал на стенах. Вместе с толстыми французскими коврами на полу, заглушавшими шаги, они создавали неистребимое впечатление античного духа, витавшего по всему громадному пространству. А перед ним стояла шикарная женщина и мило улыбалась. Однако это была не Мэллори. — Простите, кажется, я ошибся, — неуверенно пролепетал Гарри, опешивший от неожиданности. Женщина была небольшого роста, с необыкновенно пышными формами, длинными черными волосами, смеющимися черными глазами и откровенно сексуальной улыбкой на пухлых чувственных губах. Она смерила его придирчивым взглядом с ног до головы, осталась довольна увиденным, а потом решительно покачала головой. — Я так не думаю, — сказала она смеясь. — Впрочем, все может быть. Кого вы ожидали здесь увидеть? — Мэллори Мэлоун. Женщина подошла поближе, внимательно посмотрела на корзину с цветами. — В таком случае с удовольствием сообщаю, что вы на верном пути. — С этими словами она еще раз кокетливо улыбнулась и повела его к двери. — Мэл, — крикнула она, открывая дверь, — здесь посыльный с огромной корзиной цветов! Хочешь взглянуть на него? Думаю, он тебе понравится. На пороге появилась хозяйка квартиры и доброжелательно протянула ему руку. Она была одета в длинное черное платье, украшенное золотистыми полосками и декоративными пуговицами, на ногах были туфли на высоких каблуках. Глубокий вырез открывал ее тугую грудь. — Я очень рада, Гарри, — мелодично пропела она, с трудом подавляя в себе желание громко рассмеяться от его неловких движений с корзиной, словно он не знал, что с ней теперь делать, а также от удачной шутки Лары, которая назвала его посыльным. Гарри ошалело посмотрел на огромную толпу людей и торопливо снующих взад и вперед официантов, которые уже заканчивали приготовления к вечеринке. — Почему ты не предупредила, что это будет вечеринка? — удивленно спросил он. Она пожала плечами: — Я не собиралась устраивать вечеринку. Все произошло само по себе. Нам объявили результаты рейтинга телепередач, и оказалось, что мы набрали наибольшее число пунктов. Вот мы и решили отметить это событие. Согласись, это довольно серьезный повод для коллективного торжества. Черноволосая женщина в красном платье удивленно уставилась на Гарри: — Вы хотите сказать, что это не посыльный? Гарри рассеянно посмотрел на нее, перевел взгляд на Мэллори, а потом неуверенно протянул ей корзину с цветами: — Это тебе. Мэл поднесла корзину к лицу и глубоко вдохнула сладковатый запах фиалок. — Матерь Божья, они такие свежие и пахучие, словно только что из леса. — Она очаровательно улыбнулась и благодарно посмотрела на гостя. — И так много. Гарри, похоже, ты обеспечил работой всех цветочников Манхэттена. Большое спасибо. Она улыбнулась ему такой необыкновенно загадочной улыбкой, что Гарри чуть было не растаял. Так может улыбаться разве что человек, которому подарили весь мир, а не какую-то там корзину цветов. А с другой стороны, он был крайне недоволен, что здесь такая масса народу. Это нарушало все его планы, не говоря уже о честолюбивом желании познакомиться с ней поближе. Как же, познакомишься тут при таком скоплении людей! — Ну что ж, Гарри, проходите, — схватила его за руку женщина в красном платье. — Хватит торчать на пороге. Меня зовут Лара Хейверз, а вы выглядите как самый настоящий светский лев. Она потащила его так быстро, что он невольно наткнулся на ее пышущее жаром молодое тело, от чего просто дух захватило. — А теперь признайтесь, кто вы на самом деле? — сверля его своими огромными черными глазами, допытывалась она. — Гарри Джордан, следователь по особо важным делам отдела по расследованию убийств полицейского департамента Бостона — торжественно представила его Мэллори. — Полицейский? — воскликнула та. — Самый настоящий коп? Как это интересно! — Она прижалась к нему и потащила за собой в переполненную незнакомыми людьми комнату. — Скажите, Гарри, — тоном заговорщицы прошептала она, — вы здесь по делам или просто ради удовольствия? Мэллори осталась у двери и постоянно поглядывала то на корзину с цветами, то на удаляющуюся от нее парочку. Причем на последних она смотрела полными зависти глазами. Она вдруг снова ощутила тот неприятный осадок, который был хорошо знаком ей еще с детских лет, когда ее либо не приглашали на вечеринку, либо приглашали, но делали это неохотно, а потом не обращали на нее никакого внимания. И снова на нее накатила волна одиночества и вселенской заброшенности. Мэллори грустно вздохнула и направилась в спальню, где аккуратно поставила корзину с цветами на ночной столик под окном, уселась в мягкое кресло и долго смотрела на них. Только сейчас она сообразила, что это был не просто букет цветов, подобранный случайным образом по случайному поводу, а специально приготовленное для нее произведение искусства. Конечно, на самом деле Гарри замечательный человек, хотя и работает обыкновенным полицейским. Впрочем, не такой уж он обыкновенный, каким хочет показаться окружающим. Она бросила последний взгляд на цветы, отрешенно вздохнула, посмотрела на себя в зеркало, поправила прическу, разгладила складки на платье и вернулась к шумной компании гостей. После одиннадцати часов гости наконец-то стали постепенно расходиться, а она с грустью поглядывала на Гарри и думала, что ей так и не удастся поговорить с ним наедине. Самое странное, что настоящей звездой сегодняшней вечеринки стала не она, главная виновница торжества, а он, никому не известный полицейский сыщик из Бостона. Чем же он развлекал ее гостей? Не иначе как захватывающими историями о преследовании опасных преступников и серийных убийц. Но не только этим. Она краешком уха слышала, как он объяснял ее подругам все премудрости хитроумного исполнения песен Глорией Эстефан и даже пообещал, что продемонстрирует это на практике. А с мужчинами оживленно обсуждал последние баскетбольные матчи и долго рассказывал о своем клубе «Лунный свет» и о том, какое участие этот клуб принимает в воспитании уличных подростков. Откровенно говоря, она и не предполагала, что Гарри может не только завоевать внимание ее гостей, но и так долго его удерживать. Когда гости стали расходиться, Мэл с нескрываемым интересом наблюдала, как все женщины наперебой стремились пожать Гарри руку, лезли целоваться и вообще были от него без ума. — Мэл, — успела шепнуть ей Лара у двери, — тебе не кажется, что это самый сексуальный полицейский, которого тебе удалось захомутать? Надеюсь, ты не будешь возражать, если я возьму у него телефончик? Он меня просто очаровал. К тому же он сказал, что между вами чисто деловые отношения. — Звони, от него не убудет, — с легким раздражением произнесла Мэл, недовольно кося глазами на Гарри. — Между нами действительно ничего нет и быть не может. Лара сокрушенно покачала головой: — Ну, как знаешь. Похоже, что ты совсем свихнулась от гордости. Такой мужчина! — Желаю удачи, — буркнула Мэл с вымученной улыбкой на губах. Прощаясь с режиссером передачи и его женой Бет, она вдруг, спохватившись, бросилась в спальню. — Подождите минутку! — крикнула она и через секунду вернулась с небольшим пакетом в руке. — Чуть не забыла. Это мой подарок к вашему юбилею. Извините, эта сумбурная поездка в Лондон совершенно выбила меня из колеи. Выдержав ради приличия паузу, Мэллори закрыла за гостями дверь и обернулась к Гарри. Он стоял у камина, засунув руки в карманы, и с интересом наблюдал за ней. — Интересно, можно найти хоть какую-то еду в этом доме? — спросил он, усмехнувшись. Мэл пожала плечами: — Уж чего-чего, а еды здесь было предостаточно. Я специально заказала из ресторана самые лучшие блюда, — Это ты называешь едой? Какие-то крохотные бутербродики, которые к тому же исчезли в первые же пять минут. А меня, между прочим, если не ошибаюсь, пригласили на ужин. Или ты уже забыла об этом? Мэл нахмурилась: — Если бы ты не тратил свое драгоценное время на обучение моих сослуживцев танцам, то мог бы неплохо перекусить. Словом, надо было не болтать языком, а пользоваться тем, что приготовили для тебя другие. Кстати сказать, все остались довольны вечеринкой и никто из моих гостей не ушел домой голодным. — Я учил женщин танцевать, вот и все, — оправдался Гарри. — А ужин считается состоявшимся только тогда, когда человек садится за стол и видит перед собой хоть какие-то блюда с едой. Если же он этого не видит, то о званом ужине лучше вообще не говорить. — А почему ты, собственно говоря, решил, что я пригласила тебя на ужин? — решительно парировала Мэл. — Если хочешь знать, я ни разу не употребила слово «ужин». Или тебя опять подвела твоя короткая полицейская память? — Да, разумеется, память у меня не такая, как у телезвезд, однако же твою память тоже никак нельзя назвать слишком цепкой. Я помню, как ты предпочла забыть составленный нами фоторобот маньяка-убийцы. Кстати, Мэл, что тебе показалось в нем странным? Почему ты решила прекратить разговор на эту тему? Ты что, узнала этого человека? Мэл снова пожала плечами, но на сей раз далеко не равнодушно. Скорее это было похоже на возмущение столь абсурдным предположением. — Что за чушь! Почему ты решил, что я узнала его? Да и как я могла узнать незнакомого мне человека? С чего ты взял? — Ну, во-первых, узнавать преступников — это твоя обязанность как телеведущей криминального телешоу. А во-вторых, мне почему-то показалось, что ты увидела на фотороботе человека, которого очень хорошо знаешь. Может быть, это твой брат? — Ты что, с ума сошел? — вспылила Мэл. — Какой еще брат? — Ну ладно, я могу согласиться с тем, что это не твой брат, но кто же он, черт возьми? Я уверен, что ты узнала его. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. — Это похоже на самую обыкновенную ссору, — заключил Гарри, ехидно усмехаясь. — Ссоры случаются только между хорошо знающими друг друга людьми, — также ехидно парировала Мэл. — А мы с вами, детектив, едва знакомы. Так что не обольщайтесь на этот счет. — А мне казалось, что ты специально пригласила меня на ужин, чтобы познакомиться поближе. — Если бы не твой роскошный букет цветов, я бы подумала, что ты пришел ко мне, чтобы узнать что-нибудь про маньяка-убийцу. — Это был всего лишь маленький презент для прекрасной дамы, с которой я хотел поужинать в полном уединении. — Ты что, действительно считаешь меня прекрасной дамой? — без всякого кокетства удивилась она. Гарри внимательно следил за ней, на его лице не осталось и тени улыбки. — Нет, дорогая, на шутку это никак не похоже, — мягко сказал он. — Послушай, почему бы тебе не рассказать мне о себе всю правду? — Мне нечего рассказывать тебе, — уклонилась она. — Нет, есть, — упрямо возразил Гарри. Он взял ее за подбородок и повернул к себе. — Ты должна рассказать мне все, Мэл. Клянусь, все останется между нами. — О Гарри, — взмолилась она, — как ты сейчас похож на меня! — А ты иногда совершенно не похожа на себя, — серьезно заметил он, не давая ей возможности отвернуться от него. — И в этом твоя самая большая загадка. — Он провел рукой по ее щеке, а потом прикоснулся к волосам. Гарри обнял Мэллори, погладил по волосам и коснулся их губами. — Тебе приятно? — прошептал он на ухо. — Гм, — протянула она нечто неопределенное и безвольно повисла у него на руках. — По-моему, тебе нужно было бы работать не сыщиком, а массажистом. — Потом неожиданно встрепенулась и подняла голову. Их глаза встретились на какое-то мгновение, после чего Гарри нежно коснулся ее губ. Мэл глубоко вздохнула и резко отпрянула от него. — Гарри, ты же сам говорил, что придерживаешься старомодных принципов в отношениях с женщинами, — тихо произнесла она, поправляя волосы, и медленно пошла на кухню. Гарри последовал за ней. Он снял пиджак и остановился на пороге, опершись о стену. — Совершенно верно, но есть одна вещь, которая не дает мне возможности неукоснительно следовать своим принципам. Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но твои губы удивительно напоминают нежные лепестки тех самых фиалок, которые я тебе сегодня подарил. — Хм, — насмешливо произнесла она. — Ты уверен в этом? — Она достала из холодильника непочатую бутылку шампанского. — Твое любимое. Видишь, какая у меня хорошая память. Давай выпьем за приятный вечер, детектив Гарри! — игриво предложила Мэл. — Ты хочешь сказать, что для нас он еще не закончился? — ухватился за последнюю возможность Гарри. Она ответила ему мягкой улыбкой. — Не могу же я выгнать тебя домой голодным. К счастью, в холодильнике еще кое-что осталось. Гарри открыл холодильник и внимательно осмотрел его содержимое. — Вот теперь я вижу, что ты действительно готовилась к самому что ни на есть настоящему ужину. — Он вынул из холодильника золотистую тушку перепела и проглотил слюнки. — Ты собиралась все это приготовить? Для меня? — Да, а что тут такого? Более того, я собиралась приготовить французский салат, итальянскую приправу к птице и еще много других вкусностей. Гарри вытаращил на нее глаза и какое-то время вообще не мог произнести ни слова. — Никогда бы не подумал, что, помимо всех своих достоинств, такая знаменитость может еще и готовить. — Если будешь насмехаться, то вообще ничего не получишь. Хочешь, я сделаю сандвич? Это очень быстро. С майонезом или горчицей? — спросила она, поднимая бокал с шампанским. — И то и другое, — не задумываясь ответил Гарри. Пока она готовила сандвичи, он безотрывно смотрел на нее и думал о том, чем может закончиться для него этот вечер. — Думаю, что даже Матисс не смог бы изобразить более прекрасное блюдо. Кто бы мог подумать, что на Манхэттене все еще умеют готовить сандвичи? Гарри, захватив бутылку шампанского, пошел в гостиную и уселся прямо на пол. Вскоре Мэл принесла сандвичи и уселась рядом с ним, наблюдая, как он ест. Немного помолчав, Гарри взглянул на Мэл и увидел тот самый отрешенный взгляд, так поразивший его при их первой встрече. — Мэл, — мягко произнес он, беря ее за руку, — я вообще ничего не знаю о тебе. Тебе нужно поделиться с кем-то своими мыслями. Почему бы не со мной? Она грустно улыбнулась и пожала плечами: — Не знаю, Гарри. Это достаточно банальная история. Все дело в том, что я многие годы пыталась забыть о ней, но так ничего и не получилось. Он нахмурился и задумчиво посмотрел на нее. — Если хочешь знать, у меня такое ощущение, словно я вообще не существовала до тех пор, пока не придумала себе новую жизнь. — Она остановилась, долго молчала. А потом вдруг стала рассказывать о своем детстве, о грубом отце-алкоголике, о пораженной глубочайшей депрессией матери и о том, как они бросили все на свете и отправились куда глаза глядят, остановившись в небольшом городке Голдене. — Какой-то паршивый городишко! — в сердцах воскликнула мать, когда они ехали по пустынным улочкам Голдена в забитом пожитками старом автомобиле. И она была права. Городишко действительно был паршивым, почти безлюдным и совершенно невзрачным. Собственно говоря, там была лишь одна длинная улица, вдоль которой стояли покосившиеся от времени серые деревянные домики. Разумеется, там был свой центр, состоявший из небольшой площади, запущенного парка, памятника ветеранам всех войн, местной почты и достаточно большого супермаркета. Мэл до сих пор не могла найти слов, чтобы описать то чудовищное одиночество, которое испытала в Голдене. Единственным близким человеком оставалась ее мать, да и то лишь потому, что жили они под одной крышей. Мать вообще никогда и ни о чем не заботилась и жила какой-то отстраненной и безразличной жизнью. И это досаждало Мэри больше всего. Она часто лежала на старом виниловом диване, с ужасом думая, что если вдруг умрет, то никто и слезинки по ней не прольет. В такие моменты она по-прежнему ощущала себя полным ничтожеством, маленькой букашкой, которая почему-то ползает по этой грешной земле и вызывает у окружающих только презрение. Мэл всегда с ужасом вспоминала тот старый и грязный трейлер, в котором они обосновались с первого дня своей нелегкой жизни в Голдене. Мать разместилась в дальней комнатушке, единственное окно которой так и не удалось открыть. А Мэри жила напротив. Украшением ее жилища был красный виниловый диван, на котором она провела все свое детство. Летом в трейлере было невыносимо жарко, а зимой столь же невыносимо холодно, и ничто не скрашивало их безрадостную жизнь. Мать целыми днями сидела перед включенным телевизором и смотрела все подряд. — Мама, — пыталась иногда увещевать ее Мэри, — ну хватит смотреть всякую дрянь. Уже очень поздно, а мне нужно хоть немного поспать. Та закуривала очередную сигарету и смотрела на дочь затуманенным взглядом. — Я смотрю телевизор, — повторяла она одну и ту же фразу. Мать так и не нашла работу в этом городке. Они жили на социальное пособие, которое Мэри получала каждую неделю, и это всегда напоминало ей о своей нелегкой судьбе. — А, это опять ты, — говорила, бывало, ей пожилая миссис Аврора Петерсон, выдававшая социальные пособия в здании местной администрации. Причем делала это с какой-то издевкой и каждый раз долго искала ее фамилию в своем огромном журнале. — Так, так, понятно, — недовольно ворчала она, словно расставалась со своими кровными деньгами. Мэри всегда думала, что социальные пособия должны выдавать те люди, которые сами хоть когда-нибудь его получали. Только они могли быть более снисходительны к тем, кто оказался за чертой бедности. — Когда же твоя бесстыжая мать удосужится найти работу и перестанет требовать помощи от налогоплательщиков? — каждый раз выговаривала ей миссис Петерсон. Сгорая от стыда и унижения, Мэри плелась в другой конец города, в магазин, где она отоваривала талоны. Обычно она получала небольшой набор продуктов, состоявший из маргарина, кукурузных хлопьев, молока, сыра, дешевой вареной колбасы и нескольких буханок уже нарезанного хлеба. Иногда они позволяли себе немного кофе и пару фунтов дешевого мяса, но это было только по большим праздникам. Потом Мэри шла домой, а по пути покупала пару пакетов картошки, без которой прожить им было практически невозможно. Мать все реже и реже покидала старый трейлер, каждый день требуя от дочери по пачке сигарет. Мэри пыталась убедить ее, что не стоит курить так много, но та только отмахивалась. А когда сигареты неожиданно кончались, она просто сходила с ума и устраивала жуткие скандалы. Если же ее не оказывалось дома, это означало, что она пребывает в состоянии крайней депрессии. И тогда Мэри бегала по берегу моря, разыскивая мать. А еще она помнила свой первый день в новой школе. Учительница втолкнула ее в класс, где на нее уставились тридцать пар детских глаз. Увидев новенькую, все дружно захихикали и стали шушукаться. А она стояла перед ними в старом платьице, с непричесанными волосами, в ужасных очках с толстыми стеклами. В ту же секунду по классу прошел шепот: «Гадкий утенок». Учительница сделала вид, что не услышала. — Дети, поздоровайтесь с Мэри Мэллори, — строго приказала она. — Привет, Мэри! — крикнул кто-то, и все опять захихикали. С тех пор с ней никто не разговаривал, никто не дружил и вообще никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Так она и жила в своем замкнутом мире с постоянным ощущением ненужности. Она была просто пустым местом в этом Богом забытом городке, где даже мать, казалось, не замечала ее существования. Мэл тряхнула головой, словно сбрасывая с себя невыносимо тяжелый груз воспоминаний, и посмотрела на притихшего Гарри. Тот смотрел на нее с глубокой симпатией и сочувствием. — Знаешь, Гарри, я никому на свете не рассказывала о себе так много, как тебе. Конечно, надо бы сходить к психоаналитику, но я страшно боюсь этого. Мне почему-то кажется, что если я поведаю ему о своей прошлой жизни, то она снова вернется, и я снова стану той самой Мэри Мэллори, от которой убегала всю сознательную жизнь. Гарри взял ее руки и нежно пожал их. Они были холодными, как ледышки, и такими же бледными, как ее бескровное лицо. Затем он неожиданно повернул их ладонями вверх и поцеловал. — Ты была смелой и целеустремленной девочкой, Мэл, и в конце концов победила, — восхищенно проронил он. — Кстати, как тебе это удалось? Она молча пожала плечами и какое-то время собиралась с мыслями. — Ничего необычного, — наконец произнесла она, слабо улыбнувшись. — Я оказалась достаточно умной девочкой, схватывала все на лету, много работала, ночами просиживала за учебниками, хорошо закончила школу, получила грант и поступила в университет. Вот, собственно, и все. Обычная история. — Она тяжело вздохнула, вероятно, вспомнив эти трудные годы учебы и работы. — Потом я закончила университет и… Впрочем, дальнейшее тебе хорошо известно… Гарри, — едва слышно прошептала она и положила голову ему на плечо. От него исходило такое приятное тепло, что даже голова кругом пошла. — Не уходи. Мне страшно. Гарри привлек Мэллори к себе. — Тебе нечего опасаться, Мэл. Все нормально. Тебе ничто не угрожает. Твое прошлое уже давно позади. Прошлое тем и хорошо, что никогда не возвращается. Поверь мне, Мэл, все уже позади. Она подняла голову и взглянула на него огромными голубыми глазами, словно пытаясь удостовериться в правдивости его слов. — А вот остаться у тебя я, к сожалению, не могу, — продолжил Гарри с неизбывной грустью. — Очень неудачный момент для этого. Мэл вцепилась в его руку и понуро повесила голову. — Я знаю. Мне просто страшно оставаться дома одной. — Гарри провел пальцем по ее щеке: — Все будет нормально. Вот увидишь, все будет хорошо. А я обещаю напоминать о себе как можно чаще. Мэл грустно усмехнулась, шмыгнула покрасневшим от слез носом и прижалась к нему. Гарри не удержался и поцеловал ее, хотя и знал, что не следует этого делать. Во всяком случае, сейчас. Она потянулась к нему, прижалась всем телом и неожиданно ответила на его поцелуй. Он чуть не задохнулся. Ее губы действительно напоминали нежные лепестки фиалки. Затем он неожиданно отпрянул от нее, посмотрел ей в глаза и хитро усмехнулся. — Думаю, что мне придется спать на софе. — У меня есть специальная комната для гостей, но постель там не приготовлена. — В этом нет необходимости, — успокоил ее Гарри. — Дай мне подушку, одеяло, и ты увидишь, что через пять минут я буду спать без задних ног. — Только не давай волю своей фантазии, Джордан, — шутливо пригрозила ему Мэл, а потом схватила подушку и швырнула в него. — Попытаюсь, но думаю, что это будет не так-то легко сделать. — Он крепко прижал подушку к груди, шутливо подмигнув Мэллори. — Доброй ночи, Мэллори Мэлоун, и пусть тебе снятся только приятные сны. — Постараюсь, — тихо сказала Мэл и перекрестилась одним пальцем, как делала это в раннем детстве. — Спокойной ночи, — еще раз повторил Гарри и поцеловал ее в кончик носа. — Спокойной ночи, Гарри. Услышав какие-то странные звуки, Мэл резко подняла голову и посмотрела на часы: пять утра. Она закрыла глаза и прислушалась. Откуда-то доносился звук льющейся воды. В следующую секунду она вспомнила все обстоятельства прошлого вечера и улыбнулась. Детектив Джордан оказался — ранней пташкой и уже гремел посудой на кухне. Она спустила ноги с кровати, потянулась, надела короткий розовый халат и потопала босыми ногами на кухню. Гарри стоял у плиты в одних темно-синих боксерских трусах и увлеченно возился с кофейником. Она остановилась на пороге и внимательно наблюдала за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Он был красив, этот бостонский детектив — высокий, стройный, смуглый. — У тебя такие кусты на голове, будто ты всю ночь на ней спал, — пошутила Мэллори, решив напомнить о себе. Он резко повернулся и удивленно посмотрел на нее. — Извини, я почему-то не догадался взять с собой расческу, — смущенно пробормотал Гарри, тщетно пытаясь пригладить непокорные кудри. — И зубную щетку, — добавил он, лукаво подмигнув ей. — Ничего страшного, — поспешила успокоить его Мэл. — У меня есть и то, и другое. — Прекрасная забота о госте в пять часов утра. Прошу прощения, я не хотел будить тебя. — Все нормально, Гарри. Разве я могла, скажи на милость, упустить прекрасную возможность полюбоваться тобой в таком виде? — Она широко улыбнулась и вдруг с удивлением поняла, что весь этот кошмар с ее прошлым позади. Сейчас она ощущала себя прежней Мэллори Мэлоун — уверенной в себе, прочно стоящей на ногах телезвездой. А точнее, сейчас она чувствовала себя намного лучше, чем прежде. И если на свете действительно есть счастье, то сейчас она была очень башка к нему. Гарри поставил чайник на плиту, подошел к ней и обнял за талию. — Надеюсь, сейчас я имею право просить тебя о свидании? — шутливо прошептал он ей на ухо. — О настоящем свидании, которое неизбежно влечет за собой определенные последствия для нас обоих? У меня или у тебя? — На этот раз у тебя, — быстро предложила она. — Теперь мой черед познакомиться с жилищем человека, с которым я буду встречаться. — К сожалению, сейчас не могу сказать ничего определенного. Нужно заглянуть в график работы. — Мне тоже. — В таком случае я позвоню тебе сегодня вечером. Кофеварка зашумела и замигала лампочкой. Мэл выскользнула из его рук, достала с полки чашки, а потом поставила на стол сахар и молоко. Он подошел к ней поближе, забрал кофеварку, осторожно поставил на стол, а потом крепко прижал ее к себе. Она ощутила тепло его сильного тела, посмотрела на его небритое лицо, на густые курчавые волосы на груди и подумала, что этот человек определенно представляет для нее опасность. Как мужчина, разумеется. При следующей встрече она вряд ли найдет в себе силы противиться его обаянию. — У тебя уже щетина отросла, — уклонилась Мэллори от его пронзительного взгляда и стала торопливо наливать себе в чашку молоко. Гарри сделал глоток кофе и посмотрел на часы. — Мне еще надо забрать вещи из гостиницы, — а потом успеть на шестичасовой самолет. — В таком случае пошевеливайся. — А я что делаю? — Он стал торопливо отхлебывать из чашки горячий кофе, искоса поглядывая на Мэл. — Хочу поблагодарить Тебя за то, что поверила мне вчера вечером. Она молча кивнула и опустила голову. Гарри допил кофе, быстро оделся и через минуту был уже у двери. — Знаешь, сейчас я чувствую себя как заправский любовник, который на рассвете вскакивает с постели любимой и исчезает в предутреннем тумане. — За исключением того, что у меня нет мужа. И слава Богу. — Я тоже рад этому обстоятельству, — весело улыбнулся Гарри. — Я люблю, чтобы моя женщина была свободной и без какой бы то ни было обузы. Мэл прильнула к нему и снова вдохнула исходящий от него запах здорового и чистого мужского тела. Как ей не хотелось в этот момент отпускать его от себя, но ничего не поделаешь. Зная, что он ждет ее ответной реакции, она подняла голову и охотно подставила ему свои губы для поцелуя. Он был таким же долгим, сладострастным и необыкновенно приятным, что и прошлым вечером. Наконец Джордан отпустил ее, грустно вздохнул и повернулся к двери. — Лара Хейверз сказала, что непременно позвонит тебе, — с нескрываемой ревностью бросила Мэл ему вдогонку. — Правда? — наигранно удивился Гарри. — Какая жалость, что моего телефона нет в справочнике. Ну все, пока, — взмахнул он рукой, исчезая за дверью подоспевшего лифта. — Я позвоню тебе. Мэл вернулась в спальню и с восхищением посмотрела на огромный букет фиалок. На ее губах блуждала рассеянная улыбка. Она хотела было отправиться в ванную, но тут ее взгляд неожиданно упал на видневшийся из-под вазы край конверта. Самое удивительное, что она его до сих пор не видела. Теряясь в догадках, Мэллори взяла его, осмотрела со всех сторон, потом открыла и вынула оттуда фоторобот предполагаемого убийцы-маньяка. — О, Гарри, — прошептала она мгновенно побелевшими от гнева губами, — как ты посмел! Ну и шуточки у тебя, детектив проклятый! Глава 16 Однако улететь в шесть часов Джордану так и не удалось. В результате разыгравшейся грозы и проливного дождя рейс был отложен на неопределенное время, а по телевизору сообщили, что над восточным побережьем прошел тропический циклон. Гарри ничего не оставалось делать, как бесцельно бродить по пустынному залу терминала, пить кофе и думать о недавней встрече с Мэллори Мэлоун. В течение последних суток он узнал ее гораздо лучше. Как бы он хотел оказаться сейчас в ее квартире! Впервые за все время службы в полиции Гарри опоздал на утреннюю планерку, которую устраивал их начальник каждый день ровно в восемь часов. Он даже не успел заскочить домой и проведать бедного Сквиза, которого оставил на попечение сердобольной и отзывчивой Майры, женщины, которая всегда оказывала услуги тем, кто не мог выгулять своих собак. — Ты действительно выбрал не самое лучшее время для опоздания, — радостно встретил его Россетти, когда Гарри вошел в помещение полицейского управления. — Шеф собрал всех ровно в восемь и устроил такую взбучку, что мы до сих пор не можем отойти. Причем больше всего он был разгневан твоим отсутствием, из-за чего всю свою злость направил именно на меня. «Как вы можете поймать серийного убийцу, если даже не в состоянии собраться по моему приказу?» — прорычал он. Гарри самодовольно ухмыльнулся, не придав словам напарника слишком большого значения. Его шеф прекрасно знал послужной список Гарри. — Хорошо провел отпуск, Проф? — поинтересовался Россетти, хитро поглядывая на друга и ехидно ухмыляясь. Он сидел напротив Гарри, сложив руки на груди, и нетерпеливо ерзал, ожидая от него подробного рассказа о своих похождениях. — Ты всегда был неглупым человеком, Россетти, — шутливо ответил Гарри, — но назвать одну ночь отпуском может только тот, у которого мозги совсем засохли. — Эта женщина должна быть какой-то совершенно особенной, чтобы заставить тебя исчезнуть из города на всю ночь. Гарри пристально посмотрел на напарника: — Да, ты прав, она действительно особенная. — А известно ли нам ее имя? — продолжать напирать Россетти. — Мне известно, а тебе — нет. — А это, случайно, не Мэллори Мэлоун? — не отставал от него Россетти. При этом он так резко отодвинул стул, что тот не выдержал насилия над собой, громко скрипнул и развалился. Россетти оказался на полу и недоуменно вытаращил на Гарри глаза. — Знаешь, у меня такое впечатление, что сейчас стулья делают совсем не так, как в годы моего детства. Гарри весело рассмеялся и похлопал друга по плечу, когда тот встал с пола, потирая ушибленный локоть. — Сейчас все делают не так, как в прежние дни, — поддержал он напарника — Даже детективов. Россетти подробно передал Гарри содержание утреннего совещания и хотел было перейти к изложению последних событий, как вдруг раздался телефонный звонок, нарушивший все их прежние планы Им сообщили, что возле небольшого магазина в центре города произошла перестрелка и что, вероятно, есть жертвы. Они выскочили из управления и помчались к месту происшествия, мгновенно позабыв про все остальные дела Когда они с включенными сиренами прибыли к магазину, полицейские в штатском уже оцепили здание и пытались отогнать столпившихся поблизости зевак, среди которых Гарри тотчас же узнал знакомую журналистку из газеты «Геральд» и еще нескольких телевизионщиков. — Детектив Джордан, — окликнула его знакомая корреспондентка с местного телевидения, — не могли бы вы уточнить, сколько здесь жертв и в каком состоянии они находятся? И что вам известно об убийце? Гарри недовольно посмотрел на нее и поднял руку. — Оставьте меня, пожалуйста, в покое, Люси, — проронил он, не останавливаясь ни на секунду. — Я сам еще ничего толком не знаю. Обещаю, что поделюсь новостями, как только осмотрю место происшествия. Та тотчас же повернулась к телеоператору и как ни в чем не бывало приступила к репортажу: — Только что мы получили сообщение о перестрелке в местном магазине. Сведения о жертвах еще не поступали, но прошел слух, что их может быть несколько человек. Войдя в помещение магазина, Гарри сразу же направился к группе людей, среди которых выделялись врачи «скорой помощи». Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить состояние первой жертвы. В помощи он уже не нуждался, так как вся верхняя часть головы была снесена. А другой пострадавший — длинный чернокожий парень — лежал чуть поодаль, и медики колдовали над ним, пытаясь оказать ему помощь. Он был без сознания, а на его груди виднелось несколько кровавых пятен. Поначалу Джордану показалось, что парень получил незначительные ранения, но когда его подняли, под ним оказалась огромная лужа крови. В этот момент в магазин вошел Россетти, остановился возле Гарри и уставился на распростертое на бетонном полу мертвое тело. — Послушай, Проф, тебе не приходила в голову мысль, что мы избрали не самую удачную профессию? Впрочем, у меня просто не было другого выхода, а вот ты мог бы преспокойненько работать адвокатом, получать много денег и вообще в ус не дуть. Чисто, просто, удобно и солидно. Оказалось, что молодой парень работал в этом магазине в качестве продавца, а старший — который уже скончался, — вероятно, был одним из посетителей. — Да, этот парень выбрал не самое удачное время для покупок, — задумчиво произнес Гарри, когда судмедэксперт сделал первый осмотр и подтвердил уже и без того известный факт смерти старика. Специалист по оружию тоже не сообщил ему ничего интересного. — Скорее всего стреляли из «узи», излюбленного оружия грабителей последних лет, — сказал он. — Более подробную информацию может предоставить только баллистическая экспертиза. Гарри вышел из магазина и вдруг услышал, как одна из женщин рассказывает, что видела, как убегающий человек садился в белый фургон. Его насторожила эта информация, и он решил поподробнее расспросить ее об этом. Она вспомнила, что, направляясь в магазин, вдруг увидела выбегающего оттуда бледного молодого человека с оружием в руках. — Боже мой, — беспрестанно причитала она, — если бы я вошла туда несколькими минутами раньше, то могла бы сейчас быть на месте того бедолаги. Какой кошмар! — Больше она так ничего и не сообщила. — Да, это был «форд» белого цвета, — подтвердил бездомный паренек, кивая на дорогу. — Такой старый, изрядно подержанный фургон. Короче говоря, ржавая колымага. Таких сейчас днем с огнем не сыщешь в центре города. Знаете, сэр, — поделился он своими соображениями, — такие старые машины надо срочно убирать с наших улиц. Гарри отошел в сторону и посмотрел на темные следы от шин на мокром асфальте. Да, искать машину убийцы сейчас бессмысленно. Скорее всего он отыскал ее на какой-нибудь свалке и бросит ее на том же месте. Когда медики уже заканчивали свою работу, Гарри и Россетти решили не терять зря времени и вернуться в управление, где их ждали другие неотложные дела. Однако им это не удалось. Когда они были уже на полпути к управлению, по рации им сообщили еще об одном убийстве. На этот раз оно произошло на каком-то складе на Атлантик-авеню и жертвой оказался работник склада азиатского происхождения. Гарри сразу же вычислил, что и это убийство произошло на почве наркомании. — Наркотики, секс и деньги — вот три главных беды нашего времени, — глубокомысленно заключил Россетти, согласившись с выводами друга. — Возьми любую из них, и ты получишь мотив для преступления. Гарри молча кивнул и подумал, что этот день будет у них не из легких. Единственный перерыв в его работе наступил лишь тогда, когда, уже вернувшись в управление, он получил данные об анализе спермы, обнаруженной в теле Саммер Янг. Анализы ДНК показали, что сперма принадлежит тому же самому человеку, который изнасиловал и убил две предыдущие жертвы. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что они имеют дело с серийным убийцей. Стало быть, они не зря потратили столько времени на составление фоторобота преступника. А после того как он оставил его в квартире Мэллори, у него практически не было сомнений, что рано или поздно этот фоторобот будет передан по общенациональному телевидению. К вечеру циклон достиг пределов Новой Англии и обрушил на Бостон потоки дождя и ураганной силы ветер. Громыхало и сверкало так, словно это был День независимости, когда тысячи фейерверков озаряют темное небо, вызывая восторг жителей. Правда, сейчас никакого восторга, разумеется, не было и быть не могло. Через полчаса проливного дождя все улицы города затопило, а автомобили напоминали небольшие катера, с трудом рассекающие мутные потоки. Больше всего воды было на окраине города, где находилась центральная больница штата. И без того всегда переполненная приемная на этот раз была просто забита до предела. Посетители толпились вокруг кабинета главного врача, пытаясь узнать состояние своих родственников. Особенно трудным был этот день для медсестер, которые просто валились с ног, помогая несчастным больным. Даже доктор Блэйк недовольно ворчал, заканчивая осмотр недавно доставленного в больницу пациента. — Неужели они не могут ездить нормально? — повторял он, накладывая последние швы. — Ведь даже дураку понятно, что при такой погоде нужно быть крайне осторожным за рулем автомобиля. Боже мой, какие все-таки беспечные бывают люди. Почему они не берегут свою жизнь? Раздроблена челюсть, — грустно заметил он и тяжело вздохнул. — Надо немедленно сделать рентген, — приказал oн ассистентам, — приготовьте операционную! Только живее. Время не терпит! После этого он подошел к следующему больному — шестилетнему мальчику, который лежал неподвижно и смотрел на него огромными, полными страха глазами. — Мама, — тихо прошептал мальчик, глядя безумными глазами на тележку, где лежала женщина, которую медсестры уже увозили из палаты в операционную. Доктор Блэйк сокрушенно покачал головой: — Самое ужасное, что к утру у этого бедного мальчика мамы может уже не быть. — Успокойся, мальчик, — ласково улыбнулась ему Сьюзи и погладила по голове. — Все будет хорошо. У нас хорошие доктора, и они сделают все возможное, чтобы помочь твоей маме. А сейчас доктор хочет убедиться, что с тобой все в порядке. Ты можешь сказать, что у тебя болит и где? Доктор Блэйк снова тяжело вздохнул и приступил к осмотру. В этот момент в двери появился детектив Россетти, который, оглядев приемную, пришел к выводу, что она чем-то похожа на поле битвы. Огромное число людей с забинтованными руками, ногами, головами и еще бог знает чем. Повсюду были слышны стоны, плач, крики о помощи, суетливые приказы медиков и напряженный говор снующих взад и вперед медсестер. — Может, я ошибаюсь, — поделился он своими впечатлениями с дежурной медсестрой, — но у меня такое впечатление, что большинство этих несчастных никогда уже не увидят такого дождя. Боюсь, что в этой суматохе мне будет трудно отыскать того парня, в которого стреляли сегодня утром в магазине в центре города. Медсестра снисходительно хмыкнула и быстро посмотрела на монитор компьютера. — Отделение травматологии, как обычно, — Как вы думаете, он поправится? — спросил Россетти. Она снова посмотрела на монитор. — Нет, детектив, не думаю, что он выживет, — грустно сказала она. — Из него извлекли три пули, а еще две прошили его насквозь. Сейчас никто не может поручиться за его жизнь. Россетти поднялся наверх, прошел по коридору и с ужасом увидел, что все свободные места заняты ожидающими приговора медиков родственниками пострадавших в тех или иных происшествиях. К счастью, Сьюзи Уокер заметила его и быстро зашагала навстречу, размахивая руками. Он, конечно, понимал, что пришел не вовремя, но дела требовали завершения. Сестра выглядела уставшей, но была при этом вежлива, поддерживая высокую марку больницы. Россетти вошел в приемную и увидел доктора Блэйка, склонившегося над маленьким мальчиком. Еще одна жертва этого безумного дня. Он поговорил с доктором, побродил по коридору, а потом спустился вниз и подошел к устало опустившей голову медсестре. — Затишье перед штормом? — спросил он, наклоняясь к ней. — Нет, надеюсь, что шторм уже позади, — ответила она, посмотрев на него. — Наши сотрудники работают без отдыха с самого утра. Россетти посмотрел на стену, где висели огромные круглые часы. Далеко за полночь. — Ну что ж, желаю удачи, — пожелал он медсестре, выходя из больницы. Однако он, к сожалению, не мог пожелать того же молодой жене и маленькому сыну того чернокожего парня, который сейчас лежал в реанимации. Он не мог сказать ей, что она останется вдовой. Это было выше его сил. Как только Гарри вернулся домой, тут же зазвонил телефон. Он ожидал этого звонка и очень боялся, что именно ему придется сообщить родным о смерти того парня в магазине. К счастью, это сделал Россетти. Никогда еще Гарри не ругался так злобно и яростно, как в тот вечер, проклиная убийцу-наркомана и вообще всех преступников на свете. Посмотрев на часы, Джордан пожалел о том, что уже слишком поздно звонить Мэл. Она, конечно, спит. Ничего он позвонит ей завтра утром. Пока он раздевался, на его лице блуждала улыбка. Он представил ее на огромной антикварной французской кровати под толстым одеялом и себя рядом с ней. Приняв душ, Гарри надел огромных размеров пижаму, пошел на кухню и с надеждой посмотрел в холодильник. Там был только пакет давно уже просроченного молока да трехдневная пицца с засохшими краями. Единственное, что его утешило в тот вечер, так это пара банок пива «Хэйнекен». Разогрев в микроволновой печи засохшую пиццу, он открыл банку с пивом и направился в гостиную, однако поесть как следует ему так и не удалось. Почти половину пиццы мгновенно проглотил Сквиз. Отхлебнув пива, Гарри включил телевизор и сразу же услышал о надвигающемся урагане, который уже нанес немалый ущерб соседним штатам. Серый фургон «вольно» был припаркован в самом конце улицы, наполовину укрытый тенистыми ветками старого клена. Он парковался в этом месте уже несколько вечеров, терпеливо дожидаясь ее. По обыкновению, он собирался выследить ее и высчитать время так же точно, кик это делают диспетчеры в аэропорту, ожидая прибытия самолета. Он хотел самым тщательным образом изучить ее повседневный маршрут и рабочий график, чтобы окончательно установить самую главную для себя информацию — когда она заканчивает работу и когда уходит домой одна. Через некоторое время он убедился, что эта девушка значительно отличается от всех его предыдущих жертв. Она ведет весьма активный образ жизни, часто общается со своими друзьями и нередко задерживается на работе. Эта девушка показалась ему наиболее подходящей жертвой. Он уже выяснил, что она живет одна в небольшом одноэтажном коттедже, что облегчало выполнение его задумки. В тот вечер он зашел в приемное отделение и долго наблюдал за ней, слившись с массой посетителей. Его трудно было отличить от всех остальных, и только горящие от напряжения и предвкушения глаза, может быть, "давали его, но в такой толпе заметить это было практически невозможно. Он с интересом наблюдал за тем, как Сьюзи Уокер заполняла какие-то бланки, вносила данные в журнал вообще проворно выполняла свои весьма обременительные служебные обязанности. А когда Сьюзи зачем-то вызвали к начальству, он незаметно подошел к ее столу и мгновенно выхватил из сумочки ключи от дома. Это была самая большая удача. Впрочем, он всегда отличался редкой изобретательностью. Но сейчас он получил большое удовольствие. Ему иногда даже казалось, что он мог бы сделать себе блестящую карьеру в качестве похитителя драгоценностей у богатых дам, если бы жизненные обстоятельства сложились по-иному. Вынув из сумки бумажное полотенце, он тщательно протер запотевшее боковое окно фургона. Он не мог включить двигатель, так как это могло бы привлечь внимание посторонних. Опустив стекло, он взял бинокль и направил его на небольшой домик, скрытый плотной пеленой дождя и тумана. В этот момент Сьюзи Уокер повернула к парковочной площадке и выключила двигатель. После этого она тяжело вздохнула и опустила голову на руль. Был час ночи, а она находилась на дежурстве с двенадцати часов дня. День был, как всегда, суматошный, и она очень устала. Выйдя из машины, она заперла дверцу и стала рыться в сумочке в поисках ключей от дома, которых было великое множество — от входной двери, от внутренней двери, а также от тренажерного зала, от депозитного почтового ящика, от ящика стола, где она хранила самую дорогую для себя вещь — золотые часы, подаренные родителями на ее двадцать первый день рождения. Обычно она их очень быстро находила, так как связка ключей была настолько тяжелой, что легко попадалась под руку, но на этот раз она никак не могла их отыскать. Сьюзи нахмурилась, снова и снова обшаривая всю сумку. Ключи всегда лежали на дне сумки, а сейчас их там не было. Она растерянно огляделась вокруг и нервно поежилась. Вокруг было темно и сыро. А еще полная тишина, прерываемая только шумом дождя. Она посмотрела на темные окна соседей: все спали. Сьюзи остановилась перед домом. Час ночи, все спят, а она каким-то странным образом потеряла ключи. По ее спине пробежал холодок. Только этого еще не хватало. На память сразу же пришли все последние сообщения о таинственном убийце Она быстро вернулась к машине, отперла дверь и нырнула внутрь, облегченно вздохнув. Только сейчас она вспомнила слова отца о том, что на всякий случай нужно всегда иметь при себе сотовый телефон. Сьюзи включила мотор и еще раз огляделась вокруг. К счастью, все было спокойно. Она еще раз вздохнула и выехала на улицу. А он в это время пристально следил за ней и ехидно ухмылялся. Как только ее машина исчезла из виду, он поло-кил на сиденье бинокль и набросил на себя дождевик. Конечно, он мог без особого труда овладеть этой беспечной девушкой прямо сейчас и всецело насладиться ее телом. Но это не его стиль. Он не любил спешки и не торопил события. Всему свое время. Он должен узнать о ней как можно больше, чтобы доставить себе наибольшее удовольствие. Именно поэтому его никогда и никто не понимал. Даже перепуганные насмерть обыватели и полицейские ищейки. Они-то думают, что ему нужна самая обыкновенная жертва, способная удовлетворить его непритязательные потребности, а на самом деле ему нужно нечто большее, чем бездыханное и беспомощное тело жертвы. Ему нужен азарт охоты, ощущение собственного превосходства над глупыми людьми. Он вышел из фургона, подошел к входной двери и осторожно отпер дверь. Если говорить откровенно, то во всем, что он делал, ему нужен был не столько финальный акт драмы, а сам процесс ее подготовки. Именно это отличало его от обыкновенных убийц. Интеллектуальное превосходство над окружающими доставляло ему огромное удовольствие, хотя и требовало определенных усилий. Войдя в дом, он на мгновение остановился и прислушался к тишине. Затем он вынул из бокового кармана небольшой фонарик и осветил комнату. В дальнем углу ярко блеснули глаза затаившейся кошки и тут же гасли. Глупое животное даже представить себе не могло, что в доме может появиться кто-то посторонний. Он расстегнул плащ и привычным движением надел тонкие резиновые перчатки, чтобы, не дай Бог, не оставить никаких следов своего пребывания. У него сейчас много времени, и он хорошенько осмотрит жилье и в конце концов определит наиболее оптимальный план дальнейших действий. А завтра он сделает копии ключей, а ее ключи подбросит на стоянку возле больницы, где их кто-нибудь обязательно обнаружит и вернет хозяйке. Глава 17 В то самое утро, когда Гарри оставил ее с фотороботом и вернулся в Бостон, Мэл долго не могла прийти в себя и в конце концов решила пойти в тренажерный зал и сжечь накопившуюся за последнее время отрицательную энергию. Ей это удалось лишь отчасти. Не давала покоя мысль о Гарри. Зачем он оставил ей снимок? С таким настроением она и пришла на работу, где ее уже ждали многочисленные помощники. Единственное, что хоть как-то успокаивало ее душу, — так это приятный запах поджаренного кофе. Она даже остановилась в нерешительности перед дверью офиса, зная, что за порогом ее ждут неприятные вопросы дотошных сотрудников. В конце концов она убедила себя в том, что не стоит волноваться из-за таких пустяков. Конечно, она сглупила, доверившись Гарри и рассказав о своем детстве, но он, кажется, приличный человек и вряд ли позволит себе воспользоваться ее оплошностью. Бет уставилась на нее огромными глазами и удивленно заметила: — Что случилось, Мэл? Действительно, что с тобой происходит? Та понуро опустила голову: — Знаешь, Бет, мне почему-то показалось, что Гарри интересуется не мной, а тем, что я могу для него сделать. Понимаешь, вчера вечером все было так хорошо, так замечательно, а потом… потом он ушел и оставил на столе под вазой фоторобот предполагаемого преступника. Но дело даже не в этом. Он ничего не сказал мне, ничего не объяснил, даже словом не обмолвился, что привез фотографию с собой. Это просто убило меня. Почему он ничего не сказал? Почему даже не попытался обсудить со мной эту проблему? — А какой ему смысл обсуждать с тобой фоторобот, если ты, как видно, не собираешься помогать ему в этом? — резонно заметила Бет. — Откровенно говоря, Мэл, я просто не понимаю тебя. За последнее время произошло несколько ужасных преступлений, погибли девушки, Гарри делает все возможное, чтобы остановить маньяка, а ты отказываешься помочь. Почему бы не попробовать сделать это в нашей программе? Может быть, кто-то опознает его? — Да, но дело в том, что этот фоторобот далек от оригинала. Бет прищурила глаза и подозрительно посмотрела на подругу. — А откуда ты знаешь, что фоторобот не соответствует действительности? Мэл, по-моему, ты что-то скрываешь. — Нет, ничего я не скрываю! — раздраженно выпалила Мэл, отворачиваясь в сторону. Потом она взмахнула рукой, устало опустилась в кресло, положила локти на стол и закрыла лицо руками. — А самое главное, я не знаю, что мне делать с этим фотороботом. Конечно, у меня нет никаких оснований сомневаться в точности изображения преступника, но я не могу избавиться от ощущения, что не этого человека надо искать. В нем есть что-то такое, что постоянно смущает, вызывает сомнения. По-моему, это его глаза. В них есть что-то зловещее, страшное. — Она даже вздрогнула, вспомнив снимок предполагаемого преступника. — Короче говоря, Бет, я еще не решила, готова ли показать этот фоторобот по общенациональному каналу. Мэл была абсолютно уверена, что Гарри непременно позвонит ей вечером, поэтому воспользовалась приглашением друзей и отправилась к ним, чтобы не отвечать на его звонок. По пути она купила букет цветов и огромного игрушечного тигра для маленького ребенка. Он был замечательным, этот карапуз с большими, как две огромные черные пуговицы, глазами. Она сразу же нависла над ним и ласково потрепала по головке, тот ей безмятежно улыбнулся и заерзал в своей коляске. За бутылкой хорошего вина они оживленно вспоминали те трудные времена, когда только начинали работать на телевидении и создавали свою программу. — Иногда мне кажется, — глубокомысленно заметил Джош, — что в те нелегкие времена нам было намного веселее, чем сейчас, когда все уже налажено и хорошо работает. — Да, но это только в ретроспективе, мой дорогой, — возразила его жена Джейн. — Нам было веселее, потому что мы были намного моложе и беззаботнее. Но если говорить о результатах, то сейчас они намного весомее, чем в прежние дни. Знаешь, Мэл, — повернулась она к подруге, — если говорить откровенно, то нашим успехом мы обязаны прежде всего тебе. — Возможно, — задумчиво произнесла Мэл, — но лично мне тогда было не до веселья. Я часто вспоминаю те времена и прихожу к выводу, что это был сущий ад. — Она засмеялась, тщетно пытаясь скрыть охватившее ее смущение. — Знаете, как это бывает, когда делом занимается женщина. Чего только мне не пришлось испытать: и дискриминацию, и сексуальные домогательства, и еще бог знает что! Посидев с ними допоздна, Мэл уехала домой, вспоминая счастливое лицо Джейн и безграничную любовь в ее глазах, когда та смотрела на своего сына. Да, женщина, ставшая матерью, неожиданно обретает совершенно новые черты. Она становится какой-то загадочной, необъяснимо обаятельной, а все ее поступки наполняются особым смыслом. Вернувшись домой, Мэллори сразу же проверила автоответчик и с горечью обнаружила, что никаких звонков от Гарри не было. И тут ее взгляд упал на фоторобот преступника, оставленный ею на письменном столе. Она долго смотрела на него, а потом поежилась и, остервенело разорвав на мелкие кусочки, швырнула их в камин. Они быстро вспыхнули, оставляя после себя тонкие струйки ядовито-черного дыма. Она пошла в ванную, приняла душ, намазалась кремом, надела пижаму и вернулась в спальню, где тотчас же включила телевизор, но сделала это скорее по привычке, а не из желания узнать последние довести. Диктор сообщил о последних происшествиях в Нью-Йорке, а потом вдруг прозвучали слова, которые привели ее в состояние оцепенения. «После того как анализы ДНК подтвердили идентичность трех совершенных ранее преступлений, полицейские Бостона уже не сомневаются в том, что в их городе действует серийный маньяк-убийца». На экране телевизора появилась фотография юной девушки с симпатичными добрыми глазами. Мэл застыла на месте, с ужасом ожидая, что будет дальше. «Последней жертвой серийного убийцы, — продолжал меж тем диктор, — стала Саммер Янг, студентка Бостонского университета двадцати одного года. Раньше она жила в Филадельфии и окончила там среднюю школу, после чего поступила в Бостонский университет. Как и две ее несчастные предшественницы — Мэри Джейн Лэтимер и Рейчел Клайнфилд, — она была изнасилована и жестоко убита маньяком на пустынном берегу моря, где ее тело обнаружили местные рыбаки». В тот же момент вместо фотографии Саммер Янг на экране появился фоторобот предполагаемого преступника. «Полицейское управление Бостона обратилось к нам с просьбой показать фоторобот подозреваемого маньяка. Если кто-либо из телезрителей видел этого человека или знает о его местонахождении, просим позвонить вас по указанному ниже телефону. Всем позвонившим гарантируется полная и безусловная конфиденциальность». После диктор сообщил дополнительные данные о преступнике, включая его рост, вес и другие характерные признаки. Затем он снова напомнил номер телефона полиции и призвал телезрителей оказать всемерную помощь в поиске опасного преступника. Теперь Мэл поняла, почему Гарри Джордан так и не позвонил ей сегодня. Он добился показа фоторобота по общенациональному каналу и больше не нуждался в ее услугах. Глава 18 В семь утра Гарри, по обыкновению, крутил педали своего горного велосипеда, кружась по безлюдной Луисбург-сквер в сопровождении семенящего за ним Сквиза. Они преодолели почти восемь миль и в конце концов добрались до местного зоопарка. Гарри был бы не прочь покататься еще пару часов, но времени, как всегда, у него сегодня не было. Вернувшись домой, он оставил велосипед в холле, налил воды собаке, которая была выпита в считанные минуты, и, подойдя к телефону, торопливо набрал номер Мэл. Ему хотелось порадовать ее тем, что фоторобот преступника уже показан по общенациональному каналу. — Это я, Мэл, — угрюмо произнес он, разочарованный тем, что имеет дело с автоответчиком. — Перезвоню позже. Положив трубку, Гарри принял душ, побрился, поспешно оделся и позвал Сквиза. Уже у двери он вдруг вспомнил, что забыл причесать непослушные волосы, вернулся, долго искал расческу, а потом, так и не найдя ее, пригладил волосы рукой и опрометью выскочил из дома. В баре он нашел свободное место у стойки. Заказав чашку кофе, жареный картофель и яичницу с беконом, с горечью подумал о том, сколько табачного дыма он вдыхает каждый день вместе с завтраком. Да и не только с завтраком. Дорис утром не было, поэтому Сквиз остался ни с чем и тихо посапывал у его ног. Гарри выпил кофе почти одним глотком, потом заказал еще и пошел к телефону, который висел на стене у входа в ресторан. Набрав номер Мэл, он улыбнулся, услышав записанный на пленку голос хозяйки: «Пожалуйста, оставьте сообщение, хотя бы самое короткое». У нее был такой голос, словно она каждую минуту ожидала чьего-то звонка. "Послушай, — оставил он ей сообщение на автоответчике, — я понимаю, что ты чертовски занята и практически неуловима, но я уже потратил на звонки всю свою мелочь. Мэл, я просто хочу уточнить насчет нашей встречи. Надеюсь, ты не забыла, что мы договорились о свидании? Так вот, я хочу знать, где и когда? Кстати, ты видела фоторобот по телевизору? Как я и предполагал, этот подонок оказался серийным убийцей. Да, мы могли бы съездить к моей матери, у нее день рождения в пятницу. Потом заехали бы в какой-нибудь приличный клуб потанцевать. А на следующий день съездили бы в Вермонт. У меня в горах есть небольшая хижина". На этом его общение с Мэл закончилось, чего нельзя сказать о работе. В тот день он получил дополнительные сведения из криминалистической лаборатории. Свитер преступника был шотландского производства, по-видимому, купленный в магазине фирмы «Нейман-Маркус» в Бостоне по цене не менее 365 долларов. — Знаешь, Россетти, — поделился Гарри с напарником, — этот мерзавец, похоже, неплохо обеспечен. Они сидели за кружкой пива в небольшом кафе на Чарлз-стрит и обсуждали перспективы порядком надоевшего им дела. Точнее сказать, пиво пил один Гарри, а его напарник почему-то заказал водку с мартини, которую закусывал не оливками, как это было раньше, а жареным луком. Гарри с удивлением посмотрел на друга. — Похоже, сегодня вечером ты чувствуешь себя настоящим Джеймсом Бондом, — шутливо заметил он. — Что заставило тебя изменить своим многолетним привычкам? — Ты отстал, Проф, — глубокомысленно произнес тот. — Сейчас все умные люди пьют именно мартини и к тому же с водкой. Особенно это нравится женщинам. Они просто балдеют от этого напитка, считая его необыкновенно — насыщенным и бодрящим. Интересно, чем ты будешь угощать свою Мэллори Мэлоун, если она в конце концов согласится прийти на свидание? — Шампанским, чем же еще? — удивился Гарри. — Это устраивает нас обоих. — Он вспомнил, что собирался вернуться домой пораньше, отдохнуть, а заодно и поговорить с Мэл, если она, конечно, все же позвонит ему. А тут Россетти пристал со своей вечеринкой. Ему, видите ли, вдруг захотелось познакомить друга со своей новой пассией. — А вот и она! — радостно воскликнул Россетти, увидев приближающуюся к их столику симпатичную женщину. — Ванесса, — не без гордости представил он ее другу. — А это Гарри, мой друг и напарник по работе. Сегодня он один, а обычно приходит сюда со своим замечательным псом по кличке Сквиз. Правда, собак сюда не пускают, но для Гарри всегда делают исключение. А если серьезно, то этот пес слишком хорош для подобного заведения. Ванесса расхохоталась: — А как насчет меня в таком случае? — Ты слишком хороша для каждого заведения, за исключением, пожалуй, небесного рая. — Россетти восхищенно посмотрел на подругу. — Приятно познакомиться с вами, Гарри, — протянула та руку. — Жаль, что с вами нет Сквиза. Гарри внимательно осмотрел ее с ног до головы и пришел к выводу, что она не только хороша собой, но и на редкость приветлива. — У моей собаки собачья жизнь, так что не стоит сожалеть об этом. — Он взял ее руку и поднес к своим губам. Россетти даже рот открыл от удивления: — Эй, дружище, что ты себе позволяешь? Не забывай, что во мне течет горячая итальянская кровь. Ну ладно, Ванесса, что ты будешь пить? — Перье с лимоном, если можно. Россетти удивленно вскинул брови и вопросительно посмотрел на мартини. — Нет, нет, — шутливо запротестовала она, — ты только представь, что подумают люди о полицейском, который покупает несовершеннолетней девушке крепкий алкогольный напиток. Россетти хлопнул себя ладонью по лбу. — Господи, как же я мог забыть! Разумеется, ты права. Кстати, сколько мы уже встречаемся с тобой? — Две недели, — быстро ответила она. — А сколько же тебе лет? Только точно. — Двадцать один исполнится в следующем месяце. — Прекрасно, — обрадовался Россетти. — В таком случае устроим небольшую вечеринку. Надеюсь, ты не станешь возражать, если мы пригласим Гарри? Ему давно уже пора хоть немного развлечься. Она окинула Гарри придирчивым взглядом и недоуменно посмотрела на Россетти. — Твой друг Гарри вовсе не производит впечатления человека, которому нужна помощь, чтобы развлечься. Впрочем, я нисколько не возражаю. — Спасибо за доверие, Ванесса. Я оставляю за вами право разработать все детали вечеринки и отправляюсь домой. Был рад познакомиться с вами. С этими словами он распрощался и вышел из кафе. Гарри неожиданно наткнулся на металлического цвета фургон «вольво», бросил привычный взгляд на номер и вспомнил, что видел эту машину перед центральной больницей. По пути домой он остановился у магазина, чтобы купить немного еды и пива. Уложив покупки в багажник, он выехал на шоссе и через несколько минут был у ворот своего дома. Войдя в дом, Гарри включил автоответчик в надежде услышать нежный голос Мэл. «Спасибо за приглашение, детектив, — прозвучал холодный, как зимний ветер, голос Мэл. — Очень сожалею, но на предстоящие выходные у меня уже все расписано. Одно хочу у тебя спросить: зачем ты оставил мне фоторобот преступника? Чтобы я показала его по своему каналу? Конечно, сейчас говорить об этом уже нет смысла, но все же мне хотелось бы знать, зачем ты это сделал? Прекрасная работа, детектив. Ты еще раз доказал, что упрямо добиваешься своей цели. Значит, сейчас у тебя нет никаких проблем, которые ты мог бы решить с моей помощью». — Черт возьми, что же я наделал! — громко воскликнул Гарри и еще раз прокрутил запись, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. — Что же с ней, черт возьми? — обратился он к молча сидевшему у его ног Сквизу, на что тот лишь наклонил голову и издал едва слышное рычание. — Она просто какая-то ненормальная. — Гарри ходил взад и вперед по кухне, раздумывая над сложившейся ситуацией. — Сначала она отклоняет мою просьбу о помощи, а потом вдруг обижается, что я добился своего другим способом. Ас этим свиданием вообще мистика какая-то. Сначала она дает согласие, а через день вдруг меняет свое решение. Черт знает что! Бред какой-то! С досады он схватил трубку и быстро набрал ее домашний номер. — Алло? — послышался в трубке ее тихий голос. Гарри опешил от неожиданности. После двух дней разговора с ее идиотским автоответчиком он даже поначалу растерялся. — Алло? — более громко повторила Мэл. — Что происходит, черт возьми? — почти закричал в трубку Гарри. — Что означают твои слова: «Очень сожалею, но на предстоящие выходные у меня уже все расписано»? Что это за шуточки? Или это у тебя проявляется звездная болезнь? И почему ты так вскипятилась из-за того, что я оставил тебе фоторобот преступника? И просто не сказала мне об этом? — Я и сейчас говорю, что мне это не нравится! — в таком же тоне ответила ему Мэл. — Мне не нравится твое отношение ко мне, вот и все! — В таком случае потрудись объяснить, что тебя так насторожило в этом дурацком фотороботе? — продолжал напирать Гарри. — Неужели ты не понимаешь, что рано или поздно тебе все равно придется сбросить с себя этот груз? Мэл крепко сжала телефонную трубку и прохрипела в нее сквозь зубы: — Ничего интересного я тебе сообщить не могу. Кроме того, это вообще не имеет к тебе ни малейшего отношения. Гарри продолжал нервно мерить шагами кухню, крепко прижимая к уху трубку. — Значит, снова «ничего». Я слышал твое «ничего» уже много раз. Мы же договорились с тобой насчет свидания, и я позвонил тебе, правда, чуточку позже, но мне помешали весьма серьезные обстоятельства. Скажи откровенно, почему ты снова отказываешь мне в этом? Что случилось за это время? Ты приедешь ко мне или нет? — Да, — сказала она как ни в чем не бывало. — Да? — опешил от неожиданности Гарри и провел рукой по волосам. — Что ты имеешь в виду? Ты принимаешь мое предложение? — Да, Гарри, я же сказала. Гарри оторвал трубку от уха, недоуменно посмотрел на нее, а потом бросил взгляд на Сквиза. Он не мог поверить своим ушам. Похоже, она в самом деле сошла с ума. — Ты это серьезно, Мэл? Ты действительно приедешь ко мне в пятницу? — Послушай, Гарри, я бы сделала это с огромным удовольствием, — тихо произнесла она в трубку, — но есть одно обстоятельство, которое мешает мне. Мне показалось, что ты хочешь использовать меня в своих целях. Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения. — Мэл, ты что, и вправду так подумала? Что я хочу использовать тебя и с этой целью ищу с тобой встречи? — А разве это не так? — Послушай, сначала это действительно было так, но потом все изменилось. Сейчас мое отношение к тебе совершенно не зависит от расследуемого дела. — Я верю тебе, — едва слышно прошептала Мэл и подумала, что на этот раз у нее действительно нет никаких оснований сомневаться в правдивости его слов. Гарри перестал ходить по кухне и плюхнулся в старое кресло. — Мэллори, ну почему мы все время ссоримся с тобой? Нам что, больше нечем занять свое время? — Это ты во всем виноват, — невозмутимо заметила Мэл улыбаясь. — Ты даешь мне повод для этого. — Странно, а мне казалось, что все наши ссоры из-за тебя, — рассмеялся Гарри. Мэл откинулась на спинку кресла и ощутила ни с чем не сравнимое облегчение. — Гарри, как ты думаешь, мы и в эту пятницу будем спорить с тобой по каждому поводу? — Нет, разумеется, если это будет зависеть только от меня, — решительно заявил он, поглаживая присевшего у его ног Сквиза. — А как тебе моя развлекательная программа? Мэл задумалась, а потом решила уточнить: — Вечеринка у твоей матери, вечер в ночном клубе, хижина в горах? Скажу откровенно, что это был бы самый романтичный уик-энд за все последние годы. — Она поджала под себя ноги и еще глубже уселась в кресло. — Ну, не стоит преувеличивать, — поспешил осадить ее Гарри. — Вечеринка у моей матери будет довольно скучной. Она обычно собирает в этот день своих старомодных друзей при полном параде, всегда выдерживает стиль старой доброй Новой Англии и вообще склонна к чрезмерной чопорности и аккуратности во всем. Что же до хижины в горах, то это действительно бревенчатая хижина, в которой нет практически никаких удобств. Так что советую прихватить с собой теплую пижаму, теплую обувь и вообще теплые вещи. — Хорошо, постараюсь не забыть об этом, — согласилась Мэл. Гарри сделал паузу, тщательно подыскивая нужные слова. Ему очень не хотелось, чтобы она подумала, что чем-то обязана ему только из-за того, что они вместе проведут этот уик-энд. Но как это сказать? Он опасался, что она снова обидится на него, а это может нарушить все его планы. — Мэл, я хочу, чтобы между нами не было абсолютно никаких недоразумений, понимаешь меня? — осторожно начал он. — Это будет исключительно дружеская встреча без каких бы то ни было примесей делового интереса. Я хочу видеть тебя, но не потому, что ты можешь мне в чем-то помочь, а просто так. — Ладно, — согласилась она, и ему показалось, что она улыбается. — Гарри… — послышался в трубке ее тихий голос. — Что, Мэллори? — спросил он и улыбнулся, уловив уже хорошо знакомое мурлыканье. — Я с нетерпением буду ждать нашей встречи. Гарри хотел было что-то ответить, но в трубке послышались гудки. Глава 19 Миффи Джордан была не совсем обычной женщиной. Она мало походила на женщин своего возраста и уж совершенно не производила впечатления матери великовозрастного сына. Она была высокой, статной, с крепкими длинными ногами и величественной фигурой, не утратившей с годами своей природной элегантности. Другими словами, она мало изменилась с тех пор, как вышла замуж за отца Гарри. Впрочем, никакого секрета здесь не было. Она поддерживала себя в прекрасной форме, всю жизнь занимаясь одними и теми же приятными вещами — плаванием, теннисом, многочасовыми прогулками на свежем воздухе и своим садом. — Я отношусь к той редкой категории женщин, которым очень мало нужно для счастья, — не без гордости сообщала она друзьям, которые интересовались, как это ей удается так хорошо выглядеть. — К тому же так выглядели моя мать и моя бабушка. Думаю, что эти физические данные заложены в генах рода Пискоттов. Надо сказать, что этот род уходил своими корнями в те далекие времена, когда на территории Бостона появились первые поселенцы, хотя Миффи никогда не считала нужным хвалиться этим. Она собрала друзей, чтобы отметить шестьдесят пять лет жизни на этой грешной земле, и при этом выглядела бодрой и даже не помышляла о подтяжках на лице. Правда, вокруг глаз уже собралась весьма заметная паутинка морщин, но это объяснялось прежде всего ее пристрастием к плаванию и вообще пребыванию на солнце. У нее были жесткие прямые волосы, которые когда-то имели цвет золотистого песка на пляже, а с годами слегка утратили свой блеск и теперь казались платиновыми. В молодости она предпочитала длинные волосы, но потом стала постепенно их укорачивать и сейчас дошла до самой короткой прически, которую только можно было себе представить. Миффи не уделяла слишком большого внимания одежде и, по обыкновению, предпочитала консервативный, респектабельный стиль. Вещи она приобретала в дорогих магазинах и бутиках, где ее знали уже много лет и по ее заказам готовили для нее новые платья и костюмы. А из драгоценностей она носила только великолепное старинное ожерелье из жемчуга и такие же сережки. Что же до ее характера, то она была более напориста и непредсказуема, чем ее сын. Проявляла склонность к романтическим, а порой и просто к авантюрным приключениям, часто путешествовала по всему миру одна, исходила все известные тропы в Гималаях, проехала на четырехтонном грузовике через всю Сахару, исколесила на своем «феррари» все окрестности Монте-Карло, целый месяц провела в буддийском монастыре во Вьетнаме и проплыла на лодке почти всю Амазонку, где чудом избежала смерти от ядовитых стрел индейцев, а потом и от бомбы, предназначенной для какого-то главаря колумбийского наркокартеля в Боготе. — Я не могу сидеть дома, вязать носки и плести кружева, — объяснила она Гарри, когда тот потребовал, чтобы она в конце концов успокоилась и не подвергала себя ненужной опасности. — — Гарри, — говорила она сыну, — как и все представители славного рода Пискоттов, я не намерена окончить дни свои в теплой и мягкой постели. В конце концов Гарри успокоился и перестал донимать ее своими увещеваниями. — Ну ладно, Бог с тобой, — наконец-то согласился он, — делай что хочешь, но ради всего святого будь как можно более осторожной и осмотрительной. — Можешь не волноваться за меня. Я дожила до преклонных лет и сейчас могу упасть скорее на какой-нибудь тихой улочке Бостона, чем в привычных для меня песках Сахары. Ей было шестьдесят пять. Все ее друзья были примерно в таком же возрасте и уже давно обзавелись внуками, а Гарри все никак не мог порадовать ее хотя бы одним внуком. Именно поэтому Миффи так обрадовалась, когда ее сын позвонил и сообщил, что на этот раз придет к ней с женщиной. — Я ее знаю? — первым делом поинтересовалась мать, надеясь в душе, что речь идет о дочери ее подруги, с которой Гарри провел несколько вечеров. — Вполне возможно, но это отнюдь не личное знакомство, — уклончиво ответил тот. Этот разговор так заинтриговал Миффи, что, готовясь к вечеринке, она долго ломала голову, перебирая в памяти всех дочерей своих друзей и знакомых. Вечеринку намечено было провести в большом загородном доме Джорданов, что в часе езды от Бостона. Это был старый добротный дом, в котором она много лет жила с мужем и который до сих пор напоминал ей о годах счастливой молодости. Она не случайно устраивала торжество в старом доме Джорданов. Он был ее любимым местом и в отличие от двух шикарных особняков Пискоттов — на Маунт-Вернон-стрит в Бостоне и на морском побережье Атлантики — обладал какой-то особой притягательностью. Столы поставили на большой зеленой лужайке перед домом, а над ними натянули огромный белый тент. Большие круглые столы были накрыты бледно-зелеными скатертями, что гармонировало с травой. По этому случаю достали семейное серебро и выставили самую дорогую посуду, включая хрустальные фужеры и бокалы. Сама виновница торжества относилась ко всему этому с подчеркнутым равнодушием. — Ничего страшного, — отмахнулась она. — Вещи служат только для того, чтобы доставлять нам удовольствие. А если что и побьется, значит, так тому и быть. За час до назначенного времени все было практически готово, и официанты терпеливо ждали, когда им будет дано указание разносить еду и напитки, приготовленные в большом количестве. А на крыльце дома расположился оркестр из Бостонской музыкальной, школы Беркли. Оставалось только сесть в мягкое кресло в центре лужайки и тепло встречать гостей, среди которых наиболее таинственной и загадочной была знакомая ее сына. Гарри пришел в бар без десяти минут семь. Он уселся в самом дальнем его углу, откуда был виден вход, и вдруг вспомнил, как ждал Мэллори в первый день их встречи, а она вошла в бар мокрая от дождя и чем-то похожая на тропический цветок после муссонного ливня. Посмотрев в зеркало, он поправил галстук и провел рукой по непослушным жестким волосам. Они еще были мокрые после душа, и он не мог вспомнить, причесался ли перед выходом из дома. Слава Богу, что хоть побриться не забыл. Вспомнив слова Россетти, он подозвал бармена и заказал две водки с мартини, но не с луком, как это делал его напарник, а с оливками. Пока Гарри с любопытством разглядывал принесенные напитки, Мэл уже стояла у него за спиной и загадочно улыбалась. Она была в длинном, плотно облегающем платье с глубоким вырезом. Создавалось ощущение, что лучшие мастера Нью-Йорка хорошенько потрудились, чтобы подчеркнуть все достоинства ее изящной фигуры. Гарри вскочил, восхищенно оглядел ее с головы до ног, а потом грациозно поклонился и протянул руку. — Вы очаровательны, мадам, — шутливо произнес он. — Интересно, какое белье надето под таким платьем? Она игриво посмотрела на него, а потом взяла его за руку и уселась на стул. — Не задавай глупых вопросов. Только сейчас Гарри заметил, что сзади платье имело почти в два раза больший вырез, чем спереди, а когда она двигалась, то обнажалось углубление чуть ниже спины. Гарри глубоко вздохнул, мечтательно закрыл глаза, а потом, тряхнув головой, уселся рядом. Мэл внимательно посмотрела на него и рассмеялась. — Ты зря поправляешь волосы. После этого они кажутся совершенно непричесанными. Интересно, мне суждено когда-нибудь увидеть их в полном порядке? — После этого она окинула его придирчивым взглядом и осталась довольна. Он действительно был красив в темном костюме и ослепительно белой рубашке. — А мне казалось, что ты родился в джинсах и кожаной куртке. — Классно, правда? — с детской непосредственностью спросил он, поправляя манжеты на рукавах. — Кстати, я заказал тебе чудный напиток. Говорят, сейчас это самый настоящий гвоздь сезона и что женщины от него просто в восторге. Мэл удивленно посмотрела на бокал с коктейлем и осторожно отпила глоток — Никогда еще не пробовала водку с мартини, — призналась она и удовлетворенно закивала. — Я тоже, — откровенно признался он. — Терпеть не могу крепкие коктейли. Они посмотрели друг на друга и громко рассмеялись. — В таком случае почему бы тебе не заказать себе пива? — предложила Мэл. Гарри решительно покачал головой: — Нет, нет, сегодня только шампанское и ничего другого. Ты создана для шампанского, как совершенно верно подметила Дорис в тот самый вечер, когда мы с тобой встретились в первый раз. А этот коктейль я заказал только для того, чтобы продемонстрировать свое знание последней моды и вообще всех модных привычек современной молодежи. Тем более что это наше первое и по-настоящему серьезное свидание. — Это в самом деле свидание? — Разумеется, — твердо сказал Гарри. — В таком случае я должна наслаждаться каждой секундой нашей встречи? — Совершенно верно. Я собираюсь заняться тем же самым. — Он взял ее за руку и хитро подмигнул. — Мы сидим с тобой уже почти пять минут и за все это время не сказали друг другу ни одного дурного слова. — Да, похоже, это уже своеобразный рекорд, — согласилась Мэл. Гарри кивнул и показал на бокал. — Ты будешь пить этот коктейль? — Та покачала головой: — Нет, я поберегу себя для хороших напитков — Очень разумно с твоей стороны, — одобрил ее Гарри и подозвал бармена. — В таком случае не будем терять времени. — Он расплатился и подал ей руку. Мэл удивленно посмотрела на него: — А мне казалось, что нас пригласили к восьми часам. — Да, но я забыл сообщить тебе, что это за городом. Мать всегда отмечает свой день рождения в загородном доме, который больше похож на фермерский. Мэл с недоумением посмотрела на свое роскошное платье и попыталась представить себя в нем на пороге фермерского дома. — Гарри, боюсь, что мое платье совершенно не подходит для фермы. — Не волнуйся, все будет нормально, — успокоил ее Гарри. — Когда мы приедем туда, мать найдет тебе что-нибудь более подходящее. Думаю, у нее найдется какой-нибудь старый халат и резиновые сапоги. — Он взял ее под руку и настойчиво повел к выходу. Возле портье Мэл остановилась и забрала небольшую коробку, перевязанную золотистой лентой. — Это подарок твоей маме. — Гарри хлопнул себя по лбу: — Я так и знал, что что-нибудь непременно забуду. — Когда они вышли из отеля, их уже поджидал большой белый лимузин. Увидев его, Мэл расхохоталась: — Ничего себе. У нас будет неплохая поездка, надо полагать. Не слишком ли расточительно для полицейского сыщика? Я чувствую себя голливудской кинозвездой. — Запомни, что детективы и кинозвезды никогда не садятся за руль после употребления спиртного. Последний раз я заказывал такой лимузин много лет назад. Тогда я встречался с Джессикой Бразертон. Боже мой, она была в таком шикарном платье, что у меня дух захватывало! А когда мы возвращались домой, то всю дорогу целовались, а под конец она даже позволила мне залезть ей под платье. Мэл насупилась и строго посмотрела на спутника. — Сомневаюсь, детектив, что у тебя это получится во второй раз. Гарри всплеснул руками, приложил их к груди и посмотрел на нее невинными глазами. — О, Мэл, ты даже не представляешь, как твои слова ранят меня! Она не выдержала и засмеялась: — Теперь я точно знаю, что ты сумасшедший. — Я? — оторопело воскликнул он. — А мне всегда казалось, что это ты сумасшедшая. Мэл огляделась вокруг и недоуменно посмотрела на Гарри. — А где же твой лучший друг Сквиз? — Остался дома, — с нескрываемой грустью ответил он. — Он вообще очень плохо ведет себя на подобных вечеринках. Сегодня он проведет вечер с Майрой. Мэл удивилась еще больше: — С Майрой? Кто это? — Это еще одна женщина моей жизни, — шутливо ответил Гарри. — Я так и знала, что у тебя есть еще одна женщина, — сказала она и погрозила ему пальцем. Лимузин в этот момент свернул на шоссе и выехал за город. Гарри вынул из ведерка со льдом бутылку шампанского, откупорил ее и налил два полных бокала. — Добро пожаловать на семейную ферму Джорданов, — тихо произнес Гарри и серьезно посмотрел на спутницу. Был чудесный вечер — теплый и безветренный, с огромной полной луной на безоблачном небе. Струнный квартет усердно играл Гайдна, а элегантные официанты в белых пиджаках сновали вдоль столов, стараясь обслужить гостей по высшему разряду, которые беззаботно болтали друг с другом, то и дело поздравляя хозяйку с днем рождения. Миффи Джордан выглядела великолепно и гостеприимно встречала запоздавших гостей, приветливо пожимая им руки и обмениваясь традиционными фразами. Огромный белый лимузин выглядел довольно странно на фоне большого количества автобусов и стареньких автомобилей. — Теперь я действительно ощущаю себя голливудской кинозвездой, — смущенно сказала Мэл, бросив взгляд на ряд черных «мерседесов» и «саабов», припаркованных возле дома. — Старая гвардия коренных жителей Новой Англии давно уже сменила консервативный образ жизни, а вместе с ним и допотопные автомобили, — пояснил Гарри. — Кроме, разумеется, моей упрямой матушки. Через несколько минут ты поймешь, что я имею в виду. Мэл одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в правоте Гарри. Мэллори действительно чем-то напоминала богатую, холеную, аристократически воспитанную примадонну Голливуда того самого возраста, когда весь мир у ее ног, а за плечами богатая приключениями и эмоционально насыщенная жизнь. В шикарном платье от Валентино она выглядела настолько величественно, что в ней без труда можно было угадать виновницу торжества. Гарри подошел к матери, обнял ее, трижды поцеловал, после чего повернулся к Мэл, взял ее за руку, подтолкнул. — Мама, это… — Мэллори Мэлоун! — всплеснула та руками, прервав сына на полуслове. — Боже мой, кто бы мог подумать! Какой приятный сюрприз! А я тут целый день ломаю голову, тщетно пытаясь определить избранницу моего сына. Должна сказать вам, дорогуша, что в жизни вы выглядите намного лучше, чем по телевизору. Добро пожаловать на древнюю ферму Джорданов. Она поцеловала Мэл в щеку, а затем изящным жестом вручила ей салфетку. — Мне плевать, что там говорят об этих салфетках, но губную помаду они стирают отменно. — Она подхватила ее под руку и повела к столу, не обращая никакого внимания на сына. — А сейчас, дорогая, я хочу познакомить вас с моими многочисленными гостями. Это мои старые и добрые друзья, в обществе которых я провела свои лучшие годы. — При этом она многозначительно подмигнула Мэл. — Не волнуйтесь, я не позволю им задавать лишние вопросы. В течение следующего часа Миффи усердно знакомила Мэл со всеми своими друзьями, а Гарри стоял позади них и сиял от счастья, видя, как все ахают и охают, узнавая в гостье известную телезвезду. Единственное, что беспокоило его в этот момент, чтобы мать не переиграла роль сердобольной мамаши, которая стремится во что бы то ни стало женить сына. Он обещал Мэл, что эта встреча ее ни к чему не обязывает, и был преисполнен решимости выполнить свое обещание. Глава 20 А в это самое время, когда гости Миффи Джордан усаживались за праздничные столы, у старого особняка начала века, что на южной окраине Бостона, остановился фургон цвета металлик. Он припарковался напротив дома в тени густых деревьев и был практически никому не виден. Когда-то это был дорогой частный особняк в аристократическом районе города, но потом все изменилось, и сейчас его сдавали в аренду небогатым жильцам, одной из которых была Сьюзи Уокер. Верхний этаж дома пустовал уже несколько месяцев, и Сьюзи была очень довольна этим обстоятельством, так как прежняя соседка, юная студентка, часто собирала у себя друзей, и всю ночь гремела музыка. Чаще всего оттуда доносилась одна и та же песня Уитни Хьюстон «Я всегда буду любить тебя». А потом она переехала, и Сьюзи наслаждалась тишиной и спокойствием. На этой неделе она работала в ночную смену. Поэтому сегодняшний вечер она решила провести с пользой для себя. Сначала она сходила в парикмахерскую, где ей сделали неплохую прическу, а потом зашла в ближайший супермаркет и подобрала себе шелковое платье, в котором выглядела не хуже голливудской дивы. Ее сестра Терри собиралась устроить на следующей неделе вечеринку, и поэтому эта покупка была весьма кстати. Вернувшись, Сьюзи долго бродила по пустому дому, тщательно раскладывая новые вещи в гардеробе. Вечер выдался теплым, и она распахнула окно. Потом заварила себе чай на травах и приняла две таблетки от головной боли, которая часто мучила ее в последнее время. Осталось разогреть курицу с макаронами, плотно поужинать и отдохнуть перед ночной сменой. Пока еда разогревалась в микроволновой печи, она еще раз прочитала письмо от сестры, в котором та сообщала, что решила выйти замуж за друга, с которым была знакома еще со школы, и просила ее быть свидетельницей. Сьюзи никогда раньше не участвовала в подобных мероприятиях, но сейчас ее волновало только одно — может ли свидетельница появиться в черном платье? После ужина Сьюзи позвонила матери и немного поболтала с ней. Она всегда звонила ей вечером в пятницу, за исключением, естественно, тех случаев, когда была занята на работе. На этот раз главной темой их непродолжительной беседы стала предстоящая свадьба Терри. — Сьюзи, ты, надеюсь, сможешь прийти на свадьбу сестры? — с надеждой в голосе спросила мать. — Разумеется, мама, — уверенно ответила та. — Как можно пропустить такое грандиозное событие? Я даже новое платье купила по этому случаю. Закончив разговор с матерью, она пошла в ванную. Окно в ванной было открыто, и мужчина наблюдал за ней в бинокль. Когда на девушке остались только узкие трусики и столь же необременительный бюстгальтер, она потянулась, поправила волосы, подошла к окну и закрыла его. Увидев ее обнаженное молодое тело, он напрягся и стал шептать самые грязные ругательства, которые только знал: «Сука, стерва, проститутка, шлюха…» Эти ругательства срывались с его губ как бы непроизвольно и с такой ненавистью, что у него даже лицо перекосилось от злобы. Сьюзи быстро вытерлась, надела свою белую больничную униформу, тщательно осмотрела содержимое сумочки и облегченно вздохнула, наткнувшись на связку ключей. Слава Богу, что они в конце концов отыскались. Перед выходом она еще раз посмотрелась в зеркало, поправила юбку, застегнула пуговицы на кофте и пригладила волосы. Обратив внимание на темные круги под глазами, подумала, что нужно как следует отоспаться после дежурства. А потом улыбнулась и подбодрила себя: — Ничего страшного, Сьюзи Уокер, завтра в это же время ты будешь выглядеть совсем другим человеком. Уже выходя из дома, она вдруг вспомнила, что не закрыла окно в спальне, чертыхнулась и быстро побежала обратно. Заперев дверь квартиры, она спустилась вниз и так же тщательно заперла за собой входную дверь, проверив несколько раз, хорошо ли она это сделала. В этот момент из другой двери вышел Алек Клосовски, ее сосед по дому, который работал барменом в небольшом баре на Ньюбэри-стрит. Он приветливо помахал ей рукой. — Ты правильно делаешь, Сьюзи, что так тщательно запираешь дверь, — одобрительно отозвался он. — Сейчас такие времена, что можно ожидать чего угодно. В последнее время здесь шастает столько психов, что приходится запирать двери на все запоры и засовы. — Знаешь, Алек, я тут недавно потеряла ключи на автостоянке. Правда, они потом нашлись, но я не знаю, в чьих руках они побывали. Он серьезно посмотрел на соседку. — Думаю, тебе следует поменять замки, — рассудительно заметил он. — Кто знает, Сьюзи, что может случиться. — Да, ты прав. Пока! — крикнула она, садясь в машину. Он помахал ей рукой и направился к своей машине. А мужчина в фургоне внимательно проследил, как она выехала из двора и помчалась в сторону больницы. Посмотрев на часы, он сокрушенно покачал головой. Она снова опоздает на работу. Как он ненавидел тех, кто не может рассчитать свое время и всегда опаздывает! Сам он никогда не опаздывал. Он следил за ней уже не одну неделю и пришел к выводу, что она в принципе не способна распределять свое время. Причем следил чуть ли не с секундомером, выверяя каждый ее шаг, каждое движение. Конечно, кто-то другой предпочел бы провести это время в кинотеатре или ресторане, но он был человеком действия, считая все остальное пустой тратой времени. Сейчас еще рано приступать к делу. Во всех близлежащих домах еще горел свет, а по улице то и дело проходили люди. Надежно укрывшись за темными стеклами своего фургона, он достал из кармана серебряную флягу с бренди и налил себе небольшой стаканчик. Немного пригубив, он откинулся на спинку сиденья и с удовольствием представил себе финальный момент весьма приятной для него развязки. Глава 21 Вечеринка по случаю дня рождения Миффи Джордан шла своим чередом. Со временем Гарри потерял Мэл из виду, в последний раз он ее видел, когда его дядя Джек, обняв ее за талию, повел на другой конец лужайки. Мэл весело смеялась и, казалось, совершенно забыла о нем. Дядя Джек был старым ловеласом и не упускал случая приударить за интересной женщиной. На его счету было уже четыре женитьбы и столько любовниц, что он и сам их не мог сосчитать. — Похоже, что этот старый бабник увел у меня невесту, — пожаловался Гарри матери. Они сидели под тентом и наблюдали за тем, чтобы все шло по разработанному плану. — Не волнуйся, Гарри, — успокоила его Миффи. — Сейчас он уже не так опасен, как в прежние годы. Думаю, что к началу ужина они будут здесь. Кстати, она будет сидеть здесь, рядом с тобой. — С этими словами Миффи взяла карточку Джека и перенесла ее на другой стол. — А Джека мы посадим рядом с Бидди Белмонт, которая намного старше его и к тому же абсолютно глухая. Пусть развлекается с ней. Ему придется каждое слово повторять ей не менее трех раз. За это время все пузырьки выйдут не только из него, но и из шампанского. Они весело рассмеялись. Гарри обнял мать и поцеловал ее в щеку. — Мама, тебе говорили когда-нибудь, что ты совершенно поразительная женщина? — Да, твой отец, — мгновенно отреагировала та. — Он сказал мне это в тот день, когда попросил моей руки. Правда, с тех пор больше никогда в жизни не осмеливался повторить эти слова. Думаю, это связано с какими-то моральными запретами. Скорее всего он просто не хотел развращать меня неумеренной лестью. В этот момент на высоком крыльце дома появился дворецкий в парадном костюме и несколько раз ударил в гонг, возвещая о том, что ужин готов и пора рассаживаться за столы. Все собрались под тентом и разыскивали свои места по разложенным на столах карточкам. — Ах, вот вы где? — радостно сказал Гарри, увидев приближавшихся дядю Джека и Мэл. Она держала старика под руку и внимательно слушала его болтовню. Услышав слова Гарри, дядя Джек удивленно вскинул бровь и взмахнул рукой. — Гарри, надеюсь, Мэллори не придется скучать за этим столом? Я положил хорошее начало и хочу, чтобы она не затерялась среди твоих многочисленных родственников из числа Джорданов и Пискоттов. — При этом он похлопал Мэл по руке, а она одарила его очаровательной улыбкой. — Нет, дядя Джек, — твердо сказал Гарри, — я понял ваш намек, но боюсь, что вам придется довольствоваться обществом очаровательной Бидди Белмонт. Это соседний столик. — Твоя мать снова решила наказать меня! За что? Чем я провинился перед ней? — Это вовсе не наказание, дядя Джек, — успокоил его Гарри. — Просто она считает, что каждый мужчина на этом торжестве должен выполнить свой долг. В конце концов, это ее день рождения, и она имеет право рассаживать гостей так, как считает нужным. — Мы еще увидимся, Джек, — махнула ему рукой Мэл, когда тот поплелся на свое место. — Мэл, я начинаю ревновать тебя, — шутливо сказал Гарри, поворачиваясь к ней. Она рассмеялась и игриво захлопала длинными ресницами. — Ну и зря. Он похож на старого аристократа, который решил вспомнить молодость. Было бы жестоко отказать ему в такой малости. В этот момент официанты подали черную икру, и дворецкий торжественно объявил о начале ужина. Мэл хорошо себя чувствовала среди этих людей. Обычно на подобных вечеринках она спрашивала себя, что она тут делает и какое во всем этом веселье. Но сейчас все было по-другому, как-то естественно и по-настоящему приятно. Правда, ей никогда прежде не приходилось бывать на таких аристократических приемах, где все знали друг друга чуть ли не с детства, вместе проводили свободное время, отмечали дни рождения и свадьбы, вместе хоронили близких. И именно поэтому они были такими близкими, доброжелательными и в высшей степени деликатными по отношению друг к другу. Она повернулась к Гарри. Он, почувствовав на себе ее взгляд, вопросительно посмотрел на нее. — Что-нибудь не так? — Нет, все прекрасно, — прошептала она ему на ухо. — Скоро начнутся танцы. Если у тебя есть танцевальная карта, как это было в старые добрые времена, то я готов написать напротив каждого танца свое имя. — Ты готов пригласить меня даже на вальс? — Прежде всего на вальс. Ты что же, думаешь, что я не умею танцевать вальс? Первой на поляну вышла Миффи Джордан в сопровождении брата. Они весело закружились под звуки знаменитой мелодии «Дым застилает твои глаза». Все гости дружно зааплодировали грациозной паре, а потом стали присоединяться к ним. — Это их любимая мелодия, — пояснил Гарри, уводя Мэллори за собой на поляну. — Мои родители всегда начинали торжественные вечеринки с этой песни и первыми выходили на танец. Мэл понимающе кивнула и с легкой завистью подумала, что это прекрасная традиция, которой и она хотела бы следовать в своей жизни. Гарри крепко прижал ее к себе, и они закружились в вихре веселого танца. Они танцевали легко, непринужденно, и вскоре она убедилась, что он не зря ходил на уроки танцев. Никогда еще ей не встречался такой понятливый, вежливый и вместе с тем напористый партнер. — Ты неплохо танцуешь, — прошептал он ей на ухо. — И где же ты научилась этому? — Брала уроки, но уже после окончания школы. Откровенно говоря, я старалась посещать почти все курсы, которые только возможно. Он понимающе кивнул и улыбнулся. — А уроки жизни ты, случайно; не брала? — К его удивлению, она согласно кивнула: — Да. Как это ни странно, но я училась даже этому. Понимаешь, когда я была школьницей, меня никто никогда и ничему не учил. И вообще я росла как волчонок в лесу. А потом вдруг поняла, что слишком многое упустила и надо наверстывать упущенное. Гарри еще крепче прижал ее к себе и уткнулся носом в ее волосы, пахнущие цветами и лесными травами. У него даже голова закружилась от этого запаха. — Послушай, Мэл, как насчет того, чтобы прогуляться по нашему саду? Она кивнула, и они медленно пошли по тропинке в сад. А Миффи и дядя Джек внимательно смотрели вслед удаляющейся парочке. — Джек, что ты думаешь о ней? — спросила Миффи, поворачиваясь к брату. — Прекрасная женщина, — без колебаний ответил тот. — Высший класс. Ты же знаешь, я большой знаток женщин и никогда не ошибаюсь. — Да уж, знаю, — погрозила она ему пальцем. — Держись от нее подальше, старый развратник, — пошутила она. — У меня с ней связаны большие надежды. Если Гарри сумел оторваться от своей работы, то это уже хороший признак. — Он был бы безнадежным глупцом, если бы не сделал этого. Самым настоящим идиотом, — добавил он, с завистью глядя им вслед. Вдоль тропинки висели лампочки, освещавшие ее, и придавали деревьям загадочный и даже романтический вид. А когда они вышли на полянку, засаженную розами, Мэл ахнула от восторга. Она внимательно вчитывалась в каждую табличку с названием сорта и жадно вдыхала в себя терпковатый аромат цветов. — Знаешь, эти цветы напоминают мне о далеком детстве. Я очень люблю их. В детстве я сама выращивала розы на террасе, но их было очень мало. К тому же их постоянно терзал сильный ветер. — Расскажи об этом моей матери, — посоветовал Гарри. — Она всегда радуется как ребенок, когда встречает человека, который тоже когда-то выращивал цветы. Тем более что это еще один козырь в копилку твоих талантов. Издалека донесся слабый звук замечательной мелодии «Лунная река». Гарри остановился и пристально посмотрел на Мэл, которая не могла оторвать глаз от больших кустов роз. — Мэл, я не знаю, что на меня подействовало — эта замечательная музыка или запах роз, но мне вдруг очень захотелось поцеловать тебя. Надеюсь, ты не расценишь это как посягательство на твою свободу? В конце концов старые друзья могут поцеловаться без каких бы то ни было предрассудков. Она подняла голову и сделала шаг к нему. — Если быть точными, то нас с тобой вряд ли можно назвать старыми друзьями. Он обнял ее за талию и притянул к себе. — Хорошо, скажи мне откровенно, я целовал тебя раньше? — Она посмотрела ему в глаза и вдруг ощутила нарастание щемящего чувства радости. — Да, мне кажется, что-то такое между нами уже было. Конечно, это был дружеский поцелуй, не более того, но все же он был. Кстати сказать, это произошло через минуту после того, как ты пообещал, что не будешь приставать ко мне. — Думаю, я поступил опрометчиво, — тихо прошептал он. Мэл не стала дожидаться особого приглашения и, обхватив его за шею, прижалась к нему всем телом. В этот момент послышались чьи-то голоса. — Черт возьми, в сельской местности совершенно невозможно уединиться, — прошептал Гарри. — Кстати сказать, наш контракт не будет иметь реальной силы ни в одном из наших судов. — Это почему же? — Потому что я сын своего отца и смогу добиться судебной сделки. — Какой еще сделки? — не поняла Мэл. — О дополнительных поцелуях по настоянию ответчика. — Мэл запрокинула голову и засмеялась, но ее смех был прерван крепким поцелуем, от которого у нее побежали мурашки по телу. Хорошо, что она была защищена его обещанием не приставать во время вечеринки, а то пришлось бы худо. Впрочем, ей очень нравилось, как Гарри ее целует, и именно поэтому она не пыталась остановить его. Снова послышались голоса. Он оторвался от нее, взял за руку, и они медленно пошли к дому. — Я вырос в этом доме, — с нескрываемой грустью сообщил Гарри, направляясь с Мэл в библиотеку через большую гостиную. Мэл с интересом оглядывалась по сторонам, словно запоминала расположение комнат и вещей в этом небольшом, но очень уютном доме, который действительно был похож на жилище преуспевающего фермера. Причем наибольший интерес вызывали у нее старинные, почти антикварные вещи, в огромном количестве расставленные на столах и полках. А библиотека поражала не только своим интерьером, но прежде всего большим количеством книг, среди которых выделялась классическая литература. Старомодная лампа отбрасывала свет на все внутреннее пространство библиотеки, что делало ее еще более таинственной и загадочной. Мэл вдруг подумала, что именно о таком доме она мечтала в детские годы. К сожалению, эта мечта так и осталась для нее несбыточной. Ее пентхаус даже при самом сильном воображении трудно было назвать домом. На пороге библиотеки неожиданно появилась Миффи. — О, Гарри, ты решил показать Мэллори наш дом? Очень мило с твоей стороны. — Она улыбнулась и подошла к ним. — Знаете, дорогуша, именно здесь Гарри провел почти все свои детские годы. А я — свой медовый месяц, о чем нисколько не жалею. Помню, тогда я даже мысли не допускала, что могу оставить этот дом и уехать куда-то. А теперь меня тянет в дальние путешествия. Думаю, что мне просто хочется наверстать упущенное и попутешествовать. Она умолкла и взглянула на фотографию мужа. — Да, это наш Гарольд. Моя единственная и истинная любовь. Мне очень недостает его сейчас, — добавила она с грустью. Мэл посмотрела на Гарри и улыбнулась. Теперь она понимала, откуда у Гарри те черты характера, которые вызывали у нее удивление. А Миффи тем временем подошла к столу и стала показывать Мэл все фотографии, рассказывая, кто на каждой изображен. Их было много, что неудивительно, учитывая сам факт соединения двух крепких и многочисленных родов. — Понимаете, Мэл, и Пискотты и Джорданы всегда славились своей любвеобильностью и заводили много детей. Дело дошло до того, что мы сейчас с трудом припоминаем всех наших родственников. Она сделала паузу и с интересом посмотрела на Мэл. — А какая у вас семья, моя дорогая? — неожиданно спросила она, расставляя фотографии на прежнее место. — Надеюсь, не такая огромная, как у нас? Вы только представьте себе… — Она осеклась, поймав предупреждающий взгляд сына. После минутного замешательства Миффи быстро опомнилась и беззаботно расхохоталась. — Простите ради Бога! Гарри всегда упрекает меня в чрезмерном любопытстве, и не без оснований, надо сказать. Я совсем забыла, что вы познакомились совсем недавно и мало знаете друг друга. Мэл бросила на Гарри удивленный взгляд, а Миффи тем временем подхватила ее под руку и повела к выходу. — Мама, не пора ли подавать десерт? — крикнул он вдогонку, поспешив за ними на крыльцо. — Да, да, пожалуй, ты прав. Сейчас я распоряжусь насчет этого. — У тебя замечательная мать, Гарри, — тихо произнесла Мэл, вспомнив свое безрадостное детство. — Она такая живая, энергичная и… очень добродушная. — При этом она подумала, что Миффи обладает как раз теми качествами, которые напрочь отсутствовали у ее матери. Дворецкий подошел к гонгу и ударил двенадцать раз, после чего на поляну выкатили на тележке огромный торт, украшенный цветами и фруктами. Он был преимущественно желтого цвета, а его верхушку украшали огромные желтые розы. Оркестр заиграл традиционную музыку, а все гости хором запели «Happy Birthday To You». Миффи подошла к торту и одним махом задула все свечи. После этою она отрезала первый кусок и отложила его в сторону. — Как вы все прекрасно знаете, — торжественно объявила она, — этот первый кусок я отрезала для Гарольда, да пребудет с ним Всевышний. Второй предназначен для моего сына. А теперь прошу всех разделить со мной эту трапезу. — Она стала нарезать торт, при этом не забывая произносить имя гостя, которому предназначался отрезанный кусок. И каждый раз давала краткую характеристику этому гостю, а иногда даже рассказывала анекдот. Внимательно наблюдая за ней, Мэл не могла отделаться от чувства, что она все еще маленькая девочка, которая сидит в зале кинотеатра и с замиранием сердца смотрит какой-то волшебный фильм. И Миффи — одна из героинь этого фильма. И что все это будет продолжаться вечно, но только уже не в кино, а в самой что ни на есть ее реальной жизни. А все эти люди позволят ей стать неотъемлемой частью своего чудесного сообщества. Глава 22 Ровно в полночь свет почти во всех домах погас, и улица, на которой жила Сьюзи Уокер, погрузилась в непроглядную темноту. Мужчина вышел из «вольво» и с облегчением потянулся. Слишком долго ему пришлось сидеть в машине Придерживаясь затемненной стороны улицы, он быстро пошел по направлению к дому, за которым так долго наблюдал. Одет он был в темные брюки и черную рубашку. Дойдя до дома Сьюзи, он ловко перепрыгнул через ограждение и оказался во дворике, где обычно она оставляла свою машину. У двери дома он остановился и еще раз огляделся вокруг. Все тихо и спокойно. Ни души. Он вставил ключ в замок, несколько раз повернул его, открыл дверь и тихо вошел внутрь. При этом его охватило приятное щекочущее чувство неизвестности и предвкушение скорого наслаждения. Какое-то время он стоял в прихожей. Его дыхание стало учащенным и прерывистым. Немного успокоившись, он вынул из кармана небольшой фонарик. Тонкий луч света выхватил самые обыкновенные предметы — тумбочку, стул, вешалку, коврик на полу. Где-то в углу мяукнула кошка и забилась под диван. Он улыбнулся. Его всегда радовали домашние животные, в особенности кошки, так как, по его представлениям, они предвещали благополучный исход дела. Он знал этих животных с раннего детства, когда отлавливал их и проводил самые немыслимые эксперименты, разрезая на части и исследуя внутренности. Именно тогда он впервые ощутил какой-то странный прилив сил, когда они бились в предсмертных судорогах и жалобно визжали. А его мать всегда в таких случаях смеялась и повторяла, что он непременно станет хирургом. Положив на стол фонарик, он достал из кармана пару тонких резиновых перчаток и натянул их на руки. После этого он самым тщательным образом осмотрел кухню и брезгливо поморщился, увидев на столе недоеденную пиццу. А в раковине возвышалась гора немытой посуды. Черт знает что! Ну почему она не помыла посуду? Ведь у нее же есть посудомоечная машина! На другом конце стола он вдруг увидел лист бумаги и внимательно осмотрел его. Оказалось, что это недописанное письмо сестре, в котором Сьюзи извещала, что непременно приедет к ней на свадьбу и готова стать ее свидетельницей. Он улыбнулся, представив ее в нарядном платье рядом с невестой. Интересно, удастся ли ей выполнить эту почетную обязанность? Вряд ли, хотя все зависит от конкретных обстоятельств. Немного побродив по кухне, он перебрался в спальню. На пороге он остановился и, как гончий пес, глубоко вдохнул в себя застоявшийся запах постельного белья, одежды и парфюмерии. Многолетний опыт подсказывал ему, что у каждой женщины свой собственный неповторимый запах. Так, например, в спальне Саммер Янг воздух был пропитан парфюмом, губной помадой и сигаретным дымом. К счастью, Сьюзи Уокер была лишена этих недостатков. Она оказалась не в пример чище, аккуратнее, и в ее спальне преобладал запах туалетного мыла с легкой примесью больничных лекарств. Он посмотрел на кровать и гневно насупился. Ничего другого он и не ожидал. Постель была неубранной, как и у всех остальных его жертв. Со временем он пришел к убеждению, что в Америке, вероятно, нет ни одной женщины моложе двадцати пяти лет, которые убирали бы постель по утрам. Он присел на край кровати и провел рукой по небрежно скомканной простыне, обрамленной золотистой каймой. Эта постель по крайней мере была чистой, хотя все равно выглядела как прибежище проститутки. Он брал в руки все ее вещи, обнюхивал их и недовольно морщился от ненавистного запаха женской плоти. Оказалось, что Сьюзи предпочитает кружевное белье с оборочками и вышивками, а ее бюстгальтеры были тонкими, почти невесомыми и очень элегантными. Это был первый случай в его практике, когда нижнее белье женщины не вызывало у него стойкого отвращения. После этого он тщательно исследовал гостиную. В углу обнаружил ее ботинки, поднял и понюхал. Запах, конечно был, но не такой ужасный, как у Саммер Янг или у ее предшественниц. Здесь он долго не задержался и переместился в свое излюбленное место — ванную. Ванная комната — самое интимное место любого человека, и в особенности женщин. Здесь они раздеваются, моются, причесываются, осматривают свое тело, прикасаются к самым интимным местам, предаются самым развратным мечтаниям. Здесь же находится их косметика, всевозможные кремы, прокладки и вообще все, что может понадобиться женщине в тот или иной период времени. Он осмотрел все до мельчайших подробностей, потрогав руками даже какие-то ватные тампоны. После этого он решил осмотреть ее корзину с грязным бельем. Подобные вещи тоже давали ему немало ценной информации о характере и привычках его жертв. На крышке корзины сидела черная кошка, которая на этот раз даже не пошевелилась, когда он подошел к ней. Он снова вернулся в ванную, снял перчатки, поднес к лицу ее ажурные трусики и жадно вдохнул исходящий от них запах. Он долго вертел их в руках, переминал пальцами, прощупывая каждый шов, каждое углубление и представляя себе ту часть тела, с которой эти швы совсем недавно соприкасались. А потом он нащупал этикетку и поднес ее к глазам. «Секрет победы» было написано на ней крупными буквами. Он снова прижал трусики к лицу и сладострастно вздохнул. Потом быстро направился в спальню, лег на кровать, расстегнул брюки, прижал трусики к паху и громко застонал. Но и на этот раз ничего не получилось. Он проделывал подобный эксперимент уже много раз, но результат оставался одним и тем же. Оргазм не наступал. Для этого ему нужно было нечто большее — стон, крик и слезы беспомощной жертвы. Только на грани смерти женщины могли издавать тот бесподобный крик, который приводил его к долгожданному оргазму. Он дергался всем телом и корчился от внезапно нахлынувших воспоминаний о матери, которые вот уже столько лет господствовали над ним. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, который извивался на ее постели от боли, потому что она била его ботинком за то, что он отказывался прикасаться к ней. Причем она все время норовила ударить его по гениталиям, а он, согнувшись, закрывал руками свое естество. А Сьюзи в это время медленно подъезжала к своему дому, вглядываясь в темную улицу. Заглушив мотор, она вышла из машины, потянулась, глубоко вдохнула прохладный воздух и потерла виски, тщетно пытаясь унять боль. Проклятая мигрень вконец замучила ее! Никакие таблетки не помогают. Главная медсестра дала ей еще горсть таблеток и отправила домой, велев хорошенько отоспаться. Девушка отперла входную дверь и вошла в дом. Хорошо, хоть ключи не потеряла на этот раз. Включив в прихожей верхний свет, она увидела, что к ней бросилась кошка, которая как-то странно мяукала и терлась о ее ноги. Никогда такого еще не было. Она любила кошку, но часто забывала покормить ее, поэтому отношения между ними складывались не всегда хорошие. — Ты выбрала не совсем подходящее время для ласк — устало произнесла она, отпихивая ее ногой. Оставив сумочку на тумбочке, Сьюзи прошла на кухню, включила свет, подошла к окну, чтобы опустить штору, и замерла от неожиданности. Штора уже была опущена. Она вспомнила, что закрывала окно, но совершенно не помнила, что опускала ее. Сокрушенно покачав головой, Сьюзи пошла к холодильнику, вынула оттуда бутылку минеральной воды и налила себе полный стакан. Кошка сидела на стуле и внимательно следила за каждым ее движением, словно хотела что-то сказать. Выпив таблетки, Сьюзи устало опустилась на стул и сжала руками голову. Остается только ждать, когда лекарство начнет действовать. Что за черт! Она не должна была вернуться в это время! Он вскочил на ноги и прислушался. И вдруг его охватил панический страх. Он живо представил, как она входит в спальню и видит его сидящим на кровати. Никогда еще он не оказывался в такой идиотской ситуации. Что же делать? Он посмотрел на окно и с ужасом увидел, что с внешней стороны оно закрыто решеткой. Не долго думая он вошел в ванную, но и там его ждала неудача. Окно было слишком маленьким, он не сможет вылезть через него наружу. Значит, он в западне. А ее шаги уже раздавались в гостиной. Он выскочил из ванной, вбежал в спальню и залез в большой встроенный платяной шкаф. Он был в холодном поту. Никогда еще ни одна женщина не заставала его врасплох. Все всегда находилось под его контролем, и вот впервые произошел досадный сбой. Он порылся в кармане, вынул оттуда нож в пластиковом чехле, обнажил тонкое лезвие и, укрывшись за дверью шкафа, стал ждать. Глава 23 На обратном пути в Бостон Мэл и Гарри удобно устроились в просторном салоне лимузина и молчали, все еще находясь под впечатлением от вечеринки. Гарри держал ее за руку и тихо напевал вместе с Сантаной, невольно кивая головой в такт музыке. А Мэл искоса посматривала на него и улыбалась. Он действительно был непредсказуем и каждый раз поражал ее какими-то новыми сюрпризами. — А что ожидает меня в твоем ночном клубе? — шутливо спросила она. — Нас ожидает масса интересных событий и лучшие образцы латиноамериканской кухни. Что же до танцев, то сама убедишься, насколько я хорош в этом деле. Кстати сказать, танцевать придется в тесноте, так как площадка там не больше обеденного стола. Так что нам придется прижаться друг к другу. И не вздумай сопротивляться, Мэл. Уверяю, тебе это понравится. — Посмотрим, — уклончиво ответила она. Мэл задумалась и посмотрела в окно. Она подарила Миффи небольшой, но прекрасно оформленный альбом, который нашла в одном из самых дорогих магазинов Нью-Йорка. Та была чрезвычайно довольна и поцеловала ее в щеку. — Боже мой, какая прелесть! — воскликнула она и хитро подмигнула Гарри. — Знаете, моя дорогая, я приберегу его для фотографий своих долгожданных внуков. Если, конечно, Бог услышит мои молитвы и пошлет мне их в конце концов, потому что я уже и не надеюсь на своего непутевого сына. — При этом она, загадочно улыбаясь, посмотрела на них обоих. Через несколько минут Гарри попросил водителя остановить машину на углу, в двух кварталах от клуба. — Не хочу никаких идиотских расспросов, — объяснил он, поймав удивленный взгляд Мэл. — Знаешь, что могут подумать люди, увидев, как крутой полицейский детектив приезжает в ночной клуб на шикарном лимузине? — Да, это было бы похоже на приезд знаменитой кинозвезды, — пошутила Мэл и засмеялась. У входа в клуб, который располагался в старом здании бывшего склада, оживленно переговариваясь, стояли молодые люди и курили. Увидев Гарри, они приветливо поздоровались с ним, а некоторые пожали ему руку. Когда он открыл дверь, на них обрушился шквал звуков музыки и громких криков. Гарри мечтательно произнес: — Превосходно, не правда ли? Мэл вытаращила на него глаза, не зная, как отнестись к его словам. Сначала она подумала, что он шутит, но потом ей показалось, что он действительно в восторге от всего, что происходило в клубе. На небольшой сцене музыканты, примерно человек двенадцать, извлекали из своих инструментов такое обилие звуков, что казалось, их не меньше сотни. Это была какая-то забойная латиноамериканская мелодия, но понять это можно было только по движениям пышногрудой и длинноногой кубинки, которая танцевала на небольшом пятачке. Гарри подхватил Мэл за талию и потащил в самую гущу беснующейся толпы. — Нет, Гарри, я не умею танцевать такие вещи! — запротестовала она, но он не обратил на это никакого внимания. — Да здесь не требуется никакого умения, — успокоил он ее. — Просто держись за меня, вот и все. Остальное я тебе покажу. А в это время из дальнего конца зала на них с изумлением смотрел молодой человек. — Ванесса, ты только посмотри на эту парочку! — воскликнул Россетти. — Провалиться мне на этом месте, если это не Проф со своей женщиной. Боже мой, кто бы мог подумать! — добавил он, не сводя с них глаз. — Голову даю на отсечение, что с ним та самая Мэллори Мэлоун, о которой он так много говорил. Этот трудоголик, который всегда упрекает меня в пристрастии к ночным клубам, появляется здесь с телезвездой и так отплясывает. Вот это сюрприз! Он схватил Ванессу за руку и потащил к сцене. — Куда мы идем?! — закричала та. — Потанцуем, а заодно поздороваемся с Профом и его знаменитой партнершей. Гарри в этот момент смотрел в глаза спутнице, хитро подмигивал и выделывал такое, что у нее голова шла кругом. Она и не предполагала, что такой солидный и серьезный человек способен прыгать как мальчишка и вертеться юлой. — Вот так, хорошо, — говорил он, показывая ей очередное движение. — Молодец, у тебя все хорошо получается. Так бывает только у тех, кто обладает врожденным чувством музыкального ритма. Она старалась изо всех сил и, прикусив губу, следовала всем его указаниям, хотя это было нелегко. Вилять бедрами она все-таки стеснялась, но чувство неловкости быстро улетучивалось, оставляя лишь желание веселиться от души. — Самое главное — быть как можно ближе ко мне. Мы должны превратиться в единое целое. Именно в этом тайна латиноамериканских танцев. — А как же наш контракт? — напомнила ему Мэл, хотя и не возражала против того, чтобы повиснуть у него на плече. Прижавшись к нему всем телом, она подняла голову и посмотрела на партнера. — Сейчас лучше? — Еще как! — прокричал ей на ухо Гарри. — Ты делаешь поразительные успехи. Они прижались друг к другу бедрами и в такт ритму покачивали ими, ощущая необыкновенное возбуждение. — Балдеешь, Проф? Никогда бы не подумал, что ты способен на это! Гарри повернулся, увидел покрасневшее от энергичного танца лицо напарника. А потом наклонился к Мэл и прокричал: — Детектив Карло Россетти. — Он считает себя Шерлоком Холмсом, — радостно добавила Ванесса, восхищенно поглядывая на партнера. — Привет, Ванесса! — махнул ей рукой Гарри, не отпуская от себя Мэл. — По-моему, мы бесцеремонно прервали ваш разговор, — заметил Россетти, вытаращив глаза на Мэл. — Это Мэллори Мэлоун, о которой я тебе так много говорил, — неохотно пояснил Гарри, стараясь закрыть собой партнершу. — А это Ванесса, подруга моего напарника, которой через пару недель исполнится двадцать один год. — Совершенно верно, — охотно подтвердила та, подергивая плечами. — Я приглашаю вас на свою вечеринку. — После этого она замерла на мгновение и оторопело уставилась на Мэл. — Боже мой, вы та самая Мэллори Мэлоун, которая ведет знаменитое телешоу? Какой сюрприз! Вы прекрасно выглядите, миссис Мэлоун. Безумно рада с вами познакомиться. Мэл добродушно улыбнулась: — Спасибо, мне тоже приятно. Почему он назвал тебя Профом? — поинтересовалась она, еще крепче прижимаясь к Гарри. — Потому что у него есть диплом выпускника Гарварда, — охотно пояснил Россетти, опередив друга. — Вы, надеюсь, понимаете, что это означает? Мэл кивнула и с восхищением посмотрела на Гарри, как будто увидела его в первый раз. — Россетти, — поспешил отвлечь его Гарри, — мы только что приехали с вечеринки по случаю дня рождения моей матери. — Ты уже познакомил ее с матерью? — удивился тот. — Вот это, я понимаю, напор! Молодец! Гарри недовольно поморщился и еще крепче прижал к себе Мэл, как будто укрывая ее от наскоков бесцеремонного Россетти. — Ну ладно, — весело рассмеялся тот. — Желаю вам приятного отдыха. Россетти подхватил Ванессу, и они закружились в веселом танце. — Увидимся на моем дне рождения! — успела крикнуть им Ванесса через плечо. — Пойдем отсюда, — сказал Гарри, подталкивая Мэллори к выходу. — Куда? — удивилась Мэл, не желая покидать это шумное веселье. — На еще одно интересное мероприятие, — уклончиво ответил Гарри, выводя ее на улицу. Они вернулись к поджидавшему их лимузину. — Еще в один клуб? — поинтересовалась Мэл, доставая пудреницу. — Сейчас увидишь. — Он с любопытством наблюдал за тем, как старательно и умело она пудрила нос. Ее губы были столь чувственными, что у него возникло желание впиться в них, но он лишь тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Через десять минут лимузин остановился у какого-то солидного клуба в Бруклине. — Ты когда-нибудь играла в бильярд? — спросил Гарри, открывая перед своей дамой дверцу. — Немного, — скромно ответила она. Он понимающе улыбнулся: — Похоже, что эта ночь станет для тебя временем постоянной учебы, не правда ли? Ничего страшного, я покажу тебе, как это делается. Интерьер клуба чем-то напоминал помещение викторианской библиотеки. У стен стояли старые столы на резных ножках, на дубовых панелях висели старинные картины, а посреди зала располагались несколько бильярдных столов, над каждым из которых нависала лампа. К ее удивлению, здесь тоже почти все знали Гарри и приветливо здоровались с ним. Он заказал стол, взял кий, намазал его мелом, а потом повернулся к ней. — А теперь смотри, как нужно играть. Она внимательно наблюдала за тем, как он держит кий, как тот скользит у него между пальцами, и запоминала, как нужно бить по шару. — Все понятно, — сказала она через минуту. Гарри снисходительно посмотрел на нее и протянул кий. — Ну и отлично, теперь твой удар. Мэл наклонилась над столом и прицелилась. Плотно облегающее платье натянулось, подчеркивая все изгибы ее тела. Гарри смотрел на нее с восхищением. Мэл ударила красным шаром по белому, и тот с треском вкатился в лузу. — Вот видишь! — радостно воскликнула Мэл, — Ничего сложного здесь нет. Гарри развел руками: — В те далекие дни, когда моя мама была молодой и энергичной, женщины уступали джентльменам в игре. Они просто не могли позволить себе выиграть у мужчин. А сейчас все наоборот. Черт знает что! Ну нельзя же отнимать у нас все. Оставьте хотя бы бильярд. Это же такой жестокий удар по мужскому самолюбию. Мэл игриво улыбнулась: — Победа над мужчиной — это как будто бальзам на раны. Так что тебе придется доказать свое преимущество в честной борьбе, Проф. Он удивленно уставился на нее: — Мэл, почему у меня такое мерзкое чувство, будто ты уже играла в эту игру? Причем играла довольно результативно? — Вероятно, потому, что я когда-то работала в подобного рода заведении. Правда, это было много лет назад, но навыки все же остались. — Она умолкла и задумчиво осмотрела шикарный зал, обставленный дорогой антикварной мебелью. Ее зал был совсем другим. Он был огромным, грязным, прокуренным, заплеванным и, самое главное, заполненным пьяными типами, которые то и дело норовили ущипнуть ее за зад. Тяжело вздохнув, она посмотрела на приунывшего Гарри. — Готова заключить пари, что ты проиграешь мне уже первую партию. Пятьдесят на пятьдесят, идет? — Идет, хотя я вполне допускаю, что буду горько сожалеть об этом. И дурное предчувствие его не обмануло. Она выиграла с крупным перевесом, и ему пришлось вручить ей пятьдесят долларов. — Я бы с превеликим удовольствием засунула эту купюру в вырез платья, как это делала раньше, но он у меня такой глубокий, что сделать это практически невозможно. — Да, я уже обратил на это внимание и должен сказать, что это зрелище стоит пятидесяти долларов. В особенности тогда, когда ты наклоняешься над столом для очередного удара. Я и проиграл-то только потому, что не мог оторвать взгляд от этого выреза. — Сексист несчастный, — шутливо произнесла она и пожала ему руку. — Итак, Проф, что же нас ждет дальше? — Не знаю, что и сказать, — уныло ответил Гарри. — Лично мне уже хочется спать. Лимузин высадил их у Луисбург-сквер. Мэл удивленно уставилась на огромный старый дом с колоннами: — Гарри, ты живешь в этом доме? — Только на первом этаже. Остальную часть дома я сдаю внаем. Он открыл дверь, и она вошла в дом. В глаза бросился висевший на стене велосипед, а под ним на антикварном столике восемнадцатого века лежал дорожный шлем. Под столом она увидела ботинки на роликах и огромную игрушечную кость Сквиза. Причем все это лежало на старом персидском ковре ручной работы. — Это и вправду похоже на жилой дом, — одобрительно отозвалась она, направляясь в гостиную. — Я серьезно, Гарри. Это похоже на самый обычный дом, хотя с улицы кажется, что здесь все должно быть как в музее. — Благодарю за комплимент, — учтиво поклонился Гарри. — Располагайся и чувствуй себя как дома. Что тебе налить? — Кофе, если нетрудно. — Не обращая на него внимания, Мэл подошла к спальне и украдкой заглянула внутрь. Комната была небольшой, но очень уютной, в каких-то необычных бронзовых тонах, что еще больше усиливало ощущение благородной старины. На полу лежал толстый коврик. — Сквиз очень любил грызть этот коврик, когда был еще щенком, — пояснил Гарри, без труда догадавшись, что именно привлекло ее внимание. — А однажды так наелся этой гадости, что потом болел целую неделю. С тех пор он не ест ничего, в чем не уверен на все сто процентов. После этого Мэл заглянула в ванную комнату, которая поразила ее своими небольшими размерами. В старые добрые времена жители таких домов не очень-то засиживались в подобных помещениях. Все было гораздо проще. — Гарри, — крикнула она, — интересно, как ты помещаешься в такой ванной? — Без особого труда, — откликнулся он и включил кофеварку. — Она словно сделана для меня. — М-да, — произнесла Мэл и вернулась на кухню, где остановилась как вкопанная. — Боже мой, — воскликнула она, с восхищением осматривая оснащенную самой современной бытовой техникой кухню, — какая прелесть! Никогда бы не подумала, что ты можешь что-нибудь приготовить. — А кто тебе сказал, что я умею готовить? — спокойно спросил он. — Это все для показухи. Впрочем, иногда всем этим пользуются мои гости. Что же до меня, то я уже давно собираюсь научиться управлять этой хитроумной техникой, но все руки не доходят. Думаю, настанет время, когда я все брошу и отправлюсь в кулинарную школу, где меня обучат всем премудростям кухонной работы. Хотя шеф-повар из меня все равно не получится. — Это я могу сказать тебе прямо сейчас. Ты зря потратишь время. — Она облокотилась на мраморный шкаф и с любопытством смотрела на Гарри. — Не могу удержаться, чтобы не поблагодарить тебя за чудесный вечер. Давно уже мне не было так хорошо, как сегодня. Спасибо. — Не стоит благодарности, мадам, — нарочито торжественно ответил тот и отвесил грациозный поклон. — Не мадам, а Мэл, — поправила она его. — И не просто Мэл, а прекраснейшая из прекрасных, — пошутил Гарри. Она рассмеялась и игриво стукнула его по плечу. — А ты, судя по всему, вреднейший Гарри из всех вредных Джорданов. Я говорю серьезно, а ты все переводишь в шутку. — Не сомневаюсь, что тебе сейчас не до шуток. Ведь ты у меня дома, а контракт мы можем аннулировать по обоюдному согласию. — Он притянул Мэллори к себе, обхватил руками ее лицо и долго смотрел не отрываясь. — Нет, контракт остается в силе, — запротестовала Мэл, не предпринимая, однако, никаких попыток освободиться. — В таком случае давай договоримся о внесении в него специального приложения, учитывающего особый характер сложившихся обстоятельств. — Не дав ей ответить, он крепко прижал ее к себе и поцеловал. Мэл задрожала всем телом и обмякла. Ее губы стали мягкими и раскрылись. Через мгновение она уже не ощущала ног под собой. Она гладила его по голове, хотя умом понимала, что делать этого не стоит. Во всяком случае, на кухне. Неожиданно Гарри отстранился от нее: — Мэл, прости, я не хотел этого. Все случилось само по себе, надеюсь, ты веришь мне. — Я тоже не хотела, — призналась она и подумала, что если он сейчас отпустит ее, то она не удержится на ногах и рухнет на пол. — Будешь пить кофе? Она молча кивнула. Гарри усадил ее возле окна и налил чашку кофе. — А как насчет бутерброда или чего-нибудь в этом роде? Мэл быстро пришла в себя и рассмеялась. — Сразу видно, что имею дело с сыщиком. Это именно то, что мне сейчас нужно. Даже не верится, что несколько часов назад я так наелась, что и думать о еде не хотелось. Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Это называется экстрасенсорное восприятие чужих мыслей. — глубокомысленно заметил он. — Тебе с чем, с майонезом или горчицей? — И с тем, и с другим! — рассмеявшись, махнула рукой Мэл. Глава 24 Сьюзи вошла в ванную и, сбросив туфли, посмотрелась в зеркало. Да, надо отоспаться, иначе круги под глазами так и останутся. Она почистила зубы, умылась, смочила холодной водой полотенце и приложила ко лбу. Почувствовав некоторое облегчение, она подумала, что, видимо, надо на ночь привязать ко лбу пакет со льдом. Вернувшись на кухню и открыв холодильник, она обнаружила, что формочка для льда пуста. Ну что ж, придется потерпеть. И тут она вспомнила, что два месяца назад купила пару пачек замороженного гороха и положила их в морозилку. Это будет еще лучше, чем лед. Она завернет его в наволочку и положит на голову. Достав горох, Сьюзи прошла в спальню, аккуратно обвернула пачку наволочкой и почувствовала, что ее клонит ко сну. Старшая медсестра, давая таблетки, предупредила, что они очень сильные и она проспит целый день. Именно это ей сейчас и нужно. Прекратится невыносимая головная боль и исчезнут темные круги под глазами. Да и вообще надо хоть немного отдохнуть. Сьюзи посмотрела на часы и задумалась. Было уже очень поздно, но она знала, что Терри сейчас где-то в городе со своим женихом. Стало быть, нужно позвонить ей домой и оставить несколько слов на автоответчике. Положив горох на столик, она сняла больничный халат и швырнула его на стул. В этот момент на кровать запрыгнула кошка, громко урча и заглядывая ей в глаза. — В чем дело, Квенти? — удивленно спросила Сьюзи. — Успокойся ради Бога. — Забравшись под одеяло, она стала массировать затылок, пытаясь хоть немного заглушить боль. Потом набрала номер сестры и стала ждать, когда сработает автоответчик. В этот момент дверца стенного шкафа тихонько открылась и из него осторожно вышел мужчина в черном. Сьюзи лежала к нему спиной. — Привет, Терри! — громко произнесла Сьюзи, услышав сигнал автоответчика. — Я не очень хорошо себя чувствую последние дни, мигрень проклятая замучила вконец. Меня сегодня даже пораньше отпустили с работы, а старшая медсестра дала кучу таблеток, от которых я буду спать как убитая. Боюсь, что мы не сможем завтра встретиться с тобой… Точнее сказать, уже сегодня… Кошка напряглась, съежилась и уставилась куда-то поверх ее плеча. Ее глаза злобно сверкнули, и спина выгнулась дугой. — Да что с тобой случилось, Квенти? — Сьюзи повернулась посмотреть, что там такое. — О Господи! — едва слышно произнесла она онемевшими от ужаса губами и, прижав трубку к груди, подалась назад. — Что вы здесь делаете? Кто вы такой? Что… Он смахнул телефонный аппарат на пол и бросился на нее. Сьюзи ловко уклонилась, выскользнула из его рук и опрометью метнулась к двери, но не добежала. Он одним прыжком настиг ее и схватил за ногу. Сьюзи, потеряв равновесие, рухнула на пол и громко закричала. Мужчина схватил ее за волосы, подтянул к себе и зажал ее голову между ног. Она продолжала кричать, но крик этот был уже приглушенным и не представлял для него никакой опасности. — Если ты станешь кричать, — приставив к ее горлу острый нож, злобно предупредил он, — я тебя прирежу. Сьюзи затихла и уставилась на него полными ужаса глазами. Он вздохнул и смахнул свободной рукой капельки пота со лба. Он снова овладел ситуацией и немного успокоился. В этот момент послышались чьи-то глухие шаги. Это Алек Клосовски возвращался с работы. Он уже вставил ключ в замок, когда услышал какой-то странный шум. Повернув голову, он замер и прислушался. Ему показалось, что откуда-то донесся пронзительный крик. Но откуда? Похоже, из соседней квартиры. Он еще во дворе с удивлением увидел припаркованную на своем месте машину Сьюзи и отметил, что она почему-то вернулась домой необычно рано. Ведь ее ночная смена еще не закончилась. Потом он обратил внимание на то, что на кухне горит свет, и решил, что у Сьюзи снова разыгралась мигрень и она отпросилась домой. А кричала, возможно, кошка. Бездомные кошки часто устраивают кошачьи концерты и воют так, что мороз по коже идет. Немного подождав, он отпер дверь и вошел в свою квартиру. Сьюзи лежала на пакете с замороженным горохом и немного пошевелилась, чтобы отодвинуть его в сторону. Он еще сильнее прижал нож к ее горлу, и она почувствовала, как потекла струйка крови. Все это время девушка не сводила с него глаз, парализованная жутким страхом. Она видела, что перед ней самый настоящий сумасшедший. Умом она понимала, что надо что-то делать, но страх парализовал ее. Она не могла двигаться и даже говорить. Это был шок, причем в такой страшной форме, что делал человека практически беззащитным. В ее затуманенном мозгу мелькнула спасительная мысль — хорошо бы потерять сознание или хотя бы сделать вид, что находишься без сознания. Может быть, хоть это остановит психа. Увидев, что мужчина закрыл глаза, словно раздумывая, что теперь делать, Сьюзи осторожно просунула руку под себя и убрала пачку с горохом из-под спины. Через секунду она уже крепко сжимала ее в руке. Сейчас это было ее единственное оружие. Если она сможет отвлечь его хотя бы на секунду, то, может быть, ей удастся вырваться, выскочить из дома и позвать на помощь. Другого выхода просто нет. Сейчас или никогда. Собравшись с духом, она что есть силы ударила его по лицу этой пачкой. От удара пакет разорвался, и горох с шумом рассыпался по всему полу. Мужчина громко вскрикнул и инстинктивно закрыл глаза обеими руками. Сьюзи быстро вскочила на ноги и бросилась к двери, спотыкаясь на рассыпанном горохе. Никогда она не думала, что дверь ее спальни находится так далеко от кровати. А он продолжал кричать, потирая руками ушибленное место. Еще несколько шагов до спасительной двери… Всего лишь несколько шагов… Боже мой, где же эта проклятая дверная ручка… В этот момент она почувствовала на шее его цепкие руки. Он запрокинул ее голову, и она увидела перед собой совершенно безумные глаза маньяка, покрасневшие от удара и злости. — Не надо! — взмолилась девушка. — Пожалуйста, не убивайте меня! Последнее, что она увидела перед собой, — высоко занесенную для удара руку и сверкнувшее лезвие ножа. Как только нож вонзился в ее горло, он тут же бросил ее на пол и отпрянул назад, чтобы не оказаться запачканным сильной струей крови, хлынувшей из раны. Сьюзи схватилась обеими руками за горло и поплелась на полусогнутых ногах к кровати, оставляя за собой кровавый след. У кровати она медленно опустилась на пол и почувствовала, что больше не может поднять голову. Он какое-то время пристально смотрел на нее, а потом подошел и наклонился над ней. Она успела увидеть его туфли. Ее голова опускалась все ниже и ниже, пока не уткнулась в его начищенные до блеска туфли. Он стоял, внимательно следя за каждым ее движением. Наконец-то она затихла, но он не был уверен, что все кончено. Ведь она видела его и если выживет, то это будет для него началом конца. Нет, в таких делах надо быть уверенным на все сто процентов. Он схватил жертву за волосы, поднял голову вверх и перерезал сонную артерию. Вот теперь она уже точно никого и никогда не узнает. После этого он швырнул бездыханное тело на пол и долго стоял над ним, пытаясь справиться с охватившим его волнением. На ней были только узкие трусики, но вид обнаженного и совершенно беспомощного женского тела не вызвал у него абсолютно никакого сексуального желания. Он не привык к таким неожиданностям и теперь не мог полностью насладиться ею. Она все испортила, черт бы ее побрал! Немного успокоившись, он внимательно оглядел себя с ног до головы и недовольно поморщился. Его одежда была заляпана кровью. Его охватило жуткое чувство брезгливости, которое постепенно переросло в панический страх. Сейчас он был похож на человека, страдающего последней формой тропической малярии. Он сильно вспотел, и все тело сотрясала дрожь. Это она во всем виновата! Какого черта она приперлась домой раньше времени? Все должно было случиться по-другому, по его плану, то есть чисто, без напряжения и с максимальным для него удовольствием. А теперь он весь испачкан ее кровью и не ощущает никакого удовлетворения. Как все мерзко и гадко! Совершенно обезумев от ярости, он опустился на одно колено и стал отчаянно кромсать ее тело ножом. Из его глаз полились слезы, а перекошенный от неистовой злобы рот изрыгал самые страшные проклятия: — Сука, проститутка, грязная тварь… — Припадок ярости продолжался около минуты, потом он успокоился. Поднявшись на ноги, он отошел от бездыханной жертвы и посмотрел на свои руки. Пройдя в ванную, он аккуратно смыл кровь с перчаток, насухо вытер их полотенцем, затем тем же полотенцем удалил кровь с рубашки и брюк и тщательно вытер нож. Потом он выключил свет в ванной, вернулся в спальню, бросил последний взгляд на распростертое тело девушки, переступил через труп, выключил свет и направился на кухню, где тоже выключил свет и внимательно посмотрел в окно. Во дворе и на улице не было ни души. Еще раз оглядевшись, он подошел к двери и неожиданно наткнулся на кошку, которая громко мяукнула. Мужчина чертыхнулся, проклиная всех домашних животных и тех, кто их заводит, и вышел из дома, не заметив, что, когда он споткнулся о кошку, из кармана брюк выпал нож и упал на коврик в прихожей. Тщательно прикрыв за собой дверь, он посмотрел по сторонам, потом быстро зашагал на другую сторону улицы, где и скрылся в непроглядной темноте. Алек Клосовски открыл окно, чтобы проветрить перед сном спальню, и увидел быстро удаляющегося от дома человека. Теперь понятно, почему Сьюзи вернулась домой так рано. Где-то вдали послышался шум мотора, и через секунду мимо его дома проехал автомобиль. Но Алек уже засыпал и почти не слышал этого. — Я очень соскучилась по Сквизу, — тихо сказала Мэл, удобно устроившись на заднем сиденье машины, когда Гарри вез ее по пустынным улицам в «Ритц». Он покачал Толовой, словно сомневаясь в искренности ее слов: — Мэл, ты же не знаешь моего пса. Как ты можешь говорить, что соскучилась по нему? — Тебя я тоже знаю не очень хорошо, однако это не мешает мне скучать по тебе. — Возможно, но должен заметить, что ты меня знаешь гораздо лучше, чем я тебя. Она устало посмотрела на него: — Надеюсь, наш чудный вечер не закончится тем, что мы снова начнем спорить о том, кто кого лучше знает? — Почему бы и нет? — сказал он, пожимая плечами. — Ну ладно, — согласилась она, — на этой неделе я обязательно расскажу о себе все, что ты пожелаешь. Правда, не думаю, что это будет нечто чрезвычайно интересное, но если ты так настаиваешь, ради Бога. Кроме того, высоко в горах все равно нечем будет заняться. — Да, ты права, это самое лучшее место, где можно излить свою душу. — И, немного помолчав, 179 продолжил: — А в качестве платы за твою откровенность я позволю тебе вдоволь нагуляться со Сквизом. — Спасибо. — Вот мы и приехали, моя чудесная Золушка, — шутливо сказал Гарри, притормаживая перед входом в гостиницу. Мэл настояла на том, чтобы он привез ее задолго до рассвета, ссылаясь на то, что не может позволить себе вернуться в гостиницу во время завтрака в вечернем платье и со смазанной косметикой. Конечно, все это условности, но она решила придерживаться определенных правил, чтобы не давать повода для досужих сплетен. Когда машина остановилась, она мило улыбнулась, подалась вперед и поцеловала его в губы. — Увидимся завтра. То есть сегодня. — В семь часов, — напомнил ей Гарри. — И ни минутой позже. Ты должна быть как огурчик. — Да, если, конечно, мне удастся хоть немного поспать. — Без меня ты точно поспишь, — хитро прищурился Гарри. — Даже в этой гостинице. Однако в горах я тебе такого комфорта не гарантирую. Она засмеялась, помахала рукой на прощание и скрылась за дверью, даже не оглянувшись. Мужчина в черном прилагал немало усилий, чтобы вести свой фургон медленно и соблюдать все правила дорожного движения. Сейчас ему нужно было во что бы то ни стало благополучно добраться до дома и при этом не нарваться на дорожную полицию. Обратный путь домой показался ему самым долгим за все последние годы. Никогда еще ему не приходилось возвращаться домой при таких странных обстоятельствах. А виной всему эта стерва, которая неожиданно вернулась домой раньше времени. Он даже не захотел слушать свою любимую классическую музыку, которой всегда наслаждался после очередного дела. Сейчас его сил хватало только на то, чтобы внимательно следить за дорогой. Эта проститутка все испортила. А ведь какой был замечательный план! Свернув на свою улицу, он облегченно вздохнул и позволил себе немного расслабиться. А вот и его дом. Слава Богу, он добрался без происшествий. Металлическая дверь гаража громко лязгнула и с шумом закрылась за ним. Выключив мотор, он устало опустил голову на руль. Стало трудно дышать. У него был вид человека, который только что испытал сердечный приступ и никак не может прийти в себя. Через несколько минут он поднял голову, вылез из машины и, с трудом передвигая ноги, направился к дому. Ключ от главного замка находился у него на цепочке под рубашкой. Расстегнув ворот, он просунул руку под рубашку и вдруг ощутил пальцами еще не запекшуюся кровь Сьюзи. Содрогаясь от брезгливости и тошноты, он стал колотить по двери. — Впусти меня! Ради всего святого, впусти меня!.. Он истерически заплакал, сорвал с себя окровавленную рубашку, с большим трудом нащупал ключ, вставил его в замок дрожащими от страха и бешенства руками и в конце концов повернул его. Дверь распахнулась, и он почти на четвереньках вполз в дом. Только после этого он немного успокоился и, встав на ноги, запер ее за собой. Глава 25 У Гарри было прекрасное настроение, он постоянно ловил себя на мысли, что жизнь прекрасна и может быть еще прекраснее. Он проснулся рано, забрал Сквиза и поехал на джипе к гостинице, где его ждала полусонная Мэл. Они выехали за город. Сквиз, как всегда, уселся на свое любимое место на заднем сиденье, а Мэл дремала рядом с Гарри. Точнее сказать, не дремала, а крепко спала, так как за оставшееся после бурной ночи время так и не сомкнула глаз. Гарри часто посматривал на нее, и на его лице появлялась улыбка от предвкушения чудесного дня в горах. Мэл была прекрасной в эту минуту — сонной, расслабленной и совершенно беззащитной. Правда, она иногда просыпалась, смотрела на него своими огромными глазищами и даже порывалась что-то сказать, но сил явно не хватало, и она вновь погружалась в сладкий сон. А Сквиз то и дело высовывал голову из окна, принюхивался и тоже, судя по всему, предвкушал несказанное удовольствие от этой прогулки. Они миновали небольшой поселок, затем долго ехали по лесной дороге, и вскоре перед глазами появилось чудное лесное озеро, на берегах которого ютились скромные и уютные отели. Именно сюда приезжали истосковавшиеся по природе городские жители посидеть на берегу и насладиться рыбной ловлей. А рыбы здесь было немереное количество. А когда на дорогу выскочила свора собак, Сквиз грозно зарычал и даже попытался выбраться наружу, на что Гарри отреагировал строгим окриком. — Где мы сейчас? — удивленно спросила проснувшаяся Мэл, протирая глаза. — Мы сейчас там, где и должны быть, — шутливо ответил Гарри, сворачивая с основной дороги на грунтовую. Мотор натужно рычал, преодолевая покрытую гравием горную дорогу, а Гарри отчаянно крутил руль, объезжая ямы и огромные валуны. — К сожалению, это единственный путь к моей хижине, — пояснил он. Мэл вжалась в сиденье и с ужасом наблюдала за его маневрами на извилистой дороге. — По такой дороге без особой практики вообще нельзя проехать, — заключила она, с тревогой поглядывая на него. — У меня такое ощущение, что мы никогда не выберемся отсюда. Он снисходительно улыбнулся и остановил машину. — Если хотите знать, мадам, это только начало, — шутливо сказал он, открывая перед ней дверцу. — Прошу вас покинуть это опасное средство передвижения. Мэллори выскочила из машины без его помощи и сладко потянулась. — О Боже мой, какая прелесть! Как здесь красиво! И тут она заметила небольшой бревенчатый домик, приютившийся на склоне горы. Он был аккуратным, с узкими окнами и островерхой крышей, покрытой в некоторых местах снегом. Входная дверь была такой мощной, что казалось, ее не могла бы взять приступом даже целая армия. По обеим сторонам небольшой веранды громоздились огромные гранитные скалы. Мэл завистливо вздохнула. — Интересно, какие еще сюрпризы вы, Джорданы, приготовили для меня? Есть ли еще нечто такое, что могло бы вызвать у меня такой прилив зависти? Может быть, какой-нибудь древний рыцарский замок в Испании? Или, на худой конец, вилла в Тоскане? — Боюсь, больше у нас ничего нет. Кроме того, чтобы владеть замками, надо быть по крайней мере маркизом, а мы, Джорданы, всегда были простыми крестьянами. — И детективами, — напомнила она ему. — Мэл, давай забудем про детективов, хорошо? Хотя бы на эти выходные. Сквиз жалобно заскулил, вероятно, обиженный тем, что на него никто не обращает внимания. — О, бедняжка, — всплеснула руками Мэл, — мы совсем забыли про тебя! Гарри открыл машину, и пес, радостно махая хвостом, завертелся у них под ногами. — Вижу, ты не единственный, кому здесь очень нравится, — заметила Мэл, потрепав собаку по холке. — Да, это его любимое место, — подтвердил Гарри, наблюдая за тем, как Сквиз бросился в чащу леса. — Думаю, что в такой глуши он ощущает свое далекое родство с волками. Ему, видимо, кажется, что он снова стал диким животным. — Он вытащил из багажника огромную дорожную сумку и пошел по направлению к хижине, а Мэл последовала за ним, прижав к груди небольшую корзину с заготовленными шеф-поваром продуктами. Гарри достал ключ, отпер дверь и вежливо пропустил вперед спутницу. Предчувствие не обмануло ее. Этот домик действительно был необыкновенно уютным, хотя и не очень большим. Деревянные стены потемнели от времени, а висящие на них украшения индейцев навахо придавали ему вид какого-то романтического жилища конца прошлого века. На массивном дубовом столе она заметила бронзовые статуэтки всадников на лошадях, а под ногами приятно пружинил старый ковер ручной работы. Во всем чувствовался безупречный аристократический вкус жителей Новой Англии, бережно относящихся к своему прошлому. Даже камин у противоположной стены был настолько огромным и монументальным, что в нем, казалось, можно было бы быка зажарить. — О, Гарри, какая прелесть! — не удержалась от восхищения Мэл, внимательно разглядывая диковинные предметы. Тот улыбнулся и задумчиво провел рукой по свежевыбритому подбородку. — Что-то ты слишком немногословна для сотрудника телевидения. — Я просто не нахожу слов, чтобы выразить свой восторг, — откровенно призналась она. — Если же ты хочешь получить отчет в письменном виде, то я бы написала только одно слово — блаженство. — Она замолчала и хитро посмотрела на него. — Гарри, а тебе не приходило в голову, что есть немало женщин, которые согласились бы выйти за тебя замуж только из-за твоей недвижимости? Мне очень понравилось везде, где мы были. — С этими словами она плюхнулась на мягкий диван в дальнем конце холла. — Хватит рассиживаться, — шутливо ответил он. — Пойдем, я покажу тебе все остальное. Он повел ее в комнату с огромными окнами, откуда открывался прекрасный вид на покрытые лесом горные вершины. Мэл всплеснула руками и застыла, завороженная необыкновенной красотой природы вокруг дома, не в силах выразить словами свое восхищение. Ветерок теребил листья на деревьях, и укрывшиеся на их ветках птицы так весело щебетали, что у нее дух захватывало. Даже солнце здесь казалось намного теплее и ласковее. — У меня нет слов выразить свое восхищение этой красотой, — тихо произнесла она, не отрывая взгляда от горных вершин. — Еще бы, — гордо поддержал ее Гарри. — Каждый раз, когда я приезжаю сюда, у меня возникает мысль о том, какого черта я торчу в этом душном городе и трачу время на поиски всяких мерзавцев и преступников. А здесь такая красота, что хочется поселиться в этом домике и никогда больше не покидать его. К сожалению, пока это из области мечтаний. Остается довольствоваться тем, что после каждой поездки сюда происходит какое-то странное обновление моей души, после чего я возвращаюсь в Бостон совершенно другим человеком. Правда, такие поездки в последнее время стали большой редкостью. — "Это возрождает мою душу", — процитировала Мэл известную сентенцию из Библии и многозначительно посмотрела на Гарри. — Да, кто бы ни написал эти мудрые слова, — согласился с ней Гарри, — он правильно понял суть. Хотя некоторые из тех, кто приезжал сюда, могли бы не согласиться с подобной оценкой. Мэл сразу же догадалась, кого именно он имел в виду. — Твоя жена? — Он кивнул: — Джилли ненавидела эту хижину и все, что ее окружает. Она была здесь один раз и после этого наотрез отказалась приезжать сюда. — Он грустно улыбнулся и посмотрел вдаль. — В то время ей был двадцать один год. — И это была та самая красивая девушка в откровенно открытом платье, которой ты так восторгался и которая позволила тебе залезть ей под платье, когда вы возвращались домой в лимузине? — высказала догадку Мэл. — Почему ты решила, что это была именно она? — спросил Гарри. Мэл пожала плечами: — А на ком еще ты мог жениться? Джордан стоял прислонившись плечом к балкону и смотрел на вершину горы, но у нее возникло впечатление, что на самом деле он ничего не видит. — Когда мы познакомились, — сказал он после долгой паузы, — ей было девятнадцать. Тогда она работала официанткой в маленьком придорожном кафе в пригороде. Она родилась и выросла в небольшом городке в штате Алабама, и у нее был такой чудный южный акцент, что я мог слушать ее часами. А еще у нее были длинные золотистые волосы и необыкновенные глаза цвета выдержанного виски. Джилли действительно была очень красивой, и, когда шла по городу, все парни оборачивались вслед и не скрывали своего восхищения. При этом она была своенравной, как дикая кошка, и часто разъезжала по городу на своем старом мотоцикле «харлей». Помню, я часто ждал, когда она закончит работу и помчится на мотоцикле с развевающимися волосами. Гарри задумался и снова посмотрел на горы. — А когда я впервые пригласил ее погулять со мной, она снисходительно поморщилась и прогнала меня. «Иди домой к своему папочке, сынок», — сказала она тогда с видом умудренной жизнью женщины, которая отвергает саму мысль о связи с юным молокососом из престижного колледжа. Даже когда я стал приезжать к ней на своем новеньком «порше», она не изменила пренебрежительного отношения ко мне. «Зачем ты мне нужен? — сказала она как-то вечером. — Ко мне тут парни на „феррари“ приезжают». Он снова замолчал на секунду, а потом, тяжело вздохнув, продолжил: — Я ходил за ней по пятам несколько месяцев, но она не замечала меня, а потом вдруг заявила, что мы не подходим друг другу, так как у нас разная длина исходящих из души волн. Неожиданно я узнал, что она употребляет наркотики, и даже отыскал парня, который поставлял их ей. Гарри внимательно посмотрел на Мэл. — Ты должна понять одну вещь: Джилли старалась вести себя как фотомодель, а наркотики тогда были непременным атрибутом принадлежности к высшему классу. А я ненавидел наркотики и еще больше ненавидел того парня, который регулярно снабжал ее этой гадостью. Мэл внимательно слушала его, ожидая продолжения. — Потом я пригласил ее на свой выпускной вечер в Гарвардском университете и был очень удивлен, что она согласилась. «А что обычно надевают в Гарварде по такому торжественному случаю?» — спросила она меня, и я впервые увидел, что она заметно нервничает. Помнится, я ответил, что одеться можно как угодно, но только без особых изысков. Джилли пришла на вечер в свитере и в длинной, почти до пят, юбке. А ее роскошные золотистые волосы были завязаны в пучок и перетянуты лентой. Я подумал, что она в таком виде напоминает скромную и благовоспитанную девушку пятидесятых годов, что выгодно отличало ее от придурковатых снобов. Гарри замолк, собираясь с мыслями. — Впоследствии оказалось, что мой выпускной вечер в Гарварде решительно изменил всю ее жизнь. Она сидела рядом с моими родителями, вела себя как самая настоящая светская леди и постоянно делилась своими впечатлениями, используя всю прелесть тягучего южного акцента. После торжественной части и вручения дипломов мы отметили событие в ресторане «Локсобер». Джилли была в центре внимания, постоянно расспрашивала меня о традициях университета и чем он, в частности, отличается от Йельского университета. «Ну все, Гарри, — сказала она мне некоторое время спустя, — я завязываю с наркотиками, бросаю работу официантки, никогда больше не сяду на свой „харлей“ и вообще собираюсь стать настоящей леди». Он посмотрел на Мэл и улыбнулся. — Самое интересное, что это ей удалось. Впрочем, ничего сложного в этом нет. Для этого, как ей казалось, требуются соответствующая прическа, хорошо подобранная одежда и хорошие манеры. Короче говоря, к моменту нашей свадьбы Джилли была сплошное очарование. А потом я одним махом разрушил все ее мечты и надежды. «Я вышла замуж за адвоката, а не за простого полицейского!» — сообщила она мне на втором году нашего брака. К этому времени у нее появились другие мечты и представления о жизни. Она обожала светские рауты, вечеринки, общение с друзьями, званые обеды и ужины в дорогих ресторанах, дорогую одежду и все такое прочее. А мне нравилась прежняя нахальная и дерзкая девушка, разъезжающая по городу на мотоцикле с распущенными светлыми волосами. Гарри снова посмотрел на горы. — На этом все и кончилось, — продолжал он. — Я оставил ей все, что она потребовала, и ушел с небольшой сумкой в руках. А Джилли вскоре вышла замуж за какого-то преуспевающего адвоката, переехала в Коннектикут и сейчас живет в Гринвиче с мужем и двумя детьми. Кроме того, насколько мне известно, активно занимается благотворительной деятельностью. Мэл поняла, что эти воспоминания до сих пор причиняют ему немало боли. — Прости, Гарри, я не хотела тревожить твою душу. — Нет, все нормально, — успокоил он ее. — С этим уже покончено. Сейчас я желаю ей добра и удачи. На самом деле Джилли милая женщина, которая имеет право на свое представление о счастье. Просто оно не совпало с моим собственным, вот и все. Гарри обнял Мэл и привлек к себе. — Я же говорил тебе, что это место располагает к задушевной беседе. Так и хочется излить душу, если, конечно, есть кому. Они спустились вниз по широкой деревянной лестнице. Подойдя к двери, Гарри еще крепче прижал Мэл к себе и показал рукой на дом и окрестности. — Теперь все это принадлежит тебе. Мэл огляделась вокруг и положила голову ему на плечо. — Знаешь, Гарри, сейчас мне почему-то захотелось, чтобы пошел сильный снег. Мы могли бы развести огонь, зажечь лампы и… — И что? — удивленно переспросил он. — И устроить грандиозный пикник, — быстро добавила она, так и не осмелившись сказать, о чем она подумала. — Не знаю, как ты, а я ужасно проголодалась. Они вернулись в дом и зашли на кухню, которая поражала воображение старинными предметами обихода и почти антикварной посудой. В дальнем конце была устроена огромная ресторанная печь со стальной поверхностью, рядом с которой стоял сосновый стол, окруженный дюжиной разных по форме стульев, а чуть поодаль виднелся большой камин с резной полкой. — Когда отец был жив, сюда приезжало много людей, — пояснил Гарри, оглядывая кухню. — А до него здесь часто бывал дедушка с моими многочисленными дядьями, тетками, двоюродными братьями и сестрами и всеми остальными родственниками. Трудно даже сказать, сколько здесь перебывало людей за последние сто лет. А вот под этим огромным столом я часто прятался, когда был маленьким. Мне очень не хотелось идти спать, и только здесь я мог укрыться от своей маменьки. Разумеется, они все прекрасно знали, где я нахожусь, но делали вид, что никак не могут найти меня, и это доставляло мне наибольшую радость. А они сидели у камина почти до утра, пили вино, рассказывали анекдоты, вспоминали смешные истории и обсуждали предстоящую рыбалку или охоту. Он посмотрел в окно и показал рукой на лес. — А больше всего на свете я любил, когда шел снег и завывала пурга, а моя мать готовила на этой печке вкусный обед, запах которого просто сводил с ума. И отец часто пек хлеб, он был таким вкусным и ароматным, что можно было за один присест съесть весь каравай. Это было его хобби, которое, как он говорил, позволяло ему забыть обо всех неприятностях жизни. При этом он так колотил кулаками по тесту, что мать смеялась и говорила, что он воображает, будто лупит своих клиентов. Мэл смотрела на него и по-хорошему завидовала, что у Гарри остались такие приятные воспоминания о своем детстве. Завидовала, потому что у нее таких воспоминаний, к сожалению, не было. Там, где должны были быть друзья, тепло родных и близких, в памяти осталось лишь пустое место, омраченное одиночеством и неприкаянностью. Гарри провел рукой по уже успевшей зарасти щетиной щеке и улыбнулся. — Могу сказать только одно — наши предки умели веселиться в те дни, чего не скажешь про нас. При этом у них не было ни телевидения, ни радио — ничего того, что искусственно вызывает у человека определенное настроение. Правда, моя мать иногда включала старый проигрыватель, но это бывало редко и только в исключительных случаях. Кстати, он до сих пор стоит в гостиной на полке возле камина, там же лежат старые пластинки, включая ее любимую «Дым застилает глаза». А самым главным нашим развлечением было старое пианино, на котором играли практически все, включая и меня. Конечно, никто из нас не играл по-настоящему хорошо, но мы не обращали на это внимания. Мы также играли в карты, но из всех карточных игр я запомнил только покер. А когда день клонился к закату, мы усаживались перед камином, мужчины выпивали по рюмке бренди и пели старые песни. Гарри замолчал и задумчиво посмотрел в окно. — Конечно, я был маленьким и не принимал участия во всех этих событиях, но я видел, как они веселятся. Сейчас все это похоже на сладкий сон, а моих многочисленных родственников уже давно нет в живых. Но когда я приезжаю сюда один, то всегда ощущаю их незримое присутствие. В такие минуты мне кажется, что я окружен старыми и надежными друзьями. Мэл завороженно слушала его, как ребенок слушает волшебную сказку. Гарри грустно улыбнулся: — Теперь ты знаешь, почему я люблю это место. Оно пробуждает приятные воспоминания. И если говорить откровенно, я хотел бы передать эту память своим детям. Он подошел к столу и открыл корзину с едой. — Если не ошибаюсь, ты сказала, что ужасно проголодалась? Не пора ли нам перекусить? Но Мэл была так увлечена его воспоминаниями и погружена в совершенно неведомый ей прекрасный мир благополучной большой семьи, что не слышала этих слов и никак не — прореагировала на его предложение. Сейчас ей хотелось не есть, а поглубже окунуться в его жизнь, похожую на ту, о которой она раньше знала только из книг да кинофильмов. Гарри, положив в миску куски мяса, позвал Сквиза, и тот радостно набросился на еду, изредка поглядывая на хозяина, словно благодаря его за доброту и щедрость. Пока он возился с собакой и доставал из шкафа тарелки, Мэл отправилась готовиться к пикнику. Увидев, что она решила поджарить цыплят, картошку и сделать салат из овощей, Гарри очень удивился. — Мэл, вообще говоря, я хотел обойтись какими-нибудь сандвичами, чтобы не терять время. Мэл взмахнула рукой: — Я привезла тебе пищу богов, а ты хочешь какие-то паршивые сандвичи. — Я шучу, — пошел он на попятную. — Кстати сказать, для такого обеда требуется по меньшей мере бутылка хорошего красного вина. Он уже было пошел за вином, но Мэл остановила его. — Нет, нет, никакого вина! — запротестовала она. — Во всяком случае, сейчас. Воды будет вполне достаточно. Мы же собираемся прогуляться в горы, а для этого нужна свежая голова, не затуманенная винными парами. — Прогуляться? — оторопел Гарри. — После обеда? А мне казалось, мы немного отдохнем после долгого пути. Она весело рассмеялась: — Послушай, Гарри Джордан, я потратила немало денег на специальное снаряжение и намерена воспользоваться им. В этот момент к ним подошел Сквиз и жадно посмотрел на жареных цыплят. Гарри оторвал кусок и бросил ему. — Да, похоже, что и Сквиз решил как следует подкрепиться для такой прогулки. Ну что ж, я вынужден подчиниться. Мэл улыбнулась и подумала о том, что истинное счастье чем-то напоминает деньги: когда их нет, человек не знает, что это такое, а когда они есть, сразу же забывает об их существовании. Так было всегда и, наверное, будет всегда. — Ну ладно, — решительно заявил Гарри, посмотрев на часы. — Если ты так настроена, то советую поспешить. Даю тебе пять минут, чтобы переодеться. Не будем терять время, а то погода в этих краях очень переменчива и может измениться в любую минуту. Мэл удивленно посмотрела на безоблачное небо, но не стала с ним спорить и быстро пошла в дом собирать вещи. — Кстати, — крикнула она ему от порога, — а где ты будешь сегодня спать? Гарри улыбнулся: — А мне казалось, что ты не задашь этот бестактный вопрос. Разберемся, когда вернемся с прогулки. Не волнуйся, в этом доме достаточно места чтобы разместить сколько угодно гостей. Впрочем, миссис Мэлоун, могут появиться и другие варианты. — "Мэллори", — сколько раз можно говорить тебе! — возмутилась Мэл и скрылась за дверью, решив, что действительно не стоит торопиться с определением спальни. В конце концов, это можно сделать и поздно вечером. Она вошла в комнату, где оставила свои вещи, надела простые брюки защитного цвета, такую же рубашку, толстые носки и специально купленные для такого случая туристские ботинки на толстой подошве с шипами. Поправив волосы, надела бейсбольную кепку, подкрасила губы и вышла из дома. Гарри уже переоделся и ждал ее во дворе. Он тоже был в кепке, выгоревшей на солнце рубашке и таких же потрепанных брюках с многочисленными карманами. А у его ног нетерпеливо топтался Сквиз, желая поскорее выбраться на простор. — У меня такое ощущение, что я опять оделась не совсем так, как надо, — сказала Мэл, оглядывая себя с головы до ног. — Ты оделась слишком серьезно для самой обыкновенной прогулки. Мы же не собираемся покорять неизведанные горные вершины, правда? Мэл весело рассмеялась и вспомнила продавцов магазина, которые уверяли ее, что без такой одежды она вообще не сможет подняться в горы. При этом она окинула его критическим взглядом и недовольно поморщилась. — Может, мне надеть что-нибудь другое? — неуверенно спросила она. — Нет, не стоит, все прекрасно, — успокоил ее Гарри. — Если тебя кто-нибудь увидит, то подумает, что ты впервые в жизни идешь в горы и поэтому тебе все простительно. — Ну ладно, — согласилась она, махнув рукой, — в таком случае предлагаю стартовать без промедления. Сквиз рванул вперед, махая хвостом и радостно поскуливая. У первых деревьев он остановился, посмотрел на них и громко залаял, словно напоминая, что время идет и погода может мгновенно измениться. А Мэл вдруг подумала, что прекрасно понимает Сквиза, так как сама долго ждала этой счастливой минуты и сейчас боится, что все может внезапно закончиться, как сладкий и приятный сон. Глава 26 Сквиз выбежал на узкую тропинку и помчался дальше. Гарри быстро шел вслед за ним, изредка оглядываясь на семенящую позади Мэл. Через полчаса она уже натужно дышала, но не показывала виду, что устала, и упрямо шла за Гарри и Сквизом, решив, что ни за что на свете не попросит помощи и не остановится. Вскоре они вышли на небольшую живописную поляну. Только сейчас она почувствовала, что ботинки натерли ноги и вообще оказались слишком тяжелыми. По ее лицу катил пот, а узкие брюки так мешали двигаться, что хотелось немедленно избавиться от них. — Ну как? — не без ехидства спросил Гарри. — Что-то не похоже, чтобы ты наслаждалась этой прогулкой. — Садист, — тихо проворчала она, присев на пень. Он сел рядом и провел рукой по ее бедру. — Что ты там надела на себя? — спросил он, лукаво посмеиваясь. — Сейчас не время говорить о таких вещах, детектив, — не поняла она намека. — Послушай, Мэл, — сказал он уже серьезно, — я задаю этот вопрос не из любопытства, а лишь по той причине, что ты сильно натрешь ноги. — Ну ладно, — недовольно поежилась она. — Я надела самые настоящие боксерские трусы. Гарри понимающе кивнул и улыбнулся: — Понятно. В таком случае советую тебе снять брюки и продолжать путь в трусах. Но ни в коем случае не снимай ботинки, потому что ты их уже не наденешь. — С этими словами он опустился на колено и стал развязывать ей шнурки. — Что ты делаешь? — возмутилась она — Надо ослабить шнуровку, а то совсем испортишь ноги. — Пока она снимала брюки, Гарри демонстративно отвернулся. — Все, кажется, я выгляжу более или менее прилично, — неуверенно сказала Мэл, поправляя трусы. Он повернулся, посмотрел на нее и расхохотался. — Я так и думал, что они у тебя розовые. — Прекрати насмехаться надо мной, Гарри Джордан! — сердито одернула его Мэл. — Это самые обычные трусы, и нет ничего смешного, что я выбрала именно такие, И вообще, какое тебе дело до моего белья? — Сейчас это имеет ко мне самое непосредственное отношение, — продолжал заливаться он. — Ведь на обратном пути мне придется тащиться за твоей розовой задницей. — Он посмотрел на часы и протянул руку, чтобы помочь ей подняться на ноги. — Ладно, позволяю тебе немного подержаться за мою руку. Здесь много песка, и поэтому тропинка будет очень скользкой. Через некоторое время они повернули обратно, и Мэл тут же заметила, что небо неожиданно затянулось тучами, которые быстро сгущались. Не прошло и десяти минут, как на них обрушилась стена дождя, от которого невозможно было укрыться Сквиз по-прежнему был впереди, за ним быстро шагал Гарри, а она ковыляла сзади, едва переставляя от усталости ноги Однако, несмотря на боль в ногах и жуткую усталость, "она так и не осмелилась попросить его о помощи. Одежда ее мгновенно намокла и прилипла к телу, а тропинка стала настолько скользкой, что невозможно было удержаться на ногах. Мэл поскользнулась и упала, но быстро вскочила и успокоилась, увидев, что Гарри не заметил ее оплошности. — Только не стонать и не ныть, — прошептала она. — Какого черта я поперлась на эту дурацкую прогулку? Сидела бы в домике у камина и наблюдала, как хлещет дождь за окном. Ничего, осталось немного. Только бы не расплакаться и не завыть от боли. — Ты только посмотри на это, — сказал Гарри и так резко остановился, что она налетела на него сзади и чуть не. сбила с ног. — Посмотри на верхушку вон того дерева. — Он показал рукой вверх. Мэл подняла голову и увидела на большой ветке целое семейство енотов, которые изумленно уставились на них сверху огромными круглыми глазами, словно не могли понять, откуда здесь эти люди. Никогда в жизни Мэл не видела ничего подобного. Позабыв про боль в ногах и усталость, она вытаращила на них глаза и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть этих милых перепуганных зверьков. Даже проливной дождь показался ей в этот момент не таким противным. Она сняла бейсбольную кепку, и ее волосы рассыпались по спине. Майка и боксерские трусы прилипли к телу и были заляпаны желтой глиной. Присмотревшись, Гарри заметил большое пятно у нее на боку и догадался, что она, вероятно, шлепнулась, но не обратилась за помощью. — Ну ладно, пошли дальше, — твердо сказал он. — Далеко еще? — Она ужасно не хотела задавать этот вопрос, но он сорвался совершенно произвольно. Гарри остановился и удивленно посмотрел на нее. — Ты уже устала, как я посмотрю? — Нет, нисколечко. — Ну и хорошо, а то мне очень не хотелось бы нести тебя на руках. Она посмотрела в его спину убийственным взглядом. Минут через пять, когда она почувствовала, что силы на исходе и ей все-таки придется обратиться за помощью, Гарри неожиданно повернулся и сообщил, что они наконец-то дошли до дома. Мэл облегченно вздохнула и оглянулась на ту самую гору, которая отобрала у нее все силы. Она показалась ей настоящим Монбланом. — Надеюсь, ты не упадешь перед самым домом? — ехидно поинтересовался Гарри. Он стоял рядом, и ей вдруг захотелось толкнуть его в грязную лужу. Но она только прикусила губу и решила, что ни за что на свете не подаст виду, что устала — Я дойду до дома, даже если мне придется ползти на четвереньках, — упрямо процедила она сквозь зубы. Он пристально посмотрел на нее, а потом сокрушенно покачал головой: — Ну это была бы слишком большая жертва. — Ты негодяй, Гарри Джордан! — выпалила она и, спотыкаясь на каждом шагу, медленно побрела вниз по тропинке. Гарри быстро нагнал ее, подхватил на руки и понес к дому. Мэл отчаянно сопротивлялась, колотила его кулаками по спине и пинала ногами. — Перестань, Мэл, — сердито предупредил ее Гарри. — Здесь очень скользко, и я могу уронить тебя прямо в грязь. Ты же прекрасно понимаешь, что сама не дойдешь до дома. Да и зачем подвергать себя таким мучениям? Какой в этом смысл? Она понимала, что он прав, и оттого еще больше возненавидела его в эту минуту. Гарри открыл ногой дверь и внес ее внутрь на руках, хотя она делала отчаянные попытки освободиться и войти в дом самостоятельно. Более того, в прихожей он ее не отпустил, а понес прямо в спальню, чем привел в бешенство. Это уже походило на самое откровенное издевательство. Там он положил ее на кровать, осторожно снял с нее ботинки, а потом зажег камин. Все это время Мэл зло смотрела на него и думала, как отомстить ему за такое унижение. «Этот мерзавец ведет себя просто вызывающе, — подумала она, когда Гарри удалился в ванную, откуда вскоре послышался шум воды. — Бросил меня и пошел мыться как ни в чем не бывало». Она устало закрыла глаза и пошевелила стертыми в кровь ногами. — Ваша ванна готова, мадам, — послышался насмешливый голос Гарри. Мэл даже не пошевелилась. Не дождавшись ответа, он опустился перед ней на одно колено, снял пропотевшие носки и внимательно осмотрел ноги. На пятках и пальцах были кровавые пятна, покрытые пылью и глиной. Мэл застонала и подняла голову. Гарри сочувственно взглянул на нее, ничего не сказав, отправился в ванную и принес оттуда пузырек с антисептическим средством. — Потерпи, — предупредил он. — Немного поболит, а потом перестанет. Он аккуратно промыл ранки и обильно смазал их антисептиком. Мэл держалась изо всех сил, однако пару раз вскрикнула от боли и до крови прикусила губу. — Ничего, самое неприятное уже позади, — заботливо сказал Гарри. — А теперь нужно хорошенько помыться. — Она открыла глаза и посмотрела на него умоляющим взглядом. Он подхватил ее на руки и понес в ванную, где осторожно поставил на пол. — Надеюсь, ты в состоянии раздеться без посторонней помощи? — Да уж как-нибудь обойдусь без тебя, — недовольно проворчала она, смерив его свирепым взглядом. Тот снисходительно усмехнулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Только она приспустила трусы, как дверь снова открылась и в проеме показалась его взъерошенная голова. Мэллори быстро натянула их обратно. — Прости, Мэл, забыл сказать, что собирался повезти тебя в ресторан, но теперь, похоже, нам придется остаться дома. Что тебе приготовить на ужин? — Ты будешь готовить ужин? — не поверила она своим ушам. — Подожди, не смейся, — решительно остановил ее Гарри. — Сначала попробуй, что я приготовлю, а потом будешь критиковать. Он ушел, а Мэллори погрузилась в воду и долго наслаждалась приятным теплом, разлившимся по всему телу. Она ощутила неземное блаженство. Такое же чувство было у нее, когда они с Гарри только приехали в эту хижину. Потом, правда, все было испорчено этой идиотской прогулкой. Кто бы мог подумать, что она не сможет самостоятельно преодолеть такой небольшой отрезок пути? Насладившись теплой и ароматной ванной и почувствовав значительное облегчение, Мэллори осторожно вылезла, обвернулась огромным полотенцем и пошла в спальню, где, стоя перед камином, тщательно вытерла мокрое тело, одновременно греясь от потрескивающего в камине огня. Она так промерзла под дождем, что казалось, никогда не сможет отогреться, однако теплая ванна и горящий камин привели ее в нормальное состояние. После этого она расчесала волосы, надела приготовленную ей огромную мужскую фланелевую пижаму и попыталась отыскать в сумке свой домашний халат. Через минуту выяснилось, что халат-то она приготовила, но забыла положить его в сумку. Хмыкнув, она натянула поверх пижамы толстый свитер. Конечно, вид у нее еще тот, но теперь уже ничего не поделаешь. Немного подумав, Мэл вынула контактные линзы, спрятала их, а вместо них надела небольшие очки в позолоченной тонкой оправе. После этого она подошла к зеркалу и даже рассмеялась от увиденного. Никогда в жизни она не выглядела столь нелепо и неряшливо, как сейчас. Ну и черт с ним. В конце концов она сейчас находится в заброшенной хижине высоко в горах и ей плевать на то, что подумает о ней хозяин дома. Во всяком случае, не будет приставать, А из кухни доносились приятные и невероятно возбуждающие аппетит запахи. Она вышла из спальни и медленно спустилась вниз. Была слышна негромкая музыка. Мэл сразу же узнала песню Нэта Кинг-Коула «Когда я влюбился в тебя». На столе стояла откупоренная бутылка вина и два сверкающих чистотой бокала, в камине ярко горел огонь, отбрасывая на стены причудливые тени. Войдя в гостиную, Мэллори уселась на диван неподалеку от камина и стала ждать Гарри. Тот появился через минуту в белоснежной рубашке и в фартуке поверх брюк. — А, ты уже здесь! — радостно воскликнул он и, бросив на стул полотенце, налил вина. — Надеюсь, тебе сейчас лучше? — Да, спасибо, но все еще никак не могу отогреться после этой прогулки под дождем. Он сочувственно посмотрел на нее: — Ничего, здесь все раны заживают очень быстро. А виной всему твои совершенно ненормальные туристские ботинки. Если бы обувь у тебя была нормальной, ты смогла бы пройти еще миль десять, если не больше, — А сколько мы с тобой прошли? Он пожал плечами: — Пять или шесть, не больше. — Да, но это не простые мили, а вертикальные, — поправила она его. — Не преувеличивай, Мэл, — усмехнулся Гарри, — Подъем был не такой уж и крутой. — Не крутой! — негодующе воскликнула она. — Ничего себе! — Послушай, Мэл, — повернулся к ней Гарри, — ты могла остановить меня в любую минуту, но почему-то не сделала этого. Откуда я мог знать, что там у тебя с ногами"? Я расцениваю твое поведение как самое настоящее упрямство. Она знала, что он прав и что виной всему ее собственное упрямство. — Мы опять начинаем ссориться, — уныло заметила она. — Да, ты права, да и вино слишком хорошее, чтобы пить его во время бессмысленных споров. Она немного пригубила и посмотрела на Гарри. — Ужин будет таким же хорошим, как это вино? — Ужин! — всплеснул он руками и опрометью бросился на кухню, а она весело рассмеялась. Самое странное, что все неприятности недавнего похода в горы остались позади и сейчас она наслаждалась жизнью, сидя у камина, а за окном яростно хлестал дождь и ревел ветер. Мэллори облегченно вздохнула, почувствовав прилив того самого ощущения, которое вполне можно назвать счастьем. Ради этого стоило немного помучиться на крутой горной тропинке. — Ужин готов! — торжественно объявил Гарри, неся поднос с едой. Сейчас он напоминал вышколенного элегантного французского официанта. Поднос он нес легко на высоко поднятой руке, а через другую было перекинуто ослепительно белое полотенце. — Фриттованный омлет. Единственное блюдо, которым я могу похвастаться. Он поставил поднос на стол, взял тарелку и отрезал большой кусок омлета. — Это омлет Ван Гога! — восхищенно воскликнула она. — Ты помнишь, это почти то же самое, что и сандвич Матисса, — продолжала хвалить его Мэл. — Не помню, — откровенно признался Гарри. — Но сейчас мне не до этого. Я вот стою тут и думаю, как ты красива в этом чудном наряде. Самое удивительное, что цвет твоего свитера удивительным образом гармонирует с твоими голубовато-сапфировыми глазами. И к тому же ты мне очень нравишься в очках. — Да, ты узнал об мне еще одну неприятную деталь. Раньше я носила очки, а в последнее время стала пользоваться контактными линзами. — Она взглянула на него и подумала, что он почему-то всегда смотрит на нее так, словно знает о ней больше, чем она сама. — Ну ладно, ешь омлет, а то он быстро остынет. Мэллори положила в рот кусочек и мечтательно закрыла глаза. — Очень вкусно. Интересно, что ты туда положил? — Ничего особенного, — охотно пояснил Гарри. — Спаржа, картофель, цыпленок и все прочее, что обычно берут с собой в дорогу. Плюс, конечно, яйца, немного лука и чуточку чеснока. — Боже мой, никогда бы не подумала, что ты умеешь готовить! — воскликнула Мэл, одобрительно кивая головой. — Просто поразительно! — Да, но, как я уже сказал, это единственное блюдо, на котором и заканчиваются все мои кулинарные способности. Обычно я обхожусь готовой пиццей, которую разогреваю в микроволновой печи. — А я отдаю предпочтение кукурузным хлопьям и чипсам, — сказала она смеясь. — Но у меня это с детства, так как мне никто никогда ничего вкусного не готовил, чего не скажешь о тебе. — Мэл, — Гарри стал серьезным и пристально посмотрел ей в глаза, — расскажи мне еще о своем детстве. Она сделала глоток вина и отвернулась к окну, за которым все еще шелестел дождь. — Ты опять за свое, — проворчала она. — Мы же договорились, что больше не будем терзать друг друга лишними расспросами. Я рассказала тебе о своем детстве, ты — о своем, и достаточно. Зачем ворошить прошлое, тем более когда это не доставляет никакого удовольствия. Давай будем придерживаться достигнутого ранее соглашения и не вторгаться в чужое прошлое. При этом Мэллори подумала, что так сократила свою жизненную историю, что даже сама поверила в то, что больше ничего в ее жизни не было. Она понуро опустила голову и ощутила внезапный прилив крови к щекам. Это все потому, что Гарри уставился на нее и не сводит глаз. Что ему еще нужно от нее? А Нэт Кинг-Коул тем временем закончил свою зажигательную песенку, и в доме воцарилась полная тишина. Гарри подошел к полке, долго искал, что поставить, и наконец вернулся к столу. Через секунду комната наполнилась мелодичным голосом Фрэнка Синатры, призывающим: «Улетай со мной, улетай… давай улетим куда-нибудь…» Мэл вдруг показалось, что они действительно куда-то летят в этой хижине высоко в горах и под проливным дождем. — Я часто приезжаю сюда, — тихо произнес Гарри, не сводя с нее глаз. — После многочасовой прогулки пешком или на велосипеде я сажусь здесь у камина, открываю бутылку вина, ставлю пластинку… — И выключаешь верхний свет, — догадалась Мэл. — Да, выключаю верхний свет и долго сижу, глядя на огонь. А за окном шумит лес и ярко светит луна. — Должна заметить, что сегодня луны нет, — уточнила она. — Не важно, я же говорю о том, что бывает вообще, а не только сегодня. Мэллори посмотрела на него сквозь бокал с вином и невольно подумала, сколько же женщин побывало здесь. Трудно представить, что такой красивый мужчина приезжает сюда без спутницы. Почувствовав неожиданный прилив ревности, она отбросила дурные мысли, успокоив себя тем, что вообще-то это не ее дело. Впрочем, не совсем так. Ведь что ни говори, а ей все-таки хочется протянуть руку и прикоснуться к его волосам, хочется сидеть на мягком диване и безотрывно смотреть на него. Первым не выдержал Гарри. Он посмотрел на ее покрасневшее от вина лицо и подался вперед. Мэл медленно встала, подошла к камину, а потом вернулась к нему. — Гарри, — сказала она тихо, — а зачем мы, собственно говоря, решили связать себя этим идиотским контрактом? — Ну, это своеобразная политика взаимной независимости и защита от всяких неожиданностей, — уклончиво ответил он, поглаживая ее руку. Потом он подсел поближе и обнял ее за плечи. Мэл вздрогнула и съежилась. Ей показалось, что ее кости вот-вот расплавятся от его жаркого прикосновения. — Тем более, — продолжал меж тем Гарри, — что мы всегда можем внести нужные нам поправки, учитывающие особые обстоятельства. Он протянул руку, снял с нее очки и осторожно положил на стол. Она близоруко уставилась на него. Он провел пальцем по ее губам, и это было настолько приятно, что она закрыла глаза. Гарри поцеловал ее ресницы, а потом провел по ним кончиком языка. — Это так приятно, Мэл, — прошептал он, — так сладко! Интересно, какое ощущение возникает у женщины, когда по ее ресницам проводят языком? — Не дожидаясь ответа, он поцеловал ее в кончик носа, а потом провел языком по ее губам. Мэл задрожала всем телом и невольно откинулась на спинку кресла, словно приглашая его. Гарри навалился на нее всем телом и крепко поцеловал в губы, не оставляя ей никакой возможности для уклонения. Впрочем, она и не собиралась этого делать. Ей было так приятно, что она и думать ни о чем не могла. А когда он оторвался от нее, она инстинктивно подалась вслед за ним, не открывая глаз. Гарри посмотрел на нее, улыбнулся, а потом подхватил на руки и понес на диван. — Я могу ходить, — едва слышно прошептала она, не оказывая никакого сопротивления. — Не забывай о своих стертых ногах, — напомнил он ей и осторожно положил на диван. Мэллори открыла глаза и посмотрела на него таким странным взглядом, что он даже растерялся. В ее сапфировых глазах была какая-то причудливая смесь чувств, из которых он мог выделить только два совершенно противоположных — «пожалуйста, продолжай» и «пожалуйста, не надо». И это был взгляд не какой-то там простушки, а умудренной жизнью женщины, которая не раз уже обжигалась и очень опасается ошибиться вновь. — По-моему, ты чем-то обеспокоена, Мэл, — сказал он, поглаживая ее ногу. Мэл отвернулась в сторону и промолчала. — Ты не ответила мне, — напомнил он, массируя ступни ее ног. — Ерунда, — наконец-то ответила она, — мне не о чем беспокоиться. — Гарри продолжал массировать ее ступни, а она потянулась и удовлетворенно закрыла глаза. — Хорошо, как замечательно, Гарри, еще немного. — Потом она Неожиданно открыла глаза и пристально Посмотрела на него. — Гарри, когда ты собираешься еще раз поцеловать меня? — Да в любой момент, — сказал он, обхватив ее лицо руками, и прижался к ее губам. Поцелуй был настолько долгим, что она чуть не задохнулась. При этом она совершенно потеряла контроль над собой и, просунув руку под его рубашку, стала нежно поглаживать его по спине, ощущая крепкие мускулы. Гарри проник под ее пижаму и провел пальцем вокруг ее груди. Мэл томно застонала и опустилась на диван. Гарри продолжал гладить ее, прикоснулся к соскам, отчего она глухо застонала и откинула назад голову, а потом расстегнул пуговицы на пижаме и взял в рот ее сосок. Ее тело было удивительно мягким, кожа шелковистой, а соски набухли до такой степени, что казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Мэл выгнулась дугой, поощряя его на более смелые ласки. Гарри, нежно поглаживая ее, все ниже и ниже опускал руку. Мэл задрожала всем телом и так резко дернулась, что его рука невольно оказалась ниже того места, на которое он мог рассчитывать даже в своих самых смелых мечтах. Она так подалась вперед, что практически села на его руку. Его пальцы зарылись в жестких курчавых волосах. Мэл громко вскрикнула, а потом, затихнув, выдохнула: — О Гарри… А он уже лихорадочно стаскивал с себя одежду и через несколько секунд был рядом с ней на диване. Они слились в одном порыве и вскоре сползли с дивана на пол, на толстый ковер. Мэл, полностью отдавшись желанию, раздвинула ноги и впустила его в себя. Он, осыпая поцелуями все ее тело, ритмично двигался вверх и вниз, вызывая у нее ответную реакцию. Мэл, запустив пальцы в его волосы, изгибалась всем телом. — Подожди, Мэл, — шепнул он ей на ухо, — подожди. Но она совершенно потеряла голову и не слышала его. Тело ее двигалось все быстрее и резче, пока она наконец не затихла, а он, издав громкий возглас облегчения, навалился на нее всем телом и замер. Они лежали несколько долгих минут. Ноги Мэл по-прежнему были на его спине, а он уткнулся лицом ей в грудь и учащенно дышал. — Я не раздавил тебя? — тихо спросил он, когда она, постанывая, повторяла его имя. Она ничего не ответила. Уже много лет она не испытывала такого наслаждения. Ее предыдущий опыт не принес ничего хорошего. Это было просто совокупление, рассчитанное на удовлетворение самых низменных чувств, не более того. А с Гарри все получилось по-иному. Она впервые почувствовала, что является по-настоящему любимой, а не просто объектом сексуального удовольствия. Через несколько минут Мэллори поднялась, поджала ноги и положила подбородок на колени. Гарри с удивлением заметил слезы в ее глазах. Не говоря ни слова, он наклонился и поцеловал ее израненные ноги. А она с удивлением подумала, что самый обыкновенный полицейский оказался вдруг неистовым и очень нежным любовником. Гарри протянул руку, взял со стола ее бокал с вином и предложил выпить. Мэл сделала несколько глотков. Дрова в камине почти полностью догорели. Пластинка закончилась и издавала слабый шипящий звук, будто напоминая о том, что всему есть свой конец. Гарри посмотрел на недопитое вино, на догоревшие дрова в камине и на шипящую пластинку. Мысль о том, что всему приходит конец, ему явно не понравилась. Он обнял Мэл, прильнул губами к ее груди и стал так страстно целовать, что через какое-то время они снова забылись в любовной истоме, опровергая ненавистную мысль о бренности всего сущего. — Тебе удобно? — спросил он, просовывая руку под ее спину, когда они покончили с любовными играми. — Да, — шепнула она, не открывая глаз, и сразу же погрузилась в глубокий приятный сон. Сквиз разбудил их рано утром своим настоятельным требованием выпустить его во двор. Гарри с трудом оторвался от теплой и сонной Мэл и встал с дивана. — Не уходи, — приглушенно произнесла Мэл, слегка приоткрыв глаза. — Не волнуйся, я сейчас вернусь, — успокоил ее он. — Только выпущу собаку. Закрыв за Сквизом дверь, он подбросил дров в камин, а потом посмотрел на укрывшуюся толстым одеялом Мэл. Убедившись, что она спит, он пошел босиком на кухню, чтобы выпить чего-нибудь холодненького. — Ты даже сейчас чертовски занят, детектив Джордан, — вяло пробормотала из-под одеяла Мэл, укрываясь с головой. — А ты по-прежнему верна своей привычке ворчать по каждому поводу, — шутливо отозвался Гарри из кухни. Мэл снова закуталась в одеяло и прислушалась к утренним звукам: пению птиц, лаю собак. И на фоне всего этого тихий голос Гарри, напевающий какую-то странную песенку на испанском языке. У нее даже возникло ощущение, что он не только напевал, но и пританцовывал на кухне. — Кофе подан, мадам. Она подняла голову и натянула одеяло до подбородка, тщательно прикрывая грудь. — Кофе? Уже готов? Господи, как это мило с твоей стороны! — Да, и не только кофе, но и чрезвычайно вкусное варенье. Она удивленно посмотрела на него: — Варенье? — Да, это моя единственная слабость — Единственная? — еще больше удивилась Мэл. — А мне казалось, что у тебя есть еще некоторые слабости. Кстати сказать, одну из них я испытала на себе прошлой ночью. — Правда? — шутливо изобразил он удивление. — Значит, ты все-таки заметила мои подвиги? Мэл рассмеялась, а он, быстро наклонившись, поцеловал ее в губы. — У тебя волосы растрепались, — сказал он, вдыхая их ночной запах. — Хм, в таком случае я, должно быть, похожа на тебя, — парировала она. Гарри провел рукой по ее голове: — Пей кофе, Мэл, и перестань жаловаться. — Наконец-то ты запомнил мое имя, — сказала она, поедая бутерброд с вареньем. — М-м, как вкусно! — Ты права, — согласился с ней Гарри. — А что ты скажешь насчет кофе? — Выше всяких похвал. — Что еще нужно женщине для полного счастья? — хитро улыбнулся Гарри. — Ничего, — ответила она и прильнула к нему, положив голову на плечо. — То есть не так уж много, если быть точной. — При этом она натянула одеяло повыше, пытаясь прикрыть обнажившуюся грудь. — Слишком поздно, — тут же заметил Гарри. — Я видел не только твою прекрасную грудь, но и еще кое-что. Мэл, густо покраснев, бросила на него укоризненный взгляд. — Мэл, ну когда же ты перестанешь стесняться меня? — спросил он. — Неужели ты забыла, что я тот самый Гарри, с которым ты всю ночь занималась любовью? Она кивнула и покраснела еще больше. — Который пригласил меня на свидание и сделал своей любовницей. — Нет, сначала я пригласил тебя на день рождения своей матери, — уточнил он и снова поцеловал "е. — А уж потом ты позволила мне залезть тебе под платье. — А вот это уже поклеп, — быстро отреагировала она. — К сожалению, мы далеко не в том возрасте, чтобы обниматься и целоваться на заднем сиденье лимузина. — Она доела бутерброд с вареньем и надела очки. — Спасибо, Гарри, все было очень вкусно. А сейчас я приму душ. — Она мило улыбнулась, бросила взгляд на его волосатую грудь, к которой так крепко прижималась прошлой ночью, и направилась в ванную, слегка прикрывая свою наготу покрывалом. У самой двери Мэл оглянулась и поправила очки. — Ты выглядишь как сливки на клубнике, — рассеянно произнес Гарри, не сводя с нее глаз. Она весело рассмеялась и скрылась за дверью ванной. А он еще какое-то время прислушивался к шуму воды, а потом улыбнулся и обхватил обеими руками голову. Глава 27 Когда через некоторое время Мэл спустилась вниз, Гарри лежал на диване в джинсах и белой майке и, судя по всему, крепко спал. Она долго смотрела на него и в конце концов пришла к выводу, что ему очень идут джинсы. Создавалось впечатление, что он родился в них. Неожиданно Гарри открыл глаза и удивленно уставился на нее. Пока она соображала, что сказать, он схватил ее за руку и потянул к себе. — Ты очень приятно пахнешь, — сказал он, втягивая в себя ее аромат. — Это же твой «Бектайн», — простодушно призналась она со смехом. — Я нашла этот крем в ванной. Он засмеялся и хлопнул себя по лбу. — Боже мой, как я опростоволосился! Вот скажи мне, пожалуйста, много ли ты знаешь мужчин, которые могут не узнать запах собственного крема? — Немного, — откровенно призналась она. — Точнее сказать, Гарри Джордан, ты, вероятно, единственный. Он притянул ее к себе и поцеловал в губы. — Ну вот, а теперь ты весь в моей губной помаде, — весело смеясь, сказала Мэллори и провела пальцами по его свежевыбритым щекам. Гарри перехватил ее руку, стал целовать кончики пальцев, а потом снова прижал Мэл к себе и поцеловал в губы. В гостиной громко пробили старинные настенные часы, которые купил еще его отец. Насчитав двенадцать ударов, Гарри недовольно скривился и отпустил ее. Ему сегодня заступать в ночную смену, а это значит, что нужно собирать вещички и потихоньку отчаливать домой. А до этого нужно доставить Мэл в аэропорт, посадить в самолет, а потом вернуться домой, накормить Сквиза и отправиться на работу. — Ну почему все приятное так быстро заканчивается? — недовольно проворчал он. — У меня такое ощущение, что все только-только началось. — Ты снова намекаешь на Золушку? — не без сожаления прошептала Мэл. Гарри обнял ее и поцеловал в лоб. — Мэл, тебе когда-нибудь говорили, что ты самая восхитительная женщина на свете? Она вздохнула и опустила глаза. — Только восхитительная, и все? — шутливо переспросила она. — Если откровенно, то нет. Как-то так получилось, что никто не удосужился назвать меня самой восхитительной женщиной в мире. В этом-то и заключается комплекс Золушки. Он недоверчиво посмотрел на нее, как будто видел в первый раз: — Правда? Ты не шутишь? Никто не называл тебя восхитительной? Какие же они все идиоты! — Да, только ты. — Она скромно потупила глаза. — Бедная, несчастная Мэри Мэллори Мэлоун! — полушутливо произнес он. — Неужели тебе даже мать никогда не говорила таких слов? — Даже мать, — уныло прошептала она, положив голову ему на плечо. Он почувствовал резкую перемену в ее настроении и хотел было успокоить, сказав, что все нормально, все будет хорошо. Как еще можно избавить ее от этого невыносимо тяжелого бремени прошлого? Только умелым и деликатным разговором. — Мэл, ты так и не закончила свой рассказ о детских годах в Голдене, — осторожно начал он, внимательно посмотрев ей в глаза. Она пожала плечами и отстранилась от него. — Мне нечего рассказывать, Гарри. Я жила там некоторое время, а потом уехала, вот и все. — Она встала с дивана, подошла к окну и уставилась куда-то вдаль. — А твоя мать, Мэл? — продолжал допытываться Гарри. — Что случилось с ней? Мэл вся напряглась, но не повернулась, а продолжала смотреть в окно. — Какая разница, Гарри, что с ней случилось? Он подошел к ней и, обняв за плечи, повернул к себе лицом. Но Мэл отвернулась и отпрянула от него. — Ты должна рассказать мне всю правду, Мэл, — продолжал настаивать он. — Неужели ты не понимаешь, что это единственный разумный способ избавиться от тягостного груза прошлого? Она зло посмотрела на него, ненавидя в этот момент за то, что он снова возвращал ее в то время, которое она больше всего на свете старалась забыть. — Да кто ты такой, черт возьми, чтобы мотать мне нервы? — Я твой друг, Мэл, — твердо сказал Гарри, не отпуская ее от себя. Мэл понуро опустила голову и закрыла глаза. Он понял, что все-таки вынудил ее вернуться в прошлое, хотя и сожалел, что она сделала это под его давлением, а не по собственной воле. В тот День благодарения ей было уже восемнадцать лет, и она с трепетным чувством ехала из Сиэтла в Голден в переполненном до отказа автобусе. — Дальше автобус не вдет, — устало объявил водитель. Потом он схватил свою дорожную сумку и вышел из машины, даже не взглянув на пассажиров. Мэл тоже взяла сумку и медленно вышла из автобуса, оглядываясь по сторонам Здесь так ничего и не изменилось за последнее время Да и что тут могло измениться? Она посмотрела на автостоянку и недовольно поморщилась Она была пуста Только сильный океанский ветер гонял мусор по площадке. Ее, как всегда, никто не встречал. — Мама, ну почему бы тебе хоть раз в жизни не встретить меня? — сказала ей как-то Мэл сквозь слезы — Ведь ты нужна мне сейчас как никогда Поднявшись на вершину холма, она остановилась и огляделась. На горизонте виднелась темная полоса океана, откуда неистово гнал облака сильный холодный ветер Вскоре девушка подошла к их трейлеру, или «передвижному дому», как часто называла его мать, пытаясь придать своему жилищу хоть какую-то видимость приличия. В те времена почти, в каждой семье были подобные передвижные домики, с той лишь разницей, что обычно люди отдыхали в них, выезжая на природу, а не жили постоянно, как они с матерью Дворик зарос травой и был завален мусором. Дверь трейлера была открыта, и Мэл вошла внутрь. — Мама! — позвала она с порога, а потом направилась на кухню — Мама! Почуяв неладное, она обошла все подсобные помещения, заглянула в спальню, но матери нигде не было И вдруг она вспомнила что мать всегда уходила из дома, когда пребывала в состоянии депрессии. Значит, искать ее надо на берегу Океана. Господи, что же она там делает? А тут еще и дождь собирается. Мэл надела прорезиненный плащ и быстро зашагала вниз по тропинке к берегу. Она уже несколько лет жила в штате Орегон и поэтому привыкла к непогоде, но этот пронизывающий ветер с дождем пробирал ее до косточек. Спустившись вниз, девушка прикрыла глаза рукой и вскоре увидела на берегу одинокую фигуру матери. Та стояла на огромном валуне и смотрела куда-то вдаль. Мэл надравшись к ней, но потом вдруг остановилась, пораженная ужасной догадкой. Ее мать стояла на самом краю обрыва. — Мама, мама, не надо! — закричала что было сил Мэл, но ветер отнес ее крик в сторону. И только тут она сообразила, что уже ничем не может помочь матери. А мать тем временем посмотрела на небо, подняла вверх руки, и в этот момент гигантская волна подхватила ее и смыла с валуна. Мэл бросилась туда, но было уже поздно. Когда она подбежала к валуну, матери и след простыл. Только через несколько минут она разглядела вдали небольшую точку на воде. Холодные волны океана уносили ее все дальше и дальше, и помочь ей сейчас было уже невозможно. Мэл закричала от боли, закрыла лицо руками и стояла до тех пор, пока не промокла насквозь. Вернувшись домой, она позвонила в полицию, но тело матери так и не нашли. Впрочем, ее никто толком и не искал. Гарри прижал Мэллори к себе и нежно погладил по голове. Какая чудовищная разница между его счастливым детством и ее несчастной судьбой! По тому, как вздрагивали ее плечи, он понял, что она плачет. — Я всегда думала, что она сделала это из-за меня, — тихо всхлипывая, сказала Мэл. — В письме я написала, что нуждаюсь в ее помощи и поддержке, а это не входило в ее планы. Я давно чувствовала, что не нужна ей, что она хочет поскорее избавиться от меня, но всегда утешала себя тем, что это со временем пройдет. — Мэл, — тихо шепнул ей на ухо Гарри, — ты ни в чем не виновата. Ты ничем не могла помочь матери. Даже если бы ты приехала раньше, она все равно ушла бы из жизни. В состоянии депрессии люди часто поступают так. Она уткнулась лицом в его грудь и зашмыгала носом. — Я знаю. — Ее голос был очень грустным. — Ничего, Мэл, все уже позади. Надо забыть это, как дурной сон. Это твое прошлое, и нужно оставить его в прошлом. Подошел Сквиз и пристально посмотрел на них, склонив голову. Потом он громко рявкнул и облизал ее руку. Мэллори ласково посмотрела на собаку: — Боже мой, Гарри, какой у тебя умный и сообразительный пес! Просто чудо какое-то! Она потрепала Сквиза по голове, и тот ласково заурчал, весело помахивая хвостом. Гарри с удовольствием наблюдал за этой сценой и тешил себя мыслью, что она действительно забудет о прошлом, которое постоянно преследует ее. Глава 28 Когда Гарри появился на работе, его голова все еще была занята мыслями о Мэл. Он отвез ее в аэропорт, проводил до выхода на посадку и поцеловал на прощание, не обращая внимания на людей, которые таращили на нее глаза. За эти выходные он совсем забыл, что она телезвезда и, конечно же, ее узнают посторонние люди. — Мы увидимся с тобой в следующий уик-энд? — спросил он, когда они остановились перед выходом на посадку. Мэллори грустно посмотрела на него: — Думаешь, в этом есть необходимость? — Еще какая! — нарочито весело ответил он, хотя на душе было отнюдь не весело от расставания. Он еще раз поцеловал ее и глубоко вдохнул исходящий от нее запах. — И все же это не «Бектайн», — шепнул он ей на ухо. — Могу поклясться в этом. Она засмеялась, махнула ему рукой. — Позвони мне на неделе! — крикнула она через плечо, а потом вдруг повернулась и пристально посмотрела на него, — Гарри… — Что, Мэл? — Спасибо за все. Он поднял руку, весело улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. И даже в момент расставания его не покидала мысль о том, что она что-то скрывает от него. Но что? И почему? На работе было относительно спокойно, но в десять вечера раздался первый звонок, известивший, что ночное дежурство будет не из легких. Позвонила какая-то женщина и сообщила, что очень обеспокоена судьбой сестры. Сестры договорились встретиться, а потом что-то случилось, и та не пришла в условленное время. Более того, на автоответчике осталось ее незаконченное сообщение. Она только начала говорить, но потом связь прервалась, и на звонки она не отвечает. Дежурная группа тут же выехала по указанному адресу, захватив по дороге звонившую женщину с ключами от квартиры. То, что полицейские увидели, повергло их в ужас. — Выезжаем немедленно, — быстро отреагировал Гарри, когда ему доложили по телефону об очередном убийстве. Россетти схватил чашку с недопитым кофе и поспешил за другом во двор, где стояла их машина. Гарри сел за руль, включил сирену и помчался по пустынным улицам, а его напарник еще какое-то время допивал кофе — Такой замечательный уик-энд, и так все безобразно заканчивается — недовольно проворчал Гарри. — Первый раз слышу, что ты доволен выходными, — недоверчиво произнес Россетти. — Неужели все действительно было так хорошо? — Еще как, — весело усмехнулся Гарри. — Надеюсь, ты не забыл, что Ванесса пригласила тебя на свой день рождения? — напомнил ему Россетти. — Ведь двадцать один год бывает только раз в жизни. — Да, я помню, — рассеянно заметил Гарри, сворачивая на боковую улочку. Через несколько минут они прибыли на место. Вся территория перед небольшим коттеджем была уже оцеплена полицией и огорожена желтой лентой. Во дворе стояли три полицейские машины с мигалками, а поодаль была припаркована небольшая машина голубовато-серого цвета марки «Додж-Неон». Гарри сразу понял, что это машина хозяйки дома. Впрочем, догадаться было нетрудно, так как именно возле нее собралась небольшая толпа соседей, тихо переговаривавшихся между собой. В одной из полицейских машин он увидел рыдавшую навзрыд молодую женщину. Вероятно, это была сестра убитой, которая и позвонила в участок. Он решил прежде всего осмотреть место происшествия, а уж потом допросить ее. В комнате было темно. В нос ударил резкий запах крови. Они достали фонари и посветили вокруг. Полицейские ничего не трогали в этой комнате и даже свет не включали на тот случай, если преступник оставил отпечатки пальцев на выключателе. Гарри сделал несколько шагов и почувствовал, что наступил на что-то. Он посветил фонарем под ноги, но так ничего и не понял. — Горох, — со знанием дела заявил Россетти и почему-то покачал головой. — Похоже на то, что преступник убил ее как раз в тот момент, когда она собиралась что-то готовить. Вся комната была забрызгана кровью, а возле трупа образовалась целая лужа. Причем пятна крови виднелись не только на полу и мебели, но и на стенах. — Господи Иисусе, — с трудом выдохнул из себя Россетти. — Здесь же целое море крови. Гарри посмотрел на труп женщины. Она была почти голой и лежала скрючившись в луже крови, уткнувшись лицом в пропитанный кровью ковер. Ее длинные золотистые волосы разметались по полу, а рядом с ней сидела черная кошка и пристально смотрела на них сверкающими в темноте глазами. — Да, это дело будет не из легких, — заметил Гарри, посмотрев на напарника. — А где же наш медик? — с раздражением спросил он. — Я здесь, детектив, — послышался от двери голос доктора Блэйка, медика, которого совсем недавно прикрепили к их полицейскому управлению в качестве судмедэксперта. Он подошел поближе, осмотрел тело, присвистнул от удивления, а потом тяжело вздохнул. — Ну что я могу сказать? — задумчиво произнес доктор и пожал плечами. — Весьма печально, мой друг, что нам не дают отдохнуть даже в воскресный, вечер. — Осторожно ступайте! — предупредил его Гарри. — Здесь могут быть очень важные улики. — Да знаю я, знаю, — отмахнулся тот. — Черт возьми, детектив, за кого вы меня принимаете? Я занимаюсь этим делом более двадцати лет и не нуждаюсь в подсказках. Я же не вмешиваюсь в ваши дела? И вообще, кто мне может сказать, почему люди предпочитают быть убитыми в тихий воскресный вечер, когда остальные готовятся ко сну и слушают последние новости? — Так устроен мир, доктор, — задумчиво произнес Россетти, пропуская вперед фотографа. Доктор Блэйк еще раз внимательно осмотрел раны. — Абсолютно никакой тайны в причинах ее смерти, — заметил он через минуту. — У нее перерезана сонная артерия, а этого одного уже достаточно, чтобы умереть. Он стал что-то быстро записывать в блокнот, а потом попросил фотографа сделать несколько снимков основных ран, которые, по его мнению, послужили причиной смерти. Гарри стоял у порога, прислонившись плечом к дверному косяку, и бесстрастно наблюдал за происходящим. — Когда это произошло, доктор? — спросил он, когда все закончилось. Блэйк надел очки и посмотрел на детектива. — Что у нас сегодня? Все еще воскресенье? — С этими словами он еще раз наклонился над телом, осторожно ощупал раны, поднял ее руку и в конце концов посмотрел на остекленевшие глаза. — Думаю, что это случилось в субботу. Скорее всего в первой половине дня. Может быть, даже рано утром, то есть около тридцати часов назад. Однако более точно можно будет сказать только после вскрытия. При этом доктор надел на руки и ноги специальные пластиковые пакеты, чтобы не оставлять своих следов на месте преступления, и обошел тело с другой стороны. — К сказанному могу еще добавить, детектив, что, по моему мнению, она не была изнасилована. Во всяком случае, на первый взгляд нет никаких повреждений половых органов. Конечно, я могу сейчас ошибаться, но надеюсь, что вскрытие подтвердит мои выводы. Детектив, вы уже выяснили, кто она такая? — спросил он, повернувшись к Гарри. Тот покачал головой: — В полицейской машине сидит ее сестра, так что с идентификацией не будет никаких проблем. — Знаете, что я вам скажу? — загадочно произнес доктор и снова посмотрел на жертву. — Конечно, очень сложно определить в темноте, да еще при таком количестве засохшей на лице крови, но у меня создается впечатление, что я ее где-то видел. А вы? — Не дождавшись ответа, он стал собирать в сумку медицинские инструменты. — Ну что ж, я свое дело сделал. Теперь она в вашем распоряжении, господа. Желаю удачи. Увидимся в морге. — Спасибо за работу, доктор, и извините за срочный вызов, — произнес Гарри равнодушным тоном. Когда доктор Блэйк проходил мимо, Гарри вдруг услышал какой-то странный звук, как будто доктор наступил на что-то твердое. Он хотел было остановить его и спросить, что это могло быть, но потом передумал. Вместо этого наклонился вниз, посветил фонариком перед ногами и вдруг увидел нож с длинным узким лезвием. — Россетти, — позвал он напарника радостным голосом, — поди-ка сюда! Мне кажется, что на этот раз в наших руках оказалось орудие преступления. — Гарри вынул из кармана носовой платок и, осторожно обхватив пальцами рукоятку ножа, поднял его вверх. На самом деле нож этот был не очень большой, но его узкое лезвие создавало видимость того, что он длиннее, чем в действительности. Несмотря на то что его лезвие было абсолютно чистым, Гарри нисколько не сомневался, что держит в руках орудие убийства. Позвав фотографа, он попросил его сфотографировать нож и записать его размеры. Только после этого один из экспертов криминалистической лаборатории аккуратно положил нож в пакет и тут же отправился в лабораторию. Гарри осветил комнату и вдруг увидел в дальнем конце какой-то пластиковый пакет. Осторожно приподняв его, он обратил внимание, что пакет залит кровью, но все же смог прочитать: «Замороженный горох „Птичий глаз“». Положив пакет на место, он осторожно обошел труп, стараясь не наступать на пятна крови, и направился к двери. Еще раз осмотрев положение тела, он пришел к выводу, — что нападение произошло в другом месте, а потом она бросилась к выходу, но убийца настиг ее и прикончил несколькими ударами ножа. Вскоре полицейские сняли отпечатки пальцев с выключателя и зажгли свет. Стоявший рядом с ним Россетти замер, а потом всплеснул руками и вытаращил глаза. — Боже мой! — едва слышно выдавил он из себя. — Какой кошмар, Гарри, это же Сьюзи Уокер! Гарри почувствовал, что у него волосы дыбом встают, а по спине мурашки пробежали. Никогда еще за все время работы в полиции ему не приходилось иметь дело с убийством человека, которого он знал лично. Он даже попятился от неожиданности и сжал кулаки. — Сволочь! — выкрикнул он с такой злобой и ненавистью, что Россетти даже отскочил в сторону в испуге. — Почему он выбрал именно ее?! — продолжал орать Гарри. Он еще долго не мог прийти в себя, думая, что если бы поймал преступника прямо сейчас, то не задумываясь задушил бы голыми руками, повесил бы его мерзкое тело на заборе и запретил снимать до следующей ночи, чтобы из него вытекла вся кровь до последней капли. — Почему это случилось именно с ней? За что такое наказание? Чем она провинилась перед ним? — Бледно-серое лицо Россетти выдавало всю глубину его переживаний. — Она была такой симпатичной, такой милой и доброй, а ее огромные зеленые глаза сводили меня с ума. А как любила свою работу, старалась всем помочь! Гарри похлопал напарника по плечу, а потом собрался с силами и начал тщательно обследовать место преступления. Глава 29 Примерно через час, когда Гарри и Россетти закончили осмотр, во дворе их ожидал Алек Клосовски. Он уже рассказал, что знал, полицейским, а теперь хотел поделиться своими наблюдениями с сыщиками. Это был приятный молодой человек с живыми карими глазами и длинными черными волосами. — Я видел Сьюзи в пятницу примерно в восемь часов вечера, — взволнованно начал он. — Она была одета в белый халат и собиралась на работу. За день до того она где-то потеряла ключи от дома, но потом они нашлись, но Сьюзи не была уверена, что они не попали в дурные руки. Я сразу же предупредил ее, что следует как можно скорее сменить замки. — Он отвернулся и смахнул предательскую слезу. — Боже мой, — вырвался у него приглушенный стон, — кто мог подумать, что все кончится так трагически! — Этого никто не мог предположить. Не надо винить себя, мистер Клосовски, — успокоил его Гарри. — Мы вместе выехали, и я был абсолютно уверен, что Сьюзи будет на работе до утра. Вы же знаете, наверное, что она… она работала медсестрой в центральной больнице и часто дежурила в ночную смену. А когда я вернулся с работы, то очень удивился, увидев во дворе ее машину. А потом я увидел свет на кухне и решил, что либо я ошибся насчет ночной смены, либо она вернулась домой раньше времени, чего никогда не было прежде. — Когда это было, мистер Клосовски? — решил уточнить Гарри. — Точно не помню, но примерно около двух часов ночи. Да, около двух. Дело в том, что я заканчиваю работу ровно в час, потом возвращаюсь домой на машине. Так вот, примерно в два часа я был у дома и только вставил ключ в свой замок, как услышал какой-то приглушенный крик. Он посмотрел на Гарри затуманенными от слез глазами и вдруг понял все трагическое значение той маленькой детали, которую только что вспомнил. — Да, точно, я слышал какой-то слабый крик, внимательно прислушался, но он больше не повторился. И тогда я подумал, что это, должно быть, кошка Сьюзи, которую она подобрала недавно. Знаете, детектив, что бы вы мне не говорили, я все равно чувствую себя виноватым в том, что произошло. Ведь я мог спасти ее, мог хоть как-то помочь, постучать в дверь, например, или позвонить в полицию… — Сомневаюсь, что ваша помощь была бы своевременной, даже если бы вы тут же позвонили в полицию, — сказал Гарри. — Преступник нанес ей такой удар, который не оставил ей никаких шансов. Так что успокойтесь и подумайте, все Ли вы вспомнили. Сейчас это будет наилучшая помощь с вашей стороны. Любая информация может оказаться для нас бесценной. — Да, есть еще кое-что, — тихо добавил Клосовски. — Я видел его. Гарри и Россетти вытаращили на него глаза и поначалу даже не могли поверить своим ушам. — Матерь Божья, — первым опомнился Россетти, — неужели у нас появился первый свидетель? — Да, я приготовился лечь спать и решил немного проветрить комнату, — продолжал Клосовски. — Подошел к окну, распахнул его и вдруг увидел человека, Которые шел от нашего дома на улицу. По всему было видно, что он спешил, но не бежал, а шел быстрым шагом, оглядываясь по сторонам. Он пересек улицу и скрылся за припаркованными там машинами. Конечно, я не следил за ним специально, так как у меня не было для этого никаких оснований, но тогда я подумал, что понятна, почему Сьюзи пришла домой так рано. Помню, что это даже обрадовало меня, так как Сьюзи были скромной девушкой и сторонилась мужчин. — А вы не могли бы описать его? — с надеждой в голосе спросил Гарри. — Хотя бы в самых общих чертах? — Единственное, что я могу припомнить, это то, что он был низкорослый, коренастый и, если не ошибаюсь, с короткими темными волосами. — А во что он был одет? — последовал очередной вопрос. Клосовски надолго задумался. — Не могу сказать ничего определенного, вероятнее всего он был во всем черном, так как он сливался с темнотой и казался совершенно невидимым. — Вы видели, как он садился в машину? — продолжал допытываться Гарри. — Нет, то есть да, — неуверенно произнес Алек. — Точнее сказать, я не видел его машину, но слышал звук мотора, когда он проехал мимо нашего дома. — Как вы думаете, мистер Клосовски, какая у него могла быть машина? — Не могу сказать с уверенностью, но думаю, что это было что-то, напоминающее фургон или джип. Например, джип «Чероки» или что-нибудь в этом роде. Но не очень большой и какого-то темного цвета. Во всяком случае, не яркого. Гарри разочарованно вздохнул, хотя на этот раз они получили значительно больше информации, чем во всех предыдущих случаях. — Мистер Клосовски, не могли бы вы заглянуть к нам в полицию и написать там официальное заявление обо всем, что видели и слышали? — В любое время, — охотно согласился тот. — Отлично, сэр, — быстро среагировал Гарри. — Детектив Россетти сразу же отвезет вас в участок, где вы сможете записать свои показания в спокойной обстановке. По дороге в больницу Гарри уже в который раз прокручивал все известные ему факты и пытался собрать воедино то, что они узнали о предполагаемом убийце Сьюзи Уокер. Итак, что у них есть на данный момент? Нож убийцы, его словесный портрет, который, к сожалению, не отличался достоверностью и полнотой, весьма поверхностное описание его машины и примерное время совершения преступления. Конечно, через некоторое время поступят дополнительные сведения, добытые специалистами криминалистической лаборатории, судебно-медицинскими экспертами и теми полицейскими, которые осмотрят весь дом и прилегающую территорию. Единственное, в чем он был почти уверен, — убийство было не запланированным, случайным. Похоже, что Сьюзи Уокер пришла домой раньше времени и внезапно застала преступника, который вынужден был убрать ее, чтобы не оказаться раскрытым. Во всяком случае, сейчас картина преступления складывалась именно таким образом. Возможно, дополнительные сведения дадут больше возможностей для анализа, но основные черты преступления все равно останутся прежними — застигнутый врасплох преступник совершает зверское убийство. Оставив машину на стоянке центральной больницы, он сразу же направился в палату экстренной помощи и вдруг понял, что в душе надеется: сейчас он войдет в приемный покой и увидит перед собой веселое и жизнерадостное лицо Сьюзи Уокер или ее таких же беззаботных коллег. Однако эти надежды не оправдались. Сотрудники больницы ходили как в воду опущенные, а их глаза были красными от слез. — Скажите, это правда, что Сьюзи Уокер погибла? — спросила одна из медсестер. Гарри кивнул: — Да, к великому сожалению. — Она была хорошей девушкой, — тихо сказала медсестра и расплакалась. — И медсестрой была просто замечательной! — добавила другая со слезами на глазах. — Какой ублюдок посмел поднять на нее руку? — выпалила она, крепко сжав кулаки. — Таких мерзавцев нужно ловить и уничтожать, как поступают с расплодившимися крысами. Терри Уокер сидела на стуле, обхватив руками голову, и шмыгала носом. Взгляд у нее был настолько рассеянный, что создавалось впечатление, будто она ничего и никого не видит вокруг. Но при появлении Гарри она подняла голову и посмотрела на него полными слез глазами. Она была очень похожа на Сьюзи, только волосы чуточку темнее. Рядом с ней сидела миссис Уокер. Обе дочери унаследовали ее черты. У нее были рыжеватые волосы, огромные зеленые глаза и ослепительно белая кожа с небольшими вкраплениями веснушек. Она беззвучно плакала, не вытирая слез — Они ручьем текли по ее щекам и падали огромными каплями на платье. Рядом стоял муж, который держал ее за руку, пытаясь хоть как-то успокоить. Сам он не плакал, но было видно, что страдает не меньше, чем его жена. Он был высоким, худощавым, крепко сбитым, с густой копной коротких черных волос. Гарри остановился на пороге комнаты, понуро опустив голову. Как он ненавидел такие моменты в своей жизни! — Мистер и миссис Уокер, — тихо сказал он, — я неплохо знал вашу дочь, часто встречался с ней в больнице и всегда находил понимание и поддержку с ее стороны. Это невосполнимая потеря, я очень сожалею о постигшем вас горе. Нам необходимо собрать наибольшее количество показаний, чтобы поскорее найти и наказать этого ублюдка. — Папа, расскажи ему о магнитофонной записи, — тихо сказала Терри дрожащим голосом и сразу же закрыла глаза. , словно не могла больше смотреть на него. — Да, конечно, — опомнился Эд Уокер и протянул Гарри небольшую кассету из автоответчика. По всему было видно, что ему тяжело говорить и он с трудом подбирает нужные слова. — Сьюзи… она позвонила сестре и оставила сообщение на автоответчике… При этом не договорила до конца, а оборвала его на полуслове… Она выкрикнула: «О Боже мой, Боже мой, что вы тут делаете?!» Питом послышался какой-то треск, и наступила тишина. Гарри не мог поверить своим ушам. На магнитофонной пленке был записан момент совершения преступления. Какая удача! Такого еще не было в его практике. Он живо представил, как петля затягивается на шее убийцы Сьюзи. — Мы должны были встретиться в субботу вечером, — продолжила сквозь слезы Терри. — А в воскресенье вечером, насколько я знаю, у нее было свидание с парнем из соседней больницы. Его зовут Карл Хэйген. Он недавно получил должность врача. — А сколько времени они были знакомы? — поинтересовался Гарри, — Точно не могу указать, — она покачала она головой, — но думаю, что они знакомы не очень давно. Впрочем, спросите у него самого. Лично я вполне допускаю, что это убийство совершил он. — Почему вы так думаете, Терри? — насторожился Гарри. — У вас есть для этого какие-то основания? Та снова покачала головой: — Сьюзи всегда была слишком занята, чтобы тратить время на свидания. А все такие вещи, насколько мне известно, так или иначе связаны с сексом, разве не так? Миссис Уокер застонала, и Гарри бросил на нее обеспокоенный взгляд. — Такое, конечно, бывает, — попытался он успокоить всех присутствующих, — но это не тот случай Основываясь на предварительно полученных данных, мы пришли к выводу, что речь идет о прерванном ограблении. Грабитель находился в ее квартире в тот момент, когда она совершенно неожиданно вернулась домой. — Да, но у Сьюзи нет ничего такого, что могло бы привлечь интерес грабителя, — резонно заметил отец и так гневно сверкнул глазами, что Гарри даже попятился. — Она была бедной студенткой, работавшей в больнице за какие-то гроши, — продолжать негодовать он. — У нее дома не было ни драгоценностей, ни денег, вообще ничего такого, что представляло бы хоть какую-то ценность. А ее дешевый телевизор и старый видеомагнитофон явно не стоят того, чтобы ради них убивать человека, — Знаете, мистер Уокер, — задумчиво сказал Гарри, — на свете немало придурков, которые в поиске денег на наркотики готовы на все. Эд Уокер замолчал, понуро гладя в пол. Гарри подошел к нему и сочувственно положил руку на плечо. — Благодарю вас, сэр, за помощь. Не буду беспокоить вас дальнейшими расспросами. Если понадобится, мы поговорим с вами позже. Во дворе больницы стоит полицейская машина, которая отвезет вас домой. После этого Гарри отыскал руководителя бригады медсестер, который все время сокрушался и во всем винил себя одного. — Я сразу сказал ей, что она плохо выглядит и может отправляться домой. Зачем держать больного человека на работе? Боже мой, кто мог подумать, что я посылаю ее на смерть? — Все несчастные случаи и убийства являются результатом очень сложной и весьма запутанной цепочки событий, — пояснил ему Гарри. — У Сьюзи так болела голова, что она не могла нормально работать. Так или иначе она должна была вернуться домой. В помещении морга было прохладно. Кондиционеры натужно очищали воздух, предотвращая возможность распространения инфекции. Открыв стальную дверь, Гарри увидел большой стол и обнаженное тело на нем. Доктор Блэйк уже окончил процедуру очищения тела и завершал его полный медицинский осмотр, диктуя результаты на диктофон. Неподалеку лежали отобранные им образцы частичек кожи и грязи из-под ногтей, волос на голове и в области промежности, а также все остальное, что могло бы помочь следственным органам установить характер преступления. При этом все нижнее белье убитой должно быть самым тщательным образом исследовано в криминалистической лаборатории. Рядом с доктором Блэйком суетился фотограф, который снимал на видеопленку весь процесс обработки тела. — Нет никаких доказательств того, что она была убита у двери, — диктовал в микрофон доктор Блэйк. — Вероятно, смерть наступила, когда она лежала на спине, а потом ее тело перетащили к двери. После этого он перечислил все ножевые раны и высказал предположение о характере вызванных повреждений. Самое интересное, что в перерывах между записью на пленку он напевал под нос какую-то мелодию, словно речь шла не о человеческом горе, а о самой что ни на есть обыденной работе. Впрочем, Гарри знал, что почти всем медикам присуще циничное отношение к происходящему. Последнее заключение доктор Блэйк сделал относительно вероятности сексуальных контактов между жертвой и преступником. Он сделал вывод, что изнасилования не было. — А, детектив! — без особой радости воскликнул он, увидев Гарри. — Добро пожаловать! Мы уже почти закончили, хотя работы было предостаточно. Слишком много ран на теле. Гарри так и не смог взглянуть в бескровное лицо Сьюзи. Ее искромсанное тело вызывало у него приступ тошноты, хотя он никогда не жаловался на слабые нервы. — Сейчас мы узнаем, что она собой представляет, — сказал доктор, беря в руки скальпель для вскрытия трупов. — К сожалению, я не могу похвастаться, что хорошо знал медсестру Уокер, — продолжал философствовать Блэйк. — Она работала в другом отделении, но однажды ее прислали ко мне, и она проработала со мной несколько дней. Она действительно была превосходной медсестрой — деликатной, умной и весьма сообразительной, чего не скажешь о многих других. Мне искренне жаль. Очень жаль. Доктор Блэйк замолчал, а потом опять стал напевать какой-то веселый мотивчик. Гарри неодобрительно зыркнул на него и почему-то вдруг подумал, что хорошо бы определить, какую именно мелодию предпочитает этот доктор в момент вскрытия. — Хм-м, понятно, — хмыкнул доктор, любуясь своей работой. — Все понятно. Ничем не могу порадовать вас, — сказал он стоявшему за его спиной Гарри. — Похоже, что накануне вечером она не баловала себя обильным ужином. И к тому же ничего не пила. Почувствовав приступ тошноты, Джордан быстро отвернулся. — Доктор, передайте мне результаты обследования, как только они будут готовы, — бросил он через плечо и быстро покинул помещение. Глава 30 Мэл не могла уснуть. Она долго ворочалась, перекладывала подушки, пытаясь найти удобное место, сбросила на пол одеяло, завернулась в простыню, после чего стала похожа на какую-то мумию в белых одеждах. А потом, разозлившись, встала и. Сложив руки, подошла к окну. Ночь была ясной и довольно прохладной. Cо стороны Манхэттена небо окрасилось в розовые тона. Она вспомнила, какие противоречивые чувства охватили ее в тот день, когда на ее имя пришел большой белый конверт с надписью «Университет штата Вашингтон». Она была так взволнована, что не могла открыть его. Да что там открыть, она и прикоснуться к нему боялась. Мэл погрузилась в — воспоминания. — Мама, — я получила письмо из университета, — тихо сказала Мери, с мольбой в глазах посмотрев на мать. — Да? — только и произнесла та, даже не пошевелившись. — Мама, я очень боюсь открывать его, — взмолилась Мэри. — Помоги мне, Пожалуйста, открой его! — Она пододвинула матери конверт и жалобно посмотрела ей в глаза. Если ее приняли в университет, то жизнь может коренным образом измениться. Она будет много работать, старательно учиться и в конце концов выбьется из этой ужасной нищеты. А если нет, то останется в этом проклятом городке, будет работать официанткой в местном кафе и скоро помрет от скуки и тоски, от монотонной жизни и раздирающего душу одиночества. Мать взяла письмо, долго вертела его в руках, несколько раз прочитала отпечатанный на машинке адрес, а потом, закурив очередную сигарету, медленно открыла конверт. — Мама, что там? — не выдержала Мэри, кусая от волнения губы. — Что ты молчишь? Мать выпустила струйку дыма, допила уже давно остывший кофе и посмотрела на дочь бессмысленным взглядом. — Ну что, мама?! — закричала Мэри, проклиная ее за медлительность и равнодушие. — Там пишут, что готовы предоставить тебе какую-то стипендию… если не ошибаюсь. Мэри открыла рот, жадно хватая воздух. Потом она всплеснула руками, схватила письмо и уставилась невидящими глазами в листок бумаги. В конце концов ей удалось справиться с собой, и она прочитала, что университет предоставил ей стипендию, а значит, отныне она студентка. Вскочив на ноги, она долго пританцовывала в тесном трейлере, не находя в себе сил успокоиться. — Меня приняли! — вопила она. — Мама, меня приняли! — Мать закурила следующую сигарету и равнодушно посмотрела в окно. — Мэри, ты только взгляни, опять дождь идет. Мэри посмотрела на мать немигающим взглядом и вдруг сделала то, чего не делала никогда в жизни. Она бросилась к матери и поцеловала ее в щеку. Та отпрянула назад, удивленно посмотрела на дочь, словно видела ее впервые, а потом подняла руку и потерла щеку в том месте, куда ее поцеловала дочь. — Обязательно надень пончо, если вдруг вздумаешь куда-то пойти, — тихо сказала она не своим голосом. Но Мэри ее уже не слышала. Она металась по трейлеру и думала только о том, что впереди ее ждет новая загадочная жизнь. Выпускной вечер прошел тоскливо и буднично. Директор школы зачитал ее фамилию, она приняла из его рук диплом, раздались жидкие аплодисменты. Самое неприятное заключалось в том, что мать так и не появилась в тот день на выпускном вечере и не видела, как ее дочь получала первый в своей жизни документ. Мэри была так расстроена, что даже на вечеринку не пошла. Все лето Мэри трудилась в кафе, пытаясь заработать на дорогу в университет. Она чистила картошку, подавала кофе, мыла полы и посуду, вытирала столы, подметала во дворе и делала все, чтобы ей заплатили как можно больше. А в середине лета устроилась еще и в аптеку, где принимала заказы, переносила тяжелые коробки с лекарствами и убиралась в помещении. В конце концов ей удалось купить себе пару свитеров, джинсы, всякую мелочь и дорожную сумку, в которую она тут же упаковала все вещи. Мэри с нетерпением дожидалась того момента, когда помашет рукой этому гнусному городишке и начнет новую жизнь. И только одно ее тревожило постоянно, не давая покоя ни днем, ни ночью. Ее беспокоила мать. Она становилась все более и более неприкаянной, и Мэри очень боялась, что та может наложить на себя руки. Но менять свои планы из-за нее она не собиралась. Когда все было готово к отъезду, Мэри привела в порядок их старенький автомобиль и долго уговаривала мать регулярно забирать социальное пособие и покупать себе хоть какие-то продукты. В тот день, когда все приготовления были закончены, Мэри подошла к матери попрощаться, но та так и осталась безучастной. — Я ухожу, мама, — тихо сказала Мэри, тронув за плечо застывшую перед телевизором скорбную фигуру. Мать посмотрела на нее рассеянным взглядом, а потом снова повернулась к экрану. — Мама, я уезжаю в университет, ты слышишь меня? — Я знаю, — с трудом выдавила из себя мать, даже не повернув к ней голову. — Всего хорошего, Мэри. — Пока, мама, — сдавленным голосом прошептала Мэри и направилась к двери. Мать встала, налила себе очередную чашку кофе, закурила новую сигарету и взмахнула рукой. — Пока, Мэри. Студенческое общежитие оказалось совсем не таким, каким она его представляла. Оно было шумным, многолюдным и с первого взгляда поразило Мэл своей грандиозностью. Еще больше она удивилась, когда узнала, что ей придется жить в одной комнате с другой студенткой. С трудом отыскав нужную дверь, она робко постучала, нервно оглядываясь по сторонам. — Войдите, — послышался из-за двери голос. Мэри нерешительно переступила порог комнаты и застыла как вкопанная. Находившаяся в комнате девушка удивленно посмотрела на нее и мгновенно нахмурилась. — Боже мой, что это за драная кошка? — невольно вырвалось у нее. — Привет, меня зовут Джуни Беннет, — нарочито громко представилась она. — Моя кровать у окна, а ты можешь располагаться вот здесь. — Она показала рукой на кровать у стены. — Кто первый пришел, тот и занимает лучшее место. — Меня зовут Мэри Мэллори Мэлоун, — тихо сказала Мэри, переминаясь с ноги на ногу. Потом она нерешительно подошла к девушке, протянула руку и смущенно улыбнулась. — Мэри Мэллори Мэлоун? — еще больше удивилась та. — А нельзя ли как-нибудь попроще? У тебя есть какое-нибудь домашнее имя? — О… нет, зови меня просто Мэри. — Мэри сама удивилась, как быстро переделала свое имя, откинув от него важную часть. — Послушай, Мэри, — решительно заявила Джуни, — сегодня вечером ко мне должны прийти друзья, поэтому не разбрасывай свои вещи по всей комнате. Договорились? Мэри с завистью посмотрела на девушку. Она подумала, что такая наверняка была неформальным лидером в своей школе. Да и одета по высшему разряду. Все ее вещи были новыми и очень дорогими. С самого начала Джуни повела себя крайне недружелюбно по отношению к ней и всячески подчеркивала свое несомненное превосходство. У нее был свой круг общения, и они никогда не приглашали к себе Мэри. Более того, как и в Голдене, все почему-то сторонились ее Джуни часто жаловалась друзьям, что ей очень не повезло с соседкой. Впрочем, никакого секрета в этом не было. Иногда, глядя на себя в зеркало, Мэри понимала, в чем причина такого пренебрежительного к ней отношения. Несмотря на свои семнадцать лет, она была простушкой, не знавшей многих занимательных сторон современной жизни, не была за границей, не имела богатых родителей, не блистала умом, не вертелась в высших кругах. Оставалось только одно — прилежно учиться и надеяться на то, что со временем это качество будет востребовано. В конце концов она решила, что станет журналисткой. Этому было несколько серьезных причин. Во-первых, сочинять тексты для нее было гораздо легче, чем говорить с людьми, а во-вторых, из-за своего несчастливого и во многом ущербного детства она с редким любопытством наблюдала за жизнью других людей, часто подмечая такие особенности, которые нормальному человеку и в голову не приходили. А главное — журналистам приходилось задавать вопросы, а не отвечать на них, чего она боялась больше всего на свете. Таким образом она пыталась сохранить свои маленькие тайны и скрыть от посторонних все печальные обстоятельства своей прежней жизни. К концу первого курса Мэллори могла подвести первые итоги. Друзей она так и не приобрела, об авторитете у сокурсников можно было только мечтать, зато она могла похвастаться прекрасными отметками по всем предметам и доброжелательным отношением к себе преподавателей. После успешной сдачи экзаменов она вернулась в Голден и устроилась на лето в кафе официанткой, чтобы заработать немного денег на учебный год. Хозяйка кафе, Долорес Пауэр, круглолицая толстая женщина с неприятным тяжелым взглядом, была очень удивлена навыками Мэри и ее усердием. Ее муж был президентом местной торговой палаты и руководил местным клубом. Она очень грубо обходилась со своими работниками, однако работой Мэри осталась довольна. — Я целый год работала в небольшом кафе неподалеку от университета, — пояснила ей Мэри, надеясь в душе, что та хоть немного повысит ей зарплату. Что же до матери, то Мэри не могла сказать, какие чувства та испытала, увидев дочь после годичного отсутствия. Она по-прежнему была рассеянной и отстраненной, не отвечала на вопросы, а исхудала так, что страшно было смотреть. Мэри сразу поняла, что мать ничего не ест, а все свое пособие тратит на сигареты и кофе. Она уже потеряла всякий интерес к жизни и редко когда притрагивалась к тем продуктам, которые Мэри покупала для нее. Вскоре Мэри вернулась в университет, где все было по-прежнему. А потом произошло то трагическое событие, которое перевернуло всю ее жизнь. Она приехала домой на День благодарения и своими глазами увидела, как мать решилась на отчаянный шаг и бросилась в пучину океанской волны, оставив дочь на произвол судьбы. Мэл тяжело вздохнула, поежилась и отошла от окна, за которым мигали огни Манхэттена. Самое интересное, что о матери она стала вспоминать только в последнее время. Да и с кем она могла говорить о ней, если у них не было ни родных, ни близких, а открывать душу перед чужими она не привыкла. И вот теперь она все чаще вспоминала о своем прошлом. Объясняла она это прежде всего влиянием Гарри. Он своими расспросами теребил ее душу, будоражил воображение и пробуждал давно, казалось, забытые воспоминания. Да и времени у нее раньше не было, чтобы думать о прошлом. Работа отнимала все силы, и она так же легко выбросила из головы образ матери, как та позабыла в свое время о дочери. А что ей оставалось делать? Тогда ей было восемнадцать лет, рядом ни единой родной души. Надо было как-то выжить, выдержать, получить образование и вырваться из ужасной нищеты. С той поры прошло много лет, и никто не знает, каких усилий ей стоило пройти этот ужасный и невероятно тяжелый путь от гадкого утенка до весьма искушенной в жизни женщины, которая прочно стоит на ногах. Именно поэтому Мэл старалась никогда не думать о прошлом и никого не посвящала в свои сокровенные тайны. Такое может правильно понять и оценить только тот, кто сам прошел через все это. А рядом с ней таких людей практически не было. Мэл расхаживала по спальне, завернувшись в халат, и думала о Гарри. Этот человек действительно изменил ее жизнь, привнеся в нее покой. Она вдруг почувствовала уверенность в себе, а самое главное — что на свете есть человек, который неравнодушен к ней и готов помочь в любую минуту. Это чувство заметно усилилось после их поездки в загородную хижину. Он пробудил в ней чувство женского достоинства и вселил уверенность в то, что у нее все может быть нормально. А в те годы все было по-другому. До конца учебы в университете Мэл так и не смогла обрести уверенность в себе, хотя училась лучше всех и получила диплом с отличием. Смерть матери так выбила ее из колеи, что она долго не могла прийти в себя. В конце концов она сняла небольшую комнату неподалеку от университета, чтобы только не подвергаться насмешкам со стороны сокурсниц, и остервенело работала ночами напролет, пытаясь как-то свести концы с концами. А после окончания университета она стала работать на местной радиостанции сначала машинисткой, а потом младшим редактором отдела новостей. На заработанные деньги она купила себе парочку приличных вещей и стала потихоньку утверждаться в качестве перспективного и весьма серьезного сотрудника. Вскоре ее заметили и предложили более высокую должность на местной телестудии, где она и проработала несколько лет. Официально ее должность называлась «исследователь», но на самом деле она была на посылках: печатала письма, приносила почту, отвечала на телефонные звонки, варила кофе сотрудникам и делала в офисе бутерброды. Она по-прежнему была безотказной, исполнительной и всем старалась угодить. В то время она еще не ощутила чувства собственного достоинства, так как просто не знала, что это такое. А потом в студию пришла новенькая девушка, только что окончившая университет, и сразу же стала телезвездой. Ее часто снимали, давали интересные поручения. Она была яркой, красивой, с длинными светлыми волосами и изящной фигурой. Мэри была обижена до глубины души и просто не знала, что делать. Вскоре она поняла, что должна что-то кардинально изменить в своей жизни. Однажды, посмотрев на себя в зеркало, она поняла, что причиной многих ее неудач может быть ее неприглядная внешность. Она была угловатой, неловкой, с идиотскими старыми очками и копной неухоженных волос. Кому она нужна? Кто будет смотреть на такую журналистку? Это открытие потрясло ее. Она с трудом пережила это и решила, что надо собраться с силами и переделать себя, иначе всю жизнь проведет в захолустье и будет варить кофе более удачливым сотрудникам. Как она злилась в этот момент на родителей, которые оставили ее на произвол судьбы и не дали всего того, что получали дети в нормальных семьях. Злилась на смазливых девчонок, которые все в жизни получали в готовом виде, злилась на себя, что до сих пор не нашла в себе сил, чтобы во весь голос заявить о себе и о своих претензиях в этой жизни. Надо было во что бы то ни стало изменить жизнь. Сейчас или никогда. Первое, что она решила сделать, — это изменить свою внешность. Она сняла со счета почти все накопленные деньги и потратила их на себя. Сделала красивую прическу, выкрасила волосы в светлый цвет, купила набор дорогих контактных линз, обзавелась тщательно подобранным гардеробом и научилась пользоваться косметикой. Кроме того, она стала внимательно приглядываться к преуспевающим тележурналистам, копировать их манеры и вырабатывать у себя соответствующие навыки. Объектом для подражания она выбрала Барбару Уолтерс. Она не пропускала ни одной передачи с ее участием. А когда убедилась, что уже готова для серьезной работы, тут же обратилась к менеджеру с просьбой предоставить ей возможность попробовать силы в телерепортаже. Но тот ехидно поморщился, окинул ее пренебрежительным взглядом и отказал, сославшись на то, что в ее услугах пока не нуждаются. В тот же день Мэри оставила на его столе записку, в которой сообщала, что не желает больше работать в студии, где никто не нуждается в ее услугах. Через некоторое время она разослала по многим адресам резюме и вскоре получила место ассистента продюсера на одной из местных телестудий. Так началась ее новая жизнь. Там ей платили намного больше. Все сотрудники относились к ней доброжелательно, не приставали с идиотскими расспросами. Разумеется, она по-прежнему чувствовала себя неуверенно, но доброе отношение окружающих постепенно устранило этот недостаток. Самое главное — она была принята в коллектив и к ней относились так же, как и ко всем остальным. Вскоре Мэри стала проводить с коллегами свободное время, а после работы часто заходила в кафе или ресторан, где общалась с друзьями. Через пару лет Мэри стала опытной журналисткой, которая прекрасно знала, как себя вести, как одеваться и как разговаривать с людьми. В ее глазах появился тот самый блеск, которому она всегда завидовала, видя в других. Ее движения стали более уверенными, раскованными, а в манерах появились первые признаки самоуважения и независимости. Именно тогда закончился путь Мэри Мэллори Мэлоун и появился новый образ просто Мэллори. И все это время она повторяла: «Сейчас или никогда!» А пару лет спустя подающая надежды тележурналистка Мэллори вышла замуж за преуспевающего брокера с Уоллстрит. Мэтт Клементс был старше ее, высокий, поджарый, красивый, с седыми висками и волевым подбородком. Он понравился ей с первого взгляда по двум причинам: во-первых, он компенсировал ее представления об отце-защитнике, а во-вторых, это был человек, который добился успеха в жизни не благодаря родителям или наследству, а своим собственным трудом. Благодаря природной смекалке, отчаянному характеру, а также склонности к рискованным операциям Мэтт сколотил большое состояние и в конце концов вырвался из тесных и вонючих подворотен нижнего Бруклина в шикарный аристократический пригород Нью-Йорка. А его офис, оснащенный самыми современными средствами связи и оборудованием, располагался в одном из небоскребов на Уолл-стрит. — В этом городе за деньги можно купить все, что только душа пожелает, — сказал он Мэл в тот памятный вечер, когда пригласил ее к себе на ужин. Она с изумлением рассматривала роскошную обстановку в его городской квартире и еще больше восхищалась манерами своего нового знакомого. — И даже такую сложную вещь, как стиль, — продолжал философствовать он. — И ни в коем случае не забывай, что в Нью-Йорке стиль — это все. Стиль — это образ жизни, это капиталовложения, это доверие клиентов и в конце концов это образец для подражания. Короче говоря, деньги и стиль дают в сумме принадлежность к высшему классу, а принадлежность к высшему классу открывает перед тобой все двери. Мэл уже была ведущей программы новостей, и в ее голове витала идея создания собственной утренней программы, но для этого нужно было пожертвовать всем своим временем и силами. Она была готова к этому, но ее сдерживало противоречивое чувство к Мэтту. Он требовал внимания и времени, а она понимала, что не может дать ему ни того, ни другого. Пока ее раздирали эти противоречивые чувства, Клементс демонстрировал все знаки внимания, элегантно ухаживал за ней, клялся в любви, настаивал на свиданиях и предлагал ей руку и сердце. Одновременно он выказывал понимание ее честолюбивых амбиций, всячески поддерживал их и готов был пожертвовать многим ради ее карьеры, но до известного предела. А когда он предложил ей выйти за него замуж, она без колебаний согласилась. Им обоим тогда казалось, что они любят друг друга, а все проблемы можно будет решить со временем и без суеты. Собственно говоря, проблем было не так уж и много и все их действительно можно было решить. Кроме одной. Мэл решительно потребовала, чтобы он допустил ее в свою деловую и общественную жизнь, а он считал, что этого делать не следует. Мэтт был поглощен своими делами, а она — своими. — Не вмешивайся в мои дела, Мэл! — с раздражением сказал он во время одной из очередных ссор. Кто-то из них должен был пойти на уступки, но этого не случилось, и их брак в конце концов распался. — Мэтт, если я перестану интересоваться твоими делами, — резонно заметила она, — то через пару месяцев ты меня просто возненавидишь. — Хорошо, мы можем купить загородный дом и завести ребенка, — предложил он. Мэл посмотрела на него с сочувствием и понуро повесила голову. Она давно уже решила, что у нее никогда не будет детей. Во-первых, у нее самой не было детства, поэтому она не знала, что делать с ребенком. Во-вторых, она опасалась, что со временем начнет относиться к ребенку так, как в свое время относилась к ней ее мать. У нее просто не было ролевой модели для восприятия себя в качестве матери. И наконец, у нее была работа, которая отнимала все силы и свободное время. Неужели теперь придется бросить все, ради чего она рвала жилы, недоедала, недосыпала? — Нет, Мэтт, боюсь, это уже невозможно. Слишком поздно. — Ну что ж, мое предложение остается в силе, — хладнокровно ответил он и снова погрузился в себя. Через час он оделся, поцеловал ее и улетел в Цюрих по своим делам. А она целых две недели коротала время у телевизора и ломала голову над тем, что теперь делать и как выйти из сложившейся ситуации. Несколько месяцев спустя она окончательно пришла к выводу, что их брак не имеет абсолютно никаких перспектив. Инициатива развода исходила от нее. Мэтту казалось, что она просто капризничает. В конце концов он дал ей все то, о чем мечтают многие женщины даже из высших слоев общества. Вся беда в том, что она отличалась от них, а он этого не понимал. Мэллори вернулась в спальню, села на диван, прижала к груди подушку, закрыла глаза и представила себя в объятиях любимого человека. Как было бы здорово, если бы Гарри сидел сейчас здесь, рядом с ней, обнимал ее, ласкал, а потом они занимались бы любовью. Ей нравилось быть с ним, он оказался искусным любовником, и она поняла, что любима, а это было для нее очень важно. Глава 31 На рассвете в отделе по расследованию убийств было много сотрудников, когда Гарри наконец-то объявил об окончании смены. Все стали потихоньку расходиться, а он еще раз просмотрел все полученные ранее показания, изучил собранные на месте преступления улики, а потом много раз прослушал записанное на магнитофонную ленту автоответчика и прерванное преступником сообщение Сьюзи Уокер. И каждый раз последние слова этой девушки звучали как удар молота по голове. Что же до отчета патологоанатома доктора Блэйка, то Джордан фактически не нуждался в нем. Ничего нового доктор сообщить уже не мог. Жаль только, что тело бедной Сьюзи еще раз подверглось действию ножа. Доктор искромсал его, но ничего интересного так и не выявил. Да и что он мог определить? Что она ничего не ела, не пила, не употребляла наркотики и не приняла яд накануне трагических событий? — Послушай, Проф, — с надрывом в голосе обратился к нему Россетти, — я очень надеюсь, что мы поймаем этого подонка. — Он всегда был сдержанным и не впадал в отчаяние, но сейчас его глаза пылали и челюсти были крепко сжаты от гнева. Никогда еще Гарри не видел своего друга таким злым и решительным. От былого образа беззаботного Казаковы не осталось и следа. Впрочем, нечто подобное испытывал и сам Гарри. — Не сомневаюсь в этом, дружище, — успокоил его Гарри. — Однако не стоит забывать, что мы работаем в отделе по расследованию убийств, а не в институте благородных девиц. Поэтому надо максимально сосредоточиться и сделать все, что в наших силах. — Да, ты прав, но мы же еще и люди, не так ли? — прошипел Россетти. — Я, пожалуй, отправлюсь в церковь и вспомню слова молитвы. Давно я там уже не был. Надеюсь, может, это хоть как-то облегчит душу. Во всяком случае, раньше мне это всегда помогало. Гарри подумал, что это правильное решение, хотя и сомневался, что Господь Бог накажет преступника лучше, чем они. Помахав рукой другу, он сел в машину и медленно поехал по пустынным улочкам в свой любимый клуб «Лунный свет». В клубе было тихо, и только несколько молодых парней бродили по бару, потягивая кока-колу. Даже музыка была совсем другой. Вместо шумного и зажигательного рэпа из мощных динамиков лилась тихая песенка Уитни Хьюстон. Гарри поздоровался с ними и сразу же прошел в комнату, где находился его личный шкаф. Там он снял кобуру с пистолетом и убрал ее. После этого он принял прохладный душ, переоделся в спортивную форму и направился в тренажерный зал, где около полутора часов истязал себя физическими нагрузками. Когда Гарри вошел в дом, Сквиз радостно завилял хвостом и тут же уселся у его ног. Джордан быстро переоделся и отправился выгуливать собаку. По пути они зашли в небольшое кафе, где Гарри выпил еще одну чашку крепкого кофе, а Сквиз получил кусок мяса. Вернувшись домой, он проверил автоответчик и обнаружил на нем два странных сообщения. Первое было от его матери: «Спасибо, сынок, что ты пришел ко мне на день рождения». Гарри застонал и потер руками виски. Мать всегда встает очень рано, а ему бы сейчас дойти до дивана и завалиться слать. К тому же казалось, что этот день рождения был много лет назад. «По-моему, все было великолепно, — весело продолжала мать. — Иногда мне казалось, что это самая лучшая вечеринка за все последние годы. Кстати, спасибо, что ты познакомил нас с Мэллори. Она очаровательна. Такая милая и добрая женщина. Твой дядя Джек без ума от нее. Да, он еще сказал, что ты будешь самым настоящим идиотом, если упустишь ее только потому, что у тебя полно своей работы. Могу сказать тебе, сынок, откровенно, что я полностью согласна с ним. — После этой фразы послышался веселый смех. — Послушай, мой мальчик, давай вместе пообедаем на днях, если ты, конечно, не возражаешь». После этого наступила пауза, а потом снова послышался ее бодрый голос: «Только ты не думай, что у меня есть какие-то особые планы относительно моего предложения отобедать. Вообще говоря, ты живешь совсем рядом и мог бы заехать ко мне в любое удобное для тебя время. Но, к сожалению, ты этого не делаешь, и мне приходится назначать тебе свидание. На днях я уезжаю в Прагу с Джулией. — И не спрашивай, какого черта я там забыла. Пока, мой дорогой!» — сказала она, после чего послышались гудки. Второе сообщение было от Мэл. Он сразу узнал ёе тихий мурлыкающий голос: «Я хочу поблагодарить тебя за все. Спасибо, Гарри, и доброй ночи». — Он улыбнулся и нежно погладил телефонный аппарат. В тот Момент ему казалось, что он всю ночь будет думать ней, но этого не случилось. Он уснул сразу жё, как только его голова коснулась подушки. Глава 32 Осторожно отодвинув Сквиза, Гарри встал и сразу же набрал домашний номер Мэл. Услышав сигналы автоответчика, он вздохнул и посмотрел на часы — половина третьего. Конечно, в это время она на работе. Однако и там ее не оказалось. Ему сообщили, что она ушла на обед и придет примерно через час. Через полчаса Гарри сидел в баре и завтракал, а Сквиз лежал у его ног и терпеливо дожидался своей очереди. — Хорошо, что это твоя собака, — громко сказала Дорис, поглядывая на Сквиза. — А то бы хозяин запретил пускать ее сюда по гигиеническим соображениям. — Только не ради вот этих посетителей, — иронично заметил Гарри и показал на завсегдатаев ресторана. Кто-то из них поглощал в огромных количествах пиво, другие курили и кашляли, а третьи объедались бутербродами. Выпив чашку кофе, он подошел к телефону и еще раз набрал рабочий номер Мэл. — Миссис Мэлоун сейчас на совещании в студии, — ответили ему. Гарри грустно вздохнул в трубку: — Ладно, скажите ей, что я перезвоню позже. — Вернувшись к своему столу, он стал равнодушно доедать яичницу с беконом. — Знаешь, Проф, что я тебе скажу? — пристально посмотрела на него Дорис. — Ты неправильно питаешься. И вообще, ты когда-нибудь ел что-нибудь нормальное, кроме этой дряни? Он улыбнулся и подмигнул ей: — Конечно, ел. Соленые орешки, например, сандвич Матисса и даже пиццу с сыром. — Я никогда не слышала про сандвич Матисса, — укоризненно заметила Дорис, — но могу сказать совершенно откровенно, что тебе сейчас нужна хорошая женщина, которая могла бы готовить для тебя завтрак и ужин. И не бутерброды, а самую настоящую еду, о которой так много пишут в разных журналах. — Все женщины, которых я когда-либо встречал, не умеют готовить, — грустно проворчал Гарри и вдруг вспомнил набитый едой холодильник Мэл. — Точнее сказать, некоторые из них, — поспешил он уточнить. Покончив с яичницей, Гарри забрал Сквиза и отправился в управление, где сразу же уселся за компьютер и попытался проанализировать все данные, полученные в результате расследования загадочной смерти Сьюзи. Что-то не клеилось в его версии об ограблении. В ее квартире все осталось на своих местах. Грабитель не взял ни телевизор, ни видеомагнитофон, ни что-либо другое из ее вещей. Конечно, она жила небогато, но раз уж он явился с целью грабежа, то должен был взять хоть что-то. Он внимательно изучил все фотографии жертвы. Лицо Сьюзи было покрыто засохшей кровью, а в глазах застыл леденящий душу ужас. Вдруг он встрепенулся, достал из ящика стола огромную лупу и еще раз внимательно посмотрел на снимок. Потом быстро снял трубку и позвонил в криминалистическую лабораторию и попросил экспертов уточнить некоторые детали. Он не мог поверить своим глазам, но был абсолютно уверен в том, что не ошибся. После этого он так же внимательно рассмотрел фотографию, на которой были изображены ее ажурные трусики. Почему они там, если известно, что она не была изнасилована? Впрочем, окончательный вывод еще не сделан. Все ее личные вещи сейчас находятся на экспертизе, и вскоре ему сообщат подробности. Особое внимание Гарри обратил на нож убийцы. Он был небольшой, с длинным тонким лезвием, и даже одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что именно таким ножом была убита Саммер Янг. Да и описание машины полностью совпадает с тем, которое дали рыбаки на пустынном берегу. Гарри положил фотографии на стол и задумался. Теперь все становится ясным. Три предыдущие жертвы были убиты в соответствии с каким-то чудовищным планом. Сначала девушек изнасиловали, потом долго мучили и только после этого убили. А Сьюзи преступник убил импульсивно, без какой бы то ни было предварительной подготовки Он снова позвонил медикам и спросил, нет ли для него чего-нибудь интересного. — Нам потребуется еще пара часов, Проф, — ответил один из экспертов криминалистической лаборатории. Чтобы хоть как-то убить время, Гарри взял Сквиза и отправился на набережную. Народу было мало, и только большая стая ворон нарушала тишину. Сквиз не мог стерпеть такого безобразия и бросился на них с громким лаем, после чего они еще больше загалдели и взмыли вверх. — Сквиз, назад! — закричал на него Гарри. — Вот идиот! — Тот неохотно вернулся на место, но все же был доволен, что разогнал эту несносную стаю ворон. Гарри пристегнул к ошейнику поводок и вновь погрузился в свои размышления. Если исходить из предположения, что убийства трех студенток каким-то образом связаны со смертью Сьюзи, то в таком случае должно быть разумное объяснение той поспешности и торопливости, которая обнаруживается в действиях преступника. Судя по всему, убийца хорошо знал все ее привычки и распорядок дня. Другими словами, он какое-то время охотился за ней, наблюдал за ее жизнью. Таким образом, он прекрасно знал, что в ту ночь она должна быть на дежурстве и квартира будет пустой. А потом случилось непредвиденное. Сьюзи почувствовала себя нездоровой и неожиданно вернулась домой, нарушив тем самым все его планы. Да, но в чем они состояли, — эти планы? Этот вопрос окончательно поставил его в тупик. Вообще roворя, его смена сегодня начиналась в восемь часов вечера, но он не мог усидеть дома и решил дождаться анализов из лаборатории. — Послушай, Россетти, — обратился он к напарнику после непродолжительной прогулки по набережной, — что ты думаешь по поводу этого непонятного пятна на лбу? — Он показал фотографию, на которой явно был виден какой-то странный отпечаток на лбу Сьюзи. Россетти Долго всматривался в снимок. — Похоже на какой-то отпечаток, — подытожил он через минуту. — Как будто ее ударили чем-то по голове. — Вот именно, — обрадовался Гарри, — только не ее ударили, а она ударилась головой. Посмотри еще раз повнимательнее. Видишь вот эти две полоски, а между ними небольшое углубление? Тебе это ничего не напоминает? Это же очень похоже на фирменный знак обуви от Гуччи. Похоже, мой друг, что мы имеем дело с довольно обеспеченным убийцей. Кто еще может позволить себе такую дорогую обувь? — Да, — согласился тот. — Подобный вывод мы уже сделали относительно нашего серийного убийцы. Только на этот раз преступление было совершено совсем не так, как предыдущие. Сейчас мы не видим изнасилования, нет планомерного истязания жертвы и так далее. — Совершенно верно, — охотно согласился с ним Гарри. — А теперь представь себе следующую картину. Убийца запланировал очередное преступление. Долго выслеживал жертву и в конце концов решил осмотреть ее жилище. При этом он хорошо знал, что Сьюзи должна быть на работе. Проникнуть в ее квартиру не представляло большого труда, так как у него были все ключи. Помнишь, она говорила соседу, что потеряла ключи, а потом их вернули? Так вот, он мог сделать копию ключей и проникнуть в ее квартиру. А тут вдруг приходит хозяйка, и все его планы срываются. Конечно, она сопротивлялась как могла, боролась с ним и даже ударила пакетом с замороженным горохом. Гарри сделал паузу и пристально посмотрел на напарника. — Убийца, конечно, не ожидал такого отчаянного сопротивления и именно поэтому в ярости искромсал тело. Короче говоря, Россетти, я абсолютно уверен в том, что мы имеем дело с уже знакомым нам маньяком-убийцей. Конечно, доказать это сейчас очень трудно, но я печенкой чувствую, что это так. Россетти задумчиво посмотрел на него: — Ты думаешь, шеф поверит тебе на слово и согласится с твоей версией? — Если на минутку забыть о неподготовленности преступления и поспешности преступника, — продолжал как ни в чем не бывало Гарри, — то все остальное прекрасно сходится. От ножа с тонким узким лезвием до дорогой обуви на ногах преступника. Это же так просто, что даже наш шеф может поверить в мою версию. Похороны Сьюзи Уокер состоялись на следующий день в три часа пополудни. Небольшая баптистская церковь, которую она посещала всю свою сознательную жизнь, была переполнена убитыми горем родными и близкими, а также многочисленными сотрудниками больницы. Гарри увидел там и доктора Уаксмана с коллегами, а также представителей клерикальных и административных кругов Бостона. Родные сидели перед алтарем церкви — ее мать, отец, сестра и младший брат, за которыми выстроились дальние родственники и друзья детства. А перед алтарем возвышалась гора белых цветов, рядом с которыми горели свечи Гарри и Россетти стояли в самом конце и внимательно наблюдали за похоронной процессией. Убийцы обычно приходят на похороны своих жертв, но отыскать преступника в такой толпе было практически невозможно. Гарри решил, что позже расспросит родных и близких Сьюзи о малоизвестных или подозрительных личностях, присутствовавших на кладбище. После обряда погребения Гарри и Россетти вернулись в полицейское управление, где их уже ждали последние результаты лабораторных анализов. Оказалось, что волоски, обнаруженные на трусиках жертвы, ей не принадлежали. То же относилось к волосам, которые они нашли на простыне. Они были жесткие и седые, но выкрашенные в черный цвет. Осталось получить лишь анализ изъятых из-под ногтей жертвы частиц, но на это требуется много времени. — Похоже, ты был прав, Проф, — сказал Россетти, когда они направились в кабинет шефа полиции. Тот был крайне сдержанным, но пообещал подумать над их предложением. Вскоре перед зданием полиции выросла толпа журналистов, которые требовали немедленного ответа на вопрос: что происходит в городе и когда будет арестован преступник? Шеф заверил их, что сыщики делают все возможное. Выпив с Россетти по паре кружек пива, Гарри позвонил соседке Майре и попросил ее позаботиться о Сквизе. А потом выехал в аэропорт Ла-Гуардиа и позвонил оттуда Мэл, оставив ей короткое сообщение: «Сейчас половина седьмого, и я вылетаю в Нью-Йорк. Буду у тебя примерно в восемь пятнадцать. Очень надеюсь, что к тому времени ты будешь дома. Ты мне нужна, Мэл». Мужчина в черном возвращался с работы домой. Повернув во двор, он приветливо помахал рукой соседям, а потом аккуратно поставил машину в гараж. В дом он вошел привычным путем, отпирая один за другим многочисленные замки и засовы. Войдя, он внимательно, как, впрочем, и всегда, осмотрел все комнаты, а потом пошел в спальню. Правда, на этот раз в его глазах не было и тени спокойствия. Они выражали тревогу, а все его действия в этот день были настолько неуверенными, будто он боялся наткнуться на полицейских. Конечно, преждевременное возвращение Сьюзи серьезно подорвало его планы, но самое неприятное заключалось в том, что он где-то потерял нож. Он много раз прокручивал в памяти обстоятельства той ночи и помнил, что положил его в карман перед выходом из ее дома. Он тщательно обыскал салон машины, перерыл все вверх дном в доме, осмотрел двор и прилегающие участки улицы, но так его и не нашел. Теперь оставалось надеяться, что он выронил нож где-нибудь на улице, в противном случае полиция уже давно нашла его. Войдя на кухню, он открыл холодильник и долго смотрел на его скудное содержимое. Потом он налил себе почти полный стакан водки, бросил несколько кубиков льда и побрел в гостиную, где сразу же включил телевизор. На экране появилось миловидное лицо Сьюзи Уокер. Наконец-то они удосужились показать в новостях его новую жертву. От волнения он проглотил кусок засохшего сыра, даже не прожевав его как следует. — Сука! — злобно выкрикнул он, разбрызгивая слюну. — Проститутка, шлюха, тварь вонючая! Ты только посмотри, до чего ты довела меня своими идиотскими штучками! Он изрыгал проклятия в ее адрес до тех пор, пока на экране не показали видеосъемку похорон, на которых присутствовали важные городские чины, включая мэра города и начальника полиции. А когда они сообщили журналистам, что, по мнению полицейских сыщиков, убийца медсестры Сьюзи Уокер и убийца-маньяк трех студенток — одно и то же лицо, у него даже челюсть отвисла от удивления. — Будьте поосторожнее в нашем городе, — предупредил мэр всех женщин, выступая на похоронах Сьюзи Уокер. — Никогда не выходите поздно вечером без сопровождающих. А если оказались ночью одни, старайтесь не отдаляться от людей. Мы не думаем, что этот мерзавец долго пробудет на свободе, но все же для его поимки потребуется какое-то время. Сейчас у нас есть серьезные основания надеяться, что очень скоро он будет задержан и понесет заслуженное наказание. Мужчина в черном облизнул пересохшие губы и несколько раз повторил про себя, что это все вранье — у них нет абсолютно никаких улик против него. Это всего лишь очередной блеф. Он с облегчением вздохнул и выключил телевизор. Глава 33 Мэл чуть было не заплясала от радости, услышав сообщение Гарри. Она сразу же позвонила друзьям и отменила планировавшееся ранее посещение театра, а потом опрометью выскочила из дома, чтобы купить в супермаркете продукты. Когда она готовила салаты, в дверях появился Гарри. Он был в черном кожаном пиджаке, своих потертых джинсах и голубой рубашке. А щетина на его усталом лице и взъерошенные, как всегда, волосы говорили о том, что он приехал к ней сразу после работы. И тем не менее Мэллори вновь подумала, что он самый сексуальный и самый красивый мужчина из всех, которых ей доводилось видеть в своей нелегкой жизни. — Очень рада, что ты наконец-то приложил усилие и оторвался от своей любимой работы. — Мне очень нравится твой фартук, — не без ехидства сказал он, окинув ее критическим взглядом. — В особенности если он свидетельствует о том, что ты готовишь нечто сногсшибательное. — Да, ты не ошибся, — радостно сообщила она, не придав значения его ехидному тону. Гарри смотрел на нее так, словно хотел в данную минуту съесть не то, что она там готовит, а ее саму. Мэллори это видела и готова была простить ему любую шутку. — Знаешь, Дорис сказала сегодня, что мне нужно срочно завести женщину, которая могла бы готовить для меня нормальную домашнюю еду. Причем сказала это вполне серьезно, что бывает с ней крайне редко. — Это сказала Дорис? — переспросила Мэл. — Да, Дорис, — передразнил ее Гарри. — Я ответил, что если это случится, то ее ресторан понесет большие убытки, но она заявила, что готова пожертвовать частью своей зарплаты, лишь бы уровень холестерина в моей крови стал нормальным. Мэл бросила на него насмешливый взгляд: — Ладно, располагайся, детектив, и займись чем-нибудь, пока я закончу все приготовления. Но Гарри не дал ей уйти на кухню. Сделав несколько шагов, он прижал Мэллори к себе и уткнулся носом в ее волосы. — Ты выглядишь превосходно, Мэл, просто восхитительно! — Он поднял голову и шутливо посмотрел на нее. — Даже несмотря на то что от тебя пахнет чесноком. — По крайней мере это не «Бэктайн», — парировала она. — А у меня никакого «Бэктайна» никогда и не было, — ответил он и поцеловал в губы. Она прильнула к нему всем телом и мгновенно забыла про кухню и незаконченные салаты. — О, Мэл, если бы ты знала, как мне тоскливо без тебя, — прошептал он ей на ухо. — Так вот, я говорю тебе вполне официально и без каких бы то ни было оговорок: ты нужна мне, я не могу без тебя. Для меня это были мучительно долгие и трудные дни. Она молча провела его в гостиную, помогла снять пиджак, усадила в мягкое кресло и спросила, не хочет ли он выпить шампанского. — А виски у тебя есть? — спросил Гарри, посмотрев на нее покрасневшими от усталости и недосыпания глазами. Мэл кивнула и подумала, что с воскресенья он заметно изменился. Подойдя к бару, она налила полстакана виски, положила несколько кубиков льда и принесла ему на подносе. — Спасибо, — тихо произнес он. Мэл села напротив и внимательно посмотрела на него. — Я где-то читала, по-моему, в журнале «Космо», потому что только там знают все на свете, что если мужчина пришел домой усталый, то наилучшее средство успокоить его — поскорее приготовить ему ужин. Словом, кратчайший путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Ты тут посиди, а я приготовлю чего-нибудь поесть. Гарри посмотрел ей вслед и подумал, что, несмотря на усталость и трудный день, голода он совершенно не чувствует. Ему было приятно находиться здесь, в ее квартире, и видеть Мэллори рядом с собой. Виски и тихая музыка подействовали на него умиротворяюще, и через некоторое время он почувствовал, что засыпает. И уснул бы, но в этот момент в гостиной появилась Мэл. — Извини, Мэл, — тихо пробормотал он, потирая глаза. — Мне не следовало приезжать сегодня к тебе, но я так соскучился, что не было никаких сил оставаться в Бостоне в пустой квартире. Она уселась на ковер у его ног и положила голову ему на колени. — Не стоит извиняться, Гарри. Ты же знаешь, что я рада видеть тебя в любое время. Пойдем, — тихо сказала она и, схватив его за руку, потащила на кухню, где уже был накрыт стол. Гарри остановился на пороге и удивленно вытаращил глаза на салаты, французское масло, шпинат и какие-то овощи под томатным соусом. А посреди всего этого возвышалась запотевшая бутылка белого французского вина. — Ты сама все это приготовила? — недоверчиво спросил он. — Невероятно! — Ты сначала попробуй, а уж потом будешь расхваливать, — улыбнулась Мэл. Гарри налил в оба бокала вина и, потирая руки, уселся за стол. Она последовала за ним, а он ухитрился ее поцеловать. Мэллори положила ему макароны, салат, намазала хлеб маслом и стала смотреть, с какой жадностью он набросился на еду. — Очень вкусно, — сказал он с набитым ртом. — И не просто вкусно, а бесподобно! Давно я не пробовал такой вкуснятины. Вдруг лицо Гарри перекосилось от боли, и он перестал есть, положив вилку на стол. Мэл удивленно уставилась на него, не зная, что и думать. Неужели он привез ей дурную весть? — Знаешь, Мэл, — тихо сказал он, искоса поглядывая на нее. — Не могу больше притворяться и делать вид, что приехал к тебе только потому, что соскучился. То есть я, конечно, соскучился, это правда, но дело, к сожалению, не только в этом. Мэл втянула голову в плечи и сникла. Она давно уже подозревала, что, помимо всего прочего, у Гарри есть еще какой-то особый интерес. И вот сейчас она услышит от него всю правду. Собственно говоря, она уже догадывалась, что он хочет ей сказать. — Мэл, — тихо произнес Гарри, словно прочитав ее мысли, — это совсем не то, о чем ты только что подумала. Наши взаимоотношения уже окончательно определились. Надеюсь, ты не станешь спорить со мной на этот счет. Наши чувства крепки и не подвержены резким переменам. Она пожала плечами: — Может быть, ты и прав, но мы все время начинаем с самого начала. — Нет, Мэл, — решительно запротестовал Гарри. — Но у меня одно важное дело к тебе. Мэл вскочила на ноги и стала нервно расхаживать по кухне. Теперь она уже точно знала, о чем сейчас пойдет речь. — Ты занимался со мной любовью только потому, что хотел использовать меня, разве не так?! — гневно выпалила она. — В этом все дело, детектив Джордан? Ну что ж, полагаю, я не первая, с кем происходят подобные вещи. Гарри возмущенно покачал головой: — Мэл, это не так, клянусь тебе. Мои чувства к тебе чистые и совершенно искренние. — Ты хочешь сказать, что тебе это нравится? Мне тоже, если быть откровенной до конца. Послушай, Гарри, почему бы нам не остановиться, пока не поздно? Ты пойдешь своей дорожкой, а я — своей. — Она сделала еще один круг, а потом остановилась перед ним и гневно блеснула глазами. — Ты мне не нужен! Гарри вскочил со стула и схватил ее за руку: — А ты мне нужна, черт побери! Что с тобой происходит, Мэл? Ты еще не выслушала меня, а уже набросилась с идиотскими упреками и домыслами. Почему ты всегда предполагаешь самое худшее? Она вырвала руку и отвернулась к окну. Он не стал ее задерживать. — Впрочем, думаю, что ответы на эти вопросы мне уже известны. Ты так закрылась в своей скорлупе мнимой незащищенности, что никак не можешь разрушить ее и посмотреть на мир ясными глазами. — Что ты хочешь этим сказать? — выкрикнула она и сверкнула на него потемневшими от злости глазами. — Скажи откровенно, ты помнишь, как мы познакомились? Так вот, — продолжил он, не дожидаясь ответа, — все началось с того самого фоторобота, который произвел на тебя гнетущее впечатление. И я благодарен судьбе, что все так случилось. — Еще бы! — засмеялась она и откинулась на спинку дивана. — Теперь уже нет никаких сомнений почему. Гарри крепко стиснул зубы, глубоко вдохнул и холодно продолжил: — Ну ладно, будем считать, что между нами все кончено. Но раз уж я приехал сюда, то позволь мне высказать и вторую причину, которая привела меня к тебе. Только не перебивай и не смотри на меня как афганская борзая перед поиском подстреленной дичи. — О Господи! — яростно вскрикнула Мэл и стала что есть мочи колотить кулаками по подушке. — Почему бы тебе не оставить меня в покое? Ведь ты можешь просто уйти и не морочить мне голову! — О нет, моя дорогая, теперь ты так быстро от меня не отделаешься, — захихикал он. — Тебе все равно придется выслушать меня до конца. И не вздумай прерывать меня. А когда я закончу, внимательно обдумай свой ответ. И спроси себя, сможешь ли ты спокойно жить после всего случившегося. Думаю, что это будет нелегко. Она убрала подушку и пристально уставилась на него. — Интересно, что же такое важное ты мне можешь сообщить? — Ты сегодня смотрела последние новости? — с тревогой в голосе спросил Гарри. Мэл вытаращила на него глаза и часто заморгала ресницами. — Значит, нет. В таком случае я начну издалека. Так вот, миссис Мэлоун, после того как я посадил тебя в самолет в воскресенье вечером, я сразу же поехал на работу. — Да, помню, у тебя была ночная смена, — испуганно пробормотала она. — Да, именно так, — нарочито спокойно сказал Гарри. — Ночная смена, которая для одного хорошего человека стала последней. Причем для человека, которого я неплохо знал. — Что ты имеешь в виду? — оторопела Мэл. — Ты хочешь сказать, что кто-то умер? — Да, незадолго до нашего расставания была убита замечательная девушка, медсестра нашей центральной больницы. Правда, не могу сказать, что знал ее очень хорошо, но мы много раз виделись, а мой напарник Россетти даже пытался пригласить ее на свидание, но получил от нее от ворот поворот. Так вот, в воскресенье вечером нас вызвали в коттедж, где она снимала квартиру, и мы увидели страшную картину. Она лежала в луже крови, а рядом с ней сидела кошка и жалобно мяукала. Мэл уткнулась лицом в подушку и задрожала всем телом. Она ожидала чего угодно, но только не этого. — Не надо, Гарри! — закричала она надтреснувшим от ужаса голосом. — Пожалуйста, не надо! Я не хочу слышать этого! Гарри встал, подошел к ней и пристально посмотрел в глаза. — Мэл, ее убил тот же самый убийца, которого ты видела на фотороботе. Тот же самый, понимаешь? Мэл вжалась в спинку дивана и смотрела на него немигающими глазами, в которых блестели слезы. — Что ты хочешь от меня? — тихо спросила она через некоторое время. — Я хочу, чтобы ты сказала мне всю правду о том человеке, которого видела на фотороботе. Она отвернулась в сторону. — Я не могу сказать тебе этого. Гарри зарычал, как раненый зверь, поднял вверх глаза, а потом схватил ее за плечи и повернул к себе. — Черт возьми, Мэл, почему ты не можешь сказать? Неужели смерть Сьюзи Уокер для тебя ничего не значит? Ведь ее уже нет, а ты еще жива! Мэл оцепенела от ужаса и безотрывно смотрела на него. Он отпустил ее и шагнул назад. — Ну ладно, Мэл, успокойся и прости меня. Я не должен был задавать тебе этот идиотский вопрос. Разумеется, ты имеешь право на свои тайны. Давай забудем об этом. Приношу свои извинения. Мне не следовало взваливать на тебя свои проблемы. — Ты именно это имел в виду, когда говорил, что я нужна тебе? — дрожащим от волнения и обиды голосом произнесла Мэл. Она понимала, что выглядит сейчас крайне уязвимой и беспомощной, но уже ничего не могла с собой поделать. — Нет, мне и в голову не приходило, что ты можешь устроить это шоу, — сказал он, когда их взгляды на секунду встретились. — Я действительно считал, что ты мне нужна, но не ради какой-то выгоды, а по той простой причине, по которой каждому мужчине нужна женщина. Ты мне нужна в качестве друга, утешителя и прежде всего любимой женщины. Именно поэтому я и приехал сегодня к тебе. Мэл долго смотрела на Гарри, чувствуя, что в горле застрял комок, а губы сковал страх. В конце концов она собралась с силами, встала и подошла к нему. — Хорошо, я скажу тебе все, что знаю. На этом фотороботе меня поразили глаза. Мне вдруг показалось, что когда-то я знала человека с такими глазами. — И он тебя так напугал, что ты не решилась показать его фоторобот в своей передаче? — недоверчиво спросил Гарри. — Я знаю, что это глупо, но это так. Я сказала тебе всю правду, Гарри. Он видел, что она подавлена и с трудом держит себя в руках. — Мэл, может быть, ты все-таки расскажешь мне, как это случилось? — Мне нечего больше сказать тебе, — упрямо повторила она, а потом подошла к нему и коснулась пальцами его небритого лица. — Мне очень жаль, что я наговорила тебе столько гадостей. И еще больше жаль Сьюзи Уокер. — Тяжело вздохнув, она опустила голову. — Теперь я понимаю, что обязана была помочь тебе и показать этот фоторобот в своей программе. Гарри долго смотрел на нее и думал, что она никогда не расскажет ему всю правду. Значит, этот человек действительно так напугал ее, что страх парализует ее волю и не дает возможности избавиться от тяжкого груза. — Ты действительно так считаешь? Ведь еще не поздно. — Да, я уверена в этом. Завтра же начнем работать над этой программой. Думаю, что в четверг она будет готова, и мы запишем ее на пленку. Конечно, времени очень мало, но другого выхода просто нет. — Я прошу всего лишь пять минут, не больше. — Мэл решительно покачала головой: — Нет, я отложу очередную передачу и вместо нее сделаю полную программу по этому делу. — О Мэл! — выдохнул Гарри, пытаясь отговорить ее от этого. — Знаю, знаю, — остановила она его. — Мне нужно было поступить так с самого начала. Может быть, это действительно спасло бы жизнь несчастной девушки. — Она посмотрела на него полными слез глазами. — Похоже, я уже не способна учиться на своих ошибках. — Нет, это не так, — поспешил успокоить ее он и, обняв за плечи, крепко прижал к себе. Глава 34 На следующее утро Мэл проснулась раньше Гарри и посмотрела в окно. Было еще темно, а часы показывали пять утра. Он лежал на спине, широко раскинув ноги и обнимая ее одной рукой. Его рот был слегка приоткрыт, и выглядел он невинным подростком. Мэл вытянулась вдоль его сильного тела и провела рукой по плоскому и бугристому от мускулов животу, пока ее пальцы не коснулись жестких волос. Гарри вздрогнул, а она улыбнулась, ощущая под своими пальцами наполняющуюся силой возбужденную плоть. А чтобы еще больше возбудить его, она коснулась губ Гарри кончиком языка. Он встрепенулся и обхватил ее обеими руками. Мэл ловко выскользнула из его цепких рук и сползла вниз, целуя все его тело. Гарри застонал и задрожал всем телом. — Погоди, Мэл, погоди, пожалуйста… Он отодвинулся от нее, опасаясь, что может достигнуть оргазма раньше времени, после чего притянул Мэллори к себе, раздвинул ей ноги и медленно вошел в ее дрожащее от возбуждения тело. — Тебе не кажется, что мы сейчас в раю? — прошептал он ей на ухо. Она вцепилась в него обеими руками, обхватила ногами и, тяжело дыша, вся отдалась любимому человеку. — Может, еще и не в раю, но очень близко к нему, — ответила она тихо. За окном занимался рассвет, и в комнату стали пробиваться первые лучи солнца. — Почему так быстро летит время? — спросил Гарри. Мэллори открыла глаза и улыбнулась. — Вероятно, потому, что мы крепко спали, — пробормотала она, устраиваясь на его плече. — Ты почувствовал, что эту ночь мы провели в постели, а не на каком-то старом диване или на полу? — Да, насчет постели я абсолютно уверен, но очень сомневаюсь, что мы крепко спали, — шутливо ответил Гарри и посмотрел на часы. Зеленые цифры на часах повергли его в уныние Они подсказывали, что если он хочет успеть на первый рейс до Бостона, то надо немедленно собираться и мчаться в аэропорт. Гарри посмотрел на Мэл и открыл было рот, чтобы сообщить эту неприятную новость, но она перебила его — Знаю, знаю, можешь мне не напоминать. — Она встала с кровати и сонно потянулась. — Я уже знаю все твои привычки и понимаю, что тебе пора на работу. — Мэл, а как ты догадалась, что я останусь у тебя? — Можешь — считать, что эта женская интуиция — весело улыбнулась она и пошла в ванную, даже не прикрывшись простыней. Гарри следил за каждым ее шагом и в который раз пожалел, что обстоятельства вынуждают его покинуть эту теплую постель и уютную обитель Мэл. — Мэл, — крикнул он ей вдогонку, — я до сих пор очень мало знаю о тебе, а иногда у меня возникает впечатление, что ты вообще случайно вторглась в мою жизнь! Он вскочил на ноги, догнал ее и стал осыпать поцелуями ее обнаженное тело. Она закрыла глаза и томно вздохнула, а он, воспользовавшись ее замешательством, быстро проскользнул в ванную. — Ах ты, хитрый негодник! — шутливо погрозила ему кулаком Мэллори и засмеялась. Как только в ванной полилась вода, она пошла на кухню, поставила чайник и сделала бутерброды из того, что осталось после вчерашнего пиршества. Приготовив кофе, она села за стол и прислушалась. Вода в ванной перестала шуметь, а через минуту на пороге кухни появился Гарри. Сначала он посмотрел на нее, а потом на стол. — Боже мой, Мэл, ты просто чудо! — обрадовался он, усаживаясь за стол. — Только я вышел из ванной, а тут уже и завтрак готов. Вот это сервис! — Не очень-то привыкай к этому, детектив, — шутливо оборвала его Мэл. — Сегодня утром я совершила подвиг, но подвиг тем и хорош, что случается нечасто. Иначе это будет уже не подвиг, а самая что ни на есть рутинная жизнь. — Она посмотрела на него и хитро усмехнулась. — Ты не заметил, что у нас всегда много еды, но почему-то все остается нетронутым? — Да, заметил, но сейчас я голоден как никогда. — В таком случае могу предложить тебе холодные макароны и салат далеко не первой свежести. — Нет, Мэл, прости, это была просто шутка, — пошел на попятный Гарри. — Все было замечательно и очень вкусно. Скажу честно, что давно не ел ничего подобного. Однако наибольший восторг я, естественно, получил не от еды, а от тебя. — Еще бы, — грустно сказала она, опустив голову, — Я все прекрасно помню. — Нет. я вовсе не это имел в виду, — сразу же поправил ее Гарри. — Давай забудем о ссоре и будем помнить только то, что случилось в постели. Мэл слабо улыбнулась и посмотрела в окно. — Боже мой, у меня же совершенно нет времени! — спохватился Гарри, заталкивая в рот целый бутерброд. Быстро запив его кофе, он вскочил на ноги и побежал в гостиную, где оставил свои вещи. — Гарри, — неожиданно остановила его Мэл, — мне потребуется подробная информация для подготовки программы. — Ты ее получишь, но не сейчас, а когда я вернусь в Бостон, — пообещал он. — Мне нужны все детали каждого убийства, все подробности личной жизни каждой из жертв: чем они занимались, что делали в свободное время, их каждодневные привычки и круг общения. Кроме того, мне нужна информация об их семьях, родителях и друзьях. Я хочу показать зрителям всю их жизнь до трагедии — как они сидели за одним столом с родителями, как веселились и проводили время. Иными словами, я хочу показать, что нечто подобное может случиться с каждым из телезрителей, если они не помогут отыскать убийцу. Мэл ходила по гостиной, всецело погрузившись в свои планы. Гарри видел, что она увлеклась этой идеей, и от души радовался, что ему все-таки удалось расшевелить ее. — Прости, Мэл, — тихо сказал он, направляясь к двери. — Мне пора. Я непременно сообщу тебе всю необходимую информацию. Она остановилась, удивленно захлопала ресницами, а потом вспомнила и взмахнула рукой. — Ах да, хорошо. — Ничего хорошего в этом нет, но мне действительно надо бежать. — Он надел пиджак, взял ее за руки и крепко поцеловал в губы. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты прекрасна? Она кивнула: — Да, кто-то уже намекал мне на это. — Ты прекрасна, даже несмотря на то что иногда бываешь злой и невоздержанной на язык. — Он еще раз поцеловал ее и вышел из квартиры. Мэллори осталась у двери и отошла от нее только тогда, когда услышала шум спускающегося лифта. На губах остался приятный привкус его поцелуя. Теперь она уже нисколько не сомневалась, что Гарри вернется к ней. Непременно вернется. Постепенно бостонский убийца стал главной темой всех новостей не только в самом Бостоне или в штате, но и по всей стране. После четвертого и самого жестокого убийства юной медицинской сестры передачи о ходе расследования шли по всем информационным каналам, а шеф бостонской полиции не успевал объяснять журналистам, на каком этапе находится в данный момент следствие. Ажиотаж вокруг таинственных убийств еще больше возрос после подробного освещения похорон несчастной Сьюзи Уокер, и все таблоиды мгновенно переключились на обстоятельства ее гибели. «Никогда еще со времен печально знаменитого бостонского душителя, — сообщали они, захлебываясь от возмущения, — город не находился в состоянии такого панического страха перед неведомым и, к сожалению, пока еще неуловимым маньяком. Для Бостона с его многочисленными колледжами и большим количеством молодежи эта паника может закончиться массовым бегством в другие штаты, если, конечно, полиция не предпримет экстренных мер по поимке убийцы». К моменту выхода передачи в эфир Мэллори Мэлоун имела практически всю необходимую информацию. Ее многочисленные помощники и сотрудники работали не покладая рук, а полицейское управление Бостона делало все возможное, чтобы сделать подробности загадочных убийств достоянием гласности. Даже мэр Бостона позвонил ей и пожелал удачи в этом нелегком, но таком важном деле. — Пока еще рано благодарить меня, сэр, — сдержанно ответила Мэл. — Давайте подождем и посмотрим, как это будет выглядеть на экране телевизора. К тому же если вы хотите кого-то поблагодарить, то сделайте это в адрес бостонского детектива Гарри Джордана. Без его настойчивости я ни за что на свете не осмелилась бы на такую передачу. Перед записью программы она сидела в гримерке с побледневшим от усталости и страха лицом, в то время как Хелен аккуратно накладывала грим. Пока ее причесывали, она еще раз пробежала глазами сценарий. Через полчаса все было готово. Медленно поднявшись на подиум, Мэллори посмотрела в зал. Где-то за телевизионными камерами промелькнула высокая фигура Гарри, но она уже не думала о нем. Сейчас она целиком сосредоточилась на том, что собиралась сказать американским телезрителям. Усевшись за небольшой столик, Мэл положила перед собой несколько листов бумаги и посмотрела в телеобъектив. На этот раз она была одета во все черное, и при этом на ней не было абсолютно никаких украшений. Всем своим видом Мэл хотела показать, что на сей раз речь пойдет о трагической судьбе людей, ставших жертвами бостонского маньяка. — Готова, Мэл? — спросил ее режиссер. Она глубоко вздохнула и кивнула. Тотчас же по сигналу режиссера заработали камеры. Во время репетиций Мэл чувствовала себя более уверенной, так как практически не испытывала никакого эмоционального напряжения, но сейчас у нее перехватило дыхание, а слова застряли в горле. — Сегодня я обращаюсь к вам с просьбой разделить со мной горечь и скорбь по невинным жертвам жестокого маньяка-убийцы. Со мной, а также с теми родителями, которые потеряли своих детей. Я знаю, что меня слушают люди, которые пережили горечь утраты, которые знают, что такое ужас и страх, слезы и боль. Слушают также и те, кого еще не постигла эта беда, чьи дочери уже ложатся спать, будучи уверенными, что проснутся целыми и невредимыми. Как правило, родители помнят рождение своего ребенка, помнят каждый его шаг, его первые слова, первые радости и обиды. Нисколько не сомневаюсь, что вы абсолютно уверены в том, что ваш ребенок сейчас в безопасности и что вы сможете защитить его в любую минуту. Мэл сделала многозначительную паузу и тяжело вздохнула. — Так же думали и родители Сьюзи Уокер, Саммер Янг, Рэйчел Клайнфилд и Мэри Джейн Лэтимер. Давайте посмотрим, как жили эти девушки, в каких семьях воспитывались и какими были. Думаю, что можем начать со Сьюзи Уокер. На экране появилась любительская видеозапись первого дня рождения крохотной Сьюзи. Ее трехлетняя сестра Терри весело задула свечи и радостно захлопала в ладоши. Сьюзи удивленно посмотрела на нее огромными глазами, насупилась, а потом неожиданно заплакала. — Я думаю, — послышался за кадром веселый голос миссис Уокер, — она сама хотела задуть свечи и поэтому расплакалась, когда ей не дали этого сделать. Далее последовали кадры, снятые во время прогулки с отцом несколько лет спустя. Она топала ножками по асфальтовой дорожке местного зоопарка и радостно визжала. Потом промелькнули съемки юной девушки в голубом платье на торжестве в честь получения диплома об окончании средней школы. — Я хочу поблагодарить мистера и миссис Уокер за то, что они любезно предоставили в наше распоряжение эти видеозаписи, — тихо прокомментировала Мэл. — Надеюсь, что наше искреннее сочувствие поможет им хоть немного притупить боль невосполнимой утраты. Надеюсь также, они простят нас за следующие кадры. В этот момент на экране появилась та самая квартира, которую Сьюзи снимала в последнее время. Повсюду мелькали полицейские в форме и медики, а вся комната была залита кровью. Крупным планом показали черный пластиковый мешок, в который медики положили безжизненное тело жертвы. И наконец появились последние кадры съемок во время похорон. Одетые в черное рыдающие родители, скорбные лица сестры и брата и гроб с телом Сьюзи, медленно опускаемый в свежевырытую могилу. — Вы сами видите, что это самая обыкновенная американская семья, милая, добрая, такая же, как и ваша собственная. Она практически ничем не отличается от тысяч подобных семей во всех городах и штатах нашей страны. За тем лишь исключением, что у этих родителей больше никогда не будет любимой дочери Сьюзи. А у вас, мистер и миссис Америка, она пока еще есть. А виновником этой ужасной трагедии, виновником того, что Сьюзи Уокер никогда уже не станет врачом, никогда не встретится с родными и близкими, никогда не выйдет замуж, никогда не сможет воспитывать детей, является этот человек. Дамы и господа, мужчины и женщины, папы и мамы, бабушки и дедушки, посмотрите внимательно на этого человека и хорошенько запомните его. На экране телевизора появился увеличенный фоторобот преступника, и на несколько долгих минут в студии воцарилось молчание. — Это фоторобот предполагаемого сексуального маньяка и жестокого убийцы, — послышался за кадром голос Мэл. — Его видели трое свидетелей, и их описания в целом совпадают. У него европейский тип лица, ему около пятидесяти лет, он низкого роста, коренастый, грузный, склонный к полноте. У него коротко подстриженные черные волосы, жесткие, слегка курчавые. Полицейские эксперты пришли к выводу, что на самом деле они седые, но он их регулярно красит в черный цвет. А самое главное — глаза. Они у него темные, пронзительные, проникающие глубоко в душу и на многих оказывающие гипнотическое воздействие. Обычно он ездит на небольшом фургоне темно-серого цвета или на джипе. Пока Мэл рассказывала о внешнем облике убийцы, на ее лице не дрогнул ни единый мускул, а голос стал каким-то жестким, металлическим. Она смотрела прямо в телеобъектив и думала в этот момент только о несчастных жертвах и о том, что преступник должен быть непременно пойман и наказан. — Я обращаюсь ко всем телезрителям, обращаюсь от себя лично и от семьи Уокер: если вы когда-нибудь видели этого человека, если вам кажется, что он вам знаком, немедленно свяжитесь с полицейским департаментом Бостона по указанному телефону и выскажите свои подозрения. Все телефонные звонки будут бесплатными. Телекамера снова показала крупным планом ее лицо. — А сейчас я хочу познакомить вас с родителями Саммер Янг. На экране появились убитые горем Джемма и Гарет Янг. Они сидели на диване, сложив на коленях руки, бледные, усталые от бессонных ночей, но вместе с тем твердые в решимости поделиться своим горем с другими людьми. Мэл поблагодарила их за готовность принять участие в ее передаче и выразила восхищение их мужеством. После этого она попросила их рассказать о дочери. А Гарри стоял в это время за группой телевизионщиков и никак не мог понять, как ей удалось уговорить этих несчастных людей появиться перед телекамерой. Глядя на нее издалека, он пришел к выводу, что она лично попросила их, нашла какие-то убедительные аргументы и, вероятно, вселила в них уверенность, что они действительно могут помочь полиции найти и обезвредить преступника. — Это был наш единственный ребенок, родившийся в летнее время и согревавший нашу душу в течение всей своей недолгой жизни, — тихо сказал несколько смущенный отец. — Мы, конечно, очень надеялись, что она будет с нами до нашей глубокой старости, но судьба распорядилась иначе. — Он замолк и понуро опустил голову. Мэл мгновенно среагировала на возникшую паузу и сочувственно пожала ему руку. При этом было видно, что ее глаза заблестели от слез, что еще больше подчеркнуло трагичность момента. Реакция телеоператора тоже оказалась быстрой и вполне профессиональной. Он снова показал во весь экран фоторобот преступника, давая тем самым возможность Мэл взять себя в руки и успокоиться. А за кадром между тем дрогнувший голос Мэл сообщил телезрителям о подробностях убийства Саммер Янг и о ее последних словах, сказанных детективу Гарри Джордану. Мужчина в черном сидел перед телевизором, постоянно прикладываясь к стакану с водкой, и пристально вглядывался в скорбное лицо Мэллори Мэлоун. Особенно он оживился, когда она стала рассказывать телезрителям об обстоятельствах смерти Рэйчел Клайнфилд, после чего начала расспрашивать ее сестру-двойняшку. Когда та закончила свой рассказ и расплакалась, на экране вновь появилось изображение фоторобота. Его фоторобота. А она продолжала рассказывать о его очередном преступлении. Показали видеосъемку вечеринки, на которой Мэри Джейн Лэтимер задувала свечи и плясала вокруг праздничного стола. Это была самая красивая из всех его жертв и к тому же доставившая ему наибольшее наслаждение. Далее ведущая сообщила, что родители не нашли в себе достаточно сил, чтобы выступить в этой передаче, но пришли дедушка и бабушка Джейн, которые подробнейшим образом рассказали о своей прелестной внучке, о ее добром характере и остром уме. — Правда, тогда мы не придавали этому большого значения, — с дрожью в голосе заявила седовласая бабушка, — так как были заняты своими делами и не могли предположить, что все кончится так ужасно. — Нет! — неожиданно закричал мужчина и выплеснул содержимое стакана на телеэкран. — Что ты плетешь, старая сука! В этот момент на экране вновь появился его фоторобот. Он так сильно сжал стакан рукой, что тот хрустнул. А Мэллори тем временем снова напомнила приметы преступника и попросила немедленно сообщить в полицию, если кто-нибудь узнает этого человека. При этом она добавила, что только с помощью телезрителей полиция сможет обезвредить опасного маньяка и предать его суду. Иначе он будет продолжать убивать их детей. — Наступит время, — проникновенно продолжала Мэл, — ваши дочери подрастут и станут взрослыми людьми. Наша задача сейчас — дать им такую возможность, уберечь. Мы не хотим видеть их очередными жертвами сексуального маньяка. Так давайте же поможем им выжить, давайте защитим их от жестокого и грязного извращенца. Последние слова так возмутили его, что он готов был запустить в телевизор пустым стаканом. Ведущая смотрела на него немигающим взглядом, смотрела так пристально, что он невольно съежился и втянул голову в плечи. — Ах ты дрянь! — негодующе воскликнул он, вскакивая с места. — Сука проклятая! Проститутка! Ты все врешь, ничтожество! Это я решаю, кому жить, а кому — нет! А ты можешь врать сколько угодно, укрывшись в своей телестудии! Он сделал шаг вперед и неожиданно наступил на осколок стакана. Посмотрев на пол, он с удивлением обнаружил на ковре пятна крови. Откуда она? Что за мистика? Только потом до него дошло, что в припадке ярости он раздавил стакан и поранил руку. Этого еще не хватало! Он ненавидел любую грязь в своем доме, а кровь приводила его в состояние бешенства. Дико озираясь и постоянно поглядывая на израненную руку, он пятился назад, пока не натолкнулся на стену и не заорал что есть мочи. Его вдруг охватило чувство панического страха. Никогда еще он не видел на своем ковре кровь. Свою кровь… Обезумев от страха и отвращения, он бросился на кухню, открыл кран и сунул окровавленную руку под холодную воду. После этого внимательно осмотрел порез, взял пинцет и аккуратно вынул осколки стекла. У него не было опасения, что он может занести инфекцию, так как знал, что водка хорошо дезинфицирует раны. Тем более что они неглубокие и быстро заживут. Осталось убрать пятна крови на ковре. Для него это было самое неприятное. Схватив щетку, он стал остервенело тереть ковер, но от этого пятна становились еще больше. В конце концов он пришел к выводу, что легче заменить ковер, чем отчистить. Другого выхода он не видел. Не может же он жить в доме, где остались пятна крови. Они будут преследовать его до конца жизни. Мысли о конце жизни повергли его в еще большее уныние. Выпрямившись перед телевизором, он снова увидел на экране свое изображение. Они снова говорили о нем и снова врали, совершенно не понимая мотивов его поступков. Какие же они все тупые и безмозглые твари! А этот фоторобот! Он даже отдаленно не был похож на его истинный образ. За исключением, может быть, самых мелких деталей, таких, например, как рост, вес и выражение глаз. А он все-таки был прав, , когда думал, что сделает Сьюзи Уокер настоящей телезвездой. Все его предыдущие девушки удостоились лишь небольшого внимания. Журналисты вскоре забывают о жертве, если убийца не пойман, а очередных преступлений нет. Сьюзи же стала центральной фигурой последнего времени. И все благодаря этой сучке Мэллори Мэлоун. Она при любых обстоятельствах доводит начатое дело до конца. Значит, надо что-то с ней делать, иначе она его погубит. Он выключил телевизор, погасил свет и поплелся по лестнице на второй этаж. Надо было обдумать дальнейшие действия и посоветоваться с человеком, который не оставлял его ни на минуту. На верхней площадке он вынул из-за пазухи ключ на серебряной цепочке, открыл дверь в заветную комнату и вошел внутрь. Глава 35 Когда передача закончилась, в студии повисла напряженная тишина. Все были в слезах, даже самые толстокожие члены ее группы, которые уже видели материал раньше. Все, кроме самой Мэл и тех несчастных родителей, которые выплакали все слезы и сейчас хотели лишь одного — чтобы поскорее поймали и наказали виновника их трагедии. Мэл показалось, что она никогда не забудет крепко сцепленных рук родителей Саммер Янг. Они держались за руки, словно пытались убедиться в том, что все еще вместе и в конце концов преодолеют обрушившееся на них несчастье. Даже представить себе трудно, какие трагические минуты пережили они с тех пор, как узнали о гибели дочери Она не сомневалась, что это запомнят и миллионы телезрителей, которые смотрели ее передачу. Пока в студии наводили порядок, Мэл еще раз поблагодарила родителей за их согласие принять участие в передаче и выразила восхищение их личным мужеством. — Нет, Мэллори, это мы вас должны благодарить, — вежливо возразила миссис Уокер и слабо улыбнулась, после чего еще больше стала похожа на погибшую дочь. — Без вас мы никогда не смогли бы поделиться с людьми своим горем. Теперь миллионы людей знают, как тяжело хоронить свое родное дитя, погибшее от рук маньяка. А когда преступник все-таки предстанет перед судом, то, может быть, ваша передача поможет сохранить о наших детях добрую память. В особенности во время суда, где, как известно, зачастую бесцеремонно вторгаются в личную жизнь человека. Надеюсь, что в памяти людей наши несчастные девочки навсегда останутся живыми. — Да, они не будут забыты, — угрюмо заверила их Мэл. — Поверьте, я позабочусь об этом. После этого она позвала Гарри, но тот не стал задавать им никаких вопросов, так как был уверен, что они и без того достаточно настрадались за это время. Вскоре все родители попрощались с ней и отправились в гостиницу. — Ты все-таки сделала это, — тихо сказал он. — Молодец. Скажу откровенно, что никто не сделал бы это лучше тебя. Все было прекрасно. Мне сообщили, что телефоны уже разрываются и операторы фиксируют всю поступающую информацию. Она устало покачала головой: — Прекрасно вели себя родители, а не я. Это их надо поблагодарить за эту передачу. Теперь я буду молить Бога, чтобы ты все-таки поймал этого подонка и засадил за решетку. — Поймаю, — хмуро отозвался он. — Непременно поймаю. Мэл положила голову ему на плечо и подумала, что огромное количество кофе и чрезмерное напряжение могут привести ее к истерическому припадку на глазах у сотрудников. — Мэл, — словно прочитав ее мысли, обратился к ней Гарри, — я понимаю, что тебе сейчас не до этого, но все же надо хоть немного перекусить. Иначе ты доведешь себя до нервного и физического истощения. Я заказал столик в небольшом уютном ресторане, что неподалеку отсюда. Там очень простая и хорошая еда, а самое главное — нас никто не побеспокоит. Мэл повернулась к нему и посмотрела ничего не видящим взглядом. В ее глазах была вся гамма чувств — нежность, забота, сострадание, но вместе с тем Гарри успел заметить и нечто более глубокое. — Господи, — тихо произнесла она, — что бы я делала без тебя! В ресторане они просидели часа два, после чего поехали домой. Войдя в квартиру, Мэл с трудом добралась до кровати и упала на нее, лишившись сил. Гарри аккуратно снял с нее туфли, платье, добрался до нижнего белья, и через минуту она была совершенно голая. После этого он сам быстро разделся, принял душ и лег рядом, чтобы согреть ее своим телом и хоть немного успокоить. Мэл крепко спала всю ночь и проснулась только утром. Ее разбудили сильный запах кофе и яркие лучи солнечного света, пробивавшиеся сквозь плотные шторы. Последнее время солнце так редко пробивалось сквозь дождливые облака, что она восприняла улучшение погоды как добрый знак. Гарри что-то весело напевал на кухне, отчего у нее появилось ощущение настоящего домашнего очага. Она быстро смыла с лица макияж, приняла теплый душ, привела в порядок волосы и появилась на кухне в ярком домашнем халате. Гарри уже ждал ее, скрестив на груди руки, и сразу же подал ей чашку горячего кофе. — Спасибо за вчерашний вечер, — почему-то смутившись, сказала она. — Всегда к вашим услугам, мадам, — шутливо ответил Гарри, протягивая к ней руки. — Я имею в виду не только ужин в ресторане, но и все остальное, — добавила она. — И в особенности за то, что ты привез меня домой и уложил в постель. И что остался со мной на ночь. — Разве я не говорил тебе, что вырос в благовоспитанной семье? И что всегда провожаю свою даму домой? — Надеюсь, ты не оставался на ночь со всеми женщинами, которых тебе пришлось провожать? — с необыкновенной живостью отреагировала она. — Конечно же, нет, — решительно запротестовал Гарри. — Откровенно говоря, на ночь я остаюсь только с тобой. Во всяком случае, в последнее время. Знаешь, в полиции уже стали анализировать полученную информацию. Говорят, что телефон там не утихает. — А что за звонки были в полицию? — поинтересовалась она. — Я с трудом дозвонился туда, и мне сообщили, что уже около сотни людей утверждают, что видели этого человека. Разумеется, среди них немало всяких психов, но полагаю, что удастся выудить из этих сообщений и нечто полезное. Во всяком случае, теперь никто не станет подвергать сомнению целесообразность твоей передачи. Мэл пристально посмотрела на Гарри, но промолчала. — Да, вам устроили такую рекламу, что речь действительно идет о миллионах телезрителей. Нет никаких сомнений, что ее видел и преступник. Я даже не исключаю того, что он сам может позвонить в полицию или на студию. Маньяки способны на все. А раз так, то он может попасть в расставленную мной ловушку. Впрочем, особой надежды на это у меня нет. Он не такой дурак, чтобы корчить из себя телезвезду и сообщать о своих впечатлениях от передачи. Но если он все-таки позвонит, наши ребята мгновенно определят, откуда и кто. — И тогда вы наверняка поймаете его, — догадалась Мэл. — Да, если, конечно, нам будет сопутствовать удача. Разумеется, это всего лишь шанс, и притом один из тысячи, но все же это лучше, чем ничего. — Он вздохнул и посмотрел в окно. — Да, я уже знаю, — упавшим голосом сказала она. — Тебе пора на самолет. — Увы, ты, как всегда, права, — задумчиво подтвердил он ее догадку. — Очень жаль, но мне действительно пора. — Он надел пиджак и внимательно посмотрел на нее сверху вниз. — Интересно, как жили любовники до изобретения самолета? — Вероятно, они сидели дома и выходили замуж за парней из соседнего двора. Гарри наклонился и поцеловал ее. — Ты только представь, сколько замечательных любовных историй было в те далекие времена. Как жаль, что я не живу в соседнем дворе. — Да уж, — уныло проронила она. — Но ничего, я скоро снова буду у тебя, — бодро заверил ее Гарри. — Правда, на этой неделе у меня масса неотложных дел, а вот на следующей… — В таком случае я прилечу к тебе, — без колебаний прервала она его. — Это было бы прекрасно, но боюсь, что не смогу уделить тебе много времени. Разве только ночью, да и то сомнительно. — А мне плевать, — тихо сказала она и обхватила руками его шею. — Мне будет приятно сидеть у тебя дома и ждать, когда ты вернешься. Даже если это будет очень поздно. Кроме того, я могла бы присматривать за Сквизом, водить его на прогулку и готовить тебе ужин. — А потом будешь злиться, если я не смогу приехать домой на ужин? — с напускной строгостью спросил Гарри. — Нет, просто весь ужин придется съесть нам со Сквизом, вот и все. А ты будешь довольствоваться холодными бутербродами или остывшей пиццей. Гарри засмеялся и снова поцеловал ее. — Ладно, договорились. — Он вынул из кармана ключи от дома и протянул ей. — А как же Сквиз? — удивилась Мэл. — Ничего страшного, — успокоил ее Гарри. — Он нападает только на незнакомых людей или на тех, кто по тем или иным причинам ему не приглянулся. — Он направился к двери, а потом вернулся и в последний раз поцеловал ее. — У-у-у-у, — мечтательно протянул он, — букет сирени! — На этот раз ты угадал, детектив, — смеясь, ответила она. На прощание Гарри махнул рукой и быстро вышел из квартиры. — Позвони и сообщи мне номер рейса и время прибытия! — крикнул он из коридора. — Я постараюсь встретить тебя. Глава 36 В кабинете Мэл прослушала все поступившие на автоответчик сообщения. В основном это были ее друзья и коллеги, поздравлявшие ее с совершенно бесподобной программой, а в двух случаях люди просто повесили трубку, что очень удивило ее. Обычно все стараются оставить хотя бы пару слов. Впрочем, было раннее утро и звонившие могли надеяться на то, что еще застанут ее дома или на работе. Она торопливо собрала самые необходимые вещи, уложила их в дорожную сумку, швырнула туда пару интересных книг, которые давно собиралась прочитать, быстро оделась и подошла к двери, но, не успев выйти, услышала звонок. Она подумала, что это звонит Гарри. Судя по всему, он уже добрался до аэропорта и что-то забыл сказать. Мэл сняла трубку и тут же опустилась на стул. — Алло? — произнесла она веселым голосом, надеясь, что сейчас услышит, как он соскучился по ней и как не хочет уезжать в Бостон. Но в трубке молчали. — Алло? — снова повторила она громче, но на другом конце по-прежнему молчали. Мэллори с недоумением посмотрела на трубку, а потом на телефонный аппарат. Было ясно, что кто-то набрал ее номер, но почему-то не отвечает. Впрочем, вполне возможно, что это просто-напросто неполадки на линии. Она положила трубку, подхватила сумку и быстро спустилась на лифте, где нос к нос столкнулась со швейцаром. — Миссис Мэлоун, — остановил он ее у двери, — хочу сказать вам, что никогда еще не был так растроган, как после вашей изумительной передачи. — Ей показалось, что он вот-вот расплачется. — Эти несчастные родители были так трагичны, что мне захотелось хоть чем-то помочь им. Очень надеюсь, что благодаря вашей передаче этого мерзавца в конце концов поймают и посадят до конца жизни в тюрьму, хотя я сам посадил бы его на электрический стул. Знаете, у меня тоже есть дочери и внучки, и я прекрасно понимаю чувства этих несчастных людей. Большое вам спасибо, миссис Мэлоун! Мэл добродушно улыбнулась и охотно пожала протянутую ей руку. — Спасибо, Владимир. Я просто пыталась донести до общественного мнения всю трагичность сложившейся ситуации. А теперь остается ждать и надеяться на лучшее. Мэллори вышла во двор, села в поджидавшую ее машину и отправилась на работу. Весь день ее донимали звонками, поздравляли с успешной передачей и желали дальнейших успехов. Причем поздравляли даже люди, которые не имели ни малейшего отношения к телевидению, включая ее водителя, сотрудников прачечной, дворников и продавцов в магазине. — Наш офис превратился в какую-то штаб-квартиру по подготовке к приему королевы, — радостно сообщила ей Бет Харди, когда Мэл появилась на пороге офиса. — Надеюсь, ты в порядке? — с неподдельной заботой спросила она. — Вчера после эфира ты выглядела так, словно трагедия случилась не у родителей, а у тебя. Все было прекрасно, Мэл. Все просто рыдали от нашей передачи. — Да, все нормально, — вяло ответила она, направляясь в свой кабинет. — Мэл, мы принимаем сотни звонков и уже не справляемся с такой нагрузкой! — продолжала тараторить Бет. — Список всех звонивших у тебя на столе. — В этот момент снова зазвонил телефон, и Бет бросилась к нему. Мэл вошла в свой кабинет, бросила сумку на кресло, а потом пробежала глазами длинный список звонивших, с удовлетворением подумав, что, к счастью, ей не придется лично отвечать на каждый звонок. В списке она заметила немало известных имен — голливудские звезды, политические деятели, знаменитые рок-певцы, известные промышленники и финансисты. Она подошла к окну и посмотрела вниз, где суетливо мчались машины и сновали взад и вперед пешеходы. А в Бостоне среди вот таких же пешеходов до сих пор разгуливает на свободе маньяк, замышляющий новое преступление. Она даже вздрогнула от такой мысли. Желая как можно скорее избавиться от дурных предчувствий, она позвонила в аэропорт и заказала билет до Бостона на два часа дня, после чего набрала рабочий телефон Гарри, чтобы сообщить ему о своем решении. Она думала, что придется оставить сообщение на автоответчике, и была очень удивлена, когда он сам снял трубку. — Ну ты как там? — поинтересовалась она с ухмылкой на губах. — Изнываешь от тоски? — Да уж, изнываю, — захихикал Гарри. — Тут такое творится, что впору из окна выпрыгивать. — Может быть, я зря занимаю твой телефон? — Благодаря твоей передаче все наши сотрудники только тем и занимаются, что отвечают на звонки и собирают данные о предполагаемом преступнике. Никогда не думал, что у нас так много психов. — Интересно, а есть что-нибудь стоящее? — сгорая от любопытства, спросила Мэл. — Я имею в виду те сообщения, которые действительно могут вывести вас на преступника. — Нет, пока ничего интересного нет, но еще не вечер, как говорится. Посмотрим, что покажет время. Могу сказать одно — мы анализируем все сообщения. Мэл, только не говори, что ты передумала и не сможешь приехать ко мне, — быстро сменил он тему разговора, хотя в душе был уверен, что это не так. — Нет, Гарри Джордан, даже и не мечтай. — шутливо ответила Мэл. — Теперь ты от меня так легко не отделаешься. Ровно в два часа дня я вылетаю к тебе. — Прекрасно, но, к сожалению, я не смогу тебя встретить в это время. Очень сожалею, Мэл, но наш шеф решил созвать пресс-конференцию и пригласил мэра Бостона. А я там выступаю в роли главного ответчика и как раз буду сидеть в зале, когда твой самолет приземлится в аэропорту. — Он грустно вздохнул и крепко сжал трубку. — Я же предупреждал, что эта неделя будет ужасно трудной. — Ничего страшного, Гарри, — успокоила его Мэл. — Я все прекрасно понимаю и без особого труда доберусь до твоего дома на такси. — Знаешь что? — неожиданно вспомнил Гарри. — Я вызову в аэропорт лимузин, а ты скажешь, что я оплачу счет. Мэл весело рассмеялась: — Ты снова предлагаешь мне сыграть роль голливудской кинозвезды? — Нет, на этот раз все обстоит по-другому, но я очень не хочу доверять тебя какому-то незнакомому таксисту. Я вообще сейчас не доверяю людям, которых не знаю лично. Мэл внезапно насторожилась: — Гарри, что ты хочешь этим сказать? Тот долго молчал, не зная, как объяснить ей сложившуюся ситуацию. — Понимаешь, Мэл, этот преступник живет в Бостоне, это его город, и черт знает, что может взбрести ему в голову. Ты должна соблюдать осторожность, я хочу быть уверенным, что с тобой все нормально. Паниковать, конечно, не стоит, но и проявлять беспечность было бы верхом глупости. Короче говоря, проблему твоей безопасности можешь всецело возложить на меня. — В таком случае мне будет намного спокойнее, — тихо ответила потрясенная Мэл. Ей и в голову не приходило, что ее передача может навести на нее маньяка-убийцу. — Боже мой, — нарочито бодро ответил Гарри, — неужели это та самая мужественная и смелая Мэллори Мэлоун, которую я знаю и безмерно люблю? Та самая Мэлоун, которую часто называют бойцовой собакой, которая вцепляется в жертву мощными зубами и никогда не отпускает ее? Независимая и неподкупная журналистка, которая всегда оставляет за собой последнее слово? — Да, но не потому, что у меня такой характер, а просто из-за того, что мне не оставляют другого выбора. А разве тебя так не называют? — Нет, никто, кроме, разумеется, тебя. — А я думала, что это ты сторожевая собака, охраняющая покой законопослушных граждан. Гарри грустно вздохнул: — Вот видишь, даже сейчас ты стараешься оставить за собой последнее слово. Это ли не подтверждение правоты моих слов? — Ну ладно, — засмеялась Мэл, — увидимся позже. Не люблю спорить с глупыми детьми. — С нетерпением жду тебя. Будь осторожной, Мэл. В аэропорту Ла-Гуардиа все газетные киоски были увешаны газетами и журналами с фотороботом преступника и подробными репортажами о ее телевизионной передаче. Еще больше сообщений было в бостонском аэропорту Логан. В здании терминала она низко наклонила голову и быстро прошла мимо огромной толпы журналистов, которые, как ей поначалу показалось, ожидали какого-то политика, а потом вдруг узнали известную телезвезду и бросились за ней. — Что вас привело в Бостон, миссис Мэлоун? — кричали они вдогонку. — Есть ли какие-либо подробности о расследовании последних убийств? Вы приехали сюда, чтобы помочь полиции поймать преступника? О чем будет ваша следующая передача? Что вы можете сказать напуганным жителям Бостона? — Это частный визит, — повторяла Мэл, быстро направляясь к выходу из терминала и теряясь в догадках относительно такого скопления журналистов. Только потом она поняла, что это хитроумный план Гарри Джордана по обеспечению ее безопасности. Даже самый безумный маньяк-убийца не посмеет посягнуть на ее жизнь в присутствии стольких журналистов. У выхода ее уже ждал лимузин с охраной. Мэл быстро уселась в машину, и та помчалась по оживленным улицам Бостона, пока наконец не остановилась на Луисбург-сквер. Какое-то время она стояла перед домом, восхищаясь живописной улочкой и прекрасным старинным особняком, а потом поднялась на веранду, отперла входную дверь и вошла в дом. Сквиз лежал на коврике в прихожей и поначалу угрожающе заурчал и злобно сверкнул глазами, но потом узнал ее и добродушно завилял хвостом. Мэл встала на колени и потрепала его по голове. — Привет, Сквиз. Хороший мальчик, замечательный пес. Она прошла на кухню в сопровождении собаки и, оставив там огромную корзину с продуктами, внимательно осмотрела жилище Гарри. На кухне был полный порядок, но она сразу догадалась, что причина не в аккуратности хозяина, а в том, что он редко заходил сюда и практически никогда ничего не готовил. Осмотрев прихожую, она вернулась на кухню, вынула из корзины все собачьи подарки и положила их на коврик перед Сквизом. Тот мгновенно вцепился в искусственную кость зубами и на какое-то время оставил Мэл в покое. Раскладывая в шкафу свои вещи, она неожиданно наткнулась на нижнее белье Гарри. Женское любопытство взяло верх, и она внимательно осмотрела его. Оно было чистым и достаточно дорогим, о чем свидетельствовали фирменные наклейки известных производителей «Армани» и «Гэп». В ванной комнате она тоже навела порядок — прежде всего отодвинула какие-то бутылочки и тюбики и аккуратно разложила весь парфюмерный набор, который прихватила с собой. Пусть помнит, что отныне здесь будет все парное — его вещи и ее. Неожиданно зазвонил телефон. Сквиз громко тявкнул и бросился из-под ее ног к телефону. Мэл сняла труб-274 ку и услышала веселый голос Гарри. — Он всегда лает, когда звонит телефон, — пояснил он. — Иногда мне кажется, что он тем самым пытается ответить на звонок. Вообще говоря, это было бы неплохо. Мэл засмеялась и присела на диван. — Привет, детектив. Надеюсь, тебя не очень терзали на пресс-конференции? Должна сразу признаться, что долгое время исследовала жилище детектива, и результаты оказались весьма неутешительными. Ты бы видел, что я обнаружила в твоем холодильнике! Уму непостижимо, как можно хранить такие жалкие огрызки! А в твоей ванной что делается? Единственное, что меня приятно порадовало, так это твое чистое белье. Не понимаю, когда ты успеваешь сдавать все это в стирку. — Значит, у меня не осталось от тебя абсолютно никаких секретов? — быстро прервал Гарри ее пространный монолог. — Совершенно верно, никаких. — В таком случае я могу считать, что выдержал один из самых серьезных экзаменов в своей жизни. — И не один, а сразу несколько, — уточнила Мэл. — И к тому же по полной программе. — Она прижала трубку к щеке, словно обнимала человека на другом конце провода. — Где ты сейчас? — В пресс-центре городского совета, хотя с огромным удовольствием ушел бы отсюда. Надеюсь, ты не уснешь до моего возвращения домой? — Нет, все будет нормально, не волнуйся, — успокоила его Мэл. — Только не задерживайся без надобности. Кроме того, со мной рядом всегда находится Сквиз, а уж он-то не даст меня в обиду. Хочу еще раз сказать, что у тебя потрясающий пес. — Да, Мэл, он чем-то похож на тебя. То есть не чем-то, конечно, а именно тем, что потрясающий. Кстати, я недавно звонил матери, и она приглашает тебя на чай. — Твоя мать приглашает меня на чай? — недоверчиво переспросила Мэл. — Послушай, Гарри, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что это уже серьезно. Гарри весело захихикал: — Не спеши с выводами. Если хочешь знать, моя мать редко когда бывает серьезной. Мэл, я тебе еще позвоню. Пока. Как только она положила трубку, снова раздался звонок. — Ах, это вы, моя дорогая! — послышался вкрадчивый голос Миффи, причем так отчетливо, словно она находилась в соседнем доме. — Гарри сказал, что вы должны приехать на выходные, вот я и решила, почему бы не позвонить, Тем более что вы там одна, а мой непутевый сын еще долго будет болтаться по своим делам. Так вот, милочка, почему бы нам не встретиться за чашкой чая? Конечно, сейчас это уже кажется старомодным, но мне так хочется поболтать с вами. — Она подробно объяснила Мэл, как добраться до ее дома, а потом добавила, что очень соскучилась по ней и будет с нетерпением ждать встречи. — Я тоже, — смеясь, ответила Мэл. После этого она поправила прическу, подкрасила губы, позвала Сквиза и вышла из дома, тщательно заперев входную дверь. Погода была хорошей, и Мэл с удовольствием прогулялась с собакой по небольшому скверу, затем пересекла Чарлз-стрит и вышла на известную всем историкам Маунт-Вернон-стрит, где когда-то — проживали выдающиеся государственные и политические деятели страны. По обеим сторонам улицы возвышались старинные особняки, украшенные затейливой лепниной и псевдоантичными колоннами. Ей так понравилось это место, что она решила обязательно прийти сюда еще раз и побродить по этим старым улочкам и переулкам. Глава 37 Дом Миффи Джордан был выстроен из красного кирпича и поражал своей величественностью. Парадный вход украшал небольшой портик с белыми колоннами, над которым возвышался длинный ряд высоких окон с черными ставнями и резным балконом. Перед домом была разбита уютная лужайка и небольшой сад, что еще больше усиливало впечатление о древности как самого дома, так и проживавшего в нем рода Джорданов. Сквиз быстро и без напоминаний завернул в ворота, как будто подсказывая ей, что они уже пришли. — Из одного дома в другой, не так ли, Сквиз? — сказала Мэл, следуя за ним по широкой дорожке. Миффи открыла им дверь так быстро, словно все это время находилась за ней в ожидании гостей. — Моя дорогая Мэллори, — радостно всплеснула она руками, — как я рада снова видеть вас в своем доме! — С этими словами она поцеловала гостью в обе щеки и тут же вручила салфетку. Сквиз тоже не остался без внимания: два симпатичных щенка бежевого цвета вырвались из гостиной и бросились к нему, радостно повизгивая и виляя хвостами. Однако тот сидел с гордо поднятой головой и лишь изредка делал им одолжение, поворачивая к ним голову. — Вы только посмотрите на эти глупые создания! — восторженно воскликнула Миффи. — Они никак не могут понять, что Сквиз не связывается с такими малышами. — Она весело рассмеялась и, взяв Мэл под руку, повела вверх по мраморной лестнице в комнату, которую она в шутку называла «личной гостиной». — Здесь намного уютней, чем в той большой гостиной, что на первом этаже, — пояснила она, приглашая Мэл в симпатичную комнату с высокими окнами и большим балконом. Она была оформлена в желтых тонах — любимый цвет хозяйки, — и даже на полу лежал толстый ковер желтоватого цвета. Вся мебель в комнате была старинной, что еще больше усиливало впечатление ни с чем не сравнимой основательности дома. А на стенах висели картины английских мастеров семнадцатого века, каждая из которых стоила целое состояние. Миффи усадила Мэл в мягкое кожаное кресло перед столом, на котором уже стоял поднос с серебряным чайником и изумительными фарфоровыми чашками, какие можно увидеть только в музее. — Ну, что будете пить, Мэллори, чай или джин? — любезно поинтересовалась хозяйка, показывая рукой на столик с самыми разнообразными напитками. Мэл остановила свой выбор на чае с лимоном, чем вызвала одобрение Миффи, а потом потрепала по голове усевшегося у ее ног Сквиза. Хозяйку дома так и подмывало спросить насчет родителей погибших девушек, но Гарри строго-настрого запретил ей задавать глупые вопросы. Миффи была в восторге от телевизионной передачи и окончательно убедилась в правоте Джека Джордана, который говорил, что Гарри будет полным идиотом, если упустит такую великолепную женщину. Мэл внимательно осмотрела гостиную и остановила свой взгляд на картинах. — Это портреты женщин из рода Пискоттов, — пояснила Миффи. — Кстати сказать, и дом этот некогда принадлежал Пискоттам, а не Джорданам. Знаете, милочка, моя прапрапрабабушка родилась в той самой спальне, которую я сейчас занимаю, хотя с тех пор все женщины старались рожать в более соответствующих гигиенических условиях. А слева от вас висит портрет известного художника Тиссота, на котором изображена моя прабабушка Ханна Летиция Пискотт во время своего медового месяца в Париже. Красивая женщина, не правда ли? Она прожила сто два года и умерла на ногах, а не в постели, так что от Пискоттов нам досталась неплохая наследственность. Миффи сделала паузу, повернула голову, указывая на портрет женщины на стене, и продолжила: — А вот здесь изображена одна из моих прабабушек — Фелиция Элис Пискотт. Автор — Сарджент. Бедняжка, она утонула в Атлантике вместе с «Титаником». Она очень любила путешествовать и всегда делала это одна, без сопровождающих. Причем многие ее поездки окутаны такой тайной, что мы до сих пор не знаем, где и когда она была и что там делала. Правда, потом прошел слух, что в конце концов она сбежала куда-то с другом семьи, который тоже обожал дальние странствия. Романтично, не правда ли? Она посмотрела на Мэл, пытаясь угадать произведенное ею впечатление. — А рядом с ней портрет работы Джона Варда, где он очень удачно изобразил мою любимую мамочку, которая чем-то похожа на герцогиню Виндзорскую, только намного красивее ее. Во всяком случае, истинного шарма в ней гораздо больше, чем у Виндзоров. Говорили, что Марриетта Пискотт была самой очаровательной женщиной в наших краях. Миффи грустно вздохнула и окинула взглядом все портреты. — Она умерла очень молодой, к сожалению. Я тогда была маленькой девочкой и очень смутно помню ее. Точнее сказать, она не умерла, а погибла во время несчастного случая на охоте. Она на мгновение умолкла, мягко улыбнулась и посмотрела на Мэл. — Ну вот, я вам вкратце рассказала почти всю историю рода Пискоттов. То есть не всю, конечно, а только его последних представителей. Кроме себя самой, разумеется. — Как же все-таки замечательно знать свою родословную! — восхищенно заметила Мэл. — А вот я ничего не знаю о своих предках и даже не помню дедушку и бабушку. Я даже отца почти не помню, а то, что осталось в памяти, как правило, не доставляет мне особого удовольствия. Думаю, что моим родителям нечем было гордиться и именно поэтому они не вспоминали о своем прошлом. — Да, это очень печально, — поддержала ее Миффи. — В наше время люди совсем перестали ценить свое прошлое, не знают своих предков и совершенно не ценят родословную своей семьи. Сейчас ценят только то, чем человек обладает, то есть материальные ценности, а не духовные. Все только и говорят, что о предприятиях, фирмах, акциях, ценных бумагах. Она остановилась и пристально посмотрела на Мэл, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор на эту тему. — Знаете, Мэллори, Гарри запретил мне говорить об этом, но я не могу отказать себе в удовольствии выразить свое восхищение вашей вчерашней передачей. — Она дружески похлопала Мэл по руке. — Как бы там ни было, вы сделали огромное дело для этих несчастных людей. Благодаря вам и вашей передаче их невинно убиенные дети никогда не будут забыты. А когда преступника все-таки поймают, никто не позволит сделать из него очередную телезвезду, как это, к сожалению, часто бывает в наше время. А в том, что он будет пойман, я нисколько не сомневаюсь. И во многом это произойдет благодаря вашей помощи. — Не совсем так, — скромно поправила ее Мэл. — Моя передача была всего лишь средством, а конечная цель будет достигнута другими людьми, включая, естественно, и самого Гарри. Вот они-то как раз и делают самую настоящую работу по поиску преступника. А я оказалась всего лишь частью этой операции, и задача моя заключалась в том, чтобы представить это публике соответствующим образом. Миффи восхищенно смотрела на свою гостью и хотела было возразить, но потом вспомнила предостережение Гарри и решила не настаивать на своем. — Еще чаю, дорогая? — спросила она. — А теперь скажите мне, пожалуйста, как вы с Гарри планируете провести предстоящий уик-энд? Разумеется, вы можете в любое время приехать на ферму Джорданов. Тем более что дом будет совершенно пуст. Да, я забыла сказать, что завтра утром уезжаю со своей подругой Джулией Харрод в Прагу. Но только на выходные. Мне сказали, что это совершенно изумительный город. — Она весело рассмеялась и продолжила: — Я просто умираю от нетерпения поскорее увидеть его. Знаете, дорогая, во мне снова проснулась тяга к путешествиям. А вы можете спокойно отдохнуть в старом доме и насладиться его прелестными окрестностями. Заодно сделаете одно полезное дело — вырвете сорняки в моем розарии. Диву даешься, как быстро они вырастают, буквально за одну ночь. Через час, когда Мэл вышла из дома Миффи, ее голова гудела от длинной череды имен, знаменитых сражений, успешных коммерческих предприятий, преуспевающих банков и так далее, где прославили свое имя представители огромного клана Пискоттов. Миффи даже рассказала о своем дяде, который уехал в Париж, чтобы стать знаменитым актером, и прожил там несколько лет. — Разумеется, у него не было искрометного таланта, — пояснила она, — но зато бездна шарма. Как оказалось, он женился там на какой-то корсиканке, и они прожили долгую и счастливую жизнь. В дом Гарри Мэллори вернулась в приподнятом настроении и долго еще вспоминала словоохотливую и необыкновенно приятную Миффи. Она, можно сказать, преподала Мэл своеобразный урок истории страны за последние двести лет. Мэллори тут же покормила Сквиза, порылась в богатейшей коллекции компакт-дисков, поставила один из них, а потом, разведя огонь в камине, стала наводить порядок. Вдруг зазвонил телефон. — Привет, Гарри! — весело произнесла она в трубку, ни минуты не сомневаясь, что это именно он. Однако ответа не последовало. — Алло? — сказала она, охваченная дурным предчувствием. — Алло, я слушаю вас. — Тишина. Она чувствовала, что на другом конце линии кто-то есть, и никак не могла понять, кто и зачем звонит. Положив трубку, Мэллори с опаской огляделась вокруг и вдруг с ужасом осознала, что находится в доме совершенно одна. Только Сквиз стоял на пороге, удивленно глядя на нее своими огромными добрыми глазами. Правда, он выглядел огромным, сильным, похожим на волкодава, но поможет ли он ей в случае чего? Остается надеяться, что кто-то ошибся номером, хотя это слабая надежда. Когда раздался еще один звонок, Мэл уже не спешила произносить имя Гарри, а осторожно сняла трубку и спросила грубым голосом: — Кто это? — Это я, кто же еще? — удивился Гарри. — Или ты кого-то ждешь в моем доме? — О Гарри! — облегченно вздохнула она. — Слава Богу, что ты позвонил. Скажи, ты не набирал свой номер несколько минут назад? — Нет, а что? — Понимаешь, кто-то позвонил и долго молчал в трубку, когда я ответила. Причем я абсолютно уверена, что там кто-то был, но не могу объяснить это молчание. Тем более сегодня утром случилось то же самое. Я была тогда дома и очень удивилась, что кто-то звонит и молчит. — Думаю, что это какое-то недоразумение или случайность, — попытался успокоить ее Гарри, хотя в душе у него возникло неприятное чувство опасности. — Мой номер телефона не значится в справочниках. — Мой тоже. — Вот видишь, значит, произошла ошибка, не более того. Поверь, никто не может разузнать номер телефона, который не внесен в справочники. — Ну ладно, ты меня убедил, — ответила она тихим голосом, в котором Гарри без труда обнаружил тревожные нотки. — Послушай, Мэл, — поспешил добавить он, — я сейчас еду и буду дома примерно через полчаса, так что успокойся и не нервничай. Договорились? — Договорились, — с облегчением вздохнула она. Гарри посмотрел на напарника. — Послушай, Россетти, меня все считают крутым детективом, но я никак не могу понять, каким образом посторонние люди могут получить доступ к закрытому телефонному номеру, которого нет ни в одном справочнике. — Очень просто, — охотно пояснил тот, дожевывая засохший бутерброд, — через своих друзей. — А какие, интересно, друзья могут располагать такой информацией? — допытывался Гарри. Россетти подался вперед, и с удивлением посмотрел на друга. — Проф, ты что, с Луны свалился? — спросил он, не понимая, что происходит. — Вот ты как узнаешь такие номера? Просто показываешь свой значок полицейского, и номер в твоих руках. Что может быть проще? А зачем тебе это нужно? — Не мне, Россетти, а убийце. Россетти вскочил как ошпаренный и вытаращил глаза. Он слышал часть разговора, но только сейчас сообразил, о чем шла речь. — Ты хочешь сказать, что кто-то узнал телефон Мэл? — Именно так. И не только ее, но и мой в придачу. — Гарри замолчал и пожал плечами. — Конечно, это может быть результатом простого совпадения, но на душе у меня все равно неспокойно. Ей звонили еще в Нью-Йорке, а второй раз у меня дома. Снедаемый дурными предчувствиями, Гарри позвонил на телефонную станцию и спросил, кому они дают номера телефонов, не внесенных в справочники. Там ему ответили, что это возможно только по требованию скорой медицинской службы, да и то исключительно по просьбе лечащего врача. Кроме того они добавили, что никто не интересовался его домашним номером телефона или телефоном миссис Мэлоун. — В таком случае ты прав, дружище, — заключил Гарри после разговора с начальником телефонной станции. — Единственный способ получить такой номер — узнать его через своих друзей. Когда через двадцать минут Гарри переступил порог своего дома, ему вдруг показалось, что он ошибся адресом. Он привык, что дом всегда встречал его мертвой тишиной и спокойствием, а сейчас здесь звучала музыка, пахло вкусной едой, а из гостиной доносился запах горящих в камине дров. Он впервые ощутил себя любящим и любимым мужем, который вернулся домой после долгого и тяжелого трудового дня. — Дорогая, я уже дома! — шутливо воскликнул он, используя типичную для женатых мужчин фразу. Мэл выглянула из-за кухонной двери и радостно улыбнулась. — Я очень рада, милый! — в таком же тоне ответила она. Сквиз завилял хвостом и медленно поплелся к хозяину. — Я же говорил, что если ты любишь меня, люби и мою собаку, — сказал Гарри, потрепав Сквиза по голове. — Вы находитесь вместе не больше двух часов, а он уже переключил свое внимание на тебя. А раньше с диким визгом и лаем бросался мне на шею. — Это не так, Гарри, — сказала Мэл, исчезая на кухне. — Он у меня долго гулял на улице, потом я очень хорошо покормила его, после чего он просто обленился, вот и все. Он по-прежнему любит тебя, но не бросается на шею, потому что в этом нет острой необходимости. Гарри подошел к кухне и заглянул внутрь. Мэл стояла у плиты и что-то помешивала в кастрюле. Он подошел к ней сзади, обнял и нежно поцеловал , в шею. — А ты? Она тяжело вздохнула: — Со мной все гораздо хуже. Меня еще никто не выгуливал, и к тому же я до сих пор не ужинала. Гарри заглянул в кастрюлю и жадно сглотнул. — А это что такое? Неужели суп? Мэл, ты готовишь суп? — Нет, не я, а фирма «Забар», как, впрочем, и все остальное, что я подам тебе на ужин. Он засмеялся и, повернув ее к себе, поцеловал. — А почему же ты не поужинала? Ведь сейчас уже десятый час. — Без тебя мне почему-то не хочется есть. — Странно, — протянул он. — Не помню, говорил ли я, что ужасно соскучился по тебе и что ты прекрасно выглядишь в джинсах? Она улыбнулась и вернулась к кастрюле. — Нет, но теперь мы с тобой квиты. Гарри, еще раз поцеловав ее в шею, отправился в ванную. — А у меня для тебя сюрприз! — крикнул он через плечо. — Только напомни мне потом, после ужина. Поужинав, они взяли Сквиза и пошли гулять. Гарри жадно вдыхал свежий вечерний воздух, а Сквиз метался по всей улице, вынюхивая знакомые места и отвечая на лай пробегавших мимо собак. — По-моему, в воздухе появился слабый запах приближающегося лета, — сказал Гарри, вдыхая полной грудью. — Интересно, а чем же запах лета отличается от всех других запахов? — О, очень многим! — серьезно сказал он. — Во-первых, летом пахнет свежей зеленью, во-вторых, только что распустившимися листьями, в-третьих, каким-то особым теплом, ну и так далее. — Скошенной травой и свежим сеном? — шутливо продолжила его мысль Мэл. Гарри улыбнулся и еще крепче прижал ее к себе. — Ты все правильно понимаешь. — Да, кстати, — опомнилась она, — чуть не забыла, какой сюрприз ты мне приготовил? — Она замедлила шаг и пристально посмотрела на него. Гарри растянул рот в самодовольной ухмылке: — Я обо всем договорился с Россетти. Он согласился подменить меня, так что выходные мы проведем вместе. Лицо Мэл просияло от радости. — Ты хочешь сказать, что мне придется торчать с тобой целых два дня? Они прошлись до набережной, потом повернули назад и через полчаса вернулись на Луисбург-сквер. И все это время они живо обсуждали, как проведут время и чем заполнят эти выходные. Уже перед домом Гарри краем глаза заметил, что на углу его улицы стоит цвета металлик фургон марки «Вольво». Но его мысли тут же переключились на Мэл и на тот весьма приятный для него факт, что сегодняшнюю ночь она проведет в его объятиях. — Мы с тобой сейчас напоминаем трех медведей, — шутливо сказал он, сворачивая к дому. — Если, конечно, в качестве третьего посчитать Сквиза. Глава 38 В шесть утра, когда Мэл и Гарри покинули дом и направились на ферму Джорданов, фургон все еще стоял на углу. Гарри успокоился, решив, что это новая машина кого-то из его соседей. Однако на скоростном шоссе, куда они выехали минут через десять, его насторожила другая машина — черный пикап марки «Инфинити», который следовал за ними по пятам, придерживаясь определенной дистанции. Он сбавлял скорость, потом внезапно родил вперед, но машина продолжала ехать за ними. Гарри насупился и стал все чаще и чаще поглядывать в зеркало, решив не беспокоить Мэл и не нервировать ее необоснованными подозрениями. Она и так изнервничалась в последние дни. И все это время у него из головы не выходили таинственные телефонные звонки. Он никак не мог смириться с мыслью, что это тот самый маньяк-убийца, который терроризировал город. Вскоре они подъехали к повороту на проселочную дорогу. Гарри включил правый поворот и внимательно проследил за действиями неотступно следовавшей за ним машины. Черная машина прошла мимо, и он облегченно вздохнул, подумав, что это всего-навсего параноидальный синдром человека, отягощенного чрезмерно нервной работой. А в это время мужчина в темно-сером «вольво» держался далеко позади «ягуара», и заметить его Гарри никак не мог. Он видел Мэллори по телевизору, знал, что она прибыла в аэропорт Логан, и к этому времени почти все разузнал и о детективе Гарри Джордане. На сей раз он решил не отступать от своего правила, в соответствии с которым должен знать все о своих потенциальных противниках. Он уже неплохо изучил дорогу на ферму Джорданов и угадывал каждое движение следующей впереди машины. А Мэл сидела в автомобиле, поглядывая в окно и думая о том, что Гарри был прав, когда говорил о запахе приближающегося лета. Правда, в городе она об этом никогда не думала, но здесь, в сельской местности, эти запахи напоминали о себе на каждом шагу. Когда они подъехали к ферме, солнце уже клонилось к закату. Воздух здесь был каким-то ароматным и удивительно свежим. Казалось, в нем витает запах только что выжатого фруктового сока, Правда, с довольно сильным привкусом благоухающих роз. Пока Гарри выгружал из багажника вещи, Сквиз успел несколько раз обежать вокруг дома и облаять соседских собак. А Мэл стояла возле крыльца, жадно вдыхая запахи земли, деревьев и цветов. Где-то неподалеку стучал дятел, готовясь к летней поре. Ферма Джорданов была такой же живописной и милой, как и в тот памятный вечер. Мэл казалось, что в таком доме человек должен ощущать непрерывность жизни и все те прелести, которыми она так щедро наделяет мудрых и терпеливых людей. Гарри с умилением наблюдал, как Мэл бродила по дому, притрагивалась руками к старой мебели и с неподдельным интересом рассматривала старые фотографии. — Знаешь, у этого дома есть своя душа, понять которую можно только тогда, когда проживешь здесь некоторое время, — тихо сказал он, оглядываясь вокруг. — В нем как бы спрессовалась коллективная память всех живших здесь поколений клана Джорданов. Мэл невольно вспомнила трейлер, в котором они с матерью жили в Голдене, и подумала, что там у них не было никакого духа, да и быть не могло. Разумеется, для этого вовсе не нужно быть богатым и обладать каким-то огромным домом, но это непременно должно быть жилище, в котором царит любовь между людьми и взаимоуважение. — Я приготовлю кофе, — предложил Гарри, возвращая ее из туманного и не очень приятного прошлого. — А потом мы погуляем, осмотрим окрестности и, может быть, вырвем сорную траву в саду. Если мы не освободим розы от сорняков, я буду чувствовать себя виноватым перед матерью. А потом, если, конечно, останется время, отправимся на рыбалку. Через пару часов они сидели на берегу небольшой речушки с удивительно чистой водой, болтали в ней ногами и изредка поглядывали на торчавшие из воды поплавки. — Неужели ты действительно ловил здесь форель? — недоверчиво спросила Мэл, глядя на ровную поверхность воды. — Конечно, много раз, — без тени сомнения ответил Гарри. — Тогда мне было лет двенадцать, и я почти каждый вечер приносил домой рыбу. — Он улыбнулся и хитро подмигнул ей. Она вздохнула: — Это было очень давно, а сейчас все по-другому. Как мы можем приготовить ужин из форели, если ни одной не поймаем? — Очень просто, — пояснил Гарри с ухмылкой на губах. — У дяди Джека есть специальное место, где он разводит форель и отлавливает ее в огромных количествах, а потом приносит моей матери. А она никак не может сказать ему, что ненавидит речную рыбу, и складывает ее в морозильник. Думаю, что сейчас он до отказа забит форелью, так что не волнуйся, ужин у нас будет превосходный. Мэл рассмеялась и покачала головой: — Да, в этом есть своя прелесть, но я-то надеялась совсем на другое. Я думала, что мы сами должны поймать ее. — Она прижалась спиной к стволу дерева и закрыла глаза. — И все же это очень приятный способ убивать время. Чудесное место! — Я же говорил тебе, что здесь хорошо думается. — Гарри искоса посмотрел на нее. — Хочешь рассказать мне о своем детстве в Голдене? — Это не очень интересно. — А мне интересно. Мэл посмотрела на воду и подумала, что здесь, на берегу реки, действительно намного легче вспоминать свое нерадостное детство. Она рассказала ему о том, как жила в том гадком городке, как сидела ночами за учебниками, чтобы вырваться из затхлой атмосферы провинциального болота, как пыталась из первобытного хаоса своей жизни создать нечто цельное и более достойное. Она рассказала о своем муже, которого обожала и боготворила, но который потребовал от нее слишком большой жертвы. Он хотел, чтобы она бросила все на свете и навсегда привязала себя к дому, а она стремилась сделать карьеру и добиться успеха в жизни. — Не согласен с тобой, — возразил Гарри, когда она закончила свой рассказ и замолчала. — Ты всегда останешься в двух лицах — Мэри Мэллори, которая стала жертвой тяжелых семейных обстоятельств, и Мэллори Мэлоун, которая всего добилась своим трудом и заслуживает всяческого уважения. Скажу откровенно, наши родители лишь отчасти виноваты в нашей судьбе, а в остальном это дело нас самих. Дети быстро становятся взрослыми и сами начинают принимать решения. Моя мать, к примеру, вполне самодостаточный человек, но вовсе не потому, что она что-то получила от своей матери или отца. То же самое касается и меня, и тебя. Мы сами делаем свою жизнь, а от родителей получаем лишь определенные качества характера да еще какое-то имущество. Мэл во многом соглашалась с Гарри, хотя у нее были некоторые сомнения на этот счет. Ее мысли были прерваны резким рывком лески на ее удочке. Она посмотрела на дергающийся поплавок и крепко сжала удилище. — Посмотри, посмотри, клюет! Там какая-то большая рыба! Сквиз вскочил с места и бросился в воду, обдав ее мелкими брызгами. Мэл радостно завопила и, потеряв равновесие, упала на траву. Гарри перехватил у нее удочку и потянул на себя, но было поздно: рыба сорвалась с крючка и плюхнулась в воду, сверкнув серебристой чешуей. — Я очень рада, что она ушла, — смеясь, сказала Мэл. — Все равно я не дала бы тебе зажарить ее. В этот момент зазвонил мобильный телефон Гарри. Мэл подскочила от неожиданности и с тревогой посмотрела на него. Гарри прижал трубку к уху, долго о чем-то говорил, а потом сказал, что немедленно выезжает, и выключил мобильник. — Можешь ничего не говорить, — нахмурилась Мэл. — Я уже поняла, что тебе надо ехать. — Это был Россетти, — пояснил Гарри с угрюмым видом. — Они получили пару подозрительных звонков из Бостона и установили кое за кем наружное наблюдение. Сомнительно, конечно, но не исключено, что один из подозреваемых может оказаться тем самым маньяком, которого мы так долго разыскиваем. Мне действительно надо ехать, Мэл. Она поднялась на ноги и аккуратно отряхнула юбку. — Хорошо, я сейчас соберу свои вещи. — В этом нет необходимости, Мэл, — решительно остановил ее Гарри. — Я никому не позволю разрушить все наши планы и испортить нам эти выходные. Через несколько часов я буду дома. — А если это действительно убийца? — резонно заметила Мэл. — Ты же не бросишь работу только потому, что я осталась здесь? Если это действительно так, в чем я очень сомневаюсь, я пришлю за тобой машину. Но это вряд ли. Таких чудес не бывает. У меня такое чувство, что это либо недоразумение, либо проделки каких-то психов. Они вернулись домой. Гарри быстро переоделся и направился к машине. — Я приготовлю ужин, так что ты не задерживайся, — с нарочитой беспечностью пообещала Мэл. — Причем сделаю это без твоей форели. Гарри улыбнулся, помахал ей рукой и выехал за ворота. А она еще долго стояла и смотрела вслед удаляющейся машине. — Мы выбрали только два звонка из великого множества, — объяснил Россетти, когда они мчались на машине по центру Бостона, направляясь в Кембридж, откуда поступил первый телефонный звонок. — Первый из них вызывает сильные сомнения, но все же стоит проверить. Этот псих назвал себя бостонским киллером, однако мы выяснили, что его настоящее имя Альфред Труфильо. С тех пор он звонил еще три раза, используя для этого один и тот же телефон-автомат, что неподалеку от его дома. Причем в последний раз он представился Альфредом Рубирозой. Похоже, что он слишком глуп для нашего маньяка. Он вообще вел себя так, словно является каким-то крутым плейбоем или главарем уличной банды. Однако есть вещи, которые не могли не вызвать у нас тревоги. Он так описал одну из погибших девушек, что у нас волосы дыбом встали. У меня даже создалось впечатление, что он знает гораздо больше, чем мы сами. Понимаешь, что я имею в виду? Россетти включил магнитофон, и Гарри внимательно прослушал всю запись от начала до конца. Теперь он понял, что имел в виду его напарник. — Либо этот парень действительно был там во время преступления, — сделал заключение Гарри, — либо это случайное совпадение, бред сумасшедшего, который угадал некоторые детали. Насколько я понимаю, он имеет в виду Рэйчел Клайнфилд, то есть ее тало, обнаруженное в рыбацком домике? Россетти молча кивнул. — А теперь послушай вторую запись. Второй голос был намного ровнее, спокойнее и принадлежал, несомненно, довольно образованному человеку. — Этот чем-то похож на священника, — прокомментировал Россетти. — К сожалению, нам ничего не удалось выяснить об этом парне, только то, что он угрожал миссис Мэлоун. У Гарри даже глаза потемнели от ярости, когда он услышал, что собирается сделать с ней этот мерзавец. Причем тот описывал все в мельчайших деталях. Гарри обратил внимание на одну особенность — этот человек явно неплохо разбирался в анатомии, так как сыпал специальными медицинскими терминами и вообще производил впечатление знакомого с медициной человека. — Он звонил с мобильного телефона, — продолжал Россетти. — Мы, конечно, засекли его номер, но он оказался зарегистрированным по адресу компании «Поставки анатомического оборудования Грея», что в южном Бостоне. Мы сначала обрадовались, но потом выяснилось, что такой компании в городе просто не существует. А в качестве адреса он выбрал самый что ни на есть обыкновенный почтовый ящик, аннулированный около недели назад. В конце концов нам удалось выследить его и узнать, где он живет. Гарри молча выслушал напарника и надолго задумался. — Понятие «анатомия Грея», — сказал он после длительной паузы, — хорошо известно каждому медику и вошло практически во все учебники по медицине. Ты думаешь, он пытается играть с нами в кошки-мышки? Россетти пожал плечами: — Я прокрутил пленку одному патологоанатому, и тот сказал, что все медицинские термины абсолютно адекватны и сомнений не вызывают, а вот описание строения тела содержит довольно большие неточности. Создается впечатление, сказал он, что мы имеем дело с каким-то любителем, который тщательно вызубрил медицинскую терминологию и названия медицинского оборудования. Он также сказал, что сейчас немало таких психов, которые нахватались черт знает чего и выдают себя за врачей. Известны даже случаи, когда такие люди устраиваются в больницы и долго работают там, пока не обнаруживается их профессиональная несостоятельность. И вот такие, с позволения сказать, доктора лечат людей до тех пор, пока их не поймают. Россетти оторвал руку от руля и, посмотрев на себя в зеркало, тщательно поправил галстук. Гарри нахмурился. — Ты что, все еще боишься ездить со мной, Проф? — улыбнулся Россетти. — А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Ты лучше на дорогу смотри, а не на свой галстук. — Не волнуйся, дружище, все будет нормально. Ты в полной безопасности. Да и насчет подозреваемых ты тоже успокойся. Если хочешь знать, я не верю ни единому их слову. Это бред шизофреников, не более того. Гарри молча кивнул и с горечью подумал о внезапно прерванном вечере с Мэл. Теперь оставалось надеяться лишь на то, что все быстро выяснится и он успеет домой к ужину. Интересно, что она сейчас делает? Когда солнце стало клониться к закату, Мэл приготовила себе чашку чая и, уютно устроившись на веранде на зеленом велюровом диване, долго сидела, любуясь окрестной красотой. У дома зеленый луг плавно переходил в небольшую рощу, за которой виднелась излучина реки. Сквиз устроился у ее ног и так жалобно поглядывал на ее бисквит, что она не выдержала и отломила ему кусок. Как и хозяин, этот пес обладал редкой способностью очаровывать людей так, что ему просто невозможно было отказать. Потом Мэллори поднялась наверх, приняла душ и надела длинную темно-зеленую юбку и шелковую рубашку кремового цвета. Какое-то время она стояла перед раскрытым окном, вглядываясь в быстро темнеющее небо, а потом спустилась вниз, чтобы приготовить что-нибудь на ужин. В этот момент во дворе послышались какие-то странные звуки. Гарри предупредил ее, что сюда иногда наведываются лоси, но эти звуки напоминали что-то другое. Так обычно бывает, когда человек осторожно идет по гравийной дорожке. Мэл осторожно спустилась вниз и увидела, что Сквиз застыл у двери и напряженно принюхивается. Значит, он тоже что-то почуял. Она вдруг со всей ясностью осознала, что совершенно одна в этом огромном доме и в случае чего вряд ли может рассчитывать на помощь. Поблизости нет ни единой души, а ближайшие дома расположены в нескольких милях от фермы. Не раздумывая она бросилась к входной двери и заперла ее на все засовы. А потом проделала то же самое с другими дверями, коих было немало в этом старом доме. А Сквиз тем временем немного успокоился и даже поковылял на кухню, помахивая хвостом. — Хороший мальчик, — похвалила его Мэл. — Я так и думала, что там ничего страшного нет. Скорее всего это либо лось, либо еще какой-нибудь зверь. Она вошла на кухню и огляделась. Когда-то это была вполне самостоятельная постройка, вокруг которой, вероятно, и разрастался этот старый сельский дом. Мэл нашла кассету с записью «Пасторальной симфонии» Бетховена и включила магнитофон. Эта музыка сейчас очень соответствовала ее настроению и действовала успокаивающе. Открыв холодильник она достала бутылку с томатной пастой и застыла, услышав доносившиеся извне звуки. Но на этот раз у нее не осталось никаких сомнений — это были шаги крадущегося в темноте человека. Сердце Мэл замерло от страха, а по спине пробежали мурашки. Гарри говорил, что Сквиз мгновенно распознает чужаков и может наброситься на них. Тогда это показалось ей смешным, но сейчас было уже не до смеха. Мэл подошла к открытому окну, набралась смелости и осторожно выглянула наружу. Никого. А Сквиз тем временем снова подбежал к двери и застыл в позе ожидания. Мэл облизнула пересохшие от страха губы и решила немного подождать. В этот момент ей вспомнились слова Гарри о том, что маньяк-убийца наверняка смотрел ее передачу и не исключено, что у него возникнет желание отомстить ей. Перед ее глазами встали жуткие картины кровавого погрома в квартире Сьюзи Уокер, и сердце защемило от леденящего ужаса. Если этот маньяк действительно пришел сюда, чтобы убить ее, то она не будет для него легкой жертвой. — Ах ты, подонок! — что есть мочи заорала Мэллори, невольно повторяя последние слова Сьюзи. — Грязная тварь! Хочешь убить меня? Только попробуй! — Выкрикивая страшные угрозы в адрес убийцы, она закрыла окно на кухне, а потом бросилась к другим окнам, постепенно превращая дом в самую настоящую крепость. Все еще пребывая в состоянии гнева и панического страха, Мэллори вернулась на кухню, растерянно огляделась вокруг, задернула шторы на окне, а затем сняла трубку и набрала рабочий номер Гарри. Услышав сигналы автоответчика, она чертыхнулась, положила трубку и стала думать о том, что же теперь делать. Сначала она решила позвонить по «911», но потом передумала. Если это действительно лось или какой-то другой дикий зверь, то ее поднимут на смех. Она даже представила, как утренние газеты выйдут с крупными заголовками: «Мэллори Мэлоун обратилась к полицейским, чтобы те спасли ее от случайно забредшего во двор лося». Да еще все узнают, что она провела выходные в сельском доме детектива Джордана. А уж после этого таблоиды сделают все возможное, чтобы превратить ее личную жизнь в сущий кошмар. Они станут трепать ее имя, следить за каждым шагом, выискивать любые, оплошности и смаковать все подробности ее личной жизни. Нет, только не это. Дрожащими от страха руками Мэллори откупорила бутылку красного вина и налила себе полный бокал. Сейчас самое главное — не паниковать и не отчаиваться. Но как тут не паниковать, когда Сквиз уже изготовился к нападению и не отрывал глаз от входной двери. Конечно, нужно было звонить в полицию, но сейчас уже поздно. Если убийца за дверью, то все теперь будет зависеть только от него. Полиция все равно не успеет добраться сюда. — Черт возьми, Гарри, — гневно воскликнула она, в отчаянии заламывая руки, — где же ты сейчас болтаешься? Ты так нужен мне сейчас! И тут в ее затуманенном сознании промелькнула спасительная мысль. Она вспомнила, что когда Гарри знакомил ее с домом, то показал на одну дверь и сказал, что там хранится всякий хлам, включая старые охотничьи ружья. Когда-то Джорданы охотились с ними на уток, а потом спрятали до лучших времен. Позвав на всякий случай Сквиза, Мэл направилась в ту часть дома, громко стуча каблуками по деревянному полу, однако сообразив, что лишний шум ни к чему, сняла туфли и пошла босиком. Комната действительно была забита всяким хламом. Чего там только не было: старые ботинки, рыбацкие сапоги, старые корзины, огромных размеров прорезиненные плащи, видавшая виды посуда и еще бог знает что! А в дальнем конце комнаты стоял большой старый шкаф, в котором, видимо, и хранились ружья. Мэл потянула за ручку, но дверь оказалась запертой на ключ. Немного подумав, она нашла какую-то железку, поддела дверь и открыла ее, сломав при этом замок. Оставалось надеяться, что Миффи поймет ее и простит такое самоуправство. В шкафу хранилось несколько ружей, но она взяла крайнее и внимательно осмотрела его. Чувствовалось, что это не просто ружье, а произведение искусства. Оно было инкрустировано дорогим металлом, украшено замысловатой резьбой, а на прикладе красовалась серебряная табличка с надписью «Харальд Джордан, 1903». Мэл никогда в жизни не держала в руках оружие, но все же вспомнила, что к ружью нужны еще и патроны. Она пошарила рукой по пыльным полкам шкафа, но не нашла ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало заряд для ружья. — Боже мой! — простонала она в отчаянии. — Что же теперь делать? — Поразмыслив, Мэл решила, что преступник не знает, что оно не заряжено, а она может выиграть несколько важных минут, чтобы оказать достойное сопротивление. Вернувшись на кухню, Мэллори выключила свет и затаилась за камином. Ей вдруг стало казаться, что снаружи за ней наблюдает пара пронзительных глаз. От былой храбрости не осталось и следа. Она сейчас напоминала загнанного зверька, который затаился в углу и готовится к борьбе, прекрасно понимая, что обречен на неминуемую гибель. В ногах появилась слабость, они подкосились, и она опустилась на стул, сжимая в побелевших руках ружье. А рядом с ней пристроился притихший Сквиз. Мэл подумала, что он — ее последняя надежда. Если кто и может спасти ее, то не старое ружье без патронов, а именно Сквиз. Теперь оставалось только ждать и надеяться на удачу. Да еще, может быть, на Гарри, если он не задержится на работе. Мужчина в черном стоял неподалеку от реки, укрывшись за толстым стволом дерева. Он внимательно наблюдал за домом и никак не мог понять, что там происходит. Оказалось, что он далеко не единственный, кого интересуют его временные обитатели. Какой-то человек незаметно подкрался к окну и стал заглядывать внутрь. Он был высокий, худощавый, в джинсах и темной куртке. Вскоре выяснилось, что он не один. За ним последовал еще один незнакомец, который тоже шнырял по двору, заглядывая во все окна. У него был прекрасный слух, и он услышал звук приближающегося автомобиля задолго до этих незнакомцев. Вот сейчас-то и начнется самое интересное. Он пригнулся к земле и быстро побежал к кустам, которые ограждали небольшую поляну перед домом. Увидев далеко впереди два ярких огонька прыгающей по неровной дороге машины, он злорадно ухмыльнулся. Теперь уже не было никаких сомнений, что это возвращающийся домой Гарри Джордан. Удостоверившись, что не ошибся, он подобрался еще ближе к дороге и лег на траву. В этот момент позади послышался шум мотора той самой «инфинити», которую он приметил еще на шоссе. Значит, эти двое тоже услышали, что к дому подъезжает автомобиль, и решили дать деру, пока не поздно. Машина без габаритных огней проехала мимо него и на большой скорости выскочила на дорогу прямо перед «ягуаром». Он еще раз ухмыльнулся, с нетерпением ожидая их неизбежного столкновения. Послышался скрип шин, жуткий скрежет металла и треск разбитого лобового стекла. — Ах ты, сукин сын! — заорал во всю глотку Гарри, вытирая со лба липкую жидкость. Только потом он сообразил, что это кровь. Он посмотрел вслед быстро удаляющейся машине и крепко выругался, узнав в ней ту самую «инфинити», которая преследовала его на шоссе. — Боже мой! — воскликнул он, посмотрев в сторону темного дома. — Как ты там, Мэл? Он с трудом отстегнул ремень безопасности, а потом попробовал открыть дверцу, но безуспешно. Ее так заклинило, что все его попытки выбраться наружу ни к чему не привели. Тогда он попробовал другую дверь, но с тем же успехом. Осознав тщетность своих попыток выбраться из искореженного автомобиля, он запрокинул вверх голову и увидел над собой звезды. Он уже начал предполагать самое худшее, и вдруг его осенило. Раз он видит звезды, то, стало быть, люк на крыше автомобиля не повредило. Ведь он всю дорогу ехал с открытым люком. Гарри подтянулся на руках и вскоре выбрался наружу. Лихорадочно ощупав руки и ноги, он, облегченно вздохнув, помчался к дому, проклиная себя за то, что оставил Мэл одну в этом пустынном месте. Мужчина в черном немного подождал, наблюдая за Гарри, потом встал на ноги, тщательно отряхнулся и не без горечи рассмеялся. Эти мерзавцы в «инфинити», кто бы они ни были, совершенно случайно спасли жизнь Мэри Мэллори, но при этом чуть не угробите знаменитого детектива. Он повернулся и пошел туда, где за деревьями оставил свой фургон. Забравшись в машину, он включил свет, осмотрел себя с ног до головы, аккуратно пригладил волосы, надел твидовый пиджак и, включив мотор, осторожно поехал по проселочной дороге. Однако на шоссе он не выехал, а свернул на параллельную асфальтированную дорогу, которая вела к городу через небольшие поселки и фермы. Конечно, это был не самый удобный для него путь, но зато более спокойный. Если дорожная полиция станет осматривать все машины в поисках «инфинити», то на его темно-серую «вольво» никто не обратит ни малейшего внимания. Таких машин в сельской местности великое множество. Мэл съежилась от страха, вновь услышав шаги на гравийной дорожке. — Матерь Божья! — прошептала она, забившись в угол. — Нет, нет, только не это… В этот момент кто-то стал дергать за ручку входной двери. Сквиз бросился в прихожую и громко залаял. Мэл крепко прижала ружье к груди и приготовилась к худшему. Теперь надежда только на Сквиза. В ту же секунду она осознала всю глупость своего положения и решила встретить маньяка лицом к лицу. Выйдя из кухни, она направила ствол ружья на входную дверь и стала ждать, когда та откроется. Гарри поднажал плечом на дверь, после чего она хрустнула, крякнула и распахнулась настежь. Нащупав рукой выключатель, он зажег свет и оторопело уставился на Мэл. Она стояла перед ним с ружьем в руках и закрытыми глазами. — Убирайся прочь, мерзавец, иначе я продырявлю тебе башку! — закричала Мэл на грани истерики, вложив в эти слова всю ненависть и презрение, на которые только была способна. Гарри весело рассмеялся: — Не стреляй, Мэл, не надо! Ради всего святого, пощади меня! — При этом он устало облокотился на дверь. Слава Богу, что все обошлось и с ней ничего не случилось. — Боже мой, Мэл, если бы ты только видела себя в эту минуту! Та открыла глаза, какое-то время с гневом и горечью смотрела на Гарри, а потом опустила ружье и отвернулась в сторону. — Ах, это ты, прекрасно, как раз к ужину. Спасибо, что не задержался. Глава 39 Со лба Гарри стекала тонкая струйка крови. Он потрогал рукой голову и обнаружил там довольно глубокую рану. — Господи Иисусе! — всплеснула Мэл руками и подбежала к нему. — Он стрелял в тебя? Гарри вытер кровь и еще раз облегченно вздохнул. — Нет, в меня никто не стрелял, но мне показалось, что стреляли в тебя. — Он взял из ее рук ружье, щелкнул стволом и посмотрел внутрь. — Оно же не заряжено, Мэл. Она кивнула, чувствуя себя полной идиоткой: — Да, я знаю, но никак не могла отыскать пули в твоем шкафу. — Не пули, а патроны, — с ехидной ухмылкой поправил ее Гарри и быстро отпрянул в сторону, когда она набросилась на него с кулаками. А потом изловчился, перехватил ее руки и с такой силой прижал к себе, что она чуть не задохнулась. — Мэл, если б ты знала, как я испугался! Мне показалось, что я потерял тебя. — Он уткнулся окровавленным лицом в ее волосы и поцеловал их. — Я уже подумал о самом ужасном, что только могло случиться. Представляешь, я оставил тебя одну в этом доме, поехал черт знает куда и зачем и позволил маньяку добраться до тебя. Это были самые жуткие минуты в моей жизни! — Гарри, — опомнилась она и посмотрела ему в глаза, — ты можешь смеяться, но он действительно был у двери. Клянусь, Гарри, я слышала его шаги! — Да, кто-то там действительно был, — задумчиво сказал он. — Я видел, как машина выезжала со двора. Мэллори отодвинулась от него и оторопело захлопала глазами. — Правда? Ты видел его? — У нее даже ноги подкосились от страха. Гарри набрал номер местной полиции, быстро объяснил суть дела, попросил о содействии в поиске «инфинити», а потом связался с Россетти и отдал распоряжение сделать все возможное, чтобы задержать мерзавцев. А Мэл все это время сидела в кресле и пыталась хоть немного успокоиться. Ноги ее по-прежнему дрожали, а перед глазами плыли темные круги. Только некоторое время спустя до нее дошло, что на самом деле пострадал Гарри, а она отделалась хоть и не легким, но все же только испугом. — Он чуть было не убил тебя, — уныло прошептала она, глядя на окровавленное лицо Гарри. Тот положил трубку, повернулся к ней и радостно улыбнулся: — Ничего страшного, Мэл, успокойся, все уже позади. К сожалению, он погубил мою любимую машину. Сейчас эта груда бесполезного железа лежит в кювете. Думаю, что ее уже вряд ли удастся починить. Мэл внимательно осмотрела рану на его голове и решила промыть ее и продезинфицировать. — Гарри, рана настолько глубокая, что, по-моему, нужно обратиться к врачу. Без швов здесь не обойтись. Он взял ее руку и прижал к груди. — Мэл, это все пустяки. Если с тобой все в порядке, то со мной и подавно. Единственной жертвой сегодняшнего нападения стал мой «ягуар». Но я все равно найду тех подонков, которые чуть не протаранили его. — Ты думаешь, это не тот убийца, которого ты ищешь? Он покачал головой: — Мне кажется, что это не его стиль. Тот действует по-другому, не так грубо и никогда бы не стал нарываться на неприятности. Он сталкер, понимаешь, что я имею в виду? — Он посмотрел на нее и, не дождавшись ответа, пояснил: — Сталкер — это охотник, который долго выслеживает добычу, примеряется к ней, просчитывает каждый свой шаг и тщательно планирует нанесение последнего удара. Сталкер — это мастер своего дела, умный, коварный, хитрый и безмерно жестокий. Такой не станет рисковать собой ради сиюминутной выгоды и уж тем более выпендриваться ради дешевой популярности. В эту минуту тишину разорвали громкие сирены полицейских машин. А еще через мгновение комната наполнилась людьми в полицейской форме. Они долго осматривали дом, потом направились к разбитой машине, а когда все в конце концов закончилось, отвезли Гарри и Мэл в местную поликлинику, где ему тут же наложили швы, предварительно обрив почти половину головы, а Мэл угостили крепким кофе. На обратном пути Гарри положил голову на спинку сиденья и сидел тихо с закрытыми глазами. Мэл видела, что его донимает ужасная боль, и ей хотелось хоть как-то облегчить его страдания, но она не знала как. Когда они подъехали к дому, два полицейских остались охранять его, а Гарри и Мэл пожелали им спокойной ночи и отправились отдыхать. Прежде чем улечься спать, Гарри налил себе полстакана виски и выпил его одним глотком, решив, что это намного лучше, чем то болеутоляющее, которым его напичкали в поликлинике. День выдался не из легких, и вскоре он почувствовал, что едва держится на ногах. А самое ужасное заключалось в том, что он никак не мог понять, почему оставил Мэл одну в пустом доме и отправился черт знает куда, даже не позаботившись как следует о ее безопасности. Он не мог простить себе такой оплошности и решил, что впредь ничего подобного не допустит. Эти мысли вертелись у него в голове вплоть до самого утра. Мэл лежала рядом и крепко спала, прижавшись к нему всем телом. Он даже спиной ощущал приятную округлость ее груди и размеренное тихое дыхание. При этом одну ногу она забросила на него, а рукой вцепилась в его плечо, словно опасаясь, что он может в любой момент ускользнуть от нее. Гарри улыбнулся и подумал, что, возможно, ради этого стоило пожертвовать своей машиной и получить рану на голове. Гарри осторожно повернулся к ней лицом и просунул под нее руку. Мэл мгновенно открыла глаза и удивленно уставилась на него, будто спрашивая, почему он проснулся так рано. — Похоже, мы поменялись с тобой ролями, — пошутил Гарри, крепко прижимая ее к себе. — Сейчас не я охраняю твой покой, а ты — мой. Представляешь картину: маленькая хрупкая женщина охраняет сон здорового и крепкого мужика? Ты не шути с этим, Мэл. Я же могу привыкнуть к этому, и тогда тебе придется расплачиваться за опрометчивый поступок. — Значит, ты уже знаешь, что только женщины могут с таким вниманием и усердием заботиться о мужчинах? — не без ехидства спросила она, сладко потягиваясь. — И только заскорузлое мужское самолюбие заставляет вас думать иначе. Так что советую не расслабляться и не привыкать к подобной роскоши, мистер детектив. В противном случае тебе придется расстаться с имиджем сильного и непобедимого мачо, который только тем и занимается, что покоряет слабые женские сердца. Гарри понравился этот эмоциональный и довольно остроумный диалог, и он весело рассмеялся, не обращая внимания на едкий тон Мэллори. — Как мне нравится этот изумительный шелк, — сказал он, поглаживая рукой ее живот, — в отличие от твоих весьма язвительных упреков в адрес мужчин. Мэл выскользнула из его рук, встала перед кроватью совершенно голая и с огромным удовольствием потянулась. — Всем раненым и больным категорически противопоказано заниматься любовью, — еще более ехидно заметила она и грациозно направилась на кухню. — Вместо этого им положено хорошенько позавтракать. Гарри вытаращил на нее глаза и готов был броситься вслед, но потом передумал. В каком-то смысле она права. — И все же это не совсем справедливый обмен, — только и успел бросить он ей вдогонку. — Кто сказал тебе такую чушь? Именно в этот момент зазвонил телефон. Мэл выскочила из ванной и с ужасом посмотрела на Гарри. Тот тоже напрягся и снял трубку. — Доброе утро, Проф, — послышался в трубке бодрый голос напарника. — Как твоя голова? — Это Россетти, — успокоил он Мэл. Та удовлетворенно кивнула и снова скрылась в ванной. — Не очень хорошо, — откровенно признался Гарри. — Правда? Очень сожалею, — быстро отреагировал Россетти. — Тем более что у меня есть новости, которые тебя не обрадуют. Ты видел сегодняшние газеты? — Нет, а что? — удивился Гарри, уже начиная понимать, что тот имеет в виду. — Все таблоиды как сговорились, напечатав парочку фотографий, где вы с Мэллори обнимаетесь на берегу реки. Причем все они практически одинаковые, да и заголовки примерно одни и те же: «Мэллори Мэлоун в страстных объятиях детектива, расследующего дело о бостонском серийном убийце». При этом почти во всю полосу фотография твоего загородного дома и снимок на реке, где ты ее обнимаешь. Надеюсь, ты догадываешься, как они обозвали твой сельский дом? «Любовное гнездышко». Гарри застонал и сжал от ярости кулаки. — Только этого сейчас недоставало. Мэл и так вся изнервничалась. — Да, но не только она, — заметил Россетти. — Сейчас уже нетрудно предположить, что в той черной машине ехал не убийца, как ты предположил вначале, а эти гнусные папарацци. Я тут выкрутил кое-кому руки, образно выражаясь, и получил все необходимые телефоны и адреса. Могу с глубоким удовлетворением доложить, что эти ребята из черной «инфинити» уже сидят в камере предварительного заключения и знакомятся с обвинением в слишком опасной езде, в дорожно-транспортном происшествии и уклонении от оказания помощи во время аварии. Кроме того, им инкриминируется нарушение прав частной собственности и еще кое-что вроде этого. Надо подумать, что еще мы можем на них повесить. — Значит, я был прав, — обрадовался Гарри. — Эти люди не имеют ничего общего с нашим маньяком. — Ну, если это тебя утешает в какой-то степени, то могу с уверенностью сказать, что это обыкновенные папарацци. Ничего страшного, — попытался он успокоить друга. — Такое случается всегда, когда ты устраиваешь свидание с какой-нибудь звездой, богатой и знаменитой. Думаю, тебе крупно повезло, что они не проникли в твою спальню. Но все еще впереди, дружище, так что подумай о будущем. Гарри невольно посмотрел на окна и подумал, что вчера вечером оставил их полностью открытыми и даже шторы не задернул. — Да, ты прав, нужно быть более осторожным, — согласился он. — Рад, что ты правильно понял меня, Проф. И еще одно: береги свою голову. Она стоит того. А заодно и миссис Мэлоун. Она сделала великолепную работу. Мы до сих пор записываем все телефонные звонки и тщательно анализируем их. К сожалению, пока ничего интересного, но чем черт не шутит. Гарри тотчас же забыл о папарацци, которых задержали и допрашивают в камере предварительного заключения. Он уже давно догадался, что они не имеют к расследуемым убийствам абсолютно никакого отношения. А когда услышал подробный отчет Россетти, то исчезли даже последние сомнения. Один из них просто искал счастливый случай прославиться и заработать немного денег, а второй был просто-напросто сексуальным извращенцем, который искал лишь случая заглянуть в чужую спальню. А настоящий убийца Сьюзи Уокер все еще разгуливает на свободе и замышляет очередное преступление. Увидев Гарри на кухне, Мэл всплеснула руками и заявила, что он должен немедленно вернуться в постель и ни в коем случае не нарушать постельный режим. — У меня есть новости для тебя, — попытался отвлечь ее Гарри. Мэллори положила на плиту деревянную ложку и посмотрела на него со смешанным чувством страха и любопытства. — Нет, нет, мы еще не поймали маньяка, но уже выяснили, что вчера здесь был не он, а эти гнусные папарацци. — Из таблоидов? — высказала предположение Мэл. — Да, именно так, — кивнул Гарри. — Россетти уже видел сегодняшние газеты. Нет, ты не подумай чего-то такого, все нормально, — поспешил добавить он. — Нас засняли на берегу реки в обнимку, а в заголовках промелькнули слова «любовное гнездышко». Вот и все. Мэл вытаращила на него глаза и только сейчас поняла, о чем идет речь. — Ты хочешь сказать, что вчера вечером здесь были папарацци? — чуть не задохнулась она от возмущения. — И что они фотографировали нас? — Ты все схватываешь на лету, — шутливым тоном произнес Гарри. — Но они же чуть не убили тебя, Гарри, — продолжала она. — Разве можно так водить машину? Черт знает что творится! — Она стала нервно расхаживать по кухне, сложив на груди руки. — Неужели они так низко опустились, что готовы убить человека ради какой-то идиотской фотографии? Боже мой, до чего мы дошли! — Слава Богу, что это были папарацци, а не маньяк, — резонно возразил ей Гарри. Она перестала ходить и пристально посмотрела на него. — Да, действительно. Она вспомнила прошлый вечер и даже передернулась от страха, потом облегченно вздохнула и улыбнулась. — Ну и черт с ней, с моей личной жизнью! — весело сказала она. — Эти выходные стоили того, чтобы за них заплатить такую цену. — Надеюсь, именно в таком настроении ты будешь пребывать, когда я скажу тебе, что мне нужно срочно ехать в город. — Когда? — всполошилась Мэл. — Сейчас? Прямо сейчас? — Ну не сейчас, конечно, а после завтрака. Надеюсь, он будет готов через полчаса? — Боже мой, яичница! — воскликнула она и бросилась к сковородке, из которой валил дым. — Ничего страшного, — успокоил ее Гарри. — Ты свари кофе, а я тем временем что-нибудь придумаю. — А потом поедем в Бостон? — по-детски захныкала она. — Я уже неоднократно говорил Сквизу, что такова беспокойная жизнь полицейского. То же самое могу сказать и тебе. — Он поцеловал ее в щеку и отправился в ванную. Через пару часов они уже были в аэропорту Логан. Гарри осмотрелся вокруг, а потом поцеловал ее у всех на виду. — Черт с ними, — сказал он ей на ухо. — Все равно уже все знают, что мы с тобой любовники. А теперь у них будет основание самим убедиться в этом. Я позвоню тебе сегодня вечером. — Гарри, я не "обираюсь жаловаться, — тихо сказала Мэл, прижавшись к нему всем телом. — Если Сквиз понял, что такова жизнь полицейского, то я тем более пойму. — Но это не навсегда, обещаю тебе. Мэл долго смотрела ему вслед, прекрасно понимая, что сейчас все его мысли заняты поимкой серийного убийцы. На выходе из терминала Гарри повернулся и посмотрел на нее, их глаза на какое-то мгновение встретились, а потом он быстро исчез за дверью. Вернувшись домой, Мэл включила автоответчик и улыбнулась, услышав приятный голос Джордана: — Это твой раненый и несчастный друг, который хочет узнать, нормально ли ты добралась домой. Мэл, извини за неудачные выходные и за всю эту шумиху. Хотя справедливости ради следует признать, что на снимках ты получилась превосходно. Думаю, что в следующий раз твое фото будет еще лучше. Я позабочусь об этом. Перезвоню тебе позже. Не успела Мэл снять туфли, как раздался телефонный звонок. На этот раз звонила Бет Харди. — Мэл, поздравляю! — воскликнула она. — Я видела сегодняшние газеты, где ты изображена с Гарри на берегу реки. Теперь я вижу, что ты действительно обустроила себе «любовное гнездышко». — Это еще не самое худшее, что случилось с нами в прошлую ночь, — проворчала Мэл и рассказала обо всем, что ей пришлось пережить в доме Джорданов. — Так что скоро ты еще не такое увидишь в газетах. Боюсь, что они теперь будут преследовать меня по пятам. Правда, уже не в «любовном гнездышке», как ты выразилась, а в другом месте, так как мой детектив сейчас по горло в работе. Надеюсь, ты помнишь старую поговорку… — С глаз долой — из сердца вон? — догадалась Бет. — Ну, это ты зря, Сомневаюсь, чтобы он мог позволить себе нечто подобное. И ни в коем случае не слушай досужие сплетни. Ты же знаешь, что люди всегда завидуют чужому счастью. Ну ладно, дорогая, увидимся завтра. Мэл не успела снять туфли, как вновь зазвонил телефон. — Знаешь что? — послышался в трубке голос Гарри. — Больше всего на свете мне хотелось бы сейчас вернуться с тобой в дом под романтическим названием «Любовное гнездышко». Мэл рассмеялась и опустилась на стул. — О да, конечно, а ты пригласишь папарацци, и мы будем вместе позировать для них, чтобы следующие снимки в газетах были как можно лучше, — язвительно пошутила она. Гарри тяжело вздохнул: — Не знаю, как ты, а я бы согласился пойти на такие жертвы ради того, чтобы побыть с тобой еще хоть день. Это стоит того. Подумаешь, шов на голове, разбитая вдребезги машина и любимая женщина с ружьем в руках! Что еще можно желать для полного счастья? Главное — быть рядом со своей женщиной. — С твоей женщиной? — ехидно переспросила Мэл. — Мне не почудилось, детектив? А тебе не кажется, что мы слишком забегаем вперед? Ведь нас связывает только пара вечеров, несколько ужинов и дюжина поцелуев. Не слишком ли мало для каких-либо серьезных выводов? — Нет, дорогая, теперь нас связывает нечто гораздо большее — моя рана на голове, разбитая машина и незаряженное ружье в твоих руках. — Он засмеялся, а потом надолго умолк. — Мэл, откровенно говоря, я сам не знаю, зачем позвонил тебе. Просто хотелось услышать твой голос и убедиться, что ты в хорошей форме. — Я рада, Гарри, что ты сделал это, — тихо проговорила она. — Я тоже, — эхом повторил он. — Будь осторожна, дорогая. Я позвоню тебе завтра. В трубке послышались сигналы отбоя, а Мэл все прижимала ее к уху, словно не желая расставаться с ним. Только сейчас она со всей ясностью осознала тот факт, что без Гарри ее жизнь мгновенно становится какой-то тусклой и смертельно скучной. Быстро помывшись под душем, она надела ночную рубашку и с ужасом обнаружила, что спать ей осталось не более двух часов. Зевая, она приготовила себе чашку чаю, а потом пошла в кабинет, чтобы дослушать остальные сообщения на автоответчике. Только сейчас она заметила возле телефонного аппарата белый почтовый конверт. Поставив чашку на стол, Мэл взяла конверт, удивленно осмотрела его со всех сторон и открыла. Внутри был лист бумаги с короткой фразой: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, МЭРИ МЭЛЛОРИ!» Ее руки так дрожали, что она не могла даже удержать чашку с чаем, на лбу выступила испарина, а по спине пробежал холодок. Она опустилась на стул и долго смотрела на белый лист бумаги с коротким рядом букв, которые расплывались перед глазами. Только через несколько долгих минут до ее сознания дошло, что это послание пришло не от Гарри и уж тем более не от папарацци. Был только один человек в этой стране, кроме, разумеется, Гарри, которому было известно ее настоящее имя. Глава 40 Мужчина в черном расхаживал по своему саду и внимательно осматривал розы. Некоторые из них уже распустились, а остальные лишь готовились порадовать своего хозяина. Он уже в который раз подумал, что прекраснее роз нет ничего на свете. Все другие цветы он ненавидел всей душой и никогда даже не пытался посадить их в своем саду. И только одно портило ему настроение — какие-то жуткие жучки, которые впивались в его розы и высасывали из них живительные соки. Недовольно поморщившись, он пошел в гараж, где хранил свой садоводческий инвентарь, снял с полки несколько емкостей с химикатами, приготовил подходящую смесь, вернулся в сад и тщательно опрыскал все кусты. Удостоверившись, что все насекомые оказались под ядом, он отнес химикаты в гараж, а потом вернулся в дом. Часы показывали семь вечера. Интересно, Мэри Мэллори уже дома или еще болтается на работе? Он улыбнулся, представив, как перекосится от страха ее смазливое личико, когда она обнаружит его послание со словами «добро пожаловать». Скольких трудов ему стоило добыть ее домашний адрес и телефон! Но игра стоила свеч. Теперь она знает, что не может находиться в безопасности даже в собственной квартире. Он надел свежую рубашку, твидовый пиджак, тщательно причесался, поправил галстук и остался очень доволен, критически осмотрев себя в зеркале. После этого он обулся в любимые туфли фирмы «Гуччи», запер за собой дверь и отправился в центр города, где любил по воскресеньям посидеть в одном из небольших уютных бистро. Там все было тихо и спокойно. Администратор сразу же предоставил ему самый удобный столик у окна. Мужчина заказал обычную порцию жареного цыпленка с картофельным пюре. Правда, сегодня он не ограничился одним бокалом белого вина, как это делал всегда, а заказал сразу полбутылки. Впрочем, для этого был особый повод. Он снова вышел на тропу войны и намерен довести дело до конца, получив весь набор удовольствий. Развернув газету, он с едкой ухмылкой взглянул на огромную фотографию детектива Джордана и Мэллори Мэлоун. Они были сняты в обнимку на берегу той самой реки, у которой он сам проторчал несколько часов. Ничего, скоро он разрушит это любовное гнездышко, как окрестили дом Джорданов досужие журналисты. Что же до Мэри Мэллори, то он сначала потешит себя хитроумной игрой, изрядно пощекочет ей нервы, доведет до крайней степени исступления, а уж потом на всю катушку насладится ее мерзким телом. Самое главное сейчас — это чтобы не помешали какие-нибудь идиоты вроде тех папарацци, которые заглядывали в окна дома, а потом столкнулись с машиной сыщика. Он сделал несколько глотков терпковатого вина и закрыл от удовольствия глаза. Сегодня оно показалось ему намного лучше обычного. Насладившись приятным привкусом во рту, он встал и направился к телефону-автомату, где быстро набрал номер телефона Мэри Мэллори. Она ответила мгновенно, словно ожидала его звонка. Ее голос был тихий, вкрадчивый, но он без труда распознал в нем явные нотки страха. Еще бы, сколько раз он слышал эти приятные нотки у других женщин. Он повесил трубку и вернулся к своему столику, где пару минут болтал с официанткой, которая принесла ему жареного цыпленка с картофельным пюре. Он ел медленно, лениво, как человек, который принял важное решение и знает, как добиться своей цели. После этого он заказал яблочный пирог с ванильным мороженым, также неспешно съел все это, а потом расплатился и покинул бистро. Но поехал он не домой, а на небольшую конспиративную квартиру в районе Кембриджа. Он снял ее некоторое время назад и нисколько не жалел об этом. Во-первых, здесь всегда можно было отдохнуть после трудного дня. Во-вторых, он приезжал сюда в тех случаях, когда ему предстоял трудный рабочий день и вставать нужно было очень рано. Кроме того, она могла пригодиться ему в любой момент. Кто знает, какие неожиданности могут подстерегать его в ближайшем будущем? Надо быть готовым ко всему. А Гарри в это время сидел в офисе и уже в который раз прослушивал запись последнего телефонного разговора Сьюзи Уокер. В особенности настораживали его ее последние слова «Что вы здесь делаете?» Он прослушал их десятки раз и все время задавал себе один и тот же вопрос: почему она сказала именно так? Что-то в этих словах было не так. Она произнесла их с удивлением, словно узнала человека и очень удивилась, что он находится в ее квартире. Причем больше всего его настораживало произнесенное ею слово «вы». Она почему-то не сделала на нем абсолютно никакого акцента, что было бы вполне естественно, если перед ней стоял совершенно незнакомый человек. Однако полной уверенности в этом у него, разумеется, не было. Был лишь один малюсенький шанс Что она действительна узнала непрошеного гостя. Но если это так, то кто из знакомых мог проникнуть в квартиру и убить Сьюзи? Он вспомнил показания Терри, сестры убитой, в которых она высказала догадку, что это мог быть молодой врач из соседней больницы. Внешне он действительно был похож на фоторобот — низкорослый, коренастый, темноволосый. Однако на этом сходство заканчивалось. Во-первых, он оказался молодым и без признаков седины. А во-вторых, что еще более важно, у него было железное алиби. В ту ночь он дежурил в больнице «Бет Израэл», и оба его коллеги подтвердили, что он находился в больнице до раннего утра. Так что его можно смело вычеркнуть из списка подозреваемых. Кроме того, в этом деле было столько совпадений, что Гарри не мог отнести их на счет случайности. Он нутром чувствовал, что это дело рук бостонского маньяка-убийцы, а не какого-то другого преступника. И если это чувство его не обманывает, то, стало быть, круг подозреваемых заметно сужался — до пределов ее ближайших знакомых. Гарри грустно вздохнул, представив, какой объем работы ему предстоит выполнить. Посоветовавшись с Россетти, он тут же позвонил шефу домой и получил разрешение привлечь дополнительные силы для опроса всех знакомых Сьюзи Уокер. После этого Джордан снова взглянул на фоторобот. Что-то не ладится в этом деле. Если до сих пор никто не узнал этого мерзавца, значит, сейчас он выглядит по-другому. Гарри взял два листа бумаги и прикрыл ими верхнюю и нижнюю части фоторобота, оставив лишь глаза. Полицейский художник проделал большую работу, уловив и отобразив на рисунке специфическое выражение его глаз. Можно было без труда представить себе весь тот ужас, который испытывали юные девушки под пронзительным взглядом этого маньяка. Посмотрев на часы, Гарри подумал, стоит ли звонить Мэл в столь поздний час. Хотя сейчас только половина двенадцатого, и она могла еще не спать. Решив все-таки не беспокоить ее по пустякам, он отыскал в компьютере файл с ее данными. Он внимательно прочитал ее резюме с указанием места и года рождения, а также школы, университета, продвижений по службе и так далее, и тому подобное. К сожалению, не было ничего серьезного, за что можно было бы зацепиться. Гарри долго смотрел на экран монитора, не зная, что делать с этой информацией. Все было гладко, за исключением, может быть, того факта, что она проучилась в университете штата Вашингтон не четыре года, как это положено, а пять. И при этом нет абсолютно никаких объяснений столь непонятной задержки. Стало быть, надо завтра связаться с полицией Сиэтла и выяснить, где могла пропадать Мэри Мэллори Мэлоун целый год. Это единственное, на что сейчас можно рассчитывать. Мэл никак не могла уснуть. Она нервно ходила по спальне взад и вперед, ломая голову над тем, что происходит. Она много раз убеждала себя, что все это ерунда, пустяки, какие-то невероятные совпадения, но чутье подсказывало ей, что это не так, что ее действительно кто-то дурачит, запугивает анонимными звонками. Она так и не уснула в ту ночь, а утром была настолько измучена бессонницей, что решила отменить занятия в гимнастическом зале и отправиться прямо на работу. День в Нью-Йорке выдался жарким и необыкновенно влажным, что усиливало ощущение духоты. То и дело застревая в автомобильных пробках, Мэллори исходила потом, проклиная все на свете и мечтая поскорее добраться до офиса и скрыться от жары под прохладной струей кондиционера. Однажды ей показалось, что из соседней машины за ней кто-то следит, но она тут же отогнала эту глупую мысль. В конце концов она в Нью-Йорке, а не на пустынной ферме Джорданов, где была одна и не могла рассчитывать на чью-либо помощь. И тем не менее Мэл постоянно оглядывалась, пока наконец-то не добралась до места работы. — Ты видела сегодняшние газеты? — вместо приветствия воскликнула Бет, глядя на нее с хитрецой. — Все они поместили огромные статьи о красивом детективе и не менее красивой телеведущей, которые обнимаются и целуются на берегу какой-то речушки. Похоже, что папарацци наткнулись на золотую жилу. Хорошо еще, что твой детектив сейчас в Бостоне и не видит всего этого. Мэл схватила газету и увидела набранный крупным шрифтом заголовок: «Сельская идиллия Мэллори Мэлоун и знаменитого бостонского детектива». А под ним красовалась огромная фотография, где она обнимает Гарри одной рукой, а другой держит удочку. Брезгливо поморщившись, она швырнула газету на стол. Эти сволочи посмели вторгнуться в ее частную жизнь и теперь не оставят ее в покое! — Одно меня утешает, что эти мерзавцы сейчас под следствием и будут отвечать за свои поступки, — сердито проворчала Мэл. — Правда, Гарри пришлось заплатить за это швами на голове. — Надеюсь, это не повредило его обаянию? — ехидно спросила Бет, а потом игриво вздохнула: — Впрочем, ничто не сможет лишить его тех прелестных качеств, которыми он обладает. Но это не главное. Скажи, как вы провели эти выходные? Все было нормально? — Она хитро прищурилась и пристально посмотрела на подругу. Мэл задумалась. — Да, нормально, — наконец-то ответила она, — если иметь в виду наши постоянные ссоры. Правда, было очень весело, а иногда даже просто замечательно. — И сексуально, — добавила Бет. Мэл даже вздрогнула от этих слов, чем вызвала у Бет приступ смеха. — Да ты не скромничай, — сказала она сквозь смех. — Об этом уже знают все. Газеты подробно смакуют ваши отношения, а ты делаешь вид, что между вами ничего не было. Да ты посмотри на себя в зеркало, Мэл. Ты же вся сияешь от счастья и к тому же предельно истощена от бессонной ночи. Так может выглядеть только глубоко удовлетворенная женщина. — Я истощена потому, что действительно не спала всю ночь, но совершенно по другой причине. — И она рассказала о белом конверте и той записке, которую обнаружила в нем. — А тебе не кажется, что это чья-то глупая шутка? — попыталась успокоить ее Бет. — Я имею в виду, что все эти таблоиды так поднаторели на скандалах, что могут без особого труда достать любой адрес и любой телефонный номер. Тебе не приходило в голову, что папарацци могли узнать о твоем прошлом и теперь пытаются накопать о тебе как можно больше грязи? Мэл уставилась на нее с видом утопающего, схватившегося за спасительную соломинку. — Ты действительно думаешь, что они станут копаться в моем прошлом? — недоверчиво спросила она. — Разумеется, и не только в твоем. Думаю, что и Гарри Джордану достанется по самую макушку, — без тени сомнения ответила Бет. — Полагаю, что они пытаются разыграть сцену из телеспектакля, где два сыщика сами становятся объектами расследования. Как я уже сказала, для них это самая настоящая золотая жила. А все то, что произошло в минувшие дни, всего лишь предупреждение, не более того. Мэл подумала, что если Бет права, то это был бы лучший выход из положения. Она направилась в свой кабинет, плотно закрыла за собой дверь и сразу же позвонила Гарри в полицейский участок. Его там, естественно, не оказалось, но она оставила сообщение на автоответчике и попросила срочно перезвонить ей. Гарри припарковал свой джип у входа в Бостонскую центральную больницу. Он взбежал по ступенькам и ворвался в вестибюль, столкнувшись нос к носу с доктором Уаксманом. — Что с вами случилось, детектив Джордан? — вытаращил он на него глаза. — Черт возьми, что с вашей головой? Вы здесь по делу или требуется медицинская помощь? Если хотите, я… — Нет, нет, доктор, благодарю, в следующий раз, — отмахнулся от него Гарри, — небольшая автомобильная авария, не более того. Все нормально. Кости целы, а это самое главное. Да и мозги, насколько я могу судить, не пострадали. Во всяком случае, сильно. — Ну и прекрасно! — обрадовался тот. — А волосы отрастут, — подбодрил он сыщика, хитро усмехнулся и погладил свою густую курчавую шевелюру. — Кстати, я видел вашу фотографию в сегодняшних газетах. — Еще бы, ее уже видели все жители Бостона, — угрюмо подтвердил Гарри и вдруг посмотрел на туфли доктора. Это была замечательная обувь фирмы «Гуччи». У Гарри даже холодок по спине пробежал. — Прекрасные туфли, не правда ли? — спросил он, пристально глядя на доктора. — Да, дорогие, правда, но очень удобные, — охотно подтвердил тот. — Знаете, детектив, когда приходится часами стоять у операционного стола, то поневоле начинаешь думать, что удобная обувь стоит любых денег. Поэтому я превыше всего ценю именно удобную и высококачественную обувь и не жалею об этом. — Доктор Уаксман, — задумчиво посмотрел на него Гарри, — вы, кажется, именно тот человек, который мне нужен. Я хочу поговорить с вами о трагической смерти Сьюзи Уокер. Мне бы хотелось знать, с кем она работала, то есть с кем проводила большую часть времени. Я имею в виду ее друзей, сотрудников и так далее, словом, всех тех, кто хорошо знал ее. Густые брови доктора Уаксмана поползли вверх. — Только, ради Бога, не говорите, что вы подозреваете кого-то из нас, — вымученно улыбнулся он. — В нашей больнице, по-моему, таких нет и быть не может. — Нет, речь идет не о каких-то конкретных подозрениях, а обо всех, кто так или иначе имел дело с погибшей девушкой, — терпеливо пояснил Гарри. — Не стоит беспокоиться, доктор, это всего лишь обычная процедура при любом расследовании серьезного преступления, не более того. Глаза доктора Уаксмана заметно сузились, а на лбу появились глубокие морщины. — Боже мой, Гарри, вы представляете, что тут будет твориться, если все узнают, что вы ищете убийцу среди сотрудников больницы? Все будут оглядываться и подозревать друг друга. — Именно поэтому я обратился только к вам, а не ко всем сотрудникам. Сьюзи работала с вами некоторое время, и вы знаете ее лучше, чем кто бы то ни был. — Да, это вне всяких сомнений, — охотно согласился Уаксман. — Правда, и другие ее тоже неплохо знали. Доктор Эндрюс, например. Она помогала ему несколько месяцев Доктор Старевски из отделения невропатологии. Собственно говоря, с ней знакомы почти все сотрудники больницы. Я даже не могу выделить кого-то особо. Вы задали мне чертовски трудный вопрос. Уверен, что если вы спросите кого-то другого, то получите такой же ответ. Знаете, больница, даже такая большая, как наша, — это очень тесный мир людей, в котором все знают друг друга. Гарри грустно вздохнул и с благодарностью посмотрел на доктора. — Ну ладно, но если вы вдруг вспомните нечто особенное, что-то такое, что могло бы навести вас на мысль о… Доктор Уаксман кивнул и решительно прервал собеседника: — Непременно, мой друг. — С этими словами он обошел Гарри и скрылся за дверью. Гарри посмотрел ему вслед и задумался. Конечно, Уаксман прав. Все скажут то же самое. И все же стоит попробовать. Медсестры, которые были на дежурстве в тот день, так ничем и не помогли Гарри. Они сбивчиво рассказывали о Сьюзи и вообще были скупы на воспоминания. — Я надеюсь, — откровенно высказалась одна из них, — что это не имеет отношения к полученной вами травме головы. — Она так была возмущена подозрениями Гарри, что даже говорить не хотела на эту тему. — Нет, нет, это всего лишь мое личное любопытство, — пошутил Гарри, решив, что на этом его расспросы должны закончиться. Все равно от них ничего не добьешься. Спустившись в вестибюль, он неожиданно наткнулся на Россетти, который тоже направлялся к выходу. — Иногда мне кажется, что я окончательно поселился в этой больнице, — пожаловался тот, а потом посмотрел на голову напарника и растянул рот в ухмылке. — А ты, Проф, вообще похож на пациента. Пока они обменивались любезностями, из-за угла вышел куда-то торопившийся доктор Блэйк. — Доброе утро, джентльмены! — бодро отсалютовал он и поднял руку, показывая, что очень спешит и не может уделить им даже минуты. Однако у самой двери он остановился, поправил большие очки в роговой оправе и пристально посмотрел на Гарри. — Детектив, что с вами приключилось, черт побери? Бандитская пуля? — Нет, доктор, — нехотя ответил тот, — неожиданное столкновение с папарацци. Если вам так интересно, можете почитать сегодняшние газеты. Там все описано самым подробным образом. Блэйк подошел поближе и с живым интересом посмотрел на его рану. — Очень неплохая работа, должен сказать. Вам это сделали в нашей больнице? — Нет, док, — ответил Гарри. — Это сделали в местной больнице, но мне приятно, что вы так высоко оценили работу провинциальных врачей. — Да, действительно неплохо. Во всяком случае, я бы не смог сделать лучше. Однако у вас такой вид, что стоило бы подумать об отдыхе. На месте вашего лечащего врача я бы вам посоветовал отдохнуть хотя бы несколько дней. С такой раной шутить нельзя. — Я бы с удовольствием, но это исключено, — горько заметил Гарри. — К сожалению, я привязан к полицейскому участку до тех пор, пока мы не закроем это дело. Так что весь мой отдых в течение ближайших недель будет ограничен прогулками с собакой. — Да, это не дело, — грустно подытожил доктор Блэйк и покачал головой. Потом как-то загадочно усмехнулся и поспешил к выходу. — Послушай, Проф, — неожиданно прервал его мысли Россетти, — ты обратил внимание, что Блэйк обут в туфли фирмы «Гуччи»? — Да, ну и что? Такую обувь носят все остальные, включая доктора Уаксмана. Впрочем, это может ограничить круг наших поисков только теми, кто в принципе может позволить себе столь дорогую обувь. Вернувшись в управление, Гарри сразу же прочитал сообщение Мэл о конверте с запиской. После недолгих размышлений он решил, что это дело рук папарацци, которые уже настолько обнаглели, что могут купить любую информацию. Придя к такому выводу, он позвонил Мэл на работу и сразу же услышал ее голос, как будто она дожидалась его звонка. — Привет, человек со шрамом! — шутливо откликнулась она, хотя на самом деле ей было не до шуток. — Привет, — ответил он. — Теперь я могу всем говорить, что был ранен на дуэли из-за тебя. — Как Эррол Флинн? — продолжала шутить Мэл. Он грустно вздохнул: — Нет, сначала был Богарт, а уж потом появился Флинн. Но это все не то. Сейчас с моей выбритой головой я больше похож на Брюса Уиллиса. — Тоже неплохо, — согласилась Мэл. — Да уж, неплохо. Вот только Сквиз меня не узнает и постоянно рычит. — Ничего, я тоже иногда не узнаю тебя, но совсем по другой причине. — Она сделала многозначительную паузу, а потом добавила: — Потому что ты редко балуешь меня своим вниманием. — Согласен, — уныло сказал Гарри. — Моя мать предупреждала, что профессия окончательно погубит меня. — И она была права, — воодушевилась Мэл. — Я уже сейчас чувствую, что ужасно соскучилась по тебе. — Ты соскучилась по мне? — прочувствованно воскликнул Гарри. — Кто бы мог подумать! Тебе недостает моего сильного мужского начала? — Да, представь себе. Гарри ждал, что она скажет ему что-то еще, но в трубке воцарилось молчание. — Мэл, что касается той загадочной записки, — серьезно сообщил он, — то я думаю, это проделки папарацци. — Ты считаешь, что они способны на это после всего, что с ними произошло прошлой ночью? Гарри, мне нужно срочно поговорить с тобой. Джордан подумал, что это очередная шутка, весьма, кстати, неуместная. Она же знает, что сейчас творится в полицейском участке и в каком режиме они все работают. Но и отказать ей у него не хватило сил. — Хорошо, Мэл, я приеду к тебе, как только смогу. — Мой рыцарь в сверкающих доспехах, — загадочным тоном произнесла она, чем повергла его в еще большее недоумение. — Надеюсь, что смогу выполнить возложенные на меня рыцарские обязанности, — отшутился он, но подумал, что дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки. — Мэл, я буду у тебя примерно в семь часов. — Да, я буду ждать тебя, — тихо сказала она. Она сидела на усаженной цветами террасе, ждала Гарри и смотрела на уткнувшиеся в небо небоскребы, которые когда-то завоевала женщина по имени Мэллори Мэлоун. До недавнего времени ей казалось, что с прошлым покончено раз и навсегда и что она никогда больше не будет вспоминать о бедной и несчастной девочке по имени Мэри Мэллори. Но оказалось, что это не так. Прошлое не только осталось в ее сознании, но и продолжало давить на психику, коверкая всю ее жизнь. В конце концов она пришла к выводу, что избавиться от этой напасти можно, только рассказав Гарри всю правду. Гарри не обманул ее и вошел в ее квартиру ровно в семь часов. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, а потом Мэл мягко улыбнулась. Его старый кожаный пиджак и изрядно потертые джинсы никак не наводили на мысль, что перед ней благородный рыцарь в доспехах. — Ваш рыцарь в слегка потрепанных доспехах к вашим услугам, мадам! — торжественно произнес он, вымученно улыбаясь. — О Гарри! — выдохнула Мэл, глядя ему в глаза. Ей очень нравились его милые глупости, но сейчас ей было не до смеха. Скорее наоборот, хотелось разрыдаться и в поисках утешения припасть к его груди. Гарри видел, что она чем-то обеспокоена, но не мог понять, чем именно. — В чем дело, Мэл? — нежно спросил он, обнимая ее за плечи. — Что стряслось? Она продолжала молчать, и он понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. — Мэл, что происходит? Ты же знаешь, что можешь рассказать мне абсолютно все. — Это очень важно, Гарри, — тихо начала она, преодолев минутную слабость. — Понимаешь, все дело в том, что я, кажется, знаю человека, за которым ты так долго охотишься. Гарри вытаращил глаза и выжидательно уставился на нее. У него даже перехватило дыхание. Он всегда подозревал, что Мэл знает больше, чем говорит ему, но не мог представить, что до такой степени. Увидев в ее глазах панический страх, он крепко прижал ее к себе: — Ну ладно, Мэл, успокойся и расскажи все по порядку, с самого начала. — Понимаешь, — попыталась объяснить она, — я не хотела говорить тебе об этом раньше, так как это далекое прошлое, не имеющее, как мне казалось, ни малейшего отношения к настоящему вообще и к этим ужасным убийствам в частности. Но теперь я уверена, что имеет. Правда, у меня нет никаких доказательств, но я чувствую это. — Хорошо, Мэл, — тихо сказал Гарри, усаживая ее на диван, — я слушаю тебя. Глава 41 Мэри Мэллори было восемнадцать лет, когда она впервые встретила его. До этого у нее никогда не было мальчика, она ни с кем не встречалась, не флиртовала, не ходила на свидания, не целовалась и была девственницей. Кафе, в котором она работала официанткой шесть дней в неделю, было довольно простым заведением с недорогой кухней. Последние годы оно находилось под патронажем близлежащей больницы, сотрудники которой были настолько непритязательны, что обходились самым дешевым набором продуктов и блюд. А других клиентов в округе просто не было. Мэри сразу приметила невысокого крепкого парня, который всегда усаживался за один и тот же столик, заказывал одну и ту же еду и вообще вел себя совершенно неприметно, что она сразу отнесла на счет врожденной скромности. А больше всего ей нравилось, что он смотрел на нее, а не сквозь нее, как это делали все ее знакомые. Он относился к ней как к человеку, как к личности, которая сама по себе заслуживает уважения, и это, безусловно, подкупало. Вскоре они стали улыбаться друг другу, здороваться, а через несколько недель он впервые заговорил с ней. Мэл думала, что он военнослужащий, так как у него была короткая стрижка, он был подчеркнуто аккуратным и вел себя крайне сдержанно, если не сказать осторожно. Правда, у него была небольшая бородка, но настолько аккуратная, что не могла вызвать возражений даже у самого строгого военного начальства. Позже выяснилось, что он совсем недавно окончил медицинский факультет и работает младшим врачом в местной больнице. Однажды он пришел в кафе не в обеденное время, а вечером, был особенно аккуратен в одежде и еде, а потом спросил, как ее зовут. У него были такие белоснежные зубы и дружелюбная улыбка, что Мэл не могла отказать себе в удовольствии познакомиться с ним. — Мэри Мэллори Мэлоун, — сказала она, потупив взгляд, и быстро добавила, чтобы избавить себя от излишних объяснений по поводу столь необычного имени: — Но вы можете звать меня просто Мэри. — А мне больше нравится Мэри Мэллори, — сказал он. — В этом имени есть что-то необычное, романтическое. Затем он спросил, работает ли она в этом кафе полную смену. — Нет, нет, — поспешила ответить Мэл, — я студентка, а здесь подрабатываю во время каникул. — Правда? — удивился он. — Насколько я знаю, вы работаете до полуночи. Когда же вы находите время для учебы? — В основном я занимаюсь ночью, — скромно ответила она. — Конечно, это тяжело, но мне нравится заниматься ночью — тихо, спокойно, никто не мешает. — Она густо покраснела, осознав, что на самом деле невольно соврала. Ей и днем никто не мешает, так как окружающие не обращают на нее никакого внимания. — Поверьте, я знаю, что это такое, — серьезно сказал он. — Сам сидел ночами, когда был студентом медицинского колледжа. Правда, сейчас я уже младший врач в больнице, но моя жизнь не стала от этого легче. — С этими словами он показал ей толстую книгу по медицине, с которой никогда не расставался. — Не могу позволить, чтобы меня обошли другие. Всегда приходится быть в курсе современных исследований в медицине. Думаю, что придется учиться до тех пор, пока не добьюсь того положения, к которому стремился всю сознательную жизнь. Ей было очень интересно узнать, что же это за положение такое, но она постеснялась. Она взяла у него заказ и ушла на кухню, а он снова погрузился в свою книгу. А поздно вечером он оставил ей весьма приличные чаевые и дружелюбно помахал рукой на прощание, на что она ответила не менее дружелюбной улыбкой. Она часто вспоминала эту беседу. Ведь это был ее первый опыт общения с мужчиной. На следующий день она тщательно вымыла голову шампунем, собрала длинные волосы в пучок, надела новую голубую майку и совершенно бесподобную, как ей казалось, индийскую юбку, которую купила за пару долларов в магазине подержанных товаров. А потом все время поглядывала на дверь, ожидая прихода молодого врача, но он так и не появился в тот день. Впрочем, не появился он и на следующий. А когда прошла целая неделя, она немного успокоилась и решила, что после беседы с ней он предпочел другое кафе и другую официантку. Каково же было ее удивление, когда она вновь увидела его через пару недель. Стоял теплый субботний вечер, и в кафе было много посетителей. Он вошел, растерянно осмотрелся и подошел к стойке бара. Она сдержанно поздоровалась с ним и пообещала, что найдет ему столик, как только кто-нибудь уйдет. Он выпил бокал красного вина и разговорился с ней. — Как ваши дела, Мэри Мэллори? — пристально глядя на нее, поинтересовался молодой человек. Она улыбнулась и опустила голову. — Все нормально, спасибо. А мы тут стали беспокоиться, не случилось ли с вами чего. Ведь вас не было почти две недели. — Так, семейные проблемы, — уклончиво ответил он и пожал плечами. — Пришлось съездить домой и уладить кое-какие дела… Знаете, Мэри Мэллори, — пояснил он, — я совершенно не выношу, как готовят в нашей больничной столовой. Я с детства привык к той еде, которую готовила моя мама, а сюда захаживаю только потому, что ваши жареные цыплята, пюре и бисквиты напоминают мне о доме. — В таком случае вам, должно быть, приятно возвращаться домой, — высказала она вполне логичную мысль, но он посмотрел на нее так, словно услышал какую-то страшную глупость. — Вы же сами сказали, что вам нравится, как готовит ваша мама, — сказала она, густо покраснев. Он кивнул: — Да, разумеется, ведь не случайно же я всегда заказываю цыпленка и картофельное пюре. А чуть позже, когда он уже заканчивал трапезу, она подошла к нему и поинтересовалась, не хочет ли он еще чего-нибудь. Он вежливо отказался и спросил, что она изучает в университете. — Журналистику и средства массовой коммуникации, — гордо ответила она, сама не зная почему. — Мне нравится эта профессия, потому что она позволит мне самой задавать вопросы, а не отвечать на них. — Прекрасный ответ, Мэри Мэллори! — похвалил он ее за находчивость. С тех пор она стала все чаще ловить себя на том, что ждет его, рада его приходу, охотно вступает с ним в разговор и вообще всем своим видом показывает, что не прочь продолжить с ним отношения. Тогда ей казалось, что это и есть то самое счастье, которого ей так недоставало. А однажды он пришел в кафе очень поздно, сидел до закрытия, а когда все посетители ушли, щедро расплатился, дав ей хорошие чаевые. — У меня сегодня масса свободного времени, — сказал он, умиленно поглядывая на нее. — Если хотите, я отвезу вас домой. Мэри тут же согласилась, бросилась в туалет, привела себя в порядок, пригладила волосы, поправила юбку и подкрасила губы, страшно сожалея о том, что у нее нет хорошей косметики. Попрощавшись с хозяйкой кафе, она вышла на улицу, где он уже ждал ее в машине. Это был совершенно новый автомобиль марки «БМВ» с открытым верхом, и Мэри гордо подошла к нему. Он услужливо открыл дверцу, как перед принцессой, потом нажал кнопку, чтобы опустить верх машины. Они медленно ехали по городу, слушали по радио приятную музыку и беззаботно болтали о том о сем. Ей очень хотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась, но, к сожалению, она жила недалеко от кафе. — Похоже, что мы уже приехали, — сказал он, когда они подъехали к огромному серому зданию, перед которым стояли наполненные мусором и отбросами большие металлические контейнеры. А когда до ее дома оставалось не более пяти метров, он вдруг нажал на тормоза и злобно выругался. — Черт бы их побрал, всех этих бродячих собак! Пошла прочь, тварь вонючая! — Он посмотрел на Мэри так свирепо, что она невольно отшатнулась. — Не понимаю, почему не истребляют всех этих тварей! Это же самые главные разносчики заразы. Мэри была поражена столь неадекватной, как ей показалось, реакцией, тем более что она хорошо знала того черного бродячего пса, который выскочил из-за мусорного бака им навстречу. Это было в высшей степени миролюбивое и несчастное животное, которое часто приходило к ней, чтобы хоть чем-то полакомиться. — Извините, — тихо пролепетала она, — но в этом районе много бродячих собак, которые всегда собираются около мусорных баков. Он пожал плечами: — К сожалению, это так. Ну ладно, придется помыть машину, когда вернусь домой. — С этими словами он наклонился к ней и обнял одной рукой за плечи. Мэри удивленно посмотрела на него и на всякий случай отодвинулась. Однако сделала она это не слишком решительно, и он тут же прижал ее к себе и поцеловал в губы. Это был первый поцелуй в ее жизни. Она много мечтала о нем, но все произошло так буднично и прозаично, что она задрожала лишь от неожиданности, а не от удовольствия. Мэри мигом выскочила из машины, попрощалась запинающимся голосом, а потом долго стояла на тротуаре, провожая взглядом новенький «БМВ». При этом она приложила пальцы к губам, только что ощутившим первый в жизни поцелуй, и сожалела о том, что он не сделал этого раньше. Впрочем, было и некоторое разочарование, вызванное скорее всего какой-то непонятной его незавершенностью. Как бы там ни было, но это свершилось. Ее поцеловал мужчина, и именно поэтому она стала ощущать себя вполне взрослой девушкой, ничем не отличающейся от своих сверстниц. И только потом, когда она уже лежала в постели и в который раз обдумывала случившееся, ей пришла в голову неожиданная мысль, что он так и не назначил ей свидание. Что это могло означать? Что это был всего-навсего приятельский поцелуй, не означающий логического перехода в какое-то новое качество? Или что-то другое? Когда он появился в кафе несколько дней спустя, она сразу же уставилась на него сквозь толстые линзы очков, словно ожидая каких-то новых предложений. Однако ничего не произошло. Он по-прежнему вежливо поздоровался с ней, спросил, как дела, и снова назвал ее Мэри Мэллори, а не как-то иначе. Она быстро обслужила его, принесла бокал красного вина, а когда время подошло к закрытию, он вновь предложил отвезти ее домой. Мэри без колебаний согласилась, снова привела себя в порядок и уселась в его новенькую машину. Снова была приятная музыка по радио и прекрасное настроение, хотя ночь выдалась дождливая и прохладная. Именно тогда она впервые подумала, что очень приятно вести такую жизнь. Он снова поцеловал ее на прощание, но так и не просунул язык между ее губами, как она ожидала. Ее соседки по общежитию рассказывали, что парни обычно всегда это делают во время второй встречи. Мэри прильнула к нему всем телом, почему-то вспомнила отца и мать, которые не баловали ее своим вниманием и никогда не обнимали, а также подумала, что этот практически незнакомый человек сделал для нее больше, чем кто бы то ни было. Он дал ей возможность ощутить себя нужной, привлекательной, умной, незаурядной, иначе зачем ему тратить на нее свое драгоценное время и провожать домой. Как и в прошлый раз, она приветливо помахала ему рукой и даже нисколько не удивилась, когда он не ответил ей. Просто решила, что он не видит ее сквозь струи дождя. Вскоре он снова появился в кафе, дождался ее и отвез домой. Ночь выдалась необыкновенно холодная и сырая. Мэри съежилась от холода и поспешила в машину, где было тепло и приятно. — Садись быстрее! — грубовато приказал он, не вылезая из машины. — Извини, — пролепетала она и плюхнулась рядом с ним. Он внимательно осмотрел стоянку перед кафе. Она была почти пустой, если не считать нескольких машин. Потом резко развернулся и быстро помчался по пустынным улочкам. Только минут через пятнадцать Мэри наконец-то сообразила, что они едут совсем в другую сторону. Она была так увлечена встречей с ним и так наслаждалась приятной музыкой, что прозевала тот момент, когда он повернул в другую сторону. Все это время она сидела с закрытыми глазами и представляла себя его женой, которая возвращается домой после шумной вечеринки. — Куда мы едем? — спросила она, добродушно улыбаясь. Он пожал плечами: — Мне хочется повезти тебя в спокойное место, где мы могли бы откровенно поговорить о важных делах, не вдыхая жуткого запаха мусорных баков и мочи бродячих собак. — Да, это не совсем приятно, — охотно согласилась она. Он снова пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги. Вскоре они выехали на какое-то пустынное шоссе, с обеих сторон которого темнели деревья. Причем они росли настолько близко, что казалось, вот-вот сожмут их машину своими костлявыми длинными ветвями. Свернув на небольшую поляну, он остановил машину и выключил двигатель, после чего устало откинулся на спинку сиденья и напряженно уставился в темноту ночи. Она посмотрела в ту же сторону и не увидела ничего, кроме леса, темноты и густого кустарника. Он повернул к ней голову, а она радостно улыбнулась ему, предвкушая что-то совершенно фантастическое. Ведь не зря же он привез ее в такое пустынное место. Он наклонился, снял ее очки, а затем крепко обнял обеими руками. Она томно вздохнула, прижалась к нему и подняла голову с готовыми для поцелуя губами. Глаза ее были закрыты, но она чувствовала его руку на своих волосах. Вдруг он схватил ее за волосы и так сильно наклонил вперед, что у нее в глазах потемнело от боли. Она открыла глаза и с ужасом увидела, как в его руке блеснуло тонкое лезвие ножа. — Только не вздумай орать, — пригрозил он таким тоном, что у нее побежали мурашки по телу. В тот же момент она почувствовала у горла острие ножа. — Не надо, — прошептала она сдавленным голосом, — пожалуйста, не надо. Он положил нож на приборную доску, и она с облегчением вздохнула. Появилась надежда, что это всего лишь глупая шутка, не более того. Однако она ошиблась. Он запрокинул ее голову, а потом сильно ударил наотмашь по лицу. За первым ударом последовал второй, третий… — Нет! — застонала она. — Не надо, не бейте меня! Но он уже вошел в раж и продолжал колотить ее кулаками, целясь в живот. Только сейчас Мэри Мэллори с ужасом осознала, что он специально привез ее в пустынное место, чтобы убить. Когда она перестала кричать и безвольно обмякла на сиденье, он просунул руку под ее юбку и стал остервенело тискать промежность. Она пришла в себя, собралась с силами и ударила его коленом под дых. Он охнул, снова схватил ее за волосы, а потом приставил нож к горлу. — Ах ты, сука, — прошипел он ей на ухо каким-то странным, совершенно бесстрастным голосом. Она закрыла глаза и поняла, что вот-вот потеряет сознание. Выхода из этой ситуации у нее практически не было, но оставалась еще надежда, что он сжалится и сохранит ей жизнь. А с другой стороны, если не оказывать сопротивления, то все может закончиться плачевно. Нет, надо бороться! И не только за жизнь, но и за честь, за свое достоинство. А он как будто прочитал ее мысли и так сильно ударил ее по шее, что она охнула и провалилась в какую-то глубокую и ужасно темную яму. Мэри не знала, сколько времени находилась без сознания, но когда очнулась, поняла, что лежит с раздвинутыми ногами, а он все еще ерзает между ними. При этом по ногам стекала какая-то отвратительно липкая жидкость. Она решила, что он порезал ее ножом и именно поэтому она ощущает невыносимую боль внизу живота. Только некоторое время спустя Мэри поняла, что с ней произошло. Он был раздет и все еще суетливо дергался у нее между ногами. Она сообразила, что он уже кончил и сейчас убьет ее. Ее опасения подтвердились через несколько минут, когда он сполз с нее и снова взял нож. Однако он вдруг наклонился к ней и пристально посмотрел в глаза, словно пытаясь запомнить застывшее в них выражение неописуемого ужаса. В тусклом свете приборов его глаза показались ей страшными — потемневшими от злобы и ненависти, проникающими в самую душу. Затем он ухмыльнулся перекошенными от злобы губами и провел кончиком ножа по ее горлу. Мэри хотела закричать, но ужас сковал горло, и крик застыл на губах. В ту же секунду ей вдруг почудилось, что где-то вдали прозвучала сирена, какую обычно издает полицейская машина или «скорая помощь». Но даже если это полицейская машина, она все равно обречена. Они не успеют спасти ее. Он грязно выругался и посмотрел на дорогу. Вдали действительно засверкали синие огоньки полицейской машины. Чертыхнувшись, он завел мотор и с места рванул вперед, оставив их далеко позади себя. Мэри перевела дух, но ощущение опасности не покидало ее. Она знала, что этот сумасшедший теперь не оставит ее в покое. Просто она получила передышку до того момента, когда он отыщет более спокойное место и прикончит ее. Она медленно поднялась на сиденье, поправила юбку и закрыла лицо руками, чтобы не видеть его. Однако чувство самосохранения требовало от нее решительных действий. Она искоса посмотрела в окно, взялась за дверную ручку и решила, что непременно выпрыгнет из машины, как только представится удобный случай. Мэри не знала, сколько времени прошло с тех пор, как его спугнули звуки сирены, но вскоре она стала узнавать окрестные дома и поняла, что они выехали на ее улицу. Только теперь она вздохнула с облегчением. Вряд ли он станет убивать ее в городе, где много прохожих и проезжающих мимо машин. Значит, он задумал что-то другое. Он остановил машину неподалеку от ее дома, повернулся к ней и, снова схватив ее за волосы, притянул к себе. — Если ты скажешь кому-нибудь хотя бы одно-единственное слово, — прошипел он, вперившись в нее пронзительным взглядом, — я убью тебя. После этого он открыл дверцу и буквально вытолкнул Мэри на тротуар. — Заруби себе на носу: убью, если расскажешь! — еще раз пригрозил он и, захлопнув дверцу, уехал прочь. Мэри долго стояла на обочине и смотрела вслед исчезнувшей в темноте машине, все еще не веря своей удаче. Она вся дрожала, а по ногам стекала кровь. Закутавшись в кофту, она побрела по улице домой, моля Бога, чтобы не встретить кого-то из знакомых. К счастью, ее соседи в пятницу вечером отдыхали, и в дом она пробралась незамеченной. Проскользнув в квартиру, как побитая безродная собака, она сразу же пошла в ванную и с ужасом осмотрела себя. Все лицо было в синяках и кровоподтеках, майка и бюстгальтер разорваны, на груди виднелись глубокие царапины, а соски окровавлены от укусов. Но самое ужасное Мэри увидела, когда внимательно осмотрела нижнюю часть тела. Вся промежность была расцарапана и покрыта огромными синяками. Мэри подняла голову и завыла, как израненный зверь. Завыла от боли, стыда, позора и унижения. В тот момент она была готова покончить с собой, чтобы раз и навсегда освободиться от невыносимо тяжелого чувства беззащитности и униженного достоинства. Несколько долгих часов она неподвижно лежала на полу и тихо плакала. Иногда ее тело содрогалось в каких-то жутких конвульсиях, и тогда она билась в истерике и желала себе смерти. Всю ночь Мэри пролежала как парализованная, содрогаясь от боли и отчаяния, и лишь под утро немного пришла в себя и попыталась встать. Это было невероятно трудно, но ей все же удалось добраться до ванны, наполнить ее водой и принять самое важное для себя решение. Она взяла с полки лезвие бритвы и уселась в теплую воду. Осталось совсем немного — полоснуть бритвой по венам и тихонько ждать, пока кровь не покинет ее истерзанное тело. Где-то она читала, что это чуть ли не самый легкий способ свести счеты с жизнью. Горячая вода притупляет боль и снимает напряжение, в котором обычно находится человек перед смертью. Впрочем, боль ее совершенно не волновала. Мэри уже так настрадалась, что теперь ничто не могло испугать или остановить ее. Зажав бритву в правой руке, она поднесла ее к левому запястью и закрыла глаза, но в этот момент за окнами дома послышался резкий визг автомобильных шин. Она встревоженно подняла голову и прислушалась. Неужели этот мерзавец все-таки решил довести дело до конца и вернулся, чтобы покончить с ней? Однако громкие голоса и веселый смех подсказали, что это соседи вернулись с вечеринки. Мэри вынула пробку из ванны, набросила на плечи старенький домашний халат и быстро побежала в свою крохотную комнатушку, где и просидела безвылазно целых два дня. А на третий, ослабевшая от голода и перенесенного шока, она оделась, надвинула на глаза бейсбольную кепку, надела черные очки и поехала на велосипеде к телефону-автомату, чтобы позвонить в кафе и предупредить, что на работу она больше не выйдет по семейным обстоятельствам. После этого она быстро купила в близлежащем супермаркете самые необходимые продукты и снова укрылась в своей конуре. Последующие дни прошли в тоскливом ожидании, когда сойдут синяки, и в размышлениях о том, что делать дальше. К несчастью, в университете у нее не было близких друзей, с кем можно было бы посоветоваться и излить душу. В конце концов она решила никому не говорить о случившемся, опасаясь, что ее либо не так поймут, либо вообще подумают, что она сама во всем виновата. А еще хуже, если кто-нибудь из них сообщит в полицию и о ней начнут судачить. Кроме того, Мэри всерьез восприняла угрозу насильника и еще долго с ужасом вспоминала длинный нож со сверкающим узким лезвием. Нет, самое разумное в таком случае — молчать, словно ничего страшного не произошло. Две недели спустя, когда синяки почти полностью исчезли, Мэри впервые появилась в аудитории. Как и ожидалось, никто не заметил ее отсутствия и не приставал с расспросами. А еще через неделю она совершенно случайно встретилась с официанткой из того самого кафе, где работала до случившегося с ней несчастья. — Привет, Мэри! — весело поприветствовала она ее. — Надеюсь, дома у тебя все нормально? Когда вернешься на работу? Мэри ответила, что все нормально, но на работу в кафе она больше не вернется. Экзамены, мол, на носу, совсем нет времени, да и вообще надо завязывать с ночной сменой. — Кстати, — неожиданно вспомнила официантка, — тот парень, с которым ты общалась в последнее время, тоже куда-то пропал. Кто-то мне сказал, что его перевели в больницу в другой штат. Для Мэри это была единственная приятная новость за последнее время. — Очень плохо, — тихо сказала она и поспешила распрощаться с подругой. На самом же деле она благодарила Бога, что тот услышал ее молитвы и избавил от необходимости видеть этого грязного подонка. Глава 42 Гарри взял ее руку, поднес к губам и поцеловал каждый палец. Он восхищался ее мужеством, тем, что она нашла в себе силы рассказать ему всю правду, но при этом понимал, что боль и страх все еще живы в ее душе. — Прости, Мэл, что я заставил тебя переворошить в памяти все эти ужасные события, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. Она повернулась к нему и слабо улыбнулась: — Это еще не все. Он встал, налил себе полстакана виски и залпом выпил. — Знаешь, что, Мэл? — вдруг сказал он. — Вряд ли стоит сейчас бередить старые раны. Теперь я вижу, что у тебя нет абсолютно никаких доказательств, что это именно тот человек, которого мы разыскиваем. Забудь все это и успокойся. Мэл решительно покачала головой и упрямо поджала губы. — Нет, Гарри, я должна рассказать тебе все до конца. Можешь считать, что это мой долг. Он молча уселся рядом, взял ее за руку и приготовился слушать. Несколько долгих часов Мэри Мэллори сидела в трейлере и ждала представителя береговой службы, который должен был сообщить о результатах поиска тела ее матери. Впрочем, она и сама хорошо знала, что он ей скажет — что они сделали все возможное, но так и не смогли обнаружить его. Все в этих комнатушках напоминало ей о матери — устойчивый запах сигарет, терпковатый аромат кофе и, что самое главное, ненавистный с детства запах дикой нищеты. Мэри поднялась, подошла к небольшому шкафчику и стала перебирать одежду матери. Ее было так мало, что она поместилась на двух металлических плечиках. Причем все было старое, рвущееся по швам и изрядно поношенное. Даже обувь была стоптана до такой степени, что повсюду зияли огромные дыры. И только одна вещь еще была пригодна для использования — толстый мохеровый свитер с высоким воротником. Мэри прижала его к лицу и громко зарыдала: — О, мама, что же ты наделала! Как ты нужна мне сейчас! Нужна больше, чем когда бы то ни было! Я так давно собиралась сказать, что очень люблю тебя, но не успела. Зачем ты ушла от меня?! Почему не подождала меня! Как мне теперь жить без тебя, без твоей помощи и поддержки! Офицер береговой службы пришел лишь на следующий день и подтвердил ее догадку, сообщив, что отыскать в океане тело ее матери, к сожалению, не представляется возможным. Мэри поблагодарила его за работу, а потом, когда он ушел, надела мамин свитер и подошла к зеркалу. Конечно, свитер скрывал ее уже заметно округлившийся живот, но не настолько, чтобы обмануть окружающих. Она застонала от отчаяния. Как ужасно осознавать, что ее будущий ребенок будет самым настоящим монстром! Да и кем он может быть, если зачат от ненавистного насильника и выношен ненавидящей его матерью? Ее отчаяние было настолько велико, что она сама испугалась. Если ничего не изменится, то она может закончить жизнь так же, как и ее несчастная мать. Взяв себя в руки, Мэри набросила на плечи куртку и пошла на берег океана, чтобы попрощаться с женщиной, которая когда-то дала ей жизнь. Она сидела там несколько часов: вспоминала детство и размышляла над своей будущей судьбой. Конечно, самое простое — сделать аборт. Но к кому обратиться, где взять деньги? Эти вопросы не давали ей покоя. В конце концов Мэри решила, что оставит на время университет, родит ребенка, отдаст его в детский дом, а потом закончит образование. Оставалось лишь определить, как прожить ближайшие несколько месяцев. Мэри бросила последний взгляд на океан, повернулась и решительно зашагала к трейлеру. — Ничего, — упрямо повторяла она, — все будет нормально, как-нибудь переживу. Главное сейчас — уехать из этого гнусного городка, где меня все знают. Вернувшись домой, она быстро собрала свои пожитки, благо их было немного, и уложила их в дорожную сумку. После этого упаковала в коробку пригодную для использования посуду, выгребла все из холодильника, а потом, еще раз всплакнув, присела перед дорогой и вышла из трейлера. Во дворе она открыла багажник их старенького автомобиля, в котором они когда-то приехали в этот Богом забытый городок, уложила вещи, села за руль и поехала куда глаза глядят, решив больше никогда не возвращаться сюда. Сначала она ехала на север, а к концу следующего дня повернула на восток. Денег у нее было очень мало, так что ночевать ей приходилось в салоне машины, а питаться дешевыми картофельными чипсами и запивать их припасенной в дороге родниковой водой. Что же касается конечного пункта ее путешествия, то она решила сделать так же, как когда-то сделала ее мать. Будет ехать до тех пор, пока не кончится бензин. Стрелка прибора коснулась нулевой отметки в тот момент, когда она въехала на окраину небольшого городка под названием Такома. Бензина хватило лишь на то, чтобы проехать по грязной улочке и найти объявление о сдаче жилья. Таких объявлений было много, но она искала комнату подешевле и вскоре нашла. Постучав в дверь небольшого дома, она увидела на пороге молодого мужчину с длинным лицом, огромными лошадиными зубами, но с дружелюбным выражением глаз. — Если не ошибаюсь, вы насчет комнаты? — спросил он, широко улыбаясь. Мэри кивнула и оглядела его с головы до ног. — Да, но прежде скажите мне, сколько это будет стоить. Если очень дорого, то мне придется подыскать что-нибудь другое. Он внимательно посмотрел на нее, а потом остановил взгляд на ее старой машине. — У вас есть работа? — поинтересовался он. — Пока нет, — смутилась Мэри. — Но я обязательно найду что-нибудь подходящее. — Ну ладно, — снова улыбнулся он. — У меня есть две комнаты. Первая из них находится на первом этаже и довольно приличная. А вторая — под крышей и стоит совсем недорого. Но там не очень уютно. Хотите взглянуть? — Я согласна жить под крышей, — без колебаний заявила Мэри и направилась к машине, чтобы выгрузить вещи. — Да вы сначала посмотрите! — удивленно крикнул ей вслед парень. — Может быть, она вам не понравится. — Мне сейчас все понравится, — равнодушно ответила Мэри. — У нищих нет права на выбор. Ее откровенность и обреченность настолько поразили хозяина, что тот еще долго стоял с открытым ртом и никак не мог понять, почему такая симпатичная девушка оказалась одна в чужом городе и готова поселиться в какой-то жуткой комнате под крышей. Опомнившись, он бросился помогать ей, заодно сообщив, что зовут его Джим Филлер. — Мэри Мэлоун, — представилась она, пожимая его руку. — И это все ваши вещи? — снова удивился он, вытаращив глаза на сумку. — Да, больше у меня ничего нет, — грустно вздохнула Мэри и закрыла багажник. Они вошли в дом и стали подниматься вверх по узкой лестнице. — А что вы говорили насчет работы? — с надеждой в голосе спросила Мэри. — Здесь можно найти что-нибудь подходящее? — Да, попробуйте обратиться в супермаркет, — посоветовал он. — Насколько я знаю, там всегда ищут продавцов. Это совсем недалеко, в паре кварталов отсюда. А если там не получится, попытайте счастья в местной аптеке или, на худой конец, в кафе «Бергер Кинг». Мэри грустно улыбнулась, подумав, что действительно проделала долгий путь — от одного кафе к другому. Комнатушка оказалась маленькой, но выбирать не приходилось. В ней стояла узкая деревянная кровать, небольшой столик со стулом и такой же небольшой шкаф. — Не очень много места, но зато здесь всегда тепло, — пояснил ей Джим. — Вам это подойдет, мисс Мэлоун? — Да, вполне, — равнодушно ответила Мэри, успокоив себя тем, что не собирается провести здесь всю оставшуюся жизнь. — Плата должна вноситься за неделю вперед, — продолжал наставлять хозяин, пристально вглядываясь в ее осунувшееся от усталости лицо. Ему показалось, что девушка очень молода, но при этом выглядит намного старше своих лет и к тому же предельно истощена. — Не хотите выпить со мной чашечку кофе? — неожиданно предложил он. — Я только что его заварил. Джим жил на первом этаже, а когда они вошли на кухню, там был еще один мужчина. — Это мой партнер Элфи Бернс, — представил его Джим. — А это наша новая квартиросъемщица Мэри Мэлоун. — Очень приятно познакомиться, Мэри, — радостно протянул тот руку, после чего достал из шкафа чистую чашку. Она окинула его взглядом и отметила про себя, что он довольно красивый, высокий, крепкий мужчина. — Мэри, — дружелюбно улыбнулся Элфи, — вам говорили, что у вас красивые глаза? Никогда еще не видел такой голубизны. — Он нарочито грустно вздохнул. — Джим, ты мог бы умереть за такие глаза? — Они рассмеялись, а он продолжал пристально смотреть на нее. — Советую вам подумать насчет контактных линз. Грешно скрывать такие прелестные глаза за стеклами очков. Вскоре Мэри рассказала им только что выдуманную историю о том, что она приехала из Аризоны, где недавно погибла ее мать, и теперь ищет работу, чтобы через год продолжить учебу в университете. — Бедняжка, какое несчастье! — посочувствовал ей Джим. — Послушайте, Мэри, — воодушевился он, — в нашем супермаркете работает менеджером мой давний приятель. Скажите ему, что вы от меня, и я думаю, что он возьмет вас на работу. И действительно, когда Мэри пошла на следующий день на прием к менеджеру и упомянула имя Джима, тот несказанно обрадовался и сразу же устроил ее контролером в самом большом торговом зале. На следующее утро она уже была на работе и благодарила Бога за то, что он послал ей такую удачу. Конечно, она постоянно испытывала недомогание и тошноту, но старалась не показывать виду и аккуратно выполняла все свои обязанности. Так началась ее новая жизнь в этом небольшом городке, где в отличие от Голдена люди были намного доброжелательнее и приятнее. Домой она возвращалась уставшей, но довольной, что пока все идет нормально. Правда, ей не давали покоя мысли о том, что рано или поздно окружающие разглядят ее живот, но за последнее время она уже научилась жить одним днем и старалась не забивать голову совершенно непредсказуемым будущим. Джим часто угощал ее кофе, а Элфи постоянно развлекал анекдотами, пересказывал городские слухи и сплетни и, как она вскоре догадалась, очень хотел ей понравиться. Прошло три месяца с тех пор, как она поселилась в Такоме. Однажды вечером, когда она вернулась домой с работы, Элфи встретил ее задумчивым взглядом и пригласил на кухню выпить кофе. — Мэри, скажи откровенно, у тебя есть парень? — Она сделала глоток и чуть не поперхнулась. — Нет, а что? — Да нет, ничего, — смутился он. — Просто я подумал, что на лесбиянку ты тоже не похожа. Мэри удивленно вытаращила на него глаза, не понимая, к чему он клонит. — Разумеется, нет! Что за ерунда? — возмутилась она. Он еще шире улыбнулся и хитро подмигнул: — Мэри, ты производишь впечатление самой невинной девушки в мире. Она с ужасом уставилась на него, начиная догадываться, о чем сейчас пойдет речь. — Я… в общем… короче говоря… — Она никак не могла подобрать нужные слова. — Все дело в том, что я никогда прежде не встречалась с парнями. Возможно, поэтому… Они рассмеялись, а Джим не без ехидства подмигнул партнеру. — Нет, ты не подумай, что у нас есть какие-то предрассудки, — сказал он, весело хохоча. — У меня даже некоторые друзья — гомосексуалисты. — Наш вопрос заключается в том, Мэри, — осторожно и вполне деликатно сказал Элфи, — что мы не понимаем, как такая невинная и благовоспитанная девушка могла забеременеть. Мэри мгновенно покрылась краской и смущенно опустила голову. Ей было так стыдно, что хотелось сквозь землю провалиться. Не сказав ни слова, она обхватила обеими руками голову и сдавила ее, чтобы не разрыдаться. — Ты уже была у врача? — заботливо поинтересовался Элфи, и Мэри вдруг поняла, что в его голосе нет ни осуждения, ни упрека, ни даже насмешки. — Нет, — покачала она головой, смахивая со щеки скатившуюся слезинку. Они оба удивленно переглянулись, но ничего не сказали, а только грустно вздохнули. — Послушай, дорогая, — первым нарушил гнетущую тишину Элфи, — ты же понимаешь, что так не может продолжаться вечно. Рано или поздно тебе придется рожать. А до того момента ты должна решить несколько важнейших для себя проблем: хорошенько подготовиться, тщательно обследоваться у врача, уладить все проблемы на работе и вообще подумать о своем будущем. Мэри подняла голову и увидела, что они смотрят на нее с нескрываемой заботой и ждут ответа. — Подготовиться? — оторопело спросила она и нервно заерзала на стуле. Джимми тяжело вздохнул. — Да, Мэри, подготовиться к рождению ребенка. Ты же не можешь родить его прямо здесь и завернуть в какие-то грязные тряпки. Только сейчас она поняла, что никогда не думала об этом и вообще старалась гнать от себя подобные мысли. А ведь они правы, у нее скоро будет ребенок, она станет матерью. — Может быть, ты расскажешь нам, как все это случилось? — осторожно спросил Элфи, но тут же замахал руками, увидев, что она чуть со стула не свалилась от страха. — Ладно, ладно, если не хочешь, не надо. Но ты должна понять, что мы обеспокоены твоей судьбой и хотим хоть как-то помочь тебе. — Он сделал паузу и пристально посмотрел на нее. — Мэри, мы действительно хотим помочь тебе, пока еще не уехали отсюда. — Пока не уехали? — ошарашенно переспросила она. — Что это значит? — Дело в том, что мы с Джимом решили продать этот дом и немного пожить в райском месте — на каком-нибудь тропическом острове в южной части Тихого океана. Но мы не можем оставить тебя здесь, не удостоверившись, что с тобой все будет нормально. Иначе мы будем лежать на горячем песке на пляже и постоянно думать о тебе. Но для того чтобы мы могли хоть чем-то помочь тебе, ты должна посвятить нас в некоторые детали. — К примеру, когда ты собираешься рожать, — добавил Джим и заботливо прикоснулся к ее руке. — Мэри, перестань дурачиться. Неужели ты не понимаешь, что все это очень серьезно? Мэри немного подумала, а потом выложила все начистоту, сказав, что рожать должна через три месяца, что не хочет ребенка и вообще не знает, что ей делать дальше. А потом глубоко вздохнула и добавила, что в любом случае отдаст ребенка в детский дом. — Понимаете, — посмотрела она на них полными слез глазами, — я ненавижу человека, который надругался надо мной, и поэтому не хочу видеть этого ребенка. Как ни странно, но они выслушали все это совершенно спокойно и лишь сочувственно кивали. — Мэри, — первым обратился к ней Джим, — я тут разузнал кое-что и выяснил, что на окраине города есть одно заведение, где принимают незамужних женщин, ухаживают за ними и помогают при родах. Там очень приличные условия. Сам дом, конечно, старенький, но внутри все солидно. А самое главное — там есть все необходимое для родов и к тому же совершенно бесплатно. — Пристанище для обманутых женщин, — грустно заметила Мэри. — Нет, так его теперь никто не называет, — поспешил успокоить ее Джим. — Мэри, ты должна быть практичной, умной и сообразительной. После родов они помогут тебе вернуться к нормальной жизни, а заодно позаботятся о передаче ребенка в какую-нибудь семью. Ведь тебе же скоро нужно возвращаться в университет, разве не так? Как ты будешь учиться с маленьким ребенком? А там все сделают быстро и без каких бы то ни было усилий с твоей стороны. — Да, пожалуй, вы правы, — наконец-то согласилась Мэри, хотя в душе все еще сомневалась. — Еще бы! — обрадовался Джим. — Конечно, правы. Вот номер телефона. Думаю, что тебе нужно срочно связаться с ними и договориться обо всем в деталях. А мы с Элфи погуляем на улице и вернемся через пару часов. Не исключено, что по пути купим бутылочку хорошего вина и выпьем за нашу райскую жизнь на тропическом острове и за твоего ребенка. Договорились? Мэри хотела было броситься ему на шею и расцеловать, но врожденная скромность и застенчивость помешали этому. Она подождала, когда они выйдут из дома, и набрала оставленный Джимом номер. Услышав приятный голос пожилой женщины, Мэри откровенно изложила суть дела и попросила помочь. — Послушайте, дорогуша, — предложила ей миссис Роудс, — приходите к нам завтра утром, и мы обсудим все ваши проблемы. Только не тяните, а то будет поздно. Приют находился примерно в миле от города, в живописном месте. Его окружали липовые рощи и клумбы с цветами. Сам дом был огромный, из красного кирпича, и выстроен в стиле старой Англии эпохи поздних Тюдоров. Когда-то в нем жил местный барон из числа удачливых землевладельцев и предпринимателей, потом сменилось несколько хозяев, пока наконец дом не перешел в руки благотворительной организации, устроившей здесь приют для покинутых мужьями или любовниками беременных женщин. В холле ее встретила миссис Роудс — маленькая, худощавая, но чрезвычайно подвижная женщина преклонного возраста с необыкновенно строгим лицом и добрыми серыми глазами. Мэри рассказала ей, когда и где родилась, где и как окончила школу, что делала потом, как училась в университете, как погибла ее мать и она осталась без единого родного человека на всем белом свете. Миссис Роудс все аккуратно записала, удовлетворенно кивнула, а потом спросила насчет отца будущего ребенка. — Никакого отца у ребенка нет, — угрюмо буркнула Мэри. — Постойте, моя дорогая, — строго прервала ее миссис Роудс, — дело не в моем праздном любопытстве, а в том, что ребенка могут усыновить, а новые родители всегда хотят знать не только мать, но и отца. Таковы правила. — Она с раздражением посмотрела на Мэри и укоризненно покачала головой. Все одно и то же. Эти милые дамы никогда не хотят говорить об отце ребенка. — Нет, — решительно заявила Мэри, — уж лучше я избавлюсь от него. Миссис Роудс долго смотрела на нее сочувственным взглядом, прекрасно понимая, в каком состоянии находится эта юная девушка. Мать умерла, ей самой только восемнадцать лет, никаких родственников, судя по всему, действительно нет. — Ну ладно, — тяжело вздохнула она, стараясь не расстраивать и без того травмированную жизнью молодую женщину. — Думаю, будет лучше, если вы наведаетесь к нам примерно через месяц. А до того времени вам следует уладить все дела и отработать положенный срок в супермаркете, чтобы они могли выплатить все причитающиеся вам деньги. У нас благотворительное заведение, но мы будем рады, если вы сможете оказать посильную финансовую поддержку нашему дому. Если же нет, ничего страшного. Самое главное, что здесь вы будете под присмотром и сможете спокойно родить. Глава 43 С тех пор Мэри оказалась запертой в тесные временные рамки и предпочитала не думать о завтрашнем дне. Больше всего ей в тот момент хотелось продолжать прежнюю жизнь в своей тесной комнатушке под крышей гостеприимного дома, ходить на работу, регулярно получать деньги в конце каждой недели, а по вечерам пить кофе со своими новыми друзьями. К сожалению, вся эта беззаботная жизнь подходила к концу. Джим и Элфи окончательно решили покинуть этот городок, продали дом и с нетерпением дожидались отъезда на райские тропические острова. Для Мэри это было настоящим ударом. За день до отъезда они устроили грандиозную прощальную вечеринку, на которой Мэри весело смеялась и желала им удачи на новом месте, но в душе страшно сожалела о том, что Джим и Элфи покидают ее. Они были первыми и по-настоящему верными ее друзьями, всегда относились к ней как к равной и помогали во всем. Когда на следующее утро к дому подъехало такси, Джим подошел к ней, крепко обнял, а потом пристально посмотрел в глаза. — Выше нос, Мэри Мэлоун, все будет нормально. Мы будем молиться за тебя. Элфи был более сдержанным, но и он не смог удержаться, чтобы не расцеловать ее. — Ничего, Мэри, в жизни все надо испытать. Мы пришлем тебе открытку. Она стояла на крыльце и махала им рукой, пока машина не скрылась за углом. После этого она быстро вернулась в свою комнату и стала собирать вещи, чтобы на следующий день быть готовой к переезду в приют для беременных женщин. Встретили ее хорошо и сразу же продемонстрировали все технические возможности приема родов. Правда, Мэри это мало волновало, но она послушно обошла с медсестрой все здание приюта, равнодушно рассматривая медицинское оборудование и всяческую аппаратуру. При этом она наотрез отказалась войти в правое крыло здания, где находились уже родившие мамы. Оттуда доносился невыносимо громкий детский плач, от которого у нее волосы дыбом вставали. — Знаете, Мэри, — назидательным тоном произнесла матрона в белом халате, — рождение ребенка — это настоящий подвиг для женщины, а слабых материнство порой полностью истощает как морально, так и физически. — Меня это не касается, — угрюмо ответила она. — Моего ребенка заберут от меня сразу же после родов. Та недовольно нахмурилась. — Боюсь, дорогуша, что эта процедура отнимет несколько дней. Мы должны удостовериться, что ребенок здоров и хорошо ест, прежде чем передать его усыновителям. Кроме того, вы должны хотя бы немного покормить его грудью, а потом придется сцеживать молоко, а мы будем регулярно передавать его новым родителям. Мэри оторопело посмотрела на матрону и замахала руками. — Нет, что вы, я не могу кормить его… грудью. Я не могу… Пожилая женщина снисходительно посмотрела на нее. — Ладно, посмотрим, — сказала она, решив не спорить с юной пациенткой. Как и всегда, Мэри была молчаливой все эти дни и старалась держаться обособленно от других обитателей приюта. Ей хотелось только одного — поскорее родить, избавиться от ненавистного ребенка и уехать, чтобы никогда больше не вспоминать этот кошмар. Открытку от Джима и Элфи она получила в тот самый день, когда нужно было рожать. Они желали ей легких родов и удачи во всем, а внизу приписали только два слова: «Из рая». Вскоре после этого ее отвезли в родильное отделение, где и начались предродовые схватки. — Давай, Мэри, поднатужься, — говорила над ухом сестра. — Можешь делать что угодно — кричать, плакать, орать, только тужься посильнее. А Мэри видела перед собой омерзительное лицо насильника и проклинала его на чем свет стоит. Его пронзительные глаза сверлили ее измотанную душу, проникали глубоко в сознание, вызывая жгучее отвращение к нему самому и к его ребенку. Нет, скорее она умрет, чем будет кричать или рвать на себе волосы. Примерно в пять часов утра ей дали какие-то таблетки, после чего боль в животе немного утихла, а потом вдруг стало совсем пусто внутри и послышался громкий крик ребенка. — Молодец, Мэри, — прошептала сестра, — все уже позади. А Мэри в это время думала о том, что ребенок родился от гнусного монстра и сам будет таким же чудовищем. — У вас девочка! — радостно сообщил ей врач, передавая визжащий комочек медсестре. — Я ничего не хочу знать о нем, — тихо пробормотала Мэри и заплакала. — Все нормально, — попыталась успокоить ее медсестра. — Ты храбрая и сейчас можешь поплакать. Через некоторое время ее отвезли в специальное отделение для молодых мамаш, а через полчаса медсестра принесла ей ребенка. — Мэри, посмотри, какая чудная девочка! — сказала она, показывая ей красное личико малышки. — Пора кормить. Она уже проголодалась. Мэри оторопело смотрела на нее, а потом неумело протянула руки. Она была так взволнована в этот момент, что даже в горле пересохло. — Мэри, дай ей грудь, — строго приказала медсестра. — Не могу, — с трудом выдавила она из себя. — У меня даже нет сил, чтобы посмотреть на нее. — Мэри, не дури, — продолжала уговаривать ее медсестра. — У тебя родился замечательный ребенок, который ждет, когда ты покормишь его. В конце концов, она ни в чем не виновата перед тобой. Мэри повернула голову и долго смотрела на сморщенное красное личико девочки. Потом вдруг заплакала и закрыла глаза. В этот момент через открытое окно в палату проник отчетливо различаемый запах сирени, а вместе с ним неожиданно вспыхнувшее в душе, но пока еще очень смутное ощущение счастья. Она открыла глаза и снова посмотрела на маленький беззащитный комочек. Глаза девочки были большими, широко открытыми и чем-то напоминали ее собственные. А ротик был таким маленьким, что походил на красный бантик, завязанный умелой рукой. Только сейчас Мэри поняла, что ее дочь совсем не похожа на того монстра, который так надругался над ней. Она вспомнила слова медсестры о том, что девочка ни в чем не виновата перед ней, и чуть не расплакалась от умиления. Мэри прижала девочку к груди, погладила рукой мягкие светлые волосы и вдруг поняла, что ее любимый запах сирени исходит не от цветочной клумбы, а от этого маленького беззащитного существа, которое нуждается в ее помощи и поддержке. На следующий день Мэри решительно заявила, что передумала и не собирается отдавать ребенка в чужую семью. Медсестра попыталась урезонить ее, доказывая, что у нее нет условий для воспитания девочки, тем более без отца, что ей будет очень трудно учиться в университете и заботиться о дочери, что девочку уже ждет благополучная семья, в которой она проведет счастливое детство и ни в чем не будет испытывать нужды, но Мэри оставалась непреклонной. В конце концов администрация приюта пошла ей навстречу, помогла найти небольшую квартиру и даже работу в местной аптеке. День, когда Мэри забрала ребенка и отправилась в свое новое жилище, был для нее одним из самых счастливых. До работы оставалась целая неделя, и она все это время любовалась дочерью и пыталась найти сиделку. Правда, сама квартира оставляла желать лучшего, так как в ней было очень жарко, но она старалась не обращать на это внимания. Мэри назвала малышку Анжелой, причем долго не раздумывала, так как девочка была настолько симпатичной и потешной, что действительно напоминала маленького ангелочка. Она подолгу гуляла с ней в местном парке, кормила грудью, а вечерами купала в маленькой ванночке. Однако самое большое удовольствие она получала, когда одевала дочь, после чего та превращалась в чрезвычайно симпатичную куклу. Мэри сюсюкала с ней с утра до вечера, сама удивляясь, откуда берутся нужные слова. Однако вскоре вся эта благодать закончилась. Нужно было выходить на работу, и это сразу породило массу трудноразрешимых проблем. Во-первых, ей нужно было приготовить молоко в бутылочках, во-вторых, рано утром отнести ребенка к сиделке, которая жила в нескольких кварталах от ее дома, в-третьих, на работе Мэри все время думала только о том, чтобы поскорее закончилась смена и она могла вернуться к дочери, и наконец ее постоянно мучила совесть, что девочка находится без матери и скучает по ней. Возвратившись с малышкой домой, Мэри сразу же приступала к стирке пеленок, подгузников, а ночью, когда она валилась с ног от усталости, девочка начинала хныкать, и Мэри до утра укачивала ее на руках, после чего с трудом добиралась до работы. Через пару месяцев она заметила, что на работе стали коситься на нее, недовольно ворчать и все чаще упрекали в том, что она делает непростительные ошибки, что в аптеке совершенно недопустимо. — Ну все, Мэри Мэлоун, — сказал как-то утром владелец аптеки. — Мне очень жаль, но так дальше продолжаться не может. Работа требует ответственного и вдумчивого отношения, а у тебя в голове только твоя дочь. Думаю, ты сама понимаешь, что невозможно совмещать работу с воспитанием ребенка. — Вы хотите сказать, что увольняете меня? — сквозь слезы спросила Мэри. Тот грустно вздохнул, немного подумал и решил дать ей последний шанс. — Но тебе все равно необходимо подумать о ребенке и о своем будущем, — предупредил он, — нельзя же, в конце концов, быть полноценной матерью и столь же полноценным работником. Надо выбирать одно из двух. Однако на самом деле для Мэри никакого выбора не было. Она не могла не работать. Решение пришло к Рождеству, когда она окончательно убедилась, что не может одна и работать, и воспитывать дочь. Девочка стала часто болеть, плакала по ночам, требовала постоянного присутствия матери, а она могла уделить ей лишь вечер и ночь. Мэри могла дать ей только свою любовь, но этого, к сожалению, было мало. Денег хронически не хватало не только на пеленки, но и на еду. Она даже не смогла сделать рождественского подарка ребенку. А сама при этом так обессилела, что с трудом держала дочь на руках. В ту ночь Анжела на удивление крепко спала. А Мэри в волнении расхаживала по комнате, не в силах согласиться с уже принятым решением. Она даже представить не могла, что больше никогда не увидит дочь, не приласкает ее, не погладит по головке, не скажет ей нежное слово. Каким-то непонятным образом она продержалась еще пару дней, а потом вдруг получила конверт, в котором был чек не за одну неделю, а сразу за две. Она уже знала, что это означает. Владелец аптеки уволил ее и расплатился за две недели вперед. Рухнула последняя надежда сохранить дочь. А малышка в это время лежала в кроватке и мило улыбалась, такая тихая, красивая и совершенно беспомощная. Мэри посмотрела на нее и заплакала. Несколько дней Мэри безуспешно пыталась найти работу. Она просмотрела все местные газеты, прочитала все объявления, но дело было перед Рождеством, и поэтому никто не нуждался в работниках. Оставалось последнее — получить социальную помощь, но она не хотела этого, так как помнила горькую судьбу матери, которая стала получать помощь и совсем потеряла интерес к жизни. Они никогда не выберутся из этой жуткой нищеты, и дочь пойдет по ее стопам. Однажды вечером она купила очередной номер газеты и сразу же наткнулась на статью о богатой супружеской паре, которая несколько лет боролась за жизнь дочери с врожденным пороком сердца, но та все равно умерла, оставив безутешных родителей в состоянии шока. Мэри перечитала статью несколько раз, тяжело вздохнула, собрала вещи, оставила хозяину дома в конверте деньги за последний месяц, а потом взяла на руки дочь, села в машину и направилась в Сиэтл, где жила эта несчастная супружеская пара. Через несколько часов она была уже в Сиэтле и без особого труда нашла нужный адрес. Эти люди жили в самом центре города, в большом доме, окна которого выходили на живописное озеро Вашингтон. Она в последний раз покормила дочь, написала короткую записку с просьбой не обижать ребенка и относиться к нему как к своему собственному, несколько раз поцеловала милое детское личико, а потом положила девочку на крыльцо и нажала кнопку звонка, после чего бросилась к машине и быстро умчалась прочь, подальше от совершенного ею греха. Прошло много лет, но она до сих пор помнила содержание той записки: «Я знаю, вы потеряли дочь и сейчас вам нужен ребенок. Не сомневаюсь, что вы позаботитесь о девочке и будете любить ее, как свою родную дочь. Она замечательный ребенок и заслуживает любви». Мэри была уверена, что эти люди пытались найти подбросившую ребенка мать, но сделать это было практически невозможно. Она немедленно уехала из этого штата и нашла себе работу в нескольких сотнях миль от родного дома. А потом она вернулась в университет, продолжила учебу и успешно окончила его. И все это время она помнила о брошенной ею дочери, помнила, но не плакала, не рыдала, не заламывала руки, так как душевная боль была слишком велика для банальных проявлений чувств. Свои горестные воспоминания она спрятала в самый дальний угол сознания, откуда они иногда прорывались, доставляя ей мучительное ощущение вины и невосполнимой утраты. Глава 44 -Я сдержала свое слово, — задумчиво сказала Мэл, глядя на Гарри. — С тех пор больше никогда не была в этом доме и не пыталась встретиться с дочерью. Первые годы были самыми трудными, а потом я стала постепенно забывать ее. Ты не можешь себе представить, как это трудно. Ведь она была так близко, что я могла увидеться с ней. Но я убедила себя в том, что она теперь принадлежит другим людям. Они отдали ей всю свою любовь, заботились о ней долгие годы, и никто в мире, кроме нас с тобой, не знает о том, кто ее настоящий отец. Гарри с сочувствием смотрел на нее и прекрасно понимал, какая борьба противоречивых чувств происходит сейчас в ее душе. С одной стороны, Мэл успокаивает себя тем, что ее дочь растет в приличной семье и ни в чем не нуждается, а с другой — ее до сих пор гложет чувство вины и отчаяния, что отдала девочку в чужие руки. Все эти годы она страдала и мучилась, не находя в себе сил, чтобы хоть с кем-то поделиться своим горем. Гарри обнял ее, прижал к груди и долго гладил ее подрагивающую спину. Мэллори не плакала. Все слезы были выплаканы уже много лет назад. Рука Гарри скользнула вниз по спине, а потом он стал медленно расстегивать пуговицы на ее рубашке. — Ты прекрасная женщина, Мэл, — прошептал он ей на ухо и поцеловал. — Самая лучшая и самая благородная в мире. Он подхватил ее на руки, отнес в спальню, положил на кровать и стал быстро раздеваться. Мэл стыдливо отвернулась, даже не догадываясь, что он хочет избавить ее от последнего страха перед мужчинами. — Открой глаза, Мэл, — тихо сказал Гарри, когда остался в чем мать родила. — Мэл, дорогая, я хочу, чтобы ты открыла глаза и посмотрела на меня. Это не каприз. Просто я хочу, чтобы ты навсегда избавилась от своих подсознательных страхов. Мэл упрямо покачала головой. Она не хотела видеть его голым, и даже сама мысль о его наготе вызывала у нее дрожь. — Мэл, посмотри на меня! — строго приказал Гарри , поворачивая ее к себе. Медленно повернув к нему голову, она еще какое-то время лежала с закрытыми глазами, а потом неохотно подняла веки. — Посмотри мне в глаза! — твердо скомандовал он, беря ее за руки. Мэл робко посмотрела на него, потом ее взгляд невольно скользнул по его широкой груди и дальше вниз, до курчавых волос, и она увидела его вздыбившуюся от возбуждения плоть. — Мэл, — тихо продолжал Гарри, — мы с тобой уже давно знаем друг друга и стали любовниками. Но это не банальные отношения между мужчиной и женщиной, это любовь. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать? Это любовь, Мэл. Это прекрасный божественный дар, которым природа наделила далеко не каждого из смертных. Я хочу, чтобы ты почувствовала это, чтобы осознала всю глубину отношений, которые установились между нами. Только так ты сможешь окончательно избавиться от чувства неполноценности и навсегда забыть о травме, которую нанесли тебе в юности. Только так ты сможешь избавиться от страха перед мужчинами и позабыть о том, что произошло с тобой в ту роковую ночь. Гарри наклонился к ней и поцеловал. Мэл охотно прижалась к нему, подняла голову и подалась вперед, отвечая на его призыв. Он опустился на колени и стал осыпать поцелуями все ее тело, каждый изгиб, каждую клеточку, пока не добрался до самого интимного места, покрытого треугольником густых светлых волос. Он ласкал ее так долго, что она уже начала терять контроль над собой и нетерпеливо тянула его к себе. Но Гарри не торопился. А когда он вошел в нее, она выгнулась дугой, обхватила его обеими ногами и громко вскрикнула. Они занимались любовью медленно, наслаждаясь каждым мгновением и стараясь не упустить ничего, что могло бы доставить обоим несказанное удовольствие. Вместе испытав оргазм, они на этом не закончили, а продолжали ласкать друг друга, постоянно обмениваясь поцелуями. — Мэл, теперь ты понимаешь, что такое настоящая любовь? — шепнул он ей на ухо. — Да, Гарри, понимаю, — едва слышно ответила она. — И очень благодарна тебе за это. Я люблю тебя, Гарри, люблю больше всего на свете. Гарри поцеловал ее еще раз, а потом отправился на кухню и вскоре вернулся с двумя чашками кофе. — Знаешь, — задумчиво сказал он, присаживаясь на край кровати, — я только что подумал, что это я должен быть благодарен тебе. Ты столько пережила и все же не обозлилась на весь мир, сохранила в душе чистые человеческие чувства. Для меня это был весьма полезный опыт. Однако есть еще одна чрезвычайно важная вещь, которую надо во что бы то ни стало прояснить. Ты… ты уверена в том, что это тот самый человек, которого мы сейчас ищем? — Да, — подтвердила она без колебаний. — Это он. Его зовут Уильям Итэн. — Она набрала полную грудь воздуха и облегченно выдохнула. Наконец-то она осмелилась произнести вслух ненавистное имя человека, исковеркавшего всю ее жизнь. — Мэл, ты должна знать, что нам понадобится твоя помощь, — продолжал Гарри, безотрывно глядя ей в глаза. — Ты готова к этому? Без твоей помощи найти его будет чрезвычайно сложно. Тем более что он готовит новое убийство. — Да, готова и сделаю все от меня зависящее, чтобы этот подонок оказался за решеткой. Она произнесла эти слова легко, спокойно, без видимых усилий, но Гарри прекрасно понимал, чего ей это стоило. Глава 45 Вскоре средства массовой информации стали усиленно муссировать слухи о том, что знаменитая телеведущая Мэллори Мэлоун готовит новую сенсационную передачу о серийном убийце. При этом особое внимание обращали на тот странный факт, что все будет происходить в прямом эфире, без посторонних лиц в студии и носить во многом личный характер. Что же касается подробностей, то о них не знали даже сотрудники телекомпании «Мэлмар продакшнз». И даже ближайшая помощница Мэл, Бет Харди, недоуменно пожимала плечами, когда ее спрашивали о предстоящей программе. — Ты уверена, что снова хочешь пройти через все это? — спросила она у Мэл в день выхода в эфир. — Я понимаю, что ты задумала что-то чрезвычайно важное, но стоит ли ворошить прошлое? — При этом она с тревогой посматривала на осунувшееся лицо подруги и темные круги под ее глазами. — Я должна это сделать, Бет, — тихо ответила Мэл, когда, затравленно озираясь, вошла в студию. — Не волнуйся, все будет в порядке. Самое страшное для меня уже позади. Предчувствуя недоброе, Бет схватила ее за руку: — Не делай этого, Мэл. Отмени передачу, пока еще не поздно. Мы можем без особого труда заменить ее любой программой, которую подготовили ранее. — Нет, я должна это сделать, — упрямо твердила Мэл, не замечая ничего и никого вокруг. Гарри появился в студии за полчаса до эфира. Он огляделся вокруг и наконец-то увидел в дальнем затемненном углу фигуру Мэл. Она сидела с закрытыми глазами, запрокинув голову. Создавалось впечатление, что она отдыхает, но Гарри хорошо знал, что это не так. Он подошел к ней, положил руку на плечо и поцеловал в щеку. Она открыла глаза и уставилась на него ничего не видящим взглядом. — А, это ты, Гарри. Слава Богу. — Он сел рядом и пожал ее руку. — Все готово, дорогая. Возле твоей квартиры установлено дежурство, все телефоны подключены к магнитофонам, а специальная группа будет анализировать всю поступающую информацию. — Правда, он не сказал ей о том, что после этой передачи маньяк непременно попытается добраться до нее и устранить как важнейшего свидетеля. Он посмотрел на нее и мягко улыбнулся: — Удачи тебе, Мэл. И не волнуйся, все будет нормально. Еще немного, и весь этот кошмар наконец-то закончится. — Ну, с Богом, — повторила она и решительно направилась к телекамерам. — Да, с Богом. Удобно усевшись на диване, Мэл взяла в руки несколько листов бумаги, быстро пробежала их глазами, а потом снова положила на стол. Бросив на Гарри последний взгляд, она мысленно помолилась и подала знак режиссеру, что можно начинать. Как только заработали телекамеры, она поздоровалась с телезрителями и сделала небольшую паузу. — Сегодня вечером вас ждет не совсем обычная программа. Несколько недель назад я сообщила вам о трагедии, которая произошла с юными девушками. Вы видели в нашей студии убитых горем родителей и узнали подробности гибели их детей. Мы получили сотни звонков от телезрителей, но, к великому сожалению, бостонский маньяк-убийца все еще на свободе и, судя по всему, замышляет новое преступление. Это вынудило меня пойти на отчаянный шаг и рассказать вам о своем горьком опыте, о своей трагедии, виновником которой был тот самый человек, который принес столько горя в семьи наших сограждан. Я никогда не рассказывала о своем прошлом, так как отчасти стыдилась его, а отчасти просто не хотела ворошить ужасные события, приключившиеся со мной много лет назад. Все эти годы я стойко носила в себе этот ужасный груз, но сейчас настал момент истины. Вот я и подумала — сейчас или никогда. Один мой друг недавно сказал мне: «Ты жива, а они погибли. Почему ты скрываешь то, что может помочь в расследовании всех этих убийств?» И теперь я хочу рассказать вам, что чувствует человек, подвергшийся насилию и обреченный на мучительную смерть от рук мерзкого, подлого маньяка. Я хочу рассказать вам о той невыносимой боли, которая не оставляет жертву насилия до конца жизни, об унижении, которое преследует всегда и везде, не оставляя никаких надежд на спокойное существование, о том невыносимом чувстве стыда, от которого хочется сквозь землю провалиться, а еще о страхе, который парализует волю, отнимает силы и создает у жертвы искаженное представление об окружающей действительности. Этот человек угрожал, что непременно убьет меня, если я расскажу о случившемся. Она гордо вскинула голову и посмотрела в телекамеру влажными от слез глазами. — Да, Уильям Итэн, все эти годы я дрожала от страха, я опасалась за свою жизнь, но сейчас все изменилось. Теперь все будут знать, кто насилует и убивает девушек. Я еще раз повторяю имя этого человека, прекрасно понимая, что он мог его сменить. Его зовут Уильям Итэн. Так вот, Уильям Итэн, сейчас ты сам видишь, что я не только не боюсь тебя, но и рассказываю всей Америке о твоих чудовищных преступлениях. И я утверждаю, что именно ты, Уильям Итэн, изнасиловал и убил всех тех несчастных юных девушек — Мэри Джейн Лэтимер, Рэйчел Клайнфилд, Саммер Янг и Сьюзи Уокер. Бет посмотрела на Гарри широко открытыми от ужаса глазами: — Это правда? — Тот молча кивнул. — Боже мой, какой кошмар! — прошептала она, прикрыв рот руками. — Бедная Мэл, как она все это выдержала?! А Мэл тем временем собралась с силами, взяла в себя в руки, и телезрители вновь увидели перед собой сильную, волевую и мужественную женщину, которая прекрасно владеет собой. — Сначала я не хотела рассказывать об этом полицейским, а потом решила, что моя помощь может оказаться весьма полезной для поиска преступника. Именно поэтому я предоставила информацию для составления нового фоторобота. Сейчас вы увидите, как выглядел маньяк в те годы, когда я с ним познакомилась. На экране появилось изображение мужчины с коротко подстриженными темными волосами и пронзительными глазами. — А вот так он может выглядеть сейчас, — сказала она, когда на экране появилось другое изображение. — Еще раз обращаюсь к вам с просьбой: посмотрите внимательно и, если он вам кого-то напоминает, немедленно звоните по указанным ниже телефонам. Вся информация будет учтена и может оказаться очень полезной для задержания преступника. После фоторобота на экране снова появилась Мэл. — А сейчас я хочу обратиться непосредственно к Уильяму Итэну. Я знаю, что ты сейчас сидишь перед телевизором и смотришь эту передачу. С этого момента о тебе будет знать вся Америка. Все добропорядочные люди нашей страны будут охотиться за тобой, будут пристально вглядываться в твои глаза, и в конце концов они узнают тебя, как бы ты ни старался скрыть от них свою истинную сущность. Тебе не место в нашем обществе. Хищные звери должны содержаться на цепи. Я нисколько не сомневаюсь, что законопослушные американцы не дадут тебе никаких шансов на священное право жить и наслаждаться свободой. Мэл замолчала на мгновение, а потом снова обратилась к аудитории: — После долгих и мучительных размышлений мне пришлось позабыть о себе и о своем страхе. Я хотела очистить душу и сказать вам, что нужно любой ценой остановить жестокого маньяка и прекратить эти убийства. Благодарю вас, что выслушали меня. Я очень надеюсь, что вы поймете меня и поможете найти убийцу. Помните о несчастных жертвах и об убитых горем родителях. Еще раз спасибо и доброй вам всем ночи! В студии воцарилась гробовая тишина. Мэл сидела на диване и смотрела на исписанные листы бумаги, которыми так и не воспользовалась. А когда включили свет, она встала и медленно спустилась с подиума, где стояли ошарашенные операторы и режиссеры. — Спасибо всем за работу, — сказала Мэл, простирая к ним руки. — И простите за все, что довелось вам услышать за последнюю неделю. Какое-то время все молчали, растерянно глядя на нее, а потом взорвались громкими аплодисментами. Бет бросилась к подруге на шею. — О, Мэл, как ты все это вынесла?! — сказала она сквозь слезы. — Мне так жаль тебя. — Не надо меня жалеть, Бет, — успокоила ее Мэл, — Теперь все уже позади. — Спасибо, Мэл, — тихо произнес Гарри и крепко пожал ей руку. — Это тебе спасибо, детектив, — улыбнулась она. — Без тебя я никогда бы не решилась на такой поступок. Гарри обнял ее за плечи, повел к выходу, усадил в машину и повез домой. В квартире все благоухало от бесчисленного количества цветов, которые Гарри принес сюда перед началом передачи. — Похоже, ты скупил все цветы на Манхэттене! — вплеснула руками Мэллори. — Почти, — довольно улыбнулся Гарри. — Правда, я искал цветы под названием «энигма», но так и не нашел их. Ты просто прелесть, Мэл, — шепнул он ей на ухо. — Ты лучше всех, ты умнее всех, ты красивее всех. А то, что ты сделала сегодня, — выше всяких похвал! — Я Эйфелева башня, — весело засмеялась она, — или как там в песне поется? — Нет, ты лучше и прекраснее всякой рукотворной башни, — сказал Гарри и крепко прижал ее к себе. — Спасибо, спасибо, спасибо, — продолжал он шептать, осыпая поцелуями ее счастливое лицо. — Я знаю, что тебе пришлось пережить и как трудно было решиться на подобный шаг. Нет, я не прав, — тут же добавил он. — На самом деле я даже представить себе не могу, каких сил это тебе стоило. — Нет, ничего страшного на самом деле не было, — спокойно ответила она. — Страшно было думать об этом, а когда я стала говорить, все пошло как по маслу. — Мэл, — быстро сменил Гарри тему разговора, — всю последнюю неделю ты живешь на одном кофе и сникерсах, а это очень вредно. Я заказал в ресторане несколько блюд и хочу угостить тебя. Они пошли на кухню, где уже был накрыт стол. Гарри откупорил бутылку ее любимого вина и наполнил бокалы. — Это вино снова напомнит тебе о розах. — Как будто у меня сейчас мало роз в квартире, — рассмеялась она. — Да, и это все для моей любимой девушки. — Женщины, — поправила его Мэл. Это был один из самых замечательных вечеров в ее жизни. Правда, все это время она с тревогой и опаской поглядывала на телефон, но он, к счастью, пока молчал. И все же она знала, что убийца ждет своего часа и непременно позвонит ей. Сначала мужчина в черном сидел перед телевизором и с любопытством следил за передачей. И даже громко рассмеялся, когда она стала описывать телезрителям, как он может выглядеть сейчас. На самом деле он неплохо сохранился и выглядел намного моложе своих лет. Да и волосы у него сейчас совершенно другие, а уж о форме лица и говорить не приходится. Она помнит его с бородой, и поэтому они неправильно нарисовали нижнюю часть лица. Правда, на первом фотороботе он был вполне узнаваем, и это не могло не насторожить его. Утешало лишь то, что с тех пор прошло много лет, но все же нельзя исключать возможность, что кто-то вспомнит его и позвонит в полицию. Он пошел на кухню, налил себе полный стакан водки, а потом вернулся и долго стоял у окна, задумчиво глядя на розы в саду. Эти гнусные насекомые продолжали высасывать все соки из его любимых цветов. Злость на паразитов мгновенно перешла в озлобление против Мэри Мэллори. Он закрыл глаза и вспомнил ту давнюю сцену. Все-таки жаль, что он не прирезал ее тогда. Схватив ключи от «вольво», он быстро спустился в гараж, завел машину и выехал на улицу. Сейчас дорога каждая минута. Как бы там ни было, он должен добраться до нее прежде, чем они выйдут на его след. Эта сучка должна заплатить за все, и он уже знал, каким именно образом отмстит ей. Он снова вспомнил ее передачу и ухмыльнулся. Она не подозревала, где он скрывается и что делает. Ей казалось, что он уехал в другой штат, а на самом деле он был рядом с ней и следил за каждым ее шагом в старенькой машине, которую специально купил, чтобы она не могла привлекать внимания. А потом он с удивлением узнал, что она беременна, и был абсолютно уверен, что это его ребенок. С тех пор он следил уже не только за ней, но и за девочкой. Откровенно говоря, он знал о дочери намного больше, чем бросившая ее мать. Остановившись в тихом переулке, он вышел из машины и направился к телефону-автомату. Конечно, ее телефон прослушивается, но он знал, сколько времени можно говорить, не опасаясь последствий. Примерно в час ночи Гарри посмотрел на телефон, а потом повернулся к Мэл: — Думаю, тебе пора немного отдохнуть. — Нет, Гарри, я пойду спать только с тобой, — сонно пробормотала она. В этот момент зазвонил телефон. Глава 46 Они подскочили как ошпаренные. Мэл посмотрела на Гарри широко открытыми от страха глазами. Телефон зазвонил еще раз, разрывая тишину ночи. — Ну что ж, Мэл, сейчас или никогда, — решительно сказал он, подталкивая ее к аппарату. Какое-то время Мэл молча смотрела на трезвонивший телефон, а потом облизала пересохшие губы и сняла трубку. — Алло? — прошептала она, не узнав свой голос. — Ну, Мэри Мэллори, — прохрипел в трубке мужской голос, — вчера ты устроила самое настоящее представление Она узнала этот голос, и он прозвучал для нее как ужасное землетрясение, потрясшее ее до основания. Она не могла дышать, не могла говорить и не хотела слышать этот мерзкий хрип. Но Мэл помнила просьбу Гарри задержать его на связи как можно дольше. — После этой передачи у меня возникла мысль, — продолжал мужчина, — не настало ли время посетить мою дочь? Мэл издала приглушенный звук, напоминающий стон. А Гарри в это время слушал их разговор по другому телефону. По доносившемуся из трубки голосу он сразу сообразил, что этот негодяй прикрывает рот рукой. — Она сейчас находится в таком же возрасте, в котором была ты, когда мы с тобой впервые встретились, — продолжал рассуждать мужчина. — Интересное совпадение, не правда ли? Мэл продолжала напряженно молчать. — Знаешь что, Мэри Мэллори? Думаю, что не стоит откладывать это дело в долгий ящик. Я хочу навестить ее прямо сейчас. Но ты не волнуйся, она не узнает, кто я такой. Я не такой глупый, как тебе кажется. Я намного умнее тебя и всех твоих прихлебателей. Вы все равно не поймаете меня. — При этом он посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени еще может говорить. Через пару секунд он повесил трубку и злорадно ухмыльнулся. Неплохая идея — убить сразу двух зайцев. Он задаст работу таблоидам. А уж они-то знают, как преподнести эти события. Гарри положил трубку и сразу же позвонил по мобильнику в полицейское управление, где операторы пытались проследить, откуда был звонок. — Он очень мало говорил, — ответили ему там. — Единственное, что нам удалось установить, так это то, что звонил он из Бостона. А Мэл в это время забилась в дальний угол дивана и смотрела на него как загнанный зверек. — Мэл, дело принимает серьезный оборот, — тихо сказал Гарри, стараясь не нагонять на нее страху. — Девочка в опасности. Тебе придется сказать нам фамилию и адрес родителей, чтобы мы могли защитить ее. — Гарри, я не хочу, чтобы она знала о нем! — взмолилась Мэл, прикрыв лицо руками. — Она не узнает этого, обещаю тебе, — продолжал настаивать он. — Мэл, пожалуйста, пока еще не поздно. Она сказала ему адрес, и Гарри сразу же позвонил в полицейское управление Сиэтла. Там сообщили, что эта семья довольно известна в их городе и пользуется хорошей репутацией. Они много занимаются благотворительной деятельностью и имеют весьма влиятельных друзей. У них есть дочь и два сына. Сыновья живут с ними, а дочь учится на последнем курсе Бостонского университета. — Боже мой! — воскликнула Мэл и уставилась на Гарри. — Какой кошмар! Но Гарри уже набрал номер телефона начальника полиции в Бостоне и коротко объяснил ему суть дела. Через пару минут он швырнул трубку и посмотрел на Мэл. — Быстро одевайся. Мэл вскочила с дивана, бросилась в спальню, оделась и выскочила из квартиры. Гарри уже поджидал ее у лифта. — Куда мы едем? — В Бостон, — коротко отрезал он. — Если, конечно, успеем на последний рейс. Они выбежали из дома, сели в уже поджидавшую их патрульную машину нью-йоркской полиции и помчались в аэропорт с включенной сиреной. В самолете они сидели молча и молились, чтобы не опоздать. Все это время Мэл держала за руку Гарри. В аэропорту Бостона их уже поджидал не на шутку встревоженный Россетти. — Ты не поверишь, Проф, — затараторил он, — но девушку мы нашли с большим трудом. Когда мы приехали в общежитие, ее там уже не было. Соседки сказали, что она собиралась сегодня вечером на какой-то концерт с друзьями, но вдруг почувствовала себя плохо и пошла в поликлинику, где у нее обнаружили почечную инфекцию и сразу отправили в центральную больницу. Я уже выставил там посты у ее палаты и в вестибюле. Они выскочили из терминала, сели в машину и помчались в город. — Как ты и сказал, Проф, — продолжал Россетти, — мы все сделали тихо и без шума. Девушка понятия не имеет, что за ней кто-то охотится. Она вообще ничего не знает, кроме того, что неожиданно заболела. Гарри облегченно вздохнул. По крайней мере на какое-то время она будет в безопасности. А потом он вдруг вспомнил про отпечаток обуви фирмы «Гуччи» на лбу Сьюзи Уокер и про то, что многие врачи больницы предпочитают обувь именно этой фирмы. — Послушай, Мэл, — повернулся он к ней, — я отвезу тебя домой, а сам поеду в участок. Надо срочно кое-что проверить. Думаю, что со Сквизом ты будешь в полной безопасности. Через несколько минут они свернули на Луисбург-сквер. Гарри открыл дверь, тщательно проверил все окна, а потом подошел к Мэл: — Выше голову, миссис Мэллори Мэлоун. Все будет нормально. Не успела она ответить, как Гарри исчез за дверью. Приехав в управление, Гарри быстро прошел в свой офис и просмотрел по компьютеру список всех врачей центральной больницы. Затем запросил аналогичные данные по всему Бостону и его пригородам, зная, что ФБР тщательно собирает все, касающееся медиков, включая год и место рождения, школу и университет, где они учились, место работы и послужной список. Пока информация обрабатывалась, он снова вспомнил недоуменный вопрос Сьюзи Уокер: «Что вы тут делаете?» Некоторое время Сьюзи работала с доктором Уаксманом. Он отыскал в банке данных информацию об Аароне Уаксмане. Она не внушала никаких подозрений. Аарону Уаксману было пятьдесят шесть лет, и он был уже много лет женат на своей сокурснице по университету. Жили они в пригороде Бостона и имели троих детей, старший из которых учился на медицинском факультете. Он происходил из семьи чикагских рабочих, никогда не принимал участия в диспутах на медицинские темы и пользовался репутацией прекрасного специалиста. Ездил на черном «мерседесе», а его жена предпочитала белого цвета «сабербан». Гарри нахмурился и потер подбородок. В жизни этого человека нет ничего такого, за что можно было бы уцепиться. Никаких пробелов, никаких подозрительных связей, никаких нарушений. Все свободное время он проводил дома с семьей и никогда не позволял себе отношений с другими женщинами. Кроме того, он был активным участником местной еврейской общины и пользовался уважением ее руководства. Гарри вздохнул и просмотрел данные об остальных врачах, о которых говорил ему доктор Уаксман. Через час он понуро повесил голову. Все они были совершенно вне подозрений — женаты, имеют детей, никаких нарушений, прекрасные характеристики. Все, кроме доктора Билла Блэйка. Он снова просмотрел досье на Блэйка. Сорок восемь лет, хороший послужной список, правда, несмотря на свой возраст, поменял очень много мест и объездил почти всю страну, включая Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Чикаго, Сент-Луис и так далее. В Бостон он перебрался относительно недавно. Последние три года работал судмедэкспертом, куда попал по рекомендации руководства городского совета. Уже семь лет был вдовцом и жил уединенно и тихо в своем доме на окраине города. Из всех машин предпочтение отдает темно-серого цвета «Вольво». На этом месте что-то щелкнуло в сознании Гарри. Он вдруг вспомнил, как Сквиз бросился на серого цвета машину перед больницей, громко лаял и все норовил пролезть внутрь. Он запомнил даже номер этой машины. Неужели это машина доктора Блэйка? А с другой стороны, сама мысль о его причастности к этим убийствам казалась совершенно фантастической. Ведь доктор Блэйк работал на полицию и принимал участие в расследовании практически всех происшествий за последнее время. Все полицейские знают его как облупленного. — Что тебе известно о докторе Блэйке? — повернулся он к Россетти. — Билл Блэйк? — удивился тот и пожал плечами. — Он в полном порядке. Конечно, не без странностей, но у кого сейчас их нет? Мне, например, кажутся странными все, кто зарабатывает себе на жизнь. Гарри задумчиво посмотрел в окно и вспомнил, как доктор Блэйк производил вскрытие трупа Сьюзи Уокер, напевая при этом какую-то веселую мелодию. Что-то не так было в его поведении. Гарри печенкой чувствовал, что странное поведение доктора Блэйка имело под собой какую-то почву. Но какую? Поразмыслив, он позвонил в ту самую больницу Сиэтла, где, по словам Мэл, когда-то работал доктор Уильям Итэн. Когда там сняли трубку, он представился и попросил рассказать о докторе Уильяме Итэне или… Билле Блэйке. Через час они перезвонили ему и сообщили, что много лет назад у них действительно работал доктор Уильям Итэн Блэйк, но, к сожалению, они не знают, где он сейчас. — Уильям Итэн Блэйк! — с видом триумфатора вскрикнул Гарри. — Это именно тот человек, которого мы так долго и безуспешно ищем. Доктор Блэйк припарковал свою машину на обычном месте и быстро вошел в вестибюль больницы, где на его пути неожиданно выросла крупная фигура полицейского в форме. — Извините, сэр, — сказал тот и отошел в сторону, пропуская доктора. — Что тут происходит? — спросил Блэйк, нервно оглядываясь по сторонам. Полицейский хорошо знал доктора и поэтому не имел никаких оснований скрывать от него суть происходящего. — Шеф выставил посты на всех входах и выходах, доктор Блэйк, — пояснил он. — Здесь находится какая-то студентка, которую, как он сказал, надо защитить от посторонних. — Студентка? — с наигранным удивлением переспросил Блэйк. — Да, сэр, совершенно верно. — Если не ошибаюсь, этот приказ вы получили от детектива Джордана? — холодно заметил Блэйк. — Мы с ним проработали много лет. Надеюсь, он не попал в очередную передрягу? — Нет, сэр, с ним все в порядке. — А сам Джордан здесь или нет? — спросил Блэйк как бы между прочим. — Нет, сэр, он — вернулся в управление, но мы ожидаем его с минуты «а минуту.» — Интересно, миссис Мэлоун с ним или осталась дома? — Она прилетела с ним из Нью-Йорка пару часов назад. — Доктор Блэйк поблагодарил полицейского и нарочито медленно поплелся по коридору, но не стал подниматься наверх, а свернул к запасному выходу, вышел из больницы и быстро вернулся к машине. Запустив двигатель, он задумался над тем, что теперь делать. Судя по всему, приближается трагическая развязка, но неясно, сколько времени осталось в его распоряжении. Впрочем, ему плевать на это. Самое главное сейчас — поскорее добраться до этой грязной суки, которая разрушила всю его жизнь. Глава 47 Доктор Блэйк медленно ехал по Чарлз-стрит, пристально следя за всеми проезжающими мимо патрульными машинами. Свернув на Луисбург-сквер, он остановился в запрещенном для парковки месте и сразу же нацепил на ветровое стекло знак «Врач „Скорой помощи“». С этого места он мог спокойно наблюдать за домом детектива Джордана, не опасаясь быть замеченным жильцами. Впрочем, никаких жильцов там, судя по всему, сейчас не было. Свет горел только на первом этаже, где жил сам Джордан, а все остальные окна были темными. А если Гарри сейчас на пути в больницу, то эта дрянь должна быть в его квартире одна. Он снял свой дорогой твидовый пиджак и со злостью швырнул его на сиденье. Одна мысль, что Мэри Мэллори посмела разоблачить его перед миллионами телезрителей, приводила его в бешенство. Она не только сорвала его мастерски задуманный план, но и разрушила его безмятежное существование. Его руки дрожали от гнева, и он сунул их в карманы, в одном из которых нащупал рукоятку ножа. Прошло несколько томительно долгих минут, в течение которых доктор Блэйк внимательно следил за домом. Кажется, все спокойно. Во всяком случае, пока не видно ни полицейских у входа, ни мелькающих теней в комнатах на первом этаже. Он вышел из машины и медленно направился к дому, поминутно озираясь по сторонам. Подойдя поближе, он увидел, что свет горит только в одном окне справа от кухни. Оно было занавешено шторой, а изнутри доносились тихие звуки старой песенки о лихом ковбое. Он ехидно ухмыльнулся. Самая подходящая музыка для его операции. Поднявшись по ступенькам к двери, он еще раз огляделся и решительно нажал на кнопку звонка. Внутри послышался громкий лай собаки. — Тише, Сквиз! — прикрикнула на пса Мэл, кутаясь в теплый домашний халат. При этом она с тревогой посмотрела на дверь, но не спешила открывать. Через некоторое время звонок прозвучал еще раз, более настойчиво. Сквиз бросился к двери, уперся в нее передними лапами и отчаянно залаял. — Кто там? — спросила она дрогнувшим от страха голосом. — Полиция, мэм, — послышался ответ. — Офицер Форд. Проф позвонил шефу и попросил его поставить охрану у дома. Если вы не возражаете, миссис Мэлоун, я бы хотел войти на минутку, чтобы проверить, надежно ли заперта задняя дверь. У Мэл вырвался вздох облегчения. Он употребил прозвище Проф, так Гарри называли только сослуживцы. Стало быть, это свой человек и не стоит его опасаться. Она заперла Сквиза в ванной, а потом, не обращая внимания на его грозный лай, открыла входную дверь. Мужчина буквально ворвался в дом и захлопнул за собой дверь. Не успела она опомниться, как он схватил ее и потащил дальше, в прихожую. Пораженная страшной догадкой, Мэл попыталась вырваться, но не смогла. А в ванной по-прежнему разрывался Сквиз, почуяв чужого человека. — Если ты будешь орать, Мэри Мэллори, — прошипел он ей на ухо, — то умрешь самой ужасной смертью, которую только можно себе представить. Я же предупреждал тебя, чтобы ты держала язык за зубами. Чего тебе не хватало? Я подарил тебе жизнь, а вместе с ней и прекрасную дочь, которую ты отдала чужим людям. Ты могла бы жить долго и счастливо, но ты все испортила. Это была самая большая глупость в твоей жизни. — Он гневно выплевывал эти слова, сверкая пронзительно жгучими, полными ненависти глазами. — И не говори, что я не предупреждал тебя о последствиях. С этими словами он полез в карман за ножом, а Мэл улучила момент, когда он держал ее одной рукой, и нанесла сильный удар локтем ему под дых. Он согнулся в три погибели и стал судорожно хватать ртом воздух. Мэл вырвалась и метнулась к двери, но выбежать во двор не успела. Доктор Блэйк бросился за ней и ухватил одной рукой за ногу. Мэл упала на пол и все еще пыталась достать ручку двери. Он схватил ее за волосы и, запрокинув голову назад, приставил к горлу уже знакомый ей нож с длинным узким лезвием. — Тихо, — пригрозил он, процарапав острием ножа на ее шее глубокую борозду. Она оказалась намного сильнее, чем он предполагал. Обычно все его жертвы мгновенно утрачивали волю к сопротивлению, а она вела себя по-другому. Мэл не ощущала боли, но почувствовала, как по груди потекла струйка крови. И в этот момент в памяти вновь ожила та страшная сцена, когда он изнасиловал ее, а потом приставил к горлу нож, но так и не успел убить. Зато сейчас он своего не упустит. Она почти физически ощущала на себе его пронзительный взгляд, требовавший от нее только одного — чтобы она смотрела ему в глаза, когда он будет убивать ее. Эти глаза притягивали ее как магнит, как некая страшная сила, уклониться от которой было практически невозможно. В эту секунду Мэл поняла, что победить его можно только взглядом, но взглядом храброго человека, а не беспомощного и подавленного существа, приготовленного к закланию. Собравшись с силами, она вперилась в него полными ненависти глазами, а он в этот момент подумал, что вновь овладел ситуацией и полностью контролирует ее поступки. — Итак, Мэри Мэллори, — приступил он к самой приятной процедуре, ради которой и составлял все свои планы, — я вижу, ты кое-чему научилась с тех пор, как мы виделись с тобой много лет назад. — Он засмеялся каким-то странным утробным смехом и еще ниже наклонился к ней. — Тогда ты была таким ничтожеством, что даже убивать тебя не хотелось. А самое интересное заключалось в том, что это ничтожество вдруг возомнило, что оно что-то представляет собой, что им может заинтересоваться нормальный мужчина, — Он продолжал утробно хохотать, издеваясь над ней. — Ты была смешна, Мэри Мэллори, смешна и отвратительно безобразна одновременно. И погубило тебя прежде всего твое жуткое женское тщеславие и глубоко укоренившийся в твоей душе комплекс неполноценности. А Мэл тупо смотрела в сверкающие злобой глаза, которые преследовали ее несколько десятилетий, и думала, что на этот раз ей не уйти от него. Эта мысль оказалась настолько неожиданной, что страх мгновенно пропал, а вместо него появилось ощущение какой-то необъяснимой внутренней силы. Она смотрела в его глаза, но не боялась, не паниковала, не билась в истерике. Она вдруг поняла, что окончательно избавилась от его дьявольской власти над собой. А Блэйк тем временем рассуждал о ее несчастной судьбе и в подробностях описывал, как будет резать ее на части: — Не забывай, милочка, что перед тобой не просто дьявол, а патологоанатом. Причем высшей квалификации. Разница лишь в том, что обычно мне приходится резать уже мертвые тела, а сейчас я буду это делать с живым телом и к тому же прекрасно оформленным. — Эта шутка так понравилась ему, что он зашелся в безумном хохоте, попутно рассказывая ей, как он будет расчленять ее тело. Доктор Блэйк застыл на мгновение, насупился и посмотрел в сторону ванной. Эта собака уже достала его своим громким лаем. К тому же она могла привлечь внимание соседей, которые могут позвонить в полицию. Надо выпустить ее оттуда. Он приподнялся на колени и потащил ее за собой. — Вставай, сука! Мэл поняла, что лучшего момента для нападения у нее может не быть. Изловчившись, она освободила руку и вцепилась ногтями в его лицо. Он заорал от боли и на какое-то мгновение отпустил ее. Она стала колотить его ногами и руками, а сама старалась подобраться поближе к двери. Он отчаянно размахивал руками и даже порезал ей ножом щеку, но она не ощутила боли и продолжала изо всех сил бороться за жизнь. Впрочем, в то время она была уверена, что борется не за жизнь, а за достойную смерть, так как не видела возможности победить в этой неравной схватке. В этот момент Сквиз в последний раз прыгнул на дверную ручку, и дверь ванной распахнулась в тот самый момент, когда Блэйк подошел к ней. Опешив от неожиданности, он застыл на месте и даже не попытался защищаться. Сквиз вцепился зубами в его плечо, а Мэл вскочила на ноги и бросилась на кухню за ножом. Сейчас ей хотелось только одного — убить этого мерзавца. Когда она вернулась в прихожую, острые клыки Сквиза были уже на шее доктора Блэйка. Тот страшно орал, пытаясь оторвать от себя обезумевшего от ярости пса, а потом упал на пол и взмахнул ножом. Удар был настолько сильным, что Сквиз жалобно завыл, отпустил жертву и, сделав несколько шагов, лег на пол. В его груди зияла глубокая рана, из которой струйкой текла кровь. — Боже мой! — в ужасе воскликнула Мэл, сжимая в руках огромный нож для разделки мяса. Блэйк тяжело стонал и все пытался встать на ноги. Мэл подошла к нему и увидела, что Сквиз разорвал ему почти половину шеи. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом Мэл подняла руку с ножом и хотела было нанести последний удар обидчику, но что-то остановило ее. Сжимая рукой огромную рану на шее, Блэйк с трудом встал на ноги, поплелся к двери и вышел. Мэл выронила нож, обхватила обеими руками голову и громко застонала. Она не могла убить его, не могла нанести удар человеку, не способному оказать ей сопротивление. А если бы сделала это, то неизбежно стала бы похожей на него самого. Вместо этого она подбежала к двери и заперла ее на все замки и засовы. Сквиз лежал на ковре, а вокруг него расплывалось огромное пятно крови. Мэл опустилась перед ним на колено и погладила по голове. Тот жалобно застонал и посмотрел на нее побелевшими от боли глазами. Мэл подбежала к телефону, набрала номер экстренного вызова полиции и взволнованно сообщила, что в ее доме только что был доктор Блэйк, который хотел убить ее, и что он тяжело ранил собаку. И еще она попросила передать детективу Джордану, что маньяк по-прежнему на свободе, хотя и серьезно ранен. А самое главное — чтобы они немедленно прислали ветеринара. Доктор Билл Блэйк прекрасно понимал, что у него осталось мало времени, чтобы завершить давно задуманное дело, но он пообещал матери, что доведет его до конца, и всегда держал свое слово. Усевшись за руль машины, он обмотал раненую шею шарфом, надел твидовый пиджак и поправил рукой волосы. Сейчас самое главное — быть спокойным, выглядеть нормально и ничем не вызвать подозрения у дорожной полиции. Конечно, у них уже есть его автомобильный номер, но они будут искать его в Кембридже, так как номер зарегистрирован на тот адрес. На это уйдет какое-то время, а потом консьержка скажет, где находится его дом, но к тому времени он уже закончит все дела. Машин на дороге было немного, и за все это время ему не встретилась ни одна полицейская машина. Он ухмыльнулся и подумал, что его мать, вероятно, помогает ему своими молитвами. Он старался не думать о боли и только плотнее кутался в шарф, который с каждой минутой все больше и больше пропитывался кровью. Вскоре он свернул на свою улочку и облегченно вздохнул, убедившись, что перед домом нет полицейских машин с мигалками. Он дома, а это значит, что он снова одержал верх над этими безмозглыми идиотами. Загнав машину в гараж, Блэйк запер его на все засовы, вошел в дом, открыл холодильник и, достав оттуда початую бутылку водки, налил себе полный стакан, как делал всегда после очередной операции. Правда, в последнее время он стал пить намного больше, но для этого были весьма серьезные причины. Попутно он заметил, что его руки дрожат, а во всем теле появилась слабость, словно в преддверии летаргического сна. Еще бы, он потерял столько крови, что даже на ногах трудно устоять. Будучи неплохим врачом, он прекрасно понимал, что с ним происходит, и знал, что надо спешить. Допив водку, он медленно побрел наверх. Перед дверью заветной комнаты он тяжело опустился на колени и перевел дыхание. Из глубокой раны на шее сочилась кровь и стекала на пол, образуя небольшую лужу, но он уже не обращал на это никакого внимания. Сейчас перед ним стояла более важная задача. С трудом отыскав ключ, он просунул его в замочную скважину и несколько раз повернул, тратя на это, казалось, последние силы. В комнате было темно, и только в дальнем конце у стены смутно мерцал зеленоватый свет, слабо освещавший огромный аквариум. Не поднимаясь на ноги, Блэйк пополз к нему и застыл, уставившись на слегка пузырящуюся в аквариуме жидкость. Наконец-то он пришел к ней. — Я здесь, мама, — едва слышно прошептал он, протягивая руки. — Как и обещал, я вернулся к тебе. Женщина в аквариуме медленно, как бы нехотя, повернулась к нему, но ничего не ответила. Да и как она могла ответить, если уже много лет была мертва, а ее рот и глаза были крепко-накрепко зашиты медицинскими нитками. Конечно, он знал, что рано или поздно, так или иначе, но она перестанет изрыгать гадости в его адрес. Собственно говоря, именно поэтому он когда-то решил стать врачом. Он рано понял, что врачи могут безнаказанно делать все то, за что остальных просто-напросто сажают в тюрьму. Они имеют прямой доступ к ядам и наркотикам, устанавливают причину смерти, подписывают соответствующие заключения и при этом совершенно не опасаются неприятных последствий. А когда он начал изучать в университете патологоанатомию, то сразу понял, что это его призвание. Казалось, что сама судьба сделала ему этот подарок. Став патологоанатомом, он имел дело исключительно с мертвыми телами. Он убил мать приятным летним вечером на берегу живописного озера в штате Вашингтон, куда они приехали, чтобы отдохнуть от городской суеты. Последнее время она чувствовала себя не очень хорошо, и он предложил ей посидеть на берегу озера и подышать свежим воздухом. А за неделю до этого он напоил ее апельсиновым соком, куда предварительно впрыснул небольшую дозу мышьяка. Она была недостаточной для немедленной смерти, но ее хватило, чтобы мать почувствовала недомогание и поделилась этой новостью с соседями. Какое-то время они сидели на берегу и он слушал ее обычные упреки в том, что он неудачник. Негодный ребенок, неблагодарная свинья, несносный кретин и так далее, и тому подобное. Правда, он слушал ее ругань терпеливо, так как знал, что слышит это в последний раз. — Что ты за врач такой, черт бы тебя побрал?! — продолжала измываться над ним мать. — Как ты можешь лечить людей, если не можешь вылечить собственную мать? Ты с детства был таким растяпой, что ничего хорошего от тебя ожидать не приходится. А теперь ты стал еще хуже. Ты даже на мужчину не похож, тряпка какая-то. Он долго терпел ее унизительную ругань, а потом медленно повернулся и со всей силой ударил ее по шее. Она издала глухой стон, вытаращила на него изумленные глаза, а потом рухнула без сознания. Он оттащил ее в кусты, сорвал с нее одежду и долго с удовольствием колотил кулаками по обнаженному телу, пригибаясь, как заправский боксер. А в конце он изнасиловал ее, причем делал это настолько остервенело, что практически растерзал на куски. Через пару часов он упаковал безжизненное тело матери в черный пластиковый мешок, который приготовил заранее, погрузил в багажник огромного автомобиля «линкольн-континенталь» и отправился домой, по пути слушая по радио бессмертный концерт Баха для виолончели с оркестром. Пару дней спустя он с горечью сообщил ее немногочисленным друзьям и соседям, что мама перенесла сердечный приступ и умерла во сне. При этом он добавил, что она хотела, чтобы ее кремировали и не устраивали пышных похорон. А все, кто хочет помянуть ее, могут отправить деньги в какую-нибудь благотворительную организацию. Через пару недель он объявил, что получил хорошее место в другом штате, продал дом, попрощался со знакомыми и соседями и навсегда покинул родные места, упаковав в багажник не только свои вещи, но и забальзамированное тело матери. На вырученные от продажи дома деньги он купил неплохой особняк в приличном районе Чикаго, где в специальной комнате поставил огромный аквариум с телом матери, чтобы можно было видеть ее в трудную минуту. А таких минут у него было немало. Иногда он приходил к ней, усаживался перед аквариумом и начинал рассказывать о своих проблемах и трудностях. А она улыбалась ему зашитым ртом и никогда не перечила, когда он рассказывал ей о своих амурных похождениях. Из Чикаго он переехал в Сан-Франциско, потом в Лос-Анджелес и так далее, выбирая крупные города, где его никто не знал и где можно было найти неплохую работу. В конце концов он оказался в Бостоне, где, вероятно, и закончится его земной путь. Блэйк прижался лбом к холодному стеклу аквариума и сложил перед собой руки. — Я закончил все свои дела, мама, — тихо шепнул он, улегся на пол, вынул из кармана острый нож с длинным узким лезвием и тщательно вытер его. Подняв руки, он долго смотрел на них, а потом сделал глубокие надрезы на запястьях. Затем он протянул руки к аквариуму. — Видишь, мама, я сделал это, сделал! Через несколько секунд силы окончательно покинули его, и он мог лишь наблюдать за тем, как лужа крови под ним становилась все больше, а вместе с кровью уходила и жизнь. Сколько раз он проделывал это с юными девушками и вот теперь сам оказался в их положении. Мчась по улицам города на огромной скорости, Гарри обгонял все машины, не останавливался на красный свет и очень сожалел, что едет на полицейском «форде», а не на своем любимом «ягуаре». Последние несколько часов он пытался сосредоточиться на докторе Блэйке, но все мысли так или иначе возвращались к Мэл. В особенности после того как в больнице ему доложили, что Блэйк заходил 372 туда и спрашивал о миссис Мэллори Мэлоун. Джордан гнал от себя дурные мысли, но они навязчиво преследовали его, лишая покоя и порождая сумятицу в сознании. Свернув к дому, он бросил взгляд на окна. Вроде бы все нормально. Гарри резко затормозил, вслед за ним остановились несколько полицейских машин. Скрип тормозов был настолько громким, что в соседних домах зажегся свет. Но в доме Блэйка все было темно и тихо. — Ну вот мы и приехали, — сказал Гарри Россетти и поправил наплечную кобуру. Они вышли из машины и осторожно подошли к дому. Специально вызванные полицейские снайперы заняли позицию. Еще одна группа рассредоточилась по периметру здания и блокировала все окна. Только после этого были включены фары автомашин, осветившие практически весь фасад. Гарри не был уверен, что Блэйк сейчас находится в доме, но он был обязан принять все меры предосторожности. Приказав увести на безопасное расстояние соседей и зевак, Гарри взял микрофон. — Доктор Блэйк, ваш дом окружен! Убедительно прошу вас включить свет и выйти с поднятыми руками. В ваших интересах сделать это немедленно. Тишина показалась ему еще более угрожающей, чем несколько минут назад. Где-то над головой пролетел самолет. Небо было чистое, и на нем мерцали яркие звездочки. Не дождавшись ответа, Гарри посмотрел на Россетти: — Готов поспорить, что он внутри. Печенкой это чувствую. Тот недоуменно пожал плечами: — Охотно верю тебе. Хотя у меня такой уверенности нет. — Гарри подал сигнал, и снайперы произвели несколько выстрелов по окнам. В ответ — тишина. Тогда он подошел к двери, прицелился и выстрелил из пистолета в дверной замок, но она почему-то не открылась. — Слушай, — прокомментировал Россетти, — здесь небось столько засовов, что придется ломать. Настоящая крепость. — С этими словами он подошел к окну, разбил стекло рукояткой пистолета и сразу же пригнулся, ожидая ответных действий. Но их не последовало. Тишина была такая, что он слышал биение собственного сердца. Через пару минут Гарри и Россетти проникли в дом через разбитое окно и стали с предельной осторожностью осматривать помещение. На кухне они обнаружили открытый настежь холодильник, а на столе — пустую бутылку из-под водки. Затем луч фонаря выхватил из темноты темный кровавый след. Он вел из кухни в холл, а оттуда вверх по лестнице на второй этаж. На втором этаже было темно. Все комнаты оказались запертыми, и только из одной пробивался зеленоватый свет. Гарри подошел поближе и прислушался. Из-за двери доносился какой-то непонятный булькающий звук. Дав знак Россетти, что пора начинать, он резко открыл дверь, и они оба ворвались внутрь, выставив вперед пистолеты. Их взору предстала жуткая картина. Доктор Блэйк лежал перед огромным аквариумом в луже крови. Его глаза были широко открыты, и было ясно, что он мертв. — Что за черт! — воскликнул пораженный увиденным Россетти. Гарри молча перевел взгляд с бездыханного тела Блэйка на аквариум и застыл от изумления. В нем плавало голое тело толстой женщины с зашитыми нитками ртом и глазами. И тут его поразила догадка — именно в этом кроется тайна безумного поведения этого маньяка. — Господи Иисусе, — оторопело прошептал Россетти и быстро перекрестился. — Это же черт знает что! Как в каком-то кошмарном фильме ужасов. В этот момент комната наполнилась полицейскими, которые сгрудились на пороге и вытаращенными от ужаса глазами смотрели то на труп хозяина, то на аквариум. — Ну ладно, парни, — взмахнул рукой Гарри, — хватит таращить глаза. Представление окончено. — Он вдруг ощутил себя абсолютно истощенным и уставшим. Все только что увиденное было выше его понимания. — Пропустите судмедэксперта, — приказал он, увидев, что медик с трудом протискивается сквозь плотную толпу ошалевших полицейских. Настало время для рутинной работы экспертов и фотографов. Такова будничная жизнь полицейских. У двери Гарри повернулся к Россетти. — Тебе придется поработать здесь без меня, — сказал он каким-то бесстрастным голосом. — Мне нужно проверить, все ли в порядке с Мэл. Если шеф спросит, скажи, что я уехал по личным делам. Россетти посмотрел на посеревшее от усталости лицо партнера и согласно кивнул. — Знаешь, Проф, — крикнул он вдогонку, — Саммер Янг была права, когда сказала, что видела перед собой самого мерзкого подонка в мире. Он перекрестился, вспомнив несчастных девушек, и пожелал, чтобы его слова оказались пророческими. Глава 48 Мэл сидела на желтой софе в небольшой, но очень уютной гостиной Миффи и изредка поглядывала на семейные портреты представителей славного рода Джорданов. Мать Гарри была одета в экзотичный китайский халат из золотистого шелка и, по обыкновению, без умолку болтала. — Огурцы на белой тарелке, а копченый лосось на коричневой, — тараторила она, протягивая Мэл поднос. Та поблагодарила и улыбнулась, глядя на аккуратно нарезанные бутерброды. — Мэл, может быть, ты все-таки приляжешь и отдохнешь? — с материнской заботой предложила Миффи. — Ты такое пережила, что даже представить себе трудно. Я бы на твоем месте… — Она запнулась, вспомнив строгое предупреждение Гарри не терзать ее расспросами и не напоминать о случившемся. — Нет, спасибо, я подожду Гарри, — тихо ответила Мэл, протягивая руку за бутербродом с огурцом. — Мне хочется поскорее рассказать ему о беспримерной храбрости Сквиза. Миффи молча кивнула и вздохнула. Мэл откусила кусочек и только сейчас вспомнила, что давно не ела и ужасно проголодалась. — Знаете, они такие вкусные, что я могу съесть всю тарелку. И действительно, к тому моменту, когда на пороге дома появился Гарри, тарелка была почти пуста. Он вошел в гостиную и молча уставился на нее, словно не веря своим глазам. На его лице проявилась вся гамма чувств — от страха и обеспокоенности до облегчения и сочувствия. А напоследок оно просияло от невыразимой любви. Мэл сидела на диване в ночной рубашке его матери и оттого казалась ему еще ближе и роднее. — С тобой все в порядке? — спросил он, обнимая и целуя ее. Она посмотрела на него и слабо улыбнулась, увидев его взъерошенные волосы, словно он целый день только тем и занимался, что теребил их руками. — Да, сейчас уже все нормально. — Слава Богу, Мэл, — грустно вздохнул он. — Эта сволочь уже на том свете, и будем надеяться, что в аду. Причем себя он убил точно так же, как и всех своих невинных жертв. Думаю, это лучшее, что он сделал за всю свою мерзкую жизнь. Она вздохнула и опустила голову. — Подонок! — вырвалось у нее. — А как там моя… та девочка, которая оказалась в больнице? — С ней все в полном порядке, — успокоил ее Гарри. — Она ничего не знает и даже не подозревает, что чуть не стала жертвой маньяка. — Он сочувственно посмотрел на Мэл. — Не волнуйся, она никогда не узнает о своих настоящих родителях. Только сейчас Мэл со всей ясностью осознала, что ее дочь потеряна для нее. Она вошла в другую семью, которая ее воспитала и вырастила. Там ее любят, и было бы несправедливо сейчас напоминать ей и ее близким о прошлом. — Теперь она полностью свободна, — грустно заметила Мэл и тяжело вздохнула. Гарри взял ее руку и поцеловал. — Ты тоже, Мэл. Хотя не могу не признать, что снова подверг тебя тяжелейшим испытаниям. Мне почему-то казалось, что в моем доме ты будешь в полной безопасности. Мне и в голову не пришло, что Блэйк знает, где я живу. А ведь мог бы догадаться, так как видел его темно-серую «вольво» неподалеку от дома. — Ничего, все уже позади, — улыбнулась Мэл. — К счастью, Сквиз оправдал свое имя и вовремя выскользнул из ванной. Не знаю, что было бы со мной, если бы не он. Бедняжка, фактически он пострадал за меня. Еще бы чуть-чуть, и нож Блэйка попал бы прямо ему в сердце. Сквиз потерял много крови, но сейчас ему сделали операцию, и он пошел на поправку. А Миффи все это время сидела поодаль, с умилением смотрела на молодых и думала, что они прекрасно подходят друг другу. Глава 49 Прошло две недели. Когда Гарри подъехал к своему любимому ресторану и выбрался из машины, начался теплый летний дождик. Сквиз выскочил вслед за ним и стал аккуратно обходить лужи. Он не прыгал, как прежде, а медленно направился к входной двери, не обращая никакого внимания на дождь. Передняя часть его широкой мускулистой груди была выбрита, и на голом теле виделся темно-синий рубец от недавно полученной раны. — Не спеши, дружок, — сочувственно произнес Гарри, хотя пес и сам прекрасно понимал, что сейчас ему не до резвости. — Теперь у нас масса времени, и никто в мире не помешает нам хорошо отдохнуть и перекусить. Войдя в ресторан, Гарри стряхнул с пиджака капли дождя и пропустил вперед Сквиза. В зале, как всегда, было много людей, окна запотели от дыма. В воздухе витали приятные и до боли знакомые запахи жареных цыплят, крепкого пива, кофе и сигаретного дыма. Убедившись, что свободных мест нет, Гарри посмотрел в сторону бара и встретился глазами с вытиравшей стол Дорис. Та понимающе кивнула и, обслужив нескольких посетителей, подошла к ним. — Что желаете? — задала она глупый, как показалось Гарри, вопрос. — Как это «что желаете»? — не понял он. — Столик, конечно, что же еще? — Господи, ну почему вы всегда приходите в самое напряженное время? — недовольно проворчала она. — Если бы не твоя храбрая собака, которой в отличие от тебя требуется хорошее питание, я бы попросила тебя подождать своей очереди. — Она наклонилась и ласково потрепала Сквиза по голове, на что тот радостно завилял хвостом и с надеждой посмотрел ей в глаза — Конечно, разве можно морить голодом собаку, которая спасла жизнь твоей женщине? — Дорис тяжело вздохнула и выжидающе посмотрела на Гарри. — Да, ты угадала, Мэл скоро будет здесь, — сказал он и посмотрел на часы. — Минут через пятнадцать. — Так бы и сказал, — недовольно проворчала она и, внимательно окинув взглядом переполненный зал, решительно направилась к дальнему столику в углу. — Так, парни, сколько еще вы будете сидеть перед пустыми кружками? — строго поинтересовалась она, уперев руки в бедра. — Неужели не видите, что там уже очередь выстроилась? Гарри улыбнулся. В этом ресторане ничего не изменилось с тех пор, как он последний раз заходил сюда. Да и что тут могло измениться с такой строгой официанткой, как Дорис? Через пять минут столик был убран, начисто 378 вытерт и ждал новых посетителей. — Это все, что я могу для вас сейчас сделать, — сухо произнесла Дорис, водружая на стол свежие салфетки и стакан с букетиком желтых маргариток. — Спасибо, Дорис, — вежливо поклонился Гарри — Ты просто волшебница! Сквиз тоже поблагодарил ее легким повизгиванием, но при этом надеялся на большее. — Ты что, думаешь, я забыла про тебя? — спросила Дорис и через минуту принесла ему полную тарелку мясных обрезков. — Не бог весть что, конечно, но это лучшее, что у нас осталось. — Она наклонилась к Сквизу и погладила его по голове. — Храбрый пес. Он сейчас стал самой знаменитой собакой в Бостоне, — добавила она с гордостью, посмотрев на Гарри. — Еще бы, — согласился тот. — А я стал самым знаменитым полицейским. — Нашел чем гордиться! — снисходительно хмыкнула она. — Хочешь пива? Или ради миссис Мэлоун ты готов раскошелиться на бутылку самого дорогого шампанского? — Нет, пива будет вполне достаточно, — остановил ее Гарри жестом. Он сел за столик, посмотрел на дверь и вспомнил тот памятный вечер, когда впервые встретился с Мэл в этом ресторане. Они сидели за этим же столиком, и кажется, это было очень давно, хотя на самом деле прошло всего лишь несколько недель. Как все-таки удивительно устроена жизнь! Кто бы мог подумать, что совершенно случайная встреча может в корне изменить жизнь человека? Гарри провел рукой по волосам и подумал, что, может быть, по этому случаю надо было одеться получше и вообще привести себя в порядок. В этот момент звякнул колокольчик и на пороге появилась Мэл. Она обвела взглядом зал, широко улыбнулась, увидев Гарри, и помахала ему рукой. — Привет, — сказала она, усаживаясь за столик. — Привет, как дела? — Он внимательно осмотрел ее и облегченно вздохнул. Она была одета в джинсы, голубую рубашку и черный кожаный пиджак. — Класс! — сказал он, хитро улыбаясь. — Я уже давно поняла простую истину, — задорно отозвалась она. — Если не можешь победить соперника, то надо примкнуть к нему. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Гарри, морщась от едкого сигаретного дыма. Она молча кивнула, словно говоря, что все нормально и не стоит беспокоиться. При этом с ее светлых волос слетело несколько дождевых капель, ярко сверкнувших в свете огромной люстры. — Приятно, что мы оказались за тем же самым столиком, что и первый раз. — Да, это запомнила даже Дорис, — улыбнулся Гарри. — Она принесла нам цветы по такому случаю. — Она добрая женщина. — Соль земли нашей, — согласился с ней Гарри. — Я уже давно заметила, что ты питаешь слабость к официанткам, — шутливо заметила Мэл, вспомнив Джилли. — Не только, — возразил Гарри. — Мне еще нравятся телеведущие криминальных программ. В этот момент из-под стола появилась довольная морда Сквиза. Он облизнулся и радостно завилял хвостом, а потом преданно уставился на Мэл. — Привет, Сквиз, — обрадовалась она и нежно погладила его по голове. — Как дела? Все нормально? — Любишь меня, люби и мою собаку, — напомнил ей Гарри старую поговорку и грустно вздохнул. — Только не надо никаких сцен ревности, — шутливо сказала Мэл. — Знаешь, Мэл, — вдруг серьезно заявил Гарри, — ты совершенно не изменилась за последнее время. Она не успела ответить, так как в этот момент перед их столиком появилась Дорис. Быстро вытерев руку о передник, она протянула ее Мэл: — Привет, Мэл, рада видеть тебя в полном здравии. — Она широко улыбнулась и посмотрела на Гарри. — Этот скупердяй угостит тебя сегодня шампанским или ограничится пивом? — Думаю, что обойдемся пивом, — засмеялась Мэл. — А ты как поживаешь? — Не могу пожаловаться. — Дорис поправила фартук. — Должна сказать, что восхищаюсь твоей смелостью и отвагой. Ведь именно благодаря твоей великолепной передаче полиция наконец-то поймала маньяка и избавила Бостон от страха. Я давно уже считаю, что без нас, женщин, навести порядок в городах не представляется возможным, и только самые упрямые мужчины продолжают спорить с этим. — Спасибо, Дорис, — взволнованно сказала Мэл и даже покраснела от смущения. Дорис сочувственно похлопала ее по плечу и отошла от столика. — Сегодня пиво за мой счет, — бросила она через плечо. — Мэл, ты не забыла, что сегодня вечером мы должны быть на вечеринке Ванессы? — напомнил ей Гарри. Она кивнула: — Разумеется, как можно забыть такое событие? Я уже давно мечтаю потанцевать с тобой. Гарри улыбнулся и провел рукой по волосам. — Истосковалась по горячим латиноамериканским танцам? — Да уж, ничего более сексуального я в жизни не видела. — А ты видела медаль Сквиза? — спросила неожиданно появившаяся у их столика Дорис с двумя кружками пива в руках. — Какую медаль? — Мэл с недоумением посмотрела на Гарри. — Наш шеф вручил ему медаль «Собачья доблесть», — пояснил он. — Конечно, он не имел на это права, так как Сквиз не является полицейской собакой, но все согласились, что он заслужил эту награду. В этот момент Сквиз снова высунулся из-под стола и выжидающе посмотрел на Дорис. — Гарри, ты должен обучить его какому-нибудь другому трюку, — недовольно поморщилась она. — Этот уже становится слишком банальным. Я и так скормила ему все мясо. — С этими словами она быстро направилась на кухню, а Сквиз радостно завилял хвостом в предвкушении дополнительной порции чего-нибудь мясного. Гарри посмотрел на Мэл и хитро подмигнул. Дорис вернулась через пару минут с еще большей тарелкой мяса. Увидев это, Гарри тяжело вздохнул. — Чем ты недоволен? — строго спросила его Дорис. — Все опасаешься, что он растолстеет? Ну и что? Он должен как можно быстрее поправиться, а на твоих резиновых костях это невозможно. — Да, Гарри, он заслужил это, — поддержала ее Мэл. — Тем более что это для него более важно, чем полицейская медаль. Спасибо, Дорис. — Ты хочешь, чтобы я и тебе заказал что-нибудь более важное? — шутливо спросил он. — Как очень остроумно заметила одна леди: «Если не можешь победить соперника, то надо примкнуть к нему». Дорис тотчас же отправилась выполнять заказ, а Мэл, отхлебнув немного пива, пристально смотрела на Гарри. Шрам на его голове постепенно зарастал волосами, а от царапин на лице уже не осталось и следа. Он был так близко от нее, что она могла без труда различить сероватые прожилки в его столь же серых глазах. — Итак, что мы будем делать теперь, когда все закончилось? — неожиданно спросил Гарри со всей серьезностью, на которую только был способен. Она удивленно подняла брови: — Неужели я вижу перед собой какого-то нового детектива Джордана? — Нет, ты видишь перед собой старого детектива, но озабоченного новыми идеями, — отшутился тот и вопросительно уставился на нее. — Ты снова хочешь поссориться со мной, Мэллори Мэлоун? — Я бы все-таки предпочла, чтобы ты называл меня просто Мэл, — уклончиво ответила она. Он кивнул: — Ну хорошо, пусть будет Мэл. Ну так что, будем постоянно ссориться и упрекать друг друга в несовершенстве? — Это ты всегда нарываешься на очередную ссору, — парировала она, не сводя с него глаз. — А мне почему-то казалось, что это ты во всем виновата. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, словно готовясь к решающему сражению. — Ладно, — первым уступил Гарри и улыбнулся. — В таком случае давай подумаем о перемирии. Едва заметная улыбка появилась на лице Мэл. — От кого я это слышу? — Гарри пожал плечами: — А что мне еще остается делать? У полицейского практически нет времени на многолетнее ухаживание и выяснение отношений. Да и у знаменитой телеведущей свободного времени не так уж много. А если учесть, что я живу в Бостоне, а ты — в Нью-Йорке, то перспективы наших отношений вообще кажутся туманными. Мэл тяжело вздохнула. Она знала, что он прав и что эту проблему надо решить сейчас или никогда. — Послушай, может быть, вашему бостонскому телевидению нужна ведущая в отдел прогнозов погоды? — спросила она с улыбкой. Сквиз опустился на пол, положил голову ей на ногу и глубоко вздохнул. Гарри посмотрел на Мэл. — Похоже, мы оба страдаем очень серьезным сердечным недугом. — Он наклонился и поцеловал ее. See more books in http://e-reading-lib.com